Страница:
– Осторожнее, – сказал Крохан, – они же не вполне приручены.
Трол посмотрел на птицу, которая явно чувствовала себя лучше других. Она даже не затянула глаза матовой пленочкой, а рассматривала людей.
– Их кормили?
Дверь одного из загончиков хлопнула, в коридор между стойлами вышла Сибара. Один рукав ее платья был вымазан в крови и какой-то липкой гадости, похожей на птичью отрыжку.
– Пару часов назад, – ответила она. – Только они не очень-то едят, лэрд Трол.
Трол кивнул и подошел к птице, которая его рассматривала. Он закрыл глаза и сосредоточился. Боли, вызванные магическими ожогами, стали сильнее. Почему-то у него не получалось управлять своими мыслями, должно быть, сознание было обожжено сильнее тела. Но он постарался не обращать на это внимание.
И постепенно мир вокруг стал меняться. Исчезли краски, зато предметы проступили явственней, став более объемными, словно Трол одновременно мог смотреть на них с разных сторон. Потом изменились запахи. Слизь, которой пахла Сибара, уже не казалась такой отвратительной, и даже кровь скорее возбуждала аппетит, чем вызывала тошноту. Зато нестерпимым показалось присутствие конских попон и упряжи, пропитанных привкусом неволи.
Птица потрясла головой, от чего перья у нее на загривке зашуршали. Она сопротивлялась мягкому ментальному прикосновению Трола, ожидая, что он причинит ей боль. Но он был очень спокойным, очень уверенным и хотел помочь. Поэтому птица позволила ему думать с ней заодно.
Это было печально – слишком чужим казался мир людей этим птицам, слишком много их дрессировали и слишком мало оставляли времени летать и жить, как хочется. Это было так и не ставшее привычным рабство.
– Она боится, что тут не найдет друзей, – отозвался Трол на свои, вернее, на птичьи ощущения. – И еще она хотела бы помочь раненой подруге.
– Так это самки? – с непонятной, но довольной ухмылкой спросила Сибара.
– Да, а раненый фламинго их вожак. Один из неглавных, но весьма толковых. Он мог бы понравиться обеим самкам.
– Отлично, – по слогам отозвалась Сибара. – Вожак выживет?
– Ему нужно захотеть выжить, – отозвался Трол. – Попробуйте устроить для них общий загон.
– В замке мало места, – пробурчал Крохан, насупившись. – Даже для скотины крестьян едва нашлось. А тут три таких…
– Красавицы, – проговорила Сибара и непроизвольно придвинулась к птицам. – Я вас…
Щелчок клювом был обращен в пустоту, просто птица показывала, что не хочет, чтобы эта женщина к ней приближалась. При желании она могла бы серьезно ранить Сибару, но не стала. Коннозаводчица не дрогнула. И птица раздраженно, но вполне послушно повесила голову над ней, не повторяя атаку.
– Кормить, пока они выздоравливают от ран, придется мясом, – сказал Трол. – Но добавляйте примерно две лошадиные порции разваренного овса. Это снизит их агрессивность. Да, и не забывайте про воду, им нужно немного, но все-таки… нужно.
– Ты на самом деле сумеешь их приручить? – с удивлением спросил Крохан.
– Они нам пригодятся, – отозвался Роват. – Если не будут такими злобными.
– Мы состояние на них можем сделать, если… – Казалось, Сибара поет, она раскраснелась, она даже с противником по ту сторону стен готова была примириться, потому что в итоге получила этих птиц. – Если не окажемся дураками… Каким командам они подчиняются? – Деловито, словно она всю жизнь занималась фламинго, Сибара принялась готовить им обед.
– Никаким, кроме кнута и поводьев. – Трол снова сосредоточился. – Но разговаривать с ними все-таки стоит, у них сознание похоже на лошадиное. А лошади понимают интонации.
– Они у меня не только интонации научатся понимать. Они у меня скоро на дериб начнут курлыкать.
Воины вышли из конюшни. Вернее, из бывшей конюшни. Роват только головой покачал.
– Женщины, – подтвердил его ощущения Крохан. Потом повернулся к Тролу. – Что теперь?
– Покажите мне стеклянные шары.
Они спустились по скользким и полусырым ступеням в самую нижнюю часть замка. Впрочем, идти было недалеко, сделать слишком уж глубокие подвалы в Дотимере было невозможно, замок стоял на сплошной скале.
Тут в одном из закоулков, охраняемом завернутым в тулуп мальчиком с непомерным для него копьем, были сложены немаленькие, с полведра каждое, стеклянные шары. Большая их часть была обернута в сероватую, старую солому.
Трол постоял над грудой гладких, похожих на гигантские яйца стеклянных колб. Даже потрогал одну из них ладонью. Стекло было не холоднее, чем окружающие стены. И довольно толстым, с треть дюйма. Оно надежно удерживало ужасную магию Империи. Постояв так, Трол поднял голову и встретился взглядом с Кроханом.
– И ты еще переживал, что имперцев слишком много? – Ему почти удалось улыбнуться. – Даже если сюда съедутся все четыре стратега четырех континентов, мы можем чувствовать себя более защищенными, чем раньше.
– Ты хочешь сказать, э-э… что это оружие можно использовать при обороне замка? – поинтересовался Крохан.
Трол еще раз пригляделся к густому на вид, словно переваренный кисель, содержимому сосудов. Оно мрачно и как-то очень уж спокойно поблескивало через матовое, не очень чистое стекло. В нем была заключена сила, от которой Трол непроизвольно поежился.
– На месте имперцев я бы трижды подумал, прежде чем решился на штурм. Даже с учетом горцев здесь хватит холода, чтобы обратить в камень армию раза в три больше, чем их сейчас скопилось у Дотимера.
– Ты уверен? – спросил Роват.
Трол попробовал понять, сколько магических колб он видит перед собой.
– Ну, в общем, это мои догадки… Насколько я понимаю, это груз, снятый со всех семи птиц, что оказались в замке?
– И даже еще с десятка других, – отозвался Крохан. – Некоторые из птиц приземлились около стен и замерзли… в ледяном тумане. Ночью, когда туман поднялся в воздух, я приказал сходить и обчистить их седельные сумки. Летунов было много, в одном месте они заполнили четверть рва.
– Здорово! – Трол попытался сообразить, как лучше будет распределить эти шары по стенам замка. И как обучить людей ими пользоваться. – Нам необыкновенно повезло. – Он посмотрел на своих спутников повеселевшим взглядом. – Если только это не было предусмотрено самой Судьбой.
