Страница:
– Это выражение стало нашим лозунгом, с которым мы сверяем все происходящее.
– Я не люблю лозунгов, но этот, мне кажется, вобрал в себя смысл всех лозунгов на свете, – признает Викинг.
– А потом появился Фетнат. Он внес свое уточнение: «34 жителя. 0 зануд».
– Три зачеркнуто потому, что потом пришел Маркиз.
– Я хотел добавить еще один лозунг: «Когда тебе нечего терять, ты можешь завоевать весь мир», но они отказались, – с сожалением произносит молодой азиат с синей прядью в волосах.
– Если тебе надо запомнить всего один девиз, девчушка, запомни вот этот: «Каждому свое дерьмо»…
Он сплевывает на землю и поворачивается к Кассандре:
– А сама-то ты кто, если по-честному?
17
18
19
20
21
22
– Я не люблю лозунгов, но этот, мне кажется, вобрал в себя смысл всех лозунгов на свете, – признает Викинг.
– А потом появился Фетнат. Он внес свое уточнение: «34 жителя. 0 зануд».
– Три зачеркнуто потому, что потом пришел Маркиз.
– Я хотел добавить еще один лозунг: «Когда тебе нечего терять, ты можешь завоевать весь мир», но они отказались, – с сожалением произносит молодой азиат с синей прядью в волосах.
– Если тебе надо запомнить всего один девиз, девчушка, запомни вот этот: «Каждому свое дерьмо»…
Он сплевывает на землю и поворачивается к Кассандре:
– А сама-то ты кто, если по-честному?
17
Пещеры первобытных людей посреди бескрайней свалки. Как странно. Они спрятались от мира там, где никто не станет их искать.
Когда они хотят, то очень хорошо говорят. Кажется, они много знают. Они учились. Это не безграмотные бомжи. Как же они здесь оказались? А почему, кстати, бедные обязательно должны быть невежественными и глупыми?
Они кажутся умными. У них, похоже, какое-то особое восприятие мира, это очень интересно. Думаю, в жизни им пришлось нелегко.
Как и мне.
Когда они хотят, то очень хорошо говорят. Кажется, они много знают. Они учились. Это не безграмотные бомжи. Как же они здесь оказались? А почему, кстати, бедные обязательно должны быть невежественными и глупыми?
Они кажутся умными. У них, похоже, какое-то особое восприятие мира, это очень интересно. Думаю, в жизни им пришлось нелегко.
Как и мне.
18
Кассандра Катценберг снова медленно размыкает губы. Она так экономит слова, что все очень внимательно к ней прислушиваются.
– Я хочу… остаться здесь.
Присутствующим требуется некоторое время, чтобы осознать смысл сказанного.
– Вот еще новости, – восклицает Маркиз.
– Нет, увы. Мы не можем оставить тебя, Белоснежка, – отвечает Эсмеральда.
– Твои родители будут волноваться, – объясняет Фетнат.
– У меня нет родителей, – говорит Кассандра.
– Ну, не знаю – школа, детский дом, пансион, кто-то точно будет волноваться из-за твоего отсутствия, – продолжает рыжая, которая от волнения косит еще сильнее.
– Я хочу остаться здесь, – повторяет Кассандра.
– Ты что, глупая или глухая? Говорят тебе – нет, – заявляет Эсмеральда.
– У тебя чистые руки. А у нас у всех грязные, – добавляет Ким.
– Грязь спасает нас от грязи, а ты такая чистая, что «защиты» у тебя нет, – поддерживает его Фетнат.
Ким пренебрежительно добавляет:
– Ты – из буржуев, ты – дочка богачей. Мы их ненавидим.
– У тебя, наверное, большие проблемы. Но и у нас проблемы есть. Наш девиз: «Каждому свое дерьмо», – сухо произносит Эсмеральда.
Орландо стучит рукой по бочке.
– Эй, Герцогиня, у тебя с головой все в порядке? Мы не можем бросить эту девчушку!
Трое остальных размышляют. Наконец Эсмеральда берет бутылку вина, отпивает глоток, рыгает и заявляет:
– Я предлагаю голосование. В Искуплении – демократия, пусть решает большинство.
Фетнат оборачивается к Киму:
– Маркиз, ты за или против того, чтобы Белоснежка осталась?
Ким немедленно отвечает:
– Конечно, против. И, взвесив все, я вообще предлагаю ее убить, потому что, едва выйдя отсюда, она на нас донесет. Утопим труп в болотах, да и дело с концом. Там, где ее чуть собаки не съели, да, Барон? Вернем, так сказать, статус-кво.
Фетнат кивает, потом поворачивается к рыжей:
– А ты, Герцогиня?
– Я против. От нее надо избавиться, но идею с убийством в южных болотах я не поддерживаю. Туда ходят играть цыганские ребятишки. Они могут найти тело.
Она подходит к Кассандре и запускает руку в ее длинные волнистые волосы.
Она нарушила мое личное пространство, но я не должна реагировать.
– Хорошенькая. Лучше продадим ее албанцам.
– Записано. Ты, Барон?
– Я «за». За то, чтобы девчушка осталась с нами. И чтобы ее не убивать. Мы не будем выкидывать ее в болото или продавать албанцам, они ее изувечат. Мы – беглецы и должны помогать другим беглецам.
– Понятно, сума переметная, – цедит сквозь зубы Герцогиня. – Я знаю, почему ты ее защищаешь. Да, знаю.
– На что это ты намекаешь, Герцогиня?
– Нечего изображать невинность, Барон! Мы все о тебе знаем. У тебя дочка чуть постарше нее. Тебе с ней видеться не дают, вот ты и хочешь, чтобы эта ее заменила. Отцовский инстинкт…
– Да как ты смеешь даже упоминать о моей дочери, жирная косоглазая баба! Я запрещаю тебе произносить…
Барон пытается ударить ее в ухо, но рыжая отскакивает и выхватывает бритву. Они стоят друг напротив друга, готовые сцепиться.
– Виконт, а ты как голосуешь? – как ни в чем не бывало спрашивает Ким, желая переключить всеобщее внимание на другой предмет.
Все вопросительно смотрят на высокого негра в разноцветном балахоне, который снова неторопливо раскуривает трубку.
– Барон прав: Искупление – это священное право беглецов. Не меня спрашивать о том, можно ли прогонять чужаков, если вы понимаете, о чем я говорю. Увы, Герцогиня, я голосую за то, чтобы она осталась.
– Два на два. Поровну. Вот недостаток демократической системы при четном количестве избирателей.
– Давайте переголосуем! – предлагает Ким.
