Беля Ниле. Подарки фортуны

   – Считай это ссудой. Тебе хватит денег на несколько месяцев, а там посмотрим…
   Фрэнни невольно пришлось подчиниться. Тетя верила, что дядя Вильям исправился и раскаялся, но Фрэнни так не считала. Дяде она по-прежнему не доверяла. Он отвернулся от них с Финном, когда погибли их родители, а теперь вдруг свалился как снег на голову и берется их выручать. С чего бы это?
   А дядя времени не терял. Получив их согласие, он с удивительной энергией взялся за дело. Тетя отказалась от дома, фирма прислала человека, который должен был оценить мебель, и через неделю им уже предстоял переезд в Дорсет. Их скромные счета были оплачены. Финн переехал к друзьям. По крайней мере хоть с ним все в порядке, успокаивала себя Фрэнни. Тетя оставила ему денег достаточно, чтобы хватило на несколько месяцев. – Нам много денег не понадобится, – весело объявила она, – к тому же я получаю пенсию. А тебе дядя Вильям, наверное, выделит содержание.
   Фрэнни промолчала. Если бы дядя Вильям предложил ей деньги, она швырнула бы их ему в лицо. Жить у него из милости было ужасно, потому что, без сомнения, в его благодеяниях был какой-то умысел. Вот только какой?
   Она сказала ему, что тетя еще числится среди пациентов больницы Святого Жиля и что ей надо регулярно приезжать на осмотр.
   – Я напишу им и все объясню, – добавила она. – Но вы, надеюсь, понимаете, что ей необходимо регулярно приезжать в больницу?
   Дядя Вильям, явившийся в очередной раз посмотреть, выполняют ли они все, что он наметил, вынул записную книжку.
   – Скажи мне, как зовут ее докторов и где находится больница, и я прослежу, чтобы их проинформировали. Я дам им мой домашний адрес, чтобы они могли связаться с нами. А наш семейный доктор проследит, чтобы Эмма получила должный уход и лечение.
   Удивленная его заботой, Фрэнни согласилась, тем не менее она не могла подавить в себе недоверие – в поведении дяди ей чудился какой-то подвох. И снова ей очень захотелось – не в первый раз – увидеться с профессором. Это желание было настолько сильно, что она выбежала из дому и направилась к телефонной будке в конце улицы. Но оказалось, что профессор в Бельгии. На вопрос, когда он вернется, ей ответили, что не знают – Это срочно? Что-то с его пациентом? – спросили ее.
   – Да, но это не срочно. – Повесив трубку, она вернулась домой. Может быть, и хорошо, что его нет на месте, ведь она не знает, что ему сказать. Какая ему разница, где теперь живут они с тетей? Тетя, конечно, его пациентка, но ему известно, что уход ей обеспечен, так что он, скорее всего, забыл о ней до следующего визита. А вдруг, мечтательно подумала она, ему скажут новый адрес тети… Ну и что? – спросила себя Фрэнни. Неужели она думает, что его это заинтересует? Конечно, нет.
   Дядя Вильям жил в небольшой деревушке в нескольких милях от Уимборна. Фрэнни никогда там не была, но мать часто описывала ей дом, да и тетя любила вспоминать проведенные в нем детские годы.
   После свадьбы отец и мать Фрэнни сюда не приезжали. Дядя Вильям, унаследовавший дом, четко дал понять сестре, что раз она выбрала в мужья простого учителя, то ее присутствие здесь нежелательно. Когда Фрэнни написала ему, что родители погибли, он прислал ее письмо назад, разорванное в клочки, бросив племянников на произвол судьбы. Если бы не тетя… Упаковывая последние вещи, Фрэнни снова задумалась о том, почему дядя Вильям вдруг так изменил свое к ним отношение.
   Тяжело было прощаться с Финном, но дядя Вильям обещал приглашать его к себе в Дорсет, да и они с тетей собирались наведываться в Лондон. Фрэнни понимала, что брату хочется пожить самостоятельной жизнью. Фрэнни переезд на новое место не радовал, будущее рисовалось ей не в очень веселых тонах.
