Страница:
Филипп с Эндрю покинули ее только после того, как на голову ей водрузили грелку со льдом из холодильника, а рядом с постелью накрыли журнальный столик. Апельсиновый сок, клубника, блинчики с кленовым сиропом. При виде завтрака Дейзи почувствовала зверский аппетит и поняла, что с ней действительно не случилось ничего серьезного Нет худа без добра, философски рассудила Дейзи, теперь она получила полное право не вылезать из постели. Она выпила обезболивающую таблетку и, подождав, пока лекарство подействует, с удовольствием позавтракала.
7
8
7
Впервые за последние пять лет Дейзи наслаждалась полным бездельем. На третий день из Сиэтла приехал врач, которого прислала Эмили Маклинн. Дорога через лес подсохла за несколько теплых солнечных дней и стала проезжей. Он подтвердил диагноз, который поставила себе Дейзи, разрешил вставать, но запретил участвовать в активных развлечениях.
– Не меньше десяти дней покоя, – строго сказал он, глядя на Дейзи поверх очков. – Дышать свежим воздухом на балконе, сидя в кресле, можно. Только не под прямыми солнечными лучами. Читать, смотреть телевизор – нельзя. – Дав еще несколько советов, доктор принял приглашение Филиппа разделить с ними ланч.
Дейзи по-прежнему ела в одиночестве. Ей доставляло тайное удовольствие наблюдать, как Филипп вносит поднос, заставленный разнообразными емкостями с едой, пока Эндрю придерживает дверь.
– Проще было бы отнести тебя вниз в столовую, – проворчал как-то Филипп, принеся ей ужин.
Представив, что Филипп носит ее несколько раз в день на руках, Дейзи почувствовала учащенное сердцебиение и закрыла глаза.
– Тебе плохо? – забеспокоился Филипп.
– Нет, мне хорошо, – тихо произнесла Дейзи, мысленно воображая в этот момент, как он прижимает ее к груди, и вздохнула.
– Ты не должна ничего от меня скрывать, я несу ответственность за все, что с тобой происходит.
После ухода Филиппа Дейзи думала о том, что с детских лет никто не считал себя ответственным за то, что с ней происходит. Включая родителей. Мысль, что Филипп Тарсен считает себя ответственным за нее, поразила ее. Защищаясь от чувства теплой благодарности к человеку, которого считала необходимым ненавидеть, Дейзи напомнила себе, что семь лет самостоятельно справлялась со своими проблемами. Разумеется, в случае необходимости ей приходили на помощь тетя Бетси или соседка Молли. Что касается ответственности за себя и за сына, она никогда ее не перекладывала на чужие плечи.
Еще через два дня вынужденное безделье стало раздражать Дейзи. Ей захотелось работать, но первая же попытка взяться за перо вызвала сильную головную боль, которая мешала сосредоточиться. Вечером, когда в доме все стихло, она вышла на балкон. Теперь, когда днем уже становилось жарко, вечера тоже стали теплее. Из леса доносились таинственные звуки, он манил ее к себе. В конце концов, зачем я брала с собой сапожки? – подумала Дейзи. Если не считать подъема через лес к дому в день их приезда сюда, она и вспомнить не могла, когда бродила по лесу.
Через несколько дней предстоит вернуться в Сиэтл, а она так и не погуляет в лесу. Обидно.
Дейзи вздохнула. В девять часов было еще совсем светло, и она решила рискнуть.
Незаметно выскользнуть из дома не составило труда. Из конюшни доносились голоса и лошадиное ржание. Жаль, что не удалось поездить верхом, подумала она, вспомнив, как ездила на лошади в Ливане, когда приезжала к родителям на каникулы. Как звали эту лошадь? Кажется, Белый Бутон в переводе с арабского языка. Погрузившись в воспоминания, Дейзи задумчиво брела по тропинке, ведущей выше по склону, пока не очутилась на небольшом плато. Здесь росли дубы, их верхушки освещались уже невидимым солнцем. Как хорошо здесь, подумала она, бродя среди деревьев. Неделя пребывания в малоподвижном состоянии дала себя знать. Дейзи почувствовала усталость, наткнулась на большой валун, хранивший дневное тепло, присела и, как ей показалось, на минуту закрыла глаза.
Наверное, она продремала не более получаса. За это время погас последний отблеск солнца на верхушках деревьев и, хотя на плато было еще довольно светло, лес ниже по склону стал казаться непроходимой темной чащей. Дейзи растерялась и никак не могла вспомнить, с какой стороны она поднималась сюда. Ориентироваться надо по солнцу, вспомнила она правило из тех времен, когда была юным скаутом. Солнца нет. Дейзи глупо хихикнула, понимая, что поступила, как неразумный ребенок. Чему еще их учили в лагере скаутов? Не поддаваться панике и действовать инстинктивно. Главное сейчас, найти хоть какую-нибудь тропинку, решила она и осторожно начала спуск. Если бы она взяла фонарик, все было бы проще. Хорошо бы еще раз не стукнуться головой, думала Дейзи, передвигаясь со скоростью улитки. Сначала она шла, вытянув перед собой руки. Потом глаза привыкли к темноте, слева мелькнул просвет, и она вышла на тропинку. Здесь можно было идти быстрее. Часов у нее с собой не было, но и без них Дейзи понимала, что время позднее.
Тропинка вдруг свернула вправо. В памяти Дейзи этот поворот не сохранился, и она остановилась в нерешительности. Высоко над головой шелестели листвой кроны деревьев, побеспокоенные налетевшим ветром. Кто-то ухнул в глубине леса, и Дейзи вздрогнула от неожиданности. Наверное, сова или филин. Господи, она даже этого не помнит! Кто же из этих птиц ухает?
– Похоже, у меня плохо с головой, – вслух произнесла Дейзи, чтобы услышать собственный голос.
– Да, только с больной головой можно решиться на прогулку в незнакомом лесу в столь поздний час, – раздался поблизости голос Филиппа.
От радости Дейзи была готова броситься ему на шею.
– Твое счастье, что маленькая Хлоя не спала, дожидаясь родителей на крыльце флигеля, и видела, в какую сторону ты пошла. Ты могла бы заблудиться в темном лесу.
– Никогда! Ведь я была когда-то скаутом, смеясь ответила Дейзи. – А почему пятилетний ребенок Филдингов не спал в столь поздний час?
– Это был исключительный случай. Рожала одна из кобыл. Мы втроем принимали роды.
– Ты принимал роды? – удивилась Дейзи.
– Ну, командовал Перри, он специалист, а мы с Рейчел помогали ему, потому что роды были сложные. Иначе он и без нас управился бы. К счастью, жеребенок не пострадал, а вот у кобылы открылось сильное кровотечение. Боюсь, она не сможет больше рожать.
