Беркли Энтони. Убийство на Пикадилли

   - Убила себя?- и он самым несомненным образом фыркнул.- Чепуха! Она была совершенно не способна на такое.
   По выражению лица Морсби можно было заключить что уверенность в возможности самоубийства была этими словами рыжеволосого сильнейшим образом поколеблена.
   - Неужели, сэр!- и он потер подбородок.- Но обстоятельства дела определенно указывают именно на это.
   - Что вы имеете в виду?
   - Видите ли, она умерла в результате отравления. Отравления синильной кислотой, если быть точным.
   Теперь Синклер продемонстрировал всю мощь своих способностей, и мистер Читтервик даже подумал, что он слегка переигрывает. Удивление, недоверие, ужас, гнев стремительно выражались на его лице.
   - С-синильной кислотой?- пробормотал он наконец заикаясь,- Господи милосердный, вы хотите сказать...
   - Врач нашел синильную кислоту в кофейной гуще,- ответил Морсби бесстрастно,- и в руке у нее был зажат пузырек.
   Наступило минутное молчание, молчание, как ощутил мистер Читтервик, набрякшее тяжелым многозначительным смыслом: с одной стороны, оно было исполнено старания быть предельно осторожным и предусмотрительным, и суровой решимости - с другой. Мистер Читтервик едва мог дышать, к горлу подкатила волна тошноты.
   Два противника стояли лицом к лицу. Затем рыжеволосый тихо сказал:
   - Господи милосердный, значит, она действительно так поступила.
   Мистер Читтервик почувствовал легкое разочарование Все как-то немного напоказ.
   А Морсби и Синклер стали обсуждать дальнейшие действия. Синклер выразил желание как можно скорее отвезти мертвое тело к себе на квартиру в Квин-Энни-Гэйт. Однако Морсби заметил, что нужно произвести вскрытие и поэтому лучше транспортировать тело в морг. Синклер против морга категорически возражал. Морсби снисходительно настаивал на этом как лицо официальное, но их дискуссия протекала самым обычным образом.
   Мистер Читтервик глубоко вздохнул и, хотя не пропускал мимо ушей ни единого слова, сумел подытожить свои впечатления. Сначала, что касается наружности убийцы. Теперь, когда он смотрел на него с такого близкого расстояния, мистер Читтервик мог несколько скорректировать прежнее представление. Например, сейчас оказалось, что человек не так молод, как мистер Читтервик думал раньше. Ближе к тридцати пяти, чем к двадцати пяти, предположил он. В коротко стриженных завитках на висках проблескивали седые нити.
   Его сходство с пожилой дамой было таким же разительным, как казалось прежде. С более близкого расстояния можно было заметить и другие черты сходства, кроме твердоочерченного орлиного носа.
   Мужчина был таким же крупным и широкоплечим, как показалось с самого начала, хотя сейчас держался как будто с большим достоинством (смахивает на джентльмена - подумал мистер Читтервик, извинившись перед самим собой за это выражение), чем раньше. С тетушкой он вел себя небрежно и резко, а по отношению к мистеру Читтервику просто-напросто грубо. Однако сейчас (размышлял мистер Читтервик) он должен очень нервничать, каждой клеточкой естества сосредоточившись на усилии сыграть свою роль как можно правдоподобнее.
   А что касается того, как рыжеволосый играл свою роль, так мистер Читтервик, питая к этому типу заслуженное отвращение, не мог не чувствовать восторга. За исключением, пожалуй, последнего странноватого замечания, он не совершил ни одного ложного шага, ничем себя не выдал. И мистер Читтервик не мог не понимать, несмотря на уважение к Скотленд-Ярду, что, если бы не его свидетельство., полиция встала бы перед почти неразрешимой задачей доставить убийцу к палачу. А о том, что такое свидетельство существует, Синклер, разумеется, и понятия не имел.
