Страница:
Луиза Бэгшоу
Все, хватит!
Глава 1
Взглянув на свое отражение в зеркале, Диана Верити улыбнулась.
Ничто, даже пятна времени в уголках старинного трюмо, находившегося в спальне матери, не портило ослепительной картины. Красавица Диана была прекрасна, как никогда. Быть невестой хорошо, особенно если ты молода и красива, а твое платье, отделанное крошечными шелковыми розами и вручную расшитое хрустальными блестками, стоит больше денег, чем многие люди зарабатывают в год. Букет для этой невесты составил лучший в Лондоне флорист. Ее волосы блестели, как жидкое стекло: еще бы, Джон Фрида специально ради нее открылся в неурочное время, и сам Джоэл приложил руку к «рваной» челке, которая великолепно смотрелась в сочетании со сверкающей диадемой из кристаллов Сваровски, черного и искусственного белого жемчуга, поддерживавшей короткую фату. Диана сначала думала надеть длинную фату, но потом решила, что грешно скрывать такое платье от гостей, а главное, от репортеров из «Таттлер» и «Хелло!», которые будут штурмовать двери собора.
Если уж в такой день не показать себя во всей красе, лучше совсем не выходить замуж. Может быть, фотографии в журналах хоть немного успокоят папочку, который изрядно потратился на свадьбу дочери. А что поделаешь: платье от Баси Жаржиски стоит недешево!
– Ты ослепительна, дорогая.
Поджав тонкие, безупречно накрашенные губы, Виктория Верити окинула старшую дочь критическим взглядом. Она всегда считала Диану великолепной, но эгоистичной и испорченной бабочкой, однако сегодня ее красота затмевала все остальное. Эрни, ее жениху, приходилось тратить огромные деньги на то, чтобы обеспечить Диане привычный комфорт и первоклассное обслуживание. Тем не менее, Виктория была уверена, что стоит Эрни увидеть невесту, как он поймет, что сделал выгодное вложение. Говорят, день свадьбы – главное событие в жизни любой девушки. Кто знает, может, так оно и есть, подумала Виктория, и в то же время существует особый вид женихов, для которых этот день не менее важен. При мысли об этом она с аристократическим презрением скривила губы.
Эрнеста Фокстона считали паршивой овцой британского издательского бизнеса. После того, как он бесцеремонно уничтожил одно из старейших в стране издательств, уволив большую часть сотрудников и безжалостно расставшись с неприбыльными авторами, этот молодой человек нацелился на Америку. Благодаря матери у Эрни было двойное гражданство, и теперь он намеревался им воспользоваться. Его пригласили возглавить «Блейклиз», старый нью-йоркский издательский дом, потому что его акционеры давно уже поговаривали о необходимости модернизации. Виктория отдавала себе отчет в том, что Эрнест был прирожденным бизнесменом, прекрасно понимавшим, какую службу может сослужить ему красивая и утонченная супруга-англичанка во время многочисленных премьер и благотворительных балов, из которых состояла светская жизнь Манхэттена. Поэтому стремительный роман и не заставившее себя ждать предложение нисколько не удивили ее.
Диана приняла этот вызов. Она никогда не обременяла работой свои мозги – а материнский инстинкт подсказывал Виктории, что от них был бы толк, если бы Ди взялась за ум, – кроме тех случаев, когда ей хотелось всеми правдами и неправдами попасть на показ Александра Маккуина или заполучить желтую сумочку из телячьей кожи из ограниченного предложения Прада. Она бросила учебу в колледже и устроилась консультантом по вопросам моды в журнале «Вог», согласившись на мизерную зарплату, поскольку Эрни содержал ее в более чем роскошных условиях. Виктория знала, что ее дочь устраивает легендарные вечеринки и пользуется репутацией гламурной барышни. В лице дочери она вытащила свой счастливый билет, и теперь ее жизнь в Нью-Йорке скорее всего будет похожа на один большой «Дневик Дженнифер»[1] в американском варианте. За какие-то четыре месяца Диана составила список гостей, сплошь бомонда, до которого ей не было никакого дела, организовала роскошный прием в отеле «Браунз», выбрала потрясающие цветы, наняла уличный квартет и сшила платье по индивидуальному заказу.
Эрни будет гордиться ею.
– Надеюсь, не очень позорно?
Диана вертелась перед зеркалом, любуясь изящными маленькими рукавчиками и опасно низким вырезом, который сзади прикрывала шелковая накидка в греческом стиле. Из-под подола выглядывали носки белых атласных туфелек, расшитых золотой нитью.
– Я бы сказала, что это даже слишком хорошо.
Сьюзи Эмберсон, двоюродная сестра и главная подружка невесты, завистливо улыбнулась. Ну почему именно Диана должна выглядеть так ослепительно? Почему именно ее каштановые волосы должны быть уложены в гладкую блестящую прическу? Почему именно она должна быть похожа на Золушку на королевском балу? Что нашел в ней Эрни? Поговаривали, что на прошлой неделе Диана летала в Манхэттен специально для того, чтобы ей выщипали брови в салоне Джона Баррета в «Блуминг-дейлз». Об этой свадьбе судачил весь Лондон.
– София Рис-Джонс отдала предпочтение скромному покрою. Мне кажется, у нее потрясающий вкус.
– Дорогая моя, – Диана устремила на сестру огромные голубые глаза, которые казались абсолютно ненакрашенными, несмотря на обилие синей туши, – ты не права. Минимализм давно в прошлом, от него так и веет началом девяностых. Сегодня в моде современная классика.
– Современная классика, – повторила Сьюзи с оттенком сарказма в голосе. Большего она себе позволить не могла. Нельзя грубить невесте в день свадьбы, даже если ты главная подружка. Диана лично выбирала платья для подружек невесты, и они являли собой воплощение утонченности: темно-зеленый бархат, высокая талия в стиле ампир, крошечные букетики из розовых бутонов, белые облачка подмаренника и распустившаяся белая роза в волосах. Сьюзи скривилась. Она не могла даже обвинить Диану в том, что та заставила ее нацепить ужасную тряпку.
– Именно. – Диана спрыснулась розовой водой – сегодня никаких духов, это слишком тяжеловесно. – Сейчас принято, чтобы гости были одеты в вечерние туалеты, а это означает широкие юбки, шлейфы, вуали и тиары. Никаких тебе дискотек восьмидесятых, только классические вальсы. Кстати, я наняла дворецкого, который будет стоять у двери и раздавать гвоздики тем мужчинам, которые придут без цветка в петлице.
– Ты обо всем позаботилась, – язвительно проговорила Сьюзи.
