Страница:
Под приветственные крики южных трибун победители выстраивались в ряд, чтобы выйти на поле и получить призы. Тут были не все участники турнира. Некоторые были убиты или ранены в стычках, хотя число жертв с обеих сторон было меньшим, чем предполагал Блейк. Погибло пять человек, и около двадцати были серьезно ранены.
Пока рыцари Ниммра выезжали на поле, чтобы потребовать пять девушек из города Сеполькро, Богун созвал своих рыцарей, словно собираясь вернуться в лагерь. На трибуне все готовились к началу церемонии награждения.
Богун наблюдал. Рыцари Ниммра выстроились на краю поля, сбоку от трибуны, сосредоточенные на предстоящей передаче пяти девушек, что предписывал закон Большого Турнира.
Рядом с Богуном в седлах сидели два молодых рыцаря, не спускавших глаз со своего повелителя. Один из них держал поводья лошади без всадника.
Вдруг Богун поднял руку и галопом помчался через поле, сопровождаемый своими людьми. Они подскочили к трибуне с противоположной стороны, так что помост Гобреда заслонял их от рыцарей Ниммра.
Один из молодых рыцарей вскочил на помост, схватил Гвинальду на руки и в мгновение ока передал своему товарищу, который усадил ее в седло запасного коня. Затем они умчались во весь опор, прежде чем застигнутый врасплох Гобред и его подданные смогли помешать им.
Богун и его рыцари бросились к своему лагерю.
Тут же возникла суматоха. Трубач на помосте Гобреда затрубил тревогу, государь рванулся к своему коню, а рыцари Ниммра, не понимая, что случилось, беспорядочно толпились у трибуны. К ним подскочил Гобред.
– Рыцари Ниммра, – закричал он, – Богун похитил принцессу Гвинальду!
Не успел он закончить фразу, как из толпы вырвался Черный рыцарь на своем вороном коне и бросился в погоню за удалявшимися воинами Сеполькро.
Пока рыцари Ниммра выезжали на поле, чтобы потребовать пять девушек из города Сеполькро, Богун созвал своих рыцарей, словно собираясь вернуться в лагерь. На трибуне все готовились к началу церемонии награждения.
Богун наблюдал. Рыцари Ниммра выстроились на краю поля, сбоку от трибуны, сосредоточенные на предстоящей передаче пяти девушек, что предписывал закон Большого Турнира.
Рядом с Богуном в седлах сидели два молодых рыцаря, не спускавших глаз со своего повелителя. Один из них держал поводья лошади без всадника.
Вдруг Богун поднял руку и галопом помчался через поле, сопровождаемый своими людьми. Они подскочили к трибуне с противоположной стороны, так что помост Гобреда заслонял их от рыцарей Ниммра.
Один из молодых рыцарей вскочил на помост, схватил Гвинальду на руки и в мгновение ока передал своему товарищу, который усадил ее в седло запасного коня. Затем они умчались во весь опор, прежде чем застигнутый врасплох Гобред и его подданные смогли помешать им.
Богун и его рыцари бросились к своему лагерю.
Тут же возникла суматоха. Трубач на помосте Гобреда затрубил тревогу, государь рванулся к своему коню, а рыцари Ниммра, не понимая, что случилось, беспорядочно толпились у трибуны. К ним подскочил Гобред.
– Рыцари Ниммра, – закричал он, – Богун похитил принцессу Гвинальду!
Не успел он закончить фразу, как из толпы вырвался Черный рыцарь на своем вороном коне и бросился в погоню за удалявшимися воинами Сеполькро.
XVIII. ТАРЗАН – ЛОРД ДЖУНГЛЕЙ
Толлог, довольный собой, злорадно усмехался, думая о том, что вовремя помешал Атейе предостеречь иноверца о готовящемся на него покушении, и благодаря аллаха, что сумел остановить девушку прежде, чем той удалось сорвать задуманное. И пока брат шейха стоял, посмеиваясь таким образом про себя, из темноты к нему протянулась чья-то рука и схватила сзади за горло.
Стальные пальцы тисками сжали шею и потащили к палатке, принадлежавшей Зейду, а ныне предоставленной христианину. Толлог сопротивлялся, пытался звать на помощь, но мертвая хватка не ослабевала.
Внутри палатки чей-то голос шепнул ему на ухо:
– Ни звука, иначе смерть!
Затем тиски на горле ослабли, однако Толлог не стал молить о пощаде, так как по голосу узнал человека, который, не задумываясь, осуществит свою угрозу.
Толлог не шелохнулся, когда ему накрепко связывали руки и ноги, а затем заткнули рот кляпом. В следующий миг на него набросили бурнус, и вскоре все стихло.
Спустя несколько минут араб услышал, как в палатку пробрался Стимбол, однако ничего зловещего для себя в этом не усмотрел.
Между тем покинувший палатку Тарзан двигался по деревьям на юго-восток. Всякий раз, когда он представлял себе участь своего пленника, на лице его появлялась недобрая улыбка.
Тарзан отправился на поиски Блейка, а поскольку о местонахождении молодого американца никто не мог ему ничего поведать, то человек-обезьяна поспешил к тому месту, где, по мнению слуг Блейка, исчез их бвана, надеясь разыскать его следы и, если не помочь ему, то, по крайней мере, узнать, что с ним стало.
Тарзан быстро двигался вперед, полагаясь на свое исключительное зрение и обоняние. Тем не менее, прошло целых три дня, прежде чем он отыскал место, где Ара-молния поразила носильщика Блейка.
Здесь он обнаружил неясные следы американца, которые тянулись на север. Тарзан помотал головой, так как знал, что отсюда до первых селений галла простираются дикие джунгли. Если Блейк и не погиб от голода либо же от когтей диких хищников, то наверняка пал жертвой туземного копья.
В течение двух дней Тарзан шел по следу, который не смог бы различить ничей другой глаз.
Около полудня третьего дня он оказался возле большого каменного креста, водруженного прямо посреди старой тропы, который увидел из своего укрытия в кустах. Тарзан передвигался так, как это свойственно животным – используя любое прикрытие, недоверчиво относясь ко всему незнакомому, готовый в любой момент бежать или вступить в схватку, в зависимости от ситуации.
Поэтому человек-обезьяна и не попал в руки к часовым, охранявшим дорогу, что вела в Ниммр. Его острый слух уловил звуки их голосов намного раньше, чем он увидел стражников воочию.
Подобно тому, как подкрадывается к добыче Шита или Нума, Тарзан из племени обезьян бесшумно продвигался вперед, пока не оказался в нескольких метрах от вооруженных людей. К своему великому изумлению, он услышал, что те говорят по-английски, правда, несколько необычно. Его также удивило их оружие и старинная одежда, и он невольно подумал, что караульные, вероятно, имеют какое-то отношение к исчезновению Блейка и его дальнейшей судьбе.
