Страница:
Он решил разобраться в этом вопросе и, докопавшись до истины, испытал сильнейший шок.
Выяснилось, что незадолго до смерти отец взял несколько крупных кредитов с целью создания новых холдингов в Венесуэле и на Южно-Китайском море. И как раз тогда что-то не так пошло с добычей нефти в Каракасе, в результате чего возникли серьезные финансовые трудности. Именно это, как выяснил Коллин, стало причиной той самой поездки родителей в Южную Америку, которая оказалась для них роковой. Из-за этого они туда поехали, из-за этого погибли. Компания попала в очень сложную ситуацию – долги отца, падение цен на нефть и потеря престижа; можно сказать, она была на грани полного краха. Приняв на себя руководство «Интерконтинентал ойл», Джастин остался один на один с агонизирующим гигантом и готов был на все, лишь бы оживить его.
Но то, что он сделал ради спасения компании, было совершенно непростительно. Коллину все стало ясно. Оставалось одно – отправиться к брату и выложить карты на стол.
А после этого связаться с Деврисом.
– Неужели ты всерьез рассчитывал, что сможешь проделать этот фокус и выйти сухим из воды?
Коллина буквально трясло, когда он, произнеся эти слова, бросил брату заключение экспертов-графологов. Их встреча происходила, как обычно, в Башне Трампа. Джастин сидел на черной, обитой замшей кушетке, спокойно попивая бренди и следя взглядом за Коллином. Тот напоминал бомбу, готовую взорваться в любой момент.
С полным равнодушием заглянув в бумагу, Джастин снова поднял глаза на брата.
– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты толкуешь, – холодно ответил он.
– Черта с два не имеешь! – взорвался Коллин. – Кто еще мог так подделать мою подпись, чтобы обмануть даже экспертов? Кто еще мог проникнуть в дом, не вызвав ни малейших подозрений у слуг? У кого еще были мотивы…
– Мотивы? – Джастин рассмеялся. – Какие у меня могли быть мотивы…
– Хватит молоть чепуху, Джастин! – резко оборвал его брат. – Мне все известно о трудностях, которые переживает компания. И о том, в какие долги папа влез незадолго до смерти. Теперь я знаю, почему они с матерью оказались в Венесуэле. И почему погибли.
Джастин хмуро глядел на пустой стакан в своей руке.
– Тогда ты должен понять, почему я был вынужден так поступить, – сказал он в конце концов.
– Нет, черт возьми, нет! – закричал Коллин. – Ничто не оправдывает того, что ты натворил! Картины и мамины драгоценности принадлежали мне! Это оговаривалось в нашем соглашении! Ты не имел на них никакого права!
– Я долженбыл сделать все, чтобы спасти компанию, – упрямо настаивал Джастин. – Это было немного, конечно, но послужило началом. Уверен, что родители и сами поступили бы точно так же.
– Можно подумать, тебя волновало, как они поступили бы, – с горечью произнес Коллин. – Тебя волновало одно: остаться главой компании, не упустить того, к чему всегда стремился. Ты вкусил власть, заболел ею и готов на что угодно, лишь бы удержать ее. Но попомни мои слова, братец: так просто тебе это не пройдет!
– Что ты собираешься делать? – с тревогой спросил Джастин.
Коллин некоторое время молча не сводил с него взгляда.
– Не знаю… пока, – ответил он. И не солгал. Потом повернулся и вышел, хлопнув дверью в бессильной ярости.
Оказавшись в лифте, Коллин прислонился к стене, продолжая дрожать от злости. Больше всего ему хотелось натравить на Джастина Девриса, страховую компанию и… полицию. Да, именно так, и он прекрасно отдавал себе в этом отчет. Однако в то же время понимал, что никогда не сделает этого. Каким бы Джастин ни был, что бы ни натворил, они по-прежнему оставались братьями. Может, Коллин и испытал бы удовлетворение, если бы Джастина наказали по всей строгости закона, но не надолго. Нет, не надолго. Родителям это наверняка пришлось бы не по душе. Да и он не хотел ничего подобного – в глубине души. Кроме того, у него была забота поважнее. Вернуть то, что ему принадлежит.
БИГ-СУР
Выяснилось, что незадолго до смерти отец взял несколько крупных кредитов с целью создания новых холдингов в Венесуэле и на Южно-Китайском море. И как раз тогда что-то не так пошло с добычей нефти в Каракасе, в результате чего возникли серьезные финансовые трудности. Именно это, как выяснил Коллин, стало причиной той самой поездки родителей в Южную Америку, которая оказалась для них роковой. Из-за этого они туда поехали, из-за этого погибли. Компания попала в очень сложную ситуацию – долги отца, падение цен на нефть и потеря престижа; можно сказать, она была на грани полного краха. Приняв на себя руководство «Интерконтинентал ойл», Джастин остался один на один с агонизирующим гигантом и готов был на все, лишь бы оживить его.
Но то, что он сделал ради спасения компании, было совершенно непростительно. Коллину все стало ясно. Оставалось одно – отправиться к брату и выложить карты на стол.
А после этого связаться с Деврисом.
– Неужели ты всерьез рассчитывал, что сможешь проделать этот фокус и выйти сухим из воды?
Коллина буквально трясло, когда он, произнеся эти слова, бросил брату заключение экспертов-графологов. Их встреча происходила, как обычно, в Башне Трампа. Джастин сидел на черной, обитой замшей кушетке, спокойно попивая бренди и следя взглядом за Коллином. Тот напоминал бомбу, готовую взорваться в любой момент.
С полным равнодушием заглянув в бумагу, Джастин снова поднял глаза на брата.
– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты толкуешь, – холодно ответил он.
– Черта с два не имеешь! – взорвался Коллин. – Кто еще мог так подделать мою подпись, чтобы обмануть даже экспертов? Кто еще мог проникнуть в дом, не вызвав ни малейших подозрений у слуг? У кого еще были мотивы…
– Мотивы? – Джастин рассмеялся. – Какие у меня могли быть мотивы…
– Хватит молоть чепуху, Джастин! – резко оборвал его брат. – Мне все известно о трудностях, которые переживает компания. И о том, в какие долги папа влез незадолго до смерти. Теперь я знаю, почему они с матерью оказались в Венесуэле. И почему погибли.
Джастин хмуро глядел на пустой стакан в своей руке.
– Тогда ты должен понять, почему я был вынужден так поступить, – сказал он в конце концов.
– Нет, черт возьми, нет! – закричал Коллин. – Ничто не оправдывает того, что ты натворил! Картины и мамины драгоценности принадлежали мне! Это оговаривалось в нашем соглашении! Ты не имел на них никакого права!
