Вскоре в замке скрипнул ключ.
В глубине хижины на полу сидели Жан, Нур и Артур, руки за спиной, с обмотанными веревками ногами.
При виде пленников Галлин вскрикнула от радости.
Грубо подтолкнув ее вперед. Гратто злобно усмехнулся.
– Осталось двое… Предлагаю всю честную компанию отсюда убрать. Те двое тоже никуда не денутся. Что скажешь, Саваль?
Словно в полусне, Галлин опустилась на колени возле цыган и попыталась их освободить… не подозревая, что это уже давно сделано!
Жирба и Саваль метнулись к ней, чтобы помешать. Забыв про Гратто, который стоял в проеме, Мишель выскочил из-за дверей и, выставив вперед кулаки, налетел на двоих мужчин, меж тем как трое пленников с победными криками разом вскочили на ноги.
В мгновенье ока Гратто смекнул, что борьба неравная. Он развернулся и бросился наутек, но тут же растянулся, пойманный Даниелем за ноги.
Галлин с трудом успевала следить за событиями, которые разворачивались с молниеносной скоростью. Вся схватка длилась не более десяти секунд. За время заточения у Жана, Нура и Артура скопилась такая злоба, что их кулаки, кажется, налились свинцом – Саваль и Жирба валялись на полу в полном нокауте.
– Ко мне! Ко мне! – взвыл Даниель, с силой, которую ему придавало отчаяние, цепляясь Гратто за ноги и стоически перенося град сыпавшихся на него ударов.
Жан прыгнул вперед. Три удара – и шофер был обезврежен.
Не теряя ни минуты, молодые люди связали побежденных трофейными веревками. На эти же цели Мишель пустил великолепные голубые подтяжки Жирба, ремень Саваля и весь моток бечевки, который они брали с собой в подземелье.
– Как с ними поступим? – спросила Галлин. – Может, съездить за полицией?
– Пустая трата времени! – возразил Артур. – Есть же их грузовик. Сейчас я его подгоню, и мы сами доставим их куда следует.
– Правильно. Надо, чтобы эти господа въехали в Сант с фурором. Не придется никого оповещать. Сейчас самый подходящий момент – курортники и местные пьют ликер в кафе. Так что зрителей будет предостаточно!
– А что охотница? – спросил Жан. – Ее нашли?
– Пока нет… Но этим господам придется-таки рассказать полиции, куда они ее дели!
Жан с сомнением покачал головой. Казалось, он не разделял оптимизма Мишеля.
Загудел грузовик, который остановился поблизости.
– Все в машину! – крикнул Артур. – Вы уж извините, у этих господ не самые удобные сиденья, но, слава Богу, путешествие будет недолгим.
Задний борт был откинут, и троих мужчин погрузили в кузов.
– Экскурсия в Сант, побыстрее, побыстрее! – выкликал Артур. – Я лично проголодался!
Жан и Нур, Мишель и Даниель залезли в кузов и расселись по бортикам. Галлин устроилась рядом с Артуром, который завел мотор и повернул к проселочной дороге, держась проделанной грузовиком колеи.
Там их ожидал сюрприз. Заинтересовавшись брошенной возле дороги машиной, рядом с которой лежал мопед, на обочине притормозили двое жандармов-мотоциклистов.
Вид грузовика, выписывающего лихие пируэты по общественной свалке, их весьма озадачил. Сурово нахмурившись, полицейские перешли дорогу и двинулись ему навстречу. Один жандарм вытянул руку, приказывая шоферу остановиться.
Артур ойкнул и до упора выжал тормоза.
– Ну я и влип! Шестнадцать лет, прав нет! Ну, друзья, доигрались!
Он остановился, не выключая зажигания. Один из жандармов подошел к кабине и взял под козырек.
– Дамы и господа, ваши документы, пожалуйста… —
– Э-э… Понимаете… дело в том…
– Я вам все объясню, – вмешалась Галлин. Меж тем второй жандарм уже интересовался пассажирами в кузове, и Мишель перебил девушку:
– Мы везем в Сант похитителей охотницы.: Вот они… собственной персоной!
– Похитителей охотницы?! Шутите?… Эй, Барбу, пойди-ка сюда! – позвал он коллегу.
Тот подошел, и за несколько минут Мишель ввел их в курс дела.
Имя Фредерика Сегоналя и присутствие Галлин, которая показала свои документы, в конце концов убедили поначалу засомневавшихся представителей жандармерии.
– Отлично, молодцы! – сказал один из них. – Это разрядит обстановку в районе.
– И праздник состоится… замечательно! Вы, кстати, нашли охотницу?
. – Пока нет. Но как только эти господа поймут, что отпираться бесполезно, выложат как миленькие, куда ее запрятали.
– Будем надеяться, что это случится до воскресенья, – подытожил жандарм, который спрашивал у Артура документы. – Итак, господа, не будем томить обитателей Санта. Мы вас проводим до города, чтобы избежать нежелательных встреч.
– Я пересяду в автомобиль, – сказала Галлин. – Кто едет со мной?
Вызвались цыгане. Пребывание в лачуге не самым благотворным образом повлияло на их внешний вид. Они даже несколько запылились.
Странное зрелище являла собой эта небольшая процессия. Открывал ее жандарм на мотоцикле, следом ехал грузовик, за ним – машина Галлин. Второй жандарм замыкал кортеж.
Процессия на полной скорости вкатила в Сант.
