Бережной Василий. Космический Гольфстрим

   Расставляя магнитные фигуры, Илвала думал: "Неужели Гордей собирается сыграть матч, несмотря на... Вот это характер! Знает ли он, к какому сражению готовится Алк? Скорее всего, нет. Видно по настроению. Не сказать ли ему? Неприятно..."
   - Ну что же, начнем, - сказал психолог, передвигая на два поля вперед ферзевую пешку.
   Сражались долго, упорно. И как ни старался Илвала "мобилизоваться", из пяти партий не смог выиграть ни одной и всего одну свел вничью.
   Игра так захватила обоих, что они забыли все: и тяготение, которое усиливалось с каждым днем, и черную дыру космоса, и ситуацию на борту. Реальность снова завладела сознанием, как только они вынырнули из шахматных глубин.
   - Вот вы, психологи, считаете, что страх смерти угнетает нервную систему и этим ослабляет организм, - сказал капитан, глядя в иллюминатор. - А что же такое смерть? Ты скажешь, что финиш, последняя черта всякой жизни, эндшпиль, в котором природа неизбежно нанесет нам поражение.
   - Скажу, - шевельнул бровями Илвала.
   - Все это так, - вздохнул Нескуба. - Но почему же раньше мы о ней не думали?
   - Это естественно, что психически здоровый молодой человек не думает о смерти, забывает о ней, - ответил Илвала. Да и зачем обсуждать то, что не стоит еще в порядке дня? Кажется, что смерти вообще не существует, что жизнь продлится бесконечно долго. Действительно, как же так: я вот живу, мыслю, и вдруг все оборвется? Сознание тоже имеет противоречивую природу.
   - Ну хорошо, - рассуждал капитан, - а мы, люди зрелые, мы-то ведь осознаем свою смертность. Мы ведь хорошо знаем, что так или иначе, а конец волшебного спектакля настанет, природа перед каждым опустит занавес. Откуда же берется страх?
   - Это инстинкт самосохранения, побуждение к поискам спасения.
   - Мобилизация сил? - капитан перевел взгляд с черного овала иллюминатора на лицо психолога.
   - Если угодно - да. - Илвала кивнул, и брови его при этом поднялись и опустились. - Инстинкт самосохранения - великий организатор и изобретатель. Он работает на бессмертие человеческого рода.
   - И в нашей ситуации тоже? - теперь капитан снова смотрел в иллюминатор.
   - Конечно. Вспомни, какие открытия совершены перед лицом опасности. Один только гравитационный трансформатор...
   - Да, открытия значительные... - задумчиво произнес капитан. - Жаль только... - Он резко повернул голову к собеседнику. - А как ты думаешь, изобретатель этот исчерпал свои возможности у нас? Неужели безнадежность настолько деморализовала и подавила наших людей, что никто из них не видит никакого просвета?
   - А какой же может быть просвет, если все знают правду и представляют себе безвыходность положения?
   - Знают правду... - повторил капитан. - А не слишком ли поспешны эти выводы? Я, например, начинаю сомневаться. И вообще... Знают правду... Ну и что? Разве не известно из истории, что иногда целые подразделения получали такое задание, которое не давало никаких шансов уцелеть?.. Они знали это и шли на гибель. Во имя победы над врагом. Разве это не торжество сознания над инстинктом?
   "Что он задумал? - этого психолог никак не мог взять в толк. - Неужели - поставить активный сердечник в охладевший реактор? Впрочем... может быть, это и есть идея... Во всяком случае, лучше действовать, чем сидеть сложа руки". Сказал:
   - Я понимаю, но...
   - Что "но"?
   - У нас особый случай. Если ты хочешь, несмотря на это, начать...
   - Почему же несмотря на это? Именно учитывая обстоятельства, необходимо поднять дух экипажа. Мы должны помнить, что на корабле - отряд человечества, отправленный в дальний поиск.
   - А что, появились хоть намеки, хоть какие-нибудь симптомы? - Психолог вонзился взглядом в капитана: "Вот интеллект! Даже в меня заронил зерно надежды!"
