Барская Мария. Люба, Любочка, Любовь

   — О-о, почти взрослая! Еще лучше. Давайте все вместе позавтракаем. Там, в зоопарке, какое-нибудь подходящее заведение есть?
   — Не знаю. Я никогда в зоопарке не завтракала…
   — Тогда поехали. На месте и выясним.
   — Да я только проснулась. И Василиса еще спит.
   — Тогда буди ее по-быстрому, и собирайтесь. А я к вам выезжаю. Только адрес скажи, а то вчера не запомнил.
   Мудрено ему было запомнить: он так крепко спал, что даже не проснулся, когда я вышла из машины.
   Я мгновение помолчала. Продолжать знакомство мне не хотелось, но и обижать Славу было не за что и незачем. А как деликатно его отшить, мне спросонья не придумывалось. С другой стороны, я его возьму с собой, а он в ресторане при Василисе продолжит гулянку…
   — Да ты не волнуйся. Я при ребенке буду строго себя держать, — словно почувствовал мои опасения Слава. — Устроим детский утренник.
   — Хорошо. Приезжай, — сдалась я.
   Он приехал, и не один, а с дарами! Большим букетом роз. «Для женщин», — как выразился он, и вручил цветы маме. Папе он торжественно сунул в руки подарочную корзину из супермаркета — с бутылкой вина и какой-то закуской.
   — М-м-м, для знакомства.
   Мама испуганно покосилась на корзинку и робко предложила:
   — Так, может, мы сейчас чайку попьем?
   — Спасибо, но нет, — решительно отверг ее предложение Слава. — У нас сейчас по плану знакомство с дикой природой. Следуем в зоопарк!
   Машина ждала у входа. Слава нанял ее на целый день.
   В зоопарке мы без труда отыскали вполне уютное кафе, где очень мило позавтракали блинчиками с вареньем, свежевыжатым соком и ягодным муссом. (Меню составляла Василиса. Мы со Славой добавили к нему от себя две чашки кофе.) Я опасалась, как бы Слава не захотел размяться чем-нибудь более горячительным, но он, к моему облегчению и изумлению, действительно воздержался и держал себя очень прилично, почти как истинный джентльмен.
   Не совал излишних чаевых, не размахивал руками, а тихим голосом развлекал Василису вполне детскими анекдотами. Дочь моя, не привыкшая к такому количеству мужского внимания (дедушка, разумеется, не в счет), млела от удовольствия и откровенно со Славой кокетничала.
   Глянуть со стороны — идиллическая картинка. Дружная семья на воскресной прогулке. «А он действительно неплохой человек, — подумала я. — И детей явно любит. Вон как быстро с Василисой общий язык нашел. Видимо, в этой своей Тюмени немного одичал от одиночества».
   Я украдкой к нему приглядывалась. И внешне не сказать, чтобы урод. То есть, конечно, не красавец, но вполне приятный. Если его еще как следует постричь… Глядишь, возвратится в Москву и немного цивилизуется. Пообтешется здесь и станет вполне себе. Вдруг у нас что-нибудь и получится. Ведь то, что он моложе меня, совсем незаметно. Наоборот, Слава смотрится даже старше. А детей своих захочет… А почему нет? Я еще могу. Некоторые в моем возрасте вообще первый раз рожают.
   — Что это у нас мама взгрустнула? — ворвался в мои размышления его голос. — И то верно, Любочка. Заправились, теперь надо подвигаться. Жирок растрясти. — Он погладил себя по животу. — Кого первым пойдем смотреть? — посмотрел он на Василису. — Белого медведя?
   — Нет. Жаб в террариуме, — тоном, не допускающим возражений, ответила дочь.
   — Тьфу, гадость какая, — вырвалось у Славы.
   — Что вы, они такие красивые! — возмутилась Вася.
   — А мама как к ним относится?
   — Нормально мама относится, — ответила я.
   — Тогда вперед. Интересные у меня сегодня девушки. В моем детстве девчонки жаб боялись.
