Страница:
– Верно! – воскликнула Галлин. – Значит, еще не все потеряно!
– Надо выяснить, кто живет в этом доме. Если даже хозяин – не наш фотограф-любитель, оттого, что мы установим его личность, хуже не будет.
Мишель и Галлин поспешили назад к Каруму.
– Мы нашли место, откуда были сделаны фотографии, – сказала Галлин. – Надо выяснить, кто живет в угловом доме, вон в том.
– Действуйте, как считаете нужным! Я вас буду ждать.
Минуту поколебавшись, Галлин решила ехать на машине. Улица, подходившая к лагерю, видимо, начиналась в городе. Они с легкостью ее найдут.
Снова оказавшись на площади, они сориентировались с помощью плана, который висел на стене полицейского участка, и отыскали Египетскую улицу.
Нужный дом носил номер десять. К фасаду был пристроен портик; за деревянными воротами виднелись деревья – платаны и сосны.
– Не слишком уютное жилище, – заметила Галлин.
И действительно, потускневшие от пыли, частью потрескавшиеся стекла, окна без занавесок наводили на мысль, что второй этаж нежилой. Рамы и ставни были аляповато выкрашены в ядовито-зеленый цвет; судя по всему, ремонт проводился недавно.
Мишелю и Галлин показалось, будто в одном из окон первого этажа шевельнулись занавески.
– Нас, кажется, заметили, – сказал Мишель.
– Как бы узнать, кто здесь живет?
– Я сейчас вернусь.
Мишель подошел к расположенным между парой окон дверям и негромко постучал. Прислушался – никого. Он постучал сильнее. Через несколько секунд где-то в глубине дома хлопнула дверь, послышались шаги. В замке повернулся ключ, и сдерживаемая цепочкой дверь приоткрылась. В проеме возникло лицо сорокалетней дамы.
– Что вам нужно? – не слишком любезно поинтересовалась она.
– Здесь живет господин, который нашел фотоаппарат? – Мишель показал на свою «Фоту».
– Что? Впервые слышу. В жизни не видела этого аппарата, ничего мой муж не находил!
– Может быть, не муж, а племянник?
– Племянника нет. Он уехал к родителям!
Мишель отметил про себя совпадение. В доме номер десять по Египетской улице существовал племянник, а если верить мужчине, который сдал аппарат в полицию, именно племянник нашел его на пляже.
– И давно он уехал? – спросил Мишель. Дама нахмурилась.
– Не очень… а вам, собственно, какое дело? Вы что, служите в полиции, в вашем-то возрасте? И вообще, мне некогда! До свидания!
Дверь захлопнулась; ошарашенный Мишель вновь услышал клацанье замка.
Он вернулся к Галлин, и они поехали дальше.
– Пока мало хорошего, – признался мальчик. – Кто хозяин дома – неизвестно; единственное, что я выяснил – там гостил племянник. И то хлеб!
– В конце концов мы узнаем правду. Жаль, поблизости нет соседей, их можно было бы расспросить!
Галлин свернула на площадь – и в тот же миг из церкви выскочил мужчина в черном и как бешеный понесся в полицейский участок. Девушка еле-еле успела затормозить прямо перед самым его носом.
Растерянный вид, бледное лицо бегущего произвели сильное впечатление на прохожих.
– Боже мой, – прошептала девушка, с трудом оправляясь от испуга. – Что случилось? Очевидно, что-то ужасное! Вы видели его глаза? Да он просто обезумел от страха!
Но тут мужчина показался вновь. Он был уже не один. Его сопровождал старшина Дюкор, который выглядел не менее взволнованным и спешил как на пожар.
Оба припустили к церкви.
ПРОПАВШАЯ ОХОТНИЦА
ПРОСТЫЕ ДОГАДКИ
СТРАННАЯ ПРОГУЛКА
– Надо выяснить, кто живет в этом доме. Если даже хозяин – не наш фотограф-любитель, оттого, что мы установим его личность, хуже не будет.
Мишель и Галлин поспешили назад к Каруму.
– Мы нашли место, откуда были сделаны фотографии, – сказала Галлин. – Надо выяснить, кто живет в угловом доме, вон в том.
– Действуйте, как считаете нужным! Я вас буду ждать.
Минуту поколебавшись, Галлин решила ехать на машине. Улица, подходившая к лагерю, видимо, начиналась в городе. Они с легкостью ее найдут.
Снова оказавшись на площади, они сориентировались с помощью плана, который висел на стене полицейского участка, и отыскали Египетскую улицу.
Нужный дом носил номер десять. К фасаду был пристроен портик; за деревянными воротами виднелись деревья – платаны и сосны.
– Не слишком уютное жилище, – заметила Галлин.
И действительно, потускневшие от пыли, частью потрескавшиеся стекла, окна без занавесок наводили на мысль, что второй этаж нежилой. Рамы и ставни были аляповато выкрашены в ядовито-зеленый цвет; судя по всему, ремонт проводился недавно.
Мишелю и Галлин показалось, будто в одном из окон первого этажа шевельнулись занавески.
– Нас, кажется, заметили, – сказал Мишель.
– Как бы узнать, кто здесь живет?
– Я сейчас вернусь.
Мишель подошел к расположенным между парой окон дверям и негромко постучал. Прислушался – никого. Он постучал сильнее. Через несколько секунд где-то в глубине дома хлопнула дверь, послышались шаги. В замке повернулся ключ, и сдерживаемая цепочкой дверь приоткрылась. В проеме возникло лицо сорокалетней дамы.
– Что вам нужно? – не слишком любезно поинтересовалась она.
– Здесь живет господин, который нашел фотоаппарат? – Мишель показал на свою «Фоту».
– Что? Впервые слышу. В жизни не видела этого аппарата, ничего мой муж не находил!
– Может быть, не муж, а племянник?
– Племянника нет. Он уехал к родителям!
Мишель отметил про себя совпадение. В доме номер десять по Египетской улице существовал племянник, а если верить мужчине, который сдал аппарат в полицию, именно племянник нашел его на пляже.
– И давно он уехал? – спросил Мишель. Дама нахмурилась.
– Не очень… а вам, собственно, какое дело? Вы что, служите в полиции, в вашем-то возрасте? И вообще, мне некогда! До свидания!
Дверь захлопнулась; ошарашенный Мишель вновь услышал клацанье замка.
Он вернулся к Галлин, и они поехали дальше.
– Пока мало хорошего, – признался мальчик. – Кто хозяин дома – неизвестно; единственное, что я выяснил – там гостил племянник. И то хлеб!
