Байяр Жорж. Мишель в «Хижине шерифа»

   Полицейский поднял брови.
   – Возможно? Хм… в общем, да… а зачем? Эти нескончаемые вопросы понемногу начинали выводить мальчика из себя.
   – Я хочу выяснить, не видели ли они некий знак.
   Полицейский вперил в него подозрительный взгляд.
   – Надеюсь, вы не намерены самостоятельно проводить следствие? Это вам не детские игрушки!
   – У меня на это нет ни времени, ни желания. Я просто собираюсь проверить пару соображений насчет способа ограбления.
   – Тогда другое дело…
   Полистав журнал, полицейский выписал три адреса.
   – Вот, – сказал он, протягивая Мишелю листок. – Это все?
   – Большое спасибо.
   Выйдя из комиссариата, парень тут же уткнулся в список. Не сделав и десяти шагов, он чуть было не сшиб какого-то прохожего. Мишель поднял глаза и остановился, с трудом сдерживая раздражение.

КАРУМ СТАРШИЙ

   Субъект, на которого в рассеянности налетел Мишель, был не кем иным, как человеком с петицией, тем, который накануне выжимал из него подпись, чтобы выслать цыган из лагеря Святой Сары.
   В следующий миг он тоже узнал Мишеля.
   – Ага!… Вы из полицейского участка! Похоже, вы тоже в числе пострадавших? Я вас предупреждал!… – воскликнул он.
   На его расплывшемся в улыбке лице отражалось такое злорадство, что Мишеля захлестнуло отвращение. Приняв его молчание за согласие, человек осмелел.
   – Ну что, теперь подпишете петицию?
   – Разумеется, нет. Пока нет формальных доказательств, я не собираюсь обвинять кого бы то ни было.
   – Но вас об этом никто и не просит!
   – Глубоко сожалею, но среди тех, кому вы собираетесь причинить неприятности, двое моих хороших друзей. Я никогда не поступлю им во вред.
   Уверенный тон и твердый взгляд Мишеля привели мужчину в такое бешенство, что он весь побагровел. Казалось, еще чуть-чуть – и последует взрыв. Но, справившись с собой, он сухо кивнул и зашагал своей дорогой.
   А Мишель отправился домой. Но по пути решил сделать небольшой крюк и заглянуть по одному из значившихся на листке адресов. Его встретила молодая женщина лет тридцати. Узнав о причине его визита, она ответила:
   – Я сожалею, но интересующий вас господин уехал два дня назад. Я новая жиличка и… – Она умолкла, заметив, что Мишель внимательно изучает створку дверей. – Вы что-то ищете?
   – Да, вот это. – Мишель указал на след от рисунка мелом.
   Тот был стерт, но смутно просматривался на краске. Это был круг с загнутой вправо стрелой.
   – Что это может значить? – встревожилась женщина.
   – В точности такую метку я нашел у себя на дверях, причем меня тоже недавно ограбили!
   – Боже! Какой ужас! Похоже на Варфоломеевскую ночь!
   – Да, что-то есть, но, мне кажется, в нашем случае метят жертв грабежей.
   – Надеюсь, эти господа не нагрянут сюда во второй раз! – воскликнула всерьез напуганная женщина.
   – Думаю, с их стороны это было бы верхом неосторожности, – успокоил ее Мишель. – Благодарю вас, мадам, извините за беспокойство.
   – Не стоит… Я все-таки буду начеку. Если замечу подобный знак, буду знать… А это случайно не цыганский символ? Я где-то читала, что похожие значки они рисуют на стенах.
   – Верно, мадам, но вряд ли это цыгане. Эта метка означает «первый поворот направо». Абракадабра какая-то!
   – И все-таки…
   Отчаявшись защитить цыган, Мишель распрощался с дамой.
   Подталкиваемый любопытством, он сверился со списком и решил, не откладывая дело в долгий ящик, нанести еще один визит.