   Дядя Вильям прислал за ними машину с угрюмым водителем, который представился Хэнкоком. Он быстро погрузил вещи в машину, усадил женщин на заднее сиденье, и они поехали.
   Тетя очень волновалась, и Фрэнни убедила ее немного подремать в дороге. Она все еще выглядела неважно, Фрэнни беспокоилась о ней, но надеялась, что, как только все устроится, она почувствует себя лучше, – не приходилось сомневаться в том, что жизнь у дяди Вильяма предстоит совсем иная, чем та, к которой они привыкли на Фишстрит. Сбросив с больной ноги туфлю, девушка наконец расслабилась, и в душе ее затеплилась робкая надежда.
   Бринслей-Корт, красивый дом в георгианском стиле, стоял на окраине деревушки Бринслей. Когда машина повернула к воротам, тетя воскликнула:
   – Я уже не чаяла увидеть родной дом! Я так счастлива, Фрэнни, что мы будем здесь жить. – Она вздохнула. – С ним связано столько счастливых воспоминаний.
   И несчастливых, добавила про себя Фрэнни, но вслух ничего не сказала.
   Они вышли из машины. Хэнкок вынул их вещи из багажника. Массивная парадная дверь открылась, на пороге появилась высокая полная женщина и, вежливо, но холодно поздоровавшись, пригласила их войти.
   – Я миссис Бек, экономка. Вы, наверное, хотите пройти в ваши комнаты? Ланч немного задержался и будет подан через полчаса в столовой.
   Если тетя надеялась на теплый прием, то ее ждало разочарование. Ответив на слова экономки холодным кивком, она спросила:
   – А леди Мередит дома нет?
   – Она присоединится к вам за ланчем.
   Фрэнни поднималась вверх по ступенькам, обнимая одной рукой тетю и не глядя на миссис Бек. Она вдруг с ужасающей ясностью поняла, что напрасно они пошли на поводу у дяди Вильяма. Но пока лучше этого вопроса не поднимать.
   Им отвели апартаменты на втором этаже, с необходимой мебелью, с общей ванной. В комнате тети был стол и кресло около камина, шкаф с книгами и лампа у кровати. У Фрэнни мебель была попроще – узкая кровать и старомодный туалетный столик; камина не было, стоял только рефлектор в углу. Это походило на номер в отеле – бесцветный, стандартный и негостеприимный. Миссис Бек ушла. Когда Хэнкок принес их чемоданы, Фрэнни попросила его:
   – Вы не могли бы распорядиться насчет кофе? Может, это хоть немного взбодрит тетю.
   Хэнкок что-то удивленно пробурчал и вышел.
   Тетя сидела в кресле у камина. У нее был такой потерянный вид, что Фрэнни нежно обняла ее и бодро сказала:
   – Наверное, Эдит пришлось уехать. Ты выглядишь утомленной: мы слишком рано встали сегодня. – Она включила газ в камине, подождала, пока огонь разгорится, а потом открыла первый чемодан.
   Она уже принялась раскладывать фотографии и картинки на туалетном столике, когда дверь открылась и вошла девушка с подносом, на котором стояли две чашки с кофе и небольшая сахарница. Она приветливо улыбнулась, и Фрэнни, поблагодарив, спросила, как ее зовут.
   – Дженни, мисс. Я помогаю на кухне. Еще у нас есть Роза, горничная, и мистер Кокс, дворецкий.
   Когда она ушла, Фрэнни спросила:
   – Тетя, а дом хоть немного изменился? Он выглядит точно так, как мне его описывала мама.
   Тетя осмотрела комнату.
   – Обстановка совершенно другая. У нас в комнатах была прекрасная старинная мебель – мы жили в передней части дома. – И сухо добавила:
   – Если мне не изменяет память, здесь обитала наша гувернантка.
   – О, они наверняка держат часть комнат закрытыми, – примирительно сказала Фрэнни. – Наверное, на содержание такого дома уходит много денег. Тетя отпила кофе.
