Берт Гай. Яма

   Так что я лелеяла и пестовала свою идею, ожидая какого-нибудь знака, что время настало. Подсказки были повсюду. В ту ночь, когда мы выключили свет и попытались уснуть, я позволила себе тихонько, с надеждой улыбнуться. Моя затея обязательно сработает. Иначе и быть не может.
   Но несмотря на то, что уверенность стеной защищала меня от наступающей ночи, мне было очень страшно; я чувствовала себя совсем крохотной и глубоко одинокой.

Глава 10

   Когда дыхание остальных затихло до неясного шороха, Майк медленно поднялся на один локоть. Рюкзак был расстегнут, и он скользнул внутрь одной рукой, нащупывая пластиковый пакет, который должен был оказаться там. Пока другие метались, бормотали, ворочались с боку на бок, ожидание казалось бесконечным. Но он знал, что теперь можно действовать.
   Глупо, но он не мог найти пакет. Он нетерпеливо начал заново ощупывать содержимое рюкзака. Несвежие рубашки и больше ничего. Куда же он подевался? Внутри поднималась тлеющая ярость; он в третий раз принялся за поиски. Может, пакет выпал? Или его взял кто-то другой?
   И тут он вспомнил и крепко стиснул кулаки. Он отдал кукурузные палочки Джеффу — наверное, в самый первый вечер. Он долго лежал, неудобно опершись о локоть, уставившись в темноту и беззвучно проклиная себя. Весь вечер он провел в надежде на те спрятанные забытые палочки; он воображал себе их вкус, представлял, как они окажутся у него во рту. Какая глупая ошибка.
   Майк замер, ощутив легкое движение у самого плеча.
   — Кто это?
   — Это я, Лиз, — прошептала она. — Мне нужно с тобой поговорить. Можешь пройти в ту комнату за углом? Только не разбуди никого.
   — Думаю, да.
   — Я приду через несколько минут.
   Майк на ощупь пробрался к дверному проему и пошел по короткому коридору, касаясь стен кончиками пальцев. Вскоре он услышал, как Лиз идет следом. Они сели в темноте.
   — Это становится традицией, — прошептал Майк.
   — Я думала, ты спишь, — тоже шепотом ответила она. — Боялась, что придется тебя будить. Ты чем занимался?
   — Думал, что у меня осталось кое-что из еды. И хотел поесть, пока другие спят. Черт. — Он потер глаза рукой: ладонь была горячей и грязной. В темноте перед глазами поплыли цветные круги. — Понимаю, как это выглядит, но... мысль об этом придавала мне силы. И еды там не оказалось.
   — Ох.
   — Я чувствую себя ужасно. Но и есть тоже хочется. И пить.
   — Не вини себя. — Лиз погладила его по плечу. — Это вполне естественно. Готова поспорить, каждый из нас сделал что-то в этом роде.
   — Ты нет, — угрюмо пробормотал Майк. — Ты идеальна.
   — Я тебя переплюнула, — весело похвасталась Лиз. — Вот. — Она нашла его руку и что-то ему протянула. Это была бутылка.
   — Что это?
   — Вода. Можешь выпить половину. Другие не знают, не бойся.
   Майк жадно схватил бутылку и припал к горлышку; он с трудом оторвался, чтобы не опустошить ее до дна.
   — Черт. Это потрясающе. Я чувствую ее запах. Невероятно. Где ты ее взяла?
   — Держала про запас, — легко ответила Лиз. — Можно? Мне тоже хочется пить.
   — А. Да. — Майк с сожалением передал ей бутылку.
   — Так-то лучше, — пробормотала Лиз, отпив глоток.
   — Почему ты поделилась со мной? — спросил Майк.
   — Что?
   — Нет, правда. Если бы я нашел свои кукурузные палочки, я не думаю, что... нет, я ни за что не предложил бы их кому-то еще. Спасибо тебе.
   — Не за что. Ведь мы друзья, правда?
   — Друзья?
   — Мне так кажется.
   — Ладно, — согласился Майк. — Мне тоже так кажется.
   — Думаю, нам всем придется подружиться, — задумчиво проговорила Лиз. — Эта история еще не закончилась.
   — А она вообще когда-нибудь закончится? — спросил Майк. — Я тут подумал... Мы же не выберемся; Мартин никогда не придет и не отопрет дверь. Значит, мы умрем.
   — Я знаю. Может быть. Но... я все время узнаю все больше и больше. И кажется, я обнаружила кое-что очень важное. Ты мне в этом помог.
   — Как?
   — Помнишь, когда мы узнали про воду?
   — Да уж. Слишком хорошо помню.
   — Вот. И я тогда сказала, что знаю, какая будет следующая стадия, потому что мои собственные слова подсказали мне разгадку?
   — Да. У меня сильное ощущение дежа-вю, — сказал Майк.
