Бережной Василий. Археоскрипт

   - Я вспоминала того историка, который написал книгу об Атлантиде... как же его...
   - Леон Мендоса, деточка!
   - Да-да, Леон Мендоса! Он собрал все об Атлантиде, начиная с диалогов Платона. Это целая атлантидеология. Часто пишет он на эту тему в журналах, в газетах. Производит впечатление человека энергичного и целеустремленного. Может быть, он поддержит?..
   Леон Мендоса принял ранних посетителей в библиотеке. Книжные шкафы, вмонтированные в стены, были забиты книгами. За широким окном с тонкими рамами вырисовывался вдали силуэт собора. Атлантолог был человек пожилой, но, несмотря на это, подвижный, с быстрыми и непрерывно жестикулирующими руками, напоминавшими руки гимнаста, проделывающего какие-то комические упражнения. Лицо его с орлиным носом испещрено было морщинами.
   - Это я подала мысль нашему уважаемому гостю - познакомиться с вами, - сказала Марта, опускаясь на стул. - Ваши исследования, связанные со всем, что касается Атлантиды, оригинальные предположения и гипотезы очень заинтересовали нас.
   - Это с вашей стороны весьма любезно. - Мендоса поклонился и широко развел руки.
   - Наш гость доктор Туо располагает некоторыми сведениями об Атлантиде.
   - Что вы говорите?! - Хозяин посмотрел на Туо с такой заинтересованной настороженностью, с какой смотрит охотник на дичь, и морщинки разбежались от уголков глаз по лбу и переносице. - Вам удалось установить нечто, до сих пор не известное?
   - Да, - отвечал Туо, - и я располагаю материалом достоверным и совершенно конкретным.
   - Я вас внимательно слушаю. - Мендоса потер ладони.
   - Пятьдесят тысяч лет назад на Земле были две великие державы: Центрум (нынешняя Сахара), которому принадлежали все континенты, кроме Северной Америки, и нынешняя Северная Америка - она называлась тогда Атлантидой.
   - Вы так считаете? - Мендоса качнул головой вправо, а потом влево.
   - Так было, - сказал Туо. - Это исторический факт. Война между Атлантидой и Центрумом привела к уничтожению цивилизации, отбросила человечество на десятки тысяч лет назад. У нас, на Филии, есть снимки и Центрума, и городов Атлантиды.
   - Простите, на какой такой Филии? - Мендоса качнул головой вперед.
   - Это моя родная планета в созвездии Лиры.
   - Ах, вот оно что! - взмахнул руками хозяин. - А я все думаю: где это я о вас слышал? Теперь припоминаю: была телевизионная передача. Откровенно говоря, я был уверен, что вас просто-напросто выдумали.
   - Как видите, я существую в реальности. И можно доказать, что Атлантида также реально существовала, если произвести раскопки в Сахаре.
   Видно было, что Леон Мендоса потерял интерес к своему собеседнику, едва услышав, кто он такой. Перестал взмахивать руками и стал похож теперь на ветряную мельницу в безветренное время. Только переводил взгляд с Туо на Марту, с Марты за окно. Его ни в малейшей степени не заинтересовал так называемый Археоскрипт - свидетельство о достижениях трагически погибшей цивилизации. Он сжал мягкие губы и молча ждал, пока Туо выскажется.
   Туо, естественно, уловил перемену настроения ученого, но все-таки счел необходимым хотя бы сжато изложить неизвестные на Земле исторические факты.
   - Вас удивляет то, что я сообщил? - спросил он в заключение.
   Мендоса зашевелился, пожал плечами:
   - Один мой знакомый уверяет, что он написал Библию, и это меня нисколько не удивляет. Почему же я должен удивляться тому, что сказали вы?
   - А другой, поди, утверждает, что изобрел вечный двигатель?
   - Есть и такой.
   - Ну что ж! - Туо встал. - У каждого свой круг знакомых.
   Мендоса хмыкнул.
   Чтобы хоть немного замять неловкость, вмешалась Марта:
   - А вы напрасно считаете все это выдумкой, профессор. Вы бы навсегда прославили свое имя, если бы взялись за это дело.
