Страница:
При испытании эта торпеда вполне достойно проходила от семидесяти до ста метров, что было совсем неплохо для такой доморощенной системы. А уж заряд на нее можно было ставить самый разный, хоть настоящий динамит, который в количестве почти семи килограммов – критическая масса для торпеды – мог разнести довольно крепкое сооружение вроде гипотетической решетки на входе в гавань Одессы. Размеры торпеды, которых на заводе изготовили порядка пятнадцати штук, были метр двадцать длиной и толщиной двадцать два сантиметра, вес их с полной загрузкой превышал пятьдесят килограммов.
Впереди, в форпике подлодки, если только Ростик правильно употреблял этот термин, должен был находиться Пестель. В его обязанности входили наблюдение и связь с висящим над морем в своем гравилете Кимом. Связь осуществлялась довольно простой и незамысловатой рацией, радиус действия которой едва превышал пару километров. Антенну с довольно сложной изоляцией выводили на поверхность внутри шнорхеля.
В теории все было идеально, но, сколько бы Пестель ни крутил рукоять динамки, сколько бы ни надрывался, сверху, из гравилета приходило больше хрипов, чем осмысленных слов. Но даже хрипы, и стоны, и кашель, и треск несущей частоты, которая вдруг глушила все подряд, были такой заметной поддержкой в подводном мире, что Пестелю приходилось, подчиняясь ребятам, крутить рукоять куда чаще, чем собственно наблюдать.
Правда, в последнее время Ростик, которого по понятным причинам назначили капитаном подлодки, стал его все чаще ставить на рули, а сам выходил вперед, заглядывая в широкие, круглые иллюминаторы, обеспечивающие передний и немножко боковой обзор, принимая на себя и обязанности радиста.
Потренировавшись сначала в гавани города, потом совершив пяток испытательных проходов вдоль берега, в последние дни сентября Ростик получил приказ вывести субмарину в настоящий разведывательный поход. Совершив их почти с десяток, ребята так осмелели, что Ростик озаботился – излишняя самоуверенность умению выживать никак не способствовала. Но они в самом деле пока ничего необычного не встречали и серьезным испытаниям не подвергались.
Так наступил первый день октября, когда они получили задание подойти к наиболее ухоженным полям в восточной части залива. На то место, которое было теперь отмечено на всех картах как точка исчезновения команды «Калоши».
Они проделали большую часть пути без особых трудностей, все шло как всегда – движок, распространяя едкий дымок, стучал, вода ощутимо проносилась мимо иллюминаторов и смотровых щелей, дно выкатывало как гладкая, вымощенная желтыми ракушками дорога. Они почти не разговаривали, каждый делал свое дело привычными, экономными движениями. Даже с гравилета, который с Кимом и Дондиком висел где-то наверху, не приходили ни приказы, ни запросы.
После двух часов хода Ростик неожиданно понял, что ему одновременно и душно, и очень холодно. Он поежился, в этих подлодках вполне могло быть холодно. Это сначала они ходили в походы в шортах и легких курточках, как аквалангисты, а потом… Потом стало ясно, почему длинные свитера с высоким трубообразным воротом называются водолазными – только они позволяли хоть как-то экономить тепло. И не потому, что лето превращалось в зиму, а потому, что тут, в этом подвижном морозильнике, лишь движок да их тела хоть как-то поднимали температуру. Все остальное только отнимало тепло, и весьма агрессивно.
Ростик посмотрел на газоанализатор – довольно простой прибор, какой-то дурацкой стрелкой указывающий содержание кислорода в воздухе субмарины. Сейчас она почти на четверть шкалы не доходила до красной линии, при которой следовало или всплывать, или садиться на велосипедный воздухозаборный аппарат и крутить педали, обеспечивая принудительную вентиляцию, как они делали это еще в бомбоубежище во время нашествия борыма. Почему нельзя было заставить крутить воздухозаборник тот же дизель, Ростик не знал, но подозревал, что Поликарп попросту пожалел машину. А может, он каким-то неуловимым чутьем хорошего инженера уловил, что дизель и без того будет работать на грани, станет часто капризничать, а такая важная функция, как дыхание, полностью зависеть от бездушной техники, конечно, не должна была. Использовать людей для вентиляции было не только проще, но и надежнее… Вдруг подал голос Пестель:
– Сзади что-то есть.
Борода, у которого сегодня возни было не больше, чем обычно, мигом забыл о своем дизеле и бросился к заднему иллюминатору. У него было устроено одно окно, почти такое же большое, как спереди, позволяющее смотреть, правда, не столько по бокам, сколько назад. Обернулся и Ростик.
Как всегда, за плексом колыхалась сине-зеленая пелена, пронизанная солнцем до такой степени, что даже отсюда, из-под воды, сверкающее дно представлялось странной нечеловеческой ареной, залитой светом юпитеров. Особенно это впечатление было сильным, если смотреть не в одну точку, а по видимому кругу, который составлял радиус метров до тридцати – в зависимости от погоды, места залива и, конечно, времени суток. Дальше этого порога рассмотреть что-либо было трудновато, вода если и оставалась проницаемой, то условно – заметными были лишь очень крупные объекты вроде темных скал, массивов водорослей или очень плотных косяков рыбы. Но и тридцать метров было неплохо. Обычно их субмарина удерживала ход не более пяти километров в час, а при такой скорости даже с этим обзором можно было рулить вполне расслабленно…
Ростик сосредоточился. Нет ничего, даже за завесой водной мути, даже у дна, где проще всего спрятаться, например, закатившись в какую-нибудь коралловую складку. Тогда он посмотрел по сторонам, ведь могло так оказаться – пока они продирали свои несовершенные тут земные глаза, объект переместился куда-нибудь…
– Пестель, запроси Кима, он ничего не видит?
– Воздух, воздух… – привычно зашептал в микрофон позывные гравилета впередсмотрящий Пестель. – Доложите обстановку, прием.
Сквозь треск в наушниках и даже за гулом дизелька пробился голос Кима:
– Эй, пиявки, я хожу кругами, держу вас в поле зрения, все спокойно. Прием.
– Зря он нас так величает, – отозвался серьезный Борода. – Накличет еще чего-нибудь.
– Таким прозвищем не накличешь, скорее отгонишь, – отозвался Квадратный.
Вдруг на краю поля зрения, в боковом иллюминаторе что-то мелькнуло. Ростик повернулся мгновенно, но ничего уже не увидел. Только водную толщу, пронизанную солнцем, частичку дна, покрытого ракушками, редкие красные веточки кораллов. Но там что-то было, только что, всего лишь миг назад.
