Страница:
– У меня больше нет рубашки, – сказал Льешо и услышал очередной взрыв негодования.
– Вот идиотизм, – проворчал Якс. Юноша придержал язык, что стоило ему усилий. – Марко не знает, что творит. Ни одной здравой мысли.
Льешо подождал, пока раздражение гладиатора направится в другое русло.
– Ты не можешь предстать перед надзирателем в таком виде. Придется подыскать тебе какую-нибудь одежду.
Гладиатор провел его через тренировочную арену к низкому строению из коралловых блоков; крытое крыльцо окружало его по всему периметру, давая тень и прохладу уставшим после тяжелого дня бойцам. Дом был прочней жилища ловцов жемчуга, хотя служил, что подтвердил Якс, тем же целям:
– Это наш барак. Мастер Марко решит, где ты будешь спать, но из любого угла ты должен суметь найти прачечную.
Прачечная представляла собой несколько комнат в конце строения, каждая из которых соответствовала определенной стадии в нелегком процессе содержания одежды и защитных приспособлений гладиаторов в должном виде. Они прошли через кожевенную мастерскую, странные запахи которой привлекли Льешо, словно они были из старого сна. Лошади… Юноша вспомнил лошадей и чуть не заплакал. Якс вел его по открытому двору с бочками пенистой воды и веревками из лозы, на которой висела одежда и широкие льняные полотна. Горячий пар ударил Льешо в лицо, и он почувствовал пот на висках, крупная капля стекла по носу на губы.
Человек с бесчисленными складками жира сидел на краю бурлящей бочки. Обнаженный по пояс, он опустил в бочку руку по локоть и вытащил какие-то одежды, одни Льешо признал, другие нет. Вода отдавала чистотой, пузыри, лопаясь, производили свой собственный запах, от чего у юноши щекотало в носу. Полный любопытства, он засунул руку в бочку и сразу выдернул, размахивая обожженными пальцами.
– Откуда эта мошка? – спросил толстяк.
– Это фибин, – ответил Якс. – С жемчужных плантаций. Ему совершенно нечего надеть.
Якс посмеялся над юношей вместе с новым незнакомцем, обладающим редким лающим гоготом.
– Сумасшествие какое-то, – высказал свое мнение толстяк, покачав головой, затем так пристально оглядел Льешо, что тот весь сжался.
Толстяк был явно пустым местом, но Якс обращался к нему как к доверенному лицу. К тому же Льешо представлялся ему неожиданно возникшей щепкой в сандалии.
– Фибин. Духу у него хватит надолго, и это плюс, – стирщик задумчиво почесал затылок, – и сдается мне, единственный его плюс.
Вести себя, как принц, было легче перед явным слугой, и Льешо выпрямил и расслабил плечи, его подбородок подался вперед, голова слегка наклонилась. Оба мужчины перестали смеяться.
– Невероятно, – прошептал стирщик.
– Безумие, – согласился Якс. – Втяни его обратно, слюнтяй, если хочешь остаться в живых.
Опасность. Сквозь время Льешо сохранил точное ощущение приближающейся беды, и его глаза инстинктивно забегали в поисках убежища.
– Боже ж ты мой, – простонал толстяк в притворном страхе. – Ты с рождения на Жемчужном острове?
Льешо не ответил. Он решил, что им и так это известно, и лучше помолчать, пока не поймет, что они намереваются делать. Появилось странное чувство, что открой Льешо рот, и они узнают историю всей его жизни.
– Думаешь, Марко в курсе? – спросил толстяк Якса, будто Льешо и не было в комнате. – И что он хочет от этого парня?
– Дай ему рубашку, Ден, – ответил Якс отрешенно, – не новую, старую, латаную.
Значит, у стирщика было имя.
– Как трогательно, – пробурчал Ден.
Льешо не понял, что именно казалось ему трогательным, но промолчал.
Ден встал. На нем ничего не было, кроме тряпки, покрывающей ноги, толстые, как бревна частокола, и с чащобой грубых волос.
– Сними рубаху, – сказал он и протянул руку. Льешо повиновался. – У нас нет ничего его размера. – Громадный Ден задумчиво ходил между развешанным тряпьем. – Вот это подойдет, потом я ее ушью.
Льешо потерял из виду стирщика, скрывшегося за развешанной одеждой, затем утихло и шарканье его шагов. Вдруг из ниоткуда протянулась рука и всучила ему рубаху. Не такой уж он и зловредный, подумал Льешо и взял это на заметку. Юноша натянул через голову чистую рубашку и разгладил ее. Она доставала почти до колен, руки утонули в длинных рукавах. Льешо скривился, но Якс сделал вид, что ничего не заметил.
– Годится, – сказал гладиатор.
Они переглянулись, словно соглашаясь, что у юноши есть причина быть недовольным. Якс взял его за плечи и вытащил наружу. Центральная тренировочная арена опустела, там валялись лишь обломки оружия. Якс шел молча, не оглядываясь. Он открыл дверь маленького каменного дома, расположенного в стороне от барака и склада со снаряжением.
– Искатель жемчуга явился, – сказал гладиатор человеку, сидевшему за столом комнаты с изысканным убранством. – Что мне с ним делать?
– Ты можешь идти. Оставь его здесь.
Якс сразу же повиновался, и Льешо вновь предстал перед незнакомым человеком, взирающим на него холодными любопытными глазами. Это, вероятно, надзиратель, мастер Mapко, подумал юноша. Судя по тому, как люди говорили о нем, у Льешо сложилось впечатление, что он величественный и могучий, по крайней мере грозный и устрашающий. В действительности юноша не мог найти в нем ничего примечательного. Марко обладал бронзовой кожей и золотыми волосами, как и посыльный, приведший Льешо сюда, однако семейного сходства между ними не наблюдалось. Мастер Марко, казалось, был того же роста, однако непредставившийся юноша имел непропорционально большие руки и ноги, как щенок, который должен вырасти в огромную собаку. На Марко было простецкое одеяние, что означало, что он отнюдь не важная фигура в имении господина Чин-ши.
Он, должно быть, аскетически худой под одеждой, хотя по лицу этого не скажешь, как, впрочем, и того, что он является гладиатором и вообще когда-нибудь сражался.
Марко на секунду оторвал глаза от бумаг, разбросанных по его столу.
– Нам уже пришел запрос на тебя от господина Ю, – сказал он. – Считаешь, ты стоишь такой крупной суммы?
– Не знаю, что и предположить, господин, – ответил Льешо.