– В конце концов мы узнаем правду. Жаль, поблизости нет соседей, их можно было бы расспросить!
Галлин свернула на площадь – и в тот же миг из церкви выскочил мужчина в черном и как бешеный понесся в полицейский участок. Девушка еле-еле успела затормозить прямо перед самым его носом.
Растерянный вид, бледное лицо бегущего произвели сильное впечатление на прохожих.
– Боже мой, – прошептала девушка, с трудом оправляясь от испуга. – Что случилось? Очевидно, что-то ужасное! Вы видели его глаза? Да он просто обезумел от страха!
Но тут мужчина показался вновь. Он был уже не один. Его сопровождал старшина Дюкор, который выглядел не менее взволнованным и спешил как на пожар.
Оба припустили к церкви.
ПРОПАВШАЯ ОХОТНИЦА
Вид полицейской формы и встревоженные лица мужчин привлекли к храму внимание прохожих.
Поползли самые противоречивые слухи: одни утверждали, что в церкви пожар, другие – что взломан ящик с пожертвованиями, третьи заверяли, что одной прихожанке сделалось плохо, и, наконец, четвертые клялись, что в церкви только что поймали вора.
Выйдя из машины, Галлин и Мишель с минуту прислушивались к гомонящей толпе, но версии были настолько разноречивыми, что ни одна не вызывала доверия. Галлин заметила, что уже поздно.
– Мне пора домой, – сказала она.
– Я вас подвезу.
Машина тронулась. Поравнявшись с цыганским лагерем, Галлин убавила скорость и скосила глаза, но останавливаться не стала.
– Как бы мне хотелось, чтобы сразу наступило послепослезавтра, – вздохнула она.
Притормозив возле «Хижины», девушка предложила:
– Приходите сегодня с друзьями к нам, поужинаем вместе. Как насчет половины восьмого?
– Думаю, мой брат и Артур согласятся. Спасибо большое, мадемуазель.
– Тогда в семь я за вами заеду. Заодно заскочу в лагерь, узнаю, как дела.
Мишель помахал вслед удаляющейся машине.
– На наше счастье, с утра ни одного клиента! Что-то ты припозднился! – воскликнул Артур и тут же прибавил: – Неужто фотоаппарат нашелся?
– Давай все по порядку, – вмешался Даниель. Мишель подчинился. Фотографии были внимательно изучены и прокомментированы, в том числе последний снимок, передержанный и настолько черный, что на нем не было видно ничего, кроме вертикально воткнутых палок. Мишелю пришлось во всех подробностях описать свои утренние похождения. Он изложил мотивы, побудившие честнейшего незнакомца отдать проявлять пленку.
– А вдруг он хотел оклеветать цыган? – предположил Даниель.
– Какой смысл? Он ведь не мог знать заранее, что на фотографиях!
– Резонно.
– Хотя… – задумался Мишель. – Возможно, ты и прав. Выходит, все это ложь, не было никакого пляжа. Если эти снимки сделал он сам, то в твоих словах есть определенная логика.
– Лично я на стороне Даниеля! – вставил Артур. – Твой спаситель получается уж излишне порядочным. Жалко, ты не узнал, кто он такой.
Мишель продолжил рассказ и дошел до происшествия в церкви.
– Может, мне отправиться на разведку? – предложил Артур. – А то я совсем здесь закис!
– Возьмешь меня с собой? – спросил Даниель.
– У тебя нет шлема, старина! Правила есть правила, как сказал бы старшина рот безопасности. Кстати… нам ничего не нужно купить?
– Хм… вроде нет. Да, чуть не забыл! Мы сегодня приглашены на ужин к мадемуазель Галлин.
– Замечательно! Честно говоря, я уже несколько пресытился салатом из помидоров и сардинами! – с ухмылкой заметил Даниель.
– А как мы туда доберемся? – спросил Артур. – По деревенским дорогам двоих мой мопед еще выдержит, но никак не троих.
– Мадемуазель Галлин заедет на машине. Она очень волнуется за Жана и Нура.
Артур собрался в путь.
– Точно ничего не нужно?
– Знаешь что… купи пленку! – ответил Мишель.
– Ну ты нахал! Ты ведь только что был у фотографа.
– Да, но я так разозлился на его неповоротливость, что совсем забыл… Тем более тогда еще не было фотоаппарата!
– Ладно! Шесть на девять, большую кассету?
– Точно.
– До скорого!
– На обратном пути узнай, нет ли чего-нибудь нового про Жана.
– Хорошо!
– Что с тобой?
– Охотница… из церкви пропала золотая статуэтка богини-охотницы… Подземный ход… ведет прямо в цыганский лагерь! На этот раз им не отвертеться!
– Успокойся, Артур, – умоляюще попросил Мишель. – Объясни, что случилось?
И Артур рассказал. Возле цыганского лагеря он заметил довольно большую толпу, в которой мелькали кепи жандармов и фуражки рот безопасности. Решив, что суета вызвана исчезновением Жана и Нура, мальчик не придал этому особого значения. Но в городе было настоящее столпотворение.
– Мне стало даже интересно, откуда такая прорва народу? На пляже ни души! Все до единого– и курортники, и городские – собрались возле церкви.
Насколько ему удалось разузнать, церковный сторож, обычно готовящий статуэтку к воскресному шествию, сегодня утром спустился в подземную часовню, чтобы стереть с реликвии пыль и привести в порядок балдахин, под которым она выезжала на ежегодную процессию.
– И ее не оказалось?! – задохнулся Даниель.
– Не спеши! Статуэтка не просто исчезла – дверь, которая была замурована еще Бог знает когда, оказалась взломанной! В ней была проделана брешь, вполне достаточная, чтобы пролезть взрослому мужчине…
– Ты что-то говорил о подземном ходе?
– Подожди. Церковь – бывшая крепость, старинный феодальный замок…
– И что?
– Так вот, судя по всему, в ней, как в любом старинном замке, есть подземелье, подземные ходы– туда обитатели прятались в случае опасности, скажем осады.
– Ясно… и один из них подводит прямо к цыганскому лагерю?
– Так я, во всяком случае, слышал. И теперь стоит какому-нибудь Гратто начать болтать, об этом заговорит весь город. Как бы то ни было, жандармы и роты безопасности отправились к цыганам – это факт. Честно говоря, я боюсь за Жана и Нура.
– Ты думаешь, их… отлучка как-то связана с кражей статуэтки? – спросил Даниель.
