Бережной Василий. Археоскрипт

   Анита остановилась, прижавшись к нему плечом, прошептала:
   - Я боюсь, Туо, мне иногда становится так страшно, так страшно.
   * Айрон-Маунтин-Железная Гора (англ.).
   - А я думал, нашел себе помощницу - смелую, мужественную.
   - Помощницу... Ты меня не любишь, Туо.
   Он улыбнулся:
   - Вот послушай, прочту тебе стихи. Все лирические сборники, которые ты мне приносила, даже нелепые, помню наизусть. "Море в твоих глазах, в сердце моем вулкан..."
   Анита ифиво прижала ладонь к его губам, потому что уже успела заметить, что это ему нравится. Еле слышно прошептала:
   - Ты ведь меня еще ни разу не поцеловал...
   Туо растерялся. Ей стало смешно и весело, когда он опустил глаза.
   - Понимаешь, Анита... У нас это совсем иначе... У нас девушки выбирают себе юношей, женщины - мужчин. Может быть, так повелось с того момента, когда люди впервые высадились на нашу планету, женщин тогда было меньше, и, естественно, все решали они. Теперь это традиция, освященная десятками тысячелетий...
   - Как хорошо! - засмеялась Анита и повисла у него на шее. - Я за такую традицию! Ты будешь мой, мой, мой! - И с каждым словом она целовала его в щеки, в губы, в волосы.
   Туо поднял ее на руки и легко понес между вольерами, прижимая к себе, как ребенка.
   - Теперь ты попалась! Не вырвешься!
   Но она все-таки вырвалась из его рук и побежала смеясь. Туо догнал ее, крепко обнял. Лицо ее раскраснелось, волосы рассыпались, и от этого она похорошела.
   - Не надо, милый, не надо! - прошептала она, беспокойно оглядываясь. - Мы забыли обо всем...
   - А разве это плохо - забыть обо всем, сбросить весь психологический груз? Может быть, именно в такие минуты и проявляется глубоко скрытое в нас, истинно человеческое?
   - Угадай, о чем я сейчас подумала?
   - Ты подумала о Марте. Верно? Я тебя понимаю, Анита, и как только увидел... Это очень тяжелый случай.
   - Я знаю, милый. Но ведь ты обошел сержанта... одолел Фрага, даже гипнотизера! А что, если попробовать, а?
   - Если нет необратимых изменений...
   Конечно, Туо попробует, но нельзя не принять во внимание важный психологический момент: Марта уже привыкла к мысли, что болезнь ее неизлечима, сжилась с этим своим положением, приспособилась и нашла некое равновесие. А обнадежить ее и позитивных результатов не добиться - это нанести ей травму. К тому же он, Туо, не специализировался на медицине...
   Когда они вернулись к Марте, Анита присела на корточки перед ее каталкой и сказала:
   - А ты знаешь, что мы решили с Туо? Будем серьезно лечиться!
   - Да вы ведь оба такие здоровые!
   - Нет, мы тебя начнем лечить. Пора уже.
   - Меня?
   - Да, тебя. Я хочу, чтобы ты потанцевала у нас на свадьбе.
   Марта покачала головой, слабо шевельнулась ее бледная рука.
   - Разве ты не знаешь, Анита, что мой отец привозил сюда самых известных профессоров? Все отдал им, что имел...
   - Туо вылечит бесплатно. Да и я буду помогать.
   - Да, - подтвердил Туо, - сперва проведем курс витаминотерапии. Гипноз мобилизует центральную нервную систему, но, чтобы восстановить пораженные участки, приказаний, поступающих из центра, недостаточно, организму необходимы энергетические ресурсы, строительные материалы. Мы с Анитой что-нибудь придумаем! Она завтра же пойдет в медицинскую научную библиотеку.
   Марта молчала, слушала и молчала. Только по лицу ее можно было догадаться, что она волнуется. На бледных щеках выступили красные пятна, глаза повлажнели и заблестели.
