Марк повернулся к ней.
– Всякий, кто оскорбляет тебя, оскорбляет и меня, Франческа.
– О, Боже! Мне очень жаль, поверь. Я испортила тебе вечер. И мое новое платье пропало зря. Недаром я его не хотела покупать, такое дорогое! Напрасная трата…
– Я очень рад, что ты его купила. Платье прекрасное, и ты великолепно в нем выглядишь. Продемонстрируем его в ресторане.
– Знаешь, мне все время казалось, что ты не обращаешь внимания на то, как я выгляжу, – заметила Фрэнни.
После этого она долго сидела молча, раздумывая над его комплиментом. Конечно, он сказал это просто так, но все равно ей было очень приятно… Домой они зашли вместе. Фрэнни в двух словах рассказала тете о том, что произошло, а профессор тем временем пошел искать Криспа.
Через несколько минут они уже снова вышли из дома. Фрэнни сомневалась, найдется ли для них столик без предварительного заказа, но вслух своих сомнений не высказывала.
В ресторане, выбранном Марком, их усадили за чудесный столик, и, чувствуя себя настоящей красавицей, Фрэнни попросила бокал шампанского, а потом взяла меню. Тихонько посоветовавшись с профессором, она заказала лососину по-московски, запеченную дикую утку в апельсиновом соусе и миланское суфле на десерт.
Лососину она съела с невыразимым удовольствием, и профессор, с таким же удовольствием созерцавший ее, предложил, пока утка не подана, немного потанцевать.
– Я уже сто лет не танцевала, – смущенно сказала Фрэнни, но охотно встала из-за стола и прильнула к Марку. Давным-давно, в прежней безбедной жизни, она танцевала много и хорошо. Это вроде умения ездить на велосипеде: один раз научившись, уже никогда не забудешь.
А профессор теперь, когда Фрэнни оказалась в его объятиях, ощутил горячее желание не отпускать ее…
Затем они съели утку, выпили шампанского и еще немного потанцевали – перед суфле и перед кофе. После танцев, когда они пили кофе, Марк сказал:
– Ну что, еще один танец напоследок?
– Завтра тебе с утра на работу? – спросила Фрэнни, поднимая голову, чтобы увидеть его лицо.
– Да, с девяти утра у меня пациенты в больнице, после обеда я должен заехать в клинику, а по пути домой придется навестить еще одного больного. В машине они болтали о прошедшем вечере, и только в гостиной Фрэнни решилась сказать:
– Мне жаль, что так получилось с леди Трампер. Тебе было неприятно.
– Я уже забыл, – спокойным голосом ответил профессор. Но это была неправда. На самом деле он охотно свернул бы этой женщине шею…
– Вот и хорошо. Спасибо за чудесный вечер.
– Это я тебя должен благодарить, Фрэнни. Вечер и вправду получился чудесным, надо его как-нибудь повторить.
Фрэнни пожелала ему спокойной ночи и поднялась к себе в комнату, предположив, что профессору хочется побыть одному.
Долго-долго она простояла у большого зеркала, разглядывая свое отражение. Платье действительно было безупречно – оно стоило своих денег. Позже, переодевшись в ночную рубашку и распустив волосы, Фрэнни пошла еще раз взглянуть на висевшее в ванной комнате платье. Когда-то она его наденет снова? Надо полагать, не скоро.
Да, не скоро. Назавтра Марк, вернувшись вечером домой, сообщил, что через несколько дней уезжает – в турне, читать лекции – Я отбуду дня через три-четыре, – уточнил он, – когда закончу со всеми делами здесь.
Фрэнни постаралась ответить чисто дружеским тоном:
– Надолго?
– На неделю или дней десять. В Израиль.
Она тут же забыла о своем чисто дружеском тоне:
– Марк, но это не опасно – ведь там… О, пожалуйста, будь осторожен. Ты обязательно должен ехать?
– Да, это по договору. – Он внимательно смотрел на нее. – Фрэнни, со мной все будет хорошо.
Она рискнула спросить:
– А ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой?
– Очень хочу, но, думаю, не стоит.
Она напомнила себе, что это его работа; что работа значит для него все, и неважно, с какими опасностями она связана. Поэтому она бодрым голосом сказала:
– Надеюсь, хоть позвонить-то оттуда можно…
– О, конечно. Фрэнни, ты будешь скучать по мне?
Она опустила голову, смахивая с юбки несуществующую пушинку.
– Мы все будем по тебе скучать.
Она не могла больше сдерживать дрожь в голосе.
– Кстати, о всех. Я хотел бы, чтобы ты выполнила одно мое поручение. Я купил небольшой коттедж неподалеку от нашего дома. Может, тетя согласится туда переехать, как ты думаешь? И у Финна будет свой угол. Не могла бы ты показать ей коттедж?
