Страница:
– Откуда у вас это? – спросил юноша, удивленный болью, пронзившей его сердце при взгляде на изящный круг драгоценного метала.
Не совсем корона, но все же всякому ясно, что ее владелец – человек королевской крови. Он надевал похожую на свою маленькую головку на самых торжественных приемах во дворце. Она была слишком большой, видимо, принадлежала ранее одному из братьев.
– Ее светлость приобрела ее у гарнского купца, – ответил Хабиба. – Я не спросил ее зачем и не оспаривал ее решение вернуть корону тому, кто имеет право носить ее.
Она все знала с самого первого дня в оружейной на Жемчужном острове, а может, даже и раньше. Неизвестно, сколько он находился в кабале, в то время как правитель Фаршо и его супруга знали, что он несправедливо захваченный принц. Льешо думал, быть ли теперь благодарным, что его не убили на радость завоевателям, или рассерженным, что они так долго позволяли Марко издеваться над ним.
– С вашего позволения, – поднял Хабиба корону над Льешо, и юноша кивнул в знак согласия.
В мгновение, когда холодный металл прикоснулся к голове, на него словно снизошло благословение, которое с такой неимоверной силой проникло в его сущность, что юноша чуть не потерял сознание. Он упал бы, если б его не поддержала Льинг.
– Вы в порядке, мой принц? – спросила она.
Льешо кивнул и только теперь осознал, что мастер Ден прав. Он принц, и чтобы это доказать, нужно просто быть самим собой. Льешо прошептал молитву богине с просьбой, чтобы она приняла его как достойного.
– По коням, ваше высочество? – заторопил всех Хабиба. – Посол Хуанг ожидает нас.
– По коням, – согласился Льешо.
У него было много страхов перед предстоящей встречей, но ни одному из них не предстояло оправдаться в полной мере. Что бы ни произошло, он встретит события с достоинством настоящего принца.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА 29
ГЛАВА 30
Не совсем корона, но все же всякому ясно, что ее владелец – человек королевской крови. Он надевал похожую на свою маленькую головку на самых торжественных приемах во дворце. Она была слишком большой, видимо, принадлежала ранее одному из братьев.
– Ее светлость приобрела ее у гарнского купца, – ответил Хабиба. – Я не спросил ее зачем и не оспаривал ее решение вернуть корону тому, кто имеет право носить ее.
Она все знала с самого первого дня в оружейной на Жемчужном острове, а может, даже и раньше. Неизвестно, сколько он находился в кабале, в то время как правитель Фаршо и его супруга знали, что он несправедливо захваченный принц. Льешо думал, быть ли теперь благодарным, что его не убили на радость завоевателям, или рассерженным, что они так долго позволяли Марко издеваться над ним.
– С вашего позволения, – поднял Хабиба корону над Льешо, и юноша кивнул в знак согласия.
В мгновение, когда холодный металл прикоснулся к голове, на него словно снизошло благословение, которое с такой неимоверной силой проникло в его сущность, что юноша чуть не потерял сознание. Он упал бы, если б его не поддержала Льинг.
– Вы в порядке, мой принц? – спросила она.
Льешо кивнул и только теперь осознал, что мастер Ден прав. Он принц, и чтобы это доказать, нужно просто быть самим собой. Льешо прошептал молитву богине с просьбой, чтобы она приняла его как достойного.
– По коням, ваше высочество? – заторопил всех Хабиба. – Посол Хуанг ожидает нас.
– По коням, – согласился Льешо.
У него было много страхов перед предстоящей встречей, но ни одному из них не предстояло оправдаться в полной мере. Что бы ни произошло, он встретит события с достоинством настоящего принца.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ШАН
ГЛАВА 29
Сержант Хабибы собирался посадить Льешо на боевого коня, которому юноша едва доставал до спины. Принц выбрал небольшую крепкую лошадь, похожую на фибскую пони. Друзья тоже отказались от величественных коней. Они выстроились по правую руку мага Хабибы.
Мастер Ден не хотел садиться на коня, но его все же убедили ехать на толстой самодовольной кобыле, которая, почувствовав вес всадника, лишь недовольно фыркнула и спокойно подъехала к Хабибе слева. Почетный караул, состоящий из двадцати солдат Хабибы в цветах ее светлости и провинции Фаршо, стали в строй за своими предводителями.
– Наиболее благоприятное количество, чтобы создать имя принцу, являющемуся на аудиенцию, – объяснил Хабиба для Льешо, – и не так уж много, дабы посол Хуанг Го-Лун не подумал, что мы пришли с целью устрашения.
Это было верно. Разведчики Хабибы сообщили, что гвардия императора в количестве более пяти тысяч человек стоит наготове на расстоянии одного ли. Они разбили лагерь на пшеничном поле, оставленном под паром. Когда Хабибе сообщили об этом, он лишь пожал плечами.
– Мы ищем помощи Небесного Императора, а не оспариваем справедливость его правления в своей провинции. Если он отвергнет прошение ее светлости, придется признать поражение, даже не начав борьбу.
Льешо встревожился.
Их группа прошла через свой лагерь и вышла к лесу, служившему границей между провинциями Тысячи Озер и Шан. По двое они вошли в лесную чащу по узкой дороге, вившейся меж высоких дерев, чьи толстые ветки загораживали солнце. Юноша вздрогнул, когда его лошадь вошла в тень. Лес словно уснул. Что могло так напугать умолкших птиц и сверчков? Вдруг посол императора решил расправиться с неким сверженным принцем, вероломно послав стрелу из-за дерева или кустов, ютившихся вдоль дороги.
Каду с Бикси ехали впереди, исследуя тропу, за ними следовали Хабиба и Льешо. Незащищенные, они заняли позицию во главе группы, чтобы показать доверие и добрую волю. Колдун признал, что юноша выше его по титулу, и предоставил ему в процессии место ее светлости, от имени которой они отправились с прошением. Маг молча бросал бдительные взгляды направо и налево. Льешо заметил за собой, что он тоже постоянно высматривает опасность с мыслью о том, что Марко вышел из последней битвы целым и невредимым и неизвестно где сейчас находится, собирая новые силы. Мастер Ден ехал за ними в гордом одиночестве, позади – Льинг и Хмиши. Завершали шествие двадцать человек гвардии Хабибы.
Льешо держался прямей. Короткое копье, которое ему вернула ее светлость, было до сих пор спрятано в его вещах, зато фибский меч красовался в ножнах, прикрепленных к седлу чуть выше колена. Хабиба ничего не сказал по поводу ножа, который скрывался под рубашкой. Для юноши фибский нож был не менее важен, чем корона. Он свидетельствовал о его титуле, поэтому Льешо нащупал за воротом леску, снял ножны с шеи и пристегнул к поясу. Вот теперь он ощущал себя принцем Фибии, возлюбленным богини и наследником престола. Подбородок инстинктивно поднялся, во взгляде не осталось и следа от нерешительности.