   - Да, симптомы есть, - потеплевшим голосом произнес Нескуба. - И эта мысль появилась буквально в ответ на твой вопрос, дорогой Илвала. Возможно, это интуитивно...
   - Каковы же симптомы? - Глаза психолога заблестели, как во время напряженной шахматной игры.
   - А вот каковы. - Нескуба повернул кресло так, что оказался лицом к лицу с психологом. - Во-первых - локационный график. Кривая-то не замыкается! Больше того, наметилась тенденция к расширению "горловины". Во-вторых, сила тяготения уже не возрастает. И не исключено, что мы достигли максимума.
   Илвала был немного разочарован такими симптомами, но заинтересованности не потерял. Нескуба, конечно, лучше разбирается в гравитационных графиках, и вполне вероятно, что "Викинг" действительно миновал критическую точку...
   - Пора уже направить деятельность экипажа в нормальное русло, - продолжал капитан. - А то ведь некоторые совсем потеряли голову. Я могу отдать приказ, это нетрудно. А вот хорошее настроение, энтузиазм... Тут необходимы тонкие психологические методы. Ты понимаешь, дорогой Илвала?
   Психолог насторожился:
   - Так что же, будем сеять иллюзии? Вместо золота правды подбросим мишуру?
   Нескубу не задели ни эти слова, ни тон, которым они были произнесены. Ответил сдержанно, лишь немного прищурил глаза:
   - Золото правды... Да какое же это золото, если оно черное?
   Капитан с пафосом отстаивал мысль о том, что правда не всегда нужна и полезна и что бывает как раз наоборот.
   Илвала слушал и в то же время думал об Алке, о скандальных его обвинениях. Ясно, что Нескуба не знает. Так сказать или нет? Наверно, все-таки не надо. Скоро узнает сам. Неприятная это история, очень неприятная...
   - В последнее время, - говорил между тем капитан, - жизнь на корабле как бы оцепенела, замерла. Не написано ни одной картины, не создано ни одной песни, не говоря уже о кантатах и симфониях. Спортивных соревнованиях - никаких. Как же ты, психолог, миришься с эдаким положением?
   "Хотя Нескуба ведет атаку на меня, - подумал Илвала, все это он адресует одновременно и себе самому, добиваясь психологического перелома. Это ведь факт, что и его не миновал депрессивный синдром, подобно эпидемии охвативший экипаж".
   - С чего начнем? - как бы виновато усмехнулся Илвала.
   - С чего? - Лицо Нескубы смягчилось, в глазах промелькнули искорки. - А не начать ли со спорта? Хотя бы - матч на шахматное первенство...
   "Не шахматный матч будет с Алком, - подумал Илвала, - а яростная стычка двух антагонистов. И если ботаник добьется своего..."
   - Ну так как считаешь? - Нескуба тронул его плечо.
   - А что ж, совсем не плохо. Если только ничто не помешает...
   - А что может помешать? - пожал плечами капитан. - Завтра же и начнем.
   "На самом деле, человек не знает сегодня, что его ждет завтра", - подумал Илвала.
   Вызов застал Алка в библиотеке, где он изучал архивные материалы: приказы, распоряжения, инструкции и прочее. Он углубился в бумаги и не сразу услышал, что его зовут.
   - Вас разыскивает капитан, - уже громче повторила библиотекарша, женщина с большими грустными глазами, наклонившись над его ухом.
   Алк от неожиданности отпрянул, потом встал и подошел к экрану.
   - Что с вами, Алк? Не вижу боевого задора.
   - Будет задор, будет... - ответил Алк.
   - Но когда?
   - Чем быстрее, тем лучше, - выдохнул Алк.
   - Тогда давайте начнем сегодня. Я думаю, в малом спортзале, не возражаете?
   - В малом? Не хватит мест...
   - Думаете, будет столько болельщиков? - улыбнулся капитан. - Ну что ж, заходите, посоветуемся с арбитром. Я вас жду.
