– Ох!.. – Натабура открыл глаза и вскочил.
Афра потянулся к моти.
– Лежи… лежи… – взмолились духи. – Мы на мгновение. Ты не забыл о нас?
Натабура улыбнулся.
– Там, – он показал рукой туда, где были пики Асафуса, – там… Юка и Язаки… Я уверен, они все сделают.
– Слава Будде! Слава Будде! – стали кланяться призраки. – Но помни, что если хочешь попасть домой, то к моменту сотворения ты должен находиться рядом с ними. Только не забудь о нас! Попроси Богиню Аматэрасу.
– Хорошо, – ответил Натабура. – Попрошу.
– Не забудь! – И они пропали.
Кто-то из монахов пошевелился. Часовой заглянул в башню:
– Смена караула!
Натабура открыл глаза. Только-только наступил час тигра. Афра сидел напротив, нервно зевал и не сводил глаз с моти. Натабура потрепал его по голове, разломил лепешку пополам и отдал Афра его долю. Потом поплотнее завернулся в кимоно и снова уснул. Но прежде успел подумать: «Действительно, где Юка? Где?»
– Быстрей! Быстрей! – Монахи из сгоревшего монастыря Гавадзияма подгоняли Юку. Где-то позади сиротливо болтался Язаки – он не был им нужен. Они его даже как бы ненароком оттесняли, поглядывая косо и презрительно: толстый, упитанный подросток вызывал подозрение.
Юка оглянулась: перед мостом Сора разгоралось сражение. Она не хотела бросать Натабуру, но понимала – чем быстрее отдаст Богине Аматэрасу Карту Мира, тем быстрее увидит его.
Еще некоторое время на скалы падали неровные тени от пожара на мосту Сора, потом дорога сделала поворот, и постепенно крики и шум сражения смолкли вдали.
«Я знаю, что с ним ничего не случится», – думала Юка, глотая слезы и шепча молитву: «О, великий Будда Амида, сделай так, чтобы он остался жив, и я подарю тебе белый Цуки но усаги – Белого Лунного Кролика!» Эту молитву она знала с детства, и она всегда ее спасала.
В темноте, разрываемой неровным светом факелов, они преодолели скользкую каменную лестницу, которая, подобно змее, опоясывала гору. И попали в Первую Крепость. Язаки оттеснили окончательно и вообще не хотели брать, но Юка заявила, что без него никуда не пойдет. Здесь монахов, которые сопровождали их, сменили монахи рангом выше – высокие, хмурые, в черных рясах, вооруженные черными мечами и копьями, и повели дальше. И вдруг Юка поняла, что это не монахи, а черные кудзу – предвестники смерти. Она подумала, что все – их предали, что они не попадут ни к какой Аматэрасу, что надо бежать, и даже оглянулась: Язаки шел по пятам, боясь отстать, а еще больше боясь мрачных кудзу, которые двигались молча и только подпихивали его остриями копий. Она решила ждать удобного момента. Но он все не наступал и не наступал. Честно говоря, бежать было некуда. Лестница сделалась круче. По краям появился снег. Иногда скалы сжимали ее так, что идти удавалось только боком. Порой справа и слева угадывались обрывы, и тогда ветер, как ни странно, утихал, будто сами Боги открывали дорогу. Язаки из-за страха перед черными кудзу все больше жался к Юке, разве что не скулил, как волчонок, и тихонько твердил ей на ухо:
– Скажешь Богине, что я с тобой? Скажешь?
– Да скажу, скажу, – соглашалась она в сотый раз.
– Скажешь, ведь правда, скажешь?
У нее так и вертелась на языке фраза: «Почему ты не остался там, внизу? Он же твой друг?» Но каждый раз, когда она хотела это сказать, ее взгляд наталкивался на умоляющие глаза Язаки, и она замолкала, понимая, что толстяк просто трусит и что боец из него, как император из свиньи, – никакой. Он первый кандидат на гибель в суматохе боя, а с Натабурой ничего не случится, думала она со страхом. Не случится, и все! Потому что… потом что… я его люблю! Она знала, что ей самой надо было остаться, что их предали и что ведут, скорее всего, чтобы допросить и разделаться, как с неугодными свидетелями игр Богов. Но отступить не могла, словно обещание, данное когда-то, связало ее сильнее любых пут.
Лестница вдруг расширилась, пространство открылось, и при свете луны они увидели амфитеатр у подножия Второй Крепости, которая пряталась в изгибах скал. Так вот, здесь их поджидала не Богиня Аматэрасу и не Бог Ураганов Сусаноо-но-Микото, которого Юка хорошо знала, и даже не Богиня Цветов Авадзу-но-Хара, а Бог Луны – Цукиёси. Он сидел в амфитеатре, и лунный свет освещал его огромное лицо.
– Ну вот… – произнес он выжидательно, – вы и пришли. Карту! – Огромная ладонь протянулась к ним.
Язаки задрожал, как заяц под кустом. Да и Юке стало не по себе. Она почувствовала, что у нее подгибаются колени. Следовало, конечно, выхватить серебристый мидзукара и хотя бы ранить Цукиёси. Но она понимала, что это не выход, и поэтому храбро ответила:
– Мы должна отдать Карту Мира только Богине Солнца Аматэрасу!
– Она еще спит, – показал на темное небо и бледную луну Цукиёси. – Дайте мне Карту, я отнесу ее в опочивальню Аматэрасу, она как раз просыпается.
Но даже Язаки сообразил. Испуганно моргая глазами, он высунулся из-за Юки и выпалил:
– А так не бывает!.. – и снова спрятался.
Конечно, не бывает, обрадовалась Юка. Как я раньше не догадалась – солнцу и луне не суждено встретиться. Но вида не подала.
Черные кудзу остались неподвижны, как столбы. Им было все равно, кому служить. Их функции ограничивались лишь соблюдением этикета.
– Бывает! – Бог Цукиёси сделал вид, что он снисходителен к слабости людей. – Я ее брат. Карту!
И опять она подавила в себе соблазн отрубить ему руку, полагая, что случай еще представится – раз он такой неосторожный. Но ведь они бессмертны. Ничего не получится, подумала она.
– Мы тебе не верим! – храбро сказала она, решив, что смерть от такой руки или от черных кудзу будет мгновенной.
Однако и на этот раз все обошлось: они снова даже не шевельнулись. Юка вспомнила: у них простая задача – довести и проследить. Убить они не могли. По крайней мере, она не слышала об этом ни от стариков, ни от монахов.
– Вот что, дети мои, – прогудел Цукиёси, поднимаясь, – во Дворец вы все равно не попадете. Я сделаю так, что вы будете вечно блуждать по Идзумо или… – Он к чему-то прислушался.
Тогда и они услышали гул, похожий на шум прибоя. У моста Сора шло сражение. Земля дрожала.
– Ха-ха!.. – Цукиёси рассмеялся так громко, что в горах зашумели камнепады. – Или скоро сюда придут карабиды Субэоса. А вы их боитесь больше, чем меня. Отдайте Карту Мира по-доброму и ступайте с миром. Боги не мстят смертным.
– Нет! – твердо ответила Юка и прижала к себе колчан.
Язаки прошептал ей в ухо:
– Молодец!
А Юка поняла, что сам Бог Цукиёси убить не может, но наслать земных убийц – пожалуйста. Однако она ошибалась.
– Убейте их! – закричал Цукиёси. – Убейте!
Черные кудзу нерешительно подняли копья и стали топтаться. Их дзин – командир выступил вперед и сказал:
– Мы не можем. Нам не положено. Устав не позволяет.
– Так переделайте этот устав! – разозлился Цукиёси.
– Устав определила Богиня Аматэрасу, – спокойно объяснил дзин.
Бог Цукиёси сообразил, что здесь его не считают главным. Но злиться было глупо. Еще глупее просить у людей Карту Мира. Раз сестрица чего-то решила, ей лучше не перечить. Так случалось всегда. С детства он уступал ей во всем – даже в играх.
– Нет таких уставов, в которых не было бы исключений, – упрямо произнес он. – Бейте их яри, но осторожней, мне Карта нужна целой.
– Мы не вольны распоряжаться этим, – снова возразил дзин.
– Тогда!.. Тогда!.. – Цукиёси схватил скалу размером с дом и поднял над головой. – Тогда-а!..
