Берристер Инга. Бедам назло

   — Как мне объяснили врачи, в ночных кошмарах Софи заново переживает тот случай, в результате которого перестала говорить. Днем она может справляться со своими страхами, но ночью… — Слейтер поежился, на лице его появилось болезненное выражение.
   Сердце Крис сжалось от сострадания к ребенку.
   — Если бы Софи могла что-нибудь рассказать… — прошептала она больше себе, чем Слейтеру, но он услышал ее слова и насмешливо скривил рот.
   — Если бы могла… Да, тогда бы все наши проблемы были решены, но, к сожалению, она не может этого сделать…
   Разговаривая, они шли по коридору. Внезапно Слейтер случайно задел ее бедром, и у Крис от волнения перехватило горло.
   Около открытой двери своей комнаты она остановилась и, почувствовав на себе взгляд Слейтера, повернулась. Сердце бешено колотилось где-то в горле. Лунный свет, пробивающийся в коридор через дверь, обрисовывал под ночной рубашкой контуры ее тела. У нее перехватило дыхание, когда взгляд Слейтера медленно скользнул по ее фигуре сверху вниз.
   Крис попыталась подавить растущее волнение. Раньше он никогда не смотрел на нее так. Да, Слейтер желал ее когда-то, но тогда он знал о ее молодости и неопытности. Теперь в его взгляде была смесь грубого желания и презрения.
   — Твой наряд весьма привлекателен, — растягивая слова, проговорил наконец Слейтер. — Ты уверена, что не успела одеться только из-за Софи?
   — Что ты имеешь в виду? — с трудом произнесла Крис, задыхаясь от бессильного гнева, когда до нее дошел смысл сказанного.
   — Не надо, Крис. — Подняв брови, он взглянул на нее. — Я не принадлежу к толпе твоих поклонников, но мне неплохо известен тот тип женщин, к которому принадлежишь ты. Просчиталась, дорогая. Возможно, успех слишком вскружил твою головку…
   Вне себя от бешенства, Крис прервала его:
   — Ты ничего не знаешь обо мне и не можешь осуждать меня, Слейтер. — В лунном свете ее глаза сияли как изумруды, гладкая кожа матово отсвечивала. — А что касается твоих намеков, то ты ошибся. Ты для меня теперь нечего не значишь. — Она буквально выплевывала слова ему в лицо, не заботясь о том, как при этом выглядит. — И никогда не будешь значить.
   — Неужели? — Сильные пальцы болезненно сжали ее запястье.
   Слейтер стоял совсем близко, и она видела, как яростно вздымается его грудь и как горят его глаза цвета расплавленного янтаря.
   — Пора пошатнуть пьедестал, на который вы взобрались, леди, — прошептал он ей на ухо.
   Крис стремительно бросилась в свою комнату, но Слейтер среагировал быстрее. Захлопнув дверь, он резко прижал ее к себе, и она почувствовала его разгоряченное тело.
   — Я долго ждал этой минуты, Крис, — хрипло проговорил Слейтер, не скрывая обуревающего его бешенства.
   Что происходит, недоумевала Крис. Ведь это ее предали, это она вынуждена была изменить свою жизнь, пытаясь забыть о причиненной ей боли, но даже это не помогло.
   — Ты моя должница…
   — Я ничего не должна тебе!
   Ей удалось отодвинуться от него, но Слейтер снова прижал ее к себе. Пульс Крис учащенно забился. Почему он так сильно волнует ее, в то время как множество других мужчин оставляют холодной?
   Почему? Да потому, что тело все еще хранит память о его руках и губах. Когда-то очень давно ее словно кто-то запрограммировал страстно реагировать только на его прикосновения, и она не могла остановить то, что должно было случиться.
   Дыхание со свистом вырывалось из легких Слейтера, он почти прорычал ей в ухо:
   — Когда ты уехала отсюда, ты была девственницей. Эта одна из моих самых досадных ошибок. Тебе не одурачить меня больше, Крис.
