Страница:
Тем не менее сам метод помазания Иисуса скрывает глубокую тайну — как будто вокруг личности Иисуса накопилось недостаточно тайн. Естественно предположить, что такая церемония должна проводиться группой облеченных властью лиц, либо священников, либо представителей Синедриона, официального или «альтернативного», который создали зелоты — если конечно кто-либо из зелотов захотел иметь дело с Иисусом после инцидента с динарием.
Тем не менее такой человек присутствовал во время помазания. По свидетельству Матфея, Иисус был помазан просто «женщиной» — в Евангелии от Иоанна называется ее имя, Мария «из Вифании» — и происходило это в доме, где она жила с сестрой и братом Лазарем, «которого Он воскресил из мертвых»[195]. В истории миропомазания царей и первосвященников это беспрецедентный случай: церемонию проводила женщина. Неужели женщина подтвердила статус Иисуса и провозгласила его мессией? Именно эта церемония нашла свое отражение в скупых словах Евангелий — подобно комете, закрытой темными облаками[196].
Это событие остается необъясненным по сей день, но игнорировать его нельзя. Оно имело такое значение в христианском мире, и знание о нем получило такое широкое распространение, что изъять упоминание о нем не представлялось возможным. Оно осталось в тех воспоминаниях, которые дошли до наших дней в виде Евангелий. Более того, удивительным представляется тот факт, что церемонию миропомазания Иисуса должна была провести Мария из Вифании, а не другая женщина, которая пользовалась гораздо большим уважением среди его учеников — Мария Магдалина. Если только речь не идет об одной и той же женщине — то есть Мария из Вифании на самом деле была Марией Магдалиной.
В Новом Завете это две разные женщины. Тем не менее, существовала традиция, объединяющая их — традиция, которая была закреплена в официальной доктрине в шестом веке н. э. папой Григорием I. Доказательства такого отождествления, однако, отсутствуют, и оно больше не поддерживается Ватиканом. Но это еще не конец истории.
Любопытная — и довольно убедительная — гипотеза была выдвинута в 1993 году Маргарет Старберд в книге «The Woman with the Alabaster Jar». Как мы отмечали выше, все значимые поступки Иисуса в течение нескольких дней, предшествовавших распятию, полностью соответствовали пророчествам Ветхого Завета. Даже миропомазание Иисуса может рассматриваться как провозглашение еврейского мешиха, чье появление было предсказано. Маргарет Старберд предполагает, что мы можем обнаружить происхождение имени Марии Магдалины в одном из этих пророчеств[197]. Она имеет в виду ветхозаветного пророка Михея, который писал: «А ты, башня стада, холм дщери Сиона! к тебе придет и возвратится прежнее владычество, царство — к дщерям Иерусалима»[198].
Фраза «башня стада» означает высокое место, с которого пастух мог следить за своим стадом. Согласно официальному переводу Ватикана — «Иерусалимской Библии» — здесь имеется в виду Иерусалим. Под «стадом» подразумеваются верующие. Упоминание о холме служит дополнительным доказательством, потому что «холмом» (Офел) назывался район Иерусалима, в котором находился царский дворец. На древнееврейском языке «башня стада» называется Migdal-eder; Migdal переводится как «башня», но имеет еще одно значение — «великий». Маргарет Старберд высказала вполне логичное предположение, что именно от этого слова произошел эпитет «Магдалина» — а не от города Магдала[199]. Другими словами, если это объяснение верно, то Мария из Вифании, Магдалина, жена мессии, была известна как Мария Великая[200].
Если приход Иисуса в Иерусалим был организован таким образом, чтобы исполнились предсказания ветхозаветных пророков, то Мария Магдалина тоже имеет отношение к пророчеству Ветхого Завета о восстановлении царской власти в Израиле.
Получается, что Иисус был миропомазан как мессия собственной женой!
По какой-то причине она имела на это право и обладала достаточной для этого властью. У тех, кто защищает верховенство мужской апостольской власти в Церкви, появляется еще одна неприятная загадка. Совершенно очевидно, что в религиозном движении Иисуса влиянием обладали не только ученики мужского пола.
Что же дальше? Высказывались предположения, что церемония миропомазания представляет собой священный брак. Но это маловероятно: миропомазание не было характерной чертой мистерий классического периода[201]. Не встречается оно и в месопотамских религиях[202], В этом регионе существовала всего лишь одна, если не считать иудаизма, древняя традиция помазания священным маслом — в религии древних египтян. В Египте жрецам во время обряда посвящения лили на голову священное масло.
Ни для кого не секрет, что Новый Завет отличают серьезные контекстные недостатки. Отрицать это невозможно. Составляющие его тексты противоречат друг другу, отрывочны, туманны и пристрастны. Если вскрыть все противоречия Нового Завета, то не останется ничего, кроме в высшей степени предвзятой, догматичной мифологии христианства — и тогда мы можем утверждать, что воспоминания об Иисусе, призывающем платить налоги, представляют собой просто более позднюю вставку с целью убедить греко-римских язычников, принявших христианство, что новая вера политически безопасна и не несет угрозы для Римской империи.
С другой стороны, если признать, что в этих рассказах все же содержатся зерна истинной истории — хоть и скрытой туманом недомолвок, — тогда нужно заняться поиском фактов, сохранившихся под более поздней мифологической надстройкой. Как уже отмечалось выше, сами языческие историки, и особенно Тацит и Плиний, сообщают скудные сведения — а значит, подтверждают факт о том, что еврейский мессия был распят на кресте в бытность Понт и я Пилата прокуратором Иудеи и что в конце первого века н. э. действительно существовало религиозное движение, носившее имя этого мессии. Следовательно, мы вынуждены признать, что Евангелия содержат историческую правду. Но какова ее доля? Оценка зависит от того, какое мы им придаем значение.
Именно теперь на первый план выступают противоречия, содержащиеся в Евангелиях. Одно из них представляется нам особенно значительным.
Мы уже упоминали о том, что Иисус был миропомазан через два дня после прихода в Иерусалим, когда в Вифании сестра Лазаря Мария помазала его драгоценным нардовым маслом. Таким образом, когда Иисус появился в Иерусалиме перед праздником Пасхи, он еще не был помазан. Строго говоря, он еще не был мессией, прихода которого ждали.