   На этот раз перед ним была живописная вилла. Звонить ему не пришлось: знак был выведен прямо на калитке. Огромный волкодав с яростным лаем бросился на забор. Дверь дома отворилась, на пороге показался дородный лысый мужчина лет сорока в рубашке и шортах.
   – Карус! Молчать! Место! Что тебе надо, мальчик? «Мне что, кричать через весь участок?» – подумал Мишель.
   Тем временем мужчина, спустившись с крыльца, уже шел к калитке, шаркая по дорожке кожаными тапочками.
   – Дело в том, что меня обокрали. В полиции мне дали вашу фамилию и адрес…
   – Интересно, зачем? – удивился толстяк.
   – У меня на дверях такой же рисунок мелом…
   – Цыганский знак? Вот этот? Да, видел! Вот, не подписал петицию, когда предлагали, и совершенно напрасно. Ровно на следующий день дом обворовали! Безобразие! С нас столько дерут за жилье, не говоря уже про бешеные налоги, уж можно было бы обеспечить порядок! Просто стыд и срам, вот что я скажу… Теперь, конечно, я подпишу все что угодно, обеими руками!
   Мишель отказался от новой попытки защитить цыган. Мужчина был из породы сангвиников, людей вспыльчивых и зачастую невосприимчивых к доводам логики.
   – Я тоже не стал ее подписывать, – сказал Мишель, – и ровно в тот же вечер меня обокрали.
   – Много унесли?
   …На Мишеля обрушился целый словесный поток: вопросы, сетования, разъяснения. Когда он наконец откланялся, то чувствовал себя выжатым как лимон, словно сражался с ураганом. Визит к третьей жертве он решил отложить. Час был поздний, пора было возвращаться.
   – А то меня, наверное, уже потеряли.
   И действительно, когда он вошел в дом, Артур с Даниелем сидели за столом.
   – Разве ты ужинаешь не в городе?! – с наигранным изумлением воскликнул Артур.
   – Я тут кое-что разведал!
   Мишель коротко изложил результаты своих посещений.
   – Короче, господа воры везде оставляют одну и ту же метку, – подытожил Даниель.
   – Вот бы застукать этого рисовальщика! – вздохнул Артур.
   – Слишком мало шансов. Они наверняка действуют с крайней осторожностью… Вот напасть на «свежую» метку, то есть обнаружить ее еще до ограбления, было бы действительно здорово! Тут как раз очень бы пригодились патрули, о которых мы говорили утром! – ответил Мишель.
   – Да, но какое отношение это имеет к нам?… Нельзя же всю ночь болтаться по улицам, а днем
   работать в «Хижине»! – возмутился Даниель. – Мы можем попросить о помощи Жана с Нуром! Уверен, они с радостью согласятся! – предложил Мишель.
   – А как же то, что говорил господин Сегональ? – спросил Артур.
   – Извини, но тут есть один нюанс! Господин Сегональ рассуждал с позиции местного обывателя! Нас это совершенно не касается.
   – Верно. Мы вольны нанять хоть всех частных сыщиков на свете, если у нас возникнет такое желание.
   – Вольны, конечно… а кто будет платить твоим сыщикам? Нет, самое разумное – действовать собственными силами!
   Трое друзей обсуждали, как лучше организовать патруль, пока не подошло время ложиться спать. Они решили, не откладывая дела в долгий ящик, с утра переговорить с цыганами, а вечером начать дежурства.
 

* * *

   Ребята завтракали, когда в дверь негромко постучали. Даниель пошел открывать. Перед ним стоял старец со смуглым, изрытым морщинами лицом, которое обрамляли длинные седые волосы.
   – Здравствуйте, мои юные друзья. Я предок Жана и Нура, мое имя Карум; в лагере меня называют Карумом Старшим.
   – Проходите, пожалуйста, – сказал Даниель.
   – Хотите с нами позавтракать? – предложил Мишель.
