Берроуз Эдгар Райс. Тарзан - повелитель джунглей

   – Нет, потому что принцесса смотрит на них иначе, чем на тебя.
   Блейк засмеялся, откидываясь назад.
   – Мне не вполне понятен твой смех, Джеймс, но есть вещи, в которых меня не обманешь. Когда ты упражняешься на поле, принцесса только тебя и выискивает глазами, а ты, когда глядишь на нее… Ты когда-нибудь видел собаку, с обожанием глядящую на своего хозяина?
   – Расскажи это кому-нибудь другому! – выпалил американец.
   – Вот почему Малуд с радостью убрал бы тебя да и меня впридачу, потому что я в курсе дела. Оттого я и невесел, ибо желаю тебе только добра, друг мой.
   Блейк поднялся, подошел к собеседнику и положил ему руку на плечо.
   – Ты добрый малый, Ричард, но постарайся понять: я пока еще жив. Я знаю, что кажусь неумехой в обращении с мечом, но за последние дни я многому научился. Завтра увидишь, какой сюрприз я преподнесу сэру Малуду!
   – Твоя отвага и решимость делают тебе честь, Джеймс, но даже упражняйся ты всю жизнь, сэра Малуда тебе не одолеть.
   – Король Гобред согласен на брак Малуда с его дочерью? – спросил вдруг Блейк.
   – Почему бы нет? Малуд – человек влиятельный. У него огромный замок, множество лошадей и прислуги, не менее сотни вооруженных людей, а также дюжина рыцарей.
   – Многие ли рыцари имеют замки и свиту? – поинтересовался Блейк.
   – Двадцать человек, – ответил Ричард.
   – И как близко от замка Гобреда они живут?
   – В радиусе трех миль.
   – Кто еще живет в этой большой долине?
   – Слышал о Богуне? – вопросом на вопрос ответил Ричард.
   – Слышал и довольно часто. А что?
   – Он именует себя королем, но мы его таковым не признаем. Он живет со своими сторонниками в другом конце долины. Мы с ними враждуем.
   – Я много слышал о большом турнире, к которому готовятся сейчас рыцари, и мне показалось, что в нем как будто примет участие и Богун со своими рыцарями. Это так?
   – Верно. С незапамятных времен раз в году между Передними и Задними объявляется перемирие на три дня, начиная с первого воскресенья поста, во время которого и проводится большой турнир. Один год состязания устраиваются на равнине перед Ниммром, а в другой – перед городом Сеполькро.
   – Передние и Задние? Что за чертовщина? – спросил Блейк.
   – В общем, это длинная история. Весной 1191 года Ричард Первый отплыл с острова Сицилии и направился к Акри, где должен был соединиться с французским королем Филиппом-Августом и отбить Святую Землю у сарацинов. Однако в пути Ричард задержался ради захвата Кипра, и когда войско направилось в Акри, на борту кораблей оказалось много красавиц киприоток, тайно вывезенных влюбленными рыцарями. Затем два судна потерпели кораблекрушение возле африканского побережья. Одним командовал рыцарь по имени Богун, а другим Гобред. Оба экипажа двинулись дальше на поиски Иерусалима и набрели на эту долину. Сторонники Богуна объявили, что обнаружили долину Святых Могил и что крестовый поход закончен. Они перевесили кресты с груди на спину в знак окончания похода и возвращения домой. Но Гобред считал иначе. По его мнению, долина эта вовсе не была долиной Святых Могил, а, значит, крестовый поход не был завершен. Поэтому он и его соратники оставили кресты на груди и выстроили город, а также замок-крепость у входа в долину с тем, чтобы воспрепятствовать возвращению Богуна и его людей в Англию до выполнения ими своей миссии. Тогда Богун обосновался в другом конце долины, где также возвел город и замок. И вот уже более семи веков потомки Гобреда, чтобы не запятнать честь рыцарства, препятствуют потомкам Богуна вернуться в Англию. Сподвижники Гобреда продолжают носить крест на груди, и потому их называют «Передними», сторонники же Богуна носят его на спине, отсюда и название «Задние».
