Бенджамин Курт. Принц теней

   Возможно, стоило быть более подозрительным, но Льешо доверял гладиатору. Сомнения возникали лишь по отношению к Бикси.
   – Если бы перед тобой стоял выбор, – спросил он, – допустить, чтобы Стайпс умер, или же сдать своих товарищей Марко, что бы ты предпочел?
   Бикси не сразу дал ответ. В вопросе, чья жизнь важнее: Стайпса или Льешо, Бикси руководствовался бы своей клятвой защищать принца Фибии. Однако если учесть, что для него эти люди были равны, выбор мог сложиться в пользу любого. Бикси выбрал Стайпса в друзья очень давно. На войне Льешо не мог рисковать чужой преданностью.
   – Стайпс останется под командованием Якса, на попечении Хабибы, – решил Льешо. – Ты, Бикси, будешь связным между лагерем Хабибы и нашим. Где будет стоять твой бивак?
   Пораженный, Бикси уставился на него, затем обдумал вопрос. Не «Где ты будешь спать в лагере?», как звучало на поверхности, а «Скажи сейчас, теперь, кому ты служишь?».
   – Я расположусь со своими товарищами и буду стоять на карауле вместе с остальными. – Печальной улыбкой Бикси дал понять, что ему ясна цель вопроса. – Стайпс все поймет.
   Льешо поставил пустую миску на соломенный тюфяк и почесал затылок. Он понимал, что лишь откладывает день, когда ему придется учитывать мнение Бикси, но если повезет, то никому из них не придется становиться перед выбором. Между тем Льешо был уверен, что проснулся довольно поздно и пропустил молитвенные фигуры. В любом случае не будет лишним прогуляться к временной прачечной и поздороваться с мастером Деном. Стайпс, направлявшийся к шатру Льешо, встретил его на выходе.
   – Прошу прощения, ваше величество, но Хабиба приказал снимать лагерь. Мы отправляемся прямо утром. Мастер Якс спрашивает, может ли он быть чем-нибудь полезен.
   – Не слишком ли поздно, чтобы начинать кидаться титулами, Стайпс? Я тот же человек, кем был всегда.
   – Сожалею, ваша светлость, но это не так, – возразил гладиатор.
   Льешо обернулся за поддержкой, но Каду оборвала его на полуслове презрительной ухмылкой:
   – Тебе давно пора научиться вести себя, как подобает принцу, – приняла она сторону Стайпса. – А королевские особы не снимают палатки собственноручно. Пойди найди мастера Дена, или Якса, или кого бы там ни было и займись тем, что положено делать по утрам принцам.
   Тренировкой с оружием.
   – Спроси мастера Якса, не найдется ли у него времени возобновить занятия боевым искусством во время похода.
   Когда Стайпс почтительно поклонился и удалился, Льешо оставил своих товарищей паковаться и побрел искать мастера Дена. Он обнаружил стирщика под теми же деревьями. Лоханки и котлы пустовали, брезент и последние повязки досушивались.
   – Льешо! Подойди сюда, мой мальчик. Ты, как раз, мне нужен. Не возьмешь тот конец?
   Льешо взял волочившийся по земле край брезента, который складывал мастер Ден, и стал повторять его движения, пока ткань не превратилась в маленький квадратик размером в тарелку. Затем они перешли к другому брезенту, слаженно работая вдвоем. Льешо думал, неужели и это скоро изменится? Станет ли мастер Ден, как Хабиба и Якс, заставлять его вести себя как принц, а не как стирщик. Юношу так тревожили происходящие изменения, что он набрал воздух в легкие и спросил:
   – Вы ведь относитесь ко мне по-прежнему?
   – А тебя это устраивает? – ответил вопросом на вопрос Ден. Затем все же решил снять напряжение. – Думаю, тебе оказывают достаточно почтения все остальные в лагере. Разве тебе больше хотелось бы, чтобы я обращался с тобой, как с героем или принцем?