   Мужчина, казалось, был несколько удивлен, но улыбнулся:
   – Спасибо, я уже завтракал. В моем возрасте сна требуется самую малость, так что я всегда встаю вместе с солнцем. И ложусь вместе с ним. Старики говорят, надо всю жизнь строить по солнцу, и зимой, и летом, – в этом секрет долголетия и здоровья! Попробуйте, вот увидите, насколько меньше вы будете уставать от той же работы. И здоровье сохраните!
   Цыган говорил безразличным голосом, почти не меняя интонации, словно читал речитатив из классической трагедии, когда в действие вступает хор. От него веяло несказанным спокойствием и природной мудростью. Мудростью, которая роднит смекалистого крестьянского старика с преуспевающим ученым.
   Ясное дело, Карум пришел не затем, чтобы давать советы по поводу образа жизни, но друзья не торопили события. Гость, однако, тоже не спешил менять тему разговора. Темные глаза, прячущиеся под густыми седыми бровями, выглядели удивительно молодыми на изрезанном тонкими морщинами лице; они словно буравили мальчиков, пытались прочитать их сокровенные мысли.
   Обстановка становилась неловкой. Ребята наскоро кончили завтрак. Будто только этого и ждал, Карум заговорил:
   – Я слышал от внуков, Жана с Нуром, что вы не такие, как другие гаджо, – не смотрите на нас свысока и даже отказались подписывать бумажку, с помощью которой нас хотят выжить отсюда.
   Старик не задавал вопросов, и ребята хранили молчание.
   – Нас никак нельзя выгонять из Санта, – продолжал Карум. – Когда-то сама Святая Сара наведалась в эти края и благословила наших предков разбить здесь лагерь. Тут не может быть ни тени сомнения. Это наше право, еще с незапамятных времен. Возможно, здесь – единственное на свете земельное владение цыган, «цыганов», как нас именуют местные.
   Карум больше не смотрел на молодых людей. Казалось, его взгляд, пройдя сквозь стены, устремился куда-то вдаль, в глубь веков.
   – Некоторые даже уверяют, будто Святая Сара, дабы закрепить это право за нами, сняла с себя драгоценности и зарыла их посреди лагеря. Но это уже легенды. По словам стариков, сокровища, если они, конечно, существуют, спрятаны в церкви. Впрочем, это не столь важно.
   Несмотря на свое изумление, трое друзей почувствовали, что их увлек этот рассказ, изложенный серьезным, монотонным голосом. В их воображении представало далекое прошлое: нашествие мавров, церковь, ставшая крепостью и одновременно убежищем для местных жителей. У этой церкви была истинно боевая биография.
   – Мне хотелось познакомиться с друзьями Жана и Нура, – продолжал Карум Старший. – Жан уже несколько лун как отдалился от табора. А Нур не хочет мне ничего рассказывать. По-моему, они очень переживают из-за того, что здесь творится. А может, это следствие оседлого образа жизни. Спертый воздух губителен для организма.
   Ребята не сразу догадались, что Карум имел в виду, хотя тот привел излюбленное выражение цыган, выражение, в котором отразилась их тяга к непрестанным странствиям, к вольному образу жизни. Они просто задыхались в четырех стенах.
   – Не знаю, как с ними говорить, – вздохнул старик. – Нынешняя молодежь потеряла уважение к старшим. Думают, большие умники, а делают одни глупости. А когда заметят, уже слишком поздно. Староват я для путешествий, но если бы понял, что Жану здесь плохо, опять бы тронулся в путь-дорогу. Кибитка наша хоть и потрепанная, но еще поколесит по свету. Вы моложе, чем я полагал. Может, вы посоветуете Жану, объясните ему то, что я не решаюсь сказать лучше бродяжничать, чем изводить себя, сидя на одном месте. Он должен это понять…
   Старик Карум поднялся – удивительно легко для своих лет. Казалось, взгляд его ищет сочувствия, но трое друзей, смущенные, не находили, что сказать.
   – Жану и Нуру незачем знать, что я обращался к вам за помощью… До свидания!