– Ничего я не думаю. Но, признаться, довольно странное совпадение. И люди тоже так будут считать. Они расценят их исчезновение как побег. Побег преступников!
– Бедный Карум! Как он, должно быть, страдает! – прошептал Мишель.
– Боюсь, сегодняшний ужин на хуторе выйдет не слишком веселым, – заметил Артур.
И все трое угрюмо замолчали.
«Почему они так поступили? – размышлял Мишель. – Что это, уязвленное самолюбие? Или реакция на вчерашние выпады Гратто и компании?»
Но эта версия представлялась сомнительной: она плохо вязалась с тем фактом, что воры проделали отверстие в кирпичной кладке, закрывающей вход в подземную галерею.
«Эта кража, очевидно, была продумана заранее…»
Он вспомнил о цыганском лагере. Действительно ли там находится подземный ход?
«И какой в нем смысл, так близко от замка?» – спрашивал себя Мишель.
Он вообразил вражеские войска – вот они берут церковь в кольцо и рассредоточиваются в радиусе, намного превышающем расстояние от церкви до цыганского лагеря…
«Очевидно, с двенадцатого века город сильно переменился. Что-то разрушено, что-то построено, проложены новые дороги, совсем иной облик. Надо достать где-нибудь карту той эпохи, иначе не разберешься».
Внезапно он подумал о колодце… о плоских камнях, которые кто-то вчера передвигал!
«Не колодец, а подземный ход», – поправил он себя.
Обед, который ребята, как всегда, съели в «Хижине шерифа», получился мрачным. А во второй половине дня к ним наведались двое жандармов, весьма интересующихся, не доверили ли им что-нибудь по секрету Жан и Нур и не заметили ли они в последнее время в поведении цыган чего-то необычного.
Блюстители порядка осмотрели контору, конюшню и задали бесконечное множество вопросов, смысл которых Мишель не уяснил. Чувствовалось, что для них это рутинная работа, в которой они были доками.
От жандармов молодые люди, не без чувства неловкости, узнали, что возле одной из кибиток под ящиком найден кошелек с ключами от бывшей гостиницы «Триада». В памяти всех троих всплыли слова управляющего господина Саваля.
Вскоре Даниель с Артуром отважились сходить к цыганскому лагерю – толпа там уже рассеялась. Но вход им преградили двое полицейских. Возле кибиток беседовала кучка цыган. Карума нигде не было видно.
Не теряя попусту времени, ребята вернулись в «Хижину», где их дожидался Мишель.
В этот день внимание курортников было занято событиями в Санте – никого не посетило желание совершить верховую прогулку.
В положенный час на старом велосипеде прикатил взбудораженный Паскалу. Изложив собственное мнение по поводу происходящего, старик заключил:
– Короче, весь праздник летит к чертям! Шествие без охотницы не состоится. Куча народа не поедет в Сант, а просто останется дома. Цыган наверняка не выпустят из лагеря… Невеселый получается праздник, невеселые королевские скачки! А может статься, вообще все отменится! Эх! Хорошенькую свинью нам подложили эти типы. Да и к чему им охотница, ума не приложу? Даже продать нельзя! Эх! Дева Мария, каких еще мерзавцев носит эта земля!
Речь Паскалу прервало появление Галлин.
– Ну, что нового?
Ребята рассказали, что знали – в конечном счете не так уж много.
– Вы говорите, в лагерь никого не пускают? То есть даже нет смысла ехать туда?
– Боюсь, что так, – ответил Мишель.
– Ладно, раз Паскалу здесь, я забираю вас прямо сейчас. Приятного вам вечера, Паскалу.
– Вам также, мадемуазель.
Ребята залезли в машину, та тронулась. Весь недолгий путь разговор вертелся вокруг сегодняшнего происшествия.
– Если Жан и Нур в ближайшее время не объявятся, их сочтут виновными!
– Мы тоже об этом думали, – сказал Мишель.
– Какая нелепица… и куда они запропастились так некстати? – посетовала Галлин.
– А скачки хоть будут? – поинтересовался Артур.
Галлин задумалась.
– Не уверена. Кощунственно устраивать веселье, когда похищена святая реликвия. – Внезапно девушка оживилась. – Ой, чуть не забыла! Мишель, у меня для вас сюрприз. Довольно занятный. Совсем голова дырявая!
Пораженный этой переменой настроения, Мишель гадал, о чем может идти речь.
Поползли самые противоречивые слухи: одни утверждали, что в церкви пожар, другие – что взломан ящик с пожертвованиями, третьи заверяли, что одной прихожанке сделалось плохо, и, наконец, четвертые клялись, что в церкви только что поймали вора.
Выйдя из машины, Галлин и Мишель с минуту прислушивались к гомонящей толпе, но версии были настолько разноречивыми, что ни одна не вызывала доверия. Галлин заметила, что уже поздно.
– Мне пора домой, – сказала она.
– Я вас подвезу.
Машина тронулась. Поравнявшись с цыганским лагерем, Галлин убавила скорость и скосила глаза, но останавливаться не стала.
– Как бы мне хотелось, чтобы сразу наступило послепослезавтра, – вздохнула она.
Притормозив возле «Хижины», девушка предложила:
– Приходите сегодня с друзьями к нам, поужинаем вместе. Как насчет половины восьмого?
– Думаю, мой брат и Артур согласятся. Спасибо большое, мадемуазель.
– Тогда в семь я за вами заеду. Заодно заскочу в лагерь, узнаю, как дела.
Мишель помахал вслед удаляющейся машине.
– На наше счастье, с утра ни одного клиента! Что-то ты припозднился! – воскликнул Артур и тут же прибавил: – Неужто фотоаппарат нашелся?
– Давай все по порядку, – вмешался Даниель. Мишель подчинился. Фотографии были внимательно изучены и прокомментированы, в том числе последний снимок, передержанный и настолько черный, что на нем не было видно ничего, кроме вертикально воткнутых палок. Мишелю пришлось во всех подробностях описать свои утренние похождения. Он изложил мотивы, побудившие честнейшего незнакомца отдать проявлять пленку.
– А вдруг он хотел оклеветать цыган? – предположил Даниель.
– Какой смысл? Он ведь не мог знать заранее, что на фотографиях!
– Резонно.
– Хотя… – задумался Мишель. – Возможно, ты и прав. Выходит, все это ложь, не было никакого пляжа. Если эти снимки сделал он сам, то в твоих словах есть определенная логика.
– Лично я на стороне Даниеля! – вставил Артур. – Твой спаситель получается уж излишне порядочным. Жалко, ты не узнал, кто он такой.