   — Это же когда было, в доисторические времена, — заявила Василиса. — А современные девочки очень даже земноводными интересуются.
   — Оригиналка она у тебя, — подхватил меня под руку Слава. — Я-то сам, если честно, этих земноводных как-то не очень.
   — А там еще змеи есть, — хитренько покосилась на него Василиса. — Я их тоже не боюсь.
   — Ничего, потерплю, — стоически отреагировал Слава. — Вдруг тоже привыкну.
   До террариума мы шли довольно долго. Слава останавливался возле каждого лотка.
   — Ой, сахарная вата! Васька, давай, а?
   — Я ее не люблю, — сморщила переносицу Василиса. — Лучше мороженое.
   — Нет проблем!
   Мы нашли точку, где продавалось мороженое.
   — А ты не лопнешь? — спросила я у дочери.
   — Не-а. Мне сейчас много энергии потребуется. Жаб разглядывать.
   Потом мы остановились возле мягких игрушек, и Слава купил Ваське длинноногую лягуху, за неимением жабы. Затем приобрел ей книжку про жаб и тритонов. И только после этого мы наконец дошли до террариума и долго-долго разглядывали обитателей. Васька у них, по-моему, все пупырышки пересчитала.
   Слава сперва заскучал, а потом нашел себе развлечение. Начал меня так легонечко обнимать, как бы привлекая мое внимание к наиболее интересным экземплярам. Сперва его рука была у меня на плече, потом плавно и незаметно спустилась на бедро. Пришлось мне его одернуть:
   — Слушай, мы здесь все-таки с ребенком.
   Он не смутился:
   — Я всего лишь хотел тебе удава показать. Смотри, какой у него бугор. Небось только что кролика слопал. — И он, снова обняв меня, увлек к следующей клетке.
   Не могу сказать, что мне это было совсем неприятно. За последнее время не слишком много мужского внимания доставалось. И льстило, что я Славе сразу понравилась, и разницу в возрасте он не заметил. Выходит, я еще неплохо выгляжу.
   С другой стороны, мне было смешно и немного неловко наблюдать, как Слава пытается ускоренно установить близкие отношения. Логика, конечно, просматривалась. Он пока приехал в Москву только на несколько дней. На длительное ухаживание у него времени не было. Вот он и спешил.
   Сегодня он мне нравился гораздо больше, чем вчера. Однако у него был уж больно деловой подход. Всем по подарку в зубы, бабу в охапку, чтобы ни минутки попусту не растратить.
   К концу нашего пребывания в зоопарке меня стал мучить вопрос: что у Славы намечено в дальнейшей программе? Обед у меня дома? Зря он подарочную корзину привез? Или он моих родителей тоже решил в ресторан повести? Надо бы выяснить, но я не решалась. Вдруг он тогда возомнит, что я сама этого хочу? А я уже так устала, что жаждала лишь одного: добраться до дома и вытянуться на кровати. Как бы у нас там ни сложилось в дальнейшем, но со Славой за последние два дня я наобщалась достаточно.
   Вскоре судьба решила за нас. У Славы в кармане зазвонил мобильник. Отойдя в сторонку, он с кем-то сердито поговорил, а вернувшись, хмуро изрек:
   — Дела, блин, даже в воскресенье достают. Никакой личной жизни! Сейчас завезу вас домой и на сегодня вынужден проститься.
   — А я думала, вы сейчас к нам, — расстроилась Василиса.
   — Действительно, как жалко, — изобразила сожаление я, правда, не слишком сильное, а то еще вдруг передумает.
   — Ничего, у нас еще до третьего время есть, — обнадежил нас он.
   — А что третьего? — поинтересовалась моя дочь.
   — Третьего отбываю в свои тюменские джунгли. Но не расстраивайся. Скоро я насовсем вернусь.
   Вечером Василиса меня спросила:
   — Мама, а у вас с ним серьезно?
   Я опешила:
   — Что ты имеешь в виду? Мы только вчера познакомились.
   — Да я к тому, что, если у тебя с ним роман будет, я не против! Он ничего. Прикольный. И деньги, по-моему, есть.