– Я долженбыл сделать все, чтобы спасти компанию, – упрямо настаивал Джастин. – Это было немного, конечно, но послужило началом. Уверен, что родители и сами поступили бы точно так же.
– Можно подумать, тебя волновало, как они поступили бы, – с горечью произнес Коллин. – Тебя волновало одно: остаться главой компании, не упустить того, к чему всегда стремился. Ты вкусил власть, заболел ею и готов на что угодно, лишь бы удержать ее. Но попомни мои слова, братец: так просто тебе это не пройдет!
– Что ты собираешься делать? – с тревогой спросил Джастин.
Коллин некоторое время молча не сводил с него взгляда.
– Не знаю… пока, – ответил он. И не солгал. Потом повернулся и вышел, хлопнув дверью в бессильной ярости.
Оказавшись в лифте, Коллин прислонился к стене, продолжая дрожать от злости. Больше всего ему хотелось натравить на Джастина Девриса, страховую компанию и… полицию. Да, именно так, и он прекрасно отдавал себе в этом отчет. Однако в то же время понимал, что никогда не сделает этого. Каким бы Джастин ни был, что бы ни натворил, они по-прежнему оставались братьями. Может, Коллин и испытал бы удовлетворение, если бы Джастина наказали по всей строгости закона, но не надолго. Нет, не надолго. Родителям это наверняка пришлось бы не по душе. Да и он не хотел ничего подобного – в глубине души. Кроме того, у него была забота поважнее. Вернуть то, что ему принадлежит.
БИГ-СУР
ноябрь 1979 года
– Не ерзай, Брендон, – сердито сказала Эшли, глядя на него поверх альбома для набросков. Брендон сидел на деревянных перилах, отгораживающих великолепный Парк Ручьев Джулии Пфайффер от обрыва, за которым расстилался Тихий океан. – Я никогда не закончу, если ты будешь дергаться!
– Ох, я больше не могу! У меня ногу судорогой свело, того и гляди свалюсь в океан! – В голосе Брендона явственно слышны были умоляющие нотки. – Ты решила таким способом избавиться от меня?
– Что за чушь! – Эшли улыбнулась. Вот уж, как говорится, попал пальцем в небо – меньше всего ее можно было заподозрить в желании избавиться от него. Она глубоко вздохнула. – Ладно. Я знаю, когда нужно уступить. Перерыв. Десять минут.
– Какое великодушие! – воскликнул Брендон, поддразнивая ее, и спрыгнул вниз. – А может быть, лучше час? Ты же знаешь, я никогда не бывал здесь прежде. Хотелось бы все-таки осмотреть достопримечательности.
– Попозже. Ты ведь обещал, что дашь мне возможность сделать твой портрет. Забыл уже, да? – Эшли отложила в сторону блокнот и уголь для рисования.
– Почему забыл? Хотя, по правде говоря, я надеялся, что ты сделаешь это так же, как рисуешь свои пейзажи, – с фотографий и слайдов у себя в студии. Мне и в голову не приходило, что я обречен часами торчать тут, изображая живую статую, – проворчал он.
– Для портрета фото не годится. По крайней мере мне так кажется. – Эшли вытерла руки полотенцем. – Я хочу тебя, живого и настоящего…
– Почему ты мне раньше не сказала? – с усмешкой спросил Брендон, взяв ее руки в свои. – Буду счастлив угодить тебе. Я уж и надеяться перестал, что когда-нибудь ты заговоришь об этом. – Он страстно поцеловал ее.
Эшли, рассмеявшись, попыталась вырваться из его объятий.
– Я вовсе не то имела в виду, и тебе это прекрасно известно, Брендон Холлистер.
– Как? Ты сказала, что хочешь меня настоящего – вот он я, во плоти и крови! – В голосе Брендона звучала настойчивость, он не отпускал ее рук. – Если только не…
Их взгляды встретились.
– Ты обещал, – напомнила она.
Некоторое время он молча смотрел на нее, а потом опустил глаза.
– Ты не представляешь, как я сожалею об этом дурацком обещании, – внезапно охрипшим голосом сказал Брендон. – Я хочу тебя, Эшли… Бог знает, как я хочу тебя!
– Мы ведь договорились не торопиться с этим.
Голос Эшли был полон нежности – она желала его ничуть не меньше, чем он ее. И все же, вот уже в течение нескольких месяцев встречаясь с ним, она все это время не допускала его к себе в постель. Потому что в тот вечер, когда они познакомились, почувствовала: он совсем не такой, как другие. Особенный, совершенно особенный. И она мечтала, чтобы их взаимное чувство не свелось к простому физическому желанию, которое вспыхивает как огонь и так же быстро гаснет.
Эшли безумно хотела Брендона Холлистера, но всего, целиком, на всю жизнь. И какой-то глубоко скрытый инстинкт с самого начала подсказывал ей, что чем дольше удастся продержать Брендона на расстоянии в сексуальном плане, тем сильнее разгорится в нем желание. Закрывая от него до поры до времени свое сердце, она добьется, что он полюбит ее так, как полюбила его она.
Я хочу тебя удержать, думала Эшли под пристальным взглядом Брендона. Мне нужно все или ничего.
Эмоциональная связь между ними была уже очень сильна. И скоро, совсем скоро наступит момент, когда желание принадлежать ему целиком и полностью станет сильнее Эшли. Вот тогда это и случится.
– Чем ты хочешь заняться днем? – спросил Брендон.
Она задумалась.
– По магазинам походить. Торговые ряды, базар… И – ты заметил? – в гостинице «Вентана» очень неплохой магазин подарков. Можно бы и его опустошить.
Брендон кивнул и вынул из чехла фотоаппарат.
– Думаю, нам пора поменяться местами. Я просидел тут, – он сделал жест в сторону перил, – почти два часа. Теперь твоя очередь.
– Ну что же, я не против, – засмеялась Эшли. – Где ты хочешь меня…
– Тебя действительно интересует где? – усмехнувшись, перебил ее Брендон.
– Будь же наконец серьезен! – Она бросила в него полотенце.
– Никогда в жизни я не был так серьезен.
Брендон поднял фотоаппарат, глядя сквозь видоискатель, как Эшли вскарабкалась на перила и приняла эффектную позу. Темные волосы, точно знамя, вздымались под порывами легкого ветра.
– Ну как? – спросила она.
– Отлично. – Брендон продолжал смотреть в аппарат. – Прекрасно, просто замечательно.
– Ну спасибо.
