Бессьер Ришар. Властелины безмолвия

   Я прямо подпрыгнул. Та же самая тактика! Боже!
   Неужели они не понимают, что речь идет о тактике, которую ведут "властелины безмолвия", чтобы уничтожить наше человечество? Разве это непонятно?
   - Грейсон, ради бога!.. Грейсон, послушайте меня, иначе мы пропали. Попытайтесь понять. Это просто ловушка... В день, когда мы пойдем на это...
   Он прервал меня:
   - Милланд, вы же прекрасно знаете, что у нас нет намерения использовать это оружие для агрессии против какой-нибудь страны. Но ведь мы сами не гарантированы от нападения.
   - Я не об этом говорю вам. Вы ничего не поняли. Этот аппарат оружие...
   - Это-то я вам и пытаюсь объяснить. И мы не имеем права уничтожить его. Постарайтесь понять. Не имеем, если хотим сохранить мир. Этот аппарат является козырным тузом в нашей игре...
   - Грейсон, вы понимаете, что говорите?
   Он пожал плечами.
   - Для того чтобы выиграть партию, все способы хороши. Война тоже поставлена на кон в игре.
   Я с ужасом посмотрел на него, а потом повернулся к Эймсу, все еще продолжавшему подбрасывать монетку.
   Затем взглянул на Салливана, который что-то комбинировал со спичками.
   Боже, чем они занимаются?
   Глядя на них, я осознал всю глубину драмы, которая разворачивалась вокруг меня.
   Игра! Они теперь думали только об игре. Я похолодел.
   Я понял, что все произошло так же, как и с Ватсоном.
   По психическому каналу Валери "тихушники", обладая гипнотической властью, овладели человеческими существами.
   Действительность предстала передо мной во всей своей ужасающей наготе.
   Сколько же людей стало слепой игрушкой ужасных существ из пятого измерения?
   Я подумал о всех тех, кто работал с этой адской машиной, которая рано или поздно приведет человечество к гибели.
   - Итак, Милланд, каково же ваше мнение?
   Голос Грейсона подействовал на меня, как холодный душ. Я посмотрел на него, вытаращив глаза. У меня не хватало слов, чтобы убедить его... да существовали ли такие слова вообще?
   - Грейсон, вы попались на крючок. Ваши мысли - уже совсем не ваши. Вы поражены телегипнотической мощью противников. Ради бога, подумайте, что вы делаете, ну напрягитесь же!
   Салливан возмущенно выпрямился.
   - Хватит, господин Милланд. Вы очень устали и нуждайтесь в отдыхе.
   - Я призываю вас только понять, а вовсе не хочу спровоцировать ваш гнев.
   - Это нелепо. Как вы осмеливаетесь? Кто пытается влиять на наши мысли?
   - Я только сказал, что это не ваши мысли...
   - Прошу вас прекратить свои разглагольствования. Хватит.
   Тут Грейсон отеческим жестом положил мне руку на плечо.
   - Ладно, Милланд, успокойтесь. Наш друг Салливан прав. Отдохните, а об остальном поговорим позже. Согласны?
   Я ответил сразу:
   - Нет, это бесполезно. Я и секунды не останусь здесь. Тем хуже для вас... Я займусь всем сам, один... но...
   Салливан внимательно посмотрел на меня.
   - Сожалею, - сказал он, - но вам еще слишком рано покидать эту клинику. Пока мы не можем предоставить вам свободу, Милланд...
   Открылась дверь, и в комнату вошли два дюжих санитара.
   Я понял, что сопротивляться бесполезно.
   Абсолютно бесполезно!
   Глава 14
   Двадцать четыре часа одиночества в палате с обитыми чем-то мягким стенами.
   Время от времени в комнату приходил санитар, приносил мне разноцветное питье и настойчиво, хотя и вежливо, заставлял меня глотать его.
   Я добровольно прошел энцефалографию и ответил на кучу дурацких вопросов.
   Они считали меня сумасшедшим, и все, что я говорил, оборачивалось против меня...
