– Ты хочешь сказать, что драться с Поллыром и Свартой мне нельзя?
– Думаю, что в окружении вражеской армии это никогда не будет тебе по плечу. – Ибраил подумал. – Ты, конечно, отменный мечник, может быть, самый лучший, какого я знаю, но… С этим даже тебе не справиться. А может быть, и Лотар бы не справился.
– Твое предложение?
– Вот тут, – Ибраил снова погладил книгу Ублы, – я нашел подсказку. Оказывается, на свете существует такая вещь, как Оковы Чести. Это довольно простой артефакт, но он действует совершенно изумительно.
– В чем его эффект? – спросил Роват.
Оказалось, бывший имперский рыцарь, как только кто-то сказал ему, что Ибраил выбрался из своей конуры и отправился к Тролу, тоже поспешил в зал. Вероятно, умение плести интриги не прошло для него даром, и он подговорил кого-то из слуг, чтобы за магом приглядывали. Более того, примерно через четверть минуты в зал вошел и Крохан. У капитана кадотской стражи, видимо, тоже имелись кое-какие навыки в получении информации о том, что в замке происходит нечто интересное.
– Все просто, – принялся объяснять Ибраил. – Нужно отыскать какое-то племя черных нумидцев, или нумидов, которые живут где-то на Южном континенте в джунглях, купить у них такие вот Оковы Чести…
– Из чего их делают? – перебил его Крохан.
– Как ни странно, плетут из травы и накладывают какое-то не очень внятное для меня заклинание, и… Человек или существо, чье оружие или вещь ты обовьешь этим вот травяным артефактом, а потом сломаешь или сожжешь, обязательно явится в назначенное место для боя. Если при этом ты еще и поставишь какие-нибудь условия в отношении срока, то и это условие окажется выполненным, разумеется, если срок не будет совсем уж кратким.
– Ничего себе! – восхитился Крохан. – Нужно иметь оружие Поллыра и этой самой… Сварты, нужно найти племя, которое плетет оковы, нужно выбрать место… Впрочем, место лучше всего выбрать знакомое, например где-нибудь в Зимногорье.
– Или тут, – отозвался Роват, – по крайней мере, здесь теплее.
– Место много значит, – медленно признал Трол. – Вытащите, например, меня в мир Яйца, и там я буду слабее, чем последний новобранец из дружины Батара.
– Думаю, даже там ты справишься с десятком лучших бойцов Батара и глазом не моргнешь, – отозвался Роват, но тут же повернулся к Ибраилу: – Ты говоришь, что нужно найти оружие… Или вещь… Трол, как мы можем что-нибудь раздобыть у имперцев?
– Сложная проблема, – промямлил Крохан.
– Ну, – Ибраил заторопился, – я не очень уверен, что вещь обязательно должна принадлежать тому, кого ты вызываешь на бой, в настоящий момент. Она могла хотя бы в прошлом принадлежать твоему противнику… Подозреваю, что важнее всего имя, которое ты произнесешь при этом вызывании.
Трол посмотрел на обоих воинов. Перевел взгляд на мага.
– Не понимаю, почему вы считаете обладание оружием Поллыра и Сварты сложной проблемой? У нас есть мечи, принадлежавшие Рогатому. А так как он был инкарнацией Басилевса, то есть практически является одним существом со всеми интересующими нас персонами, то вызывание, о котором говорит Ибраил, должно сработать.
– То есть, – уточнил Крохан, – ломая мечи Гевста Рогатого, ты как бы крушишь и оружие Поллыра с, э-э… как ее? Соблазнительницей, так?
– Это подействует? – спросил Роват у Ибраила.
– Может подействовать, – отозвался Ибраил. – Только бы самого Басилевса не вызвать…
– А почему собственно? – поинтересовался Трол. – Пусть Басилевс тоже приходит. Я попробую и с ним сразиться.
– Попробовать-то ты сможешь, но о его боевом мастерстве легенды складывают, – сказал маг.
– Может, льстят?
– Нет, – покачал головой Роват. – Однажды я был свидетелем, как Басилевс расправился с одним очень неплохим мечником собственноручно. – Бывший имперский рыцарь помолчал. – У того не было ни одного шанса, хотя… Был случай, когда этот воин одолел десяток кинозитов, и довольно уверенно. Я имею в виду, не на тренировке, а в бою.
– Хорошо, – согласился Трол, – Басилевса пока трогать не будем. Но Сварта с Поллыром – мои. Если, разумеется, эти самые Оковы Чести не подведут.
– Как? Оба сразу? – спросил Крохан. – Не нравится мне это, Трол. Ты, конечно, молодец, я уже не понимаю, что и как ты творишь с мечами, но… двух таких противников сразу тебе не одолеть.
– Они все равно явятся вместе, чтобы иметь максимальное преимущество, – сказал Трол. – Тут ничего не поделаешь. Лучше уж нацеливаться на обоих, тогда, может, и вызывание сработает надежно.
– Я бы все-таки поостерегся драться с обоими, – признал Ибраил. – Крохан прав.
– Мечи жалко, – вздохнул Трол. – Все-таки эти Гевстовы клинки, пусть и насыщенные магией, как какой-нибудь древний артефакт, но… Я к ним даже привыкать стал.
– У тебя теперь есть мечи саджей, – отозвался Роват. – Ты с ними сейчас даже больше работаешь, я видел.
– Больше, – согласился Трол. – Но и Гевстовы мечи жаль. – Он посмотрел на Ибраила. – Кажется, нам пора пускаться в новый поход. Ты не можешь оповестить об этом Нишапра? Все-таки на птицах нам было бы удобнее искать это племя нумидов. Особенно в джунглях.
Связаться с Нишапром Ибраил пробовал всю следующую неделю. И каждый вечер приходил в главный зал, качал головой и вздыхал. Наконец, Крохан высказал соображение, которое втайне одолевало их всех:
– Может, он туда ушел и больше не собирается возвращаться? Может быть, он решил вообще не отдавать нам фламинго?
– Я не почувствовал в нем лукавства, – ответил маг, но это ничего не значило.
Нишапр по магической силе был ровней Ибраилу, а за годы, проведенные в архенахской ссылке, вероятно, научился так скрывать свои мысли, что без затруднения мог обвести его вокруг пальца. И все-таки к концу недели Ибраил как-то спустился к обеду довольным.
– Он отозвался.
– И что? – сразу все понял Крохан.
– Говорит, что ему нужно еще пару месяцев…
– Их у нас нет, – твердо отозвался Роват. – Через два месяца войну Империи с Зимногорьем уже никто не остановит. Армия, так сказать, покатится сама.
