Девушки на лестничной площадке вдруг разом умолкли. Иисусе, девочки, идите уже себе дальше, а? Эта штука не превратится в эскалатор.
   – Дорогуша, мне грустно это слышать. Есть какие-то проблемы?
   – Ну… да. Мое расписание вне работы в последнее время было очень напряженным, и я хотела бы… рассмотреть… другие варианты.
   – А разве мы уже не договорились об этом, дорогуша? – мурлыкнула менеджер. О, она знала, как и когда поднажать. Но и я изучила все игры, в которые она играла, потому что я тоже играла в них. – Я ведь теперь посылаю тебе только самых эксклюзивных, вручную отобранных клиентов…
   Я изучила все игры, в которые она играла, потому что я тоже играла в них.
   Можно подумать, прежде их отбирала машина.
   – И я очень ценю это, честное слово. – Да черт их побери совсем. Они все еще здесь! Должно быть, я ненамеренно сорвала какую-то секретную лесбийскую оргию. – Однако я думаю, что мне пора совсем прекратить этим заниматься.
   – О-о, милая! Если вопрос упирается в бо́льшие деньги…
   Я поняла. В неписаном этикете девушек по вызову фраза «я хочу уйти» практически никогда не означает именно это. Обычно этой фразой конкретная девушка дает понять, что не ощущает, что ее достаточно высоко ценят, то ли потому, что ее рейтинг существенно ниже, чем у других, то ли потому, что ее профиль больше не фигурирует в начале списка. Шлюхи, которые действительно хотят уйти, в девяти случаях из десяти просто уходят. Но я не из тех, кто просто так берет и уходит.
   – Дело не в деньгах, это конфликт работы с моей личной жизнью…
   – Дорогуша, в каждой профессии есть свои…
   – И я не хочу рисковать своей приватностью.
   Хотя при учете того, что десятью метрами ниже по лестнице угнездилось местное КГБ, кто знает, долго ли она продержится.
   – Извини, плохая связь. Ты – что? – сладким голоском переспросила менеджер.
   – Не хочу рисковать своей приватностью, – повторила я на тон громче.
   – Должно быть, телефон садится, я не слышу ни слова из того, что ты говоришь.
   – Моя приватность! – заорала я. – Меня беспокоит моя приватность!
   – Может быть, тогда стоит перенести свои звонки куда-то в другое место, – хихикнула одна из трех тупиц, и они наконец пошли дальше. Наконец-то!
   – Ох, дорогуша, если бы ты только намекнула! – запричитала менеджер. – Я могу немного затуманить твое личико на фотографиях, чтобы оно стало менее узнаваемым. Хорошо. Отлично! Вышлю тебе подробности об этом новом мужчине эсэмэской. Поговорим завтра, – договорила она и отключилась.
   – Блестяще. Поговорим завтра, – вымолвила я в мертвую трубку.

Как уравновесить жизнь и работу

   1. Умерить свой пыл. Не брать на себя слишком много в первые несколько головокружительных дней на офисной работе. Мужчины никуда не денутся; с ними можно разобраться в свое время (например, на офисной рождественской вечеринке).
   2. Сказать «нет» несущественным делам. В том числе (но не ограничиваясь перечисленным) не стараться: отвечать на все звонки телефона, стоящего на твоем столе; отвечать на все имейлы в тот же день, когда они прибывают; посещать все разнообразные семинары и вводные инструктажи, придуманные специально для новичков. Все равно никто не заметит, что ты еще этого не сделала.
   3. Позаботиться о себе. Безусловно, твоих коллег может немного раздражать постоянный скрип пилочки для ногтей, так что прибереги подобные занятия для дома. Но выдергивать волоски можно совершенно бесшумно, а флуоресцентный свет идеален для того, чтобы отыскались все пропущенные.
   4. Наводить справки. Твои коллеги, особенно те, у кого есть маленькие дети, являются источником инфекции в офисе, особенно в сезон гриппа. Если на работе тебе не предоставляют свободное время для посещения врачей, подумай о том, чтобы прикупить и носить маску для лица.
   5. Прекратить быть трудоголиком. На шкале реабилитационной крутизны трудоголик находится где-то между нюхателем клея и поедателем бумажных салфеток. Алкоголизм тебе гораздо больше к лицу.
   6. Сделать свою жизнь проще. Если обычно ты идешь на работу пешком в удобной обуви, переобуваясь в более приемлемые для офиса туфли по прибытии, то привычный распорядок можно существенно упростить, не ходя на работу пешком.
   7. Найти благоприятное для тебя рабочее место. Смотри комменты: офисное Рождество идет первым номером. Как говорят, неловкое утро лучше скучного вечера.
   8. Крепко держаться за свои финансы. Не поддаваться соблазну потратить новые сбережения еще до того, как прибудет конверт с зарплатой. Сопротивляться искушению каждую неделю баловать себя дорогостоящими побрякушками, запираясь на обеденный перерыв в туалете.
   9. Определить для себя, что есть успех. День, когда я сумела продержаться восемь часов без единого имейла, связанного с работой? Успех!
   10. Поднять планку. Постараться два дня подряд не заниматься ничем, что имеет прямое отношение к работе. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Сентябрь