   — Потерпи, ладно? Так вот, я тут подумала. Тебе не кажется странным, что стоило мне упомянуть, что человек может долго прожить без еды, как отключилась вода?
   — Если он собирался это сделать, какая разница, догадалась ты раньше или нет, — рассудил Майк. — Это все равно бы случилось.
   — Хм, — пробормотала Лиз. — Именно это меня и озадачило. И потом ты кое-что сказал... ты сказал, что замочная скважина тебе подмигнула. Я тогда пропустила мимо ушей, но это было довольно странно. Что ты видел?
   Майк смущенно зашаркал ногами.
   — Я уже наполовину уснул, — признался он. — Это ерунда, правда.
   — Что ты видел? — настаивала она.
   — Просто... это звучит глупо. Как будто звезда погасла, а потом загорелась снова. Как подмигивающий глазок.
   — Словно на секунду свет потух?
   — Наверное.
   — Как если бы кто-то прошел мимо двери.
   У Майка перехватило дыхание; голова вдруг превратилась в спутанный клубок мыслей и предположений.
   — Да. Возможно. Но это же...
   — Послушай, что я говорю. Мне кажется, это был Мартин. Нет, я даже уверена, что это был он.
   — Господи, — слабым голосом проговорил Майк. — Он просто чудовище. Зачем ему здесь появляться?
   — В том-то и дело, — прошептала Лиз. — Именно это пришло мне в голову. Я замечаю — вскользь, конечно, — что нам повезло, что у нас есть вода, и воду отключают. Причина и следствие.
   — Что ты хочешь сказать? — Пытаясь уследить за разговором, Майк почти сумел разглядеть в темноте лицо Лиз, слабую, взволнованную улыбку на ее губах.
   — Он слышит нас, Майки. Вот что я хочу сказать. Он наверняка нас слышит.
   — Сейчас? — испуганно выдохнул Майк.
   — Не думаю. Мне кажется, это только в большой комнате.
   — Хочешь сказать, он прикладывает ухо к двери? — поразился Майк.
   — Не будь идиотом, — рассеянно поморщилась Лиз. — Нет, конечно. Ему же нужно показываться в большом мире, постоянно быть в поле зрения. Но сам подумай: он устроил Яму, этот потрясающий эксперимент, его собственное творение. Неужели ему не захочется узнать, что происходит внутри? Сомневаюсь. Он жаждет узнать, кто первый сломается, решится ли кто-нибудь из нас на убийство, прежде чем все закончится; кто продержится дольше всех и почему. Он не собирается просто так нас бросить. Мы слишком важны для него.
   — И он нас слышит?
   Лиз перевела дыхание.
   — Я думаю, что в большой комнате... как называются такие штуки? Жучок? Прослушивающее устройство? Думаю, он записывает все, что там происходит. И когда ты увидел, что замочная скважина тебе подмигивает, на самом деле это кто-то пришел забрать последнюю запись. Скорее всего, это был Мартин. Вряд ли он доверил бы такое задание кому-то еще, как считаешь?
   — Нет, — покачал головой Майк. Он был поражен. — Как ты до этого додумалась?
   — Я могу и проверить, — горячо зашептала Лиз. — Сегодня я устроила ему тест. Так что скоро узнаем, права я или просто сошла с ума, а у тебя галлюцинации.
   — Идет, — подхватил Майк. — И что это за тест?
   — Я рассчитываю на то, что Мартин на меня злится, — объяснила она. — Если рассматривать ситуацию с его точки зрения, я все ему испортила. Возможно. А может, он считает меня интересной. В любом случае, то, что мы затеяли с водой и бутылками, должно было привлечь его внимание. И сегодня я специально сказала, что мы должны быть благодарны, что у нас все еще есть еда, вода и свет. Если он поведется на мою уловку, чего мы лишимся в следующую очередь?
   — Света, — сообразил Майк.
   — Именно. Я тоже так думаю. Так что если он на самом деле нас подслушивает, в какой-то момент завтра свет погаснет.
   — Это не очень здорово, — с сомнением протянул Майк.
   — Мне тоже не по душе эта затея. Но нас это не убьет, и, по крайней мере, мы будем знать, что он за нами следит.
   — И что будем делать потом? Попытаемся сторговаться или станем молить, чтобы он нас выпустил?
   Последовала пауза. Потом Лиз проговорила:
   — Считаешь, это подействует?
   Майк поразмыслил.
   — Нет, — ответил он наконец. — Только не на Мартина.
   — Согласна. Нет. Поживем — увидим... Если он на самом деле подслушивает, там и решим, что делать.
   — Но ты ведь будешь думать? — спросил Майк.
   — Конечно. И ты тоже думай.
   — Хорошо, — ответил он.
   — Должен быть выход, — произнесла Лиз почти про себя. — Уверена, должен.