Впрочем, он знал, что это глупо, только не ведал, что на этот раз придумает сестра. А с ним произошло то, что происходит и с людьми, нарушившими закон: он ушел в землю по колено. И испугался. Не то чтобы очень – все-таки это было предупреждение, а не настоящая кара небес, которая обычно обрушивается на ослушника. Уж он-то знал свою сестру. Знал ее принципиальный характер, поэтому и осторожничал, пытаясь напугать людишек.
Бог Цукиёси положил скалу на место и сказал миролюбиво, глядя куда-то в небо:
– Согласись, тогда не наступит день!
– Но и у тебя ничего не получится, – раздался голос, несомненно, принадлежащий Аматэрасу.
– Что ж, – засмеялся Цукиёси, – пусть Небеса остановятся! Пусть! Посмотрим, что из этого выйдет?!
Небеса подумали:
– Нехорошо останавливать время! Даже в былые времена такого не случалось. Впрочем, я великодушна. Пусть твои претензии рассмотрит Бог Ураганов Сусаноо-но-Микото. А я умываю руки!
– Хорошо! – крикнул Цукиёси больше из упрямства, потому что не хотел сразу уступать сестре.
«Хоть какое-то развлечение в жизни, – подумал он. – Разомну кости. А там посмотрим. Вдруг действительно выиграю».
Небо поблекло в ожидании нового дня. А перед Цукиёси появился Сусаноо-но-Микото. Юка узнала его. Она даже хотела напомнить ему о договоре, точнее, об их просьбе, но Бог Ураганов не обратил на нее никакого внимания. Впрочем, как и на Язаки, и на черных кудзу тоже.
– Вот что, – сказал Сусаноо-но-Микото, – мне эта карта самому нужна.
– Охо-хо, – Цукиёси выбрался на твердую поверхность, стараясь выглядеть уверенным. – Хочешь выяснить отношения в честном бою?
– Я знаю, что ты никогда не был честным, что ты всегда был двуликим, что твое лицо меняется от луны к месяцу. Но если бы я боялся, то не пришел бы сюда!
– В таком случае… – Цукиёси исподтишка швырнул в Сусаноо-но-Микото пучком света, не очень веря в успех дела, а больше из упрямства. – Умри!
Юку, Язаки и всех черных кудзу унесло под скалы. Если бы они после этого что-нибудь видели, они бы всем рассказали, но они ничего не видели и не слышали, потому что налетел такой ураган, страшнее которого на Земле еще не было.
Казалось, все тучи и молнии Земли собрались в одном месте. Мрак окутал гору Асафуса – оба ее пика, и небо опрокинулось на нее.
Сражение у подножия мгновенно прекратилось. И новобранцы, и рядовые карабиды, и гвардейцы, и монахи Гавадзияма попадали ниц, поняв, что Боги решают их судьбу. Лишь один Субэоса, в окружении генералов Мацуока и Легаден, а также родственных вассалов – симпан, которые все, как один, тоже пали ниц, сообразил, что вслед за таким ураганом всегда наступает ясная погода. Он хотел было последовать примеру генералов – настолько было страшно, но явилась Богини зла Каннон и приказала:
– Вставай! Хватит валяться! Пора делать дело.
Субэоса встал на колени и склонил голову. В присутствии Богини зла он не смел подняться. Она давно была хозяйкой его судьбы.
– Скоро прояснится. Захватишь гору Асафуса. Всех убьешь. Я хочу властвовать! А ты будешь Богом Ква.
– Слушаюсь, о Великая!!! – только и сумел выдавить Субэоса из себя.
Богиня Каннон слукавила. «Пусть захватит мне трон Аматэрасу, – думала она, – а потом я снова сделаю его обычным каппой, потому что он строит козни против меня. Зачем мне сильный противник?»
Субэоса пинками заставил своих генералов подняться и приказал готовить летучие отряды гвардии к решающему штурму.
Напрасно они объясняли ему, трясясь от страха, что ничего не выйдет, что в таком положении надо разбежаться по домам и выждать и только через год вернуться к задуманному. Напрасно они внушали, что войска деморализованы и больше не смогут штурмовать заколдованный мост Сора. Напрасно они плакали и пускали кровавые слюни – Субэоса еще больше рассвирепел. Он сместил их и вызвал капитанов. Их долго не было. Пришлось посылать три раза. Наконец они приползли ко входу в палатку – мокрые, бледные и перепуганные.
Субэоса самолично вышел к ним. И хотя ливень и молнии прерывали его пламенную речь, все семеро поняли, что отныне они асигару-тайсё – генералы и что через одну стражу должны выступить – атаковать гору Асафуса и любой ценой захватить Карту Мира. А если для этого надо устрашить Богов, то и устрашить и вообще при случае захватить власть. И тогда он, великий Субэоса, станет единственным Богом Земли.
Вряд ли кто-либо из них сообразил, что это значит. А те, кто сообразил, помалкивали, ибо поняли, что другого пути у них нет. Даже сам Субэоса не вполне осознал эту идею. Мысль о небесной власти пришла ему по ходу дела, и к ней надо было привыкнуть. «Почему бы и нет, – легкомысленно подумал Субэоса. – Тем более что я – каппа – наместник на Земле Богини зла Каннон, мне и все карты в руки. А сама Каннон так и останется Богиней Страха. Будет ко мне приходить с докладами», – злорадно думал он.
Таким образом, задача перед новоявленными генералами была поставлена, и от них требовалось выполнить ее любой ценой. Каждому из них он назначил содержание в три тысячи рё, хотя казна Думкидаё давно была пуста, как поля после нашествия саранчи. Половина погибнет. Половину казню, решил хитрый Субэоса и трижды расцеловал каждого из новоявленных генералов.
Между тем сражение между Богом Ураганов Сусаноо-но-Микото и Богом Луны Цукиёси подходило к концу. Только они об этом не знали. Сусаноо-но-Микото – потому что просто забылся в пылу потасовки, а Цукиёси надеялся до восхода успеть одержать победу любой ценой. И хотя он понимал, что это глупо и ничего подобного отродясь не бывало и не может быть в принципе, он очень старался, швыряя в противника глыбы скал, которые в бешенстве отрывал от Луны. Эти скалы были наделены такой энергией, что взрывались подобно сотням вулканов. Но и Сусаноо-но-Микото, Бог Ураганов, был непрост – он метал молнии. А еще в его распоряжении были океаны, моря, реки и озера. К тому же ветра – дикие, необузданные вихри с нагорий и пустынь, которые в соединении с водопадами вызывали огромные водовороты.
В пылу борьбы они приустали. Сделали передышку и снова поборолись. Потом снова сделали передышку. И еще раз, и еще. Каждый из них понимал, что не может убить другого.
Наконец наступило время дракона, и появилась Богиня Солнца, Великая Аматэрасу. Бог Луны Цукиёси понял, что его обманули. Силы оставили его – глупый мальчишка-рассвет, паж Аматэрасу, отнял их, не раздумывая. Вместе с уходящим часом зайца, который все время стучал в двери с такой силой, что даже ему, Богу Луны, стало невмоготу, он побледнел и оступился.
– Пожалуй, хватит, – сказал он. – Что-то я приустал. Поясницу ломит. Хочу отдохнуть.
– Еще бы, скалы таскать, – согласился с ним Бог Ураганов Сусаноо-но-Микото. – Да и мне тоже что-то невмоготу. Руки затекли метать молнии и замешивать ураганы.
Аматэрасу приняла Юку на сто одиннадцатом этаже дворца-пагоды Тамакия, в Зале Феникса, где все ширмы, потолок и стены были расписаны огромными яркими птицами с огненными крыльями. Пока Язаки целовал пол перед троном Богини, Юка достала Карту.
По обе стороны обширных покоев, не в силах приблизиться друг к другу, стояли Сусаноо-но-Микото и Авадзу-но-Хара.
– Так это из-за вас такая кутерьма? – спросила, улыбнувшись, Аматэрасу. – Слышала… слышала. Ну что же, я не против.
Бог Ураганов Сусаноо-но-Микото и Богиня Цветов Авадзу-но-Хара радостно заплакали.
