Бэрбор Энн. Кузина Джейн

   – А я хочу увидеть что-нибудь сейчас! – нижняя губка Уинифред опять соблазнительно надулась. – Ну? Просто сальто? Для меня?
   – Ради Бога, Уинифред, – свирепо посмотрев на нее, вмешался Саймон. – Вам хочется посмотреть, как молодой идиот сломает себе шею? И с каких это пор вы обращаетесь к джентльмену, которого едва знаете, по имени?
   – А мы уже подружились, – мило рассердившись, ответила его подопечная. Ее глаза расширились, когда она перевела взгляд с Саймона на Маркуса, и тот густо покраснел.
   – Это совершенно безопасно, Саймон, – ответил лорд Стедфорд, сверкнув глазами, прежде чем повернуться к Уинифред. – Посмотрим, – добавил он, снимая пиджак, – может быть, молодой идиот может сделать что-нибудь, не сломав себе шею.
   Сказав это, Маркус легко подпрыгнул в воздух, и не успели все остальные даже удивиться, как он несколько раз перекувырнулся с рук на ноги и снова на руки, пока наконец не остановился ярдах в пятидесяти от собравшихся. Беспечно помахав рукой, он повторил это в обратную сторону и, подняв руки, остановился на том самом месте, откуда начал.
   Зрители разразились непроизвольными аплодисментами, и даже Саймон издал одобрительный возглас.
   – О, Марк! – выдохнула Уинифред, но, заметив угрожающий взгляд Саймона, поправилась: – Лорд Стедфорд, это было восхитительно! – Она хлопнула в ладоши. – Я знаю! Вы должны сделать это в пятом акте, в сцене примирения Оберона и Титании. – Она грациозно присела в реверансе и двинулась к нему.

 
Легким роем все потом
Освятим мы с пеньем дом…
 

   Уинифред мягко прошептала слова пьесы, и в ее фиалковых глазах светилось то, что, как могла поклясться Джейн, было вновь обретенной любовью.
   В ответ Маркус заключил ее в свои объятия.

 
Я же царственное ложе
Прежде всех благословлю…
 

   Он вздохнул и крепко поцеловал Уинифред в лоб.
   – Маркус Краун! – Тишину прорезал высокий женский голос. – Чем это вы занимаетесь?
   Маркус побледнел и отскочил так внезапно, что Уинифред чуть не потеряла равновесие.
   – Лисса! – крикнул он сдавленно, словно получил удар под ложечку.

Глава 8

   Воровка! Значит, ночью ты прокралась
   и сердце у него украла?

   Все обернулись на голос. Он принадлежал молодой девушке, которая только что вышла из подъехавшего кабриолета.
   – Лисса! – повторил Саймон, и Джейн посмотрела на вновь прибывшую с интересом. Лорд Саймон упоминал о сестре; неужели это очаровательное создание – она?
   Девушка была красива и грациозна, как фея. Черные кудри обрамляли ее изящное лицо, а глаза были глубокими и темными.
   За девушкой из кабриолета выходила пожилая дама, которой помогал грум, правивший лошадьми. Она была увешана ожерельями и брошками, в которых запуталась ее шаль; это мешало ей спускаться.
   – Лисса, – повторил Саймон, заключив сестру в объятия. – Что ты здесь делаешь? – Не дожидаясь ответа, он выпустил ее и подошел к пожилой леди. – Тетя Амабель! Я так рад, что вы уже здесь! Хорошо ли доехали?
   Марк тоже заторопился навстречу Лиссе. Однако, когда он попытался обнять ее, та рассерженно топнула ножкой и оттолкнула виконта.
   – Не зови меня Лиссой! – возмущенно воскликнула девушка. – Я проделала далекий путь вместе с тетей Амабель, потому что думала, что ты один. А теперь вижу, что у тебя превосходная компания.
