– Вы хотите столкнуть меня?
– Боже упаси, дорогуша. Вот принца бы я спихнул с удовольствием, но вас…
– Вы очень милы, мистер Браун, – кокетливо улыбнулась ему в ответ Аннет.
– Поздно же вы это заметили! Ну ладно. Подойдите сюда, сестричка, и взберитесь на эту ветку. Я вас поддержу. Вот так. А теперь садитесь. Тиббс, готовы?
– Да, сэр.
– Тогда начали!
Вцепившись в веревку обеими руками, Аннет закрыла глаза и принялась истово молиться, но не успела она закончить молитву, как ее ноги уже коснулись земли, и Джейн бросилась помогать ей распутывать узлы.
– Ваш черед, принцесса! – пригласил Браун Китти Сбороу.
– Но я не в силах даже пошевелиться, – заохала та. – Мне кажется, я полностью парализована. Браун повернулся к принцу.
– Ступайте в салон и притащите свою старуху, – сквозь зубы процедил он. – У нас нет времени на всякую ерунду. Либо она немедленно придет сюда, либо вы оба останетесь здесь.
– Хам! – огрызнулся Сбороу.
– Заткнись и делай, что сказано! – рявкнул пилот. Сбороу нехотя отправился в салон и вскоре с его помощью принцесса добралась до люка. Но едва она глянула вниз, как, истошно завопив, тут же отпрянула назад.
– Нельзя ли побыстрее! – заворчал Браун.
– Но я не могу, Браун.
Держа в руках конец веревки, пилот сам вошел в салон.
– Идите сюда, – сказал он. – Я обвяжу вас.
– Я же сказала, что не могу. Я просто умираю от страха.
– Ни от чего вы не умрете. Ненормальные, вроде вас, живут вечно.
– Это уж слишком, Браун. Мало я терпела ваши грубости, – с видом оскорбленного достоинства ответила принцесса.
Не обращая никакого внимания на слова принцессы, Браун сам подошел к ней и обвязал ее веревкой.
– Готово, Тиббс?
– Да, сэр.
– В таком случае счастливого приземления, принцесса!
Браун поддерживал принцессу спереди, а Алексис подталкивал сзади. Китти отчаянно сопротивлялась и цеплялась руками за все, до чего могла дотянуться.
– Что случилось? – крикнула снизу Джейн. – Ушибся кто-нибудь?
– Нет, – отозвался Браун. – Это мы пытаемся сдвинуть принцессу. Поймите, принцесса, – обратился он к Сбороу, – ведь мы делаем это для вашего блага. Не оставаться же вам тут в одиночестве! Вы попросту умрете с голоду!
– Давай, Китти, иди! – поддержал его принц. – Ты всех задерживаешь.
– Мне сдается, Алексис, ты бы не слишком огорчился, если бы я умерла. Все вы этого хотите! Как я ошиблась, выйдя за тебя замуж! Но уж теперь, как только появится возможность, я исправлю эту ошибку. После всех твоих оскорблений ты и цента от меня не дождешься, Алексис!
Принц Сбороу злобно прищурился, но не проронил ни слова в ответ.
Браун приподнял принцессу из кресла, в которое она успела усесться, пока говорила, взял ее на руки и, видя, что бедняга действительно испугана не на шутку, возможно более мягким голосом произнес:
– Не переживайте, принцесса. Мы с Тиббсом будем опускать вас очень осторожно, и ручаюсь, что ничего не случится. Внизу вас примут леди Грейсток и Аннет. Немного выдержки, и вы сами не заметите, как через несколько мгновений будете на земле.
– Нет, я умру! Я знаю это!
Браун и Алексис вынесли ее из самолета, как ребенка, на руках. Спуск прошел благополучно, и вскоре принцесса оказалась уже на земле.
– Славно, Тиббс, – сказал Браун. – Теперь пора и нам. Вы как хотите: чтобы я спустил вас на веревке или предпочитаете сами?
– Разумеется, сам, – гордо ответил Тиббс. – Давайте спускаться вместе, тогда в случае чего мы сможем помочь друг другу.
– А что будет со мной? – воскликнул Алексис.
– А ты, гнида, карабкайся вниз сам, или, если хочешь, сиди здесь и дальше, – цыкнул на него Браун.
– Боже упаси, дорогуша. Вот принца бы я спихнул с удовольствием, но вас…
– Вы очень милы, мистер Браун, – кокетливо улыбнулась ему в ответ Аннет.
– Поздно же вы это заметили! Ну ладно. Подойдите сюда, сестричка, и взберитесь на эту ветку. Я вас поддержу. Вот так. А теперь садитесь. Тиббс, готовы?
– Да, сэр.
– Тогда начали!
Вцепившись в веревку обеими руками, Аннет закрыла глаза и принялась истово молиться, но не успела она закончить молитву, как ее ноги уже коснулись земли, и Джейн бросилась помогать ей распутывать узлы.
– Ваш черед, принцесса! – пригласил Браун Китти Сбороу.
– Но я не в силах даже пошевелиться, – заохала та. – Мне кажется, я полностью парализована. Браун повернулся к принцу.
– Ступайте в салон и притащите свою старуху, – сквозь зубы процедил он. – У нас нет времени на всякую ерунду. Либо она немедленно придет сюда, либо вы оба останетесь здесь.
– Хам! – огрызнулся Сбороу.
– Заткнись и делай, что сказано! – рявкнул пилот. Сбороу нехотя отправился в салон и вскоре с его помощью принцесса добралась до люка. Но едва она глянула вниз, как, истошно завопив, тут же отпрянула назад.
– Нельзя ли побыстрее! – заворчал Браун.
– Но я не могу, Браун.
Держа в руках конец веревки, пилот сам вошел в салон.
– Идите сюда, – сказал он. – Я обвяжу вас.
– Я же сказала, что не могу. Я просто умираю от страха.
– Ни от чего вы не умрете. Ненормальные, вроде вас, живут вечно.
– Это уж слишком, Браун. Мало я терпела ваши грубости, – с видом оскорбленного достоинства ответила принцесса.
Не обращая никакого внимания на слова принцессы, Браун сам подошел к ней и обвязал ее веревкой.
– Готово, Тиббс?
– Да, сэр.
– В таком случае счастливого приземления, принцесса!
Браун поддерживал принцессу спереди, а Алексис подталкивал сзади. Китти отчаянно сопротивлялась и цеплялась руками за все, до чего могла дотянуться.
– Что случилось? – крикнула снизу Джейн. – Ушибся кто-нибудь?
– Нет, – отозвался Браун. – Это мы пытаемся сдвинуть принцессу. Поймите, принцесса, – обратился он к Сбороу, – ведь мы делаем это для вашего блага. Не оставаться же вам тут в одиночестве! Вы попросту умрете с голоду!
– Давай, Китти, иди! – поддержал его принц. – Ты всех задерживаешь.