Диана одарила кузину ослепительной улыбкой, и Сьюзи невольно ощутила, что все ее нападки сестра считает попросту смешными. Ей хотелось испортить бочку меда ложкой дегтя, а вместо этого она просто насмешила Диану. Эту женщину невозможно было выбить из колеи, она привыкла свободно порхать по жизни, не прикладывая ни к чему ни малейших усилий. Невыносимо!
– Мне нравится наставлять заблудшие души, – отозвалась Диана.
Вспыхнув, Сьюзи подхватила букет. Дрянь! Она ненавидела Диану, ненавидела ее всю, от носков атласных туфелек до элегантных, идеально выщипанных и ставших почти легендарными бровей.
– Поспеши, милая, – поторопила дочь Виктория, высунув голову из-за ширмы, где она переодевалась в розовый костюм от Шанель. – Не заставляй кучера ждать.
Сидя в кабинете у себя дома в Челси, Эрни Фокстон набирал на компьютере текст. Было прекрасное солнечное утро, а его шафер, облаченный в великолепный утренний костюм, занимался тем, что травил неприличные анекдоты в обществе друзей жениха на первом этаже. Эрни ничего этого не замечал.
Шторы в кабинете были опущены, и единственным источником света был слабо мерцающий экран компьютера. Молодой человек проверял котировки акций в Интернете. Ничто не могло нарушить этот утренний ритуал, даже свадьба.
Акции АОЛ снова пошли вверх. Отлично! Эта малышка принесла Эрни уже свыше четырехсот процентов, но он пока не собирался продавать акции. Что еще? Акции американского ПИФа потеряли несколько пунктов, так же как и DOW[4], но Эрни это мало беспокоило. Он прекрасно разбирался в таких делах и понимал, что у DOW только один путь – наверх. Нужно просто выждать несколько месяцев, и ситуация исправится сама собой. Только дураки, привыкшие дуть на воду, кидались продавать свои акции при малейшей тенденции к понижению. Скупай акции и держи их при себе до последнего – только в этом случае ты сможешь заработать.
Эрни быстро набрал несколько букв: BLKY, сокращенное название его нового издательского дома. Прекрасно. Акции поднялись на 1, 8 пункта, и в Интернете появилось сообщение о том, что на место уволенного Гранта Валентайна назначен он, Эрнест Фокстон. Этого уже вполне достаточно для того, чтобы его новые начальники впечатлились. То ли еще будет, когда он спустится по трапу «конкорда» и представит им свою маленькую очаровательную женушку. Ах да. Жена. Не стоит заставлять ее ждать. Эрни быстро продал несколько акций хлопковых компаний, в будущем которых он не был до конца уверен, и приобрел вместо этого еще немного акций «Блейклиз». Это стоило отметить.
Жизнь прекрасна, и так будет всегда.
Выключив компьютер, Эрни раздвинул шторы, и солнечный свет залил его рабочий кабинет, обставленный мебелью красного дерева оттенка бургундского вина. На краю стола приятно шипел бокал «Круга». Эрни поднес его к губам и сделал маленький глоток. Перед венчанием надо немного расслабиться. Будет, конечно, ужасно скучно, но через это надо пройти.
Кроме того, Диана заверила его, что прием выйдет на славу. Он родился в семье ушлого коммерсанта из Ист-Энда и поварихи из забегаловки в Челси. Годы тяжелого труда позволили отцу скопить денег, чтобы отправить сына в Итон, где его мало чему научили, но вбили достаточно снобизма, чтобы он начал стесняться своих родителей. Теперь они оба умерли. С тех пор Эрни работал как проклятый, не думая ни о чем, кроме денег, и постепенно ему удалось стереть пятно своего происхождения. Сегодня на его свадьбе соберется общество, достойное скачек в Аскоте, а его жена будет блистать, несмотря на полное отсутствие у ее семьи средств к существованию. Эрни в деньгах не нуждался. От Дианы ему нужно было нечто иное. В Нью-Йорке она будет как нельзя кстати: супруга-англичанка послужит удачным дополнением к его безупречному имиджу. Он сделал правильный выбор.
Эрни спустился на первый этаж, где его ждали друзья жениха и Джеральд, шафер и по совместительству коллега, один из немногих, которых Эрни мог выносить.
– Готов, старик? – поинтересовался Джеральд. – Еще есть время передумать.
Молодые люди дружно рассмеялись.
– Это было бы весьма накладно, – улыбнулся Эрни. – Кроме того, мы бы пропустили пьянку после церемонии.
– Что верно, то верно. Пойду-ка я лучше вызову машину. – Джеральд поправил цветок в петлице и отправился за водителем.
– Знаешь, Сьюзи очень переживает, – сказал Гарри, двоюродный брат Джеральда. – Она сама мечтала заполучить тебя.
– Многие молодые кобылки волнуются из-за меня в своих стойлах, не только Сьюзи. В конце концов, я не умираю, а всего лишь женюсь, – сказал Эрни и подмигнул. – А как известно, нет такого мужа, который хоть на час не мечтал бы стать холостяком.
Отсмеявшись, молодые люди всей компанией направились к машине.
Откинувшись на сиденье кареты, Диана помахала рукой совсем как королева. Прохожие останавливались, чтобы поприветствовать прекрасную невесту в карете, запряженной великолепными лошадьми. Диана наслаждалась всеобщим вниманием. Некоторые мужчины, не в силах отвести глаз от кремового оттенка полной груди, стянутой узким лифом, свистели ей вслед. Это ей нравилось больше всего. Японские туристы и заезжие американцы щелкали вспышками фотоаппаратов, а Диана, откинув вуаль, ослепительно улыбалась, обнажая великолепные зубы, над которыми на прошлой неделе потрудились лучшие дантисты. Невеста была похожа на голливудскую звезду.
Ну и что с того, что ее экстравагантность граничила с эксцентричностью? В такой день можно позволить себе быть слегка эксцентричной. И хватит уже папочке жаловаться на огромные затраты. Слава Богу, с тех пор, как она начала встречаться с Эрни, отец перестал каждый день говорить о том, что ей пора остепениться и найти нормальную работу. У нее уже есть работа. Не очень прибыльная, конечно, но теперь все счета оплачивает Эрни. Посмотрев направо, Диана заметила молодую женщину с кейсом, шагавшую по направлению к Пиккадилли. На ней был облегающий лимонно-желтый костюм, прекрасно сочетавшийся с каштановыми волосами. Диана попробовала на глаз определить дизайнера. Похоже на Ричарда Тайлера, но его не часто встретишь в Лондоне. Его вотчиной считался Лос-Анджелес. Хотя скорее всего это все-таки Тайлер. Господи, ну и дура! Вы только посмотрите на нее: пашет от зари до зари за мизерные деньги! А ведь девушка вполне ничего. Не такая, конечно, красивая, как она сама, но кто сравнится с Дианой Верити? Она закусила полную нижнюю губку, чтобы удержаться от саркастической улыбки. Пора бы этой малышке подцепить хорошего богатого мужа и жить себе спокойно по старинке. Может, их поколение и стоит на пороге нового тысячелетия, но старые традиции никогда не выйдут из моды.