– Пестель, доложи наверх, я видел что-то на правом траверзе.
Пестель забормотал в микрофон, отчаянно закрутив ручку рации. Жалко, что он вынужден говорить, а не смотреть по сторонам, подумал Ростик. Сейчас его глаза важнее, чем связь.
– Сверху запрашивают, что именно ты видел?
Ростик пожал плечами.
– Зеленые тени.
– А конкретнее? – попросил Квадратный.
Ростик выразительно посмотрел на него. Старшина все понял, даже не отрываясь от своих нижних, выходящих прямо в дно иллюминаторов. И хотя ничего не произошло, нервное напряжение сразу стало ощутимым. Даже старшина вдруг достал из кармашка длинную кремниевую зажигалку для газовых плит, которую случайно нашли в магазине хозтоваров и которая, как оказалось, лучше всего подходила для поджигания торпедных фитилей. Потом он ее пару раз опробовал – но машинка для добывания искр работала как часы. Она не отсыревала, не нуждалась в воздухе, не боялась тряски или неведомого противника.
Прошло еще минут пять, ничего не было видно. Они шли прежним курсом. И все-таки вокруг что-то происходило, решил Ростик, только не здесь, а там, за пеленой воды, за пределом видимого из их подлодки круга. И как эти существа так быстро определили, что они из своей консервной банки замечают, а что оказывается за пределами видимости? Слишком уж они ловкие, с такими можно и не справиться…
– Сейчас что-то будет, – мерно, как капли падают на камень, проговорил Квадратный.
– Видишь что-нибудь? – быстро спросил Борода.
– Ничего, иначе доложил бы, – отозвался вместо старшины Пестель.
– Разговорчики, – прикрикнул Рост. – Лучше глазами работайте, чем языком.
Это было правильно, сейчас от внимания, может быть, зависели их жизни, а болтовня делает наблюдателей размагниченными. Но то, что сейчас что-то должно было произойти, он тоже ощущал кожей…
Прошла еще минута. Может быть, более трудной для себя минуты у Ростика еще не было. Он даже не выдержал:
– Борода, что за кормой?
– Ничего не вижу, – последовал ответ.
На всякий случай Ростик обернулся на миг… Как же ничего, чуть было не произнес он, а водяная воронка от чересчур близко подлетевшего антиграва? Вдруг рули под его ладонями дрогнули, он чуть не выпустил их – черт, а он и не заметил, что ручки штурвальчика скользят в ладонях. А только что мерз и задыхался…
Он посмотрел вперед. Ладно, что бы там с их нервами ни было, а приказ есть приказ – дойти до красного треугольника, туда, где они впервые услышали подводный колокол. И они попробуют это сделать, если… Если что? Нет, ничего, наверное, опять показалось.
И вдруг прямо к плексу иллюминатора, всего в метре от лица Ростика приникла странная получеловеческая-полудельфинья смешливая рожица. И тут же исчезла, мелькнув круглыми глазами и плоскими рыбьими губами…
Реакция Ростика поразила даже его самого. Как спущенная с тетивы стрела, сорвался его приказ:
– Не стрелять!.. Только не стрелять! – Он перевел дыхание, оказалось, последние минуты две он не дышал. Вытер пот. – Пестель, докладывай наверх. Видим их, это подводные люди.
– Ч-че-го? – не понял Пестель, крутя как сумасшедший ручку своего аппарата.
Вдруг по корпусу подлодки что-то довольно звонко, металлически стукнуло. И тотчас заскрипел шнорхель.
– Эй, ребята, – послышался голос Кима, громко, как во сне, и четко, словно они пользовались не сомнительными в Полдневье рациями, а отменного качества телефонами. – У вас что-то происходит. Кто-то…
Связь оборвалась, потому что шнорхель сломался, и из отверстия, откуда поступал воздух и голос Кима, полилась вода. Ростик набрал в легкие воздух, чтобы отдать приказ, но Борода уже среагировал, бросился вперед и задвинул заслонку от этой льющейся все сильнее воды. А потом стал завинчивать герметичный люк, способный выдерживать давление не хуже самого корпуса лодки. Теперь они были хотя бы временно защищены от затопления.
Внезапно дизель взвыл, подняв обороты до немыслимых, и смолк. Продвижение субмарины вперед стало бесшумным, как во сне. Ростик дотянулся до рычага горизонтальных рулей и поднял его до половины… Вернее, попытался это сделать – но безуспешно. Крутанул штурвал, но и это не срабатывало. Нечто, заклинившее их винты, блокировало и рули.
– Наверное, сеть набросили, – выдвинул предположение Пестель. – Очень просто – подкрались тихонечко и набросили.
Словно лишенный подъемного газа аэростат, подлодка стала опускаться на дно. Через половину минуты защитные дуги, приклепанные к днищу, заскрипели по песку. От нижнего выступа Квадратного до дна осталось чуть более полуметра. Хорошо еще, что тут не было ила, иначе «заглубились» бы по самое «некуда», подумал Ростик. Это была важная мысль, хотя чем именно, он еще не придумал.
– Кто-нибудь видит их? – спросил Ростик.
– Все видят, даже я, – усмехнулся старшина. Как же Ростик был ему благодарен за эту усмешку.
Теперь их действительно видели все. Это в самом деле были люди… По крайней мере, наполовину. С крупными, как и раньше показалось Ростику, дельфиньими головами, большими рыбьими глазами, массивной нижней челюстью, жестким, кажется костяным, гребешком, поднимающимся от губ между глаз до самого загривка, что делало его похожим на чересчур поднятый нос, покатыми, хотя и сильными плечами и – самое главное – руками. Настоящими руками, многосуставными, длинными, которые эти существа, когда плыли вперед, укладывали в специальные углубления вдоль туловища. Хвост у них оказался похож на моноласт, который Ростик видел однажды в бассейне, или китовую плоскость, очень подвижную, соединенную с торсом таким мощным мускульным аппаратом, что пропадали последние сомнения – в воде уйти от этих ребят ни один человек был не способен.
Снова одна из мордочек приникла к иллюминатору. Потом еще две такие же появились в других окнах. Теперь стало видно, что по поясу у них шли какие-то перевязи, на которые были навешаны разные инструменты, целиком сделанные из металла. Среди всех штуковин особенно выделялись ножи. Как правило, их было несколько, разных форм и размеров. Кроме того, вполне возможно, они служили еще и каким-то подобием балласта. Хотя, подумал Ростик, зачем им балласт?