«Прочти я такое в книжке, никогда бы не поверил, – твердил про себя Артур. – Шестнадцатилетний парень без прав, который мчится как угорелый по национальной дороге, а двое жандармов расчищают ему путь! Обалдеть можно!»
Центральная площадь кишела людьми, они заполняли террасы ресторанов и кафе, когда возле полицейского участка притормозил грузовик. К зданию со всех ног бросились двое жандармов, посеяв переполох среди свидетелей этой сцены.
А когда у всех на глазах из дверей участка выскочили двое офицеров, которые вспрыгнули в кузов и вместе с жандармами вытащили оттуда троих субъектов, странным образом связанных, террасы облетела новость:
– Воров поймали… Воров поймали…
В мгновение ока столики опустели, но было слишком поздно. Трое преступников и молодые люди были уже внутри, и двери за ними захлопнулись.
– Гляди-ка, что там течет из грузовика? – полюбопытствовал какой-то зевака.
– Смесь! – ответил другой, понюхав жидкость.
– Надо посмотреть, нельзя это так оставлять, – продолжал первый. – Это опасно!
Они, в свою очередь, обнаружили мопед Артура, продолжающий истекать горючим.
– Ну и молодежь пошла! – прошептал зевака, забираясь в кузов и закручивая бензиновый краник. – Один ветер в голове!
– Это вам так не пройдет, старшина Дюкор! – заявил Саваль. – Как вы смеете так обращаться с человеком, чье имя занесено в торговый реестр?!
– Я буду жаловаться на злоупотребление властью! – прибавил Жирба.
А Гратто тем временем осыпал бранью молодых людей. Даже Галлин не пощадил.
Мишель заметил, что старшину не оставляют сомнения. Конечно, он понимал, что внучка господина Сегоналя не станет участвовать в грязных делишках… Но где доказательства того, что эта троица украла охотницу?
– Я хочу лично все осмотреть, – сказал старшина. – А эти пусть пока посидят в камере. Наручники более надежная вещь, чем ваши веревки.
Это заявление вызвало очередной поток угроз и брани. Старшина Дюкор поручил своему помощнику присматривать за буянами, а сам в сопровождении молодых людей отправился на Египетскую улицу. Галлин посадила его в машину. Мишель, Жан и Нур притулились на заднем сиденье. Артур оседлал свой мопед, Даниель устроился сзади.
После первого же стука калитка дома номер десять распахнулась. Госпожа Гратто подняла на посетителей покрасневшие глаза. Появление полиции ее не слишком удивило.
– Не знаю, по какому вы поводу, – обратилась она к старшине, – но мужа дома нет. Хотя пора бы ему уже вернуться…
– Откройте нам, пожалуйста, ворота.
Машина Галлин въехала в палисадник. Собрались первые любопытные, прознавшие новость от сопровождавших машину мотоциклистов.
Дюкор прикрыл калитку.
Мишель, Артур и Даниель повели его к аллее. Они быстро сняли плитку, расчистили отверстие… Жан с Нуром помогали им вынимать камни и куски глины.
– Значит, вот этот проход, – задумчиво произнес Дюкор. – А где же охотница?
– В каком-нибудь укромном месте, – пожал плечами Мишель. – А нам можно пойти поесть?
– Разумеется! Я вызвал по телефону подкрепление, в течение пятнадцати минут они будут здесь. И действительно, с улицы вскоре донеслись автомобильные гудки.
– Папаша Фредерик! – воскликнула Галлин. – Это клаксон нашего фургона. Дед вернулся!
Девушка выбежала на улицу и через несколько минут вернулась в сопровождении скотовладельца в шляпе набекрень; он так и кипел энергией.
– Ну что, Дюкор, кто из нас оказался прав?! – воскликнул он, после обмена приветствиями выслушав краткий рассказ о том, что произошло.
– Заходите ближе к вечеру, – сказал он. – Мы занесем ваши показания в протокол, вы подпишете. А я тем временем допрошу этих людей, постараюсь у них вытянуть, где они прячут охотницу. Приятного аппетита!
– Галлин, будь добра, поезжай вперед и предупреди мадам Кукурд, что у нас к обеду будет куча гостей. А я хочу все выяснить поподробнее. – Мишель заметил, что при этих словах в глазах скотовладельца вспыхнули веселые огоньки. – А вам, ребятки, придется прокатиться в фургоне. Теперь это мой единственный транспорт – машину присвоила Галлин.
Однако, как ни торопилась Галлин предупредить мадам Кукурд, выбравшись за городскую черту, ребята заметили машину девушки, которая отъезжала от цыганского лагеря.
– Я отлучусь на секунду, – сказал скотовладелец. – Мне тоже надо переговорить с Карумом.
Через десять минут скотовладелец вернулся вместе с Карумом и его женой.
– Праздновать так праздновать, ребятки! – сказал он.
Старый цыган и его супруга разместились на переднем сиденье. Когда же фургон поравнялся с «Хижиной шерифа», произошло вот что.
– Боже, совсем из головы вылетело, тут же Паскалу! – вскрикнул господин Сегональ, останавливая фургон.
Мишель, Даниель и Нур вместе с Артуром вылезли наружу.
– Сейчас возьмем лошадей и приедем, – пообещал Мишель.
Лошади стояли уже оседланные, как обычно.
Вслед за фургоном кавалькада всадников свернула на дорогу к хутору.