– В том временном режиме, – пояснил маг.
– А по нашему исчислению это сколько будет? – поинтересовался Трол.
– Не уверен, но кажется, неделю. А может, меньше.
Но Нишапр появился даже быстрее, чем через неделю. Как-то вечером, сразу после вышедшего из магического перехода каравана, из тех, что появлялись в Лугани теперь довольно регулярно, потому что купцы спешили, проведав о новой возможности экономить время по дороге на Белитн в Эдбор, у перехода возникла довольно странная суета.
Сначала Трол ничего не понял, но вдруг осознал, что в воздухе кружат какие-то огромные птицы, поднимая свои воющие голоса к небу. Он вскочил, нашел мечи и лишь тогда понял, что волновался зря. Это был не очередной налет имперцев на замок. Это были… их фламинго. Вернее, фламинго Нишапра.
Он выбежал на главную башню замка и увидел, что птиц много, почти десяток, и они носятся над долиной, осматривая ее, слегка шалея от этого нового для них мира. Деревенские уже почти привычно укладывали вещи, чтобы спешить в замок, караванщики запирали свои склады, дружинники Батара бегали по стенам…
Ибраил тоже поднялся на башню, осознав, что тут находится и Трол. Он смеялся.
– Не подвел… Не подвел Ниш! Ну, что скажешь теперь, Трол?
Из магического перехода тем временем появилась последняя птица, которая тоже взмыла в воздух, а потом вывалился… Да, это был сам Нишапр. Он шел, бережно и как-то по-хозяйски поддерживая Меду. Девушка несла, прижимая к себе что-то. Они огляделись, Меда счастливо рассмеялась. Потом эта странная пара двинулась к замку. Им навстречу уже бежали Роват и, кажется, Тир. Она забыла о своей роли хозяйки замка и мигом превратилась в девчонку, какой была до того, как сделалась женой Батара.
Через четверть часа в ворота, у которых собрались все обитатели замка, входили Нишапр и Меда. Оказалось, что она несла… маленького, очень похожего на нее мальчишку. Маленький человечек сидел на руках матери и чуть испытующе, даже с тревогой следил за всем происходящим.
Трол низко поклонился Меде, посмотрел на Нишапра.
– Приветствую всех! – объявил имперский маг. – Рад видеть вас и рад объявить, что… Мы не вернулись, мы пришли лишь на пару дней. Знаете, у нас там, в нашем мире, полно дел. И время там идет скорее, чем здесь.
Трол смотрел на девушку, которая однажды чуть не стала его подругой. Это была уже не девушка, а взрослая, сильная женщина. Ее лицо, утратив девичью свежесть и красоту, стало более зрелым, выразительным и правильным. Словно детская припухлость, которую Трол еще хорошо помнил, мешала увидеть именно эти морщинки и это выражение спокойствия.
– Сколько ты привел птиц, Нишапр? – спросил Ибраил после приветствий.
– Много, целых семь. Надеюсь, этого хватит.
– Они обучены?
– Отменно дрессированы, – объявил Нишапр. Он-то не изменился ни на йоту. – Выбрал для вас самых лучших, самых сильных и умелых.
– Сколько там прошло времени? – спросил Трол. – Как тебе это удалось?
– У нас прошло шесть лет, лэрд Трол, – пояснил маг. – Понимаешь, я очень опасался, что вы выдернете меня раньше, чем у нас, – он оглянулся и посмотрел все с тем же выражением покровительственной ласки на Меду, – что-нибудь получится, и в какой-то момент почти остановил время. Относительно вашего мира, конечно. Для нас жизнь шла… как обычно.
– Это сильные птицы, – уважительно согласился Крохан. – Если их сравнивать с конями, им лет по пять…
– Нет, птицы не кони, – впервые раскрыла рот после своего возвращения Меда. – Это трехлетки, но они уже входят в силу. – Она посмотрела на Трола, улыбнулась ему и чуть повернулась, чтобы он мог увидеть ее сына. – Это Маф, мой сын.
Трол еще раз поклонился, но уже даже не Меде, а материнству и всему, что с ними случилось. Так было лучше всего, подумал он, лучше, чем он мог предполагать. Но отчего же ему стало грустно?
– А как их подозвать? – спросил Роват.
Нишапр быстро осмотрел замок. Магическим чутьем он оценил его конюшни, его строения и резюмировал:
– Тесновато им будет, росли-то они на свободе… Ну, да ладно, пора им привыкать к службе.
Он поднес к губам небольшой серебряный свисток, явно сделанный совсем недавно, и дунул в него. Скорее всего, люди, окружающие Трола, ничего не услышали. Но он чуть не согнулся пополам от резкого звука.
– Ага, ты слышишь, – удовлетворенно сказал Нишапр. – Так я и думал.
Птицы стали стягиваться к замку. Потом Нишапр свистнул три раза подряд, и самая сильная птица стала кружить над ними, призывая всю стаю. Потом она, распахнув широкие крылья, мягко приземлилась в середине замкового двора, подальше от незнакомых ей людей.
– Это Дора, – пояснила Меда. – Самая умная вожатая, какая у нас там только имелась. Остальные полетят за ней хоть на край света.
– Да, – кивнул Ибраил, – собственно, для этого они нам и понадобятся.
– Так я и думал, – еще раз проговорил Нишапр.
Глава 9
– Думаю, что в окружении вражеской армии это никогда не будет тебе по плечу. – Ибраил подумал. – Ты, конечно, отменный мечник, может быть, самый лучший, какого я знаю, но… С этим даже тебе не справиться. А может быть, и Лотар бы не справился.
– Твое предложение?
– Вот тут, – Ибраил снова погладил книгу Ублы, – я нашел подсказку. Оказывается, на свете существует такая вещь, как Оковы Чести. Это довольно простой артефакт, но он действует совершенно изумительно.
– В чем его эффект? – спросил Роват.
Оказалось, бывший имперский рыцарь, как только кто-то сказал ему, что Ибраил выбрался из своей конуры и отправился к Тролу, тоже поспешил в зал. Вероятно, умение плести интриги не прошло для него даром, и он подговорил кого-то из слуг, чтобы за магом приглядывали. Более того, примерно через четверть минуты в зал вошел и Крохан. У капитана кадотской стражи, видимо, тоже имелись кое-какие навыки в получении информации о том, что в замке происходит нечто интересное.