– Мне сдается, Алексис, ты бы не слишком огорчился, если бы я умерла. Все вы этого хотите! Как я ошиблась, выйдя за тебя замуж! Но уж теперь, как только появится возможность, я исправлю эту ошибку. После всех твоих оскорблений ты и цента от меня не дождешься, Алексис!
Принц Сбороу злобно прищурился, но не проронил ни слова в ответ.
Браун приподнял принцессу из кресла, в которое она успела усесться, пока говорила, взял ее на руки и, видя, что бедняга действительно испугана не на шутку, возможно более мягким голосом произнес:
– Не переживайте, принцесса. Мы с Тиббсом будем опускать вас очень осторожно, и ручаюсь, что ничего не случится. Внизу вас примут леди Грейсток и Аннет. Немного выдержки, и вы сами не заметите, как через несколько мгновений будете на земле.
– Нет, я умру! Я знаю это!
Браун и Алексис вынесли ее из самолета, как ребенка, на руках. Спуск прошел благополучно, и вскоре принцесса оказалась уже на земле.
– Славно, Тиббс, – сказал Браун. – Теперь пора и нам. Вы как хотите: чтобы я спустил вас на веревке или предпочитаете сами?
– Разумеется, сам, – гордо ответил Тиббс. – Давайте спускаться вместе, тогда в случае чего мы сможем помочь друг другу.
– А что будет со мной? – воскликнул Алексис.
– А ты, гнида, карабкайся вниз сам, или, если хочешь, сиди здесь и дальше, – цыкнул на него Браун.
ГЛАВА 8. КАВУДУ ИДЕНИ
Тарзану, пристально всматривавшемуся в дверной проем, удалось определить по силуэту ночного гостя, что это был мужчина.
Предпринять Тарзан не мог ничего: слишком крепки были опутывавшие его веревки. Оставалось одно – ждать. Конечно, сознание своей беспомощности и мысль о том, что он может отдать жизнь без борьбы, угнетали его, но царь джунглей сохранял хладнокровие.
Когда незнакомец приблизился, Тарзан первым обратился к нему с вопросом:
– Кто ты?
Гость приложил палец к губам.
– Говори тише, – прошептал он. – Я колдун Гупингу.
– Что тебе нужно?
– Я хочу освободить тебя. Только не забудь, когда придешь к своим, кто тебя спас. Скажи кавуду, чтобы они не трогали дочерей Гупингу.
Если бы не темнота, колдун, наверняка, заметил бы, что губы Тарзана растянулись в невольной улыбке.
– Тебе нельзя отказать в мудрости, Гупингу, – заметил Тарзан. – А теперь освободи меня от пут.
– Еще одно условие, – произнес колдун.
– Что ты хочешь?
– Пообещай, что никто из моих соплеменников не узнает, кто тебя освободил.
– Им никогда не узнать этого! – заверил его Тарзан. – Но и ты должен сказать мне, что думают ваши люди о том, где обитаем мы, кавуду.
– Вы живете в северной стороне, в высоких горах, расположенных в самом центре равнины.
– Знает ли кто-нибудь тропу, которая ведет туда?
– Она известна мне одному, – с гордостью промолвил колдун. – Но я поклялся, что никому не открою этой тайны.
– А ты правда знаешь ее? – усомнился Тарзан.
– Знаю, – обиженно подтвердил Тарзан Гупингу.
– Если хочешь, чтобы я поверил тебе, объясни, как ее отыскать.
– За нашей деревней проходит тропа, ведущая на север. Хотя она часто петляет, но ведет все время в страну кавуду. На горных склонах возле вашей деревни растет много бамбука, и слоны давно повадились туда лакомиться молодыми побегами.
Рассказав все это, колдун принялся ощупывать узлы веревки, опутывавшей руки Тарзана. Он медлил.
– Когда я тебя освобожу, – сказал он, – не выходи, пока я не вернусь в свою хижину. Потом направляйся прямиком к воротам деревни, туда, где находится площадка, с которой наши воины обстреливают врагов в случае нападения. Там ты без труда перелезешь через палисад и окажешься за пределами деревни.
– Где мое оружие? – спросил Тарзан.
– Оно в хижине Букена. Но не пытайся проникнуть туда. У входа постоянно спит воин. Ты разбудишь его, и он поднимет тревогу.
– Разрезай веревки, – сказал человек-обезьяна. Гупингу освободил от пут руки и ноги пленника.
– Оставайся на месте, пока я не доберусь до дома, – напомнил он.
И, подойдя к дверному проему, колдун бесшумно исчез в ночи.
Поднявшись, Тарзан принялся тщательно разминать затекшие руки и ноги. У него было в запасе несколько минут, пока Гупингу добирался до своей хижины, и он продумывал, как бы вернуть себе оружие.
Наконец, решив, что пора, Тарзан опустился на колени и выполз из хижины. Уже на улице он выпрямился. Свежий ночной воздух и радостное чувство свободы сразу взбодрили его. Двигаясь по деревенской улице, он старался оставаться незамеченным. Делал он это больше из предосторожности, ибо был уверен, что его уже не смогут поймать, даже если и увидят.
Возле хижины вождя он замер. Желание вернуть оружие было чересчур велико, и Тарзан решил рискнуть. Войдя в широкий дверной проход, он сразу же за порогом наткнулся на спящего воина. Неподалеку от стражника Тарзан заметил и свое оружие.
Конечно, можно было бы, не мешкая ни секунды, вцепиться железными пальцами в горло спящего – тот не успел бы издать и звука. Но, поразмыслив, Тарзан отказался от этой затеи.
Во-первых, убивать кого бы то ни было без крайней необходимости было не в его натуре. Во-вторых, существовал риск, что воин все же попытается сопротивляться, и шум разбудит других обитателей хижины. Тогда – прощай, оружие.
И Тарзан решил действовать иначе.
Осторожно, без малейшего шума переступив через тело воина, он шагнул к своему оружию.
Он поднял свой нож и вложил его в ножны на бедре, колчан со стрелами повесил на правое плечо, а веревку – на левое. Наконец, взяв в руку свое короткое копье и лук, он повернулся к выходу и прислушался.
В этот миг воин заворочался и открыл глаза. Заметив человека, стоящего рядом, он сел, видимо, и не подозревал, что перед ним – враг. Наверно, он решил, что кто-то из обитателей хижины собирается выйти. Но, видно, фигура показалась ему незнакомой и он насторожился.
– Кто здесь? – спросил он. – В чем дело? Тарзан вплотную придвинулся к нему.
– Молчи! – шепотом пригрозил он. – Один звук – и ты умрешь. Я – кавуду!
У ошарашенного охранника от испуга отвисла челюсть, а глаза, казалось, вот-вот выкатятся из орбит.
– Выходи! – велел Тарзан. – Если будешь идти тихо, я не причиню тебе вреда.
