Берристер Инга. В омуте любви

   Санди едва не поперхнулась кофе.
   — Гм… Ну да, я…
   Как тут признаться Максин, что она вовсе ничего не проверяла? Что при виде замечательного стекла пришла в восторг и, начисто забыв все принципы финансовой безопасности, очертя голову ввязалась в сомнительную авантюру?
   — А, кстати, мне сегодня звонила Мэйбл. Сказала, что они с Оливером надеются вдоволь поездить по Штатам…
   — Ммм… да… — кивнула Санди.
   Нужно было вспомнить советы управляющего банком. Ведь всякий раз, когда она обращалась к нему с просьбой о крупных переводах, он досконально изучал мельчайшие подробности сделки. Нечего и сомневаться, если бы он не уходил в отпуск как раз в тот день, когда Санди позвонила, то не преминул бы настоять на самой тщательной проверке.
   Однако он не настоял, а сама она и подавно — и вот вам результат. Зерно сомнения, зародившееся в душе Санди еще днем после безуспешных попыток связаться с офисом фабрики по телефону, выросло в могучее древо подозрения и страха. И выросло с устрашающей быстротой.
   — А как ты будешь управляться до возвращения Мэйбл? Придется тебе нанять помощника…
   — Да-да, конечно, — рассеянно согласилась Санди, гадая, как отреагировала бы Максин, узнай она сейчас правду: что если наихудшие опасения подтвердятся и ошибка окажется не ошибкой, а катастрофической действительностью, то необходимость в дополнительном продавце отпадет сама собой, ибо распродавать будет просто-напросто нечего.
   Одна печальная мысль влекла за собой другую. У Санди голова пошла кругом.
   Если ей не удастся ничего продать, откуда взять деньги, чтобы вовремя внести арендную плату за магазин? Да, нечего сказать, на этот раз она, похоже, по опрометчивости превзошла саму себя!
   Если рассуждать теоретически, горе вполне поправимо. Санди понимала, что родители всегда с радостью помогут ей, да и тетя Джанет тоже. Но не может же она в очередной раз показаться им на глаза и признаться в собственной глупости!
   Ну нет, сама кашу заварила, самой теперь и расхлебывать! И первым делом следует настоять на том, чтобы фабрика забрала обратно присланные безвкусные вещи, а вместо них поставила тот товар, что был заказан.
   — Послушай, с тобой и вправду все в порядке?
   Санди вздрогнула, осознав, что подруга уже давно обращается к ней, а она так ушла в собственные мысли, что не уловила ни слова.
   — О да… Все прекрасно…
   — Так вот, если тебе действительно понадобится помощь, я всегда могу подменить тебя на пару часов.
   — Ты! — Санди в изумлении уставилась на собеседницу.
   Та даже покраснела.
   — И вовсе незачем делать такое лицо! — с некоторым вызовом заявила Максин. — Между прочим, у меня есть опыт: я подрабатывала в магазине, пока училась в университете.
   О Господи, неужели она ненароком оскорбила Максин в лучших чувствах?
   Подруга всегда казалась такой неуязвимой и хладнокровной, но на сей раз в ее взгляде определенно затаилась обида.
   — Я удивилась просто потому, что у тебя и своих дел по горло, — ничуть не покривив душой, заверила ее Санди.
   Рандолф Фрирз основал огромную финансовую империю, и после его смерти дочь унаследовала бизнес. А вместе с ним и попечительство над множеством благотворительных заведений, основанных ее отцом для городской бедноты.
   Отец Максин принадлежал к числу филантропов старой викторианской закалки и искренне пекся не только о личном преуспевании, но и о благе ближних своих, к коим причислял всех жителей родного города. Судя по тому, что слышала Санди, Рандолф Фрирз и в прочих делах свято придерживался традиций например, всю жизнь исправно посещал церковь, а после ранней смерти жены перенес всю любовь на единственную дочь.
   Максин горячо чтила память отца и старалась не посрамить его имени.
   Недаром она всегда заверяла, что во всех добрых поступках нет ее личной заслуги, потому что она лишь исполняет волю покойного.
   Сначала, приехав в Нейс, Мэйбл и Санди никак не могли понять, почему Максин до сих пор не замужем. Она уже приближалась к тридцатилетнему рубежу, и в ее поведении, как ни странно для столь деловой и преуспевающей женщины, явно проскальзывали материнские повадки. Да и внешней привлекательностью наследницу старого Фрирза природа отнюдь не обделила.