– Бесполезно, опять ничего не получится. Хорошо. Поскольку я – вождь племени, окончательное решение принимаю я: отдавая долг гостеприимству, а главное, потакая бескрайней сентиментальности Барона, я разрешаю Золушке остаться с нами, но ненадолго.
– Она из буржуев! – возмущается Ким. – У нее чистые руки! Мы, что, с благовоспитанной девицей жить будем?
– Не волнуйся, она все равно не сможет привыкнуть к нашему образу жизни, не волнуйся, – отвечает ему Фетнат.
Эсмеральда поворачивается к Орландо:
– Скажи ей, что может остаться, но только на три дня. Потом она отсюда уберется. Спать будет на складе, рядом с консервами. Надо ей дать сухое и чистое одеяло. У тебя найдется, Виконт?
– Ей еще придется пережить завтрашний шок, – усмехается Ким.
Лицо девушки выражает непонимание.
– Ну, малышка, раз ты любой ценой хочешь остаться здесь, то завтра после пробуждения тебя будет ждать большой сюрприз, – насмешливо добавляет молодой человек.
Кассандра хочет поблагодарить Эсмеральду, но та уже встала и отщипывает кусочки жаркого, которое продолжает вращаться на вертеле.
– Чувствую, мы совершаем непростительную глупость, – бормочет Эсмеральда про себя. – Я уверена, что не ошибаюсь. Оставить тут несовершеннолетнюю девчонку – это глупость, чудовищная глупость.
– Эй, девчушка, ты так и не сказала, как тебя зовут? – замечает викинг.
Девушка пристально смотрит на каждого по очереди и медленно произносит:
– Кассандра.
Ким опять хихикает:
– Подходящее имечко для буржуйской дуры.
– Есть хочешь? – спрашивает Орландо.
Кассандра качает головой.
Тяжелые тучи закрывают луну. Крупные капли падают на землю, шипят в костре. Собирается новый ливень. Орландо и Фетнат находят сухую одежду для гостьи, устраивают ей спальню на складе консервов. Кассандра кое-как укладывается на постель из кипы газет, положенных на консервные банки и прикрытых грязной простыней. Под голову кладет набитый тряпьем мешок из-под картошки. Вокруг громоздятся ряды и башни консервных банок. Одни вздулись, другие источены ржавчиной. Большинство без этикеток.
Измученная впечатлениями этого странного дня, Кассандра вытягивается и укрывается пропахшим пылью одеялом. Спасшийся от дождя комар пищит, кружа под брезентовым потолком.
Эти странные бомжи полюбят меня. Мне кажется, они уже начинают меня любить. Им просто нужно привыкнуть. И потом… не так-то легко любить такого необычного человека, как я. Представляю, каково бы мне было на их месте.
Под крышей ползают тараканы, шурша своими быстрыми лапками по рифленой жести.
Насекомые, пожалуйста, оставьте меня сегодня в покое.
Капли дождя стучат по кучам мусора.
Что же завтра будет такого ужасного?
Она кладет часы на ящик, служащий тумбочкой, и включает их. «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 88 %».
«Отправитель: «д»
Что сказал директор? Ах, да… «От кого-то, кто вас любит».
Она выключает часы. Цифры исчезают.
Кассандра опускает наконец веки и засыпает. Снаружи, в черной ночи ревет гроза.
– Я хочу… остаться здесь.
Присутствующим требуется некоторое время, чтобы осознать смысл сказанного.
– Вот еще новости, – восклицает Маркиз.
– Нет, увы. Мы не можем оставить тебя, Белоснежка, – отвечает Эсмеральда.
– Твои родители будут волноваться, – объясняет Фетнат.
– У меня нет родителей, – говорит Кассандра.
– Ну, не знаю – школа, детский дом, пансион, кто-то точно будет волноваться из-за твоего отсутствия, – продолжает рыжая, которая от волнения косит еще сильнее.
– Я хочу остаться здесь, – повторяет Кассандра.
– Ты что, глупая или глухая? Говорят тебе – нет, – заявляет Эсмеральда.
– У тебя чистые руки. А у нас у всех грязные, – добавляет Ким.
– Грязь спасает нас от грязи, а ты такая чистая, что «защиты» у тебя нет, – поддерживает его Фетнат.
Ким пренебрежительно добавляет:
– Ты – из буржуев, ты – дочка богачей. Мы их ненавидим.
– У тебя, наверное, большие проблемы. Но и у нас проблемы есть. Наш девиз: «Каждому свое дерьмо», – сухо произносит Эсмеральда.
Орландо стучит рукой по бочке.
– Эй, Герцогиня, у тебя с головой все в порядке? Мы не можем бросить эту девчушку!
Трое остальных размышляют. Наконец Эсмеральда берет бутылку вина, отпивает глоток, рыгает и заявляет:
– Я предлагаю голосование. В Искуплении – демократия, пусть решает большинство.
Фетнат оборачивается к Киму:
– Маркиз, ты за или против того, чтобы Белоснежка осталась?
Ким немедленно отвечает:
– Конечно, против. И, взвесив все, я вообще предлагаю ее убить, потому что, едва выйдя отсюда, она на нас донесет. Утопим труп в болотах, да и дело с концом. Там, где ее чуть собаки не съели, да, Барон? Вернем, так сказать, статус-кво.
Фетнат кивает, потом поворачивается к рыжей:
– А ты, Герцогиня?
– Я против. От нее надо избавиться, но идею с убийством в южных болотах я не поддерживаю. Туда ходят играть цыганские ребятишки. Они могут найти тело.
Она подходит к Кассандре и запускает руку в ее длинные волнистые волосы.
Она нарушила мое личное пространство, но я не должна реагировать.
– Хорошенькая. Лучше продадим ее албанцам.
– Записано. Ты, Барон?
– Я «за». За то, чтобы девчушка осталась с нами. И чтобы ее не убивать. Мы не будем выкидывать ее в болото или продавать албанцам, они ее изувечат. Мы – беглецы и должны помогать другим беглецам.
– Понятно, сума переметная, – цедит сквозь зубы Герцогиня. – Я знаю, почему ты ее защищаешь. Да, знаю.
– На что это ты намекаешь, Герцогиня?
– Нечего изображать невинность, Барон! Мы все о тебе знаем. У тебя дочка чуть постарше нее. Тебе с ней видеться не дают, вот ты и хочешь, чтобы эта ее заменила. Отцовский инстинкт…
– Да как ты смеешь даже упоминать о моей дочери, жирная косоглазая баба! Я запрещаю тебе произносить…
Барон пытается ударить ее в ухо, но рыжая отскакивает и выхватывает бритву. Они стоят друг напротив друга, готовые сцепиться.
– Виконт, а ты как голосуешь? – как ни в чем не бывало спрашивает Ким, желая переключить всеобщее внимание на другой предмет.