Дрожа всем телом, воин повиновался. Тарзан двигался следом за ним.
Когда они приблизились к воротам, Тарзан приказал открыть их и мгновенно растворился в темноте.
Уже отдалившись от деревни на изрядное расстояние, он услышал отчаянные крики воина, поднимавшего по тревоге обитателей деревни. Но Тарзана это уже не беспокоило. К тому же он знал, что никто не пустится в преследование по джунглям ночью.
Около часа Тарзан шел по тропе, которую указал ему Гупингу.
Ночные джунгли были полны разнообразными звуками – осторожными шорохами в кустах, ударами звериных лап, рычанием, рыкающим смехом льва. Вскоре Тарзан, который с помощью своих сверхчувствительных глаз, ноздрей и ушей, мгновенно чуял опасность, уловил запах голодного льва, шедшего на охоту.
Тарзан взобрался на дерево, где отыскал подходящее для отдыха и безопасное место. Засыпая, он думал о Нкиме с которым не виделся с тех пор, как попал в плен.
На рассвете Тарзан продолжил свой путь, а маленький Нкима в это время прятался в листве дерева неподалеку от хижины вождя Букены.
Он ощущал себя самой нечастной и самой запуганной обезьянкой на свете. Ночью его разбудили дикие звуки, которые издавали негры, бегавшие из хижины в хижину. Нкима не знал, что произошло, не знал, что его хозяин бежал из плена, и думал, что тот все еще находится в хижине, куда его отвели воины.
С трудом удалось ему снова заснуть до рассвета. Когда он открыл глаза, в деревне было еще совсем безлюдно и тихо, и Нкима, превозмогая страх, спустился с дерева и подбежал к хижине, в которую накануне отвели его хозяина.
Какая-то женщина вышла из хижины, чтобы разжечь костер и приготовить завтрак. Увидев обезьянку, она бросилась ловить ее, но Нкима ловко увернулся и пустился наутек. Выбравшись из деревни, Нкима решил ни за что на свете больше в нее не возвращаться. Ему было очень страшно одному в джунглях. Пугаясь каждого шороха и дрожа всем телом, он двинулся по направлению к дому.
Нкима не ведал того, что его хозяин тоже находился в это время далеко от деревни Букены. Целый день Тарзан шел по петляющей тропе. Лишь к вечеру он сумел подстрелить дичь и подкрепиться. После этого он устроился на ночлег.
К середине следующего дня Тарзан заметил, что джунгли стали редеть. Кое-где даже виднелись места, похожие на парки: там не было зарослей и деревья стояли довольно далеко друг от друга. Тарзану не доводилось бывать здесь прежде, и все возбуждало в нем любопытство.
Продолжая свой путь, он ни на минуту не терял бдительности. Вдруг ветром до него донесло какой-то знакомый запах. Насторожившись, он замер и принюхался. Запах напоминал запах белого человека, но что-то в нем было не так. Прежде Тарзану никогда не встречался подобный запах, и это озадачило его. Вскоре к этому запаху добавился и знакомый запах Нумы.
Одно из двух: либо лев охотился на человека, либо человек на льва. Лишние хлопоты были Тарзану ни к чему, однако, обуреваемый любопытством, он решил выяснить, что же происходит.
Решив продвигаться вперед по ветвям деревьев (благо, здесь они росли довольно тесно), Тарзан получил преимущество – появиться с той стороны, откуда его не ждут. Эта предосторожность была явно не лишней, особенно когда дело касалось незнакомых людей.
В то же время Тарзан отметил, что запах Нумы усиливается гораздо быстрее, чем запах незнакомца. Из этого следовало только одно: зверь нагоняет человека. Тарзан хорошо знал, что сытый зверь источает совсем иной запах, чем голодный. И, поскольку зверь с пустым брюхом всегда, следуя инстинкту, охотится, то Тарзан сделал вполне логичный вывод: лев преследует человека, свою предполагаемую добычу.
Первым Тарзан заметил человека и тут же замер от неожиданности.
По виду незнакомец, который действительно оказался белым человеком, отличался от всех, кто когда-либо встречался Тарзану. Парень был в одной набедренной повязке, изготовленной, видимо, из шкуры гориллы. Ноги, руки и запястья его были унизаны браслетами. Грудь незнакомца украшало ожерелье из человеческих зубов, а в уши были вдеты тяжелые кольца. Голова была обрита, и только от лба до затылка тянулась тонкая грива волос, в которую были вплетены перья. Лицо парня было ярко раскрашено. В то же время этот человек со всеми признаками дикого негра был, несомненно, белым, что не мог скрыть даже густой загар, покрывавший его кожу.
Он сидел, прислонившись спиной к дереву, и ел что-то, доставая еду из кожаной сумки, прикрепленной к ремню, поддерживавшему его набедренную повязку.
Судя по выражению его лица, он и не подозревал о грозящей опасности.
Тарзан бесшумно приблизился к незнакомцу и, оказавшись на дереве прямо над ним, принялся тщательно разглядывать его, вспоминая все рассказы о кавуду, которые ему довелось слышать. Сопоставляя их с увиденным, Тарзан решил, что незнакомец вполне мог оказаться кавуду. Впрочем, ничего удивительного в этом не было – он же шел в их сторону. Размышления его нарушило страшное рычание, раздавшееся совсем рядом. Белый дикарь тоже моментально вскочил, сжимая в одной руке толстое копье, а в другой – грубый нож. Стремительным прыжком лев выскочил из зарослей.
Расстояние между ним и человеком было столь мало, что об отступлении не могло идти и речи. Воин сделал единственное, что ему оставалось – свист копья мгновенно прорезал воздух.
Но, видимо, от неожиданности нападения рука его дрогнула, и копье пролетело мимо цели. В тот же миг, не раздумывая, Тарзан бросился с дерева на льва.
Вцепившись в спину хищника, он, как тисками, стал сжимать его голову и заставил льва припасть к земле. Оглашая окрестности диким ревом, зверь пытался вырваться, но человек-обезьяна впился в него железной хваткой.
Совершенно ошеломленный, белый дикарь наблюдал за этим увлекательным поединком. Он глядел, как, сплетясь телами, катались по земле зверь и человек. В руке у последнего блеснуло лезвие ножа. Рев льва, становившийся все отчаяннее и злее, наконец, оборвался последним предсмертным воплем.
Человек-обезьяна поднялся с земли. Поставив ногу на тело поверженного врага, он огласил джунгли торжествующим победным криком.
От этого душераздирающего вопля белый дикарь невольно отпрянул назад, судорожно сжимая в руке нож. Тарзан обратил свой взор на незнакомца, которого только что спас от смерти. Их взгляды встретились.
– Кто ты? – первым нарушил молчание дикарь. Он говорил на языке, напоминающем диалект Букены.
– Я – Тарзан из племени обезьян. А кто ты?
– Я – Идени-кавуду.
