Похоронен Лермонтов в селе Тарханы Пензенской губернии.
Предание из детства Лермонтова
Фрагменты стихотворений и избранные мысли Лермонтова
Федор Иванович Тютчев
Тютчев о смерти Пушкина
Гнилой Запад и милая Россия
Огонь из мыла
Избранные фрагменты из стихотворений Тютчева
Виссарион Григорьевич Белинский
Избранные мысли и афоризмы Белинского
НАЧАЛО ЦАРСТВОВАНИЯ АЛЕКСАНДРА II
Первые шаги нового императора
Заключение мира и правительственные перемены
Восшествие на престол
Присоединение Дальнего Востока и покорение Кавказа
Предание из детства Лермонтова
О детстве М. Ю. Лермонтова сохранилось несколько преданий. Одно из них живет до наших дней среди крестьян селаТарханы.
Однажды в день рождения Миши Лермонтова его бабушка Елизавета Алексеевна Арсеньева, безумно любившая рано осиротевшего внука, спросила его:
– Что подарить тебе, Мишенька?
И он ответил:
– Дайте мне один день поуправлять имением.
Бабушка согласилась, а когда к барскому дому пришли крестьяне, чтобы поздравить мальчика с днем рождения, он подарил им рощу, Долгую рощу, как ее называли.
На следующий день бабушка отобрала ее назад.
Однако в следующий день рождения Мишенька сумел настоять на своем. Тогда крестьяне собрали на подарок молодому барину 36 рублей – немалые деньги – и купили красивого серого коня. Мальчик был несказанно рад чудесному подарку и упросил бабушку дать мужикам из Долгой рощи столько леса, сколько нужно будет каждому из них, чтобы построить для себя по новой избе. Бабушка разрешила, и вскоре в деревне появилась новая улица, над каждой избой которой красовался искусно вырубленный деревянный конек.
Однажды в день рождения Миши Лермонтова его бабушка Елизавета Алексеевна Арсеньева, безумно любившая рано осиротевшего внука, спросила его:
– Что подарить тебе, Мишенька?
И он ответил:
– Дайте мне один день поуправлять имением.
Бабушка согласилась, а когда к барскому дому пришли крестьяне, чтобы поздравить мальчика с днем рождения, он подарил им рощу, Долгую рощу, как ее называли.
На следующий день бабушка отобрала ее назад.
Однако в следующий день рождения Мишенька сумел настоять на своем. Тогда крестьяне собрали на подарок молодому барину 36 рублей – немалые деньги – и купили красивого серого коня. Мальчик был несказанно рад чудесному подарку и упросил бабушку дать мужикам из Долгой рощи столько леса, сколько нужно будет каждому из них, чтобы построить для себя по новой избе. Бабушка разрешила, и вскоре в деревне появилась новая улица, над каждой избой которой красовался искусно вырубленный деревянный конек.
Фрагменты стихотворений и избранные мысли Лермонтова
• А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой!
• Была без радости любовь, Разлука будет без печали.
• Все это было бы смешно, Когда бы не было так грустно.
• Где нам, дуракам, чай пить.
• Герой нашего времени.
• Забыться и заснуть.
• И скучно, и грустно, и некому руку подать.
• К добру и злу постыдно равнодушны.
• На ловлю счастья и чинов.
• Насмешка горькая обманутого сына Над промотавшимся отцом.
• Одна, но пламенная страсть.
• Хуже смерти ничего не случается – а смерти не минешь.
• Была без радости любовь, Разлука будет без печали.
• Все это было бы смешно, Когда бы не было так грустно.
• Где нам, дуракам, чай пить.
• Герой нашего времени.
• Забыться и заснуть.
• И скучно, и грустно, и некому руку подать.
• К добру и злу постыдно равнодушны.
• На ловлю счастья и чинов.
• Насмешка горькая обманутого сына Над промотавшимся отцом.
• Одна, но пламенная страсть.
• Хуже смерти ничего не случается – а смерти не минешь.
Федор Иванович Тютчев
Ф. И. Тютчев родился 23 ноября 1803 года в селе Овсуг, неподалеку от Брянска, в старинной дворянской семье. Поступив в Московский университет в 16 лет, Тютчев в тот же год (1819) выступил в печати с первым стихотворением – вольным переложением из Горация. В 1821 году он окончил словесное отделение историко-филологического факультета и был зачислен на дипломатическую службу. В 1822–1837 годах состоял при русской миссии в Мюнхене (Бавария), а в 1837–1839 годах в Турине – столице Сардинского королевства (Италия). В 1836 году Пушкин, восхищенный стихами Тютчева, напечатал их в журнале «Современник». В 1844 году Тютчев возвратился в Россию и с 1848 года стал служить старшим цензором Министерства иностранных дел. В 1854 году вышел первый сборник его стихов, и Тютчев сразу же занял свое место среди лучших поэтов России. Революции 30–40-х годов XIX века в Европе, с их баррикадами и кровью, заставляют Тютчева признать благодетельную силу русского самодержавия, которое, по его мысли, должно стать оплотом для славянских народов, миссией коих является борьба с европейскими революциями.
