Беннет Марси. Венчальная свеча

   – Ты появилась в Лондоне два года назад.
   – Это в девятнадцать-то лет? – Насмешливо скривив губу, Патриция покачала головой. – Да-а, видимо, лишившись папочки, я невольно потянулась к солидным мужчинам. Скажите, я... совершенно потеряла от вас голову?
   – Возможно, когда-нибудь ты сама вспомнишь все подробности, – сделав вид, что не замечает нарочитой язвительности вопроса, обронил Кейн.
   Француженка, дремавшая в ней все утро, неожиданно вновь напомнила о себе. Состроив недовольную гримаску; Патриция закинула ногу на ногу, задев колено своего спутника и украдкой наблюдая за его – увы – невозмутимой миной.
   – Мне так не кажется, – с досадой отрезала она. – Скажите лучше, как сейчас поживают мои любвеобильные родители?
   – Жива только мать, она по-прежнему находится в Аргентине.
   – Она тоже совладелец компании... как там ее... «Шандо и Кейн»?
   – «Кейн и Шандо», – поправил Майлз. – Что касается прав собственности, то все акции, унаследованные твоей матерью, перешли к тебе после ее повторного замужества. Такова была воля бабушки.
   – Ничего себе образ вырисовывается – железная старушенция!
   – Да, она такая, – невесело усмехнулся Кейн. – И, по правде сказать, я вряд ли доверил бы такому человеку воспитание юной трепетной особы.
   Патриция на мгновение нахмурилась, затем расхохоталась так громко, что на них стали оборачиваться.
   – Вы имеете в виду меня? Это я-то – «юная трепетная особа»?! Вот уморили. – В ее глазах читалась откровенная издевка. – Вы выражаетесь, как в прошлом веке.
   – Ну, по возрасту...
   – Да нет, – отмахнулась Патриция, – просто вышло так, что я поумнела раньше срока, – добавила она со значением. Бросив взгляд на моментально помрачневшего Майлза, она подалась вперед и почти нежно, но очень твердо сказала: – Было бы лучше для нас обоих, если бы вы забыли то юное создание так же основательно, как это сделала я. Потому что той девушки больше нет, и никакие силы в мире ее не вернут.
   Кейн выдержал ее взгляд.
   – Я знаю. Мне придется заново узнавать тебя, – ответил он недрогнувшим голосом.
   – Но разве вам по душе я сегодняшняя? – это было скорее утверждение, чем вопрос. Не сводя глаз с его лица, Патриция откинулась на спинку сиденья. – Я же вижу, как вас коробит от моего поведения.
   – Мне просто нелегко принять эти внешние перемены в тебе.
   – Меняются обстоятельства – и люди вместе с ними.
   – Это слова умудренной опытом женщины, – улыбнулся он.
   Патриция недоуменно уставилась на него, сбитая с толку неожиданным поворотом разговора, затем отвела глаза.
   – Я еще ничего не узнала о судьбе отца, – напомнила она.
   – Боюсь, что не расскажу ничего утешительного. Несколько лет назад его сразил сердечный приступ. – Патриция едва кивнула, и Майлз удивленно спросил: – Как, для тебя это пустой звук?
   – А чего вы ждали? – Она ответила негодующим взглядом. – Что я буду убиваться из-за того, что некто, кого я не могу даже вспомнить, покинул этот мир? Тем более что этот человек, как вы утверждаете, по сути дела отказался от меня! Разумеется, он для меня ничего не значит.
   Вспышка ослепительно яркого света возвестила о скором конце путешествия. Вырвавшись из тесного туннеля, поезд сбавил скорость, словно залюбовавшись живописными сельскими пейзажами Кента. Минуту или две Патриция не отрывалась от окна, пока, наконец, не вспомнила о своем спутнике.
   – И это все? – разочарованно протянула она. – Все, что осталось от моего славного семейства?
   – В общих чертах да, – кивнул тот.