– У тети свой дом! Лучшего не пожелаешь! – Подумав, Фрэнни нерешительно добавила:
– Но… она такая независимая.
– Вот именно. Объясни ей, что теперь мы все – одна семья, а в семьях принято делиться друг с другом.
– Хорошо, я постараюсь. Сказать ей прямо сейчас?
– Нет, не говори ничего до моего отъезда. И еще: в ближайшие несколько дней я буду очень занят, но ты за меня не беспокойся.
Вот так, вежливо и ласково, он просто отстранял ее от себя. Другая жена непременно стала бы суетиться вокруг него, укладывать вещи, ежеминутно напоминать, чтобы он не потерял паспорт и позвонил, как только приземлится самолет. Но она не из таких. Вещи ему поможет уложить Крисп, а для жены на его столе уже припасен лист бумаги, где записаны номера телефонов на случай, если произойдет что-то чрезвычайное.
Рано утром он вылетал в Израиль. Фрэнни, в халате, спустилась в гостиную и обнаружила Марка там. Крисп предложил ей тосты и кофе. Она села и взяла предложенную чашку, весело добавив, что день, похоже, будет просто прекрасным.
Замечание было чересчур оптимистичным, потому что солнце едва показалось из-за горизонта, но других слов у Фрэнни не нашлось. Ей очень хотелось сказать Марку, чтобы он возвращался поскорее домой целым и невредимым, потому что она любит его и не может без него жить. Но, конечно, она на такое не отважилась, а лишь добавила извиняющимся тоном:
– Иногда говоришь совсем не то, что думаешь. Я имею в виду, кому какое дело до погоды? Но когда у тебя в голове роятся мысли, которые нельзя выразить…
Профессор поставил чашку на стол. Внезапно он понял, что все его старания не полюбить Фрэнни оказались тщетными. Он мягко сказал:
– Франческа…
В гостиную вошел Крисп и сообщил, что машина готова и пора ехать, чтобы не опоздать на рейс. Профессор посмотрел на Фрэнни – румяную со сна, с растрепанными волосами – и внезапно осознал, что в жизни есть нечто гораздо большее, чем работа. Но для признаний в любви момент был явно неподходящим. Он встал, нагнулся к Фрэнни, поцеловал ее в губы и вышел.
Фрэнни пыталась понять, что бы это значило; она не была избалована поцелуями, а так ее не целовали никогда. Марк должен приехать максимум через десять дней, вот тогда все и выяснится. Но не следует воображать себе слишком многого, решила Фрэнни, может, у него просто-напросто такая манера прощаться.
Немного позже она сказала тете о коттедже. Та была очень тронута, но от щедрого предложения отказалась.
– Фрэнни, я не согласна, чтобы этот великодушный человек меня всем обеспечивал. Мы и так стали одной семьей, с Финном он ведет себя как старший брат.
– Значит, ты остаешься жить с нами? – коварно спросила Фрэнни.
– Боже, конечно, нет! Погощу у вас немного и съеду.
– Куда? Когда Марк предлагал тебе поселиться где-нибудь неподалеку, ты же не возражала.
– В конце концов, я получаю пенсию и могу снять себе комнатку.
Обе замолчали, понимая, что это нереально. Наконец Фрэнни сказала:
– Тетя, если ты откажешься от этого предложения, ты сильно обидишь Марка. А ведь он спас тебе жизнь, верно? Теперь он хочет, чтобы этой жизнью ты наслаждалась в полной мере. Неужели ты не понимаешь, что, если поселишься где-нибудь далеко от нас, он постоянно будет тревожиться о тебе? А этого допустить нельзя. Мы обе должны постараться, чтобы его дом стал настоящим домом, а не просто местом, куца приходят поесть и поспать.
Тетя сидела выпрямившись.
– Извини, об этом я не подумала. Разумеется, для меня это большое счастье – жить в своем доме, да еще рядом с вами!
Фрэнни порывисто обняла ее.
– Прекрасно. Пойдем посмотрим дом – это совсем близко.
Коттедж оказался прелестным. Крисп дал Фрэнни ключи, и она открыла дверь в небольшую прихожую и потом – в гостиную. На первом этаже была еще небольшая кухонька, а лестница вела наверх, на второй этаж, где были две спальни и ванная. Весь домик оказался в хорошем состоянии: стены окрашены, полы обновлены.
– Марк велел передать, что ты можешь выбрать мебель по своему вкусу. Крисп пригласит людей с образцами.
– Ты хочешь сказать, что я могу взяться за дело прямо сейчас?
Фрэнни кивнула.
– Только скажи Криспу, что тебе нужно, он пригласит декораторов, и они начнут работу.