Помогая дочери подняться в карету, Виктория Верити придержала длинный шлейф платья, который, надеялась Сьюзи, будет волочиться по грязи. Сжав ее руку, Виктория проговорила:
– Ты уверена, что поступаешь правильно, милая? Я хочу сказать, ты действительно любишь его?
– Успокойся, мамочка. – Диана легонько чмокнула ее в щеку, так чтобы не размазать помаду. – Конечно, да. Я безумно люблю его и всегда буду любить.
Диане самой понравилось, как она вышла из ситуации. Она сказала то, что маме хотелось услышать, и это в общем-то было недалеко от истины. Разумеется, она любила Эрни. Он был хорош собой, прекрасно одевался и красиво ухаживал. Он никогда ни в чем не отказывал ей, и они отлично проводили время вместе. Чего еще желать? Как там говорится в старой пословице? Одинаково легко влюбиться в богача и бедняка. Диана просто вовремя позаботилась о том, чтобы получить товар высшего качества.
Ее родители хорошо ладили между собой. Отец был адвокатом и имел обширную практику в «Линкольнз инн». Все его три дочери учились в частных школах, и в Кенте у него был очаровательный домик. Но не о такой жизни мечтала Диана; ей нужно было нечто большее, чем горнолыжные курорты и уроки верховой езды, она хотела носить исключительно дизайнерские вещи, покупать себе бриллиантовые сережки, летать первым классом и отдыхать на Сейшелах или даже на Мустике, а еще лучше – на частном островке, затерянном где-нибудь в океане. И она не понимала, зачем нужно работать как лошадь, чтобы получить все это. Господь одарил ее красотой и чувством стиля, а красота и стиль всегда в цене.
«Я поставила на ту лошадь», – думала Диана, улыбаясь и махая рукой. Уличное движение на миг замерло, пропуская карету, свернувшую в район Сент-Джеймс. Впереди виднелась церковь, великолепный образчик элегантного англиканского стиля восемнадцатого века из камня медового оттенка. Перед входом собралась внушительная толпа папарацци. Диана расправила изящные плечики и поправила складки шифона и старинного шелка, чтобы первые снимки вышли безупречными. Освещение также будет прекрасным. Все будет замечательно.
Диана запела:
– А я в церковь еду, а я замуж выхожу...
Ничто, даже пятна времени в уголках старинного трюмо, находившегося в спальне матери, не портило ослепительной картины. Красавица Диана была прекрасна, как никогда. Быть невестой хорошо, особенно если ты молода и красива, а твое платье, отделанное крошечными шелковыми розами и вручную расшитое хрустальными блестками, стоит больше денег, чем многие люди зарабатывают в год. Букет для этой невесты составил лучший в Лондоне флорист. Ее волосы блестели, как жидкое стекло: еще бы, Джон Фрида специально ради нее открылся в неурочное время, и сам Джоэл приложил руку к «рваной» челке, которая великолепно смотрелась в сочетании со сверкающей диадемой из кристаллов Сваровски, черного и искусственного белого жемчуга, поддерживавшей короткую фату. Диана сначала думала надеть длинную фату, но потом решила, что грешно скрывать такое платье от гостей, а главное, от репортеров из «Таттлер» и «Хелло!», которые будут штурмовать двери собора.
Если уж в такой день не показать себя во всей красе, лучше совсем не выходить замуж. Может быть, фотографии в журналах хоть немного успокоят папочку, который изрядно потратился на свадьбу дочери. А что поделаешь: платье от Баси Жаржиски стоит недешево!
– Ты ослепительна, дорогая.
Поджав тонкие, безупречно накрашенные губы, Виктория Верити окинула старшую дочь критическим взглядом. Она всегда считала Диану великолепной, но эгоистичной и испорченной бабочкой, однако сегодня ее красота затмевала все остальное. Эрни, ее жениху, приходилось тратить огромные деньги на то, чтобы обеспечить Диане привычный комфорт и первоклассное обслуживание. Тем не менее, Виктория была уверена, что стоит Эрни увидеть невесту, как он поймет, что сделал выгодное вложение. Говорят, день свадьбы – главное событие в жизни любой девушки. Кто знает, может, так оно и есть, подумала Виктория, и в то же время существует особый вид женихов, для которых этот день не менее важен. При мысли об этом она с аристократическим презрением скривила губы.
Эрнеста Фокстона считали паршивой овцой британского издательского бизнеса. После того, как он бесцеремонно уничтожил одно из старейших в стране издательств, уволив большую часть сотрудников и безжалостно расставшись с неприбыльными авторами, этот молодой человек нацелился на Америку. Благодаря матери у Эрни было двойное гражданство, и теперь он намеревался им воспользоваться. Его пригласили возглавить «Блейклиз», старый нью-йоркский издательский дом, потому что его акционеры давно уже поговаривали о необходимости модернизации. Виктория отдавала себе отчет в том, что Эрнест был прирожденным бизнесменом, прекрасно понимавшим, какую службу может сослужить ему красивая и утонченная супруга-англичанка во время многочисленных премьер и благотворительных балов, из которых состояла светская жизнь Манхэттена. Поэтому стремительный роман и не заставившее себя ждать предложение нисколько не удивили ее.
Диана приняла этот вызов. Она никогда не обременяла работой свои мозги – а материнский инстинкт подсказывал Виктории, что от них был бы толк, если бы Ди взялась за ум, – кроме тех случаев, когда ей хотелось всеми правдами и неправдами попасть на показ Александра Маккуина или заполучить желтую сумочку из телячьей кожи из ограниченного предложения Прада. Она бросила учебу в колледже и устроилась консультантом по вопросам моды в журнале «Вог», согласившись на мизерную зарплату, поскольку Эрни содержал ее в более чем роскошных условиях. Виктория знала, что ее дочь устраивает легендарные вечеринки и пользуется репутацией гламурной барышни. В лице дочери она вытащила свой счастливый билет, и теперь ее жизнь в Нью-Йорке скорее всего будет похожа на один большой «Дневик Дженнифер»[1] в американском варианте. За какие-то четыре месяца Диана составила список гостей, сплошь бомонда, до которого ей не было никакого дела, организовала роскошный прием в отеле «Браунз», выбрала потрясающие цветы, наняла уличный квартет и сшила платье по индивидуальному заказу.