   – Итак, у меня есть мать с отчимом в Аргентине и бабка здесь, в Англии. Больше никого?
   – Если не ошибаюсь, у тебя должна быть еще родня по отцовской линии – двоюродные или троюродные братья и сестры где-то во Франции. Здесь тоже есть еще какие-то тетки с бабушкиной стороны. Седьмая вода на киселе. Боюсь, оба наши рода не отличаются плодовитостью.
   – Когда я выйду за Жана-Луи, то исправлю эту ошибку, – лукаво прищурилась Патриция. – У нас будет шестеро детей, не меньше.
   – А ему ты об этом тоже сообщила?
   – Жан-Луи – сам дитя природы, – улыбнулась она. – Он обожает солнце и воздух, краски и звуки жизни. Не то что вы. – Она смерила его пренебрежительным взглядом. – Вы – серый и скучный обыватель, напрочь лишенный воображения.
   Девушка очень удивилась, когда Майлз – впервые на ее памяти – расхохотался.
   – Если ты так считаешь, значит, не одному мне придется делать открытия!
   Вскоре поезд прибыл на лондонский вокзал Ватерлоо, и они вновь оказались в машине.
   – А куда мы, собственно, направляемся? – спросила Патриция.
   – К тебе.
   – Ко мне? У меня в Лондоне есть жилье?
   – Да. В Челси.
   Они свернули на утопающую в зелени деревьев тихую улочку, которая вела прямо к Темзе, и остановились возле небольшого двухэтажного дома. Потемневшая от времени кирпичная кладка, парадная дверь, аккуратно выкрашенная в черный цвет. Благообразие и респектабельность во всем.
   Выбравшись из машины, девушка с явным отвращением разглядывала здание. Тем временем Майлз извлек из кармана небольшую связку ключей и отпер входную дверь.
   – У вас есть ключи от моей квартиры? – удивилась Патриция.
   – Это то немногое, что у меня осталось после твоего... исчезновения, – пожал плечами он, пропуская ее в коридор.
   На внутренней двери красовались две таблички. Одна из них, снабженная литерой «А», гласила: «Майор и Миссис С.Д.Дэвисон». На второй ничего не было, кроме буквы «В». Отперев эту дверь, Майлз отступил на шаг.
   Сознавая, что он наблюдает за ней, Патриция вошла в небольшую прихожую, за которой начинался еще один коридор, увешанный старинными гравюрами в позолоченных рамах.
   Ни на столике у стены, ни на коврах, устилавших пол, не было заметно признаков пыли. В теплом воздухе не ощущалось затхлости – лишь сладковатый запах восковой мастики. Никаких признаков того, что это жилье опустело год назад. Патриция медленно подошла к ближайшей двери и распахнула ее. Там оказалась парадная гостиная с лепным орнаментом на потолке, обставленная роскошной мебелью. Ноги утопали в пушистом ковре, а тяжелые шторы сбегали вниз пышными складками. Несмотря на стилизацию под старину, диван и кресла выглядели совершенно новыми; похоже, что ими просто никто не пользовался. Книжный шкаф с томами в кожаных переплетах навевал тихую скуку, заставляя предположить, что их поставили сюда скорее для украшения. По обе стороны от него располагались два массивных латунных светильника с кремовыми абажурами. Телевизор, упрятанный в углубление шкафа, и столь же незамысловато замаскированный музыкальный центр, были здесь, похоже, единственными приметами современности.
   Патриция сморщила нос и вышла из комнаты, чтобы осмотреть остальные помещения. Она побывала в столовой, где стол-тумба с шестью стульями представляли собой уже явно подлинный антиквариат, заглянула в кухню с буфетами в псевдодеревенском стиле, и наконец оказалась в огромной спальне с окнами, выходящими в сад.