   Конечно, они не могли понять. Они больше не могли понять.
   А тем временем между Атлантическим и Тихим океанами некая группа людей тайно строила аппарат, самую чудовищную машину, какую когда-либо знало человечество.
   "Сколько же им еще надо времени, чтобы создать гигантский "поглотитель шумов"? Этим вопросом я и задавался в своем беспомощном одиночестве.
   Меня опять повели в зал, где проводились тесты, а я, проходя по коридорам, пытался запомнить дорогу, хотя то, что я собирался предпринять, казалось мне самому достаточно проблематичным, если не совершенно невозможным.
   Клиника эта была хуже, чем тюрьма. Со всеми своими магнитными защелками и запорами на дверях она была похожа на Форт-Нокс *, персонал явно напоминал несущих охрану солдат, а вокруг клиники стояла военная охрана.
   В довершение ко всему вокруг здания была натянута проволока под током. Это вызвало у меня большое любопытство, ибо я никогда не видел, чтобы психиатрические клиники, а уж тем более психиатрические больницы, так охранялись.
   К чему такие предосторожности?
   Уж не боятся ли они, что я сбегу?
   Может быть, они опасаются, что я раскрою секрет "поглотителя звуков"?
   Идиоты! Это явно было основной причиной. Они так считали, поскольку их заставляли так думать.
   Ну а в действительности?.. Да, в действительности причина была иной. Но до них это как-то не доходило, поскольку теперь диктовали "властелины безмолвия", "тихушники".
   В общем, я один знал правду. Я и являлся фактором риска в их игре.
   Только теперь я понял смех дьявольского шахматиста.
   Предоставляя мне свободу, он очень хорошо знал тех, кто встретит меня; знал, что передо мной будет поставлено непреодолимое препятствие.
   * Хранилище золотого запаса США.
   Да, пока все развивалось по их планам! А я дремал в это время, побежденный и бессильный.
   Все это предвидел тот, кто бесстыдно и скрипуче смеялся.
   Глава 15
   Очнувшись этим утром, я лежал, задыхаясь и ворча, как замученное животное. Но тут произошло неожиданное.
   Случившееся было невероятным.
   Я нашел Валери!
   Но как это получилось? Великие боги!
   Теперь нам предстоит вступить в их игру! О! Опять этот проклятый термин, который я просто ненавижу, но другого пока нет.
   Все случилось во сне. Как-то неожиданно.
   Голос Валери прозвучал у меня в подсознании с такой силой, что я не мог ему сопротивляться. Это был призыв, поднимающийся из глубин моей души.
   "Роберт, дай мне возможность управлять тобой... Не сопротивляйся... Доверься мне... Роберт, это я, Валери... Ничего не бойся... Нужно, чтобы ты знал все... Я нашла, Роберт... я нашла..."
   Единым махом я нырнул в пустоту, словно в лифте, у которого оборвался трос.
   Это неконтролируемое падение привело меня в пространство без формы и цвета.
   Я немедленно узнал Валери, протягивающую мне руки из широкой горловины. Она была там, живая и здоровая, реальная, как и при нашей последней встрече.
   - Слава богу! Вот и ты!
   - Валери, как у тебя получилось? Как ты смогла? Как?..
   - Не без труда, но мне удалось локализовать боль...
   Она бледно улыбается.
   - У меня сохранился отпечаток нашей с тобой гармонии. Но пока не будем об этом. Я должна рассказать тебе нечто важное.
   - Где мы?
   - Ничего не бойся. Мы в нейтральном пространстве второй степени. Знаешь, я чуть не очнулась сегодня!
   Она улыбнулась при виде моего замешательства.
   - Я же сказала, что чуть не проснулась. Впрочем, не будем терять времени. Я тебе все объясню. Мне удалось создать мозговой барьер против гипнотического штурма. Бессознательно я это использовала во время опытов Ватсона, но все происходило так быстро, что у меня не осталось почти никаких воспоминаний. Не знаю уж как, но они неожиданно возвратились. И вот после твоего исчезновения я попыталась действовать, я...