   – И вы намерены выступить в поход за освобождение Святой Земли? – спросил Блейк.
   – Да, – отозвался Ричард, – а Задние хотели бы вернуться в Англию, но их надежды напрасны. Мы находимся в окружении крупных сил сарацинов, и нас слишком мало, чтобы победить их. По этим причинам мы и решили оставаться здесь. Как ты считаешь, это благоразумно?
   – Ну, было бы весьма неожиданно, если вы заявились бы вдруг в Иерусалим или в Лондон, – проговорил Блейк. – Иначе говоря, Ричард, вам бы лучше оставаться здесь. Видишь ли, за семь с половиной веков в мире произошло много разных событий. Люди стали другими. Ты, кажется, не учитываешь этого. Допустим, ты нападешь на Иерусалим, так ведь сегодня никто, даже сарацины, не поймут причины.
   – Ты рассуждаешь мудро, Джеймс, – сказал Ричард. – Кроме того, здесь наша родина и нам тут хорошо. Собеседники замолчали, погрузившись в раздумья. Первым тишину нарушил Блейк.
   – Меня заинтересовал большой турнир. Скоро он начнется?
   – Очень скоро, а в чем дело?
   – Мне бы хотелось принять в нем участие. Я уже неплохо владею копьем.
   Сэр Ричард скорбно посмотрел на него и покачал головой.
   – Завтра ты умрешь, – с трудом выговорил он.
   – Черт побери! Нельзя ли повеселее?
   – Я говорю то, что у меня на душе, мой добрый друг, – ответил Ричард. – Как бы я ни сожалел, но чему быть, того не миновать. Единственное, что утешает меня, так это то, что ты держишься мужественно и встретишь свою кончину, как подобает доблестному рыцарю – не запятнав своей чести. Для принцессы Гвинальды мысль эта послужит большим утешением.
   – Думаешь? – спросил Блейк.
   – Конечно.
   – А если я не погибну, она рассердится?
   – Рассердится? Что-то я не понимаю.
   – Ну, тогда огорчится? – уточнил Блейк.
   – Не смей так говорить, – произнес Ричард. – И все же ни одна женщина не желает гибели своему жениху. Если тебя не убьют, то убьешь ты.
   – Он что, ее жених? – спросил Блейк.
   – Да, хотя официально о помолвке объявлено не было.
   – Пойду прилягу, – оборвал беседу Блейк. – Раз уж мне суждено завтра погибнуть, то хоть высплюсь перед смертью.
   Однако когда он растянулся на грубом шерстяном одеяле, сон как рукой сняло. В голову американца лезли тревожные мысли. С одной стороны, его беспокоила предстоящая дуэль с рыцарем из средневековья, но не только это. Больше всего его взволновало и разозлило известие о предстоящем браке между сэром Малудом и принцессой Гвинальдой.
   Блейк корил себя за то, что проявил непростительную слабость, влюбившись в юную принцессу из средневековья, которая, судя по всему, ни во что его не ставила. Как теперь ему поступить с Малудом? Если он убьет рыцаря, то сделает несчастной Гвинальду, а если не убьет… Что тогда?
   Сэр Джеймс терялся в догадках.

XII. В ПАЛАТКЕ ЗЕЙДА

   Прождав три дня, но так и не дождавшись обещанных Батандо проводников, Ибн Ян вторично послал Фекхуана к старому вождю с наказом поторапливаться. Нетерпеливость шейха объяснялась страхом перед Тарзаном из племени обезьян, который в любую минуту мог нагрянуть, помешать задуманному и покарать за непослушание.
   Шейх Ибн Яд находился за пределами территории Тарзана и меньше всего желал нарушить границу его владений во избежание возмездия. В душе он надеялся на то, что Тарзан ожидает его возвращения в джунгли, чего Ибн Яд делать не собирался.
   Шейх сидел в тени шатра в обществе своего брата Толлога, Фахда, Стимбола и еще нескольких арабов. Разговор шел о неудаче с проводниками Батандо и о возможном предательстве, ибо бедуины подозревали, что старый вождь собирает против них силы. И хотя Фекхуан заверял шейха в том, что Батандо не выступит против арабов, если те поведут себя честно, Ибн Яд не верил ему.