   Алк с полуоткрытым ртом смотрел, как темнело изображение капитана. "Болельщики, арбитр... Да это ведь он о шахматном матче! А я... Ну, погоди, я за тебя возьмусь!.."
   Матч на первенство "Викинга", особенно после ничейного счета 12:12, привлек внимание едва ли не всех свободных от вахты. Тринадцатое очко! Для кого же это число окажется счастливым? Все места в зале были заняты задолго до начала. Здесь стоял глухой гул - люди давно уже не собирались, и сейчас царило нервное возбуждение. Речь шла о чем угодно, только не о гравитационных путах, сковывавших корабль. Все словно сговорились - об этом ни слова! Или на самом деле шахматный поединок увлек зал?
   Две молодые женщины - красивая брюнетка и спортивного вида блондинка - разговаривали, время от времени посматривая по сторонам.
   - Ты часто прогуливаешься с этим инженером, - говорила со скрытой завистью брюнетка. - Что ты в нем нашла?
   Блондинка пожала плечами:
   - С ним легко, и время проходит быстро - как на крыльях летишь. - Она улыбнулась, и мальчишеское ее лицо, озаренное улыбкой, стало милым, симпатичным. - Понимаешь, он все время говорит сам. Сам спрашивает, сам отвечает. А я только слушаю, да и то не все. Если неинтересно, думаю о своем. Но обычно он говорит интересно.
   - А мой пока найдет слово, даже паста из хлореллы прокиснет.
   - Не знаю, в чем тут секрет, а со мною все разговорчивы, даже Алк.
   - Ну, этот охотнее разговаривает с Эолой. Хотя в последнее время... Ты как думаешь, кто из них прав - Алк или Нескуба?
   - Если даже и Алк, я все равно за капитана! - И блондинка вызывающе взглянула на подругу.
   - Логика... - отпарировала та.
   - Доброта - вот моя логика!
   - Ну, знаешь... Так можно докатиться...
   Блондинка не ответила, только сверкнула глазами. На этом разговор прервался.
   Мужчины не сводили глаз с демонстрационного табло, на котором электронный луч мгновенно высвечивал изменения в расстановке фигур. События на шахматной доске развивались бурно. Сперва инициатива была у Нескубы, но постепенно Алку удалось выравнять игру, а затем и перейти к активным действиям. Теперь большинство знатоков отдавало предпочтение черным, то есть Алку, - по всей вероятности, из-за неудачного хода белого ферзя на g7.
   Кто-то вполголоса произнес:
   - Хотя у белых лишняя пешка, но позиция...
   - Борьба титанов!
   - Не надо было брать пешку на g7. Теперь черная ладья нападет на ферзя - и каюк.
   - Но ведь ход белых.
   - Ферзь может взять еще одну пешку - на h 7.
   - Ну, тогда совсем... Атака черных будет неотразима.
   Рука сама потянулась к ладье, но Нескуба своевременно спохватился и остановил ее над самой фигурой. "Не смей! сказал он себе. - Потеря темпа!" Ощутил, как из глубины души выплывает страх, мысли разлетаются, как листья на ветру. Взять себя в руки, обуздать эмоции! Нужна ясность мысли...
   Нескуба нахмурил брови и снова принялся анализировать позицию. Времени у него в обрез, взять мысли под контроль и дисциплинировать их... Они появлялись непроизвольно, и трудно было их успокоить. Да, времени все меньше и меньше. А что такое время? Очередность событий, ситуаций, положений?.. Вот сделаю ход, и положение изменится, появится совершенно иная ситуация. Калейдоскоп: от одного движения меняется вся картина. "Викинг" попал в гравитационный туннель, и вот пожалуйста... А часы тикают, цокают, стреляют... Какой же сделать ход? Какой ход? Какой ход? А не подтянуть ли ферзя к центру событий?.. Почему же ты все-таки колеблешься? Этого еще не хватало. Какой же ты капитан, если не можешь побороть страх?