Все вопросительно смотрят на высокого негра в разноцветном балахоне, который снова неторопливо раскуривает трубку.
– Барон прав: Искупление – это священное право беглецов. Не меня спрашивать о том, можно ли прогонять чужаков, если вы понимаете, о чем я говорю. Увы, Герцогиня, я голосую за то, чтобы она осталась.
– Два на два. Поровну. Вот недостаток демократической системы при четном количестве избирателей.
– Давайте переголосуем! – предлагает Ким.
– Бесполезно, опять ничего не получится. Хорошо. Поскольку я – вождь племени, окончательное решение принимаю я: отдавая долг гостеприимству, а главное, потакая бескрайней сентиментальности Барона, я разрешаю Золушке остаться с нами, но ненадолго.
– Она из буржуев! – возмущается Ким. – У нее чистые руки! Мы, что, с благовоспитанной девицей жить будем?
– Не волнуйся, она все равно не сможет привыкнуть к нашему образу жизни, не волнуйся, – отвечает ему Фетнат.
Эсмеральда поворачивается к Орландо:
– Скажи ей, что может остаться, но только на три дня. Потом она отсюда уберется. Спать будет на складе, рядом с консервами. Надо ей дать сухое и чистое одеяло. У тебя найдется, Виконт?
– Ей еще придется пережить завтрашний шок, – усмехается Ким.
Лицо девушки выражает непонимание.
– Ну, малышка, раз ты любой ценой хочешь остаться здесь, то завтра после пробуждения тебя будет ждать большой сюрприз, – насмешливо добавляет молодой человек.
Кассандра хочет поблагодарить Эсмеральду, но та уже встала и отщипывает кусочки жаркого, которое продолжает вращаться на вертеле.
– Чувствую, мы совершаем непростительную глупость, – бормочет Эсмеральда про себя. – Я уверена, что не ошибаюсь. Оставить тут несовершеннолетнюю девчонку – это глупость, чудовищная глупость.
– Эй, девчушка, ты так и не сказала, как тебя зовут? – замечает викинг.
Девушка пристально смотрит на каждого по очереди и медленно произносит:
– Кассандра.
Ким опять хихикает:
– Подходящее имечко для буржуйской дуры.
– Есть хочешь? – спрашивает Орландо.
Кассандра качает головой.
Тяжелые тучи закрывают луну. Крупные капли падают на землю, шипят в костре. Собирается новый ливень. Орландо и Фетнат находят сухую одежду для гостьи, устраивают ей спальню на складе консервов. Кассандра кое-как укладывается на постель из кипы газет, положенных на консервные банки и прикрытых грязной простыней. Под голову кладет набитый тряпьем мешок из-под картошки. Вокруг громоздятся ряды и башни консервных банок. Одни вздулись, другие источены ржавчиной. Большинство без этикеток.
Измученная впечатлениями этого странного дня, Кассандра вытягивается и укрывается пропахшим пылью одеялом. Спасшийся от дождя комар пищит, кружа под брезентовым потолком.
Эти странные бомжи полюбят меня. Мне кажется, они уже начинают меня любить. Им просто нужно привыкнуть. И потом… не так-то легко любить такого необычного человека, как я. Представляю, каково бы мне было на их месте.
Под крышей ползают тараканы, шурша своими быстрыми лапками по рифленой жести.
Насекомые, пожалуйста, оставьте меня сегодня в покое.
Капли дождя стучат по кучам мусора.
Что же завтра будет такого ужасного?
Она кладет часы на ящик, служащий тумбочкой, и включает их. «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 88 %».
«Отправитель: «д»
Что сказал директор? Ах, да… «От кого-то, кто вас любит».
Она выключает часы. Цифры исчезают.
Кассандра опускает наконец веки и засыпает. Снаружи, в черной ночи ревет гроза.
19
Ослепительно белое солнце. Кассандре снится, что она находится в большом античном, залитом светом городе, под синим, как лазурь, небом. Она поднимается по ступеням выкрашенного в яркие цвета храма.
Вход украшают кариатиды и коринфские колонны, барельефы с изображением потрясающих мечами и копьями воинов в туниках. Их мышцы рельефно выделяются на мраморной поверхности.
Кассандра входит в священное место. Миновав длинную череду светильников, она достигает подножия высокого трона, на котором сидит женщина лет пятидесяти, облаченная в белую тунику.
На ее прекрасном, не тронутом временем лице играет улыбка.
– Я – Кассандра, – говорит она. – И я знаю, кто ты. Ты – Кассандра из будущего.
Девушка узнает жрицу, нарисованную на обложке книги Пападакиса. Ее осанка полна королевского достоинства. Ее тело украшают отделанные бирюзой драгоценности, а длинные золотисто-каштановые волосы увенчаны диадемой. Змея, играя, обвивается вокруг ее руки, словно живой браслет.
– Ты видишь будущее, и никто не верит тебе, не так ли? Она понимающе улыбается.
– Иди за мной, – говорит она, поднимаясь.
– Зачем? – спрашивает девушка.
– Будем развивать твою женскую интуицию, – отвечает женщина и подмигивает.
Кассандра робко идет за ней и вскоре видит великолепный сад, разбитый за храмом. Тысячи младенцев, вцепившихся в прутья ограды в глубине сада, наблюдают за ними.
– Кто это? – спрашивает девушка, замедляя шаг.
– Они? Это грядущие поколения. Они хотят знать, что мы делаем, чтобы понять, что их ждет впереди.
Женщина проходит мимо апельсиновых деревьев и величественно движется в сторону холма. Из складок своей туники она достает зерно, становится на колени и сажает его в землю.
– Смотри внимательно, сейчас произойдет нечто важное, – шепчет она.
Она щелкает пальцами, из земли немедленно появляется крошечный росток, который начинает быстро тянуться вверх.
Потрясенная девушка отступает назад, но женщина берет ее за руку:
– Не бойся.
Росток становится стволом синего дерева, он продолжает разрастаться и подниматься к небу, с оглушительным треском расправляются его ветви, появляется листва.
Синее Дерево становится огромным.
Оно столь велико и раскидисто, что его крона закрывает небо.
Жрица показывает Кассандре на дверь, открывшуюся в толстом синем стволе:
– Хочешь пойти со мной дальше?
Девушка соглашается и видит в темноте ствола два хода. Один ведет наверх, другой – вниз.
– Это Древо Времени. Корни – это прошлое, ствол – настоящее, ветви – будущее, – объясняет античная Кассандра. – Пойдем! Я покажу тебе кое-что интересное.
Она ведет девушку по лабиринтам древесных коридоров, которые, переплетаясь, уходят вверх, и выводит ее наружу, на уровень самых нижних ветвей. Здесь темно-синие ветки продолжаются голубыми отростками с белыми листьями, они почти касаются лица девушки.