– Невероятно! – изумилась тетя. – Думаю, гостиную надо оклеить красивыми обоями, а стены на кухне покрасить в бледно-желтый цвет. Ковровые покрытия…
– Их можно постелить во всем доме. А занавески…
– Моя дорогая, я и не надеялась дожить до такого блаженства! И Фиш-стрит, и Вильям, и болезнь – все кажется теперь просто дурным сном.
Несмотря на суету и беготню с устройством коттеджа, дни для Фрэнни тянулись невыносимо долго. Профессор сразу же позвонил из Израиля: долетел хорошо, отель комфортабельный, в турне отправляется через три дня. Он и потом звонил регулярно. Турне проходило успешно; через пять дней он должен был вернуться.
И, словно маленькая девочка, Фрэнни каждый день ставила черточку в календаре.
Наконец наступил последний день. Она с утра названивала в аэропорт, чтобы узнать время прибытия самолета. Рейс задерживается, отвечали ей, из-за неожиданной забастовки спутались все расписания, и теперь трудно определить точное время прилета. В полночь, так ничего и не узнав, Фрэнни легла спать, взяв с Криспа слово, что он непременно ее разбудит, как только профессор вернется. Немного поворочавшись с боку на бок в постели, она провалилась в тяжелый сон и проснулась, разбуженная дневным светом. Завернувшись в халат, она спустилась и увидела в холле Криспа.
– Вернулся?
– Да, мадам, в четыре часа утра. На столе записка для вас.
– Вы же обещали разбудить меня, Крисп.
– Профессор запретил, мадам. Он сказал, что не стоит вас беспокоить.
– А где он сам?
– В больнице. Уехал в шесть часов. По срочному вызову.
– Даже поспать не дали! Он, наверное, очень устал…
– Если позволите сказать, мадам, профессор никогда не устает. Он поспал в самолете, а я подал ему хороший завтрак.
– Крисп, вы просто сокровище, спасибо вам большое. Он сказал, когда вернется?
– Зависит от того, что будет в больнице.
– Мне хотелось бы позвонить ему, но не буду его отвлекать. Пойду переоденусь. Вы, наверное, устали, Крисп. Я сама приготовлю себе завтрак. Может быть, немного отдохнете?
– Я прекрасно выспался, мадам. Спасибо за заботу. Вздремну немного после обеда. Как насчет яичницы для вас и миссис Блейк? Минут через двадцать? Фрэнни взяла записку Марка к себе в комнату и села на кровать, чтобы спокойно прочесть ее. Он писал, как всегда, кратко и деловито: срочно вызвали в больницу Святого Жиля, возможно, придется там задержаться. И все. Фрэнни несколько раз перечитала одни и те же строчки, безуспешно пытаясь отыскать в сухих словах хоть немного тепла. Так или иначе, но он приедет домой, как только освободится, успокоила она себя.
Утром она помогала тете выбирать ткань для занавесок, а потом долго говорила с Финном по телефону. Жизнь прекрасна и удивительна, заявил Финн и признался, что встретил замечательную девушку – тоже студентку.
– Я упомянул о ней Марку, и он сказал, чтобы я пригласил ее к вам в гости как-нибудь вечером. Надеюсь, она тебе понравится.
– Конечно, понравится, – тепло ответила Фрэнни. – А вы уже давно знакомы?
– Нет, всего неделю.
– Так откуда же Марк о ней узнал?
– Ну, я ему сказал, откуда же еще! Я видел его утром в больнице Святого Жиля, он был в операционном отделении.
– Понятно, – сказала Фрэнни. – Ему пришлось срочно туда поехать. Домой он вернулся рано утром и даже не успел поспать.
– Мне он усталым не показался, наоборот – выглядел триумфатором.
Потом Фрэнни задумалась над словами Финна. Почему это Марк так выглядел? Конечно, турне оказалось успешным, но он не из тех людей, у кого от успеха кружится голова; а если действительно случилось нечто потрясающее, почему он не разбудил ее, чтобы рассказать об этом?
Она неохотно пожевала что-то за обедом, уложила тетю в постель и подошла к окну. «Роллс-ройс» стоял на улице. Значит, Марк вернулся и принимает пациентов. Он должен прийти, когда закончит.
Она побрела на кухню. Там никого не было – Крисп пошел вздремнуть после обеда. Она нарезала сэндвичи и выложила на тарелку несколько пирожков. После этого, не в силах просто сидеть и ждать, она снова подошла к окну. «Роллс-ройс» все еще стоял на улице. Фрэнни вернулась к себе в комнату, вымыла голову и подкрасилась. Снова посмотрела в окно.
– Это глупо, – сказала она сама себе и села как можно дальше от окна, листая журнал.
Наконец вошел Крисп, чтобы спросить, когда подавать чай.
