Батлер Кэтрин. Танец любви

   — Бредли натворил здесь что-нибудь? — с любопытством спросил фотограф.
   В нем нет ни капли человечности, подумала Милли. Даже не потрудился поинтересоваться, что с ней случилось, не напугана ли она. Да, он пришел сюда исключительно для того, чтобы получить скандальный сюжет для газеты.
   — Он что-нибудь разбил? — продолжал интересоваться репортер. — На этой неделе Бредли уже побуянил. В редакции есть снимки.
   Милли с негодованием посмотрела на него.
   — Спасибо за заботу! Нет, он ничего не разбил.
   — Как же он вошел к вам? — поинтересовался Фред. — Сломал замки?
   Она отрицательно покачала головой.
   — Нет, через террасу. Я сама впустила его. Мне показалось, что это мой знакомый.
   — Вот как? — Фотограф попытался заглянуть через ее плечо. — Что ж, теперь он вам действительно знаком. Где же он?
   — Ушел. — Краем глаза Милли видела, что Рональд уже стоит в дверях комнаты Пита.
   — Значит, вы выгнали его, — удовлетворенно заметил Фред.
   Ночной консьерж сказал:
   — Сегодня вечером он был в гостях у миссис Риз. Надо узнать, не вернулся ли он туда.
   — Должно быть, он просто пьян, — со злой иронией отметил фотограф. — Решил, что играет в одном из своих фильмов. Забрался по стене дома, как супермен.
   — Там есть пожарная лестница, — холодно пояснила Милли. — Она абсолютно безопасна. Я сама ею иногда пользуюсь.
   — Да?.. — Фоторепортера это явно заинтересовало. — Сегодня вы тоже воспользовались ею, не так ли? А Ронни увидел это и последовал за вами? — Он достал из внутреннего кармана потрепанную записную книжку. — Сколько вам лет, мисс Роббинс? Чем вы занимаетесь? Вы живете здесь? Одна?
   Услышав за спиной легкое движение, Милли торопливо сказала:
   — Послушайте, спасибо за то, что пришли мне на помощь. К счастью, все обошлось. Но я очень устала. Может быть…
   — Вы встречались с Бредли раньше? Работаете в кино? — продолжал расспрашивать тот. — Почему вы позвали на помощь? Бредли приставал к вам?! Вы сопротивлялись!? Закричали и он убежал?!
   — Это просто недоразумение, — тщательно подбирая слова, сказала Милли. — Мистер Бредли ошибся квартирой. Мы все выяснили, и он сразу же ушел.
   Репортер хитро улыбнулся.
   — Ушел? Или убежал?
   — Что ж, если у вас все в порядке, мисс Роббинс, то мы, пожалуй, пойдем, — вмешался в разговор консьерж. — Из-за вечеринки у миссис Риз в доме сегодня много народу, и я не хочу надолго отлучаться. — Он внимательно посмотрел на нее. — Вы действительно в порядке?
   — Все нормально, Фред, спасибо. Я просто устала и собираюсь лечь спать.
   — Когда… — снова начал было репортер, но Фред остановил его, положив на плечо свою тяжелую руку.
   — В таком случае нам пора, — твердо произнес он. — Спокойной ночи, мисс.
   — Спокойной ночи.
   Закрыв дверь, Милли с облегчением прислонилась к ней спиной.
   — Ну что ж, мы все-таки остаемся здесь на ночь? — спросил Рональд, появляясь из темноты.
   От неожиданности Милли едва не подпрыгнула.
   — Что?!
   Он неторопливо двинулся в ее сторону.
   — Вы же сами сказали, что собираетесь лечь спать. Это хорошая идея. Я буду просто счастлив остаться здесь на ночь.
   — Нет, не останетесь, — твердо возразила Милли. — Вы вернетесь на вечеринку к Джуди Риз. Он отрицательно покачал головой.
   — Ну уж нет. Вы сказали этому репортеришке, что я ушел. Теперь он обязательно вернется на вечеринку.
   Милли недоуменно уставилась на него.