Мишель продолжил рассказ и дошел до происшествия в церкви.
– Может, мне отправиться на разведку? – предложил Артур. – А то я совсем здесь закис!
– Возьмешь меня с собой? – спросил Даниель.
– У тебя нет шлема, старина! Правила есть правила, как сказал бы старшина рот безопасности. Кстати… нам ничего не нужно купить?
– Хм… вроде нет. Да, чуть не забыл! Мы сегодня приглашены на ужин к мадемуазель Галлин.
– Замечательно! Честно говоря, я уже несколько пресытился салатом из помидоров и сардинами! – с ухмылкой заметил Даниель.
– А как мы туда доберемся? – спросил Артур. – По деревенским дорогам двоих мой мопед еще выдержит, но никак не троих.
– Мадемуазель Галлин заедет на машине. Она очень волнуется за Жана и Нура.
Артур собрался в путь.
– Точно ничего не нужно?
– Знаешь что… купи пленку! – ответил Мишель.
– Ну ты нахал! Ты ведь только что был у фотографа.
– Да, но я так разозлился на его неповоротливость, что совсем забыл… Тем более тогда еще не было фотоаппарата!
– Ладно! Шесть на девять, большую кассету?
– Точно.
– До скорого!
– На обратном пути узнай, нет ли чего-нибудь нового про Жана.
– Хорошо!
* * *
«Может, мне отправиться на разведку?» – предложил Артур. Но принесенное им известие поразило ребят как гром средь ясного неба. Артур появился гораздо раньше, чем они ждали. Он гнал как сумасшедший – от обычной уравновешенности не осталось и следа. С жутким треском он ворвался в загон, резко затормозил у дома. Ребята бросились к товарищу.– Что с тобой?
– Охотница… из церкви пропала золотая статуэтка богини-охотницы… Подземный ход… ведет прямо в цыганский лагерь! На этот раз им не отвертеться!
– Успокойся, Артур, – умоляюще попросил Мишель. – Объясни, что случилось?
И Артур рассказал. Возле цыганского лагеря он заметил довольно большую толпу, в которой мелькали кепи жандармов и фуражки рот безопасности. Решив, что суета вызвана исчезновением Жана и Нура, мальчик не придал этому особого значения. Но в городе было настоящее столпотворение.
– Мне стало даже интересно, откуда такая прорва народу? На пляже ни души! Все до единого– и курортники, и городские – собрались возле церкви.
Насколько ему удалось разузнать, церковный сторож, обычно готовящий статуэтку к воскресному шествию, сегодня утром спустился в подземную часовню, чтобы стереть с реликвии пыль и привести в порядок балдахин, под которым она выезжала на ежегодную процессию.
– И ее не оказалось?! – задохнулся Даниель.
– Не спеши! Статуэтка не просто исчезла – дверь, которая была замурована еще Бог знает когда, оказалась взломанной! В ней была проделана брешь, вполне достаточная, чтобы пролезть взрослому мужчине…
– Ты что-то говорил о подземном ходе?
– Подожди. Церковь – бывшая крепость, старинный феодальный замок…
– И что?
– Так вот, судя по всему, в ней, как в любом старинном замке, есть подземелье, подземные ходы– туда обитатели прятались в случае опасности, скажем осады.
– Ясно… и один из них подводит прямо к цыганскому лагерю?
– Так я, во всяком случае, слышал. И теперь стоит какому-нибудь Гратто начать болтать, об этом заговорит весь город. Как бы то ни было, жандармы и роты безопасности отправились к цыганам – это факт. Честно говоря, я боюсь за Жана и Нура.
– Ты думаешь, их… отлучка как-то связана с кражей статуэтки? – спросил Даниель.
– Ничего я не думаю. Но, признаться, довольно странное совпадение. И люди тоже так будут считать. Они расценят их исчезновение как побег. Побег преступников!
– Бедный Карум! Как он, должно быть, страдает! – прошептал Мишель.
– Боюсь, сегодняшний ужин на хуторе выйдет не слишком веселым, – заметил Артур.
И все трое угрюмо замолчали.
«Почему они так поступили? – размышлял Мишель. – Что это, уязвленное самолюбие? Или реакция на вчерашние выпады Гратто и компании?»
Но эта версия представлялась сомнительной: она плохо вязалась с тем фактом, что воры проделали отверстие в кирпичной кладке, закрывающей вход в подземную галерею.
«Эта кража, очевидно, была продумана заранее…»
Он вспомнил о цыганском лагере. Действительно ли там находится подземный ход?
«И какой в нем смысл, так близко от замка?» – спрашивал себя Мишель.
Он вообразил вражеские войска – вот они берут церковь в кольцо и рассредоточиваются в радиусе, намного превышающем расстояние от церкви до цыганского лагеря…
«Очевидно, с двенадцатого века город сильно переменился. Что-то разрушено, что-то построено, проложены новые дороги, совсем иной облик. Надо достать где-нибудь карту той эпохи, иначе не разберешься».
Внезапно он подумал о колодце… о плоских камнях, которые кто-то вчера передвигал!
«Не колодец, а подземный ход», – поправил он себя.
Обед, который ребята, как всегда, съели в «Хижине шерифа», получился мрачным. А во второй половине дня к ним наведались двое жандармов, весьма интересующихся, не доверили ли им что-нибудь по секрету Жан и Нур и не заметили ли они в последнее время в поведении цыган чего-то необычного.
Блюстители порядка осмотрели контору, конюшню и задали бесконечное множество вопросов, смысл которых Мишель не уяснил. Чувствовалось, что для них это рутинная работа, в которой они были доками.
От жандармов молодые люди, не без чувства неловкости, узнали, что возле одной из кибиток под ящиком найден кошелек с ключами от бывшей гостиницы «Триада». В памяти всех троих всплыли слова управляющего господина Саваля.
Вскоре Даниель с Артуром отважились сходить к цыганскому лагерю – толпа там уже рассеялась. Но вход им преградили двое полицейских. Возле кибиток беседовала кучка цыган. Карума нигде не было видно.
Не теряя попусту времени, ребята вернулись в «Хижину», где их дожидался Мишель.
* * *
Задолго до прихода Паскалу лошади были расседланы и поставлены на конюшню.В этот день внимание курортников было занято событиями в Санте – никого не посетило желание совершить верховую прогулку.