   – Лучше как с подмастерьем стирщика, если Хабиба не будет возражать, – ответил Льешо и продолжил усердно скручивать чистые повязки.
   – Не Хабибе решать, – напомнил ему Ден. – Когда закончишь с повязками, поможешь мне разобрать эту лохань.
   – Да, мастер, – согласился Льешо со стирщиком.
   Он разобрал с Деном дно лохани на три части и обнаружил, что бревна, связанные вместе, с легкостью помещаются на тележке рядом с котлом. Они заканчивали укладывать брезенты разных палаток и постельное белье мастера Дена, когда подошел юноша немного младше Льешо и привел лошадей, которых нужно было запрячь в телегу.
   – Твой конь ждет тебя, – напомнил мастер Ден Льешо.
   – Могу ли я завтра утром присоединиться к вам для выполнения молитвенных фигур? – спросил он, перед тем как уйти.
   – Кто знает, что принесет нам завтра? – задумался мастер Ден. – Но если я проснусь завтра утром и ты будешь рядом, то к чему же выполнять фигуры в одиночестве?
   Ослабев после ранения и суматохи последних дней, Льешо и забыл о чудодейственном эффекте молитвенных фигур. Он поклонился, пытаясь скрыть, что его щеки стали цвета молодого вина. Раздираемый виной и смущением, он решил восполнить свое временное попустительство начиная прямо со следующего дня. Впервые он был рад оставить своего учителя.

ГЛАВА 26

   После совета, созванного по их приезду, Льешо ожидал, что его команда присоединится к Хабибе и Яксу, стоящему во главе основной массы гвардейцев. Однако Хабиба рассудил, что появление в столице империи Шан со свергнутым принцем может вызвать больше интереса, чем хотелось бы. Поэтому необходимо расположить их ближе к центру войск как обычную группу юных солдат, едущих вместе с остальными всадниками.
   Покидая фруктовый сад, Льешо последний раз обернулся и взглянул на реку Золотого Дракона, чтобы сохранить в памяти сверкающую на солнце рябь быстрого потока. Здесь ему довелось видеть чудеса, но он обменял бы воспоминание о драконе во всем его великолепии на то, чтобы хоть секунду провести с целительницей Марой, в полном здравии ругающей его, чтобы он не шевелился и дал ране спокойно заживать. Грудь практически больше не давала о себе знать, но появилась новая боль, боль от потери Мары, которую он чувствовал не менее остро, чем телесную.
   Они продвигались медленным темпом, что сводило Льешо с ума. Он был уверен, что мастер Марко не бросил преследование. Маг найдет способ пересечь реку, может, уже нашел, и тогда опять продолжится погоня. На сей раз Льешо располагал армией и собственным колдуном. Он не знал, кто из них обладает большей силой, однако надеялся, что Марко будет действовать менее решительно, поскольку в лагере противника есть Хабиба.
   Впереди лежал Шан, имперский город. Рассказы о нем доходили в Фибию благодаря караванам с севера. Если бы боги расположили весь Кунгол на территории садов императора, то осталось бы еще место для зверинца с тиграми. Льешо не представлял, как будет искать Адара и остальных братьев, когда доберется до города. Хорошо, что Хабиба ведет его в нужном направлении. Юноше хотелось ехать быстрее. Обладай он магическими силами, стрелой пронесся бы сквозь оставшиеся ли и к закату прошел бы через огромные ворота столицы. К сожалению, Льешо не умел колдовать, а Хабиба не собирался воспользоваться своим мастерством, даже не соизволил поторопить войска.
   Перед ним ехала Каду, по бокам его охраняли Льинг и Хмиши. Сзади был Бикси. Когда Льешо напомнил ему, что связной должен ехать с командирским составом, Бикси ответил, что связующим звеном с Хабибой и Яксом будет Стайпс, а сам он, возглавляя колонну, будет передавать послания. Пока таковых нет, он хочет держаться рядом, защищая его с тыла.