   Атейя молча хлопотала по хозяйству. Девушка замкнулась в себе, перестала петь и улыбаться, переживая за своего любимого. Она слышала разговор мужчин, но не вслушивалась. Изредка девушка бросала взгляд на отцовский шатер, и всякий раз при виде Фахда глаза ее загорались ненавистью.
   Вдруг со стороны шатра донесся взволнованный возглас. Обернувшись, Атейя увидела, что Фахд подался вперед с вытаращенными от изумления глазами.
   – Ради аллаха, Ибн Яд! – крикнул Фахд. – Гляди! Атейя вместе со всеми посмотрела в указанном направлении и, как и другие, не смогла сдержать возгласа удивления.
   По лагерю, направляясь к шатру шейха, размашистыми шагами шел бронзовотелый гигант, вооруженный копьем, стрелами и ножом. На спине он нес овальный щит, а через плечо у него была перекинута смотанная веревка, изготовленная ручным способом из длинных травянистых волокон.
   – Тарзан из племени обезьян! – воскликнул Ибн Яд. – Аллах, пошли на него проклятье!
   – Наверняка он явился с вооруженными неграми, которых оставил в лесу, – прошептал Толлог. – Иначе он не осмелился бы явиться в лагерь бедуинов.
   При виде приближающегося Тарзана Ибн Яду сделалось дурно, и он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Человек-обезьяна остановился перед собравшимися и взгляд его уперся в Стимбола.
   – Где Блейк? – спросил он американца.
   – Тебе лучше знать, – буркнул Стимбол.
   – Вы с ним виделись после того, как расстались?
   – Нет.
   – Точно?
   – Точнее не бывает.
   Тарзан повернулся к Ибн Яду.
   – Ты солгал мне. Никакой ты не торговец, а грабитель. Явился сюда, чтобы похитить из Ниммра сокровища и женщину.
   – Это ложь! – выкрикнул Ибн Яд. – Любой тебе это подтвердит. Меня оклеветали.
   – Не думаю, – сказал Тарзан. – Человек он честный.
   – И кто он? – спросил Ибн Яд.
   – Его зовут Зейд.
   Заслышав родное имя, Атейя вся напряглась.
   – Он сказал еще кое-что, и я ему верю, – продолжал Тарзан.
   – Что же, христианин?
   – Сказал, что кто-то выкрал у него оружие и попытался убить тебя, а вину свалил на него.
   – Он солгал! Все, что ты говоришь, неправда! – закричал Фахд.
   Ибн Яд наморщил лоб, мгновенно соображая, затем по-лисьи улыбнулся.
   – Ну, конечно! Бедняга считал, что говорит правду, – изрек шейх. – Именно так он и полагал убить меня. А причина тому – его больной рассудок. Я давно знал об этом, но не предполагал, что этот человек опасен. Он обманул тебя, Тарзан из племени обезьян. Это могут подтвердить все, включая христианина, которого я спас. Спроси у моих людей, и тебе скажут, что я послушно выполняю все твои условия.
   – И поэтому ты держал меня в плену и подослал ночью своего брата, чтобы тот меня убил? – спросил Тарзан.
   – Ты несправедлив ко мне. Я послал брата развязать веревки и отпустить тебя на волю, но ты напал на него. Потом появился слон и унес тебя.
   – А что имел в виду твой брат, когда занес нож с криком: «Умри, неверный!»? – спросил Тарзан. – Где тут логика?
   – Это была только шутка, – оправдывался Толлог.
   – Я вернулся не для того, чтобы шутить, – сказал Тарзан. – Скоро прибудут мои вазири. У вас будет надежный эскорт отсюда до пустыни.
   – Именно это нам и нужно, – быстро отреагировал шейх. – Спроси у христианина, он подтвердит, что мы сбились с пути. Проводники придут как нельзя кстати. Здесь мы в окружении воинов галла. Вождь Батандо вот уже несколько дней собирает силы, и мы опасаемся нападения. Не так ли, христианин? – обратился шейх к Стимболу.
