Страница:
Во всяком случае электрическим орудиям, в особенности построенным на принципе создания в орудии магнитной волны, увлекающей снаряд, принадлежит, вероятно, большая роль в будущем. Дальнобойность этих орудий будет зависеть от мощности источника электричества и потому может увеличиваться до огромнейших размеров, с весьма малым при этом износом орудия. Дальность полета снаряда при стрельбе из этих орудий будет регулироваться подбором надлежащей силы тока.
Придание пушкам свойств "гаубичности" вызывалось необходимостью поражения укрытых целей при недостатке на вооружении артиллерии гаубиц, основным назначением которых является именно такое поражение и разрушение закрытий.
Опыт войны с самого ее начала подтвердил свойства легкой полевой 76-мм пушки (указаны в части I этого труда). Рассчитанная на поражение живых открытых целей, русская 76-мм легкая пушка, прозванная "косою смерти", действительно начисто скашивала ряды открыто наступавшей в начале войны германской и австрийской пехоты, нанося ей ужасающие потери и вскоре отучив ее от такого метода наступления. Но по укрытым целям и против полевых укреплений даже самого легкого типа 76-мм пушка оказалась совершенно бессильной вследствие настильности своей траектории и малой мощности своего снаряда. Необходимо было увеличить угол падения снаряда и увеличить его мощность.
Первое достигалось введением для легких пушек уменьшенного боевого заряда. Произведенные опыты показали, что более или менее удовлетворительные результаты получались лишь при одном определенном подобранном заряде, притом довольно большом, что при этом заряде все же получается большое рассеивание снарядов и пушка стреляет хуже, чем короткое орудие (гаубица), сконструированное специально для стрельбы с малой начальной скоростью. Кроме того, с принятием уменьшенного заряда пришлось бы отказаться от патрона и мириться с раздельным заряжанием, что несколько снижало скорострельность. Русская артиллерия на это не пошла, и стрельба из легких пушек уменьшенными зарядами если и производилась, то в единичных случаях в виде опыта. Большинство других участвовавших в войне государств, и в первую очередь Франция, почти вовсе не имевшая гаубиц а начале войны, приняли к своим полевым пушкам уменьшенный заряд.
Введение уменьшенного заряда, помимо увеличения крутизны траектории, облегчило французской полевой артиллерии выбор закрытых позиций, позволило ей приблизиться к боевой линии пехоты и поражать обратные скаты местности, занятые противником; кроме того, стрельба уменьшенными зарядами привела к большой экономии в расходе пороха.
Для стрельбы навесным огнем из 75-мм полевых пушек французская артиллерия применяла некоторое время так называемые "диски Моландрена", надеваемые на головную часть снаряда. Диаметр диска почти вдвое больше диаметра среза головной части, вследствие чего при полете снаряда увеличивается сопротивление воздуха, вместе с тем уменьшается скорость полета и увеличивается крутизна траектории в нисходящей ветви.
В русской артиллерии производились подобные же опыты (на очко снаряда накладывалась под трубку шайба увеличенного диаметра), но от применения дисков отказались, так как рассеивание снарядов с дисками сильно увеличивалось, а следовательно, понижалась и действительность стрельбы.
Что касается мощности снаряда, то она увеличивается с увеличением калибра орудия. Принятие на вооружение гаубицы позволяет увеличить калибр и мощность снаряда полевой артиллерии, не уменьшая ее подвижности. Пушки крупного калибра с мощным снарядом имеют настолько большой вес и малую подвижность, что могут применяться лишь на вооружение тяжелой артиллерии. Словом, необходимость для артиллерии мощного снаряда вызывает необходимость ее вооружения большим количеством гаубиц и тяжелых орудий.
Тяжелые орудия свыше 152-мм калибра, за исключением нескольких 254-мм пушек и 305-мм гаубиц Обуховского завода, русская артиллерия вынуждена была получать по заграничным заказам. Она не имела возможности приобрести орудия таких крупных калибров, как 38-см и 42-см гаубицы, имевшиеся на вооружении германской артиллерии; на ее вооружении (исключая береговую артиллерию приморских крепостей) не было орудий калибра выше 305-мм (гаубицы Виккерса и Обуховского завода).
Приспособление полевых 76-мм пушек для стрельбы по воздушным целям было необходимо ввиду крайнего недостатка или отсутствия специальных орудий зенитной артиллерии.
Для стрельбы по воздушным целям необходимы пушки с большим вертикальным - до 80° и большим горизонтальным - круговым 360° обстрелом. Специальные зенитные 76-мм пушки обр. 1914 г. на автомобилях системы Лендера и Тарковского изготовлены были во время войны. Пушки эти имели круговой горизонтальный обстрел 360° и вертикальный обстрел от -5° до +65°, т. е. были приспособлены для стрельбы не только по воздушным, но и по наземным целям. Действующая армия имела лишь 72 зенитные 76-мм пушки обр. 1914 г., и то к концу войны. Кроме того, в армии имелось 32 пушки 75-мм морских, приспособленных для стрельбы по воздушным целям. В общем крайний недостаток зенитных орудий пришлось восполнять приспособлением к стрельбе по воздушным целям полевых 76-мм пушек.
Приспособления эти в виде кустарных установок конструировались и изготовлялись по большей части самими войсками из подручного материала, главным образом, бревенчатого. Приспособления были двух основных типов: ямные и тумбовые{324}.
В приспособлениях первого рода (системы артиллерийских техников Мяги, Матвеева и др.) увеличение угла возвышения орудия достигалось простым способом: отрыванием кругового рва или ямы конической формы; в первом случае в центре круга вкапывается осевой болт, на который насаживается вращающийся вокруг болта деревянный круг, служащий площадкой для установки на ней орудия, а на дно кругового рва опускается хобот лафета; во втором случае в центр ямы опускается хобот лафета, а колеса орудия остаются на краю ямы. Приспособления ямного типа быстро изнашивались, маскировка их от воздушного наблюдения была затруднительна, перевозка частей приспособления была неудобна. Ввиду многих отрицательных качеств приспособления эти применялись недолго, и артиллерийские части скоро перешли к приспособлениям второго рода или к приспособлениям смешанного типа - полуямным, полутумбовым.