– Ваше высочество, – с улыбкой обратился к нему Хабиба, – я рад, что вы наконец к нам присоединились.
Льешо ответил прямым суровым взглядом:
– Я знаю, что о нас думают в Шане. Для них мы варвары, соблазненные богатствами запада и пришедшие к гибели из-за того, что слабей своих диких соседей.
Хабиба удивился такой трактовке взгляда императора на Фибию. Продолжение речи изумило его еще больше.
– Они ошибаются. Возможно, мы варвары, но рабство сделало нас сильней.
– Фибия когда-то славилась хитростью, – словно похвалил страну Хабиба.
– Мне ничего об этом не известно, – сказал Льешо, сардонически скривив рот.
– Не сомневаюсь.
Они достигли края леса, Хабиба всмотрелся в даль широкого поля. Волны низкой травы покрыли борозды пашни. На земле под паром выросли шелковые палатки как грибы после дождя. У тропинки их ждали три всадника. Один из них, в тяжелой накидке имперского маршала, приблизился поприветствовать их. Его сопровождающие, в форме имперского конного батальона, ожидали, держа руки на рукоятках мечей.
– Хуанг Го-Лун, посол Небесного Императора, Великого Бога Шана, передает свое почтение Хабибе, слуге ее светлости, правительницы провинции Фаршо, – проговорил маршал, – и просит принять подношение и благословение императорского дома.
Он не упомянул Льешо, однако не сводил взгляда с принца Фибии, пока Хабиба не вытащил меч для ритуала верноподданства.
Сначала Хабиба поцеловал лезвие, затем протянул маршалу меч рукояткой вперед:
– Ее светлость молит посла императора принять ее покорного слугу и выслушать жалобную просьбу. Правитель Фаршо лежит погребенным, его владение и имущество захвачено врагами, которые хотят опустошить и земли ее отца.
– Посол Хуанг обсудит с вами эти и иные вопросы, – дал согласие маршал.
Он не произнес никаких слов о расположенности посла, давшей бы надежду на успешный исход слушания, а лишь развернул коня и, еще раз искоса взглянув на Льешо, направился к самому большому ярко-желтому шатру, стоящему на возвышении.
– Он знает, кто я такой, но ничего не сказал обо мне, – разозлился Льешо, когда маршал отъехал.
Юноша не понимал, как можно официально игнорировать его присутствие и при этом непрестанного пялиться на него.
– Конечно, он знает, кем ты себя считаешь, – поправил его Хабиба, тронулся вперед, дав знак следовать всей компании, и добавил: – Об этом ясно говорит твоя одежда и манера держаться. Он проявил интерес, но не удивление.
– Не только у вас есть шпионы, – предположил Льешо.
– Не только, – прищурил глаза Хабиба, словно хотел увидеть сквозь желтую рубашку сердце юноши.
Ему самому не понравился такой настороженный прием, и Льешо пришлось не по душе, что колдун может в чем-то просчитаться. После напряженного раздумья Хабиба пожал плечами, что означало переход к выжидательной позиции:
– Скоро мы узнаем, что думает о нас посол.
Какие-то мысли назревали под внешне отрешенным выражением лица Хабибы. Льешо догадывался об этом и понимал, что если у колдуна есть подозрения, то ему самому лучше держаться настороже. Он сжал рукоятку меча.
– Пять тысяч против наших двадцати, – произнес Хабиба, не взглянув на Льешо, будто напомнил об этом ветру.
Юноша понял намек – народу не нужен мертвый принц – и переместил руку обратно на уздечку, что оказалось своевременным: они подъехали к шатру из желтого шелка, по обе стороны которого сказались солдаты, окружившие их. Льешо соскользнул из седла, оставив меч на месте. Однако когда один из стражников захотел забрать его нож, юноша схватил его первым, не вынимая из ножен, а просто прижав ладонью.
– Это атрибут его титула, – объяснил Хабиба.
Солдаты расступились, дав дорогу какому-то более важному липу.
– Никто не имеет права приближаться к послу императора вооруженным, – сообщил сержант гвардии.
Хабиба простодушно махнул рукой.
– Он всего лишь мальчик, нож для него – игрушка, однако она важна как символ. Понимаете? – солгал колдун.
Сержант внимательно посмотрел на юношу, который выглядел моложе своих лет из-за невысокого роста. Льешо улыбнулся ему, выражая самую пустую усмешку. Я безобиден, передал он незнакомцу.
Со скоростью производящей укус кобры сержант схватил Льешо за горло. С такой же сноровкой юноша обнажил нож. Если б сержант не предвидел такое движение, он оказался бы мертв. Он успел схватить Льешо обеими руками за запястье и остановить нож, кончик которого познал его кровь. Раненый, он со всей силы нажал на вены, близко подступающие к поверхности костлявого запястья, но юноша не выронил нож.
– Брось его! – приказал солдат. – Брось!
Так они и стояли, замерев на мгновение, длившееся вечность, пока разум Льешо не прояснился. Наконец он понял, что находится посреди изумленной толпы, держит мертвой хваткой нож, а окровавленный солдат сжимает его руку, словно от этого зависит его жизнь. Медленно до юноши дошло, что скорее всего действительно зависит.
– Сожалею, – прошептал он в ужасе от содеянного.
Но пальцы не разжал, несмотря на причиняемую боль.
– Пожалуйста, отпустите меня! – притворно заплакал он. – Я не причиню вам вреда!
Сержант негодующе фыркнул:
– Сначала брось нож, потом посмотрим.
Льешо с растущим ужасом смотрел то на нож, то на сержанта:
– Я не могу.
Солдат нахмурился и попросил помощи у окружающих. Хабиба сделал шаг вперед, разведя руки, чтобы показать, что у него нет оружия.
Медленно приблизившись, чтобы не напугать ни Льешо, ни напряженных стражников, ожидающих лишь команды перерезать горло фибскому принцу, он прикоснулся к руке сержанта и пронзил его гипнотическим взглядом:
– Пусти.
Рука разжалась. Льешо отпрянул в сторону, но не увернулся от хватки Хабибы.
– Теперь дай мне нож, Льешо. Ты можешь доверять мне…
Юноша почувствовал, как нежные слова медленно вливают в него теплое ощущение безопасности. С облегчением он открыл окровавленную ладонь, протягивая нож. Без каких-либо резких движений Хабиба забрал его.