Он не был в курсе, сколько предложил некий Ю и по какому принципу покупались и продавались гладиаторы. В любом случае ему не хотелось отправляться туда, где за него платили деньги, несмотря на очевидное отсутствие каких-либо навыков и умений.
– Подозреваю, ты прав, – согласился надзиратель. – господин Чин-ши отклонил это предложение, что означает, что ты будешь под моим попечительством.
– Да, господин.
Льешо не знал, что еще добавить, поэтому покорно опустил голову, надеясь, что мастер позволит ему идти.
Окинув его еще одним взглядом, Марко вновь занялся бумагами на столе.
– Швабра в углу, – сказал он между делом, – можешь наполнить ведро в прачечной и начать с этой комнаты. Затем перейди к полу барака. Как закончишь, зайди на кухню, попроси обед и возвращайся сюда.
– Тут, должно быть, какая-то ошибка, – опасливо проронил Льешо. – Я не умею мыть полы.
– А что в этом трудного? – удивился Марко. – Швабра, ведро, вода, пол, все в такой последовательности, – выпалил он и продолжил работу, но, заметив, что Льешо не двинулся с места, поднял глаза.
– Я думал, что прибыл сюда, чтобы стать гладиатором.
Марко критично оглядел его, словно покупал рыбу на ба заре.
– Ты хотел бы спать с мужиками, парнишка? С огромными голодными мужиками с жаждой крови, бегущей по венам?
– Я не за этим пришел, господин.
– Но это единственное, что я могу тебе предложить, – доходчиво объяснил ему Марко.
Мастер не изменил тона, однако Льешо догадался, что мягкость в его голосе была лишь притворством, что он знает достаточно много о нем. Юноша не хотел бросать ему вызов. Он повесил голову и стал выглядеть еще несчастней в своей длинной латаной рубахе. Марко жестом отпустил его, Льешо взял ведро со шваброй и засеменил из комнаты, не желая оборачиваться на человека, пронзающего его безжалостными глазами. Вот что делает мастера опасным, подумал юноша, – отсутствие жалости.
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
– Вот идиотизм, – проворчал Якс. Юноша придержал язык, что стоило ему усилий. – Марко не знает, что творит. Ни одной здравой мысли.
Льешо подождал, пока раздражение гладиатора направится в другое русло.
– Ты не можешь предстать перед надзирателем в таком виде. Придется подыскать тебе какую-нибудь одежду.
Гладиатор провел его через тренировочную арену к низкому строению из коралловых блоков; крытое крыльцо окружало его по всему периметру, давая тень и прохладу уставшим после тяжелого дня бойцам. Дом был прочней жилища ловцов жемчуга, хотя служил, что подтвердил Якс, тем же целям:
– Это наш барак. Мастер Марко решит, где ты будешь спать, но из любого угла ты должен суметь найти прачечную.
Прачечная представляла собой несколько комнат в конце строения, каждая из которых соответствовала определенной стадии в нелегком процессе содержания одежды и защитных приспособлений гладиаторов в должном виде. Они прошли через кожевенную мастерскую, странные запахи которой привлекли Льешо, словно они были из старого сна. Лошади… Юноша вспомнил лошадей и чуть не заплакал. Якс вел его по открытому двору с бочками пенистой воды и веревками из лозы, на которой висела одежда и широкие льняные полотна. Горячий пар ударил Льешо в лицо, и он почувствовал пот на висках, крупная капля стекла по носу на губы.
Человек с бесчисленными складками жира сидел на краю бурлящей бочки. Обнаженный по пояс, он опустил в бочку руку по локоть и вытащил какие-то одежды, одни Льешо признал, другие нет. Вода отдавала чистотой, пузыри, лопаясь, производили свой собственный запах, от чего у юноши щекотало в носу. Полный любопытства, он засунул руку в бочку и сразу выдернул, размахивая обожженными пальцами.
– Откуда эта мошка? – спросил толстяк.
– Это фибин, – ответил Якс. – С жемчужных плантаций. Ему совершенно нечего надеть.
Якс посмеялся над юношей вместе с новым незнакомцем, обладающим редким лающим гоготом.
– Сумасшествие какое-то, – высказал свое мнение толстяк, покачав головой, затем так пристально оглядел Льешо, что тот весь сжался.
Толстяк был явно пустым местом, но Якс обращался к нему как к доверенному лицу. К тому же Льешо представлялся ему неожиданно возникшей щепкой в сандалии.
– Фибин. Духу у него хватит надолго, и это плюс, – стирщик задумчиво почесал затылок, – и сдается мне, единственный его плюс.
Вести себя, как принц, было легче перед явным слугой, и Льешо выпрямил и расслабил плечи, его подбородок подался вперед, голова слегка наклонилась. Оба мужчины перестали смеяться.
– Невероятно, – прошептал стирщик.
– Безумие, – согласился Якс. – Втяни его обратно, слюнтяй, если хочешь остаться в живых.
Опасность. Сквозь время Льешо сохранил точное ощущение приближающейся беды, и его глаза инстинктивно забегали в поисках убежища.
– Боже ж ты мой, – простонал толстяк в притворном страхе. – Ты с рождения на Жемчужном острове?
Льешо не ответил. Он решил, что им и так это известно, и лучше помолчать, пока не поймет, что они намереваются делать. Появилось странное чувство, что открой Льешо рот, и они узнают историю всей его жизни.
– Думаешь, Марко в курсе? – спросил толстяк Якса, будто Льешо и не было в комнате. – И что он хочет от этого парня?
– Дай ему рубашку, Ден, – ответил Якс отрешенно, – не новую, старую, латаную.
Значит, у стирщика было имя.
– Как трогательно, – пробурчал Ден.
Льешо не понял, что именно казалось ему трогательным, но промолчал.
Ден встал. На нем ничего не было, кроме тряпки, покрывающей ноги, толстые, как бревна частокола, и с чащобой грубых волос.
– Сними рубаху, – сказал он и протянул руку. Льешо повиновался. – У нас нет ничего его размера. – Громадный Ден задумчиво ходил между развешанным тряпьем. – Вот это подойдет, потом я ее ушью.
Льешо потерял из виду стирщика, скрывшегося за развешанной одеждой, затем утихло и шарканье его шагов. Вдруг из ниоткуда протянулась рука и всучила ему рубаху. Не такой уж он и зловредный, подумал Льешо и взял это на заметку. Юноша натянул через голову чистую рубашку и разгладил ее. Она доставала почти до колен, руки утонули в длинных рукавах. Льешо скривился, но Якс сделал вид, что ничего не заметил.
