– Да, девочки, сегодня я не нашла свой лифчик и пришла так. Открою вам маленький секрет – я даже без трусов. Только прокладка. Представляете, у меня ночью начались месячные. Поэтому на мне мои старые потертые брючки.
   – Что ты орешь на все кафе? Вон какой-то мужик даже привстал...
   – Покажи, который? Стар для меня... Мне посоветовали с пирсингом на члене... Обещали познакомить...
   – Знаешь, Линда... Сейчас в твоем положении главное не попасть в клинику неврозов. Тебе нужно уехать куда-нибудь. Ты сейчас куражишься, а потом будет откат и слезы. По себе знаю. Придешь домой, наткнешься на его старый носок – и началось. Или увидишь по телику эту тварь Джуди.
   – Я и хотела уехать... он мне деньги оставил – как бы долг вернул. Вот я на них и оттянусь.
   – Надо ехать в Мексику или на Гавайи, – сказала Кора, – оттягиваться.
   – А я думаю – в Европу. Линда девушка интеллектуальная – она заскучает на пляже. А в Европе есть культурные места, где она займет свои мозги.
   Мужики там тоже классные – Италия, Испания...
   Я забыла – французы! Ой! Французская любовь!
   – Решено, еду в Париж, а оттуда в Италию. Ладно, хватит про меня. Вы крутите задом, как вам велели?
   Кора кивнула и зашептала:
   – Помните этого с «корветом»... Его зовут, только не смейтесь: Исаак Ньютон Летис, мы его в школе звали Нью Айк или просто Айк. Он после нашей той встречи сошел с ума – звонит, прислал мне цветы домой. Сказал, что ради меня устроится работать бесплатным добровольцем – санитаром в больницу для бедных, и пойдет учиться. Что делать? Я не знаю.
   – Вопрос риторический, – ехидно заметила Мэг. – Он же тебе нравится. Но тебе неудобно, что он такой... С цепью и сомнительным бизнесом. Ты хочешь нормального честного парня. Врача или юриста...
   – Цепь он уже снял. Он меня жутко возбуждает как мужик. Но я боюсь. Я столько сил вложила в свою карьеру. А этот мачо мне все испортит.
   – Возьми его к себе в офис, пускай у тебя работает. Будет семейный бизнес, – предложила Линда – Какой еще семейный! Я его туда на порог не пускаю!
   – У вас хоть что-то, одну бросают, другой домогаются... А в мою галерею одни геи ходят, – грустно заметила Мэг.
   – Мэгги, поехали со мной в Париж?
   – Нет, Линда. Ты должна сама справиться. И потом одной легче подцепить мужика. Давай так: сначала поедешь ты. А потом – я.
   Линда прилетела в Париж налегке и остановилась в отеле «Наполеон». За шиком она не гналась, но ей очень понравилось само старинное здание в стиле ампир, да и до Елисейских полей рукой подать. Она отправилась бродить по городу, но тут на нее нахлынули ненужные воспоминания. Она была в Париже два раза: в детстве с родителями и с Тимоти – в их первый совместный отпуск. Зря я сюда приехала, подумала она, хотя надо перебить эти сентиментальные бредни. Перебить новым романтическим приключением.
   Она села за столик уличного кафе и заказала свой любимый кофе латте, круассаны и ассорти из сыров, – все-таки это Франция, а не штат Нью-Джерси и настала пора питаться только изысками французской кухни. За соседним столиком сидел жгучий брюнет с орлиным носом в возрасте между тридцатью и сорока. Он тотчас уставился на Линду и улыбнулся. Какой д'Артаньян, настоящий француз, приятно заволновалась Линда и улыбнулась ему в ответ. Приключения начинаются. Незнакомец тут же показал жестом, что не прочь пересесть за ее столик. Линда ответила благосклонным кивком.
   Незнакомец тут же ринулся к Линде.
   – Николя, – представился он, лучезарно улыбаясь.