   - Но разве легкомыслие кого-нибудь когда-нибудь прославляло?
   - Это очень серьезно.
   - Возможно. Однако с моей стороны было бы величайшим легкомыслием отказаться от той концепции, которую отстаивал я десятилетиями. Моя Атлантида - в Средиземном море
   Так и ушли наши друзья ни с чем. Книжные шкафы поблескивали им вслед стеклянным холодом.
   - Вязнем в песке, - сказала Марта на улице.
   Девушку охватило чувство безнадежности.
   - Не дамся! - улыбнулся Туо. Взял Марту за локоть и повел к автобусной остановке.
   Марта ощутила его сильную, уверенную руку, и это ее ободрило.
   22
   Теперь, украдкой приходя к Лаконтрам, Анита чаще всего заставала Туо на веранде второго этажа. Здесь он конструировал свой ПВУ - пространственно-временной усилитель. Посредине дощатого настила стояло сиденье на двоих, все опутанное разноцветными проводами. В небольшом металлическом шкафу был установлен компьютер - он должен производить необходимые вычисления. От трансформатора до настила кольцами завивался кабель: конец его припаян был к металлическому гнезду, в который Туо собирался вмонтировать бриллиант.
   Туо многократно выверял и доводил схему. Анита смотрела на хитросплетение проводов, на каркас, и все это немыслимое сооружение, начиненное системами оптически-электронных усилителей, генераторами, реле, диэлектрическими диодами и триодами и еще бог знает чем, напоминало ей огромный радиоприемник, только без коробки.
   - Скажи, Туо, неужели...
   Теперь уже он закрывал ей рот ладонью: на этой веранде нельзя было разговаривать.
   Едва смеркалось, они, как обычно, спускались вниз, чтобы погулять по аллеям зоопарка.
   - Туо, мне все-таки не верится, неужели вот это все сможет... - Анита улыбнулась, - сможет искривить пространство?
   - Если все будет сделано точно, без ошибок, сможет. Обязательно. Бриллиант пробьет туннель, точнее, отверстие в пространственно-временном континууме. Меня беспокоит только оптическое волокно - проводники фотонов.
   Анита смотрела на него влюбленными глазами, и глаза ее говорили: "Ты сделаешь, ты умеешь, ты знаешь, я верю тебе... Что будет, то будет... но будет все хорошо!"
   - Значит, на Филию?
   - Сперва в Атлантиду, то есть в Америку. Я хотел бы побывать в ООН.
   - А я хотела бы на Филию, - мечтательно произнесла Анита. - И птиц с собой возьмем. Голубей, воробьев, попугаев. Выдержат?
   - Если мы выдержим, так и они.
   - И что тебе здесь, на этой грешной Земле? - прижалась к нему Анита. - Я оставлю ее не колеблясь. Только мама...
   - Люди, Анита, миллионы людей - над пропастью. А опасность предотвратить еще можно, еще не поздно.
   - Мама сегодня прочла мне из гороскопа: меня ждет дорога, полная опасностей. И очень скоро...
   Она мечтала вслух, насылала на Туо чары призрачных фантазий, обаяние своего грудного голоса и своего молодого тела. Туо шел, как в мареве, и все вокруг казалось прекрасным, сказочным. Дышалось легко, ноги ступали упруго, и чувство счастья проклевывалось, как птенчик из скорлупы - с болью и радостью. Тогда они начинали петь, скорее, даже и не петь, а мурлыкать что-то без слов.
   "Что такое жизнь? - шептала Анита. - Ну что это такое?"
   Туо отвечал, целуя ее: "Жизнь для меня - это ты, ты, Анита!"
   Вернувшись в коттедж, садились к чайному столу, Марта, как всегда, открывала, вечер Филии словами:
   - Ну что ж, все здесь - и люди, и звери...