* * *

   Я сижу, крепко сжимая кассету. Так легко взять эту маленькую пластиковую коробочку и сжечь или разломать. Так просто от нее избавиться. Но от этого история, записанная на ней, не будет стерта; потому что эта история произошла с реальными людьми.
   Я молча кладу кассету в стопку вместе с другими пленками. Ее время еще не пришло. Глубоко внутри сильно искушение остановиться сейчас, ведь сейчас начнется самое худшее. Но и самое лучшее тоже, так что история должна быть досказана до конца.

* * *

   Ночь Майка тянулась долго, и сон приплел с трудом. Хорошие сны и кошмары рвали его когтями, и порой он не видел разницы между ними: сон об освобождении, где он выходит на солнечный свет и свежий воздух, грозил обернуться ужасом. В глубине души он ненавидел Лиз за то, что она разбудила в нем даже слабую надежду, когда он уже начал примиряться с мыслью о смерти. Раньше он не мог даже представить, что такая мысль придет ему в голову; в его возрасте это было невозможно. И вот теперь отсчет шел на дни, а не на десятилетия. Раз или два за ночь снаружи донеслись неясные звуки. Нервы Майка были на пределе. Ему было страшно представить, что темнота будет длиться и днем, но, как ни странно, одновременно он надеялся, что свет погаснет; ведь если Лиз права, есть вероятность, что выход найдется.
   Пришел день. Майк проснулся и целую вечность лежал, уставившись в потолок. Звезда над его головой мерцала тускло, устало, но неизменно.
   Другие постепенно переключались на режим бодрствования, и Джефф зажег свет. Майк, почти надеясь, что лампа не загорится, был ослеплен вспышкой света. Сразу же посмотрел на Лиз и увидел отражение электрической лампочки в темнеющих глубинах ее глаз.
   С чувством, близким к состраданию, Майк оглядел своих друзей. Их лица заострились, стали серыми. Лоб Алекс покрылся бугристыми прыщами. Крепыш Джефф ссутулился в углу. Они казались жестокой пародией на бездомных уличных детей. Он подумал, как долго им удастся продержаться, если... если выхода нет. Батарея бутылок вдоль стены выглядела ободряюще, если не считать, в скольких из них была вода. Меньше чем в трети. Это могло бы внушить какой-то проблеск надежды одному человеку. Но пятерым?
   — Мне хочется почистить зубы, — заныла Фрэнки. — У меня во рту воняет.
   — Нельзя, — оборвала ее Алекс. — Воды и так мало.
   — Мне нужно посрать, — бросил Джефф и встал.
   — Когда мы выйдем? — спросила Фрэнки. — Лиз? Когда мы выйдем?
   Лиз молчала.