   — Может, она просто никак не может подыскать достойного мужчину? предположила как-то Санди.
   В те дни она была полностью уверена, что сама уже обрела более чем подходящего мужа в лице Крейга Перкина, и потому отчаянно жалела всех тех бедняжек, которым еще не успело так повезти.
   — Гм… а может, в ее глазах ни один мужчина не способен выдержать сравнения с отцом, — с большей проницательностью заметила Мэйбл.
   Так или иначе, но Максин определенно не принадлежала к числу тех, в чью личную жизнь мог беспрепятственно проникнуть любопытствующий взор. Сегодня же она казалась непривычно беззащитной, выглядела как-то мягче и даже моложе. Возможно, потому, что не стала убирать пышные волосы в обычную строгую прическу, а позволила им волной падать на плечи.
   Да, даже в толпе Максин никак не могла бы остаться незамеченной.
   Горделивая осанка, изящные манеры немедленно привлекали внимание окружающих — в отличие от меня, тут же решила Санди в приступе беспощадного самобичевания.
   Ее темно-русые волосы никогда не привлекали второго взгляда, даже если, как сейчас, их отдельные прядки были прихотливо высветлены. В ранней юности Санди отчаянно хотелось стать повыше. Все-таки рост в пять футов четыре дюйма — явно маловат… Крошкой называл ее Крейг. Крошка, трогательно маленькая и хрупкая как фарфоровая куколка. Санди казалось, что это всего лишь попытки подольститься, утешить ее.
   Правда, хотя она уродилась невысокой, зато тоненькой и стройненькой. А во всем ее облике сквозили непередаваемые нежность и мягкость, что позволило Мэйбл утверждать, будто Санди очень похожа на Соню Хэни, играющую главную роль в фильме «Серенада солнечной долины».
   — Как ты прелестна, — твердил Джанфранко Грассо, сжимая ее в объятиях. Ты самая прекрасная женщина на белом свете.
   Санди конечно же прекрасно понимала, что он нагло лжет, понимала и зачем ему это понадобилось. Искателю приключений не удалось обмануть ее — нет, ни на миг! — хотя при мысли о его двуличии сердце и пронзала острая боль.
   Да и с чего бы ему вдруг счесть ее такой замечательной? Ведь сам Джанфранко был воплощенной мечтой любой женщины, идеал, принявший обличие античного бога, чья классическая красота в тысячу раз привлекательнее стандартной смазливости современных кинозвезд. Высокий, пропорционально сложенный, со стальными мускулами, он словно бы излучал ауру силы и притягательности. Эту ауру просто невозможно было не заметить, как, впрочем, и его самого. Порой Санди казалось, будто при одном взгляде на него она лишается последних сил и остатков самообладания, точи проиграв в незримом поединке.
   А завораживающий гипнотический взгляд серых глаз!.. Даже сейчас она с замиранием сердца чувствовала его на себе…
   — Санди!
   — Ой, Максин, прости, — виновато отозвалась пойманная врасплох мечтательница.
   — Да ладно, — отмахнулась Максин, внезапно добродушно улыбнувшись. Мэйбл говорит, ты уже забрала груз из аэропорта, но еще не распаковывала. До чего же не терпится взглянуть на твое приобретение! Постараюсь задержать к тебе завтра. Если успею обернуться…
   — Санди захлестнула волна паники.
   — Ну… мне не хочется пока никому показывать новинки до того, как выставлю их на Рождество, — запинаясь пролепетала она. — Я еще не приготовила полки и…
   — Хочешь поразить всех, устроив нечто поистине необычайное, — понимающе кивнула Максин, улыбаясь еще шире. — Ну раз ты так задумала, ничуть не сомневаюсь, у тебя все здорово получится. Ты же у нас всегда отличалась хорошим вкусом и фантазией, — заверила она подругу. И добавила со вздохом сожаления:
   — Не то что я. Вот поэтому-то мне и приходится просить у тебя совета, как лучше обставить гостиную.
   — Но ты и сама все замечательно выбрала, — возразила Санди. — Осталось только чуть-чуть помочь с мелочами. Вот, например, для штор прекрасно подошел бы темно-коричневый шелк с тускло-золотой бахромой…
   — А не тяжеловато будет смотреться? — засомневалась Максин.
   — По-моему, нет, — сказала Санди. — Зимой в самый раз, а весной и летом ты можешь поменять их на что-нибудь более легкое. Французские окна распахиваются прямо в сад, и можно так подобрать портьеры, чтобы создать гармоничный переход от интерьера гостиной к зелени кустов и деревьев.