   – Ну… – произнес сконфуженный Марк, – э-э-э… – Он с облегчением обернулся, когда подошла вторая женщина. – Добрый день, леди Тиг, – ответил он на ее радостное приветствие. – Очень рад вас видеть, – и, снова повернувшись ко все еще кипящей возмущением Лиссе, произнес бессвязный монолог, никоим образом не смягчивший обиду молодой девушки.
   – Замечатльно добрались, – тяжело дыша, ответила леди Тиг. Это была приятная женщина лет шестидесяти, но в ее светло-каштановых волосах виднелось лишь несколько седых прядок. – Сюда от Кента добираться всего два дня. Мы могли прибыть и вчера вечером, как хотела Лисса, но я решила, что лучше переночевать в Брамлинге и появиться сегодня свежими и отдохнувшими.
   – Говоря это, она без особого успеха пыталась распутать и отделить друг от друга ожерелья, бахрому своей шали, кружева на корсаже и множество браслетов, охватывающих ее запястья.
   – Право же, – продолжила она через какое-то мгновение, – я не могу понять, почему Лисса так себя ведет. Разумеется, когда мы приехали, нам сообщили, что вы и э-э… все остальные далеко от дома, и дворецкий сказал, что мы можем послать курьера, который сообщит о нашем прибытии. Нас провели в замечательную Утреннюю гостиную, где мы могли бы дождаться вас за чаем, так нет же – мы велим запрягать и мчимся за вами.
   Саймон нахмурился и тихо сказал:
   – Я подозреваю, что причиной тому мои письма Джереду и Диане, в которых я упоминал о красоте моей подопечной.
   Леди Тиг бросила на своего племянника красноречивый взгляд, затем, повернувшись, осмотрела собравшуюся вокруг них компанию.
   – Тетя, – начал Саймон, – Лисса, позвольте представить вам мою подопечную, Уинифред Тимбуртон.
   Уинифред сделала вежливый реверанс пожилой леди и, улыбнувшись, протянула руку Лиссе. Лисса надулась, но хорошие манеры заставили ее протянуть руку навстречу хозяйке.
   – Вы очаровательны, – непринужденно сказала Уинифред, улыбнувшись еще шире.
   Воинственный блеск в глазах Лиссы на мгновение потускнел.
   – Прошу прощения? – переспросила она неуверенно.
   – Вы само совершенство, – продолжала Уинифред, с восхищением глядя на девушку. Затем повернулась к Саймону: – Господи, кто бы мог подумать, что у вас такая прелестная сестра!
   Саймон ничего не ответил, продолжая представлять Лиссе и леди Тиг присутствующих. Не сговариваясь, они решили вернуться в дом, бурно приветствуя друг друга и обмениваясь взаимными добрыми пожеланиями. Чарльз, подняв лорнет, чтобы изучить вновь прибывшую красотку, наткнулся на столь враждебный взгляд Маркуса, что, чертыхнувшись про себя, отступил на свою первоначальную позицию подле Джейн. Герард и Гарри молчали. До самого обеда никто не видел вновь прибывших гостей.

* * *

   – Какой прекрасный дом, Саймон, – сказала леди Тиг, усаживаясь со своим племянником в Золотой гостиной и ожидая, пока соберутся остальные.
   Золотая гостиная была элегантной комнатой, обставленной в стиле Людовика XIV, с белыми стенами, украшенными золотым орнаментом, и с золотыми занавесками на окнах.
   – Как ты можешь думать о том, чтобы продать его? По-моему, здесь куда лучше, чем в Эшвуде.
   – Возможно, вы и правы, тетушка, но я всегда знал, что Эшвуд будет моим домом, и я воспитан в любви к нему. Когда я закончу с Уинифред, с Селуортом… я собираюсь осесть там и вести сельскую уединенную жизнь.
   Леди Тиг не ответила, только скептически посмотрела на племянника.
   – Ну что ж, твоя юная леди – чистой воды бриллиант. И, по твоим словам, наследство, оставленное ей отцом и братом, более чем значительное. Следовательно, у тебя не будет проблем с тем, чтобы от нее избавиться.