   Колонна запела строевую песню. Льешо не знал слов, но друзья подхватили мотив. Печальные строчки о доме погрузили его в грустное настроение.
 
   Покидая дом, я оставляю
   Милую, чьи очи как алмазы.
   Неужели я ее теряю?
 
   Покидая дом, я оставляю
   Мать, меня вскормившую когда-то.
   Неужели я ее теряю?
 
   Покидая дом, я оставляю
   Старого отца – меня учил он.
   Неужели я его теряю?
 
   Но молчат сегодня барабаны,
   И ржавеют верные доспехи.
   А поля усеяны телами.
   Многие остались здесь навеки.
 
   Я тоскую по родному дому,
   По улыбкам милым и знакомым,
   Укажите путь, вожди и боги,
   Как в родимый дом бойцу вернуться!
 
   Мелодия песни вторила его грустным мыслям. Постепенно значение песни нашло путь к сердцу Льешо. Он потерял мать и отца, братьев и родной дом, а с ними и детскую невинность. Дав клятву Льеку, юноша ощутил, как тяжко терять соратников. Но теперь он не один. Он едет с армией и с надеждой, что его братья живы.
   Строевая песня напомнила не только о горе расставания, но и о цели следования: дорога вела домой. Он спасет братьев, и вместе они освободят Фибию от гарнов. Непременно освободят. Льешо заметил, что его подбородок задрался кверху, навстречу солнцу, вопреки хмурому настроению. Плечи распрямились. Он вернется в родимый дом. Марко лишь препятствие на пути, не более, и страх перед ним не должен мешать сосредоточиться на истинных намерениях. Это не означало, что нужно полностью выкинуть из головы преследующие их войска, надо лишь забыть боязнь, созданную его воображением, не думать о маге, у которого он провел несколько месяцев в заключении. Чтобы справиться с задачей, необходима подробная информация о надзирателе.
   Он притормозил коня и пристроился рядом с Бикси.
   – Когда я попал в лагерь гладиаторов на Жемчужном острове, ты служил помощником у Марко.
   – Я не был с ним заодно. Он не рассказывал мне своих секретов. – Бикси косо посмотрел на Льешо, на лице отобразилась неловкость. – Я доставлял сообщения, не более.
   – Ты боялся, что я займу твое место.
   – Как посыльный, я мог выходить за пределы лагеря, когда захочу. Просто говорил стражнику у ворот, что несу секретное послание, и меня пропускали. – Бикси смотрел в сторону. Льешо подумал, не пытается ли он скрыть вину. Однако когда юноша встретил его взгляд, он был светлым и чистосердечным, как никогда ранее. – Я ни за что не предал бы тебя. Первое время ты жутко меня раздражал. Ты был тощим и невысоким, слишком смешон для арены, и я не мог понять, почему Марко согласился взять тебя тренироваться. Я подумал, может, ты ему понравился, хотя он ранее никогда не интересовался мальчиками. Я боялся, что если ты станешь его любимчиком и получишь мое место, я опять застряну за частоколом. Но даже тогда я не предал бы тебя.
   Льешо никогда не думал о том, каким видят его другие. Он был рожден принцем и принимал преданность народа и своей большой любящей семьи как нечто само собой разумеющееся. Затем он потерял это все, и ему стало безразлично, кто что думает о рабе Льешо – то был не он, к тому же люди, чье мнение имело для него значение, ушли в прошлое. Желал юноша того или нет, но ему предстояло узнать о себе не меньше, чем о Марко. Он поежился от слов Бикси.
   – Но ты быстро обретал навыки, – продолжил тот, – словно был рожден исполнять фигуры, и иногда на тренировках, в особенности с мечом и ножом, было трудно сказать, где заканчивается твое тело и начинается оружие. Мастер Ден тоже так умел, и Якс. Порой Медон, если его очень разозлить. Мне казалось странным, что ты так редко тренируешься именно с ножом, но я решил, что Якс хочет обучить тебя разным техникам.
