Страница:
– Вы сами сказали, что нам незачем любить друг друга. Итак, каково ваше решение? Будете вы представлять мои интересы или нет? Виновен я или невиновен?
– Я ведь здесь, не так ли?
– И значит?
– Значит, Гриффин Пауэлл считает вас невиновным, а у него безошибочная интуиция.
– Приятно узнать, что Пауэлл верит в мою невиновность. Но как считаете вы?
– Я думаю, вы слишком умны и если бы захотели убить кого-нибудь, то сделали бы это таким образом, что никто никогда не заподозрил бы вас. Возможно, вас кто-то подставляет.
Куинн моментально напрягся при мысли о том, что кто-то может подставлять его. Неужели кто-то убил трех женщин, чтобы свалить на него вину? А если это так, то кто и почему?
– Пауэлл рассказал вам о третьей женщине?
– Джой Эллис? Да, рассказал. Он также сказал о вероятности обнаружения других жертв. Других убитых женщин, которые когда-то были вашими любовницами. Ему придется передать эту информацию в полицию, хотя не исключено, что там получат ее из своих источников. Но если Гриффин обнаружит, что были убиты и другие ваши бывшие любовницы, трудно предугадать, какие это будет иметь последствия. Полицейские могут посчитать, что вы убили их всех, или же начать поиск другого подозреваемого, кто по какой-то причине хотел подставить вас.
– Господи, надеюсь, что других нет.
– Время покажет. Сейчас же нам нужно сосредоточить усилия на тех двух убийствах, в которых вас подозревают. Давайте восстановим события поминутно с того момента, как вы вчера покинули этот дом, до того, как подъехали к дому Кендал Уэллс. Кроме того, я хочу, чтобы вы рассказали мне все о том вечере, когда была убита Лулу Вандерлей.
Куинн согласно кивнул.
– Если нужны подробности, я могу сообщить их вам, но основная проблема заключается в том, что у меня нет алиби на время совершения ни того, ни другого преступления. Я был где-то на полпути из Нашвилла в Мемфис, когда убили Лулу, но не могу доказать этого. То же самое и с убийством Кендал. Я ехал отсюда к ней домой, когда ее убили, но ведь я мог оказаться там и раньше, убить ее, уехать, а потом вернуться, чтобы это выглядело так, будто я не имею отношения к убийству.
Уокер нахмурился:
– Как я понимаю, хотя вы об этом и не говорите, в обоих случаях имеются какие-то промежутки времени, за которые вы не можете отчитаться. Не хотите ли рассказать, что вы делали в тот и в другой раз?
Куинн напрягся. Нет, ему не хотелось рассказывать о странных приступах затмения даже своему новому адвокату. Особенно своему новому адвокату. Меньше всего хотелось Куинну показать Джадду Уокеру свою слабость или уязвимость в любом проявлении. Кроме того, признание в том, что у него были какие-то фантастические приступы, вынуждавшие его останавливаться и на пути к дому Лулу, и на пути к дому Кендал, вряд ли поможет в доказательстве его невиновности.
Однако клиент должен быть предельно честным со своим адвокатом, иначе, если утаенный факт позже всплывет, это может нанести непоправимый вред делу. Но ведь Куинн не арестован, и ему не предъявлено обвинение в преступлении. Пока еще нет. Если же это произойдет, у него будет достаточно времени, чтобы открыться Уокеру.
– Он, наверное, самый удачливый сукин сын в мире. – Чад Джордж стоял возле комнаты для проведения дознания и через стекло наблюдал за сидящими там двумя мужчинами, занятыми спокойной беседой.
– Почему ты так решил? – Джим знал, что Чад имел в виду то, что Куинн Кортес в течение ночи сумел нанять лучшего в штате Теннесси адвоката.
– Как он это провернул, интересно знать. Ведь говорят, эти двое ненавидят друг друга с тех пор, как столкнулись лбами в суде и Кортес проиграл дело.
– Кортесу нелегко было отважиться на контакт с Джаддом Уокером, – заметил Джим.
– Еще бы. У Уокера связи с большими шишками.
– Пошли. Надо кончать с этим. По-моему, мы зря теряем время, пытаясь навесить это на Кортеса, не имея никаких улик.
– Мы найдем их. Они обязательно должны быть.
– А если нет, тогда что? Потерянное время можно было использовать для розыска настоящего убийцы.
Чад пристально посмотрел на Джима:
– Что с тобой? Может, это Гриффин Пауэлл убедил тебя не слишком налегать на Кортеса?
Джим глубоко вздохнул.
– Я посоветовал бы тебе заткнуться, парень.
У Чада заалели щеки. Не говоря больше ни слова, он вошел в дознавательную комнату и представился Джадду Уокеру. Выждав пару минут, Джим последовал за ним и закрыл дверь.
– Это мой напарник – лейтенант Нортон, – представил его Уокеру Чад.
– Вы обвиняете моего клиента в совершении преступления? – без обиняков спросил Уокер.
– Нет, – ответил Джим.
– Тогда почему мы здесь? – Уокер смотрел на Джима, совершенно игнорируя Чада.
– Нам нужно задать мистеру Кортесу несколько вопросов, касающихся его отношений с Кендал Уэллс, как профессиональных, так и личных. А еще потому, что он уже опрашивался в связи с другим убийством, явно схожим с убийством мисс Уэллс.
– Мистер Кортес не обладает сведениями, которые могли бы помочь вам в расследовании убийства Кендал Уэллс.
Чад скривил губы в подобие улыбки с таким видом, будто получал удовольствие от чего-то, известного только ему. Он уставился на Кортеса. Их взгляды встретились.
– Где вы находились вчера между четырьмя и семью часами вечера? – спросил Чад.
– До начала пятого я был в снятой мною здесь, в Мемфисе, квартире. Позвонил в офис Кендал, и мне ответили, что она ушла с работы раньше для встречи с клиентом, после чего поедет домой. Вы можете проверить время у моей помощницы Марси Симс. От дома я ехал через город, сделал одну остановку, хотя не думаю, что кто-нибудь сможет подтвердить это. Когда я приехал к Кендал, там уже были полицейские.
– Значит, вы утверждаете, что поездка от вашего дома до дома Кендал Уэллс заняла более двух часов? – спросил Джим, прекрасно знавший, что такая поездка даже в час пик не могла занять более тридцати минут, а то и меньше.
– Нет. Я остановился, не доехав до дома Кендал. Я плохо почувствовал себя. Возможно, съел что-то за обедом. Я заехал на стоянку и поискал туалет. Затем какое-то время я просидел в машине, чтобы быть уверенным, что меня опять не прихватит.
