Страница:
— Роджер, — сказала она, — подойди, пожалуйста, к тете Джейн, она хочет кое-кому тебя представить. Это ее племянница и крестница. Ты наверняка вспомнишь эту девушку, маленькими вы не раз играли вместе, славная девочка, ее зовут Кэрол. Вон они стоят у окна, видишь?
Миссис Стрикленд говорила, даже не глядя на Элис, после чего бесцеремонно увела сына, оставив гостью совсем одну. Похоже, Рождество на этот раз не будет для меня праздником, подумала Элис. Все начинается слишком невесело.
Элис стояла в одиночестве с бокалом противного сладкого шерри в руке. Хмуро уставясь на гостей, она выделила из толпы невысокую миловидную брюнетку, которая, наверное, и была той самой племянницей тети Джейн. Теплые ореховые глаза Кэрол излучали восторженное внимание, от которого стоявший около нее Роджер явно таял и блаженствовал.
Прошло добрых полчаса, прежде чем Роджер возвратился к невесте. За это время в толпе не раз мелькнул Ральф Уорбертон, спокойно переходивший от гостя к гостю. Что ему здесь нужно, совершенно непонятно! И невооруженным глазом было заметно, что его тяготят и обстановка, и собравшиеся люди, а внимание миссис Стрикленд попросту досаждает! И зачем он принял приглашение? Знал ведь, к кому идет!
Элис томило дурное предчувствие. И так с самого начала все складывается для нее не лучшим образом — и приняли ее холодно, и Роджер более чем странно себя ведет. Так в довершение всего этот тип, похоже, приложит массу усилий, чтобы окончательно испортить ей праздник! За всю жизнь Элис не видела более наглого и самонадеянного мужчину, чем Уорбертон. Как бы почувствовав, что она о нем думает, Ральф поймал ее взгляд и насмешливо поднял темную бровь. Смутившись, Элис поспешила отвести глаза, пока их молчаливый диалог не был замечен бдительной мамашей Стрикленд. Но та оказалась тут как тут, словно выскочила из-под земли.
— Элис, ты до сих пор не удосужилась объяснить нам с Роджером, откуда ты знаешь мистера Уорбертона!
И тут же рядом появился Роджер. Ну что за черт! Опять они явились одновременно, значит, нормально поговорить с Роджером не удастся. Что за люди, что за порода такая: чего ни коснись, любые слова в их устах звучат осуждением или упреком!
Элис не успела и рта открыть, как вдруг Джину словно подменили: степенная дама запела соловьем, в голосе послышались кокетливые, льстивые и лукавые нотки одновременно:
— Ах, Ральф, это вы! А мы как раз говорили о вас!
— Да неужели? — произнес Уорбертон, глядя на собравшихся явно свысока. Он вообще казался пришельцем с некоей цивилизованной планеты, снисходительно взирающим на забавных существ из семейства простейших. Глядя на Стриклендов и Элис, Уорбертон даже не удосужился состроить более учтивую мину.
— Да, так вот, я все пытаюсь выспросить у Элис, откуда она знает вас.
— Ну что ж, — смиренным голосом произнес Ральф, — пускай сама и расскажет, зачем мне смущать девушку, вдруг что-то не то всплывет… — Боже, какой наглец! А он как ни в чем не бывало продолжал:— Элис, вы очаровательны, этот костюм вам к лицу!
— Вы повторяетесь, — процедила она сквозь зубы.
Господи, нарочно он, что ли, старается? Неужели не замечает, как жадно мамаша и Роджер наблюдают за ними? Нет, посмотрите на него!
Не моргнув глазом, мягко и вкрадчиво негодяй изрек:
— Всегда так легко угадать, если женщина одета в наряды, купленные для нее любящим мужчиной. — Ральф при этих словах вытянул вперед руку и коснулся Элис, погладив ее руку в кремовом рукаве.
Послышались возмущенные вздохи Стриклендов. Глаза Роджера налились яростью. Элис же опять залилась краской. Нет, он не просто мстил — он пытался раздавить ее, уничтожить.
— А другие вещи вы еще не надевали? Нет? Не успели?
— Элис, что все это значит?! — прорычал Роджер.
Она стояла как мертвая, не осмеливаясь проронить ни звука. Уорбертон явно наслаждался произведенным эффектом и с интересом ждал продолжения.
Неожиданно появилась помянутая уже племянница тети Джейн, полчаса назад флиртовавшая с Роджером, и вполне профессионально разбила их четверку, на радость Элис уведя именно Ральфа. Кэрол мягко, но настойчиво напомнила Уорбертону, что он обещал с ней выпить.
Роджер снова упрямо взялся за свое:
— Объясни мне наконец, что за история вышла у тебя с этой одеждой!
— Думаю, мой дорогой, ты вполне можешь оставить ее в покое, здесь и так все ясно, — проговорила миссис Стрикленд, прямо-таки источая враждебное торжество.
Бедная Джина Стрикленд, подумала Элис. Если бы все сложилось, эта мегера должна была бы изображать, что с радостью принимает меня в свою семью. Элис надоели уже и мамаша и сын.
— Я понимаю, что вы оба думаете обо мне. Но у меня нет сил спорить с вами, сил и желания. Скажу лишь, что вы оба ошибаетесь.
— Подумайте, какая наглость, оказывается, мы же еще и не правы! Уорбертон чуть ли не в открытую заявляет, что вы любовники, а мы с Роджером должны делать вид, что все в порядке! Пойдем, сынок, пора ужинать! Папе не понравится, если мы опоздаем. Тем более что мне нужна твоя помощь.
. — Роджер… — слабо протянула Элис. В этот момент ей захотелось на миг оторвать Роджера от матери и оправдаться хотя бы перед ним, но он молча, повернувшись к Элис спиной, удалился, не удостоив ее и взглядом.
Бог мой, подумала она, вот была бы жизнь, если бы мы поженились! Да ведь она, не говоря уж о детях, всегда была бы на десятом месте для мужа, а Джина, эта ледяная мамаша, на веки вечные оставалась бы фигурой номер один. Роджер мог предложить Элис только жалкий жребий безгласной дурочки на заднем плане. А разве этого она хотела? Разве о таких отношениях в семье она мечтала? С ее глаз будто спала пелена. Теперь уже можно даже не сомневаться, что брак с Роджером Стриклендом не принес бы Элис ни капли счастья!
Тем не менее объясниться с ним все-таки следовало! Пусть он и его дорогая мамочка поймут, как Ральф Уорбертон одурачил их ради собственного развлечения, и узнают правду!
Девушка никак не могла успокоиться. Вышел отец Роджера, чтобы позвать ее к столу, принес ей какую-то выпивку, но Элис ничего не хотелось. Она решила, что скорее подавится, чем проглотит хоть что-нибудь, приготовленное руками Джины Стрикленд. Надо думать, она еще легко отделалась! Слава Богу, что все выяснилось именно сейчас.