Первым приспособлением тумбового типа можно считать станок системы Гвоздева, сооруженный в начале 1915 г. в 15-й артиллерийской бригаде из железнодорожных шпал. Станок состоит из положенных друг на друга 3 квадратов, связанных из брусьев, в центре которых врыт деревянный шворень, а на него надета поворотная рама из 2 параллельных брусьев, связанных между собою железными болтами; орудие накатывается на поворотную раму, хобот лафета опускается на землю в ровик, вырываемый вокруг станка.
Конструкция станка Гвоздева была одобрена Арткомом ГАУ. Она проста, изготовляется из подручного материала, довольно прочна, имеет небольшой вес, быстро собирается и легко перевозится в разобранном виде в одной повозке; орудие свободно вращается на поворотной раме усилием одного правильного номера.
Идея конструкции Гвоздева легла в основу конструкции большинства других систем тумбового типа (Розенберга, Герценшвейга, Рекалова, Мяги, Радзивиловича, Иванова).
Наиболее широкое применение на фронте имела установка члена Арткома Розенберга, рекомендованная Арткомом. Она претерпела различные видоизменения. Система Розенберга, усовершенствованная строевым офицером Мак-Киббин, позволила увеличить угол возвышения орудия до 70°. Подкладывание под колеса орудия переменных клиньев или изменение высоты упора сошника позволяло увеличивать угол возвышения орудия сверх допускаемого подъемным механизмом, - это являлось преимущественной особенностью установки Розенберга; но она была довольно сложна и трудна в изготовлении, перевозка разобранного станка требовала нескольких повозок; прыжок и отдача орудия при выстреле вредно отражались на. прочности орудийных колес, ограничивая срок службы всей системы.
Установка Радзивиловича рекомендовалась наштаверхом, который в марте 1915 г. сообщил генинспарту, в то время бывшему председателем Особой распорядительной комиссии по артиллерийской части, о желательности снабжения каждой артиллерийской бригады двумя "менее громоздкими" установками для стрельбы под большим углом возвышения для стрельбы по воздушному флоту, изобретенными Радзивиловичем. Генинспарт ответил наштаверху, что установки эти приняты и сделаны распоряжения об их изготовлении .
Установки Радзивиловича были не лучше установок Розенберга, и успех стрельбы с них был также почти ничтожен, как и со всех, других им подобных установок примитивного устройства.
Лучшим являлся одобренный Арткомом (журналы 1916 г. No 2112 и 3112 и 1917 г. No 993) "Подвижной противосамолетный станок системы Б. Н. Иванова" (в то время командира 7-й отдельной легкой батареи для стрельбы по воздушному флоту). Главной положительной особенностью этого станка являлась подвижность (перевозился в упряжке, аналогично перевозке зарядного ящика), быстрота занятия позиции и обратного перехода в походное положение, позволяющая сопровождать войска в походе и внезапно открывать огонь с неизвестной неприятелю новой позиции, и, наконец, прочность станка и возможность замены поврежденных частей или исправления их средствами батареи. Но все части конструкции Иванова были железные и могли быть изготовлены лишь при наличии хороших артиллерийских мастерских.
К отрицательным свойствам следует отнести: недостаточный угол возвышения, добавочный к углу, получаемому действием подъемного механизма орудия; прыжок орудия при выстреле сбивает наводку, что вызывает необходимость проверки установки прицела перед каждым выстрелом, требуя для этого затраты времени; сила отдачи при выстреле вредно отражается на прочности всей системы.
В общем все указанные кустарные приспособления полевых пушек для стрельбы по воздушному противнику далеко не отвечали требованиям, предъявляемым к зенитным орудиям: неприспособленность орудия к быстрой наводке, понижение и без того недостаточной его скорострельности, невозможность ведения огня под необходимыми большими углами возвышения (больше 60 - 70°), перегрузка накатника лафета и вследствие этого недокат орудия, громоздкость и неподвижность (за исключением станка Иванова), трудность маскировки, нередко порча противооткатного механизма и даже расстройство всей системы орудия при сколько-нибудь продолжительной зенитной стрельбе.
Снаряды, трубки, взрыватели
Русская полевая артиллерия выступила на войну, имея два типа снарядов - шрапнель с дистанционной трубкой и фугасную гранату с безопасным взрывателем, снаряженную тротилом или мелинитом. Бризантные 76-мм шрапнели, заказанные в Германии Рейнскому заводу, не были получены к началу войны (см. часть I).
Свойства шрапнели и гранаты (см. там же) подтвердились на опыте войны. Убийственная по открытым живым целям, шрапнель оказалась бессильной по сколько-нибудь укрытым целям. Для разрушения закрытий и поражения живых целей 76-мм граната оказалась слабой. Несмотря на это, с переходом от маневренной к позиционной войне спрос на гранаты чрезвычайно увеличился, и с осени 1915 г. решено было иметь в боевых комплектах вместо 15 до 50% гранат. Ввиду бессилия шрапнели по многим целям, воюющие государства стали вводить для своей артиллерии множество - до 80, если не более, разных образцов специальных снарядов, предназначаемых каждый для решения той или иной задачи. (Кроме того, ввиду огромной потребности в снарядах и ввиду недостатка стали и некоторых других основных видов сырья, получило широкое применение упрощенное производство снарядов из различных металлических суррогатов и снаряжение гранат суррогатами взрывчатых веществ.
Русская артиллерия стремилась иметь небольшое число типов снарядов, чтобы не затруднять, с одной стороны, тактическое использование артиллерии, с другой, - массовое производство снарядов.
В русской артиллерии из специальных снарядов получили развитие, главным образом, химические, о которых сказано ниже.
С увеличением потребности в 76-мм гранатах стали их изготовлять по упрощенному французскому методу из суррогатных материалов (вместо стали чугун обыкновенный и сталистый), с целью скорейшего получения массового их выхода.
Гранаты французского образца изготовлялись цельнокорпусными, т. е. без отдельной винтовой головки, и снабжались особого типа взрывателями - не вполне безопасными. Вследствие изготовления из чугуна или сталистого чугуна, т. е. из хрупкого металла по сравнению со сталью, с упрощенным взрывателем, гранаты эти иногда давали разрывы в каналах орудий, сопровождавшиеся порчей орудий и несчастными случаями, действующими на войска самым удручающим образом. Во Франции в течение 1915 и 1916 гг. было испорчено около 6 000 полевых 75-мм пушек, из которых 3 100 разорвались и, 2 900 получили раздутие канала стволов, причем несколько тысяч артиллеристов было ранено и убито.{325}
Ввиду опасности чугунных гранат и слабого их фугасного действия по сравнению со стальными гранатами (толстые стенки корпуса чугунной гранаты уменьшают объем внутренней каморы и, следовательно, количество помещаемого в ней взрывчатого вещества), председатель Особой распорядительной комиссии по артиллерийской части представил вопрос на решение верховного главнокомандующего.