– Все просто, – принялся объяснять Ибраил. – Нужно отыскать какое-то племя черных нумидцев, или нумидов, которые живут где-то на Южном континенте в джунглях, купить у них такие вот Оковы Чести…
– Из чего их делают? – перебил его Крохан.
– Как ни странно, плетут из травы и накладывают какое-то не очень внятное для меня заклинание, и… Человек или существо, чье оружие или вещь ты обовьешь этим вот травяным артефактом, а потом сломаешь или сожжешь, обязательно явится в назначенное место для боя. Если при этом ты еще и поставишь какие-нибудь условия в отношении срока, то и это условие окажется выполненным, разумеется, если срок не будет совсем уж кратким.
– Ничего себе! – восхитился Крохан. – Нужно иметь оружие Поллыра и этой самой… Сварты, нужно найти племя, которое плетет оковы, нужно выбрать место… Впрочем, место лучше всего выбрать знакомое, например где-нибудь в Зимногорье.
– Или тут, – отозвался Роват, – по крайней мере, здесь теплее.
– Место много значит, – медленно признал Трол. – Вытащите, например, меня в мир Яйца, и там я буду слабее, чем последний новобранец из дружины Батара.
– Думаю, даже там ты справишься с десятком лучших бойцов Батара и глазом не моргнешь, – отозвался Роват, но тут же повернулся к Ибраилу: – Ты говоришь, что нужно найти оружие… Или вещь… Трол, как мы можем что-нибудь раздобыть у имперцев?
– Сложная проблема, – промямлил Крохан.
– Ну, – Ибраил заторопился, – я не очень уверен, что вещь обязательно должна принадлежать тому, кого ты вызываешь на бой, в настоящий момент. Она могла хотя бы в прошлом принадлежать твоему противнику… Подозреваю, что важнее всего имя, которое ты произнесешь при этом вызывании.
Трол посмотрел на обоих воинов. Перевел взгляд на мага.
– Не понимаю, почему вы считаете обладание оружием Поллыра и Сварты сложной проблемой? У нас есть мечи, принадлежавшие Рогатому. А так как он был инкарнацией Басилевса, то есть практически является одним существом со всеми интересующими нас персонами, то вызывание, о котором говорит Ибраил, должно сработать.
– То есть, – уточнил Крохан, – ломая мечи Гевста Рогатого, ты как бы крушишь и оружие Поллыра с, э-э… как ее? Соблазнительницей, так?
– Это подействует? – спросил Роват у Ибраила.
– Может подействовать, – отозвался Ибраил. – Только бы самого Басилевса не вызвать…
– А почему собственно? – поинтересовался Трол. – Пусть Басилевс тоже приходит. Я попробую и с ним сразиться.
– Попробовать-то ты сможешь, но о его боевом мастерстве легенды складывают, – сказал маг.
– Может, льстят?
– Нет, – покачал головой Роват. – Однажды я был свидетелем, как Басилевс расправился с одним очень неплохим мечником собственноручно. – Бывший имперский рыцарь помолчал. – У того не было ни одного шанса, хотя… Был случай, когда этот воин одолел десяток кинозитов, и довольно уверенно. Я имею в виду, не на тренировке, а в бою.
– Хорошо, – согласился Трол, – Басилевса пока трогать не будем. Но Сварта с Поллыром – мои. Если, разумеется, эти самые Оковы Чести не подведут.
– Как? Оба сразу? – спросил Крохан. – Не нравится мне это, Трол. Ты, конечно, молодец, я уже не понимаю, что и как ты творишь с мечами, но… двух таких противников сразу тебе не одолеть.
– Они все равно явятся вместе, чтобы иметь максимальное преимущество, – сказал Трол. – Тут ничего не поделаешь. Лучше уж нацеливаться на обоих, тогда, может, и вызывание сработает надежно.
– Я бы все-таки поостерегся драться с обоими, – признал Ибраил. – Крохан прав.
– Мечи жалко, – вздохнул Трол. – Все-таки эти Гевстовы клинки, пусть и насыщенные магией, как какой-нибудь древний артефакт, но… Я к ним даже привыкать стал.
– У тебя теперь есть мечи саджей, – отозвался Роват. – Ты с ними сейчас даже больше работаешь, я видел.
– Больше, – согласился Трол. – Но и Гевстовы мечи жаль. – Он посмотрел на Ибраила. – Кажется, нам пора пускаться в новый поход. Ты не можешь оповестить об этом Нишапра? Все-таки на птицах нам было бы удобнее искать это племя нумидов. Особенно в джунглях.
Связаться с Нишапром Ибраил пробовал всю следующую неделю. И каждый вечер приходил в главный зал, качал головой и вздыхал. Наконец, Крохан высказал соображение, которое втайне одолевало их всех:
– Может, он туда ушел и больше не собирается возвращаться? Может быть, он решил вообще не отдавать нам фламинго?
– Я не почувствовал в нем лукавства, – ответил маг, но это ничего не значило.
Нишапр по магической силе был ровней Ибраилу, а за годы, проведенные в архенахской ссылке, вероятно, научился так скрывать свои мысли, что без затруднения мог обвести его вокруг пальца. И все-таки к концу недели Ибраил как-то спустился к обеду довольным.
– Он отозвался.
– И что? – сразу все понял Крохан.
– Говорит, что ему нужно еще пару месяцев…
– Их у нас нет, – твердо отозвался Роват. – Через два месяца войну Империи с Зимногорьем уже никто не остановит. Армия, так сказать, покатится сама.
– В том временном режиме, – пояснил маг.
– А по нашему исчислению это сколько будет? – поинтересовался Трол.
– Не уверен, но кажется, неделю. А может, меньше.
Но Нишапр появился даже быстрее, чем через неделю. Как-то вечером, сразу после вышедшего из магического перехода каравана, из тех, что появлялись в Лугани теперь довольно регулярно, потому что купцы спешили, проведав о новой возможности экономить время по дороге на Белитн в Эдбор, у перехода возникла довольно странная суета.
Сначала Трол ничего не понял, но вдруг осознал, что в воздухе кружат какие-то огромные птицы, поднимая свои воющие голоса к небу. Он вскочил, нашел мечи и лишь тогда понял, что волновался зря. Это был не очередной налет имперцев на замок. Это были… их фламинго. Вернее, фламинго Нишапра.
Он выбежал на главную башню замка и увидел, что птиц много, почти десяток, и они носятся над долиной, осматривая ее, слегка шалея от этого нового для них мира. Деревенские уже почти привычно укладывали вещи, чтобы спешить в замок, караванщики запирали свои склады, дружинники Батара бегали по стенам…
Ибраил тоже поднялся на башню, осознав, что тут находится и Трол. Он смеялся.