Во время десерта, когда за столом уже вовсю царило веселье, господин Сегональ предложил тост. Он поднял бокал и сказал:
– Друзья, в это воскресенье в Санте состоятся скачки, подобных которым не было уже очень давно. Но выпить я хочу не за праздник, во всяком случае не за воскресный. Я хочу выпить за праздник, который у нас сегодня. Разумеется, в вашей жизни будет еще немало праздников, гораздо более торжественных и пышных, но для меня сегодня самый счастливый день в жизни. Здесь собрались мои друзья. Если Карум не против, я поднимаю этот бокал за добрую дружбу между цыганами и гаджо. Мне очень приятно, что Жан и Нур считают себя членами нашей семьи.
Карум вскинул голову. Глаза его блестели. Он поднял свой бокал. – Я присоединяюсь, – просто сказал он. Мадам Кукурд украдкой наблюдала за этой сценой из дверей кухни. По ее щеке скатилась слеза, и она засуетилась над плитой, в чем явно не было никакой необходимости.
Заговорщики ни в чем не признались. Охотница не была найдена. Тщательный обыск у обвиняемых ничего не дал.
В городе нарастала нервозность. Состоится ли процессия, будет ли праздник?
Но Мишель, Даниель и Артур не падали духом.
– Не может быть, чтобы все наши труды пропали даром, – сказал Мишель.
Прежде чем вернуться на хутор, они зашли домой, чтобы собрать вещи, а также приготовиться к завтрашней «корриде», если, конечно, та состоится.
Мишель разложил свои вещи на раскладушке и одну за другой складывал их в рюкзак. Когда на глаза ему попался конверт со сделанными вором снимками, ему захотелось взглянуть на них еще раз.
Это заметил Артур.
– Можно получить карточку на память?
– Конечно. Я закажу еще один комплект.
– А тебе не вернут фотографии, которые в полиции?
– Может быть, и вернут. Если, конечно, их не подшили к делу как вещественные доказательства. Впрочем, их всего семь. Ту, передержанную, этот малый оставил себе… Ой!…
Мишель оборвал себя на полуслове.
– Ты – чего? – буркнул Даниель.
– Погоди. Интересно, зачем ему этот снимок? Посмотри-ка…
Артур и Даниель придвинулись к Мишелю поближе, чтобы тоже увидеть фотографию.
– Хорошо бы понять, что он хотел запечатлеть, – сказал Артур.
– Если приглядеться, вроде какие-то палки, – пожал плечами Даниель.
– Допустим, эта фотография очень важна для вора – ведь в полицию он ее не отнес. Под предлогом, что она испорчена.
Мишель подошел к окну, друзья – за ним.
– Скажи-ка, Артур, тебе ничего не напоминают эти палки?
Артур взял карточку.
– Нет, честно говоря, не знаю… Мишель улыбнулся.
– А тисы во дворе Гратто?
– Тисы… Да, действительно, ты прав. А белая палка, вот эта, голову даю на отсечение, это рукоятка какого-то инструмента.
– А по-моему, это ориентир, – заявил Даниель.
– У меня тоже возникла такая мысль, – кивнул Мишель. – Скорей, бегом! По дороге захватим старшину Дюкора.
– Надо найти какой-нибудь щуп, – сказал Дюкор.
Подобранная во дворе железная мешалка для бетона была выпрямлена, плитки подняты, глина под ними прощупана.
Под первыми двумя – после той, которая маскировала вход в подземелье, – не было ничего.
Но третья подтвердила гипотезу Мишеля. Щуп уткнулся в какой-то твердый предмет. Очень скоро Артур обнаружил, что это инструмент, кирка Гратто. Частыми ударами они принялись долбить глину и вскоре заметили свертки, завернутые в вощеную бумагу.
Старшина Дюкор развернул один. Не слишком удивившись, он извлек на свет часы, ручки, драгоценности – одним словом, все, что пропало во время краж, которые приписывались цыганам.
А тем временем молодые люди, сменяя друг дружку, перелопачивали аллею. Ни один из найденных свертков не был достаточно объемистым, чтобы вместить в себя охотницу.
«Разве что они припрятали ее в другом месте», – подумал Мишель.
Но вскоре из глиняного панциря был вытащен криво сколоченный ящичек. Под крышкой – все та же вощеная бумага, затем полиэтилен и, наконец, стружка, вновь вселившая в исследователей надежду.
Не успели они вытащить горсточку стружки, как показалась золотая фигурка в уборе из драгоценных камней.
– Стоп! – воскликнул старшина. – К упаковке не прикасаться, забираем ее в участок! Мои люди закончат розыски. Поехали!
В поведении старшины, который нес перепачканный в земле сверток, было нечто такое, что притягивало внимание окружающих.
К тому же его так распирало от радости по поводу успешного завершения дела, что он не в силах был удержаться и не оповестить любопытных.
– Мы нашли охотницу, – объявил он. – Цыгане тут ни при чем, равно как и во всех предыдущих кражах.
Новость переходила из уст в уста, и меньше чем через час весь город с окрестностями знал, что воскресное шествие состоится.
А несколько часов спустя старшина Дюкор рассказал ребятам, как все произошло в действительности.
Главным зачинщиком являлся Саваль. Гратто показал ему план подземелья, который за два года до того выкрал у господина Сегоналя. Мало-помалу в их голове созрел замысел кражи. В свои планы они посвятили Жирба – брата госпожи Саваль.