Немигающим взором разглядывал обоих Тарзан, словно лев Нума, оценивающий противника. Охранники были вооружены крепкими копьями и мечами, а так как переговаривались между собой как будто на английском, то Тарзан решил выведать у них о Блейке. Вот только как отнесутся они к его появлению – дружелюбно или враждебно?
Решив, что, прячась в кустах, этого не выяснить, Тарзан весь подобрался, словно Нума, готовящийся прыгнуть на добычу.
Негры лениво болтали, ничуть не подозревая о нависшей опасности, как вдруг безо всякого предупреждения Тарзан прыгнул на спину одного из них и повалил на землю.
Прежде чем тот сумел оправиться от потрясения, человек-обезьяна уволок свою жертву в заросли кустарника, тогда как товарищ охранника бросился по тропе наутек.
Негр пытался вырваться из рук Тарзана, но тот удерживал его легко, словно ребенка.
– Не двигайся! – предупредил его Тарзан. – Я тебя не трону.
– Боже! – вскричал чернокожий. – Ты кто?
– Тот, кто не тронет тебя, если станешь говорить правду, – ответил Тарзан.
– Что тебе нужно? – спросил часовой.
– Много недель тому назад в эти края пришел белый человек. Где он сейчас?
– Ты имеешь в виду сэра Джеймса?
– Сэр Джеймс?
Напрягши память, Тарзан вспомнил, что Блейка звали Джеймсом.
– Его зовут Джеймс Блейк, – произнес человек-обезьяна.
– Действительно, мы говорим об одном и том же лице, – сказал негр.
– Ты его видел? Где он?
– В настоящий момент он защищает честь господа нашего Иисуса и рыцарей Ниммра на Большом Турнире, который проходит на равнине возле города. Но если ты явился нанести оскорбление нашему доброму сэру Джеймсу, то на его защиту встанут многие храбрые рыцари и воины.
– Я друг его, – сказал Тарзан.
– Тогда почему ты набросился на меня, раз ты друг сэра Джеймса? – спросил часовой.
– Я не знал, как ты отнесешься к моему появлению.
– Друга сэра Джеймса примут в Ниммре с почестями, – сказал негр.
Тарзан взял у него меч и помог встать, копье же осталось там, куда упало – на тропе.
– Иди впереди и отведи меня к своему хозяину, – приказал Тарзан, но если обманешь, заплатишь жизнью.
– Только не оставляй меня на неохраняемой дороге с сарацинами, – взмолился часовой. – Скоро подоспеет мой напарник с храбрыми воинами, и я попрошу их отвести тебя, куда хочешь.
– Договорились, – согласился человек-обезьяна. После недолгого ожидания послышались торопливые шаги, сопровождаемые странным позвякиванием, как будто трясли цепями и ударяли ими о железо. Тарзан сильно удивился, увидев на тропе белого воина, закованного в латы и вооруженного мечом и щитом, шедшего быстрым шагом в сопровождении дюжины людей с алебардами.
– Скажи им, чтобы остановились! – велел Тарзан караульному, надавив ему в спину острием меча. – Я буду говорить с ними на расстоянии, так и передай.
– Стойте, прошу вас! – закричал негр. – Это друг сэра Джеймса, но он проткнет меня моим же мечом, если вы подойдете слишком близко. Обращайтесь с ним как с благородным рыцарем, а не то я погибну, так и не узнав исхода Большого Турнира.
Рыцарь остановился в пяти шагах от Тарзана, пристально разглядывая его с головы до ног.
– Ты в самом деле друг сэра Джеймса? – спросил он.
Тарзан утвердительно кивнул.
– Я разыскиваю его не первый день.
– С тобой произошла неприятность, раз остался без одежды?
Человек-обезьяна улыбнулся.
– Это и есть моя одежда в джунглях, – сказал он.
– Ты рыцарь из той же страны, что и сэр Джеймс?
– Я англичанин, – ответил человек-обезьяна.
– Англичанин? Тогда тем более добро пожаловать к нам в Ниммр! Я сэр Бертрам, хороший друг сэра Джеймса.
– А меня зовут Тарзан.
– Твой титул?
Тарзан был сбит с толку одеждой и странными манерами собеседника, внешне дружелюбного, однако почувствовал, что этому человеку небезразлично социальное положение пришельца, поэтому откровенно ответил безразличным голосом:
– Я виконт.
– Равный королю! – воскликнул сэр Бартрам. – Гобред будет счастлив приветствовать тебя, лорд Тарзан. Пойдем со мной, я облачу тебя в подобающую одежду.
Достигнув внешней стены с бойницами, Бертрам привел Тарзана в караульное помещение и отправил своего оруженосца в замок за одеждой и лошадью. Тем временем Бертрам рассказал Тарзану обо всем, что произошло с Блейком со дня его прибытия в Ниммр, а также поведал историю затерянной британской колонии.
Принесенное оруженосцем рыцарское одеяние сидело на человеке-обезьяне как влитое – Бертрам был человеком крупного телосложения, под стать Тарзану. Затем они поехали верхом в замок. У ворот рыцарь объявил, что прибыл лорд виконт Тарзан, после чего повел к месту турнира, чтобы представить гостя Гобреду и присутствовать на финальном состязании, если оно еще не завершилось к их прибытию.
Итак, Тарзан из племени обезьян, одетый в доспехи и вооруженный копьем и мечом, въехал в долину как раз в тот момент, когда Богун, осуществляя свой коварный план, похитил принцессу Гвинальду.
Не доезжая до арены, Бертрам понял, что произошло нечто непредвиденное, – от поля в направлении к северу удалялись клубы пыли, словно один отряд рыцарей преследовал другой. Он пришпорил лошадь, Тарзан последовал его примеру, и оба галопом поскакали к месту турнира, где царило всеобщее смятение.
Женщины поспешно садились на лошадей, торопясь вернуться в Ниммр под охраной нескольких рыцарей, выделенных Гобредом для этой цели. Вооруженные люди никак не могли выстроиться в колонну, поскольку то и дело отбегали на трибуну, чтобы с высоты поглядеть на облака пыли, за которыми ничего не было видно.
Сэр Бертрам подъехал к одному из своих приятелей.
– Что случилось? – спросил он.
– Богун похитил принцессу Гвинальду! – выпалил тот.
– Проклятье! – выкрикнул Бертрам, удерживая лошадь и оборачиваясь к Тарзану. – Поедешь со мной вызволять нашу принцессу, лорд Тарзан?