   Саймон, не желавший в данный момент обсуждать все трудности своей задачи, боролся с собой, не прекращая ворчать. Леди Тиг опять подняла брови, но только сказала:
   – Расскажи мне побольше о молодой девушке, которую я должна заменить как дуэнья. У меня не было возможности поговорить с ней. Мисс Бург, кажется, ты так ее называл. Она просто очаровательна. На самом деле я не понимаю, как ей удалось убедить соседей, что она может быть подходящей компаньонкой для молодой девушки, которая всего лишь на несколько лет моложе ее самой.
   Саймон почувствовал, как ему стало жарко при одном упоминании о Джейн и удивился нежности собственного голоса, с которой произнес:
   – Вы бы видели, как она выглядела, когда я появился, тетушка. Она была совершенно полоумной. Вы бы решили…
   – Саймон! Вот ты где! – В комнату ворвался маленький смерч и с размаху уселся в стоявшее рядом с ним кресло. Облаченная в зеленую шелковую тафту Помоны, с волосами, завязанными воздушным узлом, Лисса была похожа на лесную фею. Однако она была холодна и, поздоровавшись с тетей, свирепо посмотрела на брата.
   – Саймон, как ты мог позволить Марку попасть в когти этой… этой бесстыжей женщины?
   – Бесстыжей? Когти? Лисса, ты не перестаралась в выражениях? Марк и Уинифред – просто друзья.
   – Друзья! Я знаю то, что я видела, Саймон. Он обнял ее и п-поцеловал! – Сверкающие черные глаза наполнились слезами, которые она сердито вытерла.
   – Боже, подумаешь – поцеловал в лоб, да еще на людях! И вообще, они просто репетировали спектакль.
   – Спектакль? – она удивленно посмотрела на брата. – За кого ты меня принимаешь, Саймон?
   Саймон скривился:
   – Сейчас тебя любой принял бы за глупую утку. Уинифред ставит здесь, в Селуорте, спектакль, на который собирается пригласить всю округу, и они с Марком репетировали оттуда сцену. А вообще-то, Лисса, ты уже три года водишь Марка за нос, а стоит ему самому найти себе невинное увлечение, так ты тут же прилетаешь с позеленевшими от злости глазами.
   Лисса что-то бессвязно забормотала, явно решая, какое из этих совершенно нелепых утверждений опровергнуть первым.
   – Невинное увлечение, да? – произнесла она голосом, полным праведного гнева. – Нечего сказать, невинное. Как ты мог позволить этой… этой легкомысленной…
   – Ее зовут Уинифред, Лисса, – перебил сестру Саймон тоном, который Лисса слышала от него впервые, – а спектакль, который она ставит, это «Сон в летнюю ночь».
   – А-а.
   – Марк играет Оберона, а Уинифред – Титанию. И она выбрала его на эту роль главным образом, как мне кажется, из-за его акробатических способностей.
   – А – а.
   – Право же, моя дорогая, – вмешалась леди Тиг, – я думаю, Саймон прав. Ты знаешь, как Маркус к тебе относится, и, уверяю тебя, мисс Тимбуртон не играет в его жизни действительно серьезной роли. Более того, она, кажется, была искренне рада познакомиться с тобой.
   – И все же, – настаивала Лисса, – Марк вложил в эту сцену слишком много ненужного чувства. Как он мог? – На ее глаза вновь навернулись слезы. Она встала, подошла к окну и невидящим взглядом стала рассматривать южную лужайку.
   – Мне кажется, тебе нужно обсудить все с Маркусом, – тактично сказала тетушка, быстро взглянув на Саймона. – Я надеюсь, конечно, что ты не станешь устраивать ему сцен. Ничто так не выводит джентльмена из себя, как обвинения в том, в чем он считает себя невиновным.
   Лисса не ответила, продолжая стоять спиной к комнате. Однако когда, через несколько минут, в комнату вошел Маркус, она обернулась, чтобы приветливо с ним поздороваться.