– Думаю, вы извлекли правильный урок, – сказал он, протягивая нож сержанту.
Тот перевел взгляд с колдуна на Льешо. Ему было нечего ответить. Всем казалось очевидным, что он добился именно того, чего хотел, и отнесся к новому познанию с крайней серьезностью.
– Я действительно сожалею, – вздохнул Льешо, сознавая, что они утратили нечто большее, чем фибский нож.
Их задача – убедить посла, что он настоящий принц. Если сержанту известно, как воспитывают юных королевских детей на высоком плато, и он заведомо решил проверить его, то узнал лишь то, что и должен был.
С выражением на лице, говорившем, что Льешо сорвал безупречный план, Хабиба протянул платок сержанту.
– Перевяжите, кровь капает вам на одежду, – сказал он, когда сержант засунул за пояс нож Льешо. – И аккуратней с лезвием, оно острое.
Сержант с сомнением посмотрел на него, но платок принял. Обвязав рану на руке, он приказал солдатам окружить людей Хабибы.
– Проследите, чтобы их стражники оставались здесь, – сказал он многочисленному отряду и выделил полдюжины солдат сопровождать Льешо и Хабибу. – Вы, двое, идите со мной.
– Трое, – поклонился сержанту мастер Ден, чей знак уважения был подпорчен лишь подергиванием брови.
– Мастер Ден! – рассмеялся сержант. – Как всегда, недостойно встречен! Мне следовало догадаться, что вы примете в этом участие!
– Не по своей воле, дружище, не по своей, – печально покачал головой мастер Ден, при этом улыбаясь. – Я присмотрю за всем ради вас.
– Идите, – согласился сержант, – пока я не передумал и не приковал вас цепями, помню ведь последнюю встречу.
– Не стоит ставить на карту то, что тебе не принадлежит, – усмехнувшись, посоветовал Ден и присоединился к Льешо, не дав сержанту времени на возражения.
Сержант отодвинул ширму и объявил об их прибытии охранникам, стоящим по стойке «смирно» с внутренней стороны входа. Те глубоко поклонились и, повинуясь ему, суетливо отступили. Он быстро повернулся и пригласил делегацию войти.
Посол был высокого роста, такой старый, что седые усы свисали почти до пояса, и настолько худой, что можно было пересчитать косточки на его поднятой руке. Злобное узколобое лицо придавало ему вид скряги, несмотря на шикарные одежды из дорогого шелка. У Льешо душа ушла в пятки: юноша понял, что за человек перед ними стоит.
Он не станет нам помогать. Этот посол Хуанг отошлет нас, не выслушав, и император ничего не узнает о тяжелом положении, в которое мы попали.
Если внешний вид посла разрушил его надежды, то появление следующего лица вызвало страх.
– Вот этот мальчик. Он принадлежит провинции Фаршо. А Фаршо – мое владение.
Из-за стула посла вышел мастер Марко, одарив ликующей улыбкой сначала Хабибу, затем Льешо. Он не взглянул на мастера Дена, однако узнал и его:
– Что касается этого человека, то я думаю, что императорскому послу негоже принимать стирщиков, и я охотно избавлю вас от лишних хлопот. Он с Жемчужного острова, который принадлежит мне по праву последнего желания господина Ю.
– Я не вижу среди присутствующих стирщика, – произнес посол Хуанг высоким слащавым голосом. – Я знаю их обоих. Вы ведь не ставите под сомнение, что они являются теми, за кого себя выдают?
– Я говорил о том, что они собой представляют, – отметил Марко, подчеркнув формой обращения, что якобы занимает подчиненное положение по отношению к послу.
– Да-да, но, полагаю, вы не хотите сказать, что один из них промышляет стиркой в прачечной?
Льешо хотел заявить, что он уважает это ремесло, но сдержался. Мастер Марко, казалось, был недоволен тем, в какое русло повернул разговор посол, юношу же это вполне устраивало.
– Если вы имеете в виду мастера Дена, – продолжил Го-Лун, – а мастер Ден известен мне как генерал, возглавлявший гвардию отца нынешнего императора, то его стратегия по защите границ Шан успешно ограждает от гарнов императора и его народ уже много лет, хотя гарны и разбойничают на наших южных торговых путях.
– Вас ввели в заблуждение, – настаивал мастер Марко. – Этот человек до недавней кончины господина Чин-ши стирал белье для гладиаторов Жемчужного острова, а присутствующий здесь мальчик был одним из рабов. Они оба по праву принадлежат мне!
– О мальчике мне ничего не известно, – согласился Хуанг, хоть его глаза при этом и засверкали. – Насчет мастера Дена я вряд ли ошибаюсь. Не могу же я забыть своего старого учителя, путь даже по истечении столь долгих лет.
– Но… но… – стал заикаться Марко, – это невозможно, он слишком молод!
Посол невозмутимо посмотрел на предателя:
– Я убежден, что ошибся в распознании личности одного из моих гостей, а вы не менее сильно заблуждаетесь по отношению к двум остальным. Не преднамеренно, конечно же, мастер Марко. Я не в состояние вынести решение, которое коснется столь многих людей, считающих себя под защитой Небесного Императора.
Льешо вздрогнул от злости, проступившей в глазах Марко. Посол, видимо, ничего не подозревал о бурлящей ненависти бывшего надзирателя.
– Недоразумения так утомительны, – с раздражением пожаловался посол Хуанг. – Мне нужно вздремнуть.
Довольный мастер Ден улыбнулся зевающему послу, выглядя не менее глуповато, чем Го-Лун.
– Думаю, нам всем не повредит сон, – радостно согласился он.
В ужасе от очевидного помешательства учителя, Льешо все же подчинился его предложению. Как юноша ни пытался, он не мог подавить зевоту, от которой чуть не выворачивало наизнанку челюсть.
В черных глазах посла Хуанга вспыхнул озорной огонек. Старик, возможно, и не такой дурак, каким хотел показаться. Льешо, тем не менее, не забывал холодный расчет, с которым он их встретил. Хуанг выкидывал карты с явной беззаботностью, его стратегия была непредсказуема.
– Нам всем следует отдохнуть. – Заявив о намерении, посол поднялся со стула. – Сегодня вечером мы все отправимся в Шан. В паланкинах мы прибудем до полуночи вторых суток и сможем передать дело советникам императора.
Марко принял решение Хуанга, почтительно опустив голову. Льешо успел заметить разочарование, горевшее в его глазах.
– А теперь, мастер Ден, проводите меня к ложу. Нам есть о чем поговорить, что вспомнить.