Джим не поверил Кортесу. В его рассказе чего-то не хватало, но он не мог сказать, чего именно. Пока Джим обдумывал свой следующий вопрос, Чад уперся обеими ладонями в столешницу и, наклонившись над столом, приблизился к лицу Кортеса. Одним духом он выпалил целую серию агрессивных, обличительных вопросов. Джиму и раньше приходилось видеть, как его напарник задавал вопросы автоматными очередями с целью лишить подозреваемого присутствия духа. Однако Кортес выглядел невозмутимым. Он сидел и, прищурившись, смотрел на Чада, не отвечая ему ни словом, ни жестом.
Когда Чад угомонился и выпрямился, Джадд Уокер встал и сказал:
– В следующий раз, когда потребуется присутствие моего клиента, предлагаю зачитать ему его права. Вы, сержант Джордж, преступили тонкую черту между опросом и допросом.
Встал и Куинн Кортес.
– Нам здесь нечего делать, – сказал Уокер.
И, не дожидаясь ответа, Кортес и Уокер с достоинством покинули дознавательную комнату. Чад попробовал было двинуться следом, но Джим остановил его:
– Пусть идут.
Чад резко обернулся и со злостью посмотрел на Джима.
– Ты собираешься отпустить его?
– Мы не можем арестовать Кортеса. Он ответил на наши вопросы…
– Он ответил далеко не на все мои вопросы.
– Но ты ведь и не ждал, что он ответит. Уокер сразу понял, чего ты добиваешься. Кортес, конечно, тоже. – Джим схватил Чада за локоть и в упор посмотрел на него. – Ты забыл, что имеешь дело с двумя блестящими и опытными адвокатами? Твоя тактика пригодна только для запугивания шпаны, а уж никак не таких парней, как Кортес и Уокер.
– Если ты такой умный, то что предлагаешь?
– Я предлагаю делать свою работу и продолжать расследование двух убийств. И пока у нас нет реальных улик против Кортеса, нельзя исключать вероятность того, что он невиновен и что кто-то другой убил Лулу и Кендал.
Аннабел рассеянно положила на место телефонную трубку. Только что позвонили из офиса коронера. [2]Они могут выдать тело Лулу завтра во второй половине дня. Теперь она могла заняться вопросом отправки кузины домой, в Остинвилл, штат Миссисипи, где глубоко вросли корни семьи Вандерлей.
За последние несколько лет у них было слишком много похорон. Аннабел потеряла многих дорогих сердцу людей. Родителей, тетю Мета Энн, жениха, а теперь и кузину. Судя по его состоянию, дядя Луис тоже вряд ли протянет долго. Он и так был нездоров, а смерть Лулу совсем подкосила его. Зная, что дни дяди Луиса сочтены, Аннабел делала все, чтобы организовать похороны Лулу в соответствии с его пожеланиями.
Она будет делать то, что делала всегда. Будет сильной, собранной, ответственной за семью. Другие члены семьи зависят от нее. Аннабел не могла их подвести, особенно сейчас.
Если бы только не в одиночестве проходить через это испытание! Ведь ей придется демонстрировать надежную опору для всех, включая отважную тетю Пердиту.
Неожиданно в сознании возник образ Куинна Кортеса. Что же такое особенное нашла она в этом человеке, если может не обращать внимания на его очевидные недостатки? С тех пор как умер ее отец, в жизни Аннабел не было ни одного сильного мужчины, к широкой груди которого можно было бы прислониться, в заботливых руках которого можно было бы обрести покой и уют. Если бы она могла довериться Куинну! Если бы могла обратиться к нему и попросить, чтобы он был рядом с ней в эти трудные для нее дни. Но такое возможно лишь в мечтах.
Глава 18
– Я ведь здесь, не так ли?
– И значит?
– Значит, Гриффин Пауэлл считает вас невиновным, а у него безошибочная интуиция.
– Приятно узнать, что Пауэлл верит в мою невиновность. Но как считаете вы?
– Я думаю, вы слишком умны и если бы захотели убить кого-нибудь, то сделали бы это таким образом, что никто никогда не заподозрил бы вас. Возможно, вас кто-то подставляет.
Куинн моментально напрягся при мысли о том, что кто-то может подставлять его. Неужели кто-то убил трех женщин, чтобы свалить на него вину? А если это так, то кто и почему?
– Пауэлл рассказал вам о третьей женщине?
– Джой Эллис? Да, рассказал. Он также сказал о вероятности обнаружения других жертв. Других убитых женщин, которые когда-то были вашими любовницами. Ему придется передать эту информацию в полицию, хотя не исключено, что там получат ее из своих источников. Но если Гриффин обнаружит, что были убиты и другие ваши бывшие любовницы, трудно предугадать, какие это будет иметь последствия. Полицейские могут посчитать, что вы убили их всех, или же начать поиск другого подозреваемого, кто по какой-то причине хотел подставить вас.
– Господи, надеюсь, что других нет.
– Время покажет. Сейчас же нам нужно сосредоточить усилия на тех двух убийствах, в которых вас подозревают. Давайте восстановим события поминутно с того момента, как вы вчера покинули этот дом, до того, как подъехали к дому Кендал Уэллс. Кроме того, я хочу, чтобы вы рассказали мне все о том вечере, когда была убита Лулу Вандерлей.
Куинн согласно кивнул.
– Если нужны подробности, я могу сообщить их вам, но основная проблема заключается в том, что у меня нет алиби на время совершения ни того, ни другого преступления. Я был где-то на полпути из Нашвилла в Мемфис, когда убили Лулу, но не могу доказать этого. То же самое и с убийством Кендал. Я ехал отсюда к ней домой, когда ее убили, но ведь я мог оказаться там и раньше, убить ее, уехать, а потом вернуться, чтобы это выглядело так, будто я не имею отношения к убийству.
Уокер нахмурился:
– Как я понимаю, хотя вы об этом и не говорите, в обоих случаях имеются какие-то промежутки времени, за которые вы не можете отчитаться. Не хотите ли рассказать, что вы делали в тот и в другой раз?
Куинн напрягся. Нет, ему не хотелось рассказывать о странных приступах затмения даже своему новому адвокату. Особенно своему новому адвокату. Меньше всего хотелось Куинну показать Джадду Уокеру свою слабость или уязвимость в любом проявлении. Кроме того, признание в том, что у него были какие-то фантастические приступы, вынуждавшие его останавливаться и на пути к дому Лулу, и на пути к дому Кендал, вряд ли поможет в доказательстве его невиновности.
Однако клиент должен быть предельно честным со своим адвокатом, иначе, если утаенный факт позже всплывет, это может нанести непоправимый вред делу. Но ведь Куинн не арестован, и ему не предъявлено обвинение в преступлении. Пока еще нет. Если же это произойдет, у него будет достаточно времени, чтобы открыться Уокеру.
