Страница:
К тому времени, когда Катрин опять пошевелилась, госпожа де Ля Тремуй уже исчезла в тенистой улице.
Жестокая правда вдруг дошла до нее, как будто высвеченная ослепительной молнией. Так вот почему Арно не пошел на королевский пир! Супруг Ля Тремуй должен был оставаться с Карлом VII, так что Арно мог принимать свою любовницу, ничего не опасаясь. И его ярость, когда он увидел ее в одном из платьев своей любовницы, теперь представала в ином свете. Какое ему дело до того, что женщина, которую он презирает, носит цвета той или иной партии? Его волновало лишь то, чтобы наряды прекрасной Ля Тремуй не были надеты на других женщинах.
Дом, напротив которого она стояла, затих, свет в окне погас. Шум, исходивший от постоялого двора, однако, все нарастал, и по гвалту оттуда можно было судить, что несколько солдат со своими девицами, должно быть, праздновали там победу при Орлеане. Однако для Катрин ничто больше не имело значения. Теперь она не считала нужным прятаться и, позабыв об опасности, шагнула из своего укрытия. Кровь бешено стучала в висках, голова шла кругом. Катрин хотелось одного: как можно скорее добраться домой и спрятать лицо в коленях у Сары, чтобы выплакать все свои слезы. В ее мозгу уже складывались неясные планы: завтра она попросит у Иоланды разрешения оставить двор и отправится к Эрменгарде, чтобы снова жить с нею. Определенно, эта жизнь в Лоте ничего больше не могла ей дать.
Она сделала несколько шагов и очутилась посередине улицы. Как раз в эту минуту дверь постоялого двора распахнулась и в ночь вывалились двое пьяных, хватавшихся друг за дружку, чтобы не упасть. Однако, хоть они и были пьяны, но все-таки не настолько, чтобы не обратить внимания на женщину.
— Д-д-де… девчонка! — воскликнул один из них, обнимая Катрин за талию и одновременно свободной рукой откидывая ее капюшон. — И… и красотка! Гляди-ка, Фламбар!
Второй издал хриплое ворчание, которое могло сойти за выражение восхищения. Этот парень явно не любил тратить время попусту, он обхватил Катрин обеими руками и попытался ее поцеловать. От запаха винного нерегара, которым от него разило, ее чуть не стошнило. В отчаянии она громко закричала:
— Арно!.. На помощь!
От удивления двое нападавших на мгновение остановились. Катрин собиралась уже закричать снова, когда окно в доме отворилось и на улицу спрыгнула черная фигура с мечом в руке. Схватка продолжалась недолго.
Два выпада — и Арно де Монсальви обратил солдат в бегство. Чудесным образом вновь обретя равновесие, пьяницы помчались прочь вдоль крепостных стен. Пожав плечами, Арно убрал меч в ножны и подошел к Катрин, которая, в полуобморочном состоянии от страха, наблюдала за схваткой, прижавшись к стене дома. Свет луны высветил ее бледное лицо.
— Мне показалось, что я узнал твой голос, — спокойно заметил капитан. — Не могла бы ты рассказать мне, что ты тут делаешь в это ночное время?
Катрин скорее умерла бы, чем призналась в своем намерении посетить его.
— Я гуляю, — вызывающе сказала она, однако легкая дрожь в ее голосе лишила его убедительности. — Полагаю, это разрешено? Я… я хотела увидеть Жанну.
— В самом деле? Здесь? Разве тебе никто не говорил, что она живет на другом конце города? И разве ты не должна быть на пиру у короля?
— Почему же я должна там быть, если тебя там нет?
Правда, у тебя есть веские основания для того, чтобы там отсутствовать.
Она прикусила губу, внутренне негодуя на себя за такие откровенные речи, но отступать было слишком поздно. Она увидела, как блестят в темноте зубы молодого человека, и услыхала его смех.
— Веские основания? Хотел бы я знать, какие!
Его презрительный, слегка издевательский тон, с которым он обращался к ней, уязвил Катрин, приведя ее в бешенство. Она внезапно позабыла все свои благие намерения.
— Рыжеволосые! — яростно зашипела она. — И не пытайся лгать мне, Арно де Монсальви. Я видела, как эти твои основания выходили из дома несколько минут назад. И вдруг поняла, почему тебе не понравилось, что на мне было надето платье госпожи де Ля Трем…
Рука Арно, грубо зажавшая ей рот, лишила ее возможности говорить и дышать.
— Пожалуйста, без имен! Это всегда опасно! Пойдем-ка, я отведу тебя домой.
Он уже тянул ее за собой, однако Катрин резким движением высвободилась.
— Я вполне способна ходить сама, и мне не требуется, чтобы ты меня провожал. Возвращайся к своим шашням и не беспокойся обо мне.
— Шашни? Шашни? В самом деле, эта нелепая история слишком смехотворна! Я не могу воспрепятствовать тому, чтобы сама женщина навязывалась мне в любое время дня и ночи и даже подкупала моих слуг, чтобы они ее впускали.
— Ты пытаешься убедить меня, что она не является твоей любовницей?
— Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь? Ты что, считаешь меня мужчиной, который удовольствуется чужими объедками? Ты должна бы меня уже достаточно хорошо знать, чтобы понимать, что женщине такого рода со мной не на что рассчитывать. А теперь пойдем!
Катрин с сомнением посмотрела на его высокую, темную фигуру. Ей страстно хотелось верить ему, однако ее преследовал образ высокой женщины в пурпурной накидке.
— Поклянись мне, что не любишь ее, — сказала она по-детски, совсем как маленькая девочка, так что капитан помимо своей воли рассмеялся.
— Мне кажется, что мои личные дела тебя не касаются, однако придется дать тебе ответ ради моего собственного покоя. Клянусь, что я не люблю ее.
— Кого же ты тогда любишь?
Ответ был краток, однако прозвучал он после некоторого колебания.
— Никого! И довольно об этом!
Они медленно шли рядом, поднимаясь на холм к воротам, ведущим в королевский город, но каждый был погружен в свои собственные мысли. Катрин, однако, боролась с настойчивым желанием заполнить эту тишину, которая пролегла между ними. От того, что он был так близко и одновременно так далеко, ее любовь только сильней разгоралась. Она призвала на помощь всю свою храбрость и, не глядя на него, пробормотала:
— Когда ты поймешь, Арно, что я люблю тебя? Что я никогда никого другого не любила? Разве ты не почувствовал за те две ночи, проведенные вместе, что я принадлежала тебе телом и душой и что ты мог делать со мной что угодно?