– Нужно предупредить младенцев, – говорит ей античная Кассандра.
Она показывает на листок, на котором видна уже знакомая девушке сцена.
Происходящее приводит ее в ужас.
Вход украшают кариатиды и коринфские колонны, барельефы с изображением потрясающих мечами и копьями воинов в туниках. Их мышцы рельефно выделяются на мраморной поверхности.
Кассандра входит в священное место. Миновав длинную череду светильников, она достигает подножия высокого трона, на котором сидит женщина лет пятидесяти, облаченная в белую тунику.
На ее прекрасном, не тронутом временем лице играет улыбка.
– Я – Кассандра, – говорит она. – И я знаю, кто ты. Ты – Кассандра из будущего.
Девушка узнает жрицу, нарисованную на обложке книги Пападакиса. Ее осанка полна королевского достоинства. Ее тело украшают отделанные бирюзой драгоценности, а длинные золотисто-каштановые волосы увенчаны диадемой. Змея, играя, обвивается вокруг ее руки, словно живой браслет.
– Ты видишь будущее, и никто не верит тебе, не так ли? Она понимающе улыбается.
– Иди за мной, – говорит она, поднимаясь.
– Зачем? – спрашивает девушка.
– Будем развивать твою женскую интуицию, – отвечает женщина и подмигивает.
Кассандра робко идет за ней и вскоре видит великолепный сад, разбитый за храмом. Тысячи младенцев, вцепившихся в прутья ограды в глубине сада, наблюдают за ними.
– Кто это? – спрашивает девушка, замедляя шаг.
– Они? Это грядущие поколения. Они хотят знать, что мы делаем, чтобы понять, что их ждет впереди.
Женщина проходит мимо апельсиновых деревьев и величественно движется в сторону холма. Из складок своей туники она достает зерно, становится на колени и сажает его в землю.
– Смотри внимательно, сейчас произойдет нечто важное, – шепчет она.
Она щелкает пальцами, из земли немедленно появляется крошечный росток, который начинает быстро тянуться вверх.
Потрясенная девушка отступает назад, но женщина берет ее за руку:
– Не бойся.
Росток становится стволом синего дерева, он продолжает разрастаться и подниматься к небу, с оглушительным треском расправляются его ветви, появляется листва.
Синее Дерево становится огромным.
Оно столь велико и раскидисто, что его крона закрывает небо.
Жрица показывает Кассандре на дверь, открывшуюся в толстом синем стволе:
– Хочешь пойти со мной дальше?
Девушка соглашается и видит в темноте ствола два хода. Один ведет наверх, другой – вниз.
– Это Древо Времени. Корни – это прошлое, ствол – настоящее, ветви – будущее, – объясняет античная Кассандра. – Пойдем! Я покажу тебе кое-что интересное.
Она ведет девушку по лабиринтам древесных коридоров, которые, переплетаясь, уходят вверх, и выводит ее наружу, на уровень самых нижних ветвей. Здесь темно-синие ветки продолжаются голубыми отростками с белыми листьями, они почти касаются лица девушки.
– Нужно предупредить младенцев, – говорит ей античная Кассандра.
Она показывает на листок, на котором видна уже знакомая девушке сцена.
Происходящее приводит ее в ужас.
20
Кассандра рывком садится на постели и кричит.
Тут же прибегают Эсмеральда, Фетнат, Орландо и Ким. Они видят, что она сидит на кровати, глаза ее полуоткрыты. Слова срываются с ее губ, кажется, что она рассказывает сон, который видит в данный момент.
– Мужчина… он надел белую одежду. Он забирается внутрь завода, карабкаясь по стене при помощи веревки. Он достает карту, чтобы понять, где находится. Огибает склады. Останавливается перед серым строением. На нем написаны четыре буквы: «ЭФАП». Он входит в комнату, где лежат горы желтой пудры. Он кашляет. В воздухе висят облака пыли. Крыша комнаты – это огромная труба.
– Господи, да у нее эротический сон, – усмехается Ким, чтобы разрядить обстановку.
Девушка продолжает описывать то, что видит.
– Человек садится и без конца повторяет молитву. Он опьянен своей молитвой. Он много раз ударяет себя рукой в сердце, словно желая, чтобы слова молитвы вошли в его плоть. Потом он останавливается и смотрит на часы. Циферблат показывает десять часов двадцать восемь минут. Он продолжает бить себя в грудь все сильнее и сильнее. Опять останавливается. Его часы показывают девять часов тридцать минут. Он расстегивает рубашку, под ней надет жилет, к которому прикреплены красные трубки. С них свисает веревка. Он тянет за нее, закрыв глаза. Кассандра умолкает с полуоткрытым ртом.
– Что ж, ничего страшного не происходит, – заявляет Эсмеральда. – У нее просто кошмарный сон, она немного сомнамбула.
– Что-то он удивительно точный, ее кошмарный сон, – замечает Орландо взволнованно.
– Я чувствую… я слышу… я вижу… я вижу… взрыв. Он, как в замедленной съемке, разрывает человека на части и порождает огненный шар. Загорается желтая пыль. После первого взрыва звучит второй, гораздо более сильный…
Все молчат. Не моргая, девушка продолжает:
– Машины вокруг подняло в воздух. Люди валятся на землю. Все окна в соседних домах разбиты, тысячи острых, как бритва, осколков летят в разные стороны, режут и калечат. Десятки тел, пронзенных кусками стекол, лежат в лужах крови…
Кассандра зажимает уши и морщится, словно слышит взрыв. Она застывает в этой позе. Проходит несколько минут, никто не решается нарушить тишину.
– Так, – говорит Эсмеральда. – Кошмарный сон закончился. Ложись спать, все будет хорошо.
Кассандра вновь открывает глаза и смотрит по очереди на каждого из четырех обитателей Искупления. Она хватает Эсмеральду за руку и медленно произносит:
– Вы можете их спасти…
Потом повторяет, едва сдерживая рыдания:
– Вы должны их спасти.
Все четверо смотрят на нее с недоверием.
– Завод «ЭФАП» действительно существует, это нефтехимический центр в юго-восточном пригороде, – заявляет Орландо.
– Ну и наплевать, ложимся спать, и ты тоже. Давай спи малышка! – отвечает женщина с рыжими волосами.
– Будут жертвы. Еще ничего не произошло. Вы можете спасти этих людей! – настойчиво говорит Кассандра.
Молодой азиат качает головой.
– Не люблю я людей. И потом, это не люди, а буржуи. Ненавижу буржуев.
– А я не люблю спасать, – заявляет Фетнат.
