Бэнкс Л.А.. Пробуждение

   Карлос слегка склонил голову набок.
   – Вера, надежда и милосердие, – подхватил второй. – Милосердие обычно называют любовью. Если в человеке есть вера, он может обрести надежду, а с надеждой может любить. Это единая и нераздельная троица. Исчезает одно – слабеют остальные. Если человек теряет веру, умирает надежда. Без надежды невозможно любить. А любовь – величайший дар Всевышнего.
   – И какое из этих средств против чего действует? – Карлос снова шагнул в круг, который образовали воины.
   – Это три дара духа, которые делают человека способным сделать выбор, – тихо произнес рыцарь в голубых одеждах. – Много людей, посещавших наши храмы, потеряны для нас после того, как утратили три этих дара или один из них, а вслед за ними и то, что заставляло держаться Света. Потому мы помогли Нетеру войти в новую сферу, к которой прикованы взгляды миллионов – в индустрию развлечений. Ее слова вдохновляют, вдохновение рождает надежду, надежда воспламеняет сердца верой и любовью. Эти слова волнуют молодых, чье отношение к миру еще формируется, окрыляют их. Ее стихи рождаются у нее в сердце – вот почему они находят такой отклик у ее сверстников. Это послание, обращенное ко всем и каждому, оно способно зарядить своей энергией любого, кто его услышал. Множество юных становятся ее последователями, стараются подражать ей. Невозможно даже представить всю ценность этой женщины. Причин тому несть числа, и многие из них выше твоего понимания. Но ты должен сделать выбор мудро.
   Раввин раздраженно покосился на своих соратников.
   – Он не понимает, как важен голос избранника, не понимает истинного значения искусства, – раввин повернулся к Карлосу, его глаза горели. – Искусство – это универсальный язык. Он дарован нам Всевышним, и любая культура, которая достигла достаточно высокого уровня, порождает шедевры, призванные показать миру все земные проявления добра и красоты. Слух, зрение, осязание, обоняние, вкус... Искусств много, и все они пробуждают чувства в душе человека. Там, где чувство, там и сочувствие, которое открывает сердце и позволяет принять три высших дара.
   Тот, кто представился тамплиером, кивнул, не сводя глаз с Карлоса.
   – Как думаешь: почему завоеватели в первую очередь уничтожают произведения искусства, книги? Почему художников преследуют и бросают в тюрьмы... а они продолжают заниматься своим делом, словно выполняют особую миссию? Потому что они, порой сами не зная, почему, носят в душе особую страсть делать это и явить всему миру. Но темные сферы стремятся исказить прекрасное и выдать уродство за истинную красоту.
   Мусульманин позволил себе нетерпеливо вздохнуть.
   – Вот что хотят сделать с Дамали. Но искусство всегда проникало в мир и пускало в нем корни. Голос искусства – это трубный глас, который предвещает переворот в сознании. На наших глазах в муках рождается новая эра, которая требует от человечества собирать утраченные ценности, как собирают колосья после жатвы. Нам нужны голоса молодых, открытых добру – чтобы заполнить пустоту, вернуть народам веру, надежду и любовь. Нам нужны те, кто призывает к миру, а не войне, о которой по своему скудоумию мечтают взрослые, потерявшие путь в этой жизни.
   – Тьме тоже удалось постичь этот секрет, – печально, но спокойно произнес рыцарь в голубом. – Темные силы используют звуковые волны, чтобы сеять зло – если ты помнишь, Падший ангел соблазнял людей с помощью тщательно подобранных звуков. В наш век цифровой акустики, когда столько всего носится в воздухе, его служители начали активно использовать звук в своих целях. Так почему бы вампирам не взять это на вооружение? В конце концов, сейчас они – самые развитые из созданий Тьмы, среди всех существующих видов темных сил.
   – Чушь собачья! Я же знаю: вы явились сюда вовсе не для того, чтобы читать мне лекцию по философии искусства. Так что давай не будем пудрить друг другу мозги.