   – Ага, – поддакнул Стимбол.
   – Вы отсюда уйдете, – сказал Тарзан. – Завтра же. А я останусь проконтролировать за вами. Переночую в палатке. И чтобы без глупостей!
   – Все будет в порядке, – заверил его Ибн Яд. Повернувшись к жилищу женщин, он позвал:
   – Хирфа! Атейя! Поставьте палатку Зейда для шейха джунглей.
   Женщины поспешили выполнить приказ шейха и установили черную палатку Зейда рядом с шатром Ибн Яда. Хирфа вскоре вернулась к своим домашним делам, оставив девушку натягивать боковые полотнища.
   Едва Хирфа отошла, как Атейя бросилась к Тарзану.
   – О, христианин, – зашептала она. – Ты видел моего Зейда? Он жив?
   – Я привел его в деревню, где о нем позаботятся. Он жив-здоров и надеется на скорую встречу.

* * *

   Вечером того же дня Фекхуан, проходя мимо палатки шейха, обратил внимание на шепчущихся между собой Ибн Яда и Толлога и, зная их коварство, невольно задался мыслью, не замышляют ли они очередную подлость.
   За палаткой гарема на циновке свернулась калачиком Атейя. Девушка не спала, а вслушивалась в еле слышный разговор отца с дядей.
   – Его нужно убрать, – сказал Ибн Яд.
   – А как же вазири? Что мы скажем, если они не застанут Тарзана? К тому же они не поверят ни единому нашему слову. Что тут начнется! Они никого не пощадят! Это ужасные люди!
   – О, аллах! – воскликнул Ибн Яд. – Но если они останутся в живых, мы погибли. Нужно действовать, иначе мы рискуем вернуться назад ни с чем.
   – Если ты считаешь, что я опять ввяжусь в это дело, то ошибаешься, брат, – сказал Толлог. – Я уже раз наказался.
   – Речь не о тебе. Кого бы подговорить? Нужен человек, который желал бы его смерти, – рассуждал вслух Ибн Яд.
   – Знаю! Христианина уберет другой христианин. Он смертельно ненавидит человека-обезьяну, – с жаром выпалил Толлог.
   Ибн Яд захлопал в ладоши.
   – Дельная мысль, брат!
   – Однако часть вины ложится на нас, – проговорил Толлог.
   – Какая разница, лишь бы поскорее от него избавиться. А что если завтра прибудет Батандо с проводниками? Тогда шейх джунглей сразу поймет, что мы его провели, и нам придется худо. Нет, нужно покончить с ним нынче же ночью.
   – Согласен. Но как? – спросил Толлог.
   – Есть у меня один план. Слушай внимательно, брат! Ибн Яд, довольный собой, потер руки, чего не делал никогда.
   – Всем известно, что Стимбол ненавидит шейха джунглей, – проговорил Ибн Яд. – Он не раз заявлял об этом во всеуслышанье.
   – Значит, все-таки Стимбол?
   – Он самый.
   – Нужно сделать так, чтобы люди не стали говорить, что Стимбол убил его по приказу шейха, – сказал Толлог.
   – А я и не собираюсь отдавать приказа. Я только намекну Стимболу, а когда это произойдет, разыграю негодование и, чтобы доказать искренность своих чувств, велю казнить убийцу. Таким образом мы избавимся от обоих неверных псов и в то же время перехитрим вазири, которые увидят, что мы скорбим по поводу гибели их хозяина ничуть не меньше, чем они сами.
   – Хвала аллаху за то, что он ниспослал мне такого мудрого брата! – воодушевился Толлог.
   – А теперь ступай и немедленно пришли ко мне Стимбола, – распорядился Ибн Яд. – Сам же придешь потом, после того, как я поговорю с ним, и он уйдет исполнять то, что от него требуется.
   Атейя задрожала всем телом и, едва Толлог ушел, поднялась с циновки и исчезла во мраке ночи.
   Разбудив Стимбола, Толлог сообщил, что его срочно вызывает к себе шейх по делу чрезвычайной важности. Американец бесшумно выскользнул из палатки.