   — Чтобы выяснить мою версию случившегося, — терпеливо пояснил он. — Меня, конечно, сфотографируют. Вы представляете, какой это будет удар по моей репутации?
   — А если вы останетесь у меня ночевать, это ее улучшит?
   Бредли театрально вздрогнул.
   — Как вы жестоки! Впрочем, если вы и дальше будете хранить молчание, я им тоже ничего не расскажу.
   И он, дружески положив руку на плечо Милли, повел ее в гостиную.
   — К утру репортер поймет, что упустил меня, — мягко сказал Рональд, — и потеряет к вам всякий интерес. Мы выйдем отсюда по одному. Или даже вместе. Это уже будет неважно.
   Но Милли вовсе не хотелось, чтобы он оставался ночевать в квартире Пита.
   — Как все это глупо! Не понимаю, как вы могли поставить меня в такое дурацкое положение. Я позвоню Джуди.
   Рональд пожал плечами.
   — Она скажет вам то же самое, что и я. Подождите до утра, пока все успокоится.
   — И все же я посоветуюсь с Джуди, — упрямо повторила Милли, — и поступлю так, как она скажет.
   Когда Милли рассказала Джуди, что произошло, та развеселилась.
   — Спасибо, что сообщила мне, дорогая. Но ведь я не нянька Ронни Бредли. По крайней мере, пока. Желаю вам хорошо провести время…
   — Джуди! — вскричала Милли, поняв, что та собирается положить трубку. — Я хочу, чтобы он ушел отсюда!
   — Он обязательно уйдет, — успокоила ее Джуди. — Завтра утром у него назначено интервью с корреспондентом какого-то женского журнала, так что он непременно вернется к себе в гостиницу.
   — Но…
   — Послушай, дорогая. Он ничего не разбил?
   — Именно об этом меня спросил фотограф, — медленно произнесла Милли.
   — Естественно. Видишь ли, когда Ронни бесится, он крушит все вокруг. Но тебе не о чем беспокоиться. Завтра рано утром, после того, как уйдут эти щелкоперы, отправишь его домой. — И, словно вспомнив о чем-то, Джуди добавила:
   — Да, заставь его расписаться в книге гостей. По-моему, у Пита есть такая.
   Довольно хихикая, она повесила трубку. Милли с отвращением посмотрела на издававший короткие гудки телефон и направилась обратно в гостиную, чтобы сообщить Бредли, что он был прав.
   Однако там никого не было. Милли вышла на террасу. Там его тоже не было, как, впрочем, и в коридоре, и в кабинете Пита. Дверь в ванную была открыта настежь, но свет там не горел.
   — Рональд, где вы? Похоже, вам действительно придется остаться. Я постелю вам…
   И тут Милли осенила догадка. Она подошла к двери спальни и толкнула ее. Посередине широченной кровати Пита, небрежно раскинувшись, глубоким сном спал полностью одетый Рональд Бредли.
   Теперь, когда противник больше не наблюдал за ней, к Милли неожиданно вернулось чувство юмора. Она весело засмеялась. Незваный гость спал на единственной кровати в квартире.
   Милли почувствовала, что страшно устала. У нее не было сил будить его и снова сражаться с ним. И она решилась. Тихо подойдя к кровати, она прилегла на самом краешке и тут же провалилась в забытье.
 
   Милли проснулась в обычное для себя время. Солнце светило в комнату сквозь занавески. Но это были не ее занавески. Тут она все вспомнила и слегка приподнялась на локте.
   Справа от нее кто-то зашевелился, слегка посапывая. Она взглянула в ту сторону. В это трудно поверить, но она провела всю ночь — или, по крайней мере, ее большую часть, — доверительно прижавшись к Рональду Бредли. Его рука и сейчас небрежно лежала на ее бедре.
   Милли взглянула на эту большую и сильную руку, беззаботно расслабленную во сне, и у нее встал ком в горле. Она нервно сглотнула и, стараясь не дышать, начала осторожно отодвигаться. Рука чуть дернулась и по-хозяйски обняла ее бедро. Милли замерла. Рука стала поглаживать ее, но она видела, что Бредли так и не открыл глаз.