   Тем временем под предлогом, что ему надо сделать необходимые распоряжения (как с интересом отметил мистер Читтервик), Морсби деликатно вытягивал из Синклера кое-какие нужные сведения. Так, была извлечена на свет пара очень интересных фактов. Мертвая женщина была, очевидно, довольно значительной персоной. Синклер говорил об "Эрлшейзе" как о солидной собственности. Сам он был ее ближайшим родственником и, как он полагал (и упомянул он об этом как бы между прочим в ответ на прямой вопрос), ее единственным наследником. Но хотя он и сказал об этом небрежным тоном, мистер Читтервик слегка вздрогнул.
   Как всегда, приезжая в Лондон, она остановилась вместе со своей компаньонкой в отеле "Олдридж". Мистер Читтервик знал, что такое отель "Олдридж". Даже один этот факт, что мисс Синклер остановилась именно там, отмечал ее печатью избранности. Она была Персоной. В отель "Олдридж" допускались только Персоны, хотя владелец время от времени позволял останавливаться там наиболее почтенным зарубежным королевским семействам. Это был небольшой и неприглядный отельчик, расположенный на границе с Мэйфером, наверное, самый несовременный и определенно самый неудобный отель в радиусе одной мили Однако он был ужасно эксклюзивен, и воздух, которым дышали его постояльцы, стоил несколько фунтов в час.
   Почему тетушка захотела видеть его, майор Синклер - как оказалось, он состоял в королевской гвардии во время войны и несколько лет спустя, но, получив чин майора, начал оформлять отставку - не имел ни малейшего представления, а также и о том, почему она назначила ему свидание в таком странном месте как Зал для ленча в "Пиккадилли-Палас". Однако она написала ему сама, предложив свидание, или, вернее сказать, назначив его, так как была женщина властная, и он сообщил в ответном письме, что согласен. Сам же он - утверждал майор - был этим совершенно сбит с толку.
   - Понимаю, сэр,- отвечал ему Морсби.- Ну, прежде всего надо распорядиться, чтобы тело отсюда унесли. А потом вы, может быть, согласитесь поехать со мной в Скотленд-Ярд и официально оформите свою информацию как заявление.
   - Вы хотите, чтобы я написал заявление? Хорошо, я не имею ничего против, если это вам поможет, но раньше я считал, что заявления делают только подозреваемые в убийстве,- сказал майор, а у мистера Читтервика перехватило дыхание от такой отваги.
   - О, в таких сложных случаях, как этот, подобные заявления иногда помогают расследованию,- ровным голосом объяснил Морсби.
   - Очень хорошо. Полагаю, будет вскрытие, как вы сказали, и после этого чертовский шум в газетах. Бедная старая леди, как бы ей это все не понравилось. Боюсь, мы с ней не очень-то ладили. У обоих один и тот же фамильный характер, не только одинаковые носы, но должен вам сказать, мне грустно думать, что она убралась на тот свет таким вот образом. Интересно бы знать, что за бремя, черт побери, было у нее на совести, у бедной старушенции.
   И опять у мистера Читтервика перехватило дыхание.
   - Ах, у нас у всех есть что-то на совести,- назидательно заметил Морсби.- А теперь, сэр, если вы пройдете в кабинет главного администратора и представитесь ему, я через минуту к вам присоединюсь, и посмотрим, каким образом можно будет вынести отсюда тело.
   - Но ее действительно отправят в морг, это необходимо? Мне не хотелось бы вмешиваться в ваши дела, но это не очень вежливо по отношению к ней.
   - Сожалею, сэр, но без этого не обойтись,- сказал Морсби тоном, прекращающим все обсуждения данной темы, и проводил майора до выхода из-за ширм.
   - Будьте настороже, Паркер,- сказал он, когда майор исчез из виду.- Я скоро вернусь.
   Паркер, хранивший профессиональную молчаливость высшей пробы в течение всего допроса, так же молчаливо кивнул в знак того, что будет на высоте положения.
