И Фрэнсис взглянула.
Странно, но хотя ее двоюродные бабушки сидели скорее посередине, а не слева, она сначала увидела их. Но прежде чем она успела почувствовать захлестнувшую ее радость, Фрэнсис поняла, что Сюзанна никогда их не видела и, следовательно, не могла их узнать, и перевела взгляд влево.
Рядом с бабушкой Мартой сидел граф Эджком, потом лорд и леди Тейт, потом Эйми, а дальше...
Фрэнсис медленно глубоко вдохнула и дала возможность занавесу опуститься на место.
– Фрэнсис! – Сюзанна со слезами на глазах бросилась обнимать ее, несмотря на любопытные взгляды нескольких девочек, возившихся в кулисах. – О, Фрэнсис, ты будешь счастлива! Одна из нас будет счастлива. Я так... счастлива!
Фрэнсис оцепенела и не чувствовала ничего, кроме замешательства.
Но сейчас уже не оставалось времени ни на какие чувства. Было семь часов, а Клодия всегда настаивала, чтобы школьные мероприятия начинались вовремя.
Подошла Энн с Мартой Райт и, сжав худенькие плечи девочки и даже поцеловав ее в щеку, отправила малышку на сцену.
Генеральная репетиция днем прошла хуже некуда, но мисс Мартин убеждала учениц и учителей, что это всегда хороший знак, предвещающий, что вечером настоящее представление пройдет великолепно, – и оказалась права.
Хоры пели исключительно слаженно и мелодично, танцоры двигались легко и непринужденно и даже ни разу не запутались в своих лентах, группа хоровой декламации выступала с огромным воодушевлением и драматизмом, как будто они были одним голосом, Элейн Рендел и маленький Дэвид Джуэлл безукоризненно исполнили свои сольные номера, Ханна Свои и Вероника Лейн сыграли дуэт на стареньком фортепьяно без единой фальшивой ноты, хотя для самого немузыкального уха в зале должно было быть очевидным, что инструмент прожил свои дни и у него нет будущего, а скетч, который поставила группа Сюзанны, изображавший учителей и учениц, готовившихся к концерту, вызвал у зрителей смех и аплодисменты еще до своего окончания.
Вечер закончился речью мисс Мартин, которая отметила некоторые из самых значительных достижений года, а затем настала очередь раздачи наград.
Потом Фрэнсис так и не могла понять, как ей удалось все это выдержать. Каждый раз, когда она стояла на сцене, дирижируя хором, и поворачивалась, чтобы поблагодарить слушателей за аплодисменты, она смотрела только на бабушек, с восторгом улыбавшихся ей, или на графа и Эйми, но ни разу не взглянула на Лусиуса – не осмелилась. Но она знала, что он улыбается ей с блеском в глазах, сжав губы и выставив подбородок, с выражением, демонстрировавшим гордость, восхищение и желание – и любовь.
Фрэнсис больше не сомневалась в том, что он любит ее, или в том, что она любит его. Единственное, в чем она сомневалась, так это в возможности того, что у них когда-нибудь будет совместное будущее. Но с ним были его дедушка, и Эйми, и лорд и леди Тейт, и еще ее бабушки.
Что бы это могло означать?
Фрэнсис не осмеливалась ответить на свой собственный вопрос и даже старалась не задавать его себе. Она старалась сосредоточиться на концерте и уделять девочкам внимание, которого они заслуживали.
В конце концов была вручена последняя награда, замолкли последние аплодисменты, и Фрэнсис не осталось ничего иного, кроме как выйти в холл, где разносили подносы с бисквитами и лимонадом, и присоединиться к другим учителям и гостям.
Бабушка Марта и бабушка Гертруда уже ждали там Фрэнсис, чтобы обнять ее и выразить свое восхищение всей музыкой, а позади них стояла Эйми. Лорд Тейт поклонился Фрэнсис, а леди Тейт улыбнулась, и не просто с любезным видом. Граф Эджком, сутулясь несколько более обычного, взял обе руки Фрэнсис, сжал их и сказал, что она, очевидно, такая же великолепная учительница, как и певица, а это что-то значило.