Также стали видны жаберные пластины, идущие от ключиц, или чего-то, что придавало плечам подобие межключичной впадины, и почти до живота. А дальше… Ростик едва не протер глаза, хотя мог это сделать. Дальше были видны едва ли не человеческие чресла, только у мужчин они закрывались какой-то плотной складкой, словно они были в трико, похожем на балетное, а у женщин сглаженным выступом переходили в хвост.
– Русалки… – чуть растерянно прошептал Пестель. – Кто бы мог подумать?
– И русалы, – добавил Борода. – Вот они-то нам сейчас и покажут.
– Почему так думаешь? – поинтересовался Пестель.
– Так мы же их градины воровали. Что же нас за это – по головке гладить?
– Ладно, насмотрелись, – решил Ростик. – Квадратный, сбрасывай балласт.
– Есть, – буднично ответил старшина, захватил рукоять экстренного сброса балласта, которым служили уложенные на специальные лотки круглые валуны, которые обязаны были скатиться практически при любом положении подлодки, рванул… И ничего не произошло.
Вернее, конечно, произошло, лодка дернулась, поскрипела, чуть-чуть приподнялась над дном, но не больше, чем сантиметров на тридцать. А потом остановилась, покачиваясь по продольной оси.
– Так, – с чувством произнес Ростик. Он всмотрелся в свои иллюминаторы, теперь у него не было сомнений. Между дном и его лодкой протянулись почти невидимые в воде, но ощутимые в солнечном свете нити. Их привязывала ко дну самая настоящая сеть, Пестель был прав. – Борода, продуть кингстоны. Только не увлекайся, у нас и без того мало воздуха.
Баллоны с воздухом, которые должны были продуть кингстоны, разумеется, были не последними, но они все же обеспечивали хоть какой-то доступ живительного кислорода, и их так не хотелось тратить. Но попробовать тоже следовало.
Борода взялся за дело, как его учили – последовательно, по четверть оборота, стал открывать вентили на правом и левом кожухе, но… Воздух уже забулькал из кингстонных пазов, а они как раскачивались, так и продолжали танцевать. Но к залитой солнцем поверхности не продвинулись ни на миллиметр.
– Поймали они нас, – констатировал старшина.
Ростик посмотрел в свои иллюминаторы – до поверхности было близко, очень близко, метров десять, не больше, а то и меньше, но теперь, увидев своих противников, он не сомневался – если они подлодку поймали, то людей уж точно сумеют остановить… Или все-таки нет? У них тоже есть способ удрать – прикрепиться к лееру, сброшенному с гравилета, шиш их поймаешь даже с такими плавниками. А в пяти-семи километрах отсюда, на каком-нибудь острове, можно будет перебраться в гравилет и вернуться домой…
Нет, пока не об этом следует думать. Желательно не вернуться, а лодку спасти. В будущем она пригодится – еще не раз с этими русалами придется разбираться… В этом никаких сомнений не было.
Да, эвакуация – дело последнее. Пока следует спасать лодку. Тогда это будет почти нормальное отступление ввиду превосходства противника. Разве не так?
Глава 27
Впереди, в форпике подлодки, если только Ростик правильно употреблял этот термин, должен был находиться Пестель. В его обязанности входили наблюдение и связь с висящим над морем в своем гравилете Кимом. Связь осуществлялась довольно простой и незамысловатой рацией, радиус действия которой едва превышал пару километров. Антенну с довольно сложной изоляцией выводили на поверхность внутри шнорхеля.
В теории все было идеально, но, сколько бы Пестель ни крутил рукоять динамки, сколько бы ни надрывался, сверху, из гравилета приходило больше хрипов, чем осмысленных слов. Но даже хрипы, и стоны, и кашель, и треск несущей частоты, которая вдруг глушила все подряд, были такой заметной поддержкой в подводном мире, что Пестелю приходилось, подчиняясь ребятам, крутить рукоять куда чаще, чем собственно наблюдать.
Правда, в последнее время Ростик, которого по понятным причинам назначили капитаном подлодки, стал его все чаще ставить на рули, а сам выходил вперед, заглядывая в широкие, круглые иллюминаторы, обеспечивающие передний и немножко боковой обзор, принимая на себя и обязанности радиста.
Потренировавшись сначала в гавани города, потом совершив пяток испытательных проходов вдоль берега, в последние дни сентября Ростик получил приказ вывести субмарину в настоящий разведывательный поход. Совершив их почти с десяток, ребята так осмелели, что Ростик озаботился – излишняя самоуверенность умению выживать никак не способствовала. Но они в самом деле пока ничего необычного не встречали и серьезным испытаниям не подвергались.
Так наступил первый день октября, когда они получили задание подойти к наиболее ухоженным полям в восточной части залива. На то место, которое было теперь отмечено на всех картах как точка исчезновения команды «Калоши».
Они проделали большую часть пути без особых трудностей, все шло как всегда – движок, распространяя едкий дымок, стучал, вода ощутимо проносилась мимо иллюминаторов и смотровых щелей, дно выкатывало как гладкая, вымощенная желтыми ракушками дорога. Они почти не разговаривали, каждый делал свое дело привычными, экономными движениями. Даже с гравилета, который с Кимом и Дондиком висел где-то наверху, не приходили ни приказы, ни запросы.
После двух часов хода Ростик неожиданно понял, что ему одновременно и душно, и очень холодно. Он поежился, в этих подлодках вполне могло быть холодно. Это сначала они ходили в походы в шортах и легких курточках, как аквалангисты, а потом… Потом стало ясно, почему длинные свитера с высоким трубообразным воротом называются водолазными – только они позволяли хоть как-то экономить тепло. И не потому, что лето превращалось в зиму, а потому, что тут, в этом подвижном морозильнике, лишь движок да их тела хоть как-то поднимали температуру. Все остальное только отнимало тепло, и весьма агрессивно.
Ростик посмотрел на газоанализатор – довольно простой прибор, какой-то дурацкой стрелкой указывающий содержание кислорода в воздухе субмарины. Сейчас она почти на четверть шкалы не доходила до красной линии, при которой следовало или всплывать, или садиться на велосипедный воздухозаборный аппарат и крутить педали, обеспечивая принудительную вентиляцию, как они делали это еще в бомбоубежище во время нашествия борыма. Почему нельзя было заставить крутить воздухозаборник тот же дизель, Ростик не знал, но подозревал, что Поликарп попросту пожалел машину. А может, он каким-то неуловимым чутьем хорошего инженера уловил, что дизель и без того будет работать на грани, станет часто капризничать, а такая важная функция, как дыхание, полностью зависеть от бездушной техники, конечно, не должна была. Использовать людей для вентиляции было не только проще, но и надежнее… Вдруг подал голос Пестель:
– Сзади что-то есть.