Слушать то, что рассказывал ей Филипп, Дейзи было так же странно, как если бы она вдруг обнаружила в себе способность понимать язык марсиан. Мир Филиппа был совсем чужим для нее. Радость, вспыхнувшая было в ее душе, когда на тропинке появился он, исчезла.
На смену пришло чувство усталости, разочарования, словно ее обманули.
– Ты, наверное, устала. Для первого раза ты прошла довольно много. Я могу понести тебя, – предложил Филипп. – Нам надо быстрее попасть домой. Эндрю один в пустом доме. Если он проснется и никого не обнаружит, то может испугаться. Я уложил его спать и пошел помогать Перри. Откуда мне было знать, что ты уйдешь из дома?
– Я могу идти быстро, – сказала Дейзи, почувствовав угрызения совести. Эндрю редко просыпался среди ночи. Он здоровый уравновешенный ребенок. А вдруг проснулся? Звал ее, но не получил ответа. Представив себе перепуганного сына в пустом доме, Дейзи побежала.
– Осторожно, ты можешь споткнуться о корень дерева, – предупредил Филипп и крепко взял ее под руку.
Почувствовав опору, Дейзи стало легче идти.
Правда, пока Филипп делал шаг, ей приходилось делать три шага. Вскоре лес расступился и они оказались возле дома. Забыв про мужскую галантность, Филипп оставил Дейзи подниматься по лестнице без его помощи, а сам поспешил наверх. Перешагивая через две ступеньки, он быстро поднялся на второй этаж. Не прошло и минуты, как он уже входил в комнату, где мирным сном спал его сын. Переведя дыхание, Филипп невольно улыбнулся, глядя на спящего ребенка. За короткий срок Эндрю занял в его сердце главное место. От счастливого волнения слезы увлажнили его глаза. Старею, подумал Филипп, еще не решаясь признаться себе, что до безумия любит сына. В таком состоянии его застала Дейзи. Она вошла незаметно и по лицу Филиппа поняла, что с ним происходит. Противоречивые чувства бушевали в ней.
Нет, она не может уступить ему Эндрю! Дейзи подошла к постели сына и прикрыла высунувшуюся из-под одеяла ножку с розовой пяткой.
– Жаль, ты не видела его сидящим верхом на лошади. Клянусь, через два года он станет у меня настоящим наездником! – шепотом сказал Филипп.
«У меня»! Это поразило Дейзи в самое сердце. Чтобы не начинать снова мучительный для нее разговор, она резко вышла из спальни сына.
Филипп догнал ее у двери соседней комнаты.
– Дейзи, я прошу! – Он взял ее руку и прижал к своему сердцу. – Ты ведь не хочешь разлучаться с сыном, и он тебя обожает. Не порти нам всем жизнь. Наш брак может стать удачным, если ты этого пожелаешь. – Он помолчал, заглядывая ей в глаза, которые она прятала от него. – Если нам так хорошо в постели, то почему не соединить свои жизни? Известно, что здоровый секс основа семейных отношений.
Дейзи вырвала руку.
– А ты подумал о том, что у меня тоже есть работа, есть налаженный быт, есть жизнь, которая мне нравится и которую ты готов сломать в угоду внезапно вспыхнувшему отцовскому чувству? Ты самый обычный эгоист, если хочешь знать, потому что руководствуешься лишь собственными желаниями. Я не выйду за тебя, Филипп Тарсен. Мы с Эндрю приехали к тебе на каникулы, не более того! Закончим этот бессмысленный разговор, я устала и хочу спать. – Дейзи отвернулась от него.
– Я понимаю, что ты устала, но нам не уйти от этого разговора. И ты несправедливо называешь меня эгоистом. Если кто из нас эгоист, то… – Филипп не договорил, махнул рукой и направился к двери своей комнаты.
Дейзи провожала его взглядом и не понимала, почему ей вдруг так захотелось плакать. Она вспомнила, как они шли рядом по узкой тропе в ночном лесу, Филипп заботливо поддерживал ее… Когда он встретился ей в темноте, в ее душе вспыхнула безумная радость. Его близость, запах его тела, таинственные звуки леса настроили ее на романтический лад. А о чем он с ней заговорил? О том, как рожала кобыла! Истерический смех вырвался у нее. Филипп обернулся.
– Что случилось? – спросил он, возвращаясь к ней.
– Ничего не случилось. – Дейзи с вызовом пожала плечами. – Все как обычно. – В глазах ее стояли слезы, а рот кривился в злой усмешке.
– Я подумал и хочу тебе сказать, что мы могли бы жить там, где ты захочешь. Можно было бы построить для тебя отдельный флигель, в котором ты писала бы свои романы. Я не какой-нибудь тиран, ты могла бы устроить в доме все по своему вкусу. Финансовая сторона тебя пусть не волнует. У меня достаточно средств, чтобы исполнить все твои пожелания.
– Я не нуждаюсь в твоих деньгах! – ответила Дейзи. – И в состоянии обеспечить себя и сына всем необходимым без твоей помощи.
– В этом я нисколько не сомневался, – терпеливо перенося грубый тон Дейзи, сказал как можно мягче Филипп. – Твоим успехом в писательском деле можно только восхищаться. Я знаю, что ты хорошо зарабатываешь. Но ты одна воспитывала сына. Время, которое тратила на работу, ты отнимала у сына. Сейчас ему требуется больше внимания, чем прежде. У тебя договор с издательством, сроки поджимают. Как ты собираешься и дальше справляться со всеми проблемами в одиночку? Ты думала об этом? Или ты полагаешь, что дети могут расти сами по себе как сорная трава? Подумай об этом. А теперь я желаю тебе спокойной ночи. – Филипп обнял ее и попытался поцеловать, но Дейзи уперлась ему в грудь руками. Он опустил руки, грустно посмотрел на нее и быстро ушел в свою комнату.
Возвращение в Сиэтл было тягостным. Дейзи с Филиппом вынужденно обменивались короткими фразами. Молчал даже всегда жизнерадостный и разговорчивый Эндрю. После прощания с семейством Филдингов и с лошадью, на которой научился сидеть в седле, он закрылся словно раковина. Вопросов он не задавал, сидел на заднем сиденье необычно притихший, безучастный. Состояние сына встревожило Дейзи. Во время остановок она пыталась поговорить с ним, но Эндрю отвечал на все вопросы матери неохотно, односложными «нет» и «да». Филипп не вмешивался и тоже хранил молчание…
В доме Маклинн их ждали к ланчу, но машина не пришла. Эмили неподвижно стояла у окна.