   — Васька, откуда ты такого набралась? — Вот уж не ожидала от нее подобного практицизма!
   — Жизнь заставила, — лукаво улыбнулась она.
   Я, конечно, в ответ прочитала ей целую лекцию о том, что деньги не главное, а роман следует заводить с человеком, которого любишь, даже если у него с деньгами и не очень хорошо.
   Василиса сосредоточенно выслушала меня и сказала:
   — Я, конечно, все понимаю. Любовь — это очень важно. Но почему-то без денег ни у кого жить не получается.
   Вот это да! Я только рот разинула. А что возразишь?
   Дочь моя тут же привела наглядный пример:
   — Вот у нас в классе Сережка Степанов. У его родителей денег совсем нет, потому что они не работают. Из-за этого они пьют, дерутся и Сережку колотят. Он теперь почти и не учится. А раньше, ну когда мы еще в первый класс ходили, они работали, у них деньги были, и Сережку они любили, и все ему покупали, и он отличником был. А теперь его, наверное, из школы выгонят.
   — С чего ты взяла?
   — Сама слышала, как завуч классной говорила: в нашей школе таким не место. У него среда дурная, и от него пойдет плохое влияние. Они его собираются сплавить в другую школу. Все равно и английский, и французский совсем запустил.
   Я потом до поздней ночи думала: а может, устами младенца глаголет истина? Попался мне неплохой человек. С таким восторгом на меня смотрит! Чего привередничать? Чай, не девушка. Принца на белом коне ждать поздновато. А жизнь устроить так, чтобы появилось плечо, на которое опереться можно, совсем не лишнее. Василиса растет. Оглянуться не успею, в институт надо определять. Девочка она у меня способная. И родители не молодеют. Не дай бог, слягут. Уход потребуется. Справлюсь ли одна? А Слава, кажется, человек щедрый. И, по словам Равиля, надежный. Главное, тоже один намыкался и хочет теперь в семейной жизни осесть. И Ваське понравился. Раньше она такая была ревнивая. А с ним сразу возник контакт. Да и человек не то чтобы неизвестно откуда. С Равилем они много лет знакомы. А Равиль мне плохого не пожелает.
   В понедельник Слава объявился у нас в салоне. К Равилю зашел, а уж потом они вместе ко мне заглянули. У меня как раз образовалось окно, вот мы и решили на кухне чаи погонять.
   Тут оба друга меня и озадачили. Предложили куда-нибудь податься на майские праздники.
   — Нет, ребята, увы, я пасс. Мне семейство на дачу надо вывезти. Мои уже на старте стоят и дрожат от нетерпения. Огородная кампания. Первая, так сказать, копка. И погода в этом году подходящая. Тепло. В общем, я до девятого повязана с дачей.
   Слава расстроился.
   — А я уже третьего домой уезжаю. Что ж, значит, больше и не увидимся? Так хотелось с тобой куда-нибудь…
   На него было жалко смотреть. Он выглядел как влюбленный подросток. Неужели я ему до такой степени нравлюсь?
   — Но вы… ты… Мы ведь с тобой и на неделе можем вечером встретиться.
   Он расстроился еще больше.
   — На неделе совершенно не получается. Расписан под завязку. Мне все дела до праздников необходимо подбить. А вот первого и второго совершенно свободен. Слушай, — он вдруг оживился, — а дача твоя далеко?
   — У нас там тесно…
   Да ты не думай, я не напрашиваюсь. Понимаю: семья. У меня другая идея возникла. Может, ты их отвезешь с утречка, обустроишь и вернешься. Ну хоть к вечеру. И мы первое и второе проведем с тобой вместе. Сходим куда-нибудь, посидим, повеселимся, потанцуем, — он выразительно подвигал торсом. — Это, надеюсь, реально?