Глава 8
Глава 9
Трол посмотрел на птицу, которая явно чувствовала себя лучше других. Она даже не затянула глаза матовой пленочкой, а рассматривала людей.
– Их кормили?
Дверь одного из загончиков хлопнула, в коридор между стойлами вышла Сибара. Один рукав ее платья был вымазан в крови и какой-то липкой гадости, похожей на птичью отрыжку.
– Пару часов назад, – ответила она. – Только они не очень-то едят, лэрд Трол.
Трол кивнул и подошел к птице, которая его рассматривала. Он закрыл глаза и сосредоточился. Боли, вызванные магическими ожогами, стали сильнее. Почему-то у него не получалось управлять своими мыслями, должно быть, сознание было обожжено сильнее тела. Но он постарался не обращать на это внимание.
И постепенно мир вокруг стал меняться. Исчезли краски, зато предметы проступили явственней, став более объемными, словно Трол одновременно мог смотреть на них с разных сторон. Потом изменились запахи. Слизь, которой пахла Сибара, уже не казалась такой отвратительной, и даже кровь скорее возбуждала аппетит, чем вызывала тошноту. Зато нестерпимым показалось присутствие конских попон и упряжи, пропитанных привкусом неволи.
Птица потрясла головой, от чего перья у нее на загривке зашуршали. Она сопротивлялась мягкому ментальному прикосновению Трола, ожидая, что он причинит ей боль. Но он был очень спокойным, очень уверенным и хотел помочь. Поэтому птица позволила ему думать с ней заодно.
Это было печально – слишком чужим казался мир людей этим птицам, слишком много их дрессировали и слишком мало оставляли времени летать и жить, как хочется. Это было так и не ставшее привычным рабство.
– Она боится, что тут не найдет друзей, – отозвался Трол на свои, вернее, на птичьи ощущения. – И еще она хотела бы помочь раненой подруге.
– Так это самки? – с непонятной, но довольной ухмылкой спросила Сибара.
– Да, а раненый фламинго их вожак. Один из неглавных, но весьма толковых. Он мог бы понравиться обеим самкам.
– Отлично, – по слогам отозвалась Сибара. – Вожак выживет?
– Ему нужно захотеть выжить, – отозвался Трол. – Попробуйте устроить для них общий загон.
– В замке мало места, – пробурчал Крохан, насупившись. – Даже для скотины крестьян едва нашлось. А тут три таких…
– Красавицы, – проговорила Сибара и непроизвольно придвинулась к птицам. – Я вас…
Щелчок клювом был обращен в пустоту, просто птица показывала, что не хочет, чтобы эта женщина к ней приближалась. При желании она могла бы серьезно ранить Сибару, но не стала. Коннозаводчица не дрогнула. И птица раздраженно, но вполне послушно повесила голову над ней, не повторяя атаку.
– Кормить, пока они выздоравливают от ран, придется мясом, – сказал Трол. – Но добавляйте примерно две лошадиные порции разваренного овса. Это снизит их агрессивность. Да, и не забывайте про воду, им нужно немного, но все-таки… нужно.
– Ты на самом деле сумеешь их приручить? – с удивлением спросил Крохан.
– Они нам пригодятся, – отозвался Роват. – Если не будут такими злобными.
– Мы состояние на них можем сделать, если… – Казалось, Сибара поет, она раскраснелась, она даже с противником по ту сторону стен готова была примириться, потому что в итоге получила этих птиц. – Если не окажемся дураками… Каким командам они подчиняются? – Деловито, словно она всю жизнь занималась фламинго, Сибара принялась готовить им обед.
– Никаким, кроме кнута и поводьев. – Трол снова сосредоточился. – Но разговаривать с ними все-таки стоит, у них сознание похоже на лошадиное. А лошади понимают интонации.
– Они у меня не только интонации научатся понимать. Они у меня скоро на дериб начнут курлыкать.
Воины вышли из конюшни. Вернее, из бывшей конюшни. Роват только головой покачал.
– Женщины, – подтвердил его ощущения Крохан. Потом повернулся к Тролу. – Что теперь?
– Покажите мне стеклянные шары.
Они спустились по скользким и полусырым ступеням в самую нижнюю часть замка. Впрочем, идти было недалеко, сделать слишком уж глубокие подвалы в Дотимере было невозможно, замок стоял на сплошной скале.
Тут в одном из закоулков, охраняемом завернутым в тулуп мальчиком с непомерным для него копьем, были сложены немаленькие, с полведра каждое, стеклянные шары. Большая их часть была обернута в сероватую, старую солому.
Трол постоял над грудой гладких, похожих на гигантские яйца стеклянных колб. Даже потрогал одну из них ладонью. Стекло было не холоднее, чем окружающие стены. И довольно толстым, с треть дюйма. Оно надежно удерживало ужасную магию Империи. Постояв так, Трол поднял голову и встретился взглядом с Кроханом.
– И ты еще переживал, что имперцев слишком много? – Ему почти удалось улыбнуться. – Даже если сюда съедутся все четыре стратега четырех континентов, мы можем чувствовать себя более защищенными, чем раньше.
– Ты хочешь сказать, э-э… что это оружие можно использовать при обороне замка? – поинтересовался Крохан.
Трол еще раз пригляделся к густому на вид, словно переваренный кисель, содержимому сосудов. Оно мрачно и как-то очень уж спокойно поблескивало через матовое, не очень чистое стекло. В нем была заключена сила, от которой Трол непроизвольно поежился.
– На месте имперцев я бы трижды подумал, прежде чем решился на штурм. Даже с учетом горцев здесь хватит холода, чтобы обратить в камень армию раза в три больше, чем их сейчас скопилось у Дотимера.
– Ты уверен? – спросил Роват.
Трол попробовал понять, сколько магических колб он видит перед собой.
– Ну, в общем, это мои догадки… Насколько я понимаю, это груз, снятый со всех семи птиц, что оказались в замке?
– И даже еще с десятка других, – отозвался Крохан. – Некоторые из птиц приземлились около стен и замерзли… в ледяном тумане. Ночью, когда туман поднялся в воздух, я приказал сходить и обчистить их седельные сумки. Летунов было много, в одном месте они заполнили четверть рва.
– Здорово! – Трол попытался сообразить, как лучше будет распределить эти шары по стенам замка. И как обучить людей ими пользоваться. – Нам необыкновенно повезло. – Он посмотрел на своих спутников повеселевшим взглядом. – Если только это не было предусмотрено самой Судьбой.
