Страница:
Включая вас, сказали девушке его глаза, прежде чем Родриго повернулся к Леону.
— Если Родриго и виноват в чем-то, — вмешался Данте, — так только потому, что хотел защитить моего племянника Бернардо. Они с Марио фехтовали, а потом Бернардо отвернулся, и Марио в шутку — как мы предполагаем — напал на него. Риго, видевший все это, подумал другое.
Нардо! Родриго как будто снова услышал тревожный крик Джульетты. Страх, прозвучавший в нем, был таким же явным, как и нападение Марио на Бернардо де Алессандро.
— Должно быть, мы дали ему повод так думать, — холодно заметила Джульетта.
Никко подался вперед, собираясь ответить сестре, но его опередил Родриго.
— Я никогда не забуду, как вы вскрикнули, Мона Джульетта, пытаясь предупредить вашего кузена, — спокойно проговорил он.
— Si, — кивнул Никко, — теперь я тоже вспомнил. А ты, Джетта? Ты так закричала, словно его убивали, — он усмехнулся с выражением превосходства. — Конечно, ты тогда была юная и импульсивная, sorella… и тебе не следовало быть с нами.
Джульетта в смущении покраснела. Ей действительно не следовало быть с молодыми людьми, и конечно, хотя бы перед самой собой нужно признать, что лицемерно обвинять Родриго да Валенти, когда она сама на какое-то мгновение засомневалась в намерениях Марио.
— Мой сын говорил, что Корсини потерял равновесие и налетел на дерево. Неудачно упал и это стоило ему жизни, — Витторио де Алессандро обращался к Леону. — Бернардо всегда утверждал, что это был лишь несчастный случай. Данте с этим согласен, — он взглянул на Джульетту и потянулся за кувшином с вином.
В комнату вошел слуга и что-то сказал на ухо Карессе. Та кивнула. В углу столовой был заранее приготовленный помост. Чтобы обратить на себя внимание гостей, Каресса хлопнула в ладоши.
— Друзья мои, сегодня у нас есть для вас сюрприз. Оцените кулинарное искусство Марко за десертом, а Пьеро покажет нам, что умеет Лили.
Предвкушая новое зрелище, гости повернулись в сторону помоста, а Джульетте захотелось спрятаться, вжаться в сиденье, соскользнуть под стол.
Madre dio, мало того, что она сидит рядом с Родриго да Валенти, теперь ей еще навязывают это варварское развлечение. И еще одного Zingaro?
Или ты просто боишься других напоминаний о том, что случилось прошлой ночью?
Взоры всех были прикованы к маленькой сцене. Всех, кроме Джульетты. Прикрыв глаза, девушка мельком взглянула на Родриго… он смотрел на нее. Весело, как. показалось Джульетте. Она открыто посмотрела ему в глаза. Пусть увидит ее гнев, почувствует всю степень возмущения. Как смеет он смеяться над ней! Цыган! Бродяга!
Будто прочитав ее мысли, Родриго наклонился — слишком близко, как показалось Джульетте, — и тихо сказал:
— Я не смеюсь над вами, cara. Просто думаю, какое удовольствие доставит вам это представление, если Лили уже очаровала вас, — улыбка стала еще шире, а белизна зубов подчеркивала смуглый оттенок кожи. — Вам ведь нравятся животные?
Джульетта отважилась — принимая во внимание окружающую компанию и, особенно, всевидящего отца — повернуться и бросить тихо и раздраженно:
— Мошенник! Как вы смеете…
Возгласы удивления и восхищения заглушили ее слова. Родриго повернулся к сцене, так что ее шипение не достигло его ушей.
—… подарок Родриго, — объяснял Пьеро. Он стоял перед ними, держа Лили на поводке. — А ему медведицу отдал французский дворянин, когда игрушка переросла детей. Как я понял, бедняга собирался предоставить охотникам решать ее судьбу, но опасался гнева семьи, узнай они об этом правду. Совершенно случайно Родриго услышал об обреченном животном и выпросил «сюрприз» для своих родных в Италии — Лили к нему особенно привязана. Стоит Родриго заиграть на лютне, как она приходит в восторг… как и многие другие, насколько я заметил, — в его голосе звучала гордость.
Да он, как и Валенти, просто раздулся от сознания собственной важности, думала Джульетта. Это у них в крови.
Смуглый плотный Пьеро сказал медведице что-то непонятное, и животное село на огромные задние лапы, загребая воздух передними, что делало его похожим на большую собаку. Маленькие глазки осматривали комнату.
— Просит что-нибудь с вашего богатого стола, principe, — обратился Пьеро к Данте, повернувшему свой стул к помосту. — Простите ее, манеры восприняла от бывших французских хозяев.
Зрители рассмеялись.
— Она быстрее слушается, если команды на французском, — хитро подмигнул Пьеро, — но и цыганскому учится быстро.
— Двуязычный медведь! — воскликнул Никко, смеясь. — Да о ней будет говорить вся Тоскания!
— А лучшего учителя, чем Сандро, не найдешь, — сказал Данте, обращаясь к Пьеро. — Маэстро Боттичелли хорошо делает все, за что бы ни взялся. И к тому же дешево.
Джульетте, ничего не оставалось, как присоединиться ко всеобщему смеху и добродушному подшучиванию. Просидеть остаток вечера с угрюмым лицом — неприличная грубость. Даже она знала, когда нужно расслабиться в присутствии отца. Единственная дочь, Джульетта чаще всего могла полностью его очаровать, но чувствовала, когда заходила слишком далеко. Данте добрый и любящий, но не зря же его прозвали Leone, и она очень опасалась, что до него дойдет известие о ее побеге из замка прошлой ночью.
Кроме того, с чувством уязвленной гордости мрачно думала девушка, если Родриго да Валенти смог с такой легкостью выбросить из головы вчерашнюю встречу, если он ведет себя так, словно ничего значительного не произошло, то и она поступит так же.
Пьеро дал Лили тамбурин, и та принялась изо всех сил трясти его. Последовала еще одна команда, и медведица тяжело задвигалась по сцене, натягивая поводок. Какой громадный зверь по сравнению с Пьеро, подумала Джульетта. Однако, кажется, беспрекословно слушается его. Ужимки Лили сопровождались аплодисментами. Пьеро гордо улыбался.
— Вы бы видели ее с Риго, — как бы по секрету, вполголоса сообщил он.
Против воли Джульетта была очарована медведем. Ее так захватил неуклюжий танец зверя, что слов Пьеро она не услышала.
— Животное воняет, — шепнул ей Леон, сморщив нос. Джульетта кивнула, хотя и не обращала на это внимания. Смешно! Медведи же не моются в ванне, чтобы пощадить чувствительность людей!