Лусиус оставался в стороне и, по-видимому, не спешил подойти к ней, но, взглянув на него, Фрэнсис почувствовала, что у нее подгибаются колени – он прямо-таки пожирал ее глазами.
– Фрэнсис, – наконец заговорил он, протянув к ней руку, и поднес ее руку к губам, когда она подала ее ему, – в последний раз я сказал вам «прощайте», но я категорически отказываюсь сделать это еще раз. Если вы станете настаивать, я добровольно уеду, не произнеся ни единого слова неудовольствия.
– Лусиус! – тихо сказала Фрэнсис, почувствовав, как краска заливает ей щеки. Его слушали ее бабушки, его дедушка, сестры и зять, а еще Энн и Дэвид, которые подошли к ним сзади.
Но Лусиус не отпускал ее руку, и его глаза теперь откровенно улыбались.
– Последняя преграда устранена, – сообщил он, когда из-за его спины появилась Сюзанна. – Мы получили благословение всех членов моей семьи. Я не разговаривал с вашими бабушками, но могу держать пари, получим и их благословение тоже.
– Лусиус!
Фрэнсис ужасно смутилась, почувствовав, что на них поглядывают, а несколько девочек хихикают, подталкивая друг друга локтями. Здесь, посреди холла, стояла их учительница, мисс Аллард, и ее рука была крепко прижата к груди красивого модного джентльмена, который улыбался, глядя ей в лицо с выражением, которое говорило о том, что он чувствует не просто удовольствие.
Заметив этих девочек, Клодия направилась к ним, а Фрэнсис взглянула на Лусиуса с немой мольбой, но он, ее дорогой, взбалмошный, упрямый, замечательный Лусиус, совершил, наверное, самый безрассудный поступок в своей жизни – он рискнул всем.
– Фрэнсис, – сказал он, даже не пытаясь понизить голос, – моя самая дорогая любовь, вы окажете мне величайшую честь, согласившись выйти за меня замуж?
Раздались взвизгивания, шиканье, изумленные возгласы и вздохи, а кто-то зашмыгал носом – то ли Эйми, то ли одна из бабушек.
Глубоко внутри у Фрэнсис промелькнула мысль, что такое свадебное предложение ни одна женщина даже не мечтала получить – и именно такого свадебного предложения достойна каждая женщина.
Она прикусила губу, а потом счастливо улыбнулась:
– О, Лусиус, да. Конечно, да.
Но Фрэнсис ошибалась, последние аплодисменты вечера еще не смолкли, и ее щеки вспыхнули, когда все, кто стоял поблизости и мог все слышать, снова захлопали.
Виконт Синклер нагнул голову, словно собирался поцеловать тыльную сторону руки мисс Аллард, но вместо этого быстро и горячо поцеловал Фрэнсис в губы, а затем их окружили родственники, друзья и восторженно повизгивающие девочки.
– А теперь, – в конце концов объявила Клодия со вздохом, противоречившим ее тепло улыбающимся глазам, – после всего, думаю, мне все же придется принять твое заявление, Фрэнсис. Но ведь я всегда в хорошем смысле слова говорила, что буду готова это сделать, разве не так?
Глава 26
Странно, но хотя ее двоюродные бабушки сидели скорее посередине, а не слева, она сначала увидела их. Но прежде чем она успела почувствовать захлестнувшую ее радость, Фрэнсис поняла, что Сюзанна никогда их не видела и, следовательно, не могла их узнать, и перевела взгляд влево.
Рядом с бабушкой Мартой сидел граф Эджком, потом лорд и леди Тейт, потом Эйми, а дальше...
Фрэнсис медленно глубоко вдохнула и дала возможность занавесу опуститься на место.