Борода, у которого сегодня возни было не больше, чем обычно, мигом забыл о своем дизеле и бросился к заднему иллюминатору. У него было устроено одно окно, почти такое же большое, как спереди, позволяющее смотреть, правда, не столько по бокам, сколько назад. Обернулся и Ростик.
Как всегда, за плексом колыхалась сине-зеленая пелена, пронизанная солнцем до такой степени, что даже отсюда, из-под воды, сверкающее дно представлялось странной нечеловеческой ареной, залитой светом юпитеров. Особенно это впечатление было сильным, если смотреть не в одну точку, а по видимому кругу, который составлял радиус метров до тридцати – в зависимости от погоды, места залива и, конечно, времени суток. Дальше этого порога рассмотреть что-либо было трудновато, вода если и оставалась проницаемой, то условно – заметными были лишь очень крупные объекты вроде темных скал, массивов водорослей или очень плотных косяков рыбы. Но и тридцать метров было неплохо. Обычно их субмарина удерживала ход не более пяти километров в час, а при такой скорости даже с этим обзором можно было рулить вполне расслабленно…
Ростик сосредоточился. Нет ничего, даже за завесой водной мути, даже у дна, где проще всего спрятаться, например, закатившись в какую-нибудь коралловую складку. Тогда он посмотрел по сторонам, ведь могло так оказаться – пока они продирали свои несовершенные тут земные глаза, объект переместился куда-нибудь…
– Пестель, запроси Кима, он ничего не видит?
– Воздух, воздух… – привычно зашептал в микрофон позывные гравилета впередсмотрящий Пестель. – Доложите обстановку, прием.
Сквозь треск в наушниках и даже за гулом дизелька пробился голос Кима:
– Эй, пиявки, я хожу кругами, держу вас в поле зрения, все спокойно. Прием.
– Зря он нас так величает, – отозвался серьезный Борода. – Накличет еще чего-нибудь.
– Таким прозвищем не накличешь, скорее отгонишь, – отозвался Квадратный.
Вдруг на краю поля зрения, в боковом иллюминаторе что-то мелькнуло. Ростик повернулся мгновенно, но ничего уже не увидел. Только водную толщу, пронизанную солнцем, частичку дна, покрытого ракушками, редкие красные веточки кораллов. Но там что-то было, только что, всего лишь миг назад.
– Пестель, доложи наверх, я видел что-то на правом траверзе.
Пестель забормотал в микрофон, отчаянно закрутив ручку рации. Жалко, что он вынужден говорить, а не смотреть по сторонам, подумал Ростик. Сейчас его глаза важнее, чем связь.
– Сверху запрашивают, что именно ты видел?
Ростик пожал плечами.
– Зеленые тени.
– А конкретнее? – попросил Квадратный.
Ростик выразительно посмотрел на него. Старшина все понял, даже не отрываясь от своих нижних, выходящих прямо в дно иллюминаторов. И хотя ничего не произошло, нервное напряжение сразу стало ощутимым. Даже старшина вдруг достал из кармашка длинную кремниевую зажигалку для газовых плит, которую случайно нашли в магазине хозтоваров и которая, как оказалось, лучше всего подходила для поджигания торпедных фитилей. Потом он ее пару раз опробовал – но машинка для добывания искр работала как часы. Она не отсыревала, не нуждалась в воздухе, не боялась тряски или неведомого противника.
Прошло еще минут пять, ничего не было видно. Они шли прежним курсом. И все-таки вокруг что-то происходило, решил Ростик, только не здесь, а там, за пеленой воды, за пределом видимого из их подлодки круга. И как эти существа так быстро определили, что они из своей консервной банки замечают, а что оказывается за пределами видимости? Слишком уж они ловкие, с такими можно и не справиться…
– Сейчас что-то будет, – мерно, как капли падают на камень, проговорил Квадратный.
– Видишь что-нибудь? – быстро спросил Борода.
– Ничего, иначе доложил бы, – отозвался вместо старшины Пестель.
– Разговорчики, – прикрикнул Рост. – Лучше глазами работайте, чем языком.
Это было правильно, сейчас от внимания, может быть, зависели их жизни, а болтовня делает наблюдателей размагниченными. Но то, что сейчас что-то должно было произойти, он тоже ощущал кожей…
Прошла еще минута. Может быть, более трудной для себя минуты у Ростика еще не было. Он даже не выдержал:
– Борода, что за кормой?
– Ничего не вижу, – последовал ответ.
На всякий случай Ростик обернулся на миг… Как же ничего, чуть было не произнес он, а водяная воронка от чересчур близко подлетевшего антиграва? Вдруг рули под его ладонями дрогнули, он чуть не выпустил их – черт, а он и не заметил, что ручки штурвальчика скользят в ладонях. А только что мерз и задыхался…
Он посмотрел вперед. Ладно, что бы там с их нервами ни было, а приказ есть приказ – дойти до красного треугольника, туда, где они впервые услышали подводный колокол. И они попробуют это сделать, если… Если что? Нет, ничего, наверное, опять показалось.
И вдруг прямо к плексу иллюминатора, всего в метре от лица Ростика приникла странная получеловеческая-полудельфинья смешливая рожица. И тут же исчезла, мелькнув круглыми глазами и плоскими рыбьими губами…
Реакция Ростика поразила даже его самого. Как спущенная с тетивы стрела, сорвался его приказ:
– Не стрелять!.. Только не стрелять! – Он перевел дыхание, оказалось, последние минуты две он не дышал. Вытер пот. – Пестель, докладывай наверх. Видим их, это подводные люди.
– Ч-че-го? – не понял Пестель, крутя как сумасшедший ручку своего аппарата.
Вдруг по корпусу подлодки что-то довольно звонко, металлически стукнуло. И тотчас заскрипел шнорхель.
– Эй, ребята, – послышался голос Кима, громко, как во сне, и четко, словно они пользовались не сомнительными в Полдневье рациями, а отменного качества телефонами. – У вас что-то происходит. Кто-то…
Связь оборвалась, потому что шнорхель сломался, и из отверстия, откуда поступал воздух и голос Кима, полилась вода. Ростик набрал в легкие воздух, чтобы отдать приказ, но Борода уже среагировал, бросился вперед и задвинул заслонку от этой льющейся все сильнее воды. А потом стал завинчивать герметичный люк, способный выдерживать давление не хуже самого корпуса лодки. Теперь они были хотя бы временно защищены от затопления.
