- Что с Серовым? - вопрос Голикова нарушил стройность доклада.
- С Серовым все в порядке.
- Как?.. - теперь уже майор недоуменно посмотрел на Рязанцева.
- Может, Иванников вас неверно проинформировал? Преступник выстрелил не в Серова, а в другого человека, стоящего рядом, - по всей видимости, хозяина дома, - уточнил Рязанцев.
- Вот оно что... - такого поворота Голиков совершенно не ожидал. Продолжайте. Он видел вас?
- Да, - запнулся Рязанцев, - и понял, что мы его преследуем. Как раз в это время на перекрестке разворачивался "ЗИЛ". Ему удалось уцепиться за задний борт грузовика. Пока подоспела наша машина, расстояние между нами увеличилось до нескольких сот метров, но из поля зрения я его не терял ни на секунду. Не совсем понятно, на что он рассчитывал...
- Давайте без лирики, Сергей Вадимович, - раздраженно бросил Голиков.
- При выезде на окружную образовался нанос грязи, - старший лейтенант указал пальцем на серую размазанную кляксу у кромки асфальта. - Грузовик сильно тряхнуло, преступник сорвался вниз, пролетел несколько метров и угодил прямо под колеса встречной машины. Водитель "КрАЗа" затормозить не успел. Хорошо еще, на трассе не было интенсивного движения, а то б он наломал дров.
"Это верно", - подумал майор. Он обратил внимание на молодого, по-простецки одетого парня в черной кепке из кожзаменителя, стоящего рядом с подножкой "КрАЗа". Водитель согнулся пополам, его тошнило.
- Документов, удостоверяющих личность погибшего, мы не обнаружили, продолжал между тем Рязанцев, - опознать его визуально также не представляется возможным - в этом вы сами убедитесь. А вот пистолет, лежавший в правом кармане куртки, практически не пострадал. Кустарная поделка, но выполнена неплохо.
- Где сумка? - спросил Голиков, пряча в карман аккуратно завернутый в тряпку пистолет.
- Сумку при падении отбросило в сторону. Мы подобрали ее, но не стали открывать до вашего приезда. В настоящий момент она у лейтенанта Прохорова.
Майор поручил прибывшим с ним оперативникам ликвидировать затор, огородить участок, где произошла авария, дождаться экспертов и попросил Рязанцева принести сумку в машину.
В очередной раз заговорила рация. С поста ГАИ сообщали, что при выезде из города задержан "ЗИЛ" 86-18 и спрашивали, как поступить с водителем.
- Снимите показания и можете его отпустить, - устало приказал майор. - Ситуация изменилась.
Дмитрий сидел на стуле, обхватив голову руками, будто впасаясь, что она расколется, когда в комнату вошел Голиков. Не обращая на Серова внимания, он склонился над накрытым белой простыней телом, приподнял ее край и пристально посмотрел на убитого. Майор подивился схематичности своих первоначальных суждений - убитый не был ни Кормилиным, ни Бороховичем. Более того, это лицо майор безусловно видел впервые.
- Так, гражданин Серов, - выпрямившись, резко произнес Голиков, рассказывайте, почему вы здесь очутились и что произошло.
Дмитрий не отреагировал.
- Мальчишка! - взорвался майор, стремительно шагнув вперед. Ему захотелось приподнять Серова вместе со стулом и хорошенько встряхнуть. Ух, жаль, что ты не мой сын! Я бы тебе прочистил мозги, как следует прочистил. А потом мы бы поговорили и о прозе жизни, и о чувстве товарищества, и еще о многих других вещах.
- Если б все можно было вернуть... - пролепетал, задыхаясь, Серов.
- Разумеется, - Голиков горько усмехнулся, - теперь мы сидим, поджав хвост, и рассуждаем, что было бы, если бы. - После эмоционального всплеска майор почувствовал какую-то опустошенность. - Ладно, давай быстрей, у меня и без тебя дел по горло. Цель прихода?