   Наверно, я должен был тебе завидовать, – пожал плечами Бикси, – когда ты доказал, что можешь одержать победу на тренировочной арене. Стайпс сказал, что ты его не интересуешь, а к мастеру я не ревновал. Пусть дышит тебе в спину. Тебе стоило бы посмотреть на себя со стороны, когда ты орудуешь мечом и ножом… ну, я просто не хотел бы узнать, откуда у тебя на лице такое неистовство. Увидев его, я больше не мог быть твоим напарником на тренировке.
   – Мастер Ден никому не позволял биться со мной на ножах. Он всегда делал это сам, – признал Льешо. – Даже мастеру Яксу запрещал. Когда Хабиба отвел меня в лагерь правителя на Фаршо, я чуть не убил кого-то на тренировке. После того случая Якс объяснил, что ножом я могу только убивать, но не ранить и не держать противника на расстоянии. Попытка изменить себя была бы разрушительной. С того времени мне иногда снится, что я убиваю на тренировке мастера Дена. У меня проступает холодный пот от одной мысли о таком.
   – Отчего это с тобой?
   – Богиня его знает, – пожал плечами Льешо. – Мастер Ден говорит, что меня обучили этому в детстве. Я не помню такого. Постепенно воспоминания возвращались ко мне. Мне было семь, когда я ножом убил человека. Мастер Ден, видимо, прав.
   – И поэтому тебя продали в рабство? – спросил Бикси. – Я хотел сказать, ты был принцем и все такое, но…
   – Тот человек убил моего телохранителя и то же самое сделал бы со мной, заметь он меня первым. Он был одним из гарнов, которые напали на дворец, убили мать, отца и сестру, остальных распродали в рабство. Я не чувствую за собой вины по отношению к нему. Но у меня тошнота подступает к горлу, когда я вспоминаю, что это за ощущение – загнать фибский нож меж ребер человека.
   – Ты был другим, когда начинал тренироваться, – согласился Бикси.
   – Нападение на Кунгол, нашу столицу, почти стерлось из моей памяти. Когда я вновь взял в руки нож, все вернулось.
   Льешо умолчал об испытании в оружейной в присутствии ее светлости и о том, что он уже тогда понял, кем является. Бикси кивнул головой. Все казалось логичным.
   – К тому времени я догадался, что тебя не интересует мое место у Марко, что у тебя свои планы, и какими бы они ни были, они заботили мастера Якса. Не знаю, почему Марко так с тобой обошелся. Он никогда не проявлял жестокость по отношению ко мне, не лез в мою личную жизнь со Стайпсом. Я, конечно же, видел его мастерскую, но в этом деле задействован не был, разве что изредка относил снадобья больным.
   Оба на некоторое время замолчали, слушая песню марширующих солдат. Затем Бикси продолжил:
   – Я не хочу сказать, что Марко был хорошим надзирателем, однако многое изменилось с его появлением, Льешо. Ты провел несколько лет, ныряя за жемчужинами на острове, но думаю, что в лагере гладиаторов никто и не подозревал о твоем существовании. И вдруг ты понадобился мастеру Марко, сразу же занервничал Якс, да и Ден стал раздумывать: отнестись ли к тебе как к сельскому идиоту или как к самому ценному птенчику.
   До тебя мастер Ден не принимал участия в тренировках с оружием, и тут оказалось, что он искусно владеет ножом и мечом. Я никогда, ни разу в жизни, не видел, чтобы кто-либо орудовал ими так великолепно, как мастер Ден, даже у тебя это получается хуже. До твоего прихода я б не подумал, что он в руках-то меч может держать.
   – Мне кажется, все его истории имели место в действительности, – предположил Льешо. – Не могу вообразить, как ему удалось совершить все эти подвиги и каким образом он стал стирщиком в лагере гладиаторов.
   – Я тоже, – признал Бикси. – Я просто хотел, чтобы ты знал, что до твоего появления все было иначе. Некоторые из тех черт, что присущи мастеру Марко, совсем не изменились, но другие проявились из-за тебя. Я думаю, он видит в тебе силу, она заставила заволноваться и мастера Якса, и Хабибу, и ее светлость.