Однако Евангелие от Иоанна рассказывает совсем другую историю. По словам Иоанна, Иисус был миропомазан за шесть дней до Пасхи, еще до прихода в Иерусалим[203]. Поэтому когда он вошел в город и был встречен как мессия, эта восторженная встреча была обоснованной — Иисус уже получил божественное благословение. Кто же говорит правду? Иоанн или трое других евангелистов? Неизвестно. Единственное, что мы можем сказать — в рассказе Иоанна обретает смысл триумфальное появление Иисуса в Иерусалиме, тогда как другие Евангелия не дают этому факту правдоподобного объяснения. Любопытно также, что Иоанн единственный называет имя женщины, помазавшей Иисуса, — Мария, сестра Лазаря.
Попытаемся дальше развить выдвинутую гипотезу: нетрудно представить, что зелоты, разгневанные тем, что Иисус принял мессианское миропомазание и отверг навязываемую ему политическую роль, решили свести ущерб к минимуму. Им требовалось избавиться от Иисуса, чтобы его место занял более послушный лидер — возможно, его брат Иаков, который сочувствовал политическим амбициям зелотов. И действительно, после удаления со сцены Иисуса руководителем еврейской общины Иерусалима, придерживавшейся мессианских взглядов, стал Иаков[204].
Вполне логично предположить, что именно зелоты выдали Иисуса — если не удалось заполучить лидера, пусть будет хотя бы мученик. Иисус знал, что они должны предать его; интересно также отметить, что считающийся предателем человек, Иуда Искариот, принадлежал к радикальному крылу зелотов, сикариям. Можно предположить, что он, предав Иисуса, остался верен зелотам. Он сделал то, что они хотели. Он указал на Иисуса вооруженным стражникам, которые пришли арестовать его. Когда Иисуса схватили в Гефсиманском саду, он сказал: «…как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями»[205]. Этими словами Иисус показывает — а вместе с ним и Матфей, перу которого принадлежит Евангелие, — что ему были известны политические реалии той эпохи.
Если священники саддукеи хотели избавиться от Иисуса потому, что видели в нем мессию и угрозу собственной власти, и если зелоты жаждали — хотя и по другим причинам — того же, об этом не мог не знать Пилат. И эта информация ставила его в затруднительное положение. Пилат был официальным представителем Рима в Иудее, а главная проблема состояла в том, что евреи отказывались платить налоги императору. И тут появляется лидер — законный царь, — который говорит своему народу, что налоги платить надо. Неужели Пилат мог предать суду, не говоря уже о том, чтобы осудить, человека, который — по крайней мере внешне — поддерживал политику Рима? Пилата самого бы обвинили в нарушении долга, если бы он вынес обвинительный приговор такому человеку.
В Новом Завете говорится, что крови Иисуса требовали евреи. И это обвинение против евреев поддерживалось на протяжении многих веков — Ватикан признал его ложным и исключил из официальных догматов только в 1960 году. Но теперь становится ясно, что ареста и казни требовали не евреи вообще, а непримиримые зелоты, ненавидевшие римлян и ради достижения политических целей готовые принести в жертву даже кого-то из своих. Пилат оказался перед серьезной дилеммой: чтобы сохранить мир в провинции, он должен был судить, вынести обвинительный приговор и казнить еврея, который поддерживал Рим, но само существование которого вызывало беспорядки, раздуваемые недовольными зелотами. Пилату, который должен был совершить невозможное, требовалась сделка.
И эта сделка, как мне представляется, заключалась в следующем: он будет судить Иисуса и обвинит его в политической агитации, тем самым умиротворив зелотов, которые грозили массовыми беспорядками. Меньше всего Пилату были нужны волнения во вверенной ему провинции — он знал, что и без этого утрачивает расположение Рима. Но обвинив Иисуса и приговорив его к распятию, он не мог допустить, чтобы весть о его смерти дошла до Рима. Поэтому Пилат предпринял меры к спасению Иисуса. Он поговорил с членом Синедриона и другом Иисуса Иосифом Аримафейским.
Но как удалось сымитировать распятие? Каким образом Иисус остался жив? Можно ли выжить, провисев некоторое время на кресте?
Распятие представляло собой не столько казнь, сколько смертельную пытку. Процедура была очень проста: жертву связывали и подвешивали на крест таким образом, чтобы ее ноги опирались на деревянную колоду у основания креста. Обычно ноги осужденного тоже привязывались к колоде, хотя археологи обнаружили, что как минимум в одном случае использовались гвозди, вбиваемые в лодыжки[206]. Вес висящего тела затруднял дыхание, и для того, чтобы дышать, нужно было постоянно отталкиваться ногами, ослабляя нагрузку на грудную клетку. В конечном итоге силы оставляли жертву, и она больше не могла отталкиваться ногами. Тело обвисало, дышать становилось невозможно, и распятый погибал от удушья. Пытка длилась около трех дней[207].
В качестве акта милосердия — только жестокие римляне могли назвать это милосердием — жертве перебивали ноги, лишая возможности поддерживать вес тела. Тело повисало на кресте, и жертва быстро задыхалась. Об этом можно прочитать в Новом Завете. Иоанн рассказывает, что голени двух зелотов, которых распяли, рядом с Иисусом, были перебиты, но когда воины подошли к Иисусу, чтобы тоже перебить ему ноги, то «увидели Его уже умершим»[208].
Таким образом, выжить после распятия было очень трудно, но возможно. Так, например, Иосиф Флавий рассказывает, как увидел трех своих бывших товарищей среди большой группы распятых. Он подошел к Титу и попросил помиловать их. Тит согласился и приказал снять этих троих с крестов. Двое несчастных умерли, несмотря на помощь лекарей, а третий выжил[209].
Может быть, Иисус тоже пережил распятие, как человек из рассказа Иосифа Флавия? В исламе есть легенды, которые утверждают именно это. Строки Корана о том, что «они не распяли его», можно перевести и по-другому: «они не убили его на кресте»[210]. Однако Коран был написан гораздо позже, хотя при его составлении, вне всякого сомнения, использовались старые документы и предания. Возможно, более убедительным следует считать утверждение Иринея Лионского, жившего во втором веке н. э. Критикуя воззрения египетских гностиков, последователей Василида, он объясняет: эти еретики верят, что Иисуса подменили по пути на Голгофу и что вместо него на кресте умер Симон Киринеянин.