Лицо Дмитрия стало покрываться неравномерными красными пятнами, начисто затушевывающими веснушки.
- Я хотел разыскать Толика...
- Могу сказать, зачем тебе нужен был Тюкульмин - это же так несложно. Ты собирался забрать у него пистолет - тот самый второй пистолет, о котором ты умолчал и в ходе следствия, и в разговоре со мной, - майор выхватил из кармана злополучный самопал и ткнул под нос Дмитрию. - Благими намерениями выложена дорога в ад.
Серов ощутил себя зажатым в узком туннеле, ведущем в никуда.
- Тюкульмин мог дать кому-нибудь пистолет? - продолжал Голиков.
- Я не знаю, честное слово, не знаю.
- Где и когда ты познакомился с потерпевшим?
- С Границким? Нас Толик познакомил. В прошлом году. Да я и видел его всего один или два раза. Может, перебросились несколькими словами. Я только слышал, что его зовут Леонид и он работает таксистом. Мне кажется, у них с Толиком были какие-то дела.
- И ты решил разыскать и расспросить о Тюкульмине?
- Да. В таксопарке я узнал его фамилию и адрес, - опустив голову, Дмитрий отрешенно произнес: - Из-за меня погибло столько людей...
- Погоди-ка, о каких людях ты говоришь? - Голиков внимательно посмотрел на Серова.
- Ну как же, - выдохнул Дмитрий, - Моисеев, Толик, теперь еще вот он.
- Толик? А откуда тебе известно о Тюкульмине? - поразился Голиков.
- От него, - Серов указал глазами на накрытое простыней тело. Чувствовалось, что юноша находится на грани истерики.
- Дима, соберись с мыслями и расскажи, о чем вы беседовали с Границким.
Растопыренной пятерней Серов взъерошил волосы.
- Когда я вошел, Границкий сидел в кресле и держал в руках стакан. На полу стояла недопитая бутылка водки. Он предложил мне выпить, но я отказался. Тогда он спросил, какого черта мне здесь нужно. По-моему, он не узнал меня, - Дмитрий застегнул молнию на куртке, хотя в комнате было тепло. Его бил озноб. - Я спросил, где Тюкульмин. Границкий как-то странно посмотрел на меня, затем долил в стакан водку, выпил и начал смеяться. От его смеха мне не по себе стало.
"Твой Толик, - говорит, - там же, где и Петр, и еще кое-кто". При этом он вытянулся в кресле, сложил на груди руки и прикрыл глаза.
- Дальше, дальше... - Голиков впился взглядом в Дмитрия.
- Все, дальше был выстрел. - Серов вздрогнул и повернулся к окну. Этот гад стоял там. Удивительно, как я его сразу не заметил. А когда Границкий начал сползать на пол, на меня прямо какой-то столбняк напал. Рукой пошевелить не мог. Скажите, вы задержали его?
- Преступник от нас не ушел, - уклончиво ответил Голиков, прислушиваясь к скрипу тормозов и хлопанью дверок на улице. - Дмитрий, постарайся вспомнить, больше он ничего не говорил? Может, называл еще какие-нибудь имена? Это очень важно.
- Нет, - покачал головой Серов, - больше ничего. Поверьте, я все рассказал.
- Сейчас поедешь в управление и все обстоятельно напишешь. Понял?
Дмитрий понуро кивнул. За истекший час он многое осознал и переосмыслил. Это был уже не прежний Серов - ершистый, непокладистый, самоуверенный, с превратно понятым чувством товарищества.
- Слава, эксперты прибыли?
- Да, товарищ майор, - подтвердил вошедший Громов. - Можно приступать?