При этих словах Тарзан испытал чувство удовлетворения. Это действительно была удача. По крайней мере, он наконец получил возможность узнать не по слухам, что за существа эти кавуду. И, как знать, может, парень приведет его в свою страну, на поиски которой Тарзан потратил столько времени.
– Зачем ты убил льва? – спросил Идени.
– Если бы я этого не сделал, он растерзал бы тебя, – ответил Тарзан.
– А тебе-то что? Почему ты заботишься обо мне? Разве ты меня знаешь?
Человек-обезьяна удивленно пожал плечами.
– Может, я и поступил неправильно, но лишь потому, что ты – белый.
– Странно, – покачал головой Идени. – Никогда не встречал похожих на тебя. Ты и не негр, и не кавуду. Кто же ты в таком случае?
– Я ведь сказал, что я – Тарзан, – повторил человек-обезьяна. – Я пробираюсь в деревню кавуду, чтобы поговорить с вашим вождем. Может, ты проводишь меня?
В ответ Идени снова покачал головой.
– Чужие приходят в деревню кавуду лишь для того, чтобы найти там смерть, – хмуро сказал он. – Я не собираюсь вести тебя на гибель, потому что ты только что спас меня. И убить тебя немедленно, как следовало бы по нашим законам, не хочу. Так что лучше иди подобру-поздорову, Тарзан, и остерегайся даже близко подходить к деревне кавуду.
Предпринять Тарзан не мог ничего: слишком крепки были опутывавшие его веревки. Оставалось одно – ждать. Конечно, сознание своей беспомощности и мысль о том, что он может отдать жизнь без борьбы, угнетали его, но царь джунглей сохранял хладнокровие.
Когда незнакомец приблизился, Тарзан первым обратился к нему с вопросом:
– Кто ты?
Гость приложил палец к губам.
– Говори тише, – прошептал он. – Я колдун Гупингу.
– Что тебе нужно?
– Я хочу освободить тебя. Только не забудь, когда придешь к своим, кто тебя спас. Скажи кавуду, чтобы они не трогали дочерей Гупингу.
Если бы не темнота, колдун, наверняка, заметил бы, что губы Тарзана растянулись в невольной улыбке.
– Тебе нельзя отказать в мудрости, Гупингу, – заметил Тарзан. – А теперь освободи меня от пут.
– Еще одно условие, – произнес колдун.
– Что ты хочешь?
– Пообещай, что никто из моих соплеменников не узнает, кто тебя освободил.
– Им никогда не узнать этого! – заверил его Тарзан. – Но и ты должен сказать мне, что думают ваши люди о том, где обитаем мы, кавуду.
– Вы живете в северной стороне, в высоких горах, расположенных в самом центре равнины.
– Знает ли кто-нибудь тропу, которая ведет туда?
– Она известна мне одному, – с гордостью промолвил колдун. – Но я поклялся, что никому не открою этой тайны.
– А ты правда знаешь ее? – усомнился Тарзан.
– Знаю, – обиженно подтвердил Тарзан Гупингу.
– Если хочешь, чтобы я поверил тебе, объясни, как ее отыскать.
– За нашей деревней проходит тропа, ведущая на север. Хотя она часто петляет, но ведет все время в страну кавуду. На горных склонах возле вашей деревни растет много бамбука, и слоны давно повадились туда лакомиться молодыми побегами.
Рассказав все это, колдун принялся ощупывать узлы веревки, опутывавшей руки Тарзана. Он медлил.
– Когда я тебя освобожу, – сказал он, – не выходи, пока я не вернусь в свою хижину. Потом направляйся прямиком к воротам деревни, туда, где находится площадка, с которой наши воины обстреливают врагов в случае нападения. Там ты без труда перелезешь через палисад и окажешься за пределами деревни.
– Где мое оружие? – спросил Тарзан.
– Оно в хижине Букена. Но не пытайся проникнуть туда. У входа постоянно спит воин. Ты разбудишь его, и он поднимет тревогу.
– Разрезай веревки, – сказал человек-обезьяна. Гупингу освободил от пут руки и ноги пленника.
– Оставайся на месте, пока я не доберусь до дома, – напомнил он.
И, подойдя к дверному проему, колдун бесшумно исчез в ночи.
Поднявшись, Тарзан принялся тщательно разминать затекшие руки и ноги. У него было в запасе несколько минут, пока Гупингу добирался до своей хижины, и он продумывал, как бы вернуть себе оружие.
Наконец, решив, что пора, Тарзан опустился на колени и выполз из хижины. Уже на улице он выпрямился. Свежий ночной воздух и радостное чувство свободы сразу взбодрили его. Двигаясь по деревенской улице, он старался оставаться незамеченным. Делал он это больше из предосторожности, ибо был уверен, что его уже не смогут поймать, даже если и увидят.
Возле хижины вождя он замер. Желание вернуть оружие было чересчур велико, и Тарзан решил рискнуть. Войдя в широкий дверной проход, он сразу же за порогом наткнулся на спящего воина. Неподалеку от стражника Тарзан заметил и свое оружие.
Конечно, можно было бы, не мешкая ни секунды, вцепиться железными пальцами в горло спящего – тот не успел бы издать и звука. Но, поразмыслив, Тарзан отказался от этой затеи.
Во-первых, убивать кого бы то ни было без крайней необходимости было не в его натуре. Во-вторых, существовал риск, что воин все же попытается сопротивляться, и шум разбудит других обитателей хижины. Тогда – прощай, оружие.
И Тарзан решил действовать иначе.
Осторожно, без малейшего шума переступив через тело воина, он шагнул к своему оружию.
Он поднял свой нож и вложил его в ножны на бедре, колчан со стрелами повесил на правое плечо, а веревку – на левое. Наконец, взяв в руку свое короткое копье и лук, он повернулся к выходу и прислушался.
В этот миг воин заворочался и открыл глаза. Заметив человека, стоящего рядом, он сел, видимо, и не подозревал, что перед ним – враг. Наверно, он решил, что кто-то из обитателей хижины собирается выйти. Но, видно, фигура показалась ему незнакомой и он насторожился.
– Кто здесь? – спросил он. – В чем дело? Тарзан вплотную придвинулся к нему.
– Молчи! – шепотом пригрозил он. – Один звук – и ты умрешь. Я – кавуду!
У ошарашенного охранника от испуга отвисла челюсть, а глаза, казалось, вот-вот выкатятся из орбит.
– Выходи! – велел Тарзан. – Если будешь идти тихо, я не причиню тебе вреда.
Дрожа всем телом, воин повиновался. Тарзан двигался следом за ним.
Когда они приблизились к воротам, Тарзан приказал открыть их и мгновенно растворился в темноте.
Уже отдалившись от деревни на изрядное расстояние, он услышал отчаянные крики воина, поднимавшего по тревоге обитателей деревни. Но Тарзана это уже не беспокоило. К тому же он знал, что никто не пустится в преследование по джунглям ночью.