   – Твой дядя унаследовал немалое состояние вместе с этим домом и титулом. Фрэнни решила, что не мешало бы сменить тему. Она подошла к окну и спросила о зимнем саде, который был внизу.
   – Попозже можно там прогуляться, – сказала она. – Лучше бы тетя Эдит отвела тебе комнату на первом этаже. – Мысль о том, что тетя должна будет по несколько раз в день одолевать ступеньки, ей совсем не нравилась.
   Звук колокольчика позвал их на ланч. Они спустились и увидели Кокса, ожидавшего внизу, чтобы проводить их в столовую.
   Тете это не понравилось, и она раздраженно заметила:
   – Нет никакой надобности обращаться с нами как с гостями. Я родилась и выросла в этом доме, так что отлично знаю, где находится столовая.
   Тетя Эдит уже сидела за столом. Она сказала:
   – Простите, что не встаю. Меня так утомила встреча с приходским священником. Надеюсь, вы хорошо доехали? Удобно ли вам в ваших комнатах?
   Все ведут себя так, словно они явились сюда непрошеными гостями, с раздражением подумала Фрэнни. Усадив тетю, она села сама.
   – Мы хорошо доехали, тетя Эдит. А нельзя ли отвести тете комнату на первом этаже, поближе к саду? Ей слишком тяжело ходить по ступенькам. – Она замолчала, взглянув на скромную порцию супа, которую перед ней поставили. – Позади гостиной ведь есть свободная комната? Мама говорила мне о ней.
   – Не могу понять, чем вам не нравятся ваши комнаты. Мы с Вильямом решили, что они вполне удобны. – Тетя Эдит улыбнулась тонкими губами. – Может быть, когда наступит теплая погода, мы переведем Эмму вниз. Для нас ее здоровье превыше всего.
   Фрэнни не поверила ни единому ее слову, но промолчала. Глупо было поднимать этот вопрос прямо с дороги, но раньше Фрэнни думала, что в своей семье можно открыто выражать личное мнение. Она спросила:
   – А где дядя Вильям?
   – Ему срочно пришлось уехать в Уимборн. Вы увидитесь с ним сегодня за ужином. Думаю, вы устали с дороги и хотите отдохнуть. Чай будет подан в половине пятого в гостиной.
   Фрэнни проводила тетю в ее комнату, уложила в постель и укрыла пледом, а потом распаковала все ее вещи. Вернувшись к себе, она принялась распаковывать свой скромный гардероб. Закончив с вещами и убедившись, что тетя мирно уснула, Фрэнни спустилась, натянула свой старенький плащ и вышла осмотреть окрестности. Вокруг не было ни души. Небольшая прогулка не помешает, решила Фрэнни. К тому же ей есть о чем подумать. Прием им оказан более чем прохладный. Тетя Эдит не скрывала, что им здесь не рады, и прислуга, за исключением Дженни, была вежлива, но недружелюбна. Интересно, какого сюрприза ждать от дяди Вильяма?
   – Зачем мы только сюда приехали? – спросила Фрэнни маленькую птичку-красношейку, сидевшую на кусте. – Это было ошибкой. Но что еще нам оставалось делать?
   Тете необходим уход, сама она осталась без работы, и у них почти что не было денег. Дядя Вильям появился как раз в то время, когда отказаться от его помощи было невозможно.
   Фрэнни шла медленно, потому что нога еще болела. Она решила не падать духом. Может быть, дядя Вильям окажет им более теплый прием, чем его жена. Дядя Вильям встретил их длинной напыщенной речью, в которой несколько раз упомянул о своей щедрости и великодушии, заверил, что они могут провести в его доме остаток дней и что тете будет оказано всяческое внимание.
   – А что касается тебя, Франческа, – наконец сказал он, – то я не сомневаюсь, что мы найдем способ занять тебя чем-нибудь интересным, чтобы ты не скучала. Я уже разговаривал с приходским священником. Викарию – это очень и очень достойный человек – требуется помощница для воскресной школы и Союза Матерей.
   Фрэнни прикусила язык; тетя и так выглядела недовольной и подавленной, и она не хотела еще больше ее расстраивать.