* * *

   — Помнишь это? — спрашиваю я.
   — Да. Очень ясно. — Он улыбается. — Знаешь, ты меня напугала.
   — Знаю. Я и себя напугала. Это было необходимо.
   — В какой-то степени ты меня до сих пор путаешь.
   Я теряюсь.
   — Как это?
   — Когда я... когда я вижу тебя здесь, как обычного человека. Все так считают. Но это же не совсем правда, да? Там, внизу, я увидел тебя с другой стороны.
   — Мы все увидели друг друга с разных сторон, — соглашаюсь я. — Если хочешь, можешь сказать за это спасибо Мартину.
   — Вот уж нет, — улыбается он. — По-моему, мне Мартина благодарить не за что.
   — Неужели ты не понимаешь?
   — Что?
   — Что если бы не Мартин, мы бы здесь сейчас не сидели. Просто разошлись бы каждый своей дорогой.
   — Как знать, — возражает он. — Ведь мы могли бы начать встречаться в школе.
   — Не думаю, — я улыбаюсь в ответ. — Она была слишком странной, слишком отличалась от других.
   — А он был слишком молод и глуп.
   — Точно. — Мы вместе смеемся. — Значит, хотя бы за это надо сказать Мартину спасибо.
   — Черт возьми. Спасибо, Мартин.
   — Осторожно, — предупреждаю я. — Ты еще не знаешь, что получил. Я абсолютно непредсказуема.
   — Это мне и нравится, — отвечает он.