– Я имел в виду пейзаж, – с усмешкой уточнил он.
– Брендон Холлистер, тебе определенно не известно, как искать путь к женскому сердцу! – притворно возмутилась Эшли.
– Не двигайся! – скомандовал он. – Подожди минуточку. Ты не можешь чуть-чуть приподнять юбку?
– Сначала разберись сам, чего ты хочешь. Чтобы я не двигалась или чтобы приподняла юбку?
– Подтяни ее… совсем чуть-чуть. Пусть будут видны колени. Немножко чувственности. Вообрази, будто фотографируешься для обложки журнала.
– Фи, как банально! – Тем не менее Эшли послушно подняла юбку, обнажив колени.
– А если еще чуть-чуть повыше? – попросил Брендон, по-прежнему глядя в видоискатель.
Юбка поднялась почти до середины бедер.
– Еще немного…
Уперев руки в бедра, Эшли сердито посмотрела на него.
– Проклятие, если я тебя послушаюсь, эту пленку никому нельзя будет отдать на проявку. Существуют законы, как вам известно, мистер Знаменитый Адвокат!
Брендон взглянул на нее поверх фотоаппарата и усмехнулся.
– У меня самого есть темная комната, – заявил он.
– Понятно! Вот, значит, как ты развлекаешься?
– В жизни не занимался порнографией! – возмутился он. – Конечно, никогда не поздно начать… Если к тому же ты согласишься послужить мне моделью…
– Ты – кошмарный человек! – Эшли расхохоталась.
– Стой так! – воскликнул Брендон. – Это именно то, чего я хочу!
Он быстро снял один за другим несколько кадров – Эшли стоит на перилах, улыбаясь, с откинутой назад головой и пылающими щеками, ее юбку вздымает ветер.
– Знаешь, – она из стороны в сторону покачалась на перилах, балансируя руками для равновесия, – маленькой девочкой я часто ходила по изгороди, окружавшей виноградники. У меня здорово получалось, я могла продержаться там дольше любого мальчишки. – Девушка двинулась вперед, осторожно переставляя ноги и для устойчивости раскинув руки.
Брендон опустил аппарат.
– Поосторожней, Эшли, – забеспокоился он. – Так недолго и упасть…
– Ерунда, – легкомысленно ответила она. – Говорю же, я на этом собаку съела…
Внезапно одна нога соскользнула. Эшли изо всех сил попыталась сохранить равновесие, но сильно наклонилась в сторону и полетела вниз, на выложенную камнем дорожку. Брендон бросился к ней, подхватил и на мгновение прижал к себе, поглаживая по волосам. Сердца у обоих бились учащенно и взволнованно. Эшли подняла на Брендона темные сияющие глаза. Их взгляды встретились, он с нежностью поцеловал ее.
– Я так испугался, – прошептал он, продолжая гладить ее по волосам.
– Ты испугался! – Эшли с трудом перевела дыхание. – Можешь себе представить, каково мне пришлось!
– Не знаю, что бы я делал, если бы с тобой что-нибудь случилось, – с нежностью сказал Брендон и снова поцеловал ее.
– Ничего со мной не может случиться, пока ты рядом. Уверена, ты просто не допустил бы этого, вот и все.
Теперь Брендон осыпал поцелуями ее шею.
– Я люблю тебя, Эшли. Мне кажется, я любил тебя всю жизнь.
– Ты говоришь так только потому, что мы оба чертовски перепугались. – Тем не менее она все теснее прижималась к нему.
– Нет… нет, не поэтому, – бормотал Брендон, покусывая губами ее ухо. – Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, – пролепетала Эшли.
– Тогда давай вернемся в гостиницу. – Он снова поцеловал ее в шею.
Она засмеялась.
– Нечестно!
– Что нечестно?
– То, что ты делаешь. Хочешь застать меня врасплох, воспользоваться моментом слабости. Разве это хорошо?
– Как еще могу я заставить тебя поверить в мою любовь, дорогая? – В голосе Брендона послышались почти жалобные нотки. – Ну и… что дальше?
Их взгляды снова встретились, на губах Эшли заиграла озорная улыбка.
– По-моему, я должна отблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь…
Гостиница «Вентана», расположенная неподалеку от скоростного шоссе, ведущего на побережье, представляет собой роскошный и в то же время уединенный курортный комплекс, раскинувшийся на участке в тысячу акров высоко в горах, у подножия которых плещется Тихий океан. Она существует вот уже четыре года и как нельзя лучше отвечает потребностям тех, кто желает отдохнуть среди дикой природы, сохранившейся в окрестностях Биг-Сура.
Каждый номер для гостей – всего их сорок – это прекрасно вписывающийся в пейзаж бревенчатый домик с односкатной крышей. Внутренняя отделка выдержана в голубых и желтых тонах, с коврами от стены до стены, по цвету гармонирующими с лоскутными стегаными покрывалами из Новой Шотландии. Белые оштукатуренные стены частично обшиты кедровыми панелями, во всех домиках очень высокие потолки и печи, которые можно топить дровами. Есть также терраса или балкон с видом на океан, роскошные туалетные и ванные комнаты.
К числу других предметов роскоши можно отнести расположенные на свежем воздухе девяностофутовый бассейн с подогретой водой и три горячие японские купальни с множеством бьющих водяных струй. Там гости могут нежиться в воде нагишом: одна купальня предназначена для мужчин, другая – для женщин и третья – для тех, кто, пренебрегая условностями, предпочитает совместное купание. Предметом гордости гостиницы является первоклассный ресторан, выдержанный, как и остальные помещения, в деревенском стиле. Внутри все отделано неполированным кедром, в том числе и пол, что создает впечатление определенного изящества, несмотря на тяжелые опорные балки и огромные каменные камины. Столы изготовлены из секвойи, камышовые кресла окантованы гнутыми деревянными планками, а висящие над головой круглые лампы затеняются ветками высоких пальм. Повсюду стоят корзины с папоротником, кадки с живыми растениями и вазы со свежими фруктами.
Эшли лежала в объятиях Брендона на большой удобной постели в их номере, испытывая восхитительное чувство удовлетворения. Они весь день занимались любовью, и теперь она ругала себя за то, что так долго отказывала себе в этом удовольствии. Солнце уже садилось – значит, они пропустили обед и скорее всего пропустят ужин.