В положенный час на старом велосипеде прикатил взбудораженный Паскалу. Изложив собственное мнение по поводу происходящего, старик заключил:
– Короче, весь праздник летит к чертям! Шествие без охотницы не состоится. Куча народа не поедет в Сант, а просто останется дома. Цыган наверняка не выпустят из лагеря… Невеселый получается праздник, невеселые королевские скачки! А может статься, вообще все отменится! Эх! Хорошенькую свинью нам подложили эти типы. Да и к чему им охотница, ума не приложу? Даже продать нельзя! Эх! Дева Мария, каких еще мерзавцев носит эта земля!
Речь Паскалу прервало появление Галлин.
– Ну, что нового?
Ребята рассказали, что знали – в конечном счете не так уж много.
– Вы говорите, в лагерь никого не пускают? То есть даже нет смысла ехать туда?
– Боюсь, что так, – ответил Мишель.
– Ладно, раз Паскалу здесь, я забираю вас прямо сейчас. Приятного вам вечера, Паскалу.
– Вам также, мадемуазель.
Ребята залезли в машину, та тронулась. Весь недолгий путь разговор вертелся вокруг сегодняшнего происшествия.
– Если Жан и Нур в ближайшее время не объявятся, их сочтут виновными!
– Мы тоже об этом думали, – сказал Мишель.
– Какая нелепица… и куда они запропастились так некстати? – посетовала Галлин.
– А скачки хоть будут? – поинтересовался Артур.
Галлин задумалась.
– Не уверена. Кощунственно устраивать веселье, когда похищена святая реликвия. – Внезапно девушка оживилась. – Ой, чуть не забыла! Мишель, у меня для вас сюрприз. Довольно занятный. Совсем голова дырявая!
Пораженный этой переменой настроения, Мишель гадал, о чем может идти речь.
ПРОСТЫЕ ДОГАДКИ
– Я знаю, кто живет на Египетской улице в доме десять. Мадам Кукурд вспомнила, чей это адрес. Я ведь говорила вам, что Гратто раньше работал у нас? Так вот, это его дом! Сейчас он служит шофером в строительной фирме у некоего Саваля,
– Гратто?! Потрясающе! Она уверена?
– Да. На память мадам Кукурд можно положиться. Иногда она помогает деду вести бухгалтерию. Так вот, она показала квитанцию об оплате Именно этот адрес.
Артур, не понимая, о ком идет речь, вопросительно повернулся к Мишелю.
– Да, ты ведь не в курсе… Мадам Кукурд – это дама, которая служит у господина Сегоналя уже больше тридцати лет.
Машина приблизилась к хутору и въехала в ворота, которые украшал бычий череп с внушительных размеров рогами. От солнца и дождя кости совсем побелели.
На пороге возникла дама в черном платье и голубом холщовом фартуке поверх него. Седые волосы, забранные в высокий пучок, придавали ее лицу сходство с пышной булочкой. От нее веяло радушием, несмотря на напускную угрюмость, которую рассеивала улыбка.
Галлин остановила машину у дверей, и все вышли. Девушка представила своих спутников.
– Этих молодых людей я уже видела… кроме господина… как вы сказали?
– Митуре, мадам, Артур Митуре, – ответил тот.
– Моего покойного мужа тоже звали Артуром… Артуром Кукурдом. Ужасно нелепо казалось, когда я была молоденькой… а потом ничего, привыкла. Заходите, пожалуйста!
– Добро пожаловать! – произнесла Галлин с нарочитой торжественностью.
Молодые люди прошли в просторную светлую комнату, служившую гостиной. В центре ее стоял длинный полированный стол орехового дерева с двумя простыми лавками по бокам. На ослепительные, выбеленные известью стены падали блики от красных деревенских штор. На подставке, украшенной лошадиной головой, тускло поблескивая, возлежало седло скотовладельца, старенькое, но без единого пятнышка.
– На седло смотрите? – спросила мадам Кукурд. – Правильно делаете! Если бы в Санте кто-нибудь кривел на один глаз каждый раз, когда в этом седле господин Фредерик срывал помпон с быка, то давным-давно все бы ослепли!
– По-вашему, такое седло стоит как приличная лошадь? – полюбопытствовала Галлин.
– Разумеется, это же прекрасная ручная работа.
Комната, вплоть до последней мелочи, хранила отпечаток старины, местного стиля. На хуторе было электричество, однако лампочка притаилась под большим абажуром со стеклянным колпаком, имитирующим старинную керосиновую люстру.
Исполнив долг гостеприимства, мадам Кукурд перевела разговор на темы дня. Она посетовала на распущенность нынешних нравов, заверила, что прежде подобного не наблюдалось. Вот в ее времена…
Молодые люди, несколько растерявшись, не могли даже рта раскрыть, пока, спохватившись насчет ужина, мадам Кукурд не исчезла на кухне.
– Правда, симпатичная? – спросила Галлин. Молодые люди единодушно ее поддержали.
– Бедный дед, – продолжала девушка, – я как подумаю, что он отправился на другой конец света в тряском фургоне за племенными бычками… которые, уже понятно, не будут участвовать в состязаниях!… И ведь он до самого возвращения ни о чем даже не заподозрит. Я-то его знаю, он даже газеты не купит по дороге. Все мысли только о бычках! – Девушка вздохнула. – Понимаете, между настоящим скотовладельцем и его животными существует какая-то странная связь. Дед чувствует, когда скотина страдает или болеет, хотя даже ветеринар, не находя обычных симптомов, не решается поставить диагноз. Дед говорит, что сам наполовину превратился в быка. И я отчасти этому верю.
Мишель наслаждался очарованием дома, царящим в нем покоем. Тишину нарушали лишь тихое мурлыканье мадам Кукурд, что-то напевающей себе под нос, да негромкое постукиванье кастрюлек.
В нише на этажерке мальчик приметил толстенные фолианты в прошитых грубыми нитками переплетах из бараньей кожи. Галлин перехватила его взгляд.
– Ага! Вижу, вы отыскали самое ценное в этом доме, наше главное сокровище. Это первопечатные книги, инкунабулы[3]. Я постоянно хнычу, чтобы дед нашел место получше, но он страшно упрямый. Здесь, я почти уверена, в последние сто или даже двести лет ничего не менялось – кроме электричества, естественно, и занавесок, которые надо обновлять. Хотите взглянуть на книги?
– С удовольствием.
Девушка положила на стол увесистый том.
– Только, пожалуйста, поосторожнее, переплет ссохся.
Молодые люди с почтением созерцали памятник времен первопечатания. Им удалось расшифровать римские цифры – год издания.
– 1499! Наверное, она очень редкая, – сказал Мишель.