Но если Иисуса не подменили, а он все же остался жив, как это могло случиться? Хью Шонфилд в книге «The Passover Plot» высказывает предположение, что Иисус на кресте находился в состоянии наркотического опьянения, так что он казался мертвым, но затем, после снятия с креста, пришел в себя[211]. Эта довольно правдоподобная гипотеза нашла своих сторонников. Так, например, в телевизионной программе ВВС «Умер ли Иисус?», посвященной распятию Христа и вышедшей в эфир в 2004 году, Элейн Пейджелс ссылалась на книгу Шонфилда, «которая предполагает, что Христос находился на кресте в бессознательном состоянии и что его сняли довольно быстро, благодаря чему он смог выжить». Далее она делает вывод, что такой сценарий вполне вероятен[212].
В Евангелиях приводится любопытная подробность, которая находит объяснение в этой гипотезе: распятый Христос пожаловался на жажду. На длинном шесте ему подали губку, смоченную в уксусе. Однако вместо того, чтобы придать Иисусу сил, уксус ускорил его смерть. Эта странная реакция заставляет предположить, что губка была смочена не уксусом, а какой-то жидкостью, которая должна была не взбодрить Иисуса, а наоборот, привести его в бессознательное состояние — возможно, это был наркотик. На Ближнем Востоке были знакомы с таким веществом.
Известно, что губка, пропитанная смесью опия с другими компонентами, например, белладонной и гашишем, использовалась в качестве анестетика. Такие губки могли вымачиваться в растворе, а затем высушиваться, что делало их удобными для транспортировки. При необходимости привести человека в бессознательное состояние — например во время хирургической операции — губку вымачивали в воде, чтобы активировать наркотики, а затем прикладывали к носу и рту пациента, в результат чего он быстро терял сознание. Жалоба на жажду, поднесение губки с уксусом и быстрая «смерть» Иисуса дают основание предположить, что причиной «смерти» была пропитанная наркотиками губка. Несмотря на всю тщательность «инсценировки» (предназначенной для того, чтобы Иисус выжил), никто не мог предсказать, какое воздействие окажет на него перенесенный шок. Как бы то ни было, распятие — это тяжелейшая физическая и психическая травма. Бессознательное состояние ослабляет травматическое воздействие и повышает шансы выжить — так что наркотик был полезен и в этом отношении.
В Евангелиях приводятся и другие удивительные подробности: Иоанн говорит о том, что бок Иисуса проткнули копьем, и из раны потекла кровь. На первый взгляд из этого утверждения следуют два вывода. Во-первых, копье пронзило не сердце и не голову Иисуса, и поэтому рана не представляла непосредственной угрозы для жизни. Во-вторых, вытекающая из раны кровь свидетельствовала, что Иисус еще жив.
Таким образом, Иисуса, не подававшего признаков жизни, но на самом деле находившегося в бессознательном состоянии, могли снять с креста и отнести в частный склеп, где с помощью лекарств его привели в чувство. А затем быстро увезли. Именно об этом свидетельствуют Евангелия: Лука и Иоанн сообщают, что Иисуса положили в находившийся неподалеку новый гроб. Матфей добавляет, что гроб принадлежал богатому и влиятельному человеку по имени Иосиф Аримафейский. Иоанн, который обычно приводит многочисленные подробности, говорит, что гроб находился в саду[213], из чего можно сделать вывод, что это было частное владение — не исключено, что Иосифа Аримафейского.
Иоанн также подчеркивает, что Иисуса спешили снять с креста и положить в гроб. Затем он добавляет любопытный факт: у Иосифа Арифамейского был помощник по имени Никодим, который приходил к гробу ночью и принес большое количество благовоний, мирра и аллоя[214]. Вполне возможно, что это действительно были благовония, хотя существует и другое, не менее правдоподобное объяснение. Оба вещества применялись в медицине — особенно мирр, который применялся для остановки кровотечения. Нам неизвестно, чтобы какое-то из этих благовоний использовалось для умащения мертвого тела. Марк и Лука так же касаются этой темы, дополняя историю о гробе рассказом о том, что две женщины — Мария Магдалина и Мария, «мать Иакова» — пришли к гробу по окончании субботы и принесли с собой масла и благовония[215].
Вызывает удивление также, что Иисуса распяли рядом с садом и гробом, причем последний — как минимум — принадлежал Иосифу Аримафейскому. Странное совпадение, если не сказать больше. Может быть, распятие тоже было приватным? Чтобы исключить лишних свидетелей? Лука говорит, что толпа наблюдала за казнью издалека[216]. Возможно, их держали на расстоянии? Описание событий, происходивших на Голгофе, вызывает подозрение, что на самом деле распятие происходило в долине Кедрон, где до наших дней сохранились вырубленные в скале гробницы и где расположен Гефсиманский сад, который мог быть тем самым частным садом и который хорошо знал Иисус.
Нельзя не отметить и еще одну странность: в Евангелии от Марка говорится, что Иосиф Аримафейский пришел к Пилату и попросил отдать ему тело Иисуса. Пилат спросил, умер ли Иисус, и был удивлен ответом — по его мнению, смерть наступила слишком быстро. Но поскольку Иисус умер, Пилат разрешил Иосифу снять его тело с креста. Если мы обратимся к оригинальному греческому тексту, то заметим важную особенность: когда Иосиф просит отдать ему тело Христа, он употребляет слово soma. В греческом языке его употребляют по отношению к телу живого человека. Когда же Пилат дает разрешение Иосифу снять тело Иисуса с креста, он употребляет слово ptoma[217]. Оно означает мертвое тело, или труп. Другими словами, греческий текст Евангелия от Марка не оставляет сомнений в том, что Иосиф просил тело живого Иисуса, а Пилат отдал ему тело, которое считал мертвым. Здесь, в оригинале Евангелия, раскрывается тайна — Иисус остался жив.