– Фрэнсис! – Сюзанна со слезами на глазах бросилась обнимать ее, несмотря на любопытные взгляды нескольких девочек, возившихся в кулисах. – О, Фрэнсис, ты будешь счастлива! Одна из нас будет счастлива. Я так... счастлива!
Фрэнсис оцепенела и не чувствовала ничего, кроме замешательства.
Но сейчас уже не оставалось времени ни на какие чувства. Было семь часов, а Клодия всегда настаивала, чтобы школьные мероприятия начинались вовремя.
Подошла Энн с Мартой Райт и, сжав худенькие плечи девочки и даже поцеловав ее в щеку, отправила малышку на сцену.
Генеральная репетиция днем прошла хуже некуда, но мисс Мартин убеждала учениц и учителей, что это всегда хороший знак, предвещающий, что вечером настоящее представление пройдет великолепно, – и оказалась права.
Хоры пели исключительно слаженно и мелодично, танцоры двигались легко и непринужденно и даже ни разу не запутались в своих лентах, группа хоровой декламации выступала с огромным воодушевлением и драматизмом, как будто они были одним голосом, Элейн Рендел и маленький Дэвид Джуэлл безукоризненно исполнили свои сольные номера, Ханна Свои и Вероника Лейн сыграли дуэт на стареньком фортепьяно без единой фальшивой ноты, хотя для самого немузыкального уха в зале должно было быть очевидным, что инструмент прожил свои дни и у него нет будущего, а скетч, который поставила группа Сюзанны, изображавший учителей и учениц, готовившихся к концерту, вызвал у зрителей смех и аплодисменты еще до своего окончания.
Вечер закончился речью мисс Мартин, которая отметила некоторые из самых значительных достижений года, а затем настала очередь раздачи наград.
Потом Фрэнсис так и не могла понять, как ей удалось все это выдержать. Каждый раз, когда она стояла на сцене, дирижируя хором, и поворачивалась, чтобы поблагодарить слушателей за аплодисменты, она смотрела только на бабушек, с восторгом улыбавшихся ей, или на графа и Эйми, но ни разу не взглянула на Лусиуса – не осмелилась. Но она знала, что он улыбается ей с блеском в глазах, сжав губы и выставив подбородок, с выражением, демонстрировавшим гордость, восхищение и желание – и любовь.
Фрэнсис больше не сомневалась в том, что он любит ее, или в том, что она любит его. Единственное, в чем она сомневалась, так это в возможности того, что у них когда-нибудь будет совместное будущее. Но с ним были его дедушка, и Эйми, и лорд и леди Тейт, и еще ее бабушки.
Что бы это могло означать?
Фрэнсис не осмеливалась ответить на свой собственный вопрос и даже старалась не задавать его себе. Она старалась сосредоточиться на концерте и уделять девочкам внимание, которого они заслуживали.
В конце концов была вручена последняя награда, замолкли последние аплодисменты, и Фрэнсис не осталось ничего иного, кроме как выйти в холл, где разносили подносы с бисквитами и лимонадом, и присоединиться к другим учителям и гостям.
Бабушка Марта и бабушка Гертруда уже ждали там Фрэнсис, чтобы обнять ее и выразить свое восхищение всей музыкой, а позади них стояла Эйми. Лорд Тейт поклонился Фрэнсис, а леди Тейт улыбнулась, и не просто с любезным видом. Граф Эджком, сутулясь несколько более обычного, взял обе руки Фрэнсис, сжал их и сказал, что она, очевидно, такая же великолепная учительница, как и певица, а это что-то значило.
Лусиус оставался в стороне и, по-видимому, не спешил подойти к ней, но, взглянув на него, Фрэнсис почувствовала, что у нее подгибаются колени – он прямо-таки пожирал ее глазами.
– Фрэнсис, – наконец заговорил он, протянув к ней руку, и поднес ее руку к губам, когда она подала ее ему, – в последний раз я сказал вам «прощайте», но я категорически отказываюсь сделать это еще раз. Если вы станете настаивать, я добровольно уеду, не произнеся ни единого слова неудовольствия.