– Вам лучше полежать, мадам, или посидеть в этом удобном кресле, – сказал Саймон, с тревогой наблюдая за своей хозяйкой.
Он прекрасно понимал, как много значит для нее появление в доме чудесного ребенка, которого она могла считать своим внуком. Он скрашивал ее одиночество как умел, храня ее секреты, о которых было неизвестно даже Филиппу. Самым страшным секретом была неизлечимая болезнь Эмили Маклинн. Узнал он об этом из случайно услышанного им разговора Эмили с врачом, который регулярно навещал свою пациентку. Сама Эмили никогда ни на что не жаловалась. Но Саймон видел, как слабеет на глазах эта гордая женщина.
– Думаю, они задержались из-за нежелания Эндрю расстаться с лошадью, – попытался пошутить он. – Не удивлюсь, если бедняжку, привязанную к заднему бамперу, тащат сейчас из родной конюшни в город.
Эмили благодарно улыбнулась Саймону, который за многие годы стал для нее не только надежным помощником в доме, но и другом. Послушавшись его совета, она села в кресло, которое Саймон передвинул к окну, и задумалась. Ее беспокоил Филипп, обрекший себя на одиночество после ухода с работы. Позже он рассказал, почему так поступил. Трагическая судьба семейства Фаулеров потрясла Эмили. Но еще больше потряс ее Филипп, который разрыдался, уткнувшись ей в колени, после того как сообщил, что вместе с родителями погибла Марша, девушка, в которую он влюбился с первого взгляда всего лишь за сутки до того трагического события в Ливане. Пожалуй, в приюте он был единственным ребенком, который никогда не плакал. Ей даже пришлось настоять, чтобы уволили воспитательницу, которая обзывала Филиппа волчонком и специально наказывала его за каждый пустяк, чтобы заставить плакать.
Удивительно, как любовь, пережитая в молодости, удачная или неудачная, определяет дальнейшую судьбу человека, думала Эмили. Она вспомнила звонок Филиппа из Лос-Анджелеса:
Марша нашлась! Она не погибла! У него есть сын! Он говорил сбивчиво, словно пьяный. Эмили пыталась успокоить его, снова опасаясь за его рассудок, как и семь лет назад. Люди сходят с ума как от горя, так и от безмерной радости.
Филипп заверил ее, что с ним все в порядке и что в ближайшие дни он непременно познакомит ее с внуком, которого зовут Эндрю.
Да, нежданное счастье, думала Эмили. Жаль, что пришло оно к ней слишком поздно. Во время последнего визита врача она попросила его сказать, какие у нее перспективы. Полгода могу вам гарантировать, честно признался он. Что ж, полгода иметь возможность общаться с таким очаровательным ребенком, как Эндрю, уже немало, размышляла Эмили. Только пока неясно, как сложатся отношения между Филиппом и Маршей.
Теперь она известная писательница Дейзи Остин.
Эмили знала, что Филипп сделал ей предложение, но Дейзи вроде бы не очень-то этому обрадовалась, как она поняла. Она прочитала несколько ее романов. Пишет неплохо, только жизнь подкидывает сюжеты куда более интересные, чем те, которые придумывает она. Взять, например, ее приемного сына Филиппа. Сколько неожиданных поворотов было в его судьбе…
– Мадам, долгожданные гости прибыли, – торжественно сообщил Саймон. – Без лошади, – добавил он серьезно и впустил в комнату Эндрю.
Мальчик бегом пересек гостиную и уткнулся лицом в колени Эмили.
– Ты можешь поцеловать меня, – сказала она растроганно. – Ведь я твоя бабушка.
Эндрю обнял ее за шею и поцеловал в щеку.
– Я буду звать тебя бабушка Эмили, потому что у меня есть еще бабушка Бетси, хорошо?
Эмили улыбнулась и кивнула. Горло сжималось от волнения.
– Знаешь, я по тебе соскучился, – сказал Эндрю. – Мне столько надо тебе рассказать про лошадь, Хлою и… – Он замолчал. – Я очень есть хочу, – вдруг пожаловался он.
Эмили заглянула ему в глаза, и сердце у нее заныло. Она увидела в его глазах ту же не по возрасту глубинную грусть, которую видела когда-то в глазах Филиппа. Что-то серьезное произошло за прошедшую неделю, и, кажется, она знает, что именно. Придется ей вмешаться, чтобы спасти Эндрю.
Не дожидаясь пяти часов, Эмили попросила Саймона, чтобы к традиционному чайному столу подали несколько горячих блюд, оставшихся от ланча.
Дейзи вошла в столовую и первым делом отыскала глазами сына. Сейчас он выглядел совсем не таким, каким был в машине. Глаза его сверкали восторгом, пока он рассказывал Эмили о том, что ездил на лошади с Филиппом, что умеет сам держаться в седле, что научился лазить по деревьям и фотографировать лесных животных специальным фотоаппаратом. Эндрю обращался к Филиппу, чтобы тот подтвердил его слова. «Правда, папа?» – то и дело произносил он, и все внутри Дейзи корчилось от желания приказать сыну не называть Филиппа папой. Мальчик сидел между Филиппом и Эмили. Он ел с аппетитом, говорил, жестикулировал, радость, казалось, переполняла его. Дейзи была озадачена столь резкими перепадами в настроении сына.
Увидев взгляд матери, Эндрю замолчал, уткнувшись в тарелку. Что происходит с ним? Дейзи охватила паника, материнское сердце почувствовало, что сын ускользает от нее. Когда это началось? Почему интуиция ничего ей не подсказала? Если бы она тогда не упала в ванной, они могли бы втроем совершать прогулки… Но ведь ты не хотела, чтобы рядом находился Филипп, напомнил ей внутренний голос. А теперь у них сложится впечатление, что я плохая мать, ведь перемену в поведении Эндрю заметили все, только сделали вид, что ничего не произошло.
Дейзи снова захотелось спрятаться в отведенной ей комнате, и, как только трапеза окончилась, она поторопилась встать из-за стола.
Эмили тоже встала и попросила Дейзи посидеть с ней.
– Может быть, выпьем по чашечке кофе? – предложила она, провожая взглядом Филиппа и Эндрю, который держал отца за руку. Дейзи проследила за ее взглядом и поняла, что ей предстоит нелегкий разговор.
– Спасибо, не откажусь, мисс Маклинн, – с напряжением в голосе ответила она. Эмили с первого дня знакомства понравилась ей. Она располагала к откровенности, но, как мать, она, конечно, будет защищать интересы Филиппа.
– Можете звать меня Эмили. Все знакомые так меня зовут – и взрослые и дети.
– Спасибо, я буду звать вас Эмили, – вежливо сказала Дейзи и подумала, что будущее время здесь неуместно. Завтра последний день каникул сына, они уедут, и вряд ли ей доведется еще раз встретиться с Эмили Маклинн.