В ответ Тарзан пришпорил коня, примкнул к Бертраму, и оба бок о бок пустились через равнину. Там, далеко впереди, Блейк неуклонно настигал рыцарей Богуна. Поднятое Тарзаном и Бертрамом облако пыли было столь густым, что скрывало их от Блейка, впрочем как и Блейка от них, поэтому американец не мог знать, что к нему спешит помощь.
У Блейка не было ни копья, ни щита, но на левом боку тяжело подпрыгивал меч, а с правой стороны свисал карабин сорок пятого калибра.
С первых дней своего пребывания в Ниммре он брал с собой это оружие из другого мира и из другой эпохи. На вопросы рыцарей Блейк неизменно отвечал, что настанет такой день, когда оно ему понадобится, к полному недоумению наивных рыцарей и дам.
Блейк не собирался пользоваться огнестрельным ору-ждем, разве что в самом экстренном случае, и теперь радовался тому, что имел его при себе в этот день, когда на карту была поставлена судьба любимой женщины.
Мало-помалу расстояние между ним и рыцарями Богуна сокращалось. Их лошади, приученные к максимальным нагрузкам, продолжали нестись галопом, несмотря на преодоленное большое расстояние.
Подкованные копыта вздымали клубы пыли. Блейк с трудом продвигался вперед, не видя ничего вокруг и лишь смутно угадывая всадников из лагеря противника. Его черная лошадь, быстрая, бесстрашная, не проявляла признаков усталости. Блейк взялся за меч, готовый к схватке. Он уже не был Черным рыцарем, а, скорее, серым. Шлем, доспехи, богатая сбруя лошади, само животное – все стало серым от густого налета пыли.
Блейк напряг зрение и увидел, что ближайший к нему рыцарь также посерел от пыли. Мгновенно оценив важность маскировки, предоставленной ему случаем, Блейк сообразил, что может слиться с вражескими всадниками, оставаясь при этом незамеченным.
Выставив вперед меч, Блейк пришпорил коня, на лету пронзил отставшего всадника, после чего смешался с отрядом Богуна. Набирая скорость, он устремился вперед, высматривая лошадь, несущую на себе двойной груз.
Вскоре Блейк приблизился к голове колонны. Опасность быть раскрытым возрастала, поскольку пыли становилось все меньше, и рыцари вполне могли распознать в нем чужого. Тем не менее, никто не узнал его, посеревшего от пыли, хотя рыцари и поглядывали на него с большим вниманием, а один даже окликнул:
– Это ты, Персиваль?
– Нет, – ответил Блейк и поскакал дальше.
Вдруг недалеко впереди как будто мелькнуло женское платье. Блейк рванул туда, где маленькой тесной группой скакали рыцари, и с занесенным мечом во весь опор вклинился меж двух всадников, следовавших за воином, который вез Гвинальду. Рубанув мечом направо и налево, американец выбил обоих из седла и погнался за молодым рыцарем, увозившим принцессу.
Все произошло с такой быстротой, что никто не успел опомниться и вмешаться.
Обхватив левой рукой девушку, Блейк правой ударил рыцаря наотмашь мечом по плечу, разрубив его надвое, затем рванулся вперед и вырвал Гвинальду из рук бездыханного рыцаря, который стал съезжать на землю.
Блейк ощутил, как выскальзывает из руки меч – так глубоко вогнал он его в тело человека, осмелившегося нанести столь тяжкое оскорбление его любимой.
Раздались возмущенные крики. Рыцари бросились в погоню, но черная лошадь летела, словно ветер. И, тем не менее, Блейка нагоняли. За спиной американца возникла могучая фигура всадника, справа – другая. Первый взмахнул мечом, стоя на стременах, второй нацелил на Блейка острие.
Но вдруг произошло нечто такое, что не снилось ни рыцарям, ни их предкам. Из темного ствола карабина вырвалась молния, последовал грохот, и рыцарь справа рухнул навзничь. Блейк повернулся в седле, выстрелил в лоб всаднику, нападавшего сзади.
Лошади под ближайшими рыцарями обезумели от ужаса и понесли, как, впрочем, и черный конь Блейка. С трудом американцу удалось удержать поводья и усмирить животное. Затем он развернул лошадь и собрался прорываться сквозь передовую линию рыцарей Богуна и вернуться на юг, в Ниммр.
Блейк был уверен в том, что Горбед со свитой подъедут с минуты на минуту, а значит скоро Гвинальда будет в безопасности среди тысяч рыцарей, каждый из которых отдал бы за нее жизнь.
Однако рыцари Богуна развернулись широким фронтом, чего Блейк не предвидел, и двинулись на него слева, оттесняя к северу.
Рыцари наступали стремительной лавиной. Блейку пришлось опустить поводья и снова взяться за карабин. Страшный грохот выстрела придал ему силы и вместе с тем заставил шарахнуться в стороны перепуганных вражеских скакунов, а его собственная лошадь от ужаса вздыбилась, едва не сбросив Блейка с девушкой.
Когда американец усмирил наконец коня, то увидел далеко впереди удалявшееся облако пыли, а слева от себя большой темный лес, суливший укрытие, хотя бы на время.
Въехав в чащу, сэр Джеймс остановился и бережно опустил Гвинальду на землю. Затем, спешившись, привязал лошадь к дереву. После изнурительного дня он чувствовал себя разбитым, и даже его четвероногий друг выбился из сил.
Первым делом Блейк снял с коня попону, тяжелое седло и толстые удила, затем вновь прикрыл краем попоны, чтобы взмыленное животное не простыло, и, пока обхаживал коня, ни разу на принцессу не взглянул.
Когда Блейк повернулся к девушке, он поймал ее взгляд.
– Ты просто герой, рыцарь, – ласково сказала она и тут же высокомерно добавила: – Но вместе с тем и невежа.
Блейк слабо улыбнулся. Он слишком устал, чтобы спорить.
– Прости, что я вынужден просить тебя об услуге, – сказал он, не обращая внимания на слова девушки, – но нужно заставить лошадь подвигаться, пока не остынет, а сам я слишком устал.
Принцесса Гвинальда округлила от изумления глаза.
– Ты хочешь, чтобы я своей рукой взяла лошадь под уздцы? – спросила потрясенная Гвинальда. – Я, принцесса?
– Мне это не под силу, Гвинальда, – ответил Блейк. – Говорю тебе, я выдохся. Видимо, придется это сделать тебе.
– Придется?! Ты осмеливаешься командовать, нахал?
– Не спорь, детка, – сухо оборвал ее Блейк. – Я хочу спасти тебя, и эта лошадь может нас выручить. Так что пошевеливайся! Прогуливай ее медленно, взад-вперед.