- Конечно. И вот еще что. Пусть проведут следственный эксперимент, затем заберешь Серова в управление, снимешь показания и отправишь его в КПЗ. Для его же пользы, - задумчиво добавил Голиков.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Майор щурился от резких бликов, заполнивших кабинет и придающих интерьеру необычный вид, - рабочий стол был завален золотыми изделиями. Это скопление ценностей было извлечено из сумки погибшего на шоссе и теперь отсортировывалось в присутствии понятых двумя специально вызванными ювелирами - работниками городского музейного фонда. Голиков не мог решить для себя, следует ли считать везением случай, когда вместо преступника в руках оказалась столь неоспоримая улика.
- Большинство предметов изготовлено в довоенный период и антикварной ценности как таковой не представляют, за исключением разве что вот этого портсигара, инкрустированного платиной и многоцветной эмалью. Любопытная вещица, - ювелир потер указательным пальцем покрытый седой щетиной подбородок. - Есть также царские пяти- и десятирублевые монеты - их более шестидесяти, несколько медальонов и кулонов начала века. С моей точки зрения, вся эта, с позволения сказать, "коллекция" - попросту собрание изделий, награбленных гитлеровцами на оккупированной территории. Взять хотя бы коронки из червонного золота, обручальные кольца, серьги. Вы согласны со мной, Виктория Николаевна?
- Безусловно, - слегка покраснев, женщина отложила в сторону лупу, происхождение ценностей сомнений не вызывает.
- Яков Борисович, а могли быть эти вещи награблены полицаем? Голиков спрашивал скорее ради проформы.
- А почему бы и нет, молодой человек? Фашистские прихвостни не очень-то рассчитывали на подачки от своих хозяев. Моя двоюродная сестра погибла под Полтавой, так ее односельчане рассказывали: полицаи больше всего любили заниматься мародерством после массовых расстрелов. У кого зуб выдернут, а у кого и кольцо вместе с пальцем.
Голиков представил себе овраг с покатыми краями и груду окровавленных тел, среди которых копошатся, подобно гиенам, двуногие твари со свастикой на нарукавных повязках. Видение было настолько отвратительным, что он уже не мог бесстрастно смотреть на лежащую на столе массу желтого металла. Осведомившись о приблизительной стоимости "коллекции", майор поспешно отпустил ювелиров, спрятал золото в сейф, где уже покоился полиэтиленовый кулек с пачкой крупных купюр, завернутых в газету, и задумался: "А против кого, собственно, эта улика? Против раздавленного "КрАЗом" преступника, личность которого пока не идентифицирована? Или?.." Голиков поймал себя на мысли, что сейчас он очень хотел бы увидеть перед собой Бороховича и Кормилина. Оба ушли в бега, надо же было предусмотреть такую возможность. Хотя, вероятно, один из них...
"Нет, не буду загадывать", - решил майор.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, Голиков поднял голову - в дверях неподвижно стоял Мчедлишвили.
- Пистолет несомненно был сделан Серовым, - без обычной улыбки начал Реваз. - Баллистическая экспертиза подтвердила, что из этого пистолета...
- Дорогой, это все потом, ты мне другое скажи - личность убийцы! тон Голикова был неожиданно резок. - Борохович?
- Нет, - растерянно ответил Мчедлишвили.
"Как же так, - подумал майор. Будто что-то оборвалось внутри. - А ты ведь надеялся, что жертвой автокатастрофы окажется Борохович. Так было бы проще и для тебя, и для начальства".
- Значит, все-таки Кормилин...
- Нет, - Реваз виновато развел руками, словно сожалея о возникшей накладке. - Предположительно Саркисов Григорий Вазгенович.
- Какой Саркисов? - упавшим голосом переспросил Голиков, тщетно пытаясь вникнуть в смысл сказанного.
- За подкладкой куртки погибшего Приходько обнаружил провалившуюся туда доверенность на имя Саркисова, по которой тот должен был получить оборудование для АХЧ таксопарка. Вы к этому времени еще не вернулись в управление. Капитан Пошкурлат связался с таксопарком и выяснил, что Саркисов работает там кладовщиком. Капитан сразу поехал туда.