   Тут Санди взглянула на часы и вскочила, обнаружив, что ей уже пора уходить.
   — Не забудь, — еще раз напомнила Максин, — если тебе и впрямь понадобится помощь в магазине, я всегда к твоим услугам. Я знаю, что Джанет иногда подменяет вас, когда тебе или Мэйбл нужно отлучиться, но…
   Санди замотала головой.
   — Нет, теперь Дэйв ни за что не позволит ей провести несколько часов на ногах. Джанет говорит, что, глядя на него, можно подумать, будто она первая женщина на белом свете, которая ждет двойню. Она уже сколько раз заверяла его, что беременность — естественное и приятное состояние, что она здорова и счастлива и не о чем беспокоиться. Да только он и слушать ничего не желает.
   Вбил себе в голову, будто она так хрупка, что рассыплется от малейшего дуновения ветерка.
   Максин печально рассмеялась.
   — Да уж, он неустанно печется о ней. Недавно чуть не убил меня, когда выяснил, что мы с ней ездили на выставку комнатного цветоводства и я позволила ей нести горшочек с альпийскими фиалками. К тому же, мне кажется, он до сих пор не простил, что я прогнала его, когда он хотел посмотреть на Джанет в подвенечном платье перед свадьбой.
   — Ты же просто следовала традициям, — примирительно заметила Санди.
   Ей нравился Дэйв Скофилд, и она была рада, что ее тетя наконец обрела семейное счастье после нескольких лет вдовства. Но она прекрасно понимала: два человека с такими сильными характерами, как Дэйв и Максин, наверняка найдут повод для столкновений.
   Санди много раз убеждалась — лишь тонкая, еле уловимая грань отделяет сильного, решительного мужчину от превращения в самодовольного и надменного деспота. К счастью, Дэйв знал, где проходит эта грань. А вот Джанфранко Грассо — нет.
   Джанфранко Грассо… Вот уж кто определенно обрадовался бы, услышав, в каком неприятном положении она оказалась. И еще больше обрадовался бы возможности заявить: "Я же тебя предупреждал! "
   Джанфранко Грассо… Санди припарковала свою крошечную машину возле магазина и направилась к боковой двери, что вела наверх, в квартирку, которую прежде они делили с Мэйбл.
   Джанфранко Грассо… Она никак не могла выбросить его из головы ни за вечерним чаем, ни после, направляясь в спальню.
   Джанфранко Грассо…
   — Знаешь, моего дедушку звали Марко, — сообщил он ей однажды, когда они кормили голубей на площади перед известным собором. — Помнится, он не упускал ни малейшего случая напомнить, что по происхождению я наполовину итальянец.
   — Поэтому ты и приехал сюда? — спросила Санди, вопреки твердым намерениям держаться от него подальше и ни во что не встревать.
   — Да, — ответил Джанфранко. — Моя бабушка была англичанкой. Дед встретил ее в Риме и влюбился с первого взгляда. Совсем как я в тебя… — Видя, что его спутница никак не прореагировала на эти слова, он продолжил:
   — Но после свадьбы она так затосковала по родине, где у нее осталась мать, что он не выдержал и покинул Италию, лишь бы не заставлять любимую страдать. — Взгляд его затуманился. — Потребовалось время, чтобы родственники простили ему этот поступок. Да и сам дед, хотя прекрасно устроился в Англии и искренне радовался, что сумел обеспечить своему единственному сыну безбедное существование, всегда считал своим настоящим домом Венецию.
   Помню, когда я был маленьким, он повез меня кататься на лодке по Темзе.
   — Красивая река, — сказал он тогда. — Но далеко не такая прекрасная, как лагуна и каналы Венеции. Однако пока не увидишь их своими глазами, не поймешь, что я имею в виду.
   — Так и вышло? — негромко спросила Санди. — Теперь ты понимаешь, о чем он говорил?
   — Да, — так же тихо ответил Джанфранко. — До приезда сюда я всегда чувствовал себя англичанином. Конечно же я знал о своем происхождении, но для меня все это оставалось увлекательными историями, которые рассказывал мне дедушка в детстве. Вроде сказок… Все эти рассказы о старинной вилле, с чудесными произведениями искусства, о каналах, по которым скользят гондолы… — Джанфранко еле заметно вздрогнул. — Но я не ощущал личной потери. Да и с чего бы? И у меня никогда не было тоски по утраченному.