Посол словно шутил, и мастер Ден со смехом предложил старику свою руку. Льешо не мог отделаться от мысли, что шутка касался их всех. Не в первый раз он задумался, кто же на самом деле мастер Ден.
Мастер Ден не хотел садиться на коня, но его все же убедили ехать на толстой самодовольной кобыле, которая, почувствовав вес всадника, лишь недовольно фыркнула и спокойно подъехала к Хабибе слева. Почетный караул, состоящий из двадцати солдат Хабибы в цветах ее светлости и провинции Фаршо, стали в строй за своими предводителями.
– Наиболее благоприятное количество, чтобы создать имя принцу, являющемуся на аудиенцию, – объяснил Хабиба для Льешо, – и не так уж много, дабы посол Хуанг Го-Лун не подумал, что мы пришли с целью устрашения.
Это было верно. Разведчики Хабибы сообщили, что гвардия императора в количестве более пяти тысяч человек стоит наготове на расстоянии одного ли. Они разбили лагерь на пшеничном поле, оставленном под паром. Когда Хабибе сообщили об этом, он лишь пожал плечами.
– Мы ищем помощи Небесного Императора, а не оспариваем справедливость его правления в своей провинции. Если он отвергнет прошение ее светлости, придется признать поражение, даже не начав борьбу.
Льешо встревожился.
Их группа прошла через свой лагерь и вышла к лесу, служившему границей между провинциями Тысячи Озер и Шан. По двое они вошли в лесную чащу по узкой дороге, вившейся меж высоких дерев, чьи толстые ветки загораживали солнце. Юноша вздрогнул, когда его лошадь вошла в тень. Лес словно уснул. Что могло так напугать умолкших птиц и сверчков? Вдруг посол императора решил расправиться с неким сверженным принцем, вероломно послав стрелу из-за дерева или кустов, ютившихся вдоль дороги.
Каду с Бикси ехали впереди, исследуя тропу, за ними следовали Хабиба и Льешо. Незащищенные, они заняли позицию во главе группы, чтобы показать доверие и добрую волю. Колдун признал, что юноша выше его по титулу, и предоставил ему в процессии место ее светлости, от имени которой они отправились с прошением. Маг молча бросал бдительные взгляды направо и налево. Льешо заметил за собой, что он тоже постоянно высматривает опасность с мыслью о том, что Марко вышел из последней битвы целым и невредимым и неизвестно где сейчас находится, собирая новые силы. Мастер Ден ехал за ними в гордом одиночестве, позади – Льинг и Хмиши. Завершали шествие двадцать человек гвардии Хабибы.
Льешо держался прямей. Короткое копье, которое ему вернула ее светлость, было до сих пор спрятано в его вещах, зато фибский меч красовался в ножнах, прикрепленных к седлу чуть выше колена. Хабиба ничего не сказал по поводу ножа, который скрывался под рубашкой. Для юноши фибский нож был не менее важен, чем корона. Он свидетельствовал о его титуле, поэтому Льешо нащупал за воротом леску, снял ножны с шеи и пристегнул к поясу. Вот теперь он ощущал себя принцем Фибии, возлюбленным богини и наследником престола. Подбородок инстинктивно поднялся, во взгляде не осталось и следа от нерешительности.
– Ваше высочество, – с улыбкой обратился к нему Хабиба, – я рад, что вы наконец к нам присоединились.
Льешо ответил прямым суровым взглядом:
– Я знаю, что о нас думают в Шане. Для них мы варвары, соблазненные богатствами запада и пришедшие к гибели из-за того, что слабей своих диких соседей.
Хабиба удивился такой трактовке взгляда императора на Фибию. Продолжение речи изумило его еще больше.
– Они ошибаются. Возможно, мы варвары, но рабство сделало нас сильней.
– Фибия когда-то славилась хитростью, – словно похвалил страну Хабиба.
– Мне ничего об этом не известно, – сказал Льешо, сардонически скривив рот.
– Не сомневаюсь.
Они достигли края леса, Хабиба всмотрелся в даль широкого поля. Волны низкой травы покрыли борозды пашни. На земле под паром выросли шелковые палатки как грибы после дождя. У тропинки их ждали три всадника. Один из них, в тяжелой накидке имперского маршала, приблизился поприветствовать их. Его сопровождающие, в форме имперского конного батальона, ожидали, держа руки на рукоятках мечей.
– Хуанг Го-Лун, посол Небесного Императора, Великого Бога Шана, передает свое почтение Хабибе, слуге ее светлости, правительницы провинции Фаршо, – проговорил маршал, – и просит принять подношение и благословение императорского дома.
Он не упомянул Льешо, однако не сводил взгляда с принца Фибии, пока Хабиба не вытащил меч для ритуала верноподданства.
Сначала Хабиба поцеловал лезвие, затем протянул маршалу меч рукояткой вперед:
– Ее светлость молит посла императора принять ее покорного слугу и выслушать жалобную просьбу. Правитель Фаршо лежит погребенным, его владение и имущество захвачено врагами, которые хотят опустошить и земли ее отца.
– Посол Хуанг обсудит с вами эти и иные вопросы, – дал согласие маршал.
Он не произнес никаких слов о расположенности посла, давшей бы надежду на успешный исход слушания, а лишь развернул коня и, еще раз искоса взглянув на Льешо, направился к самому большому ярко-желтому шатру, стоящему на возвышении.
– Он знает, кто я такой, но ничего не сказал обо мне, – разозлился Льешо, когда маршал отъехал.
Юноша не понимал, как можно официально игнорировать его присутствие и при этом непрестанного пялиться на него.
– Конечно, он знает, кем ты себя считаешь, – поправил его Хабиба, тронулся вперед, дав знак следовать всей компании, и добавил: – Об этом ясно говорит твоя одежда и манера держаться. Он проявил интерес, но не удивление.
– Не только у вас есть шпионы, – предположил Льешо.
– Не только, – прищурил глаза Хабиба, словно хотел увидеть сквозь желтую рубашку сердце юноши.
Ему самому не понравился такой настороженный прием, и Льешо пришлось не по душе, что колдун может в чем-то просчитаться. После напряженного раздумья Хабиба пожал плечами, что означало переход к выжидательной позиции:
– Скоро мы узнаем, что думает о нас посол.
Какие-то мысли назревали под внешне отрешенным выражением лица Хабибы. Льешо догадывался об этом и понимал, что если у колдуна есть подозрения, то ему самому лучше держаться настороже. Он сжал рукоятку меча.
– Пять тысяч против наших двадцати, – произнес Хабиба, не взглянув на Льешо, будто напомнил об этом ветру.