"Мог бы догадаться поставить меня в известность", - разозлился майор, но не подал виду.
- Размер обуви потерпевшего вы установили?
- Так точно. Размер самый ходовой - сорок первый.
- Совпадает со следами на месте убийства Моисеева, - заметил Голиков. - Плюс пистолет.
- И в квартире Северинцевой были такие же отпечатки, - как бы невзначай дополнил Реваз. - Тут есть над чем призадуматься.
- Дурень думкой богатеет... - нахмурился майор.
- Я не понимаю здесь юмор!
Когда Реваз обижался, он моментально начинал коверкать речь.
- Дорогой, кому сейчас до юмора, - махнул рукой Голиков. Следственный эксперимент помог что-нибудь прояснить?
- Смотря что считать "прояснить", товарищ майор, - оживился Мчедлишвили. - Если бы угол наклона пистолета относительно вертикальной плоскости изменился хоть на несколько миллиметров, пуля попала бы в Серова. И тоже в голову.
- Значит, мы не можем с достоверностью утверждать, кого хотел убрать преступник - Границкого или Серова.
- Искажение оконного стекла, разность освещенности на улице и в помещении - все это создает достаточно серьезную неопределенность.
- К неопределенности нам не привыкать, - с горькой иронией произнес Голиков. - Ну что ж, будем считать, что с черновой работой на сегодня вы справились. Если выяснится что-то новое - я или у себя, или у Коваленко.
"Итак, третий человек из таксопарка! - думал майор. - Саркисов безусловно знал Границкого, который, в свою очередь, был сменщиком Моисеева. Тут просто обязана просматриваться закономерность".
С момента разговора Голикова с Пошкурлатом прошло чуть более часа. За это время в фотолаборатории увеличили и размножили привезенный капитаном довольно четкий снимок Саркисова размером 3x4, а также несколько фотографий Границкого, изъятых у него в доме во время обыска. Снимки в экстренном порядке были отправлены в Южноморск и Чулым на предмет опознания.
Майор с нетерпением ожидал результатов обыска в квартире Саркисова. Собственно, он хотел принять в нем личное участие, но на 16.00 Николай Дмитриевич назначил совещание. Оставалось ждать.
Подобно настройщику рояля, перебирающему клавиши инструмента, Голиков мысленно переходил от одного события к другому, возвращался назад, стараясь определить, какая же нота фальшивит, в каком месте перетерлась туго натянутая струна.
"След прибывшего в город Бороховича затерялся, Кормилин сбежал... Да, нужно было проявить большую твердость, поговорить с Вороновым, убедить Коваленко, и сейчас Иван Трофимович находился бы не в розыске, а здесь, в этом кабинете. И не стоял бы неприступным завалом вопрос о виновности тех или иных лиц. Но ведь не объяснил, не убедил..."
Размышляя, майор вертел в руках увеличенный снимок Саркисова. Хищный заостренный нос, выступающий вперед подбородок, надменные узкие губы, чуть заметные мешки под глазами... Голикова не покидало ощущение, что где-то он уже видел это лицо. Но вот где?..
Нахмурившись, майор достал из сейфа уголовное дело и из конверта извлек фоторобот, выполненный за сотни километров отсюда. Нечеткие штрихи, расплывчатость линий - как будто художник второпях сделал халтуру. И все же... Что-то общее наблюдалось между обеими фотографиями, какое-то отдаленное сходство.
Голиков глубоко вздохнул. Преступник опережал события, мельтешил впереди, как мираж в пустыне, как зыбкая тень на воде.