   Я задумалась. По времени все было осуществимо. Если шоссе утром не слишком окажется забито, за час-полтора до дачи доедем. Вечером вообще наверняка свободно будет. Минут за сорок обратно домчусь. Главное, сорганизовать моих так, чтобы собрались пораньше. Ведь им дай волю, и в три не выедем. А на даче мне еще надо разложить вещи. Собрались-то на целую неделю, даже больше получается. И весь необходимый скарб с собой тащим. Машину свою забью под завязку.
   Большой вопрос, понравится ли Славина идея моим родителям. Не то чтобы они без меня там боятся остаться, каждое лето живут, а я в будние дни не всегда туда езжу. Но то, что я вместо того, чтобы работать на даче, отправлюсь в город гулять, может вызвать бурный протест. Довольны они уж точно не будут. Хотя имею я право, в конце концов, на полтора дня личной жизни! Потом вернусь и до девятого буду с ними. Успею еще насладиться садово-огородными работами.
   — Ладно. Уговорил, — ответила я.
   Слава вскочил со стула и, отбивая чечетку, прошелся взад-вперед по кухне. Именно в этот момент в дверь заглянул Гарри Фомич.
   — Веселимся — гуляем уже? — Он неодобрительно посмотрел на стол. — До праздника еще три дня. Заявления все оформили?
   Мы с Равилем кивнули.
   — Молодцы, — сказал Гарри Фомич, а потом, переведя взгляд на Славу, добавил: — Только вот посторонним в служебном помещении находиться не положено.
   И он исчез.
   — Кру-утой мужик, — покачал головой Слава. — Хотя, по-своему, прав. Всех нужно держать в ежовых рукавицах. По личному опыту знаю. Народ ужас как распускается.

V

   Первомайское утро проходило в большой суете. Все сновали по квартире, перетаскивая в переднюю кули, узлы, пакеты и сумки. Критически оглядев образовавшуюся гору, я констатировала:
   — В мою бедную лошадку это не поместится.
   — Приверну багажник на крышу, — бодро ответил отец. — Зря его, что ли, купил.
   И станет, значит, моя лошадка вьючной.
   Делать нечего. Сортировать собранное времени не было. Это бы точно полдня отняло. А мне хотелось успеть до ночи назад.
   Мама приволокла еще пару больших корзин, набитых пустыми банками.
   — Это еще зачем? — сочла своим долгом выяснить я.
   — Корзины — грибы собирать, а в банки буду соленые закатывать.
   — Ба, ну какие в мае грибы! — звонко расхохоталась Василиса.
   — Действительно, — подхватила я. — Оставляем дома. В следующий приезд довезем. Мать с осуждением посмотрела на нас.
   — Сейчас я вспомнила, а потом забудем.
   Однако я против корзин встала насмерть.
   Папа, успевший привернуть к моей машине багажник и вернуться, неожиданно меня поддержал:
   — Галочка, корзины в следующий раз прихватим. В машину они не влезут, а на крыше банки могут разбиться.
   Мы начали укладываться. Затем началась беготня. Все время кто-то вспоминал, что забыл какой-нибудь предмет наипервейшей важности. Последней вернулась в квартиру я. Забыла сумку с документами и правами. Вернее, была совершенно уверена, что ее взяла Василиса. Сама видела свою сумку у нее в руках. Однако до машины дочь ее почему-то не донесла и при этом еще нагло уверяла, что вообще к ней не прикасалась.
   Сумка нашлась на пуфике в передней. Облегченно вздохнув, я проверила, все ли в наличии, убедилась, что в квартире погашены все электроприборы, и мы наконец отправились в путь.
   Дорогой я выстраивала сценарий, как лучше объявить, что мне сегодня нужно вернуться в город. Заранее решила стариков не тревожить. Лучше поставить перед фактом, чтобы не успели придумать, чем меня задержать.
   После приезда мы разобрались. Подготовили дом к проживанию. Пообедали. А только после этого, я, напустив на себя равнодушие, как бы с неохотой произнесла:
   — Тут так хорошо. Даже уезжать не хочется. Но, увы, придется.
   — Куда?
   Мама ошеломленно вытаращилась на меня и чуть не уронила стопку тарелок, которые собралась отнести на кухню.