Лирика Тютчева была пронизана тревогой за судьбы мира, природы и человека, который, как считал поэт и мыслитель, обречен на вечный бой со всеми зловещими силами природы и общества, на борьбу отчаянную и безнадежную, но все же составляющую существо человече-ского бытия. Другая важнейшая часть лирики Тютчева – природа, причем он одним из первых русских поэтов увидел в русских пейзажах, метелях и грозах особый национальный колорит, который впоследствии стал доминирующим мотивом в стихах многих поэтов XIX–XX веков.
Многие стихи Тютчева, музыкальные и выразительные, стали романсами и песнями.
Скончался Тютчев 15 июля 1873 года в Царском Селе.
Лирика Тютчева была пронизана тревогой за судьбы мира, природы и человека, который, как считал поэт и мыслитель, обречен на вечный бой со всеми зловещими силами природы и общества, на борьбу отчаянную и безнадежную, но все же составляющую существо человече-ского бытия. Другая важнейшая часть лирики Тютчева – природа, причем он одним из первых русских поэтов увидел в русских пейзажах, метелях и грозах особый национальный колорит, который впоследствии стал доминирующим мотивом в стихах многих поэтов XIX–XX веков.
Многие стихи Тютчева, музыкальные и выразительные, стали романсами и песнями.
Скончался Тютчев 15 июля 1873 года в Царском Селе.
Тютчев о смерти Пушкина
Ф. И. Тютчев искренне почитал великого поэта. В 1837 году на смерть Пушкина откликнулись многие поэты, среди них был и Ф. И. Тютчев. Он написал стихотворение «29 января 1837», заканчивающееся знаменитым четверостишием:
Вражду твою пусть Тот рассудит,
Кто слышит пролитую кровь...
Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет!..
Гнилой Запад и милая Россия
Возвращаясь в Россию из-за границы, Тютчев написал жене своей из Варшавы: «Я не без грусти расстался с этим гнилым Западом, таким чистым и полным удобств, чтобы вернуться в эту многообещающую в будущем грязь милой Родины».
Огонь из мыла
В 1869 году Московская городская дума выступила с политическим адресом (заявлением), причем довольно умеренным. Однако и на него правительство прореагировало крайне раздраженно. По этому поводу Тютчев сказал: «Всякие попытки к политическим выступлениям в России равносильны стараниям высекать огонь из куска мыла».
Избранные фрагменты из стихотворений Тютчева
Напрасный труд – нет, их не вразумишь.
Чем либеральней, тем они пошлее.
Цивилизация для них – фетиш.
Но недоступна им ее идея.
Как перед ней не гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.
* * *
Счастлив, кто гласом твердым, смелым,
Забыв их сан, забыв их трон,
Вещать тиранам закоснелым
Святые истины рожден!
И ты великим сим уделом
О, муз питомец, награжден!
* * *
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
Виссарион Григорьевич Белинский
В. Г. Белинский родился 30 мая 1811 года в крепости Свеаборг близ Хельсинки (Финляндия), в семье флотского фельдшера. В 1816 году семья переехала в уездный город Чембар Пензенской губернии, где его отец стал служить лекарем. В 1822–1824 годах Белинский учился в Чембарском уездном училище, а потом еще 4 года в Пензенской гимназии, после чего в 1829 году поступил на словесное отделение Московского университета. В 1831 году он выступил в журнале «Листок» с первыми стихами и рецензией на драму А. С. Пушкина «Борис Годунов». На следующий год был исключен из университета за «дурное направление мыслей», которое было обнаружено в его трагедии «Дмитрий Калинин». В 1833 году критические литературные статьи Белинского появились в журнале «Телескоп», а на следующий год в газете «Молва» была напечатана его первая большая статья «Литературные мечтания», отличавшаяся целостностью концепции, основанной на трудах передовых немецких философов: Канта, Фихте и Гегеля. В 1837 году он уехал лечиться от туберкулеза в Пятигорск и здесь познакомился с М. Ю. Лермонтовым. Осенью 1839 года Белинский переехал в Санкт-Петербург, где стал работать в журнале «Отечественные записки», сотрудничая с А. И. Герценом и И. С. Тургеневым. Добился признания как лучший литературный критик России. Разойдясь с редактором «Отечественных записок» А. А. Краевским в вопросах мировоззренческих и методологических, Белинский ушел из журнала, а с начала 1847 года и до конца своих дней руководил отделом критики журнала «Современник», редактором которого был Н. А. Некрасов. Болезнь Белинского все более обострялась, и летом 1846 года он был на юге России, а с мая по октябрь 1847 года лечился в Силезии; побывал он и в Париже, где встретился с Герценом. В июне 1847 года, находясь на курорте Зальцбрунн, он написал «Письмо к Гоголю», в котором дал резко отрицательную оценку его книги «Выбранные места из переписки с друзьями». Важнейшими сочинениями Белинского оставались ежегодные обзоры состояния русской литературы. Практически ни одно значительное явление русской литературы не проходило мимо его внимания и принципиальной оценки.