* * *

   Это произошло около полудня.
   — Когда можно будет поесть? — спросила Алекс.
   — Как ты себя чувствуешь? — перебил ее Майк.
   — Кажется, лучше. Такое ощущение... как будто внутри меня ничего нет. Хотя, наверное, там на самом деле ничего нет. — Она вяло улыбнулась. — А мне уже все равно.
   — Так. — Лиз поднялась. — Давайте поедим. — Она была на полпути к горке остатков еды, когда вдруг раздался тихий металлический щелчок, и Яма мгновенно погрузилась во мрак.
   — Кто это сделал? — неуверенно спросила Алекс. — Джефф? Включи свет, пожалуйста.
   — Это не я, — ответил Джефф. Они слышали, как он дергает выключатель. — Чертова лампочка сдохла. Только этого не хватало. — Он судорожно втянул воздух, и вздох прозвучал почти как рыдание. — Черт возьми, только этого не хватало! Я ничего не вижу.
   — Никто не видит, — проговорила Лиз. Возможно, у Майка разыгралось воображение, но ему показалось, что он слышит в ее голосе торжество.
   — Что, лампочка перегорела? — тупо переспросила Фрэнки.
   — Приди в себя, — огрызнулся Майк. — Конечно, перегорела, что же еще.
   — Ох.
   — Не могу поверить, что все это по-настоящему, — тихо пробормотала Алекс. — Как кошмар, который никак не кончается. Сначала одно, потом другое.
   — В любом случае, надо поесть, — трезво рассудила Лиз. — Подумаешь, лампочка перегорела. Если в горелке остался газ, можно использовать ее для освещения. По крайней мере во время еды.
   — Отлично, — обрадовался Джефф. — У меня где-то были спички. Вот.
   Они зажгли горелку, и тонкое голубое пламя осветило все вокруг. Часы показывали почти час; они разделили еду на порции. Странно, но голод Майка немного утих. Как и сказала Алекс, в глубине живота засела почти осязаемая, плотная пустота, но ему было все легче отодвигать это чувство на задворки сознания, удалить его из мыслей. Это было любопытное ощущение; будто мозг отделился от тела. И он был доволен; преодолеть голод было очень тяжело.
   Запах в Яме стал тяжелее. Вонь из уборной начала проникать в большую комнату.
   Они проглотили свои мизерные порции и запили их глотком теплой воды. Майк с удивлением обнаружил, что ему все равно, что есть. Но он ел, зная, что без пищи его телу не продержаться. Они выключили горелку.
   — Темно, — простонала Фрэнки.
   — Да что с ней такое? — взорвался Джефф. — Не могу больше этого выносить. Конечно, темно, безмозглая сука; света нет. Теперь до тебя дошло?
   — Я на это не подписывалась, — вдруг выкрикнула Фрэнки. — И не я придумала сюда спускаться! Я никогда не говорила, что согласна на это. Я могла бы быть дома. Могла бы есть все, что захочу, вы понимаете? — Майк услышал, как Лиз встает на ноги. — Это не я придумала, — кричала Фрэнки. — Зачем вы позволили мне сделать это? — Ее голос сорвался на хриплый визг. Затем раздался резкий звук пощечины и звон разбитого стекла.
   — Заткнись, — отрубила Лиз. — Успокойся и веди себя разумно. — Еще одна пощечина; теперь слышался только тихий плач Фрэнки.
   — Ну и погром ты устроила, — с отвращением произнесла Лиз; щелкнул ее карманный фонарик, блеклым лучом высветив лица обитателей Ямы, застывшие в воздухе, как маски. — Ты разбила бутылку с водой, — добавила она презрительно. — Можешь гордиться своей маленькой выходкой.
   Лицо Фрэнки было белым, не считая красного пятна от пощечины на скуле. Остальные в ужасе уставились на нее, на разбитое стекло и на растекающуюся лужицу воды.
   — Никто не смеет меня бить... — начала Фрэнки, но прежде чем она успела произнести еще хоть слово, Лиз снова ее ударила; жесткий, плоский шлепок.
   — А зря, — бросила она. — Теперь сядь.
   Власть в ее голосе была абсолютна. Фрэнки замялась, посмотрела на нее, будто ожидала, что Лиз скажет что-то еще, а потом резко села. Майк изумленно уставился на Лиз, не понимая, что на нее нашло. Он никогда не видел, чтобы она так себя вела, так разговаривала. Неужели у нее сдают нервы?
   — С меня хватит, — заявила Лиз. — С тех пор как начался этот кошмар, мне пришлось держать вас за руки, говорить, что делать, убирать хлам, который вы оставляли за собой, и уверять, что все будет в порядке. Меня уже тошнит от всего этого. — Она развернулась, подошла к бутылкам с водой и ногой сгребла осколки в мокрую кучу. — Вы похожи на избалованных детишек, — она презрительно скривилась. — Неужели вы совсем не умеете о себе заботиться?
   Повисла тяжелая тишина.
   — Все не так просто, — мягко возразил Майк. — Если ты не заметила, нас заперли. И не думаю, что мы сможем выбраться. Ведь Мартин не придет, правда?
   Лиз даже на него не взглянула.
   — Разумеется, Мартин нас не выпустит, — холодно проговорила она и вернулась к своему спальному мешку. По пути ее глаза на секунду встретились с глазами Майка; и в эту секунду он изумился еще сильнее: ведь она ему коротко подмигнула.