   — Да мы тут с Равилем и Гулей договорились Славе, ну, тому, который букет принес, Москву показать.
   Лицо у мамы обиженно вытянулось.
   — Он что, сам не может Москву посмотреть?
   — Люба, а Василиса мне говорила, что он вообще коренной москвич, — совершенно некстати вспомнил папа.
   Вот ведь народ. Половину того, что надо, забывают, а тут пожалуйста.
   — Он очень давно в Москве не был, — скороговоркой бросила я. — Ну мы его и решили поводить по новым местам. Город изменился за последние годы!
   Мама тяжело опустилась на стул.
   — Понятно. Ему прописка московская нужна. Ты же говорила: он сюда собирается перебираться.
   — Мама, ты отстала от жизни. У Славы нет проблем с пропиской. Купит себе квартиру, и в ней пропишется. Деньги у него есть.
   — Откуда ты знаешь, что у него есть и чего нету. — Мама сокрушенно покачала головой.
   — Торжественно клянусь, как юный пионер: я его к тебе в квартиру не подселю. Можешь не волноваться.
   — Наоборот, вот он купит квартиру, и мы с мамой к нему переедем! — встряла Василиса.
   Мать охнула:
   — Ты, значит, замуж за него собралась и ничего нам с отцом не сказала.
   — Не по-людски это, — схватился за сердце отец. — Я прямо почувствовал, когда он свою корзину привез. Зря человек столько денег не потратит.
   — Да я собиралась всего-навсего провести вечер с друзьями! А вы меня уже замуж выдали. За почти незнакомого человека.
   — Чувствовал, я все сразу почувствовал, — продолжал как заведенный твердить папа.
   — Довела отца! — театрально простерла к нему руки мама. — Посмотри, на нем лица нет. Вот не ценишь родителей, а умрем, тогда вспомнишь, но поздно будет. Юра, немедленно прими лекарство!
   — Слушайте, да вы сами нафантазировали какую-то чушь, а я виновата? Ладно, мне ехать пора. Вернусь или завтра вечером, или послезавтра утром. Папа, только прошу тебя: не выключай мобильник.
   — Не выключит. Я прослежу, — заверила меня Василиса. — Чао, маман. Дяде Славе привет!
   — Передам.
   Выскользнув из двери террасы в по-весеннему наш бедный сад, я спешно достигла машины и, благополучно выехав с участка, устремилась к шоссе. Глоток свободы был завоеван!
   Ощущение это не покидало меня весь путь до Москвы. Машина моя, хоть и не новая, словно радуясь освобождению от тяжелой ноши, резво бежала по опустевшему к праздничному вечеру шоссе. Мотор тихо и мерно урчал, в опущенное окно врывался теплый вечер, и на душе стало радостно. Кто знает, вдруг у нас действительно что-нибудь со Славой срастется. Вон Василиса прямо жаждет заполучить в его лице нового папу! И впрямь, купит он квартиру, а я тогда в другой салон перейду. Ваську, пожалуй, для начала с родителями оставлю. Не надо спешить. Притремся со Славой друг к другу, и Васька еще подрастет, и постоянный мамин пригляд перестанет ей требоваться. Хотя со Славой у них хорошо. Может, наоборот, лучше сразу втроем жить начинать.
   Ой, что это я делю шкуру неубитого медведя! Между нами вообще ничего нет. Вот уедет в свою Тюмень и забудет о моем существовании. Однако женская интуиция мне подсказывала, что в ближайшие два дня Слава должен определиться.
   Едва войдя в квартиру, я тут же набрала его номер.
   — Слава, я приехала. Мне нужен час, чтобы привести себя в порядок. Так что звони Равилю, и договариваемся, где встречаемся.
   — А что ему звонить! — бодро и радостно воскликнул Слава. — Равиль с Гулей уехали, как собирались. Ты разве не поняла? Мы сегодня с тобой вдвоем гуляем.
   Я растерянно помычала в ответ. Это было для меня новостью. Мне-то казалось, мы вчетвером собираемся провести время, но, видно, не так поняла.