   Морсби немного помедлил, потом вышел и повернулся к мистеру Читтервику. Сей джентльмен вскочил с места и, волнуясь, едва не перепрыгнул через веревку.
   - Вы все слышали, сэр?
   - Да, и очень хорошо. Помилуй меня бог, инспектор, но этот человек... Я просто никогда не мог себе представить, что...
   Старший инспектор негромко хмыкнул.
   - Хотел забрать к себе на дом старушку, чтобы всецело ею завладеть, а? И что угодно нахимичить с ней, не так ли? Нет, я этому джентльмену не доверяю, факт. Чем скорее мы посадим его под замок и крепко запрем, тем лучше.
   - А он - не подозревает?
   - Что у нас в заначке есть самый лучший свидетель, извините за грубость, сэр? Нет, не подозревает! Как любой другой убийца, которых мне когда-либо приходилось встречать, будь они даже майоры. Этот - чертовски самоуверенный тип. Он уверен, что с него взятки гладки. Ну, мы еще посмотрим, так оно на самом деле или нет.
   - Но сейчас вы позволили ему уйти, да?- мистер Читтервик явно сомневался в правильности такого решения.
   - Но у него на хвосте два моих человека,- заверил его старший инспектор.- Да и, господи помилуй, не далеко он сейчас ушел, только до кабинета главного администратора. И ведь не дурак он, чтобы сбежать. Ну ладно, надо идти и последить за ним. А с вами, сэр, мне не хотелось бы терять связь. Вы дома, наверное, всегда поблизости от телефона?
   - Боюсь, что нет,- извинился мистер Читтервик. В сущности, он извинялся за тетушку, которая не любила телефонов, но старшему инспектору он об этом не сказал.
   - Ну, так если вы пойдете в свой клуб...
   - Боюсь, у меня нет своего клуба,- снова извинился мистер Читтервик, и опять - за тетушку.
   - Гм!- Морсби поскреб в голове.- Ну так вот что я вам скажу. В шесть тридцать вечера приходите в Скотленд-Ярд, хорошо, сэр? Спросите меня.
   - Очень хорошо,- обрадовался мистер Читтервик.- Это для...
   - Для опознания личности, совершенно верно, сэр. И я арестую майора сразу же, как только вы укажете на него. Значит, в шесть тридцать. Благодарю вас, сэр.
   И Морсби ушел.
   Мистер Читтервик медленно, в раздумьях, покинул Зал. Чувство ответственности, которое сначала угнетало его как тяжкое бремя, он теперь ощущал как достойную ношу, возложенную на его плечи. Мистер Читтервик не мог не чувствовать, что теперь он стал очень важной особой и, практически говоря, только он один должен затянуть веревку на шее человека, который несомненно заслужил петлю, и об этом не приходится сожалеть. Однако убийство, жертвой которого стала заметная личность, обязательно привлечет внимание публики. Его свидетельские показания будут цитироваться во всех газетах страны. Возможно, многие из них захотят напечатать и его фотографию. И следует ожидать репортеров... Да, несмотря на всю свою скромность, мистер Читтервик не мог закрыть глаза на тот факт, что сегодня с половины второго пополудни он стал - да, можно сказать определенно - одним из самых значительных людей во всей Англии.
   Он взглянул на часы в вестибюле. Было двадцать минут пятого. И один из самых значительных людей в Англии вдруг сильно вздрогнул и ускорил шаг, вернее побежал. Он должен был вернуться в Чизвик с образчиками тканей для занавесок еще в половине четвертого.