   Нескуба начал мысленно укорять себя, и это было реальной приметой мобилизации духовных сил.
   Алк старательно скрывал свою радость - держал как птицу в клетке. Хотя Нескуба только сдвинул брови, было видно, что он сильно взвинчен и нервничает... "Да-да, он боится! Ну, конечно, угроза так очевидна и неотвратима. Сейчас я ему покажу... Больше не будет спать на посту!"
   Алка охватило хмельное предчувствие победы. Он бросал взгляды то на доску, то на руку Нескубы, которая вот-вот должна была сделать ход. Ну что ж, давай, давай!.. Теперь уже поражения не избежать! Наверно, пойдет ферзем, но это тоже не спасет... Так и есть - взялся за ферзя...
   - ФЬ7.
   Алк сразу же ответил:
   - ng8.
   Белый ферзь отошел на h8, и в этот миг сердце Алка встрепенулось, забилось в радостном ритме. Разгром! Алку хотелось выкрикнуть это слово на весь зал, очень хотелось! Разгром! Но он только вяло проговорил:
   - Ну что ж, сдавайся, капитан.
   Протянув сильную руку, Алк цепкими пальцами поднял ладью и, взяв пешку на g2, объявил шах.
   Вскинув глаза на лицо капитана, успел заметить, что по нему пробежала гримаса боли. "Ага, попался? Чего ж тут еще раздумывать? Сдаваться надо!"
   Зал тоже затаил дыхание, ожидая, что капитан сейчас пожмет Алку руку, поздравляя его с победой. Кое-кого даже раздражало, наверно, бессмысленное его упрямство. Что здесь можно еще сделать, как не сдаться?
   Когда Алк объявил шах, Нескуба совершенно механически взял ладью ферзем и пробормотал:
   - Сдаваться? Не-ет! Мы еще посмотрим!
   Но в голосе его чувствовалась безнадежность. Алк поставил свою ладью на g8. Пропал ферзь! "Как же обороняться без ферзя? Но погоди, погоди, ферзь отдается за две ладьи! Да у меня еще лишняя пешка... А позиция... У меня ведь чудесная позиция! Поторопился Алк... Я ведь беру с шахом!"
   Нескубе стало все так ясно, словно рассеялся туман. Еще не веря себе, окинул взглядом доску. Так и есть, черные пошли на авантюру. Ну что ж, сейчас наступит неожиданная для них развязка.
   Благодарно посмотрев на свои ладьи ("Как хорошо, что они объединены!"), Нескуба взял ферзем черную ладью на g8. Шах!..
   Радостный блеск в глазах Алка растаял и погас, появилась кислая мина.
   - Вот теперь можно поговорить и о капитуляции, - не удержался капитан.
   Алк смотрел на доску исподлобья. Да, спасенья нет. Отступать некуда, ферзя приходится отдать за ладью, а потом - под угрозой мата - и коня...
   - Сдаюсь, - угрюмо произнес он и встал, вобрав голову в плечи.
   Только теперь услышал капитан шум в зале, словно включился динамик.
   Низкорослый, с уплощенной головой арбитр Хоупман пожал капитану руку, поздравил с "блестящей победой", а тот почему-то не радовался. Ожесточение борьбы ушло, и теперь, увидев, как пробирается к выходу ссутулившийся, словно побитый, Алк, Нескуба поймал себя на том, что сочувствует биологу. В самом деле это очень неприятно - испытать поражение...
   - Спасибо, спасибо, дорогой Хоупман, - наконец ответил он арбитру. - Победил я случайно, возможно, благодаря магии числа тринадцать... Оно всегда было для меня счастливым.
   - А может быть, еще и воля к победе? - улыбнулся Хоупман, задрав голову, чтобы получше разглядеть лицо капитана. - Это черта вашего характера.
   Поздравив капитана с победой, Хоупман оглянулся и не увидел Алка - тот был уже у выхода.
   - Товарищ Алк! - закричал арбитр. - Куда вы так спешите?