Юноша понял намек – народу не нужен мертвый принц – и переместил руку обратно на уздечку, что оказалось своевременным: они подъехали к шатру из желтого шелка, по обе стороны которого сказались солдаты, окружившие их. Льешо соскользнул из седла, оставив меч на месте. Однако когда один из стражников захотел забрать его нож, юноша схватил его первым, не вынимая из ножен, а просто прижав ладонью.
– Это атрибут его титула, – объяснил Хабиба.
Солдаты расступились, дав дорогу какому-то более важному липу.
– Никто не имеет права приближаться к послу императора вооруженным, – сообщил сержант гвардии.
Хабиба простодушно махнул рукой.
– Он всего лишь мальчик, нож для него – игрушка, однако она важна как символ. Понимаете? – солгал колдун.
Сержант внимательно посмотрел на юношу, который выглядел моложе своих лет из-за невысокого роста. Льешо улыбнулся ему, выражая самую пустую усмешку. Я безобиден, передал он незнакомцу.
Со скоростью производящей укус кобры сержант схватил Льешо за горло. С такой же сноровкой юноша обнажил нож. Если б сержант не предвидел такое движение, он оказался бы мертв. Он успел схватить Льешо обеими руками за запястье и остановить нож, кончик которого познал его кровь. Раненый, он со всей силы нажал на вены, близко подступающие к поверхности костлявого запястья, но юноша не выронил нож.
– Брось его! – приказал солдат. – Брось!
Так они и стояли, замерев на мгновение, длившееся вечность, пока разум Льешо не прояснился. Наконец он понял, что находится посреди изумленной толпы, держит мертвой хваткой нож, а окровавленный солдат сжимает его руку, словно от этого зависит его жизнь. Медленно до юноши дошло, что скорее всего действительно зависит.
– Сожалею, – прошептал он в ужасе от содеянного.
Но пальцы не разжал, несмотря на причиняемую боль.
– Пожалуйста, отпустите меня! – притворно заплакал он. – Я не причиню вам вреда!
Сержант негодующе фыркнул:
– Сначала брось нож, потом посмотрим.
Льешо с растущим ужасом смотрел то на нож, то на сержанта:
– Я не могу.
Солдат нахмурился и попросил помощи у окружающих. Хабиба сделал шаг вперед, разведя руки, чтобы показать, что у него нет оружия.
Медленно приблизившись, чтобы не напугать ни Льешо, ни напряженных стражников, ожидающих лишь команды перерезать горло фибскому принцу, он прикоснулся к руке сержанта и пронзил его гипнотическим взглядом:
– Пусти.
Рука разжалась. Льешо отпрянул в сторону, но не увернулся от хватки Хабибы.
– Теперь дай мне нож, Льешо. Ты можешь доверять мне…
Юноша почувствовал, как нежные слова медленно вливают в него теплое ощущение безопасности. С облегчением он открыл окровавленную ладонь, протягивая нож. Без каких-либо резких движений Хабиба забрал его.
– Думаю, вы извлекли правильный урок, – сказал он, протягивая нож сержанту.
Тот перевел взгляд с колдуна на Льешо. Ему было нечего ответить. Всем казалось очевидным, что он добился именно того, чего хотел, и отнесся к новому познанию с крайней серьезностью.
– Я действительно сожалею, – вздохнул Льешо, сознавая, что они утратили нечто большее, чем фибский нож.
Их задача – убедить посла, что он настоящий принц. Если сержанту известно, как воспитывают юных королевских детей на высоком плато, и он заведомо решил проверить его, то узнал лишь то, что и должен был.
С выражением на лице, говорившем, что Льешо сорвал безупречный план, Хабиба протянул платок сержанту.
– Перевяжите, кровь капает вам на одежду, – сказал он, когда сержант засунул за пояс нож Льешо. – И аккуратней с лезвием, оно острое.
Сержант с сомнением посмотрел на него, но платок принял. Обвязав рану на руке, он приказал солдатам окружить людей Хабибы.
– Проследите, чтобы их стражники оставались здесь, – сказал он многочисленному отряду и выделил полдюжины солдат сопровождать Льешо и Хабибу. – Вы, двое, идите со мной.
– Трое, – поклонился сержанту мастер Ден, чей знак уважения был подпорчен лишь подергиванием брови.
– Мастер Ден! – рассмеялся сержант. – Как всегда, недостойно встречен! Мне следовало догадаться, что вы примете в этом участие!
– Не по своей воле, дружище, не по своей, – печально покачал головой мастер Ден, при этом улыбаясь. – Я присмотрю за всем ради вас.
– Идите, – согласился сержант, – пока я не передумал и не приковал вас цепями, помню ведь последнюю встречу.
– Не стоит ставить на карту то, что тебе не принадлежит, – усмехнувшись, посоветовал Ден и присоединился к Льешо, не дав сержанту времени на возражения.
Сержант отодвинул ширму и объявил об их прибытии охранникам, стоящим по стойке «смирно» с внутренней стороны входа. Те глубоко поклонились и, повинуясь ему, суетливо отступили. Он быстро повернулся и пригласил делегацию войти.
Посол был высокого роста, такой старый, что седые усы свисали почти до пояса, и настолько худой, что можно было пересчитать косточки на его поднятой руке. Злобное узколобое лицо придавало ему вид скряги, несмотря на шикарные одежды из дорогого шелка. У Льешо душа ушла в пятки: юноша понял, что за человек перед ними стоит.
Он не станет нам помогать. Этот посол Хуанг отошлет нас, не выслушав, и император ничего не узнает о тяжелом положении, в которое мы попали.
Если внешний вид посла разрушил его надежды, то появление следующего лица вызвало страх.
– Вот этот мальчик. Он принадлежит провинции Фаршо. А Фаршо – мое владение.
Из-за стула посла вышел мастер Марко, одарив ликующей улыбкой сначала Хабибу, затем Льешо. Он не взглянул на мастера Дена, однако узнал и его:
– Что касается этого человека, то я думаю, что императорскому послу негоже принимать стирщиков, и я охотно избавлю вас от лишних хлопот. Он с Жемчужного острова, который принадлежит мне по праву последнего желания господина Ю.
– Я не вижу среди присутствующих стирщика, – произнес посол Хуанг высоким слащавым голосом. – Я знаю их обоих. Вы ведь не ставите под сомнение, что они являются теми, за кого себя выдают?
– Я говорил о том, что они собой представляют, – отметил Марко, подчеркнув формой обращения, что якобы занимает подчиненное положение по отношению к послу.
– Да-да, но, полагаю, вы не хотите сказать, что один из них промышляет стиркой в прачечной?