— Может быть, побрызгать на нее розовой водой Аристо? — девушка бросила озорной взгляд в сторону слуги. Леон что-то проворчал, не поняв юмора.
Родриго отодвинул стул и встал. Джульетта видела, как он берет лютню и идет к сцене. Она поймала себя на том, что рассматривает его ноги, облаченные в штаны сапфирового цвета, грудь под двухцветным — сапфировым и алым — камзолом. Неудивительно, что глаза кажутся такими голубыми, размышляла девушка. Затем, будто опомнившись, перенесла внимание на Леона.
Первые же нежные аккорды вызвали аплодисменты, но также привлекли внимание Лили. Животное повернулось на звук и с очевидным интересом затопало к Родриго. Тот усмехнулся, а Пьеро воскликнул:
— Видите! Она просто преобразилась при звуках музыки, а может, сам Родриго так на нее действует.
По комнате прокатились смешки.
Несомненно, горько подумала Джульетта, чувствуя, как уходит хорошее настроение. Несомненно, он способен очаровать кого угодно, Включая тебя… И тут это произошло. Произошло пугающе быстро.
Отбросив тамбурин, Лили подняла огромную лапу как раз в тот момент, когда Родриго опустил голову к лютне.
— Риго! — тревожно воскликнул Данте.
Слишком поздно. Тот поднял голову, а медведица махнула лапой. Когти зверя задели щеку, прежде чем Родриго отклонился.
На лице мгновенно проступили две алые борозды. На долю секунды Джульетта остолбенела, и тут же ее охватил страх — медведь мог напасть снова.
Пьеро двумя руками изо всех сил тянул поводок, а Лили недовольно заворчала. Родриго отрицательно покачал головой и продолжал играть на лютне, тихонько напевая, будто ничего не случилось. Слова были французские, казалось, они успокоили животное.
Возвышаясь над ним, Лили стояла на площадке и пристально смотрела маленькими глазками. Ее огромное тело начало слегка раскачиваться из стороны в сторону под тихое, успокоительное пение. Все с облегчением вздохнули.
Джульетта не отрывала взгляда от раны на лице Родриго да Валенти, но страх постепенно ослабевал.
Ему будет больно улыбаться, а без этой светлой прекрасной улыбки мир потускнеет, внезапно подумала она.
Ты, как и медведица, попала под его чары… И сама прекрасно это понимаешь! Или нет?
Данте стоял, внимательно наблюдая за медведицей. Витторио тоже вскочил, а озабоченная Каресса смочила чистую салфетку в кувшине с водой и только ждала сигнала от мужа.
Вскоре песня закончилась, Лили спокойно уселась на задние лапы, не сводя глаз с Родриго. Когда замерли последние звуки, он обернулся.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — его голос звучал весело. — Она не хотела сделать что-то плохое, скорее, выражала свое… э… понимание музыки и языка детей, у которых росла еще малышкой.
Пьеро отвел Лили, теперь совершенно покорную, к краю сцены. Под вежливые негромкие аплодисменты в сопровождении слуги они вышли через боковую дверь. Родриго прислонил лютню к сцене, Данте и Каресса подошли к нему.
— Что с ней произошло? — спросил Данте, наблюдая, как его жена мягко вытирает кровь со щеки Родриго. Молодой человек улыбнулся и взял салфетку из рук Карессы.
— Неприятная работа для такой прекрасной дамы, principessa. А царапины пустячные.
— Животное опасно, — нахмурившись, заявил Леон. Данте проводил Карессу и Родриго к их местам.
— В общем-то, нет, — возразил гость, усаживаясь рядом с Джульеттой. — Пьеро хотел обрезать ей когти, но этим бы уменьшил ее ценность. А ведь с ее помощью он зарабатывает на жизнь. Потом, возможно, пожелал бы лишить ее клыков, хотя у Лили намордник… а кто будет платить, чтобы увидеть медведя без когтей и клыков?
Отвечая Леону, он почувствовал взгляд Джульетты и посмотрел на нее. На мгновение Родриго заметил в прекрасных глазах девушки тревогу. Как, должно быть, восхитительно быть любимым такой женщиной!
Что-то более нежное промелькнуло на ее лице, когда Джульетта взяла из его руки салфетку и коснулась раны на щеке, подражая матери. Их глаза встретились. Легкий румянец оживил лицо девушки.
Как в трансе, она вдруг оказалась не в силах отвести взгляд и с опозданием заметила рубиновую каплю крови, стекающую вниз на белую рубашку. Когда же спохватилась и вытерла кровь, одежда уже была испачкана.
Как раз в этот момент в комнату с маленьким ящичком в руках вошел Аристо. Вопросительно посмотрев на Данте, он по знаку хозяина направился к Родриго. Появление карлика разрушило чары, Джульетта опустила руку и положила салфетку.
— Это действительно необходимо? — уныло спросил Родриго.
— У вас кровотечение, сеньор, — просто ответил Аристо.
— Тогда я вас покину, — Родриго вопросительно посмотрел на хозяев.
— Этого не потребуется, — успокоил его Данте. — Аристо просто прижжет раны, чтобы остановить кровь, и ты будешь в полном порядке.
Именно это Аристо и делал. Процедура была неприятной, и Родриго стал смотреть на Джульетту, от резкой боли на глазах выступили слезы, жемчуг в волосах девушки начал расплываться, и, опустив взгляд, Валенти увидел, как сжались пальцы его соседки. Потом ее заслонил Аристо.
Родители старались сгладить ситуацию, но до сознания Джульетты доходили только обрывки разговора, сосредоточиться на нем девушка не могла. Не могла, пока слева, совсем рядом, Аристо обрабатывал рану Родриго да Валенти.
— Все, — карлик аккуратно поставил баночку с кровоостанавливающим бальзамом в ящик, сунул его под мышку и удалился. Родриго слегка поклонился ему.
— Спасибо, maestro, — и, обращаясь к гостям, добавил: — Простите за то, что отвлек от обеда.
— Не беспокойся, — Данте усмехнулся. — С момента твоего возвращения из Франции я все думал, а есть ли у тебя боевые шрамы. Теперь уж точно есть.
Никко и Леон рассмеялись, подавленное настроение исчезло.
— А правда, у вас есть боевые шрамы? — спросил Никко. Родриго рассмеялся.
— Посмотришь, когда пойдем купаться, у меня нет привычки… их демонстрировать.
— А у Никко не должно войти в привычку задавать такие вопросы… особенно в компании, где есть женщины, — упрекнула Каресса.