Но обида на Уорбертона душила Элис. Зачем он спровоцировал все это? А если бы Роджер по-настоящему любил ее и, на свою беду, оказался бы ревнивцем? Тогда Элис не металась бы сейчас одна в холле, как разъяренная тигрица, лежала бы наверху, в спальне, беспомощно оплакивая свою горькую судьбу, и сердце ее рвалось бы на части!
Нечего сказать. Рождество удалось на славу! А как она ждала этого праздника, как хотела, чтобы ей были рады! Как мечтала со спокойной душой взглянуть в свое будущее, рядом с тем, кто собирался стать ее мужем! Все пошло прахом. И почему? А потому, что некий Ральф Уорбертон столь коварен и жесток, что ему в радость видеть кого-то униженным. Что теперь рассуждать о чем-либо, уже все произошло, назад ничего не вернешь, пусть теперь хоть всему белому свету рассказывает, что Элис свой праздничный наряд купила в комиссионке, пусть расскажет про кузена и его девушку. Сейчас ей этого даже хотелось. По крайней мере, она будет отомщена и уйдет от Роджера и его мамаши с гордо поднятой головой.
Вспоминая, что именно говорил Ральф, Элис чуть ли не скрипела зубами от злости. Ей не хотелось оставлять все как есть. Нет, она выскажется, обязательно найдет что-нибудь эдакое и для Уорбертона. Интересно — в каких выражениях он будет отстаивать свое право на подобные бесчеловечные поступки?
И тут у Элис появился шанс выяснить это— минут через десять ее обидчик вышел из гостиной один. Элис последовала за ним, надеясь настичь его, пока не пропал боевой настрой. Ральф обернулся на звук ее шагов, заговорил первым, и слова его были язвительны до крайности:
— А, вот кто здесь— наша так называемая невеста в наряде с чужого плеча!
Элис не осталась в долгу и отвечала так резко:
— Да, мой наряд не нов, но он выбран по моему вкусу. Вы догадываетесь, какое впечатление обо мне создали у Роджера и его семьи? Видите, к чему привели вант слова? О, вы хорошо понимали, что делаете и для чего стараетесь, ведь так?
— Понимал? Да что вы, девушка, неужто я все мог предвидеть?
Его спокойствию можно было лишь позавидовать.
— Конечно, предвидели, к чему это приведет, а как же иначе?-Элис уже еле сдерживалась. — Зная их, вы уж никак не могли сомневаться, в том каково будет действие ваших слов. Они же решили, что мы с вами любовники! Ведь если вас послушать, так выходит, что одежду мне покупали вы по собственному вкусу.
— Но, дорогая, ваш Роджер просто обязан был знать вас гораздо лучше, чем я или кто-либо другой. У него должна быть своя голова на плечах. Судя по тому, что именно здесь затевалось: он собирался жениться на вас, не так ли?
— Вот именно!.. — начала было Элис. — Роджер знает меня…
— Разумеется, я верю вам, дорогая. Но как же вышло, что, зная вас, этот замечательный Роджер имел о своей невесте такое ошибочное суждение? Вам самой-то это не странно? С чего это вдруг он решил, что вы…
— Ничего он не решил!.. — ответного удара не получилось! Ральф похоже это понял, а Элис как будто взбесилась. Какое право он имеет так издеваться над ней?! И глаза его смеются, и губы, вон, скривились усмешке! Боже, ну до чего же самодовольный тип! Для него чужие переживания — пустой звук! и что он вообще знает о чувствах, наверное, сам холодный бесстрастный чурбан. Что ему до людей беззащитных перед подобными выходками таких вот милых шалунов!..
— Вы хоть понимаете, что наделали? Я приехала сюда…
— Да знаю я, зачем вы сюда приехали. Вас должны были примерить на роль невесты для тупоумного сынка Джины Стрикленд. Где ваши глаза, мисс, где ваша гордость? Джина лучше нас с вами знает, на ком ей хотелось бы женить своего отпрыска. Это хитрая бестия! Можете не сомневаться, что претендентка уже давно выбрана, и, поверьте мне на слово, — это не вы!
— Ясное дело, это не я, теперь-то уж точно, — грустно согласилась Элис.
— И никогда бы из этого ровным счетом ничего не вышло! Разве Джина позволит сынку жениться на той, кто может занять в его жизни значительное место? Она женит его на девушке, которая заведомо согласится существовать на вторых ролях. Претендентка должна будет согласиться на это задолго до того, как ей позволят стать членом этой удивительной семейки! Элис, посмотрите на себя и на Роджера. Поймите наконец, вы же с ним совершенно разные! Вы живая, чуткая женщина, для Роджера — слишком дорогой подарок! Да он не имеет и понятия, как с вами обращаться!..
Элис не верила своим ушам.
— А вы, надо понимать, прекрасно знаете, какого обращения я заслуживаю? — ядовито переспросила она.
Гнев туманил ей рассудок, она сама не понимала, что спрашивает — это был прямой вызов Уорбертону. И негодяй ухватился за новую возможность приняться за свое.
— Я бы сделал сразу две вещи, до которых наш милый Роджер ни за что бы не додумался.
— О чем это вы?
— Я о том, что у меня с вами было бы все иначе! Во-первых, собирался бы я жениться или нет, только ни одна из моих женщин никогда бы не была унижена — ни тем, что боялась бы мне что-то о себе рассказать, ни тем, что носилась бы по магазинам, покупая на последние деньги платье, чтобы понравиться моей семье! А во-вторых, — продолжал он, — я…
— Ну, так что же «во-вторых»? — в нетерпении спросила Элис, устав от этого идиотского спектакля.
— А вот что, — произнес Ральф и, не торопясь, подошел к девушке, обнял ее за талию и поцеловал.
Действительно, за все время их знакомства Роджер ни разу не поцеловал ее. Да что там! Ни один мужчина до сих пор не целовал ее так! За свой более чем скромный сексуальный опыт Элис не испытывала столь невыносимо прекрасных чувств. Она вообще считала, что простому смертных не под силу такая мягкая, неодолимая власть над другим человеком. Кто еще сможет, глядеть тебе в самую глубину глаз и души? И вот она не сводит с него затуманенного взора приоткрыв раскрасневшиеся губы навстречу. Так обычно ведут себя на экране герои — любовники кинозвезды, что получают «оскаров» за роли в романтических фильмах. Как правило, им удавалось сыграть на экране подобные чувства. О какие чудеса творили эти мужчины — небожители в своих тошнотворных киноновеллах! Они соблазняли резвящихся нимф, беря их в плен чувственностью и искушенностью в любви! Но ведь наяву такого быть не может! Элис беспомощно прикрыла глаза, а открыла их, услышав возмущенные вопли Роджера:
— Элис!