– А я не люблю, когда мне говорят, что я должна делать! – ворчит Эсмеральда. – И совершенно недопустимо, когда приказы мне отдает какая-то соплячка!
– В любом случае, мы никогда не покидаем свалку, – продолжает Орландо. – Давай засыпай, девчушка, это просто кошмарный сон.
– Да вы что, не поняли? Это действительно произойдет, и только вы можете предотвратить несчастье! – взывает к ним девушка с большими светло-серыми глазами.
– Ну и что? Даже если это действительно произойдет, нам-то что за дело? – спрашивает Эсмеральда.
– Если вы не вмешаетесь, много людей погибнет, ВЫ ДОЛЖНЫ ИХ СПАСТИ! – упрямо повторяет девушка.
Эсмеральда хватает ее за запястья:
– Эй, мисс Зануда, давай определим правила игры. Богатые – наши враги. ВРАГИ, слышишь? Они нас ненавидят.
Остальные подхватывают.
– Они нас боятся, – говорит Фетнат.
– Мы им отвратительны, – добавляет Орландо.
– Если бы они могли послать полицейских, чтобы те отколотили нас, а потом скормили своим дрессированным псам, они бы так и сделали, – добавляет африканец. – Но мы спрятались здесь, в нашем убежище.
Глаза Кассандры по-прежнему смотрят куда-то вдаль.
– Вы должны их спасти, – шепчет она надтреснутым голосом.
– Что за тупая девчонка! Золушка, ты не поняла? Ты находишься на мусорной свалке! Вокруг отбросы. Слышишь шуршание? Это крысы. Даже собаки, которые за тобой гнались, не были мальтийскими болонками и таксами. Буржуи-хозяева бросили их, чтобы спокойно уехать на каникулы, и собаки стали размножаться. Слабые погибли. Сильные их сожрали.
– Вы должны их спасти, – упрямо настаивает девушка.
– Так и есть, пластинку заело. Черт подери, до чего же она тупая, эта девчонка. Раз уж тебе все надо объяснять, то слушай: если буржуи подохнут, мы будем довольны! Именно так. Это нам очень нравится. Чем больше буржуев подохнет, тем сильнее мы обрадуемся.
– Что хорошо, когда сидишь в заднем проходе – ниже падать некуда и можно ненавидеть всех, кто находится выше тебя, – ухмыляется Ким.
– Вот-вот, если тебе поставили единицу, то в следующий раз ты не боишься получить оценку еще хуже, – соглашается Орландо.
Эсмеральда продолжает свою речь:
– Мы – злые, мы – плохие. В новостях показывают голодающих детей с торчащими ребрами, а нас это утешает, потому что мы бедные, но едим каждый день. Мы едим отбросы, но зато в неограниченном количестве. Благодарение Господу, хоть мы и на самом дне, но от голода никогда не помрем. В этой стране всегда будет мусор. Это точно.
Остальные согласно кивают.
– То же самое происходит, когда мы видим в новостях убитых и раненых. Правда, Барон? Нам смешно, потому что нас на свалке война не достанет. У нас тут спокойно. Даже если противник будет бомбардировать нашу страну, на нас он снаряды тратить не станет. И даже если враг завоюет нас, ему будет наплевать на свалку, – продолжает Эсмеральда.
– Мы сами – отбросы, – говорит Фетнат. – Все нами брезгуют. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.
– Мы никогда не уходили со свалки и никогда не уйдем. И даже если все буржуи подохнут, нам наплевать. Каждому свое дерьмо.
– Вы должны их спасти, – повторяет Кассандра менее уверенно.
– Давай, доброй ночи, девчушка. Засыпай и нам дай поспать.
Они по очереди покидают склад, оставляя ее наедине со вздувшимися консервными банками, копошащимися тараканами и слишком похожими на правду кошмарными снами.
Тут же прибегают Эсмеральда, Фетнат, Орландо и Ким. Они видят, что она сидит на кровати, глаза ее полуоткрыты. Слова срываются с ее губ, кажется, что она рассказывает сон, который видит в данный момент.
– Мужчина… он надел белую одежду. Он забирается внутрь завода, карабкаясь по стене при помощи веревки. Он достает карту, чтобы понять, где находится. Огибает склады. Останавливается перед серым строением. На нем написаны четыре буквы: «ЭФАП». Он входит в комнату, где лежат горы желтой пудры. Он кашляет. В воздухе висят облака пыли. Крыша комнаты – это огромная труба.
– Господи, да у нее эротический сон, – усмехается Ким, чтобы разрядить обстановку.
Девушка продолжает описывать то, что видит.
– Человек садится и без конца повторяет молитву. Он опьянен своей молитвой. Он много раз ударяет себя рукой в сердце, словно желая, чтобы слова молитвы вошли в его плоть. Потом он останавливается и смотрит на часы. Циферблат показывает десять часов двадцать восемь минут. Он продолжает бить себя в грудь все сильнее и сильнее. Опять останавливается. Его часы показывают девять часов тридцать минут. Он расстегивает рубашку, под ней надет жилет, к которому прикреплены красные трубки. С них свисает веревка. Он тянет за нее, закрыв глаза. Кассандра умолкает с полуоткрытым ртом.
– Что ж, ничего страшного не происходит, – заявляет Эсмеральда. – У нее просто кошмарный сон, она немного сомнамбула.
– Что-то он удивительно точный, ее кошмарный сон, – замечает Орландо взволнованно.
– Я чувствую… я слышу… я вижу… я вижу… взрыв. Он, как в замедленной съемке, разрывает человека на части и порождает огненный шар. Загорается желтая пыль. После первого взрыва звучит второй, гораздо более сильный…
Все молчат. Не моргая, девушка продолжает:
– Машины вокруг подняло в воздух. Люди валятся на землю. Все окна в соседних домах разбиты, тысячи острых, как бритва, осколков летят в разные стороны, режут и калечат. Десятки тел, пронзенных кусками стекол, лежат в лужах крови…
Кассандра зажимает уши и морщится, словно слышит взрыв. Она застывает в этой позе. Проходит несколько минут, никто не решается нарушить тишину.
– Так, – говорит Эсмеральда. – Кошмарный сон закончился. Ложись спать, все будет хорошо.
Кассандра вновь открывает глаза и смотрит по очереди на каждого из четырех обитателей Искупления. Она хватает Эсмеральду за руку и медленно произносит:
– Вы можете их спасти…
Потом повторяет, едва сдерживая рыдания:
– Вы должны их спасти.
Все четверо смотрят на нее с недоверием.
– Завод «ЭФАП» действительно существует, это нефтехимический центр в юго-восточном пригороде, – заявляет Орландо.
– Ну и наплевать, ложимся спать, и ты тоже. Давай спи малышка! – отвечает женщина с рыжими волосами.