   Глава 4
   Опознание личности
   Дом тетушки в Чизвике представлял собой анахронизм (как и сама тетушка). Выстроенный в раннеякобитском стиле, из красного кирпича, с фронтонами, коньками, крытый черепицей, он стоял на когда-то обширной усадьбе. Когда этот особняк построили, она принадлежала Читтервикам уже пару веков. Как все прочие усадьбы, эта постепенно уменьшалась в размерах, потому что все последующие поколения Читтервиков становились жертвой заманчивых предложений со стороны якобитских строителей-спекулянтов, а в результате в их владении остался только этот "вдовий дом" - очевидно, доставшийся когда-то в наследство после смерти какого-то Читтервика его вдове вместе с полудюжиной акров прилегающей земли, но для современного Лондона и такой участок был достаточно велик, чтобы скрывать факт исчезновения поместья "Читтервик-Чизвик" с его единственной когда-то улицей. Выросший на месте усадьбы новый район с его обилием кинотеатров и вилл, был скрыт от глаз обитателей "вдовьего дома" густой древесной сенью. Сюда не доносилось даже веселого перезвона трамваев. Читтервики, будучи людьми добродетельными, никогда не игравшими в карты, сберегли кругленькую сумму золотых соверенов, полученных от многих поколений спекулянтов-строителей, и поэтому были еще в состоянии поддерживать свои остаточные владения в более или менее достойном виде даже после уплаты налогов на недвижимость.
   Когда мы говорим "Читтервики", мы подразумеваем кроме ее племянника, последнего в роду, только одного представителя клана, точнее представительницу, мисс Читтервик. Ей уже исполнилось семьдесят девять лет и не было причины сомневаться, что однажды ей стукнет сто. Вся собственность Читтервиков принадлежала ей единолично, и она была в полном смысле слова тетей своего племянника.
   Мистер Читтервик вошел в большой прохладный, отделанный дубовыми панелями холл. В его восьмиугольные окна можно было видеть лужайки, освещенные июньским солнцем. Мистер Читтервик вошел в дом с чувством вины, но в то же время с извинительной для опоздания причиной, которую даже его тетушка не отказалась бы принять во внимание. Он знал, что тетушка сидит сейчас в маленькой комнате направо, которую она называла своим кабинетом, но которую сам мистер Читтервик предпочитал считать утренней гостиной. За исключением того времени, когда она учила садовника науке садоводства, мисс Читтервик пребывала именно здесь, в окружении своих коллекций сухого мха, минералов, отшлифованных камней, засушенных жуков и старых журналов, а компанию ей составляли (в те редкие моменты, когда племянник отсутствовал) четыре канарейки в большой клетке на окне. В комнате доминировал цвет когда-то ярких, но теперь выцветших ситцевых обоев, и пахло здесь пылью и сыростью от книг.
   Мисс Читтервик устраивала в свою коллекцию мхов новый вид hortus siccus, который ей принесли с дневной почтой (а она обменивалась образчиками с другими энтузиастами мха во всем мире), поэтому она не взглянула на вошедшего племянника. Все еще как бы не замечая его присутствия, она низко склонила свой белый чепец с сиреневыми лентами, трудясь над новым образчиком, причем ее очки как всегда балансировали на самом кончике носа. Мистер Читтервик знал, что тетушка ожидает объяснений.
   - Боюсь, я довольно сильно опоздал, тетя,- начал он с острым сознанием своей вины,- но со мной случилось поистине необыкновенное происшествие.
   Мисс Читтервик притворилась, что вздрогнула от неожиданности и взглянула сначала на клетку с канарейками, словно это кто-то из них нарушил ее одиночество, а затем, еще раз вздрогнув, дала понять, что в курсе появления племянника.
   - Господи, Эмброуз,- проворчала она,- как же ты меня испугал. Прокрался совершенно бесшумно. От этого с каждым может случиться удар.
   Мистер Читтервик понял, что тетушка слышала, как он вошел, и знал, что она тоже знает, что он знает, но он принял участие в игре и должным образом соответствовал положению:
   - Извините, тетя, что я вас напугал,- сказал он как добропорядочный племянник, давая возможность подвергнуть себя наказанию,- но как я уже вам сказал, у меня было самое необыкновенное приключение.