Она не смела повернуться к нему, однако, украдкой взглянув на него, увидела застывший профиль и глаза, неподвижно смотревшие вперед.
— Я был бы благодарен, если бы мне не напоминали о тех двух случаях, когда я вел себя так, что стыжусь этого!
— Ну, а я не стыжусь. Мы оба были тогда честны, и я не стыжусь того, что отдалась тебе. По правде говоря, я рада и, если хочешь знать, только в надежде еще на одну такую ночь пришла к тебе сегодня. Ради тебя я отказалась от всего — от почестей, богатства, любви. Я согласилась на невзгоды, страдание, даже на смерть в единственной надежде еще раз найти тебя, и все же ты отказываешься понять это.
Она обняла Арно за шею и прижалась к нему, увлеченная любовью и жаждущая передать ему охватившее ее возбуждение. Он старался оттолкнуть ее, втайне желая держать ее и обнимать. Встав на цыпочки, Катрин пыталась коснуться его губ своими, но он во внезапном порыве гнева отвернул лицо и так грубо оттолкнул ее, что она ушиблась о стену.
— Я много раз просил оставить меня в покое, — сказал он сквозь сжатые зубы. — Да, дважды я потерял голову, дважды я позволил желанию захлестнуть меня, но я осудил себя за это… как за преступление… ты слышишь… преступление против души моего брата! Ты, похоже, уже совсем забыла об этом. У меня был брат, вспомни, брат, в котором я души не чаял, которого ваши родственники убили так жестоко, как они никогда не убили бы животное на бойне.
Речь капитана прервало внезапное подавленное рыдание.
— Ты не знаешь, каким он был, мой брат Мишель, продолжал он скорбным голосом, проникшим Катрин в самую душу. — Сам архангел Михаил не был прекраснее, или храбрее, или обходительнее. Для восторженного крестьянского парнишки, каким я был тогда — этакой маленькой деревенщины, — он был больше, чем братом: чистым, сияющим образом всего, чем я восхищался. Он был олицетворением рыцарства, верности, молодости и чести нашего дома. Когда я видел, как он проезжает через деревню на огромном белом коне, со сверкающими на солнце волосами, я чувствовал, что мое сердце выпрыгивает навстречу ему. Я любил его больше всего на свете. Он был, он был Мишелем, единственным. Ты не можешь понять…
— Могу, — ласково сказала Катрин. — Я видела его. Я…
Этих простых слов, несмотря на всю их невинность, было достаточно, чтобы довести ярость Арно до точки кипения. Он снова толкнул Катрин к стене и приблизил свое искаженное гневом лицо к ее лицу.
— Что ты видела? То, что твои родственники сделали с ним? Кровоточащее, искалеченное подобие человека, на которое эти мясники набросились, как изголодавшиеся волки. Он искал убежища в подвале одного из проклятых Легуа и был предан и убит, разорван на части… Ты говоришь, что видела его! А ты видела тот ужасный предмет, который мы с дядей приехали забрать из Монфокона? Обезглавленное тело, подвешенное за подмышки на ржавых цепях. Голова была брошена в кожаный мешок, который висел сбоку… голова, это жуткое черное месиво! И ты смеешь говорить мне о своей любви! Неужели непонятно, что, когда ты произносишь это слово, мне хочется задушить тебя! Если бы ты не была женщиной, я бы давно это сделал…
— Ну, если тебе не удалось, так это от недостатка старания! — вскричала Катрин. — Ты сделал все, чтобы предать меня в руки палача…
— И не жалею об этом. Я бы завтра же сделал это снова, если бы подвернулась возможность.
Жгучие слезы подступили к глазам Катрин и полились по щекам.
— Тогда нечего ждать. Убей меня сейчас. У тебя меч это и минуты не займет! Это лучше, чем твоя несправедливость! Почему ты не хочешь выслушать, что я могу сказать о смерти твоего брата? Клянусь, что…
Ее прервал шум, внезапно поднявшийся в королевском городе. Из-за ворот доносились крики и топот бегущих ног, а небо над стенами осветилось огромным красным заревом. Арно отпустил Катрин.
— Что происходит? — спросила она.
— Похоже на пожар. Пойдем посмотрим…
Они в едином порыве бросились через ворота, направляясь к тому месту, откуда доносились крики. Катрин увидела огромные языки пламени, вырывавшиеся из разбитых окон дома, и встала как вкопанная.
— Но… это же мой дом! — испуганно сказала Катрин. Горит мой дом!
— Ты именно здесь живешь? закричал Арно, хватая ее за руку.
— Да, и Сара тоже… Боже мой! Сара! Сара! Она спала, когда я уходила…
Она, как безумная, понеслась к горящему дому. Построенный, как и большинство зданий по соседству, из дерева, он пылал как сухое полено. Улица была полна людей, которые уже выстраивались в цепочку с наполненными водой кожаными ведрами, однако это вряд ли могло помочь. Из полыхающего здания слышались крики и плач.
— Боже мой! — застонала Катрин, в отчаянии ломая руки. — Саре оттуда не выбраться! Она погибнет!
Из глаз ее полились слезы. В это мгновение она забыла обо всем, кроме смертельной опасности, нависшей над ее подругой. Как Саре выбраться из этого пекла?
Катрин увидела черный силуэт, выделявшийся на фоне пляшущих языков огня и моливший о помощи.
— Я попробую вызволить ее, — коротко сказал Арно. Не двигайся!
Он проворно расстегнул перевязь, сорвал с себя камзол и сорочку и остался только в облегающих рейтузах, которые были не столь подвержены действию огня. Катрин наблюдала, как Арно бросился к пылающему дому и, опрокинув на себя ведро воды, нырнул в клубы дыма, валившие из двери. Толпа притихла, а Катрин, стоя на коленях, молилась что было сил.
Огонь свирепо ревел под все еще нетронутой крышей. Было слышно, как трещат деревянные стропила и ломается мебель. Катрин казалось, что прошла целая вечность. Изнутри больше не доносилось криков.
Крыша начала разрушаться, выпустив сноп искр. И как раз в этот момент Арно выбежал из дома, неся на руках неподвижное тело. Арно приветствовали торжествующие крики. Катрин вскочила и побежала к нему!
— Ты жив! Слава Богу!
Он был цел и невредим и смеялся, как ребенок, радуясь успеху своего рискованного предприятия. Сара лежала без чувств на его руках. На ее смуглой коже появилось несколько царапин, а волосы были слегка опалены, однако в остальном она не пострадала. Он положил Сару на скамью, и вокруг нее столпились женщины. Тут подоспели люди из дворца. Катрин узнала госпожу де Гокур, которая бежала изо всех сил, поддерживая обеими руками юбки; за ней по пятам неслись слуги. Она сообщила Катрин, что ее прислала королева Иоланда, которая хотела, чтобы Катрин и ее слуги были препровождены во дворец.