   Карлос взъерошил волосы и пристально посмотрел на своих оппонентов.
   В их взглядах не было и намека на гнев. Только жалость. И это приводило его в бешенство. Но крыть ему нечем. Первое, с чего начал Нюит – это создал империю звукозаписи. Но нельзя уходить от темы. Главное – это Дамали. Пока же они просто тратят его время.
   – Почему именно я? – наконец спросил Карлос. – Почему бы вам не окружить ее толпой таких же святош, как вы? С чего вы вдруг обратились за помощью к вампиру? – в последней фразе было столько иронии, что он рассмеялся. – Это просто бессмыслица!
   Среди воинов пробежал негромкий шепоток, потом человек, одетый в белое, заговорил.
   – Я служу Храму Исламской науки. Пожалуй, тебе действительно надо кое-что объяснить.
   Мавр дождался, пока его соратники утвердительно кивнули, выражая согласие, и продолжал:
   – Один грешник, у которого почти не осталось шансов на искупление, стоит сотни праведников. Многих праведников мы потеряли. Ты представляешь собой огромную ценность для сил Света, потому что позволишь нам сравнять счет. Тебе было предначертано стать стражем коридоров... Первоначально Дамали была предназначена именно тебе, но ты сбился с пути, и ради ее безопасности нам пришлось развести вас.
   Так, про сравнительную ценность душ грешников и праведников он сегодня уже слышал. А вот что касается Дамали... Об этом стоит хорошо подумать. В памяти стремительно пронеслась часть жизни. То, как они встретились... нелепое стремление постоянно защищать ее – и отсюда твердое нежелание сделать ее частью своей жизни, когда он связался с наркоторговлей... И неспособность вычеркнуть ее из этой жизни... хотя временами девчонка доводила его до белого каления, и он готов был свернуть эту гордую шейку. Кто-то из этих безумных кровососов – то ли из Совета, то ли из той группировки, с которой он столкнулся раньше – кто-то из них говорил, что пустят его по следу Нетеру, потому что у него на нее нюх. Как все серьезно, блин... А теперь эти святоши рассказывают ту же историю. Он пристально разглядывал воинов света, оценивая их. Потом попытался проникнуть в их защищенное молитвами сознание, но это ему не удалось. При том, что они действительно люди... Очень странно.
   – Хм-м-м... – Карлос медленно кивнул, заложил руки за спину и прошелся туда и обратно, чтобы выиграть немного времени для размышлений. – И что произойдет, если я перейду на вашу сторону? Я уже успел посетить темные сферы... Короче: у меня есть карта каждого из пяти кругов ада, а еще я знаю старый путь в тайное логово одного мастер-вампира.
   Он мог почувствовать прилив сдержанного напряжения, которое охватило группу, и заметил, как воины беспокойно поглядывают друг на друга.
   – Это очень ценная информация, – произнес рыцарь в голубом – спокойно, но явно не теряя бдительности. – Если ты солгал, мы убьем тебя и отправим в место, откуда тебе не будет возврата.
   – Смотрите-ка, теперь вы угрожаете. Это не лучший способ настроить меня на нужный лад. Вы хотите, чтобы я испытывал к вам теплые чувства? А вот у меня возникает желание отправиться туда, где я услышу кое-что более приятное. Просекаете?
   Хранители нехотя отступили на шаг, чуть расширяя кольцо.
   – Что ты хочешь за карты и Дамали?
   – Тихо, ребята, сбавьте обороты, – Карлос фыркнул. – Значит, карты – и Дамали? Аппетит приходит во время еды.
   – Говори, демон. Мы начинаем терять терпение.
   – Все спешат. Хм-м-м... – Карлос снова фыркнул, потом перевел дух, восстанавливая спокойствие и самоконтроль. – Я не хочу бороться с этой жаждой крови, когда сражаюсь с демонами и другими вампирами. Я хочу иметь возможность при желании скрыть от них свое местопребывание – если решу к вам примкнуть. Можем начать прямо сейчас.