– Он, наверное, самый удачливый сукин сын в мире. – Чад Джордж стоял возле комнаты для проведения дознания и через стекло наблюдал за сидящими там двумя мужчинами, занятыми спокойной беседой.
– Почему ты так решил? – Джим знал, что Чад имел в виду то, что Куинн Кортес в течение ночи сумел нанять лучшего в штате Теннесси адвоката.
– Как он это провернул, интересно знать. Ведь говорят, эти двое ненавидят друг друга с тех пор, как столкнулись лбами в суде и Кортес проиграл дело.
– Кортесу нелегко было отважиться на контакт с Джаддом Уокером, – заметил Джим.
– Еще бы. У Уокера связи с большими шишками.
– Пошли. Надо кончать с этим. По-моему, мы зря теряем время, пытаясь навесить это на Кортеса, не имея никаких улик.
– Мы найдем их. Они обязательно должны быть.
– А если нет, тогда что? Потерянное время можно было использовать для розыска настоящего убийцы.
Чад пристально посмотрел на Джима:
– Что с тобой? Может, это Гриффин Пауэлл убедил тебя не слишком налегать на Кортеса?
Джим глубоко вздохнул.
– Я посоветовал бы тебе заткнуться, парень.
У Чада заалели щеки. Не говоря больше ни слова, он вошел в дознавательную комнату и представился Джадду Уокеру. Выждав пару минут, Джим последовал за ним и закрыл дверь.
– Это мой напарник – лейтенант Нортон, – представил его Уокеру Чад.
– Вы обвиняете моего клиента в совершении преступления? – без обиняков спросил Уокер.
– Нет, – ответил Джим.
– Тогда почему мы здесь? – Уокер смотрел на Джима, совершенно игнорируя Чада.
– Нам нужно задать мистеру Кортесу несколько вопросов, касающихся его отношений с Кендал Уэллс, как профессиональных, так и личных. А еще потому, что он уже опрашивался в связи с другим убийством, явно схожим с убийством мисс Уэллс.
– Мистер Кортес не обладает сведениями, которые могли бы помочь вам в расследовании убийства Кендал Уэллс.
Чад скривил губы в подобие улыбки с таким видом, будто получал удовольствие от чего-то, известного только ему. Он уставился на Кортеса. Их взгляды встретились.
– Где вы находились вчера между четырьмя и семью часами вечера? – спросил Чад.
– До начала пятого я был в снятой мною здесь, в Мемфисе, квартире. Позвонил в офис Кендал, и мне ответили, что она ушла с работы раньше для встречи с клиентом, после чего поедет домой. Вы можете проверить время у моей помощницы Марси Симс. От дома я ехал через город, сделал одну остановку, хотя не думаю, что кто-нибудь сможет подтвердить это. Когда я приехал к Кендал, там уже были полицейские.
– Значит, вы утверждаете, что поездка от вашего дома до дома Кендал Уэллс заняла более двух часов? – спросил Джим, прекрасно знавший, что такая поездка даже в час пик не могла занять более тридцати минут, а то и меньше.
– Нет. Я остановился, не доехав до дома Кендал. Я плохо почувствовал себя. Возможно, съел что-то за обедом. Я заехал на стоянку и поискал туалет. Затем какое-то время я просидел в машине, чтобы быть уверенным, что меня опять не прихватит.
Джим не поверил Кортесу. В его рассказе чего-то не хватало, но он не мог сказать, чего именно. Пока Джим обдумывал свой следующий вопрос, Чад уперся обеими ладонями в столешницу и, наклонившись над столом, приблизился к лицу Кортеса. Одним духом он выпалил целую серию агрессивных, обличительных вопросов. Джиму и раньше приходилось видеть, как его напарник задавал вопросы автоматными очередями с целью лишить подозреваемого присутствия духа. Однако Кортес выглядел невозмутимым. Он сидел и, прищурившись, смотрел на Чада, не отвечая ему ни словом, ни жестом.
Когда Чад угомонился и выпрямился, Джадд Уокер встал и сказал:
– В следующий раз, когда потребуется присутствие моего клиента, предлагаю зачитать ему его права. Вы, сержант Джордж, преступили тонкую черту между опросом и допросом.
Встал и Куинн Кортес.
– Нам здесь нечего делать, – сказал Уокер.
И, не дожидаясь ответа, Кортес и Уокер с достоинством покинули дознавательную комнату. Чад попробовал было двинуться следом, но Джим остановил его:
– Пусть идут.
Чад резко обернулся и со злостью посмотрел на Джима.
– Ты собираешься отпустить его?
– Мы не можем арестовать Кортеса. Он ответил на наши вопросы…
– Он ответил далеко не на все мои вопросы.
– Но ты ведь и не ждал, что он ответит. Уокер сразу понял, чего ты добиваешься. Кортес, конечно, тоже. – Джим схватил Чада за локоть и в упор посмотрел на него. – Ты забыл, что имеешь дело с двумя блестящими и опытными адвокатами? Твоя тактика пригодна только для запугивания шпаны, а уж никак не таких парней, как Кортес и Уокер.
– Если ты такой умный, то что предлагаешь?
– Я предлагаю делать свою работу и продолжать расследование двух убийств. И пока у нас нет реальных улик против Кортеса, нельзя исключать вероятность того, что он невиновен и что кто-то другой убил Лулу и Кендал.
Аннабел рассеянно положила на место телефонную трубку. Только что позвонили из офиса коронера. [2]Они могут выдать тело Лулу завтра во второй половине дня. Теперь она могла заняться вопросом отправки кузины домой, в Остинвилл, штат Миссисипи, где глубоко вросли корни семьи Вандерлей.
За последние несколько лет у них было слишком много похорон. Аннабел потеряла многих дорогих сердцу людей. Родителей, тетю Мета Энн, жениха, а теперь и кузину. Судя по его состоянию, дядя Луис тоже вряд ли протянет долго. Он и так был нездоров, а смерть Лулу совсем подкосила его. Зная, что дни дяди Луиса сочтены, Аннабел делала все, чтобы организовать похороны Лулу в соответствии с его пожеланиями.
Она будет делать то, что делала всегда. Будет сильной, собранной, ответственной за семью. Другие члены семьи зависят от нее. Аннабел не могла их подвести, особенно сейчас.
Если бы только не в одиночестве проходить через это испытание! Ведь ей придется демонстрировать надежную опору для всех, включая отважную тетю Пердиту.