   - В болотах южной Нигерии,- мрачно и с непередаваемым презрением заметила мисс Читтервик.- Вот ведь что он говорит. А лучше сказать, в пруду у "Илинг-Коммон"...- В силу некой таинственной причины "Илинг-Коммон", для большинства лондонцев одно из самых почтенных заведений, был для мисс Читтервик синонимом всего, что совершенно неудобосказуемо в приличном доме.
   Мистер Читтервик кашлянул. В другое время он бы по-прежнему вел свою роль в игре, предложенной тетушкой, и умолял бы ее дать ему все объяснить и извинить его опоздание, а мисс Читтервик любезно бы притворялась, что не знает ни о каком опоздании и что он вовсе не опоздал, одновременно прибегая к бесчисленным уловкам, чтобы вырвать так или иначе объяснение, которое она жаждала услышать. Однако событие было слишком необычным, и мистер Читтервик наотрез отказался от предназначенной ему роли.
   - Тетя!- выпалил он нетерпеливо.- Я видел, как совершили убийство. Отравили женщину прямо у меня на глазах.
   Мисс Читтервик взглянула ему прямо в лицо.
   - Что ты сделал с моим очешником?
   - Вашим... очешником, тетя?- промямлил мистер Читтервик, сбитый с толку.
   - Он потерялся,- с осуждением в голосе пояснила мисс Читтервик.- И это очень неудобно. Я вынуждена почти целый день носить очки в руке,- и она мрачно воззрилась на племянника.- У меня всегда что-нибудь да теряется, когда ты развлекаешься в Лондоне.
   Мистер Читтервик мог бы указать на то обстоятельство, что поиски подходящих к обоям образчиков ткани для занавесок вряд ли можно считать развлечением, но вот посещение "Пиккадилли-Палас" потребовало бы серьезных оправданий. Поэтому он снова повинился:
   - Извините меня, тетя, но боюсь, я не могу сейчас это долго обсуждать. Мне почти сию минуту надо снова уйти. Я пришел только сказать, что, возможно, не приду к обеду. Мне нужно в Скотленд-Ярд.
   - Ерунда!- отрезала мисс Читтервик и с показным усердием вернулась к уходу за своими мхами.- Наверное, в следующий раз ты скажешь, что должен быть в "Илинг-Коммон".- Последние слова она адресовала hortus siccus.
   Мистер Читтервик был очень хорошим и добрым племянником. Он мог бы уйти из дома, и дело с концом, оставив самую старую женщину Чизвика в состоянии такого жгучего любопытства, что она вполне была способна скормить свой драгоценный hortus siccus канарейкам. Однако вместо этого он сел и вкратце, но энергично поведал о том, что случилось.
   Мисс Читтервик, конечно, сделала вид, что все это ее совершенно не интересует. Более того, можно было усомниться, что она вообще слышала его рассказ, так как, едва мистер Читтервик его закончил, она без всяких комментариев опять осведомилась, где ее очешник. Однако спустя десять минут, когда он нерешительно и с извиняющимся видом ее покидал, у него было чувство хорошо выполненного долга и сознание того, что тетушка ему благодарна, хотя она скорее бы дала себя искусать до смерти своей белой персидской кошке, чем признаться в этом.
   Неприятности, которые приходилось сносить мистеру Читтервику по милости его тетушки, проистекали из того обстоятельства, что он родился мальчиком, а не девочкой Его три сестры, все старше его, по очереди служили ей бесплатными компаньонками, служанками и "девочками для битья". После того как состоялась свадьба последней из племянниц, выяснилось, что, поскольку мисс Читтервик наотрез отказывается и нанять платную компаньонку, и пребывать в одиночестве, мистеру Читтервику придется занять пустующее место. Таким образом, представитель последнего поколения, воспитанного в том духе, что у молодых есть долг перед старыми родственниками, мистер Читтервик счел необходимым приступить к исполнению обязанностей. Это случилось четырнадцать лет назад, когда мистеру Читтервику едва исполнилось тридцать. И следует заметить, что из всех четверых родственников мистер Читтервик был наилучшим компаньоном, слугой и мальчиком для битья. Однако, так как ему нельзя было присутствовать при утреннем и вечернем туалете тетушки, мисс Читтервик упорно твердила, что его неудобный для нее пол разрушил все надежды на покой и даже самый скромный комфорт на склоне ее лет.