   После этого разговора они сели ужинать. Поддерживать беседу не было необходимости, потому что в основном говорил дядя Вильям. Он даже слушать не стал тетю, когда она попыталась рассказать о жизни на Фиш-стрит, и пустился в пространные рассуждения о том, что нужно перестроить одно крыло дома.
   – Невероятные расходы! – восклицал он. – Но этот дом я обязан сохранить любой ценой. Я сократил все траты на удовольствия до минимума, – печально сообщил он. – А теперь еще непредвиденные расходы…
   – Мы сюда не просились, – резко возразила Фрэнни. – Вы были очень добры, дав нам приют, дядя, но, как только я снова смогу работать, мы с тетей уедем и избавим вас от излишних трат.
   Дядя Вильям, побагровев, зашипел:
   – Франческа, в каком обществе ты вращалась? Подобная грубость…
   – При чем тут грубость, дядя? Я только честно высказала свое мнение. Я подумала, что вы с тетей Эдит будете рады, узнав, что вам не придется вечно нас содержать.
   – Я поражен, как и твоя тетя. Такая неблагодарность…
   – Вам не стоит поражаться, – спокойно и рассудительно ответила Фрэнни. – Конечно, мы очень вам благодарны, – медленно протянула она. – Хотя я до сих пор не понимаю, почему – вы отвернулись от нас, когда погибли папа и мама. – Она улыбнулась тете. – Мы с Финном просто умерли бы от голода, если бы не тетя.
   – Я потрясен… – начал дядя Вильям.
   – Мы тоже были потрясены, – сказала Фрэнни. – Полагаю, у вас были на то причины, – улыбнулась она, – но вы действительно очень скверно повели себя по отношению к моим родителям. – Увидев расстроенный взгляд тети, она запнулась. – Я… опять дала волю языку, – сокрушенно произнесла Фрэнни. – Но по крайней мере это кое-что прояснило, не так ли?
   Дядя Вильям до конца ужина просидел в мрачном молчании, разговор вела тетя Эдит, и то только со своей золовкой, не обращая внимания на Фрэнни. Они, должно быть, устали, сказала тетя Эдит, вставая из-за стола. Пора им вернуться в свои комнаты. Завтрак подается в половине девятого. Она пожелала им спокойной ночи. Дядя Вильям же не проронил ни звука.
   В комнате тети, помогая ей укладываться спать, Фрэнни сказала:
   – Мне не стоило так говорить. Прости, если я тебя огорчила. Вечно мой язык меня подводит. Ничего, скоро мы привыкнем к ним, и все пойдет гладко. Конечно, она сама не верила тому, что говорила, просто хотела немного поднять тете настроение. Уложив ее, Фрэнни отправилась в свою комнату и принялась писать Финну веселое письмо, что потребовало от нее немало времени и усилий. Брат ни в коем случае не должен заподозрить, что у них что-то неладно. Ни дать ни взять бедные родственницы из старинного романа, подумала Фрэнни, отправляясь в ванную.
   Созерцание своего отражения в зеркале ничуть не улучшило ее настроения, так что она невольно задумалась о профессоре. Где он сейчас? – подумала она. Увидятся ли они еще когда-нибудь? И если увидятся, то узнает ли он ее? В этом она сомневалась. У него, должно быть, уйма друзей, и навряд ли он скучает по вечерам.
   Наконец вода в ванне настолько остыла, что Фрэнни пришлось выбраться из нее и лечь спать.
   Среди ночи она проснулась от какого-то странного шума. Она оставила дверь ванной, которая разделяла их с тетей комнаты, открытой и теперь, вскочив и не обращая внимания на боль в ноге, бросилась через ванную в соседнюю комнату. Тетя плакала.
   Фрэнни включила лампу у кровати и села.
   – Это все оттого, что ты устала, – сказала она тете. – Все уладится, утро вечера мудренее. Конечно, здесь все совсем не так, как мы ожидали, так ведь? Но наверняка тетя Эдит и дядя Вильям чувствуют себя так же неловко, как и мы. Просто мы еще не освоились в новой обстановке.