В марте 1915 г. главковерх ответил следующее:
"Производительность всех работ артиллерийского ведомства должна вестись и быть доведена до максимума в наикратчайший срок. Лишнего нет ничего. Выделывать всеми способами, привлечь французов, но чтобы порох был безопасный"{326} (надо полагать - не порох, а взрывчатое вещество).
Тогда председатель Особой распорядительной комиссии предложил ГАУ распорядиться изготовлением гранат то французскому образцу.
Изготовление взрывателей основного "безопасного типа", 3ГТ и 4ГТ, сопряжено было с очень большими трудностями, так как для них требуется сталь высшего качества, весьма трудная в обработке. Так как требования от армии на гранаты непрерывно и сильно росли, приняты были для 76-мм гранат упрощенные взрыватели разных русских марок и французского образца, несколько усовершенствованные русским военным артиллерийским инженером Дмитриевым.
Вследствие большого недостатка взрывателей пришлось даже пустить на снаряжение 76-мм гранат старые "ударные трубки обр. 1884 г.", случайно оставшиеся на хранении в артиллерийских складах - более миллиона штук. В этих трубках сделаны были кое-какие переделки, уменьшавшие до некоторой степени вероятность преждевременных разрывов.
Затем по идее той же ударной трубки были спроектированы; латунная ударная трубка обр. 1915 - 1916 гг., очень простая по работе, и взрыватели марок 1ГМ, 13ГМ, 14ГТ и 13ГТ. Но все они не гарантировали от случайных взрывов (в канале орудия) "большого" капсюля с гремучей ртутью, являлись суррогатом безопасных взрывателей и допускались лишь по крайней необходимости.
Впрочем, благодаря большой осторожности и стремлению русских специалистов артиллерийской техники вводить на вооружение только совершенные образцы, выдержавшие всесторонние испытания, преждевременные разрывы снарядов не имели такого массового характера, как во Франции. По статистическим сведениям, собранным в Арткоме ГАУ, в русской артиллерии за весь период войны 1914 - 1917 гг. произошло лишь около 300 преждевременных разрывов в канале 76-мм пушек при стрельбе фугасными снарядами с русскими взрывателями и ударными трубками, а всего за время войны произошло около 450 преждевременных разрывов фугасных снарядов в орудиях не только 76-мм, но и 107-мм, 122-мм и 152-мм калибров. Если даже считать, что за три года войны русская артиллерия потеряла разорвавшимися и испорченными от недоброкачественных снарядов и взрывателей около 400 полевых 76-мм пушек, а французы за два года войны потеряли от тех же причин около 6 000 полевых 75-мм пушек, то язык этих цифр достаточно красноречиво свидетельствует о том., что русские 76-мм снаряды и взрыватели даже суррогатного типа были в общем прочнее и безопаснее французских.
Как бы то ни было, но армия, давая правильную оценку чугунным гранатам французского образца - некоторая опасность при стрельбе от возможных преждевременных разрывов в канале орудия и слабое фугасное действие, стала с осени 1916 г. просить не присылать ей это "дерьмо" (так называли чугунные гранаты в армии, так называл их и сам начальник ГАУ Маниковский){327}, а вместо них давать попрежнему стальные гранаты или шрапнели (желание иметь опять в боевом комплекте больше шрапнелей, чем гранат, усилилось с 1916 г., когда стали предпринимать прорывы укрепленной полосы противника с переходом в наступление).
Гранаты французского образца имели взрыватели двух типов - с замедлением и без замедления. Русские артиллеристы лучшей гранатой считали, как по фугасному действию, так и моральному впечатлению, мелинитовую гранату московского изготовления (организацией ген. Ванкова) с французским взрывателем без замедления.
Граната с взрывателем с замедлением, благодаря замедлителю, разрывается через определенный промежуток времени после удара - при угле падения 15° и менее с рикошета в воздухе, а при стрельбе на дистанцию свыше 4 км (т. е. при угле падения более 15°) большая часть гранат зарывается в землю, где дает безвредный подземный разрыв. Поэтому в "Описании действия и указаниях для применения 76-мм гранат с ударной трубкой (французского образца) с замедлением"{328} говорилось, что стрелять гранатой с замедлителем на дистанцию свыше 4? км нельзя, а на 4 - 4? км нежелательно.
Действие гранаты с взрывателем с замедлением по проволочным заграждениям, что рекомендовалось официальными наставлениями, не оправдалось. Гранаты эти, разрываясь с рикошета (на небольших дистанциях) в воздухе, рассекали проволоку осколками, не столько при этом ее расчищая, сколько спутывая. Между тем та же граната с замедлителем хорошо служила для обстрела живых целей на небольших дистанциях (не свыше 3 - 4 км). Действие ее осколков, в связи с моральным эффектом при разрыве, служило верным средством поднять противника, залегшего под шрапнельным огнем. Для обстрела живых целей на средних и больших дистанциях нельзя было в полной мере использовать гранаты за неимением к ним трубок двойного действия, которые позволили бы разорвать гранату в воздухе, до углубления ее в землю. Небольшие партии гранат с 28-сек. дистанционными трубками стали получаться в конце 1916 и в 1917 г., но их было так мало, что они применялись лишь для стрельбы по самолетам. Для разрушения проволочных заграждений лучшим снарядом являлся ударный фугасного действия (без замедлителя), производивший разрушение и выбрасывание кольев, а с ними и разрыв проволоки.
Наиболее надежными взрывателями считались безопасные взрыватели марок 3ГТ, 4ГТ и 6ГТ.
Для увеличения осколочного действия гранат по живым целям пытались делать надрезки на внутренней поверхности корпуса снаряда, чтобы получить осколки более правильной формы и достаточно крупные, но лучшим средством считалось введение специального мгновенно действующего взрывателя. Образец такого взрывателя разрабатывался в Арткоме, но до конца войны русская артиллерия мгновенно действующего взрывателя не получила.