Никко вздохнул, получив заслуженное порицание, но его сестра этого не заметила. Она представила обнаженного Родриго да Валенти. Кровь застучала в висках, изгоняя заботу и сострадание, место которых заняло пьянящее чувство запретного желания. Воспоминания о прошлой ночи, о лунном свете, о береге реки… и их страсти возникли совершенно явственно.
Она резко обернулась к Леону Сарцано.
Каресса, расчесывающая длинные черные волосы, вопросительно посмотрела в зеркало на мужа.
— Относительно супруга для Джульетты, — объяснил тот.
Она положила расческу на столик, уставленный баночками и пузырьками, и повернулась к Данте. В ясных серых глазах блеснула радость, губы приоткрылись.
— Я понимаю так, что ты одобряешь, сага, — Данте вопросительно поднял брови и с кислой миной поинтересовался: — Или ты думаешь о ком-то другом, вроде Сарцано?
Каресса улыбнулась, на сердце потеплело. Наедине Данте всегда советовался с ней, признавая тем самым ее рассудительность и демонстрируя уважение к ее мнению.
— Мужчина, которого я бы выбрала для дочери, не тот, которого хочет она, но в нашем случае это не препятствие.
Данте подошел к жене, все еще полностью одетый, и поцеловал в макушку. Мягкими движениями начал поглаживать ее плечи.
— И…? — повторил он.
— Пройдет очень мало времени, и она возненавидит Леона Сарцано. У нее может даже возникнуть мысль об уходе в монастырь, лишь бы избежать того, что она считает серым, унылым существованием.
— Джульетта Мария не настолько безответственна. Надеюсь, мы кое-чему ее научили, — Данте помолчал, затем добавил: — Хотя и не секрет, что она избалована.
— А семья Леона не настолько богата и влиятельна, чтобы добавить что-нибудь к надежности и процветанию Монтеверди, — продолжила Каресса, довольная, что Данте признал своеволие дочери.
— Но их земли примыкают к нашим.
— Только небольшой участок.
— Времена сейчас смутные. Каждый союзник идет в счет.
— А когда времена были спокойными? Да и Сарцано слишком благоговеют перед тобой, чтобы выступить против. Я скорее представляю, как они прячутся за стенами Монтеверди, чем атакуют их.
— Ах, cara mia, — он вздохнул, поглаживая нежную кожу жены. — Ты так мудра.
— Во всех отношениях лучше иметь в семье такого человека, как Родриго да Валенти — профессиональный condottiere, абсолютно преданный тебе, хотя еще и обижается за прошлое. Все только выиграют от его любви к тебе… и потом, это ведь человек, в чьих жилах течет кровь Медичи. Когда я думаю о талантах его покойного дяди вести дела… о врожденных, полученных от отца, способностях самого Родриго притягивать к себе людей…
— Даже теперь, когда Медичи изгнаны из Республики?
Каресса кивнула:
— Бессмысленно выдавать Джульетту за кого-то другого.
Их глаза в зеркале встретились.
— И потом, конечно, очевидно, что Родриго влюблен в нее, несмотря на ужасное поведение Джульетты сегодня вечером. Я не думаю, что ты смог бы сделать лучший выбор.
Пальцы Данте прекратили свое движение, и Каресса увидела, как он нахмурился, вероятно, припоминая поведение дочери за обедом.
— Даже постаравшись, я бы не сказал лучше. Надеюсь, он все же примет предложение, несмотря на то, как она обошлась с ним. Не буду его винить, если он даже побьет ее, прежде чем женится!
И увидев, как опечалилась Каресса, как потемнели ее глаза, быстро поправился:
— Но Родриго не таков. Легко прощает ошибки, как и его отец, его трудно привести в ярость — в этом сила мужчины, я всегда так думал.
— Он изменился за последние шесть лет?
Данте кивнул, теперь его пальцы гладили волосы жены.
— Он научился воспринимать очевидные вещи, чего не умел делать в юности. Думаю, amore mio, он будет отличным мужем для Джульетты.
Легкий, но настойчивый стук в дверь полностью разбудил ее. Девушка села, придерживая одной рукой простыню, прикрывающую грудь, и протирая глаза. К двери поспешила Лиза, спавшая в небольшой прихожей. Кто же позволяет себе прервать ее сон после…
— Джетта! Просыпайся, piccola sorella! — Никко вошел в комнату и без колебаний направился прямо к сестре. Они и в этом возрасте оставались близки и свободно входили в спальни друг друга в любое время и по любому поводу.
Поверх рубашки он надел стальную кольчугу, пояс со шпагой, в руке держал небольшой круглый щит.
Какова бы ни была причина, но такое громкое появление брата вызвало раздражение Джульетты. Она долго не могла уснуть, правда, не из-за ноги. Забыться сном не давали мысли о Родриго да Валенти, чем она сама была недовольна. Теперь, вспомнив об этом, девушка опять нахмурилась.
— Что? Ты не рада видеть любимого брата? — спросил Никко.
— Единственного брата, — удачный ответ, настроение улучшилось и на лице заиграла улыбка.
Он присел на край кровати, положив щит на колени. На щите герб Алессандро — на золотом фоне черный конь, вставший на дыбы.
— Сколько бы братьев у тебя ни было, я буду любимым, nina. И когда женюсь на Джине и поселюсь в своем доме, ты будешь ужасно скучать.
Джульетта подтянула колени к груди, обхватила руками и положила на них подбородок. Это верно, подумала девушка, разглядывая брата сонными глазами. Но об этом ей думать не хотелось, как и о том, что он однажды станет принцем Монтеверди.
— А замок Монтеверди недостаточно хорош для тебя и твоей семьи?
— Конечно, хорош. Скорее, это тебе придется покинуть Монтеверди, когда выйдешь замуж.
Молю Бога, чтобы так и вышло, подумала Джульетта, имея в виду замужество, а не отъезд из дома.
— Конечно, Никко, я буду скучать… хотя ты, кажется, экипировался по-боевому, чтобы убедить меня в этом.
Он рассмеялся.
— Иногда я думаю, отцу стоило бы воспользоваться подобными средствами, чтобы держать тебя в узде, Джетта, но дело не в этом, — серые глаза возбужденно засияли. — Мы хотим устроить завтра несколько боевых состязаний в поле. Папа еще на заре послал Нардо и Анжело записки с приглашениями. А сегодня мы поупражняемся.
Джульетта просияла, сна как не бывало.
— Приедут Лючия с Анжело и Элизабета с Бернардо!
— И Леон Сдрцано с отцом, — добавил Никко. — Папа попросил их привезти с собой лучших condottieri, а Паоло дано поручение выбрать нескольких человек из наших, чтобы представлять Кастелло Монтеверди, — он легонько шлепнул сестру по ноге и вскочил, готовый покорить весь мир. — Папа говорит, что Родриго может многому нас научить, если придется самим обороняться, например, от французов.