— Роджер, позволь мне все тебе объяснить…
Но он явно не был настроен выслушивать объяснения недостойной невесты. Ральф же по-прежнему спокойным голосом произнес:
— Ладно, дорогая, счастливо оставаться, желаю вам объясниться с Роджером и Джиной. Хотя, думаю, вам это вряд ли удастся…
— Мама была абсолютно права насчет тебя, Элис. Из тебя никогда бы не получилось хорошей жены, — задохнулся Роджер.
— Роджер, послушай… Ральф, ну не молчите же, скажите ему, как все было на самом деле!..
— О, Элис, вы меня удивляете, неужто вы и правда ждете от меня помощи? Дорогая, вы, кажется, совсем забыли, как уперлись, когда пришел за помощью к вам… — И, направляясь к выходу, Уорбертон бросил:-Друг мой, твои мама более чем права: эта женщина совсем не подходит тебе. А мама у тебя — просто клад! Всегда советуйся с ней, прежде чем дело зайдет слишком далеко.
— Роджер!-почти крикнула Элис, но — напрасно. Последний шанс к примирению потерян — он уже ничего не станет слушать. Трус, негодяй, он отводит глаза! Отвернувшись от той, которая еще полчаса назад была его невестой, Роджер изрек:
— Сейчас поздно менять планы, сегодня рождественская ночь, и вряд ли мы сможем просить тебя уехать немедленно. Разумеется, в Нью-Йорке мы с тобой общаться уже не будем, но сейчас давай не нарушать приличия.
Вот это да! Батюшки, на каком же она свете? Собиралась за этого типа замуж, подумать только! Пусть между ними не было безумной любви, но планы — то они строили, он нравился ей, она его уважала, даже иногда восхищалась. И ведь у них могли бы быть дети! Оказывается, этому надутому ничтожеству всегда нужен совет мамы, даже для того, чтобы жениться! Мама должна предостерегать его от разного рода неожиданностей! А сколько было разговоров о любви! Да не любил он ее вовсе, а если любил, то так слабо и убого, что чувства не выдержали малейшего испытания. Наверное, они оба не любили друг друга. И как теперь здесь оставаться? Да никак, выхода нет, надо уезжать домой!
Не раздумывая больше, Элис бросилась наверх, в гостевую спальню, которую ей отвели, лихорадочно принялась собираться. Она открыла шкаф, сгребла в охапку все вещи, бросила их на кровать. Вот они, ее драгоценные наряды с чужого плеча! Смешно — они не принадлежали ей, когда она только собиралась их купить, как не принадлежат и сейчас, хотя она их уже купила. В этот миг Элис почти ненавидела эти шмотки. И надо же — совсем недавно они казались девушке такими роскошными! Она даже сцепилась из-за них с Уорбертоном, а теперь вот они лежат перед нею — просто-напросто пестрая куча барахла! Никогда больше она их не наденет! А так хотелось кое-что поносить — например, шелковую юбку. Элис нежно погладила блестящую ткань. Но нет! Вещи эти ей чужие, сама она здесь чужая, все здешние обитатели от души рады ее провалу! А она-то, как дура, стремилась понравиться им!.. Не надо ей больше ничего чужого— ни людей, ни вещей!..
Печальные мысли перебило ощущение холода. Элис замерзла. Надо же, она еще не успела уехать, а скаредная Джина Стрикленд, похоже, вырубила отопление в ее спальне. Ну их, этих чудаков! Слава Богу, что сюда они приехали на ее машине. Не нужно просить кого-либо подбросить ее в Нью-Йорк. Она сама сейчас уедет домой — и все! За несколько минут Элис переоделась в джинсы и свитер и собрала чемодан.
После рождественских каникул она обязательно позвонит в магазин и вернет обратно все, что купила, — может быть, хоть так ей удастся покрыть часть расходов. Она скажет им, что вещи были ей нужны лишь на время праздников.
Ax, как жаль, что она фазу не согласилась присоединиться к подругам, которые улетели на эти дни кататься на лыжах в Колорадо. Теперь остаток рождественских каникул она проведет в одиночестве — родители в Японии, подруги разъехались кто куда. Ее розовые мечты оказались так далеки от реальности!..
Элис скривила губы в горькой усмешке. Ее подруга Джулия не отговаривала ее от поездки и тем не менее… Когда Элис еще только собиралась, Джулия начала разговор с погоды:
— Ты все-таки едешь на север, не забывай! Даже если не будет снега, все равно там гораздо холодней, чем здесь! — Она тогда замялась, пытаясь поосторожнее, помягче подойти к волновавшей ее теме. — И не жди многого от этой поездки, не рассчитывай ни на веселье, ни на радушный прием! Тебе сейчас кажется, что ты решаешь главный вопрос своей жизни, но ведь случиться может всякое — я хочу сказать: вдруг события пойдут не по плану? Хорошо, что ты так радуешься поездке, говорят, те места очень красивые, но не забывай, моя дорогая, что люди везде люди. Что-то подсказывает мне, что от мамаши Роджера хорошего не стоит ждать.
Элис тогда ответила:
— Тебе просто никогда не нравился Роджер, поэтому ты так и говоришь!
— Да, ты права, я его терпеть не могу, но сейчас речь идет о другом: Роджер тебе, что называется, не пара, и можешь сколько угодно убеждать меня в обратном! И что бы ты ни говорила о нем — какой он хороший, надежный, обязательный, — уверяю: ты не сумеешь ни полюбить его ни быть с ним счастливой! Хоть сто раз повторяй, какая у вас будет шикарная семья, как народишь детей и пустишь корни. Можешь доказывать что для тебя это очень важно, как будто я так не знаю. Но ты же хочешь, чтобы все было начистоту? Тогда будь готова к тому, что ты ни в чем не сможешь на него положиться. Если в семье командует мать, значит, она и дальше будет командовать. И сам Роджер наверняка ничего не решает без нее. Более того, думаю, он женится на тебе, лишь, когда позволит его драгоценная мамаша. А уж она наверняка тебя невзлюбит, так что смотри — вот тебе лишь те проблемы, которые лежат на поверхности. Твой драгоценный Роджер больше похож на маленького избалованного мальчишку, чем на взрослого мужчину, которому можно доверить свою жизнь.
Ах, как же была права Джулия! И почему так получается, что со стороны видней? Ее подруга заранее разложила все по полочкам. А она, Элис, вела себя как слепая! Досадно!
Зато был и приятный момент: расстаться с Роджером оказалось довольно легко! И ни капли сожаления!
3
Миссис Стрикленд говорила, даже не глядя на Элис, после чего бесцеремонно увела сына, оставив гостью совсем одну. Похоже, Рождество на этот раз не будет для меня праздником, подумала Элис. Все начинается слишком невесело.