Аматэрасу засмеялась и обратилась к Юке:
– Вначале я была против этого брака. Он казался мне неравным. Видано ли, чтобы Бог Неба женился на земной Богине. Теперь я вижу, что они любят друг друга и будут счастливы. Так и быть, сотворим один мир, но разделим его на три невидимые части: одну треть людям, одну треть Богам, то есть нам, одну треть духам и демонам. Отныне никто не будет друг другу мешать. А ослушники понесут суровое наказание. – Она расстелила перед собой обе карты. – Сделаем из них одну, но самую правильную. Европу оставим на месте. Здесь живет слишком много народа. Африка тоже перенаселена. Азия… Азия слишком близко… Ладно. А вот ваша страна – Нихон. На одной карте ее нет. Отсюда и ваши беды. Поэтому я и ее тоже оставлю. Америка погрязла в кровавых ритуалах. Ее надо оторвать.
– Не надо, – попросила Юка. – Она еще не открыта.
– Не открыта, говоришь. Ладно. Я великодушна. Дадим еще один шанс. А вот Атлантида в Антарктиде вырождается. Старая цивилизация. Что поделаешь. Пожалуй, отдам ее духам и демонам и на всякий случай заморожу, чтобы они не возгордились.
Аматэрасу оторвала кусок от той карты, где Антарктида была нарисована без льдов, а вместо нее приложила Антарктиду во льдах, оторванную от другой карты. Обрывки карт полетели на Землю.
– Ну что, дело сделано, – сказала Аматэрасу. – Прежде чем придать Карте законный статус и произойдет сотворение, поженю-ка я вас всех. Это и есть твой возлюбленный? – спросила она, посмотрев на толстого Язаки, который от страха, казалось, вообще лишился чувств.
– Нет, – скромного ответила Юка. – Это Язаки – друг моего Натабуры.
– А где же сам он? – поинтересовалась Аматэрасу.
– Защищает мост Сора в ущелье Курикара.
– Защищает? – удивилась она. – А вы чего стоите?! – крикнула она черным кудзу. – Быстро найти Натабуру.
– С ним еще пес – медвежий тэнгу Афра, – сказала Юка.
– Да и пса не забудьте! Повторите!
– Найти человека по имени Натабура и пса по кличке Афра, – как эхо, повторил дзин.
Впрочем, в этом не было особой нужды, так как черные кудзу были свидетелями поединка Натабуры и Бога Ван Чжи.
– Идите! Одна нога там, другая здесь!
Черные кудзу взмахнули крыльями и вылетели наружу. Они увидели следующую картину.
После урагана сражение разгорелось с новой силой. Карабиды набегали волнами. Первую монахи отбили. Карабиды сумели набросать на то, что осталось от моста Сора, водоросли из реки Черная Нита. И положение изменилось: мост теперь было трудно поджечь, да и смола у монахов подходила к концу.
Вторая волна пришла очень быстро – через кокой. Молча, как тени, карабиды ринулись вперед, неся на спинах настил из сырых веток. В утреннем тумане они казались огромной гусеницей, которая ползет по дороге. Эти карабиды даже не имели оружия. Перед ними стояла задача разобрать преграды для следующей атаки. Все они были убиты лучниками или погибли под третьей волной, которая оказалась самой разрушительной. За ночь карабидам, у которых не окостенели санэ, выдали доспехи ёрои, которые хорошо зарекомендовали себя в ночной атаке. Их тактика изменилась: они бежали не плотной толпой, по которой можно было стрелять, не целясь, а мелкими группами. К тому же в рядах карабидов появились лучники с полуторными дайкю, и теперь монахам было трудно стрелять прицельно. Им приходилось прятаться. В стены крепости то и дело со свистом втыкали стрелы карабидов.
Однако монахи ночью тоже не сидели сложа руки, а на дороге, идущей вдоль ущелья, возвели три стены с укрытиями в виде плоских башен. И несмотря на то что утром эти укрытия оказались под огнем лучников карабидов, они сдержали прорвавшихся новобранцев, и тем ничего не оставалось, как только отступить в широкий продольный ров, вырытый под позициями монахов. Вначале карабиды вообразили, что нашли незащищенный проход, и с криками ринулись в него, но даже когда их передние ряды уперлись в стену, задние не могли остановиться и все прибывали. А потом монахи обрушили на них лавину камней, и наступила полная тишина.
Четвертая волна оказалась роковой. Она пришла не со стороны моста Сора. Монахов атаковали со всех сторон. Взошло солнце, и ничто не мешало летучим отрядам карабидов захватить все дороги, ведущие и в Первую, и во Вторую крепости, и приблизиться ко дворцу-пагоде Тамакия. Единственное, что их сдерживало, – яркий свет изо всех окон и дверей, что говорило о присутствии в нем хозяйки. Напрасно новоявленные генералы понукали карабидов: никто не хотел погибнуть от рук черных кудзу, которые опоясали стены дворца, отчего они казались огромным муравейником, упирающимся в небо.
Бой же на левом берегу у моста Сора подходил к концу. Монахи удерживали лишь две крепости: одну на дороге, вторую на склоне горы. Их всего-то осталось десятка полтора. Все были ранены. Натабура не успевал останавливать кровь и возрождать силы. Афра в меру своих собачьих сил помогал ему главным образом тем, что приносил стрелы. Но настал миг, когда и они кончились, и бой разгорелся на пятачке перед башней. Афра храбро носился под ногами и кусал тех карабидов, которые смели приблизиться к хозяину. Когда дело дошло до кусанаги, карабиды даже дрогнули – слишком опасными оказались противники в ближнем бою. Но монахи один за другим падали замертво, и настал момент, когда Натабура и Афра остались вдвоем. Никто из гвардейцев карабидов не смел приблизиться к ним даже на расстояние в один кэн. Те, кто пытался это сделать, оказывались мгновенно убиты. Тогда карабиды, презрев кодекс честного боя, схватились за яри и нагинаты. В этот момент и появились черные кудзу. Они спикировали, как туча, накрыли ничего не понявшего Натабуру и его верного Афра и на глазах изумленных карабидов унесли на гору Асафуса.
Израненный, но живой Натабура предстал перед очами Аматэрасу, которая уже волновалась, прислушиваясь к битве.
Карабиды опрокинули черных кудзу. Захватили все сто десять этажей и, подгоняемые семью генералами, уже бежали по коридорам и лестницам сто одиннадцатого.
– Ну что, дети мои, будьте счастливы! – с этими словами Аматэрасу вдохнула в Карту Мира ее суть.
Все части ее срослись. Произошло сотворение. Битва мгновенно прекратилась, потому что Субэоса, вся его гвардия перенеслись туда, где им было положено находиться, – на самый холодный континент Земли. Туда же отправились духи и демоны – хонки всех мастей и сословий, за исключением духа тени – господина Якуси-Нёрая, который был подобен Богам. Северные склоны горы Асафуса – Дантай соединились с южными – Дзётай. Сусаноо-но-Микото и Авадзу-но-Хара бросились в объятия друг друга. Наступило благоденствие. А Натабура с Юкой и верным Афра, а также толстым Язаки очутились на корабле, который направлялся в Нихон. Ветер надувал паруса и нес друзей туда, где их ждала новая жизнь и надежда на вечное счастье.
Словарь
Афра потянулся к моти.
– Лежи… лежи… – взмолились духи. – Мы на мгновение. Ты не забыл о нас?
Натабура улыбнулся.
– Там, – он показал рукой туда, где были пики Асафуса, – там… Юка и Язаки… Я уверен, они все сделают.
– Слава Будде! Слава Будде! – стали кланяться призраки. – Но помни, что если хочешь попасть домой, то к моменту сотворения ты должен находиться рядом с ними. Только не забудь о нас! Попроси Богиню Аматэрасу.
– Хорошо, – ответил Натабура. – Попрошу.
– Не забудь! – И они пропали.
Кто-то из монахов пошевелился. Часовой заглянул в башню:
– Смена караула!
Натабура открыл глаза. Только-только наступил час тигра. Афра сидел напротив, нервно зевал и не сводил глаз с моти. Натабура потрепал его по голове, разломил лепешку пополам и отдал Афра его долю. Потом поплотнее завернулся в кимоно и снова уснул. Но прежде успел подумать: «Действительно, где Юка? Где?»