   Сжав зубы, Милли решила переждать эти вызывающие у нее чувство неловкости ласки и дождаться, когда он снова уснет. Но тут его глаза открылись.
   Какое-то мгновение Бредли казался удивленным. Потом сознание полностью вернулось к нему, и его губы раздвинулись в уже знакомой ей улыбке, которую никак нельзя было назвать доброй. Его рука скользнула вниз и мягко сжала ее колено. Милли не смела даже шевельнуться.
   — Прекратите, — хрипло произнесла она. Его улыбка стала еще шире. Он не сводил глаз с ее лица. Как паук, опутывающий свою жертву, он сознательно парализует мою волю, подумала она, и эта мысль помогла ей сбросить его колдовские чары.
   Она отодвинулась и собралась уже соскользнуть с постели, но не тут-то было. Схватив ее за руку, Бредли пресек ее попытку подняться.
   — О нет! — простонала Милли.
   Рональд притянул ее к себе. Он казался равнодушным, почти скучающим, но его поцелуй был совсем другим.
   Я не могу пошевелиться, подумала Милли, и, что еще хуже, не хочу.
   Он мягко рассмеялся.
   — Это не совсем то, чего вы ожидали? Она подняла затуманенные глаза.
   — Что?
   — Вы забрались в мою постель, — пояснил он нарочито суровым тоном, — уже после того, как я уснул. Не припомню, чтобы я приглашал вас.
   Милли снова попыталась высвободиться, но Рональд Бредли, казалось, не замечал этих попыток. Его объятия напоминали железные тиски. Никогда в жизни Милли еще не чувствовала себя такой беспомощной.
   У нее сложилось отчетливое впечатление, что он ужасно сердит, а его деликатность — скорее результат разностороннего опыта. Он словно наказывал ее за что-то.
   Задыхаясь, Милли попыталась оторваться от его губ, но тут же смолкла.
   Рональд плавным движением перевернулся, и мгновение спустя Милли уже лежала на спине, а он оказался сверху. Она в ужасе закрыла глаза.
   — Очень хорошо, — целуя ее веки, насмешливо произнес он.
   Шон никогда не целовал ее так… А это было так приятно! Она почувствовала, как его пальцы расстегнули верхнюю пуговицу ее блузки. Затем Рональд склонился над ней, и острое чувство наслаждения пронзило ее, когда его губы коснулись нежной кожи груди. Она потянулась к нему, и тут резкая боль пронзила ее запястье. Милли непроизвольно вскрикнула.
   Он на мгновение замер.
   — Отпустите! — взмолилась она.
   Бредли отодвинулся, и она села на кровати, вытянув больную руку перед собой, а потом склонилась над ней, словно убаюкивая.
   — Что случилось? — резко спросил он. Милли закусила губу. Боль начала стихать, но ее последствия — чувство слабости и какой-то беззащитности — снова в полной мере возвратились к ней.
   — Мое запястье, — наконец прошептала она. — Оно сломано.
   — Но ведь вы без гипса. — В его голосе прозвучало что-то похожее на обвинение.
   — Да, — сказала она. — Его сняли пару недель назад, и осталась только шина, благодаря которой запястье остается зафиксированным. Вчера вечером я сняла ее.
   — Зачем? Чтобы приласкать меня? Милли густо покраснела, не смея взглянуть на него.
   — Нет. Я надеваю ее, только когда хожу за покупками или веду машину.
   — Или когда ходите на вечеринки, — сухо добавил он.
   — В общем, да. Но я на них почти не хожу.
   — Черт! — помолчав, сказал он. — Это серьезный перелом?
   Пальцами правой руки Милли осторожно ощупала больное запястье. Сможет ли она когда-нибудь играть, как прежде? Никто не мог дать ей никаких гарантий на этот счет.
   — Не знаю, — тихо произнесла она. — Врачи сказали, что не очень.