   Здесь была кровать с пологом на четырех столбиках, туалетный столик и встроенные гардеробы, занимавшие целую стену. Патриция долго разглядывала спальню, затем нырнула в один из шкафов, чтобы ознакомиться с их содержимым. Вытащив наугад несколько туалетов, девушка обнаружила, что это в основном костюмы с длинными юбками строгого покроя и шелковые блузки пастельных тонов с длинными рукавами. Все они выглядели дорого и отличались отменным качеством, но, Боже, как невыразительны были эти наряды!
   – И вы еще утверждаете, что не ошиблись, привезя меня сюда? – повернувшись к Майлзу, гневно воскликнула Патриция. – Никогда не поверю, что я могла носить эти идиотские серые доспехи!
   – Уверяю тебя, что могла, – ухмыльнулся ее спутник. – И при этом умудрялась изумительно выглядеть.
   – Даже монахиня постыдилась бы влезть в эту... униформу!
   – Так, так. – Майлз весело рассмеялся. – Великолепный предлог для экскурсии по окрестным магазинам готового платья!
   – Разве я не могу просто так отправиться за покупками? – вежливо улыбнулась в ответ Патриция.
   В дальней стене виднелась еще одна дверь, за которой новоявленная хозяйка обнаружила ванную комнату, отделанную плиткой, которая по цвету и рисунку напоминала с детства ненавистный ей сыр «рокфор».
   – Эта квартира снимается? – осведомилась она, брезгливо скривившись.
   – Нет, это твоя собственность.
   – И я сама подбирала интерьер?
   – Кажется, твоя бабушка специально наняла дизайнеров, пока вы были в Индии. Хотела устроить тебе сюрприз к возвращению.
   – Ей это удалось.
   – Если тебе не нравится, всегда можно позвать других.
   Это было сказано словно невзначай, но Патриция тут же уловила в его словах глубокий подтекст.
   – Мне-то что? Я же не собираюсь здесь жить, – небрежно обронила она.
   Майлз не стал возражать.
   – Что ж, пойду за твоим чемоданчиком.
   Патриция последовала за ним в коридор, и в этот момент в замочной скважине входной двери тихо повернулся ключ. На пороге появилась седовласая дама – худощавая и подтянутая, в шерстяном костюме тускло-голубого оттенка.
   – Патриция! – Дама шагнула к ней, раскрывая объятия. – Как славно, что ты снова дома. Когда Майлз мне позвонил, я так обрадовалась!
   – Это и есть моя бабушка? – обернулась к Кейну девушка.
   В его глазах промелькнуло смущение.
   – Нет, это миссис Дэвисон, которая живет наверху. – Он обратился к пожилой леди: – Как я уже упоминал, Патриция страдает амнезией. Боюсь, она не узнала вас.
   – Какой ужас! – воскликнула та. – Но тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Майор и я – мы позаботимся о тебе до прибытия твоей бабушки. Ты же знаешь, мы ее старые друзья, еще с детства, и в школе мы тоже учились вместе.
   – В самом деле? – Патриция взглянула на начинавшие медленно опускаться руки женщины. – Да, я вижу, у вас есть и ключ от моей квартиры.
   – О да, мы с мужем следили за ней в твое отсутствие.
   Патриция нахмурилась, не в силах представить себе, как это выглядело.
   – Вы делали уборку?
   – Ну, не сами, конечно, – захихикала миссис Дэвисон. – Но мы следили, чтобы уборщица и садовник не отлынивали от работы, сообщали мистеру Кейну, если что-то было не в порядке, словом, делали все, что требуется.
   – Я вернулась, стало быть, ключ вам больше не нужен. – Патриция протянула раскрытую ладонь.
   Миссис Дэвисон проворно отдернула руку.
   – Будет лучше, если он останется у меня. Соседи всегда должны иметь возможность попасть друг к другу – мало ли что может случиться. И твоя бабушка будет довольна, если ты окажешься под присмотром.
   – Вот как?
   Девушка не стала перечить, и, не говоря больше ни слова, направилась мимо опешившей соседки прямиком в гостиную.
   Из передней до нее донеслись приглушенные голоса, затем в наступившей тишине хлопнула парадная дверь, и вскоре в комнате появился Майлз. Он застал Патрицию за перелистыванием телефонного справочника.