* * *
– Быстрей! Быстрей! – Монахи из сгоревшего монастыря Гавадзияма подгоняли Юку. Где-то позади сиротливо болтался Язаки – он не был им нужен. Они его даже как бы ненароком оттесняли, поглядывая косо и презрительно: толстый, упитанный подросток вызывал подозрение.
Юка оглянулась: перед мостом Сора разгоралось сражение. Она не хотела бросать Натабуру, но понимала – чем быстрее отдаст Богине Аматэрасу Карту Мира, тем быстрее увидит его.
Еще некоторое время на скалы падали неровные тени от пожара на мосту Сора, потом дорога сделала поворот, и постепенно крики и шум сражения смолкли вдали.
«Я знаю, что с ним ничего не случится», – думала Юка, глотая слезы и шепча молитву: «О, великий Будда Амида, сделай так, чтобы он остался жив, и я подарю тебе белый Цуки но усаги – Белого Лунного Кролика!» Эту молитву она знала с детства, и она всегда ее спасала.
В темноте, разрываемой неровным светом факелов, они преодолели скользкую каменную лестницу, которая, подобно змее, опоясывала гору. И попали в Первую Крепость. Язаки оттеснили окончательно и вообще не хотели брать, но Юка заявила, что без него никуда не пойдет. Здесь монахов, которые сопровождали их, сменили монахи рангом выше – высокие, хмурые, в черных рясах, вооруженные черными мечами и копьями, и повели дальше. И вдруг Юка поняла, что это не монахи, а черные кудзу – предвестники смерти. Она подумала, что все – их предали, что они не попадут ни к какой Аматэрасу, что надо бежать, и даже оглянулась: Язаки шел по пятам, боясь отстать, а еще больше боясь мрачных кудзу, которые двигались молча и только подпихивали его остриями копий. Она решила ждать удобного момента. Но он все не наступал и не наступал. Честно говоря, бежать было некуда. Лестница сделалась круче. По краям появился снег. Иногда скалы сжимали ее так, что идти удавалось только боком. Порой справа и слева угадывались обрывы, и тогда ветер, как ни странно, утихал, будто сами Боги открывали дорогу. Язаки из-за страха перед черными кудзу все больше жался к Юке, разве что не скулил, как волчонок, и тихонько твердил ей на ухо:
– Скажешь Богине, что я с тобой? Скажешь?
– Да скажу, скажу, – соглашалась она в сотый раз.
– Скажешь, ведь правда, скажешь?
У нее так и вертелась на языке фраза: «Почему ты не остался там, внизу? Он же твой друг?» Но каждый раз, когда она хотела это сказать, ее взгляд наталкивался на умоляющие глаза Язаки, и она замолкала, понимая, что толстяк просто трусит и что боец из него, как император из свиньи, – никакой. Он первый кандидат на гибель в суматохе боя, а с Натабурой ничего не случится, думала она со страхом. Не случится, и все! Потому что… потом что… я его люблю! Она знала, что ей самой надо было остаться, что их предали и что ведут, скорее всего, чтобы допросить и разделаться, как с неугодными свидетелями игр Богов. Но отступить не могла, словно обещание, данное когда-то, связало ее сильнее любых пут.
Лестница вдруг расширилась, пространство открылось, и при свете луны они увидели амфитеатр у подножия Второй Крепости, которая пряталась в изгибах скал. Так вот, здесь их поджидала не Богиня Аматэрасу и не Бог Ураганов Сусаноо-но-Микото, которого Юка хорошо знала, и даже не Богиня Цветов Авадзу-но-Хара, а Бог Луны – Цукиёси. Он сидел в амфитеатре, и лунный свет освещал его огромное лицо.
– Ну вот… – произнес он выжидательно, – вы и пришли. Карту! – Огромная ладонь протянулась к ним.
Язаки задрожал, как заяц под кустом. Да и Юке стало не по себе. Она почувствовала, что у нее подгибаются колени. Следовало, конечно, выхватить серебристый мидзукара и хотя бы ранить Цукиёси. Но она понимала, что это не выход, и поэтому храбро ответила:
– Мы должна отдать Карту Мира только Богине Солнца Аматэрасу!
– Она еще спит, – показал на темное небо и бледную луну Цукиёси. – Дайте мне Карту, я отнесу ее в опочивальню Аматэрасу, она как раз просыпается.
Но даже Язаки сообразил. Испуганно моргая глазами, он высунулся из-за Юки и выпалил:
– А так не бывает!.. – и снова спрятался.
Конечно, не бывает, обрадовалась Юка. Как я раньше не догадалась – солнцу и луне не суждено встретиться. Но вида не подала.
Черные кудзу остались неподвижны, как столбы. Им было все равно, кому служить. Их функции ограничивались лишь соблюдением этикета.
– Бывает! – Бог Цукиёси сделал вид, что он снисходителен к слабости людей. – Я ее брат. Карту!
И опять она подавила в себе соблазн отрубить ему руку, полагая, что случай еще представится – раз он такой неосторожный. Но ведь они бессмертны. Ничего не получится, подумала она.
– Мы тебе не верим! – храбро сказала она, решив, что смерть от такой руки или от черных кудзу будет мгновенной.
Однако и на этот раз все обошлось: они снова даже не шевельнулись. Юка вспомнила: у них простая задача – довести и проследить. Убить они не могли. По крайней мере, она не слышала об этом ни от стариков, ни от монахов.
– Вот что, дети мои, – прогудел Цукиёси, поднимаясь, – во Дворец вы все равно не попадете. Я сделаю так, что вы будете вечно блуждать по Идзумо или… – Он к чему-то прислушался.
Тогда и они услышали гул, похожий на шум прибоя. У моста Сора шло сражение. Земля дрожала.
– Ха-ха!.. – Цукиёси рассмеялся так громко, что в горах зашумели камнепады. – Или скоро сюда придут карабиды Субэоса. А вы их боитесь больше, чем меня. Отдайте Карту Мира по-доброму и ступайте с миром. Боги не мстят смертным.
– Нет! – твердо ответила Юка и прижала к себе колчан.
Язаки прошептал ей в ухо:
– Молодец!
А Юка поняла, что сам Бог Цукиёси убить не может, но наслать земных убийц – пожалуйста. Однако она ошибалась.
– Убейте их! – закричал Цукиёси. – Убейте!
Черные кудзу нерешительно подняли копья и стали топтаться. Их дзин – командир выступил вперед и сказал:
– Мы не можем. Нам не положено. Устав не позволяет.
– Так переделайте этот устав! – разозлился Цукиёси.
– Устав определила Богиня Аматэрасу, – спокойно объяснил дзин.
Бог Цукиёси сообразил, что здесь его не считают главным. Но злиться было глупо. Еще глупее просить у людей Карту Мира. Раз сестрица чего-то решила, ей лучше не перечить. Так случалось всегда. С детства он уступал ей во всем – даже в играх.
– Нет таких уставов, в которых не было бы исключений, – упрямо произнес он. – Бейте их яри, но осторожней, мне Карта нужна целой.
– Мы не вольны распоряжаться этим, – снова возразил дзин.
– Тогда!.. Тогда!.. – Цукиёси схватил скалу размером с дом и поднял над головой. – Тогда-а!..
Впрочем, он знал, что это глупо, только не ведал, что на этот раз придумает сестра. А с ним произошло то, что происходит и с людьми, нарушившими закон: он ушел в землю по колено. И испугался. Не то чтобы очень – все-таки это было предупреждение, а не настоящая кара небес, которая обычно обрушивается на ослушника. Уж он-то знал свою сестру. Знал ее принципиальный характер, поэтому и осторожничал, пытаясь напугать людишек.
Бог Цукиёси положил скалу на место и сказал миролюбиво, глядя куда-то в небо:
– Согласись, тогда не наступит день!
– Но и у тебя ничего не получится, – раздался голос, несомненно, принадлежащий Аматэрасу.
– Что ж, – засмеялся Цукиёси, – пусть Небеса остановятся! Пусть! Посмотрим, что из этого выйдет?!
Небеса подумали:
– Нехорошо останавливать время! Даже в былые времена такого не случалось. Впрочем, я великодушна. Пусть твои претензии рассмотрит Бог Ураганов Сусаноо-но-Микото. А я умываю руки!