Если бы составитель Евангелия хотел скрыть этот факт, то сделать это было очень легко — нужно было просто использовать одно и то же слово в речи Иосифа и Пилата, то есть, ptoma, или труп. Однако Марк предпочел оставить противоречие. Может быть, этот факт был слишком хорошо известен и не оставлял возможности для манипуляций? Пришлось ждать перевода Нового Завета с греческого на латынь: в латинской Библии — Вульгате — и Пилат, и Иосиф Аримафейский используют одно и то же слово corpus, которое означает просто «тело», а также «труп». Тайна распятия теперь была надежно скрыта.
И вновь, лишь небольшое отступление от богословских догм позволяет по-новому взглянуть на распятие.
Во время допроса Иисус сказал Пилату: «Царство Мое не от мира сего»[218]. Далее он объясняет: «…если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня». Это еще одно заявление, помимо совета платить налоги, которое должно было рассердить непреклонных зелотов.
Но что в действительности означают эти слова? Более того: откуда у Иисуса такие взгляды, отличавшиеся от взглядов его политически активных соратников и современников?
Вряд ли он почерпнул эти идеи в Галилее, поскольку Галилея была оплотом зелотов. Зелоты должны были руководить образованием и подготовкой Иисуса, особенно с учетом предназначенной ему роли. И даже если он по какой-то причине склонялся к убеждениям и политическим взглядам, которые совпадали с интересами римлян, зелоты должны были знать о том, что его точка зрения изменилась, и помешать ему войти в Иерусалим как будущему мессии.
Все это позволяет предположить, что у Иисуса был свой план — в него входило не только миропомазание на роль мессии женщиной близкого круга, но и меры предосторожности, чтобы зелоты узнали об этом слишком поздно. Нам ничего не остается, кроме как прийти к выводу, что мировоззрение Иисуса формировалось в другом месте.
Ключ к этой загадке можно отыскать в очень странном заявлении Иисуса, которое приводится в одном из Евангелий. Иисус говорит: «… если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло»[219].
С таким откровенным мистицизмом, который больше не встречается ни в Новом Завете, ни в учениях зелотов, мы сталкиваемся в рукописях Мертвого моря. Это уникальное явление для иудаизма. Мы вынуждены сделать вывод, что Иисус был посвящен в других землях. Он был знаком с Божественным Светом, о котором говорили мистики на протяжении нескольких тысячелетий.
Необходимо подробнее разобраться в этих словах Иисуса, поскольку мы считаем их очень важными. Они являются той осью, на которой держится вся правда об Иисусе. Если мы сумеем понять это заявление, то сумеем понять Иисуса: мы поймем, почему он порвал с зелотами и почему с тех пор Церковь распространяет о нем лживые сведения. Церкви приходится поддерживать эту ложь, потому что если правда откроется, это будет означать ее крах. Именно это важно.
Есть лишь одно место, где могли сформироваться подобные взгляды Иисуса. Единственное место, где жили евреи и где такого рода мистические учения открыто обсуждались и преподавались, и где политика не имела такого влияния, как в Иудее. Этим местом был Египет.
Невозможно понять Иисуса, его учение и события первого века н. э. в Иудее, не познакомившись с жизнью евреев в Египте.
Глава 8. ИИСУС В ЕГИПТЕ
Тем не менее такой человек присутствовал во время помазания. По свидетельству Матфея, Иисус был помазан просто «женщиной» — в Евангелии от Иоанна называется ее имя, Мария «из Вифании» — и происходило это в доме, где она жила с сестрой и братом Лазарем, «которого Он воскресил из мертвых»[195]. В истории миропомазания царей и первосвященников это беспрецедентный случай: церемонию проводила женщина. Неужели женщина подтвердила статус Иисуса и провозгласила его мессией? Именно эта церемония нашла свое отражение в скупых словах Евангелий — подобно комете, закрытой темными облаками[196].
Это событие остается необъясненным по сей день, но игнорировать его нельзя. Оно имело такое значение в христианском мире, и знание о нем получило такое широкое распространение, что изъять упоминание о нем не представлялось возможным. Оно осталось в тех воспоминаниях, которые дошли до наших дней в виде Евангелий. Более того, удивительным представляется тот факт, что церемонию миропомазания Иисуса должна была провести Мария из Вифании, а не другая женщина, которая пользовалась гораздо большим уважением среди его учеников — Мария Магдалина. Если только речь не идет об одной и той же женщине — то есть Мария из Вифании на самом деле была Марией Магдалиной.
В Новом Завете это две разные женщины. Тем не менее, существовала традиция, объединяющая их — традиция, которая была закреплена в официальной доктрине в шестом веке н. э. папой Григорием I. Доказательства такого отождествления, однако, отсутствуют, и оно больше не поддерживается Ватиканом. Но это еще не конец истории.
Любопытная — и довольно убедительная — гипотеза была выдвинута в 1993 году Маргарет Старберд в книге «The Woman with the Alabaster Jar». Как мы отмечали выше, все значимые поступки Иисуса в течение нескольких дней, предшествовавших распятию, полностью соответствовали пророчествам Ветхого Завета. Даже миропомазание Иисуса может рассматриваться как провозглашение еврейского мешиха, чье появление было предсказано. Маргарет Старберд предполагает, что мы можем обнаружить происхождение имени Марии Магдалины в одном из этих пророчеств[197]. Она имеет в виду ветхозаветного пророка Михея, который писал: «А ты, башня стада, холм дщери Сиона! к тебе придет и возвратится прежнее владычество, царство — к дщерям Иерусалима»[198].
Фраза «башня стада» означает высокое место, с которого пастух мог следить за своим стадом. Согласно официальному переводу Ватикана — «Иерусалимской Библии» — здесь имеется в виду Иерусалим. Под «стадом» подразумеваются верующие. Упоминание о холме служит дополнительным доказательством, потому что «холмом» (Офел) назывался район Иерусалима, в котором находился царский дворец. На древнееврейском языке «башня стада» называется Migdal-eder; Migdal переводится как «башня», но имеет еще одно значение — «великий». Маргарет Старберд высказала вполне логичное предположение, что именно от этого слова произошел эпитет «Магдалина» — а не от города Магдала[199]. Другими словами, если это объяснение верно, то Мария из Вифании, Магдалина, жена мессии, была известна как Мария Великая[200].