Четверг, 1 сентября

   Я на последнем издыхании. Сегодня прямо с одной работы помчалась на другую. Совершенно вымотанная работой в офисе, выкроила окно в полчаса – душ, переодеться, каблуки повыше, трусики получше, костюмчик поэлегантнее и помада поярче – и марш за дверь.
   Себе на заметку: не забыть проверить, действительно ли менеджер изменила мой профиль на веб-сайте. Но пока просто не было достаточно свободного времени, чтобы это сделать, и уж точно я не могу проверять его с работы!
   Клиенту около тридцати пяти, темные волосы, северный акцент. Джорди[18] на самом-то деле. Под глазами видны метки усталости, словно он тоже только что примчался с работы в безумной спешке, чтобы подготовиться к встрече со мной, но я знаю, что это не так. Его слежавшаяся рубашка и мятый пиджак, перекинутые через спинку дивана, говорили как раз об обратном. Это был его образ жизни, и он только сейчас начал осознавать, что ненормированный рабочий день и безумный темп, характерный для предприимчивого дельца в двадцать «с хвостиком», начинают со временем на нем сказываться.
   – Вина? – спросил он, доставая из холодильника охлажденную бутылку. Я кивнула и огляделась.
   Это была холостяцкая берлога во всем ее великолепии – даже чуть подозрительном, если на то пошло. Все было именно там, где можно было ожидать. Лощеная, дорогая стереосистема. Телевизор с плоским экраном. Экзотическая мебель из твердых пород дерева и утонченные цацки. Все на своих местах. Квартирка выглядела как номер в бутик-отеле, и тут до меня дошло, почему. Тщательно отобранная музыкальная коллекция была слишком аккуратной, словно ни один из CD никогда не проигрывали. Корешки книг на полках – среди них ни одной, вызывающей смущение или намекающей на что-то, кроме идеального вкуса, – не заломлены. Вероятно, он проводил здесь не больше времени, чем в отелях.
   – Чудесная квартира, – сказала я.
   – Спасибо, – отозвался он из кухни.
   Я обратила внимание на содержимое его холодильника, прежде чем дверца закрылась: оливки и четыре бутылки вина.
   Я рада, что не принимаю клиентов у себя дома; я бы никогда не сумела заставить свое обиталище выглядеть достаточно аккуратным к назначенному времени. В последние несколько минут перед приездом такси я обычно роюсь повсюду в поисках чистых чулок, которые, я уверена, у меня были, но если так, то, черт возьми, куда же я их засунула?! А если бы у меня оставалось столько времени на то, чтобы прибраться в собственной квартире, это наверняка окончилось бы катастрофой.
   Я рада, что не принимаю клиентов у себя дома; я бы никогда не сумела заставить свое обиталище выглядеть достаточно аккуратным к назначенному времени.
   Если бы только я, как этот парень, никогда не бывала бы дома. Что, кстати, в последние несколько недель определенно начинает смахивать на правду. Я бросила взгляд на его ступни, пока он шел обратно ко мне с бокалами в руках. На нем были разные носки. Один коричневый, другой черный – интересно, он, наверное, даже не обратил на это внимания.
   Клиент вложил мне в ладонь бокал охлажденного белого и улыбнулся. Свой он уже заглотал, я заметила. Я сделала крохотный глоток – а-ля леди, – поставила бокал и проследовала за ним в спальню.
   Обнажившись, он оказался вялым. Не его член – тот был вполне внушительных размеров и готов к бою, – но его тело; оно, похоже, знавало лучшие времена. Вероятно, он когда-то был даже красив – того сорта мужчина, которые мчат, оседлав высокую волну потенциала, и укладывают в постель женщин так, будто их рождает бесконечный источник. Он не спрашивал, чего я хочу, что мне нравится; просто занялся делом. Я не оскорбилась: это явно происходило далеко не в первый раз.