– Хорошо! – крикнул Цукиёси больше из упрямства, потому что не хотел сразу уступать сестре.
«Хоть какое-то развлечение в жизни, – подумал он. – Разомну кости. А там посмотрим. Вдруг действительно выиграю».
Небо поблекло в ожидании нового дня. А перед Цукиёси появился Сусаноо-но-Микото. Юка узнала его. Она даже хотела напомнить ему о договоре, точнее, об их просьбе, но Бог Ураганов не обратил на нее никакого внимания. Впрочем, как и на Язаки, и на черных кудзу тоже.
– Вот что, – сказал Сусаноо-но-Микото, – мне эта карта самому нужна.
– Охо-хо, – Цукиёси выбрался на твердую поверхность, стараясь выглядеть уверенным. – Хочешь выяснить отношения в честном бою?
– Я знаю, что ты никогда не был честным, что ты всегда был двуликим, что твое лицо меняется от луны к месяцу. Но если бы я боялся, то не пришел бы сюда!
– В таком случае… – Цукиёси исподтишка швырнул в Сусаноо-но-Микото пучком света, не очень веря в успех дела, а больше из упрямства. – Умри!
Юку, Язаки и всех черных кудзу унесло под скалы. Если бы они после этого что-нибудь видели, они бы всем рассказали, но они ничего не видели и не слышали, потому что налетел такой ураган, страшнее которого на Земле еще не было.
Казалось, все тучи и молнии Земли собрались в одном месте. Мрак окутал гору Асафуса – оба ее пика, и небо опрокинулось на нее.
Сражение у подножия мгновенно прекратилось. И новобранцы, и рядовые карабиды, и гвардейцы, и монахи Гавадзияма попадали ниц, поняв, что Боги решают их судьбу. Лишь один Субэоса, в окружении генералов Мацуока и Легаден, а также родственных вассалов – симпан, которые все, как один, тоже пали ниц, сообразил, что вслед за таким ураганом всегда наступает ясная погода. Он хотел было последовать примеру генералов – настолько было страшно, но явилась Богини зла Каннон и приказала:
– Вставай! Хватит валяться! Пора делать дело.
Субэоса встал на колени и склонил голову. В присутствии Богини зла он не смел подняться. Она давно была хозяйкой его судьбы.
– Скоро прояснится. Захватишь гору Асафуса. Всех убьешь. Я хочу властвовать! А ты будешь Богом Ква.
– Слушаюсь, о Великая!!! – только и сумел выдавить Субэоса из себя.
Богиня Каннон слукавила. «Пусть захватит мне трон Аматэрасу, – думала она, – а потом я снова сделаю его обычным каппой, потому что он строит козни против меня. Зачем мне сильный противник?»
Субэоса пинками заставил своих генералов подняться и приказал готовить летучие отряды гвардии к решающему штурму.
Напрасно они объясняли ему, трясясь от страха, что ничего не выйдет, что в таком положении надо разбежаться по домам и выждать и только через год вернуться к задуманному. Напрасно они внушали, что войска деморализованы и больше не смогут штурмовать заколдованный мост Сора. Напрасно они плакали и пускали кровавые слюни – Субэоса еще больше рассвирепел. Он сместил их и вызвал капитанов. Их долго не было. Пришлось посылать три раза. Наконец они приползли ко входу в палатку – мокрые, бледные и перепуганные.
Субэоса самолично вышел к ним. И хотя ливень и молнии прерывали его пламенную речь, все семеро поняли, что отныне они асигару-тайсё – генералы и что через одну стражу должны выступить – атаковать гору Асафуса и любой ценой захватить Карту Мира. А если для этого надо устрашить Богов, то и устрашить и вообще при случае захватить власть. И тогда он, великий Субэоса, станет единственным Богом Земли.
Вряд ли кто-либо из них сообразил, что это значит. А те, кто сообразил, помалкивали, ибо поняли, что другого пути у них нет. Даже сам Субэоса не вполне осознал эту идею. Мысль о небесной власти пришла ему по ходу дела, и к ней надо было привыкнуть. «Почему бы и нет, – легкомысленно подумал Субэоса. – Тем более что я – каппа – наместник на Земле Богини зла Каннон, мне и все карты в руки. А сама Каннон так и останется Богиней Страха. Будет ко мне приходить с докладами», – злорадно думал он.
Таким образом, задача перед новоявленными генералами была поставлена, и от них требовалось выполнить ее любой ценой. Каждому из них он назначил содержание в три тысячи рё, хотя казна Думкидаё давно была пуста, как поля после нашествия саранчи. Половина погибнет. Половину казню, решил хитрый Субэоса и трижды расцеловал каждого из новоявленных генералов.
Между тем сражение между Богом Ураганов Сусаноо-но-Микото и Богом Луны Цукиёси подходило к концу. Только они об этом не знали. Сусаноо-но-Микото – потому что просто забылся в пылу потасовки, а Цукиёси надеялся до восхода успеть одержать победу любой ценой. И хотя он понимал, что это глупо и ничего подобного отродясь не бывало и не может быть в принципе, он очень старался, швыряя в противника глыбы скал, которые в бешенстве отрывал от Луны. Эти скалы были наделены такой энергией, что взрывались подобно сотням вулканов. Но и Сусаноо-но-Микото, Бог Ураганов, был непрост – он метал молнии. А еще в его распоряжении были океаны, моря, реки и озера. К тому же ветра – дикие, необузданные вихри с нагорий и пустынь, которые в соединении с водопадами вызывали огромные водовороты.
В пылу борьбы они приустали. Сделали передышку и снова поборолись. Потом снова сделали передышку. И еще раз, и еще. Каждый из них понимал, что не может убить другого.
Наконец наступило время дракона, и появилась Богиня Солнца, Великая Аматэрасу. Бог Луны Цукиёси понял, что его обманули. Силы оставили его – глупый мальчишка-рассвет, паж Аматэрасу, отнял их, не раздумывая. Вместе с уходящим часом зайца, который все время стучал в двери с такой силой, что даже ему, Богу Луны, стало невмоготу, он побледнел и оступился.
– Пожалуй, хватит, – сказал он. – Что-то я приустал. Поясницу ломит. Хочу отдохнуть.
– Еще бы, скалы таскать, – согласился с ним Бог Ураганов Сусаноо-но-Микото. – Да и мне тоже что-то невмоготу. Руки затекли метать молнии и замешивать ураганы.
* * *
Аматэрасу приняла Юку на сто одиннадцатом этаже дворца-пагоды Тамакия, в Зале Феникса, где все ширмы, потолок и стены были расписаны огромными яркими птицами с огненными крыльями. Пока Язаки целовал пол перед троном Богини, Юка достала Карту.
По обе стороны обширных покоев, не в силах приблизиться друг к другу, стояли Сусаноо-но-Микото и Авадзу-но-Хара.
– Так это из-за вас такая кутерьма? – спросила, улыбнувшись, Аматэрасу. – Слышала… слышала. Ну что же, я не против.
Бог Ураганов Сусаноо-но-Микото и Богиня Цветов Авадзу-но-Хара радостно заплакали.
Аматэрасу засмеялась и обратилась к Юке:
– Вначале я была против этого брака. Он казался мне неравным. Видано ли, чтобы Бог Неба женился на земной Богине. Теперь я вижу, что они любят друг друга и будут счастливы. Так и быть, сотворим один мир, но разделим его на три невидимые части: одну треть людям, одну треть Богам, то есть нам, одну треть духам и демонам. Отныне никто не будет друг другу мешать. А ослушники понесут суровое наказание. – Она расстелила перед собой обе карты. – Сделаем из них одну, но самую правильную. Европу оставим на месте. Здесь живет слишком много народа. Африка тоже перенаселена. Азия… Азия слишком близко… Ладно. А вот ваша страна – Нихон. На одной карте ее нет. Отсюда и ваши беды. Поэтому я и ее тоже оставлю. Америка погрязла в кровавых ритуалах. Ее надо оторвать.
– Не надо, – попросила Юка. – Она еще не открыта.
– Не открыта, говоришь. Ладно. Я великодушна. Дадим еще один шанс. А вот Атлантида в Антарктиде вырождается. Старая цивилизация. Что поделаешь. Пожалуй, отдам ее духам и демонам и на всякий случай заморожу, чтобы они не возгордились.