   – Бланш, – чуть помедлив, назвалась Линда. Она решила, что ее второе имя вполне вписывается в парижский пейзаж.
   Но выдавать себя за француженку долго не пришлось.
   – Откуда вы, мадемуазель? У вас такой милый акцент... Приехали отдохнуть или поработать?
   Отпираться не было смысла.
   – Я американка, – ответила Линда, она же Бланш, – приехала в Париж развеяться, хорошо провести время в приятной компании... Как еще более прозрачно намекнуть на истинную цель приезда, она просто не знала.
   Лицо Николя слегка помрачнело, но он сдержался и любезно заметил:
   – Как вам французский кофе? Не то что ваша американская бурда...
   Линда слегка оторопела.
   – Да, американцы не сильно разбираются в хорошем кофе, но у нас есть несколько мест, где истинные любители могут выпить отличный кофе...
   – Например, в Мексике. Ха-ха, это шутка, пардон.
   – Да нет, в Нью-Йорке есть несколько классных кафе, где варят настоящий восточный кофе. С какой стати я перед ним оправдываюсь? – промелькнуло у Линды в голове. Лучшая защита – это нападение. – А у вас в Европе не умеют делать чиз-кейк. Такая лажа! Хоть бы назвали по-другому, чтобы не позориться...
   – Что такое чиз-кейк? Сырный пирог, что ли? Да что там делать?
   – Сырный пирог? Вы оскорбляете наше национальное блюдо! – шутливо возмутилась Линда. – Только чиз-кейк и только в Нью-Йорке. О, этот волшебный вкус – нежный, как поцелуй ангела, и сладкий, как олимпийский нектар...
   – Я вижу, вы такая сырная патриотка! Хотя на вашем месте я бы со стыда сгорел...
   – С какой стати?
   – Все американцы наглые, тупые и лезут во все дырки. Может быть, вы исключение. Кстати, какие у вас планы на вечер?
   – По-моему, это вы, французы, лезете во все дырки, в том числе и в американские...
   – С чего вы взяли, что я француз? Я серб. Вот уже два года работаю здесь по контракту. Я вас приглашаю повеселиться сегодня вечером, мне есть что вам показать в Париже. Пока ваши гребаные янки еще не успели ничего разбомбить!
   Линда бросила на стол деньги и пошла прочь, Если он так ухаживает за дамой, то как же он ее бросает? Опять мне повезло. Мало того, что муж ушел к другой, так я еще должна отдуваться за всю американскую внешнюю политику. Зря я ходила на демонстрацию против бомбежек. Все мужики хамы и подонки.
   Настроение было испорчено. И Линда решила пойти в Лувр, чтобы хоть как-то его исправить. Пока она стояла в очереди, к ней вдруг сбоку пристроился элегантный молодой человек – полная противоположность воинственному Николя – блондин с тонким лицом и нежным румянцем.
   – Вы, наверно, американка? – ласково улыбаясь, спросил он.
   – А что, так заметно?
   – Конечно! В Лувр ходят только китайцы, японцы, русские и американцы. Внешность у вас явно не азиатская. В руках путеводитель на английском языке. Вывод напрашивается сам собой.
   – Вы меня так обрадовали. А я уже решила, что нам в аэропорту на лоб ставят специальный светящийся код: «Осторожно, янки!»
   – Ну что вы, я так люблю американцев и особенно американок.
   – Как приятно это слышать!
   – А правда, что ваши женщины сами платят за себя в ресторане?
   – Ну, иногда... Если это деловой ужин. Или если она сама приглашает по случаю какого-нибудь события.
   – А если это не деловой ужин, то американка платит и за мужчину?
   – Я не в курсе, мне как-то не приходилось...
   – Ну так не будем терять время: давайте договоримся – вы платите за ужин, а я за номер в отеле...
   Только ресторан выбираю я. И гостиницу тоже.
   – А за визит к венерологу кто будет платить?
   Пошел к черту, мерзкий жиголо, или я полицию позову.