– Годится, – сказал гладиатор.
Они переглянулись, словно соглашаясь, что у юноши есть причина быть недовольным. Якс взял его за плечи и вытащил наружу. Центральная тренировочная арена опустела, там валялись лишь обломки оружия. Якс шел молча, не оглядываясь. Он открыл дверь маленького каменного дома, расположенного в стороне от барака и склада со снаряжением.
– Искатель жемчуга явился, – сказал гладиатор человеку, сидевшему за столом комнаты с изысканным убранством. – Что мне с ним делать?
– Ты можешь идти. Оставь его здесь.
Якс сразу же повиновался, и Льешо вновь предстал перед незнакомым человеком, взирающим на него холодными любопытными глазами. Это, вероятно, надзиратель, мастер Mapко, подумал юноша. Судя по тому, как люди говорили о нем, у Льешо сложилось впечатление, что он величественный и могучий, по крайней мере грозный и устрашающий. В действительности юноша не мог найти в нем ничего примечательного. Марко обладал бронзовой кожей и золотыми волосами, как и посыльный, приведший Льешо сюда, однако семейного сходства между ними не наблюдалось. Мастер Марко, казалось, был того же роста, однако непредставившийся юноша имел непропорционально большие руки и ноги, как щенок, который должен вырасти в огромную собаку. На Марко было простецкое одеяние, что означало, что он отнюдь не важная фигура в имении господина Чин-ши.
Он, должно быть, аскетически худой под одеждой, хотя по лицу этого не скажешь, как, впрочем, и того, что он является гладиатором и вообще когда-нибудь сражался.
Марко на секунду оторвал глаза от бумаг, разбросанных по его столу.
– Нам уже пришел запрос на тебя от господина Ю, – сказал он. – Считаешь, ты стоишь такой крупной суммы?
– Не знаю, что и предположить, господин, – ответил Льешо.
Он не был в курсе, сколько предложил некий Ю и по какому принципу покупались и продавались гладиаторы. В любом случае ему не хотелось отправляться туда, где за него платили деньги, несмотря на очевидное отсутствие каких-либо навыков и умений.
– Подозреваю, ты прав, – согласился надзиратель. – господин Чин-ши отклонил это предложение, что означает, что ты будешь под моим попечительством.
– Да, господин.
Льешо не знал, что еще добавить, поэтому покорно опустил голову, надеясь, что мастер позволит ему идти.
Окинув его еще одним взглядом, Марко вновь занялся бумагами на столе.
– Швабра в углу, – сказал он между делом, – можешь наполнить ведро в прачечной и начать с этой комнаты. Затем перейди к полу барака. Как закончишь, зайди на кухню, попроси обед и возвращайся сюда.
– Тут, должно быть, какая-то ошибка, – опасливо проронил Льешо. – Я не умею мыть полы.
– А что в этом трудного? – удивился Марко. – Швабра, ведро, вода, пол, все в такой последовательности, – выпалил он и продолжил работу, но, заметив, что Льешо не двинулся с места, поднял глаза.
– Я думал, что прибыл сюда, чтобы стать гладиатором.
Марко критично оглядел его, словно покупал рыбу на ба заре.
– Ты хотел бы спать с мужиками, парнишка? С огромными голодными мужиками с жаждой крови, бегущей по венам?
– Я не за этим пришел, господин.
– Но это единственное, что я могу тебе предложить, – доходчиво объяснил ему Марко.
Мастер не изменил тона, однако Льешо догадался, что мягкость в его голосе была лишь притворством, что он знает достаточно много о нем. Юноша не хотел бросать ему вызов. Он повесил голову и стал выглядеть еще несчастней в своей длинной латаной рубахе. Марко жестом отпустил его, Льешо взял ведро со шваброй и засеменил из комнаты, не желая оборачиваться на человека, пронзающего его безжалостными глазами. Вот что делает мастера опасным, подумал юноша, – отсутствие жалости.
ГЛАВА 4
Первый свой день в лагере гладиаторов Льешо провел, упражняясь в чистке бараков. Его не сильно удивило положение уборщика. Когда-то он был новичком в команде искателей жемчуга. Пришлось неделями вычищать мертвые пустые устрицы на берегу, в то время как остальные под водой наполняли ими мешки. Шен-шу бил его каждый раз, когда мальчик возвращался с пустыми руками, но то была своего рода инициация, производимая без злобы и не со всей силы. После испытательного срока ныряльщики приняли его в свою команду. Льешо не ожидал, что гладиаторы будут снисходительней, и поэтому, следуя по склону за провожатым, готовился к куда более худшему, чем швабра.
Тем не менее он падал от усталости, возвращаясь с уборки отхожего места в каменный дом. Оттуда вышел златовласый парень. Надзиратель сидел за столом, словно и не пошевелился за весь день. Увидев безропотно стоящего посреди комнаты Льешо, Марко отложил ручку.
– Господин Чин-ши требует меня к себе, – сообщил он и поднялся с величественным изяществом. – Я пробуду там почти весь вечер. Тебе, конечно же, захочется поспать до моего прихода, но, как видишь, моя комната не рассчитана на прием гостей. Придется довольствоваться углом в мастерской. – Мастер показал на погруженную во мрак закрытую дверь под ступеньками. – Не прикасайся ни к чему и не ходи наверх.
– Да, господин.
Льешо не поднял взгляда, пока не услышал, как открылась и закрылась дверь за надзирателем. Убедившись, что мастер Марко действительно ушел, он потянул руки к деревянному потолку, чтобы выпрямить замлевшую спину. Юноша удрученно посмотрел на ладони. Как усердно он ни трудился на жемчужных плантациях, старые мозоли были пустяком по сравнению с вздувшимися от работы с ведром и шваброй волдырями. Болели ноги, ныли руки, ломила спина; ничто не помешает ему сегодня заснуть, даже мысль, что он стал на шаг ближе к побегу с Жемчужного острова.
Еще раз осторожно потянувшись, Льешо огляделся вокруг, подумал, почему же нельзя подниматься наверх. Любопытство было одной из слабостей юноши, но маячившие в неподвижном пыльном воздухе тени отбили у него всякую охоту исследовать верхний этаж дома. Ему не хотелось напороться на тех, кто их отбрасывает, поэтому Льешо открыл дверь и нырнул под ступеньки.