При взрывателе мгновенного действия снаряд взрывается, едва прикоснувшись земли, вследствие чего все его осколки летят в разные стороны, не зарываясь в землю и нанося вокруг сильное поражение. Для разрушения же различных сооружений такой взрыватель непригоден, а необходим, наоборот, взрыватель с замедлением, чтобы снаряд успел несколько углубиться в преграду и, разорвавшись внутри ее, мог взрывом произвести более сильное разрушение.
Наиболее правильным решением вопроса было бы введение универсального взрывателя с переменным замедлением, идея создания которого зародилась в конце войны у некоторых членов Арткома, но не была осуществлена.
Дистанционные 22-сек. трубки сокращали дальность стрельбы из 76-мм полевой пушки шрапнелью до 5? км, тогда как германские шрапнели с трубкой двойного действия имели досягаемость до 7? км.
Производство дистанционных трубок очень сложно и капризно, требует как большой точности работы и специального оборудования, так и особо обученного технического персонала.
Чрезвычайные затруднения встретились при установлении производства трубок более длинного горения. Выпуск дистанционных трубок 28-, 34- и 36-сек. начался, и то небольшими партиями, лишь в конце 1915 г.
В 1914 - 1915 гг. поступило очень немного и 22-сек. дистанционных трубок. Недостаток в них был так велик, что пришлось решиться на крайние меры.
Председатель Особой артиллерийской комиссии распорядился перебрать все забракованные дистанционные трубки, изготовленные для России заводами Эргардта и Шнейдера еще в 1905 г. по заказам во время войны с Японией, и все мало-мальски годные трубки пустить на приготовление шрапнельных 76-мм патронов, а негодные исправить.
Кроме того, он же поручил Арткому изыскать средства к применению дистанционных трубок обр. 1891 г., оставшихся от старой артиллерии, к 76-мм шрапнелям. Произведенные опыты применения старых трубок дали сравнительно хорошие результаты, но осуществлять эту меру признавалось нежелательным вследствие технических недостатков, и, главным образом, потому, что с этими трубками получалась значительно меньшая дальность, чем с 22-сек. трубками. Опасались, что снабжение артиллерии подобными снарядами еще с меньшей досягаемостью, чем с 22-сек. трубками, может повлиять весьма неблагоприятно на моральное состояние войск. Однако, верховный главнокомандующий по этому вопросу положил 26 апреля 1 91 5 г. следующую резолюцию:
"Несмотря на доклад военного министра и генерал-лейтенанта Маниковского, ...я все-таки признаю, что ввиду критического положения из-за недостатка патронов в артиллерии, даже патроны со старыми трубками нам крайне необходимы. Поэтому прошу безотлагательно приступить с полной энергией к изготовлению сих патронов".{329}
Только осенью 1916 г. армия получила первую большую партию (около миллиона) 36-сек. дистанционных трубок, с которыми дальность получалась до 8 - 9 км, но пользоваться этими трубками приходилось с помощью таблиц, почему они могли применяться лишь в тех случаях, когда не требовалась спешность в ведении огня. И, например, стрельбу шрапнелью по движущимся целям приходилось вести попрежнему с 22-сек. трубками на дистанцию лишь до 5? км.
В части I труда говорилось, что русская артиллерия отказалась от предлагаемого германскими заводами Крупна, Эргардта и др. единого универсального снаряда "шрапнель-граната", иронически названного после произведенного опыта русскими артиллеристами: "ни шрапнель, ни граната". В начале войны германцы стреляли из своих 10,5-см гаубиц такими снарядами улучшенного образца, но сами отказались от них на основании опыта войны. Участники войны пишут, что принятая в тяжелой артиллерии немцев граната-шрапнель, рвавшаяся сперва в воздухе, как шрапнель, а затем головная часть снаряда - при падении, как граната, "не заслуживала серьезного внимания как в смысле действия, так и впечатления".
Интересно мнение одного из офицеров генерального штаба, командированного в сентябре 1914 г. из Ставки главковерха в крепость Осовец для выяснения действия германской артиллерии по укреплениям. Он пришел к следующему заключению{330}:
1. 8-дм. (203-мм) и меньшие калибры причиняют ничтожные материальные разрушения крепостным постройкам.
2. Большое моральное действие артиллерийского огня в первые дни бомбардировки могло быть использовано
"лишь энергичным "наступлением пехоты. Штурм крепости, при слабом качественно и необстрелянном гарнизоне, под прикрытием огня 6-дм. (152-мм) и 8-дм. (203-мм) гаубиц, имеет большие шансы на успех. В Осовце, где германская пехота оставалась в 5 верстах от крепости, на последний 4-й день бомбардировки обнаружились уже признаки успокоения гарнизона, и брошенные германцами снаряды пропали даром".
В течение 4 дней германцы бомбардировали Осовец (16 152-мм гаубиц, 8 203-мм мортир и 16 107-мм пушек, всего 40 тяжелых и несколько полевых орудий) и выпустили, по скромному подсчету, около 20 000 снарядов.
3. Блиндажи из двух рядов рельсов и двух рядов бревен с песчаной наброской выдерживали попадания 152-мм бомб. Четырехфутовая бетонная казарма выдерживала тяжелые снаряды без повреждений. При прямом попадании в бетон 203-мм снаряда лишь в одном месте осталось углубление в пол-аршина (около 36 см).
4. "Наша артиллерия стреляет значительно метче, чем германская, но скупо".
Маленькая крепость Осовец выдержала дважды бомбардировку германской артиллерии.
При второй бомбардировке Осовца у немцев было уже 74 тяжелых орудия: 4 гаубицы 42-см, до 20 орудий 275 - 305-мм, 16 орудий 203-мм, 34 орудия 152-мм и 107-мм. В течение 10 дней немцы выпустили до 200 000 снарядов, но воронок от попаданий насчитано было в крепости только около 30 000. В результате бомбардировки многие земляные валы, кирпичные постройки, железные решетки, проволочные сети и т. п. были разрушены; бетонные постройки небольшой толщины (не больше 2,5 м для бетона и менее 1,75 м для железобетона) разрушались довольно легко; большие бетонные массивы, броневые башни и купола сопротивлялись хорошо. В общем же форты более или менее уцелели. Относительная сохранность фортов Осовца объяснялась: а) недостаточным использованием немцами силы их осадной артиллерии - выпущено было лишь 30 крупных 42-см снарядов и только по одному "Центральному" форту крепости (преимущественно по одной его горжевой казарме); б) ведением стрельбы противником с перерывами в темноте и ночное время, пользуясь которыми обороняющиеся по ночам (при 1 000 рабочих) успевали исправлять почти все повреждения, причиненные неприятельским огнем за истекший день{331}.