   — Ты не рада? — В Славином голосе послышалась тревога.
   — Да нет. В общем, рада…
   — И замечательно. Слушай, а ты не могла бы ко мне приехать? А то я тут важный звонок городской жду. Ты приедешь, надеюсь, мне к этому времени отзвонятся, а там и решим, что дальше делать.
   — Может, лучше пусть отзвонятся, а потом встретимся? — предложила я.
   — А если он позже позвонит? Что нам зря время терять. Я соскучился. У меня тут все есть. Посидим пока.
   — Ну ладно. Приеду. Где ты живешь?
   — Да у знакомого квартиру снял. Сам он тоже в Тюмени работает, но в Москве жилье держит.
   Слава продиктовал адрес.
   Я залезла под душ и, пока отмокала под теплыми струями, думала, каким образом могла не понять, что Равиль все-таки уедет? Ситуация складывалась двусмысленная. А точнее, совсем недвусмысленная. Мы остались со Славой один на один. Ах, будь что будет. В конце концов, мне не тринадцать лет.
   Я тщательно приоделась и, посмотревшись в зеркало, осталась довольна собой. Хорошо выгляжу, ничего не скажешь.
   Возле дома я поймала машину: гулять так гулять!
   Слава обитал в новом монолитном доме, в однокомнатной квартире на пятнадцатом этаже. Внутри оказался полный холостяцкий набор: диван, телевизор с дивиди-проигрывателем, музыкальный центр и холодильник, набитый выпивкой и закуской.
   — Тебе уже позвонили? — поинтересовалась я.
   — Увы, — выдохнул Слава. — Народ пошел непунктуальный.
   Впрочем, он, вопреки логике, выглядел не слишком расстроенным.
   — А мы сейчас шампанского за встречу! Ох, как я рад, что ты вырвалась! Так волновался. Вдруг не выйдет.
   — У меня-то вышло. А вот ты освободиться не смог.
   — Накладочка. — Он развел руками. — Каюсь, но клятвенно обещаю загладить вину.
   — Да уж, постарайся.
   Он провел меня в комнату, где на журнальном столике уже стояло шампанское. Лед и две бутылки лежали в кастрюле.
   — А где же серебряное ведерко? — полюбопытствовала я.
   Слава смутился:
   — Да хозяин еще не купил. Пришлось по-простому. Но ведь важнее не форма, а содержание. Ты лучше накладывай, накладывай. Салатики объедение. Тут рядом кулинария классная. Отлично готовят.
   Я думала, он меня опять в ресторан поведет. Однако, судя по количеству выставленной на стол закуски и Славиному настроению, важного звонка нам придется ждать еще долго.
   Слава уже разливал шампанское.
   — За нашу сегодняшнюю встречу и первый вечер вдвоем. — А ты что не пьешь? — недоуменно поглядел он на меня.
   — Да, собственно…
   Я из вежливости сделала небольшой глоток. Слава тут же дополнил мой бокал доверху.
   — Для закрепления тоста.
   И он опорожнил в себя свой, наверное, уже пятый по счету.
   Ситуация мне все больше переставала нравиться. Нет, вел себя Слава пока вполне прилично и гостеприимно, но что-то в его поведении настораживало.
   Еще три бокала спустя он поставил какую-то романтическую мелодию и пригласил меня на танец. Ну вот. Сейчас приставать начнет.
   Предчувствие не обмануло. Слава медвежьей хваткой прижал меня к себе, да так, что я едва дышала.
   — Осторожнее.
   — Извини. — Он немного ослабил хватку. — Я иногда такой неловкий бываю.
   Сладенький мужской голос из музыкального центра заливался о потерянной любви. Слава топтался со мной по комнате. Сперва он жарко дышал мне в ухо, а затем в шею. Потом на шее оказались его губы.
   Кажется, началось, а я так и не могла для себя понять, приятно мне это или нет. Слава, наоборот, явно решил все и, посчитав, что прелюдия состоялась, решительно прильнул к моим губам. Я по-прежнему ничего не чувствовала. Чужие жесткие губы. Чужой запах, не вызывающий никаких положительных эмоций.