Умер он 26 мая 1848 года в Санкт-Петербурге.
Умер он 26 мая 1848 года в Санкт-Петербурге.
Избранные мысли и афоризмы Белинского
• Апатия и лень – истинное замерзание души и тела.
• Без страстей и противоречий нет жизни, нет поэзии. Лишь бы только в этих страстях и противоречиях была бы разумность и человечность, и их результаты вели бы человека к его цели.
• Борьба есть условие жизни: жизнь умирает, когда оканчивается борьба.
• Брак есть действительность любви. Любить истинно может только вполне созревшая душа, и в таком случае любовь видит в браке свою высочайшую награду и при блеске венца не блекнет, а пышнее распускает свой ароматный цвет, как при лучах солнца.
• Вдохновение не есть исключительная принадлежность художника: без него недалеко уйдет и ученый, без него немного сделает даже и ремесленник, потому что оно везде, во всяком деле, во всяком труде.
• Видеть и уважать в женщине человека – не только необходимое, но и главное условие возможности любви для порядочного человека нашего времени.
• Всякая благородная личность глубоко сознает свое кровное родство, свои кровные связи с Отечеством.
• Всякая крайность есть родная сестра ограниченности.
• Глупо для переезда через лужу на челноке раскладывать перед собою морскую карту.
• Есть много родов образования и развития, и каждое из них важно само по себе, но всех их выше должно стоять образование нравственное.
• Из всех критиков самый великий, самый гениальный, самый непогрешимый – время.
• Из всех родов славы самая лестная, самая великая, самая неподкупная слава – народная.
• Из всех страстей человеческих, после самолюбия, самая сильная, самая свирепая – властолюбие.
• Истина выше людей и не должна бояться их.
• Найти свою дорогу, узнать свое место – в этом все для человека, это для него значит сделаться самим собой.
• Не надо и в шутку лгать и льстить. Пусть думает о тебе всякий, что ему угодно, а ты будь тем, что ты есть.
• Подлецы потому и успевают в своих делах, что поступают с честными людьми, как с подлецами, а честные люди поступают с подлецами, как с честными людьми.
• Пьют и едят все люди, но пьянствуют и обжираются только дикари.
• Только в силе воли заключается условие наших успехов на избранном поприще.
• Только золотая посредственность пользуется завидною привилегией – никого не раздражать и не иметь врагов и противников.
• Убеждение должно быть дорого потому только, что оно истинно, а совсем не потому, что оно наше.
• У души, как и у тела, есть своя гимнастика, без которой душа чахнет, впадает в апатию бездействия.
• Человек страшится только того, чего не знает, знанием побеждается всякий страх.
• Человек ясно выражается, когда им владеет мысль, но еще яснее, когда он владеет мыслию.
• Эгоизм изворотлив, как хамелеон.
• Без страстей и противоречий нет жизни, нет поэзии. Лишь бы только в этих страстях и противоречиях была бы разумность и человечность, и их результаты вели бы человека к его цели.
• Борьба есть условие жизни: жизнь умирает, когда оканчивается борьба.
• Брак есть действительность любви. Любить истинно может только вполне созревшая душа, и в таком случае любовь видит в браке свою высочайшую награду и при блеске венца не блекнет, а пышнее распускает свой ароматный цвет, как при лучах солнца.
• Вдохновение не есть исключительная принадлежность художника: без него недалеко уйдет и ученый, без него немного сделает даже и ремесленник, потому что оно везде, во всяком деле, во всяком труде.
• Видеть и уважать в женщине человека – не только необходимое, но и главное условие возможности любви для порядочного человека нашего времени.
• Всякая благородная личность глубоко сознает свое кровное родство, свои кровные связи с Отечеством.
• Всякая крайность есть родная сестра ограниченности.
• Глупо для переезда через лужу на челноке раскладывать перед собою морскую карту.
• Есть много родов образования и развития, и каждое из них важно само по себе, но всех их выше должно стоять образование нравственное.
• Из всех критиков самый великий, самый гениальный, самый непогрешимый – время.
• Из всех родов славы самая лестная, самая великая, самая неподкупная слава – народная.
• Из всех страстей человеческих, после самолюбия, самая сильная, самая свирепая – властолюбие.
• Истина выше людей и не должна бояться их.
• Найти свою дорогу, узнать свое место – в этом все для человека, это для него значит сделаться самим собой.
• Не надо и в шутку лгать и льстить. Пусть думает о тебе всякий, что ему угодно, а ты будь тем, что ты есть.
• Подлецы потому и успевают в своих делах, что поступают с честными людьми, как с подлецами, а честные люди поступают с подлецами, как с честными людьми.
• Пьют и едят все люди, но пьянствуют и обжираются только дикари.
• Только в силе воли заключается условие наших успехов на избранном поприще.
• Только золотая посредственность пользуется завидною привилегией – никого не раздражать и не иметь врагов и противников.
• Убеждение должно быть дорого потому только, что оно истинно, а совсем не потому, что оно наше.