"Парадоксально! Чем больше мы узнаем, тем больше увязаем в фактах и запутываемся. Каждое новое ответвление расследования оканчивается глубоким обрывом. Наметилась прямо-таки какая-то систематика опережений и непонятных, дьявольски хитрых подтасовок. Сперва "Жигули" Баринова. Хорошо, псевдоугон можно было продумать заранее. Потом Тюкульмин. Ладно, допустим, с ним расправились по ходу дела. А Северинцева? Странно. Кто мог знать, что мы заинтересуемся одинокой, неказистой, невыдающейся женщиной? Именно знать, другие предпосылки мотива преступления, увы, не объясняют. Видимо, не все наши сотрудники помнят о своем служебном долге. Взять хотя бы того же Сорокотягу. За Кормилиным мы не уследили. Замдиректора фабрики в последний момент успел ускользнуть, как угорь между пальцами. И, конечно, случай с Границким, который спьяну сболтнул о Тюкульмине, разве не есть факт чудовищного опережения?!"
Майор убрал со стола фотографии, похлопал себя по карманам и полез в нижний ящик стола за "резервной" пачкой "Беломора".
"Возникает вздорная, на первый взгляд, идея - может, нельзя было отпускать Кормилина еще тогда, во время первого допроса? Мы ведь этим допросом Ивана Трофимовича и предупредили. Хотя почему мы? Баринов через нас предупредил, посредством ничего не объясняющего заявления заставил нас дать Кормилину информацию к размышлению. Но это уже из области своего рода высшей математики..."
Сделав несколько глубоких затяжек, Голиков бросил дымящийся окурок в пепельницу.
"Ну хорошо, попробуем с другого конца. Буквально на наших глазах убивают свидетеля... Вопрос: имеются ли другие мотивы? Границкий, будучи сменщиком Моисеева, по всей вероятности, покрывал его во время отлучек. Вот почему Волошин не обнаружил никаких следов отсутствия Моисеева на работе в те дни, когда тот летал в Новосибирскую область. Но это не повод для убийства... А из-за чего, собственно, погиб Моисеев? Реальный живой парень Петр Моисеев, Петенька, как, наверно, называла его в детстве мать, человек, если верить словам Павлюк, в общем-то неплохой: мягкий, простой, доверчивый. Петру хотелось жить не хуже других, а удача не баловала его, и стал он стыдиться самого себя, потому что расписаться в собственной заурядности не желал. Вот и начал Моисеев играть в чужие игры, где ему отводилась роль пешки, маленькой, незаметной пешечки: сними ее с доски никто, может, и не приметит. А закончились эти игры ночной поездкой за город с неизвестным нам по сей день пассажиром и каким-то увесистым свертком, лежавшим на заднем сиденье такси. Увесистым?.. Стоп-стоп-стоп!"
Голиков поднялся из-за стола и принялся возбужденно ходить по кабинету. Неожиданное сопоставление нарушило плавную нить рассуждений. Когда майор убирал золото в сейф, ему пришло в голову, что Саркисову, наверно, нелегко было убегать с такой увесистой ношей.
"Черт возьми! - подумал Голиков. - Совершенно новый мотив! А почему Моисеев должен был везти с собой какой-то завернутый в материю предмет? Этот предмет мог появиться в машине после того, как она остановилась за поворотом на Каморный. Другое дело - откуда появиться?.. Так... "потерянные" полтора часа, пот на одежде Моисеева, свидетельствующий о проделанной работе... - сжав кулаки, майор невидящим взглядом уставился в потолок. - Теперь я, кажется, знаю, как опередить преступника, вернуть безликой тени телесную оболочку. Существует место, к которому он вернется, если есть за чем возвращаться. А там мы..."
Посторонний звук прервал размышления Голикова. Нет, звукоизоляция не подвела - звонил телефон.
- Товарищ майор, тут к вам мужчина просится, - дежуривший на входе старший сержант чуть замешкался. - Он предъявляет паспорт... минутку... Кормилин Иван Трофимович.
- Кто?!