Неожиданно в сознании возник образ Куинна Кортеса. Что же такое особенное нашла она в этом человеке, если может не обращать внимания на его очевидные недостатки? С тех пор как умер ее отец, в жизни Аннабел не было ни одного сильного мужчины, к широкой груди которого можно было бы прислониться, в заботливых руках которого можно было бы обрести покой и уют. Если бы она могла довериться Куинну! Если бы могла обратиться к нему и попросить, чтобы он был рядом с ней в эти трудные для нее дни. Но такое возможно лишь в мечтах.
Глава 18
Аннабел хотелось вернуться в свой дом, навевавший чудесные воспоминания о жизни с родителями. Она мечтала о привычном порядке, о собственной кровати с пологом, о потертом и удобном кожаном кресле в библиотеке. Но дядя Луис настоял на том, чтобы она осталась в его доме, Вандерлей-Холле. Отказаться она не могла, поскольку знала, как нужна ему. Уит мало чем мог помочь отцу, да и кому бы то ни было. Мысль о том, что скорее всего ей придется отбиваться от нежелательных приставаний кузена, вызывала у Аннабел отвращение. К счастью, тетя Пердита вернулась в Остинвилл и согласилась тоже пожить в Вандерлей-Холле.
Обед проходил в тягостной обстановке. Сидя во главе стола и едва притрагиваясь к еде, дядя Луис говорил о дочери и утирал слезы. Покинув столовую, все перешли в большую гостиную; за ними последовали Хирам и одна из служанок. Уит помог немощному отцу разместиться на антикварном викторианском диване и встал за его спиной. Слуги внесли серебряный сервиз и разлили послеобеденный кофе в фарфоровые чашки.
– Ты ведь связалась со всеми, да? – Луис, держа чашку в дрожащих руках, посмотрел на Аннабел. – С губернатором, сенатором Джонсоном, сенатором…
– Не волнуйся. Я все сделала, – прервала его Аннабел, принимая чашку от служанки. – Все будут на похоронах в пятницу, а многие появятся здесь завтра вечером для выражения соболезнования.
– Я хочу, чтобы она была здесь, а не в похоронном бюро. – Хрипло кашлянув, Луис прочистил горло.
– Я уже договорилась с мистером Тарбервиллом, чтобы все происходило здесь, в большой гостиной. Завтра вечером Лулу привезут сюда, в Вандерлей-Холл.
– Отвези утром ее вещи в похоронное бюро. – Луис перевел взгляд на портрет, висящий над каминной полкой. – Я хочу, чтобы Лулу была в этом платье. Она надевала его на свой первый бал.
– Да, я знаю. – Аннабел отставила нетронутую чашку с кофе, встала и подошла к дяде. Сев рядом с ним, она взяла в ладони его дрожащие, усыпанные пигментными пятнами руки. – Конечно, ты хочешь, чтобы на ней были бабушкины жемчуга – ожерелье и серьги. И я уже договорилась с Мэри, которая уложит волосы Лулу и нанесет макияж. А Джейн из «Цветов Остинвилла» подтвердила, что подготовит сто орхидей для использования их в качестве покрывала в гробу.
Дядя Луис ответил ей слабым пожатием руки.
– Мне следовало знать, что ты все сделаешь превосходно.
– Я постаралась предугадать все твои желания, организовать достойное прощание с Лулу. На завтрашний вечер я заказала струнный квартет. В пятницу до и после заупокойной службы будет играть волынщик, а квартет станет аккомпанировать Марселе Касале, которая будет петь во время погребения.
Луис вздохнул.
– Ты подумала обо всем, дорогая Аннабел.
– Разве она не делает это всегда? – проникновенно сказал Уит, однако брошенный им на Аннабел взгляд вызвал у нее озноб.
Отвернувшись от Уита, Аннабел улыбнулась дяде:
– Ты выглядишь усталым. Не хочешь ли, чтобы Хирам проводил тебя в спальню?
Луис кивнул:
– Я действительно чувствую себя усталым, но ведь я отдыхаю.
– Именно это тебе и нужно, – сказала Пердита. – Ты сможешь выдержать напряжение этих двух дней, только если будешь беречь себя.
– Я выдержу завтрашний и послезавтрашний дни, – твердо сказал Луис. – И буду жить, пока убийца Лулу не найден.
Медленно повернувшись всем корпусом, Луис взглянул на сына.
– Уит говорит мне, что у мемфисской полиции есть тот, кого они подозревают в убийстве моей Лулу. Это какой-то техасский адвокат, его зовут Куинн Кортес. У него были любовные отношения с моей Лулу. Когда его арестуют, я поеду в Мемфис, чтобы посмотреть этому зверю в глаза.
Аннабел напряглась и непроизвольно сжала руку дяди.
– Боюсь, Уит ввел тебя в заблуждение. Мистер Кортес является просто одним из нескольких людей, которых опрашивала полиция. У него было назначено свидание с Лулу на тот вечер, когда она была убита. Он… именно он обнаружил тело. Но он не убивал ее.
Луис пристально посмотрел на Уита:
– Это правда? Ты солгал мне?
У Уита порозовели щеки.
– Нет, я не лгал. Я просто высказал тебе свое мнение и мнение сержанта Джорджа, одного из детективов, расследующих убийство Лулу. Аннабел же предпочитает считать мистера Куинна невиновным.
– Человек невиновен, пока не доказана его вина, – сказал Луис. – Никто не хочет больше меня, чтобы убийца Лулу был пойман, но мы должны быть уверены, что полиция арестует настоящего убийцу.
– Его обязательно арестуют. – Аннабел снова сжала руку дяди. – Ладно, хватит разговоров на сегодня. Я настаиваю на том, чтобы Хирам проводил тебя наверх и передал в руки сиделки.
– Она опять даст мне это проклятое снотворное, – проворчал Луис, однако не стал возражать, когда Хирам подошел и помог Аннабел поставить его на ноги. Чуть покачиваясь, Луис повернулся к Пердите и сказал: – Я еще не хочу спать. Ведь нет и девяти часов. Почему бы тебе не подняться со мной и не порадовать рассказом о чем-нибудь? Ты всегда была прекрасной рассказчицей.
Пердита вопросительно посмотрела на Аннабел, и когда та одобрительно кивнула, встала, подошла к Луису и взяла его под руку.
Поддерживаемый Хирамом и Пердитой, Луис вышел из гостиной.
– Ты должна быть благодарна мне за то, что я не рассказал папе о твоем увлечении человеком, который убил Лулу, – мерзко улыбаясь, сказал Уит. – И если ты хочешь, чтобы это оставалось тайной, я могу подсказать, как убедить меня в этом.
Аннабел резко обернулась и обожгла кузена презрительным взглядом:
– Не смей угрожать мне, ты, бесхребетный хорек. Мне нечего беспокоиться, что дядя Луис что-то узнает обо мне. Это тебе нужно беспокоиться.
Улыбка сползла с лица Уита.