   Однако стоило мне приехать сюда впервые, как я словно обрел частицу самого себя, частицу, которой мне всегда недоставало. И которую я подсознательно искал. И вот теперь я стараюсь приезжать сюда, как только представляется такая возможность.
   — А ты не хочешь остаться здесь насовсем? — поинтересовалась Санди, захваченная эмоциональной напряженностью его рассказа.
   — Нет, — отозвался он.
   И тут словно небеса разверзлись: мелкий накрапывающий дождик сменился ливнем. Схватив Санди за руку, Джанфранко поспешно повлек ее под аркаду Библиотеки Сан-Марко. Именно тогда он и объяснился ей в любви.
   Неожиданное признание привело Санди в ужас — слишком уж быстро, слишком неправдоподобно! Должно быть, у Джанфранко есть какие-то тайные и наверняка неприглядные мотивы, чтобы говорить ей такие вещи! Как он мог полюбить ее? С чего бы вдруг?
   — Нет! Нет, это невозможно. Я и слышать об этом не желаю, Джанфранко! ответила она и, выскочив из надежного укрытия под бешеные струи дождя, бегом пустилась к отелю, предоставив спутнику следовать за ней, если он того захочет.
   Санди повстречала Джанфранко в отеле, в котором остановилась. Она долго и безуспешно просила администраторов подыскать ей переводчика, но натыкалась лишь на уклончивые ответы и отговорки. После долгих мытарств какая-то добрая душа объяснила ей, что именно сейчас в Венеции проходит сразу несколько международных деловых встреч и конференций и все мало-мальски почтенные агентства полностью загружены работой на добрую неделю вперед. Сердце Санди упало. Находясь в Италии, она просто не могла обойтись без услуг переводчика, о чем так прямо и заявила юному клерку за стойкой регистрации.
   Но "и тут ничего не добилась.
   — Мне очень жаль, — рассыпался тот в извинениях, беспомощно разводя руками. — Но мы не в силах вам помочь.
   Санди едва не ударилась в слезы. Она еще не пришла в себя после недавнего ошеломляющего открытия о подлом коварстве Крейга Перкина, и периоды горьких слез чередовались у нее с затяжным оцепенением, которое изматывало бедняжку еще больше. Сегодня выдался как раз «слезливый» день, и, отчаянно борясь с потоком непрошеной влаги, Санди сквозь туманную пелену заметила, как молодой мужчина, стоявший неподалеку, обернулся в ее сторону.
   — Я случайно слышал ваш разговор, — обратился он к Санди, когда та уже собралась уходить. — И хотя прекрасно понимаю, что веду себя несколько бесцеремонно, но был бы очень рад оказаться вам полезен.
   По беглому английскому Санди сразу же безошибочно догадалась, что это родной язык незнакомца.
   — Вы ведь англичанин, не правда ли? — на всякий случай уточнила она.
   — По месту рождения, да, — сообщил тот с улыбкой, способной обезвредить даже ядерную боеголовку.
   Впрочем, тут же напомнила себе Санди, в мои планы вовсе не входит позволить одному из вкрадчивых мужчин, которые излучают столько очарования, с помощью льстивых уверток вкрасться в мою жизнь.
   — По-английски я и сама говорю, — вежливо, но холодно заявила она, хотя незнакомец вряд ли нуждался в подобном заверении.
   — Я уже догадался, — еще шире улыбнулся он. И тут же добавил, помешав ей повернуться и уйти:
   — Но если я правильно понял, вы не говорите по-итальянски. А вот я говорю.
   — В самом деле? — сдержанно улыбнулась Санди, желая внушить навязчивому молодому человеку, что его общество нежелательно, и повернулась, чтобы идти прочь. Ее предупреждали, как опасно доверчивым туристам связываться с гидами и переводчиками, самостоятельно предлагающими свои услуги на улицах.
   — Да… меня научил этому языку дедушка. Он был родом из Венеции.
   Молодой человек преградил ей путь. Санди вся напряглась.
   — А, понимаю, в чем дело. Вы не доверяете мне. Очень мудро, — одобрил он ее поведение с обескураживающей прямотой. — Прелестная молодая женщина вроде вас, одна в чужом городе, не должна доверять подозрительным незнакомым мужчинам.
   Санди негодующе вспыхнула. Да за какую глупенькую доверчивую простушку он ее принимает?