Льешо хотел заявить, что он уважает это ремесло, но сдержался. Мастер Марко, казалось, был недоволен тем, в какое русло повернул разговор посол, юношу же это вполне устраивало.
– Если вы имеете в виду мастера Дена, – продолжил Го-Лун, – а мастер Ден известен мне как генерал, возглавлявший гвардию отца нынешнего императора, то его стратегия по защите границ Шан успешно ограждает от гарнов императора и его народ уже много лет, хотя гарны и разбойничают на наших южных торговых путях.
– Вас ввели в заблуждение, – настаивал мастер Марко. – Этот человек до недавней кончины господина Чин-ши стирал белье для гладиаторов Жемчужного острова, а присутствующий здесь мальчик был одним из рабов. Они оба по праву принадлежат мне!
– О мальчике мне ничего не известно, – согласился Хуанг, хоть его глаза при этом и засверкали. – Насчет мастера Дена я вряд ли ошибаюсь. Не могу же я забыть своего старого учителя, путь даже по истечении столь долгих лет.
– Но… но… – стал заикаться Марко, – это невозможно, он слишком молод!
Посол невозмутимо посмотрел на предателя:
– Я убежден, что ошибся в распознании личности одного из моих гостей, а вы не менее сильно заблуждаетесь по отношению к двум остальным. Не преднамеренно, конечно же, мастер Марко. Я не в состояние вынести решение, которое коснется столь многих людей, считающих себя под защитой Небесного Императора.
Льешо вздрогнул от злости, проступившей в глазах Марко. Посол, видимо, ничего не подозревал о бурлящей ненависти бывшего надзирателя.
– Недоразумения так утомительны, – с раздражением пожаловался посол Хуанг. – Мне нужно вздремнуть.
Довольный мастер Ден улыбнулся зевающему послу, выглядя не менее глуповато, чем Го-Лун.
– Думаю, нам всем не повредит сон, – радостно согласился он.
В ужасе от очевидного помешательства учителя, Льешо все же подчинился его предложению. Как юноша ни пытался, он не мог подавить зевоту, от которой чуть не выворачивало наизнанку челюсть.
В черных глазах посла Хуанга вспыхнул озорной огонек. Старик, возможно, и не такой дурак, каким хотел показаться. Льешо, тем не менее, не забывал холодный расчет, с которым он их встретил. Хуанг выкидывал карты с явной беззаботностью, его стратегия была непредсказуема.
– Нам всем следует отдохнуть. – Заявив о намерении, посол поднялся со стула. – Сегодня вечером мы все отправимся в Шан. В паланкинах мы прибудем до полуночи вторых суток и сможем передать дело советникам императора.
Марко принял решение Хуанга, почтительно опустив голову. Льешо успел заметить разочарование, горевшее в его глазах.
– А теперь, мастер Ден, проводите меня к ложу. Нам есть о чем поговорить, что вспомнить.
Посол словно шутил, и мастер Ден со смехом предложил старику свою руку. Льешо не мог отделаться от мысли, что шутка касался их всех. Не в первый раз он задумался, кто же на самом деле мастер Ден.
ГЛАВА 30
Льешо чувствовал себя безопасно в седле, а к рукам и семенящим ногам подобного доверия не испытывал. Он никогда ранее не путешествовал в паланкине, и от самой этой мысли ему было не по себе. Паланкины предназначались для удобства и спокойствия, но на Льешо оказывали противоположное воздействие. Полированное дерево, из которого можно было бы смастерить самую изысканную мебель, покрывали соломенные тюфяки, низкие перекладины ограждали путешественника, чтобы он не вывалился на дорогу. Яркие цветные занавески из шелка свисали с прочной рамы, крепившейся сверху на грациозных резных столбиках в каждом углу. С обеих сторон деревянного пола тянулись длинные балки. Льешо подсчитал, что со всем убранством паланкин должен весить не меньше его лошади.
Дюжина носильщиков стояла рядом с каждым паланкином, пока чиновник посла разбирался, кто где поедет. Хуанг Го-Лун сел в самый большой и роскошный паланкин. Он настоял, чтобы его сопровождал мастер Ден, тогда он мог бы сообщить ему светские сплетни, что вывело чиновника из себя. Как эмиссар ее светлости, а следовательно, и ее отца, правящих в провинциях в результате мирного назначения и законного брака, Хабиба имел превосходство над мастером Марко, который лишь подал императору прошение стать регентом после смерти господина Ю. Если бы Хабиба предпочел предложить свою защиту Льешо на время пути, то он должен был официально отказаться от своего положения и принять низший статус сопровождающего претендента на фибский престол. Льешо же поедет в самом конце процессии, так как император еще не признал в нем принца.
В конце концов все согласились на оптимальный вариант: мастер Марко будет следовать за послом в гордом одиночестве, а Льешо поедет в хвосте вместе с Хабибой. Их будут сопровождать имперские пехотинцы. Как и носильщики паланкинов, они будут сменяться свежими солдатами, ожидающими их в местных пунктах следования. Стражники юноши поедут за ними на конях.
– Это небезопасно, – предупредил Бикси, когда узнал, что им предстоит плестись в конце.
Друзья собрались в палатке, поставленной для них рядом с шатром посла.
– Не могу поверить, что ты собрался ехать куда-либо вместе с мастером Марко, и при этом твоя собственная охрана будет настолько отдалена. Откуда ты знаешь, что можешь доверять Хуангу?
– Он посол императора, – напомнила им Каду, но Льинг приняла сторону Бикси:
– Император и пальцем не пошевелил, когда пришли гарны. Откуда нам знать, может, он заодно с разбойниками и только жаждет твоей смерти!
– Мой отец ни за что этого не допустит! – не на шутку возмутилась Каду.
Льешо поднял руку, повелевая им замолчать:
– Как бы там ни было, мы сейчас в провинции Шан, в самом центре империи. Если б император желал моей смерти, он не стал бы ждать, пока мы доберемся до столицы. Он приказал бы убить нас любому из пяти тысяч солдат прямо на месте. Может, вы успели бы отомстить исполнителю до того, как его соратники прикончили бы вас, но исход был бы един. А император остался бы на троне в своем дворце.
– Значит, нам надо оставить тебя в руках незнакомцев и надеяться на лучшее? – не поверил своим ушам Бикси.
– Я думаю, – начал Льешо и остановился, решая на ходу проблему, – что ее светлость и мастер Ден, а также мастер Якс с самого начала добивались аудиенции, а вот в планы Марко не входило, чтобы мы добрались до императора. И вынужден полагать, что те, кто хочет меня там видеть, сохранят мне жизнь, по крайней мере, до тех пор, пока я не пойму, почему они считают это столь важным.