Элис стояла в одиночестве с бокалом противного сладкого шерри в руке. Хмуро уставясь на гостей, она выделила из толпы невысокую миловидную брюнетку, которая, наверное, и была той самой племянницей тети Джейн. Теплые ореховые глаза Кэрол излучали восторженное внимание, от которого стоявший около нее Роджер явно таял и блаженствовал.
Прошло добрых полчаса, прежде чем Роджер возвратился к невесте. За это время в толпе не раз мелькнул Ральф Уорбертон, спокойно переходивший от гостя к гостю. Что ему здесь нужно, совершенно непонятно! И невооруженным глазом было заметно, что его тяготят и обстановка, и собравшиеся люди, а внимание миссис Стрикленд попросту досаждает! И зачем он принял приглашение? Знал ведь, к кому идет!
Элис томило дурное предчувствие. И так с самого начала все складывается для нее не лучшим образом — и приняли ее холодно, и Роджер более чем странно себя ведет. Так в довершение всего этот тип, похоже, приложит массу усилий, чтобы окончательно испортить ей праздник! За всю жизнь Элис не видела более наглого и самонадеянного мужчину, чем Уорбертон. Как бы почувствовав, что она о нем думает, Ральф поймал ее взгляд и насмешливо поднял темную бровь. Смутившись, Элис поспешила отвести глаза, пока их молчаливый диалог не был замечен бдительной мамашей Стрикленд. Но та оказалась тут как тут, словно выскочила из-под земли.
— Элис, ты до сих пор не удосужилась объяснить нам с Роджером, откуда ты знаешь мистера Уорбертона!
И тут же рядом появился Роджер. Ну что за черт! Опять они явились одновременно, значит, нормально поговорить с Роджером не удастся. Что за люди, что за порода такая: чего ни коснись, любые слова в их устах звучат осуждением или упреком!
Элис не успела и рта открыть, как вдруг Джину словно подменили: степенная дама запела соловьем, в голосе послышались кокетливые, льстивые и лукавые нотки одновременно:
— Ах, Ральф, это вы! А мы как раз говорили о вас!
— Да неужели? — произнес Уорбертон, глядя на собравшихся явно свысока. Он вообще казался пришельцем с некоей цивилизованной планеты, снисходительно взирающим на забавных существ из семейства простейших. Глядя на Стриклендов и Элис, Уорбертон даже не удосужился состроить более учтивую мину.
— Да, так вот, я все пытаюсь выспросить у Элис, откуда она знает вас.
— Ну что ж, — смиренным голосом произнес Ральф, — пускай сама и расскажет, зачем мне смущать девушку, вдруг что-то не то всплывет… — Боже, какой наглец! А он как ни в чем не бывало продолжал:— Элис, вы очаровательны, этот костюм вам к лицу!
— Вы повторяетесь, — процедила она сквозь зубы.
Господи, нарочно он, что ли, старается? Неужели не замечает, как жадно мамаша и Роджер наблюдают за ними? Нет, посмотрите на него!
Не моргнув глазом, мягко и вкрадчиво негодяй изрек:
— Всегда так легко угадать, если женщина одета в наряды, купленные для нее любящим мужчиной. — Ральф при этих словах вытянул вперед руку и коснулся Элис, погладив ее руку в кремовом рукаве.
Послышались возмущенные вздохи Стриклендов. Глаза Роджера налились яростью. Элис же опять залилась краской. Нет, он не просто мстил — он пытался раздавить ее, уничтожить.
— А другие вещи вы еще не надевали? Нет? Не успели?
— Элис, что все это значит?! — прорычал Роджер.
Она стояла как мертвая, не осмеливаясь проронить ни звука. Уорбертон явно наслаждался произведенным эффектом и с интересом ждал продолжения.
Неожиданно появилась помянутая уже племянница тети Джейн, полчаса назад флиртовавшая с Роджером, и вполне профессионально разбила их четверку, на радость Элис уведя именно Ральфа. Кэрол мягко, но настойчиво напомнила Уорбертону, что он обещал с ней выпить.
Роджер снова упрямо взялся за свое:
— Объясни мне наконец, что за история вышла у тебя с этой одеждой!
— Думаю, мой дорогой, ты вполне можешь оставить ее в покое, здесь и так все ясно, — проговорила миссис Стрикленд, прямо-таки источая враждебное торжество.
Бедная Джина Стрикленд, подумала Элис. Если бы все сложилось, эта мегера должна была бы изображать, что с радостью принимает меня в свою семью. Элис надоели уже и мамаша и сын.
— Я понимаю, что вы оба думаете обо мне. Но у меня нет сил спорить с вами, сил и желания. Скажу лишь, что вы оба ошибаетесь.
— Подумайте, какая наглость, оказывается, мы же еще и не правы! Уорбертон чуть ли не в открытую заявляет, что вы любовники, а мы с Роджером должны делать вид, что все в порядке! Пойдем, сынок, пора ужинать! Папе не понравится, если мы опоздаем. Тем более что мне нужна твоя помощь.
. — Роджер… — слабо протянула Элис. В этот момент ей захотелось на миг оторвать Роджера от матери и оправдаться хотя бы перед ним, но он молча, повернувшись к Элис спиной, удалился, не удостоив ее и взглядом.
Бог мой, подумала она, вот была бы жизнь, если бы мы поженились! Да ведь она, не говоря уж о детях, всегда была бы на десятом месте для мужа, а Джина, эта ледяная мамаша, на веки вечные оставалась бы фигурой номер один. Роджер мог предложить Элис только жалкий жребий безгласной дурочки на заднем плане. А разве этого она хотела? Разве о таких отношениях в семье она мечтала? С ее глаз будто спала пелена. Теперь уже можно даже не сомневаться, что брак с Роджером Стриклендом не принес бы Элис ни капли счастья!
Тем не менее объясниться с ним все-таки следовало! Пусть он и его дорогая мамочка поймут, как Ральф Уорбертон одурачил их ради собственного развлечения, и узнают правду!
Девушка никак не могла успокоиться. Вышел отец Роджера, чтобы позвать ее к столу, принес ей какую-то выпивку, но Элис ничего не хотелось. Она решила, что скорее подавится, чем проглотит хоть что-нибудь, приготовленное руками Джины Стрикленд. Надо думать, она еще легко отделалась! Слава Богу, что все выяснилось именно сейчас.
Но обида на Уорбертона душила Элис. Зачем он спровоцировал все это? А если бы Роджер по-настоящему любил ее и, на свою беду, оказался бы ревнивцем? Тогда Элис не металась бы сейчас одна в холле, как разъяренная тигрица, лежала бы наверху, в спальне, беспомощно оплакивая свою горькую судьбу, и сердце ее рвалось бы на части!