– Тебе только кажется, что ты что-то обо мне знаешь, да и доказательств у тебя нет.
– Думаешь, нет?
Уит впился взглядом в лицо Аннабел, мучительно пытаясь определить, блефует она или нет. На его верхней губе выступили капельки пота.
– Ты не посмеешь рассказать папе! Ты слишком любишь старика, чтобы причинить ему такую боль.
– Ты прав. Я люблю дядю Луиса и не хочу причинять ему боль, особенно сейчас, когда он потерял Лулу. Но предупреждаю тебя, дорогой кузен, придет время, когда тебя никто не будет оберегать.
Нервное напряжение спало, и губы Уита скривились в улыбке.
– Тебе известно, что ты выглядишь очень сексапильной, когда проявляешь силу и напористость?
– Ты заслуживаешь презрения.
Уит медленно с угрожающим выражением лица двинулся к Аннабел. Она заставила себя оставаться на месте. Когда он приблизился к ней вплотную, вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.
– Ну и каков Кортес как любовник? – спросил Уит, стоя так близко от нее, что она ощущала его дыхание, смешанное с выпитым за ужином вином. – Как он это делает? Грубо? Обычно такие типы, как он, предпочитают грубость. Он проделывал с тобой грязные штучки? Тебе это понравилось? Готов поспорить, что понравилось. Или нет?
Аннабел дала ему пощечину. Без подготовки, чисто рефлекторно.
Ахнув, Уит приложил ладонь к покрасневшей щеке и уставился на Аннабел, явно ошеломленный ее поступком. Взвинченный, с выпученными глазами, он стоял, поглаживая щеку.
– Злая сучка! Теперь, когда я знаю, что ты любишь грубые игры…
– Ты будешь держаться от меня подальше, иначе пожалеешь.
– А что ты сделаешь, если не буду? Натравишь на меня Кортеса? – съязвил он.
Аннабел улыбнулась и, решив добить его, заявила:
– Пожалуй, я расскажу Куинну о твоих сексуальных домогательствах. Хочешь узнать, что он с тобой сделает?
Аннабел повернулась и вышла из большой гостиной, а Уит с открытым ртом и вытаращенными глазами так и остался стоять на месте.
Только оказавшись в приготовленной для нее спальне и закрыв дверь на ключ, Аннабел почувствовала себя в безопасности. Прислонившись спиной к двери, она судорожно глотала воздух и никак не могла отдышаться. Аннабел понимала, что Уита давно уже следовало отправить в тюрьму как извращенца и полового садиста, но влияние Вандерлеев и деньги оберегали его. Ведь и она тоже хранила в тайне его мерзкие деяния. Ради дяди Луиса. Чтобы не опорочить имя Вандерлеев. Да еще потому, что Лулу умоляла ее никогда никому об этом не рассказывать. Но как долго сможет она хранить столь неприглядную правду?
Выражение соболезнований по поводу смерти Лулу стало грандиозным событием. Вандерлей-Холл почтили своим присутствием все представители высших слоев общества. Дядя Луис несколько раз повторил Аннабел, как он благодарен ей за то, что она организовала все по высшему разряду. Поскольку вечер заканчивался и огромная толпа рассеялась, Аннабел занялась поиском своей тети и обнаружила ее в столовой с небольшой тарелкой вареных креветок в руке.
– Дядя Луис хорошо держался, правда?
– Сиделка так накачала его лекарствами, что он едва ли сознавал, где находится, – ответила Пердита, погружая креветку в соус. – Но это и к лучшему. Бог знает, как он иначе прошел бы через все это. Я думала, у меня сердце не выдержит, когда он склонился к Лулу в прощальном поцелуе. – Она положила в рот облитую соусом креветку.
– Было бы правильнее, чтобы мистер Тарбервилл отвез ее сегодня назад в похоронное бюро. Но дядя Луис строжайшим образом распорядился оставить Лулу здесь до завтрашней заупокойной службы.
– Может, тебе все же стоит нарушить его распоряжение? Ведь если оставить Лулу здесь, он захочет снова увидеть ее… еще раз попрощаться с ней.
Аннабел вздохнула:
– О Господи, скорее бы это все закончилось.
Пердита поставила тарелку на ближайший стол и обняла Аннабел.
– Знаю, от меня было мало помощи. Разве это правильно, что ты везешь весь воз на себе? Этот презренный Уит должен был бы помогать тебе.
– Я не хочу, чтобы Уит даже приближался ко мне, – не задумываясь, отреагировала Аннабел.
Пердита внимательно посмотрела на нее:
– Неужели этот подонок снова сделал что-то…
– Ш-ш… – призвала тетю к молчанию Аннабел, поскольку в столовую вошли несколько работников поставляющей провизию фирмы.
– Мисс Вандерлей, уже можно убрать все это? – спросила Джоанна Макинтайр, поставщик провизии из Джексона, к услугам которой всегда прибегали семейства Вандерлей и Остин.
– Да, конечно. Почти все уже ушли.
– Почему бы нам с тобой не пойти и не попрощаться с последними визитерами? Проводим их и поднимемся наверх. Переоденемся и поговорим, хорошо?
Аннабел кивнула. Тетя была единственным человеком, кому она доверяла свои тайны. Только тетя Пердита знала, что Уит однажды пытался изнасиловать ее.
– Да, мне очень нужно поговорить, – пробормотала Аннабел. – С кем-то надежным, кто выслушает меня и посоветует, как поступить.
Пердита обняла Аннабел за талию и вывела из столовой. В дверях она остановилась и повернулась к Джоанне Макинтайр:
– Приготовьте две тарелки с разнообразными закусками и через двадцать минут пришлите их вместе с бутылкой вина наверх в комнату мисс Аннабел.
– Хорошо, мэм, – ответила Джоанна.
– Мне кажется, я не смогу съесть ни кусочка. Совершенно пропал аппетит, – пожаловалась Аннабел.
– Глупости. Хорошая еда и заслуживающая доверия наперсница – это именно то, что тебе нужно.
Пердита подмигнула, и Аннабел не смогла сдержать улыбку. Она с признательностью обняла тетю:
– Ты себе представить не можешь, как я рада, что ты здесь.
Я должен быть очень осторожным. Достаточно закрыть дверь на ключ и выключить свет, чтобы никому и в голову не пришло меня беспокоить. Если бы узнали, они не поняли бы. Иногда я и сам не понимаю, почему я делаю это.
Но я не сумасшедший. Я пытался объяснить ей, но она не слушала. Она сама виновата. Это все ее вина.
Мне жаль, мама. Мне так жаль.