Эрни будет гордиться ею.
– Надеюсь, не очень позорно?
Диана вертелась перед зеркалом, любуясь изящными маленькими рукавчиками и опасно низким вырезом, который сзади прикрывала шелковая накидка в греческом стиле. Из-под подола выглядывали носки белых атласных туфелек, расшитых золотой нитью.
– Я бы сказала, что это даже слишком хорошо.
Сьюзи Эмберсон, двоюродная сестра и главная подружка невесты, завистливо улыбнулась. Ну почему именно Диана должна выглядеть так ослепительно? Почему именно ее каштановые волосы должны быть уложены в гладкую блестящую прическу? Почему именно она должна быть похожа на Золушку на королевском балу? Что нашел в ней Эрни? Поговаривали, что на прошлой неделе Диана летала в Манхэттен специально для того, чтобы ей выщипали брови в салоне Джона Баррета в «Блуминг-дейлз». Об этой свадьбе судачил весь Лондон.
– София Рис-Джонс отдала предпочтение скромному покрою. Мне кажется, у нее потрясающий вкус.
– Дорогая моя, – Диана устремила на сестру огромные голубые глаза, которые казались абсолютно ненакрашенными, несмотря на обилие синей туши, – ты не права. Минимализм давно в прошлом, от него так и веет началом девяностых. Сегодня в моде современная классика.
– Современная классика, – повторила Сьюзи с оттенком сарказма в голосе. Большего она себе позволить не могла. Нельзя грубить невесте в день свадьбы, даже если ты главная подружка. Диана лично выбирала платья для подружек невесты, и они являли собой воплощение утонченности: темно-зеленый бархат, высокая талия в стиле ампир, крошечные букетики из розовых бутонов, белые облачка подмаренника и распустившаяся белая роза в волосах. Сьюзи скривилась. Она не могла даже обвинить Диану в том, что та заставила ее нацепить ужасную тряпку.
– Именно. – Диана спрыснулась розовой водой – сегодня никаких духов, это слишком тяжеловесно. – Сейчас принято, чтобы гости были одеты в вечерние туалеты, а это означает широкие юбки, шлейфы, вуали и тиары. Никаких тебе дискотек восьмидесятых, только классические вальсы. Кстати, я наняла дворецкого, который будет стоять у двери и раздавать гвоздики тем мужчинам, которые придут без цветка в петлице.
– Ты обо всем позаботилась, – язвительно проговорила Сьюзи.
Диана одарила кузину ослепительной улыбкой, и Сьюзи невольно ощутила, что все ее нападки сестра считает попросту смешными. Ей хотелось испортить бочку меда ложкой дегтя, а вместо этого она просто насмешила Диану. Эту женщину невозможно было выбить из колеи, она привыкла свободно порхать по жизни, не прикладывая ни к чему ни малейших усилий. Невыносимо!
– Мне нравится наставлять заблудшие души, – отозвалась Диана.
Вспыхнув, Сьюзи подхватила букет. Дрянь! Она ненавидела Диану, ненавидела ее всю, от носков атласных туфелек до элегантных, идеально выщипанных и ставших почти легендарными бровей.
– Поспеши, милая, – поторопила дочь Виктория, высунув голову из-за ширмы, где она переодевалась в розовый костюм от Шанель. – Не заставляй кучера ждать.
Сидя в кабинете у себя дома в Челси, Эрни Фокстон набирал на компьютере текст. Было прекрасное солнечное утро, а его шафер, облаченный в великолепный утренний костюм, занимался тем, что травил неприличные анекдоты в обществе друзей жениха на первом этаже. Эрни ничего этого не замечал.
Шторы в кабинете были опущены, и единственным источником света был слабо мерцающий экран компьютера. Молодой человек проверял котировки акций в Интернете. Ничто не могло нарушить этот утренний ритуал, даже свадьба.
Акции АОЛ снова пошли вверх. Отлично! Эта малышка принесла Эрни уже свыше четырехсот процентов, но он пока не собирался продавать акции. Что еще? Акции американского ПИФа потеряли несколько пунктов, так же как и DOW[4], но Эрни это мало беспокоило. Он прекрасно разбирался в таких делах и понимал, что у DOW только один путь – наверх. Нужно просто выждать несколько месяцев, и ситуация исправится сама собой. Только дураки, привыкшие дуть на воду, кидались продавать свои акции при малейшей тенденции к понижению. Скупай акции и держи их при себе до последнего – только в этом случае ты сможешь заработать.
Эрни быстро набрал несколько букв: BLKY, сокращенное название его нового издательского дома. Прекрасно. Акции поднялись на 1, 8 пункта, и в Интернете появилось сообщение о том, что на место уволенного Гранта Валентайна назначен он, Эрнест Фокстон. Этого уже вполне достаточно для того, чтобы его новые начальники впечатлились. То ли еще будет, когда он спустится по трапу «конкорда» и представит им свою маленькую очаровательную женушку. Ах да. Жена. Не стоит заставлять ее ждать. Эрни быстро продал несколько акций хлопковых компаний, в будущем которых он не был до конца уверен, и приобрел вместо этого еще немного акций «Блейклиз». Это стоило отметить.
Жизнь прекрасна, и так будет всегда.
Выключив компьютер, Эрни раздвинул шторы, и солнечный свет залил его рабочий кабинет, обставленный мебелью красного дерева оттенка бургундского вина. На краю стола приятно шипел бокал «Круга». Эрни поднес его к губам и сделал маленький глоток. Перед венчанием надо немного расслабиться. Будет, конечно, ужасно скучно, но через это надо пройти.
Кроме того, Диана заверила его, что прием выйдет на славу. Он родился в семье ушлого коммерсанта из Ист-Энда и поварихи из забегаловки в Челси. Годы тяжелого труда позволили отцу скопить денег, чтобы отправить сына в Итон, где его мало чему научили, но вбили достаточно снобизма, чтобы он начал стесняться своих родителей. Теперь они оба умерли. С тех пор Эрни работал как проклятый, не думая ни о чем, кроме денег, и постепенно ему удалось стереть пятно своего происхождения. Сегодня на его свадьбе соберется общество, достойное скачек в Аскоте, а его жена будет блистать, несмотря на полное отсутствие у ее семьи средств к существованию. Эрни в деньгах не нуждался. От Дианы ему нужно было нечто иное. В Нью-Йорке она будет как нельзя кстати: супруга-англичанка послужит удачным дополнением к его безупречному имиджу. Он сделал правильный выбор.