   Люди снова обменялись короткими фразами.
   – Мы должны обсудить это с Всевышним. У нас нет полномочий принимать подобные решения самостоятельно.
   – Выходит, вы садитесь за стол переговоров, но сами ничего не решаете? – Карлос покачал головой и снова прошелся по тесной площадке. – Ну да, извечная проблема бюрократов всех мастей. А вот ваши противники не тянут. Они быстро решают и быстро пускают в ход силу. Знаете, что мне это напоминает? Вы – как Агентство по контролю за наркотиками, а они – как наркодельцы. Невероятно!
   Воины света, стоящие вокруг, ничего не ответили, но обменялись сдержанными кивками, и Карлосу стало не по себе.
   – И потом, – с нажимом произнес он, – эти проблемы с солнечным светом...
   – Ты никогда не увидишь солнца, если в течение ближайших трех дней не определишься... или если ошибешься в выборе. Не исключено, что это будет стоить тебе жизни – если раны, которые тебе нанесли при обращении, окажутся слишком тяжелыми. Самое большее, что мы можем обещать – что твоя душа навеки упокоится в мире.
   – Ну, парень... это уже ни в какие ворота не лезет.
   Покачав головой, Карлос шагнул мимо двух рыцарей и зашагал прочь. После этой бесплодной дискуссии он чувствовал себя подавленным и совершенно опустошенным. До такой степени, что ему было наплевать, следует ли за ним кто-нибудь или нет.
   – Покажите ему! – раздался голос за спиной.
   Этот возглас заставил Карлоса остановиться и оглянуться. Несколько секунд он с изумлением взирал на воинов. Странно: в их облике больше не было ничего устрашающего.
   – Вот доказательство, – произнес рыцарь в голубом одеянии и кончиком меча указал на тонированное стекло припаркованного рядом микроавтобуса.
   Это напоминало замедленную съемку. Карлос увидел себя мальчишкой. Вот он со смехом бежит по улице, играет в футбол с братом и приятелями. Мама высовывается из окна и зовет их обедать. Он видел, как папа садится за стол и, с любовью глядя на маму, целует ее в щеку. Эти воспоминания были столь прекрасны, столь мучительны, что Карлос закрыл глаза и отвернулся. Потом он услышал смех сестры... Она была восхитительна – юная, здоровая, бежала по улице вдогонку за фургоном мороженщика, чтобы купить сластей для них с Алехандро. Карлос с трудом проглотил комок в горле.
   Его переполняла боль – столь нестерпимая, что он снова отвел глаза... и снова, вопреки собственной воле, устремил взгляд на окно микроавтобуса. Какая-то часть его существа жаждала этой чистоты и чего-то еще, ныне утраченного. И была еще одна часть, которую эти воспоминания заставляли истекать кровью.
   – Все это было очень давно. И давно ушло.
   – Не все, – возразил рыцарь в голубом и снова указал мечом на стекло микроавтобуса. – То, что я тебе показал – это радость жизни, покой, благодать. Они не стоят ни цента. Все это длилось намного дольше, чем иная жизнь, которой ты успел вкусить, поддавшись жажде власти. Но знай, что есть только одна истинная власть. Вот она, жизнь в Свете.
   Изображение в окне микроавтобуса начало расплываться: Карлос моргал, пытаясь выдавить из глаз обжигающе горячую влагу. Дамали сидела рядом с ним на пляже, и он осторожно вел кончиком пальца по ее щеке. Звуки ее смеха, нежного и невинного, текли сквозь него очищающим потоком, заставляя закрывать глаза. Она шепотом читала ему свои стихи, и ее голос пронзал его, как клинок.
   – Даже когда ты погряз в пороке, в твоей душе оставалось добро, Карлос, – спокойно произнес рыцарь. – Смотри дальше и узри то, что увидели мы.