   Эти слова произнесла она и сегодня, но голос ее дрогнул. Туо посмотрел на нее и увидел в ее глазах печаль. Марта склонила голову, будто бы разглядывая тигренка, который, как всегда, пристроился у нее на коленях. Лаконтр тоже был какой-то сосредоточенный, и бутылки с рюмкой на сей раз перед ним не было. Луиза молча расставляла чашки и блюдца. Анита обвела всех вопросительным взглядом:
   - Что случилось, Марта?
   И уже представила, как явились сюда эти... Как пристают и к Марте, и к ее родителям.
   - Марта, скажи! И не улыбайся, я же вижу, что тебе не до смеха.
   И Марта вдруг заплакала. Крупные капли задрожали на ее черных ресницах.
   - Это я так... моя беда...
   Анита подсела к подруге, взяла ее руку в свою:
   - Успокойся, милая, не надо!
   Марта посмотрела на Туо и сказала:
   - А бывает ли так на вашей планете, чтобы вот... ну любят друг друга юноша и девушка, вместе учатся в колледже, вместе проводят каникулы, одним словом, неразлучны. И неожиданно с ней случается несчастье, она теряет здоровье, и верный друг бросает ее сразу, в первый же момент катастрофы. Естественно, она и сама не решилась бы удерживать его рядом с собой, может быть, нашла бы способ, чтобы унять его чувство, пусть даже что-то придумав или солгав. Чтобы нашел он для себя выход, чтобы заново увлекся и был бы счастлив. А он сразу, в ту же минуту отвернулся, сбежал, позорно сбежал от своих собственных щедрых обещаний... Скажите, Туо, неужели и у вас такое бывает? И я ведь знаю, каждой клеточкой чувствую, что испугался он моего несчастья. Я не горю уже больше, в душе моей - пепел, а он все приходит и лжет, лжет и лжет, лишь бы только скрыть свой позор...
   - Пьер приходил? - спросила Анита.
   Марта кивнула, и снова хлынули слезы.
   - Это было не настоящее чувство, - сказал Туо, - и вы, Марта...
   - Не подумайте, что я о нем жалею, - перебила его Марта. - Мне только больно, что так вот бывает между людьми... А он, он стал для меня совсем чужим. И напрасно намекал, сочувствовал и радовался. Все это фальшиво и никому не нужно. Разве можно восстановить Парфенон!
   - А я в прошлом году была в Афинах, - сказала Анита, - в туристской поездке. Да, Парфенон действительно был прекрасен. Можно себе представить, как он выглядел.
   Заговорили о знаменитых архитектурных памятниках прошлого и настоящего. Храмы в Баальбеке, Пантеон в Риме, Айя-София в Стамбуле, Эмпайр Билдинг в Нью-Йорке.
   Показывали Туо цветные открытки и фотографии. Оказалось, что и Лаконтр влюблен в старину, побывал он у египетских пирамид и в Каирском музее. Луиза еще девочкой ездила в Рим и в соборе святого Петра видела папский престол, помнит его витые колонны из бронзы.
   - Все-таки умели люди строить, да умеют и сейчас, - сказал Лаконтр.
   - Кто знает, может быть, когда-нибудь и новый Центрум построят! - добавила Марта, взглянув на Туо. - Ну хватит, довольно, - она вытерла платочком глаза. - Все здесь - и люди, и звери. Так не начать ли нам вечер Филии?
   Звонок тренькнул так неожиданно, что Луиза едва не уронила тарелку. Кто бы это мог быть в такой ранний час?
   Робер после первого завтрака отправился на работу в свои павильоны, а Марта и Туо только что сели за кофе.
   Луиза поспешила из кухни по коридорчику ко входной двери.
   В последнее время, убедившись, что власти осведомлены о местонахождении Туо, но пока не реагируют, по всей вероятности, чего-то выжидая, все немного успокоились и почти совсем забыли об осторожности. А что, если это...
   Хозяйка, затаив дыхание, заглянула в крохотное отверстие в двери. На площадке стоял пожилой человек в черном костюме; в левой руке - плащ, в правой - портфель. Луизу портфель немного испугал, но гражданский костюм и плащ...