   Слава, наоборот, горел желанием. Это я чувствовала даже сквозь одежду. Я попыталась отодвинуться. Он расценил это по-своему.
   — Что, Люба, давай еще выпьем?
   А вдруг действительно поможет, понадеялась я. Ведь вроде нормальный мужик, все при нем. И у меня мужчины уже сто лет не было. Отчего же я как деревянная? Ну ровно никакого желания. Может, мы с ним слишком торопимся? Но времени действительно нет. Послезавтра уедет. Так хоть поймем, что к чему.
   Так я себя уговаривала. А Слава в это время подливал и подливал мне шампанское. Пью я вообще-то мало, и шампанское весьма быстро туманит мне голову. Сейчас я пила его, как газировку, но оно меня не пьянило. И продолжать что-то со Славой совсем не хотелось. Я уже злилась сама на себя.
   Что мне, в конце концов, надо? Столько лет мечтала о человеке, который станет за мной ухаживать, восхищаться. И вот сидит передо мной, смотрит на меня влюбленными глазами, горит от распирающих его желаний, а я сижу бревно бревном, и мне его почему-то не надо. То есть умом вроде как раз и надо, но тело мое мертво.
   Может, потому, что у меня слишком давно никого не было? Как выражается наша Римка, без практики все заржавело?
   Слава тем временем, переместившись ко мне на диван, вновь принялся страстно целовать. Его руки уже расстегивали на моей спине молнию платья. Нет, я пойду до конца, а там видно будет. Вдруг я, подобно мертвой царевне из сказки, пробужусь от поцелуя… принца?
   Слава, спустив с моих плеч лямки, принялся целовать грудь, лихорадочно расстегивая собственную рубашку. Ох, до какой же степени у меня все атрофировалось! Я по-прежнему ничего не чувствовала! Он отбросил рубашку в сторону и сипло проговорил:
   — Погоди секундочку.
   Я посчитала, что он собирается справиться с брючным ремнем, однако сильно ошиблась. На моих изумленных глазах он бережно снял с себя нательный крестик, поцеловал его и, пробормотав: «Господи, прости», положил его на стол.
   — Ты зачем? — спросила я.
   — Что, зачем? — вытаращился на меня он.
   — Ну, крестик снял.
   — Так мы ведь сейчас того-этого… Неудобно как-то. Грех вроде… Я всегда снимаю.
   Ох, что со мной сделалось! Кажется, я никогда в жизни так не хохотала. Меня скрутила настоящая истерика. Просто слезы из глаз лились.
   Слава суетился вокруг меня и, приговаривая: «Ну что ты, ну что ты», пытался влить в меня шампанское. Мол, выпей, и сразу полегчает.
   Я глотнула, поперхнулась. Польза была лишь одна: пока я кашляла, смех унялся. Я спешно натянула на себя платье.
   — Извини, — обратилась я к Славе. — Боюсь, у нас ничего не выйдет.
   — Ты разве не православная?
   Ох, до чего же у него глаза, оказывается, выпученные, только сейчас заметила я.
   — Слава, дело не в вероисповедании, — я старалась говорить как можно мягче. — Я-то как раз православная. Просто чувств у меня к тебе никаких нету. Я без них не могу.
   — Да ты не поняла. Я ведь не на один раз собрался с тобой… У меня серьезно. Я вообще-то жениться хочу. И ты мне нравишься. Я люблю рыженьких и с фигурой.
   Во мне моментально проснулся профессионал, и я возмущенно воскликнула:
   — Да какая же я рыженькая? Этот цвет называется «Солнечный луч».
   — Мне по фиг, как называется. Главное, понравилась. Люб, выходи за меня. И дочка у тебя хорошая. И родителям я вроде твоим пришелся. Только давай сначала попробуем. — Взгляд его стал заискивающим. — А то вдруг какая несостыковочка выйдет. Я же не просто в загсе — венчаться хочу, детей, а это на всю жизнь. В общем, проверочка не помешает.