Нечего сказать. Рождество удалось на славу! А как она ждала этого праздника, как хотела, чтобы ей были рады! Как мечтала со спокойной душой взглянуть в свое будущее, рядом с тем, кто собирался стать ее мужем! Все пошло прахом. И почему? А потому, что некий Ральф Уорбертон столь коварен и жесток, что ему в радость видеть кого-то униженным. Что теперь рассуждать о чем-либо, уже все произошло, назад ничего не вернешь, пусть теперь хоть всему белому свету рассказывает, что Элис свой праздничный наряд купила в комиссионке, пусть расскажет про кузена и его девушку. Сейчас ей этого даже хотелось. По крайней мере, она будет отомщена и уйдет от Роджера и его мамаши с гордо поднятой головой.
Вспоминая, что именно говорил Ральф, Элис чуть ли не скрипела зубами от злости. Ей не хотелось оставлять все как есть. Нет, она выскажется, обязательно найдет что-нибудь эдакое и для Уорбертона. Интересно — в каких выражениях он будет отстаивать свое право на подобные бесчеловечные поступки?
И тут у Элис появился шанс выяснить это— минут через десять ее обидчик вышел из гостиной один. Элис последовала за ним, надеясь настичь его, пока не пропал боевой настрой. Ральф обернулся на звук ее шагов, заговорил первым, и слова его были язвительны до крайности:
— А, вот кто здесь— наша так называемая невеста в наряде с чужого плеча!
Элис не осталась в долгу и отвечала так резко:
— Да, мой наряд не нов, но он выбран по моему вкусу. Вы догадываетесь, какое впечатление обо мне создали у Роджера и его семьи? Видите, к чему привели вант слова? О, вы хорошо понимали, что делаете и для чего стараетесь, ведь так?
— Понимал? Да что вы, девушка, неужто я все мог предвидеть?
Его спокойствию можно было лишь позавидовать.
— Конечно, предвидели, к чему это приведет, а как же иначе?-Элис уже еле сдерживалась. — Зная их, вы уж никак не могли сомневаться, в том каково будет действие ваших слов. Они же решили, что мы с вами любовники! Ведь если вас послушать, так выходит, что одежду мне покупали вы по собственному вкусу.
— Но, дорогая, ваш Роджер просто обязан был знать вас гораздо лучше, чем я или кто-либо другой. У него должна быть своя голова на плечах. Судя по тому, что именно здесь затевалось: он собирался жениться на вас, не так ли?
— Вот именно!.. — начала было Элис. — Роджер знает меня…
— Разумеется, я верю вам, дорогая. Но как же вышло, что, зная вас, этот замечательный Роджер имел о своей невесте такое ошибочное суждение? Вам самой-то это не странно? С чего это вдруг он решил, что вы…
— Ничего он не решил!.. — ответного удара не получилось! Ральф похоже это понял, а Элис как будто взбесилась. Какое право он имеет так издеваться над ней?! И глаза его смеются, и губы, вон, скривились усмешке! Боже, ну до чего же самодовольный тип! Для него чужие переживания — пустой звук! и что он вообще знает о чувствах, наверное, сам холодный бесстрастный чурбан. Что ему до людей беззащитных перед подобными выходками таких вот милых шалунов!..
— Вы хоть понимаете, что наделали? Я приехала сюда…
— Да знаю я, зачем вы сюда приехали. Вас должны были примерить на роль невесты для тупоумного сынка Джины Стрикленд. Где ваши глаза, мисс, где ваша гордость? Джина лучше нас с вами знает, на ком ей хотелось бы женить своего отпрыска. Это хитрая бестия! Можете не сомневаться, что претендентка уже давно выбрана, и, поверьте мне на слово, — это не вы!
— Ясное дело, это не я, теперь-то уж точно, — грустно согласилась Элис.
— И никогда бы из этого ровным счетом ничего не вышло! Разве Джина позволит сынку жениться на той, кто может занять в его жизни значительное место? Она женит его на девушке, которая заведомо согласится существовать на вторых ролях. Претендентка должна будет согласиться на это задолго до того, как ей позволят стать членом этой удивительной семейки! Элис, посмотрите на себя и на Роджера. Поймите наконец, вы же с ним совершенно разные! Вы живая, чуткая женщина, для Роджера — слишком дорогой подарок! Да он не имеет и понятия, как с вами обращаться!..
Элис не верила своим ушам.
— А вы, надо понимать, прекрасно знаете, какого обращения я заслуживаю? — ядовито переспросила она.
Гнев туманил ей рассудок, она сама не понимала, что спрашивает — это был прямой вызов Уорбертону. И негодяй ухватился за новую возможность приняться за свое.
— Я бы сделал сразу две вещи, до которых наш милый Роджер ни за что бы не додумался.
— О чем это вы?
— Я о том, что у меня с вами было бы все иначе! Во-первых, собирался бы я жениться или нет, только ни одна из моих женщин никогда бы не была унижена — ни тем, что боялась бы мне что-то о себе рассказать, ни тем, что носилась бы по магазинам, покупая на последние деньги платье, чтобы понравиться моей семье! А во-вторых, — продолжал он, — я…
— Ну, так что же «во-вторых»? — в нетерпении спросила Элис, устав от этого идиотского спектакля.
— А вот что, — произнес Ральф и, не торопясь, подошел к девушке, обнял ее за талию и поцеловал.
Действительно, за все время их знакомства Роджер ни разу не поцеловал ее. Да что там! Ни один мужчина до сих пор не целовал ее так! За свой более чем скромный сексуальный опыт Элис не испытывала столь невыносимо прекрасных чувств. Она вообще считала, что простому смертных не под силу такая мягкая, неодолимая власть над другим человеком. Кто еще сможет, глядеть тебе в самую глубину глаз и души? И вот она не сводит с него затуманенного взора приоткрыв раскрасневшиеся губы навстречу. Так обычно ведут себя на экране герои — любовники кинозвезды, что получают «оскаров» за роли в романтических фильмах. Как правило, им удавалось сыграть на экране подобные чувства. О какие чудеса творили эти мужчины — небожители в своих тошнотворных киноновеллах! Они соблазняли резвящихся нимф, беря их в плен чувственностью и искушенностью в любви! Но ведь наяву такого быть не может! Элис беспомощно прикрыла глаза, а открыла их, услышав возмущенные вопли Роджера:
— Элис!
— Роджер, позволь мне все тебе объяснить…
Но он явно не был настроен выслушивать объяснения недостойной невесты. Ральф же по-прежнему спокойным голосом произнес:
— Ладно, дорогая, счастливо оставаться, желаю вам объясниться с Роджером и Джиной. Хотя, думаю, вам это вряд ли удастся…
— Мама была абсолютно права насчет тебя, Элис. Из тебя никогда бы не получилось хорошей жены, — задохнулся Роджер.
— Роджер, послушай… Ральф, ну не молчите же, скажите ему, как все было на самом деле!..
— О, Элис, вы меня удивляете, неужто вы и правда ждете от меня помощи? Дорогая, вы, кажется, совсем забыли, как уперлись, когда пришел за помощью к вам… — И, направляясь к выходу, Уорбертон бросил:-Друг мой, твои мама более чем права: эта женщина совсем не подходит тебе. А мама у тебя — просто клад! Всегда советуйся с ней, прежде чем дело зайдет слишком далеко.