   Приоткрыв дверь, она спросила как можно спокойнее:
   - Что вам угодно?
   Незнакомец окинул ее взглядом:
   - Я хотел бы поговорить с Туо... не знаю, к сожалению, его полного имени... - И, вероятно, заметив, как растерялась Луиза, добавил: - Я археолог.
   - Одну минутку. - Луиза прикрыла дверь и, озираясь, вошла в столовую. Марта встала:
   - Кто там?
   Луиза, не ответив, вошла в комнату, закрыла дверь.
   - К Туо какой-то человек, - сказала шепотом. - Говорит, археолог.
   Ее встревоженность передалась Марте. Девушка подошла к окну и осторожно, не высовываясь, глянула во двор. На первый взгляд, вроде бы ничего подозрительного.
   - Ну что ж... - Туо поставил свою чашку с недопитым кофе на блюдце. - Пригласите его, пожалуйста. Где мы могли бы поговорить?
   - Лучше, пожалуй, в моей комнате, - предложила Марта.
   - Хорошо.
   Луиза немного успокоилась только тогда, когда незнакомец, поздоровавшись с Мартой и Туо, мирно уселся на предложенный ему стул.
   - Я очень рад нашему знакомству, - сдержанно кивнул он головой, - моя фамилия Лабан, Фаусто Лабан, археолог. Мне много рассказывали о вас и - не скрою - в такой интерпретации, что, откровенно говоря, можно было подумать бог знает что.
   - Шизофреник? Маньяк? - улыбнулся Туо.
   - Был и такой диагноз, - осклабился Лабан и вздохнул: Человеческая ограниченность. Просто удивительно, до чего еще неистребимы косность, инертность! На страницах научных и научно-популярных журналов обсуждаются гипотезы и предположения о возможности жизни на других планетах. Никто не отрицает, что среди миллионов планет могут найтись и такие, на которых возникла жизнь, развилась и достигла своего наивысшего уровня - создала мыслящие существа, и существа эти антропоидны. Но все это теоретически. А стоило появиться у нас реальному человеку с другой планеты - не верят ему, считают умалишенным. Хотя это не какое-то чуждое существо, а наш ближайший сородич, наш брат!
   Слушая рассуждения неожиданного гостя, Марта просияла. Подумать только, есть, оказывается, и среди ученых здравомыслящие люди! Все-таки можно выбраться из песка недоверия и скепсиса. И Марта старалась не пропустить ни одного слова Лабана.
   А он рассказывал, как заинтересовался личностью Туо после телевизионной передачи, как скрупулезно изучал историю его болезни, всякие записи и документы, как собирал сведения у людей, которые хоть как-то соприкасались с "феноменом из Сахары". Кстати, и известный гипнотизер считает (археолог улыбнулся), что к словам Туо следует относиться с доверием.
   "Интересно, - подумал Туо, - разговаривал ли он с Анитой. Впрочем, она ведь ничего об этом не говорила".
   23
   Так вот, ознакомившись со всеми доступными материалами, он, Фаусто Лабан, пришел к выводу, что нет никаких оснований не доверять, напротив - логика в данном случае именно за то, чтобы отнестись к незнакомым фактам с максимальной серьезностью и вниманием. Сами по себе проявления необыкновенной физической выносливости и исключительной психической силы свидетельствуют об уникальности личности Туо. А разгадывание чужих мыслей? Если Туо и в данный момент может прибегнуть к этому своему умению, то он без труда убедится, что Фаусто Лабан говорит то, что думает... Или язык Туо: есть в нем заметные признаки многих земных языков, в частности африканских, - таков результат лингвистического анализа,- но это язык самобытный и, по всей вероятности, весьма совершенный.
   Туо слушал сосредоточенно, проникновенно, и, хотя ничего нелогичного или ложного в тирадах Фаусто Лабана не улавливал, все же этот человек вызывал едва ощутимую антипатию. Быть может, даже тень антипатии, но это интуитивное чувство беспокоило. И доброжелательство археолога было какое-то уж чересчур рациональное, что ли, без человеческого тепла... Лицо непроницаемое, закрытое, глаза прячутся под кустистыми бровями. И весь он какой-то матовый, будто фарфоровый.