   – Склочная американская мочалка! Чуть что – полиция, суд... Ухожу, ухожу... Только потом сама пожалеешь – тебе все по-честному предложили. – Он тут же исчез, как будто его ветром сдуло.
   Зато у меня был Париж, грустно подумала Линда расхожей цитатой из фильма «Касабланка». Надеюсь, что в Лувре ко мне никто не будет приставать – ни картины, ни статуи, ни охрана.
   В Лувре Линда провела несколько часов. Картины и вправду успокоили ее. Стоя перед «Моной Лизой», она решила сегодня же уехать в Италию.
   Там она еще не была, и, значит, воспоминания не будут ее тревожить. И потом после таких неудачных опытов ей вообще расхотелось с кем-либо знакомиться в Париже.
   Она вернулась в гостиницу и выяснила, что поезд на Рим идет в десять часов вечера. Отлично, зачем тянуть, прямо вечером и поеду на вокзал. На часах пробило шесть. Билеты были заказаны. Что еще можно сделать за эти четыре часа? Линда вышла на малюсенький балкончик с цветущими розовыми левкоями и огляделась.
   Наверно, все-таки у меня печать на лбу: американская мочалка-неудачница. Мне нужно просто измениться – стать настоящей Бланш. Например, купить себе какие-нибудь тряпочки, духи... Вперед – на Елисейские поля!
   Сначала Линда зашла в салон красоты: ей пощипали брови, уложили волосы и подобрали губную помаду и тональный крем для лица. Невольно содрогнувшись от суммы счета, Линда тут же большим усилием воли обуздала свою протестантскую бережливость. Потом она купила себе духи «Шанель номер пять», потому что не знала никаких других названий, так как никогда раньше не душилась. Ее денежное пуританство первой колонистки почернело и скукожилось. После покупки шелкового шарфика честная умеренность во всем умерла, а после примерки белья в Линде уже проснулся азарт беспринципного расточителя. Маленькое черное платье с витрины сидело на ней безукоризненно.
   – А эти лакированные туфли не для вечернего выхода? – спросила она у элегантной продавщицы.
   Глаза парижской совратительницы провинциалок из Нового Света горели адским пламенем вожделения. Если Линда только тренировалась чувствовать возбуждение от траты собственных денег, то, по всей видимости, девушка из бутика уже давно научилась испытывать настоящий оргазм от самого вида людей, спускающих деньги.
   – Ни в коем случае, мадемуазель. Для вечернего приема подходит сафьян, бархат или замша. А лаковые туфли идеальны для выхода в город – с них так легко стирается пыль. А вот, кстати, сумочка – идеально подходит к этим туфелькам. Я ее заверну для вас. По – моему, этому платью чего-то не хватает... вот колье, очень недорого, но стильно. Брильянтовая крошка и горный хрусталь – смелое решение. И маленькие агаты... Это дизайн очень модного молодого дизайнера. Кстати, вы знаете, что хрусталь обладает магическими свойствами – он чистит ауру. Если у вас были неприятности, то память о них исчезнет.
   И ваше поле полностью очистится...
   – Вы так думаете? Хорошо. Я это тоже беру. Спасибо.
   До отправления поезда оставалось сорок минут.
   В номере Линда переоделась во все новое, облила себя духами и застыла перед зеркалом.
   Я просто на себя не похожа, сказала она себе, разглядывая почти незнакомое лицо в макияже, свою точеную фигуру с высокой грудью и влекущей линией ног с тонкими щиколотками. Но если я и похожа сейчас на шлюху, то на очень дорогую.
   Линда несколько раз прошлась по номеру, стараясь выработать красивую походку и не размахивать руками. Потом она собралась так же красиво пройти по коридору, но тут ей позвонили и сообщили, что такси уже ждет.
   Линда быстро запихнула в чемоданчик джинсы и ночную рубашку, закинула в саквояж туалетные принадлежности. Переодеваться времени уже не было. Покидаю Париж при полном параде! – хмыкнула она, входя в лифт. Портье, увидев Линду в вестибюле, не узнал ее и поинтересовался, из какого она номера.