   — Ну и?.. — продолжил он расспросы. Почему его это заинтересовало? — удивилась Милли. Никто не расспрашивал ее о руке, ни отчим, ни даже Шон, хотя номинально он все еще был ее учителем.
   Не глядя на Рональда, она покачала головой.
   — Они сказали, что еще какое-то время она будет болеть. Постепенно пройдет.
   — Но ведь вы заорали так, будто вам действительно было страшно больно. Я что, придавил вам руку?
   — Нет. — Милли судорожно втянула воздух. — Я сама виновата. Я хотела вытащить ее из-под себя.
   — Так значит, вы сами улеглись на нее? — Он протянул руку и взъерошил ей волосы. — Бедная Золушка. Вам не очень-то везет сегодня утром, ведь верно?
   Милли вздрогнула, но приказала себе оставаться спокойной.
   — Да, утро действительно могло бы быть более удачным, — призналась она. — Особенно если бы вы не называли меня Золушкой и не делали неверных выводов.
   В ответ Рональд Бредли лишь скрестил на груди руки. Она заметила, что пуговицы на его рубашке также расстегнуты, и отвела взгляд: вид загорелой кожи будоражил ее, не давая возможности сосредоточиться.
   — Какие именно выводы? — поинтересовался он.
   — Вы, кажется, считаете, — четко выговаривая слова, произнесла Милли. — что я сама легла к вам в постель, радуясь представившейся возможности переспать с восхитительным Рональдом Бредли.
   — Ах, это… — Он явно ни в чем не раскаивался.
   — Так вот, вы заблуждаетесь. Если бы в квартире была еще одна кровать или хотя бы диван, то вы наверняка спали бы в одиночестве, а я не бы рисковала второй раз сломать себе запястье.
   Бредли нарочито поморщился.
   — Это удар ниже пояса. Вы не предупредили меня о своей больной руке.
   — Как и о том, что вы заняли единственную в квартире кровать, — добавила она. — Дело в том, что меня просто не было возможности сделать это — вы набросились на меня прежде, чем я успела открыть рот.
   Смысл сказанного наконец-то дошел до него.
   — Единственную кровать? В такой огромной квартире? Вы, наверное, шутите?!
   — Мой отчим Пит, — холодно пояснила Милли, — не часто принимает гостей. У него в квартире есть два рояля, арфа и студия звукозаписи. Здесь есть, где поесть, выпить, поработать и послушать музыку, но гости, как правило, не остаются ночевать, поэтому нет и лишних кроватей.
   — Боже мой, — растерянно произнес Бредли. Он внимательно оглядел комнату. — Так это спальня самого маэстро! — В его голосе прозвучали веселые нотки. — Думаю, мне следует принести вам свои извинения.
   — Согласна.
   Его глаза снова остановились на ее лице, и в этом испытующем взгляде было нечто такое, от чего Милли стало неуютно.
   — Считайте, что я извинился перед вами, — наконец выдавил Рональд.
   Она резко выпрямилась.
   — А теперь, если я снова попытаюсь встать с постели, вы отпустите меня?
   Рональда Бредли было невозможно смутить. Он ухмыльнулся.
   — Конечно. Особенно, если за это я получу завтрак.
   Милли возмущенно фыркнула и, не удостоив его ответа, вскочила с постели. Выходя из комнаты, она отказалась признаться себе в том, что услышала тихий смешок, раздавшийся ей вслед.
 
   Телефон зазвонил, когда она, бормоча себе под нос проклятия, готовила кофе. Это был Фред, консьерж.
   — Доброе утро, мисс Роббинс. — Казалось, он чувствует себя неловко. — Здесь повсюду фотографы. Они ждут даже на улице.
   — Да? — Милли была смущена и одновременно взбешена этим сообщением, но старалась говорить безразличным тоном. — А в мусорном ящике их случайно нет?
   — Кажется, двое действительно сидят на них, невозмутимо сообщил Фред, — нацелив свои объективы на входную дверь. Я подумал, что вам будет небезынтересно узнать об этом. Ведь у вас так много вещей, которые нужно будет сложить в машину, — неуклюже добавил он.