   – Садись, христианин, – сказал Ибн Яд при виде Стимбола.
   – Какого дьявола тебе от меня надо в столь поздний час?
   – У меня был разговор с Тарзаном из племени обезьян, – проговорил Ибн Яд, – и поскольку ты мне друг, а он – нет, то я послал за тобой, чтобы сообщить о его намерении относительно тебя. Он спутал все мои планы и требует, чтобы я убирался домой, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что он собирается сделать с тобой.
   – Что он, черт побери, задумал? – заволновался Стимбол. – Никакого от него покоя.
   – Он утверждает, что ты убил своего товарища Блейка, – пояснил шейх, – а потому завтра он убьет тебя.
   – Что?! Убьет? – воскликнул Стимбол. – Но за что? Он не имеет права! Никого я не убивал!
   – И тем не менее он это сделает, – твердо сказал Ибн Яд. – Он всесилен! Никто не смеет ему возражать. Завтра он убьет тебя!
   – Но ты не допустишь этого, Ибн Яд! Ведь не допустишь?
   Стимбола затрясло от страха. Ибн Яд развел руками.
   – Что я могу? – промолвил он.
   – Придумай что-нибудь! – взмолился Стимбол.
   – Ничто не может ему помешать, разве только ты сам, – прошептал шейх.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Он спит в соседней палатке. А у тебя имеется острый нож.
   – Но я в жизни никого не убивал, – шепотом сказал Стимбол.
   – Решай сам. Но если ты не убьешь его сейчас, то завтра он убьет тебя.
   – О, Боже!
   Стимбол схватился за голову.
   – Уже поздно. Пора спать, – заявил Ибн Яд. – Я тебя предупредил. Поступай, как знаешь.
   Шейх встал и направился в сторону гарема.
   Дрожащий Стимбол нетвердой походкой вышел в ночь.
   Поколебавшись с секунду, он крадучись двинулся к палатке, где спал Тарзан.
   К той же палатке, опередив Стимбола, устремилась Атейя, решившая предупредить человека, спасшего его возлюбленного. До цели ей оставалось совсем немного, как вдруг чья-то рука зажала ей рот, а другая схватила за талию.
   – Куда? – прошептал ей на ухо знакомый голос, и, не дожидаясь ответа, Толлог сам ответил за девушку: – Хочешь предупредить христианина, так как он помог твоему избраннику! Возвращайся в шатер своего отца. Если он прознает об этом, то убьет тебя. Иди!
   Толлог развернул девушку и подтолкнул ее в обратном направлении.
   Переведя дух, Толлог торжествующе улыбнулся и стал благодарить аллаха за то, что вовремя успел перехватить девушку, которая едва не сорвала их планы.
   Но уже в следующий миг чья-то рука обхватила его сзади за шею и потащила в темноту.
   Между тем Уилбер Стимбол, сжимая в кулаке нож, пробирался к палатке своей жертвы. Американца бил крупный озноб, его тело покрылось холодной, липкой испариной.
   Стимбол, человек вспыльчивый, жестокий и подлый, все же не был убийцей. Все его естество бунтовало против того, что он собирался сделать. Убивать он не хотел, но, будучи загнанным в угол, сознавал неотвратимость этого шага.
   Перед входом в палатку человека-обезьяны он замер, собираясь с духом, и уже через несколько секунд полностью преобразился. Теперь это был человек железной воли, суровый и беспощадный.
   Приподняв полог, Стимбол проник внутрь и пополз к спящему.

XIII. ЩИТ И МЕЧ

   Как только лучи солнца осветили башни королевского замка, юноша вскочил с постели, протер глаза и растолкал спавшего рядом товарища, своего ровесника.
   – Вставай, Эдвард! Эй, соня! – крикнул он. Эдвард зашевелился.
   – А? – произнес он спросонья и широко зевнул.
   – Ну ты даешь, старина! – воскликнул Майкл. – Ты что, забыл? Сегодня твой господин встречается со смертью.
   Эдвард рывком сел, окончательно проснувшись.