Глядя на мирно спящего Брендона, на его волосы, взъерошенные, густые, светлые с оттенком меда, Эшли снова и снова спрашивала себя, зачем ждала так долго. Раньше у нее не было сомнений в том, что она поступает правильно, оттягивая неизбежное, то, что придало бы завершенность их любви. Однако сейчас казалось, что это было не так уж необходимо. Только теперь Эшли поняла, почувствовала всеми фибрами души, что Брендон любит ее. И не в том дело, что он наконец произнес заветные слова; лишь когда их руки сплелись, губы встретились, а тела слились воедино, лишь тогда Эшли ощутила это всем сердцем.
Подумать только, волшебное таинство слияния все время было рядом, а она сама отказывалась от него! Взаимная тяга возникла с первого же мгновения, еще тем далеким вечером, когда их взгляды встретились в «Равноденствии» и Брендон помешал Скотту Нельсону использовать ее в своих интересах.
«Я уже тогда хотела заниматься с тобой любовью, глупый ты, ах какой глупый, – думала Эшли, водя кончиком пальца по его телу. – И все последние семь месяцев хотела этого каждый раз, когда мы бывали вместе».
Брендон открыл глаза и с улыбкой посмотрел на нее.
– Ну? – спросил он.
– Что «ну»? – улыбнулась в ответ Эшли.
– Никаких сожалений?
– Только о том, что это не случилось раньше, – призналась она, целуя его в подбородок.
– Не моя вина, – ответил Брендон, гладя ее волосы. – Я просто сгорал от желания, но только никак не удавалось уговорить тебя.
Улыбка сбежала с лица Эшли, брови сошлись к переносице.
– Я боялась, – после паузы призналась девушка.
– Чего? – искренне удивился Брендон.
– Что как только мы займемся любовью, мои чары развеются, и все исчезнет, – ответила Эшли, старательно избегая его взгляда. – Глупо, да?
– Конечно, глупо. Разве ты не чувствовала, что я влюблен в тебя?
– Ты никогда ничего не говорил…
Он взъерошил ей волосы.
– Мне всегда плохо удавалось выражать свои чувства словами.
Эшли приподнялась, опершись на локоть, и с притворным удивлением посмотрела на Брендона.
– Адвокат, который не может найти слов? Неслыханное дело! – с улыбкой сказала она, поддразнивая его.
– Это разные вещи, ты же понимаешь. – Он, напротив, был как никогда серьезен. – Мне приходилось участвовать в судебных разбирательствах, составлять контракты или завещания, даже дурачиться и ставить себя в глупое положение. Однако никогда прежде я не признавался женщине в любви. Это оказалось труднее, чем я думал.
Эшли снова поцеловала его.
– Ну, значит, мы с тобой в одинаковом положении. Я не раз хотела рассказать тебе о своих чувствах, но не находила слов.
– Ты? Не находила слов? Невероятно! – улыбнулся Брендон.
– Не смейся надо мной, Холлистер! – Она села и схватила обеими руками подушку, не подумав, что при этом рубашка соскользнет с плеча, обнажив грудь. – Я объясняюсь тебе в любви, а ты это превращаешь в шутку!
– Прости, дорогая, у меня просто не укладывается в голове, как это вдруг ты – и не можешь найти подходящих слов. – Брендон сдернул с Эшли рубашку, отшвырнул в сторону, схватил ее за руки и притянул к себе. – Впрочем, это не беда – поступки, как известно, говорят громче слов.
У нее вырвался смешок.
– Ты когда-нибудь почувствуешь усталость?
– В другой раз, может быть. – Он запустил пальцы в ее волосы. – Но не сейчас.
Эшли, однако, вырвалась из его рук.
– Зато у меня уж точно нет никаких сил, – призналась она. – И я хочу есть. Точнее говоря, я просто умираю от голода.
– От голода? – Брендон, точно не веря своим ушам, удивленно воззрился на нее. – Как можно хотеть есть в такой момент?
Эшли засмеялась.
– А что тут такого? Любовь всегда делала меня жутко прожорливой. – Она тряхнула головой, отбрасывая с лица волосы.
– О-о-о… – преувеличенно громко застонал он. – Ладно, дай только мне принять душ, и идем обедать. Но учти вот что: если секс пробуждает в тебе такой зверский голод, нужно будет умерить свой аппетит, иначе через полгода ты будешь весить триста фунтов!
Эшли сидела на балконе, следя за тем, как первые проблески рассвета разгоняют тьму, укрывшую землю. Далеко внизу из воды показался кит и тут же снова ушел на глубину. Эшли не заметила этого, полностью поглощенная своими мыслями, не отдавая себе отчета даже в том, как давно сидит здесь, глядя в темноту. Опасаясь разбудить крепко спящего Брендона, но в то же время подгоняемая беспокойством, она потихоньку встала и вышла на балкон, чтобы попытаться найти решение мучившей ее проблемы.
Проблема состояла в том, что она лгала Брендону. Уверяла его, будто была дочерью состоятельного землевладельца из долины Напа, произошла из обеспеченной семьи, чуть ли не такой же, как у него самого. Он до сих пор не знал, что ее отец не владеет виноградниками, а всего лишь работает на них. Впервые приехав в Сан-Франциско, Эшли сочинила эту небылицу о своем происхождении, надеясь облегчить себе таким образом вхождение в новую жизнь, создать нужный имидж. Тогда это казалось совсем неплохим выходом.
Однако сейчас, угодив в ловушку собственной лжи, Эшли денно и нощно ломала голову над тем, как сказать правду человеку, которого полюбила. А она действительно полюбила Брендона. Полюбила так, как никогда и никого в жизни. Он воплощал в себе все ее мечты – был богат, образован и умен. И, что важнее всего, дал ей любовь. Брендон влюбился в нее с первого взгляда. И то, что их встреча произошла отнюдь не в самый благоприятный момент, никак не повлияло на его чувства.
«Я вела себя безобразно в тот вечер, но это не оттолкнуло его, – думала Эшли. – А как он поведет себя, узнав, что все это время я не была честна с ним? Выдержит ли?» Без сомнения, существовал единственный способ получить ответ на терзающий ее вопрос. «Я расскажу ему правду, – пообещала она себе. – Скоро. Однако не сейчас. Сейчас не самое подходящее время».
Брендон был просто ангел! Мирился с ее отвратительным характером, резкостью и частой сменой настроения. Терпел все ее сумасбродства – случалось, Эшли вдруг раньше времени заканчивала вечер, потому что у нее руки чесались именно в тот момент взяться за карандаш. Мирился даже с ее причудой насчет того, чтобы так долго не спать с ним, хотя оба умирали от желания. «Он поймет и это тоже, – успокаивала себя Эшли. – Конечно, поймет. Он любит меня. Никакая правда о моем прошлом не изменит этого».