Единственное, что смущало троих сообщников, – необходимость уехать из Санта в случае, если подозрение в краже падет на них.
Любопытная деталь: в осуществлении их замыслов им невольно помог Колье, к самим грабежам непричастный. Его кампания против цыган подсказала Савалю мысль совершить ряд ограблений, в которых все обвинят цыган. Обработав таким образом общественное мнение, исчезновение охотницы легко будет списать на «цыган».
Сторож спустился в часовню только на четвертый день после кражи. Теперь ворам оставалось дождаться благоприятного момента и вскрыть колодец в цыганском лагере.
Но вмешательство Жана и Нура, которые, по мнению преступников, находились в полицейском участке, спутало Савалю все карты. Цыгане заметили Гратто, который, бросив собакам кусок мяса и спрятав отмычки возле кибитки, разворошил плоские камни. Они бросились за ним в погоню и попали прямо в лапы бандитов, дожидающихся на Египетской улице возвращения своего сообщника.
Поначалу Саваля смутило наличие двух пленников, но он быстро нашел выход из положения, внеся в свой план одну простую поправку: если их разоблачат, он будет высказываться в том духе, что, мол, держал цыган, чтобы вытянуть из них признание, где они прячут охотницу и краденое. Так мороча голову полицейским, он мог хранить охотницу сколь угодно долго – пока все камни не будут вынуты, а золото переплавлено.
Гратто испортил всю затею по собственной глупости. Украв у Мишеля фотоаппарат, он решил им воспользоваться. В секрете от своих сообщников он задумал еще больше насолить своим врагам. Сфотографировав цыганский лагерь, а затем проявив и напечатав снимки, он надеялся дать в руки полиции доказательство, уличающее цыган в краже фотоаппарата.
Поддавшись соблазну, он снял и «захоронение» своих неправедных приобретений, убедив себя, что ничем не рискует, поскольку в полицию эту карточку не отдаст.
Когда он понял, было уже поздно.
В день кражи охотницы Саваль замыслил провести демонстрацию возле цыганского лагеря. Требуя выдать им Жана и Нура, чтобы отвести тех в тюрьму, трое преступников рассчитывали, что теперь уже ни единая душа не заподозрит их в похищении цыган.
В воскресенье на улицах Санта бурлила празднично разодетая толпа. Шествие проходило, как обычно, спокойно, с той единственной разницей, что явившимся в полном составе цыганам устроили настоящую овацию, когда охотница заняла свое место в часовне.
Но тут же интерес зрителей отвлекло другое событие. Уже с раннего утра фургон господина Сегоналя стоял возле «Хижины шерифа» он привез туда шесть великолепных быков – на голове у каждого теперь красовался красный шерстяной помпон, а рога венчали два белых наконечника. Двери стойла, которое прилегало к арене, были распахнуты настежь. Толпа топала ногами от нетерпения – по местным правилам в «корриде» участвовали не только «ковбои» и быки, но и зрители. Последние старались криками и всяческими действиями не пустить быка на арену и сорвать бой.
Мишель, Даниель, Артур, Рене, Марсель и Паскалу сопровождали Нура, Галлин и господина Фредерика – последний ехал верхом, с вилами в руке.
Все были очень взволнованы – каждый по своей причине.
Жана с ними не было. Он на арене готовился к состязаниям.
В загоне «избранники» были разведены в стороны, чтобы не перебодать друг дружку. Белые наконечники и красные помпоны трепетали при малейшем движении.
– Понимаешь, Артур, – сказал Мишель, – если начистоту, я не слишком… уверен в себе. Хотя… вести корриду мне хотелось бы еще больше, чем сражаться с быком. Видел, какое столпотворение?
Он указал на вход в город, где их подкарауливала нетерпеливая толпа – до ребят долетал ее возбужденный гомон.
– А по мне, лишь бы не потерять стремена, – проворчал Артур. – Так бы хотелось воздать почести Оливетте!
– По коням, ребятки, уже время, поехали!
Наездники окружают быков, Паскалу отвязывает быков с такой сноровкой, что они одновременно срываются с места…
Прежде чем перейти на галоп, Галлин успела шепнуть Мишелю:
– Взгляните на деда, он сегодня король! Приметив движение, толпа вдали загалдела:
– Вон они! Вон они!
– И все это благодаря вам, Мишель… и вашим друзьям. Надеюсь, вы еще к нам приедете? – улыбнулась Галлин.
Но Мишель не смог ответить. Его отлично вышколенная лошадка припустила галопом и догнала камарганских быков – ее грива развевалась на ветру.
Если сидеть поглубже в седле и слегка откинуться назад, упасть практически невозможно… но вот он уже перед лицом толпы, какие-то смельчаки пытаются затеять игру, отвлечь быков… Сегодняшняя «коррида», это чувствуют все, не обычное конное состязание.
Город наконец окончательно избавился от отвратительной лихорадки последних дней. Вместе с цыганом Нуром – вот его узнают и радостно приветствуют зрители, которые в самом скором времени будут аплодировать его брату, – в него возвратилась добрая старая дружба, истинное братство свободных людей.
* * *
Мишель тоже это слышал. Он вжался спиной в стену за дверью.В глубине хижины на полу сидели Жан, Нур и Артур, руки за спиной, с обмотанными веревками ногами.
При виде пленников Галлин вскрикнула от радости.
Грубо подтолкнув ее вперед. Гратто злобно усмехнулся.