– Лусиус! – тихо сказала Фрэнсис, почувствовав, как краска заливает ей щеки. Его слушали ее бабушки, его дедушка, сестры и зять, а еще Энн и Дэвид, которые подошли к ним сзади.
Но Лусиус не отпускал ее руку, и его глаза теперь откровенно улыбались.
– Последняя преграда устранена, – сообщил он, когда из-за его спины появилась Сюзанна. – Мы получили благословение всех членов моей семьи. Я не разговаривал с вашими бабушками, но могу держать пари, получим и их благословение тоже.
– Лусиус!
Фрэнсис ужасно смутилась, почувствовав, что на них поглядывают, а несколько девочек хихикают, подталкивая друг друга локтями. Здесь, посреди холла, стояла их учительница, мисс Аллард, и ее рука была крепко прижата к груди красивого модного джентльмена, который улыбался, глядя ей в лицо с выражением, которое говорило о том, что он чувствует не просто удовольствие.
Заметив этих девочек, Клодия направилась к ним, а Фрэнсис взглянула на Лусиуса с немой мольбой, но он, ее дорогой, взбалмошный, упрямый, замечательный Лусиус, совершил, наверное, самый безрассудный поступок в своей жизни – он рискнул всем.
– Фрэнсис, – сказал он, даже не пытаясь понизить голос, – моя самая дорогая любовь, вы окажете мне величайшую честь, согласившись выйти за меня замуж?
Раздались взвизгивания, шиканье, изумленные возгласы и вздохи, а кто-то зашмыгал носом – то ли Эйми, то ли одна из бабушек.
Глубоко внутри у Фрэнсис промелькнула мысль, что такое свадебное предложение ни одна женщина даже не мечтала получить – и именно такого свадебного предложения достойна каждая женщина.
Она прикусила губу, а потом счастливо улыбнулась:
– О, Лусиус, да. Конечно, да.
Но Фрэнсис ошибалась, последние аплодисменты вечера еще не смолкли, и ее щеки вспыхнули, когда все, кто стоял поблизости и мог все слышать, снова захлопали.
Виконт Синклер нагнул голову, словно собирался поцеловать тыльную сторону руки мисс Аллард, но вместо этого быстро и горячо поцеловал Фрэнсис в губы, а затем их окружили родственники, друзья и восторженно повизгивающие девочки.
– А теперь, – в конце концов объявила Клодия со вздохом, противоречившим ее тепло улыбающимся глазам, – после всего, думаю, мне все же придется принять твое заявление, Фрэнсис. Но ведь я всегда в хорошем смысле слова говорила, что буду готова это сделать, разве не так?
Глава 26
Венчание мисс Фрэнсис Аллард и виконта Синклера состоялось в соборе Бата через месяц после того, как было публично сделано и принято свадебное предложение.
Виконтесса – вскоре ставшая вдовствующей виконтессой – хотела, чтобы свадебные торжества состоялись в Лондоне в церкви Святого Георгия на Хановер-сквер, а миссис Мелфорд – чтобы они проходили в деревенской церкви Миклдина в Сомерсетшире.
Но настолько, насколько двоюродные бабушки были для Фрэнсис семьей, настолько же дороги для нее были друзья по школе. И хотя Энн собиралась провести часть лета в Корнуолле, ни Сюзанна, ни Клодия не могли уехать из Бата, потому что в школе оставались девять взятых на попечительство девочек, о которых нужно было заботиться.
Фрэнсис не мыслила свадьбы без трех своих самых близких подруг, и Лусиус ее отлично понимал.
– Я был бы совершенно счастлив венчаться даже в конюшне или на одном из Гебридских островов при условии, что ты, любовь моя, будешь там, – сказал он.
Таким образом, Фрэнсис получила возможность одеться к свадьбе в своей привычной комнате в школе – это был последний день, когда она еще принадлежала ей, – и тепло попрощаться с учительницами, прежде чем они отправятся в церковь, а она спустится в гостиную для посетителей, где барон Клифтон, ее дальний родственник, ожидал, чтобы проводить ее в церковь в качестве посаженого отца.