   Робер Лаконтр в глубине души не верил, что изо всего этого может что-нибудь получиться, но согласно кивал головой. В конце концов, почему не попробовать? Еще один шанс...
   Ласковая, как тихое лето, Луиза тихо промолвила:
   - Дай бог, дай бог!
   Туо взял иссохшую Мартину руку в свою и, глядя ей в глаза, спокойно произнес:
   - Вы должны верить. Марта, что выздоровеете. Этим вы поможете нам с Анитой.
   Рука ее потеплела, голос хотя и дрожал, но в нем уже слышались бодрые нотки:
   - И еще одному человеку я помогу... Себе!
   14
   На вечерах Филии, как их называла Марта, собиралось все ее общество: отец - зоолог Робер Лаконтр; быстроглазая обезьянка Жюли, сидевшая всегда на его коленях и с интересом посматривавшая на Туо; Луиза, которая всегда забывала снять свой фартук; Анита, каждый раз проверявшая свою сумочку: не подбросили ли ей туда на работе "жучка"; тигренок на руках у Туо и львенок на ковре рядом с коляской. Окинув всех присутствующих взглядом своих выразительных глаз и с деланной строгостью посмотрев на Жюли, чтобы вела себя хорошо. Марта открывала вечер:
   - Ну что ж, все здесь - и люди, и звери. Так не начать ли нам, Туо?
   И Туо начинал. Голос его звучал спокойно, без нажимов, даже монотонно. Слова всего-навсего передавали информацию, не было ни одного оборота, который рассыпался бы праздничным фейерверком, никакой эмоциональной окраски. И, несмотря на это, слушали его с увлечением.
   Даже Марта не уставала. За последние дни она вообще ободрилась - под воздействием инъекций разных витаминов, важнейшим из которых Туо считал 848. По окончании курса предстояло лечение гипнозом.
   А пока этот удивительный Туо рассказывал ошеломляющие вещи. И порой Марте, да и не только ей, казалось, что все это не просто рассказы, а сеансы внушения; Марта видела себя на далекой планете, в созвездии Лиры - филии Земли, становилась свидетелем ее интереснейшей истории.
   - Сорок девять тысяч девятьсот семьдесят семь лет назад космический корабль с Земли, после долгих лет блуждания в просторах Вселенной, открыл в созвездии Лиры планету, очень похожую на родную Землю... - так начал Туо свой первый рассказ.
   "Почти пятьдесят тысяч лет назад?" - молча поразилась Марта.
   "Вероятно, он ошибся, - подумал Робер Лаконтр. - Тогда ведь человечество было еще стадом животных. Фантазировать лучше о будущем".
   "Но какая же у него память!" - радостно блестели глаза Аниты.
   "Рассказал бы что-нибудь о нашей жизни, - подумала Мартина мать. - От этих фантазий - какой толк?"
   Ну а что думали зверушки - это так и осталось тайной.
   ...Точно неизвестно, что имела в виду экспедиция землян, открыв подходящую планету: поселиться на ней и тем самым положить начало распространению человечества в космосе или, быть может, что-нибудь еще, но эти космонавты остались в созвездии Лиры навсегда. Легенды Филии, а это своеобразная информация, свидетельствуют о том, что изнуренный долголетними межпланетными странствиями Штурман, сопоставив данные, полученные в результате наблюдений за планетами,- размеры, плотность, силу гравитации, состав атмосферы, период обращения, напряжение магнитного поля и многие другие показатели, вплоть до температуры на полюсах, - воскликнул: "Наконец-то! Вторая Земля! Останемся здесь!"