Если приход Иисуса в Иерусалим был организован таким образом, чтобы исполнились предсказания ветхозаветных пророков, то Мария Магдалина тоже имеет отношение к пророчеству Ветхого Завета о восстановлении царской власти в Израиле.
Получается, что Иисус был миропомазан как мессия собственной женой!
По какой-то причине она имела на это право и обладала достаточной для этого властью. У тех, кто защищает верховенство мужской апостольской власти в Церкви, появляется еще одна неприятная загадка. Совершенно очевидно, что в религиозном движении Иисуса влиянием обладали не только ученики мужского пола.
Что же дальше? Высказывались предположения, что церемония миропомазания представляет собой священный брак. Но это маловероятно: миропомазание не было характерной чертой мистерий классического периода[201]. Не встречается оно и в месопотамских религиях[202], В этом регионе существовала всего лишь одна, если не считать иудаизма, древняя традиция помазания священным маслом — в религии древних египтян. В Египте жрецам во время обряда посвящения лили на голову священное масло.
Ни для кого не секрет, что Новый Завет отличают серьезные контекстные недостатки. Отрицать это невозможно. Составляющие его тексты противоречат друг другу, отрывочны, туманны и пристрастны. Если вскрыть все противоречия Нового Завета, то не останется ничего, кроме в высшей степени предвзятой, догматичной мифологии христианства — и тогда мы можем утверждать, что воспоминания об Иисусе, призывающем платить налоги, представляют собой просто более позднюю вставку с целью убедить греко-римских язычников, принявших христианство, что новая вера политически безопасна и не несет угрозы для Римской империи.
С другой стороны, если признать, что в этих рассказах все же содержатся зерна истинной истории — хоть и скрытой туманом недомолвок, — тогда нужно заняться поиском фактов, сохранившихся под более поздней мифологической надстройкой. Как уже отмечалось выше, сами языческие историки, и особенно Тацит и Плиний, сообщают скудные сведения — а значит, подтверждают факт о том, что еврейский мессия был распят на кресте в бытность Понт и я Пилата прокуратором Иудеи и что в конце первого века н. э. действительно существовало религиозное движение, носившее имя этого мессии. Следовательно, мы вынуждены признать, что Евангелия содержат историческую правду. Но какова ее доля? Оценка зависит от того, какое мы им придаем значение.
Именно теперь на первый план выступают противоречия, содержащиеся в Евангелиях. Одно из них представляется нам особенно значительным.
Мы уже упоминали о том, что Иисус был миропомазан через два дня после прихода в Иерусалим, когда в Вифании сестра Лазаря Мария помазала его драгоценным нардовым маслом. Таким образом, когда Иисус появился в Иерусалиме перед праздником Пасхи, он еще не был помазан. Строго говоря, он еще не был мессией, прихода которого ждали.
Однако Евангелие от Иоанна рассказывает совсем другую историю. По словам Иоанна, Иисус был миропомазан за шесть дней до Пасхи, еще до прихода в Иерусалим[203]. Поэтому когда он вошел в город и был встречен как мессия, эта восторженная встреча была обоснованной — Иисус уже получил божественное благословение. Кто же говорит правду? Иоанн или трое других евангелистов? Неизвестно. Единственное, что мы можем сказать — в рассказе Иоанна обретает смысл триумфальное появление Иисуса в Иерусалиме, тогда как другие Евангелия не дают этому факту правдоподобного объяснения. Любопытно также, что Иоанн единственный называет имя женщины, помазавшей Иисуса, — Мария, сестра Лазаря.
Попытаемся дальше развить выдвинутую гипотезу: нетрудно представить, что зелоты, разгневанные тем, что Иисус принял мессианское миропомазание и отверг навязываемую ему политическую роль, решили свести ущерб к минимуму. Им требовалось избавиться от Иисуса, чтобы его место занял более послушный лидер — возможно, его брат Иаков, который сочувствовал политическим амбициям зелотов. И действительно, после удаления со сцены Иисуса руководителем еврейской общины Иерусалима, придерживавшейся мессианских взглядов, стал Иаков[204].
Вполне логично предположить, что именно зелоты выдали Иисуса — если не удалось заполучить лидера, пусть будет хотя бы мученик. Иисус знал, что они должны предать его; интересно также отметить, что считающийся предателем человек, Иуда Искариот, принадлежал к радикальному крылу зелотов, сикариям. Можно предположить, что он, предав Иисуса, остался верен зелотам. Он сделал то, что они хотели. Он указал на Иисуса вооруженным стражникам, которые пришли арестовать его. Когда Иисуса схватили в Гефсиманском саду, он сказал: «…как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями»[205]. Этими словами Иисус показывает — а вместе с ним и Матфей, перу которого принадлежит Евангелие, — что ему были известны политические реалии той эпохи.
Если священники саддукеи хотели избавиться от Иисуса потому, что видели в нем мессию и угрозу собственной власти, и если зелоты жаждали — хотя и по другим причинам — того же, об этом не мог не знать Пилат. И эта информация ставила его в затруднительное положение. Пилат был официальным представителем Рима в Иудее, а главная проблема состояла в том, что евреи отказывались платить налоги императору. И тут появляется лидер — законный царь, — который говорит своему народу, что налоги платить надо. Неужели Пилат мог предать суду, не говоря уже о том, чтобы осудить, человека, который — по крайней мере внешне — поддерживал политику Рима? Пилата самого бы обвинили в нарушении долга, если бы он вынес обвинительный приговор такому человеку.
В Новом Завете говорится, что крови Иисуса требовали евреи. И это обвинение против евреев поддерживалось на протяжении многих веков — Ватикан признал его ложным и исключил из официальных догматов только в 1960 году. Но теперь становится ясно, что ареста и казни требовали не евреи вообще, а непримиримые зелоты, ненавидевшие римлян и ради достижения политических целей готовые принести в жертву даже кого-то из своих. Пилат оказался перед серьезной дилеммой: чтобы сохранить мир в провинции, он должен был судить, вынести обвинительный приговор и казнить еврея, который поддерживал Рим, но само существование которого вызывало беспорядки, раздуваемые недовольными зелотами. Пилату, который должен был совершить невозможное, требовалась сделка.