   Тяжело дыша, Карлос смотрел, как картины его жизни разворачиваются перед ним, сменяя друг друга чередой ярких вспышек. Он увидел школьный двор и толпу, которую собрал его друг, который спас жизнь Хуану. Он видел, как оттолкнул Хуаниту, когда на рынке наркотиков стало слишком жарко... она была невинной, и он умолял ее в кого-нибудь влюбиться. Он видел, как отказывается от денег, полученных незаконным путем, как посылает в соседские дома беглецов, которым, как он знал, требовалась помощь. Он снова был в лесу и видел, как после своего позорного отступничества попросил избавить одного из миньонов Нюита от ужасной смерти – несмотря на то, что его собственного брата только что убили. Он увидел, как Дэн уезжает со стоянки, перепуганный, но невредимый... И тут окно микроавтобуса снова потемнело, и изображение исчезло.
   – Ангел милосердия слышал твою молитву и приобщил ее к материалам дела. Оно передано ангелам-воителям на границе Серой зоны. Вот почему тебе предоставлены эти три дня... И есть еще одна причина: темная сторона нарушила высший закон.
   Тяжело переводя дух, Карлос пытался успокоиться, хотя эмоции били через край. Значит, у темной стороны тоже есть слабые места. Интересно, какую статью высшего закона они нарушили и чем это чревато для него самого?
   – А ваши ангелы-воители дают какие-нибудь гарантии?
   Воины почти синхронно покачали головами и снова начали совещаться.
   – Мы попытаемся их вызвать, но не знаем, захотят ли они появиться в присутствии воплощения тьмы. Единственная причина, по которой нам самим позволили вступить с тобой в переговоры – нарушение закона со стороны темных сил... и крайняя необходимость убедиться в том, что Дамали Ричарде ничто не угрожает.
   Непонятно почему, Карлос внезапно ощутил прилив паники, а в следующий миг обнаружил, что возвращается в круг. Более того, он понял, что хочет придти с ними к соглашению. Он уже постиг, для чего служат последователи. Чтобы защищать территорию, нужна армия. Что же до заключения альянса с силами Света... пожалуй, у него достаточно свободы для такого маневра.
   – Погодите. Спросите у них. Я хочу сказать... если грешник обладает таким весом, то... – Карлос старался сохранять спокойствие, хотя под взглядом двенадцати пар глаз это было нелегко. – Вы слегка лукавите, ребята.
   В его голосе появилась настойчивость, паника исчезла. Он не может позволить им уйти. По крайней мер, пока. Пока не узнает больше, пока не увидит, что дала ему прежняя жизнь.
   – Ведь дело не в искусстве, верно? Дело в том, что Дамали – охотница на вампиров. Нетеру. Расскажите мне об этом.
   Снова тихое бормотание. Сначала каждый обсуждал что-то сам с собой, потом с остальными.
   – Итак, нарушение закона налицо, – изрек тамплиер, бросив взгляд в сторону своей команды. – Мастер-вампир должен знать, что есть Нетеру и почему без нее невозможно сохранить равновесие сил...
   Его соратники закивали.
   – Старые вампиры открыто попрали закон. Ривера умер сегодня вечером, укушенный мастером Нюитом – так доложили ангелы-воители. Но он стоит перед нами, он сам мастер, а не существо второго поколения... Это объясняет, почему даже я, будучи пророком, не смог проникнуть сквозь его защиту и прочитать его мысли.
   Воины-ниндзя синхронно склонили головы.
   – У нас неоспоримые права на эту душу. Но вопрос должен быть вынесен на обсуждение в высшие сферы... если за это время он не укусит невинного и не осквернит Нетеру.
   – Мы еще вернемся за тобой, – бесстрастно объявил тамплиер.
   Один за другим, не произнося ни слова, святые воины исчезали в темноте. Карлос стоял неподвижно, размышляя о том, что произошло. Никаких обещаний, никаких обязательств... Он был выжат как лимон. И все же выжил. Но расклад у него – хуже некуда.