   Тетя обеспокоенно сказала:
   – Я не уверена, что твоему дяде можно доверять, девочка моя. В молодости он был очень злопамятным. Он никогда не любил нас, и я не могу понять, отчего он вдруг так неожиданно взялся нам помогать. Меня это настораживает. Опасения миссис Блейк оказались не напрасными: ее брат до старости сохранил злопамятность.
   Много лет Вильям не мог простить сестер за непокорность, пока это не переросло в навязчивую идею. Заставить их поплатиться стало для него жизненно важным делом. Смерть матери Фрэнни помешала ему, но он перенес свою ненависть на племянников. Выследить, где они живут, было нетрудно после получения от них письма, уведомлявшего о гибели их родителей. То, что они находятся в весьма стесненных обстоятельствах, было понятно уже по адресу – Фиш-стрит. Ага, значит, сироток забрала под свое крыло другая его сестрица. Он дождался своего часа. Лишь бы залучить бедных родственников в свой дом, а уж там он заставит их поплатиться за гордыню и непокорность.
   Теперь все шло точно по плану. Судьба благоприятствовала ему.
   Его сестра больна, как говорится, дышит на ладан, а Франческа такая же несносная, как ее мать, а может быть, и хуже… что ж, ее будущее предопределено. Они с Эдит уже немолоды; она станет их сиделкой – бесплатной, конечно Дядюшка готовил для племянницы судьбу старой девы.
   Он был богат, но твердо решил: она не получит ни пенни. Тетя, еще пребывавшая в счастливом неведении относительно его планов, все же беспокоилась.
   – А как же моя пенсия?..
   Фрэнни успокаивала ее:
   – Об этом не тревожься. Все уладится, я уверена.
   Они принялись обсуждать, чем будут заниматься на новом месте: прогуливаться вместе по окрестностям, может быть, иногда ходить за покупками, работать в саду, знакомиться с новыми людьми – наверняка у тети Эдит множество знакомых, – играть с ними в бридж или смотреть телевизор. Тетя наконец расслабилась, но все же обеспокоенно заметила:
   – Да, дорогая, все это хорошо, но ведь тебе необходимо общество твоих ровесников. Не можешь же ты всю жизнь просидеть, наблюдая, как пожилые немощные дамы играют в бридж или вяжут.
   – Не волнуйся обо мне; я уверена, что дядя Вильям подыщет мне какое-нибудь занятие. – Фрэнни поцеловала тетю в щеку. – Теперь ложись спать и ни о чем не думай. Все будет хорошо.
   Конечно, все оказалось совсем не так. Фрэнни хватило пары дней, чтобы понять: они живут здесь на положении бедных родственниц. Тете полагалось большую часть дня проводить в своей комнате – якобы из-за ее болезни.
   – Рекомендую тебе спокойный образ жизни, – сказал дядя Вильям. – Будешь спускаться вниз к столу, конечно, но остальное время тебе лучше проводить у себя.
   Фрэнни возразила:
   – Тете необходимы прогулки. Если бы вы выделили ей комнату на первом этаже, ей не пришлось бы тратить столько сил на подъем по ступенькам, для того чтобы погулять в саду. И не могли бы вы поговорить с вашим доктором, чтобы он пришел и осмотрел ее?
   – Это совершенно ни к чему…
   – В таком случае мне придется разыскать его самой.
   – Нет необходимости! Я сам позабочусь об этом. И перестань отыскивать дурное там, где есть только желание вам помочь. Ты пошла скорее в своего отца, чем в мать, к моему глубокому сожалению.
   – Не смейте плохо говорить о моем отце! Такие, как вы, не стоят и его мизинца!
   Дядя Вильям немедленно вышел из комнаты, и, когда они сели обедать, за его предельной вежливостью Фрэнни ощутила скрытый гнев. Она осмелилась напомнить ему о докторе и о другой комнате для тети и проявила возмутительную грубость. Конечно, так быстро он ее не простит.