Эрни спустился на первый этаж, где его ждали друзья жениха и Джеральд, шафер и по совместительству коллега, один из немногих, которых Эрни мог выносить.
– Готов, старик? – поинтересовался Джеральд. – Еще есть время передумать.
Молодые люди дружно рассмеялись.
– Это было бы весьма накладно, – улыбнулся Эрни. – Кроме того, мы бы пропустили пьянку после церемонии.
– Что верно, то верно. Пойду-ка я лучше вызову машину. – Джеральд поправил цветок в петлице и отправился за водителем.
– Знаешь, Сьюзи очень переживает, – сказал Гарри, двоюродный брат Джеральда. – Она сама мечтала заполучить тебя.
– Многие молодые кобылки волнуются из-за меня в своих стойлах, не только Сьюзи. В конце концов, я не умираю, а всего лишь женюсь, – сказал Эрни и подмигнул. – А как известно, нет такого мужа, который хоть на час не мечтал бы стать холостяком.
Отсмеявшись, молодые люди всей компанией направились к машине.
Откинувшись на сиденье кареты, Диана помахала рукой совсем как королева. Прохожие останавливались, чтобы поприветствовать прекрасную невесту в карете, запряженной великолепными лошадьми. Диана наслаждалась всеобщим вниманием. Некоторые мужчины, не в силах отвести глаз от кремового оттенка полной груди, стянутой узким лифом, свистели ей вслед. Это ей нравилось больше всего. Японские туристы и заезжие американцы щелкали вспышками фотоаппаратов, а Диана, откинув вуаль, ослепительно улыбалась, обнажая великолепные зубы, над которыми на прошлой неделе потрудились лучшие дантисты. Невеста была похожа на голливудскую звезду.
Ну и что с того, что ее экстравагантность граничила с эксцентричностью? В такой день можно позволить себе быть слегка эксцентричной. И хватит уже папочке жаловаться на огромные затраты. Слава Богу, с тех пор, как она начала встречаться с Эрни, отец перестал каждый день говорить о том, что ей пора остепениться и найти нормальную работу. У нее уже есть работа. Не очень прибыльная, конечно, но теперь все счета оплачивает Эрни. Посмотрев направо, Диана заметила молодую женщину с кейсом, шагавшую по направлению к Пиккадилли. На ней был облегающий лимонно-желтый костюм, прекрасно сочетавшийся с каштановыми волосами. Диана попробовала на глаз определить дизайнера. Похоже на Ричарда Тайлера, но его не часто встретишь в Лондоне. Его вотчиной считался Лос-Анджелес. Хотя скорее всего это все-таки Тайлер. Господи, ну и дура! Вы только посмотрите на нее: пашет от зари до зари за мизерные деньги! А ведь девушка вполне ничего. Не такая, конечно, красивая, как она сама, но кто сравнится с Дианой Верити? Она закусила полную нижнюю губку, чтобы удержаться от саркастической улыбки. Пора бы этой малышке подцепить хорошего богатого мужа и жить себе спокойно по старинке. Может, их поколение и стоит на пороге нового тысячелетия, но старые традиции никогда не выйдут из моды.
Помогая дочери подняться в карету, Виктория Верити придержала длинный шлейф платья, который, надеялась Сьюзи, будет волочиться по грязи. Сжав ее руку, Виктория проговорила:
– Ты уверена, что поступаешь правильно, милая? Я хочу сказать, ты действительно любишь его?
– Успокойся, мамочка. – Диана легонько чмокнула ее в щеку, так чтобы не размазать помаду. – Конечно, да. Я безумно люблю его и всегда буду любить.
Диане самой понравилось, как она вышла из ситуации. Она сказала то, что маме хотелось услышать, и это в общем-то было недалеко от истины. Разумеется, она любила Эрни. Он был хорош собой, прекрасно одевался и красиво ухаживал. Он никогда ни в чем не отказывал ей, и они отлично проводили время вместе. Чего еще желать? Как там говорится в старой пословице? Одинаково легко влюбиться в богача и бедняка. Диана просто вовремя позаботилась о том, чтобы получить товар высшего качества.
Ее родители хорошо ладили между собой. Отец был адвокатом и имел обширную практику в «Линкольнз инн». Все его три дочери учились в частных школах, и в Кенте у него был очаровательный домик. Но не о такой жизни мечтала Диана; ей нужно было нечто большее, чем горнолыжные курорты и уроки верховой езды, она хотела носить исключительно дизайнерские вещи, покупать себе бриллиантовые сережки, летать первым классом и отдыхать на Сейшелах или даже на Мустике, а еще лучше – на частном островке, затерянном где-нибудь в океане. И она не понимала, зачем нужно работать как лошадь, чтобы получить все это. Господь одарил ее красотой и чувством стиля, а красота и стиль всегда в цене.
«Я поставила на ту лошадь», – думала Диана, улыбаясь и махая рукой. Уличное движение на миг замерло, пропуская карету, свернувшую в район Сент-Джеймс. Впереди виднелась церковь, великолепный образчик элегантного англиканского стиля восемнадцатого века из камня медового оттенка. Перед входом собралась внушительная толпа папарацци. Диана расправила изящные плечики и поправила складки шифона и старинного шелка, чтобы первые снимки вышли безупречными. Освещение также будет прекрасным. Все будет замечательно.
Диана запела:
– А я в церковь еду, а я замуж выхожу...
Глава 2
Майкл Чичеро тихонько пошевелился под одеялом. С его габаритами это было непросто. Однако сегодня утром он решил приложить все усилия, чтобы выбраться из кровати медленно и бесшумно. Во-первых, от тяжелого похмелья раскалывалась голова, и он надеялся, что если не делать резких движений, то боль утихнет. Во-вторых, в постели у него спала обнаженная девушка.
С виду в общем-то все довольно мило. Проблема заключалась в том, что он не помнил, как ее зовут.
Майкл осторожно опустил ногу на голый деревянной пол своей каморки. Скосив глаза вправо, он увидел на расстоянии примерно фута от кровати два использованных презерватива и криво улыбнулся. Ну вот, одной проблемой стало меньше, подумал Майкл, поднял презервативы с пола и выбросил их. У него была крошечная квартирка далеко не в самом престижном районе города, но он содержал ее в идеальной чистоте. Это было дело принципа. Майкл относился к самому себе и ко всему вокруг с уважением, как любой настоящий итальянец. И поэтому он стыдился того, что не мог вспомнить имя девушки.