• У души, как и у тела, есть своя гимнастика, без которой душа чахнет, впадает в апатию бездействия.
• Человек страшится только того, чего не знает, знанием побеждается всякий страх.
• Человек ясно выражается, когда им владеет мысль, но еще яснее, когда он владеет мыслию.
• Эгоизм изворотлив, как хамелеон.
НАЧАЛО ЦАРСТВОВАНИЯ АЛЕКСАНДРА II
Первые шаги нового императора
Новый император Александр II на следующий день после смерти своего отца, выступая 19 февраля 1855 года в Государственном совете, заявил: «Покойный родитель в последние часы жизни сказал мне: „Сдаю тебе мою команду, но, к сожалению, не в том порядке, как желал, оставляю тебе много трудов и забот“. На первых порах эти многие „труды и заботы“ оказались для Александра непосильными. А. Ф. Тютчева, внимательно наблюдавшая за царской четой, менее чем через год, в январе 1856 года, записала:
«Император – лучший из людей. Он был бы прекрасным государем в хорошо организованной стране и в мирное время, там, где приходилось бы только охранять, но ему недостает темперамента преобразователя. У императрицы тоже нет инициативы... Они слишком добры, слишком чисты, чтобы понимать людей и властвовать над ними. В них нет той мощи, того порыва, которые овладевают событиями и направляют их по своей воле; им недостает струнки увлечения... Сам того не ведая, он вовлечен в борьбу с могучими силами и страшными стихиями, которых он не понимает».
А русское общество (по крайней мере, просыпавшаяся российская интеллигенция), понимало, что дела в стране обстоят довольно грустно. Горько было видеть, что оставил после себя «Незабвенный» – император Николай I. И вот под названием «Грустное» в списках появилось стихотворение неизвестного автора, имевшее подзаголовок: «На восшествие Александра II на престол»:
Все высшие сановники империи остались на своих местах. Перемены произошли только в армии и на флоте. Из-за отставки А. С. Меншикова, который был и командующим армией в Крыму, и военно-морским министром, в Крым был назначен князь М. Д. Горчаков, а главным начальником флота и руководителем морского ведомства стал брат императора – великий князь Константин Николаевич.
В это же самое время канцлер князь А. М. Горчаков вот уже третий месяц находился на переговорах в Вене, где шла речь об условиях будущего мира. Но пока тянулись совершенно бесплодные прения, союзники активизировали действия в Крыму и 28 марта 1855 года начали самую ожесточенную бомбардировку Севастополя, продолжавшуюся 9 суток. Горчаков покинул Вену, и война в Крыму ожесточилась еще более. 26 мая союзники овладели Волынским и Селенгинским редутами и Камчатским люнетом, после чего артиллерийский огонь союзников стал убийственным: Нахимов был убит, Тотлебен тяжело ранен. Ежедневно потери составляли до 300 человек.
Горчаков под сильнейшим давлением царя вынужден был решиться на контрнаступление и 4 августа начал атаку на Черной речке, хотя и сам он, и все генералы были убеждены в неудаче. Так и случилось: атака была отбита, и русские, потеряв около 10 000 человек, отошли на исходные позиции. На следующий день союзники еще более усилили огонь по городу, сделав его практически непрерывным, в результате чего ежедневные потери стали превышать 1000 человек, а в конце августа – около 3000. После генерального штурма союзников 28 августа русские оставили южную сторону Севастополя, взорвав пороховые погреба и затопив последние корабли. Героическая оборона, продолжавшаяся 349 дней и стоившая России более 100 000 жизней, закончилась. Но Александр решил бороться дальше.
В сентябре 1855 года вместе со всеми своими братьями он посетил Крым и Николаев, демонстрируя решимость стоять до конца. Он объехал позиции, вникая во все детали истинного положения войск, приказал готовить город и порт Николаев к обороне и распорядился наградить всех участников обороны Севастополя серебряной медалью на георгиевской ленте «За защиту Севастополя».
«Император – лучший из людей. Он был бы прекрасным государем в хорошо организованной стране и в мирное время, там, где приходилось бы только охранять, но ему недостает темперамента преобразователя. У императрицы тоже нет инициативы... Они слишком добры, слишком чисты, чтобы понимать людей и властвовать над ними. В них нет той мощи, того порыва, которые овладевают событиями и направляют их по своей воле; им недостает струнки увлечения... Сам того не ведая, он вовлечен в борьбу с могучими силами и страшными стихиями, которых он не понимает».
А русское общество (по крайней мере, просыпавшаяся российская интеллигенция), понимало, что дела в стране обстоят довольно грустно. Горько было видеть, что оставил после себя «Незабвенный» – император Николай I. И вот под названием «Грустное» в списках появилось стихотворение неизвестного автора, имевшее подзаголовок: «На восшествие Александра II на престол»:
В тот же день, 19 февраля, в соборе Зимнего дворца министр юстиции граф В. Н. Панин зачитал «Манифест» о воцарении, а духовник царя и царицы протопресвитер В. Б. Бажанов привел всех присутствующих сановников к присяге. Каждый из них приложился к Евангелию и кресту и подписал присяжный лист.