Мастерская была размером с кабинет мастера. Угловой рабочий стол шел вдоль двух стен. Приоткрытое окно со ставнями впускало сырой вечерний воздух. Полки высились по обе стороны двери от пола до потолка. Они ломились от инструментов, горшков, кувшинов и всяких механических приспособлений, свитков и старинных рукописей. Все вроде на своем месте, однако мастерская выглядела захламленной. Над вещами висел легкий запах слабительного и чего-то зловещего.
Ощущение разложения усугубилось с приходом ночи. Весы и гири, ступки и пестики, мензурки для смесей – во тьме все это вырастало в громадные головы с рогами и скалящимися ухмылками. Спать. Льешо вспомнил, как засыпал под шелест пальмового навеса над головой и бурчание погружавшихся в сон ныряльщиков. Если настоящему гладиатору надлежит уметь расслабляться в месте, подобном мастерской Марко, то Льешо провалил первое испытание.
Но дрожь в ногах настойчиво требовала: хватит, ложись. Льешо нашел свободный угол и свернулся там калачиком, как хомячок, прильнув спиной к стене. Лунный свет падал сквозь окно, отбрасывая тени, маячившие над его углом и ползающие на полу. Льешо сжался еще сильней и оставил щелочки в глазах, чтобы следить за коварной ночью.
Луна совершала свой обход по небу, а юноша все не мог заснуть из-за необходимости отразить таящуюся в темноте опасность. К рассвету он наконец погрузился в сон и сразу же пробудился от скрипа двери. Привидения, подумал он и задрожал, вновь отказываясь закрыть глаза, чтобы его не забрали спящим. Льешо едва дремал, когда увидел ноги в сандалиях. Ему уже начинало это надоедать.
– Время вставать, грызун, – послышался голос. Это был златовласый посыльный. – Мастер Марко уже ушел, он велел мне отвести тебя на утреннюю молитву и завтракать. Сказал, ты можешь продолжить работу со шваброй. Он позовет, если ты ему понадобишься. – Парень с минуту наблюдал за Льешо, на лице появилась презрительная ухмылка. – Я б на твоем месте не стал задерживать дыхание. Ах да, забыл, это все, что ты умеешь.
Льешо не понял, что он сделал не так. Искатели жемчуга немедля выясняли недоразумения, но здесь едва заметное удивление Льешо встретило грозный взгляд, намекающий, что при любой попытке выражения недовольства он получит ногой по ребрам – единственный ответ, мыслимый в этом месте. Он прикусил язык и промолчал. Однако завтрак не помешал бы, и что, интересно, за молитвы здесь по утрам? Златовласый парень, конечно же, не собирался отвечать на вопросы. Он был уже у порога, когда Льешо остановил его фразой, не терпящей промедления:
– А где здесь нужник?
Юноша надеялся, что ему не придется идти через весь двор за бараки, где он накануне вылизывал отхожее место.
Парень показал на угол. Это куда лучше, чем пресекать лагерь. Надо лишь пройти мимо златовласого чудака, о котором до сих пор ничего не было известно.
– У тебя есть имя? – спросил Льешо, стараясь выглядеть как можно непринужденней и одновременно пытаясь протиснуться к двери.
– Бикси, – ответил он, выставив на пути ногу. – А ты что, Великий Инквизитор?
– Я, конечно, могу тебя называть макакой, если желаешь, – спокойно ответил Льешо.
Ему не хотелось драться с полным мочевым пузырем против лучше обученного высокого парня, но стерпеть было нельзя. Ставить на место забияку нужно вовремя, иначе дойдет до того, что он заставит тебя есть грязь, лицом в которой придется проводить дни напролет, к тому же с Бикси за спиной в качестве погонялы. Поэтому Льешо решил отстоять свою честь и бросил вызов.
– Мое имя Бикси, грызун, и попробуй его забыть, – последовала довольно слабая реплика.
Льешо вздрогнул, проходя мимо парня, а тот не промедлил напомнить:
– Молитвенные формы начнутся через тридцать секунд. Мастер Ден не терпит опаздывающих. Приятно тебе пописать.
Посыльный с важным видом вышел. Льешо задержался. Чем бы ни были молитвенные формы, найти их не составит труда, решил он. Казалось, все поселение выстроилось в неровные ряды на тренировочном дворе.
Юноша припоздал на минуту, чего оказалось достаточно, чтобы получить осуждающий взгляд стирщика, стоящего перед гладиаторами в своей тряпке вместо штанов.
– Боги ждут, – многозначительно кивнул ему Ден.
Льешо даже решил, что эти слова нужно воспринимать буквально, словно Великая Семерка стоит у него за спиной и нетерпеливо стучит необутыми ступнями по опилкам. Юноша шустро встал последним в линию, как вдруг обнаружил, что Бикси находится по его правую руку. Замечательно.
Едва Льешо успел навострить уши и вытянуть шею, Ден сделал официальный поклон и начал называть движущиеся предметы, на которых нужно было сосредоточить внимание, мысли и положение в пространстве; таким образом, принимаемые позы превращалась в молитву. По крайней мере должны были при правильном подходе.
– Текущая река, – сказал Ден, и хотя его движения не отличались грациозностью, тучное тело мастера передало фигуру с легкостью и простотой.
Льешо попытался повторить ее, представляя образ течения, но потерял равновесие и упал спиной на опилки. Окружающие спокойно сделали шаг в сторону: своим неожиданным падением он не то чтобы не вызвал естественное желание поймать его – они даже не вышли из позы.
Ден прервал занятие, чтобы попрекнуть его:
– Поаккуратней с рубашкой, юноша, она почти новая.
Упоминание о латаной рубахе не по размеру вогнало Льешо в краску. Раздался вполне доброжелательный смех, и кто-то из толпы шлепком помог ему подняться.
– Скоро научишься, цыпка, – сказал доброжелатель и вернулся к исполнению фигуры «гнущаяся от ветра ива», которую Льешо полностью пропустил. Бикси презрительно фыркнул и не обращал на юношу внимания до конца занятия.
Льешо отчаянно старался выполнять следующие фигуры: зацепился одной ногой за другую и чуть не вывихнул лодыжку при «вьющихся ветвях», попытался оторваться от земли, изображая бабочку, но упал лицом вниз. Постепенно он начал чувствовать ритм перехода от одной позы к другой, движения шли плавной волной от ступней к голени, от колен к бедру, вдоль каждого позвонка, чтобы достичь распростертых рук. Когда юноша представлял, что производит сложные фигуры под водой, в заливе, его движения становились уверенней, точней, изящней. За спиной Льешо было море, не дававшее ему упасть. К концу занятия окружающие стали кидать на юношу удивленные взгляды. Только Ден и сам Льешо дышали легко и спокойно.