– Не подвел… Не подвел Ниш! Ну, что скажешь теперь, Трол?
Из магического перехода тем временем появилась последняя птица, которая тоже взмыла в воздух, а потом вывалился… Да, это был сам Нишапр. Он шел, бережно и как-то по-хозяйски поддерживая Меду. Девушка несла, прижимая к себе что-то. Они огляделись, Меда счастливо рассмеялась. Потом эта странная пара двинулась к замку. Им навстречу уже бежали Роват и, кажется, Тир. Она забыла о своей роли хозяйки замка и мигом превратилась в девчонку, какой была до того, как сделалась женой Батара.
Через четверть часа в ворота, у которых собрались все обитатели замка, входили Нишапр и Меда. Оказалось, что она несла… маленького, очень похожего на нее мальчишку. Маленький человечек сидел на руках матери и чуть испытующе, даже с тревогой следил за всем происходящим.
Трол низко поклонился Меде, посмотрел на Нишапра.
– Приветствую всех! – объявил имперский маг. – Рад видеть вас и рад объявить, что… Мы не вернулись, мы пришли лишь на пару дней. Знаете, у нас там, в нашем мире, полно дел. И время там идет скорее, чем здесь.
Трол смотрел на девушку, которая однажды чуть не стала его подругой. Это была уже не девушка, а взрослая, сильная женщина. Ее лицо, утратив девичью свежесть и красоту, стало более зрелым, выразительным и правильным. Словно детская припухлость, которую Трол еще хорошо помнил, мешала увидеть именно эти морщинки и это выражение спокойствия.
– Сколько ты привел птиц, Нишапр? – спросил Ибраил после приветствий.
– Много, целых семь. Надеюсь, этого хватит.
– Они обучены?
– Отменно дрессированы, – объявил Нишапр. Он-то не изменился ни на йоту. – Выбрал для вас самых лучших, самых сильных и умелых.
– Сколько там прошло времени? – спросил Трол. – Как тебе это удалось?
– У нас прошло шесть лет, лэрд Трол, – пояснил маг. – Понимаешь, я очень опасался, что вы выдернете меня раньше, чем у нас, – он оглянулся и посмотрел все с тем же выражением покровительственной ласки на Меду, – что-нибудь получится, и в какой-то момент почти остановил время. Относительно вашего мира, конечно. Для нас жизнь шла… как обычно.
– Это сильные птицы, – уважительно согласился Крохан. – Если их сравнивать с конями, им лет по пять…
– Нет, птицы не кони, – впервые раскрыла рот после своего возвращения Меда. – Это трехлетки, но они уже входят в силу. – Она посмотрела на Трола, улыбнулась ему и чуть повернулась, чтобы он мог увидеть ее сына. – Это Маф, мой сын.
Трол еще раз поклонился, но уже даже не Меде, а материнству и всему, что с ними случилось. Так было лучше всего, подумал он, лучше, чем он мог предполагать. Но отчего же ему стало грустно?
– А как их подозвать? – спросил Роват.
Нишапр быстро осмотрел замок. Магическим чутьем он оценил его конюшни, его строения и резюмировал:
– Тесновато им будет, росли-то они на свободе… Ну, да ладно, пора им привыкать к службе.
Он поднес к губам небольшой серебряный свисток, явно сделанный совсем недавно, и дунул в него. Скорее всего, люди, окружающие Трола, ничего не услышали. Но он чуть не согнулся пополам от резкого звука.
– Ага, ты слышишь, – удовлетворенно сказал Нишапр. – Так я и думал.
Птицы стали стягиваться к замку. Потом Нишапр свистнул три раза подряд, и самая сильная птица стала кружить над ними, призывая всю стаю. Потом она, распахнув широкие крылья, мягко приземлилась в середине замкового двора, подальше от незнакомых ей людей.
– Это Дора, – пояснила Меда. – Самая умная вожатая, какая у нас там только имелась. Остальные полетят за ней хоть на край света.
– Да, – кивнул Ибраил, – собственно, для этого они нам и понадобятся.
– Так я и думал, – еще раз проговорил Нишапр.
Глава 9
Дома сверху выглядели очень маленькими и уязвимыми. Трол даже пожалел людей, которые живут в них. Он знал, что во многом их жизнь была гораздо легче и счастливее, чем судьба, которую он избрал, для которой его воспитывали и обучали, но зато им не дано было испытать многого из того, что испытывал он. Например, это ощущение полета.
И это ощущение дальней дороги впереди. Странное, завораживающее, бросающее вызов всем его умениям и мастерству, чудное и упоительное. Только дорога эта лежала в темном воздухе раннего утра, расстилавшегося сизой дымкой до самого горизонта, прикрывая близкие горы. Трол привстал в стременах и закричал во весь голос:
– Э-ге-гей! – И добавил: – Йа-а-а!
Его услышали все, и Роват, всегда такой сдержанный, слегка улыбнулся, и Крохан, который поднял руку в знак полного понимания, и Ибраил, который ментально проговорил:
– Осторожнее, лэ-эрд Трол, – он специально протянул гласную, чтобы показать, что не осуждает, а предупреждает. – С таким мощным энергетическим посылом даже простые вопли могут оказаться заклинанием.
Шутка мага, подумал Трол, и хмыкнул. И еще чуть приотставшие из-за неопытности принц Кола с неотделимым от него Бужем, который очень гордился, что его господин отстоял его, Бужа, необходимость в этом походе, а особенно потому, что ему выделили, словно равноправному участнику, персональную птицу.
У них все получалось в подготовке к этому походу, и это было славно. Даже птицы переучились на новых седоков с удовольствием, по крайней мере, так показалось Тролу. Они старались, они пробовали понять, чего от них ждут эти новые, малознакомые люди, и тем не менее уже хотели показать все, на что способны. Такое чувство почти полного понимания и единения с животным Трол испытал, только когда учился ездить на своем коне. Том самом, которому он так и не придумал имя, которого на этот раз пришлось оставить в конюшне Дотимера.
Фламинго по имени Дора, которая при объездке вздумала подпускать к себе только Трола, чуть повернула голову, от чего ее перья на шее взъерошились от набегающего на них ветра, и коротко что-то ответила. Она была в самом деле очень умной птицей. Тролу иногда казалось, что она не глупее, чем иные люди, которых он встречал. Потом его вожатая всей стаи рванула вперед, и уже за ней клином выстроились остальные фламинго.