Внезапно дизель взвыл, подняв обороты до немыслимых, и смолк. Продвижение субмарины вперед стало бесшумным, как во сне. Ростик дотянулся до рычага горизонтальных рулей и поднял его до половины… Вернее, попытался это сделать – но безуспешно. Крутанул штурвал, но и это не срабатывало. Нечто, заклинившее их винты, блокировало и рули.
– Наверное, сеть набросили, – выдвинул предположение Пестель. – Очень просто – подкрались тихонечко и набросили.
Словно лишенный подъемного газа аэростат, подлодка стала опускаться на дно. Через половину минуты защитные дуги, приклепанные к днищу, заскрипели по песку. От нижнего выступа Квадратного до дна осталось чуть более полуметра. Хорошо еще, что тут не было ила, иначе «заглубились» бы по самое «некуда», подумал Ростик. Это была важная мысль, хотя чем именно, он еще не придумал.
– Кто-нибудь видит их? – спросил Ростик.
– Все видят, даже я, – усмехнулся старшина. Как же Ростик был ему благодарен за эту усмешку.
Теперь их действительно видели все. Это в самом деле были люди… По крайней мере, наполовину. С крупными, как и раньше показалось Ростику, дельфиньими головами, большими рыбьими глазами, массивной нижней челюстью, жестким, кажется костяным, гребешком, поднимающимся от губ между глаз до самого загривка, что делало его похожим на чересчур поднятый нос, покатыми, хотя и сильными плечами и – самое главное – руками. Настоящими руками, многосуставными, длинными, которые эти существа, когда плыли вперед, укладывали в специальные углубления вдоль туловища. Хвост у них оказался похож на моноласт, который Ростик видел однажды в бассейне, или китовую плоскость, очень подвижную, соединенную с торсом таким мощным мускульным аппаратом, что пропадали последние сомнения – в воде уйти от этих ребят ни один человек был не способен.
Снова одна из мордочек приникла к иллюминатору. Потом еще две такие же появились в других окнах. Теперь стало видно, что по поясу у них шли какие-то перевязи, на которые были навешаны разные инструменты, целиком сделанные из металла. Среди всех штуковин особенно выделялись ножи. Как правило, их было несколько, разных форм и размеров. Кроме того, вполне возможно, они служили еще и каким-то подобием балласта. Хотя, подумал Ростик, зачем им балласт?
Также стали видны жаберные пластины, идущие от ключиц, или чего-то, что придавало плечам подобие межключичной впадины, и почти до живота. А дальше… Ростик едва не протер глаза, хотя мог это сделать. Дальше были видны едва ли не человеческие чресла, только у мужчин они закрывались какой-то плотной складкой, словно они были в трико, похожем на балетное, а у женщин сглаженным выступом переходили в хвост.
– Русалки… – чуть растерянно прошептал Пестель. – Кто бы мог подумать?
– И русалы, – добавил Борода. – Вот они-то нам сейчас и покажут.
– Почему так думаешь? – поинтересовался Пестель.
– Так мы же их градины воровали. Что же нас за это – по головке гладить?
– Ладно, насмотрелись, – решил Ростик. – Квадратный, сбрасывай балласт.
– Есть, – буднично ответил старшина, захватил рукоять экстренного сброса балласта, которым служили уложенные на специальные лотки круглые валуны, которые обязаны были скатиться практически при любом положении подлодки, рванул… И ничего не произошло.
Вернее, конечно, произошло, лодка дернулась, поскрипела, чуть-чуть приподнялась над дном, но не больше, чем сантиметров на тридцать. А потом остановилась, покачиваясь по продольной оси.
– Так, – с чувством произнес Ростик. Он всмотрелся в свои иллюминаторы, теперь у него не было сомнений. Между дном и его лодкой протянулись почти невидимые в воде, но ощутимые в солнечном свете нити. Их привязывала ко дну самая настоящая сеть, Пестель был прав. – Борода, продуть кингстоны. Только не увлекайся, у нас и без того мало воздуха.
Баллоны с воздухом, которые должны были продуть кингстоны, разумеется, были не последними, но они все же обеспечивали хоть какой-то доступ живительного кислорода, и их так не хотелось тратить. Но попробовать тоже следовало.
Борода взялся за дело, как его учили – последовательно, по четверть оборота, стал открывать вентили на правом и левом кожухе, но… Воздух уже забулькал из кингстонных пазов, а они как раскачивались, так и продолжали танцевать. Но к залитой солнцем поверхности не продвинулись ни на миллиметр.
– Поймали они нас, – констатировал старшина.
Ростик посмотрел в свои иллюминаторы – до поверхности было близко, очень близко, метров десять, не больше, а то и меньше, но теперь, увидев своих противников, он не сомневался – если они подлодку поймали, то людей уж точно сумеют остановить… Или все-таки нет? У них тоже есть способ удрать – прикрепиться к лееру, сброшенному с гравилета, шиш их поймаешь даже с такими плавниками. А в пяти-семи километрах отсюда, на каком-нибудь острове, можно будет перебраться в гравилет и вернуться домой…
Нет, пока не об этом следует думать. Желательно не вернуться, а лодку спасти. В будущем она пригодится – еще не раз с этими русалами придется разбираться… В этом никаких сомнений не было.
Да, эвакуация – дело последнее. Пока следует спасать лодку. Тогда это будет почти нормальное отступление ввиду превосходства противника. Разве не так?
Глава 27
– Сколько у нас времени? – вдруг спросил Борода.
– Времени? До чего? – спросил Ростик и лишь потом понял. – А ты думаешь… Ерунда это, Борода. Времени нам хватит – четверть часа на том воздухе, что тут, и более часа на баллонах. Но столько ждать не потребуется.
– А что потребуется? – спросил Пестель.
Он был потный и слегка взволнованный, у него даже глаза стали чуть больше.
– Освободимся и уйдем отсюда, – с уверенностью, достойной лучшего применения, ответил Ростик. – Хорошо бы знать, сколько их тут?
– Их тут, лейтенант, десятки, – невесело ответил Борода и ткнул пальцем куда-то в сторону своего иллюминатора.
Ростик подошел к нему. Русалов было действительно много, очень много. Но лишь некоторые плавали поблизости, остальные еще опасались приближаться к пойманной субмарине. Эх, вдруг стало грустно Ростику, не знают они, что, может быть, приблизиться – более безопасно, чем…
Он еще раз взвесил свой план – что проще, что нанесет противнику меньше урона. Да о чем же он думает? Думать нужно о спасении, а не о том, как бы не убить этих безволосых рыболюдей в большем количестве, чем необходимо. И все-таки, все-таки…
– Квадратный, как думаешь, сначала глушанем, потом выйдем и отрежем веревки или выйдем и, лишь если нападут, тогда глушанем?