Но почему мне должно быть жаль? Я не должен оправдываться перед ней. Она была не права, считая меня плохим мальчишкой. Больше так не будет. Мне никогда больше не придется просить пощады. Теперь вся власть у меня. Власть над жизнью и смертью.
Ты очень гордилась бы мной, мама. Я увожу их от их страданий, совсем как тебя. Я убиваю их нежно. Ласково. Без боли. Для них намного лучше умереть, чем страдать, как это было с тобой в течение многих лет. Разве ты не говорила, что тебе лучше умереть, чем жить в таких мучениях?
Мои глаза привыкли к темноте, но свет луны слишком слабый. Если я достану ящичек, то, чтобы взглянуть на свои сувениры, мне придется воспользоваться фонариком. Но нужно будет вести себя очень тихо. Я не хочу, чтобы кто-нибудь, проходя мимо моей комнаты, понял, что я еще не сплю.
Может, не стоит доставать ящичек из укромного места, в которое я его припрятал? Ведь прошло всего три дня с тех пор, как я заглядывал в него, когда пополнял свою коллекцию очередным экземпляром.
«Но ты же хочешь посмотреть на них опять? Ты же знаешь, что хочешь, – сказал навязчивый внутренний голос. – В конце концов, поэтому ты и таскаешь этот ящичек с собой, правда? Ты не расстаешься с ним, чтобы можно было посмотреть в любое время, когда захочешь».
Да. Да, конечно. Я могу делать все, что мне захочется. Никто не скажет мне, что я не могу достать ящичек из потайного места, открыть и взглянуть на его содержимое.
Вот так. Иди и возьми большую сумку, потом отстегни клапан на днище.
Это так просто. Большая сумка лежит на полу возле телевизора. Там, где я оставил ее.
Подними ее.
Да, подниму.
Положи на кровать.
Кладу.
Отстегни клапан на днище.
Мне нужен фонарик.
Ты оставил фонарик у телевизора. Протяни руку и возьми его.
Да, конечно.
Только посмотри на эти маленькие стеклянные бутылочки, сияющие желто-белым светом. Их пять. Они стоят в ряд, бок о бок, и они прекрасны.
Мои сувениры.
После того, что я сделал с мамой и с теми другими женщинами, убив их самым мягким способом и избавив от мучений, я заслужил маленький подарок, не так ли? Что-то на память о них.
Я дожидаюсь, когда они умрут и не будут чувствовать боли, прежде чем беру свой приз. Я ни за что не хотел бы причинить кому-то боль, потому что знаю, как это страшно, когда больно. Нехорошо причинять боль.
Что это за звук? Кто-то стоит за дверью?
Нужно убрать мои призы. Я не могу позволить еще кому-то увидеть их. Никто не поймет. Я должен немедленно спрятать их!
Пердита Остин в ярко-бирюзовом восточном халате на плотной шерстяной подкладке лежала в шезлонге в спальне Аннабел. Несмотря на отсутствие макияжа, Пердита и сейчас выглядела моложе своих лет. Никто не дал бы ей больше сорока пяти, хотя Аннабел прекрасно знала, что ее тете уже пятьдесят семь.
В правой руке Пердиты был хрустальный бокал с вином, а на коленях пристроилась тарелка с деликатесами.
– Если ты не съешь хотя бы половину того, что лежит на твоей тарелке, я очень рассержусь на тебя, Анни Белли. [3]
Сидевшая у античного столика перед окном Аннабел рассмеялась:
– Уже много лет ты не называла меня Анни Белли.
– О, моя девочка, ты мне как родная дочь, а я почти не общалась с тобой после того, как скончался Кристофер. – Пердита грустно покачала головой. – Я полагала, что теперь, когда он умер, ты слишком занята, чтобы нуждаться во мне. Окунулась в новую жизнь, заводишь любовные связи. Но видимо, я ошибалась, да? У тебя никого не было с тех пор, как умер Кристофер?
– Не было.
– Почему же? – Пердита положила в рот облитую шоколадом клубнику.
Обед проходил в тягостной обстановке. Сидя во главе стола и едва притрагиваясь к еде, дядя Луис говорил о дочери и утирал слезы. Покинув столовую, все перешли в большую гостиную; за ними последовали Хирам и одна из служанок. Уит помог немощному отцу разместиться на антикварном викторианском диване и встал за его спиной. Слуги внесли серебряный сервиз и разлили послеобеденный кофе в фарфоровые чашки.
– Ты ведь связалась со всеми, да? – Луис, держа чашку в дрожащих руках, посмотрел на Аннабел. – С губернатором, сенатором Джонсоном, сенатором…
– Не волнуйся. Я все сделала, – прервала его Аннабел, принимая чашку от служанки. – Все будут на похоронах в пятницу, а многие появятся здесь завтра вечером для выражения соболезнования.
– Я хочу, чтобы она была здесь, а не в похоронном бюро. – Хрипло кашлянув, Луис прочистил горло.
– Я уже договорилась с мистером Тарбервиллом, чтобы все происходило здесь, в большой гостиной. Завтра вечером Лулу привезут сюда, в Вандерлей-Холл.
– Отвези утром ее вещи в похоронное бюро. – Луис перевел взгляд на портрет, висящий над каминной полкой. – Я хочу, чтобы Лулу была в этом платье. Она надевала его на свой первый бал.
– Да, я знаю. – Аннабел отставила нетронутую чашку с кофе, встала и подошла к дяде. Сев рядом с ним, она взяла в ладони его дрожащие, усыпанные пигментными пятнами руки. – Конечно, ты хочешь, чтобы на ней были бабушкины жемчуга – ожерелье и серьги. И я уже договорилась с Мэри, которая уложит волосы Лулу и нанесет макияж. А Джейн из «Цветов Остинвилла» подтвердила, что подготовит сто орхидей для использования их в качестве покрывала в гробу.
Дядя Луис ответил ей слабым пожатием руки.
– Мне следовало знать, что ты все сделаешь превосходно.
– Я постаралась предугадать все твои желания, организовать достойное прощание с Лулу. На завтрашний вечер я заказала струнный квартет. В пятницу до и после заупокойной службы будет играть волынщик, а квартет станет аккомпанировать Марселе Касале, которая будет петь во время погребения.
Луис вздохнул.
– Ты подумала обо всем, дорогая Аннабел.
– Разве она не делает это всегда? – проникновенно сказал Уит, однако брошенный им на Аннабел взгляд вызвал у нее озноб.
Отвернувшись от Уита, Аннабел улыбнулась дяде:
– Ты выглядишь усталым. Не хочешь ли, чтобы Хирам проводил тебя в спальню?
Луис кивнул:
– Я действительно чувствую себя усталым, но ведь я отдыхаю.
– Именно это тебе и нужно, – сказала Пердита. – Ты сможешь выдержать напряжение этих двух дней, только если будешь беречь себя.