– Профессор сейчас у себя, принимает пациентов, думаю, надо его подождать. – И извиняющимся тоном добавила:
– Крисп, я сделала немного сэндвичей, надеюсь, вы не возражаете.
Он отечески ей улыбнулся.
– Превосходная мысль, мадам. Профессор любит сэндвичи.
Вскоре пришла тетя с вязаньем и начала рассказывать о своем коттедже. Пару раз она поглядывала на красивые настенные часы: уже давно пора было пить чай. Наконец она спросила:
– Марк уже дома, дорогая?
– Принимает у себя пациентов. Думаю, он скоро закончит. Давай его подождем…
Пробило пять часов, а Марк все не шел, и чай им пришлось пить вдвоем, и сэндвичи по достоинству оценила тетя. Фрэнни снова подошла к окну. Миссис Уиллет выходила из дома. «Роллс-ройс» по-прежнему стоял там, значит, Марк остался один. В этом Фрэнни была уверена, он не принимал пациентов без миссис Уиллет и медсестры, а у медсестры сегодня выходной.
Фрэнни неожиданно сказала:
– Я пойду вниз, к Марку. Ему пора пить чай.
Дверь приемной на первом этаже была прикрыта, но не заперта. Пройдя через комнату, она, поколебавшись, толкнула дверь его кабинета и вошла.
Профессор сидел за столом и перелистывал бумаги – письма, результаты анализов, истории болезней. Но ни на одной из них он не задерживался, поглощенный собственными мыслями. Когда Фрэнни вошла, он поднял голову и встал.
– Здравствуй, Фрэнни. Что-то случилось?
Она подошла к столу, села на стул для пациентов и сжала руки на коленях.
– Да, случилось, – сказала она. – Ты явился рано утром и не дал Криспу разбудить меня. Потом ты уехал в больницу Святого Жиля, а когда вернулся, то просидел до вечера здесь. Миссис Уиллет давным-давно ушла домой. Я понимаю, что ты человек занятой, но мне кажется – то есть не кажется, а я уверена, – ты меня избегаешь. Финн видел тебя сегодня утром и сказал, что ты выглядишь триумфатором. Что-то произошло, пока ты был в отъезде?
Она замолчала и внимательно посмотрела в его спокойное лицо. Чтобы продолжать, ей пришлось сделать над собой усилие. Пусть это прозвучит глупо и по-детски, но дольше молчать нельзя.
– Ты кого-то встретил – женщину – и полюбил ее? Если так, то за меня не волнуйся. Я все пойму и буду за тебя очень счастлива. – Она снова села на стул. – Вот. Иногда надо просто высказать все, что думаешь. Между друзьями не должно быть недомолвок.
Марк тихо спросил:
– Почему ты будешь за меня счастлива, Франческа?
– Потому что я люблю тебя и больше всего на свете хочу, чтобы ты был счастлив.
Профессор улыбнулся. Он встал из-за стола и нежно взял Фрэнни за руки.
– Хочешь знать, отчего я чувствовал себя триумфатором? Оттого что вернулся к тебе, моя дорогая. Я не хотел любить тебя и сопротивлялся этой любви. Думал, что у меня есть в жизни все, что нужно, а потом ты вошла в мою жизнь и в мое сердце.
Фрэнни пролепетала:
– Почему же ты молчал?..
Профессор обнял ее.
– Потому что я староват для тебя и привык жить работой. Ученый сухарь. Твоя любовь казалась мне настолько невероятной, что я не решался снова тебя увидеть, хотя и отчаянно желал этого. Я понимал, что как только приду домой, то скажу тебе о своей любви. И сидел здесь, раздумывая, как мне это сделать. – Я могу сказать тебе, как. Главное – начать, а дальше все пойдет как по маслу.
– Дорогая моя, какое ты чудесное создание… – Он наклонился и поцеловал ее.
– Очень мило, – наконец проговорила Фрэнни – и снова получила в награду поцелуй. Для ученого сухаря он целовался очень неплохо. Не удержавшись, она спросила:
– Ты уверен, что любишь меня? Не красавицу, не умницу и болтунью?
Марк взял ее за подбородок и с нежностью заглянул ей в глаза.
– Ты всех красивее и всех умнее, моя добрая девочка, и в день, когда ты перестанешь болтать, я умру от скуки.
Такой ответ мог рассеять любые сомнения. Фрэнни обняла его за шею.
– А ты не будешь против, если наши маленькие дочери будут чересчур говорливы?
– Не буду. К тому же у нас, наверное, появится сын или даже два.
– Два сына и две дочки, – подытожила Фрэнни. – Чтобы могли составить четверку в теннисе.
Профессор громко засмеялся.
– Хорошо еще, что ты равнодушна к крикету: в команде одиннадцать игроков! – Он прижал ее к груди и поцеловал, нежно и ласково, в предвкушении ожидающего их счастья.