   Выговорившись, Лабан попросил Туо одобрить или опровергнуть его суждения.
   Туо рассказал и о Центруме, и о Филии, а вот вопроса о космическом корабле, брошенного Лабаном как бы невзначай, будто бы не расслышал, находясь под впечатлением гибели Центрума и всей высокоразвитой человеческой цивилизации в доисторические времена.
   - Да, если все это имело место, - сказал Лабан, - то катастрофа апокалиптична.
   - С помощью раскопок я ведь и хотел доказать, что эти события "имели место", - сказал Туо.
   - Я целиком и полностью с вами согласен, - глаза Лабана выглянули на мгновенье из-под бровей и снова спрятались. Сколько бы вы ни рассказывали, какие бы впечатляющие картины ни рисовали, - все это только слова. Необходимо найти хотя бы осколок этого Центрума, чтобы можно было его потрогать.
   - Уверен, что Археоскрипт сохранился.
   - И его ценность для науки, - добавила Марта, - в тысячу раз больше, чем сокровища Тутанхамона.
   - В этом нет ни малейшего сомнения! - согласился Фаусто Лабан. - И именно поэтому я имею намерение предложить вам, многоуважаемый Туо, организовать археологическую экспедицию.
   Марта захлопала в ладоши:
   - Браво! Браво! А меня возьмете в Африку? Скажите, Туо, возьмете?
   Туо улыбнулся: сколько еще детского в этой девятнадцатилетней девушке!
   - Мы, естественно, полностью берем на себя финансирование экспедиции, - продолжал Фаусто Лабан, - и урегулирование формальностей с правительствами тех стран, на территории которых придется производить раскопки. Вы ведь знаете, что Сахара принадлежит теперь тринадцати государствам.
   - Да, в те давние времена мир разделен был надвое: Центрум и Атлантида, - сказал Туо. - А теперь государства как осколки после ядерного взрыва.
   Лабан улыбнулся.
   - Не совсем так, - возразил он. - Современная ситуация напоминает архидревнюю. Мир фактически снова разделен надвое. Государства группируются вокруг двух противоположных полюсов: Соединенные Штаты Америки и Советский Союз.
   - Скажите пожалуйста!.. - Марта посмотрела на археолога печальными глазами. - И может начаться атомная война?
   - Не думаю, - спокойно ответил Лабан. - Оружие настолько разрушительно, что использовать его - означало бы уничтожить цивилизацию.
   - Но ведь во времена Центрума бомбы были еще мощнее, в тысячи раз мощнее, а вот... использовали! Разве тогда не знали, что цивилизация погибнет?
   - Все в руках божьих! - Лабан поднял глаза вверх.
   - Мне бы хотелось, чтобы Археоскрипт сослужил добрую службу миру, - сказал Туо.
   - Я не возражаю, - стрельнул в него глазами Лабан, - хотя моя наука археология от политики так далека... Весьма и весьма.
   - То, о чем я скажу, - объяснил Туо, - неизмеримо выше какой бы то ни было политики. Речь идет об исторических судьбах всего человечества.
   - Наша задача гораздо скромнее, - позволил себе улыбнуться Лабан, - научное подтверждение существования Центрума.
   - И Атлантиды, - добавил Туо. - В Археоскрипте - экспонаты со всех концов Земли.
   - Итак, поскольку мы в принципе договорились с вами, Фаусто Лабан раскрыл свой портфель, - теперь можно рассмотреть и детали формального порядка. - Он достал соединенные большой скрепкой бумаги. - Пожалуйста. Вот проект условий, вот смета, штатное расписание.
   Марта радостно смотрела на все эти бумаги и была немного удивлена, что деловитость Лабана совершенно не волнует Туо.
   - И естественно, - продолжал археолог, - мы просим вас руководство всей операцией взять на себя.
   - Простите, но нельзя ли узнать, кто это "вы", кого вы представляете?