Глава 8
Возвращаясь в свою комнату, Трол сразу почувствовал что-то странное. Он даже не фокусировал свое внимание, он просто шел и был почему-то уверен, что это не угроза… Не явная угроза.
Комнату освещал камин, ни одного факела не было зажжено. А ведь обычно кто-нибудь оставлял в этом большом помещении хотя бы один факел, пусть даже всем в деревне было известно, что Трол умеет видеть в темноте почти так же, как и ясным днем. Трол нащупал рукой кинжал. И лишь тогда понял, как устал, как тяжело он управляет избитыми магическими молниями мускулами.
Кровать была застелена чистыми простынями, в изголовье, как и прежде, стояли его мечи, подушки были взбиты, чтобы голова утонула в них, словно в шуршащей воде. Через окна вливался свет первых, еще вечерних звездочек и факелов, установленных в замковых дворах. Но он не мог разогнать тьму, скопившуюся в углах, там, где даже ему было трудно рассмотреть что-либо, кроме мрачных стен, завешенных редкими гобеленами.
В воздухе стоял какой-то странный запах, не неприятный, но слишком теплый, обозначающий что-то живое. Трол подошел к мечам, сейчас они уже не казались неподъемными, при желании он мог бы вытащить один из них, если обхватит его двумя руками…. Но вытаскивать его не стал, он вдруг все понял.
Выпрямившись, потому что разрядка от этого странного напряжения оказалась слишком резкой, он повернулся. И тут же смесь жалости и какой-то внутренней удрученности поднялась в нем. В комнате была девушка. Он нашел ее глазами, она стояла у самой стенки, вжимаясь в холодные, грубые камни, словно хотела слиться с ними. Она боялась, была почти в панике, но хотела сделать… Да, что она собиралась тут делать?
– Выходи, – предложил Трол, – на свет. Не нужно от меня прятаться, если ты уж пришла сюда.
Она вышла, шурша платьем. Этот звук показался Тролу, готовому к поединку, слишком громким, он и не заметил, как мобилизовал все свои чувства.
Это была Меда, почти девочка, но уже знающая цену, которую женщины иногда вынуждены платить за свою жизнь тут, в горских деревнях. Она была дочерью Сибары и, вероятно, с детства помогала ей, хотя… Да, с животными, тем более такими благородными, как лошади, все выходило как-то иначе, чем с людьми. Без грязи, принуждения и без лжи, по раз и навсегда заведенным законам продолжения жизни и живой энергии.
– Это я, – пояснила девушка, словно Трол нуждался в этом.
– Да, – отозвался он.
Боли в теле стали куда сильнее, словно бы вид этой девушки каким-то мистическим образом позволил им стать заметнее, загрузил ими мозг, и даже Тролова техника не быть связанным болевыми ощущениями не могла помочь в том, что эта девушка себе вообразила.
– Я хочу пожить тут, – отозвалась она голосом тихим, словно звон несильного ручья на камнях.
– Почему? – Трол больше не хотел стоять. Он опустился на край кровати и медленно, устало стал сдергивать свою куртку, рубашку и сапоги. Кровать захрустела такой свежестью, что он пожалел, что в замке мало воды и он не может искупаться.
– Там… страшно, – девушка покосилась на окна. – А тут… ты. Говорят, ты всегда побеждаешь. Если я буду тут, тогда я, может быть… тоже выживу.
Трол наконец справился со своими штанами и улегся в полный рост. Тело болело почти невыносимо. Такого не бывало даже после иных ран, полученных в бою. Думать о чем-то другом, кроме этой боли, казалось невозможно, Трол едва сдержался, чтобы не застонать в голос.
О такой в общем-то эфемерной вещи, как стыдливость за свое тело перед представительницей другого пола, Трол даже не вспомнил. Он хотел только полежать и утихомирить все эти приступы неприятных ощущений, накатывающие на него едва ли не более явственно, чем тогда, когда в него молотили магические разряды.
– Я сейчас приду в себя, – прошептал Трол.
Меда тоже стала раздеваться. Она уже посмотрела на Трола, и в ее глазах появилось странное выражение, густо замешанное на жалости.
Ее платье упало вокруг ее ног, словно кольцо какого-то обета, который Трол не мог понять. Но это его сейчас не очень интересовало. Он даже не повернул головы в ее сторону.
Меда тихонько, словно боялась производить много шума, опустилась на простыни и на коленках проползла с другого края кровати к одеялу. Потом мигом забилась под него, подтащив к подбородку. Она боялась этого мужчину, а он к тому же лежал, уставившись в потолок, и думал свои, непонятные, мужские мысли.
Трол, наконец, стал справляться с болями. И тогда вспомнил, что не один. Он повернул голову, девушка рассматривала его пристальным, оценивающим взглядом, потихоньку начиная понимать, что ничего из тех кошмаров, которые она, должно быть, себе навоображала, не произойдет. Теперь она уже думала, что, может быть, жаль, если все произойдет как между почти незнакомыми людьми – быстро, без особых переживаний, без особых последствий…
Трол отчетливо слышал эти ее мысли и совершенно не знал, как на них реагировать. Это было неправильно, не так, как он хотел.
Нет, оказалось, что она как раз рассчитывает на последствия. Иначе бы не пришла сюда. Собственно, ради того, чтобы вызвать эти последствия, она и оказалась тут. Неожиданно она заплакала. Ей было жалко себя, ей было жалко всех, кого она знала и любила с детства, ей было жалко мать. И почему-то она очень жалела, что лежит тут такая безучастная, неподвижная, а Трол едва способен повернуться к ней, сдерживая боль. Она думала о смерти, которая скоро должна была их всех настигнуть.
– Мы все умрем, – произнесла она, наконец.
Трол попробовал хмыкнуть. Но получилось у него не очень уверенно.
– Дела не так уж плохи, мы отбились от фламинго…
– Люди говорят, – она перебила его, – если вы захотите спастись, то спасетесь. А что будет с нами? Они ворвутся в замок, начнут убивать мужчин, мучить женщин, потом расправятся с детьми…
Она вдруг решилась и придвинулась к Тролу близко-близко, он даже ощутил податливость ее груди, слабый, нетренированный живот, почти лишенные мускулов ноги. Она искала у него помощи и защиты, но при этом продолжала его бояться.
Трол обнял ее, погладил по волосам, рассыпанным по его подушке, коснулся плеча. Девушка замерла, почти не дыша, полет ночного мотылька показался бы по сравнению с этим дыханием звоном струны. Она была очень красивой, но ее страх способен был испортить и более совершенную, зрелую красоту.