– Я выдержу завтрашний и послезавтрашний дни, – твердо сказал Луис. – И буду жить, пока убийца Лулу не найден.
Медленно повернувшись всем корпусом, Луис взглянул на сына.
– Уит говорит мне, что у мемфисской полиции есть тот, кого они подозревают в убийстве моей Лулу. Это какой-то техасский адвокат, его зовут Куинн Кортес. У него были любовные отношения с моей Лулу. Когда его арестуют, я поеду в Мемфис, чтобы посмотреть этому зверю в глаза.
Аннабел напряглась и непроизвольно сжала руку дяди.
– Боюсь, Уит ввел тебя в заблуждение. Мистер Кортес является просто одним из нескольких людей, которых опрашивала полиция. У него было назначено свидание с Лулу на тот вечер, когда она была убита. Он… именно он обнаружил тело. Но он не убивал ее.
Луис пристально посмотрел на Уита:
– Это правда? Ты солгал мне?
У Уита порозовели щеки.
– Нет, я не лгал. Я просто высказал тебе свое мнение и мнение сержанта Джорджа, одного из детективов, расследующих убийство Лулу. Аннабел же предпочитает считать мистера Куинна невиновным.
– Человек невиновен, пока не доказана его вина, – сказал Луис. – Никто не хочет больше меня, чтобы убийца Лулу был пойман, но мы должны быть уверены, что полиция арестует настоящего убийцу.
– Его обязательно арестуют. – Аннабел снова сжала руку дяди. – Ладно, хватит разговоров на сегодня. Я настаиваю на том, чтобы Хирам проводил тебя наверх и передал в руки сиделки.
– Она опять даст мне это проклятое снотворное, – проворчал Луис, однако не стал возражать, когда Хирам подошел и помог Аннабел поставить его на ноги. Чуть покачиваясь, Луис повернулся к Пердите и сказал: – Я еще не хочу спать. Ведь нет и девяти часов. Почему бы тебе не подняться со мной и не порадовать рассказом о чем-нибудь? Ты всегда была прекрасной рассказчицей.
Пердита вопросительно посмотрела на Аннабел, и когда та одобрительно кивнула, встала, подошла к Луису и взяла его под руку.
Поддерживаемый Хирамом и Пердитой, Луис вышел из гостиной.
– Ты должна быть благодарна мне за то, что я не рассказал папе о твоем увлечении человеком, который убил Лулу, – мерзко улыбаясь, сказал Уит. – И если ты хочешь, чтобы это оставалось тайной, я могу подсказать, как убедить меня в этом.
Аннабел резко обернулась и обожгла кузена презрительным взглядом:
– Не смей угрожать мне, ты, бесхребетный хорек. Мне нечего беспокоиться, что дядя Луис что-то узнает обо мне. Это тебе нужно беспокоиться.
Улыбка сползла с лица Уита.
– Тебе только кажется, что ты что-то обо мне знаешь, да и доказательств у тебя нет.
– Думаешь, нет?
Уит впился взглядом в лицо Аннабел, мучительно пытаясь определить, блефует она или нет. На его верхней губе выступили капельки пота.
– Ты не посмеешь рассказать папе! Ты слишком любишь старика, чтобы причинить ему такую боль.
– Ты прав. Я люблю дядю Луиса и не хочу причинять ему боль, особенно сейчас, когда он потерял Лулу. Но предупреждаю тебя, дорогой кузен, придет время, когда тебя никто не будет оберегать.
Нервное напряжение спало, и губы Уита скривились в улыбке.
– Тебе известно, что ты выглядишь очень сексапильной, когда проявляешь силу и напористость?
– Ты заслуживаешь презрения.
Уит медленно с угрожающим выражением лица двинулся к Аннабел. Она заставила себя оставаться на месте. Когда он приблизился к ней вплотную, вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.
– Ну и каков Кортес как любовник? – спросил Уит, стоя так близко от нее, что она ощущала его дыхание, смешанное с выпитым за ужином вином. – Как он это делает? Грубо? Обычно такие типы, как он, предпочитают грубость. Он проделывал с тобой грязные штучки? Тебе это понравилось? Готов поспорить, что понравилось. Или нет?
Аннабел дала ему пощечину. Без подготовки, чисто рефлекторно.
Ахнув, Уит приложил ладонь к покрасневшей щеке и уставился на Аннабел, явно ошеломленный ее поступком. Взвинченный, с выпученными глазами, он стоял, поглаживая щеку.
– Злая сучка! Теперь, когда я знаю, что ты любишь грубые игры…
– Ты будешь держаться от меня подальше, иначе пожалеешь.
– А что ты сделаешь, если не буду? Натравишь на меня Кортеса? – съязвил он.
Аннабел улыбнулась и, решив добить его, заявила:
– Пожалуй, я расскажу Куинну о твоих сексуальных домогательствах. Хочешь узнать, что он с тобой сделает?
Аннабел повернулась и вышла из большой гостиной, а Уит с открытым ртом и вытаращенными глазами так и остался стоять на месте.
Только оказавшись в приготовленной для нее спальне и закрыв дверь на ключ, Аннабел почувствовала себя в безопасности. Прислонившись спиной к двери, она судорожно глотала воздух и никак не могла отдышаться. Аннабел понимала, что Уита давно уже следовало отправить в тюрьму как извращенца и полового садиста, но влияние Вандерлеев и деньги оберегали его. Ведь и она тоже хранила в тайне его мерзкие деяния. Ради дяди Луиса. Чтобы не опорочить имя Вандерлеев. Да еще потому, что Лулу умоляла ее никогда никому об этом не рассказывать. Но как долго сможет она хранить столь неприглядную правду?
Выражение соболезнований по поводу смерти Лулу стало грандиозным событием. Вандерлей-Холл почтили своим присутствием все представители высших слоев общества. Дядя Луис несколько раз повторил Аннабел, как он благодарен ей за то, что она организовала все по высшему разряду. Поскольку вечер заканчивался и огромная толпа рассеялась, Аннабел занялась поиском своей тети и обнаружила ее в столовой с небольшой тарелкой вареных креветок в руке.
– Дядя Луис хорошо держался, правда?
– Сиделка так накачала его лекарствами, что он едва ли сознавал, где находится, – ответила Пердита, погружая креветку в соус. – Но это и к лучшему. Бог знает, как он иначе прошел бы через все это. Я думала, у меня сердце не выдержит, когда он склонился к Лулу в прощальном поцелуе. – Она положила в рот облитую соусом креветку.
– Было бы правильнее, чтобы мистер Тарбервилл отвез ее сегодня назад в похоронное бюро. Но дядя Луис строжайшим образом распорядился оставить Лулу здесь до завтрашней заупокойной службы.