   Огромный космический корабль в огне и дыму опускался на поверхность планеты. Когда смолкли двигатели, рассеялся дым и охладилась облупившаяся в межзвездных глубинах обшивка, открылись защитные пластины иллюминаторов. Перед алчущими глазами космических странников с одной стороны синела вода, с другой - чернел лес, с третьей - возвышались до неба снежные вершины гор, с четвертой - до самого горизонта простиралась степь. Смотрели как завороженные - одни со страхом и недоверием, другие - с надеждой, но все - с величайшим любопытством. Будет ли эта планета им ласковой матерью или злой мачехой? А о том, что именно здесь доживут они свой век, догадывались и стар и млад. Как-то сразу изменилась атмосфера, и это штурманское "Останемся здесь!" было брошено конечно же не случайно. Что-то, по всей вероятности, случилось и с ракетой, и с самим Штурманом, и это большое счастье, что удалось космонавтам причалить к берегу! Кое-кто даже уверял, что была получена какая-то непонятная информация с Земли.
   Первым вышел на поверхность планеты Штурман. Ветерок шевелил его седые волосы, все сверху видели, да это зафиксировала и стереофотоаппаратура,- как вышел он за черный круг, выжженный дюзами на почве планеты, вышел, поднял руки, словно хотел кого-то обнять, и упал. Именно так - не лег, а упал как подкошенный.
   Спустились люди, подбежали к своему вожаку - он лежал ничком, раскинув руки, пальцы сжимали траву...
   Похоронили Штурмана под ракетой - первая смерть и первая могила на новой планете. Ракета эта и могила под нею, залитые позже прозрачным пластиком, стоят и поныне - Монумент Высадки.
   Собираясь на Землю, Туо взял с собой несколько фильмокристаллов, но они пропали во время катастрофы в Сахаре, и сейчас нет возможности продемонстрировать фильм из жизни Филии.
   Марта опустила глаза, - посмотрела на свои худые руки, а увидела этот высокий обелиск, и могилу, и седовласого Штурмана - вот он снова падает в траву. Она и без фильма все себе представляет - слушая Туо. И ее нисколько не удивляет, что видит и могилу, и живого человека, волосы которого колышет легкий ветерок.
   Началась Эпоха заселения планеты.
   Сначала космонавты жили, конечно, в ракете - это была их крепость в чужом, совершенно незнакомом, а возможно, и враждебном мире. Но вскоре выяснилось, что мир этот пусть не такой уж гостеприимный, но, во всяком случае, не враждебный. К величайшему удивлению, ни животных, ни птиц на континентах не обнаружили. Растительный мир богатый, а животный просто-напросто отсутствует. Зато моря и океаны кишмя кишели рыбами и млекопитающими. Судя по всему, имел место когда-то период жестокой радиации Веги. Вода защитила своих жителей, а суша потеряла...
   Целый вечер рассказывал Туо о своей далекой планете. Описывал материки, пересказывал легенды, исторические события.
   - Все у нас есть: производственные комплексы, институты, стадионы, театры. Нет только тюрем. Никогда не было и нет. В голове филийца не может возникнуть даже мысль о насилии над членом своего общества.
   - А что, вы думаете, у нас такого не может быть? - спросил Робер.
   15
   - Наша историческая наука утверждает, что такая же общественная система, правда на более низком уровне, была когда-то и на Земле - в нынешней Африке. Почти весь север этого огромного материка - именно там, где теперь Сахара, - занимал один грандиозный город - Центрум. На Филии думают, что этот город существует и сейчас. Если я вернусь туда и скажу, что вместо прекрасного гигантского города-террасы, сады которого поднимались выше туч, видел бескрайнюю пустыню и что от этого создания человеческого гения не осталось и следа не только на поверхности планеты, но и в памяти людей, - мне не поверят. Разве только отец. Мой отец - историк, и с самого детства я увлекался его рассказами о Земле. Если мне удастся организовать раскопки в Сахаре, человечество убедится, что его цивилизация насчитывает сотни тысяч лет...
   - А вы видели, Туо, снимки фресок Тасильи? - спросила Марта.
   - Видел. Мне кажется, что это отражение той высокоразвитой древнейшей цивилизации, которая уже достигала космоса.
   - И железный столб в Индии...
   - И расплавленное стекло в Сахаре...
   - Следовательно, даже и сейчас имеются следы той культуры, но, к сожалению, всего лишь только следы.