Он отсалютовал и повернулся к двери.
Родриго? — растерянно подумала девушка.
А почему нет? Разве мужчины не ловили каждое слово, когда он говорил о войне, оружии, приемах борьбы?
Не успела она до конца обдумать неприятное известие, как услышала голос Лизы:
— Viene qui! viene qui![27]
Брат и сестра одновременно посмотрели на дверь. В комнату вбежал пушистый щенок на длинных лапках.
— Он нашел тебя! — рассмеялся Никко и, наклонившись, подхватил его одной рукой.
— Откуда он взялся? — спросила Джульетта, восхищаясь белоснежной шерсткой и мгновенно проникаясь симпатией к животному.
— Поклонник, — ответил Никко, поглаживая пушистую голову.
— Леон? — Джульетта взяла у Лизы небольшое запечатанное письмо.
Собачка уютно устроилась на руке у Никко, а Лиза укоризненно покачала головой.
— Нет…
Джульетта сломала восковую печать и перед глазами замелькали язвительные слова, исполненные каллиграфическим почерком:
«Познакомьтесь с Бо — верный друг убережет вас ночью от воров и разбойников…»
—… скорее, — продолжал Никко, нарушая ход ее мыслей, — синьор Родриго да Валенти. — Он усадил щенка возле Джульетты. — Говорит, что из Франции… какая-то горная собака… пастухи в Пиренеях уже несколько веков выращивают их. Вырастают очень большими… посмотри на лапы.
Джульетта внимательно оглядела лапы животного.
— Да, действительно, — согласилась она.
Первым импульсом было вернуть щенка хозяину, но острое желание оставить его у себя было не меньше. Собака не выбирает владельца… или того, кому ее дарят.
Но если Родриго да Валенти думает таким образом загладить вину за прошлую ночь…
Никко вышел из комнаты, а Джульетта посадила неотразимый пушистый клубочек себе на колени и погладила густой мех. Щенок поднял голову и посмотрел на нее темными глазами, в которых были и понимание, и озорство, и доверие, и обожание. Эти мгновения решили все.
— Бо, — прошептала Джульетта, наслаждаясь звучанием французского имени, данного щенку Родриго да Валенти. — Красивый, — перевела она и прижалась носом к носу животного. Розовый язычок пощекотал ей щеку.
Думая о человеке, имя которого звучало для нее анафемой, Джульетта не могла решить, какую найти причину (если она осмелится на это), чтобы провести утро в постели.
Глава 7
— Если Родриго и виноват в чем-то, — вмешался Данте, — так только потому, что хотел защитить моего племянника Бернардо. Они с Марио фехтовали, а потом Бернардо отвернулся, и Марио в шутку — как мы предполагаем — напал на него. Риго, видевший все это, подумал другое.
Нардо! Родриго как будто снова услышал тревожный крик Джульетты. Страх, прозвучавший в нем, был таким же явным, как и нападение Марио на Бернардо де Алессандро.
— Должно быть, мы дали ему повод так думать, — холодно заметила Джульетта.
Никко подался вперед, собираясь ответить сестре, но его опередил Родриго.
— Я никогда не забуду, как вы вскрикнули, Мона Джульетта, пытаясь предупредить вашего кузена, — спокойно проговорил он.
— Si, — кивнул Никко, — теперь я тоже вспомнил. А ты, Джетта? Ты так закричала, словно его убивали, — он усмехнулся с выражением превосходства. — Конечно, ты тогда была юная и импульсивная, sorella… и тебе не следовало быть с нами.
Джульетта в смущении покраснела. Ей действительно не следовало быть с молодыми людьми, и конечно, хотя бы перед самой собой нужно признать, что лицемерно обвинять Родриго да Валенти, когда она сама на какое-то мгновение засомневалась в намерениях Марио.
— Мой сын говорил, что Корсини потерял равновесие и налетел на дерево. Неудачно упал и это стоило ему жизни, — Витторио де Алессандро обращался к Леону. — Бернардо всегда утверждал, что это был лишь несчастный случай. Данте с этим согласен, — он взглянул на Джульетту и потянулся за кувшином с вином.
В комнату вошел слуга и что-то сказал на ухо Карессе. Та кивнула. В углу столовой был заранее приготовленный помост. Чтобы обратить на себя внимание гостей, Каресса хлопнула в ладоши.
— Друзья мои, сегодня у нас есть для вас сюрприз. Оцените кулинарное искусство Марко за десертом, а Пьеро покажет нам, что умеет Лили.
Предвкушая новое зрелище, гости повернулись в сторону помоста, а Джульетте захотелось спрятаться, вжаться в сиденье, соскользнуть под стол.
Madre dio, мало того, что она сидит рядом с Родриго да Валенти, теперь ей еще навязывают это варварское развлечение. И еще одного Zingaro?
Или ты просто боишься других напоминаний о том, что случилось прошлой ночью?
Взоры всех были прикованы к маленькой сцене. Всех, кроме Джульетты. Прикрыв глаза, девушка мельком взглянула на Родриго… он смотрел на нее. Весело, как. показалось Джульетте. Она открыто посмотрела ему в глаза. Пусть увидит ее гнев, почувствует всю степень возмущения. Как смеет он смеяться над ней! Цыган! Бродяга!
Будто прочитав ее мысли, Родриго наклонился — слишком близко, как показалось Джульетте, — и тихо сказал:
— Я не смеюсь над вами, cara. Просто думаю, какое удовольствие доставит вам это представление, если Лили уже очаровала вас, — улыбка стала еще шире, а белизна зубов подчеркивала смуглый оттенок кожи. — Вам ведь нравятся животные?
Джульетта отважилась — принимая во внимание окружающую компанию и, особенно, всевидящего отца — повернуться и бросить тихо и раздраженно:
— Мошенник! Как вы смеете…
Возгласы удивления и восхищения заглушили ее слова. Родриго повернулся к сцене, так что ее шипение не достигло его ушей.
—… подарок Родриго, — объяснял Пьеро. Он стоял перед ними, держа Лили на поводке. — А ему медведицу отдал французский дворянин, когда игрушка переросла детей. Как я понял, бедняга собирался предоставить охотникам решать ее судьбу, но опасался гнева семьи, узнай они об этом правду. Совершенно случайно Родриго услышал об обреченном животном и выпросил «сюрприз» для своих родных в Италии — Лили к нему особенно привязана. Стоит Родриго заиграть на лютне, как она приходит в восторг… как и многие другие, насколько я заметил, — в его голосе звучала гордость.
Да он, как и Валенти, просто раздулся от сознания собственной важности, думала Джульетта. Это у них в крови.