– Всякий, кто оскорбляет тебя, оскорбляет и меня, Франческа.
– О, Боже! Мне очень жаль, поверь. Я испортила тебе вечер. И мое новое платье пропало зря. Недаром я его не хотела покупать, такое дорогое! Напрасная трата…
– Я очень рад, что ты его купила. Платье прекрасное, и ты великолепно в нем выглядишь. Продемонстрируем его в ресторане.
– Знаешь, мне все время казалось, что ты не обращаешь внимания на то, как я выгляжу, – заметила Фрэнни.
После этого она долго сидела молча, раздумывая над его комплиментом. Конечно, он сказал это просто так, но все равно ей было очень приятно… Домой они зашли вместе. Фрэнни в двух словах рассказала тете о том, что произошло, а профессор тем временем пошел искать Криспа.
Через несколько минут они уже снова вышли из дома. Фрэнни сомневалась, найдется ли для них столик без предварительного заказа, но вслух своих сомнений не высказывала.
В ресторане, выбранном Марком, их усадили за чудесный столик, и, чувствуя себя настоящей красавицей, Фрэнни попросила бокал шампанского, а потом взяла меню. Тихонько посоветовавшись с профессором, она заказала лососину по-московски, запеченную дикую утку в апельсиновом соусе и миланское суфле на десерт.
Лососину она съела с невыразимым удовольствием, и профессор, с таким же удовольствием созерцавший ее, предложил, пока утка не подана, немного потанцевать.
– Я уже сто лет не танцевала, – смущенно сказала Фрэнни, но охотно встала из-за стола и прильнула к Марку. Давным-давно, в прежней безбедной жизни, она танцевала много и хорошо. Это вроде умения ездить на велосипеде: один раз научившись, уже никогда не забудешь.
А профессор теперь, когда Фрэнни оказалась в его объятиях, ощутил горячее желание не отпускать ее…
Затем они съели утку, выпили шампанского и еще немного потанцевали – перед суфле и перед кофе. После танцев, когда они пили кофе, Марк сказал:
– Ну что, еще один танец напоследок?
– Завтра тебе с утра на работу? – спросила Фрэнни, поднимая голову, чтобы увидеть его лицо.
– Да, с девяти утра у меня пациенты в больнице, после обеда я должен заехать в клинику, а по пути домой придется навестить еще одного больного. В машине они болтали о прошедшем вечере, и только в гостиной Фрэнни решилась сказать:
– Мне жаль, что так получилось с леди Трампер. Тебе было неприятно.
– Я уже забыл, – спокойным голосом ответил профессор. Но это была неправда. На самом деле он охотно свернул бы этой женщине шею…
– Вот и хорошо. Спасибо за чудесный вечер.
– Это я тебя должен благодарить, Фрэнни. Вечер и вправду получился чудесным, надо его как-нибудь повторить.
Фрэнни пожелала ему спокойной ночи и поднялась к себе в комнату, предположив, что профессору хочется побыть одному.
Долго-долго она простояла у большого зеркала, разглядывая свое отражение. Платье действительно было безупречно – оно стоило своих денег. Позже, переодевшись в ночную рубашку и распустив волосы, Фрэнни пошла еще раз взглянуть на висевшее в ванной комнате платье. Когда-то она его наденет снова? Надо полагать, не скоро.
Да, не скоро. Назавтра Марк, вернувшись вечером домой, сообщил, что через несколько дней уезжает – в турне, читать лекции – Я отбуду дня через три-четыре, – уточнил он, – когда закончу со всеми делами здесь.
Фрэнни постаралась ответить чисто дружеским тоном:
– Надолго?
– На неделю или дней десять. В Израиль.
Она тут же забыла о своем чисто дружеском тоне:
– Марк, но это не опасно – ведь там… О, пожалуйста, будь осторожен. Ты обязательно должен ехать?
– Да, это по договору. – Он внимательно смотрел на нее. – Фрэнни, со мной все будет хорошо.
Она рискнула спросить:
– А ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой?
– Очень хочу, но, думаю, не стоит.
Она напомнила себе, что это его работа; что работа значит для него все, и неважно, с какими опасностями она связана. Поэтому она бодрым голосом сказала:
– Надеюсь, хоть позвонить-то оттуда можно…
– О, конечно. Фрэнни, ты будешь скучать по мне?
Она опустила голову, смахивая с юбки несуществующую пушинку.
– Мы все будем по тебе скучать.
Она не могла больше сдерживать дрожь в голосе.
– Кстати, о всех. Я хотел бы, чтобы ты выполнила одно мое поручение. Я купил небольшой коттедж неподалеку от нашего дома. Может, тетя согласится туда переехать, как ты думаешь? И у Финна будет свой угол. Не могла бы ты показать ей коттедж?