– Да! Другие не такие древние. Ой, вспомнила, ведь у нас есть книга о Сент-Мари-де-ла-Мере. Она, правда, на латыни, а мои скудные знания в этой области почти все выветрились.
– В ней есть иллюстрации?
– Ну да, гравюры. Я вообще-то нечасто смотрю эти книги. Сначала была слишком мала, а потом… при всем своем добродушии дед не слишком приветствует, когда к ним прикасаются.
– Оно и понятно, они такие ломкие.
– А про наши края я вам все-таки покажу. Говорят, ее написал монах.
Первый фолиант вернулся на место. На стол лег второй. Мишелю удалось перевести несколько строк, но не более того. Гравюры вызвали у ребят большой интерес. На них были изображены планы, разрезы и чертежи церкви-крепости в пору ее строительства.
– Хорошо бы здесь оказались планы подземелья! – воскликнул Мишель. – Весьма актуальная вещь!
– По-моему, какой-то один был.
– О чем беседуете? – поинтересовалась мадам Кукурд, – входя в комнату.
Получив ответ, экономка подтвердила: да, такой план существует. Однако, когда они перелистали весь том, ребятам волей-неволей пришлось признать, что рисунка нет. Новое, более тщательное изучение выявило корешок вырванной страницы…
– Какое варварство! – простонала девушка. – Кто посмел?!
Мишель сразу же подумал о Жане, который был здесь частым гостем. Но быстро отверг эту мысль. Кто дал ему право подозревать цыгана в настолько отвратительном поступке?
– Так кто посмел это сделать? – повторила Галлин.
– По-моему, план мог интересовать похитителя статуэтки, – заметил Мишель, – поскольку в часовню он проник через подземелье.
– Но о нем почти никто не знал! Дед никому не позволял трогать книги!
– А что, если это было сделано тайком?
– Тайком? Когда никто не видел? Но кто?
Надеюсь, вы не думаете, что наши работники, Рейне и Марсель, нарушили запрет хозяина Фредерика? Они слишком любят его!
– А кто-нибудь еще… мог взять книгу? – спросил Мишель.
– Кого вы имеете в виду? – Девушка застыла с открытым ртом. Видимо, она тоже вспомнила про цыган. Галлин замотала головой, словно отгоняя назойливую муху.
– По вашему мнению, Жан и Нур способны… Нет, это исключено.
– А что, если план украден давно? – предположил Артур.
– Давно? – как эхо отозвалась девушка. – Вы хотите сказать… до появления у нас Жана…… или еще до Рейне с Марселем?
– Ну да!
Девушка раздумывала, покусывая губы/
– Если я не ошибаюсь, – продолжал Артур, – здесь работал некий Гратто?
– Совершенно верно! – воскликнула Галлин.
– Вы считаете, это он? Но ведь прошло целых два года. Хотя поначалу дед ему доверял… Иногда даже оставлял одного на хуторе во время своих отлучек.
– Выяснить, когда была вырвана страница, невозможно, мадемуазель Галлин, – сказал Мишель, – но я начинаю склоняться к мысли, что Артур затронул весьма щекотливый вопрос! Гратто одним из первых стал распускать мерзкие слухи. Он живет в доме, откуда, по всей вероятности, были сделаны уличающие цыган снимки… Так что все одно к одному!
– Но это только домыслы! – возразила Галлин.
– И потом, Гратто не блещет умом!…
– А если он действовал не один, а по наущению какого-нибудь Колье или Жирба? Изучив план подземелья, он мог участвовать в похищении охотницы!
– Минуточку, старина, – вмешался Даниель. – Заметь, что люди говорят про один-единственный подземный ход, тот, который ведет в цыганский лагерь. Если бы были другие, мы бы об этом знали!
– Не обязательно! Не думаю, что полиция всем доложила о своих находках, – возразил Артур.
– А люди чего только не наворотят…
– Может, ты и прав, – уступил Мишель.
– Однако не мешает проверить, что поделывал господин Гратто сегодня ночью. Карум говорил, собаки лаяли. По-твоему, они лаяли на Жана и Нура? Их-то они, слава Богу, знают! Следовательно, кто-то тайком пробирался к подземному ходу.
– А Жан… и Нур? – пробормотала Галлин.
– Раз мы начали строить догадки, тогда почему бы не допустить, что Жан и Нур заметили человека, на которого лаяли собаки? Они преследовали его по подземному ходу… и попали в руки его сообщников!
– Звучит более или менее правдоподобно, – заметил Артур. – Но что-то мне плохо в это верится!
– А почему, скажи на милость?
– Предположим, все так и было, но тогда как, по-твоему, воры выбрались на поверхность, не переполошив собак? А если они отсиживались в подземелье, почему их не нашла полиция?
– А потому, что существует еще один выход, черт побери! Это единственное объяснение!
– Который никто не обнаружил? – спросил Даниель. – Хотя… преступнику недолго было его заделать.
– Зачем? Ты же не знаешь, когда пропала охотница! Сторож спустился в часовню сегодня, а когда он там был в последний раз? В комнату вошла мадам Кукурд.
– Освобождайте стол, друзья. Все готово.
– Что у нас сегодня на ужин? – спросила Галлин.
– Все очень скромно, красавица моя! Салат из помидоров, сардины… фаршированные баклажаны» козий сыр и инжир.
Конечно, мадам Кукурд было невдомек, почему Артур с Мишелем со всего маху заехали Даниелю по спине, а тот безропотно снес удар. Да и откуда ей было знать, что тот думает про салат из помидоров и сардины…
– Ну и озорники! – умилилась она. – Естественно, самый возраст!
Ужин подошел к концу. Молодые люди отказались от предложения Галлин отвезти их домой.
– Ничего, небольшая прогулка нам не повредит, – заверил ее Мишель.
Теперь они шли по дороге. Никому не хотелось говорить. В мягком свете луны камарганская долина до самого горизонта дышала миром и покоем…
Ребята вслушивались в тихий шелест стебельков риса, еще зеленых, только выпустивших колоски. Белая цапля, стоявшая в пруду, даже не шевельнулась, когда они проходили мимо. Вдали, в лучах невидимых прожекторов, высилась золотая громада церкви-крепости. Горящие окошки домов мерцали совсем как лампы святых паломников, которые собрались у церкви, словно мотыльки возле огня.
Ни шороха. «При свете звезд, во мраке молчаливом» проволочная ограда растворялась в темноте, и пейзаж был наполнен истинной поэзией. В зеркале пруда то там то сям возникал клочок прозрачного неба и одинокая звезда – впечатление было такое, будто в занавесе проделана дыра, через которую просвечивает другое, сбежавшее небо… Вдруг Мишель остановился.