   Она передернула плечами.
   - Впрочем, в конце концов, это неважно. Как только я всплыла на поверхность, так поняла, что произошло. Все вокруг меня говорили. Речь шла в основном о тебе. Они, конечно, не могли и подозревать, что я их слушаю. О, Роберт, это ужасно! Они ведь даже не понимают, что являются невольными сообщниками готовящихся преступлений.
   - Я все это знаю, Валери, но что дальше? Клиника окружена, побег невозможен. И в то же время...
   Она прервала меня:
   - Выход существует, Роберт!
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Спокойно, Роберт. Здесь мы можем говорить без страха быть подслушанными. Видишь ли, следует согласиться с идеей Грейсона в ее первоначальном виде, хотя я слышала, как они смеялись над ней.
   - Речь идет о том, что бессознательное может проникнуть в реальность?
   - Вот-вот. Ты сразу все понял. Да, Роберт, я теперь знаю, что это так.
   - Но что же ты предлагаешь?
   - Сейчас расскажу. Для этого-то я тебя и вызвала сюда. В том состоянии "бестелесности", в котором мы сейчас находимся, мы, как я понимаю, используя нашу гармоническую связь, можем поступать так же, как существа, живущие в пятом измерении. Ты следишь за моими рассуждениями?
   - Да. Продолжай.
   - Так вот, если эти существа могут покинуть свой мир и войти в наш, приняв материальную форму, то ничто не мешает нам воспользоваться этим же принципом.
   - Подожди. Ты забываешь, что в нашем реальном мире мы уже имеем телесную оболочку. Поэтому, чтобы вернуться в свое измерение, нам обязательно нужно пройти процесс "обратного вхождения в тело".
   - Нормальный процесс при нормальном пробуждении. Согласна. Но если мы сами управляем нашим возвращением в конкретную мишень, если мы достигаем своего интегрирования в наш мир в состоянии "бестелесности", то какое же из тел является в этот момент нашим и что мы тогда спровоцируем своим внезапным пробуждением?
   Я задумался.
   - Подожди, Валери, это невозможно. Мы не можем существовать в двух экземплярах в одном континууме.
   - Это так, и ты сам это только что подтвердил. Произошло бы автоматическое слияние двух тел, и, логически, то тело, которое хранит в себе нашу душу и разум, должно захватить с собой то, которое мы покинули бы в палате клиники. Точно так же должно произойти и в тот день, когда эти дьявольские существа развяжут агрессию. Они интегрируются в то место, которое заранее определят. Нам нужно опередить их.
   На мой взгляд, это единственное средство, с помощью которого мы можем удрать от Грейсона и из этой клиники.
   Меня вдохновляла идея Валери и радовала мысль, что наша партия еще не проиграна. Все это будоражило, так как, логически рассуждая, если у обитателей пятого измерения была возможность проникать материально к нам, то и у нас была возможность вернуться в свой мир в материальном обличье.
   Впрочем, все это было очень нелегко, так как существовали законы механики, связывающие массу с энергией, да к тому же наша "реинтеграция" не могла быть пущена на волю случая.
   Перемещение довольно солидной массы в энергетическом состоянии должно было быть детерминировано функционально по концепции пятого измерения в пространственно-временной и энтропийной связи с местом, которое мы изберем в качестве мишени.
   Это место мог установить только наш разум с огромной, прямо-таки максимальной предосторожностью, ибо, даже возникнув материально, мы могли врезаться в твердую поверхность, размазавшись по ней, или, еще хуже, материализоваться внутри какого-то постороннего тела, слившись с ним всеми своими молекулами. И в том и в другом случае это грозило гибелью.
   Но Валери уже решила проблему благодаря своим обширным познаниям. Основной принцип заключался в том, что мы должны были точно придерживаться координат и оставаться хозяевами своей воли.