   Итак, этот образцовый племянник вошел в кабинет Морсби, когда Биг-Бен пробил половину седьмого. Морсби тепло приветствовал его и просил сесть.
   - Через несколько минут все будет готово, мистер Читтервик, сэр, но я подумал, что хорошо бы нам сначала спокойно перекинуться словечком, пока есть время как-то разложить по полочкам, так сказать, все события дня.
   - Конечно, конечно, разумеется,- кивнул мистер Читтервик с очень серьезным видом.
   Морсби откинулся на спинку стула и посмотрел на мистера Читтервика отеческим взглядом.
   - Нет нужды, сэр, повторять вам, какое ответственное место вы занимаете в процедуре следствия. Вы это знаете так же хорошо, как я. Вы понимаете, что все наши действия - со стороны полиции, прокуратуры, даже адвоката - все целиком и полностью зависят от вашего показания?
   - Я понимаю,- вздохнул мистер Читтервик,- даже слишком хорошо понимаю.
   - Вот поэтому я и подумал, что надо еще раз попросить вас соблюдать осторожность. В последнее время было много разговоров о том, что полиция применяет недозволенные методы, но - это я вам говорю, сэр,- мы никогда никого не подвергаем аресту даже по такому важному делу, как это, пока совершенно не удостоверимся, что перед нами тот самый человек. Итак, вы по-прежнему уверены, что человек, которого мы опросили, то есть майор Синклер - тот самый человек, которого вы видели в обществе пожилой дамы?
   - Положительно уверен,- решительно подтвердил мистер Читтервик.
   - Понимаю,- и Морсби кивнул.
   - Ну что ж, это первое, о чем я хотел вас сирость. Относительно второго мы уже с вами все решили прежде, а именно: вы так же решительно утверждаете, что он положил нечто в чашку пожилой дамы и вы это видели собственными глазами. Мне не надо подчеркивать, сэр,- тем не менее Морсби именно этим и занимался,- всю важность данного показания. Короче говоря, на нем основано все наше дело. Тот факт, что он встретился с ней на час раньше, чем была назначена встреча, и не упомянул об этом обстоятельстве, может вызывать подозрения, но это еще не свидетельствует о его вине. Оно еще позволяет предполагать, что пожилая дама покончила самоубийством, после того как он ушел, если у нее было таковое намерение.
   - Да, конечно. Но я думаю,- робко возразил мистер Читтервик,- что положение пузырька в ее руке и то, что она, совершенно очевидно, собиралась уходить, может служить важным свидетельством против самоубийства?
   - Это так, сэр,- согласился старший инспектор,- да, но все эти мелкие подробности, которые определяют суть дела для нас, не очень вески и убедительны для присяжных. Им потребуется нечто более определенное и солидное. Например, ваши свидетельские показания.
   - Да, конечно. Я это очень хорошо понимаю. Нормальные, обычные присяжные не станут осуждать человека на основании того, что они сочтут не стоящими внимания тонкостями.
   - И еще, сэр,- сочувственно добавил Морсби,- я хочу добавить следующее: защитник обрушится на вас и это ваше свидетельство, словно грузовик с кирпичом. Он знает, что это единственное доказательное свидетельство и если он его не взорвет, его клиент пойдет ко дну, а если сможет его опровергнуть, то майор будет оправдан. И защитник постарается согнуть вас в бараний рог.
   - Да, я конечно должен подготовиться к очень неприятной половине часа,скорбно отозвался мистер Читтервик.