И все же в душе Эшли затаился страх. А вдруг Брендон не сумеет понять, почемуона солгала ему? Вдруг почувствует, что не может больше доверять ей?
«Не впадай в панику, – уговаривала она себя. – Все это в общем-то не так уж важно».
Для Брендона – может быть. Но для его родителей… Ох, это наверняка совсем другое дело.
Они завтракали на балконе, и Эшли бросала кусочки булочки воронам, которые садились на перила, выпрашивая подачку.
– Если ты позволишь, они съедят весь твой завтрак, – поддразнивая ее, сказал Брендон.
– Я всего лишь следую твоему совету. – Эшли оторвала еще кусок булочки и бросила очередной голодной птице.
– Моему совету? – удивился он и отпил глоток кофе.
– Конечно. Кто говорил, что если я не научусь обуздывать свой аппетит после секса, то спустя несколько месяцев, проведенных в твоем обществе, буду весить тонну?
– Ну, сказано было не совсем так, если уж на то пошло. Через шесть месяцев ты будешь весить триста фунтов, вот что я говорил.
– Какая разница? Плюс-минус сто фунтов и месяц-другой роли не играют.
Эшли встала, поплотнее запахнув зеленый шелковый халат, под которым на ней не было ничего. При свете яркого утреннего солнца ткань просвечивала, став полупрозрачной.
– Иди ко мне. – Брендон, возбужденный этим зрелищем, призывно распахнул объятия.
– Что у тебя на уме, безнравственный ты человек? – замурлыкала Эшли.
– Иди ко мне и увидишь.
– А это безопасно?
– В общем, нет. То, что у меня на уме, нельзя назвать безопасным, – признался Брендон. – Но с каких это пор ты стала беспокоиться о своей безопасности?
– Тебя не проведешь. – Эшли сделала шаг вперед и остановилась прямо перед ним. – Не забывай, Холлистер, мы на виду у всех. По крайней мере отчасти.
– Да помню я, помню, где мы!
Он развязал пояс на ее халате, и тот соскользнул вниз. Брендон начал медленно ласкать налитые, упругие груди. Когда соски затвердели от желания, он принялся по очереди целовать и посасывать их. Обхватив его голову руками, Эшли гладила ему волосы. В конце концов, почувствовав, что больше не в силах терпеть, она раздвинула ноги Брендона, распахнула его халат, обнажила восставший пенис и позволила ему медленно войти в себя, с наслаждением ощущая его близость. Ее рот жадно прильнул к губам Брендона, руки обхватили его за шею. Слитные движения их бедер становились все чаще, и вскоре они одновременно ощутили наслаждение, яростное, как взрыв. Вся трепеща, Эшли положила голову на плечо Брендону, а он прижал ее к себе, и так они замерли надолго в молчании, чувствуя, что слова не нужны.
В конце концов Эшли все же заговорила.
– Дорогой, надеюсь, то, что я скажу, не разрушит наши отношения. Но… – Она внезапно смолкла.
– Что, сердце мое? – пробормотал Брендон, продолжая обнимать ее.
– Я… я голодна.
Он тоже звонил своим в Нью-Йорк и вряд ли хотя бы словом упомянул о ней. Впрочем, содержание этого разговора осталось Эшли неизвестно. Казалось, Брендону вообще неприятно говорить о родителях – он очень редко затрагивал эту тему, а ей не хотелось оказывать на него давление, требуя объяснений. По крайней мере без острой необходимости.
Все четыре дня они провели вместе, по большей части в постели. Брендона, нежного, консервативного Брендона временами поражала полная сексуальная раскрепощенность Эшли, но чем больше времени они проводили вместе, тем смелее он становился.
– Ты просто помешана на сексе, да? – как-то поддразнил он Эшли.
– Ничего подобного. Это ты пробуждаешь во мне все худшее. – Лаская Брендона, она призывно улыбнулась.
– По-моему, слово «худшее» тут неуместно.
Они занялись любовью и делали это снова и снова.
В понедельник Брендон улетал по делам в Лос-Анджелес.
– По правде говоря, я надеялся, что ты передумаешь и поедешь со мной, – сказал он Эшли в аэропорту. – Так не хочется расставаться с тобой, радость моя.
– Ох, я больше не могу! У меня ногу судорогой свело, того и гляди свалюсь в океан! – В голосе Брендона явственно слышны были умоляющие нотки. – Ты решила таким способом избавиться от меня?
– Что за чушь! – Эшли улыбнулась. Вот уж, как говорится, попал пальцем в небо – меньше всего ее можно было заподозрить в желании избавиться от него. Она глубоко вздохнула. – Ладно. Я знаю, когда нужно уступить. Перерыв. Десять минут.
– Какое великодушие! – воскликнул Брендон, поддразнивая ее, и спрыгнул вниз. – А может быть, лучше час? Ты же знаешь, я никогда не бывал здесь прежде. Хотелось бы все-таки осмотреть достопримечательности.
– Попозже. Ты ведь обещал, что дашь мне возможность сделать твой портрет. Забыл уже, да? – Эшли отложила в сторону блокнот и уголь для рисования.
– Почему забыл? Хотя, по правде говоря, я надеялся, что ты сделаешь это так же, как рисуешь свои пейзажи, – с фотографий и слайдов у себя в студии. Мне и в голову не приходило, что я обречен часами торчать тут, изображая живую статую, – проворчал он.
– Для портрета фото не годится. По крайней мере мне так кажется. – Эшли вытерла руки полотенцем. – Я хочу тебя, живого и настоящего…
– Почему ты мне раньше не сказала? – с усмешкой спросил Брендон, взяв ее руки в свои. – Буду счастлив угодить тебе. Я уж и надеяться перестал, что когда-нибудь ты заговоришь об этом. – Он страстно поцеловал ее.
Эшли, рассмеявшись, попыталась вырваться из его объятий.
– Я вовсе не то имела в виду, и тебе это прекрасно известно, Брендон Холлистер.
– Как? Ты сказала, что хочешь меня настоящего – вот он я, во плоти и крови! – В голосе Брендона звучала настойчивость, он не отпускал ее рук. – Если только не…
Их взгляды встретились.
– Ты обещал, – напомнила она.
Некоторое время он молча смотрел на нее, а потом опустил глаза.
– Ты не представляешь, как я сожалею об этом дурацком обещании, – внезапно охрипшим голосом сказал Брендон. – Я хочу тебя, Эшли… Бог знает, как я хочу тебя!
– Мы ведь договорились не торопиться с этим.