   – До свидания! – откликнулись мальчики. Цыган исчез. Словно небо вдруг потемнело. Ребята сидели притихшие, но уже в следующий миг сбросили с себя оцепенение.
   – Оригинальный тип, – заметил Артур.
   – Как будто явился из старинной сказки или какой-нибудь библейской легенды! – изрек Мишель.
   Вся тройка испытывала странное ощущение, словно Карум оставил после себя частицу своей чистоты, целомудренности, прямодушия. Теперь они лучше понимали некоторые поступки Жана и Нура.
   Самое время было собираться на работу.
   Но к их приезду в «Хижине» не было никого, кроме старика сторожа, пребывавшего в полном смятении.

ЗВУК И СВЕТ

   Старик Паскалу просто рвал и метал.
   – Явились наконец! Я уже было отчаялся вас сегодня увидеть!
   – Вроде не так еще поздно, господин Паскалу, – ответил Мишель. – А что случилось?
   Старик замотал головой и, будто от волнения у него отнялся язык, знаком поманил их за собой. Ребята, заинтригованные, последовали за сторожем. Тот подвел их к конюшне и, застыв на пороге, предоставил им возможность самим определить причину его тревог. Ребята огляделись по сторонам, но ничего необычного не заметили. Лошади, как всегда, стояли в стойлах, разделенные дощатыми перегородками. Седла лежали на месте.
   – Лично я ничего такого не вижу… – много-' значительно переглянувшись с товарищами, начал Мишель.
   – Я тоже, – поддержал его Даниель.
   Артур пошел проверить заднюю дверь – через нее в конюшню заносили мешки с овсом. Затем, также в недоумении, присоединился к друзьям.
   – Все в порядке, – сказал он.
   – Вы что, ослепли? – вскипел Паскалу. – Не видите, что Оливетта пропала? Ее украли!
   Ребята с удивлением обнаружили, что в конюшне в самом деле нет кобылы, которую Артур привел накануне. Привыкнув видеть в стойлах семерых лошадей, они не заметили отсутствия восьмой.
   – Украли? – переспросил Даниель.
   – Может, она убежала обратно на хутор? – предположил Артур.
   Сторож испепелил его взглядом.
   – Что значит – убежала на хутор? Вы что себе воображаете – я их по ночам отпускаю? – Уязвленный в лучших чувствах, сторож метал громы и молнии. – Все было тихо-спокойно. Ни одна коняга даже копытом не шелохнула. Получается, Оливетта улетучилась?
   Потрясенные тоном старика, ребята были уже готовы поверить в любую чертовщину. Но здравый смысл и логика одержали верх. Так или иначе, но исчезновение кобылы должно иметь объяснение.
   – Вы не заметили каких-нибудь следов? – спросил Мишель.
   – Следов… следов… в такую сушь земля тверже камня, поди что-нибудь заметь! И потом, двери конюшни были заперты – точь-в-точь как вчера!
   Оливетта, конечно ростом невелика, но не до такой же степени, чтобы пролезть под дверями!
   Хотя предположение и выглядело абсурдным, ребята невольно взглянули на щель, примерно сантиметров в десять, между широкими створками и землей.
   Мишель подошел поближе, внимательно осмотрел запоры. Затем повернулся к Паскалу.
   – Хотите, проведем опыт?
   – Опыт? – Сторож поскреб в затылке.
   – Ну да, совсем простенький! Вы запрете дверь, как вчера, а я останусь снаружи.
   Старик, казалось, не очень понимал, к чему парень ведет.
   – Что вы такое затеяли?
   – Сейчас увидите. Кажется, я догадываюсь, как можно забраться в конюшню, не повредив замок и засовы.
   Косматые седые брови старика поползли вверх, но в конце концов он решился. Мишель вышел на улицу. Старик прикрыл створки, повернул ключ в замке, задвинул засовы – точнее, нижний засов: дотянуться до верхнего ему не хватало роста.