   – Вранье! – решительно возразил он, сердито засверкав глазами. – Да он одним махом разрубит сэра Малуда пополам. Нет рыцаря сильнее сэра Джеймса. Или ты имеешь что-то против друга сэра Ричарда? А ведь сэр Ричард так благосклонен к нам с тобой. Майкл хлопнул товарища по плечу.
   – Что ты! Я ведь только пошутил, Эдвард. И все равно мне не по себе. По правде говоря, я боюсь…
   – Боишься? Но чего? – спросил Эдвард.
   – Боюсь, что сэр Джеймс не настолько владеет мечом и щитом, чтобы победить сэра Малуда. Будь он даже в десять крат сильнее, какая от этого польза, если он не сумеет применить свою силу.
   – Посмотрим, – не сдавался Эдвард.
   – Приятно слышать, что у сэра Джеймса такой верный оруженосец, – послышалось от двери.
   Юноши обернулись. На пороге стоял сэр Ричард.
   – И дай Бог, чтобы все его друзья желали бы ему сегодня удачи с такой же искренностью! – подытожил сэр Ричард.
   Повернувшись уходить, он добавил: – А теперь вставай и займись делом. Приготовь кольчугу хозяина и сбрую. Сэр Джеймс должен выехать на поле как подобает доблестному рыцарю Ниммра.
   К одиннадцати часам утра место поединка представляло собой красочное зрелище. Ярко светило солнце, отражаясь на доспехах и вооружении рыцарей. В его лучах живописно пестрели праздничные наряды женщин, собравшихся на трибуне.
   На противоположных концах поля стояло по палатке, разукрашенной вымпелами, лентами и гербами владельца. Золотисто-зеленая принадлежала сэру Малуду, серебристо-голубая – сэру Джеймсу.
   Перед каждой из палаток стояли двое вооруженных людей в новых доспехах; конюх держал за уздцы брыкающегося коня с богатой сбруей, а оруженосец занимался последними приготовлениями к поединку.
   Вышедший на поле трубач застыл словно изваяние, ожидая сигнала для возвещения начала боя.
   В серебристо-голубой палатке сэр Ричард давал последние наставления Блейку, нервничая при этом за двоих.
   Доспехи американца состояли из кольчуги, из нее же был сделан шлем, а также подшлемник. Шлем был дополнительно покрыт мехом леопарда для смягчения ударов по голове.
   На груди у Блейка был пришит большой красный крест, с плеча свисали голубая и серебряная ленты.
   Рядом на стойке висело его оружие: щит и меч.
   Трибуна была переполнена. Наконец Гобред взглянул на солнце и отдал распоряжение стоявшему рядом рыцарю. Тот скомандовал трубачу, и тотчас же поле огласилось высокими чистыми звуками трубы.
   Моментально возле палаток все пришло в движение, трибуна оживилась. Зрители вытягивали шеи, стараясь не упустить ничего из происходящего.
   Подсаживая Блейка в седло, Эдвард обхватил его ногу руками и, когда Блейк уселся верхом, что было непросто из-за тяжелых доспехов, сказал:
   – Я молился за тебя, сэр Джеймс. Ты победишь, я в тебя верю.
   Голос юноши прерывался от волнения, в глазах стояли слезы.
   – Ты славный парень, Эдди, – сказал Блейк. – Тебе не придется меня стыдиться, обещаю тебе это!
   – Ах, сэр Джеймс, разве ж я об этом? Даже мертвый ты останешься для меня идеалом рыцаря. Лучше тебя никого нет и быть не может, – сказал Эдвард убежденно, вручая ему круглый щит.
   Вскоре подали знак, чтобы участники приготовились. С другого конца поля раздался звук трубы, и сэр Малуд выехал вперед в сопровождении рыцаря. Трубач Блейка также возвестил о выходе своего хозяина, и американец, сопровождаемый сэром Ричардом, двинулся к трибуне.
   Под гром аплодисментов соперники поехали навстречу друг другу, пока не встретились перед ложей короля Гобреда.