   Выходит, по его мнению, она задолжала ему… свою девственность? Из-за этого он поднял такой шум? В глазах Слейтера она была добычей, которая некогда ускользнула из рук, и самолюбие не позволяло ему забыть об этом. Но разве не удовлетворило его то, что он соблазнил ее кузину и сделал ей ребенка? Неужели его тщеславие столь огромно и он сожалеет, что она не разделила судьбу Натали?
   На место острой душевной боли пришла неистовая ярость.
   — Неужели все дело только в этом, Слейтер? — Она удивилась своему спокойному голосу.
   Слейтер был в бешенстве и с трудом владел собой. Ей нужно заставить его выйти из комнаты, прежде чем он окончательно утратит контроль над собой. Лучше всего нанести удар по его самому уязвимому месту — непомерному тщеславию. И как можно скорее, решила Крис. Вряд ли она сохранит ясность мысли и логику действий, если Слейтер заключит ее в объятия. Тело все еще томилось по его прикосновениям, и она понимала, что ей придется бороться не только с ним, но и со своим страстным желанием.
   — Моя девственность? — Она выдавила из себя кривую усмешку. — Боюсь, что все это в далеком прошлом.
   — Бьюсь об заклад, ты даже не сможешь вспомнить мужчину, который лишил тебя ее. — В голосе Слейтера прозвучали горечь и злоба. — Что ты вообще можешь вспомнить, Крис? Это?
   Его рот прижался к ее губам прежде, чем она смогла отстраниться. Крис понимала, что должна попытаться вырваться, но ее тело слишком ослабело, чтобы подчиняться рассудку. Губы Слейтера ласкали ее губы, пока те не раскрылись. А руки по своей воле обвились вокруг его шеи, пальцы погрузились в густые черные волосы. Умершие, как ей казалось, чувства ожили и вырвались наружу.
   Темноволосая голова Слейтера наклонилась, руки ласкали ее налившиеся груди, губы лениво исследовали шелковую кожу. Ни один из них не говорил ни слова, их смешавшееся дыхание одно прерывало тишину. Подчиняясь молчаливому приказу его тела, Крис выгнулась назад. В лунном свете ее груди казались молочно-белыми, их упругие очертания были безупречными и возбуждающими. Ее сердце глухо стучало в предчувствии чего-то неизведанного и сладостного.
   Тело Слейтера навалилось на нее, тяжелое и требовательное; ее сердце почти выскакивало из груди, ускоряя ток крови, изо рта рвался крик неудовлетворенного желания.
   Невыносимо медленно Слейтер прижался горячими губами к ее груди, лаская затвердевшие от желания бутоны сосков. Этого Крис уже не могла вынести. Она подняла руки и погрузила пальцы в его волосы, ртом впилась в его губы, ее напряженное тело жаждало, чтобы он наконец взял ее. Но Слейтер продолжал свою возбуждающую игру, которая приводила ее в исступление, заставляя почти терять сознание.
   — Крис…
   Звук его голоса вторгся в мир ее фантазий, вернув Крис в реальность. Глаза Слейтера медленно скользнули по ее лицу и телу, отмечая явные признаки возбуждения. Жар внутри нее превратился в лед, и Крис задрожала, с ужасом понимая, что потеряла над собой контроль.
   — Выходит, я больше для тебя ничего не значу?
   Ее лицо запылало от стыда и гнева. Слейтер разомкнул руки и отступил от нее на шаг. Она сделала инстинктивное движение, намереваясь прикрыть ладонями обнаженные груди. С презрением взглянув на нее, он отвернулся.
   — Я иногда думал, приятно ли заниматься с тобой любовью. Но женщина, которую так легко может возбудить любой мужчина, похожа на выдохшееся шампанское — она безвкусна и не возбуждает аппетита.
   — Но ты хотел меня, — в отчаянии пробормотала Крис, еще не совсем понимая, что произошло.