– Осталось двое… Предлагаю всю честную компанию отсюда убрать. Те двое тоже никуда не денутся. Что скажешь, Саваль?
Словно в полусне, Галлин опустилась на колени возле цыган и попыталась их освободить… не подозревая, что это уже давно сделано!
Жирба и Саваль метнулись к ней, чтобы помешать. Забыв про Гратто, который стоял в проеме, Мишель выскочил из-за дверей и, выставив вперед кулаки, налетел на двоих мужчин, меж тем как трое пленников с победными криками разом вскочили на ноги.
В мгновенье ока Гратто смекнул, что борьба неравная. Он развернулся и бросился наутек, но тут же растянулся, пойманный Даниелем за ноги.
Галлин с трудом успевала следить за событиями, которые разворачивались с молниеносной скоростью. Вся схватка длилась не более десяти секунд. За время заточения у Жана, Нура и Артура скопилась такая злоба, что их кулаки, кажется, налились свинцом – Саваль и Жирба валялись на полу в полном нокауте.
– Ко мне! Ко мне! – взвыл Даниель, с силой, которую ему придавало отчаяние, цепляясь Гратто за ноги и стоически перенося град сыпавшихся на него ударов.
Жан прыгнул вперед. Три удара – и шофер был обезврежен.
Не теряя ни минуты, молодые люди связали побежденных трофейными веревками. На эти же цели Мишель пустил великолепные голубые подтяжки Жирба, ремень Саваля и весь моток бечевки, который они брали с собой в подземелье.
– Как с ними поступим? – спросила Галлин. – Может, съездить за полицией?
– Пустая трата времени! – возразил Артур. – Есть же их грузовик. Сейчас я его подгоню, и мы сами доставим их куда следует.
– Правильно. Надо, чтобы эти господа въехали в Сант с фурором. Не придется никого оповещать. Сейчас самый подходящий момент – курортники и местные пьют ликер в кафе. Так что зрителей будет предостаточно!
– А что охотница? – спросил Жан. – Ее нашли?
– Пока нет… Но этим господам придется-таки рассказать полиции, куда они ее дели!
Жан с сомнением покачал головой. Казалось, он не разделял оптимизма Мишеля.
Загудел грузовик, который остановился поблизости.
– Все в машину! – крикнул Артур. – Вы уж извините, у этих господ не самые удобные сиденья, но, слава Богу, путешествие будет недолгим.
Задний борт был откинут, и троих мужчин погрузили в кузов.
– Экскурсия в Сант, побыстрее, побыстрее! – выкликал Артур. – Я лично проголодался!
Жан и Нур, Мишель и Даниель залезли в кузов и расселись по бортикам. Галлин устроилась рядом с Артуром, который завел мотор и повернул к проселочной дороге, держась проделанной грузовиком колеи.
Там их ожидал сюрприз. Заинтересовавшись брошенной возле дороги машиной, рядом с которой лежал мопед, на обочине притормозили двое жандармов-мотоциклистов.
Вид грузовика, выписывающего лихие пируэты по общественной свалке, их весьма озадачил. Сурово нахмурившись, полицейские перешли дорогу и двинулись ему навстречу. Один жандарм вытянул руку, приказывая шоферу остановиться.
Артур ойкнул и до упора выжал тормоза.
– Ну я и влип! Шестнадцать лет, прав нет! Ну, друзья, доигрались!
Он остановился, не выключая зажигания. Один из жандармов подошел к кабине и взял под козырек.
– Дамы и господа, ваши документы, пожалуйста… —
– Э-э… Понимаете… дело в том…
– Я вам все объясню, – вмешалась Галлин. Меж тем второй жандарм уже интересовался пассажирами в кузове, и Мишель перебил девушку:
– Мы везем в Сант похитителей охотницы.: Вот они… собственной персоной!
– Похитителей охотницы?! Шутите?… Эй, Барбу, пойди-ка сюда! – позвал он коллегу.
Тот подошел, и за несколько минут Мишель ввел их в курс дела.
Имя Фредерика Сегоналя и присутствие Галлин, которая показала свои документы, в конце концов убедили поначалу засомневавшихся представителей жандармерии.
– Отлично, молодцы! – сказал один из них. – Это разрядит обстановку в районе.
– И праздник состоится… замечательно! Вы, кстати, нашли охотницу?
. – Пока нет. Но как только эти господа поймут, что отпираться бесполезно, выложат как миленькие, куда ее запрятали.
– Будем надеяться, что это случится до воскресенья, – подытожил жандарм, который спрашивал у Артура документы. – Итак, господа, не будем томить обитателей Санта. Мы вас проводим до города, чтобы избежать нежелательных встреч.
– Я пересяду в автомобиль, – сказала Галлин. – Кто едет со мной?
Вызвались цыгане. Пребывание в лачуге не самым благотворным образом повлияло на их внешний вид. Они даже несколько запылились.
Странное зрелище являла собой эта небольшая процессия. Открывал ее жандарм на мотоцикле, следом ехал грузовик, за ним – машина Галлин. Второй жандарм замыкал кортеж.
Процессия на полной скорости вкатила в Сант.
«Прочти я такое в книжке, никогда бы не поверил, – твердил про себя Артур. – Шестнадцатилетний парень без прав, который мчится как угорелый по национальной дороге, а двое жандармов расчищают ему путь! Обалдеть можно!»