– У тети свой дом! Лучшего не пожелаешь! – Подумав, Фрэнни нерешительно добавила:
– Но… она такая независимая.
– Вот именно. Объясни ей, что теперь мы все – одна семья, а в семьях принято делиться друг с другом.
– Хорошо, я постараюсь. Сказать ей прямо сейчас?
– Нет, не говори ничего до моего отъезда. И еще: в ближайшие несколько дней я буду очень занят, но ты за меня не беспокойся.
Вот так, вежливо и ласково, он просто отстранял ее от себя. Другая жена непременно стала бы суетиться вокруг него, укладывать вещи, ежеминутно напоминать, чтобы он не потерял паспорт и позвонил, как только приземлится самолет. Но она не из таких. Вещи ему поможет уложить Крисп, а для жены на его столе уже припасен лист бумаги, где записаны номера телефонов на случай, если произойдет что-то чрезвычайное.
Рано утром он вылетал в Израиль. Фрэнни, в халате, спустилась в гостиную и обнаружила Марка там. Крисп предложил ей тосты и кофе. Она села и взяла предложенную чашку, весело добавив, что день, похоже, будет просто прекрасным.
Замечание было чересчур оптимистичным, потому что солнце едва показалось из-за горизонта, но других слов у Фрэнни не нашлось. Ей очень хотелось сказать Марку, чтобы он возвращался поскорее домой целым и невредимым, потому что она любит его и не может без него жить. Но, конечно, она на такое не отважилась, а лишь добавила извиняющимся тоном:
– Иногда говоришь совсем не то, что думаешь. Я имею в виду, кому какое дело до погоды? Но когда у тебя в голове роятся мысли, которые нельзя выразить…
Профессор поставил чашку на стол. Внезапно он понял, что все его старания не полюбить Фрэнни оказались тщетными. Он мягко сказал:
– Франческа…
В гостиную вошел Крисп и сообщил, что машина готова и пора ехать, чтобы не опоздать на рейс. Профессор посмотрел на Фрэнни – румяную со сна, с растрепанными волосами – и внезапно осознал, что в жизни есть нечто гораздо большее, чем работа. Но для признаний в любви момент был явно неподходящим. Он встал, нагнулся к Фрэнни, поцеловал ее в губы и вышел.
Фрэнни пыталась понять, что бы это значило; она не была избалована поцелуями, а так ее не целовали никогда. Марк должен приехать максимум через десять дней, вот тогда все и выяснится. Но не следует воображать себе слишком многого, решила Фрэнни, может, у него просто-напросто такая манера прощаться.
Немного позже она сказала тете о коттедже. Та была очень тронута, но от щедрого предложения отказалась.
– Фрэнни, я не согласна, чтобы этот великодушный человек меня всем обеспечивал. Мы и так стали одной семьей, с Финном он ведет себя как старший брат.
– Значит, ты остаешься жить с нами? – коварно спросила Фрэнни.
– Боже, конечно, нет! Погощу у вас немного и съеду.
– Куда? Когда Марк предлагал тебе поселиться где-нибудь неподалеку, ты же не возражала.
– В конце концов, я получаю пенсию и могу снять себе комнатку.
Обе замолчали, понимая, что это нереально. Наконец Фрэнни сказала:
– Тетя, если ты откажешься от этого предложения, ты сильно обидишь Марка. А ведь он спас тебе жизнь, верно? Теперь он хочет, чтобы этой жизнью ты наслаждалась в полной мере. Неужели ты не понимаешь, что, если поселишься где-нибудь далеко от нас, он постоянно будет тревожиться о тебе? А этого допустить нельзя. Мы обе должны постараться, чтобы его дом стал настоящим домом, а не просто местом, куца приходят поесть и поспать.
Тетя сидела выпрямившись.
– Извини, об этом я не подумала. Разумеется, для меня это большое счастье – жить в своем доме, да еще рядом с вами!
Фрэнни порывисто обняла ее.
– Прекрасно. Пойдем посмотрим дом – это совсем близко.
Коттедж оказался прелестным. Крисп дал Фрэнни ключи, и она открыла дверь в небольшую прихожую и потом – в гостиную. На первом этаже была еще небольшая кухонька, а лестница вела наверх, на второй этаж, где были две спальни и ванная. Весь домик оказался в хорошем состоянии: стены окрашены, полы обновлены.
– Марк велел передать, что ты можешь выбрать мебель по своему вкусу. Крисп пригласит людей с образцами.
– Ты хочешь сказать, что я могу взяться за дело прямо сейчас?
Фрэнни кивнула.
– Только скажи Криспу, что тебе нужно, он пригласит декораторов, и они начнут работу.