   - Разве я не сказал? Да здесь ведь на бланках написано: "Фонд изучения античных памятников". Нам откроют счет в одном из швейцарских банков.
   Туо положил руку на бумаги:
   - Хорошо, я подумаю. Вы сможете зайти завтра в это же время?
   Марта смотрела на Туо теперь уже с недоумением. Мол, чего ж тут думать? Это ведь именно то, чего мы все время добивались.
   - Если вы не убеждены в успехе раскопок, - поднялся Фаусто Лабан, - то еще не поздно дать отбой. Мы и так идем на большой риск. А вы ведь не даете по существу никаких гарантий.
   - В успехе я не сомневаюсь, - сказал Туо. - Можно сконструировать приспособление, которое даст возможность установить место, где спрятан Археоскрипт. Но, надеюсь, вы понимаете, предприятие настолько серьезное, что, прежде чем согласиться, следует все взвесить, все обсудить.
   "Наверно, хочет посоветоваться с Анитой, - подумала Марта. - Как же он ее любит!"
   - Разрешите откланяться, до завтра, - торжественно произнес Лабан. - Надеюсь, мы достигнем соглашения.
   Едва он ушел. Марта набросилась на Туо:
   - Послушайте, скажите, пожалуйста, ну что вас останавливает? Что мешает? Или вы уже усвоили повадки наших бизнесменов?
   Туо положил ей руку на плечо.
   - Это, Марта, очень серьзный шаг. Вы хотите знать, почему я сразу не согласился? Так вот, я еще и сам этого не знаю.
   - Анита? - лукаво улыбнулась Марта.
   - Может быть. Без нее я не поеду.
   - Она с вами поедет куда угодно. Хоть на край света. Вы ведь такой, Туо! - И неожиданно добавила: - А Пьер - он просто-напросто пустое место.
   24
   Яхта "Аспазия" следовала в Алжир. С утра море было спокойное, а после обеда поднялся ветер и начал понемногу, но яростно подымать волны. Лиловые с белопенными гребнями, тяжелые, они раскачивали суденышко, с шумом катились вперед, будто бы остервенело гнались за кем-то. Ветер швырял брызги на палубу, и они барабанили по брезенту, как шрапнель.
   "Какая сила, какая энергия! - думал Туо, глядя на разбушевавшуюся стихию. - И красота... Какие краски... Сколько оттенков..."
   Он любил такие минуты. Бывало, и там, на далекой Филии, бушующий океан вызывал у него чувство, похожее на эйфорический экстаз; когда начинался шторм, он неизменно направлял свою подводную лодку на поверхность, в волны, а потом, рискуя разбиться, поднимался над ними и летел, летел... Но там, на Филии, вода в океане ржавая, а здесь лиловая, невозможно взгляд оторвать...
   Держась за поручни, подошла к нему Анита. Ветер то надувал ее плащ, то обозначивал им ее фигуру. Стала рядом. Туо попытался заслонить ее от ветра.
   - Красота.
   Хотя ветер и скомкал слово и вышвырнул его за борт, в неугомонную волну, Анита услышала и улыбнулась. Да, было нечто прекрасное в этих движущихся громадах, какая-то дикая гармония. Анита следила, как вздымается волна и растет. Наступает момент, когда, достигнув своей кульминации, она останавливается, застывает. И тогда это - мощный горный хребет, и вот уже из-под белой вершины вниз побежали ручьи, реки заливают долину, бурлят. Но вдруг тяжело оседает гора, проваливается и на том же месте вздымается новая, возникает из ничего, чтобы спустя несколько секунд так же мгновенно исчезнуть, уступая следующей. И снова, и снова... Еще и еще...
   Аните почему-то становится грустно, и она прижимается к Туо. Он обнимает ее за плечи. Тепло его рук успокаивает Аниту. И так они долго стоят и молчат, глядя в морскую даль.