– Фрэнсис, ты такая красивая, – сказала Сюзанна, глядя на ее новое нарядное нежно-голубое платье и украшенную цветами шляпу, – и сегодня ты станешь виконтессой. Единственное, что могу сказать, – хорошо, что лорд Синклер не герцог. Я бы отбила его у тебя. – Она весело рассмеялась собственной шутке, но ее глаза наполнились слезами.
– Я оставляю тебе твоего герцога, Сюзанна, – отозвалась Фрэнсис, обняв ее. – В один прекрасный день он придет и покорит тебя.
– Но как же он найдет меня, если я живу и учу в стенах школы? – спросила девушка.
Вопрос был задан в шутку, но Фрэнсис почувствовала, что Сюзанна, хотя и была молодой и хорошенькой, вероятно, потеряла надежду когда-нибудь выйти замуж или даже обзавестись кавалером.
– Он найдет тебя, – заверила ее Фрэнсис. – Ведь Лусиус же нашел меня, разве не так?
– И все продолжал и продолжал находить, – снова засмеялась Сюзанна, уступая место Энн.
– Ах, Фрэнсис, ты выглядишь чудесно, – сказала Энн. – Платье и шляпа великолепны, но по-настоящему красивой тебя делает то, как ты светишься от счастья. Будь счастлива! Я знаю, ты будешь счастлива. Это брак по любви, и ты выходишь замуж за замечательного человека, который позволит тебе – а на самом деле вдохновит тебя – заниматься пением.
– Ты тоже будешь счастлива, Энн, – сказала Фрэнсис, обнявшись с подругой, – я знаю, будешь.
– О, я счастлива, – ответила ей Энн. – У меня есть Дэвид, и у меня есть моя жизнь. И это гораздо лучше того, что было у меня прежде. Мое место здесь, Фрэнсис. – Она улыбалась и искренне радовалась за подругу, но за теплыми улыбками Энн Фрэнсис всегда чувствовала печаль.
– О, Фрэнсис, – сказала появившаяся в дверях Клодия, – мы будем скучать по тебе, дорогая, но сейчас не время для грусти. Я очень, очень счастлива за тебя.
Клодия Мартин была не из тех, кто особенно любит обниматься, и не из тех, кто готов плакать по любому поводу, но сейчас она сделала и то и другое – и если и не заплакала по-настоящему, то две слезинки все же скатились у нее по щекам.
– Спасибо вам, – сказала Фрэнсис, пока Клодия все еще обнимала ее. – Спасибо, что решились взять меня, когда я была в отчаянии, спасибо, что дали мне возможность почувствовать себя настоящим учителем и вашим другом – и даже сестрой. Клодия, я хочу, чтобы вы когда-нибудь тоже были так же счастливы. Я действительно этого хочу.
Но им троим настало время уходить, а вскоре и Фрэнсис пора было отправляться на собственное венчание в собор.
Церковь была не слишком большой, но, несмотря на это, по случаю торжества из Лондона прибыло довольно много народу, включая барона Хита с женой и приемными детьми.
И, ожидая перед церковью прибытия невесты, Лусиус понял, что самое важное – это то, что собрались все родственники и друзья Фрэнсис, в том числе оставшиеся на лето в школе девочки, нарядившиеся в свои лучшие платья, и присутствует вся его семья.
Еще год назад он пришел бы в ужас при мысли, что ему захочется оказаться в окружении всей семьи. И он совершенно не верил, что в этот – или какой-либо другой – день женится по любви. Нет, слово «любовь» было недостаточно выразительным. Лусиус преклонялся перед Фрэнсис. Он любил ее и восхищался ею вдобавок ко всем романтическим и сладострастным чувствам, которые питал к ней.
И вот теперь Фрэнсис, стройная, элегантная и сказочно красивая, входила в церковь под руку с бароном Клифтоном.