   – Лисса! – Его лицо расплылось в улыбке облегчения, и он поспешно обнял ее. – Страшно рад тебя видеть. Знаешь, – неуверенно начал он, – там… на развалинах… я надеюсь, ты должна понять, что…
   Лисса стала чуть холодней, но все же поцеловала Маркуса в щеку.
   – Саймон уже объяснил, что вы репетируете спектакль, но мне кажется, что твоей мисс Тимбуртон стоит поискать другого Оберона. – Ее губы сложились в уверенной улыбке.
   По лицу Маркуса пробежала тень.
   – Она не моя мисс Тимбуртон, Лисса, а что касается роли Оберона, – об этом поговорим попозже.
   Маленький розовый ротик Лиссы открылся было, будто она хотела с этим поспорить, но, взглянув на Саймона, передумала. У нее не было возможности сказать больше, потому что в этот момент в комнату вошла Джейн.
   У Джейн был невероятно тяжелый день. Большую его часть она провела, избегая прикосновений Чарльза и стараясь сделать так, чтобы Уинифред при каждой возможности оказывалась на пути лорда Стедфорда. Ее успехи как в том, так и в другом были ничтожны. Более того, она была в ярости от частых сердитых взглядов Саймона, который явно решил, что она флиртует с мужчиной, которого тот выбрал для своей подопечной. И в довершение всего, только она добилась успеха в составлении пары Маркус – Уинифред – ведь тот поцелуй явно был не просто игрой, – как заявилась пропащая невеста его светлости. Несмотря на весь ужас, написанный на лице Марка, было очевидно, что леди Лисса являлась счастьем его жизни. Черт и дьявол, подумала Джейн. Если Марк и правда любит Лиссу, она больше не может сознательно подталкивать его к Уинифред. Но как насчет Лиссы? Она действительно любит Марка или примчалась в Селуорт из чисто женского любопытства?
   Запутанная история, думала Джейн, входя в гостиную. Однако ей удалось приветливо кивнуть Лиссе и леди Тиг. Лисса – милая девушка, отметила Джейн, хотя и слишком быстро взрывается. Джейн провела несколько минут в обществе леди Тиг, показывая той ее комнаты и проводя небольшую экскурсию по дому, и очень быстро нашла с ней взаимопонимание. Леди Тиг могла показаться, на первый взгляд, недалекой, но Джейн почудилось, что под этой маской сверкает проницательный ум.
   Через несколько минут появился Чарльз, а в последний момент, когда уже подавали еду, в комнату вбежали Герард и Гарри, запыхавшись, извиняясь за опоздание.
   – Надо было отправить письмо, – сказал Гарри.
   – Важное письмо, – подтвердил Герард, многозначительно поглядев на друга.
   Джейн наморщила лоб. Ей решительно не понравилось, как это прозвучало. По своему опыту она знала, что когда у Герарда и Гарри появляется что-то важное, то за этим следовали ужасные события. Полная дурных предчувствий, она последовала за всеми в столовую.
   Через несколько минут Саймон огляделся с выражением некоторой удовлетворенности. «Пока все хорошо», – подумал он. Ему удалось усадить Лиссу рядом с Марком, и оба были не в столь уж натянутых отношениях. Чарльз сидел рядом с Уинифред, довольный тем, что она смеялась над одной из его шуток. Лисса угощала собравшихся последними лондонскими сплетнями, хотя Марк, казалось, был не так увлечен ими, как все остальные. Уинифред, напротив, ловила каждое слово Лиссы.
   – Но неужели вы не ходите в театр? – спросила она.
   – Конечно, ходим, – беспечно ответила Лисса. – Почти каждый вечер, когда нет бала, или раута, или чего-нибудь еще в этом роде.
   – А вы видели Кина?
   – М-м-м… да, кажется.
   – Вам кажется? – недоверчиво переспросила Уинифред. – Вы наверняка его помните в роли Гамлета!
   – Ах, мы столько смотрели… Хотя да, мы и впрямь ходили на «Гамлета», и я помню, что джентльмен, игравший главную роль, был… э-э… очень энергичен.