– Гратто?! Потрясающе! Она уверена?
– Да. На память мадам Кукурд можно положиться. Иногда она помогает деду вести бухгалтерию. Так вот, она показала квитанцию об оплате Именно этот адрес.
Артур, не понимая, о ком идет речь, вопросительно повернулся к Мишелю.
– Да, ты ведь не в курсе… Мадам Кукурд – это дама, которая служит у господина Сегоналя уже больше тридцати лет.
Машина приблизилась к хутору и въехала в ворота, которые украшал бычий череп с внушительных размеров рогами. От солнца и дождя кости совсем побелели.
На пороге возникла дама в черном платье и голубом холщовом фартуке поверх него. Седые волосы, забранные в высокий пучок, придавали ее лицу сходство с пышной булочкой. От нее веяло радушием, несмотря на напускную угрюмость, которую рассеивала улыбка.
Галлин остановила машину у дверей, и все вышли. Девушка представила своих спутников.
– Этих молодых людей я уже видела… кроме господина… как вы сказали?
– Митуре, мадам, Артур Митуре, – ответил тот.
– Моего покойного мужа тоже звали Артуром… Артуром Кукурдом. Ужасно нелепо казалось, когда я была молоденькой… а потом ничего, привыкла. Заходите, пожалуйста!
– Добро пожаловать! – произнесла Галлин с нарочитой торжественностью.
Молодые люди прошли в просторную светлую комнату, служившую гостиной. В центре ее стоял длинный полированный стол орехового дерева с двумя простыми лавками по бокам. На ослепительные, выбеленные известью стены падали блики от красных деревенских штор. На подставке, украшенной лошадиной головой, тускло поблескивая, возлежало седло скотовладельца, старенькое, но без единого пятнышка.
– На седло смотрите? – спросила мадам Кукурд. – Правильно делаете! Если бы в Санте кто-нибудь кривел на один глаз каждый раз, когда в этом седле господин Фредерик срывал помпон с быка, то давным-давно все бы ослепли!
– По-вашему, такое седло стоит как приличная лошадь? – полюбопытствовала Галлин.
– Разумеется, это же прекрасная ручная работа.
Комната, вплоть до последней мелочи, хранила отпечаток старины, местного стиля. На хуторе было электричество, однако лампочка притаилась под большим абажуром со стеклянным колпаком, имитирующим старинную керосиновую люстру.
Исполнив долг гостеприимства, мадам Кукурд перевела разговор на темы дня. Она посетовала на распущенность нынешних нравов, заверила, что прежде подобного не наблюдалось. Вот в ее времена…
Молодые люди, несколько растерявшись, не могли даже рта раскрыть, пока, спохватившись насчет ужина, мадам Кукурд не исчезла на кухне.
– Правда, симпатичная? – спросила Галлин. Молодые люди единодушно ее поддержали.
– Бедный дед, – продолжала девушка, – я как подумаю, что он отправился на другой конец света в тряском фургоне за племенными бычками… которые, уже понятно, не будут участвовать в состязаниях!… И ведь он до самого возвращения ни о чем даже не заподозрит. Я-то его знаю, он даже газеты не купит по дороге. Все мысли только о бычках! – Девушка вздохнула. – Понимаете, между настоящим скотовладельцем и его животными существует какая-то странная связь. Дед чувствует, когда скотина страдает или болеет, хотя даже ветеринар, не находя обычных симптомов, не решается поставить диагноз. Дед говорит, что сам наполовину превратился в быка. И я отчасти этому верю.
Мишель наслаждался очарованием дома, царящим в нем покоем. Тишину нарушали лишь тихое мурлыканье мадам Кукурд, что-то напевающей себе под нос, да негромкое постукиванье кастрюлек.
В нише на этажерке мальчик приметил толстенные фолианты в прошитых грубыми нитками переплетах из бараньей кожи. Галлин перехватила его взгляд.
– Ага! Вижу, вы отыскали самое ценное в этом доме, наше главное сокровище. Это первопечатные книги, инкунабулы[3]. Я постоянно хнычу, чтобы дед нашел место получше, но он страшно упрямый. Здесь, я почти уверена, в последние сто или даже двести лет ничего не менялось – кроме электричества, естественно, и занавесок, которые надо обновлять. Хотите взглянуть на книги?
– С удовольствием.
Девушка положила на стол увесистый том.
– Только, пожалуйста, поосторожнее, переплет ссохся.
Молодые люди с почтением созерцали памятник времен первопечатания. Им удалось расшифровать римские цифры – год издания.
– 1499! Наверное, она очень редкая, – сказал Мишель.
– Да! Другие не такие древние. Ой, вспомнила, ведь у нас есть книга о Сент-Мари-де-ла-Мере. Она, правда, на латыни, а мои скудные знания в этой области почти все выветрились.
– В ней есть иллюстрации?
– Ну да, гравюры. Я вообще-то нечасто смотрю эти книги. Сначала была слишком мала, а потом… при всем своем добродушии дед не слишком приветствует, когда к ним прикасаются.
– Оно и понятно, они такие ломкие.
– А про наши края я вам все-таки покажу. Говорят, ее написал монах.
Первый фолиант вернулся на место. На стол лег второй. Мишелю удалось перевести несколько строк, но не более того. Гравюры вызвали у ребят большой интерес. На них были изображены планы, разрезы и чертежи церкви-крепости в пору ее строительства.
– Хорошо бы здесь оказались планы подземелья! – воскликнул Мишель. – Весьма актуальная вещь!
– По-моему, какой-то один был.
– О чем беседуете? – поинтересовалась мадам Кукурд, – входя в комнату.
Получив ответ, экономка подтвердила: да, такой план существует. Однако, когда они перелистали весь том, ребятам волей-неволей пришлось признать, что рисунка нет. Новое, более тщательное изучение выявило корешок вырванной страницы…
– Какое варварство! – простонала девушка. – Кто посмел?!
Мишель сразу же подумал о Жане, который был здесь частым гостем. Но быстро отверг эту мысль. Кто дал ему право подозревать цыгана в настолько отвратительном поступке?
– Так кто посмел это сделать? – повторила Галлин.
– По-моему, план мог интересовать похитителя статуэтки, – заметил Мишель, – поскольку в часовню он проник через подземелье.
– Но о нем почти никто не знал! Дед никому не позволял трогать книги!
– А что, если это было сделано тайком?