   – Я только что все оплатила, – заметила Линда. Адью, месье...
   – Адью, мадам, – обескураженно произнес портье и вышел ее проводить. Он явно хотел что-то сказать, но от изумления ничего не мог придумать, чего с ним уже давно не случалось.
   Приятно чувствовать себя неотразимой, подумала Линда, садясь в такси. Это как наркотик, у меня такое чувство, что весь мир у моих ног...
   Таксист не только распахнул перед ней дверцу, но с радостной готовностью донес ей вещи до вагона. И по тому особенному взгляду, каким он окинул ее ноги, Линда догадалась, что дело не только в хороших чаевых. Проходя по коридору своего вагона, Линда случайно задела молодого мужчину, выходящего из купе.
   – Обожаю «Шанель номер пять» – нестареющее ретро! – игриво воскликнул он.
   – Обожаю «Хуго Босс», – ответила Линда, стареющая моложавость... – И она окинула незнакомца насмешливым взглядом. Какой красавец, и ведь с кем-то спит... и конечно же опять не со мной!
   Мужчина был и вправду хорош собой – высокий, широкоплечий темный шатен с яркими голубыми глазами и ямочкой на подбородке. Он проводил Линду до ее купе и сказал уже не таким развязным тоном:
   – Кажется, мы с вами одни в этом вагоне, так что если вам что-то понадобится, я в восьмом купе.
   Меня зовут Эдвард.
   – Очень приятно, меня зовут Бланш. Вы меня озадачили. Что может понадобиться даме ночью в вагоне поезда? Теперь я буду думать об этом все оставшееся время.
   – Я мог бы вам подсказать, но вы сочтете это нескромным. Например, выпить бокал прекрасного французского вина под символическим названием «Сент-Амур»...
   – Договорились. Как только у нас проверят билеты, я посещу ваше купе. С готовым бизнес-планом... – Она неожиданно произнесла последнюю фразу по-английски.
   – Вы говорите по-английски? – радостно воскликнул Эдвард. – Мой французский немного хромает, и я не смогу выразить все чувства, что меня переполняют.
   – Отлично, я как раз хотела попрактиковаться в английском, – насмешливо ответила Линда-Бланш, считая, что Эдвард оценит ее шутку.
   Но тот, похоже, ничего не понял и пребывал в полной уверенности, что она иностранка. Его собственная речь выдавала в нем выпускника какого-нибудь престижного американского университета.
   Скорее всего Йеля или Гарварда. Теперь ни за что не признаюсь ему, кто я и откуда. Правда, тогда и я не должна его расспрашивать. Зато можно полностью раскрепоститься и сыграть любую роль. Это будет хорошая практика для отшлифовки моего нового обличия покорительницы мужских сердец.
   Выждав после визита проводника для приличия минут пятнадцать, Линда ринулась в восьмое купе пить французское вино, а заодно и испытать волнующие ощущения. Пускай не с французом или итальянцем, зато уж наверняка ругать американцев ее новый знакомый не будет.
   – Я тебя заждался, – неожиданно страстно заявил Эдвард, отодвигая дверь, – подумал, а вдруг в твоем купе сидит строгий католический падре и тебя ко мне не пускает. Или еще хуже – знойный итальянец...
   – Ночь не так коротка, я всегда могу вернуться к своему итальянцу.
   – – Ах, значит, он все-таки есть?
   – Не переживай, ты стоишь первым в листе ожидания.
   – Ожидания чего? Дружбы, любви?
   – Моей благосклонности...
   – Хотел бы я знать ее границы...
   – У тебя еще будет время это узнать. Пока мы не пересекли границу Франции.
   – А что случится на границе Франции?
   – Начнется Италия. Как ты понял – в моем купе знойный итальянец. Я не могу обидеть своего попутчика на его исторической родине.
   – Я пошлю ему извинительную открытку.