   - А какая нам в конце концов разница, с кого начинать историю - с шумеров или от Центрума? - пожал плечами Лаконтр. - Тысяча лет туда, тысяча лет сюда...
   - Истоки истории отодвинулись бы не менее чем на сто тысяч лет, - сказал Туо.
   - Ну, на сто так на сто. Что дальше? Заработок у меня как был маленьким, так и остался. Мне-то все эти абстракции ни к чему.
   Туо взглянул на него то ли с жалостью, то ли с укором.
   - Ошибаетесь, уважаемый Робер. Абстракции эти имеют самое прямое и непосредственное отношение к современной жизни. Вы убедитесь в этом. Все убедятся в этом, как только мы найдем Археоскрипт.
   - Как вы сказали? Археоскрипт? Кес кесе? *
   - Археоскрипт - это древний документ, спущенный в глубину земной коры в Центруме. Ну, если говорить точнее, не один документ, а целый бункер. В нем - видеозаписи, на которых зафиксировано все, что считали в то время важным и интересным; имеются там - в натуре - и разные экспонаты технических изделий и искусства. И макет самого Центрума, изготовленный из мамонтовой кости.
   - Интересно, - задумчиво произнесла Марта. - Подобная капсула была зарыта в Нью-Йорке во время Всемирной выставки 1939 года.
   - На которой, кстати, я был, - вставил Лаконтр. - Тогда я еще не был лысым.
   - Неужели и эту капсулу скроет пустыня? - разволновалась Анита. - Какой ужас!
   * Что это такое? (франц.).
   - Это не исключено, - сказал Туо. - Тем паче что людьми командуют Фраги. Да, так вот, стало быть, Археоскрипт. Он был замурован в тот самый день, когда космический корабль во главе со Штурманом сошел с околоземной орбиты и, набирая третью космическую скорость, углубился во Вселенную. У нас, на Филии, есть снимки Центрума, сделанные из космоса, грандиозное сооружение! Там жило, быть может, три четверти населения земного шара.
   16
   Каждый раз, когда Туо начинал сеанс внушения, Марта старалась уловить момент перехода от реальной действительности в мир иллюзий. Но как ни старалась, а не могла. Сперва она слышала голос Туо, видела его сосредоточенное лицо, а особенно - глаза. Постепенно лицо это тонуло в сумрачном тумане, или это Туо уходил в глубину комнаты? Глаза его неотступно смотрели в самую ее душу, и голос, такой ласковый и добрый, сливался воедино с этим взглядом.
   Не раз видела она себя у реки - шум, смех, веселье. Юноши и девушки прыгают в воду, обдают друг друга брызгами, где-то рядом включили транзистор, и приятная легкая музыка поплыла над водою солнечными зайчиками. "А разве тогда была музыка?.. - всплыла неясная мысль. - И транзистор упал в воду и сломался". Сомнение это исчезает, как облачко, но оставляет какую-то слабую тень - появляется ощущение недостоверности всего того, что видит она и переживает. Голоса какие-то приглушенные, движения то суетливые, то медлительные. Вот она направляется к кабине, чтобы переодеться. Сделала не больше двух шагов - и уже в кабине, и уже в купальнике. Не заметила, когда успела надеть. Мгновенье - и она уже у воды, на мокром песке. А как приятно войти в воду! Помаленьку, постепенно входит, все глубже, глубже. На ногах играют серебряные искорки, и вот вода уже выше колен. Уже по пояс, подступает к груди - щекотно! - и Марта бросается вплавь, энергично размахивая руками и ногами.