Трол обернулся. Принц Кола, который в последние дни очень нервничал, опасаясь, что его не возьмут с собой в этот поход, тоже что-то прокричал. Но задохнулся от ветра и закашлялся. По странной настроенности, которая существовала между наездниками и их птицами, его фламинго вывалился из клина и спикировал, потом набрал высоту и конфузливо занял место позади Бужа, который из строя не выпадал. За Колой оказалась только самая последняя, седьмая, груженная золотом, едой и запасным оружием птица.
Ее брать не хотелось, она казалась вздорной и пугливой, но Ибраил разумно предположил, что птицы – не кони, запасных взять будет неоткуда, и если что-то случится с основными летунами, то всем придется пересаживаться на коней. Тогда взяли и этого фламинго. Наверное, он был самым молодым и необъезженным, но Трол иногда думал, что вот из таких существ с поздним развитием иногда в конце концов выходят отличные вожаки. Если они выживают, разумеется.
Они стали спускаться, потому что двигались на юго-восток-восток. И горы тут становились ниже, доходя до так называемых Нижних земель. Если продолжать этот путь, подумал Трол, можно выйти к морю уже через сто двадцать миль полета. Для этих птиц такое расстояние было пустяком… Хотя, конечно, не совсем пустяком, но и такое расстояние сейчас представлялось не самым дальним.
Хотя впереди было все, что называлось путешествием, – и тяжкие, на грани выживания, каждодневные нагрузки, и тупая усталость, и странные обитатели незнакомых земель, и тайна того, за чем они летели. Оковы Чести, подумал Трол, – странное название, почти необъяснимое в своем значении, что нередко случалось с названиями магических артефактов, но и заранее вызывающее ассоциации и желание понимания…
Воздух стал плотнее, тяжелее и теплее. Лететь птицам стало легче, Трол повернул на восток… Хотя и не совсем, все-таки подтягивался к морю. При желании в погожий день с той высоты, на которой они находились, его уже можно было увидеть, потому что горы тут превратились в пологие холмы с покатыми склонами. Они убегали как раз на юг, где и находился ближайший берег. Трол вдруг почувствовал, что летит не совсем правильно, потому что незаметно настроился увидеть море.
Это было странно, он видел море только в Кадоте и там как раз не очень-то обращал на него внимание. А тут вдруг – такая любовь! Эта идея, кстати, заставила его подумать о том, правильно ли вообще выбрано направление, не расходуются ли силы птиц понапрасну. Их-то теперь полагалось держать в режиме крейсерской скорости, на наиболее удобной для них высоте. А он, как всякий вояка, почти автоматически навязывал свою волю фламинго Доре, которая и без него знала, что и как следует делать.
Он отпустил вожжи, ослабил давление на стремена, управляющие высотой. Дора ехидно каркнула и тут же снизилась, почти автоматически увеличив скорость. Немного, но все-таки увеличила. Трол, как выяснилось, и в самом деле вел ее не в лучшем стиле.
Его по-прежнему манило море на юге, но теперь он был готов считаться с пожеланиями своей птицы, и она это осознавала. Она даже была благодарна ему и так же развеселилась, как Трол в начале полета. Возрожденный и не подозревал, что фламинго способны на такие тонкие эмоции.
Через три часа Дора пропустила вперед птицу, на которой восседал Роват. Его петух был суровым и жестким, как сам Роват, он попробовал взвинтить темп, но Буж с Колой стали отставать, и тогда скорость понемногу снизилась. Вести стаю умела каждая из этих птиц, вот только не все хотели этого.
К вечеру, проделав более ста миль по воздуху, они расположились в роще, густо заросшей высокой травой. Пока люди готовили себе и птицам ужин, фламинго принялись клевать эту самую траву. То, что они, за неимением лучшего, умеют пастись, было приятным открытием. Подкреплять силы птиц во время путешествия, без сомнения, следовало самой разной, даже такой непритязательной пищей.
На второй день море стало отдаляться, Трол пожалел об этом, но птицы приободрились. Ветер, дующий с огромного открытого пространства, не очень-то им нравился, они догадывались, что им еще предстоит с ним сразиться.
На третий день почти все время стаю вела птица Крохана. Ей было тяжеловато под своим седоком, она бы с удовольствием отказалась от подобной чести, но по каким-то птичьим законам именно ей настала очередь работать, первой рассекать воздух, и она не посмела отказаться. Она очень устала к концу дня, но все-таки сделала все, что могла. На четвертый день воодушевление, охватившее Трола на вылете из Лугани, стало проходить. Либо они начали незаметно уставать.
А к концу пятого дня стало ясно, что они миновали Ибрийский полуостров, большую страну, вытянувшуюся к Южному континенту, и теперь вышли к южным морям. Перед тем как совершить посадку после шестого дня перелета, они пролетели над полоской берега, жесткой и каменистой, в которой тем не менее отчетливо читалась работа человеческих рук. Трол вглядывался в проплывающую внизу землю, когда Ибраил пояснил:
– Тут были города-государства, из которых ты, без сомнения, слышал название Мирама.
– Значит, Рубос родился тут? – спросил Трол мага, тоже стараясь произносить слова ментально, без повторения языком и горлом.
– Тут, – отозвался маг. – Теперь это земли Империи… А на севере лесистые холмы, это – Лотария.
Древняя земля, некогда обжитая и окультуренная, теперь выглядела совершенно пустой. Только пару раз Трол видел в мелких бухточках какие-то шалаши, обмазанные прибрежной глиной, которые заменяли обитателям этих краев дома. Жили здесь в основном рыболовством и скудными огородами, дающими необходимые овощи. На грядках преимущественно работали женщины, около которых в неимоверном количестве роились ребятишки разных возрастов, но все не старше десяти лет. Более взрослые или заводили свои семьи, или уходили в море, чтобы помогать родителям.
Заслышав свист крыльев фламинго, они прятались в каких-то ямах либо кустах. Их попытка остаться незамеченными была бы смешна, если бы не служила явным признаком страха. Люди не должны так бояться, подумал Трол, но что тут поделаешь? Эту землю на самом деле много раз грабили, много раз растаптывали. Слишком она была богатой, всем завоевателям казалось, что именно тут можно найти богатства, накопленные многими поколениями… И именно тут все выглядело так бедно, что хотелось иной раз сбросить мешок с едой, чтобы эти люди с ребятней хотя бы раз досыта наелись.
К исходу шестого дня, проделав в общей сложности более шестисот миль, они вышли к странному песчаному и абсолютно пустынному полуострову. Вечером на отдыхе Ибраил сказал:
– Завтра пролетим этот полуостров и передохнем. Птицы устали, даже если я вздумаю подкачивать их магией, они не сумеют сделать больше полутора сотен миль. А нам именно столько придется пролететь, чтобы приземлиться в Алдуине.