   Стоя лицом к королю, каждый из четверых рыцарей поднес к губам рукоятку меча, целуя ее в знак приветствия. Затем Гобред напутствовал соперников на честный поединок, а также напомнил им правила встречи. Слушая короля, Блейк не сводил глаз с Гвинальды.
   Юная принцесса сидела неподвижно, глядя прямо перед собой.
   «Она так бледна», – отметил про себя встревожившийся Блейк.
   «Как она прекрасна», – промелькнуло у него в голове в следующую же секунду. И хотя принцесса не удостаивала его взглядом, Блейк не отчаивался, ибо Гвинальда игнорировала также и Малуда.
   Снова зазвучала труба, и четверо рыцарей медленно разъехались по своим концам поля в ожидании сигнала к битве. Тем временем Блейк освободил руку от кожаных ремней и отбросил щит в сторону.
   Эдвард ужаснулся.
   – Милорд! – закричал он. – Что ты делаешь? Не могу поверить своим глазам. В своем ли ты уме? Ты же выбросил щит!
   Подобрав щит с земли, Эдвард всучил его Блейку, продолжая теряться в догадках относительно в высшей мере необъяснимого поведения сэра Джеймса. И тут Эдварда осенило: его господин, видимо, решил отказаться от поединка, в результате чего победа переходит к сэру Малуду, а сэр Джеймс становится посмешищем всего Ниммра.
   Эдвард бросился к сэру Ричарду, который стоял поодаль и ничего не видел.
   – Сэр Ричард! – сказал он срывающимся голосом. – Он выбросил щит! Наверное, заболел, иначе ни за что не отказался бы от поединка.
   Ричард помчался к Блейку.
   – Эй, ты! Рехнулся, что ли? – обрушился он на американца. – Ты не смеешь отказаться от схватки, не позорь хотя бы своих друзей!
   – Откуда ты взял, что я собираюсь отказываться? Разве я покинул поле?
   – А твоя выходка со щитом? Раздались призывные звуки трубы. Сэр Малуд по сигналу своего трубача пришпорил коня и рванул вперед.
   – Труби! – крикнул Блейк своему трубачу.
   – Возьми щит! – гаркнул сэр Ричард.
   – Эта штуковина только мне мешает, – крикнул Блейк, срываясь с места в карьер.
   Сэр Малуд то и дело поглядывал на трибуну, улыбаясь многозначительной улыбкой. Блейк же глядел только на своего противника.
   Всадники перешли на галоп.
   Малуд нещадно пришпоривал свою лошадь, и американец понял, что тот полон решимости одержать верх в первом же столкновении или, по крайней мере, выбить Блейка из равновесия и тут же нанести сильнейший удар.
   Малуд взялся правой рукой за меч. Блейк внутренне напрягся. Оставшись без щита, он стал легко уязвимым.
   Рыцари сошлись, оказавшись друг к другу левым боком. Стремительно поднявшись на стременах, Малуд взмахнул мечом, описал им круг и обрушил страшной силы удар на голову Блейка.
   В этот миг на трибуне заметили, что американец без шита.
   – Щит! Сэр Джеймс без щита! Он потерял щит! – послышались возгласы.
   Тут же из королевской ложи раздался пронзительный женский вскрик, но Блейку не удалось разглядеть, кто это был.
   Сойдясь с противником, Блейк внезапно остановил коня, толкнув плечом Малуда, и одновременно навалился на него всей своей тяжестью. Привставший на стременах Малуд прикрылся щитом, однако, не имея возможности управлять лошадью, потерял равновесие. Меч в его руке дрогнул, отклонился от мишени и слабо царапнул Блейка по плечу.
   Благодаря свободной левой руке, Блейк получил абсолютное преимущество в управлении конем. Резко развернув лошадь, он нанес удар сзади. Острие меча успело вонзиться в левое плечо Малуда прежде, чем его конь шарахнулся в сторону.
   На трибуне раздался шум одобрения. Поединок явно удался.
   Пришпорив коня, рыцарь Малуда подъехал к ложе Гобреда и заявил протест.
   – Сэр Джеймс вышел без щита! – вскрикнул он. – Это нечестно!