   Однако все должно было происходить с "быстротой мысли", то есть с абсолютной скоростью, а наши физические тела, остающиеся в клинике, должны служить "дверью на выход", если пользоваться термином Валери. Затем мы с ними воссоединялись в нужном нам месте в момент "приземления".
   - Какое бы место ты выбрала?
   Она на несколько секунд задумалась.
   - Прежде всего важно зафиксировать место, которое знакомо нам обоим. Нужно также избежать риска разминуться, ибо, как только заметят наше исчезновение, начнутся поиски.
   По ее мнению, идеальным местом был коттедж Ватсонов или хотя бы парк, окружавший это здание.
   Надо сказать, что в день своего прибытия я сумел неплохо разобраться с топографией и теперь мог четко объединить их по пространственно-временному фактору с клиникой доктора Салливана.
   Мы зафиксировали точку падения на лужайке лицом к центральному входу в коттедж.
   Рука Валери сжала мою.
   - Готов, Роберт?
   Я вдруг почувствовал странное беспокойство, почти страх, но кивнул:
   - Готов, Валери!
   - Внимание, не думай ни о чем постороннем. Расслабься. Сосредоточься только на основном векторе.
   Я закрываю глаза. В этот момент ее рука просто обжигает мою. По всему моему телу разливается сильное тепло.
   Остальное помнится смутно и расплывчато.
   Ощущение такое, будто я нахожусь в шаровой молнии, у меня возникает чувство тошноты.
   Луч света, как хлыстом, рассекает пространство, и тут же моя голова стукается о мягкую землю. Задыхаясь и отплевываясь, я переворачиваюсь на спину, не совсем еще соображая, что же произошло.
   Окончательно придя в себя, я вижу, что мы с Валери лежим посреди лужайки, прижавшись друг к другу.
   Какое-то время мы не можем шевельнуться.
   Валери поднимается первой и тащит меня за собой, чтобы поскорее укрыться в коттедже, где можно спокойно поразмыслить о том, что мы будем делать дальше, ибо времени терять нельзя.
   Двери дома опечатаны, и только через подвал нам удается проникнуть в коттедж.
   Он великолепно обставлен. Тут, внутри, Валери наконец улыбается мне.
   - Надеюсь, что это последнее место, где им придет в голову нас искать.
   Я тоже улыбаюсь.
   - Мы даже и мечтать не могли о таком прекрасном убежище...
   Тут я представляю рожи Грейсона и остальных, когда они обнаружат наше исчезновение.
   И хохочу от всей души.
   Глава 16
   Теперь мы спокойно могли обсудить создавшуюся ситуацию.
   Впрочем, я соглашался с тем, что предлагала Валери.
   - Я вижу только один выход. Как можно скорее предупредить Вашингтон. Поднять там тревогу.
   - Не так-то легко будет заставить их поверить.
   - Мы все им объясним. Все от А до Я. Однако сначала я отыщу майора Левиса из разведки. Это старый друг нашей семьи, он мне поверит, и к тому же у него мы будем в безопасности. Остается только найти средство, чтобы как можно скорее до него добраться.
   В гараже стоял "бентли", но с совершенно пустым баком. Ни капли бензина.
   Кажется, Валери даже зарычала. Она вспомнила о дырочке в бензопроводе, который все никак не могли отремонтировать, так как Ватсон отодвигал на второй план все, что непосредственно не касалось его работы.
   Валери занервничала.
   - Ладно. Не расстраивайся. Теперь вокзалы и аэропорты уже все равно перекрыты, так что будем пробираться по ночам. А пока я постараюсь добыть бензина.
   - А дырка?
   Я подлез снизу и сразу обнаружил отверстие в металле.
   - Ничего страшного. Жевательная резинка и немного клейкой ленты. Должно держать.
   Открыв багажник, я вытащил пустую канистру.
   - Слушай, где здесь ближайшая колонка?
   - А ты не думаешь, что лучше дождаться ночи?
   - Нет. Нам надо выиграть время. Они еще не успели распространить наши описания. Через пару часов может быть уже поздно.