   Но мне было и впрямь любопытно, что он видит в зеркале. В нем было что-то такое, что напомнило мне о… Ну уж нет, девочка, не думай об этом, даже не думай смешивать этих двоих!.. О Джайлсе. Одиночество, натренированное в долгих часах работы и бесконечной гонке за мечтой, которая, как он уже понял, не была ни настолько большой, ни настолько яркой, как он когда-то надеялся. О, в конечном-то счете он будет в полном порядке. У нас получится компетентный, даже в чем-то сексуальный секс; он кончит и даст мне хорошие чаевые, и я больше никогда его не увижу. А однажды он встретит какую-нибудь женщину – хорошую женщину, не экстра-класса, но определенно достаточно красивую и достаточно милую, чтобы хорошо смотрелась с ним рядом. И всегда втайне будет гадать, что же сталось с теми стриптизершами и моделями, с которыми он когда-то встречался.
   А та женщина, на которой он женится? О, я хорошо знаю этот тип. Она бросит свою работу или будет работать на неполную ставку консультантом. Будет готовить еду, содержать дом, отсылать белье в стирку. Станет собирать его платежные чеки и выделять ему скуповатую сумму на карманные расходы. Ее подруги будут заглядывать к ней на утренний кофе и дивиться, как она это делает, как ей удается содержать все это в таком порядке? Она станет мудро кивать, и цокать языком, и сознаваться, что без ее помощи муж просто пропал бы, вот честное слово, взял бы да пропал.
   Но со своей позиции (пока он стоял на коленях между моих ног, пробегая языком по клитору), я задумалась, действительно ли это так? Да, такая жизнь одинока. Но еду можно заказать на дом, можно нанять уборщиц, а что до секса… ну, то, что я делаю, в общем, очень сходно с обслуживанием клиентов. Но если это каждый день будет делать одна и та же женщина, разве это хоть на сколько-нибудь избавляет от одиночества? Разве наличие жены, которая опекает, делая из тебя несмышленого младенца, заполняет квартиру, которую ты тщательно обставлял, своим осветлителем для волос, туфлями, которые она никогда не будет носить, и старыми номерами Heat – разве это каким-то образом делает что-то лучше? Если бы мне пришлось сделать ставку на одну из сторон, я сказала бы, что он будет продолжать пользовать проституток, только посещать их он будет в обед, а не вызывать к себе по вечерам. «Честное слово, дорогая, я просто не понимаю, куда деваются эти деньги. Может быть, я пью слишком много эспрессо».
   Он перешел к моим соскам и посасывал их с задумчивым видом, как человек, который мысленно составляет список десяти лучших сосков. Было трудно не рассмеяться. Некоторые люди вообще никогда не отключают свой аналитический мозг. Разумеется, в процессе работы этого не делаю и я, ибо ощущения клиента – на первом месте. Но у меня возникло чувство, что даже в момент, когда ему следовало бы наслаждаться собой, его удовольствие было не чем иным, как еще одним упражнением в области хорошего вкуса. Еще одна галочка в списке.
   Мы закончили, когда он стоял, а я перегнулась через кресло. В последний момент он подался назад, и я оглянулась – к моему ужасу, он стаскивал презерватив. Но лишь для того, чтобы эякулировать на меня – а я очень люблю, когда такое случается. Его вздох прозвучал наполовину устало, наполовину облегченно.
   – Подожди, постой так, – попросил он и принес салфетки из ванной (стерильной, как в отеле, с туалетными принадлежностями в тон), чтобы вытереть устроенный им беспорядок с моей спины, задницы и задней поверхности бедер. Кажется, он не заметил капелек, впитавшихся в ковер, а если и заметил – не обеспокоился. Несомненно, уборщица видит эту комнату чаще, чем он.
   – У тебя отличные сиськи, – сказал он и мягко улыбнулся. Такси уже ожидало на улице, и он открыл дверь, чтобы выпустить меня. Грудь его виднелась из-под незастегнутой рубашки, и он выглядел в вечернем свете почти как юноша. – Не худей ни на грамм, они идеальны.
   Знаток. Я кивнула и пообещала принять его совет к сведению. Прошло ровно три минуты между моментом, когда такси доставило меня домой, и моментом, когда я рухнула на подушку, по-прежнему в полном макияже, уже почти спящая.