Мастер поклонился собравшимся, отпуская их на завтрак. Когда толпа стала расходиться, он подошел к Льешо выразить свою оценку.
– Ты ловок и талантлив, – тихо сказал Ден, чтобы только Льешо услышал его. – Но не спеши сразу научиться всему: истинные умения приходят с усилиями.
– Да, господин, – согласился юноша.
Нужно быть осторожней среди чужаков, которые, возможно, слышали легенды о фибах, но никогда не встречались с жителями высоких гор воочию. Обитатели равнин часто принимали за волшебство естественный факт развития у человеческого организма способности приспосабливаться к безвоздушным вершинам. Льешо понимал это, но не сразу мог сообразить, какие сильные стороны нельзя демонстрировать во избежание вызвать подозрение наличия сверхъестественных способностей. С другой стороны, стояла необходимость научиться как-то компенсировать свой маленький рост.
– Боги никогда не призывают нас, не наделив способностью достичь успеха, – добавил Ден, напомнив ему на этот раз его старого учителя, не прекращающего давать наставления даже после смерти.
– Наберись терпения, – закончил поучения мастер, погладил Льешо по голове и направился к прачечной.
Время. Далеко идущие планы требуют времени: нужно рассчитать, как выжить на тренировках и попасть на соревнования на континент. В животе Льешо забурчало, и он вздохнул. Одна фибская поговорка гласила: «Слушай свой желудок», из чего следовало, что не стоит пытаться думать на пустое брюхо, потому что ответом на все вопросы будет еда. Юноша последовал за остальными на кухню, откуда донося запах вареного пшена и рыбы. Он попался на глаза тому мужчине, который помог ему подняться после унизительного падения. Теперь тот жестом пригласил встать в очередь перед собой. Длинная вереница людей вилась до стола с доверху наполненными чанами. Льешо заколебался, но люди вокруг расступились, образовав для него свободное место. Вскоре благодарные руки юноши схватили тарелку и ложку.
– Меня зовут Стайпс, – сообщил гладиатор. – Я хорошо орудую коротким мечом и сетью, еще трезубцем.
– А я Льешо.
Юноша, следуя примеру остальных, наполнил тарелку кашей и двойной порцией рыбьих голов, сваренных в горшке с пальмовым листом для придания аромата. В духе местного этикета он добавил:
– Я владею граблями для грязи и могу задерживать дыхание под водой.
Стайпса это рассмешило, и он провел Льешо к скамейке с двумя свободными местами. За столом сидели незнакомые люди, кроме одного – Бикси. Парень гневно посмотрел на него, и Льешо подумал: «Хорошо, что взглядом не убивают».
– Ой, спасибо, – недвусмысленно сказал Льешо и по вернулся подыскать другую скамью, но Стайпс усадил его на эту, чуть не перевернув тарелку с едой на колени Бикси.
– Не так быстро, парнишка. Я подумал, если ты этой ночью хочешь спать в бараке, можешь разделить мою койку.
Льешо не в первый раз сталкивался с таким предложением. В поселении ловцов жемчуга девушек и ребят его возраста называли «свежей рыбкой», пока они не определятся в своих предпочтениях. В кругу гладиаторов к молодым ученикам обращались, по видимости, «цыпка», но вежливый вопрос требовал учтивого ответа в любом месте. Ядовитое выражение на лице Бикси было ему тоже знакомо, и оно показывало намерения Стайпса в истинном свете. Льешо не хотел вмешиваться в дела златовласого парня, даже если б он мог принять предложение, чего он делать, конечно же, не собирался. Целомудрие прежде всего.
– Спасибо, но я обручен с молодой девушкой, ныряльщицей. Она фибинка, как и я. Мы знаем друг друга с семи лет.
Льешо улыбнулся. Воспоминание о Льинг, гладкой под водой, как морской котик, обогрело его сердце. Юноша представил, какое у нее было бы выражение лица, услышь она его заявление. Она подняла бы одну бровь и сморщила губки, словно съела что-то кислое. Льинг, бесспорно, влепила бы ему пощечину за ложь, и ни один из них не признался бы, как она близка к истине. Смех защекотал Льешо внутри, и он дал ему волю.
– Мы полжизни проработали в одной команде.
Стайпс добродушно пожал плечами.
– Тогда тебе лучше оставаться верным ей, – посоветовал он. – Его честь не будет спрашивать твоего согласия, а некоторые в бараке сопровождают предложение кулаком в живот. Хорошо всегда иметь вокруг друзей и получить некоторую весомость в наших рядах до того, как начнешь принимать подобные предложения.
Льешо безошибочно отличал хороший совет, поэтому он одобрительно кивнул и погрузил ложку в жижу. Рыба была вполне съедобной, мятое пшено – безвкусным. Стайпс перемешал содержимое своей тарелки. Льешо последовал примеру и выяснил, что вперемешку еда вовсе неплоха.
Юноша почти закончил завтракать, когда Бикси поинтересовался:
– Ты работал с женщинами?
Льешо хотел было огрызнуться в ответ, но, оглянувшись, увидел заинтересованные лица гладиаторов. Он расслабился, словно подобрал ключик к головоломке, и улыбнулся:
– Да, каждую смену. Льинг спасла мне жизнь. У меня закончился запас кислорода в легких, я чуть не утонул. – Юноша вспомнил, как болтался на цепи вниз головой, силы на исходе, и вздрогнул от ужаса, словно это приключилось с ним минуту назад. – Льинг вдохнула в меня воздух и вытащила на поверхность. Если б не она, я бы умер.
Гладиаторы, казалось, понимали, что преданность друзей проверяется в смертельно опасных ситуациях, однако они сомневались, что женщина может иметь такое высокое качество, как долг чести.
– Разве это не… унизительно?
Льешо удрученно покачал головой и ответил:
– Нет, в сравнении с первым синяком под глазом отнюдь нет.
Раздавшийся смех был вызван словно не только неудачей Льешо на любовном поприще, но и направлен на самого Стайпса, да и Бикси, которым досталось несколько тычков локтем меж ребер. Бикси побагровел, но гордо поднял подбородок.
– Не забудь это, Стайпс, – сказал он, подтвердив догадки Льешо и заодно предостерегая гладиатора.
– Как же я могу, парнишка?