   – Все из-за того, что я принц. – Льешо пытался убедить себя и Бикси, что то была единственная причина. – Если сегодня гарны владеют Фибией и контролируют путь на запад, то завтра они могут решиться захватить Шан и восточную часть торгового пути.
   Бикси, к счастью, не схватил приманку.
   – То, что ты принц, возможно, объясняет действия мастера Якса и ее светлости, – согласился он, – но не Хабибы и не Марко. Марко хотел изучать тебя и воспользоваться твоей силой, но не смог найти к ней подход. Ему это оказалось не по плечу. Чин-ши был не лучшим господином в империи, тем не менее он не позволил бы надзирателю препарировать рабов из любопытства. Думаю, поэтому мастер Марко заключил сделку с господином Ю.
   – В этой теории есть один недочет, – вздрогнул Льешо. Его воображение мгновенно нарисовало его распростертым на столе надзирателя с кишками наружу, напоказ любопытному отравителю. – У меня нет никакой силы. Имей я ее, Мара была бы жива. Медон тоже. В мою грудь не попала бы стрела, и я не провалялся бы недели в постели после лихорадки.
   Льешо не добавил: «Мы не попали бы в эту переделку, если б я ублажил той ночью богиню», а сказал:
   – У мастера Марко есть то, что он ищет. После смерти правителя от рук солдат господина Ю, да и самого Ю, в распоряжении Марко Жемчужный остров и Фаршо. У него есть все силы, которые только можно желать.
   – Нет, не все, – возразил Бикси. – И тебе не нужно меня убеждать. Марко вряд ли поверит, что у тебя нет никаких таинственных возможностей, он ведь потратил столько сил, чтобы завладеть ими.
   – Я не понимаю, – пробурчал сам себе Льешо, но Бикси услышал и ответил:
   – Спроси мастера Дена, если уж у тебя получается делать выводы из его рассказов. Что бы мастер Марко ни видел в тебе, Ден разглядел это первым.
   С этими словами Бикси оставил Льешо со своими мыслями.

ГЛАВА 27

   Если б у Льешо поинтересовались, кто абсолютно неспособен встревожить его мысли, то он, не задумываясь, ответил бы: «Бикси». Еще одно доказательство тому, что он идет к своей цели с полуопущенными веками и никак не может их поднять. Часть сопровождающих его людей, по всей видимости, считают его каким-то волшебным талисманом, а остальные, вероятно, придерживаются того же мнения, просто пока не имели возможности высказать его. Может, они правы? Может, глупо до сих пор не осознавать свою исключительность. Кто знает? Лишь бы не мастер Марко выявил его достоинства.
   Колдун наверняка преследует Льешо. Для Хабибы это не секрет, однако он уверенно держит медленный шаг, словно позади нет никакой опасности и никаких важных дел впереди. Хабиба ехал далеко от юноши, зато Каду была рядом, и он пожаловался ей:
   – Разве мы не можем передвигаться быстрее?
   – Нет, если хотим сохранить повозки, – объяснила девушка. – Отец не вправе рисковать людьми, оставляя повозки незащищенными с тыла. К тому же ты не можешь предстать перед министрами императора без атрибутов твоего положения, а шатры и припасы движутся в хвосте.
   – Лучше б я приехал без шатров, – проворчал Льешо.
   В его мозгу промелькнула странная картина: он сидит в клетке на повозке, рядом восседает на коне торжествующий мастер Марко. Способно ли его воображение создать такой образ? Неужели Марко забрался в голову Льешо и завладел его мыслями?
   Забыв обо всем, он заторопил своего коня, упорно погоняя его коленями. Когда тот послушно набрал скорость, юноша резко потянул за уздечку, чтобы они не выбились за пределы колонны. Конь, ранее как-то справлявшийся с нервной энергетикой своего наездника, отчаянно заржал, ступил в сторону и встал на дыбы, словно его укусил овод. Льешо взлетел в воздух и с грохотом приземлился на копчик.