— Вам действительно не везет, моя дорогая, — вздохнула она, вытирая лоб. — Можно подумать, что вас преследует нечистая сила!
В этот момент подошел Арно.
— Где вы думаете поселить госпожу де Брази? — спросил он домоуправительницу королевы.
— В маленькой комнате в башне, рядом с собственными покоями мадам Иоланды. Королева хочет приглядывать за госпожой де Брази.
Молодой человек одобрительно кивнул, однако морщины на его лбу не разгладились. Покуда госпожа де Гокур хлопотала над распростертой Сарой, он отвел Катрин в сторону.
— Завтра, — сказал он серьезно, — ты должна попросить королеву Иоланду послать тебя к ее дочери, королеве Марии, в Бурж. И оставайся там.
— Ты по-прежнему пытаешься избавиться от меня! возразила Катрин.
Этих слов было достаточно, чтобы взбесить Арно, который схватил ее за плечи и встряхнул как циновку.
— Я начинаю думать, что ты полоумная! Я хочу, чтобы тебе ничто не угрожало, а покуда ты остаешься здесь, твоя жизнь находится в опасности. Знаешь, что я нашел под лестницей дома? Пучки соломы и три факела, должно быть подброшенные вместе с ними. В Лоше есть люди, которые хотят навредить тебе и которые попытались зажарить тебя живьем, Катрин. Послушай, ты отослала платье его законной владелице?
— Сразу же!
— Тогда все ясно! Эта женщина никогда не прощает даже малейшего оскорбления. Если бы ты согласилась стать ее последовательницей, она использовала бы твою красоту в собственных целях, однако ты отвергла ее — и немедленно стала опасным врагом. Ты гораздо красивее ее, и король уже приметил тебя. Если бы тебе довелось приобрести какое-то влияние на Карла, могущество Ля Тремуя оказалось бы под угрозой. Делай, как я говорю: поезжай и схоронись на время среди набожных дам, которыми любит окружать себя Мария.
— Это же смешно! — возмутилась Катрин. — Да и в любом случае… если я буду в опасности, ты скорее избавишься от меня!
Она ожидала саркастической насмешки, но он лишь покачал головой.
— Не будь дурочкой! Я скоро уеду. Жанне удалось добиться согласия начать поход на Реймс с нападения на города Менг, Божанси и Жаржо, где окопались англичане. Затем, если все пойдет по ее плану, мы нанесем удар по Шампани, чтобы силой оружия проложить дорогу к коронации Карла. Я не смогу присматривать за тобой, так что езжай в Бурж.
Она опустила глаза, дуясь, как огорченный ребенок, и не желая смотреть на него.
— Ты ведешь себя не очень логично, — заметила она. Только минуту назад ты говорил, что с радостью задушил бы меня собственными руками. Почему бы тебе не предоставить меня моей судьбе? Моя жизнь не очень-то меня сейчас интересует…
Ее голос немного дрожал, и это было так трогательно и трагично, что Арно, вопреки своей воле, разволновался. Катрин сидела на подставке для взбирания на лошадь, обхватив колени руками, и отрешенно глядела, как огонь уничтожает ее дом. Усталым жестом откинув назад выбившуюся длинную белокурую прядь, она повернулась к Арно и попыталась улыбнуться, однако у нее получилась лишь жалкая гримаска.
— Не беспокойтесь обо мне больше, господин де Монсальви. Я понимаю, что владею сейчас вашими мыслями, но это не долго продлится.
Прежде чем она смогла закончить, он схватил Катрин в объятия и одной рукой приподнял ее подбородок.
— У меня нет права любить тебя, Катрин, потому что души моих предков восстанут и осудят меня, однако я все же имею право позаботиться о том, чтобы ты была жива и здорова. Завтра снова начнутся боевые действия.
Мне будет легче сражаться, если я буду спокоен за тебя.
Скажи мне, что завтра отправишься в Бурж, скажи! Я должен знать.
Она склонила голову, признавая свое поражение и молясь про себя о том, чтобы эта дивная минута в его объятиях продолжалась вечно. Когда она подняла на него глаза, в которых отразилось зарево пожара, молодой человек поддался порыву, терзавшему его. Он поцеловал ее долго и страстно… Затем, отпустив ее почти так же внезапно, он со всех ног пустился бежать…
Катрин с пылающими щеками бросилась было за ним, но тут госпожа де Гокур издала удовлетворенный возглас, оповестивший ее о том, что Сара пришла в себя.
Катрин подошла поцеловать свою верную наперсницу и, когда слуги подняли ее на импровизированные носилки, последовала за этой небольшой процессией, направившейся обратно во дворец. Ее мысли были в полном беспорядке. Как ей увязать слова Арно и его явное желание избавиться от нее с тем поцелуем, который она только что вкусила? Было очень трудно не верить в то, что он любит ее так же сильно, как она его, но как же объяснить ему, что она никуда не была его врагом, если всякий раз, когда она пыталась вскрыть этот нарыв непонимания, он либо убегал, либо приказывал ей молчать?
Глава шестнадцатая. УВИДЕТЬ АРНО СНОВА…
Жестокая правда вдруг дошла до нее, как будто высвеченная ослепительной молнией. Так вот почему Арно не пошел на королевский пир! Супруг Ля Тремуй должен был оставаться с Карлом VII, так что Арно мог принимать свою любовницу, ничего не опасаясь. И его ярость, когда он увидел ее в одном из платьев своей любовницы, теперь представала в ином свете. Какое ему дело до того, что женщина, которую он презирает, носит цвета той или иной партии? Его волновало лишь то, чтобы наряды прекрасной Ля Тремуй не были надеты на других женщинах.
Дом, напротив которого она стояла, затих, свет в окне погас. Шум, исходивший от постоялого двора, однако, все нарастал, и по гвалту оттуда можно было судить, что несколько солдат со своими девицами, должно быть, праздновали там победу при Орлеане. Однако для Катрин ничто больше не имело значения. Теперь она не считала нужным прятаться и, позабыв об опасности, шагнула из своего укрытия. Кровь бешено стучала в висках, голова шла кругом. Катрин хотелось одного: как можно скорее добраться домой и спрятать лицо в коленях у Сары, чтобы выплакать все свои слезы. В ее мозгу уже складывались неясные планы: завтра она попросит у Иоланды разрешения оставить двор и отправится к Эрменгарде, чтобы снова жить с нею. Определенно, эта жизнь в Лоте ничего больше не могла ей дать.