   – Готов! – крикнул он.
   Мишель лег на живот прямо в пыль и засунул руку, почти до плеча, под дверь. Добрался до засова, не без труда приподнял его, чтобы он вылез из гнезда. Еще четверть оборота – и запор, слетев с предохранителя, упал. Удар пришелся прямо по стыку створок; после нескольких неудачных попыток язычок замка выскочил из паза и ворота приоткрылись.
   Вскоре они оказались нараспашку, причем ни разу не скрипнули.
   Паскалу, ошарашенный, уставился на Мишеля, будто тот совершил нечто сверхъестественное. Разинув рот, он медленно покачивал головой, словно отказывался верить в реальность увиденного.
   – Ну и ну! – твердил он. – Ну и дела! Мишель стряхнул пыль с одежды.
   – Вот так Оливетта и ускакала.
   – Значит, ее украли! – пробормотал сторож. Ребята не стали ему напоминать, что несколько минут назад он уже высказывал эту мысль. Наверное, тогда ему самому не верилось в то, что он говорил.
   Паскалу выглядел просто убитым. Гнев сменился отчаянием. По всей видимости, он считал, что крепкие ворота и хорошие запоры-стопроцентная гарантия от непрошеных гостей.
   – Ничего себе! – произнес он наконец. – А я-то дрых как сурок… Надо будет укрепить дверь. Вот висячий замок – это вещь, можно продеть его в ручку засова, а с другой стороны прибить крепкую скобу…
   У Мишеля чуть было не вырвалось, что это сейчас не самое важное. Их нынешняя задача – отыскать Оливетту, если это, конечно, возможно.
   – М-да, мой дебют на арене под большим вопросом, – вздохнул Артур.
   – Разве что ты отыщешь свою кобылу прямо сегодня, – отозвался Даниель.
   – А что здесь такого?
   – Тогда валяй, действуй!
   Артур послюнявил палец и поднял его, делая вид, что определяет направление ветра.
   – Я пошел, – произнес он серьезно и сделал несколько шагов. Затем, передумав, вернулся к товарищам. – Долго еще над нами будут измываться? Сколько это может продолжаться? Я просто уверен, что сумел бы отлично поладить с моей лошадкой. У меня были все шансы блеснуть на празднике. А теперь из-за этих воров все псу под хвост?
   – В любом случае, лошадь – не фотоаппарат, ее так легко не спрячешь, – заметил Даниель.
   – Ты прямо читаешь мои мысли. Она должна быть где-то неподалеку, если только воры не воспользовались грузовиком!
   С приходом Жана и Нура беседа перешла в другое русло. Узнав об исчезновении кобылы, братья переглянулись. Мишелю очень хотелось понять, что означают эти взгляды. Казалось, происшествие страшно развеселило цыган. Но вскоре все объяснилось.
   – Не беспокойтесь, – произнес Жан наконец. – Скоро Оливетта будет на месте.
   Паскалу мигом вышел из оцепенения.
   – Будет на месте? А где она?
   – Какой-то негодяй пригнал ее в лагерь вместе с нашими лошадьми. Наверняка с расчетом, что там ее найдут полицейские. К счастью, мы встаем спозаранку. Дед сразу же смекнул, что означает присутствие Оливетты, и первым предупредил полицию. В настоящий момент Оливетта возле полицейского участка. Свою порцию овса она получила, так что вполне довольна жизнью!
   Паскалу вытаращился на братьев-цыган, словно те привиделись ему в кошмарном сне.
   – Ну и ну! – бормотал он.
   А трое друзей бились над вопросом: что означает столь непредвиденная развязка? Не то чтобы они сомневались в правдивости слов Жана и Нура, но все произошло настолько внезапно, что ребята несколько растерялись.
   – Надо срочно выяснить, чьих это рук дело! – заявил Мишель. – И сегодня же начать патрулирование!
   – Давайте все обсудим прямо сейчас! – предложил Артур.