Слова Стайпса не тянули на извинение, но он произнес их с таким пылом, что заслужил всеобщую похвалу.
Льешо завершил завтрак и дожидался паузы в разговоре, чтобы откланяться. Уже и весь стол начал расходиться. Враждебность Бикси слегка ослабла, он шустро ушел, не проронив ни слова.
– Ты приживешься здесь, малыш.
Стайпс похлопал Льешо по спине и последовал сквозь толпу за Бикси.
– Куда ж я денусь, – пробормотал юноша без особой в том уверенности.
Как же ему хотелось, чтобы рядом была Льинг, и Хмиши тоже. Вместе они преодолели бы любые трудности, а один Льешо не представлял, как стать гладиатором. Из него и уборщик-то скверный. Но он освоится. Он всегда приспосабливался. Ведро с его именем ждало в доме Марко – его чести, как, очевидно, обращались к нему гладиаторы. За ним и направился Льешо.
Надзиратель сидел за столом, складывая бумаги. Бикси опередил юношу и стоял около надзирателя с сумкой для посланий, перекинутой через левое плечо и правое бедро.
– Этим утром ты мне больше не понадобишься, – сказал Марко, не поднимая глаз.
Он показал рукой на поднос с чайником и тарелкой раскрошенного печенья и обратился к Льешо:
– Унеси это. Как вымоешь барак, к радости мастера Якса, возвращайся сюда. Возможно, у меня найдется для тебя работа.
Бикси с презрительным высокомерием посмотрел на Льешо, убирающего тарелки надзирателя, но что-то в его взгляде и манере показывало, что ему есть, что терять. Если ему хочется быть слугой Марко, пожалуйста. Это не для фибов – они гордый народ, дорожащий своей свободой, которую они лелеяли и защищали на протяжении многих поколений. Так было до нашествия гарнов. К сожалению, фибы оказались плохими воинами. Льешо собирался это изменить, но пока он прислуживал мелкому лицу, нанятому жемчужным господином Чин-ши.
Некоторые его мысли, судя по тому, как смягчился недовольный взгляд, дошли до златовласого юноши. Марко подал ему сверток, и тот стал запихивать его в сумку, больше не обращая на Льешо внимания.
Тем не менее он падал от усталости, возвращаясь с уборки отхожего места в каменный дом. Оттуда вышел златовласый парень. Надзиратель сидел за столом, словно и не пошевелился за весь день. Увидев безропотно стоящего посреди комнаты Льешо, Марко отложил ручку.
– Господин Чин-ши требует меня к себе, – сообщил он и поднялся с величественным изяществом. – Я пробуду там почти весь вечер. Тебе, конечно же, захочется поспать до моего прихода, но, как видишь, моя комната не рассчитана на прием гостей. Придется довольствоваться углом в мастерской. – Мастер показал на погруженную во мрак закрытую дверь под ступеньками. – Не прикасайся ни к чему и не ходи наверх.
– Да, господин.
Льешо не поднял взгляда, пока не услышал, как открылась и закрылась дверь за надзирателем. Убедившись, что мастер Марко действительно ушел, он потянул руки к деревянному потолку, чтобы выпрямить замлевшую спину. Юноша удрученно посмотрел на ладони. Как усердно он ни трудился на жемчужных плантациях, старые мозоли были пустяком по сравнению с вздувшимися от работы с ведром и шваброй волдырями. Болели ноги, ныли руки, ломила спина; ничто не помешает ему сегодня заснуть, даже мысль, что он стал на шаг ближе к побегу с Жемчужного острова.
Еще раз осторожно потянувшись, Льешо огляделся вокруг, подумал, почему же нельзя подниматься наверх. Любопытство было одной из слабостей юноши, но маячившие в неподвижном пыльном воздухе тени отбили у него всякую охоту исследовать верхний этаж дома. Ему не хотелось напороться на тех, кто их отбрасывает, поэтому Льешо открыл дверь и нырнул под ступеньки.
Мастерская была размером с кабинет мастера. Угловой рабочий стол шел вдоль двух стен. Приоткрытое окно со ставнями впускало сырой вечерний воздух. Полки высились по обе стороны двери от пола до потолка. Они ломились от инструментов, горшков, кувшинов и всяких механических приспособлений, свитков и старинных рукописей. Все вроде на своем месте, однако мастерская выглядела захламленной. Над вещами висел легкий запах слабительного и чего-то зловещего.
Ощущение разложения усугубилось с приходом ночи. Весы и гири, ступки и пестики, мензурки для смесей – во тьме все это вырастало в громадные головы с рогами и скалящимися ухмылками. Спать. Льешо вспомнил, как засыпал под шелест пальмового навеса над головой и бурчание погружавшихся в сон ныряльщиков. Если настоящему гладиатору надлежит уметь расслабляться в месте, подобном мастерской Марко, то Льешо провалил первое испытание.
Но дрожь в ногах настойчиво требовала: хватит, ложись. Льешо нашел свободный угол и свернулся там калачиком, как хомячок, прильнув спиной к стене. Лунный свет падал сквозь окно, отбрасывая тени, маячившие над его углом и ползающие на полу. Льешо сжался еще сильней и оставил щелочки в глазах, чтобы следить за коварной ночью.
Луна совершала свой обход по небу, а юноша все не мог заснуть из-за необходимости отразить таящуюся в темноте опасность. К рассвету он наконец погрузился в сон и сразу же пробудился от скрипа двери. Привидения, подумал он и задрожал, вновь отказываясь закрыть глаза, чтобы его не забрали спящим. Льешо едва дремал, когда увидел ноги в сандалиях. Ему уже начинало это надоедать.
– Время вставать, грызун, – послышался голос. Это был златовласый посыльный. – Мастер Марко уже ушел, он велел мне отвести тебя на утреннюю молитву и завтракать. Сказал, ты можешь продолжить работу со шваброй. Он позовет, если ты ему понадобишься. – Парень с минуту наблюдал за Льешо, на лице появилась презрительная ухмылка. – Я б на твоем месте не стал задерживать дыхание. Ах да, забыл, это все, что ты умеешь.
Льешо не понял, что он сделал не так. Искатели жемчуга немедля выясняли недоразумения, но здесь едва заметное удивление Льешо встретило грозный взгляд, намекающий, что при любой попытке выражения недовольства он получит ногой по ребрам – единственный ответ, мыслимый в этом месте. Он прикусил язык и промолчал. Однако завтрак не помешал бы, и что, интересно, за молитвы здесь по утрам? Златовласый парень, конечно же, не собирался отвечать на вопросы. Он был уже у порога, когда Льешо остановил его фразой, не терпящей промедления:
– А где здесь нужник?