   Время поджимало, но в данную минуту Карлос предпочел немного пройтись пешком. Он чувствовал себя комфортнее, слыша гулкое эхо своих шагов, которое разносилось по огромному пустому ангару. Оно возвращало чувство реальности, ощущение почвы под ногами, нормальности происходящего. В самое ближайшее время он найдет Дамали, а сейчас ему нужна ясная голова. Время... Так мало времени прошло, и сколько всего случилось. Он побывал в Аду – в буквальном смысле – и вернулся обратно, он был убит и воскрес из мертвых. Когда его укусили, вся жизнь промелькнула перед ним, как вспышка. Его прежняя жизнь, разбитая вдребезги. Его брат и друзья убиты, мама и бабушка выгнали его, как чудовище... впрочем, он и есть самое настоящее чудовище. А ему всего двадцать три года. И он слышал, чего на самом деле стоит Дамали – охотница на вампиров, убийца нечисти, Нетеру. Бриллиант, скрытый от взоров непосвященных. Но для него она гораздо дороже. Если бы они только знали...
   Карлос покинул стоянку, пересек улицу и зашагал по самому краю тротуара, стараясь держаться подальше от зеркальных витрин магазинов на Родео-драйв. Если он правильно разыграет свою карту, Совет Вампиров сможет укрыть его от взора Нюита – но позволит увидеть все махинации изнутри и подобраться достаточно близко, чтобы нанести удар. А высшие сферы укроют его от Совета Вампиров. Высшие сферы, которые все еще тешат себя надеждой, что он, Карлос, станет участником их проигрышной кампании... Так, еще он может спасти уцелевших членов своей семьи: если он пометит их, объявив своей собственностью, никто не посмеет их обратить. Манипулируя сверхъестественными ресурсами силы, которыми располагает Совет Вампиров, он обеспечит себе еще несколько ночей жизни. Этого вполне хватит, чтобы отомстить за смерть брата. А потом просто перебьет тех ребят и освободит их души. Да упокоится твоя душа в мире, Алехандро.
   Долгий глубокий вздох вырвался из груди Карлоса. Он должен найти всех своих родных и освободить их. А потом? Как ни крути, все упирается в то, что он должен добраться до Дамали. И как ни крути, он мертв – даже еще хуже. Эти типы из Ковенанта даже не сказали, куда он должен ее привести. Неужели он настолько глуп, чтобы привести ее к ним?..
   Карлос скользнул в переулок: свет уличных фонарей был невыносимо ярким, обычные для такого времени пешеходы – невыносимо многочисленными. Фонари ослепляли, вызывая желание разбить их вдребезги. А здесь, в бетонном коридоре, не было ничего, кроме лунного света. Уличная кошка прошмыгнула прямо под ногами у Карлоса, и он проводил ее взглядом. Мудрое решение, киска. Карлос остановился и коснулся рукой подвального окошка без поперечин. Прижавшись щекой к холодной темнеющей поверхности маленького квадратика, он вытянул ладонь, которая теперь совсем не излучала тепла, и посмотрел в стекло, стараясь разглядеть ее отражение. Что он наделал! Ему хотелось плакать, но в сердце уже не осталось слез. Все, что он смог – это издать печальный стон, который заставил его еще сильнее зажмуриться и со вздохом вспомнить о единственном живом существе, которое могло принести ему успокоение. Дамали.

* * *

   В портативном приемнике трещали и щелкали атмосферные помехи. Хранители прислушивались к голосу Дэна, по которому ориентировалась Дамали. Марлен покосилась на Шабазза, который сидел рядом с бессильно распростертым Хосе. Джей Эл посмотрел на Марлен, потом снова перевел взгляд на Хосе.
   – Выключи на минутку, – скомандовала Хранительница, подошла к ним и положила руку на лоб Хосе. – Он весь горит.