Она сделала несколько шагов и очутилась посередине улицы. Как раз в эту минуту дверь постоялого двора распахнулась и в ночь вывалились двое пьяных, хватавшихся друг за дружку, чтобы не упасть. Однако, хоть они и были пьяны, но все-таки не настолько, чтобы не обратить внимания на женщину.
— Д-д-де… девчонка! — воскликнул один из них, обнимая Катрин за талию и одновременно свободной рукой откидывая ее капюшон. — И… и красотка! Гляди-ка, Фламбар!
Второй издал хриплое ворчание, которое могло сойти за выражение восхищения. Этот парень явно не любил тратить время попусту, он обхватил Катрин обеими руками и попытался ее поцеловать. От запаха винного нерегара, которым от него разило, ее чуть не стошнило. В отчаянии она громко закричала:
— Арно!.. На помощь!
От удивления двое нападавших на мгновение остановились. Катрин собиралась уже закричать снова, когда окно в доме отворилось и на улицу спрыгнула черная фигура с мечом в руке. Схватка продолжалась недолго.
Два выпада — и Арно де Монсальви обратил солдат в бегство. Чудесным образом вновь обретя равновесие, пьяницы помчались прочь вдоль крепостных стен. Пожав плечами, Арно убрал меч в ножны и подошел к Катрин, которая, в полуобморочном состоянии от страха, наблюдала за схваткой, прижавшись к стене дома. Свет луны высветил ее бледное лицо.
— Мне показалось, что я узнал твой голос, — спокойно заметил капитан. — Не могла бы ты рассказать мне, что ты тут делаешь в это ночное время?
Катрин скорее умерла бы, чем призналась в своем намерении посетить его.
— Я гуляю, — вызывающе сказала она, однако легкая дрожь в ее голосе лишила его убедительности. — Полагаю, это разрешено? Я… я хотела увидеть Жанну.
— В самом деле? Здесь? Разве тебе никто не говорил, что она живет на другом конце города? И разве ты не должна быть на пиру у короля?
— Почему же я должна там быть, если тебя там нет?
Правда, у тебя есть веские основания для того, чтобы там отсутствовать.
Она прикусила губу, внутренне негодуя на себя за такие откровенные речи, но отступать было слишком поздно. Она увидела, как блестят в темноте зубы молодого человека, и услыхала его смех.
— Веские основания? Хотел бы я знать, какие!
Его презрительный, слегка издевательский тон, с которым он обращался к ней, уязвил Катрин, приведя ее в бешенство. Она внезапно позабыла все свои благие намерения.
— Рыжеволосые! — яростно зашипела она. — И не пытайся лгать мне, Арно де Монсальви. Я видела, как эти твои основания выходили из дома несколько минут назад. И вдруг поняла, почему тебе не понравилось, что на мне было надето платье госпожи де Ля Трем…
Рука Арно, грубо зажавшая ей рот, лишила ее возможности говорить и дышать.
— Пожалуйста, без имен! Это всегда опасно! Пойдем-ка, я отведу тебя домой.
Он уже тянул ее за собой, однако Катрин резким движением высвободилась.
— Я вполне способна ходить сама, и мне не требуется, чтобы ты меня провожал. Возвращайся к своим шашням и не беспокойся обо мне.
— Шашни? Шашни? В самом деле, эта нелепая история слишком смехотворна! Я не могу воспрепятствовать тому, чтобы сама женщина навязывалась мне в любое время дня и ночи и даже подкупала моих слуг, чтобы они ее впускали.
— Ты пытаешься убедить меня, что она не является твоей любовницей?
— Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь? Ты что, считаешь меня мужчиной, который удовольствуется чужими объедками? Ты должна бы меня уже достаточно хорошо знать, чтобы понимать, что женщине такого рода со мной не на что рассчитывать. А теперь пойдем!
Катрин с сомнением посмотрела на его высокую, темную фигуру. Ей страстно хотелось верить ему, однако ее преследовал образ высокой женщины в пурпурной накидке.
— Поклянись мне, что не любишь ее, — сказала она по-детски, совсем как маленькая девочка, так что капитан помимо своей воли рассмеялся.
— Мне кажется, что мои личные дела тебя не касаются, однако придется дать тебе ответ ради моего собственного покоя. Клянусь, что я не люблю ее.
— Кого же ты тогда любишь?
Ответ был краток, однако прозвучал он после некоторого колебания.
— Никого! И довольно об этом!
Они медленно шли рядом, поднимаясь на холм к воротам, ведущим в королевский город, но каждый был погружен в свои собственные мысли. Катрин, однако, боролась с настойчивым желанием заполнить эту тишину, которая пролегла между ними. От того, что он был так близко и одновременно так далеко, ее любовь только сильней разгоралась. Она призвала на помощь всю свою храбрость и, не глядя на него, пробормотала:
— Когда ты поймешь, Арно, что я люблю тебя? Что я никогда никого другого не любила? Разве ты не почувствовал за те две ночи, проведенные вместе, что я принадлежала тебе телом и душой и что ты мог делать со мной что угодно?
Она не смела повернуться к нему, однако, украдкой взглянув на него, увидела застывший профиль и глаза, неподвижно смотревшие вперед.
— Я был бы благодарен, если бы мне не напоминали о тех двух случаях, когда я вел себя так, что стыжусь этого!
— Ну, а я не стыжусь. Мы оба были тогда честны, и я не стыжусь того, что отдалась тебе. По правде говоря, я рада и, если хочешь знать, только в надежде еще на одну такую ночь пришла к тебе сегодня. Ради тебя я отказалась от всего — от почестей, богатства, любви. Я согласилась на невзгоды, страдание, даже на смерть в единственной надежде еще раз найти тебя, и все же ты отказываешься понять это.
Она обняла Арно за шею и прижалась к нему, увлеченная любовью и жаждущая передать ему охватившее ее возбуждение. Он старался оттолкнуть ее, втайне желая держать ее и обнимать. Встав на цыпочки, Катрин пыталась коснуться его губ своими, но он во внезапном порыве гнева отвернул лицо и так грубо оттолкнул ее, что она ушиблась о стену.
— Я много раз просил оставить меня в покое, — сказал он сквозь сжатые зубы. — Да, дважды я потерял голову, дважды я позволил желанию захлестнуть меня, но я осудил себя за это… как за преступление… ты слышишь… преступление против души моего брата! Ты, похоже, уже совсем забыла об этом. У меня был брат, вспомни, брат, в котором я души не чаял, которого ваши родственники убили так жестоко, как они никогда не убили бы животное на бойне.