Придание пушкам свойств "гаубичности" вызывалось необходимостью поражения укрытых целей при недостатке на вооружении артиллерии гаубиц, основным назначением которых является именно такое поражение и разрушение закрытий.
Опыт войны с самого ее начала подтвердил свойства легкой полевой 76-мм пушки (указаны в части I этого труда). Рассчитанная на поражение живых открытых целей, русская 76-мм легкая пушка, прозванная "косою смерти", действительно начисто скашивала ряды открыто наступавшей в начале войны германской и австрийской пехоты, нанося ей ужасающие потери и вскоре отучив ее от такого метода наступления. Но по укрытым целям и против полевых укреплений даже самого легкого типа 76-мм пушка оказалась совершенно бессильной вследствие настильности своей траектории и малой мощности своего снаряда. Необходимо было увеличить угол падения снаряда и увеличить его мощность.
Первое достигалось введением для легких пушек уменьшенного боевого заряда. Произведенные опыты показали, что более или менее удовлетворительные результаты получались лишь при одном определенном подобранном заряде, притом довольно большом, что при этом заряде все же получается большое рассеивание снарядов и пушка стреляет хуже, чем короткое орудие (гаубица), сконструированное специально для стрельбы с малой начальной скоростью. Кроме того, с принятием уменьшенного заряда пришлось бы отказаться от патрона и мириться с раздельным заряжанием, что несколько снижало скорострельность. Русская артиллерия на это не пошла, и стрельба из легких пушек уменьшенными зарядами если и производилась, то в единичных случаях в виде опыта. Большинство других участвовавших в войне государств, и в первую очередь Франция, почти вовсе не имевшая гаубиц а начале войны, приняли к своим полевым пушкам уменьшенный заряд.
Введение уменьшенного заряда, помимо увеличения крутизны траектории, облегчило французской полевой артиллерии выбор закрытых позиций, позволило ей приблизиться к боевой линии пехоты и поражать обратные скаты местности, занятые противником; кроме того, стрельба уменьшенными зарядами привела к большой экономии в расходе пороха.
Для стрельбы навесным огнем из 75-мм полевых пушек французская артиллерия применяла некоторое время так называемые "диски Моландрена", надеваемые на головную часть снаряда. Диаметр диска почти вдвое больше диаметра среза головной части, вследствие чего при полете снаряда увеличивается сопротивление воздуха, вместе с тем уменьшается скорость полета и увеличивается крутизна траектории в нисходящей ветви.
В русской артиллерии производились подобные же опыты (на очко снаряда накладывалась под трубку шайба увеличенного диаметра), но от применения дисков отказались, так как рассеивание снарядов с дисками сильно увеличивалось, а следовательно, понижалась и действительность стрельбы.
Что касается мощности снаряда, то она увеличивается с увеличением калибра орудия. Принятие на вооружение гаубицы позволяет увеличить калибр и мощность снаряда полевой артиллерии, не уменьшая ее подвижности. Пушки крупного калибра с мощным снарядом имеют настолько большой вес и малую подвижность, что могут применяться лишь на вооружение тяжелой артиллерии. Словом, необходимость для артиллерии мощного снаряда вызывает необходимость ее вооружения большим количеством гаубиц и тяжелых орудий.
Тяжелые орудия свыше 152-мм калибра, за исключением нескольких 254-мм пушек и 305-мм гаубиц Обуховского завода, русская артиллерия вынуждена была получать по заграничным заказам. Она не имела возможности приобрести орудия таких крупных калибров, как 38-см и 42-см гаубицы, имевшиеся на вооружении германской артиллерии; на ее вооружении (исключая береговую артиллерию приморских крепостей) не было орудий калибра выше 305-мм (гаубицы Виккерса и Обуховского завода).
Приспособление полевых 76-мм пушек для стрельбы по воздушным целям было необходимо ввиду крайнего недостатка или отсутствия специальных орудий зенитной артиллерии.
Для стрельбы по воздушным целям необходимы пушки с большим вертикальным - до 80° и большим горизонтальным - круговым 360° обстрелом. Специальные зенитные 76-мм пушки обр. 1914 г. на автомобилях системы Лендера и Тарковского изготовлены были во время войны. Пушки эти имели круговой горизонтальный обстрел 360° и вертикальный обстрел от -5° до +65°, т. е. были приспособлены для стрельбы не только по воздушным, но и по наземным целям. Действующая армия имела лишь 72 зенитные 76-мм пушки обр. 1914 г., и то к концу войны. Кроме того, в армии имелось 32 пушки 75-мм морских, приспособленных для стрельбы по воздушным целям. В общем крайний недостаток зенитных орудий пришлось восполнять приспособлением к стрельбе по воздушным целям полевых 76-мм пушек.
Приспособления эти в виде кустарных установок конструировались и изготовлялись по большей части самими войсками из подручного материала, главным образом, бревенчатого. Приспособления были двух основных типов: ямные и тумбовые{324}.
В приспособлениях первого рода (системы артиллерийских техников Мяги, Матвеева и др.) увеличение угла возвышения орудия достигалось простым способом: отрыванием кругового рва или ямы конической формы; в первом случае в центре круга вкапывается осевой болт, на который насаживается вращающийся вокруг болта деревянный круг, служащий площадкой для установки на ней орудия, а на дно кругового рва опускается хобот лафета; во втором случае в центр ямы опускается хобот лафета, а колеса орудия остаются на краю ямы. Приспособления ямного типа быстро изнашивались, маскировка их от воздушного наблюдения была затруднительна, перевозка частей приспособления была неудобна. Ввиду многих отрицательных качеств приспособления эти применялись недолго, и артиллерийские части скоро перешли к приспособлениям второго рода или к приспособлениям смешанного типа - полуямным, полутумбовым.
Первым приспособлением тумбового типа можно считать станок системы Гвоздева, сооруженный в начале 1915 г. в 15-й артиллерийской бригаде из железнодорожных шпал. Станок состоит из положенных друг на друга 3 квадратов, связанных из брусьев, в центре которых врыт деревянный шворень, а на него надета поворотная рама из 2 параллельных брусьев, связанных между собою железными болтами; орудие накатывается на поворотную раму, хобот лафета опускается на землю в ровик, вырываемый вокруг станка.