– Вот что я тебе скажу, – объяснил Трол, – не нужно было этого делать.
Все обстояло не очень хорошо. Трол вдруг с отчетливостью, удивившей его самого, понял, что, если он сейчас примет ее, если попробует оставить все, как есть, завтра найдется кто-нибудь, кто обвинит эту девушку. Почему-то в этом мире во всем хорошем и плохом, что происходило между мужчиной и женщиной, обвиняли женщину, особенно если она уже зашла так далеко, как это попыталась сделать Меда.
Она почувствовала его мысли без всякой магии, испугавшись уже не смерти, а того, что может произойти завтра. Дернулась, пытаясь отстраниться.
Трол обнял ее сильнее. И почти сразу начал успокаивать, вливая в нее сон, умиротворяющий, уносящий все тревоги и заботы. Она оказалась внушаемой, уже через пару минут ее воля, ее мечты, ее страхи и подозрения были полностью во власти Трола. И он, наконец, решившись, приказал ей уснуть.
Она уснула, спокойно, как он и хотел, даже кулачок, которым поддерживала у груди одеяло, разжался, словно поникший цветок.
Для верности Трол провел рукой по ее голове, останавливая ее мысли, чтобы они покинули ее окончательно. Он тоже начал засыпать, убаюканный ее дыханием. Это оказалось очень приятно, ощущать тепло ее тела, слышать ее расслабленное, глубокое дыхание. Но сон этот был неправильным, он не должен был оставаться таким спокойным.
Тогда он отодвинулся от нее и снова попробовал привести тело в порядок. Мускулы болели, но уже слушались. Сознание стало ровным, гладким и нетревожным, как поверхность тихого лесного пруда. Он был готов действовать, нужно было лишь подождать, когда это состояние закрепится, когда наступит время для того, что он задумал еще днем.
Он использовал эту девушку, чтобы восстановиться. Защищая ее от того, что она придумала, явившись сюда, он успокоился сам. Он не знал, что другие люди умеют оказывать такое воздействие.
Тогда осторожно, стараясь не шуметь, он поднялся. Даже не одевшись, он вытащил мечи из ножен. Посмотрел на них в темноте. Они отливали матовой, не очень старательно прокованной сталью. И пожалел, что у него нет его верного Клунга с Синкопором. Но их, отравленных магической смазкой с мечей Рогатого, пришлось закопать. Их сталь была испорчена навсегда, их даже невозможно было бы перековать, хотя Трол и об этом тоже размышлял, и даже спрашивал совета у Ибраила.
Оказалось, что он пролежал в своей медитативной полудреме почти половину ночи. И наступала вторая ее половина, когда внимание всех часовых сморено усталостью, когда легче всего проделать то, что было необходимо. Он умылся и принялся одеваться.
Сначала ему казалось, что он непременно разбудит Меду, но она лишь вздохнула и перекатилась на другой бок. Теперь она была еще красивее, чем вначале, так, что Тролу было не очень желательно на нее смотреть, она почти гипнотизировала его своей красотой. А этого допускать Трол не хотел.
Осторожно, чтобы дверь не хлопнула, он вышел и уже в коридоре натянул на себя перевязь с мечами. Они сухо лязгнули, когда он поправил их и проверил, как клинки выходят из ножен. Потом он отправился в главный зал замка.
Тут находились Крохан, Роват и Батар. Все трое сидели, нахохлившись, с кружками в руках, обсуждая, должно быть, в сороковой раз, что им предпринять. Или оценивая людей, которых тренировали днем, приходя, без сомнения, к самым неутешительным выводам. Заметив входящего Трола, Батар без приветствия проговорил:
– Люди думают, что мы убежим, оставив их на растерзание армии Сынгара.
– Это что-то новенькое, – сонным голосом отозвался Крохан.
Трол нашел на столе какие-то лепешки, зачерствевшие, но еще вполне съедобные, и принялся жевать их с луком, который тоже оказался на подносе с едой.
– Да, я уже понял это. – Он прожевал и спокойно добавил: – Они подослали Меду, чтобы…
У Крохана открылся от изумления рот. Заметив это, он произнес, чтобы не выглядеть совсем уж обалдевшим:
– Она пыталась связать тебя любовью? Чтобы ты ее не бросил?
– Не ее, – отозвался Трол. Он подсел к огню, мельком пожалел, что в зале нет молока, но идти за ним на холодную кухню поленился. – А всю деревню.
– Вот уж не думал, что они пойдут на такое, – проворчал Батар. Кажется, он сам стеснялся, что люди, за которых он принял ответственность, выдумали такой трюк.
– Люди… – пояснил Трол. – Они предложили самое лучшее, что у них есть. Вернее, они считают, что это самое лучшее…
– А может?.. – Роват поднял голову и посмотрел на Трола. – В самом-то деле, теперь, когда фламинго нет, мы можем уйти, даже не используя магических переходов Ибраила. Просто прорвемся через их заслоны… На наших конях, отобранных у Ублы, мы опередим всех кляч даже из отряда Псов.
– И они сорвут зло на деревенских, – прервал его Батар. – По мне уж лучше погибнуть в схватке, чем так предать их.
– Погибать пока не будем, – сказал Трол. – У меня есть план получше. Роват, ты как себя чувствуешь?
– План? – Крохан покрутил головой. Потом вдруг поднялся на ноги, сделал пару шагов, чтобы лучше видеть в свете полыхающих поленьев лицо Возрожденного. – Скажи, он был у тебя с самого начала? Мы же не просто так тут простояли все лето?
– Может быть. – Трол не собирался сейчас вязнуть в лишних объяснениях. – Ну, а пока, Роват, Крохан, собирайтесь. Кажется, они не ожидают нас, а мы… Да, мы предпримем то, что, возможно, поможет нам. – Помолчав, он на всякий случай добавил: – Разумеется, если получится.
Комнату освещал камин, ни одного факела не было зажжено. А ведь обычно кто-нибудь оставлял в этом большом помещении хотя бы один факел, пусть даже всем в деревне было известно, что Трол умеет видеть в темноте почти так же, как и ясным днем. Трол нащупал рукой кинжал. И лишь тогда понял, как устал, как тяжело он управляет избитыми магическими молниями мускулами.
Кровать была застелена чистыми простынями, в изголовье, как и прежде, стояли его мечи, подушки были взбиты, чтобы голова утонула в них, словно в шуршащей воде. Через окна вливался свет первых, еще вечерних звездочек и факелов, установленных в замковых дворах. Но он не мог разогнать тьму, скопившуюся в углах, там, где даже ему было трудно рассмотреть что-либо, кроме мрачных стен, завешенных редкими гобеленами.