Глава 11

   Вечером стало хуже. В пропитанном вонью мраке Майк осознавал, что все чаще ускользает из Ямы, блуждает в какой-то сказочной стране, где в конце концов наступал счастливый конец. Свет казался неотъемлемой частью жизни; существовать без него было намного хуже, чем он себе представлял.
   Когда он более или менее приходил в себя, то гадал, чем занята Лиз. Ему было непонятно, что заставило ее сорваться; непонятны и некоторые сказанные ею вещи. Что же она задумала? Она подмигнула ему; это подсказка, ключ к происходящему; но он не мог расшифровать его.
   — Темно, — послышался голос Фрэнки.
   — Она обезумела, — буркнул Джефф. — С катушек сошла. Сиди тихо, Фрэнки, ладно?
   — Она боится, — проговорила Алекс. — Все мы боимся.
   — Я не хочу умирать, — заныла Фрэнки.
   — Все обойдется, — утешила ее Алекс. — Все будет в порядке.
   — Может, хватит уже притворяться? — вмешался Джефф.
   Майку было не по себе: ведь он знал, что все, что он скажет, рано или поздно услышит Мартин. Может, в этом и кроется замысел Лиз? И если так, чем вызван ее внезапный и нехарактерный взрыв? Он решил, что, как бы то ни было, он должен знать; хотя бы для того, чтобы случайно не помешать ей. Тихо, очень медленно он начал двигаться туда, где, по его представлениям, должна была сидеть Лиз.
   — Бесполезно твердить друг другу, что с нами ничего не случится, — продолжал Джефф. — Мы же знаем, что это неправда.
   — Просто я не знаю, что еще можно сделать, — проговорила Алекс. — Может, стоит помолиться.
   — Не смеши меня.
   — Думай, что хочешь, — устало уронила она. — Ты не поможешь нам выбраться отсюда. И я не помогу. Мы ничего не можем сделать.
   — Нас кто-нибудь выпустит, — уперлась Фрэнки.
   Майк провел рукой по краю спального мешка Лиз. Потом осторожно продвинулся вперед и коснулся ее руки. Она не издала ни звука, но он почти сразу почувствовал, как она подалась к нему.
   — Что происходит? — выдохнул он как можно тише.
   Алекс с тоской произнесла:
   — Жаль, что я не могу поговорить с родителями. Мне так много надо им сказать, на случай, если... если мы никогда больше не увидимся.
   — Просто подыгрывай мне, — шепнула Лиз в ответ. — Кажется, это должно сработать.
   — Моим родителям на все наплевать, — заявила Фрэнки, и Майк с удивлением расслышал в ее голосе отзвук прежней решимости. — Если бы им было не все равно, они бы нашли нас и освободили. Но им обоим до лампочки.
   — Но они же не знают, где мы. — Алекс всхлипнула. — И никто не знает. Может... может, написать записку? На всякий случай.
   — На какой такой случай? — рявкнул Джефф.
   — Не надо, — тихо взмолилась Алекс. — Я плохо себя чувствую, Джефф. Даже ты должен это понимать. И я не думаю, что... продержусь очень долго. И мне страшно. Поэтому не надо огрызаться.
   Следующей заговорила Лиз.
   — Хватит ныть, — сказала она.
   — Лиз... — начал было Майк.
   — Нет. Не говори, что надо быть с ней помягче. Господи, да она несколько дней нормально не ела. Только и всего. А ей уже кажется, что она умирает.
   — За обедом она не очень-то хорошо выглядела, — пробормотал Майк, надеясь, что говорит то, что нужно.
   — Ты тоже, — коротко проговорила Лиз. — Но ты, по крайней мере, не твердишь об этом беспрерывно.
   — Заткнись, — взбешенно процедил Джефф. — Мы не обязаны тебя слушать.
   — Это был такой ценный опыт, — саркастически заметила Лиз. — Жить здесь с вами, ребята. Я потрясена, как легко вы готовы сдаться.
   — А что нам еще остается! — выкрикнул Майк, и, должно быть, капля настоящего отчаяния, что до сих пор таилась в его сердце, вырвалась наружу, потому что Лиз его не остановила. — У нас же нет выхода, правда? У нас нет ни одного шанса. И никто не забредет так просто в это место. Этот подвал заброшен много лет.
   — Конечно нет, — почти сокрушенно ответила Лиз. — Это место почти так же несокрушимо, как настоящая тюрьма. Будьте покойны; Мартин мастер своего дела. Он очень умен. Но в конечном счете не идеален. И он допустил ошибку.