– Будут жертвы. Еще ничего не произошло. Вы можете спасти этих людей! – настойчиво говорит Кассандра.
Молодой азиат качает головой.
– Не люблю я людей. И потом, это не люди, а буржуи. Ненавижу буржуев.
– А я не люблю спасать, – заявляет Фетнат.
– А я не люблю, когда мне говорят, что я должна делать! – ворчит Эсмеральда. – И совершенно недопустимо, когда приказы мне отдает какая-то соплячка!
– В любом случае, мы никогда не покидаем свалку, – продолжает Орландо. – Давай засыпай, девчушка, это просто кошмарный сон.
– Да вы что, не поняли? Это действительно произойдет, и только вы можете предотвратить несчастье! – взывает к ним девушка с большими светло-серыми глазами.
– Ну и что? Даже если это действительно произойдет, нам-то что за дело? – спрашивает Эсмеральда.
– Если вы не вмешаетесь, много людей погибнет, ВЫ ДОЛЖНЫ ИХ СПАСТИ! – упрямо повторяет девушка.
Эсмеральда хватает ее за запястья:
– Эй, мисс Зануда, давай определим правила игры. Богатые – наши враги. ВРАГИ, слышишь? Они нас ненавидят.
Остальные подхватывают.
– Они нас боятся, – говорит Фетнат.
– Мы им отвратительны, – добавляет Орландо.
– Если бы они могли послать полицейских, чтобы те отколотили нас, а потом скормили своим дрессированным псам, они бы так и сделали, – добавляет африканец. – Но мы спрятались здесь, в нашем убежище.
Глаза Кассандры по-прежнему смотрят куда-то вдаль.
– Вы должны их спасти, – шепчет она надтреснутым голосом.
– Что за тупая девчонка! Золушка, ты не поняла? Ты находишься на мусорной свалке! Вокруг отбросы. Слышишь шуршание? Это крысы. Даже собаки, которые за тобой гнались, не были мальтийскими болонками и таксами. Буржуи-хозяева бросили их, чтобы спокойно уехать на каникулы, и собаки стали размножаться. Слабые погибли. Сильные их сожрали.
– Вы должны их спасти, – упрямо настаивает девушка.
– Так и есть, пластинку заело. Черт подери, до чего же она тупая, эта девчонка. Раз уж тебе все надо объяснять, то слушай: если буржуи подохнут, мы будем довольны! Именно так. Это нам очень нравится. Чем больше буржуев подохнет, тем сильнее мы обрадуемся.
– Что хорошо, когда сидишь в заднем проходе – ниже падать некуда и можно ненавидеть всех, кто находится выше тебя, – ухмыляется Ким.
– Вот-вот, если тебе поставили единицу, то в следующий раз ты не боишься получить оценку еще хуже, – соглашается Орландо.
Эсмеральда продолжает свою речь:
– Мы – злые, мы – плохие. В новостях показывают голодающих детей с торчащими ребрами, а нас это утешает, потому что мы бедные, но едим каждый день. Мы едим отбросы, но зато в неограниченном количестве. Благодарение Господу, хоть мы и на самом дне, но от голода никогда не помрем. В этой стране всегда будет мусор. Это точно.
Остальные согласно кивают.
– То же самое происходит, когда мы видим в новостях убитых и раненых. Правда, Барон? Нам смешно, потому что нас на свалке война не достанет. У нас тут спокойно. Даже если противник будет бомбардировать нашу страну, на нас он снаряды тратить не станет. И даже если враг завоюет нас, ему будет наплевать на свалку, – продолжает Эсмеральда.
– Мы сами – отбросы, – говорит Фетнат. – Все нами брезгуют. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.
– Мы никогда не уходили со свалки и никогда не уйдем. И даже если все буржуи подохнут, нам наплевать. Каждому свое дерьмо.
– Вы должны их спасти, – повторяет Кассандра менее уверенно.
– Давай, доброй ночи, девчушка. Засыпай и нам дай поспать.
Они по очереди покидают склад, оставляя ее наедине со вздувшимися консервными банками, копошащимися тараканами и слишком похожими на правду кошмарными снами.
21
Это проклятие?
Когда-то оно довлело над троянской царевной Кассандрой, а теперь – надо мной.
Как бы я хотела ничего не знать о будущем.
Как бы я хотела спокойно спать по ночам. Быть как все. Видеть лишь бессмысленные, ничего не значащие сны. Как я отдыхаю на каникулах, плаваю в море.
Пролетает чайка. Ее крик переходит в …
Когда-то оно довлело над троянской царевной Кассандрой, а теперь – надо мной.
Как бы я хотела ничего не знать о будущем.
Как бы я хотела спокойно спать по ночам. Быть как все. Видеть лишь бессмысленные, ничего не значащие сны. Как я отдыхаю на каникулах, плаваю в море.
Пролетает чайка. Ее крик переходит в …
22
…кукареканье петуха, начинающего свой утренний концерт.
Припозднившийся и немного охрипший певец предпринимает несколько попыток найти тональность.
Небо ясное, солнце стоит довольно высоко. Кассандра резко открывает глаза. Первое ее ощущение чрезвычайно неприятно.
Как ее и предупреждали, теперь, когда тонкая пленка дождевой влаги не покрывает больше разлагающийся мусор, он издает свой естественный запах. Напоминающий ей о том случае, когда в пансионе кто-то подложил в ее вещи зловонный шарик.
Она морщится от отвращения и начинает задыхаться. У нее першит в горле, затем начинается душераздирающий кашель, похожий на приступ астмы. Она ищет воздух, которым можно дышать, но повсюду – одни и те же мерзостные испарения. Она мечется по единственной комнатке хижины, спотыкается, падает на колени, затыкает себе нос.
Запах слишком силен, он атакует обонятельные рецепторы, словно едкая жидкость. В поисках свежего воздуха она выбегает наружу, но там ее ждет лишь более сильная вонь. Не зная, что делать, она бежит за угол хижины, ее рвет. Потом она выпрямляется, вытирает рот и смотрит, чем занимаются остальные обитатели свалки.
Эсмеральда, одетая в широкое черное платье с вышивкой, вытянулась в своем шезлонге. Она читает журнал со сплетнями о звездах, а в руке держит пивную кружку с кофе. На обложке журнала написано крупными буквами: «Кевин Мальсон и Джессика Ледельзир: отношения стали сложными». Там же изображен татуированный мужчина, сжимающий в объятиях худую светловолосую неестественно улыбающуюся девушку. Внизу добавлено: «Она открыла его темное прошлое».