   – Телефон работает? – резко спросила она.
   – Надо полагать.
   – Отлично. – Она набрала какой-то номер.
   – Алло? Слесарные услуги? Я бы хотела сменить замок. Как можно быстрее, да. Адрес? – Она выразительно взглянула на Майлз. – Какой у нас адрес?
   – Уолтон-стрит, двадцать два, – буркнул тот, исподлобья разглядывая ее.
   Патриция повторила адрес и договорилась ждать слесаря в течение часа.
   – Так ли уж это необходимо? – пожал плечами Кейн, когда она положила трубку.
   – Вы же видели – эта женщина отказалась вернуть мне ключ. Вы полагаете, я стану мириться с тем, что она может заходить сюда, когда ей вздумается? Или ее муж?
   – Но можно было, по крайней мере, поблагодарить соседку за то, что она присматривала за квартирой.
   – По вашей просьбе?
   – Да, по моей.
   – Вот вы ее и благодарите, – грубо сказала она. – Вы ведь ей заплатили?
   – Так, символически, – неохотно подтвердил Майлз.
   – Я в этом не сомневалась. Подобные личности не отличаются бескорыстием. Кто еще может явиться сюда без стука со своим ключом?
   – Думаю, только твоя бабушка.
   – Вы забыли о себе, – подсказала девушка.
   Вместо ответа он извлек связку ключей из кармана и протянул ей.
   – Это твои. Я просто хранил их у себя.
   – У вас не было собственного ключа даже в ту пору, когда мы были обручены? – Нет. – В пристальном взгляде его серых глаз легко угадывался вызов, приглашение к язвительному вопросу. И таковой последовал незамедлительно:
   – А, так у нас не было по-настоящему близких отношений?
   – По-моему, сейчас еще рано обсуждать эту тему, и твое излишне агрессивное настроение лучшее тому свидетельство.
   Воинственные искорки уже начали разгораться в глазах Патриции, но она решила не вступать в очередную пере палку.
   – Кто еще знает, что вы привезли меня сюда?
   – Бабушка, разумеется. Мы ждем ее завтра. Она собирается вывезти тебя в Ланкашир на какое-то время.
   – Вывезти? И надолго?
   – Она не уточняла. Как ты захочешь, надо полагать.
   – Мне это абсолютно не нравится. Так, еще кто?
   – Твой поверенный. Он, конечно, захочет вначале убедиться, что ты – подлинная Патриция Шандо, а затем, думаю, тебе придется подписать целый ворох бумаг, чтобы вступить в права наследования. Я попросил его быть здесь в три часа.
   – Я не ослышалась?
   – А в чем дело?
   – Как же богата я должна быть, – нервно рассмеялась Патриция, – если нотариус сам приходит в гости, вместо того чтобы принять меня в собственной конторе!
   – Мы решили, что тебе будет легче, если вся эта процедура пройдет в домашних условиях... – Майлз взглянул на часы. – Ты проголодалась? Мы ведь еще не обедали. Недалеко есть ресторан с отменной морской кухней.
   – Нет, есть не хочу. А потом, скоро придет слесарь.
   Патриция неожиданно вскочила и ринулась в спальню, сделав по дороге призывный жест рукой.
   – Пойдемте со мной, – позвала она. Майлз устремился следом и натолкнулся в дверях на целую охапку костюмов, за которой едва угадывалась хозяйка. – Отдайте это на нужды благотворительности. – Убедившись, что тяжелая ноша находится в надежных мужских руках, она принялась вытаскивать из гардероба все новые и новые вещи.
   – Постой! Э-эй, стоп-стоп! – вскричал Майлз при виде стремительно растущей горы твида и кашемира. – Ты хорошо подумала?
   – Никогда еще я не думала так хорошо. Гадкие, мрачные одеяния. Я в этом не легла бы и в гроб! Скорее отнесите их в машину!