Центральная площадь кишела людьми, они заполняли террасы ресторанов и кафе, когда возле полицейского участка притормозил грузовик. К зданию со всех ног бросились двое жандармов, посеяв переполох среди свидетелей этой сцены.
А когда у всех на глазах из дверей участка выскочили двое офицеров, которые вспрыгнули в кузов и вместе с жандармами вытащили оттуда троих субъектов, странным образом связанных, террасы облетела новость:
– Воров поймали… Воров поймали…
В мгновение ока столики опустели, но было слишком поздно. Трое преступников и молодые люди были уже внутри, и двери за ними захлопнулись.
– Гляди-ка, что там течет из грузовика? – полюбопытствовал какой-то зевака.
– Смесь! – ответил другой, понюхав жидкость.
– Надо посмотреть, нельзя это так оставлять, – продолжал первый. – Это опасно!
Они, в свою очередь, обнаружили мопед Артура, продолжающий истекать горючим.
– Ну и молодежь пошла! – прошептал зевака, забираясь в кузов и закручивая бензиновый краник. – Один ветер в голове!
* * *
А в полицейском участке на протяжении нескольких минут разыгрывалась очень странная сцена. Придя в себя, Саваль, Жирба и Гратто обрели гонор.– Это вам так не пройдет, старшина Дюкор! – заявил Саваль. – Как вы смеете так обращаться с человеком, чье имя занесено в торговый реестр?!
– Я буду жаловаться на злоупотребление властью! – прибавил Жирба.
А Гратто тем временем осыпал бранью молодых людей. Даже Галлин не пощадил.
Мишель заметил, что старшину не оставляют сомнения. Конечно, он понимал, что внучка господина Сегоналя не станет участвовать в грязных делишках… Но где доказательства того, что эта троица украла охотницу?
– Я хочу лично все осмотреть, – сказал старшина. – А эти пусть пока посидят в камере. Наручники более надежная вещь, чем ваши веревки.
Это заявление вызвало очередной поток угроз и брани. Старшина Дюкор поручил своему помощнику присматривать за буянами, а сам в сопровождении молодых людей отправился на Египетскую улицу. Галлин посадила его в машину. Мишель, Жан и Нур притулились на заднем сиденье. Артур оседлал свой мопед, Даниель устроился сзади.
После первого же стука калитка дома номер десять распахнулась. Госпожа Гратто подняла на посетителей покрасневшие глаза. Появление полиции ее не слишком удивило.
– Не знаю, по какому вы поводу, – обратилась она к старшине, – но мужа дома нет. Хотя пора бы ему уже вернуться…
– Откройте нам, пожалуйста, ворота.
Машина Галлин въехала в палисадник. Собрались первые любопытные, прознавшие новость от сопровождавших машину мотоциклистов.
Дюкор прикрыл калитку.
Мишель, Артур и Даниель повели его к аллее. Они быстро сняли плитку, расчистили отверстие… Жан с Нуром помогали им вынимать камни и куски глины.
– Значит, вот этот проход, – задумчиво произнес Дюкор. – А где же охотница?
– В каком-нибудь укромном месте, – пожал плечами Мишель. – А нам можно пойти поесть?
– Разумеется! Я вызвал по телефону подкрепление, в течение пятнадцати минут они будут здесь. И действительно, с улицы вскоре донеслись автомобильные гудки.
– Папаша Фредерик! – воскликнула Галлин. – Это клаксон нашего фургона. Дед вернулся!
Девушка выбежала на улицу и через несколько минут вернулась в сопровождении скотовладельца в шляпе набекрень; он так и кипел энергией.
– Ну что, Дюкор, кто из нас оказался прав?! – воскликнул он, после обмена приветствиями выслушав краткий рассказ о том, что произошло.
* * *
Прибыло подкрепление; старшина оставил полицейских дежурить у дома номер десять и мигом отпустил ребят.– Заходите ближе к вечеру, – сказал он. – Мы занесем ваши показания в протокол, вы подпишете. А я тем временем допрошу этих людей, постараюсь у них вытянуть, где они прячут охотницу. Приятного аппетита!
– Галлин, будь добра, поезжай вперед и предупреди мадам Кукурд, что у нас к обеду будет куча гостей. А я хочу все выяснить поподробнее. – Мишель заметил, что при этих словах в глазах скотовладельца вспыхнули веселые огоньки. – А вам, ребятки, придется прокатиться в фургоне. Теперь это мой единственный транспорт – машину присвоила Галлин.
Однако, как ни торопилась Галлин предупредить мадам Кукурд, выбравшись за городскую черту, ребята заметили машину девушки, которая отъезжала от цыганского лагеря.
– Я отлучусь на секунду, – сказал скотовладелец. – Мне тоже надо переговорить с Карумом.
Через десять минут скотовладелец вернулся вместе с Карумом и его женой.
– Праздновать так праздновать, ребятки! – сказал он.
Старый цыган и его супруга разместились на переднем сиденье. Когда же фургон поравнялся с «Хижиной шерифа», произошло вот что.
– Боже, совсем из головы вылетело, тут же Паскалу! – вскрикнул господин Сегональ, останавливая фургон.
Мишель, Даниель и Нур вместе с Артуром вылезли наружу.
– Сейчас возьмем лошадей и приедем, – пообещал Мишель.
Лошади стояли уже оседланные, как обычно.
Вслед за фургоном кавалькада всадников свернула на дорогу к хутору.