Смуглый плотный Пьеро сказал медведице что-то непонятное, и животное село на огромные задние лапы, загребая воздух передними, что делало его похожим на большую собаку. Маленькие глазки осматривали комнату.
— Просит что-нибудь с вашего богатого стола, principe, — обратился Пьеро к Данте, повернувшему свой стул к помосту. — Простите ее, манеры восприняла от бывших французских хозяев.
Зрители рассмеялись.
— Она быстрее слушается, если команды на французском, — хитро подмигнул Пьеро, — но и цыганскому учится быстро.
— Двуязычный медведь! — воскликнул Никко, смеясь. — Да о ней будет говорить вся Тоскания!
— А лучшего учителя, чем Сандро, не найдешь, — сказал Данте, обращаясь к Пьеро. — Маэстро Боттичелли хорошо делает все, за что бы ни взялся. И к тому же дешево.
Джульетте, ничего не оставалось, как присоединиться ко всеобщему смеху и добродушному подшучиванию. Просидеть остаток вечера с угрюмым лицом — неприличная грубость. Даже она знала, когда нужно расслабиться в присутствии отца. Единственная дочь, Джульетта чаще всего могла полностью его очаровать, но чувствовала, когда заходила слишком далеко. Данте добрый и любящий, но не зря же его прозвали Leone, и она очень опасалась, что до него дойдет известие о ее побеге из замка прошлой ночью.
Кроме того, с чувством уязвленной гордости мрачно думала девушка, если Родриго да Валенти смог с такой легкостью выбросить из головы вчерашнюю встречу, если он ведет себя так, словно ничего значительного не произошло, то и она поступит так же.
Пьеро дал Лили тамбурин, и та принялась изо всех сил трясти его. Последовала еще одна команда, и медведица тяжело задвигалась по сцене, натягивая поводок. Какой громадный зверь по сравнению с Пьеро, подумала Джульетта. Однако, кажется, беспрекословно слушается его. Ужимки Лили сопровождались аплодисментами. Пьеро гордо улыбался.
— Вы бы видели ее с Риго, — как бы по секрету, вполголоса сообщил он.
Против воли Джульетта была очарована медведем. Ее так захватил неуклюжий танец зверя, что слов Пьеро она не услышала.
— Животное воняет, — шепнул ей Леон, сморщив нос. Джульетта кивнула, хотя и не обращала на это внимания. Смешно! Медведи же не моются в ванне, чтобы пощадить чувствительность людей!
— Может быть, побрызгать на нее розовой водой Аристо? — девушка бросила озорной взгляд в сторону слуги. Леон что-то проворчал, не поняв юмора.
Родриго отодвинул стул и встал. Джульетта видела, как он берет лютню и идет к сцене. Она поймала себя на том, что рассматривает его ноги, облаченные в штаны сапфирового цвета, грудь под двухцветным — сапфировым и алым — камзолом. Неудивительно, что глаза кажутся такими голубыми, размышляла девушка. Затем, будто опомнившись, перенесла внимание на Леона.
Первые же нежные аккорды вызвали аплодисменты, но также привлекли внимание Лили. Животное повернулось на звук и с очевидным интересом затопало к Родриго. Тот усмехнулся, а Пьеро воскликнул:
— Видите! Она просто преобразилась при звуках музыки, а может, сам Родриго так на нее действует.
По комнате прокатились смешки.
Несомненно, горько подумала Джульетта, чувствуя, как уходит хорошее настроение. Несомненно, он способен очаровать кого угодно, Включая тебя… И тут это произошло. Произошло пугающе быстро.
Отбросив тамбурин, Лили подняла огромную лапу как раз в тот момент, когда Родриго опустил голову к лютне.
— Риго! — тревожно воскликнул Данте.
Слишком поздно. Тот поднял голову, а медведица махнула лапой. Когти зверя задели щеку, прежде чем Родриго отклонился.
На лице мгновенно проступили две алые борозды. На долю секунды Джульетта остолбенела, и тут же ее охватил страх — медведь мог напасть снова.
Пьеро двумя руками изо всех сил тянул поводок, а Лили недовольно заворчала. Родриго отрицательно покачал головой и продолжал играть на лютне, тихонько напевая, будто ничего не случилось. Слова были французские, казалось, они успокоили животное.
Возвышаясь над ним, Лили стояла на площадке и пристально смотрела маленькими глазками. Ее огромное тело начало слегка раскачиваться из стороны в сторону под тихое, успокоительное пение. Все с облегчением вздохнули.
Джульетта не отрывала взгляда от раны на лице Родриго да Валенти, но страх постепенно ослабевал.
Ему будет больно улыбаться, а без этой светлой прекрасной улыбки мир потускнеет, внезапно подумала она.
Ты, как и медведица, попала под его чары… И сама прекрасно это понимаешь! Или нет?
Данте стоял, внимательно наблюдая за медведицей. Витторио тоже вскочил, а озабоченная Каресса смочила чистую салфетку в кувшине с водой и только ждала сигнала от мужа.
Вскоре песня закончилась, Лили спокойно уселась на задние лапы, не сводя глаз с Родриго. Когда замерли последние звуки, он обернулся.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — его голос звучал весело. — Она не хотела сделать что-то плохое, скорее, выражала свое… э… понимание музыки и языка детей, у которых росла еще малышкой.
Пьеро отвел Лили, теперь совершенно покорную, к краю сцены. Под вежливые негромкие аплодисменты в сопровождении слуги они вышли через боковую дверь. Родриго прислонил лютню к сцене, Данте и Каресса подошли к нему.
— Что с ней произошло? — спросил Данте, наблюдая, как его жена мягко вытирает кровь со щеки Родриго. Молодой человек улыбнулся и взял салфетку из рук Карессы.
— Неприятная работа для такой прекрасной дамы, principessa. А царапины пустячные.
— Животное опасно, — нахмурившись, заявил Леон. Данте проводил Карессу и Родриго к их местам.
— В общем-то, нет, — возразил гость, усаживаясь рядом с Джульеттой. — Пьеро хотел обрезать ей когти, но этим бы уменьшил ее ценность. А ведь с ее помощью он зарабатывает на жизнь. Потом, возможно, пожелал бы лишить ее клыков, хотя у Лили намордник… а кто будет платить, чтобы увидеть медведя без когтей и клыков?
Отвечая Леону, он почувствовал взгляд Джульетты и посмотрел на нее. На мгновение Родриго заметил в прекрасных глазах девушки тревогу. Как, должно быть, восхитительно быть любимым такой женщиной!
Что-то более нежное промелькнуло на ее лице, когда Джульетта взяла из его руки салфетку и коснулась раны на щеке, подражая матери. Их глаза встретились. Легкий румянец оживил лицо девушки.