Фетнат, намереваясь просушить шкуру убитой накануне собаки, распяливает ее на деревянной раме. Орландо мастерит колчан для стрел. Ким натягивает между столбами электрические провода и устанавливает наверху громкоговорители. На нем новая майка с надписью: «Тот, кто был ничем и остался ничем, не должен никого благодарить».
Викинг поднимает глаза и приветствует девушку взмахом руки:
– Как дела, девчушка? Ну, теперь ты знаешь, где находишься. Вонь нас защищает, но к ней все-таки надо привыкнуть. Конечно, поначалу тяжеловато… Я хочу сказать, для неженки. Считай просто, что живешь в деревне хорьков.
Кассандру снова тошнит. Она сдерживается, потом опять начинает задыхаться, хватается за горло, и ее рвет еще раз. На этот раз слово берет Фетнат:
– Ты сама сюда пришла, девочка. Тебе говорили, что это не место для буржуев. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.
Она по-прежнему ищет чистый воздух – и не находит его. Она часто, мелко дышит, словно надеясь отфильтровать зловоние.
– Слушай, Белоснежка, если хочешь остаться на весь день, тебе надо привыкать, иначе проваливай! – отрезает Эсмеральда.
Ким усмехается:
– Мы-то думали, оставлять ее, не оставлять, а запах Искупления все решил вместо нас. Смрад, наш милый смрад, ты наша защита, гораздо надежнее бетонных стен и колючей проволоки.
Кассандра по-прежнему задыхается.
– Считай это боевым крещением. Если хочешь быть геморроем, надо терпеть запах задницы, – подводит итог Ким, откидывая со лба синюю прядь.
– Это не так просто, Маркиз. Слушай, разговаривай с нашей Золушкой повежливей! Скажем так: хочешь стать хорьком – привыкай к запаху норы.
Девушка их уже не слушает. Она мелко сглатывает, понимая, что именно сейчас решится, будет она жить среди этих людей или нет. Она пытается дышать крошечными вдохами, чтобы приучить свои легкие к едкому воздуху. В горле по-прежнему стоит ком от запаха разложения.
Я хочу остаться. Я могу выдержать.
Остальные собрались вокруг и смотрят на нее, кто с любопытством, кто насмешливо. Орландо протягивает ей мокрый платок, который она тут же прижимает к носу. Покрасневшие глаза жжет, она яростно трет их. Ей кажется, будто она стоит в облаке слезоточивого газа.
– Что, щиплет? – спрашивает Орландо. – Когда привыкнешь, приходи завтракать.
Она долго стоит одна, пытаясь прийти в себя, потом присоединяется к сидящим у костра.
– Устраивайся, – предлагает Орландо. – Мяса хочешь?
Она растерянно смотрит на обугленную, истекающую желтоватым жиром тушку и вдруг понимает: то, что она принимала за кролика, таковым не является.
Они едят кошку!
Викинг следит за ее взглядом.
– Их тут не так уж много. Это буржуйская кошечка. Сбежала, наверное.
Он показывает ей маленький металлический ошейник с надписью: «Жанна». Затем берет тарелку и хочет положить ей кусок. Кассандра решительно мотает головой.
– Зря отказываешься. Упускаешь нечто совершенно фантастическое! Похоже на кролика, но гораздо сочнее, – замечает Фетнат. – Может быть, потому, что кошки едят мышей. У мяса есть особое послевкусие, как у мяса землеройки.
Кассандра закрывает глаза, опять подкатывает тошнота.
– Да ты не бойся, – успокаивает ее Орландо. – Я эту кошку не убивал. Ее задрали дикие собаки. Я только подобрал.
– Мы не любим кошек, – добавляет Эсмеральда. – Это буржуйские животные. Они корыстные. Заметь: у бомжей есть собаки, но никогда не бывает кошек. Когда кошка понимает, что хозяин больше не может ее кормить, она уходит к тому, кто побогаче. Собаки, конечно, попроще, но они до самой смерти верны хозяину, даже нищему.
Черт, никогда об этом не задумывалась.
– Точно так же есть собаки-поводыри, но нет кошек-поводырей.
– Ну скажешь тоже. Если кошка слепого поведет, она его на крышу затащит или на дерево!
Ким сплевывает на землю:
– Мой учитель французского говорил: «Когда человек кормит собаку, собака думает, что человек – ее бог. Когда человек кормит кошку, кошка думает, что человек – ее слуга».
– Опять идиотская цитата, Маркиз? – возмущается Орландо.
– Нет, просто констатация факта, Барон.
Кассандра не может оторвать глаз от оставшегося после зажаренного зверька ошейника с посеребренной медалью.
«Жанна». Как Жанна д’Арк. Опять эта проклятая идея о том, что имя предопределяет нашу жизнь. Бедная кошка Жанна закончила свои дни на костре, но это случайность. Чистая случайность.
– Если не хочешь кошки, может, попробуешь горячей собаки? «Hot dog», так сказать? – вежливо предлагает Фетнат.
Он показывает девушке другой вертел, на который надета освежеванная собака. Кассандра качает головой.
Орландо копается в продуктах, лежащих рядом с ним в тележ ке из супермаркета.
– Вы забываете, что это дочка буржуев! Вот, малышка, хочешь апельсинового сока? Срок годности истек, но, думаю, у микробов нет часов и календаря. Вряд ли они так прямо и ждут определенной даты, чтобы наброситься на еду. Еще есть два черствых рогалика в целлофане и, если хочешь, варенье.
Он берет баночку варенья, открывает ее, нюхает и предлагает Кассандре. Слой зеленоватой плесени покрывает поверхность. Викинг ложкой снимает пушистые наросты, из-под которых появляется красное желе.
Кассандра пробует, затем выплевывает.
Все здесь имеет привкус гнили.
Но она берет себя в руки, ей удается съесть немного отсыревших чипсов и ореховой пасты, которую она глотает, зажав нос. Остальные смотрят на нее, им смешно.
Припозднившийся и немного охрипший певец предпринимает несколько попыток найти тональность.
Небо ясное, солнце стоит довольно высоко. Кассандра резко открывает глаза. Первое ее ощущение чрезвычайно неприятно.
Как ее и предупреждали, теперь, когда тонкая пленка дождевой влаги не покрывает больше разлагающийся мусор, он издает свой естественный запах. Напоминающий ей о том случае, когда в пансионе кто-то подложил в ее вещи зловонный шарик.
Она морщится от отвращения и начинает задыхаться. У нее першит в горле, затем начинается душераздирающий кашель, похожий на приступ астмы. Она ищет воздух, которым можно дышать, но повсюду – одни и те же мерзостные испарения. Она мечется по единственной комнатке хижины, спотыкается, падает на колени, затыкает себе нос.