— Роджер!-почти крикнула Элис, но — напрасно. Последний шанс к примирению потерян — он уже ничего не станет слушать. Трус, негодяй, он отводит глаза! Отвернувшись от той, которая еще полчаса назад была его невестой, Роджер изрек:
— Сейчас поздно менять планы, сегодня рождественская ночь, и вряд ли мы сможем просить тебя уехать немедленно. Разумеется, в Нью-Йорке мы с тобой общаться уже не будем, но сейчас давай не нарушать приличия.
Вот это да! Батюшки, на каком же она свете? Собиралась за этого типа замуж, подумать только! Пусть между ними не было безумной любви, но планы — то они строили, он нравился ей, она его уважала, даже иногда восхищалась. И ведь у них могли бы быть дети! Оказывается, этому надутому ничтожеству всегда нужен совет мамы, даже для того, чтобы жениться! Мама должна предостерегать его от разного рода неожиданностей! А сколько было разговоров о любви! Да не любил он ее вовсе, а если любил, то так слабо и убого, что чувства не выдержали малейшего испытания. Наверное, они оба не любили друг друга. И как теперь здесь оставаться? Да никак, выхода нет, надо уезжать домой!
Не раздумывая больше, Элис бросилась наверх, в гостевую спальню, которую ей отвели, лихорадочно принялась собираться. Она открыла шкаф, сгребла в охапку все вещи, бросила их на кровать. Вот они, ее драгоценные наряды с чужого плеча! Смешно — они не принадлежали ей, когда она только собиралась их купить, как не принадлежат и сейчас, хотя она их уже купила. В этот миг Элис почти ненавидела эти шмотки. И надо же — совсем недавно они казались девушке такими роскошными! Она даже сцепилась из-за них с Уорбертоном, а теперь вот они лежат перед нею — просто-напросто пестрая куча барахла! Никогда больше она их не наденет! А так хотелось кое-что поносить — например, шелковую юбку. Элис нежно погладила блестящую ткань. Но нет! Вещи эти ей чужие, сама она здесь чужая, все здешние обитатели от души рады ее провалу! А она-то, как дура, стремилась понравиться им!.. Не надо ей больше ничего чужого— ни людей, ни вещей!..
Печальные мысли перебило ощущение холода. Элис замерзла. Надо же, она еще не успела уехать, а скаредная Джина Стрикленд, похоже, вырубила отопление в ее спальне. Ну их, этих чудаков! Слава Богу, что сюда они приехали на ее машине. Не нужно просить кого-либо подбросить ее в Нью-Йорк. Она сама сейчас уедет домой — и все! За несколько минут Элис переоделась в джинсы и свитер и собрала чемодан.
После рождественских каникул она обязательно позвонит в магазин и вернет обратно все, что купила, — может быть, хоть так ей удастся покрыть часть расходов. Она скажет им, что вещи были ей нужны лишь на время праздников.
Ax, как жаль, что она фазу не согласилась присоединиться к подругам, которые улетели на эти дни кататься на лыжах в Колорадо. Теперь остаток рождественских каникул она проведет в одиночестве — родители в Японии, подруги разъехались кто куда. Ее розовые мечты оказались так далеки от реальности!..
Элис скривила губы в горькой усмешке. Ее подруга Джулия не отговаривала ее от поездки и тем не менее… Когда Элис еще только собиралась, Джулия начала разговор с погоды:
— Ты все-таки едешь на север, не забывай! Даже если не будет снега, все равно там гораздо холодней, чем здесь! — Она тогда замялась, пытаясь поосторожнее, помягче подойти к волновавшей ее теме. — И не жди многого от этой поездки, не рассчитывай ни на веселье, ни на радушный прием! Тебе сейчас кажется, что ты решаешь главный вопрос своей жизни, но ведь случиться может всякое — я хочу сказать: вдруг события пойдут не по плану? Хорошо, что ты так радуешься поездке, говорят, те места очень красивые, но не забывай, моя дорогая, что люди везде люди. Что-то подсказывает мне, что от мамаши Роджера хорошего не стоит ждать.
Элис тогда ответила:
— Тебе просто никогда не нравился Роджер, поэтому ты так и говоришь!
— Да, ты права, я его терпеть не могу, но сейчас речь идет о другом: Роджер тебе, что называется, не пара, и можешь сколько угодно убеждать меня в обратном! И что бы ты ни говорила о нем — какой он хороший, надежный, обязательный, — уверяю: ты не сумеешь ни полюбить его ни быть с ним счастливой! Хоть сто раз повторяй, какая у вас будет шикарная семья, как народишь детей и пустишь корни. Можешь доказывать что для тебя это очень важно, как будто я так не знаю. Но ты же хочешь, чтобы все было начистоту? Тогда будь готова к тому, что ты ни в чем не сможешь на него положиться. Если в семье командует мать, значит, она и дальше будет командовать. И сам Роджер наверняка ничего не решает без нее. Более того, думаю, он женится на тебе, лишь, когда позволит его драгоценная мамаша. А уж она наверняка тебя невзлюбит, так что смотри — вот тебе лишь те проблемы, которые лежат на поверхности. Твой драгоценный Роджер больше похож на маленького избалованного мальчишку, чем на взрослого мужчину, которому можно доверить свою жизнь.
Ах, как же была права Джулия! И почему так получается, что со стороны видней? Ее подруга заранее разложила все по полочкам. А она, Элис, вела себя как слепая! Досадно!
Зато был и приятный момент: расстаться с Роджером оказалось довольно легко! И ни капли сожаления!
3
Она столкнулась с Роджером, уже спустившись по лестнице с чемоданом в руке. Глазки у того просто бегали, он явно был обеспокоен, постоянно воровато оглядываясь по сторонам.
И вот так, без конца дергаясь и озираясь, Роджер спросил:
— Куда ты, Элис? Почему переоделась в дорожное?
Всего полдня назад Элис думала об этом мужчине как о будущем супруге. Если ей не изменяет память, она собиралась провести с ним остаток жизни! Теперь же, глядя на этого потного типчика с бегающими глазками, даже представить себе их брак было дико. Так же дико, впрочем, как и думать о чувствах, захлестнувших ее, когда к ней притронулся Уорбертон. Такой уж сегодня, видимо, день: вместо исполнения желаний — полное их крушение, Но она чувствовала себя на удивление спокойно,
— Как же так, неужели ты и правда уезжаешь? — верещал Роджер. — Что подумают люди?! На завтрашний обед мама созвала не только родственников, но еще и всех наших друзей, все ждут, что мы объявим о помолвке…
Боже, подумала Элис, он ведь не шутит! Неожиданностям сегодня, похоже, конца не будет! Ее особенно пленил, прямо-таки подкупил основной довод Роджера: «…что подумают люди». Не заскучаешь с ним! И теперь Элис сама не знала, чего больше хочет — рассмеяться Роджеру в лицо или горько заплакать: у всех праздник как праздник, а у нее…
— Роджер, сам подумай, как я могу остаться у вас после всего, что здесь было?