   — Я вовсе не… — она хотела сказать «прелестная». Но, решив, что это было бы чревато, тут же поправилась:
   — Ваше мнение меня не интересует.
   — Разве? Но вы же говорили портье, что просто-таки отчаянно нуждаетесь в переводчике, — мягко напомнил он. — Уверен, администратор отеля сможет поручиться за меня.
   Санди задумалась. В одном этот тип был прав: она действительно отчаянно нуждается в переводчике. В Венецию ее привело отчасти стремление привести в порядок нервы после разрыва с Крейгом. Но более важной причиной послужило желание приобрести для магазина большую партию венецианского стекла.
   Ей удалось раздобыть несколько адресов и имен людей, с которыми можно было бы связаться. Однако Санди казалось, что лучше всего самой съездить в Венецию и посмотреть на все своими глазами. И в этом деле просто невозможно было обойтись без посторонней помощи. Более того, ей нужен не абы какой переводчик, а добросовестный помощник, который мог бы участвовать в переговорах прямо на месте.
   — Что же побудило вас предложить мне свои услуги? — подозрительно осведомилась она.
   — Наверное, я просто не мог поступить иначе, — с загадочной улыбкой ответствовал незнакомец.
   Эта улыбка окончательно сбила Санди с толку. Да и ответ — тоже. Может, он бьет на жалость, намекает, что у него нет денег?
   В этот момент Санди заметила элегантную темноволосую женщину лет пятидесяти пяти, торопливо направляющуюся через холл прямо к ним.
   — А, Джанфранко, вот ты где! — мелодично воскликнула она, обращаясь к собеседнику Санди. — Если ты готов, пошли.
   Она смерила Санди холодным оценивающим взглядом, под которым девушка особенно остро почувствовала все несовершенство своего наряда по сравнению с безупречной изысканностью дамы. Одетая по последнему веянию парижской моды, незнакомка от наманикюренных ногтей до тщательно уложенного шиньона воплощала собой элегантность. Огромные жемчужины, красовавшиеся в ушах, у любой другой женщины показались бы поддельными, но тут такое предположение не могло даже закрасться в голову. Золотое ожерелье прекрасно дополняло общее впечатление.
   Кем бы ни была женщина, она явно обладала немалым богатством. Если этот человек работает у нее переводчиком, в его квалификации можно не сомневаться, заключила Санди. Достаточно было одного взгляда на лицо дамы, чтобы понять: она не из тех, кто позволит кому-либо, пусть даже обладателю самой что ни на есть смазливой физиономии и самого что ни на есть стройного тела, обмануть себя.
   — Вам необязательно отвечать мне прямо сейчас, — спокойно заметил незнакомец. — Вот мое имя и номер телефона, по которому меня можно найти. Порывшись в кармане, он извлек клочок бумаги и ручку, быстро написал что-то и вручил листок Санди. — Я буду здесь завтра утром, и вы сможете сообщить мне о своем решении.
   Конечно же я не приму его предложение, уверяла себя Санди, глядя вслед удаляющейся паре. Даже если этот человек действительно квалифицированный переводчик и работает в солидном агентстве, все равно сам по себе он более чем подозрителен.
   Хотя бы потому, что чересчур… сексуален, чересчур откровенно мужествен.
   А ты чересчур впечатлительна и уязвима, насмешливо возразил внутренний голос. Кажется, могла бы уже приобрести иммунитет к подобным типам. Не ты ли заявляла, что печальный опыт с Крейгом Перкином убережет тебя от соблазна влюбиться снова?
   Дудки! А вот этому не бывать! Нет ни малейшей опасности, что она влюбится в человека, который не только чрезвычайно привлекателен внешне, но и сам это прекрасно понимает. Боже, да все встречные женщины наверняка сами вешаются ему на шею. Так с чего бы ему заинтересоваться такой, как Санди?
   Возможно, по тем же причинам, что и Крейг, не унимался внутренний голос.
   Может, ты кажешься ему лакомым кусочком, который сам плывет в руки.
   Одинокая, ранимая, чувствительная простушка. Вспомни, что ты думала по дороге в отель.
   И Санди твердо решила не принимать предложения молодого человека. Но вот беда, следующим утром, когда она в очередной раз спустилась к стойке регистрации и принялась объяснять, как ей необходим переводчик, вчерашняя сцена повторилась вплоть до мельчайших подробностей. Портье виновато разводил руками, клялся и божился, что во всем городе не отыщется даже самого захудалого переводчика.