Около часа Тарзан шел по тропе, которую указал ему Гупингу.
Ночные джунгли были полны разнообразными звуками – осторожными шорохами в кустах, ударами звериных лап, рычанием, рыкающим смехом льва. Вскоре Тарзан, который с помощью своих сверхчувствительных глаз, ноздрей и ушей, мгновенно чуял опасность, уловил запах голодного льва, шедшего на охоту.
Тарзан взобрался на дерево, где отыскал подходящее для отдыха и безопасное место. Засыпая, он думал о Нкиме с которым не виделся с тех пор, как попал в плен.
На рассвете Тарзан продолжил свой путь, а маленький Нкима в это время прятался в листве дерева неподалеку от хижины вождя Букены.
Он ощущал себя самой нечастной и самой запуганной обезьянкой на свете. Ночью его разбудили дикие звуки, которые издавали негры, бегавшие из хижины в хижину. Нкима не знал, что произошло, не знал, что его хозяин бежал из плена, и думал, что тот все еще находится в хижине, куда его отвели воины.
С трудом удалось ему снова заснуть до рассвета. Когда он открыл глаза, в деревне было еще совсем безлюдно и тихо, и Нкима, превозмогая страх, спустился с дерева и подбежал к хижине, в которую накануне отвели его хозяина.
Какая-то женщина вышла из хижины, чтобы разжечь костер и приготовить завтрак. Увидев обезьянку, она бросилась ловить ее, но Нкима ловко увернулся и пустился наутек. Выбравшись из деревни, Нкима решил ни за что на свете больше в нее не возвращаться. Ему было очень страшно одному в джунглях. Пугаясь каждого шороха и дрожа всем телом, он двинулся по направлению к дому.
Нкима не ведал того, что его хозяин тоже находился в это время далеко от деревни Букены. Целый день Тарзан шел по петляющей тропе. Лишь к вечеру он сумел подстрелить дичь и подкрепиться. После этого он устроился на ночлег.
К середине следующего дня Тарзан заметил, что джунгли стали редеть. Кое-где даже виднелись места, похожие на парки: там не было зарослей и деревья стояли довольно далеко друг от друга. Тарзану не доводилось бывать здесь прежде, и все возбуждало в нем любопытство.
Продолжая свой путь, он ни на минуту не терял бдительности. Вдруг ветром до него донесло какой-то знакомый запах. Насторожившись, он замер и принюхался. Запах напоминал запах белого человека, но что-то в нем было не так. Прежде Тарзану никогда не встречался подобный запах, и это озадачило его. Вскоре к этому запаху добавился и знакомый запах Нумы.
Одно из двух: либо лев охотился на человека, либо человек на льва. Лишние хлопоты были Тарзану ни к чему, однако, обуреваемый любопытством, он решил выяснить, что же происходит.
Решив продвигаться вперед по ветвям деревьев (благо, здесь они росли довольно тесно), Тарзан получил преимущество – появиться с той стороны, откуда его не ждут. Эта предосторожность была явно не лишней, особенно когда дело касалось незнакомых людей.
В то же время Тарзан отметил, что запах Нумы усиливается гораздо быстрее, чем запах незнакомца. Из этого следовало только одно: зверь нагоняет человека. Тарзан хорошо знал, что сытый зверь источает совсем иной запах, чем голодный. И, поскольку зверь с пустым брюхом всегда, следуя инстинкту, охотится, то Тарзан сделал вполне логичный вывод: лев преследует человека, свою предполагаемую добычу.
Первым Тарзан заметил человека и тут же замер от неожиданности.
По виду незнакомец, который действительно оказался белым человеком, отличался от всех, кто когда-либо встречался Тарзану. Парень был в одной набедренной повязке, изготовленной, видимо, из шкуры гориллы. Ноги, руки и запястья его были унизаны браслетами. Грудь незнакомца украшало ожерелье из человеческих зубов, а в уши были вдеты тяжелые кольца. Голова была обрита, и только от лба до затылка тянулась тонкая грива волос, в которую были вплетены перья. Лицо парня было ярко раскрашено. В то же время этот человек со всеми признаками дикого негра был, несомненно, белым, что не мог скрыть даже густой загар, покрывавший его кожу.
Он сидел, прислонившись спиной к дереву, и ел что-то, доставая еду из кожаной сумки, прикрепленной к ремню, поддерживавшему его набедренную повязку.
Судя по выражению его лица, он и не подозревал о грозящей опасности.
Тарзан бесшумно приблизился к незнакомцу и, оказавшись на дереве прямо над ним, принялся тщательно разглядывать его, вспоминая все рассказы о кавуду, которые ему довелось слышать. Сопоставляя их с увиденным, Тарзан решил, что незнакомец вполне мог оказаться кавуду. Впрочем, ничего удивительного в этом не было – он же шел в их сторону. Размышления его нарушило страшное рычание, раздавшееся совсем рядом. Белый дикарь тоже моментально вскочил, сжимая в одной руке толстое копье, а в другой – грубый нож. Стремительным прыжком лев выскочил из зарослей.
Расстояние между ним и человеком было столь мало, что об отступлении не могло идти и речи. Воин сделал единственное, что ему оставалось – свист копья мгновенно прорезал воздух.
Но, видимо, от неожиданности нападения рука его дрогнула, и копье пролетело мимо цели. В тот же миг, не раздумывая, Тарзан бросился с дерева на льва.
Вцепившись в спину хищника, он, как тисками, стал сжимать его голову и заставил льва припасть к земле. Оглашая окрестности диким ревом, зверь пытался вырваться, но человек-обезьяна впился в него железной хваткой.
Совершенно ошеломленный, белый дикарь наблюдал за этим увлекательным поединком. Он глядел, как, сплетясь телами, катались по земле зверь и человек. В руке у последнего блеснуло лезвие ножа. Рев льва, становившийся все отчаяннее и злее, наконец, оборвался последним предсмертным воплем.
Человек-обезьяна поднялся с земли. Поставив ногу на тело поверженного врага, он огласил джунгли торжествующим победным криком.
От этого душераздирающего вопля белый дикарь невольно отпрянул назад, судорожно сжимая в руке нож. Тарзан обратил свой взор на незнакомца, которого только что спас от смерти. Их взгляды встретились.
– Кто ты? – первым нарушил молчание дикарь. Он говорил на языке, напоминающем диалект Букены.
– Я – Тарзан из племени обезьян. А кто ты?
– Я – Идени-кавуду.
При этих словах Тарзан испытал чувство удовлетворения. Это действительно была удача. По крайней мере, он наконец получил возможность узнать не по слухам, что за существа эти кавуду. И, как знать, может, парень приведет его в свою страну, на поиски которой Тарзан потратил столько времени.
– Зачем ты убил льва? – спросил Идени.
– Если бы я этого не сделал, он растерзал бы тебя, – ответил Тарзан.