   Их диалог происходил весьма оригинально. Они стояли друг против друга, и с каждой фразой расстояние между ними делалось все меньше и меньше. Предложение отделаться от мифического попутчика открыткой Эдвард произнес Линде в самое ухо. Она чувствовала запах его кожи, едва разбавленный одеколоном «Хуго Босс». Этот запах был знаком ей, потому что Мэгги неизменно дарила его своим меняющимся бойфрендам на день святого Валентина. А подарки они ходили покупать с подругой всегда вместе. Линда же обычно покупала Тимоти что-то существенное: теплый свитер, носки, теннисную ракетку. Тимоти всегда пользовался дешевым лосьоном после бритья, купленным в простой аптеке. Все эти мысли поднялись в ее сознании, как поднимается пыль с кресла от удара выбивалкой. Они поднялись и снова осели, потому что и Тимоти, и вся ее нью-йоркская жизнь показалась ей такой далекой и нереальной по сравнению с запахом губ и щеки Эдварда и его удивительных рук, крепко обхвативших ее. Они начали страстно целоваться. Долгие поцелуи в губы перемежались с быстрыми и страстными поцелуями шеи, лица, ключиц. Линда расстегнула пуговицы на его рубашке, а Эдвард спустил плечико се платья. Вдруг Линда отстранилась. Ей не хотелось порвать новое колье, и потом все так стремительно развивалось, что ей даже стало немного тревожно.
   – А где обещанный бокал вина? – певуче спросила она, отходя от Эдварда. На столике, накрытом белой салфеткой, стояла откупоренная бутылка красного вина и два бокала. Действительно «Сент-Амур»! – Я думала, вы пошутили...
   Эдвард молча разлил вино по бокалам. Он взглянул на Линду. Его взгляд был полон страсти и ожидания. Рука слегка дрожала.
   – Бланш, позвольте мне выпить за вас, за нашу встречу. Мне почему-то кажется – она не последняя. Ваша красота свела меня с ума, я не встречал женщину более сексуальную, чем вы.
   Все врет, подумала Линда, загадочно улыбаясь и разглядывая бокал, время от времени вскидывая глаза на Эдварда. Но хорошо говорит, приятно слушать, надо что-то ему ответить. Но что? Она пригубила вино, неуловимо пахнувшее свежими цветами и фруктами, и снова посмотрела на Эдварда.
   – Вы такой... необычный, – тихо произнесла она, – я не знала, что американцы такие страстные. Наверно, вы потомок какого-нибудь индейского вождя...
   – Только европейская женщина может так тонко льстить. Но откуда у тебя такой потрясающий английский?
   – Я год училась в Принстоне. А потом сразу уехала... Тебе нравятся мои ноги?
   Эдвард в это время, опустившись на колени, гладил ее ноги, поднимаясь рукой все выше и выше.
   Линда расстегнула колье и положила его на столик.
   Руки Эдварда были какие-то необыкновенные теплые, сухие, – и от них шла такая энергия страсти, что по коже Линды пробежали мурашки. Она откинулась вдоль длинного сиденья, а Эдвард осторожно спустил с ее ног ажурные колготки и кружевные черные трусики-стринги. Надо было купить чулки и пояс, подумала Линда. Чтобы все было как в кино. Но кто мог знать о таком повороте событий?
   Губы Эдварда скользили по ее коже, чуть замедляясь в поцелуях. Вот уже его губы дотронулись до ее паха. Он лег на скамью, лицом вниз, и чуть приподнял ее ноги. Его язык прошелся по бархатному гребешку между ее ног и слегка его раздвинул. Потом его губы скользнули чуть выше и сомкнулись на маленьком узелке. Он начал ласкать его языком, и на Линду хлынул поток оргазма. На секунду ей показалось, что где-то там, в небесах, что-то сместилось и на нее, как на Данаю, обрушился золотой водопад.
   – О, мой мальчик, как хорошо, ты волшебник! воскликнула она в полубреду. Но вдруг сознание вернулось к ней с потрясающей ясностью.