Запах слишком силен, он атакует обонятельные рецепторы, словно едкая жидкость. В поисках свежего воздуха она выбегает наружу, но там ее ждет лишь более сильная вонь. Не зная, что делать, она бежит за угол хижины, ее рвет. Потом она выпрямляется, вытирает рот и смотрит, чем занимаются остальные обитатели свалки.
Эсмеральда, одетая в широкое черное платье с вышивкой, вытянулась в своем шезлонге. Она читает журнал со сплетнями о звездах, а в руке держит пивную кружку с кофе. На обложке журнала написано крупными буквами: «Кевин Мальсон и Джессика Ледельзир: отношения стали сложными». Там же изображен татуированный мужчина, сжимающий в объятиях худую светловолосую неестественно улыбающуюся девушку. Внизу добавлено: «Она открыла его темное прошлое».
Фетнат, намереваясь просушить шкуру убитой накануне собаки, распяливает ее на деревянной раме. Орландо мастерит колчан для стрел. Ким натягивает между столбами электрические провода и устанавливает наверху громкоговорители. На нем новая майка с надписью: «Тот, кто был ничем и остался ничем, не должен никого благодарить».
Викинг поднимает глаза и приветствует девушку взмахом руки:
– Как дела, девчушка? Ну, теперь ты знаешь, где находишься. Вонь нас защищает, но к ней все-таки надо привыкнуть. Конечно, поначалу тяжеловато… Я хочу сказать, для неженки. Считай просто, что живешь в деревне хорьков.
Кассандру снова тошнит. Она сдерживается, потом опять начинает задыхаться, хватается за горло, и ее рвет еще раз. На этот раз слово берет Фетнат:
– Ты сама сюда пришла, девочка. Тебе говорили, что это не место для буржуев. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.
Она по-прежнему ищет чистый воздух – и не находит его. Она часто, мелко дышит, словно надеясь отфильтровать зловоние.
– Слушай, Белоснежка, если хочешь остаться на весь день, тебе надо привыкать, иначе проваливай! – отрезает Эсмеральда.
Ким усмехается:
– Мы-то думали, оставлять ее, не оставлять, а запах Искупления все решил вместо нас. Смрад, наш милый смрад, ты наша защита, гораздо надежнее бетонных стен и колючей проволоки.
Кассандра по-прежнему задыхается.
– Считай это боевым крещением. Если хочешь быть геморроем, надо терпеть запах задницы, – подводит итог Ким, откидывая со лба синюю прядь.
– Это не так просто, Маркиз. Слушай, разговаривай с нашей Золушкой повежливей! Скажем так: хочешь стать хорьком – привыкай к запаху норы.
Девушка их уже не слушает. Она мелко сглатывает, понимая, что именно сейчас решится, будет она жить среди этих людей или нет. Она пытается дышать крошечными вдохами, чтобы приучить свои легкие к едкому воздуху. В горле по-прежнему стоит ком от запаха разложения.
Я хочу остаться. Я могу выдержать.
Остальные собрались вокруг и смотрят на нее, кто с любопытством, кто насмешливо. Орландо протягивает ей мокрый платок, который она тут же прижимает к носу. Покрасневшие глаза жжет, она яростно трет их. Ей кажется, будто она стоит в облаке слезоточивого газа.
– Что, щиплет? – спрашивает Орландо. – Когда привыкнешь, приходи завтракать.
Она долго стоит одна, пытаясь прийти в себя, потом присоединяется к сидящим у костра.
– Устраивайся, – предлагает Орландо. – Мяса хочешь?
Она растерянно смотрит на обугленную, истекающую желтоватым жиром тушку и вдруг понимает: то, что она принимала за кролика, таковым не является.
Они едят кошку!
Викинг следит за ее взглядом.
– Их тут не так уж много. Это буржуйская кошечка. Сбежала, наверное.
Он показывает ей маленький металлический ошейник с надписью: «Жанна». Затем берет тарелку и хочет положить ей кусок. Кассандра решительно мотает головой.
– Зря отказываешься. Упускаешь нечто совершенно фантастическое! Похоже на кролика, но гораздо сочнее, – замечает Фетнат. – Может быть, потому, что кошки едят мышей. У мяса есть особое послевкусие, как у мяса землеройки.
Кассандра закрывает глаза, опять подкатывает тошнота.
– Да ты не бойся, – успокаивает ее Орландо. – Я эту кошку не убивал. Ее задрали дикие собаки. Я только подобрал.
– Мы не любим кошек, – добавляет Эсмеральда. – Это буржуйские животные. Они корыстные. Заметь: у бомжей есть собаки, но никогда не бывает кошек. Когда кошка понимает, что хозяин больше не может ее кормить, она уходит к тому, кто побогаче. Собаки, конечно, попроще, но они до самой смерти верны хозяину, даже нищему.
Черт, никогда об этом не задумывалась.
– Точно так же есть собаки-поводыри, но нет кошек-поводырей.
– Ну скажешь тоже. Если кошка слепого поведет, она его на крышу затащит или на дерево!
Ким сплевывает на землю:
– Мой учитель французского говорил: «Когда человек кормит собаку, собака думает, что человек – ее бог. Когда человек кормит кошку, кошка думает, что человек – ее слуга».
– Опять идиотская цитата, Маркиз? – возмущается Орландо.
– Нет, просто констатация факта, Барон.
Кассандра не может оторвать глаз от оставшегося после зажаренного зверька ошейника с посеребренной медалью.
«Жанна». Как Жанна д’Арк. Опять эта проклятая идея о том, что имя предопределяет нашу жизнь. Бедная кошка Жанна закончила свои дни на костре, но это случайность. Чистая случайность.
– Если не хочешь кошки, может, попробуешь горячей собаки? «Hot dog», так сказать? – вежливо предлагает Фетнат.
Он показывает девушке другой вертел, на который надета освежеванная собака. Кассандра качает головой.
Орландо копается в продуктах, лежащих рядом с ним в тележ ке из супермаркета.
– Вы забываете, что это дочка буржуев! Вот, малышка, хочешь апельсинового сока? Срок годности истек, но, думаю, у микробов нет часов и календаря. Вряд ли они так прямо и ждут определенной даты, чтобы наброситься на еду. Еще есть два черствых рогалика в целлофане и, если хочешь, варенье.
Он берет баночку варенья, открывает ее, нюхает и предлагает Кассандре. Слой зеленоватой плесени покрывает поверхность. Викинг ложкой снимает пушистые наросты, из-под которых появляется красное желе.
Кассандра пробует, затем выплевывает.
Все здесь имеет привкус гнили.
Но она берет себя в руки, ей удается съесть немного отсыревших чипсов и ореховой пасты, которую она глотает, зажав нос. Остальные смотрят на нее, им смешно.