   О недостоверности она уже забыла, река плещется. Марта в воде, с силой выдыхает воздух ртом, и брызги летят мелкой дробью. Все так, именно так, на самом деле! А потом неизвестно почему закрадывается мысль, что все это уже было, что она уже переживала всю эту сцену. И даже знает, что будет дальше. Вместе с Пьером побегут они к тем вон корягам, и с них можно прыгать в воду. Она взбирается на сломанное дерево, высохшее на солнце дерево греет пятки, на него стекает вода, только под пятками сухо. Марта приседает для прыжка, распрямляется как пружина и летит, летит прямо в воду. Страх пронизывает ее тело, она знает, что после этого прыжка уже не сможет ходить, Пьер вытащит ее на берег и, перепугавшись, начнет созывать всю компанию. Марта падает головой в воду, ждет страшного удара, в висках стучит, она плывет, плывет и... выныривает. Лицо у Пьера испуганное, но ведь ничего страшного не случилось, ее не парализовало. Стоит себе на берегу, улыбается Пьеру: "А ты уже думал, что я сама не выплыву? Ты хотел бросить меня, забыть свою искалеченную девушку, да? Ну не спорь, это ведь так, ты ведь уже бросил меня!" Марта отворачивается от него и идет, утопая в песке, потом по горячему асфальту, потом по аллее зоопарка. Господи, как же это приятно - ходить, ходить! А ты где был, разбойник? Она берет тигренка на руки и садится в кресло...
   Раскрывает глаза, и правда! Она сидит в кресле, и на руках у нее тигренок. Кажется ей, что она спала, а теперь вот проснулась. И Анита пришла, стоит рядом с Туо, что-то шепчет ему на ухо. Мама, вопросительно взглянув на Туо, подходит к ней, наклоняется, целует в лоб.
   - Ты вставала, доченька, слышишь, вставала.
   - Мне снился чудесный сон, - говорит Марта. - Как будто я ходила.
   Луиза хочет что-то сказать, но только машет рукой. Лицо ее светится счастьем.
   Туо идет в кабинет Лаконтра, мать помогает Марте раздеться, и Анита проверяет чувствительность ее мышц. Колет тонкой иглой и спрашивает:
   - Чувствуешь? О, еще три сантиметра! - и отмечает на теле зеленкой. Думает: "Как она плохо выглядит! Ну ничего, идет на поправку!" И верно: зеленые метки опускаются все ниже и ниже.
   - Если бы вы пошли работать в клинику, - говорит Луиза, глядя на Туо благодарным взглядом, - вы очень скоро стали бы знаменитым доктором!
   Туо качает головой:
   - Я никакой не доктор и занимаюсь медициной лишь в том объеме, который обязателен у нас для каждого. Не более того.
   Луизе трудно в это поверить. Чтобы каждый вот так... Не иначе из скромности говорит человек. Ведь как только ни лечили они свою Марту и в конце концов отказались от нее все врачи! А этот Туо, дай бог ему здоровья, судя по всему, может поставить девочку на ноги. В глубине души мать была уверена, что поставит, вылечит, но она не осмеливалась даже думать об этом, чтобы не сглазить. Кого? Что? Она и сама толком не знала. Наверно, счастье. Ведь с ним надо осторожно, очень осторожно обращаться, оно ведь, как пугливая белочка, - скок-поскок - и убежит.
   Во время первых сеансов внушения - наверно, недели две Марта бегала по тропинкам своего детства и юности. Бегала, бегала, сбрасывая надоевшие сандалики, босиком. А сколько раз повторялся тот солнечный день, когда она купалась с Пьером! Выходила из воды целой и невредимой, но он каждый раз ее бросал, как будто была она калекой.
   - Сегодня отправимся в Центрум! - сказал Туо перед началом сеанса.
   - А можно, я тоже? - спросила Анита. - Очень уж хочется там побывать!
   - Конечно, можно. Вдвоем вам будет веселее.
   - А почему не втроем? - Анита бросила на Туо ласковый взгляд. - Я хочу, чтобы и ты с нами... Правда, Марта?
   Марта кивнула головой.
   - Без вас нам будет страшно.
   - Ну хорошо, мои дорогие, - согласился Туо. Улыбка с его лица исчезла, оно стало серьезным и сосредоточенным. - Начинаем!
   И снова Марта не смогла ухватить тот момент, когда ее сознание окунулось в мир грез. Это было, наверно, так же неуловимо, как вхождение в смерть.