   – Ты определенно рехнулась, – вздохнул Майлз, когда одежду наконец удалось запихнуть на заднее сидение. Однако вся эта сцена явно забавляла его.
   Им пришлось еще дважды навещать спальню, пока гардеробы окончательно не опустели.
   Едва с этим было покончено, как появился слесарь. Он врезал новый замок во входную дверь и вручил хозяйке два ключа. Отпустив мастера, Патриция посмотрела сначала на ключи, потом на Майлза.
   – Один мне, а другой... – Она выдержала эффектную паузу. – А другой Жану-Луи, конечно.
   – Почему тебе так нравится издеваться надо мной? – спокойно спросил Кейн.
   – Вы думаете, что я делаю это намеренно? – Я знаю, что это так.
   Подойдя к дивану, Патриция сбросила туфли и уселась, вытянув красивые ноги.
   – Почему бы и вам не присесть? – пригласила она.
   Она ожидала застать его врасплох, но произошло нечто прямо противоположное. Уверенно направившись к дивану, Кейн взял ее за щиколотки и, усевшись рядом, перебросил ноги девушки через свои колени.
   Какое-то время Патриция таращилась на него в немом изумлении, затем ее рот скривился в понимающей ухмылке.
   – Вы никогда не в состоянии устоять перед вызовом, как я погляжу! – констатировала она. – А ты намерена часто провоцировать меня? – Ну, это довольно занятно.
   – Стало быть, для тебя это не больше чем игра? – А как же? Вся жизнь – игра.
   – В игре не должно быть места жестокости. А ты, похоже, получаешь удовольствие, причиняя мне боль.
   Это обобщение не понравилось Патриции, и она попыталась встать, но Майлз удержал ее за лодыжки. Девушка перевела взгляд с его рук на лицо, но его выражение оставалось бесстрастным.
   – В чем же это выражается? – спросила она.
   – В назойливом упоминании о Жане-Луи при мне – к месту и не к месту.
   – Он мой жених.
   – Чуть раньше в этой роли успел побывать я. – Трудно поверить, что я вообще когда-либо была обручена с вами, – задумчиво произнесла она. – А как же газета?
   – Бумага все стерпит. Я... была влюблена в вас? – В противном случае у тебя не было бы повода соглашаться выйти за меня замуж.
   – Это еще бабушка надвое сказала!
   Майлз повернул голову, глядя на нее сверху вниз, и девушка уже в который раз отметила, что маска невозмутимости на его лице придает словам тяжеловесную многозначность.
   – Почему ты стремишься это выяснить?
   – Если я была влюблена в вас по уши, то чем объяснить мое полное равнодушие к вам сейчас?
   – Полное?
   – Абсолютно.
   – Если я тебе и впрямь настолько безразличен, то откуда взялось навязчивое желание побольнее ужалить меня?
   Патриция звонко рассмеялась, и, запрокинув голову, сплела на затылке поднятые руки, от чего тонкий свитер натянулся, обрисовывая изысканную округлость ее высокой груди, не стесненной бюстгальтером.
   – Вы увезли меня от любимого человека и теперь недоумеваете, отчего я так неласково с вами обхожусь. Хватит темнить, я хочу знать: мы были любовниками?
   Взгляд Майлза неохотно оторвался от ее бюста. – Не смею сказать тебе правду, – улыбнулся он.
   – Но почему?
   – Потому что теперь я не уверен в том, что ты действительно была влюблена в меня.
   – Разве я не признавалась в этом? – Глаза Патриции округлились.
   – Увы.
   – А что, так трудно было поинтересоваться? – Как-нибудь я обязательно расскажу тебе о наших отношениях, но только не сейчас.
   – Почему?
   – Потому что ты не в настроении, а я не хочу слышать, как ты будешь высмеивать то, что для меня бесконечно дорого. – Весь его вид – сведенные брови, отяжелевший волевой подбородок – выражал упрямую решимость.
   – Еще неизвестно, буду ли я когда-нибудь в соответствующем настроении, – заметила между тем Патриция.