   — Да нет, это было просто проявление естественного мужского желания, в нем не было ничего личного. Точно так же, как не было ничего личного в твоем желании. Может быть, твои нью-йоркские жеребцы считают себя единственными и неповторимыми, но я другой.
   Открыв дверь, Слейтер вышел из комнаты, оставив ее в одиночестве.
   Как все случилось? Как смог он поймать ее в эту ловушку? Как смогла она так забыться, так предать себя? Ее мысли двигались по кругу, пытаясь найти объяснение, но его не было. Она провела языком по пересохшим губам, чувствуя, как они распухли от неистовых поцелуев Слейтера. Машинально она натянула на плечи ночную рубашку, испытывая острое отвращение к• себе.
   Она заслужила презрение Слейтера не потому, что была безвольной пустышкой, готовой идти на поводу у каждого. Она позволила своему телу предать ее, забыть о семи годах страданий. Когда она покидала Литтл-Мартин, у нее, по крайней мере, оставалось уважение к самой себе; теперь не было и этого. Она вспыхнула в руках Слейтера как спичка.
   Ей казалось, что по прошествии семи лет юношеский голод, который она испытывала к нему, давно в прошлом и никогда не возродится. Но воспоминание о неистовом желании, которое ему удалось так быстро возбудить в ней, заставляло щеки пылать от стыда. Слейтер был единственным, кто вынудил ее мучительно желать мужчину. Неужели она все еще любит его? Нет, такого не может быть.
   Нельзя вечно прятаться в своей комнате, подумала Крис, изучая свое отражение в зеркале. Ее косметика была безупречна, она полностью скрыла следы бессонной ночи. Волосы она уложила в замысловатую прическу, шелковое платье было выбрано специально, чтобы соответствовать образу недотроги.
   Правда, немного поздно прятаться за этим фасадом, с горечью сказала она себе, но ей была необходима любая соломинка, чтобы остаться на плаву, когда она увидит Слейтера. Он не даст ей забыть эту ночь так быстро. Стиснув зубы, Крис направилась к двери. Она должна это вынести, хотя бы ради Софи.
   Слейтер поднял голову и кивнул, здороваясь, когда она вошла в столовую. Одетый в строгий костюм, он выглядел внушительным и далеким. Стараясь подавить дрожь, Крис подвинула себе стул и села.
   — Очень впечатляюще. — Отложив газету, он изучал ее прическу и строгое платье. — Но тебе не одурачить меня, Крис. Я должен поблагодарить тебя за прошлую ночью. Потребовалось семь лет, чтобы поставить все на свои места, и ты помогла мне сделать это. Для того чтобы изгнать романтические мечты, оказалось, нужно немного реальности.
   Слейтер говорил загадками, которых Крис не могла понять. Она встала, чтобы налить себе чашку кофе, но остановилась, увидев, что ее рука, держащая кофейник, дрожит.
   На его лице появилась насмешливая улыбка.
   — Ты не должна оставаться здесь, Крис. Ты сама это понимаешь. Можешь уехать в любое время.
   — Тебе именно этого хочется, не так ли? Слейтер откровенно игнорировал последнюю волю Натали. Но нужно что-то посильнее, чем его презрение, чтобы заставить ее отказаться помочь Софи.
   — Предпочитаю остаться, — спокойно проговорила она. — По крайней мере, до тех пор пока не разберусь, в чем причина болезни Софи.
   — Как благородно. — Его лицо стало непроницаемым. — Но ведь эту причину, может быть, вообще не смогут обнаружить.
   Крис закусила губу.
   — Как она себя чувствует?
   — Все еще спит. Она всегда поздно просыпается после ночных кошмаров. Я попросил миссис Ланкастер не будить ее. Что ты собираешься делать сегодня?
   Он ведет себя как надсмотрщик, подумала Крис.
   — Хотела пойти в деревню и посмотреть, как продвигается починка моего автомобиля. Я не могу долго пользоваться чужой машиной.