И эта сделка, как мне представляется, заключалась в следующем: он будет судить Иисуса и обвинит его в политической агитации, тем самым умиротворив зелотов, которые грозили массовыми беспорядками. Меньше всего Пилату были нужны волнения во вверенной ему провинции — он знал, что и без этого утрачивает расположение Рима. Но обвинив Иисуса и приговорив его к распятию, он не мог допустить, чтобы весть о его смерти дошла до Рима. Поэтому Пилат предпринял меры к спасению Иисуса. Он поговорил с членом Синедриона и другом Иисуса Иосифом Аримафейским.
Но как удалось сымитировать распятие? Каким образом Иисус остался жив? Можно ли выжить, провисев некоторое время на кресте?
Распятие представляло собой не столько казнь, сколько смертельную пытку. Процедура была очень проста: жертву связывали и подвешивали на крест таким образом, чтобы ее ноги опирались на деревянную колоду у основания креста. Обычно ноги осужденного тоже привязывались к колоде, хотя археологи обнаружили, что как минимум в одном случае использовались гвозди, вбиваемые в лодыжки[206]. Вес висящего тела затруднял дыхание, и для того, чтобы дышать, нужно было постоянно отталкиваться ногами, ослабляя нагрузку на грудную клетку. В конечном итоге силы оставляли жертву, и она больше не могла отталкиваться ногами. Тело обвисало, дышать становилось невозможно, и распятый погибал от удушья. Пытка длилась около трех дней[207].
В качестве акта милосердия — только жестокие римляне могли назвать это милосердием — жертве перебивали ноги, лишая возможности поддерживать вес тела. Тело повисало на кресте, и жертва быстро задыхалась. Об этом можно прочитать в Новом Завете. Иоанн рассказывает, что голени двух зелотов, которых распяли, рядом с Иисусом, были перебиты, но когда воины подошли к Иисусу, чтобы тоже перебить ему ноги, то «увидели Его уже умершим»[208].
Таким образом, выжить после распятия было очень трудно, но возможно. Так, например, Иосиф Флавий рассказывает, как увидел трех своих бывших товарищей среди большой группы распятых. Он подошел к Титу и попросил помиловать их. Тит согласился и приказал снять этих троих с крестов. Двое несчастных умерли, несмотря на помощь лекарей, а третий выжил[209].
Может быть, Иисус тоже пережил распятие, как человек из рассказа Иосифа Флавия? В исламе есть легенды, которые утверждают именно это. Строки Корана о том, что «они не распяли его», можно перевести и по-другому: «они не убили его на кресте»[210]. Однако Коран был написан гораздо позже, хотя при его составлении, вне всякого сомнения, использовались старые документы и предания. Возможно, более убедительным следует считать утверждение Иринея Лионского, жившего во втором веке н. э. Критикуя воззрения египетских гностиков, последователей Василида, он объясняет: эти еретики верят, что Иисуса подменили по пути на Голгофу и что вместо него на кресте умер Симон Киринеянин.
Но если Иисуса не подменили, а он все же остался жив, как это могло случиться? Хью Шонфилд в книге «The Passover Plot» высказывает предположение, что Иисус на кресте находился в состоянии наркотического опьянения, так что он казался мертвым, но затем, после снятия с креста, пришел в себя[211]. Эта довольно правдоподобная гипотеза нашла своих сторонников. Так, например, в телевизионной программе ВВС «Умер ли Иисус?», посвященной распятию Христа и вышедшей в эфир в 2004 году, Элейн Пейджелс ссылалась на книгу Шонфилда, «которая предполагает, что Христос находился на кресте в бессознательном состоянии и что его сняли довольно быстро, благодаря чему он смог выжить». Далее она делает вывод, что такой сценарий вполне вероятен[212].
В Евангелиях приводится любопытная подробность, которая находит объяснение в этой гипотезе: распятый Христос пожаловался на жажду. На длинном шесте ему подали губку, смоченную в уксусе. Однако вместо того, чтобы придать Иисусу сил, уксус ускорил его смерть. Эта странная реакция заставляет предположить, что губка была смочена не уксусом, а какой-то жидкостью, которая должна была не взбодрить Иисуса, а наоборот, привести его в бессознательное состояние — возможно, это был наркотик. На Ближнем Востоке были знакомы с таким веществом.
Известно, что губка, пропитанная смесью опия с другими компонентами, например, белладонной и гашишем, использовалась в качестве анестетика. Такие губки могли вымачиваться в растворе, а затем высушиваться, что делало их удобными для транспортировки. При необходимости привести человека в бессознательное состояние — например во время хирургической операции — губку вымачивали в воде, чтобы активировать наркотики, а затем прикладывали к носу и рту пациента, в результат чего он быстро терял сознание. Жалоба на жажду, поднесение губки с уксусом и быстрая «смерть» Иисуса дают основание предположить, что причиной «смерти» была пропитанная наркотиками губка. Несмотря на всю тщательность «инсценировки» (предназначенной для того, чтобы Иисус выжил), никто не мог предсказать, какое воздействие окажет на него перенесенный шок. Как бы то ни было, распятие — это тяжелейшая физическая и психическая травма. Бессознательное состояние ослабляет травматическое воздействие и повышает шансы выжить — так что наркотик был полезен и в этом отношении.
В Евангелиях приводятся и другие удивительные подробности: Иоанн говорит о том, что бок Иисуса проткнули копьем, и из раны потекла кровь. На первый взгляд из этого утверждения следуют два вывода. Во-первых, копье пронзило не сердце и не голову Иисуса, и поэтому рана не представляла непосредственной угрозы для жизни. Во-вторых, вытекающая из раны кровь свидетельствовала, что Иисус еще жив.
Таким образом, Иисуса, не подававшего признаков жизни, но на самом деле находившегося в бессознательном состоянии, могли снять с креста и отнести в частный склеп, где с помощью лекарств его привели в чувство. А затем быстро увезли. Именно об этом свидетельствуют Евангелия: Лука и Иоанн сообщают, что Иисуса положили в находившийся неподалеку новый гроб. Матфей добавляет, что гроб принадлежал богатому и влиятельному человеку по имени Иосиф Аримафейский. Иоанн, который обычно приводит многочисленные подробности, говорит, что гроб находился в саду[213], из чего можно сделать вывод, что это было частное владение — не исключено, что Иосифа Аримафейского.