   Через два дня Роза, горничная, ушла в отпуск, и тетя Эдит попросила Фрэнни помочь ей по дому.
   – Думаю, тебе самой не терпится чем-нибудь заняться, – заметила она. – Речь идет о пустяках – поливать цветы, накрывать на стол, мелкая помощь миссис Бек…
   Конечно, «пустяками» дело не ограничилось. Вскоре Фрэнни предложили открывать двери, когда Кокс занят; помогать миссис Бек на кухне, когда Дженни выходная; загружать посудомоечную машину, развешивать белье для просушки на заднем дворе и, поскольку этим тоже некому заняться, гладить его.
   – Когда вернется Роза? – спросила она как-то у тети Эдит, убирая со стола после завтрака.
   – Я получила от нее письмо. Ее мать очень больна, так что, боюсь, она задержится еще на некоторое время. Но, к счастью, ты здесь, и мне не придется нанимать временную прислугу.
   – Я ваша племянница, а не служанка, тетя Эдит.
   – Должна напомнить тебе, Франческа, что вы с Эммой находитесь здесь только благодаря доброте и щедрости твоего дяди. Если тебя что-то не устраивает, можешь собирать вещи и убираться вместе с теткой.
   – Вы серьезно?
   – Абсолютно.
   Убираться им было некуда – ни денег, ни дома, ни друзей. А на улице стоял холодный февраль. Будь Фрэнни одна, она, не мешкая ни минуты, собрала бы вещи и ушла куда глаза глядят. Но тете необходимы тепло, хорошее питание и удобная кровать. И у нее не было другого выбора, кроме как остаться.
   Фрэнни ничего не сказала тете. Но в голове у нее уже сложился план. Через неделю тетю нужно будет везти на осмотр в Лондон. Она поедет с ней, объяснит доктору свою ситуацию и попросит его выхлопотать тете место в стационаре. А она тем временем подыщет работу и жилье и снова заберет тетю к себе. Конечно, в этом плане было полно изъянов, но лучшего Фрэнни пока придумать не могла.
   На следующий день, сидя с тетей в ее комнате после обеда, Фрэнни осторожно завела разговор на эту тему:
   – Примерно через неделю тебе нужно будет поехать в больницу Святого Жиля.
   Не знаю точно, как мы туда доберемся, но надеюсь, что дядя Вильям даст нам машину. Тетя, у тебя есть деньги? Твою пенсию тебе выплатили? Когда они перешлют ее сюда?
   – Вильям взял это на себя. Он велел мне подписать какую-то бумагу насчет пенсии.
   – И ты подписала?
   – Ну да. Ты же знаешь, каким настойчивым иногда может быть твой дядя. Он вроде бы собирался открыть счет…
   Она так встревожилась, что Фрэнни поспешно сказала:
   – Отличная идея. Уверена, что он не забудет об этом. А теперь мне надо идти – пора заняться чаем.
   – Я тебя почти не вижу последнее время. Надеюсь, ты хотя бы изредка выходишь, общаешься с людьми.
   – Как только погода немного улучшится, мы выйдем с тобой погулять в сад, – пообещала Фрэнни. – Горничной пришлось задержаться дома на некоторое время, так что я ухаживаю за цветами и заправляю постели, чтобы немного помочь. Но я скоро приду к тебе попить чаю.
   Тетю это встревожило.
   – Я уверена, что намерения у Вильяма самые благие, – однако он слишком суров. Я не имею ни малейшего желания целыми днями сидеть взаперти, а тебя, моя девочка, по-моему, просто используют. Надо бы с Вильямом поговорить, но ему, видимо, сейчас не до меня. Конечно, и Эдит занята – комитеты, благотворительность и церковные дела…
   Фрэнни ответила очень осторожно: тетя всегда видела в людях только хорошее, и не стоит ее тревожить понапрасну. Она сама поговорит с дядей Вильямом о визите в больницу Святого Жиля.