Грустно матушке России,
Грустно юному царю.
Царь покойный гнуть лишь выи
Дворню выучил свою.
Грустно! – думаю я часто
Про отечество отцов:
Незабвенный лет ведь на сто
Под себя, – ведь это каста, —
Заготовил молодцов.
Все высшие сановники империи остались на своих местах. Перемены произошли только в армии и на флоте. Из-за отставки А. С. Меншикова, который был и командующим армией в Крыму, и военно-морским министром, в Крым был назначен князь М. Д. Горчаков, а главным начальником флота и руководителем морского ведомства стал брат императора – великий князь Константин Николаевич.
В это же самое время канцлер князь А. М. Горчаков вот уже третий месяц находился на переговорах в Вене, где шла речь об условиях будущего мира. Но пока тянулись совершенно бесплодные прения, союзники активизировали действия в Крыму и 28 марта 1855 года начали самую ожесточенную бомбардировку Севастополя, продолжавшуюся 9 суток. Горчаков покинул Вену, и война в Крыму ожесточилась еще более. 26 мая союзники овладели Волынским и Селенгинским редутами и Камчатским люнетом, после чего артиллерийский огонь союзников стал убийственным: Нахимов был убит, Тотлебен тяжело ранен. Ежедневно потери составляли до 300 человек.
Горчаков под сильнейшим давлением царя вынужден был решиться на контрнаступление и 4 августа начал атаку на Черной речке, хотя и сам он, и все генералы были убеждены в неудаче. Так и случилось: атака была отбита, и русские, потеряв около 10 000 человек, отошли на исходные позиции. На следующий день союзники еще более усилили огонь по городу, сделав его практически непрерывным, в результате чего ежедневные потери стали превышать 1000 человек, а в конце августа – около 3000. После генерального штурма союзников 28 августа русские оставили южную сторону Севастополя, взорвав пороховые погреба и затопив последние корабли. Героическая оборона, продолжавшаяся 349 дней и стоившая России более 100 000 жизней, закончилась. Но Александр решил бороться дальше.
В сентябре 1855 года вместе со всеми своими братьями он посетил Крым и Николаев, демонстрируя решимость стоять до конца. Он объехал позиции, вникая во все детали истинного положения войск, приказал готовить город и порт Николаев к обороне и распорядился наградить всех участников обороны Севастополя серебряной медалью на георгиевской ленте «За защиту Севастополя».
Заключение мира и правительственные перемены
После нескольких попыток прозондировать возможность заключения мира без выплаты Россией контрибуции и территориальных уступок Александр 20 декабря 1855 года собрал совещание ближайших своих сановников: Нессельроде, военного министра Долгорукова, Киселева, Орлова, Воронцова, статс-секретаря графа Блудова и великого князя Константина Николаевича, чтобы принять решение, на каких условиях и каким образом должен быть заключен мир. П. Д. Киселев, начавший прения, заявил, что перспектив победить союзников у России нет, а дальнейшие кампании только ухудшат положение. Большинство высказалось так же.
3 января 1856 года состоялось второе совещание, оказавшееся еще более единодушным, и Александр согласился на мирные переговоры. Они начались в Париже 13 февраля и продолжались до 18 марта. Россия возвратила Карс, а союзники – Севастополь. Черное море объявлялось нейтральным, все державы дали обязательство не вмешиваться в дела Турции, – такими были главные итоги Парижского мирного договора.
Стабилизировав внешнеполитическое положение страны, Александр тотчас же приступил к приведению в устойчивое состояние и дел внутриполитических. Сразу же после подписания мирного договора произошли серьезные перемены в правительстве. Был отставлен председатель Государственного совета и Комитета министров князь А. И. Чернышев, передавший свои посты графу А. Ф. Орлову, возглавлявшему русскую делегацию на конгрессе в Париже. На его место – шефа жандармов и начальника Третьего отделения – был назначен бывший военный министр князь В. А. Долгоруков, которого заменил Н. О. Сухозанет. Министром внутренних дел стал С. С. Ланской, а место Клейнмихеля занял К. В. Чевкин. Сменен был и «вечный канцлер» К. В. Нессельроде. Его преемником стал князь А. М. Горчаков. Были произведены замены и на других важнейших постах империи: наместником в Польше вместо умершего в январе 1856 года И. Ф. Паскевича стал князь М. Д. Горчаков, а наместником на Кавказе – фельдмаршал князь А. И. Барятинский, сменивший ушедшего в отставку Н. Н. Муравьева. Новыми для нас людьми являются здесь Ланской, Сухозанет и Чевкин.
Сергей Степанович Ланской, 68-ми лет, начавший служить еще при Павле, сделал свою карьеру прежде всего из-за родственных связей: его отец был членом Государственного совета и гофмаршалом двора, дядя (с 1823 по 1828 год) – министром внутренних дел, а его тетка была матерью всесильного военного министра А. И. Чернышева. Помогла карьере и выгодная женитьба на княжне Варваре Ивановне Одоевской единственной наследнице многочисленных богатых поместий с 8000 крепостных.