– Тебе, случаем, не поплохело, командир? – заботливо спросил старшина. – Так они тебе и дали освободить лодку, если ты вздумаешь к ним просто так соваться. Для того они ее вязали, чтобы ты освободился, сделал ручкой и… уплыл?
Борода даже хмыкнул, определенно, Ростик распоряжался сегодня командой каких-то комиков, а не вояк. Хотя, наверное, он сам напросился на это.
– Хорошо, тогда проверь, пройдут наши торпеды под их веревками, не запутаются?
Старшина принялся тщательно колдовать у своих аппаратов, выверяя их установку. Наконец, доложил:
– Задняя торпедка пройдет точно. Передняя… Эх, жаль они не поворачиваются, чуть бы правее и вниз, тогда бы железно прошла. А так, – он пожал плечами, научившись этому, вероятно, у Ростика, – не знаю. Надо пробовать.
Пробовать не хотелось. Если торпеда запутается в прозрачных сетях рыболюдей, потом рванет метрах в трех от корпуса подлодки, никакие другие спасательные меры, кроме похоронной команды, уже не потребуются. А может, и та не понадобится – с этим неплохо, по-видимому, справятся и новые хвостатые знакомые.
– Тогда сделаем так. Сейчас мы приготовим акваланги, ты стреляешь, мы стоим в носу лодки, все-таки хоть немного, но откреним ее вниз, под сеть. Потом открываешь нижний люк. Я ныряю, Борода, подаешь мне акваланг, я его в воде надеваю, отрезаю веревки, ты тем временем закрываешь люк, и мы всплываем. Квадратный, наверху ты выбираешься на палубу и подтаскиваешь меня. Пестель, ты выскакиваешь и принимаешь буксировочный леер от Кима…
– А он догадается его бросить?
– Ори что есть сил и размахивай руками – он услышит или увидит, наверняка с нас глаз не сводит. Итак, принимаешь леер, чалишь на носу, и вперед. Борода, ты на рулях. Ну, и при случае смотри по сторонам, чтобы чего-нибудь важного не упустить.
– Я смогу смотреть только вперед, ведь рубка уже над водой окажется, – отчего-то мрачно ответил Борода.
– Ладно, – согласился Ростик и по-привычке переспросил: – Всем понятно?
– Нет, – спокойно ответил Квадратный. – Непонятно, почему ты один идешь? Я полагаю, лучше вдвоем.
Ростик взвесил это предложение. Аквалангов было два, но если один аквалангист погибнет, то второй аппарат для дыхания даст хоть какой-то шанс, а если погибнут оба… Нет, если делать, то делать наверняка, Квадратный прав. Вдруг еще одна идея засверкала в голове у Ростика.
– Согласен. Тогда план остается тот же, только основное предстоит Пестелю – и люк нижний, и люк верхний, и леер, и вытаскивание нас из воды. А ты, Борода…
– Все ясно. Я на рулях.
– Да, и учтите, как только леер будет заведен на буксировочное кольцо – рвите что есть сил. Даже если мы не поднимемся из воды.
– Зачем так? – рассудительно переспросил Пестель. – Вместе рванем.
По корпусу субмарины снова ударило что-то металлическое. Ростик повернулся к Квадратному.
– Я, собственно, один, наверное, эти веревки одолею. А ты лучше достань-ка подводное ружьецо и привяжи к нему пару гранат. Будешь меня прикрывать гранатами. Только не забудь перед выстрелом чеку выдернуть.
– Дело говоришь, – согласился Квадратный. Он перестал на время возиться у торпедных аппаратов, сунулся в корму лодки и откуда-то выволок обычное ружье для подводной охоты, имеющее одну металлическую стрелу с трезубым острием и резиновыми, толстыми жгутами, которые и обеспечивали толчковое усилие стреле. К наконечнику стрелы он принялся привязывать гранату. – Тяжеловато, Рост, пусть уж лучше одна граната будет. Зато подальше от нас взорвется.
– А еще стрел нет? – поинтересовался Борода.
– Нет, только гранаты, – с этими словами старшина высыпал на пол подлодки еще три «лимонки», кроме той, что он уже прикрутил невесть откуда взявшейся проволокой к стреле подводного ружья.
– От них пользы в подводном бою мало, – начал было Пестель и лишь тогда заметил странный блеск, появившийся в глазах старшины. – Ты чего?
– Я? Ничего, – очень спокойно ответил Квадратный.
– Старшина, – тихонько позвал Ростик, – ты только без геройства.
– Геройство? А что это такое?
– Не знаю, что ты там вообразил, – настаивал Ростик, – но без этого. Понял?
– А если не знаешь, тогда о чем речь?..
– Это приказ, Квадратный.
– Да понял я, понял, – почти со злостью проговорил старшина, как-то особенно посмотрев на Ростика. И каждому, даже не очень чуткому бородачу стало ясно, что все это было не зря. Потому что к слову «приказ» у старослужащего Квадратного отношение действительно было как к приказу, а не как к детской считалочке.
– Все, – сразу согласился Ростик. Со старшиной перегибать палку было почти так же опасно, как вовсе выпустить его из-под контроля. – За работу.
Через пять-семь минут, когда воздух в субмарине стал уже тяжелый, все было готово. За это время безволосые появлялись еще раза три, один раз даже очень большой… стаей. Но больше пут на подлодку не накидывали, лишь покрутились и ушли куда-то вправо, где ни один иллюминатор не обеспечивал обзор.
Итак, все было готово. Квадратный, уже в полном вооружении, даже в ластах, стоял у торпедных аппаратов с кремниевой зажигалкой. Проверив еще раз торпедные фитили, поинтересовался:
– Ну, начали?
Ростик, выкручивая голову так, что в ней чуть не звон образовался, пытаясь видеть сразу все иллюминаторы из тех, что были у штурвала, ответил:
– Не хочется этого делать, но выхода нет. Иначе попусту погибнем…
Он взял свой нож, почти в пятьдесят сантиметров длиной, довольно узкий и заточенный до того, что им можно было бриться, металлической бляхой на конце рукояти постучал по корпусу лодки. Звук прошел что надо.
– Правильно, – согласился Квадратный, – пусть слетаются, а то лишь торпеды истратим.