– Думаю, ты прав, – согласилась Каду. – Каковы бы ни были причины, мой отец намерен доставить тебя императору невредимым. Он поедет с тобой в одном паланкине. Никто не осмелиться напасть на тебя, покуда ты под его надзором.
– Был случай, когда мастера Марко это не остановило.
– Но тогда мы находились не в провинции императора, – напомнил Льешо юному гладиатору. – Власть обратила на нас свой взор. Настали иные времена.
Бикси нехотя согласился и добавил:
– Если что, то мы наготове сзади.
– Я знаю.
Льешо пожал каждому руку. Не произнеся более ни слова, они проводили его к паланкину и остановились рядом, когда он просунул голову меж шелковых занавесок.
Льешо застыл от изумления. Его не поднять с земли, готов был поклясться юноша. Внутри паланкин оказался еще роскошнее, чем снаружи! Пухлые подушечки, шитые шелком, разбросанные по деревянному полу. К одному из углов крепилась высокая трубка, обвитая серебром и медью. У ее основания уже бурлили благовония, сладкая трава искрилась, испуская тонкий запах. Корзинка с лакомствами покоилась посреди паланкина, меж двух горок из подушек.
– Поднимут, – раздался голос Хабибы за спиной, напоминая, что не время глазеть.
С чувством неловкости от окружающего его богатства Льешо забрался внутрь. Хабиба влез за ним.
– Очень мило, – одобрительно произнес колдун и начал сооружать из подушек удобное гнездышко.
Льешо последовал примеру и едва успел устроиться, как паланкин дрогнул и начал подниматься. Юноша схватился за ближайшую перекладину и не отпускал ее, пока носильщики не водрузили на плечи паланкин. Хабибу качка ничуть не тронула. Он обратил свое внимание на корзинку с яствами.
– Поешь, – сказал он. – Предстоит долгая дорога со сменой постов.
Льешо посмотрел на корзинку и покачал головой, он был слишком взволнован, чтобы есть:
– Я не голоден.
Когда юноша начал путь от жемчужных плантаций, империя виделась ему как препятствие к достижению цели: по всем уголкам карты были разбросаны его живые братья. Тайно он соберет их, и тайно они вернутся в Фибию и отвоюют ее у гарнов. Он не представлял, как осуществить этот замысел без армии, и, конечно же, не рассчитывал поставить на уши всю империю. Теперь, сидя в роскошном паланкине, направляющемся в столицу, имея врагов и союзников, он становился увереннее в реальности воплощения цели.
Как и обычно в моменты, когда чувства захлестывали его, жемчужина Льека начинала пульсировать во рту, словно больной зуб. По дороге в Фибию Льешо приобрел не только друзей, но и разные дары немаловажного значения: жемчужина, копье, чашка, которые он должен был узнать и использовать, однако они упорно оставались вне его понимания. Хотя бы о ноже юноша что-то знал. Пусть ему и не нравятся связанные с ним воспоминания. Он прирожденный убийца, забрал чужую жизнь еще ребенком. Неудивительно, что богиня не пришла к нему! Льешо подумал, что, возможно, ему не удастся одержать победу без ее помощи и придется лишь тосковать по захваченной стране, у несчастных людей которой, нет никого, кроме покинутого мальчика.
Хабиба посмотрел на Льешо и задумчиво нахмурился, не переставая жевать персик. Скорей всего он знал, какие отчаянные мысли посетили голову юноши, и решил указать на вероятные причины для недовольства с игривым расчетом.
– Фибия славится богатствами, обретенными благодаря торговым путям с западом. Конечно же, во дворце Кунгола ты привык к большему великолепию, чем здесь, – окинул он паланкин рукой с надкусанным персиком.
– Да нет, – всмотрелся Льешо в шелковое убранство глазами мальчика, которым когда-то был.
По фибским меркам, слишком пестро украшен: много внешнего лоска, между тем подушки едва смягчали тряску, проходившую по столбам, взбалтывая паланкин, как лодку во время бури. Льешо заметил, что, несмотря на всю роскошь, его начало укачивать.
Разговор отвлекал от подступающей тошноты, поэтому он стал вспоминать свой первый дом.
– Кунгол лежит в горах чуть ниже уровня вечных снегов, – объяснил он. – Там все время прохладно, ночью снег может пойти даже в середине лета. На стенах дворца висят толстые шерстяные ковры, зимой – даже на окнах, чтобы сохранить тепло. В детстве у меня была перина из гусиного пуха, покрытая шанским шелком, все остальное в моей комнате – из шерсти или кожи, – Льешо пожал плечами. – Материалы, считающиеся диковинными и драгоценными в Фибии – например дерево мы используем только для украшений – распространены в Шане. Вещами из нашей страны, которые ценят фибы, такими как нефрит и янтарь, медь и бронза, мы мало торгуем, поэтому в вашем мире они дороги из-за своей редкости, но теряют то значение, которое мы в них вкладываем. Я слышал, что думают жители низменностей о фибском платье. – Юноша взглянул на кричащую накидку с усталой улыбкой, многозначительной и печальной. – Наша одежда слишком груба, вышивка слишком броская, покрой варварский.
Дюжина носильщиков стояла рядом с каждым паланкином, пока чиновник посла разбирался, кто где поедет. Хуанг Го-Лун сел в самый большой и роскошный паланкин. Он настоял, чтобы его сопровождал мастер Ден, тогда он мог бы сообщить ему светские сплетни, что вывело чиновника из себя. Как эмиссар ее светлости, а следовательно, и ее отца, правящих в провинциях в результате мирного назначения и законного брака, Хабиба имел превосходство над мастером Марко, который лишь подал императору прошение стать регентом после смерти господина Ю. Если бы Хабиба предпочел предложить свою защиту Льешо на время пути, то он должен был официально отказаться от своего положения и принять низший статус сопровождающего претендента на фибский престол. Льешо же поедет в самом конце процессии, так как император еще не признал в нем принца.
В конце концов все согласились на оптимальный вариант: мастер Марко будет следовать за послом в гордом одиночестве, а Льешо поедет в хвосте вместе с Хабибой. Их будут сопровождать имперские пехотинцы. Как и носильщики паланкинов, они будут сменяться свежими солдатами, ожидающими их в местных пунктах следования. Стражники юноши поедут за ними на конях.
– Это небезопасно, – предупредил Бикси, когда узнал, что им предстоит плестись в конце.
Друзья собрались в палатке, поставленной для них рядом с шатром посла.