   Больше он не произнес ни слова. Крис была на грани срыва. Слейтер же, казалось, совершенно не был взволнован тем, что произошло накануне ночью. Самым неприятным было то, что ее тело все еще жаждало его.
   После его ухода Крис поднялась наверх, чтобы взглянуть на Софи. Девочка так мирно спала, что было невозможно прервать ее сон. Слейтер сказал, что после ночных кошмаров Софи обычно просыпается поздно и что по совету врача никто не напоминает ей о том, что произошло ночью.
   Сказав миссис Ланкастер, куда собирается, Крис «поехала по направлению к деревне. Маленький гараж смотрелся более опрятным, чем она помнила его, и молодой человек, который помог ей выйти из машины, выглядел приветливым и услужливым. Крис сказала о своем деле.
   — Я, конечно, посмотрю, что случилось с вашей машиной, — согласился он, когда она кончила. — Где вы остановились?
   Когда Крис назвала адрес, она с удивлением заметила, что лицо молодого человека залила темная краска.
   — Так, значит, вы… вы кузина Ната… миссис Джеймс? — выдохнул он.
   — Да.
   Она внимательно посмотрела на него. Очевидно, он был знаком с Натали. Литтл-Мартин — маленькая деревушка, и здесь все знают друг друга.
   Это был скромный привлекательный молодой человек. Наверное, двумя годами младше ее, подумала Крис.
   — Вы знали мою кузину?
   Механик кивнул, покраснев еще больше.
   — Она приехала сюда, чтобы починить машину, и мы познакомились. — Его лицо осветила горькая улыбка. — Если бы она послушалась моего совета, то была бы сейчас жива. Я знал, что миссис Джеймс не была счастлива, но…
   Он повернулся, чтобы уйти, и Крис быстро произнесла:
   — Натали говорила вам, что чувствует себя несчастной?
   — Мы часто вместе пропускали по стаканчику. С ее машиной творилось что-то непонятное. Я не мог найти никаких неполадок, и она как-то предложила вместе проехаться, чтобы я смог обнаружить неисправность на ходу. Она сказала мне, что очень одинока, и мы стали встречаться раз или два в месяц. — Молодой человек заметил ироническое выражение лица Крис. — Нет-нет, все было на редкость невинно… Ей просто хотелось выговориться. Она мне нравилась. Она говорила, что никто здесь ее не понимает. Натали была очень одинокой и несчастной… Муж не обращал на нее внимания, у него были другие женщины… Следователь сказал, что она покончила с собой во время депрессии, но виноват в этом ее муж. Если бы он не пренебрегал ею… если бы любил так, как она того заслуживала…
   Крис увидела на его лице следы горя, поняла, что молодой человек безнадежно любил ее кузину, и почувствовала сострадание к нему.
   — Муж отказывался спать с ней. Это началось еще тогда, когда она была беременна. Говорил, что она вызывает в нем отвращение. Он разбил ей сердце.
   Крис не знала, верить ли словам механика, настолько все это было странно. Натали всегда имела склонность ко лжи, но ведь она теперь знала, что у кузины и ее мужа были отдельные комнаты. Неужели Слейтер сожалел о своем опрометчивом браке? Может быть, он хотел жениться на ней, на Крис? Но нет, воображение опять может завести ее слишком далеко. Слейтер никогда по-настоящему не любил ее.
   Поблагодарив юного обожателя Натали за его предложение посмотреть автомобиль, Крис сказала, что позвонит ему через несколько дней, чтобы узнать о машине.
   Перед ее уходом механик рассказал, что купил гараж на деньги, доставшиеся ему в наследство. Был ли он любовником Натали? Крис показалось, что нет. Ричард Кортлэнд не производил впечатления человека, способного соблазнить чужую жену. Скорее всего, между ними были чисто платонические отношения.