Едва не плача от унижения, Гвинальда собралась было возразить, но увидела во взгляде Блейка нечто такое, от чего пресеклась.
Метнув на спутника быстрый взгляд, девушка отвернулась и направилась к коню. Затем отвязала веревку и повела за собой животное. Пока она ходила с ним взад-вперед, Блейк сидел, привалившись к дереву, и наблюдал за долиной, не появится ли погоня.
Но никто за ними не гнался, поскольку рыцари Гобреда настигли отряд Богуна, и обе стороны вступили в сражение, которое увело их еще дальше к городу Се-полькро, на север долины.
В течение получаса Гвинальда молча водила лошадь, а Блейк молча глядел в долину. Через некоторое время американец встал и подошел к девушке.
– Пожалуй, хватит, – сказал он. – Спасибо. Сейчас, когда я передохнул, сделаю ей небольшой массаж.
Не говоря ни слова, принцесса передала ему лошадь. Блейк стал растирать животное сухими листьями от головы до хвоста и, когда закончил, снова надел на нее сбрую и подсел к девушке.
Блейк залюбовался профилем принцессы – прямым носиком, вздернутой верхней губой, гордым подбородком.
«Какая красавица», – подумал американец, – «но эгоистичная, надменная и жестокая».
Однако когда она повернулась к нему, ее глаза, спокойные, серьезные, вмиг рассеяли его мысли. Взгляд девушки был устремлен вдаль. Вдруг она вздрогнула, подаваясь вперед всем телом.
– Что там такое? – спросил Блейк.
– Мне показалось, что в лесу кто-то есть, – сказала она. – Уйдем отсюда!
– Скоро наступят сумерки, – ответил он. – Двинемся в Ниммр под покровом темноты. Не исключено, что тебя продолжают разыскивать рыцари Богуна.
– Что? – воскликнула она. – Сидеть здесь до темноты? Да ты знаешь, где мы находимся? Глаза девушки расширились от ужаса.
– Это лес леопардов, – прошептала она.
– Ну и что? Или они уже явились? – спросил Блейк.
– В чаще обитают огромные леопарды Ниммра, – выдохнула девушка. – Только в лагере с усиленной охраной и кострами можно чувствовать себя в безопасности с наступлением ночи. Хотя тоже не всегда. Известны случаи, когда звери нападали на часовых, утаскивали в лес и там пожирали. Но…
Лицо девушки прояснилось.
– Я совсем забыла про странное гремящее оружие, которым ты убил рыцарей Богуна. Конечно же, ты смог бы перебить всех леопардов.
Блейк, не желавший подвергать принцессу опасности, встревожился.
– Может, и в самом деле уйдем? Впереди долгий путь, и ночь наступит совсем скоро.
С этими словами он направился к коню, который внезапно поднял голову, навострил уши и, раздувая ноздри, уставился на сгущавшиеся в лесу тени. В следующий миг животное задрожало мелкой дрожью, затем, испуганно фыркая, рванулось в сторону, разорвав узду, и галопом понеслось к долине.
Блейк схватил карабин, огляделся, но ничего подозрительного не заметил. Его обоняние не уловило запаха, который почуял конь.
Блейк не знал, что среди деревьев за ним наблюдают глаза, принадлежавшие однако вовсе не Шите-леопарду.
Стальные пальцы тисками сжали шею и потащили к палатке, принадлежавшей Зейду, а ныне предоставленной христианину. Толлог сопротивлялся, пытался звать на помощь, но мертвая хватка не ослабевала.
Внутри палатки чей-то голос шепнул ему на ухо:
– Ни звука, иначе смерть!
Затем тиски на горле ослабли, однако Толлог не стал молить о пощаде, так как по голосу узнал человека, который, не задумываясь, осуществит свою угрозу.
Толлог не шелохнулся, когда ему накрепко связывали руки и ноги, а затем заткнули рот кляпом. В следующий миг на него набросили бурнус, и вскоре все стихло.
Спустя несколько минут араб услышал, как в палатку пробрался Стимбол, однако ничего зловещего для себя в этом не усмотрел.
Между тем покинувший палатку Тарзан двигался по деревьям на юго-восток. Всякий раз, когда он представлял себе участь своего пленника, на лице его появлялась недобрая улыбка.
Тарзан отправился на поиски Блейка, а поскольку о местонахождении молодого американца никто не мог ему ничего поведать, то человек-обезьяна поспешил к тому месту, где, по мнению слуг Блейка, исчез их бвана, надеясь разыскать его следы и, если не помочь ему, то, по крайней мере, узнать, что с ним стало.
Тарзан быстро двигался вперед, полагаясь на свое исключительное зрение и обоняние. Тем не менее, прошло целых три дня, прежде чем он отыскал место, где Ара-молния поразила носильщика Блейка.
Здесь он обнаружил неясные следы американца, которые тянулись на север. Тарзан помотал головой, так как знал, что отсюда до первых селений галла простираются дикие джунгли. Если Блейк и не погиб от голода либо же от когтей диких хищников, то наверняка пал жертвой туземного копья.
В течение двух дней Тарзан шел по следу, который не смог бы различить ничей другой глаз.
Около полудня третьего дня он оказался возле большого каменного креста, водруженного прямо посреди старой тропы, который увидел из своего укрытия в кустах. Тарзан передвигался так, как это свойственно животным – используя любое прикрытие, недоверчиво относясь ко всему незнакомому, готовый в любой момент бежать или вступить в схватку, в зависимости от ситуации.
Поэтому человек-обезьяна и не попал в руки к часовым, охранявшим дорогу, что вела в Ниммр. Его острый слух уловил звуки их голосов намного раньше, чем он увидел стражников воочию.
Подобно тому, как подкрадывается к добыче Шита или Нума, Тарзан из племени обезьян бесшумно продвигался вперед, пока не оказался в нескольких метрах от вооруженных людей. К своему великому изумлению, он услышал, что те говорят по-английски, правда, несколько необычно. Его также удивило их оружие и старинная одежда, и он невольно подумал, что караульные, вероятно, имеют какое-то отношение к исчезновению Блейка и его дальнейшей судьбе.
Немигающим взором разглядывал обоих Тарзан, словно лев Нума, оценивающий противника. Охранники были вооружены крепкими копьями и мечами, а так как переговаривались между собой как будто на английском, то Тарзан решил выведать у них о Блейке. Вот только как отнесутся они к его появлению – дружелюбно или враждебно?
Решив, что, прячась в кустах, этого не выяснить, Тарзан весь подобрался, словно Нума, готовящийся прыгнуть на добычу.