   Ботаник смутился, постоял какую-то минуту колеблясь, а потом обернулся и решительно зашагал назад, к сцене.
   - Второе место на "Викинге" - это... это... знаете ли, высокое достижение! - обратился к нему Хоупман, не то иронизируя, не то радуясь за Алка, который, чтобы выйти в финал, победил нескольких сильных шахматистов.
   Алк вежливо поблагодарил судью и сказал:
   - Разрешите несколько слов, не относящихся к шахматам...
   Шум в зале утих, все посмотрели на сцену. Нескуба и Хоупман стояли заложив руки за спину.
   Алк заметно волновался, а когда начал говорить, казалось, бросает в зал не слова, а камни:
   - Вы что - забыли, в каком положении мы все находимся? "Викинг" - на краю гибели. А по чьей вине? Я обдумал ситуацию и по размышленье зрелом твердо заявляю" виноват капитан! - Алк сделал паузу, и в тишине, воцарившейся в зале, слышно было его тяжелое дыхание. Не оборачиваясь к Нескубе, ткнул в его сторону пальцем: - Преступная халатность капитана, его пренебрежение своими обязанностями - вот причина, приведшая к таким трагическим для всех нас последствиям. Вы помните, какое дополнение к "Инструкции" предложил сам капитан? За особенно тяжкую служебную провинность переводить в пассажиры...
   - Но ведь вы, и я хорошо это помню, выступали против этого пункта, - бросил реплику Хоупман.
   - Да, я тогда возражал, но вы все одобрили! - Алк обвел рукою зал. - И это дополнение обрело силу закона. И в нем не было оговорено, что это не распространяется на капитана, что он только диктует законы, а сам их действию не подлежит...
   Эола сидела в первом ряду и смотрела то на суетливого Алка, который размахивал руками и вертел головой, то на своего Нескубу, стоявшего и слушавшего выступление своего шахматного оппонента с выдержкой, с достоинством, не позволяя себе вставить ни единого слова, так, словно шла речь совсем не о нем, а о ком-то другом. Эолу раздражали жесты Алка, его скрипучий голос. Мелкий человечишко... А сколько в нем злобы, жестокости... Пигмей рядом с Гордеем. Так ошибиться в человеке...
   Краска стыда залила ее лицо - никуда не денешься, было приятно, когда он ей льстил. Да разве же знала она, что он так коварен?..
   Кто-то наконец перебил Алка:
   - Доказательства! Какие у тебя доказательства?
   Алк ухмыльнулся:
   - Здесь не философская дискуссия, а уголовное дело, и если бы не было доказательств...
   - Выкладывай! - не отступался все тот же голос, и Эола поняла, что это голос психолога Илвалы.
   - Имеется свидетель, который говорит одну только правду, - ответил Алк. - Это электронная память. Стоит послушать запись совещания, когда к питан впервые сообщил о катастрофическом положении корабля, и не останется ни малейших сомнений. Тогда он сам признался, что, находясь на посту, задремал...
   Все взгляды устремились на капитана. Как он отреагирует?
   Эоле припомнилось, будто бы и на самом деле Нескуба говорил тогда что-то в этом роде. Кажется, ему нездоровилось, у него был плохой вид... Но эта придирчивость... А если даже и задремал, разве это... Корабль ведут электронные навигаторы, а они-то бессонны!
   В зале стало тихо, как в ухе. Казалось, даже вычислительные приборы приостановили свое еле слышное жужжание и в самом воздухе появилась такая напряженность, словно вот-вот должен произойти взрыв. Выстрелом прозвучало чье-то сухое покашливание, и снова все оцепенело в зловещей тишине.
   Нескуба негромко произнес:
   - Включите, пожалуйста, запись этого совещания...
   И через несколько секунд все услышали:
   "Товарищи, вы уже, конечно, обратили внимание на то, как изменилась ситуация. "Викинг" попал в гравитационное поле, причем источник этого достаточно интенсивного поля пока неизвестен. Нам нужно срочно..."