Как в трансе, она вдруг оказалась не в силах отвести взгляд и с опозданием заметила рубиновую каплю крови, стекающую вниз на белую рубашку. Когда же спохватилась и вытерла кровь, одежда уже была испачкана.
Как раз в этот момент в комнату с маленьким ящичком в руках вошел Аристо. Вопросительно посмотрев на Данте, он по знаку хозяина направился к Родриго. Появление карлика разрушило чары, Джульетта опустила руку и положила салфетку.
— Это действительно необходимо? — уныло спросил Родриго.
— У вас кровотечение, сеньор, — просто ответил Аристо.
— Тогда я вас покину, — Родриго вопросительно посмотрел на хозяев.
— Этого не потребуется, — успокоил его Данте. — Аристо просто прижжет раны, чтобы остановить кровь, и ты будешь в полном порядке.
Именно это Аристо и делал. Процедура была неприятной, и Родриго стал смотреть на Джульетту, от резкой боли на глазах выступили слезы, жемчуг в волосах девушки начал расплываться, и, опустив взгляд, Валенти увидел, как сжались пальцы его соседки. Потом ее заслонил Аристо.
Родители старались сгладить ситуацию, но до сознания Джульетты доходили только обрывки разговора, сосредоточиться на нем девушка не могла. Не могла, пока слева, совсем рядом, Аристо обрабатывал рану Родриго да Валенти.
— Все, — карлик аккуратно поставил баночку с кровоостанавливающим бальзамом в ящик, сунул его под мышку и удалился. Родриго слегка поклонился ему.
— Спасибо, maestro, — и, обращаясь к гостям, добавил: — Простите за то, что отвлек от обеда.
— Не беспокойся, — Данте усмехнулся. — С момента твоего возвращения из Франции я все думал, а есть ли у тебя боевые шрамы. Теперь уж точно есть.
Никко и Леон рассмеялись, подавленное настроение исчезло.
— А правда, у вас есть боевые шрамы? — спросил Никко. Родриго рассмеялся.
— Посмотришь, когда пойдем купаться, у меня нет привычки… их демонстрировать.
— А у Никко не должно войти в привычку задавать такие вопросы… особенно в компании, где есть женщины, — упрекнула Каресса.
Никко вздохнул, получив заслуженное порицание, но его сестра этого не заметила. Она представила обнаженного Родриго да Валенти. Кровь застучала в висках, изгоняя заботу и сострадание, место которых заняло пьянящее чувство запретного желания. Воспоминания о прошлой ночи, о лунном свете, о береге реки… и их страсти возникли совершенно явственно.
Она резко обернулась к Леону Сарцано.
* * *
— Если в последние годы у меня и были какие-то сомнения, то теперь исчезли, — сказал Данте.Каресса, расчесывающая длинные черные волосы, вопросительно посмотрела в зеркало на мужа.
— Относительно супруга для Джульетты, — объяснил тот.
Она положила расческу на столик, уставленный баночками и пузырьками, и повернулась к Данте. В ясных серых глазах блеснула радость, губы приоткрылись.
— Я понимаю так, что ты одобряешь, сага, — Данте вопросительно поднял брови и с кислой миной поинтересовался: — Или ты думаешь о ком-то другом, вроде Сарцано?
Каресса улыбнулась, на сердце потеплело. Наедине Данте всегда советовался с ней, признавая тем самым ее рассудительность и демонстрируя уважение к ее мнению.
— Мужчина, которого я бы выбрала для дочери, не тот, которого хочет она, но в нашем случае это не препятствие.
Данте подошел к жене, все еще полностью одетый, и поцеловал в макушку. Мягкими движениями начал поглаживать ее плечи.
— И…? — повторил он.
— Пройдет очень мало времени, и она возненавидит Леона Сарцано. У нее может даже возникнуть мысль об уходе в монастырь, лишь бы избежать того, что она считает серым, унылым существованием.
— Джульетта Мария не настолько безответственна. Надеюсь, мы кое-чему ее научили, — Данте помолчал, затем добавил: — Хотя и не секрет, что она избалована.
— А семья Леона не настолько богата и влиятельна, чтобы добавить что-нибудь к надежности и процветанию Монтеверди, — продолжила Каресса, довольная, что Данте признал своеволие дочери.
— Но их земли примыкают к нашим.
— Только небольшой участок.
— Времена сейчас смутные. Каждый союзник идет в счет.
— А когда времена были спокойными? Да и Сарцано слишком благоговеют перед тобой, чтобы выступить против. Я скорее представляю, как они прячутся за стенами Монтеверди, чем атакуют их.
— Ах, cara mia, — он вздохнул, поглаживая нежную кожу жены. — Ты так мудра.
— Во всех отношениях лучше иметь в семье такого человека, как Родриго да Валенти — профессиональный condottiere, абсолютно преданный тебе, хотя еще и обижается за прошлое. Все только выиграют от его любви к тебе… и потом, это ведь человек, в чьих жилах течет кровь Медичи. Когда я думаю о талантах его покойного дяди вести дела… о врожденных, полученных от отца, способностях самого Родриго притягивать к себе людей…
— Даже теперь, когда Медичи изгнаны из Республики?
Каресса кивнула:
— Бессмысленно выдавать Джульетту за кого-то другого.
Их глаза в зеркале встретились.
— И потом, конечно, очевидно, что Родриго влюблен в нее, несмотря на ужасное поведение Джульетты сегодня вечером. Я не думаю, что ты смог бы сделать лучший выбор.
Пальцы Данте прекратили свое движение, и Каресса увидела, как он нахмурился, вероятно, припоминая поведение дочери за обедом.
— Даже постаравшись, я бы не сказал лучше. Надеюсь, он все же примет предложение, несмотря на то, как она обошлась с ним. Не буду его винить, если он даже побьет ее, прежде чем женится!
И увидев, как опечалилась Каресса, как потемнели ее глаза, быстро поправился:
— Но Родриго не таков. Легко прощает ошибки, как и его отец, его трудно привести в ярость — в этом сила мужчины, я всегда так думал.
— Он изменился за последние шесть лет?
Данте кивнул, теперь его пальцы гладили волосы жены.
— Он научился воспринимать очевидные вещи, чего не умел делать в юности. Думаю, amore mio, он будет отличным мужем для Джульетты.