– А тебе-то что? Почему ты заботишься обо мне? Разве ты меня знаешь?
Человек-обезьяна удивленно пожал плечами.
– Может, я и поступил неправильно, но лишь потому, что ты – белый.
– Странно, – покачал головой Идени. – Никогда не встречал похожих на тебя. Ты и не негр, и не кавуду. Кто же ты в таком случае?
– Я ведь сказал, что я – Тарзан, – повторил человек-обезьяна. – Я пробираюсь в деревню кавуду, чтобы поговорить с вашим вождем. Может, ты проводишь меня?
В ответ Идени снова покачал головой.
– Чужие приходят в деревню кавуду лишь для того, чтобы найти там смерть, – хмуро сказал он. – Я не собираюсь вести тебя на гибель, потому что ты только что спас меня. И убить тебя немедленно, как следовало бы по нашим законам, не хочу. Так что лучше иди подобру-поздорову, Тарзан, и остерегайся даже близко подходить к деревне кавуду.
ГЛАВА 9. ЛЕОПАРД ШИТА
Благополучно спустившись на землю, пассажиры самолета стали прокладывать среди зарослей дорожку к тропе. Точнее, за работу принялся Браун, воспользовавшись маленьким топориком, который, к счастью, оказался в вещах принца и принцессы.
Вызвавшийся помочь ему Тиббс, как оказалось, не имел необходимой сноровки во владении этим инструментом. Хорошо понимая, что нужно делать, он никак не мог попасть в то место, куда целился. В конце концов, Браун отобрал у него топор, опасаясь, что Тиббс попросту покалечится.
Алексис своей помощи не предлагал, да Браун и не обращал на него внимания, зная, что толку от принца все равно не будет. Лишь когда пришла пора перетаскивать багаж, пилот настоял, чтобы и Алексис подключился к этому делу.
– Будь ты хоть десять раз принц, – твердо заявил он, – а работать тебе придется, если не хочешь, чтоб я съездил тебе по роже!
Недовольно бубня что-то под нос, Сбороу принялся за работу.
Когда багаж был перенесен на небольшую полянку возле ручья, Джейн велела приступать к сооружению шалаша.
Основная тяжесть и здесь легла на плечи Брауна и Джейн, хотя Тиббс и Аннет тоже помогали, как могли. Китти Сбороу только стонала, но от нее большего никто и не ждал. Алексис присоединился к работающим только после того, как площадку очистили от кустарника. Впрочем, его сил и ума хватало не на многое.
– Хотел бы я знать, – негодовал Браун, – откуда берутся такие молодчики, которые ни на что не пригодны. Никогда раньше не встречал таких беспомощных мужиков.
– Зато он танцор великолепный, – посмеиваясь, заметила Джейн.
– Не сомневаюсь, что только на это он и способен, – согласился Браун. – Надо быть полным идиотом, чтобы взять с собой в экспедицию лишь топорик да ружье, к тому же без патронов! Это ж надо, сколько барахла! – презрительно указал он на вещи принца. – Впрочем, надо поглядеть: может, там и отыщется что-нибудь путное.
– Это дельная мысль, – поддержала Джейн. – Кстати, Тиббс, где ваш хваленый пистолет? Он еще может пригодиться.
– Сию минуту, миледи, – откликнулся Тиббс. – Я всегда вожу его с собой. Никогда ведь не знаешь наперед, что может случиться, особенно здесь, в Африке.
Он отыскал свою сумку и, порывшись в ней, достал пистолет, который гордо протянул Джейн.
– Вот, миледи, – произнес он, – столь же надежный, сколь и изящный.
Увидев крохотный пистолетик калибра 0,22, который гордо демонстрировал ей Тиббс, Джейн обомлела. Браун расхохотался.
– Ну, Тиббс, – съязвил он, – знай немцы, что у тебя такое мощное оружие, они бы в жизнь не решились развязать Первую мировую войну.
– Прошу прощения, сэр, – с достоинством возразил Тиббс, – но это действительно превосходное оружие. Так говорил человек, от которого я его получил. Да и достался он мне всего за семь шиллингов!
– Дай-ка глянуть, – попросил Браун. Он взял пистолет и передернул затвор.
– Он к тому же и не заряжен!
– Боже упаси меня таскать заряженное оружие! – воскликнул Тиббс. – Пойди знай, вдруг оно выстрелит!
– Не беда, – заметила Джейн. – В конце концов им можно пользоваться для охоты на мелкую дичь. У вас много патронов?
– Видите ли, миледи, – смутился Тиббс. – Я все время собирался купить их, но…
Браун глядел на него с жалостью.
– Да я бы…
Джейн шлепнулась на сумку, содрогаясь от хохота.
– Извините, Тиббс, но все это, правда, забавно, – сказала она, немного успокоившись.
– У меня есть предложение, – объявил Браун. – Поставим Тиббса ночью охранять лагерь. Если появится лев, пусть он швырнет ему эту штуковину в голову – больше она все равно ни на что не годится.
– Не вижу в этом ничего забавного, Джейн, – с недоумением произнесла Китти. – Что, если лев и правда придет?! Вы, Тиббс, поступили крайне безответственно, не взяв с собой патроны!
– Тут нет большой разницы, Китти. Такой пистолет, даже заряженный, эффективен против льва так же, как и не заряженный.
– Я так и знала, что мы все погибнем! Я хочу обратно в самолет. Там я чувствовала себя хоть чуточку безопаснее.
– Не переживай, – успокоила ее Джейн. – Кое-какую защиту нам обеспечит шалаш, к тому же в течение всей ночи мы будем поддерживать огонь в костре. Это отпугнет зверей, и они не подойдут близко.
Сооружение шалаша было закончено далеко за полдень.
Он состоял из двух половин – мужской и женской. Несмотря на примитивность конструкции, он вселял некоторое чувство уверенности и безопасности. Давно известно, что прячась даже в небольшом укрытии, человек чувствует себя гораздо увереннее, чем под открытым небом.
Джейн не принимала участия в строительстве шалаша, чуть поодаль ото всех занимаясь каким-то своим делом. Китти долго наблюдала за ней и, наконец, не в силах больше сдерживать любопытство, приблизилась и спросила:
– Чем ты тут занимаешься, дорогая моя? Она успела разглядеть только то, что Джейн обтесывает топориком небольшую палочку.
– Делаю себе оружие, – отозвалась Джейн. – Лук со стрелами и копье.
– Боже, как интересно! Нет, в самом деле, это замечательно! Как мило, что ты, дорогая, позаботилась о том, как нам убить время. Стрельба из лука немного развлечет нас.
– Я это делаю не ради развлечения, – ответила Джейн. – С помощью оружия мы сможем добыть пищу и защитить себя.