Речь капитана прервало внезапное подавленное рыдание.
— Ты не знаешь, каким он был, мой брат Мишель, продолжал он скорбным голосом, проникшим Катрин в самую душу. — Сам архангел Михаил не был прекраснее, или храбрее, или обходительнее. Для восторженного крестьянского парнишки, каким я был тогда — этакой маленькой деревенщины, — он был больше, чем братом: чистым, сияющим образом всего, чем я восхищался. Он был олицетворением рыцарства, верности, молодости и чести нашего дома. Когда я видел, как он проезжает через деревню на огромном белом коне, со сверкающими на солнце волосами, я чувствовал, что мое сердце выпрыгивает навстречу ему. Я любил его больше всего на свете. Он был, он был Мишелем, единственным. Ты не можешь понять…
— Могу, — ласково сказала Катрин. — Я видела его. Я…
Этих простых слов, несмотря на всю их невинность, было достаточно, чтобы довести ярость Арно до точки кипения. Он снова толкнул Катрин к стене и приблизил свое искаженное гневом лицо к ее лицу.
— Что ты видела? То, что твои родственники сделали с ним? Кровоточащее, искалеченное подобие человека, на которое эти мясники набросились, как изголодавшиеся волки. Он искал убежища в подвале одного из проклятых Легуа и был предан и убит, разорван на части… Ты говоришь, что видела его! А ты видела тот ужасный предмет, который мы с дядей приехали забрать из Монфокона? Обезглавленное тело, подвешенное за подмышки на ржавых цепях. Голова была брошена в кожаный мешок, который висел сбоку… голова, это жуткое черное месиво! И ты смеешь говорить мне о своей любви! Неужели непонятно, что, когда ты произносишь это слово, мне хочется задушить тебя! Если бы ты не была женщиной, я бы давно это сделал…
— Ну, если тебе не удалось, так это от недостатка старания! — вскричала Катрин. — Ты сделал все, чтобы предать меня в руки палача…
— И не жалею об этом. Я бы завтра же сделал это снова, если бы подвернулась возможность.
Жгучие слезы подступили к глазам Катрин и полились по щекам.
— Тогда нечего ждать. Убей меня сейчас. У тебя меч это и минуты не займет! Это лучше, чем твоя несправедливость! Почему ты не хочешь выслушать, что я могу сказать о смерти твоего брата? Клянусь, что…
Ее прервал шум, внезапно поднявшийся в королевском городе. Из-за ворот доносились крики и топот бегущих ног, а небо над стенами осветилось огромным красным заревом. Арно отпустил Катрин.
— Что происходит? — спросила она.
— Похоже на пожар. Пойдем посмотрим…
Они в едином порыве бросились через ворота, направляясь к тому месту, откуда доносились крики. Катрин увидела огромные языки пламени, вырывавшиеся из разбитых окон дома, и встала как вкопанная.
— Но… это же мой дом! — испуганно сказала Катрин. Горит мой дом!
— Ты именно здесь живешь? закричал Арно, хватая ее за руку.
— Да, и Сара тоже… Боже мой! Сара! Сара! Она спала, когда я уходила…
Она, как безумная, понеслась к горящему дому. Построенный, как и большинство зданий по соседству, из дерева, он пылал как сухое полено. Улица была полна людей, которые уже выстраивались в цепочку с наполненными водой кожаными ведрами, однако это вряд ли могло помочь. Из полыхающего здания слышались крики и плач.
— Боже мой! — застонала Катрин, в отчаянии ломая руки. — Саре оттуда не выбраться! Она погибнет!
Из глаз ее полились слезы. В это мгновение она забыла обо всем, кроме смертельной опасности, нависшей над ее подругой. Как Саре выбраться из этого пекла?
Катрин увидела черный силуэт, выделявшийся на фоне пляшущих языков огня и моливший о помощи.
— Я попробую вызволить ее, — коротко сказал Арно. Не двигайся!
Он проворно расстегнул перевязь, сорвал с себя камзол и сорочку и остался только в облегающих рейтузах, которые были не столь подвержены действию огня. Катрин наблюдала, как Арно бросился к пылающему дому и, опрокинув на себя ведро воды, нырнул в клубы дыма, валившие из двери. Толпа притихла, а Катрин, стоя на коленях, молилась что было сил.
Огонь свирепо ревел под все еще нетронутой крышей. Было слышно, как трещат деревянные стропила и ломается мебель. Катрин казалось, что прошла целая вечность. Изнутри больше не доносилось криков.
Крыша начала разрушаться, выпустив сноп искр. И как раз в этот момент Арно выбежал из дома, неся на руках неподвижное тело. Арно приветствовали торжествующие крики. Катрин вскочила и побежала к нему!
— Ты жив! Слава Богу!
Он был цел и невредим и смеялся, как ребенок, радуясь успеху своего рискованного предприятия. Сара лежала без чувств на его руках. На ее смуглой коже появилось несколько царапин, а волосы были слегка опалены, однако в остальном она не пострадала. Он положил Сару на скамью, и вокруг нее столпились женщины. Тут подоспели люди из дворца. Катрин узнала госпожу де Гокур, которая бежала изо всех сил, поддерживая обеими руками юбки; за ней по пятам неслись слуги. Она сообщила Катрин, что ее прислала королева Иоланда, которая хотела, чтобы Катрин и ее слуги были препровождены во дворец.
— Вам действительно не везет, моя дорогая, — вздохнула она, вытирая лоб. — Можно подумать, что вас преследует нечистая сила!
В этот момент подошел Арно.
— Где вы думаете поселить госпожу де Брази? — спросил он домоуправительницу королевы.
— В маленькой комнате в башне, рядом с собственными покоями мадам Иоланды. Королева хочет приглядывать за госпожой де Брази.
Молодой человек одобрительно кивнул, однако морщины на его лбу не разгладились. Покуда госпожа де Гокур хлопотала над распростертой Сарой, он отвел Катрин в сторону.
— Завтра, — сказал он серьезно, — ты должна попросить королеву Иоланду послать тебя к ее дочери, королеве Марии, в Бурж. И оставайся там.
— Ты по-прежнему пытаешься избавиться от меня! возразила Катрин.
Этих слов было достаточно, чтобы взбесить Арно, который схватил ее за плечи и встряхнул как циновку.