   – Знаю, – отозвался Шабазз. – Его надо срочно свезти в больницу.
   Лицо Хосе посерело. Дрожь била молодого человека с такой силой, что он не мог открыть глаза, дыхание стало частым и затрудненным.
   – Я и так их слышу – у себя в голове, – прошептал он, перемежая слова короткими шумными выдохами. – Но передача идет в обе стороны... Они сбились в кучу. Выведи ее из группы и уведи оттуда. Со мной будет все в порядке. Оставайся с Дамали.
   Марлен и Шабазз переглянулись, Джей Эл встал.
   – Он прав, – в его голосе звучала нескрываемая тревога. – Но его придется отправить...
   Тут Хосе свесился через край дивана, схватился за живот, и его начало рвать. Марлен схватила мусорную корзинку, которую Шабазз на всякий случай принес в комнату, и сунула ее под нос Хосе.
   – Они во мне копошатся, – выдавил тот в промежутке между рвотными позывами и вцепился в корзину.
   – Все трое – в кружок, – приказала Марлен. – Держимся за руки и читаем над человеком молитву. А я вхожу в него телепатически.
   – Не стоит этого делать! – предупредил Шабазз. – Ты не знаешь, что у него внутри.
   Он прикрыл рот рукой и отбежал в сторону, чтобы не чувствовать омерзительной вони, остановился около оружейного верстака и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы справиться с нахлынувшей тошнотой.
   Хосе застыл. Он лежал неподвижно, лишь грудная клетка чуть поднималась и опускалась.
   – А ему, по ходу, куда хуже, чем мы думали, Map.
   Марлен кивнула.
   – Я войду в него. Следите, чтобы не произошло обезвоживание, иначе он откинется.
   Джей Эл поднялся по ступеням к стеллажу для компьютеров и включил прямую связь с микроавтобусом Дамали.
   – Дамали? Хосе придется отправить в больницу. Его только что вырвало личинками, и он совсем холодный.
   – Поодиночке вы никуда не поедете, – командным тоном произнесла Дамали. – Ох, ну и ночка... Скажи Марлен, что я велела ей оставаться. Я знаю, что она думает.
   – Я знаю, Ди, но наш мальчик...
   – Хорошо, хорошо... Пусть Марлен призовет на вас благословение Божье, ребята. Мы заберем Дэна и встретимся с вами в больнице.
   – Господи, Твоя воля... – пробормотал Шабазз, глядя на Марлен. – Map, я собираюсь нести его на руках. Значит, со всем, что на нас попрет по пути в гараж, предстоит разбираться вам с Джей Элом.
   – Нет, – возразил Джей Эл, глядя на панель охранной системы. – Гараж можно прожечь ультрафиолетом. Потом просто оставить всю систему включенной и...
   – Не пойдет, – перебила Марлен. – Ты будешь снаружи, у микроавтобуса – и чтоб я больше от тебя такого не слышала. Снаружи может оказаться такое, что прожекторов не хватит. Вдобавок, если мы оставим все включенным, к моменту нашего возвращения генераторы могут сесть, и тогда – добро пожаловать, гости дорогие.
   – Парня надо закинуть в больницу, и нечего тратить время на пререкания. Между прочим, Map, когда мы выступаем, системы пашут на холостом ходу – и ты это знаешь. Они работают от сети, а генераторы – это на всякий пожарный.
   – Ага...
   Джей Эл хотел что-то добавить, но тут верхний свет мигнул и потух. Через миг освещение восстановилось – это подключились генераторы.
   – Что это было? – раздался из недр коммуникационной панели возглас Дамали.
   – Мы вам там, на базе, не нужны? – поинтересовался Большой Майк.
   – Нет, – ответила Марлен. – Просто сеть отрубилась, и теперь переключилась на генераторы.
   – Мы никогда не устраивали вылазок на ночь глядя... – с тревогой заметил Шабазз. – И ни разу не было таких скачков напряжения в сети.