– Лететь придется над морем? – полуутвердительно спросил Крохан.
Он тоже, как и Трол, очень хотел увидеть море, потому что слишком долго, по собственному мнению, просидел в горах, хотя и относился к одному из кланов дассов, которым горы были родиной… Но он был северный дасс, почти всегда видящий и ощущающий соленый запах морского ветра.
– Об этом я и говорю, – подтвердил Ибраил.
Они летели весь седьмой день, вышли к южной оконечности песчаного полуострова и устроили себе роскошную стоянку в выродившейся оливковой роще. Травы тут почти не было, но фламинго нашли небольшую речку и принялись ловко, как у себя дома, рыбачить. Под вечер этого дня отдыха они так набили свои животы рыбой, что Ибраил стал даже беспокоиться, сумеют ли они на следующий день лететь. Но птиц это не волновало. Похоже было, что они освоились с дальними перелетами, и немного радовались тому, что их крылья оказались таким эффективным инструментом.
Перед вылетом на восьмой день Ибраил обошел всех птиц и кое-где поменял поклажу. Птицы сожрали больше половины фуража, который они заготовили в Дотимере, к тому же все устали по-разному. Тролова Дора была свежа, как и в начале путешествия. Птица Колы устала больше других. Должно быть, принц ее слегка затретировал не очень удачным управлением, и это следовало учесть.
– Промежуточных посадок сегодня не будет, – объяснил маг. – Хоть на зубах, а нужно добраться до земли.
– А с Алдуина как полетим? – спросил его Крохан, мало знакомый с географией южнее Западного континента.
– Так же и полетим, только привал устроим подольше, – объяснил Роват. – Там, если не ошибаюсь, миль двести до Магрибского берега.
– Двести с лишним, – добавил Кола. – Если верить нашим картам.
– Будем рассчитывать на двести с лишним, – согласился Ибраил. – К тому же на самом берегу с той стороны моря лежит не очень хорошая страна, лучше взять чуть восточнее.
– Что в ней нехорошего? – спросил Трол.
– Пираты, – лаконично пояснил Кола и замолчал с отчаянной решительностью.
Ему было нелегко. Он очень хотел отправиться в это путешествие, он сумел уговорить Трола, чтобы его не оставили в Дотимере, а теперь, кажется, вымотался. И ругал себя за то, что оказался таким нестойким. Хотя на выносливости и стойкости теперь только и держался.
– Это еще что, – отозвался Ибраил. – Вот когда мы начнем искать нумидов, вот тогда будет действительно несладко. Они живут в джунглях, а там посадку и привал устроить будет мудрено.
С этой мыслью и полетели через море. Оно было, кстати, вначале не очень страшное. С высоты было видно дно, и вода над ним казалась такой нежной, такой ласковой и теплой, а главное, такой мелкой, что даже Трол не ощущал опасности.
Зато потом водная синева загустела, стала сплошной и какой-то твердой, как сталь. И еще в ней вдруг появилось выражение окончательности, теперь вернуться и в самом деле было труднее, чем лететь вперед. Примерно в середине перелета Трол ощутил, как Ибраил впервые подпитал своей магией птиц. Его Дора только зафыркала, почти по-лошадиному, зато птица Колы впитала эту силу с благодарностью.
К пятому часу полета, когда уже крепко перевалили за середину дороги, но до берега было еще далеко, фламинго Бужа вдруг снизился. Трол даже попробовал понять, что происходит, потому что откровенно неводоплавающая птица подошла слишком близко к воде, которая ходила равномерными, гладкими, но тяжелыми валами. По сути, это была зыбь, оставшаяся от шторма.
Трол с содроганием подумал, что стоит теперь задуть встречному ветру, и никакой магии Ибраила не хватит, чтобы фламинго выгребли против него. Но маг, вероятно, проверил погоду на всем продолжении пути, поэтому Трол заставил себя не думать об этом.
К вечеру, когда птицы уже бесконтрольно теряли высоту от усталости, пошел дождик. Это был не самый крупный дождь, но от этих капель, летящих прямо в обветренное и обожженное солнцем лицо, мигом намокли одежда людей, перья птиц и почти вся поклажа. Трол стал думать, что будет скидывать с седла, чтобы его Доре было легче лететь, если она совсем ослабеет, но ничего, кроме тренировочных мечей, придумать не сумел. Все было жалко, даже золото, которого в сумках его птицы было довольно много.
А потом птица Крохана вдруг сбилась с курса и полетела вбок, неравномерно взмахивая крыльями, вывалившись из клина, который на протяжении всего дня вела Дора. На окрики и свистки в ультразвуковое приспособление Нишапра она не реагировала. Пришлось всей стаей возвращаться, совершить плавный разворот и подстраивать остальные шесть птиц под кроханскую дурочку. Она опомнилась, собралась, и они снова пошли клином, рассекая сырой воздух старательно, словно все вдруг захромали.
А потом наступила ночь. Оказалось, что с подготовкой к этому перелету они чуток припозднились. Не учли, что ночь в этих широтах наступает куда быстрее, чем в горах. Темень загустела, как кисель, и лететь в ней стало труднее, потому что теперь движение вперед было незаметным.
Каждый седок помогал своей птице, почти физически толкая ее на взмахах крыльев. Ибраил уже полностью истощился, накачивая всех фламинго энергией.
И это ощущение дальней дороги впереди. Странное, завораживающее, бросающее вызов всем его умениям и мастерству, чудное и упоительное. Только дорога эта лежала в темном воздухе раннего утра, расстилавшегося сизой дымкой до самого горизонта, прикрывая близкие горы. Трол привстал в стременах и закричал во весь голос:
– Э-ге-гей! – И добавил: – Йа-а-а!
Его услышали все, и Роват, всегда такой сдержанный, слегка улыбнулся, и Крохан, который поднял руку в знак полного понимания, и Ибраил, который ментально проговорил:
– Осторожнее, лэ-эрд Трол, – он специально протянул гласную, чтобы показать, что не осуждает, а предупреждает. – С таким мощным энергетическим посылом даже простые вопли могут оказаться заклинанием.
Шутка мага, подумал Трол, и хмыкнул. И еще чуть приотставшие из-за неопытности принц Кола с неотделимым от него Бужем, который очень гордился, что его господин отстоял его, Бужа, необходимость в этом походе, а особенно потому, что ему выделили, словно равноправному участнику, персональную птицу.