– Невероятно! – изумилась тетя. – Думаю, гостиную надо оклеить красивыми обоями, а стены на кухне покрасить в бледно-желтый цвет. Ковровые покрытия…
– Их можно постелить во всем доме. А занавески…
– Моя дорогая, я и не надеялась дожить до такого блаженства! И Фиш-стрит, и Вильям, и болезнь – все кажется теперь просто дурным сном.
Несмотря на суету и беготню с устройством коттеджа, дни для Фрэнни тянулись невыносимо долго. Профессор сразу же позвонил из Израиля: долетел хорошо, отель комфортабельный, в турне отправляется через три дня. Он и потом звонил регулярно. Турне проходило успешно; через пять дней он должен был вернуться.
И, словно маленькая девочка, Фрэнни каждый день ставила черточку в календаре.
Наконец наступил последний день. Она с утра названивала в аэропорт, чтобы узнать время прибытия самолета. Рейс задерживается, отвечали ей, из-за неожиданной забастовки спутались все расписания, и теперь трудно определить точное время прилета. В полночь, так ничего и не узнав, Фрэнни легла спать, взяв с Криспа слово, что он непременно ее разбудит, как только профессор вернется. Немного поворочавшись с боку на бок в постели, она провалилась в тяжелый сон и проснулась, разбуженная дневным светом. Завернувшись в халат, она спустилась и увидела в холле Криспа.
– Вернулся?
– Да, мадам, в четыре часа утра. На столе записка для вас.
– Вы же обещали разбудить меня, Крисп.
– Профессор запретил, мадам. Он сказал, что не стоит вас беспокоить.
– А где он сам?
– В больнице. Уехал в шесть часов. По срочному вызову.
– Даже поспать не дали! Он, наверное, очень устал…
– Если позволите сказать, мадам, профессор никогда не устает. Он поспал в самолете, а я подал ему хороший завтрак.
– Крисп, вы просто сокровище, спасибо вам большое. Он сказал, когда вернется?
– Зависит от того, что будет в больнице.
– Мне хотелось бы позвонить ему, но не буду его отвлекать. Пойду переоденусь. Вы, наверное, устали, Крисп. Я сама приготовлю себе завтрак. Может быть, немного отдохнете?
– Я прекрасно выспался, мадам. Спасибо за заботу. Вздремну немного после обеда. Как насчет яичницы для вас и миссис Блейк? Минут через двадцать? Фрэнни взяла записку Марка к себе в комнату и села на кровать, чтобы спокойно прочесть ее. Он писал, как всегда, кратко и деловито: срочно вызвали в больницу Святого Жиля, возможно, придется там задержаться. И все. Фрэнни несколько раз перечитала одни и те же строчки, безуспешно пытаясь отыскать в сухих словах хоть немного тепла. Так или иначе, но он приедет домой, как только освободится, успокоила она себя.
Утром она помогала тете выбирать ткань для занавесок, а потом долго говорила с Финном по телефону. Жизнь прекрасна и удивительна, заявил Финн и признался, что встретил замечательную девушку – тоже студентку.
– Я упомянул о ней Марку, и он сказал, чтобы я пригласил ее к вам в гости как-нибудь вечером. Надеюсь, она тебе понравится.
– Конечно, понравится, – тепло ответила Фрэнни. – А вы уже давно знакомы?
– Нет, всего неделю.
– Так откуда же Марк о ней узнал?
– Ну, я ему сказал, откуда же еще! Я видел его утром в больнице Святого Жиля, он был в операционном отделении.
– Понятно, – сказала Фрэнни. – Ему пришлось срочно туда поехать. Домой он вернулся рано утром и даже не успел поспать.
– Мне он усталым не показался, наоборот – выглядел триумфатором.
Потом Фрэнни задумалась над словами Финна. Почему это Марк так выглядел? Конечно, турне оказалось успешным, но он не из тех людей, у кого от успеха кружится голова; а если действительно случилось нечто потрясающее, почему он не разбудил ее, чтобы рассказать об этом?
Она неохотно пожевала что-то за обедом, уложила тетю в постель и подошла к окну. «Роллс-ройс» стоял на улице. Значит, Марк вернулся и принимает пациентов. Он должен прийти, когда закончит.
Она побрела на кухню. Там никого не было – Крисп пошел вздремнуть после обеда. Она нарезала сэндвичи и выложила на тарелку несколько пирожков. После этого, не в силах просто сидеть и ждать, она снова подошла к окну. «Роллс-ройс» все еще стоял на улице. Фрэнни вернулась к себе в комнату, вымыла голову и подкрасилась. Снова посмотрела в окно.
– Это глупо, – сказала она сама себе и села как можно дальше от окна, листая журнал.
Наконец вошел Крисп, чтобы спросить, когда подавать чай.