   Эдвард смотрел на нее со страстным восторгом.
   – Встань на секунду. Я раздвину постель. Здесь двуспальная кровать. – И он поднял Линду на руки.
   Пока Эдвард раскладывал постель, Линда сбросила с себя платье. Ей уже было все равно, что он о ней подумает. Эдвард обернулся и воскликнул:
   – Какая у тебя потрясающая грудь! Ты поможешь мне раздеться? – Он снял рубашку, и его мышцы предстали перед Линдой во всей красе. – Расстегни мне брюки, выпусти его на волю и приручи...
   Линда, покраснев и почему-то волнуясь, стала расстегивать молнию на его брюках. Он переступил через брюки и шелковые трусы, и Линда увидела мощный ствол, окаменело застывший и пылающий, как факел в руке статуи Свободы.
   – Поцелуй его, любимая, – произнес Эдвард, – обменяемся поцелуями по случаю знакомства. Теперь твоя очередь.
   Раньше Линда всегда уклонялась от подобных ласк. Ей не очень нравился запах плоти ее бывших бойфрендов – какой-то прокисший йогурт. Но тут ее словно потянуло к нему, и она с готовностью прикоснулась ртом к теплой головке и с наслаждением начала ласкать ее языком и губами. Ей показалось, что он пахнет горьковатым лесным медом.
   Она с наслаждением вдыхала этот запах, увлекаясь все сильнее и сильнее своей лаской.
   – Остановись! Я не хочу кончать, – простонал Эдвард, – я сам хочу тебя помучить. Это будет ночь твоего бесконечного оргазма. Я сегодня постараюсь для тебя...
   Линда была уже готова для новых ласк. Теперь у нее между ног была не серая мокрая мышка, там был раскрытый и истекающий соком тропический плод, вобравший в себя все солнце жаркого экватора. И в эту сияющую мякоть глубоко и стремительно вошло твердое и мощное копье потомка индейского вождя, высекая сочные брызги сладостного нектара.
   Линда и не знала, что наслаждение бывает так многогранно. Иногда ей казалось, что после очередного движения Эдварда она, растворившись в своей истоме, надолго потеряет способность чувствовать что-либо. Но время шло, а волны накатывали на нее снова и снова и силы не убывали, а после каждого толчка только прибавлялись.
   Эдвард чуть замедлил движение.
   – Подожди немного, я сейчас... Ты не устала? Я снова тебя хочу. Теперь ты сверху... Тебе так нравится?
   – Да, да, и так тоже... Я не заметила, когда ты кончил... О Боже! Мы же забыли про презерватив... Ну, если что-то случится, я тебя найду на дне морском...
   – Я не собираюсь исчезать... С этого дня мы вместе. На меня тоже затмение нашло, так здорово давно уже не было. Я не могу говорить сейчас... Ох... Сладкая моя...
   Линда чувствовала его всего, словно знала его тело много лет. И ее восхищало его умение чувствовать ее. Она не помнила, сколько раз он брал ее. Ей казалось, что его член никогда не бывает в покое. Как только ее лоно орошалось его влагой, он уже хотел ее снова.
   Наконец они задремали, прижавшись друг к другу.
   Линда проснулась первая, за окном едва светлело.
   Она испугалась, что он увидит ее в утренней неухоженности. Она бесшумно соскочила, надела платье на голое тело и, собрав в комок белье, помчалась в свое купе. Там она пошла в душ, еще не совсем осознав, что с ней произошло. Но одно было ясно: Тимоти ушел из ее жизни безвозвратно. Теперь все ее мысли и чувства занимал только Эдвард.
   Линда подумала, что утром надо рассказать Эдварду о себе, и, возможно, ее ожидает волшебное путешествие по Италии с новым возлюбленным.
   Пока она одевалась и приводила себя в порядок, ее память возвращалась к событиям ночи и заполняла ее душу волнением и восторгом. Но идти снова в его купе она не решалась. Пускай он сам постучится к ней. Погруженная в мечты и новые ощущения, Линда задремала, сидя на так и не разобранной постели.