Они и появились, неторопливые, уверенные в себе, и в таком количестве, что даже у Ростика холодок пробежал между лопаток. Их было почти три десятка, а может быть, больше. И когда они стали кружить в водяном мареве вокруг лодки, Ростик вдруг спросил:
– А ты чеку на торпедах на минимальную поставил?
– Обижаешь, командир, – ответил старшина.
– А какой – минимальный? – почему-то шепотом спросил Борода, который не проходил подводной подготовки с каперангом.
– Тридцать метров, – ответил ему Пестель. – Ближе нельзя, лодка не выдержит.
– Тогда – пли! – приказал Ростик.
Квадратный поднес зажигалку к переднему фитилю и пощелкал, жгутик, пропитанный какой-то красноватой смесью, занялся. Тогда старшина сунул зажигалку в зубы, как кинжал, открутил парой лихих поворотов вентиль в воздушном баллоне и, когда воздух с шипением стал наполнять торпедный аппарат, выждав ровно пять счетов, открыл заслонку быстрым, как удар, рывком. Торпеда пошла вперед в облаке воздушных пузырей, метрах в трех от подлодки вдруг качнулась, но с курса не сбилась, а устремилась вперед еще быстрее, только сейчас сзади нее с бурлением и каким-то визгом горел несильный внешне огонь. И разумеется, за ней тянулся леер.
Ростик принялся было считать, чтобы знать, когда получится взрыв, но не успел довести счет и до семи, как вдруг такой грохот заложил уши, что Борода упал на одно колено, и даже предусмотрительный Пестель, который держался за стрингер корпуса, потерял свои очки.
А Квадратный уже крутил следующие вентили и рвал рычаг заслонки на кормовом аппарате, и все повторилось, только, как показалось Ростику, взрыв был еще сильнее, хотя на этот раз он не столько считал, сколько зажимал уши ладонями… А потом работать пришлось еще больше.
Вдвоем с Квадратным они практически вырвали винтовой люк из днища, вода еще не успела подняться до колен, а старшина, набрав воздух в легкие, опустив на лицо маску, не выпуская из рук ружье с гранатой на конце, уже нырнул.
– Пестель, давай акваланг, – заговорил Ростик, но зря – Пестель уже совал ему баллон с загубником.
Ростик проверил, открыт ли вентиль на баллоне, и лишь тогда протянул аппарат вниз, в воду, которая поднялась чуть ниже его пояса, но не выше. И тогда Ростик понял, что это нижнее образование в корпусе подлодки было нужно не только для наблюдения и торпедной стрельбы. Но и для того, чтобы в этом «кармане» оставалась вся забортная вода, если лодку придется использовать, как сейчас, по принципу воздушного колокола. М-да, Поликарп-то оказался молодцом, решил Ростик и, убедившись, что в воде акваланг уже исчез из его рук, опустил маску на лицо и тоже нырнул вниз.
– Времени? До чего? – спросил Ростик и лишь потом понял. – А ты думаешь… Ерунда это, Борода. Времени нам хватит – четверть часа на том воздухе, что тут, и более часа на баллонах. Но столько ждать не потребуется.
– А что потребуется? – спросил Пестель.
Он был потный и слегка взволнованный, у него даже глаза стали чуть больше.
– Освободимся и уйдем отсюда, – с уверенностью, достойной лучшего применения, ответил Ростик. – Хорошо бы знать, сколько их тут?
– Их тут, лейтенант, десятки, – невесело ответил Борода и ткнул пальцем куда-то в сторону своего иллюминатора.
Ростик подошел к нему. Русалов было действительно много, очень много. Но лишь некоторые плавали поблизости, остальные еще опасались приближаться к пойманной субмарине. Эх, вдруг стало грустно Ростику, не знают они, что, может быть, приблизиться – более безопасно, чем…
Он еще раз взвесил свой план – что проще, что нанесет противнику меньше урона. Да о чем же он думает? Думать нужно о спасении, а не о том, как бы не убить этих безволосых рыболюдей в большем количестве, чем необходимо. И все-таки, все-таки…
– Квадратный, как думаешь, сначала глушанем, потом выйдем и отрежем веревки или выйдем и, лишь если нападут, тогда глушанем?
– Тебе, случаем, не поплохело, командир? – заботливо спросил старшина. – Так они тебе и дали освободить лодку, если ты вздумаешь к ним просто так соваться. Для того они ее вязали, чтобы ты освободился, сделал ручкой и… уплыл?
Борода даже хмыкнул, определенно, Ростик распоряжался сегодня командой каких-то комиков, а не вояк. Хотя, наверное, он сам напросился на это.
– Хорошо, тогда проверь, пройдут наши торпеды под их веревками, не запутаются?
Старшина принялся тщательно колдовать у своих аппаратов, выверяя их установку. Наконец, доложил:
– Задняя торпедка пройдет точно. Передняя… Эх, жаль они не поворачиваются, чуть бы правее и вниз, тогда бы железно прошла. А так, – он пожал плечами, научившись этому, вероятно, у Ростика, – не знаю. Надо пробовать.
Пробовать не хотелось. Если торпеда запутается в прозрачных сетях рыболюдей, потом рванет метрах в трех от корпуса подлодки, никакие другие спасательные меры, кроме похоронной команды, уже не потребуются. А может, и та не понадобится – с этим неплохо, по-видимому, справятся и новые хвостатые знакомые.
– Тогда сделаем так. Сейчас мы приготовим акваланги, ты стреляешь, мы стоим в носу лодки, все-таки хоть немного, но откреним ее вниз, под сеть. Потом открываешь нижний люк. Я ныряю, Борода, подаешь мне акваланг, я его в воде надеваю, отрезаю веревки, ты тем временем закрываешь люк, и мы всплываем. Квадратный, наверху ты выбираешься на палубу и подтаскиваешь меня. Пестель, ты выскакиваешь и принимаешь буксировочный леер от Кима…
– А он догадается его бросить?
– Ори что есть сил и размахивай руками – он услышит или увидит, наверняка с нас глаз не сводит. Итак, принимаешь леер, чалишь на носу, и вперед. Борода, ты на рулях. Ну, и при случае смотри по сторонам, чтобы чего-нибудь важного не упустить.
– Я смогу смотреть только вперед, ведь рубка уже над водой окажется, – отчего-то мрачно ответил Борода.
– Ладно, – согласился Ростик и по-привычке переспросил: – Всем понятно?
– Нет, – спокойно ответил Квадратный. – Непонятно, почему ты один идешь? Я полагаю, лучше вдвоем.