   Саймон засмеялся, увидев выражение лица Джейн.
   – Хоть вы и очень похожи внешне, у вас, кажется, не слишком много общего.
   Уинифред и Лисса с любопытством посмотрели друг на друга. Лисса открыла рот.
   – Ну, мне кажется… – начала она, но ее перебил восхищенный возглас Уинифред:
   – А мы и правда похожи, не так ли, Лисса? Ничего, что глаза разного цвета. У нас обеих темные волосы и замечательная светлая кожа – мы обе красавицы! У меня есть прекрасная идея!
   У Саймона екнуло сердце. Уинифред наклонилась вперед и заговорила, обращаясь к Лиссе:
   – Как вы знаете, я занимаюсь постановкой «Сна в летнюю ночь». Я, конечно, играю Гермию, так же как и роль Титании. Но мне нужен кто-нибудь на роль Елены, и вы бы идеально подошли. – Она повернулась и обвела взглядом сидящих за столом. – Вы согласны?
   – Но… – начала было Лисса.
   – Тот факт, что Лисса так похожа на меня, только усилит впечатление от обеих ролей. – Уинифред смерила Лиссу взглядом. – Вы не такого высокого роста, как я, но я надену сандалии с тонкой подошвой, а вы туфли на каблуках. И у вас не такие пышные формы, – продолжила она, не замечая возмущения Лиссы, – но, может быть, ко дню премьеры нам удастся подкормить вас.
   – Я не хочу принимать участия в вашей дурац… в вашей постановке! – пронзительно вскрикнула Лисса.
   – Ну, ну, – примирительно сказала Уинифред, как будто обращаясь к упрямому ребенку. – Хотите, конечно. Вам понравится, вы получите огромное удовольствие. – И Уинифред откинулась на стуле с блаженным выражением на лице.
   – Не могу поверить, как все хорошо получается. Если, конечно, не касаться викария и миссис Микомб. Они приедут сюда завтра репетировать свои роли – Тезея и Ипполиты, но я боюсь, что они совершенно не подойдут. Ему лет шестьдесят, не меньше, и жена его не намного моложе, и вдобавок плоская, как доска.
   – Уинифред, – резко сказала Джейн, – викарий с женой согласились на это, чтобы сделать тебе одолжение. Сама идея участия в спектакле им обоим не по душе. Еще до того, как взяться за это дело, ты знала, что в округе немного найдется тех, кто может соответствовать твоим понятиям об актерском мастерстве.
   Уинифред вздохнула и нахмурилась.
   – Это правда. – Она повернулась к Саймону, опрокинув при этом стаканчик лимонада. – Именно поэтому я так стремлюсь в Лондон, милорд. О, только представьте, как замечательно играть с Эдмундом Кином или миссис Сиддонс.
   Саймон почувствовал, что его терпению приходит конец. Сидящий напротив него Чарльз поднял лорнет на Уинифред.
   – Моя дорогая мисс Тимбуртон, вы что, хотите сказать, что намереваетесь играть на сцене в Лондоне?
   «Черт возьми», – подумал Саймон. Уинифред повернулась к Чарльзу, ее хорошенькое личико светилось энтузиазмом.
   – О да, милорд, это то, чего мне больше всего хочется. Это то, для чего я рождена!
   Чарльз выронил свой лорнет, но Уинифред этого не заметила, тут же переключив свое внимание на бланманже, стоявшее перед ней.
   – Но леди ведь не играют на сцене, – сказал все еще пребывающий в остолбенении Чарльз.
   – А эта – собирается, – мягко сказала Уинифред, не отрывая глаз от бланманже.
   – Разумеется, в Лондон, чтобы стать актрисой, она не поедет, – с раздражением вмешался Саймон. – Она еще какое-то время будет носиться с этой глупой фантазией, но, уверяю вас, все это закончится ничем.
   Уинифред ничего не ответила, только передернула плечами, отправляя в рот последнюю ложку сладкого крема.
   Позже, оказавшись наедине с Чарльзом в своем кабинете, Саймон вернулся к этой теме.