   — Очень сожалею, но мы ничего не можем сделать. Видите ли, сейчас проходят деловые конференции, симпозиумы… — уверял он.
   Девушка даже начала подумывать, а не отказаться ли ей от деловых планов и не провести ли время, просто бродя по Венеции и осматривая достопримечательности. Спору нет, заманчиво… Но вернуться домой и признаться друзьям в очередной неудаче? Она же приехала сюда в поисках стекла для своего магазинчика и не вернется, пока не отыщет то, что надо!
   Даже если это означает принять услуги человека вроде Джанфранко Грассо?
   Да, даже так! Чего бы это ни стоило, сурово сказала себе Санди.
   Она позавтракала у себя в номере. Отель был переполнен, и, несмотря на самовнушения, девушка никак не могла собраться с духом и отважиться есть в ресторане, где пришлось бы сидеть одной-одинешеньке под чужими взглядами.
   Потом она извлекла путеводитель, который носила в сумочке с самого приезда в Венецию. Скорее всего Джанфранко еще даже не вернулся в отель. Ну и ладно!
   Если не удастся застать его, так в городе полным-полно студентов, мечтающих заполучить подобную работу.
   Выйдя из номера, она пристроилась в уголке вестибюля, тщательно выбрав местечко, где могла не то чтобы спрятаться от любопытных взоров, а по крайней мере, не особенно выставлять себя напоказ. Ну почему она выросла такой неуверенной в себе, такой застенчиво-беспомощной? Как ни печально, факт остается фактом, пусть даже и необъяснимым. А ведь она воспитывалась в любящей и дружной семье, под крылышком заботливых родителей, всегда готовых защитить и поддержать единственное чадо. Может, они чересчур опекали ее? Во всяком случае, ее подружка Мэйбл придерживалась такого мнения.
   — Официант не мог вспомнить, что вы заказали, так что я принес вам капуччино…
   Санди вздрогнула, когда у нее над ухом неожиданно раздался низкий и чувственный голос Джанфранко.
   Как ему удалось разыскать ее в этом укромном углу? А что еще интереснее, откуда он мог узнать, какой кофе она предпочитает? Но когда молодой человек поставил принесенный с собой поднос на столик рядом с ней, Санди догадалась, в чем дело. Несомненно, кофе и рогалики предназначались для ее номера!
   — А я предпочитаю черный, — ядовито, хотя и не вполне правдиво заявила она.
   — Надо же! — Он бросил на нее насмешливый взгляд. — Как странно. Я был готов держать пари, что вы из породы девушек, которым нравится капуччино.
   Так и представляю вас с маленькими шоколадно-кремовыми усиками.
   Санди сердито уставилась на него. Поистине, этот тип ведет себя чересчур вольно, отпускает шуточки, словно они уже лет сто знакомы. Она смерила наглеца холодным взглядом и процедила:
   — Мне, как женщине, едва ли льстит ваше сравнение. Усы бывают исключительно у мужчин.
   — Ну, я не совсем то имел в виду, — поспешно возразил Джанфранко, усаживаясь рядом. Он склонился к самому уху девушки, так что она ощутила тепло его дыхания, и прошептал:
   — Я имел в виду скорее поцелуй…
   Глаза Санди сверкнули от нескрываемой ярости. Да он и вправду пытается заигрывать с ней, притворяясь, будто находит ее привлекательной! От злости она даже на мгновение потеряла дар речи. А как хотелось немедля заявить нахалу, что она не собирается иметь с ним никакого дела и вовсе не нуждается в его услугах! Это сбило бы с него спесь!
   И тут вдруг уголком глаза Санди заметила сказочной красоты бокалы, кубки и блюда, которые продавщица начала расставлять на полках гостиничного магазинчика сувениров. Они были такие изысканные по форме, такие необыкновенные по цвету, что просто дух захватывало.
   — Что там такое? — услышала она удивленный вопрос своего собеседника.
   — Бокалы… — объяснила Санди. — Очень красивые.
   — Да, очень красивые и, боюсь, очень дорогие, — заметил Джанфранко. — Вы хотите купить их в подарок или для себя?
   — Для моего магазина, — отрешенно отозвалась девушка, не видя ничего, кроме чудесных изделий из стекла.
   — Так у вас есть собственный магазин? Какой? А где он? — с откровенным любопытством, от которого его голос даже утратил обычную вкрадчивость, принялся расспрашивать молодой человек.
   Пожалуй, подумалось Санди, подобный интерес трудно объяснить одной лишь светской любезностью.