— Я начинаю думать, что ты полоумная! Я хочу, чтобы тебе ничто не угрожало, а покуда ты остаешься здесь, твоя жизнь находится в опасности. Знаешь, что я нашел под лестницей дома? Пучки соломы и три факела, должно быть подброшенные вместе с ними. В Лоше есть люди, которые хотят навредить тебе и которые попытались зажарить тебя живьем, Катрин. Послушай, ты отослала платье его законной владелице?
— Сразу же!
— Тогда все ясно! Эта женщина никогда не прощает даже малейшего оскорбления. Если бы ты согласилась стать ее последовательницей, она использовала бы твою красоту в собственных целях, однако ты отвергла ее — и немедленно стала опасным врагом. Ты гораздо красивее ее, и король уже приметил тебя. Если бы тебе довелось приобрести какое-то влияние на Карла, могущество Ля Тремуя оказалось бы под угрозой. Делай, как я говорю: поезжай и схоронись на время среди набожных дам, которыми любит окружать себя Мария.
— Это же смешно! — возмутилась Катрин. — Да и в любом случае… если я буду в опасности, ты скорее избавишься от меня!
Она ожидала саркастической насмешки, но он лишь покачал головой.
— Не будь дурочкой! Я скоро уеду. Жанне удалось добиться согласия начать поход на Реймс с нападения на города Менг, Божанси и Жаржо, где окопались англичане. Затем, если все пойдет по ее плану, мы нанесем удар по Шампани, чтобы силой оружия проложить дорогу к коронации Карла. Я не смогу присматривать за тобой, так что езжай в Бурж.
Она опустила глаза, дуясь, как огорченный ребенок, и не желая смотреть на него.
— Ты ведешь себя не очень логично, — заметила она. Только минуту назад ты говорил, что с радостью задушил бы меня собственными руками. Почему бы тебе не предоставить меня моей судьбе? Моя жизнь не очень-то меня сейчас интересует…
Ее голос немного дрожал, и это было так трогательно и трагично, что Арно, вопреки своей воле, разволновался. Катрин сидела на подставке для взбирания на лошадь, обхватив колени руками, и отрешенно глядела, как огонь уничтожает ее дом. Усталым жестом откинув назад выбившуюся длинную белокурую прядь, она повернулась к Арно и попыталась улыбнуться, однако у нее получилась лишь жалкая гримаска.
— Не беспокойтесь обо мне больше, господин де Монсальви. Я понимаю, что владею сейчас вашими мыслями, но это не долго продлится.
Прежде чем она смогла закончить, он схватил Катрин в объятия и одной рукой приподнял ее подбородок.
— У меня нет права любить тебя, Катрин, потому что души моих предков восстанут и осудят меня, однако я все же имею право позаботиться о том, чтобы ты была жива и здорова. Завтра снова начнутся боевые действия.
Мне будет легче сражаться, если я буду спокоен за тебя.
Скажи мне, что завтра отправишься в Бурж, скажи! Я должен знать.
Она склонила голову, признавая свое поражение и молясь про себя о том, чтобы эта дивная минута в его объятиях продолжалась вечно. Когда она подняла на него глаза, в которых отразилось зарево пожара, молодой человек поддался порыву, терзавшему его. Он поцеловал ее долго и страстно… Затем, отпустив ее почти так же внезапно, он со всех ног пустился бежать…
Катрин с пылающими щеками бросилась было за ним, но тут госпожа де Гокур издала удовлетворенный возглас, оповестивший ее о том, что Сара пришла в себя.
Катрин подошла поцеловать свою верную наперсницу и, когда слуги подняли ее на импровизированные носилки, последовала за этой небольшой процессией, направившейся обратно во дворец. Ее мысли были в полном беспорядке. Как ей увязать слова Арно и его явное желание избавиться от нее с тем поцелуем, который она только что вкусила? Было очень трудно не верить в то, что он любит ее так же сильно, как она его, но как же объяснить ему, что она никуда не была его врагом, если всякий раз, когда она пыталась вскрыть этот нарыв непонимания, он либо убегал, либо приказывал ей молчать?
Глава шестнадцатая. УВИДЕТЬ АРНО СНОВА…
Королева Иоланда легко согласилась на поездку Катрин в Бурж, и та уехала без особого энтузиазма. У Катрин не было ни малейшего желания стать одной из «святош» Марии, но тем не менее ей было приято выполнить волю Арно. Накануне Вечером армия Жанны выступила из Лоша, направляясь в Жаржо, который Дева рассчитывала освободить. Катрин долго стояла у окна, глядя на покидающие город войска, но все ее внимание было направлено на конную гвардию, в которой ехали Ла Гир, Ксантрай и Монсальви. И только когда последний ярко раскрашенный вымпел и мерцающий отблеск кольчуг растаяли в июльской пыли, она отошла от окна.
Бурж, который всегда казался ей ужасно скучным, похожим на монастырь городом, приятно удивил ее. Даже богатые фламандские города Филиппа Доброго не могли соперничать с великолепием столицы беррийского герцогства, которая волею судеб стала и столицей свободной Франции. Герцог Жан де Берри, дядя слабого Карла VII, был первым и самым щедрым покровителем искусств во Франции. Когда Катрин оказалась перед внушительными воротами огромного дворца, она подумала, что ни Брюгге, ни Дижон не могут сравниться с ним по пышности. И на самом деле, «Король Буржа» не вызывал жалости — он господствовал над этим прекрасным городом с его роскошными особняками вокруг кружевной каменной кладки.
Однако нельзя было сказать, что внешность Марии Анжуйской соответствовала красоте города и даже как дочери Иоланды Арагонской. Бледная, с длинным, лишенным обаяния лицом и приятными, но невыразительными глазами, в свои двадцать пять лет королева имела единственную цель — рожать мужу детей. Эту задачу она выполнила добросовестно: четыре ребенка уже родились во дворце Буржа. Один из них умер при рождении, а еще один уже готовился к появлению на свет.
Королева Мария милостиво приняла Катрин и тотчас же забыла о ней. Катрин пополнила ряды фрейлин королевы. Ей отвели огромную комнату с прекрасным видом из окна, и началось отчаянно скучное существование, которое обычно наступало в тот период, когда королева оставалась в Бурже одна: утренняя месса, благотворительные визиты, затем назидательные чтения, уход за детьми и наконец, в качестве отдыха, занятия, связанными с делами герцогства.