– Не могу поверить, что ты собрался ехать куда-либо вместе с мастером Марко, и при этом твоя собственная охрана будет настолько отдалена. Откуда ты знаешь, что можешь доверять Хуангу?
– Он посол императора, – напомнила им Каду, но Льинг приняла сторону Бикси:
– Император и пальцем не пошевелил, когда пришли гарны. Откуда нам знать, может, он заодно с разбойниками и только жаждет твоей смерти!
– Мой отец ни за что этого не допустит! – не на шутку возмутилась Каду.
Льешо поднял руку, повелевая им замолчать:
– Как бы там ни было, мы сейчас в провинции Шан, в самом центре империи. Если б император желал моей смерти, он не стал бы ждать, пока мы доберемся до столицы. Он приказал бы убить нас любому из пяти тысяч солдат прямо на месте. Может, вы успели бы отомстить исполнителю до того, как его соратники прикончили бы вас, но исход был бы един. А император остался бы на троне в своем дворце.
– Значит, нам надо оставить тебя в руках незнакомцев и надеяться на лучшее? – не поверил своим ушам Бикси.
– Я думаю, – начал Льешо и остановился, решая на ходу проблему, – что ее светлость и мастер Ден, а также мастер Якс с самого начала добивались аудиенции, а вот в планы Марко не входило, чтобы мы добрались до императора. И вынужден полагать, что те, кто хочет меня там видеть, сохранят мне жизнь, по крайней мере, до тех пор, пока я не пойму, почему они считают это столь важным.
– Думаю, ты прав, – согласилась Каду. – Каковы бы ни были причины, мой отец намерен доставить тебя императору невредимым. Он поедет с тобой в одном паланкине. Никто не осмелиться напасть на тебя, покуда ты под его надзором.
– Был случай, когда мастера Марко это не остановило.
– Но тогда мы находились не в провинции императора, – напомнил Льешо юному гладиатору. – Власть обратила на нас свой взор. Настали иные времена.
Бикси нехотя согласился и добавил:
– Если что, то мы наготове сзади.
– Я знаю.
Льешо пожал каждому руку. Не произнеся более ни слова, они проводили его к паланкину и остановились рядом, когда он просунул голову меж шелковых занавесок.
Льешо застыл от изумления. Его не поднять с земли, готов был поклясться юноша. Внутри паланкин оказался еще роскошнее, чем снаружи! Пухлые подушечки, шитые шелком, разбросанные по деревянному полу. К одному из углов крепилась высокая трубка, обвитая серебром и медью. У ее основания уже бурлили благовония, сладкая трава искрилась, испуская тонкий запах. Корзинка с лакомствами покоилась посреди паланкина, меж двух горок из подушек.
– Поднимут, – раздался голос Хабибы за спиной, напоминая, что не время глазеть.
С чувством неловкости от окружающего его богатства Льешо забрался внутрь. Хабиба влез за ним.
– Очень мило, – одобрительно произнес колдун и начал сооружать из подушек удобное гнездышко.
Льешо последовал примеру и едва успел устроиться, как паланкин дрогнул и начал подниматься. Юноша схватился за ближайшую перекладину и не отпускал ее, пока носильщики не водрузили на плечи паланкин. Хабибу качка ничуть не тронула. Он обратил свое внимание на корзинку с яствами.
– Поешь, – сказал он. – Предстоит долгая дорога со сменой постов.
Льешо посмотрел на корзинку и покачал головой, он был слишком взволнован, чтобы есть:
– Я не голоден.
Когда юноша начал путь от жемчужных плантаций, империя виделась ему как препятствие к достижению цели: по всем уголкам карты были разбросаны его живые братья. Тайно он соберет их, и тайно они вернутся в Фибию и отвоюют ее у гарнов. Он не представлял, как осуществить этот замысел без армии, и, конечно же, не рассчитывал поставить на уши всю империю. Теперь, сидя в роскошном паланкине, направляющемся в столицу, имея врагов и союзников, он становился увереннее в реальности воплощения цели.
Как и обычно в моменты, когда чувства захлестывали его, жемчужина Льека начинала пульсировать во рту, словно больной зуб. По дороге в Фибию Льешо приобрел не только друзей, но и разные дары немаловажного значения: жемчужина, копье, чашка, которые он должен был узнать и использовать, однако они упорно оставались вне его понимания. Хотя бы о ноже юноша что-то знал. Пусть ему и не нравятся связанные с ним воспоминания. Он прирожденный убийца, забрал чужую жизнь еще ребенком. Неудивительно, что богиня не пришла к нему! Льешо подумал, что, возможно, ему не удастся одержать победу без ее помощи и придется лишь тосковать по захваченной стране, у несчастных людей которой, нет никого, кроме покинутого мальчика.
Хабиба посмотрел на Льешо и задумчиво нахмурился, не переставая жевать персик. Скорей всего он знал, какие отчаянные мысли посетили голову юноши, и решил указать на вероятные причины для недовольства с игривым расчетом.
– Фибия славится богатствами, обретенными благодаря торговым путям с западом. Конечно же, во дворце Кунгола ты привык к большему великолепию, чем здесь, – окинул он паланкин рукой с надкусанным персиком.
– Да нет, – всмотрелся Льешо в шелковое убранство глазами мальчика, которым когда-то был.
По фибским меркам, слишком пестро украшен: много внешнего лоска, между тем подушки едва смягчали тряску, проходившую по столбам, взбалтывая паланкин, как лодку во время бури. Льешо заметил, что, несмотря на всю роскошь, его начало укачивать.
Разговор отвлекал от подступающей тошноты, поэтому он стал вспоминать свой первый дом.
– Кунгол лежит в горах чуть ниже уровня вечных снегов, – объяснил он. – Там все время прохладно, ночью снег может пойти даже в середине лета. На стенах дворца висят толстые шерстяные ковры, зимой – даже на окнах, чтобы сохранить тепло. В детстве у меня была перина из гусиного пуха, покрытая шанским шелком, все остальное в моей комнате – из шерсти или кожи, – Льешо пожал плечами. – Материалы, считающиеся диковинными и драгоценными в Фибии – например дерево мы используем только для украшений – распространены в Шане. Вещами из нашей страны, которые ценят фибы, такими как нефрит и янтарь, медь и бронза, мы мало торгуем, поэтому в вашем мире они дороги из-за своей редкости, но теряют то значение, которое мы в них вкладываем. Я слышал, что думают жители низменностей о фибском платье. – Юноша взглянул на кричащую накидку с усталой улыбкой, многозначительной и печальной. – Наша одежда слишком груба, вышивка слишком броская, покрой варварский.