   – О, – живо возразил он с непонятной уверенностью. – Уверяю тебя, что будешь.
   Атмосфера в спальне стала напряженной, и от невысказанных слов становилось все труднее дышать. Заглянув в глаза Майлза, Патриция прочла в них ожидание. Слова, которые он хотел услышать, уже готовы были сорваться с ее губ, но в последний момент она передумала. Почувствовав, как рука, все еще удерживающая ее щиколотку, едва заметно напряглась, девушка поняла, что для Кейна очень важно услышать ее ответ. Для человека с таким самообладанием он выглядел более чем взволнованным, и эта реакция совершенно сбила ее с толку. Рывком высвободив ноги, девушка перебросила их на край дивана и вскочила, отряхивая юбку.
   – Я должна позвонить Жану-Луи, – объявила она. – Он волнуется, удачно ли я добралась...
   – Разумеется, – согласился Майлз. – А я тем временем отвезу одежду. Ты хочешь, чтобы она попала к кому-то конкретно?
   Наградой ему был брошенный через плечо многозначительный взгляд. Патриция сняла телефонную трубку со словами:
   – К падшим женщинам, если это возможно.
   К ее удивлению, Майлз едва не покатился со смеху. – Нет, с тобой определенно не соскучишься!
   Девушка проводила его взглядом, в котором застыло выражение недоверчивой задумчивости.
 
   Незадолго до ее отъезда из Парижа раздался звонок от Жана-Луи. В его голосе звучали раскаяние и нежность, и он тщательно избегал упоминания о несказанном богатстве, ожидавшем девушку по ту сторону Ла-Манша. Помучив его в свое удовольствие, Патриция наконец снизошла до прощения, от чего ее жених был на седьмом небе, объявив об этом не без некоторого самодовольства – верный признак того, что он и не сомневался в результате.
   Она набрала номер имения, где Жану-Луи предстояло писать портрет заказчицы, но ей ответили, что художник из Парижа еще не прибыл. Патриция продиктовала телефон квартиры в Челси, но не оставила никакого сообщения. Разумеется, он не замедлит сделать ответный звонок.
   Тем временем появился Майлз.
   – Сотрудницы благотворительного фонда не поверили своим глазам, – с добродушной ухмылкой сказал он. – А когда разглядели фирменные нашивки на подкладках, радости их не было границ, но они страшно смущались, что не могут скрыть ее, поскольку решили, что кто-то умер.
   – А ведь они правы, – заметила девушка. – Патриция Шандо действительно умерла.
   – Чтобы возродиться вновь как Анжелика Касте.
   – Именно. Возможно, я даже официально сменю имя, – задумчиво произнесла она. – В том случае, конечно, если будет доказано, что я та, кем вы меня считаете.
   – Что ж, ждать осталось совсем недолго, – провозгласил Майлз, выглянув в окно. – Встречай Чарльза Ридмана, своего поверенного. – С этими словами он отправился открывать дверь.
   Мистер Ридман оказался склонным к полноте господином средних лет в безукоризненном костюме. Человек из фирмы, которая дорого оценивает свои услуги, подумала Патриция. Окинув девушку быстрым цепким взглядом, он едва заметно кивнул Майлзу.
   – Боюсь, что мисс Шандо не помнит вас, предупредил тот. – С вашего позволения я поеду в контору. Стоит на пару дней отлучиться, как тут же накапливается уйма работы.
   – Вы уезжаете? – вскинулась Патриция, удивляясь непонятному беспокойству, охватившему ее при этой мысли.
   Майлз вышел в переднюю, и девушка последовала за ним.
   – Не волнуйся, – успокоил он ее, прикрыв дверь в гостиную. – Он тебя не съест.
   – Ему потребуются доказательства...
   – Само собой.
   – Что, если он задаст мне вопросы, на которые я не смогу ответить?