Кстати, надо не забыть сделать заказ на местный рейс. К вечеру они доберутся до своего дома.
Осталось потерпеть совсем немного.
Саймон принес им на подносе горячий кофейник и две крошечные фарфоровые чашечки.
– Я правильно угадала, что вы предпочитаете кофе чаю? – спросила улыбаясь Эмили. – Сейчас вы попробуете кофе по рецепту Саймона. Уверена, что вам еще не приходилось пить такой кофе, – говорила она, разливая напиток в чашечки.
Дейзи сама уже поняла, что кофе необыкновенный, судя по чудесному аромату.
– Я хотела поговорить с вами, хотя, возможно, мое вмешательство покажется вам не правомерным. Меня сегодня испугал Эндрю, – не дожидаясь ответа, продолжила Эмили. Лицо ее стало серьезным. – Мне кажется, ваш сын чем-то очень сильно расстроен.
– Думаю, его просто укачало сегодня в машине, – живо сказала Дейзи. – Он куксился всю дорогу.
– Дейзи, милая, вы сами не уверены в этом, правда? Хотите послушать моего совета? Поговорите с ним. Он из тех детей, которые умеют скрывать свои переживания. Поверьте, у меня большой опыт, я знала таких детей. Внешне они обычные жизнерадостные дети, редко плачут, но для того, чтобы узнать, что на самом деле творится в их душах, надо много терпения. Кстати, он напомнил мне маленького Филиппа. – Она замолчала, сделала несколько маленьких глотков и улыбнулась Дейзи. – Вы ведь знаете, что Филипп сирота. Он никогда не знал своих родителей. После обычной школы он прошел специальное обучение в другой школе. И эта нелегкая работа в службе национальной безопасности…
– Что вы сказали? – насторожилась Дейзи.
– Филипп был специальным агентом. Он вам не рассказал, что ему поручили вывезти вас и ваших родителей из Бейрута. К сожалению, информация о том, что ваши родители находятся в опасности, пришла слишком поздно.
Филипп был уверен, что вы погибли вместе с родителями. Рискуя жизнью, он побывал на месте взрыва машины, расспрашивал всех, кто мог знать, находились ли вы в машине. После этой трагедии он был невменяемым. Долго лечился у психиатра. С работой пришлось расстаться навсегда. К счастью, он начал писать и добился успеха. Вы знаете, Филипп…
– Разговор, по-видимому, обо мне, раз я услышал свое имя, – весело сказал Филипп, входя в гостиную, следом за ним шел Эндрю. – Мы зашли предупредить, что идем в кино смотреть японский мультипликационный фильм. Вернемся к ужину, фильм полнометражный. – Тут он заметил, что Дейзи смотрит на него широко раскрытыми глазами, словно видит впервые. Он оглядел себя с ног до головы. Вроде бы с одеждой у него все в порядке. – Что-нибудь не так, Дейзи? – спросил он на всякий случай.
Она медленно качнула головой.
– Н-нет, все в порядке, – так же медленно произнесла она, но неподвижный взгляд ее был странным.
Такой взгляд бывает у людей, пребывающих в трансе после сильного потрясения. Что могло произойти за время его отсутствия? Филипп обратил вопросительный взгляд на мать.
– Не беспокойся, с ней все в порядке, – сказала Эмили. – Я говорила Дейзи о том, что Эндрю напоминает мне тебя в детстве. Вот она тебя и разглядывает, пытаясь представить, какой ты был маленьким. Правда, сходство у вас не только внешнее, – добавила она.
Филипп слегка прищурил глаза. Мать явно чего-то не договаривает. Но задавать вопросов больше не стал.
– Пап, мы опоздаем! – потянул его за руку сын.
– Да, нам надо еще успеть в фотоателье, отдать пленку, чтобы к завтрашнему дню ее успели проявить и напечатать фотографии. Эндрю возьмет их в школу, – пояснил Филипп. – Извините, дамы, но мы вас покидаем.
После их ухода в гостиной воцарилась тишина.
– Значит, вы ничего не знали… – растерянно произнесла Эмили.
– Не меньше десяти дней покоя, – строго сказал он, глядя на Дейзи поверх очков. – Дышать свежим воздухом на балконе, сидя в кресле, можно. Только не под прямыми солнечными лучами. Читать, смотреть телевизор – нельзя. – Дав еще несколько советов, доктор принял приглашение Филиппа разделить с ними ланч.
Дейзи по-прежнему ела в одиночестве. Ей доставляло тайное удовольствие наблюдать, как Филипп вносит поднос, заставленный разнообразными емкостями с едой, пока Эндрю придерживает дверь.
– Проще было бы отнести тебя вниз в столовую, – проворчал как-то Филипп, принеся ей ужин.
Представив, что Филипп носит ее несколько раз в день на руках, Дейзи почувствовала учащенное сердцебиение и закрыла глаза.
– Тебе плохо? – забеспокоился Филипп.
– Нет, мне хорошо, – тихо произнесла Дейзи, мысленно воображая в этот момент, как он прижимает ее к груди, и вздохнула.
– Ты не должна ничего от меня скрывать, я несу ответственность за все, что с тобой происходит.
После ухода Филиппа Дейзи думала о том, что с детских лет никто не считал себя ответственным за то, что с ней происходит. Включая родителей. Мысль, что Филипп Тарсен считает себя ответственным за нее, поразила ее. Защищаясь от чувства теплой благодарности к человеку, которого считала необходимым ненавидеть, Дейзи напомнила себе, что семь лет самостоятельно справлялась со своими проблемами. Разумеется, в случае необходимости ей приходили на помощь тетя Бетси или соседка Молли. Что касается ответственности за себя и за сына, она никогда ее не перекладывала на чужие плечи.
Еще через два дня вынужденное безделье стало раздражать Дейзи. Ей захотелось работать, но первая же попытка взяться за перо вызвала сильную головную боль, которая мешала сосредоточиться. Вечером, когда в доме все стихло, она вышла на балкон. Теперь, когда днем уже становилось жарко, вечера тоже стали теплее. Из леса доносились таинственные звуки, он манил ее к себе. В конце концов, зачем я брала с собой сапожки? – подумала Дейзи. Если не считать подъема через лес к дому в день их приезда сюда, она и вспомнить не могла, когда бродила по лесу.
Через несколько дней предстоит вернуться в Сиэтл, а она так и не погуляет в лесу. Обидно.
Дейзи вздохнула. В девять часов было еще совсем светло, и она решила рискнуть.