— А-а-а, я понял, — оживился он, — ты собралась к нему. Только не обольщайся на его счет. Скорее всего, он тебя с радостью пригласит в постель. Но никогда не поверю, чтобы Уорбертон женился на какой-то там… И вообще, мама говорит..
— Да мне плевать, понял? Какое мне дело до того, что говорит твоя мама?!-Элис уже понесло. — Роджер, был бы ты мужиком — ну хоть на половину, — жил бы своей головой! Ты не позволил бы мамочке ничего за тебя решать! А что касается мистера Уорбертона…
— Ну-ка, что там касается мистера Уорбертона?-послышалось за спиной.
Легок на помине! Уорбертон собственной персоной уже стоял чуть в стороне от них, усмехаясь как-то криво и зло.
— Хватит с меня вас обоих, ну вас! Вы оба во всем виноваты! — с гневом выпалила Элис. — И не думай, что я ничего не поняла! Ты устроил весь этот спектакль из-за мерзких тряпок, которые я, кстати, оплатила! — кричала она, обращаясь теперь к Ральфу. Роджер мухой жужжал вокруг нее, тщетно пытаясь призвать к порядку и утихомирить. — Так ты хотел получить назад эти тряпки? На, черт с тобой, получай! — В перемежку со злыми словами она выхватывала из открытого чемодана аккуратно сложенные вещи и швыряла их в сторону Уорбертона.
Одна за другой они пролетали небольшое расстояние между Ральфом и Элис и мягким ворохом оседали у его ног.
Роджер все шелестел за ее спиной, в испуге бормоча:
— Элис, Элис, что ты, перестань! Что ты делаешь, ну пожалуйста, а вдруг кто-нибудь увидит! Ну прошу, вдруг мама войдет…
— Ax, вон оно что! Вот оказывается, о чем, я должна помнить?!
Она бесновалась и кричала, ощущая прямо таки физическое упоение от того, что послала ко всем чертям правила приличия, свою хваленую выдержку и здравый смысл: из-за них-то она и терпела так долго в этом доме и прямые оскорбления, и мелкие клопиные укусы. Какое наслаждение — выйти из себя на публике, устроить сцену, отпустить на волю самые дикие импульсы игнорируя всех и вся. Наконец-то Элис распробовала все прелести этого состояния! И она блистательно завершила свой сольный номер, бросив к ногам Ральфа Уорбертона костюм персикового цвета, получив при этом приблизительно такое же удовольствие, как и при покупке.
Ральф стоял как скала, созерцая всю эту сцену совершенно невозмутимо. Перекидав все, что у нее было в чемодане, Элис завопила:
— Вот тебе! На, подавись, ты этого хотел? Доволен?
В стороне тихо повизгивал Роджер:
— Элис, ну хватит!..
И тут силы оставили ее, к глазам подступили слезы. Она почувствовала себя как бы обесточенной после столь бурного приступа. И теперь Элис даже не слушала мельтешившего за ее спиной Роджера — все мысли ее были заняты лишь этим негодяем Ральфом Уорбертоном. Даже сейчас, застегивая свой значительно полегчавший чемодан, она думала о нем. Элис отметила про себя выражение на лице Ральфа в тот момент, когда она метнула в него брючный костюм, — это было то среднее между насмешкой и искренним уважением. Хотя, может быть, ей показалось… Собравшись с силами, девушка устремилась к выходу.
На улице стоял мороз, воздух был обжигающе ледяным. Под ногами звучно хрустел снежок. Элис не ожидала, что так скоро похолодает.
Ее маленький автомобиль завелся со второго поворота ключа. Элис любила и берегла свою машину, и та до сих пор надежно ей служила. Во дворе было припарковано много автомобилей, она мгновенно оценила их и с первого взгляда угадала, кому принадлежит серебряный «мерседес», — такое шикарное авто могло быть собственностью лишь Ральфа Уорбертона, будь он сто раз неладен!
Она вырулила на шоссе и включила радио. Передавали, что в штатах Вермонт, Массачусетс и на севере штата Нью-Йорк ожидаются сильные снегопады. Сердце разок — другой сжалось. Вот так! Ей хотелось снегопада на Рождество, а теперь она его не увидит… На часах половина двенадцатого. Рождество наступит через полчаса, и ей суждено встретить его в полном одиночестве. И как ни старалась девушка не плакать, болезненный комок подступил к горлу и слезы полились ручьем. Не плачь, держись, уговаривала она себя, ты должна быть рада, что так легко отделалась.
Когда они еще только ехали сюда с Роджером, Элис заметила и оценила красоту здешних мест. Сейчас путь ее лежал в непроглядной тьме, она видела лишь в свете фар обледенелую дорогу. Как далеко она заехала, и, главное, напрасно! Подавив очередной приступ отчаяния, Элис услышала, как неожиданно зачихал мотор. Что, черт возьми, могло еще случиться?! Машина исправна, Элис это знала, в баке всегда было достаточно бензина. Бензин!.. В животе похолодело. Она все поняла — приехав, Роджер не побеспокоился залить бак снова. Элис в отчаянии закрыла глаза. Что же теперь делать? Кругом в ночи на целые долгие мили простиралась ледяная пустыня. Темно, праздник, все сидят по домам, и она совсем одна пропадает здесь на дороге. Ни бензина в баке, ни одной живой души вокруг, ни единого шанса встретить кого-нибудь что бы подсказал, где здесь ближайшая станция техобслуживания.
Но ужаснее всего было то, что мороз крепчал, а на ней лишь джинсы и легкий свитерок! В машине становилось все холодней. Господи, что же делать? Сколько неприятностей может свалиться на человека сразу? Кто тому виной? О, вот это она как раз знала — Ральф Уорбертон! Его идиотская выходка, его желание выставить Элис в невыгодном свете перед семейством Стриклендов ввергло ее теперь уже в настоящую беду! Но даже сейчас Элис не жалела о своем поведении в доме Джипы Стрикленд. Финал был великолепен, прямо-таки апофеоз — особенно последняя часть, с киданием одежды…
И вот так, без конца дергаясь и озираясь, Роджер спросил:
— Куда ты, Элис? Почему переоделась в дорожное?