Лусиус помнил, как первый раз увидел ее – это было мимолетное видение, когда во время снегопада его карета обогнала ее экипаж. И он помнил свою вторую встречу с ней, когда вытащил ее из увязшего экипажа – разъяренную мегеру, мечущую громы и молнии.
Он помнил, как она готовила мясной пирог и пекла хлеб.
Он помнил, как она, нарисовав своему снеговику улыбающийся рот, отступила назад и, слегка склонив голову набок, с удовлетворением любовалась своим творением.
Он помнил, как они вальсировали и она тихо напевала мелодию.
Он помнил, как, ступив на порог гостиной Рейнолдсов, обнаружил, что певицей, пленившей его душу, была Фрэнсис Аллард.
Он помнил...
Но сегодня ему незачем было призывать на помощь воспоминания. Сегодня они были вместе и перед родными и друзьями должны были на всю жизнь связать себя торжественной клятвой.
Фрэнсис стояла здесь, рядом с ним, и ее темные глаза светились счастьем в этот волшебный момент.
И пока длится этот момент, он будет сполна наслаждаться им – а потом сохранит его в памяти на всю жизнь.
Лусиус улыбнулся Фрэнсис, и она ответила ему улыбкой.
– Нежно влюбленные... – начал священник.
Утро было облачным, и каждую минуту грозил пойти дождь, но когда виконт Синклер вышел во двор церкви с новой виконтессой на руках, с чистого голубого неба сияло солнце.
– Мы вместе прошли через все превратности погоды, моя любовь, – сказал он, глядя вниз на Фрэнсис, – и теперь у нас солнце. Как, по-твоему, это хорошая примета?
– Это просто чудесный день, вот и все. Нам не нужны никакие приметы, Лусиус, чтобы ухватить свою судьбу и не отпускать ее.
Лусиус взял Фрэнсис за руку, и они, пробежав через двор мимо небольшой кучки любопытных зрителей, вышедших из павильона для питья минеральных вод, через арки выбежали к экипажу, который с Питерсом на козлах ожидал их, чтобы отвезти обратно в школу, где для них и для их гостей был приготовлен праздничный завтрак.
– Последние несколько дней мне был запрещен вход в зал, – сказала Фрэнсис, – а Клодия, Энн и Сюзанна иногда по нескольку часов проводили там с девочками. Я думаю, они украшали его.
– Несомненно, это должно быть произведением искусства. – Лусиус переплел пальцы с пальцами Фрэнсис. – Мы будем любоваться им, Фрэнсис, встречать наших гостей и радоваться вместе с ними. Сегодня я выполнил свое обещание, и мой дедушка дожил до этого дня. И сегодня мы сделали очень счастливыми двух пожилых сестер, твоих двоюродных бабушек. Но теперь этот момент принадлежит только нам, и я не намерен тратить его впустую. А-а, очень кстати, – заметил он, когда экипаж сделал резкий поворот на Палтени-бридж и их бросило друг к другу.
– Очень.
Фрэнсис смотрела на него искрящимися от смеха глазами, и Лусиус, обняв ее одной рукой за плечи, наклонил голову и поцеловал долгим страстным поцелуем.
Ни одного из них, очевидно, нисколько не смущало, что на окнах экипажа не было занавесок.
Они приглашали весь мир разделить с ними их счастье, если ему так хочется.
Виконтесса – вскоре ставшая вдовствующей виконтессой – хотела, чтобы свадебные торжества состоялись в Лондоне в церкви Святого Георгия на Хановер-сквер, а миссис Мелфорд – чтобы они проходили в деревенской церкви Миклдина в Сомерсетшире.
Но настолько, насколько двоюродные бабушки были для Фрэнсис семьей, настолько же дороги для нее были друзья по школе. И хотя Энн собиралась провести часть лета в Корнуолле, ни Сюзанна, ни Клодия не могли уехать из Бата, потому что в школе оставались девять взятых на попечительство девочек, о которых нужно было заботиться.