– Ну разумеется, – воскликнула Китти. – Конечно, я сказала глупость. Просто со стрельбой из лука у меня связано представление о маленьких стрелах, вонзающихся в соломенные мишени. Ах, они такие красивые, моя дорогая, яркие, раскрашенные! У меня перед глазами стоят молодые люди в спортивных костюмах на зеленом газоне и листва деревьев переливается под лучами солнца! Как-то не вяжется с этим то, что говоришь ты – охота, пропитание… Но это, конечно, очень оригинальная идея, дорогая моя. Как знать, может, тебе повезет, и ты даже сумеешь что-нибудь подстрелить!
В конце концов Джейн удалось изготовить довольно грубый лук и примерно с полдюжины стрел, концы которых она закалила на огне костра.
Завершив работу, она выпрямилась и оглядела лагерь.
– По-моему, все идет отлично, – заметила она. – Я пойду посмотрю, не удастся ли разжиться чем-нибудь на ужин. Браун, нет ли у вас ножа? Мне бы он пригодился.
– Ты что, дорогая, – испуганно закричала Китти, – намерена отправиться на охоту совершенно одна?
– Нет уж, мисс, – вмешался Браун. – Я пойду вместе с вами.
Джейн только улыбнулась в ответ.
– Боюсь, Браун, вам не пройти там, где проберусь я, – ответила она. – Вы лучше дайте мне свой нож.
– Будьте уверены, мисс, – заверил Браун. – Уж я-то пройду везде. И он ухмыльнулся.
– Где же ваш нож? – спросила Джейн. – Однако, какой он большой! Мне всегда нравилось, когда мужчины носят достойные ножи.
– Раз все готово, отправляемся, – поторопил Браун. Но Джейн отрицательно покачала головой.
– Я ведь предупредила, что вы отстанете.
– Давайте спорить?!
– Хорошо, – кивнула Джейн. – Ставлю фунт стерлингов против вашего шикарного ножа, что вы отстанете уже через сто ярдов.
– Как бы вам не оказаться в проигрыше, мисс, – самоуверенно заявил Браун. – Начнем, пожалуй?
– Ладно, вперед! – скомандовал Джейн.
Она легко промчалась по поляне и, минутой позже ухватившись за ветку дерева и промелькнув в густой листве, мгновенно скрылась из виду.
Браун попробовал догнать Джейн еще на поляне, но запутался в траве, а когда, наконец, был готов двигаться дальше, ее уже и след простыл.
Ему не оставалось ничего, как признать, что пари он проиграл, и, помрачнев от сознания своего поражения, он вернулся обратно в лагерь.
– Господи! – воскликнула принцесса Сбороу. – Это было просто бесподобно. Ничего не скажешь, чудесно! Я, однако, опасаюсь, как бы с нашей Джейн чего не случилось. Слышишь, Алексис, тебе следовало запретить ей делать это.
– Откуда я знал, что Браун вернется, а не пойдет с ней, – пробурчал принц. – Знай я, что он струсит, я сам бы отправился с Джейн.
Браун бросил на принца взгляд, исполненный такого презрения, которого не в силах выразить никакие слова. Он снова принялся за работу возле шалаша.
– По-моему, любой побоится пойти туда, – заметила Аннет.
Вместе с Брауном она делала крышу из больших листьев.
– Но леди Грейсток просто отчаянная женщина!
– Да, она отважный человек, – признал Браун. – Вы обратили внимание, как она взобралась на дерево? Совсем как маленькая обезьяна!
– Глядя на нее, – сказала Аннет, – можно подумать, будто она всю жизнь провела на деревьях.
– Неужели вы всерьез полагаете, что ей удастся кого-нибудь убить этим луком? – спросил Тиббс. – Да и стрелы-то совсем как игрушечные.
– Я в одном убежден, – высказал свое мнение Браун. – Леди Грейсток не из тех, кто берется за дело, толком не зная, что и как. Мне тоже сначала казалось, что она обычная глуповатая светская дама, которая в жизни не поднимала ничего тяжелее бутылки шампанского. Но как она держалась в самолете! Как ведет себя после аварии! Скажу честно, я просто преклоняюсь перед ней. Уж поверьте, никогда еще я не позволял женщине командовать собой, но тут особый случай.
Вызвавшийся помочь ему Тиббс, как оказалось, не имел необходимой сноровки во владении этим инструментом. Хорошо понимая, что нужно делать, он никак не мог попасть в то место, куда целился. В конце концов, Браун отобрал у него топор, опасаясь, что Тиббс попросту покалечится.
Алексис своей помощи не предлагал, да Браун и не обращал на него внимания, зная, что толку от принца все равно не будет. Лишь когда пришла пора перетаскивать багаж, пилот настоял, чтобы и Алексис подключился к этому делу.
– Будь ты хоть десять раз принц, – твердо заявил он, – а работать тебе придется, если не хочешь, чтоб я съездил тебе по роже!
Недовольно бубня что-то под нос, Сбороу принялся за работу.
Когда багаж был перенесен на небольшую полянку возле ручья, Джейн велела приступать к сооружению шалаша.
Основная тяжесть и здесь легла на плечи Брауна и Джейн, хотя Тиббс и Аннет тоже помогали, как могли. Китти Сбороу только стонала, но от нее большего никто и не ждал. Алексис присоединился к работающим только после того, как площадку очистили от кустарника. Впрочем, его сил и ума хватало не на многое.
– Хотел бы я знать, – негодовал Браун, – откуда берутся такие молодчики, которые ни на что не пригодны. Никогда раньше не встречал таких беспомощных мужиков.
– Зато он танцор великолепный, – посмеиваясь, заметила Джейн.
– Не сомневаюсь, что только на это он и способен, – согласился Браун. – Надо быть полным идиотом, чтобы взять с собой в экспедицию лишь топорик да ружье, к тому же без патронов! Это ж надо, сколько барахла! – презрительно указал он на вещи принца. – Впрочем, надо поглядеть: может, там и отыщется что-нибудь путное.
– Это дельная мысль, – поддержала Джейн. – Кстати, Тиббс, где ваш хваленый пистолет? Он еще может пригодиться.
– Сию минуту, миледи, – откликнулся Тиббс. – Я всегда вожу его с собой. Никогда ведь не знаешь наперед, что может случиться, особенно здесь, в Африке.
Он отыскал свою сумку и, порывшись в ней, достал пистолет, который гордо протянул Джейн.
– Вот, миледи, – произнес он, – столь же надежный, сколь и изящный.
Увидев крохотный пистолетик калибра 0,22, который гордо демонстрировал ей Тиббс, Джейн обомлела. Браун расхохотался.
– Ну, Тиббс, – съязвил он, – знай немцы, что у тебя такое мощное оружие, они бы в жизнь не решились развязать Первую мировую войну.
– Прошу прощения, сэр, – с достоинством возразил Тиббс, – но это действительно превосходное оружие. Так говорил человек, от которого я его получил. Да и достался он мне всего за семь шиллингов!