Получив хорошее домашнее образование, Ланской уже в 13 лет начал служить переводчиком в Коллегии иностранных дел, а потом – в разных департаментах, комиссиях и министерствах, в столицах и провинциях, более всего проявляя постоянство не в службе, а в своих масонских пристрастиях, где он добился высокой степени «мастера стула». Он был и членом декабристского «Союза благоденствия», но, почуяв недоброе, вышел из него задолго до 14 декабря 1825 года. Прослужив еще в добром десятке комитетов и получив несколько орденов, он стал членом Государственного совета, а по случаю 50-летнего юбилея службы был произведен в действительные тайные советники – «высшую гражданскую степень в парнике дураков, именуемом Табелью о рангах», как выразился об этом «князь-республиканец» П. В. Долгоруков. Годом раньше Ланской был назначен и членом Государственного совета, занимая одновременно и должность товарища министра внутренних дел, которым был Д. Г. Бибиков. Исполняя его обязанности, пока тот 4 месяца лечился за границей, Ланской так понравился А. Ф. Орлову и Л. В. Дубельту, что те сделали все возможное, чтобы 68-летний Сергей Степанович стал министром. Однако Николай, слишком хорошо знавший его, на это не пошел, и только через полгода после того, как на троне оказался Александр II, Ланской достиг желаемого поста. И с ним тотчас же произошла метаморфоза: он неожиданно превратился в энергичного, четкого, мыслящего государственного человека, став одним из активнейших деятелей реформы по освобождению крестьян от крепостной зависимости.
Николаю Онуфриевичу Сухозанету 17 апреля 1856 года – в день вступления в должность военного министра – было 62 года. Он служил в армии уже полвека и был одним из немногих оставшихся в строю ветеранов войны 1812–1814 годов. Сухозанет участвовал в войнах с Турцией и Польшей и, казалось бы, не мог не быть типичнейшим продуктом военной среды. Однако же на деле все обстояло иначе. На посту военного министра он пробыл до 9 ноября 1861 года, уступив его потом Д. А. Милютину. За 5 лет руководства министерством он сделал много полезного благодаря тому, что подобрал хороших помощников, хотя сам, по мнению многих, был не очень-то хорошо образован. По инициативе Сухозанета были окончательно упразднены военные поселения, и уже 21 сентября 1856 года (через 5 месяцев после назначения его министром) все военные поселенцы стали простыми хлебопашцами в Министерстве уделов. 378 000 кантонистов были обращены в свободное податное сословие, в то время как прежде они от рождения не могли заниматься ничем другим, как пожизненной солдатчиной. Был сокращен срок солдатской службы с 25 до 15 лет, запрещено отдавать в солдаты как наказание за совершенные преступления, а также проведена серьезная реорганизация структуры вооруженных сил и управления ими.
Константин Владимирович Чевкин тоже не был инородным телом в новом правительстве. Он носил звание генерал-адъютанта, с 1834 по 1845 год был начальником штаба Горного корпуса, а затем 10 лет пребывал в звании сенатора. С 1855 года он стал главноуправляющим путями сообщения и публичными зданиями, заменив одиозного П. А. Клейнмихеля. По единодушному мнению, Чевкин обладал характером сильным, но часто вздорным, и, по высказыванию публициста и историка П. В. Долгорукова, «избежать ссоры с Чевкиным столь же легко, как и отыскать квадратуру круга». Недаром Константина Владимировича прозвали «ежом в генеральских погонах». Вместе с тем тот же В. П. Долгоруков дал Чевкину и такую характеристику: «Человек, обладающий обширными познаниями, одаренный умом замечательным, способностями несомненными, трудолюбием редким». Он усердно и искренне служил делу уничтожения крепостного права, но систему в целом считал неприкосновенной и потому всегда занимал охранительно-ретроградные позиции в борьбе и с радикалами, и с националистами – патриотами Польши, Финляндии и других регионов империи.
3 января 1856 года состоялось второе совещание, оказавшееся еще более единодушным, и Александр согласился на мирные переговоры. Они начались в Париже 13 февраля и продолжались до 18 марта. Россия возвратила Карс, а союзники – Севастополь. Черное море объявлялось нейтральным, все державы дали обязательство не вмешиваться в дела Турции, – такими были главные итоги Парижского мирного договора.
Стабилизировав внешнеполитическое положение страны, Александр тотчас же приступил к приведению в устойчивое состояние и дел внутриполитических. Сразу же после подписания мирного договора произошли серьезные перемены в правительстве. Был отставлен председатель Государственного совета и Комитета министров князь А. И. Чернышев, передавший свои посты графу А. Ф. Орлову, возглавлявшему русскую делегацию на конгрессе в Париже. На его место – шефа жандармов и начальника Третьего отделения – был назначен бывший военный министр князь В. А. Долгоруков, которого заменил Н. О. Сухозанет. Министром внутренних дел стал С. С. Ланской, а место Клейнмихеля занял К. В. Чевкин. Сменен был и «вечный канцлер» К. В. Нессельроде. Его преемником стал князь А. М. Горчаков. Были произведены замены и на других важнейших постах империи: наместником в Польше вместо умершего в январе 1856 года И. Ф. Паскевича стал князь М. Д. Горчаков, а наместником на Кавказе – фельдмаршал князь А. И. Барятинский, сменивший ушедшего в отставку Н. Н. Муравьева. Новыми для нас людьми являются здесь Ланской, Сухозанет и Чевкин.