Голос Эшли был полон нежности – она желала его ничуть не меньше, чем он ее. И все же, вот уже в течение нескольких месяцев встречаясь с ним, она все это время не допускала его к себе в постель. Потому что в тот вечер, когда они познакомились, почувствовала: он совсем не такой, как другие. Особенный, совершенно особенный. И она мечтала, чтобы их взаимное чувство не свелось к простому физическому желанию, которое вспыхивает как огонь и так же быстро гаснет.
Эшли безумно хотела Брендона Холлистера, но всего, целиком, на всю жизнь. И какой-то глубоко скрытый инстинкт с самого начала подсказывал ей, что чем дольше удастся продержать Брендона на расстоянии в сексуальном плане, тем сильнее разгорится в нем желание. Закрывая от него до поры до времени свое сердце, она добьется, что он полюбит ее так, как полюбила его она.
Я хочу тебя удержать, думала Эшли под пристальным взглядом Брендона. Мне нужно все или ничего.
Эмоциональная связь между ними была уже очень сильна. И скоро, совсем скоро наступит момент, когда желание принадлежать ему целиком и полностью станет сильнее Эшли. Вот тогда это и случится.
– Чем ты хочешь заняться днем? – спросил Брендон.
Она задумалась.
– По магазинам походить. Торговые ряды, базар… И – ты заметил? – в гостинице «Вентана» очень неплохой магазин подарков. Можно бы и его опустошить.
Брендон кивнул и вынул из чехла фотоаппарат.
– Думаю, нам пора поменяться местами. Я просидел тут, – он сделал жест в сторону перил, – почти два часа. Теперь твоя очередь.
– Ну что же, я не против, – засмеялась Эшли. – Где ты хочешь меня…
– Тебя действительно интересует где? – усмехнувшись, перебил ее Брендон.
– Будь же наконец серьезен! – Она бросила в него полотенце.
– Никогда в жизни я не был так серьезен.
Брендон поднял фотоаппарат, глядя сквозь видоискатель, как Эшли вскарабкалась на перила и приняла эффектную позу. Темные волосы, точно знамя, вздымались под порывами легкого ветра.
– Ну как? – спросила она.
– Отлично. – Брендон продолжал смотреть в аппарат. – Прекрасно, просто замечательно.
– Ну спасибо.
– Я имел в виду пейзаж, – с усмешкой уточнил он.
– Брендон Холлистер, тебе определенно не известно, как искать путь к женскому сердцу! – притворно возмутилась Эшли.
– Не двигайся! – скомандовал он. – Подожди минуточку. Ты не можешь чуть-чуть приподнять юбку?
– Сначала разберись сам, чего ты хочешь. Чтобы я не двигалась или чтобы приподняла юбку?
– Подтяни ее… совсем чуть-чуть. Пусть будут видны колени. Немножко чувственности. Вообрази, будто фотографируешься для обложки журнала.
– Фи, как банально! – Тем не менее Эшли послушно подняла юбку, обнажив колени.
– А если еще чуть-чуть повыше? – попросил Брендон, по-прежнему глядя в видоискатель.
Юбка поднялась почти до середины бедер.
– Еще немного…
Уперев руки в бедра, Эшли сердито посмотрела на него.
– Проклятие, если я тебя послушаюсь, эту пленку никому нельзя будет отдать на проявку. Существуют законы, как вам известно, мистер Знаменитый Адвокат!
Брендон взглянул на нее поверх фотоаппарата и усмехнулся.
– У меня самого есть темная комната, – заявил он.
– Понятно! Вот, значит, как ты развлекаешься?
– В жизни не занимался порнографией! – возмутился он. – Конечно, никогда не поздно начать… Если к тому же ты согласишься послужить мне моделью…
– Ты – кошмарный человек! – Эшли расхохоталась.
– Стой так! – воскликнул Брендон. – Это именно то, чего я хочу!
Он быстро снял один за другим несколько кадров – Эшли стоит на перилах, улыбаясь, с откинутой назад головой и пылающими щеками, ее юбку вздымает ветер.
– Знаешь, – она из стороны в сторону покачалась на перилах, балансируя руками для равновесия, – маленькой девочкой я часто ходила по изгороди, окружавшей виноградники. У меня здорово получалось, я могла продержаться там дольше любого мальчишки. – Девушка двинулась вперед, осторожно переставляя ноги и для устойчивости раскинув руки.
Брендон опустил аппарат.
– Поосторожней, Эшли, – забеспокоился он. – Так недолго и упасть…
– Ерунда, – легкомысленно ответила она. – Говорю же, я на этом собаку съела…
Внезапно одна нога соскользнула. Эшли изо всех сил попыталась сохранить равновесие, но сильно наклонилась в сторону и полетела вниз, на выложенную камнем дорожку. Брендон бросился к ней, подхватил и на мгновение прижал к себе, поглаживая по волосам. Сердца у обоих бились учащенно и взволнованно. Эшли подняла на Брендона темные сияющие глаза. Их взгляды встретились, он с нежностью поцеловал ее.
– Я так испугался, – прошептал он, продолжая гладить ее по волосам.
– Ты испугался! – Эшли с трудом перевела дыхание. – Можешь себе представить, каково мне пришлось!
– Не знаю, что бы я делал, если бы с тобой что-нибудь случилось, – с нежностью сказал Брендон и снова поцеловал ее.
– Ничего со мной не может случиться, пока ты рядом. Уверена, ты просто не допустил бы этого, вот и все.
Теперь Брендон осыпал поцелуями ее шею.
– Я люблю тебя, Эшли. Мне кажется, я любил тебя всю жизнь.
– Ты говоришь так только потому, что мы оба чертовски перепугались. – Тем не менее она все теснее прижималась к нему.
– Нет… нет, не поэтому, – бормотал Брендон, покусывая губами ее ухо. – Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, – пролепетала Эшли.
– Тогда давай вернемся в гостиницу. – Он снова поцеловал ее в шею.
Она засмеялась.
– Нечестно!
– Что нечестно?
– То, что ты делаешь. Хочешь застать меня врасплох, воспользоваться моментом слабости. Разве это хорошо?
– Как еще могу я заставить тебя поверить в мою любовь, дорогая? – В голосе Брендона послышались почти жалобные нотки. – Ну и… что дальше?
Их взгляды снова встретились, на губах Эшли заиграла озорная улыбка.
– По-моему, я должна отблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь…
Гостиница «Вентана», расположенная неподалеку от скоростного шоссе, ведущего на побережье, представляет собой роскошный и в то же время уединенный курортный комплекс, раскинувшийся на участке в тысячу акров высоко в горах, у подножия которых плещется Тихий океан. Она существует вот уже четыре года и как нельзя лучше отвечает потребностям тех, кто желает отдохнуть среди дикой природы, сохранившейся в окрестностях Биг-Сура.