   - Это так, сэр. И вот что еще я хочу сказать. Если вы Иногда подумываете, что есть хоть малейшая возможность защитнику выиграть дело, скажите мне об этом. Потому что, если ему удастся опровергнуть ваше свидетельство все дело пропало. Таким образом, у вас есть еще время подумать: вы все так же уверены, что видели руку этого мужчины над чашкой дамы, как тогда, когда позвонили мне в Скотленд-Ярд? Я бы предпочел узнать именно теперь, есть ли у вас на этот счет хоть малейшие сомнения?
   - Я не могу сомневаться в том, что видел своими глазами, инспектор,- с чувством собственного достоинства ответил мистер Читтервик.- Уверяю вас, мне не доставляет никакого удовольствия быть орудием справедливости. Совсем, совсем наоборот. Но я могу заверить вас столь же убежденно, как прежде, что у меня нет ни малейшего сомнения относительно того, что я видел, и я не уклонюсь от своего прямого долга в данном деле ни на йоту.
   - Тогда все в порядке, мистер Читтервик, сэр,- ответил Морсби с большой сердечностью.- Это хорошо. Ведь, в конце концов, вы позвонили мне именно под впечатлением от увиденного, не правда ли? А это подтверждает, что вы действительно все это видели. Значит, с этим улажено. Ну что ж, надо собираться.
   Дружелюбие старшего инспектора почти достигло степени нежности, и мистер Читтервик понял, что любимый баловень полиции с успехом выдержал последнее, скрытое от посторонних глаз натаскивание и теперь считается вполне способным повторить свои трюки на публике.
   В качестве награды он насладился переездом из Скотленд-Ярда в окружной участок в настоящем полицейском автомобиле, которым управлял настоящий полицейский в штатском.
   Мистер Читтервик не думал, что его так скоро призовут к исполнению долга. А ведь результат будет окончателен, как только он укажет на определенного человека. На этого несчастного обрушится вся тяжесть закона и раздавит его насмерть.
   Морсби представил мистера Читтервика сержанту окружной полиции, который тоже окинул его поощрительным хозяйским взглядом. В помещении уже находилась женщина, она, как дали понять мистеру Читтервику, была той самой официанткой из "Пиккадилли-Палас", что подала кофе, ставший роковым. Сержант проинформировал Морсби, что для опознания все готово, все ждут, и без дальнейших проволочек Морсби и мистер Читтервик вместе с женщиной прошли в соседнюю комнату. Мистер Читтервик, к которому приставили констебля, не мог не подумать, что для такой важной процедуры все происходит удивительно неформально. Через две минуты женщина вышла, и мистера Читтервика, у которого чуть-чуть дрожали коленки, в свою очередь сопроводили в соседнее помещение.
   Там у противоположной стены в мрачной комнате, где не было никакой мебели, построили в ряд пестро одетых людей. Блеск здесь соседствовал с нищетой, до глянца начищенная обувь - с грязной. Существует правило, что в подобных случаях ничего не подозревающих прохожих, внешне напоминающих, насколько это возможно, преступника, срочно доставляют в участок. На практике, однако, не так-то легко за несколько минут подобрать с десяток человек, похожих на большого, элегантного, рыжеволосого экс-майора с явной солдатской выправкой и манерами джентльмена. Одного из присутствующих только в самом приблизительном смысле можно было назвать рыжим, скорее он был рыжевато-седым, поэтому вся процедура выглядела несколько фарсовой. Сержант медленно водил его взад-вперед вдоль шеренги людей, и мистер Читтервик с бьющимся сердцем встречал ответный взгляд двух десятков глаз, выражение которых варьировало от сардонического любопытства до сильнейшего негодования. Надо отдать мистеру Читтервику справедливость: что бы он ни испытывал до этого, он был готов подойти к идентификации рыжеволосого со всей осторожностью, хотя нисколько не сомневался на его счет. Вот почему мистер Читтервик тщательно и долго всматривался в его лицо, сопоставляя с запечатлевшимся в сознании, прежде чем объявить о своем решении.