   Что их ожидает в Сахаре? Анита не колебалась ни минуты, ехать или не ехать. Ехать! Ведь Туо бредил этими раскопками, и в конце концов лед недоверия растаял и есть все возможности сделать такое большое дело! И главное - Туо признали, за ним не охотятся, ему не нужно прятаться. И даже ее оставили в покое - больше не вызывают к этому бульдогу. Ах, как она была рада, когда Туо согласился и подписал контракт! Правда, формальности его удивили. Хотя из литературы, из газет он уже знал, что отношения между землянами, даже интимные, скрепляются бумажками, но одно дело - знать теоретически и совсем другое - самому столкнуться с этим на практике. Особенно его поразило, что нужно подписывать чеки, - без его подписи банк не выдаст денег, а без денег люди не могут жить: продовольствие - за деньги, одежда - за деньги, жилье - за деньги. "Радость и печаль, удовлетворение жизненных потребностей - все зависит от росчерка пера? Какая дикость!" Фаусто Лабан, отныне ставший его помощником по экспедиции, на все это отвечал: "Так нужно. Так принято".
   Анита облегченно вздохнула. Сборы и приготовления закончены, и вот они в море. Она курирует медицинскую часть, Марта - секретарь-летописец (сейчас в каюте грустит о своих).
   Анита время от времени заглядывает в трюм: не залило ли там клетки с птицами. Нет, как будто все в порядке.
   Солнце клонится к закату - огромный красноватый шар прячется за тучу, притаившуюся на самом горизонте. Потом выглядывает в узкую щель - и уже не круглое оно, а продолговатое. Между двумя темными полосами - брусок раскаленного металла.
   Анита легонько толкнула Туо и показала на солнце. Он посмотрел и сказал ей на ухо:
   - У нас солнце почти такое же. Только еще немножко фиолета...
   "Как это удивительно, как необычайно, - подумала Анита, жить под одним солнцем, потом под другим... А я - увижу ли я солнце Филии? Будет ли оно для меня таким же прекрасным, как наше? Родное солнце, солнышко... Ты дало человеку жизнь, из твоих лучей соткана наша колыбель..."
   И неожиданно ее охватил страх. Как же так - отказаться от своего солнца и переселиться под другое, чужое? Свое солнце... Вон оно, ныряет, выныривает, скрылось за тучами. Но тучи еще горят его огнем, искрятся, тлеют, и еще отбрасывает оно блики на волнующееся море, на его водяные горы, и кажется, даже ветер насквозь пропитан им и напоен. Нет солнца и QHO есть! И неужели она, Анита, сможет уйти навсегда-навсегда от своего солнца?! Туо еще не смонтировал аппарат с бриллиантом, взял чертежи с собою, но разве там, в пустыне, будет у него мало дел, кроме этого! А может быть, он останется на Земле? Найдет Археоскрипт, станет известным во всем мире... А она тогда сможет спокойно окончить институт и получить диплом врача.
   Анита вздохнула.
   - Пойдем, Туо!
   Хватаясь за перила, двигались вдоль палубы. Ветер яростно бросался на них, рвал одежду, перехватывал дыхание. Палуба то поднималась, то опускалась - подвижная и скользкая. Их отшвырнуло в коридор, ведущий к каютам, и они захлопнули дверь. Гул остался снаружи, а здесь было тихо и тепло. Анита встала на цыпочки, обняла Туо за шею и поцеловала в соленую от брызг щеку.
   - Скажи, ты любишь Землю? Полюбил?
   - Очень!
   Туо подхватил ее на руки и понес по коридору, ступая осторожно - его качало от стены к стене.
   - Пусти, упадешь! - звонко смеялась Анита и все крепче обнимала его плечи.
   Только у самой двери каюты он опустил ее на пол.
   - Неси дальше! - Анита игриво прыгнула ему на руки. - О Марте забыли? К ней, к ней!
   Играя, как дети, дошли до Мартиной каюты.
   Марта лежала с книжкой в руке. Мягкий свет плафона падал на ее лицо, большие глаза оставались в тени и от этого казались еще большими.
   - Куда вы исчезли? - и в голосе ее прозвучала и радость, и дружеский укор.
   - Смотрели морю в глаза! - сказала Анита.
   - Ну и какие они?