В воздухе стоял какой-то странный запах, не неприятный, но слишком теплый, обозначающий что-то живое. Трол подошел к мечам, сейчас они уже не казались неподъемными, при желании он мог бы вытащить один из них, если обхватит его двумя руками…. Но вытаскивать его не стал, он вдруг все понял.
Выпрямившись, потому что разрядка от этого странного напряжения оказалась слишком резкой, он повернулся. И тут же смесь жалости и какой-то внутренней удрученности поднялась в нем. В комнате была девушка. Он нашел ее глазами, она стояла у самой стенки, вжимаясь в холодные, грубые камни, словно хотела слиться с ними. Она боялась, была почти в панике, но хотела сделать… Да, что она собиралась тут делать?
– Выходи, – предложил Трол, – на свет. Не нужно от меня прятаться, если ты уж пришла сюда.
Она вышла, шурша платьем. Этот звук показался Тролу, готовому к поединку, слишком громким, он и не заметил, как мобилизовал все свои чувства.
Это была Меда, почти девочка, но уже знающая цену, которую женщины иногда вынуждены платить за свою жизнь тут, в горских деревнях. Она была дочерью Сибары и, вероятно, с детства помогала ей, хотя… Да, с животными, тем более такими благородными, как лошади, все выходило как-то иначе, чем с людьми. Без грязи, принуждения и без лжи, по раз и навсегда заведенным законам продолжения жизни и живой энергии.
– Это я, – пояснила девушка, словно Трол нуждался в этом.
– Да, – отозвался он.
Боли в теле стали куда сильнее, словно бы вид этой девушки каким-то мистическим образом позволил им стать заметнее, загрузил ими мозг, и даже Тролова техника не быть связанным болевыми ощущениями не могла помочь в том, что эта девушка себе вообразила.
– Я хочу пожить тут, – отозвалась она голосом тихим, словно звон несильного ручья на камнях.
– Почему? – Трол больше не хотел стоять. Он опустился на край кровати и медленно, устало стал сдергивать свою куртку, рубашку и сапоги. Кровать захрустела такой свежестью, что он пожалел, что в замке мало воды и он не может искупаться.
– Там… страшно, – девушка покосилась на окна. – А тут… ты. Говорят, ты всегда побеждаешь. Если я буду тут, тогда я, может быть… тоже выживу.
Трол наконец справился со своими штанами и улегся в полный рост. Тело болело почти невыносимо. Такого не бывало даже после иных ран, полученных в бою. Думать о чем-то другом, кроме этой боли, казалось невозможно, Трол едва сдержался, чтобы не застонать в голос.
О такой в общем-то эфемерной вещи, как стыдливость за свое тело перед представительницей другого пола, Трол даже не вспомнил. Он хотел только полежать и утихомирить все эти приступы неприятных ощущений, накатывающие на него едва ли не более явственно, чем тогда, когда в него молотили магические разряды.
– Я сейчас приду в себя, – прошептал Трол.
Меда тоже стала раздеваться. Она уже посмотрела на Трола, и в ее глазах появилось странное выражение, густо замешанное на жалости.
Ее платье упало вокруг ее ног, словно кольцо какого-то обета, который Трол не мог понять. Но это его сейчас не очень интересовало. Он даже не повернул головы в ее сторону.
Меда тихонько, словно боялась производить много шума, опустилась на простыни и на коленках проползла с другого края кровати к одеялу. Потом мигом забилась под него, подтащив к подбородку. Она боялась этого мужчину, а он к тому же лежал, уставившись в потолок, и думал свои, непонятные, мужские мысли.
Трол, наконец, стал справляться с болями. И тогда вспомнил, что не один. Он повернул голову, девушка рассматривала его пристальным, оценивающим взглядом, потихоньку начиная понимать, что ничего из тех кошмаров, которые она, должно быть, себе навоображала, не произойдет. Теперь она уже думала, что, может быть, жаль, если все произойдет как между почти незнакомыми людьми – быстро, без особых переживаний, без особых последствий…
Трол отчетливо слышал эти ее мысли и совершенно не знал, как на них реагировать. Это было неправильно, не так, как он хотел.
Нет, оказалось, что она как раз рассчитывает на последствия. Иначе бы не пришла сюда. Собственно, ради того, чтобы вызвать эти последствия, она и оказалась тут. Неожиданно она заплакала. Ей было жалко себя, ей было жалко всех, кого она знала и любила с детства, ей было жалко мать. И почему-то она очень жалела, что лежит тут такая безучастная, неподвижная, а Трол едва способен повернуться к ней, сдерживая боль. Она думала о смерти, которая скоро должна была их всех настигнуть.
– Мы все умрем, – произнесла она, наконец.
Трол попробовал хмыкнуть. Но получилось у него не очень уверенно.
– Дела не так уж плохи, мы отбились от фламинго…
– Люди говорят, – она перебила его, – если вы захотите спастись, то спасетесь. А что будет с нами? Они ворвутся в замок, начнут убивать мужчин, мучить женщин, потом расправятся с детьми…
Она вдруг решилась и придвинулась к Тролу близко-близко, он даже ощутил податливость ее груди, слабый, нетренированный живот, почти лишенные мускулов ноги. Она искала у него помощи и защиты, но при этом продолжала его бояться.
Трол обнял ее, погладил по волосам, рассыпанным по его подушке, коснулся плеча. Девушка замерла, почти не дыша, полет ночного мотылька показался бы по сравнению с этим дыханием звоном струны. Она была очень красивой, но ее страх способен был испортить и более совершенную, зрелую красоту.
– Вот что я тебе скажу, – объяснил Трол, – не нужно было этого делать.
Все обстояло не очень хорошо. Трол вдруг с отчетливостью, удивившей его самого, понял, что, если он сейчас примет ее, если попробует оставить все, как есть, завтра найдется кто-нибудь, кто обвинит эту девушку. Почему-то в этом мире во всем хорошем и плохом, что происходило между мужчиной и женщиной, обвиняли женщину, особенно если она уже зашла так далеко, как это попыталась сделать Меда.
Она почувствовала его мысли без всякой магии, испугавшись уже не смерти, а того, что может произойти завтра. Дернулась, пытаясь отстраниться.