Конструкция станка Гвоздева была одобрена Арткомом ГАУ. Она проста, изготовляется из подручного материала, довольно прочна, имеет небольшой вес, быстро собирается и легко перевозится в разобранном виде в одной повозке; орудие свободно вращается на поворотной раме усилием одного правильного номера.
Идея конструкции Гвоздева легла в основу конструкции большинства других систем тумбового типа (Розенберга, Герценшвейга, Рекалова, Мяги, Радзивиловича, Иванова).
Наиболее широкое применение на фронте имела установка члена Арткома Розенберга, рекомендованная Арткомом. Она претерпела различные видоизменения. Система Розенберга, усовершенствованная строевым офицером Мак-Киббин, позволила увеличить угол возвышения орудия до 70°. Подкладывание под колеса орудия переменных клиньев или изменение высоты упора сошника позволяло увеличивать угол возвышения орудия сверх допускаемого подъемным механизмом, - это являлось преимущественной особенностью установки Розенберга; но она была довольно сложна и трудна в изготовлении, перевозка разобранного станка требовала нескольких повозок; прыжок и отдача орудия при выстреле вредно отражались на. прочности орудийных колес, ограничивая срок службы всей системы.
Установка Радзивиловича рекомендовалась наштаверхом, который в марте 1915 г. сообщил генинспарту, в то время бывшему председателем Особой распорядительной комиссии по артиллерийской части, о желательности снабжения каждой артиллерийской бригады двумя "менее громоздкими" установками для стрельбы под большим углом возвышения для стрельбы по воздушному флоту, изобретенными Радзивиловичем. Генинспарт ответил наштаверху, что установки эти приняты и сделаны распоряжения об их изготовлении .
Установки Радзивиловича были не лучше установок Розенберга, и успех стрельбы с них был также почти ничтожен, как и со всех, других им подобных установок примитивного устройства.
Лучшим являлся одобренный Арткомом (журналы 1916 г. No 2112 и 3112 и 1917 г. No 993) "Подвижной противосамолетный станок системы Б. Н. Иванова" (в то время командира 7-й отдельной легкой батареи для стрельбы по воздушному флоту). Главной положительной особенностью этого станка являлась подвижность (перевозился в упряжке, аналогично перевозке зарядного ящика), быстрота занятия позиции и обратного перехода в походное положение, позволяющая сопровождать войска в походе и внезапно открывать огонь с неизвестной неприятелю новой позиции, и, наконец, прочность станка и возможность замены поврежденных частей или исправления их средствами батареи. Но все части конструкции Иванова были железные и могли быть изготовлены лишь при наличии хороших артиллерийских мастерских.
К отрицательным свойствам следует отнести: недостаточный угол возвышения, добавочный к углу, получаемому действием подъемного механизма орудия; прыжок орудия при выстреле сбивает наводку, что вызывает необходимость проверки установки прицела перед каждым выстрелом, требуя для этого затраты времени; сила отдачи при выстреле вредно отражается на прочности всей системы.
В общем все указанные кустарные приспособления полевых пушек для стрельбы по воздушному противнику далеко не отвечали требованиям, предъявляемым к зенитным орудиям: неприспособленность орудия к быстрой наводке, понижение и без того недостаточной его скорострельности, невозможность ведения огня под необходимыми большими углами возвышения (больше 60 - 70°), перегрузка накатника лафета и вследствие этого недокат орудия, громоздкость и неподвижность (за исключением станка Иванова), трудность маскировки, нередко порча противооткатного механизма и даже расстройство всей системы орудия при сколько-нибудь продолжительной зенитной стрельбе.
Снаряды, трубки, взрыватели
Русская полевая артиллерия выступила на войну, имея два типа снарядов - шрапнель с дистанционной трубкой и фугасную гранату с безопасным взрывателем, снаряженную тротилом или мелинитом. Бризантные 76-мм шрапнели, заказанные в Германии Рейнскому заводу, не были получены к началу войны (см. часть I).
Свойства шрапнели и гранаты (см. там же) подтвердились на опыте войны. Убийственная по открытым живым целям, шрапнель оказалась бессильной по сколько-нибудь укрытым целям. Для разрушения закрытий и поражения живых целей 76-мм граната оказалась слабой. Несмотря на это, с переходом от маневренной к позиционной войне спрос на гранаты чрезвычайно увеличился, и с осени 1915 г. решено было иметь в боевых комплектах вместо 15 до 50% гранат. Ввиду бессилия шрапнели по многим целям, воюющие государства стали вводить для своей артиллерии множество - до 80, если не более, разных образцов специальных снарядов, предназначаемых каждый для решения той или иной задачи. (Кроме того, ввиду огромной потребности в снарядах и ввиду недостатка стали и некоторых других основных видов сырья, получило широкое применение упрощенное производство снарядов из различных металлических суррогатов и снаряжение гранат суррогатами взрывчатых веществ.
Русская артиллерия стремилась иметь небольшое число типов снарядов, чтобы не затруднять, с одной стороны, тактическое использование артиллерии, с другой, - массовое производство снарядов.
В русской артиллерии из специальных снарядов получили развитие, главным образом, химические, о которых сказано ниже.
С увеличением потребности в 76-мм гранатах стали их изготовлять по упрощенному французскому методу из суррогатных материалов (вместо стали чугун обыкновенный и сталистый), с целью скорейшего получения массового их выхода.
Гранаты французского образца изготовлялись цельнокорпусными, т. е. без отдельной винтовой головки, и снабжались особого типа взрывателями - не вполне безопасными. Вследствие изготовления из чугуна или сталистого чугуна, т. е. из хрупкого металла по сравнению со сталью, с упрощенным взрывателем, гранаты эти иногда давали разрывы в каналах орудий, сопровождавшиеся порчей орудий и несчастными случаями, действующими на войска самым удручающим образом. Во Франции в течение 1915 и 1916 гг. было испорчено около 6 000 полевых 75-мм пушек, из которых 3 100 разорвались и, 2 900 получили раздутие канала стволов, причем несколько тысяч артиллеристов было ранено и убито.{325}
Ввиду опасности чугунных гранат и слабого их фугасного действия по сравнению со стальными гранатами (толстые стенки корпуса чугунной гранаты уменьшают объем внутренней каморы и, следовательно, количество помещаемого в ней взрывчатого вещества), председатель Особой распорядительной комиссии по артиллерийской части представил вопрос на решение верховного главнокомандующего.