   - Пожалуй, ты прав. Колонка "Шелл" в двух километрах отсюда, прямо на выезде из города.
   - Два километра? Ну, прямо сейчас и отправлюсь.
   Валери приоткрыла дверь гаража, жестом подбодрила меня, и вот я уже на дороге под палящим солнцем, иду, помахивая канистрой.
   Жара удушающая, и моя рубашка сразу пропитывается потом. Время от времени я смахиваю его со лба.
   По мере приближения к предместью Бостона движение становится все интенсивнее. Я иду по обочине, внимательно поглядывая по сторонам. На мне большие черные солнцезащитные очки и широкополая шляпа.
   Наконец добрался. На бензоколонке небольшой бар, где торгуют "горячими собаками" *. Встретил меня хозяин и сразу же стал жаловаться на жару.
   - Проклятая жара! В такое время ничего в голову не лезет. Я сейчас предпочел бы хорошую грозу.
   - Да уж! Неплохо бы.
   Он, ухмыляясь, посмотрел на меня.
   - Что, бензин кончился?
   - Угу...
   - Надеюсь, не очень далеко отсюда?
   - Да нет, тут, за поворотом.
   - А что у вас за машина?
   - "Бентли".
   - Ну, тогда неудивительно. Эти тачки часто выходят из строя. Советую поменять бензонасос.
   Всегда одни и те же дурацкие шуточки. Я слышал их уже сотни раз. Наклоняюсь, чтобы поднять канистру, и...
   С моего носа соскальзывают очки и вдребезги разбиваются.
   Я расплачиваюсь. Хозяин сначала с любопытством, а потом даже с беспокойством сверлит меня глазами. Я чувствую, что у него возникли какие-то подозрения. Черт возьми! Они не теряют времени! Наши описания уже явно распространены.
   * Булочка с горячей сосиской.
   Я мысленно чертыхаюсь и двигаюсь было в обратный путь, но хозяин останавливает меня:
   - Подождите минутку, я сейчас найду кого-нибудь, кто сможет вас подвезти. Заходите пока, посидите... В такую жару хорошо бы...
   Он пытается увлечь меня внутрь, но я тут же понимаю, что это ловушка.
   Стараясь сохранять спокойствие, я отвечаю:
   - Нет, нет. Не стоит беспокоиться, я доберусь сам.
   - Да нет же, подождите минутку...
   Я слышу шум моторов и, повернув голову, вижу двух мотоциклистов-полицейских, которые направляются к колонке, чтобы заправиться.
   Решительно, мне не везет. Хозяин тут же дергается по направлению к ним, но я резко с размаху бью его канистрой в живот.
   От удара этот тип сгибается пополам и охает, а удивленные полицейские уже соскакивают с мотоциклов, заглушив моторы.
   Я бросаюсь вперед наугад и тут же слышу позади шум погони. Не оборачиваясь, мчусь по шоссе, снуя между машинами, и в этот самый момент начинают выть полицейские сирены.
   Мотоциклисты нажимают. Я на последнем издыхании ныряю в какую-то улицу. Оборачиваюсь и вижу, что они продолжают преследование.
   Они опять засекли меня в толпе, и приходится мчаться зигзагами среди машин.
   Поворачиваю на перекрестке направо и несусь вдоль длинной, нескончаемо длинной стены.
   Ни двери, ни дыры, куда бы можно было нырнуть. А по другую сторону улицы пустырь, где меня бы немедленно отловили.
   Останавливаюсь, как загнанное животное. Мотоциклисты уже повернули и снова едут за мной.
   Я опять бросаюсь вперед и подбегаю к широко распахнутым металлическим воротам.
   Влетаю туда и, не раздумывая, выскакиваю на широкую прямую аллею, усаженную по сторонам высокими и стройными, как церковные свечи, деревьями.
   И слева и справа только кресты, часовни и склепы...
   Боже мой! Это же кладбище!