Трол обнял ее сильнее. И почти сразу начал успокаивать, вливая в нее сон, умиротворяющий, уносящий все тревоги и заботы. Она оказалась внушаемой, уже через пару минут ее воля, ее мечты, ее страхи и подозрения были полностью во власти Трола. И он, наконец, решившись, приказал ей уснуть.
Она уснула, спокойно, как он и хотел, даже кулачок, которым поддерживала у груди одеяло, разжался, словно поникший цветок.
Для верности Трол провел рукой по ее голове, останавливая ее мысли, чтобы они покинули ее окончательно. Он тоже начал засыпать, убаюканный ее дыханием. Это оказалось очень приятно, ощущать тепло ее тела, слышать ее расслабленное, глубокое дыхание. Но сон этот был неправильным, он не должен был оставаться таким спокойным.
Тогда он отодвинулся от нее и снова попробовал привести тело в порядок. Мускулы болели, но уже слушались. Сознание стало ровным, гладким и нетревожным, как поверхность тихого лесного пруда. Он был готов действовать, нужно было лишь подождать, когда это состояние закрепится, когда наступит время для того, что он задумал еще днем.
Он использовал эту девушку, чтобы восстановиться. Защищая ее от того, что она придумала, явившись сюда, он успокоился сам. Он не знал, что другие люди умеют оказывать такое воздействие.
Тогда осторожно, стараясь не шуметь, он поднялся. Даже не одевшись, он вытащил мечи из ножен. Посмотрел на них в темноте. Они отливали матовой, не очень старательно прокованной сталью. И пожалел, что у него нет его верного Клунга с Синкопором. Но их, отравленных магической смазкой с мечей Рогатого, пришлось закопать. Их сталь была испорчена навсегда, их даже невозможно было бы перековать, хотя Трол и об этом тоже размышлял, и даже спрашивал совета у Ибраила.
Оказалось, что он пролежал в своей медитативной полудреме почти половину ночи. И наступала вторая ее половина, когда внимание всех часовых сморено усталостью, когда легче всего проделать то, что было необходимо. Он умылся и принялся одеваться.
Сначала ему казалось, что он непременно разбудит Меду, но она лишь вздохнула и перекатилась на другой бок. Теперь она была еще красивее, чем вначале, так, что Тролу было не очень желательно на нее смотреть, она почти гипнотизировала его своей красотой. А этого допускать Трол не хотел.
Осторожно, чтобы дверь не хлопнула, он вышел и уже в коридоре натянул на себя перевязь с мечами. Они сухо лязгнули, когда он поправил их и проверил, как клинки выходят из ножен. Потом он отправился в главный зал замка.
Тут находились Крохан, Роват и Батар. Все трое сидели, нахохлившись, с кружками в руках, обсуждая, должно быть, в сороковой раз, что им предпринять. Или оценивая людей, которых тренировали днем, приходя, без сомнения, к самым неутешительным выводам. Заметив входящего Трола, Батар без приветствия проговорил:
– Люди думают, что мы убежим, оставив их на растерзание армии Сынгара.
– Это что-то новенькое, – сонным голосом отозвался Крохан.
Трол нашел на столе какие-то лепешки, зачерствевшие, но еще вполне съедобные, и принялся жевать их с луком, который тоже оказался на подносе с едой.
– Да, я уже понял это. – Он прожевал и спокойно добавил: – Они подослали Меду, чтобы…
У Крохана открылся от изумления рот. Заметив это, он произнес, чтобы не выглядеть совсем уж обалдевшим:
– Она пыталась связать тебя любовью? Чтобы ты ее не бросил?
– Не ее, – отозвался Трол. Он подсел к огню, мельком пожалел, что в зале нет молока, но идти за ним на холодную кухню поленился. – А всю деревню.
– Вот уж не думал, что они пойдут на такое, – проворчал Батар. Кажется, он сам стеснялся, что люди, за которых он принял ответственность, выдумали такой трюк.
– Люди… – пояснил Трол. – Они предложили самое лучшее, что у них есть. Вернее, они считают, что это самое лучшее…
– А может?.. – Роват поднял голову и посмотрел на Трола. – В самом-то деле, теперь, когда фламинго нет, мы можем уйти, даже не используя магических переходов Ибраила. Просто прорвемся через их заслоны… На наших конях, отобранных у Ублы, мы опередим всех кляч даже из отряда Псов.
– И они сорвут зло на деревенских, – прервал его Батар. – По мне уж лучше погибнуть в схватке, чем так предать их.
– Погибать пока не будем, – сказал Трол. – У меня есть план получше. Роват, ты как себя чувствуешь?
– План? – Крохан покрутил головой. Потом вдруг поднялся на ноги, сделал пару шагов, чтобы лучше видеть в свете полыхающих поленьев лицо Возрожденного. – Скажи, он был у тебя с самого начала? Мы же не просто так тут простояли все лето?
– Может быть. – Трол не собирался сейчас вязнуть в лишних объяснениях. – Ну, а пока, Роват, Крохан, собирайтесь. Кажется, они не ожидают нас, а мы… Да, мы предпримем то, что, возможно, поможет нам. – Помолчав, он на всякий случай добавил: – Разумеется, если получится.
Глава 9
Спустившись по веревке со стен на небольшую площадку перед рвом, Трол попытался понять, где находятся ближние к нему патрули осаждающих. Они были шагах в двухстах, но их внимание отвлекало темное облако рассеянной магии, висящее над замком. Кроме того, они были какие-то заторможенные, не очень внимательные, сонные и явно впитавшее свою, пусть и незначительную порцию рассеянной магической силы Шамрела. А для того чтобы с ней справиться, способностей нормальных людей было недостаточно. Сейчас та магия, которую получали эти люди во время своей боевой подготовки в Империи, сыграла с ними скверную шутку.
Трол спустился в ров и тут стал дожидаться Ровата с Кроханом, разглядывая обломки – именно обломки – фламинго и осколки взорвавшихся стеклянных шаров под ногами. Эти обломки, по мнению Трола, не позволяли ходить тихо и аккуратно, слишком уж они хрустели, но тревоги этот шум пока не вызвал.
Роват с Кроханом спустились в ров чуть медленнее, чем хотелось бы, и Роват, натянувший на себя только легкий нагрудник, шумно перевел дыхание. С ним случилось то же, что и с Черными Псами, он ощущал последействие заклятия антимагии, но не понимал, чем вызвано его не самое лучшее состояние. Но он крепился, даже ничего не говорил. Крохан же, наоборот, развеселился. Ему нравилась эта вылазка, его подстегивала возможность сойтись с противником в прямом поединке. Трол даже подумал, не осадить ли ему бывшего капитана кадотской стражи, чтобы он не наломал дров, но потом решил, что Крохан слишком опытный воин, чтобы напортачить, а придираться явно не стоило.