Иоанн также подчеркивает, что Иисуса спешили снять с креста и положить в гроб. Затем он добавляет любопытный факт: у Иосифа Арифамейского был помощник по имени Никодим, который приходил к гробу ночью и принес большое количество благовоний, мирра и аллоя[214]. Вполне возможно, что это действительно были благовония, хотя существует и другое, не менее правдоподобное объяснение. Оба вещества применялись в медицине — особенно мирр, который применялся для остановки кровотечения. Нам неизвестно, чтобы какое-то из этих благовоний использовалось для умащения мертвого тела. Марк и Лука так же касаются этой темы, дополняя историю о гробе рассказом о том, что две женщины — Мария Магдалина и Мария, «мать Иакова» — пришли к гробу по окончании субботы и принесли с собой масла и благовония[215].
Вызывает удивление также, что Иисуса распяли рядом с садом и гробом, причем последний — как минимум — принадлежал Иосифу Аримафейскому. Странное совпадение, если не сказать больше. Может быть, распятие тоже было приватным? Чтобы исключить лишних свидетелей? Лука говорит, что толпа наблюдала за казнью издалека[216]. Возможно, их держали на расстоянии? Описание событий, происходивших на Голгофе, вызывает подозрение, что на самом деле распятие происходило в долине Кедрон, где до наших дней сохранились вырубленные в скале гробницы и где расположен Гефсиманский сад, который мог быть тем самым частным садом и который хорошо знал Иисус.
Нельзя не отметить и еще одну странность: в Евангелии от Марка говорится, что Иосиф Аримафейский пришел к Пилату и попросил отдать ему тело Иисуса. Пилат спросил, умер ли Иисус, и был удивлен ответом — по его мнению, смерть наступила слишком быстро. Но поскольку Иисус умер, Пилат разрешил Иосифу снять его тело с креста. Если мы обратимся к оригинальному греческому тексту, то заметим важную особенность: когда Иосиф просит отдать ему тело Христа, он употребляет слово soma. В греческом языке его употребляют по отношению к телу живого человека. Когда же Пилат дает разрешение Иосифу снять тело Иисуса с креста, он употребляет слово ptoma[217]. Оно означает мертвое тело, или труп. Другими словами, греческий текст Евангелия от Марка не оставляет сомнений в том, что Иосиф просил тело живого Иисуса, а Пилат отдал ему тело, которое считал мертвым. Здесь, в оригинале Евангелия, раскрывается тайна — Иисус остался жив.
Если бы составитель Евангелия хотел скрыть этот факт, то сделать это было очень легко — нужно было просто использовать одно и то же слово в речи Иосифа и Пилата, то есть, ptoma, или труп. Однако Марк предпочел оставить противоречие. Может быть, этот факт был слишком хорошо известен и не оставлял возможности для манипуляций? Пришлось ждать перевода Нового Завета с греческого на латынь: в латинской Библии — Вульгате — и Пилат, и Иосиф Аримафейский используют одно и то же слово corpus, которое означает просто «тело», а также «труп». Тайна распятия теперь была надежно скрыта.
И вновь, лишь небольшое отступление от богословских догм позволяет по-новому взглянуть на распятие.
Во время допроса Иисус сказал Пилату: «Царство Мое не от мира сего»[218]. Далее он объясняет: «…если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня». Это еще одно заявление, помимо совета платить налоги, которое должно было рассердить непреклонных зелотов.
Но что в действительности означают эти слова? Более того: откуда у Иисуса такие взгляды, отличавшиеся от взглядов его политически активных соратников и современников?
Вряд ли он почерпнул эти идеи в Галилее, поскольку Галилея была оплотом зелотов. Зелоты должны были руководить образованием и подготовкой Иисуса, особенно с учетом предназначенной ему роли. И даже если он по какой-то причине склонялся к убеждениям и политическим взглядам, которые совпадали с интересами римлян, зелоты должны были знать о том, что его точка зрения изменилась, и помешать ему войти в Иерусалим как будущему мессии.
Все это позволяет предположить, что у Иисуса был свой план — в него входило не только миропомазание на роль мессии женщиной близкого круга, но и меры предосторожности, чтобы зелоты узнали об этом слишком поздно. Нам ничего не остается, кроме как прийти к выводу, что мировоззрение Иисуса формировалось в другом месте.
Ключ к этой загадке можно отыскать в очень странном заявлении Иисуса, которое приводится в одном из Евангелий. Иисус говорит: «… если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло»[219].
С таким откровенным мистицизмом, который больше не встречается ни в Новом Завете, ни в учениях зелотов, мы сталкиваемся в рукописях Мертвого моря. Это уникальное явление для иудаизма. Мы вынуждены сделать вывод, что Иисус был посвящен в других землях. Он был знаком с Божественным Светом, о котором говорили мистики на протяжении нескольких тысячелетий.
Необходимо подробнее разобраться в этих словах Иисуса, поскольку мы считаем их очень важными. Они являются той осью, на которой держится вся правда об Иисусе. Если мы сумеем понять это заявление, то сумеем понять Иисуса: мы поймем, почему он порвал с зелотами и почему с тех пор Церковь распространяет о нем лживые сведения. Церкви приходится поддерживать эту ложь, потому что если правда откроется, это будет означать ее крах. Именно это важно.
Есть лишь одно место, где могли сформироваться подобные взгляды Иисуса. Единственное место, где жили евреи и где такого рода мистические учения открыто обсуждались и преподавались, и где политика не имела такого влияния, как в Иудее. Этим местом был Египет.
Невозможно понять Иисуса, его учение и события первого века н. э. в Иудее, не познакомившись с жизнью евреев в Египте.
Глава 8. ИИСУС В ЕГИПТЕ
Никто не знает, где именно жил Иисус с отрочества и до того момента, как он появился в Галилее, чтобы принять крещение от Иоанна Крестителя. Апостол Лука говорит, что Иисус крестился в пятнадцатый год правления императора Тиберия — это 28 или 29 год н. э. — и добавляет, что в это время Иисусу было около тридцати лет[220]. Уверенным можно быть лишь в одном: Иисус мог жить где угодно, только не в Израиле.