Негры лениво болтали, ничуть не подозревая о нависшей опасности, как вдруг безо всякого предупреждения Тарзан прыгнул на спину одного из них и повалил на землю.
Прежде чем тот сумел оправиться от потрясения, человек-обезьяна уволок свою жертву в заросли кустарника, тогда как товарищ охранника бросился по тропе наутек.
Негр пытался вырваться из рук Тарзана, но тот удерживал его легко, словно ребенка.
– Не двигайся! – предупредил его Тарзан. – Я тебя не трону.
– Боже! – вскричал чернокожий. – Ты кто?
– Тот, кто не тронет тебя, если станешь говорить правду, – ответил Тарзан.
– Что тебе нужно? – спросил часовой.
– Много недель тому назад в эти края пришел белый человек. Где он сейчас?
– Ты имеешь в виду сэра Джеймса?
– Сэр Джеймс?
Напрягши память, Тарзан вспомнил, что Блейка звали Джеймсом.
– Его зовут Джеймс Блейк, – произнес человек-обезьяна.
– Действительно, мы говорим об одном и том же лице, – сказал негр.
– Ты его видел? Где он?
– В настоящий момент он защищает честь господа нашего Иисуса и рыцарей Ниммра на Большом Турнире, который проходит на равнине возле города. Но если ты явился нанести оскорбление нашему доброму сэру Джеймсу, то на его защиту встанут многие храбрые рыцари и воины.
– Я друг его, – сказал Тарзан.
– Тогда почему ты набросился на меня, раз ты друг сэра Джеймса? – спросил часовой.
– Я не знал, как ты отнесешься к моему появлению.
– Друга сэра Джеймса примут в Ниммре с почестями, – сказал негр.
Тарзан взял у него меч и помог встать, копье же осталось там, куда упало – на тропе.
– Иди впереди и отведи меня к своему хозяину, – приказал Тарзан, но если обманешь, заплатишь жизнью.
– Только не оставляй меня на неохраняемой дороге с сарацинами, – взмолился часовой. – Скоро подоспеет мой напарник с храбрыми воинами, и я попрошу их отвести тебя, куда хочешь.
– Договорились, – согласился человек-обезьяна. После недолгого ожидания послышались торопливые шаги, сопровождаемые странным позвякиванием, как будто трясли цепями и ударяли ими о железо. Тарзан сильно удивился, увидев на тропе белого воина, закованного в латы и вооруженного мечом и щитом, шедшего быстрым шагом в сопровождении дюжины людей с алебардами.
– Скажи им, чтобы остановились! – велел Тарзан караульному, надавив ему в спину острием меча. – Я буду говорить с ними на расстоянии, так и передай.
– Стойте, прошу вас! – закричал негр. – Это друг сэра Джеймса, но он проткнет меня моим же мечом, если вы подойдете слишком близко. Обращайтесь с ним как с благородным рыцарем, а не то я погибну, так и не узнав исхода Большого Турнира.
Рыцарь остановился в пяти шагах от Тарзана, пристально разглядывая его с головы до ног.
– Ты в самом деле друг сэра Джеймса? – спросил он.
Тарзан утвердительно кивнул.
– Я разыскиваю его не первый день.
– С тобой произошла неприятность, раз остался без одежды?
Человек-обезьяна улыбнулся.
– Это и есть моя одежда в джунглях, – сказал он.
– Ты рыцарь из той же страны, что и сэр Джеймс?
– Я англичанин, – ответил человек-обезьяна.
– Англичанин? Тогда тем более добро пожаловать к нам в Ниммр! Я сэр Бертрам, хороший друг сэра Джеймса.
– А меня зовут Тарзан.
– Твой титул?
Тарзан был сбит с толку одеждой и странными манерами собеседника, внешне дружелюбного, однако почувствовал, что этому человеку небезразлично социальное положение пришельца, поэтому откровенно ответил безразличным голосом:
– Я виконт.
– Равный королю! – воскликнул сэр Бартрам. – Гобред будет счастлив приветствовать тебя, лорд Тарзан. Пойдем со мной, я облачу тебя в подобающую одежду.
Достигнув внешней стены с бойницами, Бертрам привел Тарзана в караульное помещение и отправил своего оруженосца в замок за одеждой и лошадью. Тем временем Бертрам рассказал Тарзану обо всем, что произошло с Блейком со дня его прибытия в Ниммр, а также поведал историю затерянной британской колонии.
Принесенное оруженосцем рыцарское одеяние сидело на человеке-обезьяне как влитое – Бертрам был человеком крупного телосложения, под стать Тарзану. Затем они поехали верхом в замок. У ворот рыцарь объявил, что прибыл лорд виконт Тарзан, после чего повел к месту турнира, чтобы представить гостя Гобреду и присутствовать на финальном состязании, если оно еще не завершилось к их прибытию.
Итак, Тарзан из племени обезьян, одетый в доспехи и вооруженный копьем и мечом, въехал в долину как раз в тот момент, когда Богун, осуществляя свой коварный план, похитил принцессу Гвинальду.
Не доезжая до арены, Бертрам понял, что произошло нечто непредвиденное, – от поля в направлении к северу удалялись клубы пыли, словно один отряд рыцарей преследовал другой. Он пришпорил лошадь, Тарзан последовал его примеру, и оба галопом поскакали к месту турнира, где царило всеобщее смятение.
Женщины поспешно садились на лошадей, торопясь вернуться в Ниммр под охраной нескольких рыцарей, выделенных Гобредом для этой цели. Вооруженные люди никак не могли выстроиться в колонну, поскольку то и дело отбегали на трибуну, чтобы с высоты поглядеть на облака пыли, за которыми ничего не было видно.
Сэр Бертрам подъехал к одному из своих приятелей.
– Что случилось? – спросил он.
– Богун похитил принцессу Гвинальду! – выпалил тот.
– Проклятье! – выкрикнул Бертрам, удерживая лошадь и оборачиваясь к Тарзану. – Поедешь со мной вызволять нашу принцессу, лорд Тарзан?
В ответ Тарзан пришпорил коня, примкнул к Бертраму, и оба бок о бок пустились через равнину. Там, далеко впереди, Блейк неуклонно настигал рыцарей Богуна. Поднятое Тарзаном и Бертрамом облако пыли было столь густым, что скрывало их от Блейка, впрочем как и Блейка от них, поэтому американец не мог знать, что к нему спешит помощь.
У Блейка не было ни копья, ни щита, но на левом боку тяжело подпрыгивал меч, а с правой стороны свисал карабин сорок пятого калибра.
С первых дней своего пребывания в Ниммре он брал с собой это оружие из другого мира и из другой эпохи. На вопросы рыцарей Блейк неизменно отвечал, что настанет такой день, когда оно ему понадобится, к полному недоумению наивных рыцарей и дам.