Каждый номер для гостей – всего их сорок – это прекрасно вписывающийся в пейзаж бревенчатый домик с односкатной крышей. Внутренняя отделка выдержана в голубых и желтых тонах, с коврами от стены до стены, по цвету гармонирующими с лоскутными стегаными покрывалами из Новой Шотландии. Белые оштукатуренные стены частично обшиты кедровыми панелями, во всех домиках очень высокие потолки и печи, которые можно топить дровами. Есть также терраса или балкон с видом на океан, роскошные туалетные и ванные комнаты.
К числу других предметов роскоши можно отнести расположенные на свежем воздухе девяностофутовый бассейн с подогретой водой и три горячие японские купальни с множеством бьющих водяных струй. Там гости могут нежиться в воде нагишом: одна купальня предназначена для мужчин, другая – для женщин и третья – для тех, кто, пренебрегая условностями, предпочитает совместное купание. Предметом гордости гостиницы является первоклассный ресторан, выдержанный, как и остальные помещения, в деревенском стиле. Внутри все отделано неполированным кедром, в том числе и пол, что создает впечатление определенного изящества, несмотря на тяжелые опорные балки и огромные каменные камины. Столы изготовлены из секвойи, камышовые кресла окантованы гнутыми деревянными планками, а висящие над головой круглые лампы затеняются ветками высоких пальм. Повсюду стоят корзины с папоротником, кадки с живыми растениями и вазы со свежими фруктами.
Эшли лежала в объятиях Брендона на большой удобной постели в их номере, испытывая восхитительное чувство удовлетворения. Они весь день занимались любовью, и теперь она ругала себя за то, что так долго отказывала себе в этом удовольствии. Солнце уже садилось – значит, они пропустили обед и скорее всего пропустят ужин.
Глядя на мирно спящего Брендона, на его волосы, взъерошенные, густые, светлые с оттенком меда, Эшли снова и снова спрашивала себя, зачем ждала так долго. Раньше у нее не было сомнений в том, что она поступает правильно, оттягивая неизбежное, то, что придало бы завершенность их любви. Однако сейчас казалось, что это было не так уж необходимо. Только теперь Эшли поняла, почувствовала всеми фибрами души, что Брендон любит ее. И не в том дело, что он наконец произнес заветные слова; лишь когда их руки сплелись, губы встретились, а тела слились воедино, лишь тогда Эшли ощутила это всем сердцем.
Подумать только, волшебное таинство слияния все время было рядом, а она сама отказывалась от него! Взаимная тяга возникла с первого же мгновения, еще тем далеким вечером, когда их взгляды встретились в «Равноденствии» и Брендон помешал Скотту Нельсону использовать ее в своих интересах.
«Я уже тогда хотела заниматься с тобой любовью, глупый ты, ах какой глупый, – думала Эшли, водя кончиком пальца по его телу. – И все последние семь месяцев хотела этого каждый раз, когда мы бывали вместе».
Брендон открыл глаза и с улыбкой посмотрел на нее.
– Ну? – спросил он.
– Что «ну»? – улыбнулась в ответ Эшли.
– Никаких сожалений?
– Только о том, что это не случилось раньше, – призналась она, целуя его в подбородок.
– Не моя вина, – ответил Брендон, гладя ее волосы. – Я просто сгорал от желания, но только никак не удавалось уговорить тебя.
Улыбка сбежала с лица Эшли, брови сошлись к переносице.
– Я боялась, – после паузы призналась девушка.
– Чего? – искренне удивился Брендон.
– Что как только мы займемся любовью, мои чары развеются, и все исчезнет, – ответила Эшли, старательно избегая его взгляда. – Глупо, да?
– Конечно, глупо. Разве ты не чувствовала, что я влюблен в тебя?
– Ты никогда ничего не говорил…
Он взъерошил ей волосы.
– Мне всегда плохо удавалось выражать свои чувства словами.
Эшли приподнялась, опершись на локоть, и с притворным удивлением посмотрела на Брендона.
– Адвокат, который не может найти слов? Неслыханное дело! – с улыбкой сказала она, поддразнивая его.
– Это разные вещи, ты же понимаешь. – Он, напротив, был как никогда серьезен. – Мне приходилось участвовать в судебных разбирательствах, составлять контракты или завещания, даже дурачиться и ставить себя в глупое положение. Однако никогда прежде я не признавался женщине в любви. Это оказалось труднее, чем я думал.
Эшли снова поцеловала его.
– Ну, значит, мы с тобой в одинаковом положении. Я не раз хотела рассказать тебе о своих чувствах, но не находила слов.
– Ты? Не находила слов? Невероятно! – улыбнулся Брендон.
– Не смейся надо мной, Холлистер! – Она села и схватила обеими руками подушку, не подумав, что при этом рубашка соскользнет с плеча, обнажив грудь. – Я объясняюсь тебе в любви, а ты это превращаешь в шутку!
– Прости, дорогая, у меня просто не укладывается в голове, как это вдруг ты – и не можешь найти подходящих слов. – Брендон сдернул с Эшли рубашку, отшвырнул в сторону, схватил ее за руки и притянул к себе. – Впрочем, это не беда – поступки, как известно, говорят громче слов.
У нее вырвался смешок.
– Ты когда-нибудь почувствуешь усталость?
– В другой раз, может быть. – Он запустил пальцы в ее волосы. – Но не сейчас.
Эшли, однако, вырвалась из его рук.
– Зато у меня уж точно нет никаких сил, – призналась она. – И я хочу есть. Точнее говоря, я просто умираю от голода.
– От голода? – Брендон, точно не веря своим ушам, удивленно воззрился на нее. – Как можно хотеть есть в такой момент?
Эшли засмеялась.
– А что тут такого? Любовь всегда делала меня жутко прожорливой. – Она тряхнула головой, отбрасывая с лица волосы.
– О-о-о… – преувеличенно громко застонал он. – Ладно, дай только мне принять душ, и идем обедать. Но учти вот что: если секс пробуждает в тебе такой зверский голод, нужно будет умерить свой аппетит, иначе через полгода ты будешь весить триста фунтов!
Эшли сидела на балконе, следя за тем, как первые проблески рассвета разгоняют тьму, укрывшую землю. Далеко внизу из воды показался кит и тут же снова ушел на глубину. Эшли не заметила этого, полностью поглощенная своими мыслями, не отдавая себе отчета даже в том, как давно сидит здесь, глядя в темноту. Опасаясь разбудить крепко спящего Брендона, но в то же время подгоняемая беспокойством, она потихоньку встала и вышла на балкон, чтобы попытаться найти решение мучившей ее проблемы.