   Прежде чем вернуться домой, Крис направилась в местную аптеку. Джордж Голдфеллоу, который раньше наблюдал ее кузину, не скрывал своего отвращения ко всякого рода снотворным и транквилизаторам и никогда бы не прописал их Натали, которая имела склонность к болезненной ипохондрии.
   Аптекарь жизнерадостно ответил, что доктор Голдфеллоу ушел на пенсию и теперь на вызовы ездит доктор Ховард.
   — Он живет недалеко от деревни. Раньше у него была практика в Лондоне, но после того как заболела его жена, они решили переехать сюда. Ей всего тридцать три, но, похоже, она до конца жизни останется калекой. — Аптекарь добавил, что трое детей доктора находятся в интернате. — Он так любит своих детишек.
   Вежливо улыбнувшись и попрощавшись, Крис вышла из аптеки. Ей было нетрудно представить, что доктор, заваленный работой и заботами о семье, прописал снотворное пациентке просто для того, чтобы поскорее отделаться от нее.
   Крис не знала, стоит ли ей идти к нему. Она понимала, что кузину все равно не вернуть, но не могла отказаться от желания узнать побольше о том, почему Натали покончила с собой. Может быть, это даст ключ к разгадке причин болезни Софи.
   Домой она вернулась к ланчу. Девочка сидела, устремив на еду тусклый взгляд, и выглядела грустной и усталой. Оказалось, что в этот день недели миссис Ланкастер обычно уходит домой после ланча, и Крис охотно согласилась присмотреть за девочкой, предложив ей пойти на прогулку.
   Софи кивнула, и через полчаса они вдвоем направились по тропинке, которую Крис помнила с детства. Тропинка вилась среди полей и выходила на открытое пространство, где раньше стояли табором цыгане. Сначала Софи с видимым удовольствием шла среди цветущих трав. Крис все время говорила, не рассчитывая на ответ, просто стараясь проверить реакцию ребенка на ее слова. Но когда они достигли края поля, Крис обнаружила, что открытого пространства за ним больше не существует. Там было построено несколько коттеджей, включая большой дом с садом. Нахмурившись, она заметила, что Софи остановилась, ее тельце напряглось, а лицо окаменело.
   — Софи, девочка, что с тобой?
   Крис опустилась перед ней на колени, с тревогой глядя в ее личико. Софи смотрела на коттеджи. В замешательстве Крис проследила за ее взглядом, но не заметила ничего примечательного, по крайней мере, ничего, что могло бы вызвать такую реакцию ребенка.
   — Давай посмотрим на эти дома поближе, — осторожно проговорила она. — Я никогда не видела их раньше.
   Но Софи вырвала свою ручку из ее пальцев и отказалась двинуться с места. Она согласилась последовать за Крис только тогда, когда та повернула назад.
   Что было причиной столь странного поведения Софи? Крис размышляла, стоит ли рассказывать об этом случае кому-нибудь, например, Слейтеру. Что, если он подумает, будто она использует Софи как средство, чтобы привлечь его внимание?
   Лицо Крис вспыхнуло, когда в памяти возникли сцены вчерашней ночи. Она старалась выбросить из головы ненавистные воспоминания, но те постоянно возвращались. Сила ее ответного желания на ласки Слейтера по-прежнему повергала в шок. Сейчас она с трудом верила, что вела себя точно взбесившаяся самка. Это было совершенно не в ее характере. Юная Крисси, может быть, повела бы себя так же, но с тех пор минуло семь долгих лет…
   Когда они вернулись домой, Софи выглядела усталой и несчастной. Крис отвела ее в детскую и уложила в кровать.
   День тянулся медленно. Она не знала, когда вернется Слейтер, если, конечно, он вообще намеревался вернуться сегодня. Крис вспомнила, что раньше в субботу он работал только по утрам. И у нее появилась твердая уверенность, что теперь он станет избегать ее. Слейтер уже обнаружил все, что хотел, — понял, что по-прежнему волнует ее.