Ростик взвесил это предложение. Аквалангов было два, но если один аквалангист погибнет, то второй аппарат для дыхания даст хоть какой-то шанс, а если погибнут оба… Нет, если делать, то делать наверняка, Квадратный прав. Вдруг еще одна идея засверкала в голове у Ростика.
– Согласен. Тогда план остается тот же, только основное предстоит Пестелю – и люк нижний, и люк верхний, и леер, и вытаскивание нас из воды. А ты, Борода…
– Все ясно. Я на рулях.
– Да, и учтите, как только леер будет заведен на буксировочное кольцо – рвите что есть сил. Даже если мы не поднимемся из воды.
– Зачем так? – рассудительно переспросил Пестель. – Вместе рванем.
По корпусу субмарины снова ударило что-то металлическое. Ростик повернулся к Квадратному.
– Я, собственно, один, наверное, эти веревки одолею. А ты лучше достань-ка подводное ружьецо и привяжи к нему пару гранат. Будешь меня прикрывать гранатами. Только не забудь перед выстрелом чеку выдернуть.
– Дело говоришь, – согласился Квадратный. Он перестал на время возиться у торпедных аппаратов, сунулся в корму лодки и откуда-то выволок обычное ружье для подводной охоты, имеющее одну металлическую стрелу с трезубым острием и резиновыми, толстыми жгутами, которые и обеспечивали толчковое усилие стреле. К наконечнику стрелы он принялся привязывать гранату. – Тяжеловато, Рост, пусть уж лучше одна граната будет. Зато подальше от нас взорвется.
– А еще стрел нет? – поинтересовался Борода.
– Нет, только гранаты, – с этими словами старшина высыпал на пол подлодки еще три «лимонки», кроме той, что он уже прикрутил невесть откуда взявшейся проволокой к стреле подводного ружья.
– От них пользы в подводном бою мало, – начал было Пестель и лишь тогда заметил странный блеск, появившийся в глазах старшины. – Ты чего?
– Я? Ничего, – очень спокойно ответил Квадратный.
– Старшина, – тихонько позвал Ростик, – ты только без геройства.
– Геройство? А что это такое?
– Не знаю, что ты там вообразил, – настаивал Ростик, – но без этого. Понял?
– А если не знаешь, тогда о чем речь?..
– Это приказ, Квадратный.
– Да понял я, понял, – почти со злостью проговорил старшина, как-то особенно посмотрев на Ростика. И каждому, даже не очень чуткому бородачу стало ясно, что все это было не зря. Потому что к слову «приказ» у старослужащего Квадратного отношение действительно было как к приказу, а не как к детской считалочке.
– Все, – сразу согласился Ростик. Со старшиной перегибать палку было почти так же опасно, как вовсе выпустить его из-под контроля. – За работу.
Через пять-семь минут, когда воздух в субмарине стал уже тяжелый, все было готово. За это время безволосые появлялись еще раза три, один раз даже очень большой… стаей. Но больше пут на подлодку не накидывали, лишь покрутились и ушли куда-то вправо, где ни один иллюминатор не обеспечивал обзор.
Итак, все было готово. Квадратный, уже в полном вооружении, даже в ластах, стоял у торпедных аппаратов с кремниевой зажигалкой. Проверив еще раз торпедные фитили, поинтересовался:
– Ну, начали?
Ростик, выкручивая голову так, что в ней чуть не звон образовался, пытаясь видеть сразу все иллюминаторы из тех, что были у штурвала, ответил:
– Не хочется этого делать, но выхода нет. Иначе попусту погибнем…
Он взял свой нож, почти в пятьдесят сантиметров длиной, довольно узкий и заточенный до того, что им можно было бриться, металлической бляхой на конце рукояти постучал по корпусу лодки. Звук прошел что надо.
– Правильно, – согласился Квадратный, – пусть слетаются, а то лишь торпеды истратим.
Они и появились, неторопливые, уверенные в себе, и в таком количестве, что даже у Ростика холодок пробежал между лопаток. Их было почти три десятка, а может быть, больше. И когда они стали кружить в водяном мареве вокруг лодки, Ростик вдруг спросил:
– А ты чеку на торпедах на минимальную поставил?
– Обижаешь, командир, – ответил старшина.
– А какой – минимальный? – почему-то шепотом спросил Борода, который не проходил подводной подготовки с каперангом.
– Тридцать метров, – ответил ему Пестель. – Ближе нельзя, лодка не выдержит.
– Тогда – пли! – приказал Ростик.
Квадратный поднес зажигалку к переднему фитилю и пощелкал, жгутик, пропитанный какой-то красноватой смесью, занялся. Тогда старшина сунул зажигалку в зубы, как кинжал, открутил парой лихих поворотов вентиль в воздушном баллоне и, когда воздух с шипением стал наполнять торпедный аппарат, выждав ровно пять счетов, открыл заслонку быстрым, как удар, рывком. Торпеда пошла вперед в облаке воздушных пузырей, метрах в трех от подлодки вдруг качнулась, но с курса не сбилась, а устремилась вперед еще быстрее, только сейчас сзади нее с бурлением и каким-то визгом горел несильный внешне огонь. И разумеется, за ней тянулся леер.
Ростик принялся было считать, чтобы знать, когда получится взрыв, но не успел довести счет и до семи, как вдруг такой грохот заложил уши, что Борода упал на одно колено, и даже предусмотрительный Пестель, который держался за стрингер корпуса, потерял свои очки.
А Квадратный уже крутил следующие вентили и рвал рычаг заслонки на кормовом аппарате, и все повторилось, только, как показалось Ростику, взрыв был еще сильнее, хотя на этот раз он не столько считал, сколько зажимал уши ладонями… А потом работать пришлось еще больше.
Вдвоем с Квадратным они практически вырвали винтовой люк из днища, вода еще не успела подняться до колен, а старшина, набрав воздух в легкие, опустив на лицо маску, не выпуская из рук ружье с гранатой на конце, уже нырнул.
– Пестель, давай акваланг, – заговорил Ростик, но зря – Пестель уже совал ему баллон с загубником.
Ростик проверил, открыт ли вентиль на баллоне, и лишь тогда протянул аппарат вниз, в воду, которая поднялась чуть ниже его пояса, но не выше. И тогда Ростик понял, что это нижнее образование в корпусе подлодки было нужно не только для наблюдения и торпедной стрельбы. Но и для того, чтобы в этом «кармане» оставалась вся забортная вода, если лодку придется использовать, как сейчас, по принципу воздушного колокола. М-да, Поликарп-то оказался молодцом, решил Ростик и, убедившись, что в воде акваланг уже исчез из его рук, опустил маску на лицо и тоже нырнул вниз.