Они вышли на открытую поверхность и двинулись в сторону лагеря горской армии Аргоната. Согнувшись, иногда быстро перебегая от одного темного куста к другому, от одного валуна под защитную тень другого, они обошли холм, который скрывал этот лагерь от замка, и затаились. Трол изучал обстановку в самом лагере.
Сбоку, в стороне гор, еще горели костры, раздавались не совсем трезвые голоса солдат, женское повизгивание – там расположился обоз горцев, с неизбежными маркитантками и развлечениями. В центре находился шатер Аргоната, около него крутились какие-то офицеры и горело три костра. Ниже белели ряды шатров более дисциплинированных кланов, там было тихо и покойно. Лишь со стороны деревни бродили часовые, выставленные на ночь. Складывалось впечатление, что горцы опасаются своих союзников-имперцев больше, чем осажденных в замке.
– Хорошо бы узнать пароли и отзывы, – прошептал Крохан. Потом он посмотрел в сторону разудалого обоза. – Интересно, какую добычу они прогуливают?
– Маркитант без кредита на будущее – все равно что ростовщик, который не берет залога, – отозвался Роват.
Трол мотнул головой, он не собирался тратить энергию на всякие глупости с паролями. Хотя мог, конечно, при желании вычитать в сознании или расслышать даже с такого расстояния какой-нибудь из пресловутых паролей.
– Сделаем так, – сказал он. – Выключим стражников, что находятся позади шатра Аргоната. Потом разрежем стенку, вытащим их главнокомандующего и двинем назад. У нас будет полторы минуты, а то и две, должны успеть.
– Они погонятся, – отозвался Роват. – К тому же он может заупрямиться и не побежит слишком быстро.
– Пристукнем его немного и понесем на плечах. А если они отреагируют по-умному и перекроют отход к замку, уйдем в горы. Вернемся через пару часов, когда все уляжется.
Они подкрались к палаткам лагеря со стороны обоза, потом выпрямились и чуть не строевым шагом двинулись к центру лагеря. Тут, среди редких костров, все равно оставалось достаточно темноты, чтобы они не привлекали к себе повышенного внимания. Крохан тем не менее освободил меч из ножен и держал его на сгибе левого локтя.
Шатер Аргоната оказался очень близко, когда Трол тронул Ровата за локоть, и они свернули в сторону мелкого костерка позади основного входа, около которого дремал пожилой служака, а два других и вовсе растянулись на охапке сена. Трол шагал теперь спокойно и вольно, расслабляя мускулы, приготовившись к драке. Примерно то же самое проделали Роват с Кроханом.
Они вышли на освещенное пространство, и Трол направился к дремлющему постовому. Тот услышал поскрипывание камешков под ногами Ровата уже слишком поздно. Открыл глаза, повернул голову в тяжелом шлеме, открыл рот, чтобы спросить о чем-то приближающегося Трола… Но не успел. Трол ударил незаметным со стороны выпадом локтя в шею стражника, и его голова бессильно мотнулась. Шлем соскочил и покатился в сторону костра. Два других часовых даже не среагировали. Но Трол и не обратил на них внимания – Крохан одним точным ударом пробил кожаный нагрудник одного из них и пронзил сердце, а Роват чиркнул коротеньким, кривым ножом по горлу последнего, и тот забулькал, захлебываясь собственной кровью.
Трол подошел к пологу шатра, убравшись от слишком яркого костерка, и оглянулся. Оба лежащих стражника продолжали мирно лежать, тот, которого Трол оглушил, так же сидел, только теперь чуть более грузно привалился к подставленному сзади и незаметному колу, которым Трол подпер его спину. Все выглядело очень спокойно.
Трол попытался проникающим взглядом рассмотреть, что творится в шатре. Там курился дымом треножник с углями, но в целом было темно и сонно. Тогда он вытащил кинжал и одним движением разрезал заскрипевшую под сталью кожу шатра от высоты человеческого роста до земли. Раздвинул разошедшиеся края, заглянул. Перед входом в шатер стояло подобие низкого стола, сделанного из каких-то бревен и досок, слева от него были свалены кучей доспехи, другое оружие, бочонки с пивом или местным узиком, какая-то еда. Справа стояла широкая, похожая на кипу разных шкур кровать. На ней спали два человека.
Трол оглянулся на Ровата и Крохана, они ждали. Трол пролез в дыру и быстро, скользящим шагом придвинулся к ложу Аргоната. Он спал тревожным, беспокойным сном, под веками у него двигались глазные яблоки, рот был раскрыт, и он издавал что-то похожее на змеиное шипение. Рядом с ним тихо, как мышка, спала какая-то девушка. Вернее, женщина, красивая и очень сильно надушенная всякими благовониями. Трол поморщился, лучше бы она чаще купалась, подумал он, чем поливаться всякой остропахнущей гадостью.
Появился Роват. Трол удивился: лицо рыцаря кривила неприятная ухмылка. Его меч двинулся вперед и стукнул по краю кровати. Угрюмый проснулся сразу и, даже еще не открыв толком глаза, протянул руку к своему мечу. Но против Ровата он не продержался и полусекунды, рыцарь просто выключил его тремя ударами кулаков в тяжелых латных перчатках по груди, чтобы Аргонат не сумел закричать, по лбу и в висок.
Трол даже удивился, насколько быстро отреагировали оба. Он присмотрелся и только тогда понял… Аргонат был заражен червем, поэтому его реакции опережали действия нормального человека раза в три, кроме того, он слишком беспокойно спал, чтобы совсем уж не отреагировать. Но и Роват не утратил своей реакции после излечения… Ну, почти не утратил.
Удары прозвучали очень уж гулко по груди и смачно по голове. Девушка заворочалась и села. Но еще до того, как она открыла глаза, пытаясь, уже сидя, понять, что происходит, около ее горла оказалось острие меча Крохана. Она заморгала и тихонько ойкнула.
Трол спустился в ров и тут стал дожидаться Ровата с Кроханом, разглядывая обломки – именно обломки – фламинго и осколки взорвавшихся стеклянных шаров под ногами. Эти обломки, по мнению Трола, не позволяли ходить тихо и аккуратно, слишком уж они хрустели, но тревоги этот шум пока не вызвал.