Во время десерта, когда за столом уже вовсю царило веселье, господин Сегональ предложил тост. Он поднял бокал и сказал:
– Друзья, в это воскресенье в Санте состоятся скачки, подобных которым не было уже очень давно. Но выпить я хочу не за праздник, во всяком случае не за воскресный. Я хочу выпить за праздник, который у нас сегодня. Разумеется, в вашей жизни будет еще немало праздников, гораздо более торжественных и пышных, но для меня сегодня самый счастливый день в жизни. Здесь собрались мои друзья. Если Карум не против, я поднимаю этот бокал за добрую дружбу между цыганами и гаджо. Мне очень приятно, что Жан и Нур считают себя членами нашей семьи.
Карум вскинул голову. Глаза его блестели. Он поднял свой бокал. – Я присоединяюсь, – просто сказал он. Мадам Кукурд украдкой наблюдала за этой сценой из дверей кухни. По ее щеке скатилась слеза, и она засуетилась над плитой, в чем явно не было никакой необходимости.
* * *
Однако на следующее утро, в субботу, энтузиазм друзей несколько поубавился.Заговорщики ни в чем не признались. Охотница не была найдена. Тщательный обыск у обвиняемых ничего не дал.
В городе нарастала нервозность. Состоится ли процессия, будет ли праздник?
Но Мишель, Даниель и Артур не падали духом.
– Не может быть, чтобы все наши труды пропали даром, – сказал Мишель.
Прежде чем вернуться на хутор, они зашли домой, чтобы собрать вещи, а также приготовиться к завтрашней «корриде», если, конечно, та состоится.
Мишель разложил свои вещи на раскладушке и одну за другой складывал их в рюкзак. Когда на глаза ему попался конверт со сделанными вором снимками, ему захотелось взглянуть на них еще раз.
Это заметил Артур.
– Можно получить карточку на память?
– Конечно. Я закажу еще один комплект.
– А тебе не вернут фотографии, которые в полиции?
– Может быть, и вернут. Если, конечно, их не подшили к делу как вещественные доказательства. Впрочем, их всего семь. Ту, передержанную, этот малый оставил себе… Ой!…
Мишель оборвал себя на полуслове.
– Ты – чего? – буркнул Даниель.
– Погоди. Интересно, зачем ему этот снимок? Посмотри-ка…
Артур и Даниель придвинулись к Мишелю поближе, чтобы тоже увидеть фотографию.
– Хорошо бы понять, что он хотел запечатлеть, – сказал Артур.
– Если приглядеться, вроде какие-то палки, – пожал плечами Даниель.
– Допустим, эта фотография очень важна для вора – ведь в полицию он ее не отнес. Под предлогом, что она испорчена.
Мишель подошел к окну, друзья – за ним.
– Скажи-ка, Артур, тебе ничего не напоминают эти палки?
Артур взял карточку.
– Нет, честно говоря, не знаю… Мишель улыбнулся.
– А тисы во дворе Гратто?
– Тисы… Да, действительно, ты прав. А белая палка, вот эта, голову даю на отсечение, это рукоятка какого-то инструмента.
– А по-моему, это ориентир, – заявил Даниель.
– У меня тоже возникла такая мысль, – кивнул Мишель. – Скорей, бегом! По дороге захватим старшину Дюкора.
* * *
Через четверть часа трое ребят и полицейский входили в сад Гратто.– Надо найти какой-нибудь щуп, – сказал Дюкор.
Подобранная во дворе железная мешалка для бетона была выпрямлена, плитки подняты, глина под ними прощупана.
Под первыми двумя – после той, которая маскировала вход в подземелье, – не было ничего.
Но третья подтвердила гипотезу Мишеля. Щуп уткнулся в какой-то твердый предмет. Очень скоро Артур обнаружил, что это инструмент, кирка Гратто. Частыми ударами они принялись долбить глину и вскоре заметили свертки, завернутые в вощеную бумагу.
Старшина Дюкор развернул один. Не слишком удивившись, он извлек на свет часы, ручки, драгоценности – одним словом, все, что пропало во время краж, которые приписывались цыганам.
А тем временем молодые люди, сменяя друг дружку, перелопачивали аллею. Ни один из найденных свертков не был достаточно объемистым, чтобы вместить в себя охотницу.
«Разве что они припрятали ее в другом месте», – подумал Мишель.
Но вскоре из глиняного панциря был вытащен криво сколоченный ящичек. Под крышкой – все та же вощеная бумага, затем полиэтилен и, наконец, стружка, вновь вселившая в исследователей надежду.
Не успели они вытащить горсточку стружки, как показалась золотая фигурка в уборе из драгоценных камней.
– Стоп! – воскликнул старшина. – К упаковке не прикасаться, забираем ее в участок! Мои люди закончат розыски. Поехали!
* * *
На площадь вступила процессия, отдаленно напоминающая праздничное шествие.В поведении старшины, который нес перепачканный в земле сверток, было нечто такое, что притягивало внимание окружающих.
К тому же его так распирало от радости по поводу успешного завершения дела, что он не в силах был удержаться и не оповестить любопытных.
– Мы нашли охотницу, – объявил он. – Цыгане тут ни при чем, равно как и во всех предыдущих кражах.
Новость переходила из уст в уста, и меньше чем через час весь город с окрестностями знал, что воскресное шествие состоится.
* * *
Потерпев полный провал, трое виновных поспешили во всем признаться.А несколько часов спустя старшина Дюкор рассказал ребятам, как все произошло в действительности.