   — Да, конечно, — согласилась Милли и, поблагодарив консьержа, поспешила в спальню.
   Рональд все еще лежал в постели и, опершись на подушки, небрежно листал одну из книг Пита. Очевидно, какой-нибудь широко разрекламированный в прессе детектив из тех, что обычно валялись на прикроватной тумбочке.
   — Завтрак готов? — подняв глаза, поинтересовался он.
   — Нет.
   Милли была слишком взволнована, чтобы обидеться на тон, которым был задан этот вопрос. Рональд словно обращался к прислуге.
   Он заметил ее нервозность и нахмурился.
   — В чем дело?
   — Только что позвонил консьерж. Журналисты ждут нас внизу. Они прячутся даже в гараже, держа наготове свои объективы. Что будем делать?
   Его брови поползли вверх.
   — Должно быть, им заказан репортаж.
   — Это вовсе не смешно, — свирепо произнесла она.
   Рональд откинул покрывало, сел и, спустив ноги на пол, стал нащупывать туфли.
   — Они под столом, — машинально подсказала Милли.
   — Спасибо. — Он надел туфли. — Думаю, в данной ситуации нам придется проявить изобретательность.
   В его голосе звучали покровительственные нотки, и Милли разозлилась.
   — Что вы собираетесь сделать? Бросить на них мокрые полотенца и убежать? — саркастически поинтересовалась она.
   — Думаю, мне лучше просто «испариться». — Он взмахнул рукой, подражая фокуснику. — Как призрак, — заговорщически добавил он.
   — Но как? Через мусоропровод? — едко поинтересовалась Милли.
   Ее словно загипнотизировали плавные движения его артистичных рук, и, хотя Рональд даже не взглянул в ее сторону, она, казалось, физически ощутила его прикосновение.
   — Нет.
   Он начал застегивать рубашку. Слишком хорошо помня, при каких обстоятельствах она была расстегнута, Милли поспешно отвернулась и уставилась в окно.
   — Видно что-нибудь? — спросил он, вставляя в манжеты небольшие серебряные запонки и подходя к ней.
   — Н-нет. — Она отодвинулась. — Отсюда видно только дорогу к дому. Что вы собираетесь делать?
   Рональд улыбнулся, но его глаза были по-прежнему серьезны.
   — Вы тайком выведете меня отсюда. Переодетым.
   — Я? Да вы с ума сошли! Каким образом? У меня здесь нет никакой одежды. Да и она была бы вам мала. — Она взглянула на его небритые щеки и по-мужски широкие плечи. — К тому же вы совсем не похожи на женщину.
   — Мне и не нужна ваша одежда, — вкрадчиво сказал он. — Мне нужны вы.
   — Я? — еле выговорила она. Его глаза смеялись.
   — Вернее, чтобы вы сопровождали меня.
   — Что вы имеете в виду?
   Рональд небрежно оперся о край старинного секретера палисандрового дерева. Заскрипев, тот покачнулся, но Милли сейчас было не до протестов.
   — Все знают, что вы сегодня уезжаете — консьерж, ваши соседи, возможно, даже эти парни с фотоаппаратами. — Он пожал плечами. — Вы просто возьмете меня с собой.
   — И вы всерьез считаете, что вас не заметят? Но вас не назовешь невидимкой, а эти люди явно знают, кого именно они ждут.
   — Я переоденусь, — спокойно повторил он. — У вашего консьержа наверняка найдется лишняя форма. Никто не обратит внимания на человека в форме консьержа, особенно когда он несет чемоданы хорошенькой женщины.
   — Почему он должен одалживать вам брюки?
   — Как все шотландцы, в душе этот парень-романтик. А вы расскажете ему, что это была любовь с первого взгляда и нам нужно было какое-то время побыть наедине, — подсказал Бредли.
   — Я не сделаю этого! — возмутилась Милли.
   — Сделаете, — твердо произнес он. — Это вы виноваты в том, что все узнали, где я, а значит, вы в долгу передо мной. Впрочем, поговорить с консьержем я могу и сам.