Молодой человек почесал в затылке. Безрезультатно. Какое у него последнее воспоминание? «Пятилистный клевер» на Хадсон в восемь вечера, День святого Патрика, и он уже слегка навеселе. Скорее всего он подцепил ее где-то там. Может, она ирландка. Семнадцатого марта все в Манхэттене становились немного похожими на ирландцев.
Майкл прошагал в ванную, отделенную от остальной квартиры темной деревянной ширмой, и достал свой пушистый синий халат. Ему не нравилось по утрам представать обнаженным перед малознакомыми женщинами. Чичеро не отличался тщеславием и не отдавал себе отчета в том, как здорово на нем смотрелся этот самый халат. Темный цвет подчеркивал его карие глаза, доставшиеся в наследство от матери-француженки и чисто по-итальянски опушенные густыми темными ресницами. Он не был красавцем мужчиной: на носу осталась горбинка в память о том дне, когда его сломал обладатель черного пояса второго Дана. Кроме того, он был очень высок, с мощными руками штангиста и мускулистыми бедрами кикбоксера. Девушки-подростки, сходившие с ума по Леонардо Ди Каприо, считали его попросту уродом.
Но Майкл по этому поводу не переживал, потому что сам не питал страсти к малолеткам. Он предпочитал настоящих женщин. Сочных, аппетитных куколок, похожих на ту, что лежала сейчас у него в постели. Она спала, уткнувшись лицом в подушку, но Майкл мог лицезреть полные груди, соблазнительную упругую попку и плоский живот. Он ощутил мгновенное стеснение в чреслах. Даже в нетрезвом состоянии он остро реагировал на женщин. У этой были крашеные волосы, чего Майкл в принципе не одобрял, но обладательнице такого тела подобную мелочь можно было и простить.
Страшно захотелось пить. Майкл достал из холодильника бутылку сельтерской воды и разом осушил ее. Почувствовав себя человеком, он поставил джезву на тихий огонь и отправился в душ. Женщина у него в постели тихонько похрапывала: видимо, она была в такой же отключке, как и он. Побрившись и взглянув на свое отражение в маленьком зеркале, Майкл надел белую рубашку и черный костюм. Не бог весть какой марки, зато сидит хорошо. У него было шесть костюмов одинакового покроя, три черных и три синих. Так что по утрам у него никогда не возникало вопроса, что надеть.
Майкл ценил энергичность, особенно когда дело касалось работы. У него была своя фирма, так что никто не мог уволить его, но это не повод расслабляться. Вновь посмотрев в зеркало, он увидел Майкла Чичеро, сурового начальника. Ему уже тридцать лет, и он намеревался заставить свой бизнес приносить доход или умереть. Пусть это небольшая фирма, зато своя. Одеваясь, он мечтал о том, каким могло бы стать его издательство в будущем.
К тому моменту, как Майкл застегнул запонки, кофе уже был готов. Рубашки ему присылала из Лондона бывшая любовница, которая теперь была замужем за другим мужчиной, но сохранила какие-то чувства к Майклу. Он предпочитал рубашки европейского производства с дырочками для запонок в манжетах. Его квартирка располагалась на шестом этаже, но раз в неделю он обязательно до блеска начищал ботинки, был всегда аккуратно подстрижен и одевался настолько хорошо, насколько позволяли его более чем скромные средства.
В офисе и за его пределами Майкл Чичеро был безупречен. Он налил две чашки черного дымящегося орехового кофе, подошел к кровати и легонько тронул женщину за плечо, поднеся чашку к самому ее носу.
– Просыпайся, красавица, – позвал он и в душе посмеялся над собственной наивностью. Зачем вообще нужны имена? Всех зовут одинаково: Красавица или Малышка. Работает со всеми: от пожилых дам до подростков из группы поддержки спортсменов.
– О-о, – простонала женщина и села на кровати. При этом ее точеные груди так всколыхнулись, что Майкл чуть было не решил задержаться. – Где я?
Майкл всунул ей в руку чашку. У нее были слишком длинные ногти. И почему женщинам так нравится носить ужасные когти? Эта милашка так расцарапала ему спину, что невозможно было нормально намылиться. Хотя ей, наверное, было весело.
– Ты на Леонард-стрит, в даунтауне между Уэст-Бродвей и Хадсон.
– Ясно, – неуверенно проговорила девушка.
Она перевела взгляд на Майкла, и в ее глазах промелькнула мысль. Ее соски напряглись, превратившись в крошечные розовые бутоны, она откинулась назад и встряхнула длинными волосами.
– Ты был великолепен, Мики. Давненько со мной такого не приключалось.
Майкл провел грубыми ладонями по нежной коже женщины, взял в руки ее груди и поцеловал каждый сосок. Черт, это простая вежливость. Она соблазнительно вздрогнула и призывным жестом откинула хлопчатобумажное одеяло. У нее были красивые ножки, но вот к накрашенным ногтям на ногах Майкл относился с подозрением. Он считал, что с такими женщинами хорошо трахаться, но говорить с ними не о чем.
– Ты перебросил меня через плечо и похитил из бара «У Мика Руни», – хихикнула девушка. – Ты такой сильный!
Внезапно на Майкла нахлынули воспоминания. Ее зовут Дениз. Отлично. Похоже, окончательно залить глаза ему вчера не удалось, но вот со слухом явно было не в порядке: эта Дениз постоянно хихикала, надувала губки и говорила тоненьким голоском с придыханием, что страшно раздражало Майкла.
– Спасибо, Дениз. Ты тоже отличилась вчера. Девушка на глазах сникла.
– Меня зовут Элис.
– Я так и сказал. Пей кофе, малышка. Я бы с удовольствием остался и поразвлекся, но мне пора на работу.
– А ты не можешь устроить себе выходной?
– Нет, – решительно произнес Майкл.
Теперь он вспомнил и сам секс. Все прошло как надо: он хорошенько потаскал ее по комнате. Она стонала и цеплялась за него. И он тогда даже не заметил, как она расцарапала ему спину.
Встав с постели, Элис подобрала с пола мини-юбку, высокие ботинки, облегающую кофту и джинсовую куртку. Приблизившись к женщине, Майкл похлопал ее по попке. Задница у нее определенно что надо. Элис мгновенно загорелась и прижалась к нему всем телом.
– Мы сможем увидеться еще?
– Конечно. Одевайся, а я пока найду ручку.
Она послушно натянула на себя одежду, забыв принять душ. Подмигнув ей, Майкл размашисто записал на листе бумаги свой номер телефона, а потом решительно подтолкнул женщину к двери, несмотря на то что она продолжала отчаянно цепляться за него.