— Если я останусь здесь надолго, — сообщила Катрин Саре по секрету, — то либо кончу жизнь в монастыре, либо брошусь в ближайшее озеро. Я никогда так не скучала…
Тем не менее она была теперь соответственно одета, чтобы везде появляться на приемах. Эрменгарда де Шатовилэн под усиленной охраной послала ей платья, драгоценности и много денег, а также длинное письмо о последних новостях из Бургундии. Катрин узнала, что ее мать и дядя здоровы и их имение в Марсаннэ процветает, но что герцог отобрал замок Шенов, который он подарил Катрин. Эрменгарда переслала также письмо от герцога, которое ставило ее в очень неловкое положение.
Он просил графиню де Шатовилэн повлиять на Катрин, чтобы образумить ее и заставить поскорее вернуться в Брюгге.
— Самое лучшее было бы внушить ему, что я умерла, — сказала Катрин.
— Не думаю, — возразила Сара. — Неизвестно, что может случиться. Вдруг ты захочешь вернуться в Бургундию! Было бы глупо сжигать за собой мосты. Эрменгарде следует сказать ему, что она ничего о тебе не знает.
Твоим родственникам тоже ничего неизвестно, так что они не смогут выдать тебя. Молчание — лучший способ спасения.
Совет был разумным. Катрин не без тяжелых вздохов привыкла, насколько возможно, к монотонной жизни при дворе, смирившись с бесконечными нудными занятиями королевы Марии. Королева была способна часами склонять свой длинный нос над куском гобелена или вышивки, и фрейлины следовали ее примеру. Катрин тоже вышивала, но все ее мысли были с армией Жанны, в битвах.
Из посланий короля она узнала о победах при Жаржо, Менге, Божанси и Пате, где Жанна д'Арк разбила двухтысячное войско, потеряв только трех французов, о походе на Реймс через опасную Шампань. Король и королева Мария должны были скоро короноваться, и Катрин наивно ожидала, что королева Мария для этого присоединится к мужу, но, увы, Мария собиралась удовольствоваться короткой встречей со своим мужем в Гиенне, оставив многих своих фрейлин, в том числе и Катрин, в Бурже.
— Моя беременность делает такое длинное путешествие немыслимым, — заявила она прилежно вышивающему кружку фрейлин. — Мы объединим благодарственный молебен в честь побед моего мужа с праздником коронации.
— Вот и исчез наш единственный шанс увидеть коронацию, — вздохнула Маргарита де Кулан, которая вместе с Катрин корпела над знаменем короля Карла, — а также и возможность потанцевать.
Она была живой, смешливой девушкой с темными волосами, единственной из фрейлин Марии, с которой у Катрин возникли близкие отношения. По своему положению при дворе они жили рядом и проводили время наилучшим для себя образом в болтовне, сплетнях и обсуждениях новостей из армии.
— Ба! — воскликнула Катрин. — Король с войском к зиме вернется, и тогда, я уверена, начнутся пиры и танцы.
Маргарита уставилась на нее с искренним удивлением.
— Боже, дорогая! Кто вам это сказал? Конечно, король возвратится, но он не собирается оставаться в Бурже!
Его двор будет в Мегоне, тогда как королева предпочитает Бурж, поскольку здесь лучше детям. Мы же будем торчать здесь и не увидим никаких праздников в Мегоне!
Катрин начала подумывать, что Арно сыграл с ней злую шутку, отослав к королеве Марии. Вероятно, он хотел немного свободы. Она стала подозревать, что показное беспокойство о ее спасении сводилось только к его обычному желанию отделаться от нее. Пока ее проворные пальчики сновали туда-сюда с золотой нитью, вышивая семь лилий королевского герба по голубому шелку ее мысли были далеко от этих мест и становилось все горше. Уверена ли она, что Арно не обманывал, когда клялся, будто госпожа де Ля Тремуй ничего для него не значит? Эта дама не производила впечатления отвергнутой, когда Катрин встретила ее возле дома Арно, и хлопоты Арно о ее безопасности больше походили на тайное желание избавить от соперницы женщину, которую он любил.
Эта мысль мучила Катрин так сильно, что она наконец решилась безразличным тоном заговорить об этом с Маргаритой.
— Я слышала в Лоше, что мессир де Монсальви находится в самых близких отношениях с госпожой де Ля Тремуй, — заявила она беспечно.
В ответ девушка рассмеялась:
— Ах, это бы очень удивило меня. Мессир де Монсальви не может выносить даже имя Тремуй! И вообще, если бы в этом была хоть доля правды, мои родители никогда бы не рассматривали его как возможного мужа для меня.
У Катрин кровь застыла в жилах. Она спрятала руки под вышивку, чтобы Маргарита не заметила, как они задрожали.
— Замужество? — сказала она со смешком. — Позвольте вас поздравить! Вы, наверное, сильно влюблены. Ваш жених очень красив.
— Ну да! — воскликнула Маргарита, продевая в ушко иголки длинную шелковую нитку. — Ничего еще не решено, и все будет так, как я захочу. Как вы заметили, мессир Арно красив, но, говорят, слишком груб. И вообще, я не люблю его.
Уверенный тон юной девушки немного успокоил Катрин, хотя ей и показалось, что ее сердце остановилось. Если Маргарита не любит Арно…
— Но он-то любит вас?
— Он? Он никого не любит, кроме себя. В любом случае, если вы действительно хотите знать, фрейлина Катрин, я влюблена в другого. Я сказала вам это только потому, что я люблю вас и вы мой друг. Но это секрет. Не вздумайте рассказать кому-нибудь, хорошо?
— Конечно же! Не волнуйтесь.
Она снова обрела дыхание, но была сильно напугана.
Если в семье Кулан приняли решение о свадьбе, она может состояться. Ей захотелось снова увидеть Арно. Неужели он никогда не вернется с этой проклятой коронации? Но проходили недели, а от Арно не было никаких известий.
Бурж, который всегда казался ей ужасно скучным, похожим на монастырь городом, приятно удивил ее. Даже богатые фламандские города Филиппа Доброго не могли соперничать с великолепием столицы беррийского герцогства, которая волею судеб стала и столицей свободной Франции. Герцог Жан де Берри, дядя слабого Карла VII, был первым и самым щедрым покровителем искусств во Франции. Когда Катрин оказалась перед внушительными воротами огромного дворца, она подумала, что ни Брюгге, ни Дижон не могут сравниться с ним по пышности. И на самом деле, «Король Буржа» не вызывал жалости — он господствовал над этим прекрасным городом с его роскошными особняками вокруг кружевной каменной кладки.
Однако нельзя было сказать, что внешность Марии Анжуйской соответствовала красоте города и даже как дочери Иоланды Арагонской. Бледная, с длинным, лишенным обаяния лицом и приятными, но невыразительными глазами, в свои двадцать пять лет королева имела единственную цель — рожать мужу детей. Эту задачу она выполнила добросовестно: четыре ребенка уже родились во дворце Буржа. Один из них умер при рождении, а еще один уже готовился к появлению на свет.