   ...Они увидели огромный город не с высоты птичьего полета, потому что ни одна птица не могла достичь его верхних этажей, - они увидели его из космоса. На голубом фоне Мирового океана хорошо были видны очертания Африки. Грандиозный материк словно плыл навстречу, и тут Марта и Анита увидели на севере высоченную гору, подпиравшую верхние темно-синие просторы неба.
   - Взгляни, Анита, какая гора! - прошептала Марта, прижимаясь к подруге. - Неужели это и есть Центрум?
   Вместо Аниты ответил Туо:
   - Да, это Центрум. Если бы не его правильные геометрические формы, и на самом деле можно было бы подумать, что это гора, и к тому же самая высокая на Земле. Но гора эта воздвигнута руками человека. Видите - Центрум круглый, издали напоминает усеченный конус. Подлетим поближе - увидите пояс террас. На них - сады, виноградники. Примерно до четырех километров по вертикали - это открытые террасы, а выше - оранжереи. Каждая семья, даже на самом высоком этаже, имеет свой сад.
   - Я вижу Нил, - прошептала Марта. - Где же пирамиды? Хотя... они ведь маленькие...
   - Нет, их просто нет, - сказал Туо. - Тогда еще не было ни Вавилона, ни Египта, ни Греции, ни Рима... Тогда была совсем иная цивилизация - до той катастрофы, которая отбросила человечество назад, к исходным рубежам, отбросила туда, откуда оно начинало свой путь во времени. Катастрофа эта, быть может, только назревала. А пока мы видим Центрум во время расцвета его красоты и могущества. В Центруме, как я уже говорил, жила большая часть человечества. К этому высокоорганизованному обществу относились Африка, Европа, Азия и Австралия. И не было на этих континентах ни одного города, кроме пунктов сбора и первичной обработки сырья. Природа роскошествовала, не будучи исполосованной магистралями, измученной грудами кирпича и бетона, которые теперь называются городами. Буйно росли леса, и это было нормально, травы купались в солнечных лучах и дождях - тоже, как и должно быть, все росло и цвело, радовало глаз человека и наполняло его грудь целительным воздухом. Щедра была природа к людям.
   ...Пока их летательный аппарат приближается к Центруму, Туо рассказывает много интересного. Марта знает, что это необычайно, исключительно, но ничему не удивляется. Как будто все так и должно быть - и это грандиозное сооружение, где помещаются миллиарды людей, и зеленые материки, наполненные богатейшей флорой и фауной.
   Крыша Центрума, если можно так назвать огромную территорию (на ней можно было бы разместить всю Швейцарию), заблистала разноцветными лучами: полыхали фиолетовые, оранжевые, белые звезды и целые снопы света. Едва приблизившись, Марта и Анита увидели, что вся округа засыпана снегом, покрыта льдом, из которого и высекает солнце все эти разноцветные звезды. Да тут и на самом деле, как в Швейцарии,- заснеженные горы, скованные льдом озера, белые простыни долин. И всюду люди - лыжники, конькобежцы. Одни взлетают на гору, раскачиваясь на канатах, а другие мчатся вниз; а там вышли на старт аэросани и полетела с трамплина какая-то темная фигурка...
   Аппарат приземлялся по большой спирали, снежная страна оставалась уже вверху, а на ее месте возникли яблони, за ними - вишни, виноградники, цветники, поляны зеленой травы, пальмовые леса - и все под окнами. Каждая семья имеет свой участок, ароматный кусок природы на металлических плечах Центрума. И над участками этими ничто не нависает, кроме неба.
   Бесконечными поясами спускаются террасы все ниже и ниже.
   И вот уже аппарат - на одной из площадок внизу, и девушки вышли к какому-то величественному порталу. Уже на пороге увидели, что это вход в город - далеко-далеко уходила прямая как стрела дорога, залитая белым светом. Таких дорог с движущимся полотном - целая сеть. Туо объяснил:
   - Их тысячи и тысячи километров. Они стремятся к кольцевым магистралям, опоясывающим Центрум. В опорных колоннах лифты. Каждая квартира имеет выход к лифту и к одной из кольцевых магистралей.