Еще одно ночное приключение, о котором хотелось поскорее забыть. Майкл выпил еще одну чашку черного кофе. Крепкий напиток слегка обжег ему горло и заставил окончательно прийти в себя. Он уже опаздывал, а потому постарался не обращать внимания на легкое головокружение, ставшее следствием бурного вечера.
С улицы доносились приглушенные гудки многочисленных автомобилей. Доброе утро, Манхэттен!
Майкл всегда мечтал о «Грин эггз». У его отца на Сити-Айленд был ресторанчик, где подавали настоящую итальянскую еду, не какой-то там салат «Цезарь», а хлеб из трав и оливковое масло. Когда посетители заканчивали трапезу, он всегда ставил на стол вместе с чашкой эспрессо бутылку «Самбуки». Дела шли отлично, а его «джелати» пользовалось таким успехом, что он подумывал открыть рядом с тратторией еще и кафе-мороженое. Он пытался привлечь к делу сына, но тот упрямо шел своей дорогой, так что пришлось отказаться от этой затеи. Он жаловался, но в душе был доволен. Ему нравилась целеустремленность Майкла.
Майкл Чичеро совершенно непостижимым образом страстно любил книги. В детстве он практически ничего не читал: походу в местную библиотеку отец предпочитал партию в софт-бол. Когда мать умерла от рака груди, Майклу было всего четыре года, и отцу пришлось работать как проклятому, чтобы прокормить и воспитать сына и двух дочерей. Он задешево покупал остатки курицы, на которые в магазинах к вечеру делали скидку, и готовил их в четырех отдельных горшочках, так что его дети, жившие в нищете, ужинали, как маленькие принцы и принцессы. Однажды к ним заехала тетя, которая оставила немного копченой ветчины и ненужную старую энциклопедию. Майклу было скучно, и он решил почитать.
За несколько месяцев он практически выучил ее наизусть. Он впитывал знания, как губка, и очень скоро обогнал всех своих одноклассников в средней школе для бедняков в Бронксе. Потом он получил стипендию в Сент-Джейкоб. Каждый день ему приходилось проделывать путь в четыре мили пешком и на автобусе, но он не жаловался. Благодаря учебе ему удавалось вырваться из дома и почитать. Он обожал книги. Римские хроники, рассказы о походах Александра Македонского, фантастику, романы. Он запоем прочел «Отверженных» за десять дней, засиживаясь глубокой ночью при свете свечи, потому что фонарик мог разбудить отца.
Хорошо было бы продолжить обучение в колледже, но Майкл был белым мужчиной без видимых физических и умственных пороков, не считая ужасной прически и страсти к фильмам с кун-фу. Стипендии выиграли девушки с куда худшими оценками, чем у него, и природный шовинизм Майкла только усилился. Вокруг него всегда крутилось множество девчонок, так что он постоянно вел себя надменно и грубо. Несмотря на любовь к чтению, кротким нравом он не отличался. Майкл не любил командные игры, потому что был одиночкой по жизни, но за девять лет он впервые стал пускать в ход кулаки и так и не смог остановиться.
С виду в общем-то все довольно мило. Проблема заключалась в том, что он не помнил, как ее зовут.
Майкл осторожно опустил ногу на голый деревянной пол своей каморки. Скосив глаза вправо, он увидел на расстоянии примерно фута от кровати два использованных презерватива и криво улыбнулся. Ну вот, одной проблемой стало меньше, подумал Майкл, поднял презервативы с пола и выбросил их. У него была крошечная квартирка далеко не в самом престижном районе города, но он содержал ее в идеальной чистоте. Это было дело принципа. Майкл относился к самому себе и ко всему вокруг с уважением, как любой настоящий итальянец. И поэтому он стыдился того, что не мог вспомнить имя девушки.
Молодой человек почесал в затылке. Безрезультатно. Какое у него последнее воспоминание? «Пятилистный клевер» на Хадсон в восемь вечера, День святого Патрика, и он уже слегка навеселе. Скорее всего он подцепил ее где-то там. Может, она ирландка. Семнадцатого марта все в Манхэттене становились немного похожими на ирландцев.
Майкл прошагал в ванную, отделенную от остальной квартиры темной деревянной ширмой, и достал свой пушистый синий халат. Ему не нравилось по утрам представать обнаженным перед малознакомыми женщинами. Чичеро не отличался тщеславием и не отдавал себе отчета в том, как здорово на нем смотрелся этот самый халат. Темный цвет подчеркивал его карие глаза, доставшиеся в наследство от матери-француженки и чисто по-итальянски опушенные густыми темными ресницами. Он не был красавцем мужчиной: на носу осталась горбинка в память о том дне, когда его сломал обладатель черного пояса второго Дана. Кроме того, он был очень высок, с мощными руками штангиста и мускулистыми бедрами кикбоксера. Девушки-подростки, сходившие с ума по Леонардо Ди Каприо, считали его попросту уродом.
Но Майкл по этому поводу не переживал, потому что сам не питал страсти к малолеткам. Он предпочитал настоящих женщин. Сочных, аппетитных куколок, похожих на ту, что лежала сейчас у него в постели. Она спала, уткнувшись лицом в подушку, но Майкл мог лицезреть полные груди, соблазнительную упругую попку и плоский живот. Он ощутил мгновенное стеснение в чреслах. Даже в нетрезвом состоянии он остро реагировал на женщин. У этой были крашеные волосы, чего Майкл в принципе не одобрял, но обладательнице такого тела подобную мелочь можно было и простить.
Страшно захотелось пить. Майкл достал из холодильника бутылку сельтерской воды и разом осушил ее. Почувствовав себя человеком, он поставил джезву на тихий огонь и отправился в душ. Женщина у него в постели тихонько похрапывала: видимо, она была в такой же отключке, как и он. Побрившись и взглянув на свое отражение в маленьком зеркале, Майкл надел белую рубашку и черный костюм. Не бог весть какой марки, зато сидит хорошо. У него было шесть костюмов одинакового покроя, три черных и три синих. Так что по утрам у него никогда не возникало вопроса, что надеть.
Майкл ценил энергичность, особенно когда дело касалось работы. У него была своя фирма, так что никто не мог уволить его, но это не повод расслабляться. Вновь посмотрев в зеркало, он увидел Майкла Чичеро, сурового начальника. Ему уже тридцать лет, и он намеревался заставить свой бизнес приносить доход или умереть. Пусть это небольшая фирма, зато своя. Одеваясь, он мечтал о том, каким могло бы стать его издательство в будущем.
К тому моменту, как Майкл застегнул запонки, кофе уже был готов. Рубашки ему присылала из Лондона бывшая любовница, которая теперь была замужем за другим мужчиной, но сохранила какие-то чувства к Майклу. Он предпочитал рубашки европейского производства с дырочками для запонок в манжетах. Его квартирка располагалась на шестом этаже, но раз в неделю он обязательно до блеска начищал ботинки, был всегда аккуратно подстрижен и одевался настолько хорошо, насколько позволяли его более чем скромные средства.