Аматэрасу оторвала кусок от той карты, где Антарктида была нарисована без льдов, а вместо нее приложила Антарктиду во льдах, оторванную от другой карты. Обрывки карт полетели на Землю.
– Ну что, дело сделано, – сказала Аматэрасу. – Прежде чем придать Карте законный статус и произойдет сотворение, поженю-ка я вас всех. Это и есть твой возлюбленный? – спросила она, посмотрев на толстого Язаки, который от страха, казалось, вообще лишился чувств.
– Нет, – скромного ответила Юка. – Это Язаки – друг моего Натабуры.
– А где же сам он? – поинтересовалась Аматэрасу.
– Защищает мост Сора в ущелье Курикара.
– Защищает? – удивилась она. – А вы чего стоите?! – крикнула она черным кудзу. – Быстро найти Натабуру.
– С ним еще пес – медвежий тэнгу Афра, – сказала Юка.
– Да и пса не забудьте! Повторите!
– Найти человека по имени Натабура и пса по кличке Афра, – как эхо, повторил дзин.
Впрочем, в этом не было особой нужды, так как черные кудзу были свидетелями поединка Натабуры и Бога Ван Чжи.
– Идите! Одна нога там, другая здесь!
Черные кудзу взмахнули крыльями и вылетели наружу. Они увидели следующую картину.
После урагана сражение разгорелось с новой силой. Карабиды набегали волнами. Первую монахи отбили. Карабиды сумели набросать на то, что осталось от моста Сора, водоросли из реки Черная Нита. И положение изменилось: мост теперь было трудно поджечь, да и смола у монахов подходила к концу.
Вторая волна пришла очень быстро – через кокой. Молча, как тени, карабиды ринулись вперед, неся на спинах настил из сырых веток. В утреннем тумане они казались огромной гусеницей, которая ползет по дороге. Эти карабиды даже не имели оружия. Перед ними стояла задача разобрать преграды для следующей атаки. Все они были убиты лучниками или погибли под третьей волной, которая оказалась самой разрушительной. За ночь карабидам, у которых не окостенели санэ, выдали доспехи ёрои, которые хорошо зарекомендовали себя в ночной атаке. Их тактика изменилась: они бежали не плотной толпой, по которой можно было стрелять, не целясь, а мелкими группами. К тому же в рядах карабидов появились лучники с полуторными дайкю, и теперь монахам было трудно стрелять прицельно. Им приходилось прятаться. В стены крепости то и дело со свистом втыкали стрелы карабидов.
Однако монахи ночью тоже не сидели сложа руки, а на дороге, идущей вдоль ущелья, возвели три стены с укрытиями в виде плоских башен. И несмотря на то что утром эти укрытия оказались под огнем лучников карабидов, они сдержали прорвавшихся новобранцев, и тем ничего не оставалось, как только отступить в широкий продольный ров, вырытый под позициями монахов. Вначале карабиды вообразили, что нашли незащищенный проход, и с криками ринулись в него, но даже когда их передние ряды уперлись в стену, задние не могли остановиться и все прибывали. А потом монахи обрушили на них лавину камней, и наступила полная тишина.
Четвертая волна оказалась роковой. Она пришла не со стороны моста Сора. Монахов атаковали со всех сторон. Взошло солнце, и ничто не мешало летучим отрядам карабидов захватить все дороги, ведущие и в Первую, и во Вторую крепости, и приблизиться ко дворцу-пагоде Тамакия. Единственное, что их сдерживало, – яркий свет изо всех окон и дверей, что говорило о присутствии в нем хозяйки. Напрасно новоявленные генералы понукали карабидов: никто не хотел погибнуть от рук черных кудзу, которые опоясали стены дворца, отчего они казались огромным муравейником, упирающимся в небо.
Бой же на левом берегу у моста Сора подходил к концу. Монахи удерживали лишь две крепости: одну на дороге, вторую на склоне горы. Их всего-то осталось десятка полтора. Все были ранены. Натабура не успевал останавливать кровь и возрождать силы. Афра в меру своих собачьих сил помогал ему главным образом тем, что приносил стрелы. Но настал миг, когда и они кончились, и бой разгорелся на пятачке перед башней. Афра храбро носился под ногами и кусал тех карабидов, которые смели приблизиться к хозяину. Когда дело дошло до кусанаги, карабиды даже дрогнули – слишком опасными оказались противники в ближнем бою. Но монахи один за другим падали замертво, и настал момент, когда Натабура и Афра остались вдвоем. Никто из гвардейцев карабидов не смел приблизиться к ним даже на расстояние в один кэн. Те, кто пытался это сделать, оказывались мгновенно убиты. Тогда карабиды, презрев кодекс честного боя, схватились за яри и нагинаты. В этот момент и появились черные кудзу. Они спикировали, как туча, накрыли ничего не понявшего Натабуру и его верного Афра и на глазах изумленных карабидов унесли на гору Асафуса.
Израненный, но живой Натабура предстал перед очами Аматэрасу, которая уже волновалась, прислушиваясь к битве.
Карабиды опрокинули черных кудзу. Захватили все сто десять этажей и, подгоняемые семью генералами, уже бежали по коридорам и лестницам сто одиннадцатого.
– Ну что, дети мои, будьте счастливы! – с этими словами Аматэрасу вдохнула в Карту Мира ее суть.
Все части ее срослись. Произошло сотворение. Битва мгновенно прекратилась, потому что Субэоса, вся его гвардия перенеслись туда, где им было положено находиться, – на самый холодный континент Земли. Туда же отправились духи и демоны – хонки всех мастей и сословий, за исключением духа тени – господина Якуси-Нёрая, который был подобен Богам. Северные склоны горы Асафуса – Дантай соединились с южными – Дзётай. Сусаноо-но-Микото и Авадзу-но-Хара бросились в объятия друг друга. Наступило благоденствие. А Натабура с Юкой и верным Афра, а также толстым Язаки очутились на корабле, который направлялся в Нихон. Ветер надувал паруса и нес друзей туда, где их ждала новая жизнь и надежда на вечное счастье.
Словарь
Аваби – морское ушко.
Акиндо – торговцы.
Андзица – монах.
Асигару – воин низшего ранга, у которого в подчинении были оруженосцы и слуги.
Асигару-ко-касира – лейтенант.
Ата – мера длины, представляющая собой расстояние между большим и средним пальцами руки.
Ая – древнее название Китая.
Ба-гуа – область божественного царства.
Баку – демон, который пожирал сны.
Бакэмоно – демон горных пещер.
Банси – младший офицер.
Биру – демон страха и ненависти.
Боат – карта.
Бунтай – отряд.
Буракумины – клан сыромятников.
Буси – воин.
Бусидо – путь воина.
Бусо – духи-трупоеды.
Вакидзаси – короткий меч.
Варадзи – сандалии.
Васаби – рисовые колобки.
Ваэ-у – уклонение под меч справа.
Гаки – дух обжорства, людоедства.
Гакусё – ранг ученого монаха.
Гама – штаны.
Годзуку – нож.
Гокё – монахи определенного монастыря.
Гокураку – рай.
Гофу – овладение сознанием.
Гэндо – упражнение отпуска тени Айи.
Гэтси – демон, состоящий из душ врагов.
Дайкан – период, завершившийся 2 февраля, называется «большой холод».
Дайкуку – учение управления пространством без обращения к Богам.
Дайкю – полуторный лук.
Даймё – землевладелец территориально-административной единицы, в состав земель входили лены и другие территории.
Дайсё – комплект из двух мечей: катана и вакидзаси.
Дзё – посох из белого дуба.
Дзёдо – человек, верящий в судьбу.
Дзидай – самурай в стране Чу.
Дзиккан – промежуток в два часа.
Дзингаса – плоский шлем.
Дзори – сандалии из соломы.
Дзюнси – палач.
Ёмоо нодзомимитэ – «то, которое это», тайные приемы единоборства, в которых использовалась сила тридцати трех обликов Бодхисаттвы.
Ёрик – стражник.
Зиган – воин среднего ранга.
Змея (час змеи) – время между 9 и 11 часами.
Иайдо – нанесение удара без замаха.
Идзумо – страна Богов.