Фрэнсис не мыслила свадьбы без трех своих самых близких подруг, и Лусиус ее отлично понимал.
– Я был бы совершенно счастлив венчаться даже в конюшне или на одном из Гебридских островов при условии, что ты, любовь моя, будешь там, – сказал он.
Таким образом, Фрэнсис получила возможность одеться к свадьбе в своей привычной комнате в школе – это был последний день, когда она еще принадлежала ей, – и тепло попрощаться с учительницами, прежде чем они отправятся в церковь, а она спустится в гостиную для посетителей, где барон Клифтон, ее дальний родственник, ожидал, чтобы проводить ее в церковь в качестве посаженого отца.
– Фрэнсис, ты такая красивая, – сказала Сюзанна, глядя на ее новое нарядное нежно-голубое платье и украшенную цветами шляпу, – и сегодня ты станешь виконтессой. Единственное, что могу сказать, – хорошо, что лорд Синклер не герцог. Я бы отбила его у тебя. – Она весело рассмеялась собственной шутке, но ее глаза наполнились слезами.
– Я оставляю тебе твоего герцога, Сюзанна, – отозвалась Фрэнсис, обняв ее. – В один прекрасный день он придет и покорит тебя.
– Но как же он найдет меня, если я живу и учу в стенах школы? – спросила девушка.
Вопрос был задан в шутку, но Фрэнсис почувствовала, что Сюзанна, хотя и была молодой и хорошенькой, вероятно, потеряла надежду когда-нибудь выйти замуж или даже обзавестись кавалером.
– Он найдет тебя, – заверила ее Фрэнсис. – Ведь Лусиус же нашел меня, разве не так?
– И все продолжал и продолжал находить, – снова засмеялась Сюзанна, уступая место Энн.
– Ах, Фрэнсис, ты выглядишь чудесно, – сказала Энн. – Платье и шляпа великолепны, но по-настоящему красивой тебя делает то, как ты светишься от счастья. Будь счастлива! Я знаю, ты будешь счастлива. Это брак по любви, и ты выходишь замуж за замечательного человека, который позволит тебе – а на самом деле вдохновит тебя – заниматься пением.
– Ты тоже будешь счастлива, Энн, – сказала Фрэнсис, обнявшись с подругой, – я знаю, будешь.
– О, я счастлива, – ответила ей Энн. – У меня есть Дэвид, и у меня есть моя жизнь. И это гораздо лучше того, что было у меня прежде. Мое место здесь, Фрэнсис. – Она улыбалась и искренне радовалась за подругу, но за теплыми улыбками Энн Фрэнсис всегда чувствовала печаль.
– О, Фрэнсис, – сказала появившаяся в дверях Клодия, – мы будем скучать по тебе, дорогая, но сейчас не время для грусти. Я очень, очень счастлива за тебя.
Клодия Мартин была не из тех, кто особенно любит обниматься, и не из тех, кто готов плакать по любому поводу, но сейчас она сделала и то и другое – и если и не заплакала по-настоящему, то две слезинки все же скатились у нее по щекам.
– Спасибо вам, – сказала Фрэнсис, пока Клодия все еще обнимала ее. – Спасибо, что решились взять меня, когда я была в отчаянии, спасибо, что дали мне возможность почувствовать себя настоящим учителем и вашим другом – и даже сестрой. Клодия, я хочу, чтобы вы когда-нибудь тоже были так же счастливы. Я действительно этого хочу.
Но им троим настало время уходить, а вскоре и Фрэнсис пора было отправляться на собственное венчание в собор.
Церковь была не слишком большой, но, несмотря на это, по случаю торжества из Лондона прибыло довольно много народу, включая барона Хита с женой и приемными детьми.
И, ожидая перед церковью прибытия невесты, Лусиус понял, что самое важное – это то, что собрались все родственники и друзья Фрэнсис, в том числе оставшиеся на лето в школе девочки, нарядившиеся в свои лучшие платья, и присутствует вся его семья.