Главным зачинщиком являлся Саваль. Гратто показал ему план подземелья, который за два года до того выкрал у господина Сегоналя. Мало-помалу в их голове созрел замысел кражи. В свои планы они посвятили Жирба – брата госпожи Саваль.
Единственное, что смущало троих сообщников, – необходимость уехать из Санта в случае, если подозрение в краже падет на них.
Любопытная деталь: в осуществлении их замыслов им невольно помог Колье, к самим грабежам непричастный. Его кампания против цыган подсказала Савалю мысль совершить ряд ограблений, в которых все обвинят цыган. Обработав таким образом общественное мнение, исчезновение охотницы легко будет списать на «цыган».
Сторож спустился в часовню только на четвертый день после кражи. Теперь ворам оставалось дождаться благоприятного момента и вскрыть колодец в цыганском лагере.
Но вмешательство Жана и Нура, которые, по мнению преступников, находились в полицейском участке, спутало Савалю все карты. Цыгане заметили Гратто, который, бросив собакам кусок мяса и спрятав отмычки возле кибитки, разворошил плоские камни. Они бросились за ним в погоню и попали прямо в лапы бандитов, дожидающихся на Египетской улице возвращения своего сообщника.
Поначалу Саваля смутило наличие двух пленников, но он быстро нашел выход из положения, внеся в свой план одну простую поправку: если их разоблачат, он будет высказываться в том духе, что, мол, держал цыган, чтобы вытянуть из них признание, где они прячут охотницу и краденое. Так мороча голову полицейским, он мог хранить охотницу сколь угодно долго – пока все камни не будут вынуты, а золото переплавлено.
Гратто испортил всю затею по собственной глупости. Украв у Мишеля фотоаппарат, он решил им воспользоваться. В секрете от своих сообщников он задумал еще больше насолить своим врагам. Сфотографировав цыганский лагерь, а затем проявив и напечатав снимки, он надеялся дать в руки полиции доказательство, уличающее цыган в краже фотоаппарата.
Поддавшись соблазну, он снял и «захоронение» своих неправедных приобретений, убедив себя, что ничем не рискует, поскольку в полицию эту карточку не отдаст.
Когда он понял, было уже поздно.
В день кражи охотницы Саваль замыслил провести демонстрацию возле цыганского лагеря. Требуя выдать им Жана и Нура, чтобы отвести тех в тюрьму, трое преступников рассчитывали, что теперь уже ни единая душа не заподозрит их в похищении цыган.
В воскресенье на улицах Санта бурлила празднично разодетая толпа. Шествие проходило, как обычно, спокойно, с той единственной разницей, что явившимся в полном составе цыганам устроили настоящую овацию, когда охотница заняла свое место в часовне.
Но тут же интерес зрителей отвлекло другое событие. Уже с раннего утра фургон господина Сегоналя стоял возле «Хижины шерифа» он привез туда шесть великолепных быков – на голове у каждого теперь красовался красный шерстяной помпон, а рога венчали два белых наконечника. Двери стойла, которое прилегало к арене, были распахнуты настежь. Толпа топала ногами от нетерпения – по местным правилам в «корриде» участвовали не только «ковбои» и быки, но и зрители. Последние старались криками и всяческими действиями не пустить быка на арену и сорвать бой.
Мишель, Даниель, Артур, Рене, Марсель и Паскалу сопровождали Нура, Галлин и господина Фредерика – последний ехал верхом, с вилами в руке.
Все были очень взволнованы – каждый по своей причине.
Жана с ними не было. Он на арене готовился к состязаниям.
В загоне «избранники» были разведены в стороны, чтобы не перебодать друг дружку. Белые наконечники и красные помпоны трепетали при малейшем движении.
– Понимаешь, Артур, – сказал Мишель, – если начистоту, я не слишком… уверен в себе. Хотя… вести корриду мне хотелось бы еще больше, чем сражаться с быком. Видел, какое столпотворение?
Он указал на вход в город, где их подкарауливала нетерпеливая толпа – до ребят долетал ее возбужденный гомон.
– А по мне, лишь бы не потерять стремена, – проворчал Артур. – Так бы хотелось воздать почести Оливетте!
– По коням, ребятки, уже время, поехали!
Наездники окружают быков, Паскалу отвязывает быков с такой сноровкой, что они одновременно срываются с места…
Прежде чем перейти на галоп, Галлин успела шепнуть Мишелю:
– Взгляните на деда, он сегодня король! Приметив движение, толпа вдали загалдела:
– Вон они! Вон они!
– И все это благодаря вам, Мишель… и вашим друзьям. Надеюсь, вы еще к нам приедете? – улыбнулась Галлин.
Но Мишель не смог ответить. Его отлично вышколенная лошадка припустила галопом и догнала камарганских быков – ее грива развевалась на ветру.
Если сидеть поглубже в седле и слегка откинуться назад, упасть практически невозможно… но вот он уже перед лицом толпы, какие-то смельчаки пытаются затеять игру, отвлечь быков… Сегодняшняя «коррида», это чувствуют все, не обычное конное состязание.
Город наконец окончательно избавился от отвратительной лихорадки последних дней. Вместе с цыганом Нуром – вот его узнают и радостно приветствуют зрители, которые в самом скором времени будут аплодировать его брату, – в него возвратилась добрая старая дружба, истинное братство свободных людей.