Сергей Степанович Ланской, 68-ми лет, начавший служить еще при Павле, сделал свою карьеру прежде всего из-за родственных связей: его отец был членом Государственного совета и гофмаршалом двора, дядя (с 1823 по 1828 год) – министром внутренних дел, а его тетка была матерью всесильного военного министра А. И. Чернышева. Помогла карьере и выгодная женитьба на княжне Варваре Ивановне Одоевской единственной наследнице многочисленных богатых поместий с 8000 крепостных.
Получив хорошее домашнее образование, Ланской уже в 13 лет начал служить переводчиком в Коллегии иностранных дел, а потом – в разных департаментах, комиссиях и министерствах, в столицах и провинциях, более всего проявляя постоянство не в службе, а в своих масонских пристрастиях, где он добился высокой степени «мастера стула». Он был и членом декабристского «Союза благоденствия», но, почуяв недоброе, вышел из него задолго до 14 декабря 1825 года. Прослужив еще в добром десятке комитетов и получив несколько орденов, он стал членом Государственного совета, а по случаю 50-летнего юбилея службы был произведен в действительные тайные советники – «высшую гражданскую степень в парнике дураков, именуемом Табелью о рангах», как выразился об этом «князь-республиканец» П. В. Долгоруков. Годом раньше Ланской был назначен и членом Государственного совета, занимая одновременно и должность товарища министра внутренних дел, которым был Д. Г. Бибиков. Исполняя его обязанности, пока тот 4 месяца лечился за границей, Ланской так понравился А. Ф. Орлову и Л. В. Дубельту, что те сделали все возможное, чтобы 68-летний Сергей Степанович стал министром. Однако Николай, слишком хорошо знавший его, на это не пошел, и только через полгода после того, как на троне оказался Александр II, Ланской достиг желаемого поста. И с ним тотчас же произошла метаморфоза: он неожиданно превратился в энергичного, четкого, мыслящего государственного человека, став одним из активнейших деятелей реформы по освобождению крестьян от крепостной зависимости.
Николаю Онуфриевичу Сухозанету 17 апреля 1856 года – в день вступления в должность военного министра – было 62 года. Он служил в армии уже полвека и был одним из немногих оставшихся в строю ветеранов войны 1812–1814 годов. Сухозанет участвовал в войнах с Турцией и Польшей и, казалось бы, не мог не быть типичнейшим продуктом военной среды. Однако же на деле все обстояло иначе. На посту военного министра он пробыл до 9 ноября 1861 года, уступив его потом Д. А. Милютину. За 5 лет руководства министерством он сделал много полезного благодаря тому, что подобрал хороших помощников, хотя сам, по мнению многих, был не очень-то хорошо образован. По инициативе Сухозанета были окончательно упразднены военные поселения, и уже 21 сентября 1856 года (через 5 месяцев после назначения его министром) все военные поселенцы стали простыми хлебопашцами в Министерстве уделов. 378 000 кантонистов были обращены в свободное податное сословие, в то время как прежде они от рождения не могли заниматься ничем другим, как пожизненной солдатчиной. Был сокращен срок солдатской службы с 25 до 15 лет, запрещено отдавать в солдаты как наказание за совершенные преступления, а также проведена серьезная реорганизация структуры вооруженных сил и управления ими.
Константин Владимирович Чевкин тоже не был инородным телом в новом правительстве. Он носил звание генерал-адъютанта, с 1834 по 1845 год был начальником штаба Горного корпуса, а затем 10 лет пребывал в звании сенатора. С 1855 года он стал главноуправляющим путями сообщения и публичными зданиями, заменив одиозного П. А. Клейнмихеля. По единодушному мнению, Чевкин обладал характером сильным, но часто вздорным, и, по высказыванию публициста и историка П. В. Долгорукова, «избежать ссоры с Чевкиным столь же легко, как и отыскать квадратуру круга». Недаром Константина Владимировича прозвали «ежом в генеральских погонах». Вместе с тем тот же В. П. Долгоруков дал Чевкину и такую характеристику: «Человек, обладающий обширными познаниями, одаренный умом замечательным, способностями несомненными, трудолюбием редким». Он усердно и искренне служил делу уничтожения крепостного права, но систему в целом считал неприкосновенной и потому всегда занимал охранительно-ретроградные позиции в борьбе и с радикалами, и с националистами – патриотами Польши, Финляндии и других регионов империи.