В марте 1915 г. главковерх ответил следующее:
"Производительность всех работ артиллерийского ведомства должна вестись и быть доведена до максимума в наикратчайший срок. Лишнего нет ничего. Выделывать всеми способами, привлечь французов, но чтобы порох был безопасный"{326} (надо полагать - не порох, а взрывчатое вещество).
Тогда председатель Особой распорядительной комиссии предложил ГАУ распорядиться изготовлением гранат то французскому образцу.
Изготовление взрывателей основного "безопасного типа", 3ГТ и 4ГТ, сопряжено было с очень большими трудностями, так как для них требуется сталь высшего качества, весьма трудная в обработке. Так как требования от армии на гранаты непрерывно и сильно росли, приняты были для 76-мм гранат упрощенные взрыватели разных русских марок и французского образца, несколько усовершенствованные русским военным артиллерийским инженером Дмитриевым.
Вследствие большого недостатка взрывателей пришлось даже пустить на снаряжение 76-мм гранат старые "ударные трубки обр. 1884 г.", случайно оставшиеся на хранении в артиллерийских складах - более миллиона штук. В этих трубках сделаны были кое-какие переделки, уменьшавшие до некоторой степени вероятность преждевременных разрывов.
Затем по идее той же ударной трубки были спроектированы; латунная ударная трубка обр. 1915 - 1916 гг., очень простая по работе, и взрыватели марок 1ГМ, 13ГМ, 14ГТ и 13ГТ. Но все они не гарантировали от случайных взрывов (в канале орудия) "большого" капсюля с гремучей ртутью, являлись суррогатом безопасных взрывателей и допускались лишь по крайней необходимости.
Впрочем, благодаря большой осторожности и стремлению русских специалистов артиллерийской техники вводить на вооружение только совершенные образцы, выдержавшие всесторонние испытания, преждевременные разрывы снарядов не имели такого массового характера, как во Франции. По статистическим сведениям, собранным в Арткоме ГАУ, в русской артиллерии за весь период войны 1914 - 1917 гг. произошло лишь около 300 преждевременных разрывов в канале 76-мм пушек при стрельбе фугасными снарядами с русскими взрывателями и ударными трубками, а всего за время войны произошло около 450 преждевременных разрывов фугасных снарядов в орудиях не только 76-мм, но и 107-мм, 122-мм и 152-мм калибров. Если даже считать, что за три года войны русская артиллерия потеряла разорвавшимися и испорченными от недоброкачественных снарядов и взрывателей около 400 полевых 76-мм пушек, а французы за два года войны потеряли от тех же причин около 6 000 полевых 75-мм пушек, то язык этих цифр достаточно красноречиво свидетельствует о том., что русские 76-мм снаряды и взрыватели даже суррогатного типа были в общем прочнее и безопаснее французских.
Как бы то ни было, но армия, давая правильную оценку чугунным гранатам французского образца - некоторая опасность при стрельбе от возможных преждевременных разрывов в канале орудия и слабое фугасное действие, стала с осени 1916 г. просить не присылать ей это "дерьмо" (так называли чугунные гранаты в армии, так называл их и сам начальник ГАУ Маниковский){327}, а вместо них давать попрежнему стальные гранаты или шрапнели (желание иметь опять в боевом комплекте больше шрапнелей, чем гранат, усилилось с 1916 г., когда стали предпринимать прорывы укрепленной полосы противника с переходом в наступление).
Гранаты французского образца имели взрыватели двух типов - с замедлением и без замедления. Русские артиллеристы лучшей гранатой считали, как по фугасному действию, так и моральному впечатлению, мелинитовую гранату московского изготовления (организацией ген. Ванкова) с французским взрывателем без замедления.
Граната с взрывателем с замедлением, благодаря замедлителю, разрывается через определенный промежуток времени после удара - при угле падения 15° и менее с рикошета в воздухе, а при стрельбе на дистанцию свыше 4 км (т. е. при угле падения более 15°) большая часть гранат зарывается в землю, где дает безвредный подземный разрыв. Поэтому в "Описании действия и указаниях для применения 76-мм гранат с ударной трубкой (французского образца) с замедлением"{328} говорилось, что стрелять гранатой с замедлителем на дистанцию свыше 4? км нельзя, а на 4 - 4? км нежелательно.
Действие гранаты с взрывателем с замедлением по проволочным заграждениям, что рекомендовалось официальными наставлениями, не оправдалось. Гранаты эти, разрываясь с рикошета (на небольших дистанциях) в воздухе, рассекали проволоку осколками, не столько при этом ее расчищая, сколько спутывая. Между тем та же граната с замедлителем хорошо служила для обстрела живых целей на небольших дистанциях (не свыше 3 - 4 км). Действие ее осколков, в связи с моральным эффектом при разрыве, служило верным средством поднять противника, залегшего под шрапнельным огнем. Для обстрела живых целей на средних и больших дистанциях нельзя было в полной мере использовать гранаты за неимением к ним трубок двойного действия, которые позволили бы разорвать гранату в воздухе, до углубления ее в землю. Небольшие партии гранат с 28-сек. дистанционными трубками стали получаться в конце 1916 и в 1917 г., но их было так мало, что они применялись лишь для стрельбы по самолетам. Для разрушения проволочных заграждений лучшим снарядом являлся ударный фугасного действия (без замедлителя), производивший разрушение и выбрасывание кольев, а с ними и разрыв проволоки.
Наиболее надежными взрывателями считались безопасные взрыватели марок 3ГТ, 4ГТ и 6ГТ.
Для увеличения осколочного действия гранат по живым целям пытались делать надрезки на внутренней поверхности корпуса снаряда, чтобы получить осколки более правильной формы и достаточно крупные, но лучшим средством считалось введение специального мгновенно действующего взрывателя. Образец такого взрывателя разрабатывался в Арткоме, но до конца войны русская артиллерия мгновенно действующего взрывателя не получила.
При взрывателе мгновенного действия снаряд взрывается, едва прикоснувшись земли, вследствие чего все его осколки летят в разные стороны, не зарываясь в землю и нанося вокруг сильное поражение. Для разрушения же различных сооружений такой взрыватель непригоден, а необходим, наоборот, взрыватель с замедлением, чтобы снаряд успел несколько углубиться в преграду и, разорвавшись внутри ее, мог взрывом произвести более сильное разрушение.