Незаметно выскользнуть из дома не составило труда. Из конюшни доносились голоса и лошадиное ржание. Жаль, что не удалось поездить верхом, подумала она, вспомнив, как ездила на лошади в Ливане, когда приезжала к родителям на каникулы. Как звали эту лошадь? Кажется, Белый Бутон в переводе с арабского языка. Погрузившись в воспоминания, Дейзи задумчиво брела по тропинке, ведущей выше по склону, пока не очутилась на небольшом плато. Здесь росли дубы, их верхушки освещались уже невидимым солнцем. Как хорошо здесь, подумала она, бродя среди деревьев. Неделя пребывания в малоподвижном состоянии дала себя знать. Дейзи почувствовала усталость, наткнулась на большой валун, хранивший дневное тепло, присела и, как ей показалось, на минуту закрыла глаза.
Наверное, она продремала не более получаса. За это время погас последний отблеск солнца на верхушках деревьев и, хотя на плато было еще довольно светло, лес ниже по склону стал казаться непроходимой темной чащей. Дейзи растерялась и никак не могла вспомнить, с какой стороны она поднималась сюда. Ориентироваться надо по солнцу, вспомнила она правило из тех времен, когда была юным скаутом. Солнца нет. Дейзи глупо хихикнула, понимая, что поступила, как неразумный ребенок. Чему еще их учили в лагере скаутов? Не поддаваться панике и действовать инстинктивно. Главное сейчас, найти хоть какую-нибудь тропинку, решила она и осторожно начала спуск. Если бы она взяла фонарик, все было бы проще. Хорошо бы еще раз не стукнуться головой, думала Дейзи, передвигаясь со скоростью улитки. Сначала она шла, вытянув перед собой руки. Потом глаза привыкли к темноте, слева мелькнул просвет, и она вышла на тропинку. Здесь можно было идти быстрее. Часов у нее с собой не было, но и без них Дейзи понимала, что время позднее.
Тропинка вдруг свернула вправо. В памяти Дейзи этот поворот не сохранился, и она остановилась в нерешительности. Высоко над головой шелестели листвой кроны деревьев, побеспокоенные налетевшим ветром. Кто-то ухнул в глубине леса, и Дейзи вздрогнула от неожиданности. Наверное, сова или филин. Господи, она даже этого не помнит! Кто же из этих птиц ухает?
– Похоже, у меня плохо с головой, – вслух произнесла Дейзи, чтобы услышать собственный голос.
– Да, только с больной головой можно решиться на прогулку в незнакомом лесу в столь поздний час, – раздался поблизости голос Филиппа.
От радости Дейзи была готова броситься ему на шею.
– Твое счастье, что маленькая Хлоя не спала, дожидаясь родителей на крыльце флигеля, и видела, в какую сторону ты пошла. Ты могла бы заблудиться в темном лесу.
– Никогда! Ведь я была когда-то скаутом, смеясь ответила Дейзи. – А почему пятилетний ребенок Филдингов не спал в столь поздний час?
– Это был исключительный случай. Рожала одна из кобыл. Мы втроем принимали роды.
– Ты принимал роды? – удивилась Дейзи.
– Ну, командовал Перри, он специалист, а мы с Рейчел помогали ему, потому что роды были сложные. Иначе он и без нас управился бы. К счастью, жеребенок не пострадал, а вот у кобылы открылось сильное кровотечение. Боюсь, она не сможет больше рожать.
Слушать то, что рассказывал ей Филипп, Дейзи было так же странно, как если бы она вдруг обнаружила в себе способность понимать язык марсиан. Мир Филиппа был совсем чужим для нее. Радость, вспыхнувшая было в ее душе, когда на тропинке появился он, исчезла.
На смену пришло чувство усталости, разочарования, словно ее обманули.
– Ты, наверное, устала. Для первого раза ты прошла довольно много. Я могу понести тебя, – предложил Филипп. – Нам надо быстрее попасть домой. Эндрю один в пустом доме. Если он проснется и никого не обнаружит, то может испугаться. Я уложил его спать и пошел помогать Перри. Откуда мне было знать, что ты уйдешь из дома?
– Я могу идти быстро, – сказала Дейзи, почувствовав угрызения совести. Эндрю редко просыпался среди ночи. Он здоровый уравновешенный ребенок. А вдруг проснулся? Звал ее, но не получил ответа. Представив себе перепуганного сына в пустом доме, Дейзи побежала.
– Осторожно, ты можешь споткнуться о корень дерева, – предупредил Филипп и крепко взял ее под руку.
Почувствовав опору, Дейзи стало легче идти.
Правда, пока Филипп делал шаг, ей приходилось делать три шага. Вскоре лес расступился и они оказались возле дома. Забыв про мужскую галантность, Филипп оставил Дейзи подниматься по лестнице без его помощи, а сам поспешил наверх. Перешагивая через две ступеньки, он быстро поднялся на второй этаж. Не прошло и минуты, как он уже входил в комнату, где мирным сном спал его сын. Переведя дыхание, Филипп невольно улыбнулся, глядя на спящего ребенка. За короткий срок Эндрю занял в его сердце главное место. От счастливого волнения слезы увлажнили его глаза. Старею, подумал Филипп, еще не решаясь признаться себе, что до безумия любит сына. В таком состоянии его застала Дейзи. Она вошла незаметно и по лицу Филиппа поняла, что с ним происходит. Противоречивые чувства бушевали в ней.
Нет, она не может уступить ему Эндрю! Дейзи подошла к постели сына и прикрыла высунувшуюся из-под одеяла ножку с розовой пяткой.
– Жаль, ты не видела его сидящим верхом на лошади. Клянусь, через два года он станет у меня настоящим наездником! – шепотом сказал Филипп.
«У меня»! Это поразило Дейзи в самое сердце. Чтобы не начинать снова мучительный для нее разговор, она резко вышла из спальни сына.
Филипп догнал ее у двери соседней комнаты.
– Дейзи, я прошу! – Он взял ее руку и прижал к своему сердцу. – Ты ведь не хочешь разлучаться с сыном, и он тебя обожает. Не порти нам всем жизнь. Наш брак может стать удачным, если ты этого пожелаешь. – Он помолчал, заглядывая ей в глаза, которые она прятала от него. – Если нам так хорошо в постели, то почему не соединить свои жизни? Известно, что здоровый секс основа семейных отношений.
Дейзи вырвала руку.
– А ты подумал о том, что у меня тоже есть работа, есть налаженный быт, есть жизнь, которая мне нравится и которую ты готов сломать в угоду внезапно вспыхнувшему отцовскому чувству? Ты самый обычный эгоист, если хочешь знать, потому что руководствуешься лишь собственными желаниями. Я не выйду за тебя, Филипп Тарсен. Мы с Эндрю приехали к тебе на каникулы, не более того! Закончим этот бессмысленный разговор, я устала и хочу спать. – Дейзи отвернулась от него.