   – А что тут такого, – пожал плечами Майлз. – Я уверен, что ему было достаточно взглянуть на тебя, чтобы убедиться в том, что ты настоящая Патриция Шандо. Но, вероятно, он захочет взять у тебя отпечатки пальцев. Это простая формальность.
   – Вы... вернетесь?
   – А ты хочешь этого?
   – Дело не в том, хочу я этого или нет, – раздраженно передернула плечами Патриция. – Вы – единственная живая душа, которую я знаю в Лондоне. Я хочу пойти куда-нибудь вечером, поесть, развлечься, в конце концов.
   – Договорились. Я заеду за тобой в половине восьмого. – Он улыбнулся. – Ты даже успеешь сделать покупки.
   – Но у меня нет ни пени.
   – Скажи Ридману, он все устроит.
   – Даже не будучи уверен в том, что я и есть та самая Патриция Шандо? – с сарказмом спросила она. Но Майлз только повторил: – Он обо всем позаботится.
   Беседа с поверенным заняла больше часа. Как и предупреждал Майлз, у того не было ни малейших сомнений относительно личности Патриции, тем более что он знал ее еще ребенком. Он попросил показать шрам на плече и рассмеялся при виде божьей коровки.
   – Вы всегда его стеснялись, – припомнил он. – Вплоть до того, что долго не хотели надевать открытое вечернее платье. Но я никак не ожидал, что вы пойдете на подобные ухищрения, чтобы скрыть эту особую примету.
   – Это не настоящая татуировка – призналась она. – Что-то вроде переводной картинки. Когда она стирается, я приклеиваю новую. – Патриция озорно стрельнула глазами. – Но обещайте, что вы меня не выдадите.
   Ридман достал чернильную подушечку, пояснив:
   – После вашего исчезновения мы подняли на ноги полицию, и они сняли в доме отпечатки пальцев. Если теперь они совпадут с вашими, то дело будет закрыто. – Он помедлил, ободряюще глядя на нее из-под кустистых бровей. – Какое, однако, невероятное облегчение для Майлза! Особенно если учесть, что вы ничего не помните. Увидев, что Патриция удивленно подняла глаза, он пояснил: – Когда вы пропали, не сказав никому ни слова, мы все очень боялись, что вы стали жертвой похищения, и были готовы к худшему. Все просто места себе не находили от беспокойства, особенно Майлз и ваша бабушка. Но затем была обнаружена ваша машина и...
   – Майлз с ума сходил от беспокойства? – перебила Патриция. – Откуда вам это известно?
   Нотариус бросил на нее изумленный взгляд.
   – Вы же собирались пожениться. Разве он не сказал вам об этом? – Получив в ответ кивок, он продолжал: – Что странного в том, что жених волнуется о своей пропавшей невесте? Ридман помолчал. – Но Майлз не тот человек, чтобы распространяться о своих чувствах даже в узком кругу. – В его голосе послышались мрачные нотки. – Но нетрудно было догадаться, какой ад творился в его душе.
   – Вы упомянули о моей брошенной машине, – поспешно вставила Патриция, прерывая его.
   – Да, на стоянке в аэропорту. Там было чем поживиться, но ничего не пропало, и это исключало версию ограбления. Полиция пришла к выводу, что решение об отъезде принято вами сознательно, и это, как я полагаю, еще сильнее огорчило Майлза. – Ридман перешел к финансовым вопросам, выдав ей кредитную карточку и солидную сумму наличными. – Этого должно хватить на первое время, – сказал он. – Я встречусь с вами через несколько дней, и мы решим вопрос окончательно.
   – После проверки отпечатков? – улыбнулась Патриция.
   – Это не более чем формальность.
   Он уже закрывал свой портфель, когда ее вдруг осенило:
   – Скажите, пожалуйста, мои счета заморожены? – Майлз убедил вашу бабушку не делать этого. – Зачем ей это было нужно?
   Поколебавшись, Ридман неохотно ответил: – Она рассчитывала, что деньги рано или поздно заставят вас вернуться к родному очагу.