Наиболее правильным решением вопроса было бы введение универсального взрывателя с переменным замедлением, идея создания которого зародилась в конце войны у некоторых членов Арткома, но не была осуществлена.
Дистанционные 22-сек. трубки сокращали дальность стрельбы из 76-мм полевой пушки шрапнелью до 5? км, тогда как германские шрапнели с трубкой двойного действия имели досягаемость до 7? км.
Производство дистанционных трубок очень сложно и капризно, требует как большой точности работы и специального оборудования, так и особо обученного технического персонала.
Чрезвычайные затруднения встретились при установлении производства трубок более длинного горения. Выпуск дистанционных трубок 28-, 34- и 36-сек. начался, и то небольшими партиями, лишь в конце 1915 г.
В 1914 - 1915 гг. поступило очень немного и 22-сек. дистанционных трубок. Недостаток в них был так велик, что пришлось решиться на крайние меры.
Председатель Особой артиллерийской комиссии распорядился перебрать все забракованные дистанционные трубки, изготовленные для России заводами Эргардта и Шнейдера еще в 1905 г. по заказам во время войны с Японией, и все мало-мальски годные трубки пустить на приготовление шрапнельных 76-мм патронов, а негодные исправить.
Кроме того, он же поручил Арткому изыскать средства к применению дистанционных трубок обр. 1891 г., оставшихся от старой артиллерии, к 76-мм шрапнелям. Произведенные опыты применения старых трубок дали сравнительно хорошие результаты, но осуществлять эту меру признавалось нежелательным вследствие технических недостатков, и, главным образом, потому, что с этими трубками получалась значительно меньшая дальность, чем с 22-сек. трубками. Опасались, что снабжение артиллерии подобными снарядами еще с меньшей досягаемостью, чем с 22-сек. трубками, может повлиять весьма неблагоприятно на моральное состояние войск. Однако, верховный главнокомандующий по этому вопросу положил 26 апреля 1 91 5 г. следующую резолюцию:
"Несмотря на доклад военного министра и генерал-лейтенанта Маниковского, ...я все-таки признаю, что ввиду критического положения из-за недостатка патронов в артиллерии, даже патроны со старыми трубками нам крайне необходимы. Поэтому прошу безотлагательно приступить с полной энергией к изготовлению сих патронов".{329}
Только осенью 1916 г. армия получила первую большую партию (около миллиона) 36-сек. дистанционных трубок, с которыми дальность получалась до 8 - 9 км, но пользоваться этими трубками приходилось с помощью таблиц, почему они могли применяться лишь в тех случаях, когда не требовалась спешность в ведении огня. И, например, стрельбу шрапнелью по движущимся целям приходилось вести попрежнему с 22-сек. трубками на дистанцию лишь до 5? км.
В части I труда говорилось, что русская артиллерия отказалась от предлагаемого германскими заводами Крупна, Эргардта и др. единого универсального снаряда "шрапнель-граната", иронически названного после произведенного опыта русскими артиллеристами: "ни шрапнель, ни граната". В начале войны германцы стреляли из своих 10,5-см гаубиц такими снарядами улучшенного образца, но сами отказались от них на основании опыта войны. Участники войны пишут, что принятая в тяжелой артиллерии немцев граната-шрапнель, рвавшаяся сперва в воздухе, как шрапнель, а затем головная часть снаряда - при падении, как граната, "не заслуживала серьезного внимания как в смысле действия, так и впечатления".
Интересно мнение одного из офицеров генерального штаба, командированного в сентябре 1914 г. из Ставки главковерха в крепость Осовец для выяснения действия германской артиллерии по укреплениям. Он пришел к следующему заключению{330}:
1. 8-дм. (203-мм) и меньшие калибры причиняют ничтожные материальные разрушения крепостным постройкам.
2. Большое моральное действие артиллерийского огня в первые дни бомбардировки могло быть использовано
"лишь энергичным "наступлением пехоты. Штурм крепости, при слабом качественно и необстрелянном гарнизоне, под прикрытием огня 6-дм. (152-мм) и 8-дм. (203-мм) гаубиц, имеет большие шансы на успех. В Осовце, где германская пехота оставалась в 5 верстах от крепости, на последний 4-й день бомбардировки обнаружились уже признаки успокоения гарнизона, и брошенные германцами снаряды пропали даром".
В течение 4 дней германцы бомбардировали Осовец (16 152-мм гаубиц, 8 203-мм мортир и 16 107-мм пушек, всего 40 тяжелых и несколько полевых орудий) и выпустили, по скромному подсчету, около 20 000 снарядов.
3. Блиндажи из двух рядов рельсов и двух рядов бревен с песчаной наброской выдерживали попадания 152-мм бомб. Четырехфутовая бетонная казарма выдерживала тяжелые снаряды без повреждений. При прямом попадании в бетон 203-мм снаряда лишь в одном месте осталось углубление в пол-аршина (около 36 см).
4. "Наша артиллерия стреляет значительно метче, чем германская, но скупо".
Маленькая крепость Осовец выдержала дважды бомбардировку германской артиллерии.
При второй бомбардировке Осовца у немцев было уже 74 тяжелых орудия: 4 гаубицы 42-см, до 20 орудий 275 - 305-мм, 16 орудий 203-мм, 34 орудия 152-мм и 107-мм. В течение 10 дней немцы выпустили до 200 000 снарядов, но воронок от попаданий насчитано было в крепости только около 30 000. В результате бомбардировки многие земляные валы, кирпичные постройки, железные решетки, проволочные сети и т. п. были разрушены; бетонные постройки небольшой толщины (не больше 2,5 м для бетона и менее 1,75 м для железобетона) разрушались довольно легко; большие бетонные массивы, броневые башни и купола сопротивлялись хорошо. В общем же форты более или менее уцелели. Относительная сохранность фортов Осовца объяснялась: а) недостаточным использованием немцами силы их осадной артиллерии - выпущено было лишь 30 крупных 42-см снарядов и только по одному "Центральному" форту крепости (преимущественно по одной его горжевой казарме); б) ведением стрельбы противником с перерывами в темноте и ночное время, пользуясь которыми обороняющиеся по ночам (при 1 000 рабочих) успевали исправлять почти все повреждения, причиненные неприятельским огнем за истекший день{331}.