– Я понимаю, что ты устала, но нам не уйти от этого разговора. И ты несправедливо называешь меня эгоистом. Если кто из нас эгоист, то… – Филипп не договорил, махнул рукой и направился к двери своей комнаты.
Дейзи провожала его взглядом и не понимала, почему ей вдруг так захотелось плакать. Она вспомнила, как они шли рядом по узкой тропе в ночном лесу, Филипп заботливо поддерживал ее… Когда он встретился ей в темноте, в ее душе вспыхнула безумная радость. Его близость, запах его тела, таинственные звуки леса настроили ее на романтический лад. А о чем он с ней заговорил? О том, как рожала кобыла! Истерический смех вырвался у нее. Филипп обернулся.
– Что случилось? – спросил он, возвращаясь к ней.
– Ничего не случилось. – Дейзи с вызовом пожала плечами. – Все как обычно. – В глазах ее стояли слезы, а рот кривился в злой усмешке.
– Я подумал и хочу тебе сказать, что мы могли бы жить там, где ты захочешь. Можно было бы построить для тебя отдельный флигель, в котором ты писала бы свои романы. Я не какой-нибудь тиран, ты могла бы устроить в доме все по своему вкусу. Финансовая сторона тебя пусть не волнует. У меня достаточно средств, чтобы исполнить все твои пожелания.
– Я не нуждаюсь в твоих деньгах! – ответила Дейзи. – И в состоянии обеспечить себя и сына всем необходимым без твоей помощи.
– В этом я нисколько не сомневался, – терпеливо перенося грубый тон Дейзи, сказал как можно мягче Филипп. – Твоим успехом в писательском деле можно только восхищаться. Я знаю, что ты хорошо зарабатываешь. Но ты одна воспитывала сына. Время, которое тратила на работу, ты отнимала у сына. Сейчас ему требуется больше внимания, чем прежде. У тебя договор с издательством, сроки поджимают. Как ты собираешься и дальше справляться со всеми проблемами в одиночку? Ты думала об этом? Или ты полагаешь, что дети могут расти сами по себе как сорная трава? Подумай об этом. А теперь я желаю тебе спокойной ночи. – Филипп обнял ее и попытался поцеловать, но Дейзи уперлась ему в грудь руками. Он опустил руки, грустно посмотрел на нее и быстро ушел в свою комнату.
Возвращение в Сиэтл было тягостным. Дейзи с Филиппом вынужденно обменивались короткими фразами. Молчал даже всегда жизнерадостный и разговорчивый Эндрю. После прощания с семейством Филдингов и с лошадью, на которой научился сидеть в седле, он закрылся словно раковина. Вопросов он не задавал, сидел на заднем сиденье необычно притихший, безучастный. Состояние сына встревожило Дейзи. Во время остановок она пыталась поговорить с ним, но Эндрю отвечал на все вопросы матери неохотно, односложными «нет» и «да». Филипп не вмешивался и тоже хранил молчание…
В доме Маклинн их ждали к ланчу, но машина не пришла. Эмили неподвижно стояла у окна.
– Вам лучше полежать, мадам, или посидеть в этом удобном кресле, – сказал Саймон, с тревогой наблюдая за своей хозяйкой.
Он прекрасно понимал, как много значит для нее появление в доме чудесного ребенка, которого она могла считать своим внуком. Он скрашивал ее одиночество как умел, храня ее секреты, о которых было неизвестно даже Филиппу. Самым страшным секретом была неизлечимая болезнь Эмили Маклинн. Узнал он об этом из случайно услышанного им разговора Эмили с врачом, который регулярно навещал свою пациентку. Сама Эмили никогда ни на что не жаловалась. Но Саймон видел, как слабеет на глазах эта гордая женщина.
– Думаю, они задержались из-за нежелания Эндрю расстаться с лошадью, – попытался пошутить он. – Не удивлюсь, если бедняжку, привязанную к заднему бамперу, тащат сейчас из родной конюшни в город.
Эмили благодарно улыбнулась Саймону, который за многие годы стал для нее не только надежным помощником в доме, но и другом. Послушавшись его совета, она села в кресло, которое Саймон передвинул к окну, и задумалась. Ее беспокоил Филипп, обрекший себя на одиночество после ухода с работы. Позже он рассказал, почему так поступил. Трагическая судьба семейства Фаулеров потрясла Эмили. Но еще больше потряс ее Филипп, который разрыдался, уткнувшись ей в колени, после того как сообщил, что вместе с родителями погибла Марша, девушка, в которую он влюбился с первого взгляда всего лишь за сутки до того трагического события в Ливане. Пожалуй, в приюте он был единственным ребенком, который никогда не плакал. Ей даже пришлось настоять, чтобы уволили воспитательницу, которая обзывала Филиппа волчонком и специально наказывала его за каждый пустяк, чтобы заставить плакать.
Удивительно, как любовь, пережитая в молодости, удачная или неудачная, определяет дальнейшую судьбу человека, думала Эмили. Она вспомнила звонок Филиппа из Лос-Анджелеса:
Марша нашлась! Она не погибла! У него есть сын! Он говорил сбивчиво, словно пьяный. Эмили пыталась успокоить его, снова опасаясь за его рассудок, как и семь лет назад. Люди сходят с ума как от горя, так и от безмерной радости.
Филипп заверил ее, что с ним все в порядке и что в ближайшие дни он непременно познакомит ее с внуком, которого зовут Эндрю.
Да, нежданное счастье, думала Эмили. Жаль, что пришло оно к ней слишком поздно. Во время последнего визита врача она попросила его сказать, какие у нее перспективы. Полгода могу вам гарантировать, честно признался он. Что ж, полгода иметь возможность общаться с таким очаровательным ребенком, как Эндрю, уже немало, размышляла Эмили. Только пока неясно, как сложатся отношения между Филиппом и Маршей.
Теперь она известная писательница Дейзи Остин.
Эмили знала, что Филипп сделал ей предложение, но Дейзи вроде бы не очень-то этому обрадовалась, как она поняла. Она прочитала несколько ее романов. Пишет неплохо, только жизнь подкидывает сюжеты куда более интересные, чем те, которые придумывает она. Взять, например, ее приемного сына Филиппа. Сколько неожиданных поворотов было в его судьбе…
– Мадам, долгожданные гости прибыли, – торжественно сообщил Саймон. – Без лошади, – добавил он серьезно и впустил в комнату Эндрю.
Мальчик бегом пересек гостиную и уткнулся лицом в колени Эмили.
– Ты можешь поцеловать меня, – сказала она растроганно. – Ведь я твоя бабушка.