Еще год назад он пришел бы в ужас при мысли, что ему захочется оказаться в окружении всей семьи. И он совершенно не верил, что в этот – или какой-либо другой – день женится по любви. Нет, слово «любовь» было недостаточно выразительным. Лусиус преклонялся перед Фрэнсис. Он любил ее и восхищался ею вдобавок ко всем романтическим и сладострастным чувствам, которые питал к ней.
И вот теперь Фрэнсис, стройная, элегантная и сказочно красивая, входила в церковь под руку с бароном Клифтоном.
Лусиус помнил, как первый раз увидел ее – это было мимолетное видение, когда во время снегопада его карета обогнала ее экипаж. И он помнил свою вторую встречу с ней, когда вытащил ее из увязшего экипажа – разъяренную мегеру, мечущую громы и молнии.
Он помнил, как она готовила мясной пирог и пекла хлеб.
Он помнил, как она, нарисовав своему снеговику улыбающийся рот, отступила назад и, слегка склонив голову набок, с удовлетворением любовалась своим творением.
Он помнил, как они вальсировали и она тихо напевала мелодию.
Он помнил, как, ступив на порог гостиной Рейнолдсов, обнаружил, что певицей, пленившей его душу, была Фрэнсис Аллард.
Он помнил...
Но сегодня ему незачем было призывать на помощь воспоминания. Сегодня они были вместе и перед родными и друзьями должны были на всю жизнь связать себя торжественной клятвой.
Фрэнсис стояла здесь, рядом с ним, и ее темные глаза светились счастьем в этот волшебный момент.
И пока длится этот момент, он будет сполна наслаждаться им – а потом сохранит его в памяти на всю жизнь.
Лусиус улыбнулся Фрэнсис, и она ответила ему улыбкой.
– Нежно влюбленные... – начал священник.
Утро было облачным, и каждую минуту грозил пойти дождь, но когда виконт Синклер вышел во двор церкви с новой виконтессой на руках, с чистого голубого неба сияло солнце.
– Мы вместе прошли через все превратности погоды, моя любовь, – сказал он, глядя вниз на Фрэнсис, – и теперь у нас солнце. Как, по-твоему, это хорошая примета?
– Это просто чудесный день, вот и все. Нам не нужны никакие приметы, Лусиус, чтобы ухватить свою судьбу и не отпускать ее.
Лусиус взял Фрэнсис за руку, и они, пробежав через двор мимо небольшой кучки любопытных зрителей, вышедших из павильона для питья минеральных вод, через арки выбежали к экипажу, который с Питерсом на козлах ожидал их, чтобы отвезти обратно в школу, где для них и для их гостей был приготовлен праздничный завтрак.
– Последние несколько дней мне был запрещен вход в зал, – сказала Фрэнсис, – а Клодия, Энн и Сюзанна иногда по нескольку часов проводили там с девочками. Я думаю, они украшали его.
– Несомненно, это должно быть произведением искусства. – Лусиус переплел пальцы с пальцами Фрэнсис. – Мы будем любоваться им, Фрэнсис, встречать наших гостей и радоваться вместе с ними. Сегодня я выполнил свое обещание, и мой дедушка дожил до этого дня. И сегодня мы сделали очень счастливыми двух пожилых сестер, твоих двоюродных бабушек. Но теперь этот момент принадлежит только нам, и я не намерен тратить его впустую. А-а, очень кстати, – заметил он, когда экипаж сделал резкий поворот на Палтени-бридж и их бросило друг к другу.
– Очень.
Фрэнсис смотрела на него искрящимися от смеха глазами, и Лусиус, обняв ее одной рукой за плечи, наклонил голову и поцеловал долгим страстным поцелуем.
Ни одного из них, очевидно, нисколько не смущало, что на окнах экипажа не было занавесок.
Они приглашали весь мир разделить с ними их счастье, если ему так хочется.