В офисе и за его пределами Майкл Чичеро был безупречен. Он налил две чашки черного дымящегося орехового кофе, подошел к кровати и легонько тронул женщину за плечо, поднеся чашку к самому ее носу.
– Просыпайся, красавица, – позвал он и в душе посмеялся над собственной наивностью. Зачем вообще нужны имена? Всех зовут одинаково: Красавица или Малышка. Работает со всеми: от пожилых дам до подростков из группы поддержки спортсменов.
– О-о, – простонала женщина и села на кровати. При этом ее точеные груди так всколыхнулись, что Майкл чуть было не решил задержаться. – Где я?
Майкл всунул ей в руку чашку. У нее были слишком длинные ногти. И почему женщинам так нравится носить ужасные когти? Эта милашка так расцарапала ему спину, что невозможно было нормально намылиться. Хотя ей, наверное, было весело.
– Ты на Леонард-стрит, в даунтауне между Уэст-Бродвей и Хадсон.
– Ясно, – неуверенно проговорила девушка.
Она перевела взгляд на Майкла, и в ее глазах промелькнула мысль. Ее соски напряглись, превратившись в крошечные розовые бутоны, она откинулась назад и встряхнула длинными волосами.
– Ты был великолепен, Мики. Давненько со мной такого не приключалось.
Майкл провел грубыми ладонями по нежной коже женщины, взял в руки ее груди и поцеловал каждый сосок. Черт, это простая вежливость. Она соблазнительно вздрогнула и призывным жестом откинула хлопчатобумажное одеяло. У нее были красивые ножки, но вот к накрашенным ногтям на ногах Майкл относился с подозрением. Он считал, что с такими женщинами хорошо трахаться, но говорить с ними не о чем.
– Ты перебросил меня через плечо и похитил из бара «У Мика Руни», – хихикнула девушка. – Ты такой сильный!
Внезапно на Майкла нахлынули воспоминания. Ее зовут Дениз. Отлично. Похоже, окончательно залить глаза ему вчера не удалось, но вот со слухом явно было не в порядке: эта Дениз постоянно хихикала, надувала губки и говорила тоненьким голоском с придыханием, что страшно раздражало Майкла.
– Спасибо, Дениз. Ты тоже отличилась вчера. Девушка на глазах сникла.
– Меня зовут Элис.
– Я так и сказал. Пей кофе, малышка. Я бы с удовольствием остался и поразвлекся, но мне пора на работу.
– А ты не можешь устроить себе выходной?
– Нет, – решительно произнес Майкл.
Теперь он вспомнил и сам секс. Все прошло как надо: он хорошенько потаскал ее по комнате. Она стонала и цеплялась за него. И он тогда даже не заметил, как она расцарапала ему спину.
Встав с постели, Элис подобрала с пола мини-юбку, высокие ботинки, облегающую кофту и джинсовую куртку. Приблизившись к женщине, Майкл похлопал ее по попке. Задница у нее определенно что надо. Элис мгновенно загорелась и прижалась к нему всем телом.
– Мы сможем увидеться еще?
– Конечно. Одевайся, а я пока найду ручку.
Она послушно натянула на себя одежду, забыв принять душ. Подмигнув ей, Майкл размашисто записал на листе бумаги свой номер телефона, а потом решительно подтолкнул женщину к двери, несмотря на то что она продолжала отчаянно цепляться за него.
Еще одно ночное приключение, о котором хотелось поскорее забыть. Майкл выпил еще одну чашку черного кофе. Крепкий напиток слегка обжег ему горло и заставил окончательно прийти в себя. Он уже опаздывал, а потому постарался не обращать внимания на легкое головокружение, ставшее следствием бурного вечера.
С улицы доносились приглушенные гудки многочисленных автомобилей. Доброе утро, Манхэттен!
Майкл всегда мечтал о «Грин эггз». У его отца на Сити-Айленд был ресторанчик, где подавали настоящую итальянскую еду, не какой-то там салат «Цезарь», а хлеб из трав и оливковое масло. Когда посетители заканчивали трапезу, он всегда ставил на стол вместе с чашкой эспрессо бутылку «Самбуки». Дела шли отлично, а его «джелати» пользовалось таким успехом, что он подумывал открыть рядом с тратторией еще и кафе-мороженое. Он пытался привлечь к делу сына, но тот упрямо шел своей дорогой, так что пришлось отказаться от этой затеи. Он жаловался, но в душе был доволен. Ему нравилась целеустремленность Майкла.
Майкл Чичеро совершенно непостижимым образом страстно любил книги. В детстве он практически ничего не читал: походу в местную библиотеку отец предпочитал партию в софт-бол. Когда мать умерла от рака груди, Майклу было всего четыре года, и отцу пришлось работать как проклятому, чтобы прокормить и воспитать сына и двух дочерей. Он задешево покупал остатки курицы, на которые в магазинах к вечеру делали скидку, и готовил их в четырех отдельных горшочках, так что его дети, жившие в нищете, ужинали, как маленькие принцы и принцессы. Однажды к ним заехала тетя, которая оставила немного копченой ветчины и ненужную старую энциклопедию. Майклу было скучно, и он решил почитать.
За несколько месяцев он практически выучил ее наизусть. Он впитывал знания, как губка, и очень скоро обогнал всех своих одноклассников в средней школе для бедняков в Бронксе. Потом он получил стипендию в Сент-Джейкоб. Каждый день ему приходилось проделывать путь в четыре мили пешком и на автобусе, но он не жаловался. Благодаря учебе ему удавалось вырваться из дома и почитать. Он обожал книги. Римские хроники, рассказы о походах Александра Македонского, фантастику, романы. Он запоем прочел «Отверженных» за десять дней, засиживаясь глубокой ночью при свете свечи, потому что фонарик мог разбудить отца.
Хорошо было бы продолжить обучение в колледже, но Майкл был белым мужчиной без видимых физических и умственных пороков, не считая ужасной прически и страсти к фильмам с кун-фу. Стипендии выиграли девушки с куда худшими оценками, чем у него, и природный шовинизм Майкла только усилился. Вокруг него всегда крутилось множество девчонок, так что он постоянно вел себя надменно и грубо. Несмотря на любовь к чтению, кротким нравом он не отличался. Майкл не любил командные игры, потому что был одиночкой по жизни, но за девять лет он впервые стал пускать в ход кулаки и так и не смог остановиться.