Блейк не собирался пользоваться огнестрельным ору-ждем, разве что в самом экстренном случае, и теперь радовался тому, что имел его при себе в этот день, когда на карту была поставлена судьба любимой женщины.
Мало-помалу расстояние между ним и рыцарями Богуна сокращалось. Их лошади, приученные к максимальным нагрузкам, продолжали нестись галопом, несмотря на преодоленное большое расстояние.
Подкованные копыта вздымали клубы пыли. Блейк с трудом продвигался вперед, не видя ничего вокруг и лишь смутно угадывая всадников из лагеря противника. Его черная лошадь, быстрая, бесстрашная, не проявляла признаков усталости. Блейк взялся за меч, готовый к схватке. Он уже не был Черным рыцарем, а, скорее, серым. Шлем, доспехи, богатая сбруя лошади, само животное – все стало серым от густого налета пыли.
Блейк напряг зрение и увидел, что ближайший к нему рыцарь также посерел от пыли. Мгновенно оценив важность маскировки, предоставленной ему случаем, Блейк сообразил, что может слиться с вражескими всадниками, оставаясь при этом незамеченным.
Выставив вперед меч, Блейк пришпорил коня, на лету пронзил отставшего всадника, после чего смешался с отрядом Богуна. Набирая скорость, он устремился вперед, высматривая лошадь, несущую на себе двойной груз.
Вскоре Блейк приблизился к голове колонны. Опасность быть раскрытым возрастала, поскольку пыли становилось все меньше, и рыцари вполне могли распознать в нем чужого. Тем не менее, никто не узнал его, посеревшего от пыли, хотя рыцари и поглядывали на него с большим вниманием, а один даже окликнул:
– Это ты, Персиваль?
– Нет, – ответил Блейк и поскакал дальше.
Вдруг недалеко впереди как будто мелькнуло женское платье. Блейк рванул туда, где маленькой тесной группой скакали рыцари, и с занесенным мечом во весь опор вклинился меж двух всадников, следовавших за воином, который вез Гвинальду. Рубанув мечом направо и налево, американец выбил обоих из седла и погнался за молодым рыцарем, увозившим принцессу.
Все произошло с такой быстротой, что никто не успел опомниться и вмешаться.
Обхватив левой рукой девушку, Блейк правой ударил рыцаря наотмашь мечом по плечу, разрубив его надвое, затем рванулся вперед и вырвал Гвинальду из рук бездыханного рыцаря, который стал съезжать на землю.
Блейк ощутил, как выскальзывает из руки меч – так глубоко вогнал он его в тело человека, осмелившегося нанести столь тяжкое оскорбление его любимой.
Раздались возмущенные крики. Рыцари бросились в погоню, но черная лошадь летела, словно ветер. И, тем не менее, Блейка нагоняли. За спиной американца возникла могучая фигура всадника, справа – другая. Первый взмахнул мечом, стоя на стременах, второй нацелил на Блейка острие.
Но вдруг произошло нечто такое, что не снилось ни рыцарям, ни их предкам. Из темного ствола карабина вырвалась молния, последовал грохот, и рыцарь справа рухнул навзничь. Блейк повернулся в седле, выстрелил в лоб всаднику, нападавшего сзади.
Лошади под ближайшими рыцарями обезумели от ужаса и понесли, как, впрочем, и черный конь Блейка. С трудом американцу удалось удержать поводья и усмирить животное. Затем он развернул лошадь и собрался прорываться сквозь передовую линию рыцарей Богуна и вернуться на юг, в Ниммр.
Блейк был уверен в том, что Горбед со свитой подъедут с минуты на минуту, а значит скоро Гвинальда будет в безопасности среди тысяч рыцарей, каждый из которых отдал бы за нее жизнь.
Однако рыцари Богуна развернулись широким фронтом, чего Блейк не предвидел, и двинулись на него слева, оттесняя к северу.
Рыцари наступали стремительной лавиной. Блейку пришлось опустить поводья и снова взяться за карабин. Страшный грохот выстрела придал ему силы и вместе с тем заставил шарахнуться в стороны перепуганных вражеских скакунов, а его собственная лошадь от ужаса вздыбилась, едва не сбросив Блейка с девушкой.
Когда американец усмирил наконец коня, то увидел далеко впереди удалявшееся облако пыли, а слева от себя большой темный лес, суливший укрытие, хотя бы на время.
Въехав в чащу, сэр Джеймс остановился и бережно опустил Гвинальду на землю. Затем, спешившись, привязал лошадь к дереву. После изнурительного дня он чувствовал себя разбитым, и даже его четвероногий друг выбился из сил.
Первым делом Блейк снял с коня попону, тяжелое седло и толстые удила, затем вновь прикрыл краем попоны, чтобы взмыленное животное не простыло, и, пока обхаживал коня, ни разу на принцессу не взглянул.
Когда Блейк повернулся к девушке, он поймал ее взгляд.
– Ты просто герой, рыцарь, – ласково сказала она и тут же высокомерно добавила: – Но вместе с тем и невежа.
Блейк слабо улыбнулся. Он слишком устал, чтобы спорить.
– Прости, что я вынужден просить тебя об услуге, – сказал он, не обращая внимания на слова девушки, – но нужно заставить лошадь подвигаться, пока не остынет, а сам я слишком устал.
Принцесса Гвинальда округлила от изумления глаза.
– Ты хочешь, чтобы я своей рукой взяла лошадь под уздцы? – спросила потрясенная Гвинальда. – Я, принцесса?
– Мне это не под силу, Гвинальда, – ответил Блейк. – Говорю тебе, я выдохся. Видимо, придется это сделать тебе.
– Придется?! Ты осмеливаешься командовать, нахал?
– Не спорь, детка, – сухо оборвал ее Блейк. – Я хочу спасти тебя, и эта лошадь может нас выручить. Так что пошевеливайся! Прогуливай ее медленно, взад-вперед.
Едва не плача от унижения, Гвинальда собралась было возразить, но увидела во взгляде Блейка нечто такое, от чего пресеклась.
Метнув на спутника быстрый взгляд, девушка отвернулась и направилась к коню. Затем отвязала веревку и повела за собой животное. Пока она ходила с ним взад-вперед, Блейк сидел, привалившись к дереву, и наблюдал за долиной, не появится ли погоня.
Но никто за ними не гнался, поскольку рыцари Гобреда настигли отряд Богуна, и обе стороны вступили в сражение, которое увело их еще дальше к городу Се-полькро, на север долины.
В течение получаса Гвинальда молча водила лошадь, а Блейк молча глядел в долину. Через некоторое время американец встал и подошел к девушке.