   Неожиданно небо темнеет, и над тихим пустынным некрополем разражается гроза.
   Между могилами, как кошмарные видения, высятся силуэты полицейских, которые осторожно наступают.
   Да, на этот раз я попался, как крыса в ловушку.
   - Милланд, вернитесь! Вам не сделают ничего плохого, дьявол вас побери!
   Голос сухо звучит в тишине между ударами грома.
   Слишком резкий и слишком повелительный, чтобы быть похожим на "добро пожаловать"!
   - Идиоты! Держите карман шире! Если бы вы только могли понять, что делаете!
   Я полон злости и гнева и принимаю решение бороться до конца.
   Скольжу между двумя надгробиями, следя за приближением полицейских, которые, кажется, потеряли меня из виду.
   Но что делать? Что же делать?
   За поворотом аллеи я резко останавливаюсь, пораженный тем, что открывается моему взору. По спине льется холодный пот: я узнаю возникшую передо мной могилу.
   Это невозможно. Из небытия будто бы вновь встал жуткий кошмар, пережитый мной вместе с Валери.
   Да, я узнаю ее. Эта могила служила укрытием Валери, когда она потеряла всякую надежду... О боже! Голова... моя голова...
   Мое внимание приковывает надпись, выгравированная на мраморе и покрытая золотом: Здесь покоится прах Грегори Ватсона.
   Глава 17
   - Милланд, в последний раз предупреждаю... Вернитесь!
   Черный силуэт появляется из-за часовни и движется ко мне.
   Я инстинктивно падаю, качусь между двумя заброшенными могилами. Но зачем все это? На что я могу надеяться?
   Рано или поздно они схватят меня. Нет ни малейшего шанса уйти от них.
   И подумать только! Все из-за моей собственной неуклюжести!
   Снова я продвигаюсь вперед, иду вглубь кладбища и, когда уже близко слышу их топот, прислоняюсь к стене.
   Да, теперь я точно пропал! Влип!
   Но стоило мне так подумать, как все последующие события понеслись, перегоняя одно другое, и мне ничего не оставалось, как послушно следовать за ними.
   Какая-то сила вжимает меня в стену, и я, опершись на каменные выступы, в диком рывке оказываюсь на ее верху, а потом спрыгиваю на другую сторону. Вслед мне несутся грубые ругательства.
   Затем была улица под грозой, бег к перекрестку, где задом ко мне стоят полицейская машина с мягко работающим мотором и огромный грузовик для перевозки мебели, припаркованный у тротуара. Я огибаю их и влетаю в широко открытую дверь какого-то здания.
   Я в слабо освещенном помещении, где царит легкий запах старых бумаг и приятная свежесть.
   Повсюду открытые двери, ведущие в сумрак и тишину.
   А снаружи доносится глухой вой полицейской сирены, и эта угроза подталкивает меня к активным действиям. Я вхожу в первую попавшуюся дверь.
   Обширное помещение, куда я попал, встречает меня кошмаром теней и застывших силуэтов.
   Они тоже... как и могила Ватсона, были частью моего прошлого зловещего сна...
   Это они... Восковые манекены!
   Они здесь, но на этот раз одеты в костюмы маркизов и маркиз, белокурые парики и платья с кринолинами.
   В глубине гримасничает чье-то лицо. Это лицо куклы, склонившейся над фисгармонией. Восковые пальцы, лежащие на запыленной клавиатуре... все те же длинные и костлявые...
   Пальцы, принадлежащие... О! Нет... это невозможно...
   Только не эти пальцы!.. Нет!.. Только не это...
   А тут еще движущаяся тень, которая только что скользнула из-за инструмента. Я, неподвижно застыв, как и эти статуи, с животным страхом смотрю на нее.
   - Закрываем, господа, посещение окончено!
   Я смотрю на приближающуюся тень и вижу маленького старичка в каскетке с кожаным козырьком.
   - Рады, что вы посетили нас... Но, к сожалению, музей закрывается.
   Я пытаюсь улыбнуться ему.