   А вот широкая труба, таких много со всех сторон, - это стартовые каналы для ракет. Отсюда устремляются они во все части света. Без грохота и грома, а используя магнитное поле Земли.
   В Центруме есть не только склады с необходимыми запасами продовольствия и прочих изделий, здесь размещены и фабрики, которые все это изготовляют. И производство конечно же максимально автоматизировано, даже ремонт и профилактика. Стадионы и театры, школы, институты, академии, клиники - здесь есть все, необходимое для нормальной жизни человека.
   Девушки слушают объяснения Туо, гуляя среди толпы жителей Центрума, которые спешат по своим делам. Какие широкие улицы! Забываешь, что над головой - бесконечное множество этажей и миллионы тонн металла, камня, пластика, земли. Свет дневной, нормальный солнечный свет. Просторно, свободно! Дышится легко, тело звенит, как после морского купанья. "А вы идите, идите, не останавливайтесь!" - говорит Туо, и Марта, посмотрев себе под ноги, делает по движущемуся полотну шаг, потом другой, третий... "Смелее, Марта, - говорит ей Анита, - не бойся, вот так, вот так, так! Ты будешь ходить, будешь!" - "Буду? Конечно, буду! - думает Марта. - Я ведь уже хожу!"
   А люди кругом, лица у них золотистые. Марта вспоминает, что это Африка, и удивляется, что не видно ни одного негра. Ни одного черного, и даже желтого, и даже совсем белого лица!
   Ни одного! Вот уже сколько времени идут они мимо больщих зеркальных витрин, мимо стен, покрытых фресками и мозаиками, тысячи людей прошло уже им навстречу - и все одного цвета. Разве тогда в Африке не было негров?
   Туо объясняет: не было. И не только в Африке, а вообще нигде. И не только негров, не было ни желтых, ни краснокожих, ни белых. Не было рас, антропологических отличий, все люди были одинаковы. Вероятно, они и не подозревали, что такое возможно - разделение человечества по цвету кожи.
   "А откуда же взялись расы?" - удивились девушки.
   "Я думаю, они - последствие радиации, - сказал Туо. Пигментация кожи дифференцировалась после того взрыва, той катастрофы, которая уничтожила Центрум".
   "А разве тогда была война?"
   "Да, по всей вероятности, государства, находившиеся на Атлантиде, напали на Центрум... А они имели доступ к мощнейшим источникам энергии - синтезу кварков. Очевидно, во время войны погибли и Атлантида, и Центрум. Цивилизация канула в небытие, а тех потомков, которые случайно уцелели, радиация привела к мутациям. Вряд ли можно истолковать все это иначе. История Центрума не знала цветных людей. А когда исчез Центрум, исчезла Атлантида - появились расы".
   Исчез Центрум...
   И девушки увидели вокруг себя пустыню. Вместо движущегося полотна - отвердевший песчаный пирог, обдуваемый горячими ветрами, а вместо фресок и мозаик - холмистая даль, мертвый простор.
   - Ступайте, ступайте, не стойте!
   Марта слышит голос Туо и открывает глаза.
   Мираж исчез. Ни Центрума, ни пустыни, а просто-напросто стоит она посреди своей комнаты, стоит на своих собственных ногах, а в нескольких шагах от нее мать простирает к ней дрожащие руки - точно так, как в детстве:
   "Иди, маленькая, ко мне, иди ко мне!" Марта хлопает глазами, смотрит на мать, на Туо, на Аниту, ощущает, как дрожат колени, как силы ее покидают, и она падает на ковер. Опершись на руки, поднимает голову. Туо отстраняет мать - та хотела помочь Марте подняться.
   - Не надо. Она может встать и сама, - твердо произносит он. - Вставайте, Марта, вставайте на ноги!