Юноша надеялся, что ему не придется идти через весь двор за бараки, где он накануне вылизывал отхожее место.
Парень показал на угол. Это куда лучше, чем пресекать лагерь. Надо лишь пройти мимо златовласого чудака, о котором до сих пор ничего не было известно.
– У тебя есть имя? – спросил Льешо, стараясь выглядеть как можно непринужденней и одновременно пытаясь протиснуться к двери.
– Бикси, – ответил он, выставив на пути ногу. – А ты что, Великий Инквизитор?
– Я, конечно, могу тебя называть макакой, если желаешь, – спокойно ответил Льешо.
Ему не хотелось драться с полным мочевым пузырем против лучше обученного высокого парня, но стерпеть было нельзя. Ставить на место забияку нужно вовремя, иначе дойдет до того, что он заставит тебя есть грязь, лицом в которой придется проводить дни напролет, к тому же с Бикси за спиной в качестве погонялы. Поэтому Льешо решил отстоять свою честь и бросил вызов.
– Мое имя Бикси, грызун, и попробуй его забыть, – последовала довольно слабая реплика.
Льешо вздрогнул, проходя мимо парня, а тот не промедлил напомнить:
– Молитвенные формы начнутся через тридцать секунд. Мастер Ден не терпит опаздывающих. Приятно тебе пописать.
Посыльный с важным видом вышел. Льешо задержался. Чем бы ни были молитвенные формы, найти их не составит труда, решил он. Казалось, все поселение выстроилось в неровные ряды на тренировочном дворе.
Юноша припоздал на минуту, чего оказалось достаточно, чтобы получить осуждающий взгляд стирщика, стоящего перед гладиаторами в своей тряпке вместо штанов.
– Боги ждут, – многозначительно кивнул ему Ден.
Льешо даже решил, что эти слова нужно воспринимать буквально, словно Великая Семерка стоит у него за спиной и нетерпеливо стучит необутыми ступнями по опилкам. Юноша шустро встал последним в линию, как вдруг обнаружил, что Бикси находится по его правую руку. Замечательно.
Едва Льешо успел навострить уши и вытянуть шею, Ден сделал официальный поклон и начал называть движущиеся предметы, на которых нужно было сосредоточить внимание, мысли и положение в пространстве; таким образом, принимаемые позы превращалась в молитву. По крайней мере должны были при правильном подходе.
– Текущая река, – сказал Ден, и хотя его движения не отличались грациозностью, тучное тело мастера передало фигуру с легкостью и простотой.
Льешо попытался повторить ее, представляя образ течения, но потерял равновесие и упал спиной на опилки. Окружающие спокойно сделали шаг в сторону: своим неожиданным падением он не то чтобы не вызвал естественное желание поймать его – они даже не вышли из позы.
Ден прервал занятие, чтобы попрекнуть его:
– Поаккуратней с рубашкой, юноша, она почти новая.
Упоминание о латаной рубахе не по размеру вогнало Льешо в краску. Раздался вполне доброжелательный смех, и кто-то из толпы шлепком помог ему подняться.
– Скоро научишься, цыпка, – сказал доброжелатель и вернулся к исполнению фигуры «гнущаяся от ветра ива», которую Льешо полностью пропустил. Бикси презрительно фыркнул и не обращал на юношу внимания до конца занятия.
Льешо отчаянно старался выполнять следующие фигуры: зацепился одной ногой за другую и чуть не вывихнул лодыжку при «вьющихся ветвях», попытался оторваться от земли, изображая бабочку, но упал лицом вниз. Постепенно он начал чувствовать ритм перехода от одной позы к другой, движения шли плавной волной от ступней к голени, от колен к бедру, вдоль каждого позвонка, чтобы достичь распростертых рук. Когда юноша представлял, что производит сложные фигуры под водой, в заливе, его движения становились уверенней, точней, изящней. За спиной Льешо было море, не дававшее ему упасть. К концу занятия окружающие стали кидать на юношу удивленные взгляды. Только Ден и сам Льешо дышали легко и спокойно.
Мастер поклонился собравшимся, отпуская их на завтрак. Когда толпа стала расходиться, он подошел к Льешо выразить свою оценку.
– Ты ловок и талантлив, – тихо сказал Ден, чтобы только Льешо услышал его. – Но не спеши сразу научиться всему: истинные умения приходят с усилиями.
– Да, господин, – согласился юноша.
Нужно быть осторожней среди чужаков, которые, возможно, слышали легенды о фибах, но никогда не встречались с жителями высоких гор воочию. Обитатели равнин часто принимали за волшебство естественный факт развития у человеческого организма способности приспосабливаться к безвоздушным вершинам. Льешо понимал это, но не сразу мог сообразить, какие сильные стороны нельзя демонстрировать во избежание вызвать подозрение наличия сверхъестественных способностей. С другой стороны, стояла необходимость научиться как-то компенсировать свой маленький рост.
– Боги никогда не призывают нас, не наделив способностью достичь успеха, – добавил Ден, напомнив ему на этот раз его старого учителя, не прекращающего давать наставления даже после смерти.
– Наберись терпения, – закончил поучения мастер, погладил Льешо по голове и направился к прачечной.
Время. Далеко идущие планы требуют времени: нужно рассчитать, как выжить на тренировках и попасть на соревнования на континент. В животе Льешо забурчало, и он вздохнул. Одна фибская поговорка гласила: «Слушай свой желудок», из чего следовало, что не стоит пытаться думать на пустое брюхо, потому что ответом на все вопросы будет еда. Юноша последовал за остальными на кухню, откуда донося запах вареного пшена и рыбы. Он попался на глаза тому мужчине, который помог ему подняться после унизительного падения. Теперь тот жестом пригласил встать в очередь перед собой. Длинная вереница людей вилась до стола с доверху наполненными чанами. Льешо заколебался, но люди вокруг расступились, образовав для него свободное место. Вскоре благодарные руки юноши схватили тарелку и ложку.
– Меня зовут Стайпс, – сообщил гладиатор. – Я хорошо орудую коротким мечом и сетью, еще трезубцем.
– А я Льешо.
Юноша, следуя примеру остальных, наполнил тарелку кашей и двойной порцией рыбьих голов, сваренных в горшке с пальмовым листом для придания аромата. В духе местного этикета он добавил:
– Я владею граблями для грязи и могу задерживать дыхание под водой.