Всего полдня назад Элис думала об этом мужчине как о будущем супруге. Если ей не изменяет память, она собиралась провести с ним остаток жизни! Теперь же, глядя на этого потного типчика с бегающими глазками, даже представить себе их брак было дико. Так же дико, впрочем, как и думать о чувствах, захлестнувших ее, когда к ней притронулся Уорбертон. Такой уж сегодня, видимо, день: вместо исполнения желаний — полное их крушение, Но она чувствовала себя на удивление спокойно,
— Как же так, неужели ты и правда уезжаешь? — верещал Роджер. — Что подумают люди?! На завтрашний обед мама созвала не только родственников, но еще и всех наших друзей, все ждут, что мы объявим о помолвке…
Боже, подумала Элис, он ведь не шутит! Неожиданностям сегодня, похоже, конца не будет! Ее особенно пленил, прямо-таки подкупил основной довод Роджера: «…что подумают люди». Не заскучаешь с ним! И теперь Элис сама не знала, чего больше хочет — рассмеяться Роджеру в лицо или горько заплакать: у всех праздник как праздник, а у нее…
— Роджер, сам подумай, как я могу остаться у вас после всего, что здесь было?
— А-а-а, я понял, — оживился он, — ты собралась к нему. Только не обольщайся на его счет. Скорее всего, он тебя с радостью пригласит в постель. Но никогда не поверю, чтобы Уорбертон женился на какой-то там… И вообще, мама говорит..
— Да мне плевать, понял? Какое мне дело до того, что говорит твоя мама?!-Элис уже понесло. — Роджер, был бы ты мужиком — ну хоть на половину, — жил бы своей головой! Ты не позволил бы мамочке ничего за тебя решать! А что касается мистера Уорбертона…
— Ну-ка, что там касается мистера Уорбертона?-послышалось за спиной.
Легок на помине! Уорбертон собственной персоной уже стоял чуть в стороне от них, усмехаясь как-то криво и зло.
— Хватит с меня вас обоих, ну вас! Вы оба во всем виноваты! — с гневом выпалила Элис. — И не думай, что я ничего не поняла! Ты устроил весь этот спектакль из-за мерзких тряпок, которые я, кстати, оплатила! — кричала она, обращаясь теперь к Ральфу. Роджер мухой жужжал вокруг нее, тщетно пытаясь призвать к порядку и утихомирить. — Так ты хотел получить назад эти тряпки? На, черт с тобой, получай! — В перемежку со злыми словами она выхватывала из открытого чемодана аккуратно сложенные вещи и швыряла их в сторону Уорбертона.
Одна за другой они пролетали небольшое расстояние между Ральфом и Элис и мягким ворохом оседали у его ног.
Роджер все шелестел за ее спиной, в испуге бормоча:
— Элис, Элис, что ты, перестань! Что ты делаешь, ну пожалуйста, а вдруг кто-нибудь увидит! Ну прошу, вдруг мама войдет…
— Ax, вон оно что! Вот оказывается, о чем, я должна помнить?!
Она бесновалась и кричала, ощущая прямо таки физическое упоение от того, что послала ко всем чертям правила приличия, свою хваленую выдержку и здравый смысл: из-за них-то она и терпела так долго в этом доме и прямые оскорбления, и мелкие клопиные укусы. Какое наслаждение — выйти из себя на публике, устроить сцену, отпустить на волю самые дикие импульсы игнорируя всех и вся. Наконец-то Элис распробовала все прелести этого состояния! И она блистательно завершила свой сольный номер, бросив к ногам Ральфа Уорбертона костюм персикового цвета, получив при этом приблизительно такое же удовольствие, как и при покупке.
Ральф стоял как скала, созерцая всю эту сцену совершенно невозмутимо. Перекидав все, что у нее было в чемодане, Элис завопила:
— Вот тебе! На, подавись, ты этого хотел? Доволен?
В стороне тихо повизгивал Роджер:
— Элис, ну хватит!..
И тут силы оставили ее, к глазам подступили слезы. Она почувствовала себя как бы обесточенной после столь бурного приступа. И теперь Элис даже не слушала мельтешившего за ее спиной Роджера — все мысли ее были заняты лишь этим негодяем Ральфом Уорбертоном. Даже сейчас, застегивая свой значительно полегчавший чемодан, она думала о нем. Элис отметила про себя выражение на лице Ральфа в тот момент, когда она метнула в него брючный костюм, — это было то среднее между насмешкой и искренним уважением. Хотя, может быть, ей показалось… Собравшись с силами, девушка устремилась к выходу.
На улице стоял мороз, воздух был обжигающе ледяным. Под ногами звучно хрустел снежок. Элис не ожидала, что так скоро похолодает.
Ее маленький автомобиль завелся со второго поворота ключа. Элис любила и берегла свою машину, и та до сих пор надежно ей служила. Во дворе было припарковано много автомобилей, она мгновенно оценила их и с первого взгляда угадала, кому принадлежит серебряный «мерседес», — такое шикарное авто могло быть собственностью лишь Ральфа Уорбертона, будь он сто раз неладен!
Она вырулила на шоссе и включила радио. Передавали, что в штатах Вермонт, Массачусетс и на севере штата Нью-Йорк ожидаются сильные снегопады. Сердце разок — другой сжалось. Вот так! Ей хотелось снегопада на Рождество, а теперь она его не увидит… На часах половина двенадцатого. Рождество наступит через полчаса, и ей суждено встретить его в полном одиночестве. И как ни старалась девушка не плакать, болезненный комок подступил к горлу и слезы полились ручьем. Не плачь, держись, уговаривала она себя, ты должна быть рада, что так легко отделалась.
Когда они еще только ехали сюда с Роджером, Элис заметила и оценила красоту здешних мест. Сейчас путь ее лежал в непроглядной тьме, она видела лишь в свете фар обледенелую дорогу. Как далеко она заехала, и, главное, напрасно! Подавив очередной приступ отчаяния, Элис услышала, как неожиданно зачихал мотор. Что, черт возьми, могло еще случиться?! Машина исправна, Элис это знала, в баке всегда было достаточно бензина. Бензин!.. В животе похолодело. Она все поняла — приехав, Роджер не побеспокоился залить бак снова. Элис в отчаянии закрыла глаза. Что же теперь делать? Кругом в ночи на целые долгие мили простиралась ледяная пустыня. Темно, праздник, все сидят по домам, и она совсем одна пропадает здесь на дороге. Ни бензина в баке, ни одной живой души вокруг, ни единого шанса встретить кого-нибудь что бы подсказал, где здесь ближайшая станция техобслуживания.
Но ужаснее всего было то, что мороз крепчал, а на ней лишь джинсы и легкий свитерок! В машине становилось все холодней. Господи, что же делать? Сколько неприятностей может свалиться на человека сразу? Кто тому виной? О, вот это она как раз знала — Ральф Уорбертон! Его идиотская выходка, его желание выставить Элис в невыгодном свете перед семейством Стриклендов ввергло ее теперь уже в настоящую беду! Но даже сейчас Элис не жалела о своем поведении в доме Джипы Стрикленд. Финал был великолепен, прямо-таки апофеоз — особенно последняя часть, с киданием одежды…