Инуои – люди, которые отправлялись в Правый Черный Лабиринт в поисках рэтси.
Иромуджи – разновидность кимоно.
Исигаку – природный камень.
Кабики – мифические существа, духи, обитающие в Левом Светлом Лабиринте Будды.
Кабитарэ – тополь.
Кабутомуши-кун – человек-жук.
Кама – серп.
Камасёрнэ – косой удар мечом через плечо.
Ками-ати – стиль фехтования.
Ками-дзуцу – ловушки для хонки.
Кантё – капитан судна.
Каппа – мифическое животное, обитающее в водоемах.
Карабид – человек-жук.
Карамора – замок Субэоса.
Карамэтэ – задние ворота.
Катана – длинный меч.
Квай – призрак, чужак.
Кёнгай – каскад.
Кёрай – старейшина.
Кидзины – демоны.
Кими мо, ками дзо! – очистительная молитва.
Киссаки – кончик кусанаги.
Коёсэ – прием единоборства.
Кокой – одна минута.
Коку – полчаса.
Кораксё – гребешок над воротами.
Косин – обитающее в теле каждого человека некое таинственное существо, которое в ночь Нового года покидает его и поднимается в небо, где докладывает небесному владыке о греховных делах. Связан с даосизмом, пришедшим из Китая.
Кугири – калитка.
Кудзэ – предсказательница.
Курува – главная цитадель.
Кусанаги – меч.
Кыш-кыш – салат из жуков.
Кэйко – китайский панцирь.
Кэн – 1,8 м.
Кэнгэ – горные стрижи.
Кэн-дзюцу – школа полета.
Кэнза – учитель.
Кэри – злобные существа, обитающие в Правом Черном Лабиринте Будды.
Лен – поле.
Ма-ай – дистанция боя с сильным противником.
Мару-ки – лук из бамбука.
Масугата – ворота с двойной ловушкой.
Мидзукара – серебристый катана.
Миккё – просветление.
Микоси – хранители вечности в святилище Мико.
Минги – зубастые чудовища.
Мирра – тонизирующее растение.
Мотасэ – Бог лести.
Муна-ита – защитная пластина на шее.
Мурадзи – помощник.
Муртэс – черника.
Муругай яку – печеные мидии.
Мус – Знак, просветление, взор в будущее.
Мэсаки – татуировка.
Мэтси – демон, состоящий из душ друзей.
Нагайя – длинное здание крепостного типа, окружающее резиденцию.
Нагината – буквально: длинный меч, изогнутый широкий клинок, посаженный на длинную рукоять.
Намасу-о – оленье жаркое на косточках.
Наму Амида буцу – «Преклоняюсь перед тобой, Будда Амида!»
Ниномару – второй рубеж обороны в крепости.
Нито – стиль боя двумя мечами.
Нихон – древнее название Японии.
Нодова – шейное кольцо.
Ножка в форме лотоса – преднамеренное деформирование ступни с целью сделать ее узкой и миниатюрной.
Но-каном – нагрудник.
Нэко – кошка.
Обо – абрикосовая настойка.
О-гонтё – волшебная птица, похожая на ворону.
Одзия – глава округа.
Оками – дух гор.
Окаппики – патрульные.
Окуги – тайное искусство единоборства.
О-садэ – офицерский наплечник.
Отайко – большие барабаны.
Отэ – главные ворота крепости.
Пэго – дух, который помогал женщинам покорять мужчин.
Рё – древняя монета, равная ста бу.
Рёсуй – сотник.
Ри – 3,9 км.
Риссюн – праздник весны.
Ронин – самурай без хозяина и средств к существованию.
Рэтси – демон в виде собакообразного существа.
Рюокай – тяжелая стрела.
Сакаба – меч, заточенный с тыльной стороны, не годящийся для рубящего удара.
Санэ – доспехи в форме птичьей груди, рассчитанные на попадание каленой стрелы.
Сасаки – клейера японская, священное японское дерево.
Сасами – маринованная морская рыба.
Сассапариль – разновидность акации.
Сато – около 535 м.
Сатори – просветление.
Саэки-бэ – люди, которые лаем отпугивали духов и демонов.
Сейса – уважаемый.
Сёты – самураи-любовники.
Сики – место для молитвы.
Сикигами – демон смерти.
Сикомэ – злобные существа, высокого роста и очень сильные, с развитой мускулатурой, острыми зубами и горящими глазами. Не занимаются ничем другим, кроме войны. Часто устраивают засады в горах.
Симпан – вассал.
Содэ – наплечный щиток.
Стража – длится два часа.
Субэоса – главный наместник Богини зла Каннон.
Сугоруку – игра.
Сукуба-мати – замок на перекрестке дорог.
Сун – 3 см.
Суси – маринованная пресноводная рыба.
Сухэ – оружие в виде кольца.
Сэки-бо – каменная дубинка.
Сэкисё – застава, пропускные пункты в стратегических точках.
Сяку – 30,3 см.
Сямисэн – струнный инструмент.
Тайсё – правитель.
Тайсэй – пятидесятник.
Такубусума – белое дерево, цветы которого ядовиты для человека.
Тан – 10,6 м.
Танто – нож.
Тасобаноки – вечнозеленый кустарник.
Татэноси-до – доспехи, позволяющие биться без щита.
Тауи – слон.
Тё – 110 м.
Тигр (час тигра) – время между 3 и 5 часами.
Тика-катана – меч облегченный, сделанный специально для женщин.
Тони – демон.
Тономори – дворцовая стража, охранники.
Тотто – шапочка из золоченой иноземной парчи.
Тэнгу – собака с крыльями.
Тюгены – слуги ронинов.
Тяною – чайная церемония.
Укиё – быстротекущий мир.
Усин – преступник.
Уцухата – шкура-невидимка.
Фусума – раздвижные перегородки.
Хаги – кукуруза.
Хадзама – бойницы для стрельбы из лука.
Хаори – мужская парадная накидка.
Хаси – палочки для еды.
Хати – шлем.
Хаябуса – перемещение по воздуху.
Хаяка-го – паланкин.
Хаякаэ – носильщики паланкина.
Хаято – ночная стража.
Хидзири – святые монахи страны Чу.
Хидэн – прием фехтования и единоборства.
Химогатана – длинный узкий нож.
Хирасандзё – крепость на равнине среди холмов.
Хитати – прямой участок дороги.
Хонки – демоны-хонки и духи-хонки сильны лишь ночью, памятуя о человеческой хитрости.
Цуба – гарда японского меча.
Цудзуми – средние барабаны.
Цука – рукоять с шипом.
Цукиёси – Бог Луны, младший брат богини Аматэрасу.
Цуруги – двуручный тяжелый меч, который носили за спиной наискось.
Цуэ – 3 м.
Чанго – ячменное пиво.
Чихарахэа – чертополох.
Эбису – древние жителя Хоккайдо.
Эдё – прием, удар.
Энергия ки – жизненная сила.
Это – приемы единоборства.
Юдзуриха (дафнифиллум) – вечнозеленое дерево.
Явара – борец.
Якуси-Нёрая – дух тени.
Ямабуси – горный монах.
Ямадзиро – замок на вершине горы.
Янаги – ива.
Яри – прямое копье с узким лезвием.
Акиндо – торговцы.
Андзица – монах.
Асигару – воин низшего ранга, у которого в подчинении были оруженосцы и слуги.
Асигару-ко-касира – лейтенант.
Ата – мера длины, представляющая собой расстояние между большим и средним пальцами руки.
Ая – древнее название Китая.
Ба-гуа – область божественного царства.
Баку – демон, который пожирал сны.
Бакэмоно – демон горных пещер.
Банси – младший офицер.
Биру – демон страха и ненависти.
Боат – карта.
Бунтай – отряд.
Буракумины – клан сыромятников.
Буси – воин.
Бусидо – путь воина.
Бусо – духи-трупоеды.
Вакидзаси – короткий меч.
Варадзи – сандалии.
Васаби – рисовые колобки.
Ваэ-у – уклонение под меч справа.
Гаки – дух обжорства, людоедства.
Гакусё – ранг ученого монаха.
Гама – штаны.
Годзуку – нож.
Гокё – монахи определенного монастыря.
Гокураку – рай.
Гофу – овладение сознанием.