   Минута за минутой прослушивалась запись - все было зафиксировано до самой незначительной реплики, но о халатности капитана не было ни звука!
   На лице Алка появилась мозаика из красных и белых пятен. Капитан внешне оставался спокойным, у него был вид сосредоточенный и задумчивый, и только Эола заметила, что у мужа немного прищурены глаза, а это означало, что он прячет волнение.
   Из динамиков звучал такой характерный, такой милый Эолиному сердцу голос:
   "...Это явление требует исследования. Но прежде всего необходимо выправить курс "Викинга". Энергетическим резервом мы еще не пользовались. А он ведь и дается именно на случай непредвиденных, неожиданных обстоятельств. И если нет возражений, прошу всех немедленно занять свои места, антиперегрузочные костюмы - обязательны. Дежурный пилот и штурман остаются здесь. Совещание окончено".
   "Ну вот, - с облегчением подумала Эола, - он абсолютно ни в чем не виноват и чист перед коллективом".
   Алк стоял ни жив ни мертв, разводил руками и виновато улыбался, мол, как хотите, так понимайте, что хотите, то и думайте.
   Но тут Нескуба сделал несколько шагов вперед и сказал:
   - В записи ничего такого нет, потому что во время совещания об этом не было разговора. Но товарищ Алк прав: я все-таки задремал. Возможно, это произошло под влиянием гравитации, но факт остается фактом - я не сразу заметил показания приборов...
   "Что он говорит! - ужаснулась Эола, с такой силой сжав кулаки, что даже пальцы побелели. - Кто его тянет за язык?"
   - Так что вину свою я признаю и не хочу уходить от ответственности, - Нескуба выпрямился. Теперь он смотрел в зал уже не прищуренными, а широко открытыми глазами честного человека, готового ко всему. За те пятнадцать минут, которые прокручивалась запись, он магически изменился, и сейчас это был совсем другой человек - собранный, решительный, вдохновенный. Словно смотрел далеко за горизонт времени и видел то, о чем остальные и не догадывались.
   "Боже, какой он красивый! - подумала Эола. - Таким я его никогда еще не видела... Интересно, догадывается ли он об этом?"
   - Обязанности капитана передаю астронавигатору первого ранга штурману Павзевею, - заключил Нескуба. - А теперь продолжим.
   Павзевей, человек с могучей фигурой в изысканной штурманской форме с золотыми позументами, встал и направился к выходу, по-видимому торопясь к капитанскому пульту. Тень лакированного козырька элегантной фуражки закрывала его лицо, и невозможно было понять, обрадован он таким неожиданным повышением или, наоборот, огорчен.
   Некоторое время стоял такой шум, что невозможно было ничего понять. Словно сговорившись, высказывались все одновременно, что-то выкрикивали, не слушая друг друга, размахивали руками. Эола даже глаза закрыла, чтобы не видеть всей этой суматошной кутерьмы. Она была оглушена и никак не могла прийти в себя. Были моменты, когда казалось ей, что все это страшный сон, что вот сейчас она проснется - и все окажется в порядке, пойдет своим чередом. Дело Нескубы? Кошмар! Они уже выбирают суд. Алк - общественный обвинитель? Да что же это происходит? Какой-то анархический психоз...
   Каждая клеточка ее мозга возмущалась, протестовала.
   "Судьба! - шептала она, закрыв лицо руками. - Хоть напоследок сжалься над ним... Ну почему в сложной системе Вселенной выпала нам такая вот несчастливая судьба? - Опустив руки на колени, вздохнула и уже спокойно подумала: - Наверно, судьба действует по закону больших чисел, а этому закону нет дела до моих переживаний".
   Постепенно опомнилась, и до ее слуха начало доходить то, что происходило в зале.
   Алк требовал применения дополнения к "Инструкции".
   "В пассажиры - это ведь для такой деятельной натуры... Эола снова ощутила острую ненависть к биологу. - Нетерпимый, ожесточенный. И один ведь пропадет в своей оранжерее, нелюдим!.."