– Пожалуй, хватит, – сказал он. – Спасибо. Сейчас, когда я передохнул, сделаю ей небольшой массаж.
Не говоря ни слова, принцесса передала ему лошадь. Блейк стал растирать животное сухими листьями от головы до хвоста и, когда закончил, снова надел на нее сбрую и подсел к девушке.
Блейк залюбовался профилем принцессы – прямым носиком, вздернутой верхней губой, гордым подбородком.
«Какая красавица», – подумал американец, – «но эгоистичная, надменная и жестокая».
Однако когда она повернулась к нему, ее глаза, спокойные, серьезные, вмиг рассеяли его мысли. Взгляд девушки был устремлен вдаль. Вдруг она вздрогнула, подаваясь вперед всем телом.
– Что там такое? – спросил Блейк.
– Мне показалось, что в лесу кто-то есть, – сказала она. – Уйдем отсюда!
– Скоро наступят сумерки, – ответил он. – Двинемся в Ниммр под покровом темноты. Не исключено, что тебя продолжают разыскивать рыцари Богуна.
– Что? – воскликнула она. – Сидеть здесь до темноты? Да ты знаешь, где мы находимся? Глаза девушки расширились от ужаса.
– Это лес леопардов, – прошептала она.
– Ну и что? Или они уже явились? – спросил Блейк.
– В чаще обитают огромные леопарды Ниммра, – выдохнула девушка. – Только в лагере с усиленной охраной и кострами можно чувствовать себя в безопасности с наступлением ночи. Хотя тоже не всегда. Известны случаи, когда звери нападали на часовых, утаскивали в лес и там пожирали. Но…
Лицо девушки прояснилось.
– Я совсем забыла про странное гремящее оружие, которым ты убил рыцарей Богуна. Конечно же, ты смог бы перебить всех леопардов.
Блейк, не желавший подвергать принцессу опасности, встревожился.
– Может, и в самом деле уйдем? Впереди долгий путь, и ночь наступит совсем скоро.
С этими словами он направился к коню, который внезапно поднял голову, навострил уши и, раздувая ноздри, уставился на сгущавшиеся в лесу тени. В следующий миг животное задрожало мелкой дрожью, затем, испуганно фыркая, рванулось в сторону, разорвав узду, и галопом понеслось к долине.
Блейк схватил карабин, огляделся, но ничего подозрительного не заметил. Его обоняние не уловило запаха, который почуял конь.
Блейк не знал, что среди деревьев за ним наблюдают глаза, принадлежавшие однако вовсе не Шите-леопарду.
XIX. «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!»
Лорд Тарзан и сэр Бертрам оказались свидетелями сражения, разыгравшегося между рыцарями Гобреда и Богуна. Подъезжая к месту битвы, человек-обезьяна увидел двух рыцарей, вступивших в смертельную схватку. На его глазах рыцарь из Ниммра, пораженный копьем противника, рухнул на землю, и тогда победитель заметил Тарзана.
– Теперь твоя очередь, рыцарь! – крикнул он и, пришпорив коня, опустил копье.
Для человека-обезьяны все это было в новинку. В рыцарских поединках он разбирался не больше, чем в настольном теннисе, однако с копьем научился обращаться еще в детстве и поэтому с улыбкой ожидал нападения.
Рыцарь Богуна несколько опешил при виде неподвижно застывшего в седле противника, который не удосужился даже приготовить копье для отражения атаки.
Лорд Бертрам остановился с тем, чтобы поглядеть на поединок и понаблюдать за поведением англичанина в бою.
Трус он или же сумасшедший?
При приближении противника Тарзан поднялся на стременах, взметнул копье над головой, и, когда наконечник копья атакующего оказался в пяти шагах, человек-обезьяна привычным движением охотника и воина метнул тяжелый снаряд в цель.
То был уже не виконт Грейсток, встретивший лицом к лицу рыцаря из средневекового Сеполькро, а вождь воинов вазири, и ничья другая рука в мире не сумела бы бросить боевое копье с такой силой и меткостью, как это сделал Тарзан.
Массивное копье полетело, словно стрела, ударило в щит чуть выше железной пластины в центре и, пробив твердое дерево, вонзилось в сердце рыцаря. В тот же миг человек-обезьяна резко отъехал в сторону под лязг доспехов падающего тела.
Сэр Бертрам мотнул головой и ринулся на рыцаря, бросившего ему вызов. Он не совсем был уверен в том, что лорд Тарзан поразил противника насмерть, но не мог не признать в нем великолепного воина.
Перипетии сражения привели Тарзана на западную сторону долины. Оставшись без копья, он стал биться мечом. Благосклонная фортуна, громадная физическая сила и удивительная ловкость позволили ему одержать победу еще в двух поединках.
Между тем сражение переместилось на северо-восток.
С того момента, как он лишился копья, Тарзан уничтожил двоих рыцарей, и теперь на поле боя оставалось только двое – он сам и рыцарь Богун, который, прикончив рыцаря Ниммра, тут же бросил вызов человеку-обезьяне.
Впервые на своем веку Тарзан столкнулся с такими отважными и гордыми воинами, не знавшими устали в бою. Их фанатическая смелость, граничащая с жаждой смерти, наполнила душу Тарзана восхищением.
Какие мужчины! Какие воины!
Двое уцелевших кружили друг вокруг друга, то сближаясь, то отдаляясь, пока не оказались лицом к лицу. Оба встали на стременах, готовясь нанести чудовищный удар по голове противника.
Меч рыцаря из Сеполькро отскочил от щита Тарзана, разрубив череп его коня, Тарзан же попал в цель.
Человек-обезьяна проворно соскочил с падающего коня, и тут же к его ногам упало бездыханное тело противника, а конь убитого бешеным галопом понесся к Сеполькро.
Оглядевшись по сторонам, Тарзан увидел, что остался один на поле. Вдали, на севере и юге, продолжала клубиться густая пыль завершившейся битвы.
Поодаль в южном направлении виднелся город Ниммр.
Туда и отправился Тарзан на закате дня, надеясь застать там Блейка.
Испытывая неудобство от тяжелых доспехов и снаряжения, Тарзан снял с себя чужую одежду, отбросил меч со щитом и со вздохом облегчения продолжил путь, имея при себе лишь нож и веревку, которые всегда носил с собой.
Увидев справа от себя лес, шейх вспомнил совет мудреца и решил схорониться, пока не выяснится, откуда взялась огромная, быстро приближавшаяся туча.
В лесу арабов встретила прохлада, и Ибн Яд со своими людьми сделали привал.