Гэндо – упражнение отпуска тени Айи.
Гэтси – демон, состоящий из душ врагов.
Дайкан – период, завершившийся 2 февраля, называется «большой холод».
Дайкуку – учение управления пространством без обращения к Богам.
Дайкю – полуторный лук.
Даймё – землевладелец территориально-административной единицы, в состав земель входили лены и другие территории.
Дайсё – комплект из двух мечей: катана и вакидзаси.
Дзё – посох из белого дуба.
Дзёдо – человек, верящий в судьбу.
Дзидай – самурай в стране Чу.
Дзиккан – промежуток в два часа.
Дзингаса – плоский шлем.
Дзори – сандалии из соломы.
Дзюнси – палач.
Ёмоо нодзомимитэ – «то, которое это», тайные приемы единоборства, в которых использовалась сила тридцати трех обликов Бодхисаттвы.
Ёрик – стражник.
Зиган – воин среднего ранга.
Змея (час змеи) – время между 9 и 11 часами.
Иайдо – нанесение удара без замаха.
Идзумо – страна Богов.
Инуои – люди, которые отправлялись в Правый Черный Лабиринт в поисках рэтси.
Иромуджи – разновидность кимоно.
Исигаку – природный камень.
Кабики – мифические существа, духи, обитающие в Левом Светлом Лабиринте Будды.
Кабитарэ – тополь.
Кабутомуши-кун – человек-жук.
Кама – серп.
Камасёрнэ – косой удар мечом через плечо.
Ками-ати – стиль фехтования.
Ками-дзуцу – ловушки для хонки.
Кантё – капитан судна.
Каппа – мифическое животное, обитающее в водоемах.
Карабид – человек-жук.
Карамора – замок Субэоса.
Карамэтэ – задние ворота.
Катана – длинный меч.
Квай – призрак, чужак.
Кёнгай – каскад.
Кёрай – старейшина.
Кидзины – демоны.
Кими мо, ками дзо! – очистительная молитва.
Киссаки – кончик кусанаги.
Коёсэ – прием единоборства.
Кокой – одна минута.
Коку – полчаса.
Кораксё – гребешок над воротами.
Косин – обитающее в теле каждого человека некое таинственное существо, которое в ночь Нового года покидает его и поднимается в небо, где докладывает небесному владыке о греховных делах. Связан с даосизмом, пришедшим из Китая.
Кугири – калитка.
Кудзэ – предсказательница.
Курува – главная цитадель.
Кусанаги – меч.
Кыш-кыш – салат из жуков.
Кэйко – китайский панцирь.
Кэн – 1,8 м.
Кэнгэ – горные стрижи.
Кэн-дзюцу – школа полета.
Кэнза – учитель.
Кэри – злобные существа, обитающие в Правом Черном Лабиринте Будды.
Лен – поле.
Ма-ай – дистанция боя с сильным противником.
Мару-ки – лук из бамбука.
Масугата – ворота с двойной ловушкой.
Мидзукара – серебристый катана.
Миккё – просветление.
Микоси – хранители вечности в святилище Мико.
Минги – зубастые чудовища.
Мирра – тонизирующее растение.
Мотасэ – Бог лести.
Муна-ита – защитная пластина на шее.
Мурадзи – помощник.
Муртэс – черника.
Муругай яку – печеные мидии.
Мус – Знак, просветление, взор в будущее.
Мэсаки – татуировка.
Мэтси – демон, состоящий из душ друзей.
Нагайя – длинное здание крепостного типа, окружающее резиденцию.
Нагината – буквально: длинный меч, изогнутый широкий клинок, посаженный на длинную рукоять.
Намасу-о – оленье жаркое на косточках.
Наму Амида буцу – «Преклоняюсь перед тобой, Будда Амида!»
Ниномару – второй рубеж обороны в крепости.
Нито – стиль боя двумя мечами.
Нихон – древнее название Японии.
Нодова – шейное кольцо.
Ножка в форме лотоса – преднамеренное деформирование ступни с целью сделать ее узкой и миниатюрной.
Но-каном – нагрудник.
Нэко – кошка.
Обо – абрикосовая настойка.
О-гонтё – волшебная птица, похожая на ворону.
Одзия – глава округа.
Оками – дух гор.
Окаппики – патрульные.
Окуги – тайное искусство единоборства.
О-садэ – офицерский наплечник.
Отайко – большие барабаны.
Отэ – главные ворота крепости.
Пэго – дух, который помогал женщинам покорять мужчин.
Рё – древняя монета, равная ста бу.
Рёсуй – сотник.
Ри – 3,9 км.
Риссюн – праздник весны.
Ронин – самурай без хозяина и средств к существованию.
Рэтси – демон в виде собакообразного существа.
Рюокай – тяжелая стрела.
Сакаба – меч, заточенный с тыльной стороны, не годящийся для рубящего удара.
Санэ – доспехи в форме птичьей груди, рассчитанные на попадание каленой стрелы.
Сасаки – клейера японская, священное японское дерево.
Сасами – маринованная морская рыба.
Сассапариль – разновидность акации.
Сато – около 535 м.
Сатори – просветление.
Саэки-бэ – люди, которые лаем отпугивали духов и демонов.
Сейса – уважаемый.
Сёты – самураи-любовники.
Сики – место для молитвы.
Сикигами – демон смерти.
Сикомэ – злобные существа, высокого роста и очень сильные, с развитой мускулатурой, острыми зубами и горящими глазами. Не занимаются ничем другим, кроме войны. Часто устраивают засады в горах.
Симпан – вассал.
Содэ – наплечный щиток.
Стража – длится два часа.
Субэоса – главный наместник Богини зла Каннон.
Сугоруку – игра.
Сукуба-мати – замок на перекрестке дорог.
Сун – 3 см.
Суси – маринованная пресноводная рыба.
Сухэ – оружие в виде кольца.
Сэки-бо – каменная дубинка.
Сэкисё – застава, пропускные пункты в стратегических точках.
Сяку – 30,3 см.
Сямисэн – струнный инструмент.
Тайсё – правитель.
Тайсэй – пятидесятник.
Такубусума – белое дерево, цветы которого ядовиты для человека.
Тан – 10,6 м.
Танто – нож.
Тасобаноки – вечнозеленый кустарник.
Татэноси-до – доспехи, позволяющие биться без щита.
Тауи – слон.
Тё – 110 м.
Тигр (час тигра) – время между 3 и 5 часами.
Тика-катана – меч облегченный, сделанный специально для женщин.
Тони – демон.
Тономори – дворцовая стража, охранники.
Тотто – шапочка из золоченой иноземной парчи.
Тэнгу – собака с крыльями.
Тюгены – слуги ронинов.
Тяною – чайная церемония.
Укиё – быстротекущий мир.
Усин – преступник.
Уцухата – шкура-невидимка.
Фусума – раздвижные перегородки.
Хаги – кукуруза.
Хадзама – бойницы для стрельбы из лука.
Хаори – мужская парадная накидка.
Хаси – палочки для еды.
Хати – шлем.
Хаябуса – перемещение по воздуху.
Хаяка-го – паланкин.
Хаякаэ – носильщики паланкина.
Хаято – ночная стража.
Хидзири – святые монахи страны Чу.
Хидэн – прием фехтования и единоборства.
Химогатана – длинный узкий нож.
Хирасандзё – крепость на равнине среди холмов.
Хитати – прямой участок дороги.
Хонки – демоны-хонки и духи-хонки сильны лишь ночью, памятуя о человеческой хитрости.
Цуба – гарда японского меча.
Цудзуми – средние барабаны.
Цука – рукоять с шипом.
Цукиёси – Бог Луны, младший брат богини Аматэрасу.
Цуруги – двуручный тяжелый меч, который носили за спиной наискось.
Цуэ – 3 м.
Чанго – ячменное пиво.
Чихарахэа – чертополох.
Эбису – древние жителя Хоккайдо.
Эдё – прием, удар.
Энергия ки – жизненная сила.
Это – приемы единоборства.
Юдзуриха (дафнифиллум) – вечнозеленое дерево.
Явара – борец.
Якуси-Нёрая – дух тени.
Ямабуси – горный монах.
Ямадзиро – замок на вершине горы.
Янаги – ива.
Яри – прямое копье с узким лезвием.