   Тетя всегда отличалась незаурядным оптимизмом и, хотя ей совсем не нравился дом на Фишстрит, старалась сделать жизнь в нем веселее. А теперь Фрэнни стала замечать, что она впала в какую-то апатию, подавленная новым стилем жизни. По сто раз на дню Фрэнни повторяла себе, что надо что-то делать, и по сто раз молилась, чтобы профессор был здесь и дал ей совет. Заваривая чай для подруг тети Эдит, игравших с ней в бридж, Фрэнни снова задумалась, что сейчас делает профессор.
   Профессор сидел в кабинете старшей медсестры в своей клинике, просматривая истории болезни пациентов, которые были записаны на прием на следующей неделе. Он совсем недавно вернулся из Бельгии и был по горло завален работой. Только теперь, немного освободившись, он вспомнил, что скоро опять увидит Фрэнни, потому что ее тете на будущей неделе предстоит осмотр.
   Он повернулся к медсестре, сидевшей напротив. – Не вижу карточки миссис Блейк – она записана на будущую неделю.
   Медсестра удивленно посмотрела на него.
   – Разве вам не сказали? Нам позвонили и сообщили, что она уехала из Лондона. Звонил какой-то мужчина. Он обещал дать нам ее новый адрес и фамилию ее лечащего врача, чтобы мы могли выслать ему ее историю болезни. Но больше так и не позвонил.
   Она увидела, что профессор слегка нахмурился.
   – Мы хотели позвонить на Фиш-стрит, но у них нет телефона, а на три наших письма ответа не последовало.
   – Вы не знаете, где может быть миссис Блейк?
   – Нет, сэр.
   – У нее была племянница, работавшая в доме престарелых в Пимлико – «Райский уголок»…
   Он снял трубку, узнал телефонный номер этого дома престарелых и немедленно позвонил туда. Там ответили, что мисс Боуин больше у них не работает. Она растянула лодыжку, и они не могли долго держать свободным ее место. Профессор повесил трубку, пожелал медсестре хорошего вечера, вышел и, сев в машину, поехал на Фишстрит.
   Как это похоже на Фрэнни – растянуть лодыжку, с яростью подумал он. И где она теперь? Не похоже, чтобы она все еще жила на Фишстрит, но, может быть, соседям что-либо известно.
   Дом был пуст, и в соседних домах тоже никого не было. Профессор вернулся в машину и взялся за телефон.
   Финн сидел в своей комнате над книгами. Трое его друзей собирались идти в кафе ужинать, а у него что-то не ладилось с заданием. Что ж, придется обойтись без кафе. Он не удивился, когда в дверь постучали, – вероятно, Джош решил поторопить его.
   – Убирайся, Джош! Я с вами не иду. Позже сам сварю себе яйцо на ужин. Приятного вечера…
   Дверь открылась, и Финн обернулся. Профессор стремительно вошел, кивнул Джошу и закрыл за собой дверь.
   Финн подскочил.
   – Профессор… сэр… как вы узнали, где я?
   Профессор улыбнулся.
   – У меня свои каналы. Скажи, где твои сестра и тетя и почему они уехали с Фиш-стрит?
   Финн убрал с одного стула стопку книг. – Это длинная история, сэр!
   Профессор сел.
   – У меня свободен весь вечер, – мягко сказал он. – Постарайся ничего не упустить. Я беспокоюсь о твоей тете…
   – Но дядя Вильям сказал…
   – Начни с самого начала. Финн.
   – Итак, – сказал Финн, – Фрэнни сильно растянула ногу, и тетя плохо себя чувствовала…
   Он начал рассказывать, профессор слушал, не перебивая. Только когда Финн замолчал, он сказал:
   – Значит, ты считаешь, что они вполне счастливы у дяди Вильяма?
   – Нет, не думаю. Фрэнни пишет мне раз в неделю и ни на что не жалуется. Все письма вроде бы радостные. Конечно, она унывать не любит, но мне кажется, она пишет так, будто за ней через плечо кто-то следит.
   Профессор встал.
   – Думаю, пора что-то предпринять. Поехали сейчас со мной. Не волнуйся, он кивнул, в сторону бумаг на столе, – это я улажу. Сейчас поужинаем и решим, что делать дальше.