   Джей Эл кивнул и покосился на Хосе.
   – Оставайтесь на месте, – сказала Дамали. – Дэн всего в двух милях от нас. Сейчас мы его подберем – и на базу.
   Марлен подошла к панели и отключила микрофон. В ее глазах сверкала решимость. Она не боялась умереть – какая-то ее часть умерла давно, когда она взяла на себя эту миссию. Из динамиков доносился шум дорожного движения. Хранители и Дамали говорили одновременно, волновались, просили, но Марлен закрылась от них. Что бы ни говорила Дамали... Она смотрела на Шабазза и Джей Эл. Сейчас или никогда. Потом ее взгляд остановился на лице Хосе. Марлен возложила руки на его мокрый лоб и закрыла глаза. Когда ее ладони окутало красноватое мерцание, Шабазз и Джей Эл отступили. Веки Хранительницы дрожали, губы шевелились.
   И тут каждая пора на теле Хосе начала выделять слизь. Потом из носа, ушей и рта стали выползать какие-то кошмарные личинки, крошечные черные змейки, маленькие жучки... В воздухе запахло серой. Марлен не шевельнулась, ничто не могло ее отвлечь. Хосе забился в судорогах, но она не убирала рук.
   Мальчик не должен погибнуть. Она этого не допустит! Никто из ребят, работающих под ее началом, больше не погибнет. Лучше умрет она, пытаясь их спасти. Шабазз уже стоял рядом, его руки обхватили ее талию, пальцы сплелись в замок. Он позволял ей пить собственную энергию – сверх того, что давали остальные. Теперь все ощущения Марлен протекали через него. От напряжения по ее лицу текут слезы, смешиваясь со струйками пота. Она взмокла, одежда липнет к коже. Она делает дело. И чертовски хорошо знает, как это делать. Она рождена для этого. Это ее призвание – быть пророчицей, защитницей, хранительницей священных видений. И еще она старшая в их команде. Руки Джей Эл легли на плечи Марлен, мужчины решительно запели молитву, чтобы защитить старшую, когда она войдет в сознание Хосе.
   Она должна его вытащить! Словно со стороны, Марлен наблюдала, как преодолевает страх, чувство самосохранения... Любовь к Хосе стала для нее источником силы, светочем, с которым она спускалась все дальше и дальше во тьму, предъявляя ей свои права на мальчика... Она двигалась по прямой, потом по спирали... и Марлен вошла в его сознание – шлюзовую камеру его души, которая сейчас со всех сторон осаждалась невидимым врагом и уже покинула тело. Так же было покинуто и тело самой Марлен. Ее душа устремилась на помощь душе Хосе, чтобы вырвать ее из окружения. Истово раскаиваясь во всех своих проступках, она одновременно представляла, как ее любовь окутывает мальчика плотным коконом. Ее ногти царапали его кожу, но Марлен не замечала этого.
   И в этот момент ей стало ясно, что захватило одну из частиц его души. Эта частица была заключена внутри мертвого плода, заключенного внутри души заключенной Ди Ди, которая была заключена в сфере воплощенной ревности, зависти, жажды славы, которая досталась Дамали... Тайно, обманывая себя и других, Ди Ди завидовала ей. Это было яснее ясного. Душа девушки погрязла в этих эмоциях. Они и потянули ее вниз, когда Большой Майк застрелил Ди Ди из своего арбалета.
   – Отпусти сей плод, он невинен и не принадлежит тебе, – Марлен начала чуть слышным говорком, но с каждым словом ее голос набирал силу. – Хосе – часть этого, но только часть. Ныне плоть мертва, и душа уже не здесь. У тебя нет на него права! Отпусти его!
   Она выплюнула комок отвратительной слизи, которая устремилась по пищеводу – комок намеревался укорениться внутри Марлен, но она не собиралась давать ему пристанище в своем теле. Она продолжала работать, Хосе стонал и корчился...