   – Что вы там собираетесь обсуждать? – удивленно спросил Жан.
   – Э-э… – протянул Мишель.
   У них с Артуром совсем вылетело из головы, что, по совету господина Сегоналя, этот план надо было держать в тайне. Мишель понимал, что отступать теперь некуда. Промолчать или солгать было равносильно подлости. Это было бы не только откровенным враньем, но и признаком недоверия, несправедливого и оскорбительного.
   – Так вот, – начал он, – у нас тут появилась одна задумка… Воры орудуют после наступления темноты. Если ввести ночные патрули – город, кстати, не так уж велик, – этих господ можно (спугнуть, а если получится, даже вывести на чистую воду!
   – Ясно, – ответил Жан. – А кто в этом участвует?
   – Мы, безусловно. Естественно, господин Сегональ…
   Жан задумался.
   – Ради такого случая наши друзья из лагеря обязательно помогут. Чем больше нас будет, тем лучше!
   – Разумеется.
   Ответ Мишеля звучал довольно кисло, но Жана, казалось, это не насторожило.
   – Если дело выгорит, наших наберется добрый десяток, плюс вас трое, еще господин Сегональ – получается человек четырнадцать-пятнадцать… Можно разделиться на четыре-пять групп, которые будут сменять друг друга… тогда каждому выпадает дежурить по два часа.
   – Отличная мысль! – вставил Даниель. – Я лично…
   – Ты – известный соня! Тебя мы отправим в первую смену, будешь потом дрыхнуть всю ночь! – бросил Артур.
   – Я не против! – откликнулся Даниель. Спор оборвался – к ним нагрянули клиенты, целое семейство.
   – Значит, Оливетту похитили, чтобы свалить кражу на вас? – возмутился господин Сегональ, выслушав рассказ Жана. – Потрясающая наглость! И чем им так досадили цыгане, откуда такая лютая ненависть? Разумеется, ничем… – Скотовод вздохнул. – И откуда у людей столько гонора?! Ведь всех способны грязью облить, лишь бы вырасти в собственных глазах! Ладно… Бог с ними! Давайте лучше обдумаем, как нам организовать патрулирование.
   Стоял полдень. «Хижина» напоминала раскаленное пекло. В работе наступила пора затишья: курортники предпочитали городским улицам относительную прохладу пляжа.
   Возле церкви вертелись случайные туристы: щелкали фотоаппаратами, покупали сувениры. Их легко было узнавать по тому контрасту, который ковбойская шляпа составляла с остальным туалетом. Некоторые из них выглядели просто нелепо: в пестрых костюмах или рубашках в цветочек!
   Господин Сегональ составил список добровольцев, учел он и предложение Жана. Так как порешили обойтись без местных, он без опаски включил в него цыган. Разделив всех участников на группы по три человека в каждой, он набросал расписание дежурств, наметил пункты для передачи смены.
   Без особых усилий с их стороны Артур, Даниель и Мишель оказались в одной команде. Они заступали на вахту первыми, тем же вечером.
   – Ну, Даниель, тебе подфартило! – дружески подтрунивал Артур. – Завалишься спать спозаранку!
   Даниель обвинил Артура в цинизме, и между ними завязалась шутливая перепалка, которую пресек Мишель.
   Двухчасовое дежурство близилось к концу, но друзья так и не заметили ничего подозрительного. Мимо них потоком текли курортники, все как один люди степенные, совершающие вечерний моцион.
   Троица вернулась на площадь – там была назначена встреча со следующей сменой. Несмотря на поздний час – когда ребята добрались до места, пробило уже половину одиннадцатого, – площадь была запружена людьми.
   Ребята попали в самый разгар зрелища. Это была настоящая феерия звука и света. В золотистых лучах прожекторов церковь казалась ожившей. Мелодичный голос рассказывал историю города: о вражеских вторжениях и святых паломничествах.