Суббота, 3 сентября

   Наконец-то проверила веб-сайт из дома. Похоже, менеджер сдержала слово и изменила мой профиль. В том смысле, что фото теперь настолько размыты, что едва можно догадаться, что это изображения человека, а не то что женщины. Я позвонила ей.
   – Это просто безумие – ни один мужчина в здравом уме не станет заказывать пузырь цвета плоти! – заныла я.
   – Милая, тебе следовало бы меня поблагодарить, – отрезала она. – Это же ты хотела анонимности.
   – Анонимности для возможных коллег – да. Но не поддаваться идентификации как человеческое существо – нет.
   Она вздохнула. Я слышала, как на заднем плане у нее жужжит другой телефон.
   – Ладно, тогда внеси изменения сама. Отредактируй свои изначальные фото и вышли их обратно электронной почтой. У меня нет времени на вас, девочки, и на ваши жалобы.

Вторник, 6 сентября

   – Он роскошный, он молод, и он тебе понравится, я просто это знаю, – пронзительно пропела она.
   Не менеджер. Моя матушка.
   Я закатила глаза и пристроила телефон между ухом и плечом, чтобы можно было закончить начатый педикюр.
   – Он роскошный, он молод, и он тебе понравится, я просто это знаю, – пронзительно пропела она.
   – Мам, ну пожалуйста! Ты в разводе… сколько там? Уже полминуты? Неужели это подходящий момент, чтобы бросаться очертя голову в новые отношения?
   – Не опекай меня, – сказала она. – Кроме того, ни одна из нас не молодеет. Особенно ты.
   Палочка апельсинового дерева зависла в воздухе.
   – И что это должно значить?
   – О, ничего, золотко. Право, ничего.
   Мудрым на заметку: когда еврейская мамочка говорит «ничего», это уже определенно «что-то». В ту же тему: если она говорит, что это никак не связано с тобой, значит, связано, и совершенно точно.
   – Ну конечно. Ничего.
   Уф! Я совершила ошибку, решив, что поскольку уж моя сестра сбежала из дома, выскочила замуж и забеременела (не то чтобы именно в таком порядке: пусть у меня диплом только по изобразительному искусству, но вычитать я еще не разучилась), то на меня, старшую дочь, будут меньше давить, хотя бы пару лет. По крайней мере, пока мне не стукнет тридцатник. Не тут-то было. А что касается попыток донести до мамы идею о том, что, может быть – только может быть, – обручальное кольцо, и выводок детишек, и мамулечно-красотулечный йоголитический гардероб еще не являются надежными индикаторами персональных достижений, так об этом можно вообще забыть.
   – Просто… было бы так приятно, если бы я могла кому-то сказать, что обе мои девочки удачно пристроены.
   – А людям в аду хочется воды со льдом, – рявкнула я, яростно тыкая палочкой апельсинового дерева в свою кутикулу. Ой!
   – Хотелось бы мне, чтобы ты была не так груба в этом вопросе, – проговорила мама. – Когда я разговариваю с твоей сестрой…
   – Ага, я уверена, что, когда ты разговариваешь с ней, у вас там сплошное птичье щебетанье и политес, – перебила я. – Да почему бы и нет? Она приземлилась на все четыре лапы, и ей даже не пришлось пытаться что-то делать. Конечно, наверное, я бы тоже была бы более приятной, если бы могла позволить себе величавой павой плавать по загородному коттеджу, играя в дочки-матери… – Знаете, у меня было небольшое поползновение на этом и остановиться, но я его проигнорировала. – О, прости! На самом деле она и сама себе не может этого позволить, не правда ли? Какая там у нее сейчас зарплата? Что-то совершенно из головы вылетело. Ничего – или все-таки ноль?
   Мама фыркнула. Боже, это искусство фырканья! Нетерпение, ярость, удушающая любовь. Она могла бы вложить в одно-единственное фырканье «Братьев Карамазовых». Целиком.
   – Ну, по крайней мере, она довольна своей жизнью. И я довольна. А ты, дорогая? Ты довольна?