   Крис вспомнила свое обещание разобрать вещи Натали. Вздохнув, она поднялась по лестнице и толкнула дверь в комнату кузины. Спальня была обставлена во вкусе Натали с преобладанием ярких тонов. Огромный шкаф занимал целую стену.
   Спустя несколько часов вокруг Крис на полу высилось несколько стопок одежды. Воздух был пропитан тяжелым запахом любимых духов Натали, и пришлось открыть двери в коридор и ванную комнату. Кузина никогда не жалела денег на одежду, но с какой стати накупать столько красивых тряпок одинокой, покинутой женщине? Была ли она одинока на самом деле?
   Тихий шорох заставил Крис повернуться. В дверях стояла Софи, на лице ее застыло выражение ужаса. Увидев, что Крис смотрит на нее, она издала хриплый, горловой звук и бросилась к ней.
   Крис гладила и покачивала ее, стараясь успокоить. Софи уткнулась лицом в ее блузку, прерывисто дыша. Прошло несколько минут, прежде чем Крис поняла: девочка старается вдохнуть запах ее духов. В отличие от духов Натали, их аромат был легким и свежим, наверное, он успокаивал ребенка, потому что девочка перестала дрожать и разрешила Крис подняться с ней с пола, на котором они сидели все это время.
   Держа ее за руку, Крис направилась к двери, но в это мгновение послышались шаги и на пороге появился Слейтер. Глаза его блестели холодным металлическим блеском. На скулах ходили желваки.
   — Что вы здесь делаете?
   — Натали была моей кузиной, — принялась объяснять Крис, по какой-то причине утаив то, что разобрать вещи ее попросила миссис Ланкастер. — Разве не естественно, что я стараюсь понять причину ее… поступка? — Ей не хотелось при Софи произносить слово «самоубийство».
   — Стараешься найти объяснения в этой комнате? — насмешливо спросил он. — Натали проводила в своей постели так же мало времени, как и в моей. — Бросив на Крис гневный взгляд, он продолжил:— Может быть, ты хотела узнать именно это? Не в этом ли одна из причин твоего возвращения?
   Крис непонимающе взглянула ему в глаза.
   И тут ее осенило: в то время как она считала, что равнодушие Слейтера толкнуло Натали на отчаянный поступок, он намекает на то, что кузина никогда не испытывала радости от их супружеских отношений? Где же правда?
   Не желая встречаться с Сарой, Крис решила в следующий раз, когда та появится, поехать к себе домой. Нужно осмотреть коттедж и решить, что в нем требует ремонта. Дом пришел почти в полную негодность, но ей хотелось сохранить его. Что это, ностальгия? Ведь она теперь редко приезжает в Англию. Однако не будет же она работать моделью вечно и, кроме того, нельзя забывать, что рядом живет Софи. Находясь в своем доме, она сможет навещать ребенка так часто, как захочет.
   Внезапно Крис представила Слейтера, а рядом с ним Сару. Увы, ей суждено вечно находиться на обочине его жизни и терпеть это, потому что Натали назначила ее опекуншей своего ребенка.
   Эта мысль болью отозвалась в ее сердце. Натали знала, что она несчастна в своей любви к Слейтеру. Неужели она разработала этот достойный Макиавелли коварный план, чтобы даже после своей смерти причинять ей постоянную муку?
   Крис тряхнула головой, пытаясь сосредоточиться. За последнее время она узнала массу противоречивых слухов, которые не желали складываться в стройную картину происшедшего. Например, механик Ричард Кортлэнд утверждал, что именно Слейтер отверг жену, когда та забеременела. А Слей-тер заявил, правда, не приводя никаких доказательств, что Натали пренебрегала супружескими обязанностями. Но, может быть, причина поведения кузины лежала именно в неверности и пренебрежительном отношении к ней мужа?
   Подъехав к своему дому, Крис так ничего и не придумала в объяснение трагического поступка Натали. Когда она была еще совсем юной, то уже тогда догадывалась, что Слейтер обладает необыкновенной сексуальной притягательностью. Возможно, поэтому он стал изменять жене. Одержав над Натали победу, он потерял к ней интерес и занялся охотой за другими женщинами?