   — Какую? — быстро спросил Джефф, и в его голосе слышался жадный интерес.
   — Еще рано об этом говорить. Сначала давайте подумаем и разберемся, по какой именно причине мы сюда попали.
   — Невероятно, — пробормотала Алекс. — Может, хватит уже об этом?
   — Подожди, — сказал Майк. — Я хочу послушать, что она скажет.
   — Мартин сказал, что это эксперимент с реальностью, — напомнил Джефф. — Чушь собачья.
   — Как умно подмечено, — ядовито произнесла Лиз. — Но ты не спрашивал себя, почему? Если вся эта затея, как ты говоришь, чушь собачья, почему ты с такой готовностью во все это поверил?
   — Не говори так со мной, — огрызнулся Джефф. — Ты тоже здесь, забыла? Мы все здесь.
   — Но между нами есть разница, — спокойно ответила Лиз. — Вы не соображаете, что творите. Если бы я не остановила Майка, он бы спустил за собой воду в унитазе. Совсем недавно Фрэнки устроила истерику и опрокинула одну из бутылок с водой. Алекс кажется, что она умирает, а ты, Джефф, — ты до сих пор пытаешься почувствовать собственную значимость, втаптывая в грязь других людей.
   — Ты ничтожный кусок дерьма, — злобно прошипел Джефф, и Майк услышал, как он поднимается на ноги. — Считаешь себя самой крутой, да? Но ты не крутая. Ты в таком же дерьме, что и все мы. И знаешь что? Я даже рад. Я очень рад. И я постараюсь прожить достаточно долго, чтобы услышать, как ты будешь кричать, как ты станешь разрываться по швам. Поняла?
   — Вот это будет шоу, — насмешливо ответила Лиз. — Жди и наслаждайся.
   — Сука! — завопил он, и в темноте послышались удары. Майк вскочил на ноги, но место, где лежала Лиз, опустело.
   Ее слегка запыхавшийся голос раздался с другого конца комнаты.
   — На твоем месте я бы не стала бить женщину, — произнесла она. — В газетах такая история будет выглядеть весьма некрасиво. Веди себя как джентльмен, и твое жалкое самомнение получит столь необходимые ему похвалы.
   — Что за бред ты несешь, черт возьми? — проорал Джефф, но движение прекратилось. Сердце Майка гулко стучало в ушах.
   — Вы не умрете, — презрительно бросила Лиз. — Мы выйдем отсюда в одиннадцать часов, завтра утром. Хотя вы этого не заслуживаете.
   — Что ты несешь? — повторил Джефф, и голос его был неестественно тихим.
   — С вами все равно что с животными в клетке, — слова Лиз будто жгли. — И запомните, если бы не я, вы бы никогда не увидели дневного света.
   — О чем ты? — на этот раз заговорил Майк. — Что значит — мы выйдем завтра?
   — Мартин молодец, но, отправив меня вместе с вами, он допустил серьезный промах, — пояснила Лиз. — Я предприняла меры предосторожности. И теперь он у меня на крючке.
   — Как это?
   — Просто выбраться отсюда было бы недостаточно, — стала излагать свой план Лиз. — Нет. Мне хотелось достать Мартина; я хочу навсегда упрятать этого ублюдка за решетку. Он сейчас где-то гуляет и ведет себя совершенно нормально, в то время как мы умираем с голоду. Не самая замечательная характеристика, как думаете?
   — Но никто же не знает, — напомнил Майк, мучаясь от непонимания.
   — Тут ты ошибаешься, — ответила Лиз. — И Мартин тоже.
   Повисла зловещая тишина.
   Алекс произнесла:
   — Неужели кто-то знает, что мы здесь? Кто?
   — Вы что, думаете, что я могла согласиться на такое, не подготовившись заранее? — Лиз рассмеялась. — Едва ли. Да, разумеется, кое-кому о нас известно. И в одиннадцать часов завтра утром мы отсюда выйдем. И что тогда останется Мартину? Наше слово против его; у него не будет ни оправданий, ни алиби; ничего.
   — Но как ты могла предвидеть это? — спросил Майк, пораженный сценой, что разворачивалась у него перед глазами.
   — Думаю, мы с Мартином похожи друг на друга больше, чем вы предполагаете, — спокойно ответила Лиз. — К тому же это было очевидно. Я понимаю, как легко ему было просчитаться: если он думает, что все так же наивны, как вы четверо, то эксперимент с Ямой должен был пройти без затруднений. Но, как я и сказала, он допустил промах.