   - Извините, пожалуйста... я задержался...
   - Ничего, ничего, мой друг. Но, к несчастью, уже время, и я должен закрывать.
   - Да, конечно... я ухожу.
   - Только пройдите, прошу вас, через заднюю дверь. Центральный вход уже заперт, понимаете? Пойдемте, я провожу вас.
   Он слеп, как крот, а сощуренные глазки, как бусинки, поблескивают за толстыми стеклами очков.
   Конечно, это еще один шанс, как и то, что полицейская машина уже покинула перекресток к тому времени, как я распрощался с хранителем музея.
   Гроза кончилась, и появилось солнце, пробиваясь сквозь последние остатки туч. Но жара стала еще сильнее. Я пошатываюсь.
   Шансы мои на то, чтобы незаметно скрыться, быстро тают под звуки какой-то варварской шарманки. Вероятно, квартал уже оцеплен полицией.
   В скребущем душу вое шарманки прослеживается что-то вроде вальса. И я вдруг оказываюсь на ярмарочном поле и бреду среди толпы, балаганов и музыки.
   Я плыву в людском море, как уносимый течением обломок, постепенно засасываемый водоворотами шума.
   Тир... шарики... трубки... Скрипя, крутятся колеса с цифрами.
   - Восемь!
   - Четыре!
   - Двенадцать!
   Снова и снова повторяется давнишний томительный кошмар... Опять все то же. Я никак не выберусь из него... Хватит с меня! Хватит... Да-да... хватит!
   Великие боги! Что же происходит? Опять эти скользящие в толпе и рыскающие по моим следам тени... эти темные одежды... эти...
   Одним махом я вскакиваю на платформу крутящейся карусели.
   - Эй! Вы! Там!
   Такое ощущение, что голос доносится изнутри хриплой шарманки... Раз... два... три... Раз... два... три... Раз... два... три... Вальс... Вальс... Смех и развевающиеся гривы карусельных лошадок... все волнообразно плывет в вечном движении...
   - Эй, вы! Вы что, не слышите?! Нельзя ли поосторожней! Вы что, сумасшедший?..
   Я с удивлением смотрю на человека, которого только что толкнул. Этот толстенький тип стоит посреди карусели.
   - Ты совсем ослеп, парень!
   Толпа исчезает... Вальс смолкает. Остается только дорога, которая кружится под ногами... Обжигающее солнце...
   Визг шин на шоссе, и опять голос. Но другой.
   - Эй, вы там! Что вы делаете? Вы же настоящий самоубийца!
   Перед собой я вижу грузовик... голый торс высовывающегося из окошка шофера с лысой, блестящей, как яйцо, головой.
   - Ну ладно. Что там у тебя случилось, парень? Ты не в себе?
   Этот тип похож на добропорядочного отца семейства. Я даже представляю его себе в окружении кучи ребятишек, занятого пережевыванием теплого бифштекса. Вряд ли он думает о политических интригах в Сайгоне или Сан-Доминго.
   Не знаю уж, почему я думаю обо всем этом, в то время как он широко распахивает дверцу кабины и жестом приглашает меня.
   - Давай-ка, парень, забирайся сюда. Отдохнешь и забудешь о самоубийстве...
   Колеса крутятся, и мы выезжаем из города. Никаких вопросов он мне не задает. Я только слышу, как он сквозь зубы проклинает жару. На остальное ему наплевать. На весь мир и на меня в том числе.
   Я прихожу в себя, когда машина тормозит, и слышу голос человека, сидящего рядом:
   - Дальше мне не по пути. Надеюсь, тебе уже лучше?
   Я киваю, выхожу и дружески машу ему рукой.
   Глава 18
   Я размышляю. Ко мне возвращаются уверенность и мужество.
   Однако меня все больше и больше мучает жажда. Оглядываюсь вокруг и вижу жилье.
   Это маленький скромный коттедж, построенный посреди поля. Я замечаю также телефонную линию, выходящую из этого домика.