   – Не знаю, где и когда она вбила себе в голову эту чушь, но, Чарльз, я уверяю вас, что не собираюсь позволить моей подопечной выставлять себя на обозрение публики. Дело в том, – он испытующе посмотрел на друга, – дело в том, что она абсолютно лишена общества здесь, в Хэмпшире. Все, что она знает, – это кучку неотесанных деревенских парней. Она никогда не была знакома с настоящим светским человеком, таким, как вы.
   Чарльз решительно протер свой лорнет уголком носового платка.
   – Ох, – сказал он. – А-а.
   Замечание Саймона не получило той реакции, на которую тот надеялся, однако, не смутившись этим, он продолжил:
   – Да, я совершенно уверен, что, когда она появится в свете и будет представлена большему количеству людей вашего положения, ее взгляды резко переменятся.
   Чарльз и на этот раз не выразил определенного согласия.
   Да что за черт, что с ним случилось, рассерженно подумал озадаченный Саймон. В их редкой переписке тот недвусмысленно намекал, что ищет себе жену, а когда ему предлагают замечательный вариант, он только ворчит и увиливает.
   На следующий день состоялся визит преподобного Микомба с женой. Уинифред собрала всех в Малиновой гостиной для репетиции, которая быстро приняла опасный характер. Викарий забыл свои очки и с трудом читал роль. Его жена была добрейшей женщиной, но, как оказалось, панически боялась всего, связанного с театром, и читала свою роль так монотонно, что с трудом можно было слушать. Она постоянно поднимала глаза к небу, как будто прося прощения.
   Тем временем Лисса явно убедила себя, что если она собирается защищать свои законные права на Маркуса, то ей надо бдительно следить за злобной кошкой Уинифред. Поэтому, притворившись, что она тоже влюблена в театр, Лисса согласилась играть Елену.
   Джейн с удовлетворением отметила, что Чарльз оставил попытки навязывать ей свое нежелательное общество, а вместо этого о чем-то болтал с Уинифред. Та принимала его льстивые речи с самоуверенностью коварной соблазнительницы, одаривая приветливыми улыбками. Она позволила Чарльзу обнять ее за плечо и часто хватать за руку. Когда же рука Чарльза обвила талию Уинифред и он был вознагражден жеманным хихиканьем, Джейн готова была отшлепать девчонку.
   Саймон сначала, казалось, был доволен таким развитием событий, но постепенно его начало раздражать поведение Чарльза. Однако в ходе репетиции внимание Саймона переключилось на Уинифред. На протяжении пятнадцати минут она делала замечания относительно его плохой актерской игры. Джейн улыбнулась, и в следующее мгновение ее потрясло внезапное и неприятно удивившее ее саму желание разгладить появившиеся на лбу Саймона морщины и прижаться губами к твердой линии его подбородка.
   Господи, что с ней случилось? Ее мысли вернулись к сцене, разыгравшейся вчера. Саймои Тэйлент – совершенно обыкновенный мужчина, если не считать красивых карих глаз с золотыми искорками. Однако это еще не давало повода ее коленям дрожать всякий раз, когда он улыбается ей, а ее пульсу – учащенно биться, когда их ладони соприкасаются. «Держи себя в руках, девочка, – твердо сказала она. – Он – привлекательный мужчина, но ты уже знавала привлекательных мужчин. И этот исчезнет из твоей жизни через несколько недель». Она расправила плечи и заставила себя смотреть спектакль.
   – Милорд, – говорила Уинифред, – у вас в этой сцене всего одна строка, но она очень важная. Вы должны показать зрителям, как вы любите Гермию.
   – Уинифред, – сказал Саймон, стиснув зубы, – я повторил эту строку двадцать четыре раза за последние пять минут, и каждый раз – с новой интонацией. Больше я ничего придумать не могу. «Деметрий, раз ее отец тебя так любит…» и так далее. Эта чертова строка не несет ни капли смысла.