Эндрю обнял ее за шею и поцеловал в щеку.
– Я буду звать тебя бабушка Эмили, потому что у меня есть еще бабушка Бетси, хорошо?
Эмили улыбнулась и кивнула. Горло сжималось от волнения.
– Знаешь, я по тебе соскучился, – сказал Эндрю. – Мне столько надо тебе рассказать про лошадь, Хлою и… – Он замолчал. – Я очень есть хочу, – вдруг пожаловался он.
Эмили заглянула ему в глаза, и сердце у нее заныло. Она увидела в его глазах ту же не по возрасту глубинную грусть, которую видела когда-то в глазах Филиппа. Что-то серьезное произошло за прошедшую неделю, и, кажется, она знает, что именно. Придется ей вмешаться, чтобы спасти Эндрю.
Не дожидаясь пяти часов, Эмили попросила Саймона, чтобы к традиционному чайному столу подали несколько горячих блюд, оставшихся от ланча.
Дейзи вошла в столовую и первым делом отыскала глазами сына. Сейчас он выглядел совсем не таким, каким был в машине. Глаза его сверкали восторгом, пока он рассказывал Эмили о том, что ездил на лошади с Филиппом, что умеет сам держаться в седле, что научился лазить по деревьям и фотографировать лесных животных специальным фотоаппаратом. Эндрю обращался к Филиппу, чтобы тот подтвердил его слова. «Правда, папа?» – то и дело произносил он, и все внутри Дейзи корчилось от желания приказать сыну не называть Филиппа папой. Мальчик сидел между Филиппом и Эмили. Он ел с аппетитом, говорил, жестикулировал, радость, казалось, переполняла его. Дейзи была озадачена столь резкими перепадами в настроении сына.
Увидев взгляд матери, Эндрю замолчал, уткнувшись в тарелку. Что происходит с ним? Дейзи охватила паника, материнское сердце почувствовало, что сын ускользает от нее. Когда это началось? Почему интуиция ничего ей не подсказала? Если бы она тогда не упала в ванной, они могли бы втроем совершать прогулки… Но ведь ты не хотела, чтобы рядом находился Филипп, напомнил ей внутренний голос. А теперь у них сложится впечатление, что я плохая мать, ведь перемену в поведении Эндрю заметили все, только сделали вид, что ничего не произошло.
Дейзи снова захотелось спрятаться в отведенной ей комнате, и, как только трапеза окончилась, она поторопилась встать из-за стола.
Эмили тоже встала и попросила Дейзи посидеть с ней.
– Может быть, выпьем по чашечке кофе? – предложила она, провожая взглядом Филиппа и Эндрю, который держал отца за руку. Дейзи проследила за ее взглядом и поняла, что ей предстоит нелегкий разговор.
– Спасибо, не откажусь, мисс Маклинн, – с напряжением в голосе ответила она. Эмили с первого дня знакомства понравилась ей. Она располагала к откровенности, но, как мать, она, конечно, будет защищать интересы Филиппа.
– Можете звать меня Эмили. Все знакомые так меня зовут – и взрослые и дети.
– Спасибо, я буду звать вас Эмили, – вежливо сказала Дейзи и подумала, что будущее время здесь неуместно. Завтра последний день каникул сына, они уедут, и вряд ли ей доведется еще раз встретиться с Эмили Маклинн.
Кстати, надо не забыть сделать заказ на местный рейс. К вечеру они доберутся до своего дома.
Осталось потерпеть совсем немного.
Саймон принес им на подносе горячий кофейник и две крошечные фарфоровые чашечки.
– Я правильно угадала, что вы предпочитаете кофе чаю? – спросила улыбаясь Эмили. – Сейчас вы попробуете кофе по рецепту Саймона. Уверена, что вам еще не приходилось пить такой кофе, – говорила она, разливая напиток в чашечки.
Дейзи сама уже поняла, что кофе необыкновенный, судя по чудесному аромату.
– Я хотела поговорить с вами, хотя, возможно, мое вмешательство покажется вам не правомерным. Меня сегодня испугал Эндрю, – не дожидаясь ответа, продолжила Эмили. Лицо ее стало серьезным. – Мне кажется, ваш сын чем-то очень сильно расстроен.
– Думаю, его просто укачало сегодня в машине, – живо сказала Дейзи. – Он куксился всю дорогу.
– Дейзи, милая, вы сами не уверены в этом, правда? Хотите послушать моего совета? Поговорите с ним. Он из тех детей, которые умеют скрывать свои переживания. Поверьте, у меня большой опыт, я знала таких детей. Внешне они обычные жизнерадостные дети, редко плачут, но для того, чтобы узнать, что на самом деле творится в их душах, надо много терпения. Кстати, он напомнил мне маленького Филиппа. – Она замолчала, сделала несколько маленьких глотков и улыбнулась Дейзи. – Вы ведь знаете, что Филипп сирота. Он никогда не знал своих родителей. После обычной школы он прошел специальное обучение в другой школе. И эта нелегкая работа в службе национальной безопасности…
– Что вы сказали? – насторожилась Дейзи.
– Филипп был специальным агентом. Он вам не рассказал, что ему поручили вывезти вас и ваших родителей из Бейрута. К сожалению, информация о том, что ваши родители находятся в опасности, пришла слишком поздно.
Филипп был уверен, что вы погибли вместе с родителями. Рискуя жизнью, он побывал на месте взрыва машины, расспрашивал всех, кто мог знать, находились ли вы в машине. После этой трагедии он был невменяемым. Долго лечился у психиатра. С работой пришлось расстаться навсегда. К счастью, он начал писать и добился успеха. Вы знаете, Филипп…
– Разговор, по-видимому, обо мне, раз я услышал свое имя, – весело сказал Филипп, входя в гостиную, следом за ним шел Эндрю. – Мы зашли предупредить, что идем в кино смотреть японский мультипликационный фильм. Вернемся к ужину, фильм полнометражный. – Тут он заметил, что Дейзи смотрит на него широко раскрытыми глазами, словно видит впервые. Он оглядел себя с ног до головы. Вроде бы с одеждой у него все в порядке. – Что-нибудь не так, Дейзи? – спросил он на всякий случай.
Она медленно качнула головой.
– Н-нет, все в порядке, – так же медленно произнесла она, но неподвижный взгляд ее был странным.
Такой взгляд бывает у людей, пребывающих в трансе после сильного потрясения. Что могло произойти за время его отсутствия? Филипп обратил вопросительный взгляд на мать.
– Не беспокойся, с ней все в порядке, – сказала Эмили. – Я говорила Дейзи о том, что Эндрю напоминает мне тебя в детстве. Вот она тебя и разглядывает, пытаясь представить, какой ты был маленьким. Правда, сходство у вас не только внешнее, – добавила она.