Четверг, 8 сентября

   Если есть в английском языке фраза, вызывающая больший ужас, чем «пьянка на работе», то я ее еще не слышала.
   Меня тревожит не перспектива увидеть тех, с кем я работаю, в состоянии опьянения. В конце концов, университет я как-то пережила. Скорее, дело в неписаных правилах совместного отдыха с коллегами: никогда не пей больше, чем остальные, притворяйся, что не замечаешь никого, кто пьет больше, чем остальные, и, ради всего святого, никогда не западай ни на кого из тех, с кем работаешь.
   Никогда не пей больше, чем остальные, притворяйся, что не замечаешь никого, кто пьет больше, чем остальные, и, ради всего святого, никогда не западай ни на кого из тех, с кем работаешь.
   – Тебе нравится настоящий эль? – спросил Джайлс.
   – Нравится? Ну, когда я была студенткой, у нас было такое испытание, мы называли его «Пивной монстр», и я практически… – Умолкни сейчас же, этот мужчина – твой босс! Ему не нужно знать, насколько быстро ты способна прикончить десять пинт. – Э-э, да, я способна оценить хорошее пиво.
   – Умница, – подмигнул он. – В конце концов, это и есть школьная вечеринка.
   После очередных трех пинт я начала задумываться, не следует ли Джайлсу последовать собственным советам. На каждый круг пива, которым обносили всех, он выпивал по сидру, а то и по два. На каждый смешок, который возникал среди слегка поддатых участников, он заливался хохотом. И на самом деле он выглядел по-настоящему пьяным. Следовало бы вызвать такси, но он был нашим боссом – и кто осмелится?
   Я еще кое-чему научилась в универе, кроме умения осушать пинту биттера меньше чем за шесть секунд, а именно: уметь вовремя остановиться. У всех неудавшихся вечеринок была одна общая черта: наступал момент, когда я могла перестать пить и отправиться домой, но не делала этого. Когда паб закрывается, ловить уже нечего или почти нечего. Более того, большинство народа, вероятно, даже не вспомнит, что ты ушла. Важно показать свое лицо. А вот лицо на полу? Уже не так важно.
   И потом, кто-то же должен был сказать Джайлсу. Я стояла у женского туалета, поправляя ремешок туфли, когда он подошел сзади и положил лапищу на мое бедро. Может быть, задел, пробираясь в мужской сортир? Ах, нет! Это определенно был намекающий жест.
   – Ты в порядке? – осведомилась я.
   – Это как раз то, что я думаю? – спросил Джайлс, пальпируя верхнюю часть моих бедер.
   – Боюсь, что так, – процедила я, скрипя зубами. Настоящий пояс с чулками ни с чем не спутаешь. Мне было за него ужасно неловко, но, помимо этого, я пришла в ужас: что он должен обо мне подумать? На той неделе Джайлс видел, как я сматываюсь из офиса в обеденный перерыв, теперь еще чулки… Не надо быть гением, чтобы кое-что заподозрить, и не надо долго размышлять, чтобы сложить два и два.
   – Я знаю, что у тебя есть бойфренд, но…
   Блин! И ведь дело не в том, что он непривлекателен – очень даже привлекателен. В сущности, даже сексуален. Но он еще и босс, а если есть что-то такое в жизни, что я хорошо умею делать, так это разделять. Есть рекреационный секс – и есть работа, и эти две вещи никогда не должны пересекаться. Даже если работа больше не вращается строго вокруг секса.
   – Это не очень хорошая идея – смешивать бизнес и удовольствие, – проговорила я, бочком отодвигаясь от него. Его щеки пылали, пола рубашки вылезла из брюк. Он внезапно стал выглядеть совсем молодо, как студент на танцах.
   – Р-расскажи мне тогда, – выговорил Джайлс, чуть пошатываясь, – с чем ты смешиваешь свое удовольствие.
   Его тело качнулось и медленно накренилось в мою сторону. Я легонько отпихнула его, как раз в тот момент, когда Одри завернула за угол.
   – Вызови ему такси, ладно? – попросила я ее. – Думаю, с него хватит.
   – Ты красивая женщина, и ты это знаешь, – промолвил он, враскачку удаляясь от своей секретарши в сторону бара.