   – Ой! – воскликнул он и пожаловался: – Я не чувствую своей задницы!
   Зато образ самого себя, прикованного цепями, исчез, вытеснился из мозга неожиданной болью, за что Льешо был ей благодарен. Осталось только придумать, как избавляться от видений, не прибегая к падению с коня.
   Хмиши фыркнул, слез с лошади и протянул руку.
   – Твоя задница на месте, – уверил он, – хотя ты, возможно, еще пожалеешь об этом, когда мы остановимся на ночлег!
   Льешо сердито посмотрел на него, взобрался на коня и заскрипел зубами, когда нежные участки его тела вновь притронулись к седлу.
   – Упрямей, чем вьючная лошадь, – ухмыльнулся какой-то солдат.
   Жалкое выражение на лице Льешо не вызвало сочувствия даже у друзей.
   – Так оно и есть, – презрительно фыркнула Льинг.
   От смущения смуглая кожа юноши приняла цвет многолетнего вина.
   – Мне необходимо увидеть мастера Якса, – сказал он и выехал из колонны.
   Его друзья, конечно же, поняли, что мастер ему нужен не больше, чем несколько минут назад, когда он пререкался с Каду по поводу скорости их передвижения. Льешо просто придумал отговорку, чтобы избежать насмешек. К тому же коню требовалось снять напряжение, переданное наездником.
   Мастера Якса нигде не было видно. Хабиба, возглавляющий колонну солдат со Стайпсом по правую руку, поприветствовал его вежливым кивком и улыбкой сочувствия, которая разозлила Льешо еще больше. Промямлив что-то неискреннее в знак вежливости и сразу же забыв, что именно, Льешо развернул коня и направился обратно. Сам того не сознавая, он приближался к хвосту процессии, где в одной из повозок ехал мастер Ден. Любопытные взгляды солдат колонны были приятней, чем бдительное внимание охранников. Юноша уехал недалеко, когда его нагнал Стайпс с гневным выражением лица.
   – Друзья несут ответственность за твою безопасность, – раздраженно сказал он. – Как могут они защищать тебя, когда ты бегаешь взад-вперед, как своевольный ребенок.
   – Но здесь же сотни пехотинцев, Стайпс. Если уж целое войско Хабибы не сможет задержать одного человека, дабы он не украл меня, то не думаю, что вы впятером справитесь с задачей лучше.
   – Ты просто не хочешь, чтобы мы погибли, как твой охранник в Кунголе, – огрызнулся Стайпс. – Однако Льинг и Хмиши отдали бы жизнь, спасая тебя от царапины на пальце, нанесенной во время обеда, да и Каду с Бикси столь же сильно уважают и любят тебя.
   Больно было слышать правду в лицо. Ребенком Льешо не понимал, как самоотверженно умирают окружающие, чтобы сохранить ему жизнь. Теперь он нес вину и ответственность за них: воспоминания предостерегали его от старых ошибок.
   Я не хочу, чтобы из-за меня кто-либо погибал . Говорить этого вслух не требовалось, Стайпс сам знал, поэтому Льешо лишь зло посмотрел на гладиатора:
   – А ты? Что ты-то здесь делаешь?
   – А ты сам как думаешь? – пожал плечами Стайпс. – Хабиба и Каду устроили все так, что я могу заботиться о безопасности Бикси, только покуда ты жив. Вот я и здесь, готовый волочить тебя на своем коне, как мешок с грузом, и бросить твой зад в надлежащее место в колонне.
   Спокойно! – приказал себе Льешо.
   Однако обида все же отразилась на его лице. Ему не нужна такая ответственность. Он услышал сверху вздох: Стайпс был выше него и восседал на более крупной лошади.
   – У тебя есть друзья, Льешо, хочешь ты того или нет. Дай им отдохнуть.