– Тайком? Когда никто не видел? Но кто?
Надеюсь, вы не думаете, что наши работники, Рейне и Марсель, нарушили запрет хозяина Фредерика? Они слишком любят его!
– А кто-нибудь еще… мог взять книгу? – спросил Мишель.
– Кого вы имеете в виду? – Девушка застыла с открытым ртом. Видимо, она тоже вспомнила про цыган. Галлин замотала головой, словно отгоняя назойливую муху.
– По вашему мнению, Жан и Нур способны… Нет, это исключено.
– А что, если план украден давно? – предположил Артур.
– Давно? – как эхо отозвалась девушка. – Вы хотите сказать… до появления у нас Жана…… или еще до Рейне с Марселем?
– Ну да!
Девушка раздумывала, покусывая губы/
– Если я не ошибаюсь, – продолжал Артур, – здесь работал некий Гратто?
– Совершенно верно! – воскликнула Галлин.
– Вы считаете, это он? Но ведь прошло целых два года. Хотя поначалу дед ему доверял… Иногда даже оставлял одного на хуторе во время своих отлучек.
– Выяснить, когда была вырвана страница, невозможно, мадемуазель Галлин, – сказал Мишель, – но я начинаю склоняться к мысли, что Артур затронул весьма щекотливый вопрос! Гратто одним из первых стал распускать мерзкие слухи. Он живет в доме, откуда, по всей вероятности, были сделаны уличающие цыган снимки… Так что все одно к одному!
– Но это только домыслы! – возразила Галлин.
– И потом, Гратто не блещет умом!…
– А если он действовал не один, а по наущению какого-нибудь Колье или Жирба? Изучив план подземелья, он мог участвовать в похищении охотницы!
– Минуточку, старина, – вмешался Даниель. – Заметь, что люди говорят про один-единственный подземный ход, тот, который ведет в цыганский лагерь. Если бы были другие, мы бы об этом знали!
– Не обязательно! Не думаю, что полиция всем доложила о своих находках, – возразил Артур.
– А люди чего только не наворотят…
– Может, ты и прав, – уступил Мишель.
– Однако не мешает проверить, что поделывал господин Гратто сегодня ночью. Карум говорил, собаки лаяли. По-твоему, они лаяли на Жана и Нура? Их-то они, слава Богу, знают! Следовательно, кто-то тайком пробирался к подземному ходу.
– А Жан… и Нур? – пробормотала Галлин.
– Раз мы начали строить догадки, тогда почему бы не допустить, что Жан и Нур заметили человека, на которого лаяли собаки? Они преследовали его по подземному ходу… и попали в руки его сообщников!
– Звучит более или менее правдоподобно, – заметил Артур. – Но что-то мне плохо в это верится!
– А почему, скажи на милость?
– Предположим, все так и было, но тогда как, по-твоему, воры выбрались на поверхность, не переполошив собак? А если они отсиживались в подземелье, почему их не нашла полиция?
– А потому, что существует еще один выход, черт побери! Это единственное объяснение!
– Который никто не обнаружил? – спросил Даниель. – Хотя… преступнику недолго было его заделать.
– Зачем? Ты же не знаешь, когда пропала охотница! Сторож спустился в часовню сегодня, а когда он там был в последний раз? В комнату вошла мадам Кукурд.
– Освобождайте стол, друзья. Все готово.
– Что у нас сегодня на ужин? – спросила Галлин.
– Все очень скромно, красавица моя! Салат из помидоров, сардины… фаршированные баклажаны» козий сыр и инжир.
Конечно, мадам Кукурд было невдомек, почему Артур с Мишелем со всего маху заехали Даниелю по спине, а тот безропотно снес удар. Да и откуда ей было знать, что тот думает про салат из помидоров и сардины…
– Ну и озорники! – умилилась она. – Естественно, самый возраст!
Ужин подошел к концу. Молодые люди отказались от предложения Галлин отвезти их домой.
– Ничего, небольшая прогулка нам не повредит, – заверил ее Мишель.
Теперь они шли по дороге. Никому не хотелось говорить. В мягком свете луны камарганская долина до самого горизонта дышала миром и покоем…
Ребята вслушивались в тихий шелест стебельков риса, еще зеленых, только выпустивших колоски. Белая цапля, стоявшая в пруду, даже не шевельнулась, когда они проходили мимо. Вдали, в лучах невидимых прожекторов, высилась золотая громада церкви-крепости. Горящие окошки домов мерцали совсем как лампы святых паломников, которые собрались у церкви, словно мотыльки возле огня.
Ни шороха. «При свете звезд, во мраке молчаливом» проволочная ограда растворялась в темноте, и пейзаж был наполнен истинной поэзией. В зеркале пруда то там то сям возникал клочок прозрачного неба и одинокая звезда – впечатление было такое, будто в занавесе проделана дыра, через которую просвечивает другое, сбежавшее небо… Вдруг Мишель остановился.
СТРАННАЯ ПРОГУЛКА
– Что с тобой? – спросил Артур, заметив, что Мишель застыл посреди дороги.
– У меня возникла мысль!
– Мысль?! Не может быть! – съязвил Даниель.
– Да ну тебя!
Братья затеяли шуточную возню.
– Ты можешь изложить свою мысль на ходу? – спросил Артур. – А то у меня все кости ломит, так что я предпочитаю не останавливаться, чтобы мускулы не застыли.
– Ладно… А вы мне скажете, прав я или нет. – И Мишель пустился в разъяснения: – Я все больше убеждаюсь, что Жан с братом не имеют отношения к краже охотницы. В отличие от своей родни и друзей, они последние два года вели оседлый образ жизни, а не разъезжали по белу свету.
– Я как-то слышал, что цыгане этого племени– единственные, кто иногда оседает на месте, – сказал Даниель.
– У меня возникла мысль!
– Мысль?! Не может быть! – съязвил Даниель.
– Да ну тебя!
Братья затеяли шуточную возню.
– Ты можешь изложить свою мысль на ходу? – спросил Артур. – А то у меня все кости ломит, так что я предпочитаю не останавливаться, чтобы мускулы не застыли.
– Ладно… А вы мне скажете, прав я или нет. – И Мишель пустился в разъяснения: – Я все больше убеждаюсь, что Жан с братом не имеют отношения к краже охотницы. В отличие от своей родни и друзей, они последние два года вели оседлый образ жизни, а не разъезжали по белу свету.
– Я как-то слышал, что цыгане этого племени– единственные, кто иногда оседает на месте, – сказал Даниель.