У них все получалось в подготовке к этому походу, и это было славно. Даже птицы переучились на новых седоков с удовольствием, по крайней мере, так показалось Тролу. Они старались, они пробовали понять, чего от них ждут эти новые, малознакомые люди, и тем не менее уже хотели показать все, на что способны. Такое чувство почти полного понимания и единения с животным Трол испытал, только когда учился ездить на своем коне. Том самом, которому он так и не придумал имя, которого на этот раз пришлось оставить в конюшне Дотимера.
Фламинго по имени Дора, которая при объездке вздумала подпускать к себе только Трола, чуть повернула голову, от чего ее перья на шее взъерошились от набегающего на них ветра, и коротко что-то ответила. Она была в самом деле очень умной птицей. Тролу иногда казалось, что она не глупее, чем иные люди, которых он встречал. Потом его вожатая всей стаи рванула вперед, и уже за ней клином выстроились остальные фламинго.
Трол обернулся. Принц Кола, который в последние дни очень нервничал, опасаясь, что его не возьмут с собой в этот поход, тоже что-то прокричал. Но задохнулся от ветра и закашлялся. По странной настроенности, которая существовала между наездниками и их птицами, его фламинго вывалился из клина и спикировал, потом набрал высоту и конфузливо занял место позади Бужа, который из строя не выпадал. За Колой оказалась только самая последняя, седьмая, груженная золотом, едой и запасным оружием птица.
Ее брать не хотелось, она казалась вздорной и пугливой, но Ибраил разумно предположил, что птицы – не кони, запасных взять будет неоткуда, и если что-то случится с основными летунами, то всем придется пересаживаться на коней. Тогда взяли и этого фламинго. Наверное, он был самым молодым и необъезженным, но Трол иногда думал, что вот из таких существ с поздним развитием иногда в конце концов выходят отличные вожаки. Если они выживают, разумеется.
Они стали спускаться, потому что двигались на юго-восток-восток. И горы тут становились ниже, доходя до так называемых Нижних земель. Если продолжать этот путь, подумал Трол, можно выйти к морю уже через сто двадцать миль полета. Для этих птиц такое расстояние было пустяком… Хотя, конечно, не совсем пустяком, но и такое расстояние сейчас представлялось не самым дальним.
Хотя впереди было все, что называлось путешествием, – и тяжкие, на грани выживания, каждодневные нагрузки, и тупая усталость, и странные обитатели незнакомых земель, и тайна того, за чем они летели. Оковы Чести, подумал Трол, – странное название, почти необъяснимое в своем значении, что нередко случалось с названиями магических артефактов, но и заранее вызывающее ассоциации и желание понимания…
Воздух стал плотнее, тяжелее и теплее. Лететь птицам стало легче, Трол повернул на восток… Хотя и не совсем, все-таки подтягивался к морю. При желании в погожий день с той высоты, на которой они находились, его уже можно было увидеть, потому что горы тут превратились в пологие холмы с покатыми склонами. Они убегали как раз на юг, где и находился ближайший берег. Трол вдруг почувствовал, что летит не совсем правильно, потому что незаметно настроился увидеть море.
Это было странно, он видел море только в Кадоте и там как раз не очень-то обращал на него внимание. А тут вдруг – такая любовь! Эта идея, кстати, заставила его подумать о том, правильно ли вообще выбрано направление, не расходуются ли силы птиц понапрасну. Их-то теперь полагалось держать в режиме крейсерской скорости, на наиболее удобной для них высоте. А он, как всякий вояка, почти автоматически навязывал свою волю фламинго Доре, которая и без него знала, что и как следует делать.
Он отпустил вожжи, ослабил давление на стремена, управляющие высотой. Дора ехидно каркнула и тут же снизилась, почти автоматически увеличив скорость. Немного, но все-таки увеличила. Трол, как выяснилось, и в самом деле вел ее не в лучшем стиле.
Его по-прежнему манило море на юге, но теперь он был готов считаться с пожеланиями своей птицы, и она это осознавала. Она даже была благодарна ему и так же развеселилась, как Трол в начале полета. Возрожденный и не подозревал, что фламинго способны на такие тонкие эмоции.
Через три часа Дора пропустила вперед птицу, на которой восседал Роват. Его петух был суровым и жестким, как сам Роват, он попробовал взвинтить темп, но Буж с Колой стали отставать, и тогда скорость понемногу снизилась. Вести стаю умела каждая из этих птиц, вот только не все хотели этого.
К вечеру, проделав более ста миль по воздуху, они расположились в роще, густо заросшей высокой травой. Пока люди готовили себе и птицам ужин, фламинго принялись клевать эту самую траву. То, что они, за неимением лучшего, умеют пастись, было приятным открытием. Подкреплять силы птиц во время путешествия, без сомнения, следовало самой разной, даже такой непритязательной пищей.
На второй день море стало отдаляться, Трол пожалел об этом, но птицы приободрились. Ветер, дующий с огромного открытого пространства, не очень-то им нравился, они догадывались, что им еще предстоит с ним сразиться.
На третий день почти все время стаю вела птица Крохана. Ей было тяжеловато под своим седоком, она бы с удовольствием отказалась от подобной чести, но по каким-то птичьим законам именно ей настала очередь работать, первой рассекать воздух, и она не посмела отказаться. Она очень устала к концу дня, но все-таки сделала все, что могла. На четвертый день воодушевление, охватившее Трола на вылете из Лугани, стало проходить. Либо они начали незаметно уставать.
А к концу пятого дня стало ясно, что они миновали Ибрийский полуостров, большую страну, вытянувшуюся к Южному континенту, и теперь вышли к южным морям. Перед тем как совершить посадку после шестого дня перелета, они пролетели над полоской берега, жесткой и каменистой, в которой тем не менее отчетливо читалась работа человеческих рук. Трол вглядывался в проплывающую внизу землю, когда Ибраил пояснил:
– Тут были города-государства, из которых ты, без сомнения, слышал название Мирама.
– Значит, Рубос родился тут? – спросил Трол мага, тоже стараясь произносить слова ментально, без повторения языком и горлом.
– Тут, – отозвался маг. – Теперь это земли Империи… А на севере лесистые холмы, это – Лотария.
Древняя земля, некогда обжитая и окультуренная, теперь выглядела совершенно пустой. Только пару раз Трол видел в мелких бухточках какие-то шалаши, обмазанные прибрежной глиной, которые заменяли обитателям этих краев дома. Жили здесь в основном рыболовством и скудными огородами, дающими необходимые овощи. На грядках преимущественно работали женщины, около которых в неимоверном количестве роились ребятишки разных возрастов, но все не старше десяти лет. Более взрослые или заводили свои семьи, или уходили в море, чтобы помогать родителям.