   – Как это не несет! – возмутилась Уинифред. – У Шекспира не бывает бессмысленных фраз. Лизандр хочет от Деметрия, чтобы тот отказался от своих притязаний на Гермию.
   – Тогда почему бы ему не сказать этому остолопу прямо, чтобы он убирался?
   – Потому, – терпеливо объяснила Уинифред, – что в Елизаветинскую эпоху так выражаться было не принято.
   – Саймон, – вмешалась Джейн, еле сдерживая смех, – вы прекрасно понимаете, что должна содержать в себе эта строка, и я ручаюсь, что вы прекрасно это передадите, если только на несколько мгновений преодолеете свое раздражение. Вы ведете себя как ребенок за столом, которому надо все съесть, чтобы его пустили играть. Просто сделайте быстро то, о чем вас просят.
   Этот непрошеный совет заставил Саймона еще больше помрачнеть.
   – Мое раздражение – не ваша забота, мисс Бург, – огрызнулся он, но все же произнес свою реплику снова, на этот раз – к удовлетворению Уинифред.
   Через несколько минут, покинув наконец сцену, он быстрым шагом подошел туда, где в дальнем углу комнаты сидела Джейн; ее губы шевелились, она учила свою роль.
   – Я хочу с вами поговорить, – рассерженно начал он, – о… о моей тетушке.
   – О вашей тетушке? Леди Тиг?
   – Да, именно о ней, – едко ответил он. – Мне кажется, что из моих тетушек она сейчас здесь единственная, хотя, принимая во внимание, с какой скоростью наполняется людьми дом, я не удивлюсь, если на подходе еще парочка. – Он взял себя в руки. – Утром я зашел кней в комнаты поговорить и обнаружил, что она шьет. Она сказала, что работает над платьем для вас. Должен вам заявить, мисс Бург, что я потрясен. Я приглашал сюда тетю Амабель не для того, чтобы видеть ее низведенной до положения служанки.
   – Боже! – воскликнула пораженная Джейн. – Я не могу представить… А-а! – протянула она, и лицо ее прояснилось. – Леди Тиг шьет костюмы для пьесы.
   – Что?!
   – Да, она взяла одно из моих старых муслиновых платьев и делает из него подходящий наряд для феи. Она думает, что ей даже удастся сделать крылья. А видели бы вы, что она придумала для Уинифред!
   – Что? – удивленно спросил Саймон. – Я этому не верю. Как вы могли обратить эту бедную старую леди в… в швею!
   Джейн покоробил его сердитый тон, но она сказала себе, что он просто выплескивает свое дурное настроение, в котором пребывает с тех пор, как согласился играть в спектакле Уинифред, Ну, если лорд Саймон думает, что она собирается потакать его дурному настроению, то он очень сильно ошибается.
   – Не говорите глупостей, – произнесла она.
   Саймон шагнул к Джейн, но хотя сердце ее и забилось чуть быстрее, она не отступила и спокойно глядя в его карие глаза, продолжила:
   – Это была идея вашей тетушки – делать костюмы для актеров. Она говорила мне, что очень жалеет, что в пьесе для нее нет подходящей роли, потом спросила, не может ли она помочь нам шить костюмы. Должна заметить, у леди Тиг талант.
   – Я думал, что вы против театральных фокусов Уинифред.
   – Да, против, но это на какое-то время даст выход ее энергии, да и обеспечит занятие компании, которая здесь собралась.
   – Это следующее, о чем я хотел сказать, мисс Бург. Если…
   – Я думала, мы называем друг друга Саймон и Джейн, – невинно сказала Джейн.
   – Хорошо, Джейн. Почему вы продолжаете играть против меня?
   – Простите? – спросила Джейн, и глаза ее расширились от удивления.
   «Господи, – подумал Саймон ошарашенно, – ну вот, опять. В этих чертовых глазах бушует буря». Он глубоко вздохнул.
   – Прошу прощения. Я не хотел, чтобы это прозвучало так… так мелодраматично. Просто вы, кажется, твердо решили срывать мои планы на каждом шагу.