   Вдруг внимание ребят привлекла какая-то суета на противоположном конце. С прилегающей улицы на площадь выскочила разъяренная орава, в ней мелькнуло два знакомых силуэта.
   Недолго думая, трое товарищей, расталкивая зевак, стали пробираться через площадь.

КАЖЕТСЯ, ОН В БЕШЕНСТВЕ!

   В кучке людей, настороживших своим появлением Мишеля, Даниеля и Артура, находились Жан и Нур – но их положение было отнюдь не завидным. Цыган крепко держали трое мужчин, нашлись помощники и среди особо ретивых зевак, тем более что пленники не могли причинить им никакого вреда. Когда друзья приблизились к толпе, они разглядели, что руки у Жана и Нура связаны за спиной.
   Жан и Нур заметили своих товарищей.
   – Мишель, на помощь! Эти люди принимают нас за воров! Объясни им, пожалуйста…
   Троим друзьям пришлось поработать локтями, чтобы пробиться сквозь быстро растущее кольцо любопытных.
   – В чем дело, молодой человек? – спросил один из типов, державших цыган.
   – Это мои знакомые, – ответил Мишель, который только сейчас узнал человека с петицией.
   – Вы знакомы с этими молодчиками? Вы, конечно, из одной банды?
   – Ату! В полицию их! – крикнул кто-то из толпы. Этого зеваку так подмывало поскорее заявить о себе, что он даже не попытался разобраться в происходящем.
   – Ради Бога! – ответил Мишель. – Полицейский участок в двух шагах, пойдемте вместе. А ты, Артур, беги звонить господину Сегоналю. Объясни, в чем дело, и скажи, что это срочно!
   Зевакам не хотелось отпускать Артура. Но тот, шустрый и юркий, задал такого стрекача, что никто и глазом моргнуть не успел.
   Жан и Нур, которых подталкивали трое мужчин, и Мишель с Даниелем пересекли площадь и вошли в полицейский участок. Зеваки остались на улице – перспектива оказаться втянутыми в полицейское расследование им мало улыбалась.
   За конторкой находилось двое дежурных: старшина и сержант. При виде посетителей они вопросительно подняли брови.
   – В чем дело? – спросил старшина.
   – Господин начальник, мы застукали эту парочку, когда они пытались ограбить дом! – пояснил человек с петицией.
   – Вранье! Он лжет! – выкрикнул Жан.
   – Тихо! – приказал сержант. – А кто эти двое? Это не цыгане?
   – Мы вместе работаем у господина Сегоналя, – сообщил Мишель.
   Фамилия скотовода произвела нужный эффект – на это ребята и рассчитывали. Старшина, которому она была хорошо знакома, откашлялся.
   – Ладно, сейчас разберемся. Давайте по порядку. Мы всех обязательно выслушаем. Только, будьте добры, не перебивайте друг друга! Вот вы, мсье, – кого и где вы поймали?
   – Дело было так, господин начальник. Мы с другом прогуливались по улице Трезубца. Вдруг нам на глаза попались эти двое – они выходили из какого-то дома. Что-то в их поведении показалось нам подозрительным. Мы их окружили, скрутили. У старшего в руке были вот эти отмычки…
   Человек вытащил из кармана связку, как две капли воды похожую на ту, которую Жан подобрал возле дверей Мишеля. На ней болталась гостиничная бирка.
   Мишель с Даниелем переглянулись. Довольно любопытное совпадение!
   – Мы их не обыскивали, господин начальник, но, ручаюсь, краденое у них.
   – Сейчас проверим…
   – Это он… воспользовался, что у нас руки связаны, и подсунул нам что-то в карманы! – возмутился Нур.
   – Любопытно… что ж, поглядим… – бормотал старшина.
   Он вышел из-за конторки, которая отделяла его от посетителей.
   Подобный поворот не слишком его радовал. Как и все люди, облеченные властью, он не любил, когда кто-то другой брал на себя самую ответственную часть работы. А пока роль добровольного полицейского исполнял человек с петицией.