Проблема состояла в том, что она лгала Брендону. Уверяла его, будто была дочерью состоятельного землевладельца из долины Напа, произошла из обеспеченной семьи, чуть ли не такой же, как у него самого. Он до сих пор не знал, что ее отец не владеет виноградниками, а всего лишь работает на них. Впервые приехав в Сан-Франциско, Эшли сочинила эту небылицу о своем происхождении, надеясь облегчить себе таким образом вхождение в новую жизнь, создать нужный имидж. Тогда это казалось совсем неплохим выходом.
Однако сейчас, угодив в ловушку собственной лжи, Эшли денно и нощно ломала голову над тем, как сказать правду человеку, которого полюбила. А она действительно полюбила Брендона. Полюбила так, как никогда и никого в жизни. Он воплощал в себе все ее мечты – был богат, образован и умен. И, что важнее всего, дал ей любовь. Брендон влюбился в нее с первого взгляда. И то, что их встреча произошла отнюдь не в самый благоприятный момент, никак не повлияло на его чувства.
«Я вела себя безобразно в тот вечер, но это не оттолкнуло его, – думала Эшли. – А как он поведет себя, узнав, что все это время я не была честна с ним? Выдержит ли?» Без сомнения, существовал единственный способ получить ответ на терзающий ее вопрос. «Я расскажу ему правду, – пообещала она себе. – Скоро. Однако не сейчас. Сейчас не самое подходящее время».
Брендон был просто ангел! Мирился с ее отвратительным характером, резкостью и частой сменой настроения. Терпел все ее сумасбродства – случалось, Эшли вдруг раньше времени заканчивала вечер, потому что у нее руки чесались именно в тот момент взяться за карандаш. Мирился даже с ее причудой насчет того, чтобы так долго не спать с ним, хотя оба умирали от желания. «Он поймет и это тоже, – успокаивала себя Эшли. – Конечно, поймет. Он любит меня. Никакая правда о моем прошлом не изменит этого».
И все же в душе Эшли затаился страх. А вдруг Брендон не сумеет понять, почемуона солгала ему? Вдруг почувствует, что не может больше доверять ей?
«Не впадай в панику, – уговаривала она себя. – Все это в общем-то не так уж важно».
Для Брендона – может быть. Но для его родителей… Ох, это наверняка совсем другое дело.
Они завтракали на балконе, и Эшли бросала кусочки булочки воронам, которые садились на перила, выпрашивая подачку.
– Если ты позволишь, они съедят весь твой завтрак, – поддразнивая ее, сказал Брендон.
– Я всего лишь следую твоему совету. – Эшли оторвала еще кусок булочки и бросила очередной голодной птице.
– Моему совету? – удивился он и отпил глоток кофе.
– Конечно. Кто говорил, что если я не научусь обуздывать свой аппетит после секса, то спустя несколько месяцев, проведенных в твоем обществе, буду весить тонну?
– Ну, сказано было не совсем так, если уж на то пошло. Через шесть месяцев ты будешь весить триста фунтов, вот что я говорил.
– Какая разница? Плюс-минус сто фунтов и месяц-другой роли не играют.
Эшли встала, поплотнее запахнув зеленый шелковый халат, под которым на ней не было ничего. При свете яркого утреннего солнца ткань просвечивала, став полупрозрачной.
– Иди ко мне. – Брендон, возбужденный этим зрелищем, призывно распахнул объятия.
– Что у тебя на уме, безнравственный ты человек? – замурлыкала Эшли.
– Иди ко мне и увидишь.
– А это безопасно?
– В общем, нет. То, что у меня на уме, нельзя назвать безопасным, – признался Брендон. – Но с каких это пор ты стала беспокоиться о своей безопасности?
– Тебя не проведешь. – Эшли сделала шаг вперед и остановилась прямо перед ним. – Не забывай, Холлистер, мы на виду у всех. По крайней мере отчасти.
– Да помню я, помню, где мы!
Он развязал пояс на ее халате, и тот соскользнул вниз. Брендон начал медленно ласкать налитые, упругие груди. Когда соски затвердели от желания, он принялся по очереди целовать и посасывать их. Обхватив его голову руками, Эшли гладила ему волосы. В конце концов, почувствовав, что больше не в силах терпеть, она раздвинула ноги Брендона, распахнула его халат, обнажила восставший пенис и позволила ему медленно войти в себя, с наслаждением ощущая его близость. Ее рот жадно прильнул к губам Брендона, руки обхватили его за шею. Слитные движения их бедер становились все чаще, и вскоре они одновременно ощутили наслаждение, яростное, как взрыв. Вся трепеща, Эшли положила голову на плечо Брендону, а он прижал ее к себе, и так они замерли надолго в молчании, чувствуя, что слова не нужны.
В конце концов Эшли все же заговорила.
– Дорогой, надеюсь, то, что я скажу, не разрушит наши отношения. Но… – Она внезапно смолкла.
– Что, сердце мое? – пробормотал Брендон, продолжая обнимать ее.
– Я… я голодна.
* * *
День благодарения они провели вместе. Эшли извинилась перед родителями, сказав в свое оправдание, что готовится к выставке и поэтому не сможет вырваться к ним на праздник. Она еще не созрела для того, чтобы сообщить им о Брендоне.Он тоже звонил своим в Нью-Йорк и вряд ли хотя бы словом упомянул о ней. Впрочем, содержание этого разговора осталось Эшли неизвестно. Казалось, Брендону вообще неприятно говорить о родителях – он очень редко затрагивал эту тему, а ей не хотелось оказывать на него давление, требуя объяснений. По крайней мере без острой необходимости.
Все четыре дня они провели вместе, по большей части в постели. Брендона, нежного, консервативного Брендона временами поражала полная сексуальная раскрепощенность Эшли, но чем больше времени они проводили вместе, тем смелее он становился.
– Ты просто помешана на сексе, да? – как-то поддразнил он Эшли.
– Ничего подобного. Это ты пробуждаешь во мне все худшее. – Лаская Брендона, она призывно улыбнулась.
– По-моему, слово «худшее» тут неуместно.
Они занялись любовью и делали это снова и снова.
В понедельник Брендон улетал по делам в Лос-Анджелес.
– По правде говоря, я надеялся, что ты передумаешь и поедешь со мной, – сказал он Эшли в аэропорту. – Так не хочется расставаться с тобой, радость моя.