– Может, тебе все же стоит нарушить его распоряжение? Ведь если оставить Лулу здесь, он захочет снова увидеть ее… еще раз попрощаться с ней.
Аннабел вздохнула:
– О Господи, скорее бы это все закончилось.
Пердита поставила тарелку на ближайший стол и обняла Аннабел.
– Знаю, от меня было мало помощи. Разве это правильно, что ты везешь весь воз на себе? Этот презренный Уит должен был бы помогать тебе.
– Я не хочу, чтобы Уит даже приближался ко мне, – не задумываясь, отреагировала Аннабел.
Пердита внимательно посмотрела на нее:
– Неужели этот подонок снова сделал что-то…
– Ш-ш… – призвала тетю к молчанию Аннабел, поскольку в столовую вошли несколько работников поставляющей провизию фирмы.
– Мисс Вандерлей, уже можно убрать все это? – спросила Джоанна Макинтайр, поставщик провизии из Джексона, к услугам которой всегда прибегали семейства Вандерлей и Остин.
– Да, конечно. Почти все уже ушли.
– Почему бы нам с тобой не пойти и не попрощаться с последними визитерами? Проводим их и поднимемся наверх. Переоденемся и поговорим, хорошо?
Аннабел кивнула. Тетя была единственным человеком, кому она доверяла свои тайны. Только тетя Пердита знала, что Уит однажды пытался изнасиловать ее.
– Да, мне очень нужно поговорить, – пробормотала Аннабел. – С кем-то надежным, кто выслушает меня и посоветует, как поступить.
Пердита обняла Аннабел за талию и вывела из столовой. В дверях она остановилась и повернулась к Джоанне Макинтайр:
– Приготовьте две тарелки с разнообразными закусками и через двадцать минут пришлите их вместе с бутылкой вина наверх в комнату мисс Аннабел.
– Хорошо, мэм, – ответила Джоанна.
– Мне кажется, я не смогу съесть ни кусочка. Совершенно пропал аппетит, – пожаловалась Аннабел.
– Глупости. Хорошая еда и заслуживающая доверия наперсница – это именно то, что тебе нужно.
Пердита подмигнула, и Аннабел не смогла сдержать улыбку. Она с признательностью обняла тетю:
– Ты себе представить не можешь, как я рада, что ты здесь.
Я должен быть очень осторожным. Достаточно закрыть дверь на ключ и выключить свет, чтобы никому и в голову не пришло меня беспокоить. Если бы узнали, они не поняли бы. Иногда я и сам не понимаю, почему я делаю это.
Но я не сумасшедший. Я пытался объяснить ей, но она не слушала. Она сама виновата. Это все ее вина.
Мне жаль, мама. Мне так жаль.
Но почему мне должно быть жаль? Я не должен оправдываться перед ней. Она была не права, считая меня плохим мальчишкой. Больше так не будет. Мне никогда больше не придется просить пощады. Теперь вся власть у меня. Власть над жизнью и смертью.
Ты очень гордилась бы мной, мама. Я увожу их от их страданий, совсем как тебя. Я убиваю их нежно. Ласково. Без боли. Для них намного лучше умереть, чем страдать, как это было с тобой в течение многих лет. Разве ты не говорила, что тебе лучше умереть, чем жить в таких мучениях?
Мои глаза привыкли к темноте, но свет луны слишком слабый. Если я достану ящичек, то, чтобы взглянуть на свои сувениры, мне придется воспользоваться фонариком. Но нужно будет вести себя очень тихо. Я не хочу, чтобы кто-нибудь, проходя мимо моей комнаты, понял, что я еще не сплю.
Может, не стоит доставать ящичек из укромного места, в которое я его припрятал? Ведь прошло всего три дня с тех пор, как я заглядывал в него, когда пополнял свою коллекцию очередным экземпляром.
«Но ты же хочешь посмотреть на них опять? Ты же знаешь, что хочешь, – сказал навязчивый внутренний голос. – В конце концов, поэтому ты и таскаешь этот ящичек с собой, правда? Ты не расстаешься с ним, чтобы можно было посмотреть в любое время, когда захочешь».
Да. Да, конечно. Я могу делать все, что мне захочется. Никто не скажет мне, что я не могу достать ящичек из потайного места, открыть и взглянуть на его содержимое.
Вот так. Иди и возьми большую сумку, потом отстегни клапан на днище.
Это так просто. Большая сумка лежит на полу возле телевизора. Там, где я оставил ее.
Подними ее.
Да, подниму.
Положи на кровать.
Кладу.
Отстегни клапан на днище.
Мне нужен фонарик.
Ты оставил фонарик у телевизора. Протяни руку и возьми его.
Да, конечно.
Только посмотри на эти маленькие стеклянные бутылочки, сияющие желто-белым светом. Их пять. Они стоят в ряд, бок о бок, и они прекрасны.
Мои сувениры.
После того, что я сделал с мамой и с теми другими женщинами, убив их самым мягким способом и избавив от мучений, я заслужил маленький подарок, не так ли? Что-то на память о них.
Я дожидаюсь, когда они умрут и не будут чувствовать боли, прежде чем беру свой приз. Я ни за что не хотел бы причинить кому-то боль, потому что знаю, как это страшно, когда больно. Нехорошо причинять боль.
Что это за звук? Кто-то стоит за дверью?
Нужно убрать мои призы. Я не могу позволить еще кому-то увидеть их. Никто не поймет. Я должен немедленно спрятать их!
Пердита Остин в ярко-бирюзовом восточном халате на плотной шерстяной подкладке лежала в шезлонге в спальне Аннабел. Несмотря на отсутствие макияжа, Пердита и сейчас выглядела моложе своих лет. Никто не дал бы ей больше сорока пяти, хотя Аннабел прекрасно знала, что ее тете уже пятьдесят семь.
В правой руке Пердиты был хрустальный бокал с вином, а на коленях пристроилась тарелка с деликатесами.
– Если ты не съешь хотя бы половину того, что лежит на твоей тарелке, я очень рассержусь на тебя, Анни Белли. [3]
Сидевшая у античного столика перед окном Аннабел рассмеялась:
– Уже много лет ты не называла меня Анни Белли.
– О, моя девочка, ты мне как родная дочь, а я почти не общалась с тобой после того, как скончался Кристофер. – Пердита грустно покачала головой. – Я полагала, что теперь, когда он умер, ты слишком занята, чтобы нуждаться во мне. Окунулась в новую жизнь, заводишь любовные связи. Но видимо, я ошибалась, да? У тебя никого не было с тех пор, как умер Кристофер?
– Не было.
– Почему же? – Пердита положила в рот облитую шоколадом клубнику.