Пятница, 9 сентября

   – Он болен и сегодня не придет, – сказала Одри. – Я позвоню ему домой и спрошу, сможет ли он перенести вашу встречу на следующую неделю.
   – Джайлс? А вчера вечером казалось, что он в порядке, – удивилась я.
   Секретарша хихикнула:
   – Да… ну, одни из нас способны сладить со своей выпивкой, а другие… ты понимаешь.
   Интересно, что она такое заметила? А еще интересно, насколько надежны в этом месте замки на двери и в столе.
   Я покачала головой:
   – Не такой крепкий орешек, каким хочет казаться.
   – Ну, не все же такие стальные, как ты.
   – Я? Стальная?
   Одри странно ухмыльнулась:
   – О, ты пытаешься это скрыть, но я все замечаю. Ты – пати-герл совершенно иного калибра.
   Интересно, что она такое заметила? А еще интересно, насколько надежны в этом месте замки на двери и в столе.
   – Боже, Одри, пожалуйста, не думай, что я пришла сюда работать только для того, чтобы…
   Одри махнула рукой:
   – Я ничего такого не имею в виду. Хорошо работаешь – хорошо отдыхаешь. Я думаю, это забавно. Но ты – темная лошадка, помяни мое слово.
   Хмм… Ладно, если только она, как кажется, действительно не знает. Бывают темные лошадки, а бывают и темные кобылки.

Понедельник, 12 сентября

   Меня трогают за плечо:
   – Привет, пивной монстр!
   Я подскочила и торопливо выдернула из ушей наушники.
   – Джайлс, привет. Извини… ты меня напугал.
   – Мы можем поболтать? – спросил он.
   – Конечно, разумеется, – проговорила я. – Сейчас?
   – Завтра или через день, – ответил он. – Я велю Одри что-нибудь забронировать.
   Ах, золотые деньки, когда эти слова означали грязный перепихон в гостиничном номере! Но он, конечно, имел в виду совместный обед. Я улыбнулась.
   – Отлично. Тогда увидимся.
   «Что, черт возьми, ему надо? – думала я, пока он выходил из кабинета. – Поболтать? Или что-то еще?»

Вторник, 13 сентября

   Сборы начинаются.
   Бижутерия из ракушек. Щеголять в вещах не по сезону – это мой конек, бэби: шерсть – летом, дребедень из туристических магазинчиков и шлепки – когда начинает холодать. Ты же знаешь, тебе это нравится.
   Сушка волос. Вдруг, ни с того ни с сего, фен стал казаться лишним дополнением к моему дню – и, если честно, я не уверена, что кто-то заметил разницу (утюжок для волос, тем не менее, остается).
   Быстрый суп из пакетика (томатный с базиликом или минестроне). Если я выпью еще чашку чая, то вполне могу превратиться в ходячий танин. А суп дает альтернативный предлог обойтись без чайника. Когда я была маленькой, у нас были только Bovril и Marmite (или можно было пососать нерастворенные бульонные кубики). Что случилось с горячими пряными напитками?
   Теперь обувь. Тот тип туфель, который я предпочитаю (лакированная кожа, скругленный носок, крайне высокий каблук), в настоящий момент, кажется, везде и всюду. Серьезно! Заправочная станция раздает хорошенькие туфельки в нагрузку к каждой мойке. Какая тут «туфельная диета»!
 
   Сборы заканчиваются.
   Часы. Починка моего любимого персонального хронометра разве что ипотеки не потребует (я по глупости забыла его в душе спортзала, и, хотя какой-то невероятный волшебник сдал часы в бюро находок, такое впечатление, что их смывали в унитаз, играли ими в футбол, а напоследок забили ими в стену пару гвоздей). Значит, какое-то время буду носить запасные – Oyster. Пичалька!
   Дорога на работу и с работы. Ох, и как только люди это терпят всю жизнь?
   Помада. При том количестве чая, которое я выпиваю, наверное, съедаю по полтюбика Stila в день.
   Цветные носки. После «герпетической сыпи» это – два наиболее пугающих слова, известных роду людскому. Не могу даже придумать, как это объяснить, вот разве что M&S тут замешан… Я имею в виду в историю с носками. Не с герпесом.
   Дорога на работу и с работы. Ох, и как только люди это терпят всю жизнь? Как же я тоскую по такси!

Среда, 14 сентября

   Джайлс прислал сообщение о том, что опаздывает, и я села ждать его прихода в ресторане в Южном Кенсингтоне на одной из чудесных кремовых террас на улице, ведущей к парку. Внутри ресторан кишел студентами-официантами, а местные «офисные костюмы» толкались, стараясь занять местечко за грубо отесанными сосновыми столами. Официантка улыбнулась и протянула мне меню. Запеченный филей «из свинины», ни больше ни меньше. Органические, местно выращенные утиные яйца-пашот от уток на вольном выгуле. Интересно, что именно они здесь из себя изображают – гастропаб, только без паба? Что-то вроде фешенебельной закусочной?