– Дай-ка глянуть, – попросил Браун. Он взял пистолет и передернул затвор.
– Он к тому же и не заряжен!
– Боже упаси меня таскать заряженное оружие! – воскликнул Тиббс. – Пойди знай, вдруг оно выстрелит!
– Не беда, – заметила Джейн. – В конце концов им можно пользоваться для охоты на мелкую дичь. У вас много патронов?
– Видите ли, миледи, – смутился Тиббс. – Я все время собирался купить их, но…
Браун глядел на него с жалостью.
– Да я бы…
Джейн шлепнулась на сумку, содрогаясь от хохота.
– Извините, Тиббс, но все это, правда, забавно, – сказала она, немного успокоившись.
– У меня есть предложение, – объявил Браун. – Поставим Тиббса ночью охранять лагерь. Если появится лев, пусть он швырнет ему эту штуковину в голову – больше она все равно ни на что не годится.
– Не вижу в этом ничего забавного, Джейн, – с недоумением произнесла Китти. – Что, если лев и правда придет?! Вы, Тиббс, поступили крайне безответственно, не взяв с собой патроны!
– Тут нет большой разницы, Китти. Такой пистолет, даже заряженный, эффективен против льва так же, как и не заряженный.
– Я так и знала, что мы все погибнем! Я хочу обратно в самолет. Там я чувствовала себя хоть чуточку безопаснее.
– Не переживай, – успокоила ее Джейн. – Кое-какую защиту нам обеспечит шалаш, к тому же в течение всей ночи мы будем поддерживать огонь в костре. Это отпугнет зверей, и они не подойдут близко.
Сооружение шалаша было закончено далеко за полдень.
Он состоял из двух половин – мужской и женской. Несмотря на примитивность конструкции, он вселял некоторое чувство уверенности и безопасности. Давно известно, что прячась даже в небольшом укрытии, человек чувствует себя гораздо увереннее, чем под открытым небом.
Джейн не принимала участия в строительстве шалаша, чуть поодаль ото всех занимаясь каким-то своим делом. Китти долго наблюдала за ней и, наконец, не в силах больше сдерживать любопытство, приблизилась и спросила:
– Чем ты тут занимаешься, дорогая моя? Она успела разглядеть только то, что Джейн обтесывает топориком небольшую палочку.
– Делаю себе оружие, – отозвалась Джейн. – Лук со стрелами и копье.
– Боже, как интересно! Нет, в самом деле, это замечательно! Как мило, что ты, дорогая, позаботилась о том, как нам убить время. Стрельба из лука немного развлечет нас.
– Я это делаю не ради развлечения, – ответила Джейн. – С помощью оружия мы сможем добыть пищу и защитить себя.
– Ну разумеется, – воскликнула Китти. – Конечно, я сказала глупость. Просто со стрельбой из лука у меня связано представление о маленьких стрелах, вонзающихся в соломенные мишени. Ах, они такие красивые, моя дорогая, яркие, раскрашенные! У меня перед глазами стоят молодые люди в спортивных костюмах на зеленом газоне и листва деревьев переливается под лучами солнца! Как-то не вяжется с этим то, что говоришь ты – охота, пропитание… Но это, конечно, очень оригинальная идея, дорогая моя. Как знать, может, тебе повезет, и ты даже сумеешь что-нибудь подстрелить!
В конце концов Джейн удалось изготовить довольно грубый лук и примерно с полдюжины стрел, концы которых она закалила на огне костра.
Завершив работу, она выпрямилась и оглядела лагерь.
– По-моему, все идет отлично, – заметила она. – Я пойду посмотрю, не удастся ли разжиться чем-нибудь на ужин. Браун, нет ли у вас ножа? Мне бы он пригодился.
– Ты что, дорогая, – испуганно закричала Китти, – намерена отправиться на охоту совершенно одна?
– Нет уж, мисс, – вмешался Браун. – Я пойду вместе с вами.
Джейн только улыбнулась в ответ.
– Боюсь, Браун, вам не пройти там, где проберусь я, – ответила она. – Вы лучше дайте мне свой нож.
– Будьте уверены, мисс, – заверил Браун. – Уж я-то пройду везде. И он ухмыльнулся.
– Где же ваш нож? – спросила Джейн. – Однако, какой он большой! Мне всегда нравилось, когда мужчины носят достойные ножи.
– Раз все готово, отправляемся, – поторопил Браун. Но Джейн отрицательно покачала головой.
– Я ведь предупредила, что вы отстанете.
– Давайте спорить?!
– Хорошо, – кивнула Джейн. – Ставлю фунт стерлингов против вашего шикарного ножа, что вы отстанете уже через сто ярдов.
– Как бы вам не оказаться в проигрыше, мисс, – самоуверенно заявил Браун. – Начнем, пожалуй?
– Ладно, вперед! – скомандовал Джейн.
Она легко промчалась по поляне и, минутой позже ухватившись за ветку дерева и промелькнув в густой листве, мгновенно скрылась из виду.
Браун попробовал догнать Джейн еще на поляне, но запутался в траве, а когда, наконец, был готов двигаться дальше, ее уже и след простыл.
Ему не оставалось ничего, как признать, что пари он проиграл, и, помрачнев от сознания своего поражения, он вернулся обратно в лагерь.
– Господи! – воскликнула принцесса Сбороу. – Это было просто бесподобно. Ничего не скажешь, чудесно! Я, однако, опасаюсь, как бы с нашей Джейн чего не случилось. Слышишь, Алексис, тебе следовало запретить ей делать это.
– Откуда я знал, что Браун вернется, а не пойдет с ней, – пробурчал принц. – Знай я, что он струсит, я сам бы отправился с Джейн.
Браун бросил на принца взгляд, исполненный такого презрения, которого не в силах выразить никакие слова. Он снова принялся за работу возле шалаша.
– По-моему, любой побоится пойти туда, – заметила Аннет.
Вместе с Брауном она делала крышу из больших листьев.
– Но леди Грейсток просто отчаянная женщина!
– Да, она отважный человек, – признал Браун. – Вы обратили внимание, как она взобралась на дерево? Совсем как маленькая обезьяна!
– Глядя на нее, – сказала Аннет, – можно подумать, будто она всю жизнь провела на деревьях.
– Неужели вы всерьез полагаете, что ей удастся кого-нибудь убить этим луком? – спросил Тиббс. – Да и стрелы-то совсем как игрушечные.
– Я в одном убежден, – высказал свое мнение Браун. – Леди Грейсток не из тех, кто берется за дело, толком не зная, что и как. Мне тоже сначала казалось, что она обычная глуповатая светская дама, которая в жизни не поднимала ничего тяжелее бутылки шампанского. Но как она держалась в самолете! Как ведет себя после аварии! Скажу честно, я просто преклоняюсь перед ней. Уж поверьте, никогда еще я не позволял женщине командовать собой, но тут особый случай.