Стайпса это рассмешило, и он провел Льешо к скамейке с двумя свободными местами. За столом сидели незнакомые люди, кроме одного – Бикси. Парень гневно посмотрел на него, и Льешо подумал: «Хорошо, что взглядом не убивают».
– Ой, спасибо, – недвусмысленно сказал Льешо и по вернулся подыскать другую скамью, но Стайпс усадил его на эту, чуть не перевернув тарелку с едой на колени Бикси.
– Не так быстро, парнишка. Я подумал, если ты этой ночью хочешь спать в бараке, можешь разделить мою койку.
Льешо не в первый раз сталкивался с таким предложением. В поселении ловцов жемчуга девушек и ребят его возраста называли «свежей рыбкой», пока они не определятся в своих предпочтениях. В кругу гладиаторов к молодым ученикам обращались, по видимости, «цыпка», но вежливый вопрос требовал учтивого ответа в любом месте. Ядовитое выражение на лице Бикси было ему тоже знакомо, и оно показывало намерения Стайпса в истинном свете. Льешо не хотел вмешиваться в дела златовласого парня, даже если б он мог принять предложение, чего он делать, конечно же, не собирался. Целомудрие прежде всего.
– Спасибо, но я обручен с молодой девушкой, ныряльщицей. Она фибинка, как и я. Мы знаем друг друга с семи лет.
Льешо улыбнулся. Воспоминание о Льинг, гладкой под водой, как морской котик, обогрело его сердце. Юноша представил, какое у нее было бы выражение лица, услышь она его заявление. Она подняла бы одну бровь и сморщила губки, словно съела что-то кислое. Льинг, бесспорно, влепила бы ему пощечину за ложь, и ни один из них не признался бы, как она близка к истине. Смех защекотал Льешо внутри, и он дал ему волю.
– Мы полжизни проработали в одной команде.
Стайпс добродушно пожал плечами.
– Тогда тебе лучше оставаться верным ей, – посоветовал он. – Его честь не будет спрашивать твоего согласия, а некоторые в бараке сопровождают предложение кулаком в живот. Хорошо всегда иметь вокруг друзей и получить некоторую весомость в наших рядах до того, как начнешь принимать подобные предложения.
Льешо безошибочно отличал хороший совет, поэтому он одобрительно кивнул и погрузил ложку в жижу. Рыба была вполне съедобной, мятое пшено – безвкусным. Стайпс перемешал содержимое своей тарелки. Льешо последовал примеру и выяснил, что вперемешку еда вовсе неплоха.
Юноша почти закончил завтракать, когда Бикси поинтересовался:
– Ты работал с женщинами?
Льешо хотел было огрызнуться в ответ, но, оглянувшись, увидел заинтересованные лица гладиаторов. Он расслабился, словно подобрал ключик к головоломке, и улыбнулся:
– Да, каждую смену. Льинг спасла мне жизнь. У меня закончился запас кислорода в легких, я чуть не утонул. – Юноша вспомнил, как болтался на цепи вниз головой, силы на исходе, и вздрогнул от ужаса, словно это приключилось с ним минуту назад. – Льинг вдохнула в меня воздух и вытащила на поверхность. Если б не она, я бы умер.
Гладиаторы, казалось, понимали, что преданность друзей проверяется в смертельно опасных ситуациях, однако они сомневались, что женщина может иметь такое высокое качество, как долг чести.
– Разве это не… унизительно?
Льешо удрученно покачал головой и ответил:
– Нет, в сравнении с первым синяком под глазом отнюдь нет.
Раздавшийся смех был вызван словно не только неудачей Льешо на любовном поприще, но и направлен на самого Стайпса, да и Бикси, которым досталось несколько тычков локтем меж ребер. Бикси побагровел, но гордо поднял подбородок.
– Не забудь это, Стайпс, – сказал он, подтвердив догадки Льешо и заодно предостерегая гладиатора.
– Как же я могу, парнишка?
Слова Стайпса не тянули на извинение, но он произнес их с таким пылом, что заслужил всеобщую похвалу.
Льешо завершил завтрак и дожидался паузы в разговоре, чтобы откланяться. Уже и весь стол начал расходиться. Враждебность Бикси слегка ослабла, он шустро ушел, не проронив ни слова.
– Ты приживешься здесь, малыш.
Стайпс похлопал Льешо по спине и последовал сквозь толпу за Бикси.
– Куда ж я денусь, – пробормотал юноша без особой в том уверенности.
Как же ему хотелось, чтобы рядом была Льинг, и Хмиши тоже. Вместе они преодолели бы любые трудности, а один Льешо не представлял, как стать гладиатором. Из него и уборщик-то скверный. Но он освоится. Он всегда приспосабливался. Ведро с его именем ждало в доме Марко – его чести, как, очевидно, обращались к нему гладиаторы. За ним и направился Льешо.
Надзиратель сидел за столом, складывая бумаги. Бикси опередил юношу и стоял около надзирателя с сумкой для посланий, перекинутой через левое плечо и правое бедро.
– Этим утром ты мне больше не понадобишься, – сказал Марко, не поднимая глаз.
Он показал рукой на поднос с чайником и тарелкой раскрошенного печенья и обратился к Льешо:
– Унеси это. Как вымоешь барак, к радости мастера Якса, возвращайся сюда. Возможно, у меня найдется для тебя работа.
Бикси с презрительным высокомерием посмотрел на Льешо, убирающего тарелки надзирателя, но что-то в его взгляде и манере показывало, что ему есть, что терять. Если ему хочется быть слугой Марко, пожалуйста. Это не для фибов – они гордый народ, дорожащий своей свободой, которую они лелеяли и защищали на протяжении многих поколений. Так было до нашествия гарнов. К сожалению, фибы оказались плохими воинами. Льешо собирался это изменить, но пока он прислуживал мелкому лицу, нанятому жемчужным господином Чин-ши.
Некоторые его мысли, судя по тому, как смягчился недовольный взгляд, дошли до златовласого юноши. Марко подал ему сверток, и тот стал запихивать его в сумку, больше не обращая на Льешо внимания.
ГЛАВА 5
Через две недели после переселения Льешо с жемчужных плантаций в лагерь гладиаторов ему отвели место в бараках среди учеников постарше, которые не стремились с ним общаться и особого интереса к юноше не проявляли. Льешо стал лучше владеть шваброй, гимнастические фигуры давались ему легко.