* * *
Прекрасное солнечное утро предвещало великолепный день. Чьи-то голоса снаружи вплыли через окно, нарушая легкий утренний сон Джульетты. Она глубже зарылась в подушку, еще бессознательно стараясь удержать тишину и дремоту, дарованную ей накануне с помощью Аристо. Но этому не суждено было случиться.Легкий, но настойчивый стук в дверь полностью разбудил ее. Девушка села, придерживая одной рукой простыню, прикрывающую грудь, и протирая глаза. К двери поспешила Лиза, спавшая в небольшой прихожей. Кто же позволяет себе прервать ее сон после…
— Джетта! Просыпайся, piccola sorella! — Никко вошел в комнату и без колебаний направился прямо к сестре. Они и в этом возрасте оставались близки и свободно входили в спальни друг друга в любое время и по любому поводу.
Поверх рубашки он надел стальную кольчугу, пояс со шпагой, в руке держал небольшой круглый щит.
Какова бы ни была причина, но такое громкое появление брата вызвало раздражение Джульетты. Она долго не могла уснуть, правда, не из-за ноги. Забыться сном не давали мысли о Родриго да Валенти, чем она сама была недовольна. Теперь, вспомнив об этом, девушка опять нахмурилась.
— Что? Ты не рада видеть любимого брата? — спросил Никко.
— Единственного брата, — удачный ответ, настроение улучшилось и на лице заиграла улыбка.
Он присел на край кровати, положив щит на колени. На щите герб Алессандро — на золотом фоне черный конь, вставший на дыбы.
— Сколько бы братьев у тебя ни было, я буду любимым, nina. И когда женюсь на Джине и поселюсь в своем доме, ты будешь ужасно скучать.
Джульетта подтянула колени к груди, обхватила руками и положила на них подбородок. Это верно, подумала девушка, разглядывая брата сонными глазами. Но об этом ей думать не хотелось, как и о том, что он однажды станет принцем Монтеверди.
— А замок Монтеверди недостаточно хорош для тебя и твоей семьи?
— Конечно, хорош. Скорее, это тебе придется покинуть Монтеверди, когда выйдешь замуж.
Молю Бога, чтобы так и вышло, подумала Джульетта, имея в виду замужество, а не отъезд из дома.
— Конечно, Никко, я буду скучать… хотя ты, кажется, экипировался по-боевому, чтобы убедить меня в этом.
Он рассмеялся.
— Иногда я думаю, отцу стоило бы воспользоваться подобными средствами, чтобы держать тебя в узде, Джетта, но дело не в этом, — серые глаза возбужденно засияли. — Мы хотим устроить завтра несколько боевых состязаний в поле. Папа еще на заре послал Нардо и Анжело записки с приглашениями. А сегодня мы поупражняемся.
Джульетта просияла, сна как не бывало.
— Приедут Лючия с Анжело и Элизабета с Бернардо!
— И Леон Сдрцано с отцом, — добавил Никко. — Папа попросил их привезти с собой лучших condottieri, а Паоло дано поручение выбрать нескольких человек из наших, чтобы представлять Кастелло Монтеверди, — он легонько шлепнул сестру по ноге и вскочил, готовый покорить весь мир. — Папа говорит, что Родриго может многому нас научить, если придется самим обороняться, например, от французов.
Он отсалютовал и повернулся к двери.
Родриго? — растерянно подумала девушка.
А почему нет? Разве мужчины не ловили каждое слово, когда он говорил о войне, оружии, приемах борьбы?
Не успела она до конца обдумать неприятное известие, как услышала голос Лизы:
— Viene qui! viene qui![27]
Брат и сестра одновременно посмотрели на дверь. В комнату вбежал пушистый щенок на длинных лапках.
— Он нашел тебя! — рассмеялся Никко и, наклонившись, подхватил его одной рукой.
— Откуда он взялся? — спросила Джульетта, восхищаясь белоснежной шерсткой и мгновенно проникаясь симпатией к животному.
— Поклонник, — ответил Никко, поглаживая пушистую голову.
— Леон? — Джульетта взяла у Лизы небольшое запечатанное письмо.
Собачка уютно устроилась на руке у Никко, а Лиза укоризненно покачала головой.
— Нет…
Джульетта сломала восковую печать и перед глазами замелькали язвительные слова, исполненные каллиграфическим почерком:
«Познакомьтесь с Бо — верный друг убережет вас ночью от воров и разбойников…»
—… скорее, — продолжал Никко, нарушая ход ее мыслей, — синьор Родриго да Валенти. — Он усадил щенка возле Джульетты. — Говорит, что из Франции… какая-то горная собака… пастухи в Пиренеях уже несколько веков выращивают их. Вырастают очень большими… посмотри на лапы.
Джульетта внимательно оглядела лапы животного.
— Да, действительно, — согласилась она.
Первым импульсом было вернуть щенка хозяину, но острое желание оставить его у себя было не меньше. Собака не выбирает владельца… или того, кому ее дарят.
Но если Родриго да Валенти думает таким образом загладить вину за прошлую ночь…
Никко вышел из комнаты, а Джульетта посадила неотразимый пушистый клубочек себе на колени и погладила густой мех. Щенок поднял голову и посмотрел на нее темными глазами, в которых были и понимание, и озорство, и доверие, и обожание. Эти мгновения решили все.
— Бо, — прошептала Джульетта, наслаждаясь звучанием французского имени, данного щенку Родриго да Валенти. — Красивый, — перевела она и прижалась носом к носу животного. Розовый язычок пощекотал ей щеку.
Думая о человеке, имя которого звучало для нее анафемой, Джульетта не могла решить, какую найти причину (если она осмелится на это), чтобы провести утро в постели.
Глава 7
— Может, твое зелье подействует, — обратился Аристо к Маддалене. — К своему я стал совсем невосприимчив и теперь у меня постоянно болят суставы.
Особенно если ползать целый день по лесу, подумал он и состроил гримасу.
Аристо сблизился с Маддаленой несколько лет назад не только потому, что оба были Zingari. Они вместе проявляли интерес к алхимии и звездам. Аристо всегда считал, что Маддалена наделена даром ясновидения, и по сравнению с этим его предсказания казались детской игрой. Она спасла ему жизнь после тяжелого ранения.
После приезда Родриго да Валенти в Кастелло Монтеверди Аристо решил навестить Маддалену по собственным причинам. Цыганка кивнула.
— У меня его много. Буду рада поделиться, — она указала на стул. — Сан Джилиано?
Глаза карлика загорелись.
— Si… grazi. Но только одну чашечку.
— Правильно, особенно, если перед уходом примешь дозу лекарства.
Аристо посмотрел на свои изуродованные пальцы, размышляя, стоит ли рискнуть. Этот маленький обман, совершенно ему не свойственный, меньше волновал бы его, имей Аристо больше информации, вернее, уверенности, что Джульетта де Алессандро осталась девственницей.
— У тебя есть что-нибудь, чтобы приглушить боль в таком нежном месте… Скажем, в стопе?