   Общественным защитником Нескубы выступил Илвала. Он начал с того, что подвергнул сомнению юридическую правомочность дополнения. Разве высшие инстанции, составлявшие и утверждавшие "Инструкцию" на Земле, санкционировали это дополнение? Они не могли этого сделать хотя бы потому, что дополнение внесено в "Инструкцию" после того, как связь с планетой давно уже была прервана. А в самой "Инструкции" нет пункта, который допускал бы ее изменения или дополнения.
   - Таким образом, совершенно ясно, что это - самодеятельность, - Илвала обвел взглядом зал, словно пытаясь заглянуть каждому в глаза. - Самодеятельность чистой воды. А раз так, уместен вопрос: зачем было огород городить? Полагаю, вот зачем. Психологически это дополнение оправдало себя, дисциплина укрепилась, исполнение обязанностей стало более добросовестным, ответственность возросла. Одним словом, дополнение это - мера исключительно психологическая...
   - Ответственность! - выкрикнул Алк. - Пример показал сам капитан!
   - Дальше, - продолжал Илвала, не обращая внимания на реплику Алка, словно и не слышал ее. - Вина капитана Нескубы не установлена, не доказана.
   - Он сам признал!
   - Его признание не является доказательством. Наоборот, это доказательство его скрупулезной честности перед собой и перед коллективом. Несомненно, проявился и психологический фактор: нетоварищеское отношение, некорректность и бестактность, даже антипатия со стороны некоторых коллег, непонятная и ничем не оправданная враждебность. Я убежден, что капитан сделал свое заявление, находясь в стрессовом состоянии... (Эола, бросив на Нескубу тревожно-настороженный взгляд, заметила, что он шевельнулся, словно хотел что-то сказать, но передумал и продолжал молчать, немного склонив голову.) Потому что фактически нет за ним никакой вины. Движением корабля управляет электроника, дежурство же установлено на случай аварийных повреждений.
   - Значит, виновата электроника? - насмешливо произнес Алк. - Давайте накажем ее!
   - Не надо ерничать, Алк. Мы находимся в таком положении, когда единство и сплоченность коллектива нужны как воздух.
   - Я хочу справедливости, только справедливости! - снова выкрикнул Алк и посмотрел на своих единомышленников, ожидая поддержки. Но все молчали и сидели неподвижно, словно окаменели.
   - А кто здесь не хочет справедливости? - повысил голос Илвала. - Все мы хотим! Но чтобы дойти до истины, нужно оставить демагогию и встать на путь правды. Почему не сработала электроника? Вот в чем вопрос. Проверкой установлено: программа не учитывает тяготение как опасность. Мы еще далеко не все знаем о матушке-природе и не в состоянии втиснуть ее ни в какую перфокарту. Структура космоса так невероятно сложна, что и представить трудно. Вот в чем суть, истина и справедливость! Nuda veritas *, как говорили римляне. - Илвала сделал паузу, чтобы перевести дух, и заключил: - Я предлагаю закрыть это дело как необоснованное и бездоказательное. Надеюсь, что все мы проголосуем за полное доверие капитану.
   "Ну вот и все, - облегченно вздохнула Эола. - Кому же не ясно, что это интрига психа, очумевшего и засохшего в оранжерее, озлобленного типа? Нескуба совершил преступление! Только больное воображение могло такое предположить. И это убедительно объяснил Илвала..."
   Нескуба спустился со сцены и молча сел рядом с Эолой.
   Нервное напряжение спало, но тревога почему-то не проходила. Льдинка страха, какого-то невыразимого опасения где-то глубоко в груди никак не хотела растаять, обдавала холодом сердце. Едва уловимое предчувствие беды дурманным туманом застилало сознание. Неужели еще не все позади? Откуда такая необузданная злоба у этого Алка? Что плохого сделал ему Нескуба? О боже, пошли ему сердитую, сварливую жену! Однажды он философствовал: "У нас нет сторон света. Где север, или юг, или запад, или восток? Все перемешалось, а пространство без ориентиров, без направляющих символов,