 
   Фред Макдугал был действительно тронут романтической историей, которую поведал ему Рональд. В тихой ярости Милли слушала, как он излагал консьержу свои объяснения, но не могла не отметить, что это было сделано весьма деликатно: Рональд не сказал ничего, против чего она могла бы возразить по существу. Правда, в его тоне сквозил намек на неожиданно возникшее между ними чувство.
   В результате они получили от Фреда не только щегольскую форму шофера, но и искренние пожелания удачи.
   — Как вы могли?! — свирепо прошептала Милли, когда они по служебной лестнице поднимались обратно в квартиру.
   — А что я такого сказал? — невинно спросил Рональд.
   — Я имею в виду не то, что вы сказали. А то, как вы это сделали. Он засмеялся.
   — Я же актер. Романтические сказки — моя профессия. — Он с загадочным видом посмотрел на нее. — Не волнуйтесь. Золушка, вы уже почти избавились от меня.
   — Надеюсь, что это так, — сухо ответила Милли. Вернувшись в квартиру, он быстро переоделся, а она занялась своим запястьем. Бредли с любопытством смотрел, как она надевает эластичную повязку.
   — Вы уверены, что действительно можете вести машину с этой штукой на руке?
   — Значительно лучше, чем без нее. А сейчас рука действительно побаливает.
   Он нахмурился, но это ускользнуло от внимания Милли, занятой последней проверкой списка вещей Пита.
   — Пожалуйста, вызовите лифт, — попросила она и взялась за одну из сумок.
   — Ну, уж нет. — Бредли отобрал у нее сумку. — Лифт вызываете вы, а я беру на себя роль носильщика.
   Рональд сдержал слово, так что Милли не пришлось нести ничего, кроме набора аудиокассет. В слабо освещенном помещении подземной стоянки, когда они грузили в машину вещи, дежурившие при входе репортеры даже не взглянули на ее спутника.
   Рональд взял у Милли ключи, уселся за руль и открыл противоположную дверь.
   — Садитесь, мисс Роббинс.
   — Но… — заупрямилась она. — Это машина моего отчима. Он доверяет ее только мне.
   — Дорогая, не волнуйтесь, я опытный водитель.
   Милли едва сдержалась, чтобы не топнуть ногой.
   — Ну и что! — громко произнесла она, и тут один из фотографов оглянулся.
   — Вылезайте немедленно! — прошипела она. — Или я сделаю так, что вы попадете в газеты как угонщик машин.
   Но тот вообще не смотрел в ее сторону. Казалось, его внимание полностью сосредоточено на лобовом стекле, поэтому Милли была застигнута врасплох, когда он схватил ее за плечо и силой втащил в машину.
   А репортеры уже бежали в их сторону, держа фотоаппараты наготове.
   — Похоже, из-за вас я действительно попаду в газеты, — холодно заметил Бредли, заводя мотор. — Немедленно закройте дверь.
   Милли захлопнула дверцу машины и, снова неловко повернув руку, вскрикнула от боли. Рональд Бредли посмотрел на нее непроницаемым взглядом.
   — Либо нагнитесь, либо улыбайтесь, — посоветовал он. — Сейчас вас будут снимать. — Под обстрелом слепящих фотовспышек автомобиль быстро выехал из гаража. — Не расстраивайтесь, — спустя некоторое время с усмешкой добавил Рональд. — Даже если фотография будет нечеткой, эти люди обязательно уточнят ваше имя у консьержа. Так что ваши друзья непременно узнают обо всем.

Глава 4

   Милли онемела от возмущения.
   Нет, его самомнение просто невыносимо. Неужели он полагает, что она действительно хотела, чтобы кто-то узнал о ее отъезде с ним этим ранним воскресным утром?!
   — Узнают о чем? О том, что меня похитили? — поинтересовалась она сквозь зубы. Бредли пожал плечами.
   — Если вам хочется представить все именно так…
   — А как еще это можно представить? — огрызнулась Милли.