   Ее разбудил резкий толчок и стук в дверь проводника.
   – Синьора, мы уже в Риме. Поезд дальше не идет.
   Линда вскочила на ноги и рывком сдвинула дверь. По пустому коридору шел проводник. Она подхватила вещи и ринулась за ним.
   – Синьора, выход с другой стороны. Давайте я помогу вам.
   – Мне бы хотелось... простите, в вагоне еще кто-то есть?
   – Вы последняя, синьора. Через десять минут наш состав уйдет на запасной путь. А сюда подадут новый. Счастливого пребывания в Риме!
   Линда с ужасом посмотрела в сторону восьмого купе, где провела ночь. Ей было неловко что-то объяснять проводнику. А действительно, что она ему скажет: «Пропустите меня к мужчине из восьмого купе, я с ним вчера переспала и хочу поздороваться»? Линде стало нехорошо. Но она еще надеялась встретиться с Эдвардом на перроне.
   Она стояла на перроне, оглядываясь по сторонам. Мимо шли люди, оживленные и деловые. Ее место в поезде было одно из самых дорогих – ведь она заказала билеты в последнюю очередь и ей предложили то, что осталось. Наверно, по той же самой причине в этом вагоне оказался и Эдвард. А может быть, он всегда так путешествует? И так же замечательно проводит время со случайными попутчицами? Она даже не спросила, к кому и зачем он едет. Может, он какой-нибудь грабитель или международный авантюрист? О Боже, она же оставила у него в купе свое колье! Шестьсот франков за ночь. Хорошая цена. Нет, он не из таких. Она действительно сама сняла и сама забыла. Так вот что надо было сказать проводнику: «Я потеряла свое колье». У нее был шанс, и она им не воспользовалась! А если вернуться? Может, она найдет еще что-то? Его визитную карточку, например.
   Линда горько усмехнулась. А еще лучше паспорт или бумажник со всеми кредитками. Уж тогда, голубчик, точно от меня не убежишь, сам будешь искать...
   Господи, да о чем она рассуждает, если он ушел первым, не дождавшись ее? Даже если в купе будут валяться его американские водительские права с адресом, отпечатками пальцев и номером социального страхования – очарования ночи вернуть уже невозможно. Он сошел с поезда не попрощавшись. Что может быть оскорбительнее для женщины! Хотя бы колье нашлось...
   Но, пока Линда размышляла, двери поезда плавно закрылись и поезд тихо тронулся. С чемоданом и сумкой вскочить в двигающийся поезд Линда не сможет, а оставлять багаж на римском перроне... Ей советовали в Италии не расслабляться, а то живо ограбят.
   Уже начался грабеж – колье, не говоря уже о моей женской чести. Хорошо, будем во всем искать позитив. Зато теперь я знаю, как это бывает по-настоящему. Ночь Клеопатры. За такие ночи ее любовники расставались с жизнью, а я жива и невредима, я надеюсь. Надо будет сдать анализы дома. И больше никаких случайных связей!
   В Риме Линда решила взять напрокат машину. Ей вдруг захотелось уехать из большого города, кишащего туристами, куда-нибудь в тихое место. Объехав за день все исторические памятники Вечного Города, она выехала на шоссе в сторону Сорренто. Ненавижу Рим, думала она, разгоняясь все быстрее, мечтала о римских каникулах, романтическая идиотка. А вместо этого... Она заплакала, но почему-то эти слезы не душили ее горечью. А вдруг я его встречу? Может быть, что-то случилось? Может быть, его похитили? Или на перроне его встречали опасные люди? Кто? Жена и трое милых крошек? Я же ничего о нем не знаю, кроме имени. Если оно настоящее. А если он захочет меня найти, то я ведь тоже не совсем Бланш. Да, он еще думал, что я иностранка. Нет, такой простодушный парень не может быть подлецом. Он же сказал: теперь мы навсегда...