Филипп слегка прищурил глаза. Мать явно чего-то не договаривает. Но задавать вопросов больше не стал.
– Пап, мы опоздаем! – потянул его за руку сын.
– Да, нам надо еще успеть в фотоателье, отдать пленку, чтобы к завтрашнему дню ее успели проявить и напечатать фотографии. Эндрю возьмет их в школу, – пояснил Филипп. – Извините, дамы, но мы вас покидаем.
После их ухода в гостиной воцарилась тишина.
– Значит, вы ничего не знали… – растерянно произнесла Эмили.
8
Во время ужина и весь остаток вечера Дейзи старательно избегала смотреть на Филиппа. Рассказ Эмили о его участии в операции по спасению родителей, о его пусть временном, но помешательстве после их гибели, включая ее собственную, потряс ее. Все это в корне меняло ее прежнее представление о нем. После ужина она ушла в сад, чтобы ни с кем не разговаривать.
Ей надо было разобраться в своих чувствах, осмыслить то, что она узнала. Но здесь ее одиночество нарушил сын.
– Я искал тебя, – робко заявил он, виновато поглядывая на мать. – Ты меня больше не любишь? – неожиданно спросил Эндрю.
– Что ты, мой хороший! Я всегда буду тебя любить. – Она привлекла к себе сына, и он прижался к ее бедру. – Хочешь, вместе посидим вон на той лавочке?
Мальчик согласно кивнул.
Они дошли до скамейки художественного чугунного литья, спинку которой украшал орнамент из металлических листьев и розочек.
Произведение искусства, сказала о ней в первый день Дейзи. Сыну эта садовая скамейка тоже понравилась. Они сели. Дейзи поцеловала душистую макушку Эндрю, потом решилась задать ему вопрос:
– Тебе очень не хотелось уезжать из дома в лесу, поэтому ты был грустным. Верно?
– Да. – Он помолчал. – Я буду скучать по нему, – грустно признался мальчик.
– А разве наш дом тебе разонравился?
– Нет. – Он поднял голову и посмотрел на мать. – Я хотел сказать, что буду скучать по папе.
– Что же делать? – вслух произнесла Дейзи, не заметив, что к скамейке бесшумно приблизился Филипп.
– Энди, – обратился он к сыну, положив ладони на плечи Дейзи.
Она вздрогнула всем телом, как всегда, когда Филипп дотрагивался до нее. В присутствии сына она не решилась высвободиться из его рук, пальцы которых цепко удерживали ее в неподвижности.
– Если ты согласен, мы могли бы не расставаться.
– Никогда? – Эндрю вскочил со скамейки.
– Никогда, – твердо сказал Филипп, еще крепче сжав плечи Дейзи. – Понимаешь, мы с твоей мамой хотим пожениться и жить одной счастливой семьей.
– Правда? И у нас будет настоящая семья? – От избытка радости Эндрю захлопал в ладоши.
Но, взглянув на мать, он опустил руки и на его лице отразилось недоверие. – Мам, это правда? – упавшим голосом спросил он.
– Подтверди, дорогая, что это правда, – попросил Филипп, склонив к ней голову. Пальцы его поглаживали ей шею.
Дейзи смотрела на сына, который только что пребывал в восторге от этой новости. А сейчас он смотрел на нее с надеждой и сомнением в глазах. Она не имела права его разочаровать, чтобы не потерять навсегда. Филипп выбрал удобный момент, возможно специально все подстроил, и не оставил ей выбора.
– Да, мой милый, это правда. – Дейзи улыбнулась сыну, но в глубине голубых глаз притаился гневный упрек, обращенный к Филиппу.
– Вот здорово! – воскликнул Эндрю, бросаясь на шею матери. – А когда вы поженитесь? – с детским нетерпением спросил он у нее.
Ей надо было разобраться в своих чувствах, осмыслить то, что она узнала. Но здесь ее одиночество нарушил сын.
– Я искал тебя, – робко заявил он, виновато поглядывая на мать. – Ты меня больше не любишь? – неожиданно спросил Эндрю.
– Что ты, мой хороший! Я всегда буду тебя любить. – Она привлекла к себе сына, и он прижался к ее бедру. – Хочешь, вместе посидим вон на той лавочке?
Мальчик согласно кивнул.
Они дошли до скамейки художественного чугунного литья, спинку которой украшал орнамент из металлических листьев и розочек.
Произведение искусства, сказала о ней в первый день Дейзи. Сыну эта садовая скамейка тоже понравилась. Они сели. Дейзи поцеловала душистую макушку Эндрю, потом решилась задать ему вопрос:
– Тебе очень не хотелось уезжать из дома в лесу, поэтому ты был грустным. Верно?
– Да. – Он помолчал. – Я буду скучать по нему, – грустно признался мальчик.
– А разве наш дом тебе разонравился?
– Нет. – Он поднял голову и посмотрел на мать. – Я хотел сказать, что буду скучать по папе.
– Что же делать? – вслух произнесла Дейзи, не заметив, что к скамейке бесшумно приблизился Филипп.
– Энди, – обратился он к сыну, положив ладони на плечи Дейзи.
Она вздрогнула всем телом, как всегда, когда Филипп дотрагивался до нее. В присутствии сына она не решилась высвободиться из его рук, пальцы которых цепко удерживали ее в неподвижности.
– Если ты согласен, мы могли бы не расставаться.
– Никогда? – Эндрю вскочил со скамейки.
– Никогда, – твердо сказал Филипп, еще крепче сжав плечи Дейзи. – Понимаешь, мы с твоей мамой хотим пожениться и жить одной счастливой семьей.
– Правда? И у нас будет настоящая семья? – От избытка радости Эндрю захлопал в ладоши.
Но, взглянув на мать, он опустил руки и на его лице отразилось недоверие. – Мам, это правда? – упавшим голосом спросил он.
– Подтверди, дорогая, что это правда, – попросил Филипп, склонив к ней голову. Пальцы его поглаживали ей шею.
Дейзи смотрела на сына, который только что пребывал в восторге от этой новости. А сейчас он смотрел на нее с надеждой и сомнением в глазах. Она не имела права его разочаровать, чтобы не потерять навсегда. Филипп выбрал удобный момент, возможно специально все подстроил, и не оставил ей выбора.
– Да, мой милый, это правда. – Дейзи улыбнулась сыну, но в глубине голубых глаз притаился гневный упрек, обращенный к Филиппу.
– Вот здорово! – воскликнул Эндрю, бросаясь на шею матери. – А когда вы поженитесь? – с детским нетерпением спросил он у нее.