Этот вывод подсказывает логика самих Евангелий: если бы Иисус жил в Иудее, Галилее или Самарии, этот факт несомненно упоминался бы вместе с необычными, и даже чудесными, признаками его будущего величия — точно так же, как Матфей, Марк, Лука и Иоанн описывают события его детства и те, что произошли уже после крещения.
Несмотря на то, что Евангелия в первую очередь рассказывают о деяниях Иисуса после крещения, в них также приводятся некоторые подробности его рождения, переездов его семьи, а также — что примечательно — его спора со священниками Храма, когда ему исполнилось двенадцать лет[221]. Рассказывая об этом свидетельстве глубокого понимания Иисусом вопросов веры, хотя бы одно из Евангелий должно было упомянуть о других подобных случаях, особенно после того, как он стал взрослым. Но удивительное дело — во всем Новом Завете ни слова не говорится о следующих восемнадцати годах — лучшей поре жизни Иисуса.
Есть и еще одна странность: Матфей, Марк и Лука сообщают, что Иисус жил в Галилее, в городе Назарете.
Лука добавляет некоторые подробности: Иисус провел там детство, а его родители каждый год отправлялись в Иерусалим на праздник Пасхи. Именно во время одного из таких посещений Иисуса обнаружили в Храме среди ученых-богословов, обсуждающего вопросы веры. К сожалению, у нас нет доказательств даже того, что город Назарет действительно существовал во времена Иисуса. Первое упоминание о нем появляется только в третьем веке н. э. [222]. Не может ли этот рассказ о дискуссии в Храме быть своего рода иллюстрацией к тому периоду жизни Иисуса, о котором ничего неизвестно?
Судя по Евангелиям, Иисус как будто «исчез» в период отрочества и юности. Однако именно в эти годы он приобрел убеждения и знания, которые затем проповедовал. Кем же тогда он был? И почему его местопребывание держалось в тайне? Может быть, его нашли «охотники за талантами» из числа священников или раввинов, а затем увезли, чтобы почти два десятилетия обучать тайным знаниям? Не подлежит сомнению, что ученики должны были знать, где жил Иисус. Но чему могло угрожать раскрытие этой информации? Какие проблемы могли возникнуть? Нам никак не удастся уйти от вопроса, какие причины заставляли авторов Евангелий скрывать правду.
Пробел в сведениях о жизни Иисуса был замечен учеными много лет назад и открыл дорогу к многочисленным спекуляциям. Высказывались предположения, правдоподобные и не очень, о его путешествиях на Восток, за пределы Римской империи, в Парфию, Персию или даже в Афганистан и Индию. Даже в наши дни многие верят, что гробница Юз-Асаф в Кашмире принадлежит Иисусу, который выжил после распятия и вернулся на Восток, где и умер. Существуют даже гипотезы, что в детстве Иисус изучал буддизм — по мнению их приверженцев, это объясняет параллели, которые можно усмотреть в учениях Христа и Будды. Члены одной из первых христианских общин, центр которой находился в индийском городе Малабар, утверждали, что она была основана апостолом Фомой. Значит, Иисус вполне мог добраться до тех мест, куда добирался Фома[223].
Этот вывод подсказывает логика самих Евангелий: если бы Иисус жил в Иудее, Галилее или Самарии, этот факт несомненно упоминался бы вместе с необычными, и даже чудесными, признаками его будущего величия — точно так же, как Матфей, Марк, Лука и Иоанн описывают события его детства и те, что произошли уже после крещения.
Несмотря на то, что Евангелия в первую очередь рассказывают о деяниях Иисуса после крещения, в них также приводятся некоторые подробности его рождения, переездов его семьи, а также — что примечательно — его спора со священниками Храма, когда ему исполнилось двенадцать лет[221]. Рассказывая об этом свидетельстве глубокого понимания Иисусом вопросов веры, хотя бы одно из Евангелий должно было упомянуть о других подобных случаях, особенно после того, как он стал взрослым. Но удивительное дело — во всем Новом Завете ни слова не говорится о следующих восемнадцати годах — лучшей поре жизни Иисуса.
Есть и еще одна странность: Матфей, Марк и Лука сообщают, что Иисус жил в Галилее, в городе Назарете.
Лука добавляет некоторые подробности: Иисус провел там детство, а его родители каждый год отправлялись в Иерусалим на праздник Пасхи. Именно во время одного из таких посещений Иисуса обнаружили в Храме среди ученых-богословов, обсуждающего вопросы веры. К сожалению, у нас нет доказательств даже того, что город Назарет действительно существовал во времена Иисуса. Первое упоминание о нем появляется только в третьем веке н. э. [222]. Не может ли этот рассказ о дискуссии в Храме быть своего рода иллюстрацией к тому периоду жизни Иисуса, о котором ничего неизвестно?
Судя по Евангелиям, Иисус как будто «исчез» в период отрочества и юности. Однако именно в эти годы он приобрел убеждения и знания, которые затем проповедовал. Кем же тогда он был? И почему его местопребывание держалось в тайне? Может быть, его нашли «охотники за талантами» из числа священников или раввинов, а затем увезли, чтобы почти два десятилетия обучать тайным знаниям? Не подлежит сомнению, что ученики должны были знать, где жил Иисус. Но чему могло угрожать раскрытие этой информации? Какие проблемы могли возникнуть? Нам никак не удастся уйти от вопроса, какие причины заставляли авторов Евангелий скрывать правду.
Пробел в сведениях о жизни Иисуса был замечен учеными много лет назад и открыл дорогу к многочисленным спекуляциям. Высказывались предположения, правдоподобные и не очень, о его путешествиях на Восток, за пределы Римской империи, в Парфию, Персию или даже в Афганистан и Индию. Даже в наши дни многие верят, что гробница Юз-Асаф в Кашмире принадлежит Иисусу, который выжил после распятия и вернулся на Восток, где и умер. Существуют даже гипотезы, что в детстве Иисус изучал буддизм — по мнению их приверженцев, это объясняет параллели, которые можно усмотреть в учениях Христа и Будды. Члены одной из первых христианских общин, центр которой находился в индийском городе Малабар, утверждали, что она была основана апостолом Фомой. Значит, Иисус вполне мог добраться до тех мест, куда добирался Фома[223].