Восшествие на престол
Летом 1856 года наступило время коронации. Впервые коронационный выезд осуществлялся по железной дороге, но не только это было новацией в предстоящих торжествах. После трех дней пребывания в Петровском дворце, расположенном у въезда в Москву, 17 августа Александр, вся его семья и блестящая свита въехали на Тверскую улицу, которую называли также «Царской» из-за традиционных торжественных въездов в Первопрестольную царствующих особ. Александр въехал в Москву под звон колоколов и грохот пушек, окруженный братьями и двумя старшими сыновьями – 13-летним Николаем и 11-летним Александром. Через неделю, начиная с 23 августа, в Москве 3 дня шли народные гуляния и угощение простого народа.
В Успенском соборе 26 августа прошла коронация со строгим соблюдением всего «чина». Вел торжество 74-летний митрополит Филарет. Сначала все шло как нельзя лучше, как вдруг старик Горчаков, стоявший с «державой», лежавшей на круглой бархатной подушке, вдруг зашатался, потерял сознание и упал. Шарообразная «держава» со звоном покатилась по каменному полу. Присутствующие ахнули, почитав произошедшее верным признаком несчастья. Александр же не переменился в лице, а когда коронация кончилась, сказал Горчакову: «Не беда, что свалился. Главное, что стоял твердо на полях сражений». Так вспоминал этот эпизод Аркадий Столыпин (правнук Горчакова), передавая сохранившееся в их семье предание, впрочем, совершенно достоверное.
По примеру прежних царствований после коронации были розданы чины, титулы и «многие милости». А. Ф. Орлов, председатель Государственного совета и Комитета министров, подписавший в Париже мир с союзниками, был возведен в княжеское достоинство. Князь М. С. Воронцов стал фельдмаршалом, четыре сановника – графами. Царь на 3 года отменил рекрутские наборы, простил недоимки, амнистировал или облегчил участь почти всем преступникам, в том числе декабристам и петрашевцам. Всем амнистированным было разрешено возвратиться вместе с семьями из ссылки и жить, где пожелают, кроме Петербурга и Москвы. Им возвращалось дворянство, а князьям, графам и баронам – их титулы, а также конфискованные по суду имения. Среди тех, кто вернулся из ссылки, был и Ф. М. Достоевский. Отдельным актом были отменены высокие пошлины на заграничные паспорта, введенные Николаем и препятствовавшие выезду за границу.
Радость и надежды на лучшее будущее воскресли в сердцах многих людей, но более всего начинаниями нового императора были воодушевлены те, кто занимал крайне враждебные позиции по отношении к его отцу – Николаю.
В Успенском соборе 26 августа прошла коронация со строгим соблюдением всего «чина». Вел торжество 74-летний митрополит Филарет. Сначала все шло как нельзя лучше, как вдруг старик Горчаков, стоявший с «державой», лежавшей на круглой бархатной подушке, вдруг зашатался, потерял сознание и упал. Шарообразная «держава» со звоном покатилась по каменному полу. Присутствующие ахнули, почитав произошедшее верным признаком несчастья. Александр же не переменился в лице, а когда коронация кончилась, сказал Горчакову: «Не беда, что свалился. Главное, что стоял твердо на полях сражений». Так вспоминал этот эпизод Аркадий Столыпин (правнук Горчакова), передавая сохранившееся в их семье предание, впрочем, совершенно достоверное.
По примеру прежних царствований после коронации были розданы чины, титулы и «многие милости». А. Ф. Орлов, председатель Государственного совета и Комитета министров, подписавший в Париже мир с союзниками, был возведен в княжеское достоинство. Князь М. С. Воронцов стал фельдмаршалом, четыре сановника – графами. Царь на 3 года отменил рекрутские наборы, простил недоимки, амнистировал или облегчил участь почти всем преступникам, в том числе декабристам и петрашевцам. Всем амнистированным было разрешено возвратиться вместе с семьями из ссылки и жить, где пожелают, кроме Петербурга и Москвы. Им возвращалось дворянство, а князьям, графам и баронам – их титулы, а также конфискованные по суду имения. Среди тех, кто вернулся из ссылки, был и Ф. М. Достоевский. Отдельным актом были отменены высокие пошлины на заграничные паспорта, введенные Николаем и препятствовавшие выезду за границу.
Радость и надежды на лучшее будущее воскресли в сердцах многих людей, но более всего начинаниями нового императора были воодушевлены те, кто занимал крайне враждебные позиции по отношении к его отцу – Николаю.
Присоединение Дальнего Востока и покорение Кавказа
Чрезвычайно важными событиями начала царствования Александра II стали покорение Кавказа и окончательное присоединение к России устья Амура и бассейна реки Уссури. В местечке Айгунь на южном берегу Амура 16 мая 1858 года Н. Н. Муравьев подписал договор, по которому Китай признал левобережье Амура (от реки Аргунь до его устья) русской территорией. 14 ноября 1860 года в Пекине был подписан еще один договор, по которому к России переходила и территория по реке Уссури, ранее находившаяся в совместном русско-китайском владении. Благодаря этому Россия утвердила свое владычество на Тихом океане, закрепив за собой земли, на которых чуть раньше был построен военный пост Владивосток.