Он видел, что Маддалена напряглась. Медленно подняла глаза.
— Кто-то из крестьян Монтеверди?
Прежде чем ответить, карлик долго молчал.
— Нет.
Цыганка подала ему чашу с вином.
— Умен… сказал, что хотел и не нарушил тайну пациента, да?
Аристо кивнул и поднес чашу к губам.
— Ты знаешь об этом что-нибудь?
— Только то, что Родриго доставил ее в Монтеверди, — ответила Маддалена. — Но это между нами. Не нужно, чтобы знал твой принц. Родриго заверил меня, что ничего плохого не случилось.
Аристо покачал темной головой.
— Мне это совсем не нравится. Слишком много секретов! Я служу Leone, а не кому-то, кто доверяет мне свои тайны!
— Мадонна Джульетта не кто-то. И я тоже. Если ничего плохого не случилось, то какой вред от того, что никто не узнает о ее… прогулке? С другой стороны, — добавила женщина, — принц должен знать, что его дочь несчастна. Бежала в Санта-Лючию, так она сказала.
Аристо встал и поставил чашу на стол.
— Скоро все изменится. Il principe нашел для нее мужа. Как только все будет обговорено, отец объявит ей.
При условии, что жених будет согласен, мысленно добавил он и отвернулся, чтобы не смотреть в пронзительные голубые глаза.
Его взгляд наткнулся на ряды полок со снадобьями, эликсирами, бальзамами и порошками. Если бы иметь их у себя в запасе, не пришлось бы, в случае надобности, ползать на четвереньках по лесу.
— Вот синяя бутылочка на средней полке, ты можешь взять ее. Три раза в день по маленькому глоточку при необходимости, — объяснила Маддалена и стала убирать пустые чаши и кувшин.
— Grazi.
Аристо уже протянул руку за бутылкой, когда заметил что-то желтое. Подошва туфельки, засунутой за кровать. Аристо даже моргнул, потом присмотрелся внимательнее — в этом скромном цыганском фургоне она была совсем не к месту.
Кожа подошвы в одном месте порвана, вокруг дыры темнело пятно. Другая туфелька была чистой.
Судя по цвету и коже, туфли принадлежали знатной даме… возможно, мадонне Карессе. Но, более вероятно, Джульетте. Может быть, их нашла Маддалена? Или это хранит Родриго?
Не глядя, карлик протянул руку за бутылкой на средней полке. Затем вынул пробку. Облегченно вздохнул — он сделал бы все, что угодно, лишь бы умерить боль, особенно разыгравшуюся после прогулки по лесу — и отпил совсем чуть-чуть. Бог с ними, с указаниями Маддалены, еще один скромный глоточек в дополнение. Он закупорил бутылочку, положил в висевший на поясе кошелек.
Особенно если ползать целый день по лесу, подумал он и состроил гримасу.
Аристо сблизился с Маддаленой несколько лет назад не только потому, что оба были Zingari. Они вместе проявляли интерес к алхимии и звездам. Аристо всегда считал, что Маддалена наделена даром ясновидения, и по сравнению с этим его предсказания казались детской игрой. Она спасла ему жизнь после тяжелого ранения.
После приезда Родриго да Валенти в Кастелло Монтеверди Аристо решил навестить Маддалену по собственным причинам. Цыганка кивнула.
— У меня его много. Буду рада поделиться, — она указала на стул. — Сан Джилиано?
Глаза карлика загорелись.
— Si… grazi. Но только одну чашечку.
— Правильно, особенно, если перед уходом примешь дозу лекарства.
Аристо посмотрел на свои изуродованные пальцы, размышляя, стоит ли рискнуть. Этот маленький обман, совершенно ему не свойственный, меньше волновал бы его, имей Аристо больше информации, вернее, уверенности, что Джульетта де Алессандро осталась девственницей.
— У тебя есть что-нибудь, чтобы приглушить боль в таком нежном месте… Скажем, в стопе?
Он видел, что Маддалена напряглась. Медленно подняла глаза.
— Кто-то из крестьян Монтеверди?
Прежде чем ответить, карлик долго молчал.
— Нет.
Цыганка подала ему чашу с вином.
— Умен… сказал, что хотел и не нарушил тайну пациента, да?
Аристо кивнул и поднес чашу к губам.
— Ты знаешь об этом что-нибудь?
— Только то, что Родриго доставил ее в Монтеверди, — ответила Маддалена. — Но это между нами. Не нужно, чтобы знал твой принц. Родриго заверил меня, что ничего плохого не случилось.
Аристо покачал темной головой.
— Мне это совсем не нравится. Слишком много секретов! Я служу Leone, а не кому-то, кто доверяет мне свои тайны!
— Мадонна Джульетта не кто-то. И я тоже. Если ничего плохого не случилось, то какой вред от того, что никто не узнает о ее… прогулке? С другой стороны, — добавила женщина, — принц должен знать, что его дочь несчастна. Бежала в Санта-Лючию, так она сказала.
Аристо встал и поставил чашу на стол.
— Скоро все изменится. Il principe нашел для нее мужа. Как только все будет обговорено, отец объявит ей.
При условии, что жених будет согласен, мысленно добавил он и отвернулся, чтобы не смотреть в пронзительные голубые глаза.
Его взгляд наткнулся на ряды полок со снадобьями, эликсирами, бальзамами и порошками. Если бы иметь их у себя в запасе, не пришлось бы, в случае надобности, ползать на четвереньках по лесу.
— Вот синяя бутылочка на средней полке, ты можешь взять ее. Три раза в день по маленькому глоточку при необходимости, — объяснила Маддалена и стала убирать пустые чаши и кувшин.
— Grazi.
Аристо уже протянул руку за бутылкой, когда заметил что-то желтое. Подошва туфельки, засунутой за кровать. Аристо даже моргнул, потом присмотрелся внимательнее — в этом скромном цыганском фургоне она была совсем не к месту.
Кожа подошвы в одном месте порвана, вокруг дыры темнело пятно. Другая туфелька была чистой.
Судя по цвету и коже, туфли принадлежали знатной даме… возможно, мадонне Карессе. Но, более вероятно, Джульетте. Может быть, их нашла Маддалена? Или это хранит Родриго?
Не глядя, карлик протянул руку за бутылкой на средней полке. Затем вынул пробку. Облегченно вздохнул — он сделал бы все, что угодно, лишь бы умерить боль, особенно разыгравшуюся после прогулки по лесу — и отпил совсем чуть-чуть. Бог с ними, с указаниями Маддалены, еще один скромный глоточек в дополнение. Он закупорил бутылочку, положил в висевший на поясе кошелек.