– Профессор сейчас у себя, принимает пациентов, думаю, надо его подождать. – И извиняющимся тоном добавила:
– Крисп, я сделала немного сэндвичей, надеюсь, вы не возражаете.
Он отечески ей улыбнулся.
– Превосходная мысль, мадам. Профессор любит сэндвичи.
Вскоре пришла тетя с вязаньем и начала рассказывать о своем коттедже. Пару раз она поглядывала на красивые настенные часы: уже давно пора было пить чай. Наконец она спросила:
– Марк уже дома, дорогая?
– Принимает у себя пациентов. Думаю, он скоро закончит. Давай его подождем…
Пробило пять часов, а Марк все не шел, и чай им пришлось пить вдвоем, и сэндвичи по достоинству оценила тетя. Фрэнни снова подошла к окну. Миссис Уиллет выходила из дома. «Роллс-ройс» по-прежнему стоял там, значит, Марк остался один. В этом Фрэнни была уверена, он не принимал пациентов без миссис Уиллет и медсестры, а у медсестры сегодня выходной.
Фрэнни неожиданно сказала:
– Я пойду вниз, к Марку. Ему пора пить чай.
Дверь приемной на первом этаже была прикрыта, но не заперта. Пройдя через комнату, она, поколебавшись, толкнула дверь его кабинета и вошла.
Профессор сидел за столом и перелистывал бумаги – письма, результаты анализов, истории болезней. Но ни на одной из них он не задерживался, поглощенный собственными мыслями. Когда Фрэнни вошла, он поднял голову и встал.
– Здравствуй, Фрэнни. Что-то случилось?
Она подошла к столу, села на стул для пациентов и сжала руки на коленях.
– Да, случилось, – сказала она. – Ты явился рано утром и не дал Криспу разбудить меня. Потом ты уехал в больницу Святого Жиля, а когда вернулся, то просидел до вечера здесь. Миссис Уиллет давным-давно ушла домой. Я понимаю, что ты человек занятой, но мне кажется – то есть не кажется, а я уверена, – ты меня избегаешь. Финн видел тебя сегодня утром и сказал, что ты выглядишь триумфатором. Что-то произошло, пока ты был в отъезде?
Она замолчала и внимательно посмотрела в его спокойное лицо. Чтобы продолжать, ей пришлось сделать над собой усилие. Пусть это прозвучит глупо и по-детски, но дольше молчать нельзя.
– Ты кого-то встретил – женщину – и полюбил ее? Если так, то за меня не волнуйся. Я все пойму и буду за тебя очень счастлива. – Она снова села на стул. – Вот. Иногда надо просто высказать все, что думаешь. Между друзьями не должно быть недомолвок.
Марк тихо спросил:
– Почему ты будешь за меня счастлива, Франческа?
– Потому что я люблю тебя и больше всего на свете хочу, чтобы ты был счастлив.
Профессор улыбнулся. Он встал из-за стола и нежно взял Фрэнни за руки.
– Хочешь знать, отчего я чувствовал себя триумфатором? Оттого что вернулся к тебе, моя дорогая. Я не хотел любить тебя и сопротивлялся этой любви. Думал, что у меня есть в жизни все, что нужно, а потом ты вошла в мою жизнь и в мое сердце.
Фрэнни пролепетала:
– Почему же ты молчал?..
Профессор обнял ее.
– Потому что я староват для тебя и привык жить работой. Ученый сухарь. Твоя любовь казалась мне настолько невероятной, что я не решался снова тебя увидеть, хотя и отчаянно желал этого. Я понимал, что как только приду домой, то скажу тебе о своей любви. И сидел здесь, раздумывая, как мне это сделать. – Я могу сказать тебе, как. Главное – начать, а дальше все пойдет как по маслу.
– Дорогая моя, какое ты чудесное создание… – Он наклонился и поцеловал ее.
– Очень мило, – наконец проговорила Фрэнни – и снова получила в награду поцелуй. Для ученого сухаря он целовался очень неплохо. Не удержавшись, она спросила:
– Ты уверен, что любишь меня? Не красавицу, не умницу и болтунью?
Марк взял ее за подбородок и с нежностью заглянул ей в глаза.
– Ты всех красивее и всех умнее, моя добрая девочка, и в день, когда ты перестанешь болтать, я умру от скуки.
Такой ответ мог рассеять любые сомнения. Фрэнни обняла его за шею.
– А ты не будешь против, если наши маленькие дочери будут чересчур говорливы?
– Не буду. К тому же у нас, наверное, появится сын или даже два.
– Два сына и две дочки, – подытожила Фрэнни. – Чтобы могли составить четверку в теннисе.
Профессор громко засмеялся.
– Хорошо еще, что ты равнодушна к крикету: в команде одиннадцать игроков! – Он прижал ее к груди и поцеловал, нежно и ласково, в предвкушении ожидающего их счастья.