   В этом-то и состояла проблема. Льешо схватил уздечку Стайпса и притянул его к себе поближе. Глядя гладиатору прямо в глаза, Льешо сказал, что многие его друзья погибли.
   – Да, – согласился Стайпс, – и помни об этом, когда в следующий раз решишь совершить что-нибудь безрассудное.
   Гладиатор вырвал из рук Льешо уздечку и развернул коня.
   Когда они вернулись, никто не произнес ни слова. Как бы ни был Льешо погружен в собственные мысли, он не мог не заметить, что его друзья то и дело переглядываются.
   – Я больше не отойду от вас, – проворчал он, чувствуя, что недовольство не утихает. – Не могу же я омрачить истинную любовь своей смертью.
   Льешо придал своим словам максимальный сарказм, Бикси, однако, отреагировал своей обычной ухмылкой. Льешо не ожидал увидеть на лицах фибских друзей розовые пятна негодования. Вспомнив, как они лежали, прижавшись друг к другу, в доме целительницы, юноша разозлился. Он должен был любить Льинг, а не хранить себя для богини, которая все равно его не возжелала. Теперь Льешо лишний в собственной компании. Не начать ли ему обрабатывать Каду поэзией и тайными вздохами.
   Девушка ответила на его заинтересованный взгляд, презрительно задрав нос:
   – Даже и не думай.
   Прочла его мысли. Поскольку все вокруг хихикали, Льешо понял, что его размышления оказались слишком очевидными. Оставалось надеяться, что последовавшее за отказом облегчение было не столь заметно. Но нет, все опять засмеялись, а Каду пришла в негодование. Втянув шею в ворот, как черепаха в панцирь, Льешо сосредоточил все внимание на идущем впереди командире, сожалея, что дал обещание не сбегать. Стайпс добродушно хлопнул его по плечу и оставил их, чтобы присоединиться к Хабибе. Льешо поступил правильно. Он был рад, что унижение не прошло даром. Смущение скоро забылось. Войска начали расходиться по полю, чтобы разбить лагерь. Этим вечером Льешо остался у костра вместе с друзьями.
 
   Утром друзья не смогли воспрепятствовать тому, чтобы Льешо после завтрака занял свое место на молитвенных фигурах. Как и на Жемчужном острове, упражнениями руководил мастер Ден. С каждым днем все больше солдат войска Хабибы присоединялись к ним. Льешо обнаружил себя в группе незнакомцев. Хоть среди них были Бикси и Стайпс, они занимались вместе друг с другом, как и в старые добрые времена. Мастер Якс встал в одну линию с Льинг и Хмиши. Постепенно словно заново рожденное тело Льешо вспомнило, как исполнять фигуры, напрягая мускулы в гармонии с землей, ветром, огнем и водой.
   Ему следовало бы помочь ревностно вовлекшимся в процесс рекрутам с Фаршо, но юноша чувствовал эгоистическую необходимость отстраниться от мыслей, которые могли вызвать тренировки. Фигуры протекали сквозь его тело, формировали его. Льешо не ощущал такого с того момента, как Марко взял его в заложники.
   Мастер Ден выкрикивал фигуры:
   – «Красное Солнце»!
   Льешо закрыл глаза и поднял голову, чтобы поприветствовать рождающийся день. Мускул за мускулом, движение за движением, простирались руки встретить первый луч, согревающий равнину, наполняющий его душу ощущением бытия.
   – «Ветер над Просом», – двигался, вторя словам, мастер Ден, и юноша повторял за ним.
   Стопы, касающиеся травы, становились травой, острое благоухание зелени, поднимающейся на ласковом ветру, распрямляли стебли его рук.
   – «Текущая Река».
   Тело Льешо двигалось в такт окутавшему его бризу, который устремлялся в одном направлении с рекой. В Пути Богини вся жизнь текла как великая река. Льешо, и земля, на которой он стоял, и боги, которым он поклонялся, – все было частью друг друга. Ни цепи Марко, ни планы ее светлости не смогут сломать его, если он отдастся потоку всего живого.