   В ярких лучах теплого июньского солнца коттедж выглядел удручающе заброшенным. Чтобы привести его в порядок, придется потратить целое состояние, подумала Крис, войдя внутрь и поднимаясь по скрипучей лестнице. Кухня слишком маленькая и тесная; нужно будет полностью перестроить и расширить ее. Столовая выглядит очень мрачной.
   Но, обходя комнаты, Крис постепенно стала представлять, что здесь можно сделать, и умозрительные картины радовали ее. Как приятно будет привести сюда Софи, когда коттедж приобретет жилой вид. Они будут проводить вместе долгие вечера, разговаривать на разные темы… Если Софи сможет заговорить снова.
   Она заговорит! Крис решительно тряхнула головой. Не может не быть средства, которое вылечит ее, вытащит из мира молчания. Но сейчас собственное бессилие раздражало Крис. Ей так сильно хотелось помочь Софи потому, что она, сама не сознавая этого, привязалась к ребенку за эти дни.
   Крис находила в Софи черты тети Элизабет, и то, что девочка была так похожа на нее саму, казалось, связало их невидимой нитью. Она в который раз подумала, как, наверное, раздражало кузину это сходство. Ведь Натали ненавидела ее и никогда по-настоящему не любила свою мать.
   Вздохнув, Крис направилась на второй этаж. Ступени протестующе скрипели под ногами, перила угрожающе шатались. Наверху она инстинктивно направилась к своей комнате. Ее взгляд упал на полки. В стройных рядах книг кое-где появились бреши. Неужели ее книги кто-то взял для Софи? Но кто? Вряд ли это сделала Натали. Кузина никогда не любила читать. Крис вспомнила, как горько плакала под одеялом, чтобы никто не слышал, когда Натали порвала ее любимую книжку. Натали находила злобное удовольствие, глядя на ее огорчение. Неужели кузина так сильно изменилась, что стала читать дочери ее книжки? В это трудно было поверить.
   Крис по-прежнему была убеждена, что ее подозрения небезосновательны. Натали назначила ее опекуншей, имея какие-то преступные намерения, зная, как сильно ее будет травмировать необходимость видеться со Слейтером. Она все предусмотрела…
   Глубоко вздохнув, Крис опустилась на кровать. Но чего же еще она могла ждать от Натали? Судьба внезапно поставила ее лицом к лицу с собственными чувствами, которые она многие годы скрывала от себя самой. В ее жизни не было другого мужчины, потому что она не могла изгнать Слейтера из своего сердца.
   Да, она уехала отсюда, уехала далеко, построила новую жизнь, но это во многом была бесплодная жизнь. Как бы она этого ни отрицала, она все еще не могла забыть Слейтера. Крис встречала многих мужчин по роду своей работы. Некоторые из них были красивы и сексуальны, но никто не оставил в ее душе такого следа, как Слейтер. Она все еще любит его. Но «любовь» — слишком бедный термин, чтобы выразить то, что он возбуждает в ней. Гнев, боль, сексуальный голод и главное — острая тоска по чему-то бесконечно дорогому для нее и безвозвратно утраченному, и сознание того, что для Слейтера она ничего не значит, — переполняли ее душу.
   Дрожа, она встала и принялась мерить шагами маленькую комнату, ненавидя себя и проклиная Натали, которая поставила ее в такое положение. Прошлой ночью, когда Слейтер прикоснулся к ней, она ответила не задумываясь, ее изголодавшееся по любви тело инстинктивно потянулось к нему. Ее богатый сексуальный опыт, в котором не сомневался Слейтер, был фикцией. Обхватив себя за плечи, она поклялась, что он никогда не узнает правды. Иначе Слейтер использует это против нее, станет унижать и высмеивать, стараясь причинить ей боль.