Заслышав свист крыльев фламинго, они прятались в каких-то ямах либо кустах. Их попытка остаться незамеченными была бы смешна, если бы не служила явным признаком страха. Люди не должны так бояться, подумал Трол, но что тут поделаешь? Эту землю на самом деле много раз грабили, много раз растаптывали. Слишком она была богатой, всем завоевателям казалось, что именно тут можно найти богатства, накопленные многими поколениями… И именно тут все выглядело так бедно, что хотелось иной раз сбросить мешок с едой, чтобы эти люди с ребятней хотя бы раз досыта наелись.
К исходу шестого дня, проделав в общей сложности более шестисот миль, они вышли к странному песчаному и абсолютно пустынному полуострову. Вечером на отдыхе Ибраил сказал:
– Завтра пролетим этот полуостров и передохнем. Птицы устали, даже если я вздумаю подкачивать их магией, они не сумеют сделать больше полутора сотен миль. А нам именно столько придется пролететь, чтобы приземлиться в Алдуине.
– Лететь придется над морем? – полуутвердительно спросил Крохан.
Он тоже, как и Трол, очень хотел увидеть море, потому что слишком долго, по собственному мнению, просидел в горах, хотя и относился к одному из кланов дассов, которым горы были родиной… Но он был северный дасс, почти всегда видящий и ощущающий соленый запах морского ветра.
– Об этом я и говорю, – подтвердил Ибраил.
Они летели весь седьмой день, вышли к южной оконечности песчаного полуострова и устроили себе роскошную стоянку в выродившейся оливковой роще. Травы тут почти не было, но фламинго нашли небольшую речку и принялись ловко, как у себя дома, рыбачить. Под вечер этого дня отдыха они так набили свои животы рыбой, что Ибраил стал даже беспокоиться, сумеют ли они на следующий день лететь. Но птиц это не волновало. Похоже было, что они освоились с дальними перелетами, и немного радовались тому, что их крылья оказались таким эффективным инструментом.
Перед вылетом на восьмой день Ибраил обошел всех птиц и кое-где поменял поклажу. Птицы сожрали больше половины фуража, который они заготовили в Дотимере, к тому же все устали по-разному. Тролова Дора была свежа, как и в начале путешествия. Птица Колы устала больше других. Должно быть, принц ее слегка затретировал не очень удачным управлением, и это следовало учесть.
– Промежуточных посадок сегодня не будет, – объяснил маг. – Хоть на зубах, а нужно добраться до земли.
– А с Алдуина как полетим? – спросил его Крохан, мало знакомый с географией южнее Западного континента.
– Так же и полетим, только привал устроим подольше, – объяснил Роват. – Там, если не ошибаюсь, миль двести до Магрибского берега.
– Двести с лишним, – добавил Кола. – Если верить нашим картам.
– Будем рассчитывать на двести с лишним, – согласился Ибраил. – К тому же на самом берегу с той стороны моря лежит не очень хорошая страна, лучше взять чуть восточнее.
– Что в ней нехорошего? – спросил Трол.
– Пираты, – лаконично пояснил Кола и замолчал с отчаянной решительностью.
Ему было нелегко. Он очень хотел отправиться в это путешествие, он сумел уговорить Трола, чтобы его не оставили в Дотимере, а теперь, кажется, вымотался. И ругал себя за то, что оказался таким нестойким. Хотя на выносливости и стойкости теперь только и держался.
– Это еще что, – отозвался Ибраил. – Вот когда мы начнем искать нумидов, вот тогда будет действительно несладко. Они живут в джунглях, а там посадку и привал устроить будет мудрено.
С этой мыслью и полетели через море. Оно было, кстати, вначале не очень страшное. С высоты было видно дно, и вода над ним казалась такой нежной, такой ласковой и теплой, а главное, такой мелкой, что даже Трол не ощущал опасности.
Зато потом водная синева загустела, стала сплошной и какой-то твердой, как сталь. И еще в ней вдруг появилось выражение окончательности, теперь вернуться и в самом деле было труднее, чем лететь вперед. Примерно в середине перелета Трол ощутил, как Ибраил впервые подпитал своей магией птиц. Его Дора только зафыркала, почти по-лошадиному, зато птица Колы впитала эту силу с благодарностью.
К пятому часу полета, когда уже крепко перевалили за середину дороги, но до берега было еще далеко, фламинго Бужа вдруг снизился. Трол даже попробовал понять, что происходит, потому что откровенно неводоплавающая птица подошла слишком близко к воде, которая ходила равномерными, гладкими, но тяжелыми валами. По сути, это была зыбь, оставшаяся от шторма.
Трол с содроганием подумал, что стоит теперь задуть встречному ветру, и никакой магии Ибраила не хватит, чтобы фламинго выгребли против него. Но маг, вероятно, проверил погоду на всем продолжении пути, поэтому Трол заставил себя не думать об этом.
К вечеру, когда птицы уже бесконтрольно теряли высоту от усталости, пошел дождик. Это был не самый крупный дождь, но от этих капель, летящих прямо в обветренное и обожженное солнцем лицо, мигом намокли одежда людей, перья птиц и почти вся поклажа. Трол стал думать, что будет скидывать с седла, чтобы его Доре было легче лететь, если она совсем ослабеет, но ничего, кроме тренировочных мечей, придумать не сумел. Все было жалко, даже золото, которого в сумках его птицы было довольно много.
А потом птица Крохана вдруг сбилась с курса и полетела вбок, неравномерно взмахивая крыльями, вывалившись из клина, который на протяжении всего дня вела Дора. На окрики и свистки в ультразвуковое приспособление Нишапра она не реагировала. Пришлось всей стаей возвращаться, совершить плавный разворот и подстраивать остальные шесть птиц под кроханскую дурочку. Она опомнилась, собралась, и они снова пошли клином, рассекая сырой воздух старательно, словно все вдруг захромали.
А потом наступила ночь. Оказалось, что с подготовкой к этому перелету они чуток припозднились. Не учли, что ночь в этих широтах наступает куда быстрее, чем в горах. Темень загустела, как кисель, и лететь в ней стало труднее, потому что теперь движение вперед было незаметным.
Каждый седок помогал своей птице, почти физически толкая ее на взмахах крыльев. Ибраил уже полностью истощился, накачивая всех фламинго энергией.