Роват с Кроханом спустились в ров чуть медленнее, чем хотелось бы, и Роват, натянувший на себя только легкий нагрудник, шумно перевел дыхание. С ним случилось то же, что и с Черными Псами, он ощущал последействие заклятия антимагии, но не понимал, чем вызвано его не самое лучшее состояние. Но он крепился, даже ничего не говорил. Крохан же, наоборот, развеселился. Ему нравилась эта вылазка, его подстегивала возможность сойтись с противником в прямом поединке. Трол даже подумал, не осадить ли ему бывшего капитана кадотской стражи, чтобы он не наломал дров, но потом решил, что Крохан слишком опытный воин, чтобы напортачить, а придираться явно не стоило.
Они вышли на открытую поверхность и двинулись в сторону лагеря горской армии Аргоната. Согнувшись, иногда быстро перебегая от одного темного куста к другому, от одного валуна под защитную тень другого, они обошли холм, который скрывал этот лагерь от замка, и затаились. Трол изучал обстановку в самом лагере.
Сбоку, в стороне гор, еще горели костры, раздавались не совсем трезвые голоса солдат, женское повизгивание – там расположился обоз горцев, с неизбежными маркитантками и развлечениями. В центре находился шатер Аргоната, около него крутились какие-то офицеры и горело три костра. Ниже белели ряды шатров более дисциплинированных кланов, там было тихо и покойно. Лишь со стороны деревни бродили часовые, выставленные на ночь. Складывалось впечатление, что горцы опасаются своих союзников-имперцев больше, чем осажденных в замке.
– Хорошо бы узнать пароли и отзывы, – прошептал Крохан. Потом он посмотрел в сторону разудалого обоза. – Интересно, какую добычу они прогуливают?
– Маркитант без кредита на будущее – все равно что ростовщик, который не берет залога, – отозвался Роват.
Трол мотнул головой, он не собирался тратить энергию на всякие глупости с паролями. Хотя мог, конечно, при желании вычитать в сознании или расслышать даже с такого расстояния какой-нибудь из пресловутых паролей.
– Сделаем так, – сказал он. – Выключим стражников, что находятся позади шатра Аргоната. Потом разрежем стенку, вытащим их главнокомандующего и двинем назад. У нас будет полторы минуты, а то и две, должны успеть.
– Они погонятся, – отозвался Роват. – К тому же он может заупрямиться и не побежит слишком быстро.
– Пристукнем его немного и понесем на плечах. А если они отреагируют по-умному и перекроют отход к замку, уйдем в горы. Вернемся через пару часов, когда все уляжется.
Они подкрались к палаткам лагеря со стороны обоза, потом выпрямились и чуть не строевым шагом двинулись к центру лагеря. Тут, среди редких костров, все равно оставалось достаточно темноты, чтобы они не привлекали к себе повышенного внимания. Крохан тем не менее освободил меч из ножен и держал его на сгибе левого локтя.
Шатер Аргоната оказался очень близко, когда Трол тронул Ровата за локоть, и они свернули в сторону мелкого костерка позади основного входа, около которого дремал пожилой служака, а два других и вовсе растянулись на охапке сена. Трол шагал теперь спокойно и вольно, расслабляя мускулы, приготовившись к драке. Примерно то же самое проделали Роват с Кроханом.
Они вышли на освещенное пространство, и Трол направился к дремлющему постовому. Тот услышал поскрипывание камешков под ногами Ровата уже слишком поздно. Открыл глаза, повернул голову в тяжелом шлеме, открыл рот, чтобы спросить о чем-то приближающегося Трола… Но не успел. Трол ударил незаметным со стороны выпадом локтя в шею стражника, и его голова бессильно мотнулась. Шлем соскочил и покатился в сторону костра. Два других часовых даже не среагировали. Но Трол и не обратил на них внимания – Крохан одним точным ударом пробил кожаный нагрудник одного из них и пронзил сердце, а Роват чиркнул коротеньким, кривым ножом по горлу последнего, и тот забулькал, захлебываясь собственной кровью.
Трол подошел к пологу шатра, убравшись от слишком яркого костерка, и оглянулся. Оба лежащих стражника продолжали мирно лежать, тот, которого Трол оглушил, так же сидел, только теперь чуть более грузно привалился к подставленному сзади и незаметному колу, которым Трол подпер его спину. Все выглядело очень спокойно.
Трол попытался проникающим взглядом рассмотреть, что творится в шатре. Там курился дымом треножник с углями, но в целом было темно и сонно. Тогда он вытащил кинжал и одним движением разрезал заскрипевшую под сталью кожу шатра от высоты человеческого роста до земли. Раздвинул разошедшиеся края, заглянул. Перед входом в шатер стояло подобие низкого стола, сделанного из каких-то бревен и досок, слева от него были свалены кучей доспехи, другое оружие, бочонки с пивом или местным узиком, какая-то еда. Справа стояла широкая, похожая на кипу разных шкур кровать. На ней спали два человека.
Трол оглянулся на Ровата и Крохана, они ждали. Трол пролез в дыру и быстро, скользящим шагом придвинулся к ложу Аргоната. Он спал тревожным, беспокойным сном, под веками у него двигались глазные яблоки, рот был раскрыт, и он издавал что-то похожее на змеиное шипение. Рядом с ним тихо, как мышка, спала какая-то девушка. Вернее, женщина, красивая и очень сильно надушенная всякими благовониями. Трол поморщился, лучше бы она чаще купалась, подумал он, чем поливаться всякой остропахнущей гадостью.
Появился Роват. Трол удивился: лицо рыцаря кривила неприятная ухмылка. Его меч двинулся вперед и стукнул по краю кровати. Угрюмый проснулся сразу и, даже еще не открыв толком глаза, протянул руку к своему мечу. Но против Ровата он не продержался и полусекунды, рыцарь просто выключил его тремя ударами кулаков в тяжелых латных перчатках по груди, чтобы Аргонат не сумел закричать, по лбу и в висок.
Трол даже удивился, насколько быстро отреагировали оба. Он присмотрелся и только тогда понял… Аргонат был заражен червем, поэтому его реакции опережали действия нормального человека раза в три, кроме того, он слишком беспокойно спал, чтобы совсем уж не отреагировать. Но и Роват не утратил своей реакции после излечения… Ну, почти не утратил.
Удары прозвучали очень уж гулко по груди и смачно по голове. Девушка заворочалась и села. Но еще до того, как она открыла глаза, пытаясь, уже сидя, понять, что происходит, около ее горла оказалось острие меча Крохана. Она заморгала и тихонько ойкнула.