   Тяжелая машина, визжа тормозами, вписалась в крутой поворот. Рональд посмотрел в боковое зеркало.
   — За нами никого нет. По крайней мере, пока. Милли сжала кулачки.
   — Послушайте, вы, хулиган! Это что — похищение?
   Он метнул взгляд в ее сторону.
   — Скорее, хорошо подстроенная ловушка.
   — Что?
   — Более тщательно подготовленная, чем в первый раз, — пояснил он.
   — Вы хотите сказать, что это я подстроила вам ловушку?!
   — А разве нет? — Его голос звучал жестко. — Ведь вы вызвали консьержа вчера вечером, к именно вы заорали, как ребенок в фильме ужасов, там, в гараже.
   — Но вы пытались украсть машину моего отчима!
   Милли едва не задохнулась от несправедливости подобных обвинений.
   Бредли нетерпеливо фыркнул.
   — Вы всерьез утверждаете, что можете вести эту машину?
   — Да, — с достоинством ответила Милли, хотя это не совсем соответствовало действительности.
   — Хорошо. Тогда поверните руль и держите его, — решительно скомандовал он и резко свернул к обочине.
   — Что? — Она явно смутилась. — Не глупите, я ведь сижу с другой стороны.
   — Не так уж это и неудобно. Вы ведь хотите сама вести эту чертову машину! Так покажите, что действительно можете удержать ее на дороге. Давайте!
   Бормоча проклятия, Милли попыталась вести машину с пассажирского сиденья. Это было нелегко, и у нее снова разболелась рука. В итоге она отпустила руль.
   — Ну, что? — В голосе Бредли не было ни капли сострадания.
   Милли поджала губы.
   — Чего вы, собственно, добиваетесь?
   — Хотел продемонстрировать, что вы не в состоянии удержать руль, — бесстрастно ответил он. — Он вообще слишком тяжел для вас. А тут еще ваша рука. Если бы не я, вы вообще не смогли бы скрыться от репортеров.
   Милли решительно тряхнула головой.
   — Глупости, — холодно заметила она. — Сегодня я отправляюсь на этой машине в Испанию. Пит, мой отчим, никогда не попросил бы меня об этом, если бы не доверял мне.
   — В Испанию? — не веря своим ушам, переспросил Рональд.
   — Почему это вас так удивило?
   — Это безумие. — У него побелели губы. — Сейчас вы не смогли бы управлять даже тележкой из бакалейной лавки.
   — Перестаньте опекать меня! — возмущенно воскликнула Милли.
   — Не понимаю, что это за отчим, который поручает вам со сломанной рукой вести такую тяжелую машине! Или вы намеревались ехать туда не одна? — медленно, чеканя слова, поинтересовался Бредли.
   Милли хотелось ударить его, но вместо этого она притворно сладким голосом сказала:
   — Да, одна. Если, конечно, вы не захотите поехать туда вместе со мной. А мой отчим — самый лучший из всех. После того, как моя мать вышла за него замуж, он…
   — Неплохая идея, — пробормотал Рональд.
   — Он стал мне ближе, чем родной отец, — закончила фразу Милли и вдруг осознала его слова, — Что вы сказали?
   — Я сказал, что мне нравится идея поехать с вами в Испанию.
   — Вы сумасшедший, — устало заметила Милли. Ей пришлось еще не раз, хотя и без видимого эффекта, повторять эти слова — на протяжении всего пути до ее дома и потом, когда Рональд расхаживал по ее квартире. Но он уже даже не притворялся, что слушает ее.
 
   Милли жила в модернизированном доме викторианской эпохи. Эту квартиру она купила, когда поступила в колледж. Деньги ей дал Пит, который заявил: «Чтобы делать ошибки, человеку необходимо уединиться».
   Вспомнив эти слова, Милли подумала, что сделала только одну ошибку — влюбилась в Шона. Сейчас, наблюдая за своим незваным гостем, она размышляла о том, какой ошибкой в итоге обернется он. Впрочем, влюбляться в Рональда Бредли она не собиралась. Ей казалось, что после истории с Шоном она больше неспособна любить.