Королева Мария милостиво приняла Катрин и тотчас же забыла о ней. Катрин пополнила ряды фрейлин королевы. Ей отвели огромную комнату с прекрасным видом из окна, и началось отчаянно скучное существование, которое обычно наступало в тот период, когда королева оставалась в Бурже одна: утренняя месса, благотворительные визиты, затем назидательные чтения, уход за детьми и наконец, в качестве отдыха, занятия, связанными с делами герцогства.
— Если я останусь здесь надолго, — сообщила Катрин Саре по секрету, — то либо кончу жизнь в монастыре, либо брошусь в ближайшее озеро. Я никогда так не скучала…
Тем не менее она была теперь соответственно одета, чтобы везде появляться на приемах. Эрменгарда де Шатовилэн под усиленной охраной послала ей платья, драгоценности и много денег, а также длинное письмо о последних новостях из Бургундии. Катрин узнала, что ее мать и дядя здоровы и их имение в Марсаннэ процветает, но что герцог отобрал замок Шенов, который он подарил Катрин. Эрменгарда переслала также письмо от герцога, которое ставило ее в очень неловкое положение.
Он просил графиню де Шатовилэн повлиять на Катрин, чтобы образумить ее и заставить поскорее вернуться в Брюгге.
— Самое лучшее было бы внушить ему, что я умерла, — сказала Катрин.
— Не думаю, — возразила Сара. — Неизвестно, что может случиться. Вдруг ты захочешь вернуться в Бургундию! Было бы глупо сжигать за собой мосты. Эрменгарде следует сказать ему, что она ничего о тебе не знает.
Твоим родственникам тоже ничего неизвестно, так что они не смогут выдать тебя. Молчание — лучший способ спасения.
Совет был разумным. Катрин не без тяжелых вздохов привыкла, насколько возможно, к монотонной жизни при дворе, смирившись с бесконечными нудными занятиями королевы Марии. Королева была способна часами склонять свой длинный нос над куском гобелена или вышивки, и фрейлины следовали ее примеру. Катрин тоже вышивала, но все ее мысли были с армией Жанны, в битвах.
Из посланий короля она узнала о победах при Жаржо, Менге, Божанси и Пате, где Жанна д'Арк разбила двухтысячное войско, потеряв только трех французов, о походе на Реймс через опасную Шампань. Король и королева Мария должны были скоро короноваться, и Катрин наивно ожидала, что королева Мария для этого присоединится к мужу, но, увы, Мария собиралась удовольствоваться короткой встречей со своим мужем в Гиенне, оставив многих своих фрейлин, в том числе и Катрин, в Бурже.
— Моя беременность делает такое длинное путешествие немыслимым, — заявила она прилежно вышивающему кружку фрейлин. — Мы объединим благодарственный молебен в честь побед моего мужа с праздником коронации.
— Вот и исчез наш единственный шанс увидеть коронацию, — вздохнула Маргарита де Кулан, которая вместе с Катрин корпела над знаменем короля Карла, — а также и возможность потанцевать.
Она была живой, смешливой девушкой с темными волосами, единственной из фрейлин Марии, с которой у Катрин возникли близкие отношения. По своему положению при дворе они жили рядом и проводили время наилучшим для себя образом в болтовне, сплетнях и обсуждениях новостей из армии.
— Ба! — воскликнула Катрин. — Король с войском к зиме вернется, и тогда, я уверена, начнутся пиры и танцы.
Маргарита уставилась на нее с искренним удивлением.
— Боже, дорогая! Кто вам это сказал? Конечно, король возвратится, но он не собирается оставаться в Бурже!
Его двор будет в Мегоне, тогда как королева предпочитает Бурж, поскольку здесь лучше детям. Мы же будем торчать здесь и не увидим никаких праздников в Мегоне!
Катрин начала подумывать, что Арно сыграл с ней злую шутку, отослав к королеве Марии. Вероятно, он хотел немного свободы. Она стала подозревать, что показное беспокойство о ее спасении сводилось только к его обычному желанию отделаться от нее. Пока ее проворные пальчики сновали туда-сюда с золотой нитью, вышивая семь лилий королевского герба по голубому шелку ее мысли были далеко от этих мест и становилось все горше. Уверена ли она, что Арно не обманывал, когда клялся, будто госпожа де Ля Тремуй ничего для него не значит? Эта дама не производила впечатления отвергнутой, когда Катрин встретила ее возле дома Арно, и хлопоты Арно о ее безопасности больше походили на тайное желание избавить от соперницы женщину, которую он любил.
Эта мысль мучила Катрин так сильно, что она наконец решилась безразличным тоном заговорить об этом с Маргаритой.
— Я слышала в Лоше, что мессир де Монсальви находится в самых близких отношениях с госпожой де Ля Тремуй, — заявила она беспечно.
В ответ девушка рассмеялась:
— Ах, это бы очень удивило меня. Мессир де Монсальви не может выносить даже имя Тремуй! И вообще, если бы в этом была хоть доля правды, мои родители никогда бы не рассматривали его как возможного мужа для меня.
У Катрин кровь застыла в жилах. Она спрятала руки под вышивку, чтобы Маргарита не заметила, как они задрожали.
— Замужество? — сказала она со смешком. — Позвольте вас поздравить! Вы, наверное, сильно влюблены. Ваш жених очень красив.
— Ну да! — воскликнула Маргарита, продевая в ушко иголки длинную шелковую нитку. — Ничего еще не решено, и все будет так, как я захочу. Как вы заметили, мессир Арно красив, но, говорят, слишком груб. И вообще, я не люблю его.
Уверенный тон юной девушки немного успокоил Катрин, хотя ей и показалось, что ее сердце остановилось. Если Маргарита не любит Арно…
— Но он-то любит вас?
— Он? Он никого не любит, кроме себя. В любом случае, если вы действительно хотите знать, фрейлина Катрин, я влюблена в другого. Я сказала вам это только потому, что я люблю вас и вы мой друг. Но это секрет. Не вздумайте рассказать кому-нибудь, хорошо?
— Конечно же! Не волнуйтесь.
Она снова обрела дыхание, но была сильно напугана.
Если в семье Кулан приняли решение о свадьбе, она может состояться. Ей захотелось снова увидеть Арно. Неужели он никогда не вернется с этой проклятой коронации? Но проходили недели, а от Арно не было никаких известий.