– Останемся здесь до вечера, – предложил Абд-Эль-Азиз, – и тогда мы сможем пробраться к городу под покровом темноты.
Ибн Яд согласился.
Расположившись под деревьями, арабы отдыхали, наблюдая за клубами пыли, несущимися к городу Сеполькро.
– Черт побери, хорошо, что мы успели убраться до возвращения войска, – воскликнул Ибн Яд.
Немного погодя среди деревьев промелькнул одинокий всадник, но одиночки бедуинов не интересовали, и они не стали заострять на нем внимания. Вроде он ехал с какой-то ношей, но что именно он вез – человека ли или большой сверток – с такого расстояния определить было трудно.
– Может, в южном городе сокровищ еще больше, – проговорил Абд-Эль-Азиз.
– И, возможно, именно там проживает красавица, о которой рассказывал мудрец, – подхватил Ибн Яд. – В городе, откуда мы идем, ее не оказалось.
– На всем свете нет женщины прекрасней, чем она, – мечтательно произнес Фахд.
– Та, которую я ищу, самая восхитительная из всех гурий, – сказал Ибн Яд самодовольным голосом.
Ближе к вечеру арабы вновь выступили в путь, осторожно двигаясь вдоль опушки леса. Пройдя приблизительно с милю, они услышали впереди чьи-то голоса. Инб Яд послал человека на разведку. Тот вскоре вернулся со сверкающими от возбуждения глазами.
– Теперь твоя очередь, рыцарь! – крикнул он и, пришпорив коня, опустил копье.
Для человека-обезьяны все это было в новинку. В рыцарских поединках он разбирался не больше, чем в настольном теннисе, однако с копьем научился обращаться еще в детстве и поэтому с улыбкой ожидал нападения.
Рыцарь Богуна несколько опешил при виде неподвижно застывшего в седле противника, который не удосужился даже приготовить копье для отражения атаки.
Лорд Бертрам остановился с тем, чтобы поглядеть на поединок и понаблюдать за поведением англичанина в бою.
Трус он или же сумасшедший?
При приближении противника Тарзан поднялся на стременах, взметнул копье над головой, и, когда наконечник копья атакующего оказался в пяти шагах, человек-обезьяна привычным движением охотника и воина метнул тяжелый снаряд в цель.
То был уже не виконт Грейсток, встретивший лицом к лицу рыцаря из средневекового Сеполькро, а вождь воинов вазири, и ничья другая рука в мире не сумела бы бросить боевое копье с такой силой и меткостью, как это сделал Тарзан.
Массивное копье полетело, словно стрела, ударило в щит чуть выше железной пластины в центре и, пробив твердое дерево, вонзилось в сердце рыцаря. В тот же миг человек-обезьяна резко отъехал в сторону под лязг доспехов падающего тела.
Сэр Бертрам мотнул головой и ринулся на рыцаря, бросившего ему вызов. Он не совсем был уверен в том, что лорд Тарзан поразил противника насмерть, но не мог не признать в нем великолепного воина.
Перипетии сражения привели Тарзана на западную сторону долины. Оставшись без копья, он стал биться мечом. Благосклонная фортуна, громадная физическая сила и удивительная ловкость позволили ему одержать победу еще в двух поединках.
Между тем сражение переместилось на северо-восток.
С того момента, как он лишился копья, Тарзан уничтожил двоих рыцарей, и теперь на поле боя оставалось только двое – он сам и рыцарь Богун, который, прикончив рыцаря Ниммра, тут же бросил вызов человеку-обезьяне.
Впервые на своем веку Тарзан столкнулся с такими отважными и гордыми воинами, не знавшими устали в бою. Их фанатическая смелость, граничащая с жаждой смерти, наполнила душу Тарзана восхищением.
Какие мужчины! Какие воины!
Двое уцелевших кружили друг вокруг друга, то сближаясь, то отдаляясь, пока не оказались лицом к лицу. Оба встали на стременах, готовясь нанести чудовищный удар по голове противника.
Меч рыцаря из Сеполькро отскочил от щита Тарзана, разрубив череп его коня, Тарзан же попал в цель.
Человек-обезьяна проворно соскочил с падающего коня, и тут же к его ногам упало бездыханное тело противника, а конь убитого бешеным галопом понесся к Сеполькро.
Оглядевшись по сторонам, Тарзан увидел, что остался один на поле. Вдали, на севере и юге, продолжала клубиться густая пыль завершившейся битвы.
Поодаль в южном направлении виднелся город Ниммр.
Туда и отправился Тарзан на закате дня, надеясь застать там Блейка.
Испытывая неудобство от тяжелых доспехов и снаряжения, Тарзан снял с себя чужую одежду, отбросил меч со щитом и со вздохом облегчения продолжил путь, имея при себе лишь нож и веревку, которые всегда носил с собой.
* * *
Пересекая долину, которая простиралась между разграбленным им городом Сеполькро и городом, куда он направлялся сейчас, Ибн Яд с тревогой заметил большие облака пыли, вздымаемые преследователями из Ниммра и спасавшимися бегством рыцарями из Сеполькро.Увидев справа от себя лес, шейх вспомнил совет мудреца и решил схорониться, пока не выяснится, откуда взялась огромная, быстро приближавшаяся туча.
В лесу арабов встретила прохлада, и Ибн Яд со своими людьми сделали привал.
– Останемся здесь до вечера, – предложил Абд-Эль-Азиз, – и тогда мы сможем пробраться к городу под покровом темноты.
Ибн Яд согласился.
Расположившись под деревьями, арабы отдыхали, наблюдая за клубами пыли, несущимися к городу Сеполькро.
– Черт побери, хорошо, что мы успели убраться до возвращения войска, – воскликнул Ибн Яд.
Немного погодя среди деревьев промелькнул одинокий всадник, но одиночки бедуинов не интересовали, и они не стали заострять на нем внимания. Вроде он ехал с какой-то ношей, но что именно он вез – человека ли или большой сверток – с такого расстояния определить было трудно.
– Может, в южном городе сокровищ еще больше, – проговорил Абд-Эль-Азиз.
– И, возможно, именно там проживает красавица, о которой рассказывал мудрец, – подхватил Ибн Яд. – В городе, откуда мы идем, ее не оказалось.
– На всем свете нет женщины прекрасней, чем она, – мечтательно произнес Фахд.
– Та, которую я ищу, самая восхитительная из всех гурий, – сказал Ибн Яд самодовольным голосом.
Ближе к вечеру арабы вновь выступили в путь, осторожно двигаясь вдоль опушки леса. Пройдя приблизительно с милю, они услышали впереди чьи-то голоса. Инб Яд послал человека на разведку. Тот вскоре вернулся со сверкающими от возбуждения глазами.