Вероятно, интонация Голикова была настолько необычна, что дежурный, смущенно откашлявшись, повторил:
- Иван Трофимович Кормилин. Пропустить?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вопреки всем логическим доводам на пороге кабинета в нерешительности стоял Кормилин. В первую минуту Голиков даже не узнал Ивана Трофимовича куда-то пропал внешний лоск, исчезла уверенность и респектабельность знающего себе цену человека.
- Проходите, садитесь.
- Да-да, спасибо, - торопливо пробормотал Кормилин.
Замдиректора фабрики неловко присел на стул, поставил на пол сумку и отвел в сторону глаза. Вид у него был жалкий, несмотря на добротное ратиновое пальто и пушистую ондатровую шапку.
- Шапку можете снять, - подсказал майор. - Или вы ее демонстрируете как образец внеплановой продукции ателье номер три?
Покраснев, Кормилин сорвал с головы шапку. Похоже, он не заметил сарказма в словах Голикова.
- Извините, я так растерян, что забыл об элементарных правилах приличия.
- Полноте, Иван Трофимович, бог с ними, со всеми этими светскими условностями, - майору никак не удавалось отделаться от напускного иронического тона, которым он пытался скрыть изумление, вызванное неожиданным появлением Кормилина. - Лучше скажите, почему вы утром не явились?
Кормилин тяжело вздохнул.
- Вы можете мне не поверить, но я сильно испугался.
- Так испугались, что заставили полдня себя ждать? Или у вас были основания бояться встречи со мной?
Не отреагировав на последнюю реплику, Кормилин продолжил:
- Я кругом запутался и поломал себе жизнь.
"Еще один кающийся грешник, - подумал майор. - Только раскаяние почему-то всегда приходит с запозданием".
- Гражданин Кормилин, если вы действительно хотите, чтобы я поверил в искренность ваших слов, рассказывайте все без утайки.
Вздрогнув при слове "гражданин", замдиректора фебрики опустил голову.
- Даже не знаю, с чего начать...
- Это уж вам виднее. Иван Трофимович. Или вы предпочитаете отвечать на мои вопросы?
- Я готов честно ответить на все ваши вопросы, хотя слово "честно" в моих устах, наверно, режет слух.
Пристально глядя в глаза Кормилину, Голиков резко произнес:
- В таком случае, скажите, где в настоящее время находится Семен Астафьевич Борохович?
На лице Кормилина не отразилось никаких эмоций.
- Мне совершенно не знакомо это имя.
- Ну хорошо. Тогда давайте поговорим о вашем знакомом Викторе Юрьевиче Ферезяеве. Между прочим, а где он сейчас, вы тоже не знаете?
- А с какой стати я должен знать, где находится Ферезяев? - удивился Кормилин. - Наверно, там, где ему и положено быть - в зверосовхозе.
Поведение Кормилина поразило майора.
- Плохо же вы осведомлены о своем знакомом, Иван Трофимович, протянул он.
- Да какой он мне знакомый! Уверяю вас, я Ферезяева в глаза никогда не видел. Только по подписи на документах и знаю о его существовании.
- Конечно, конечно, - в тоне Голикова вновь прозвучала ирония. - К чему вам личные контакты? Ведь это излишний риск. В качестве поставщика левого сырья можно использовать мелкую сошку, скажем, того же Моисеева. Верно?
Лоб Кормилина покрылся испариной.
- Я не совсем понимаю, о чем вы говорите. Я никогда не занимался организацией левых поставок.
- Тогда объясните, каким образом вы с Ферезяевым оказались в одной цепочке расхитителей, причем среди главных действующих лиц. Что-то вы не договариваете, Иван Трофимович, а это сейчас уже не в вашу пользу.
Замдиректора фабрики возмущенно привстал со стула.
- Ну, знаете ли, это... Мне безразлично, на какую ступень пьедестала вы меня возвели в своей "табели о рангах". Скажу лишь одно: функция моя была проста до примитива - взять шкурки по одной цене, отдать - по другой, а разницу положить в карман. Презренная мелкая спекуляция и ничего более.
- И для этого вы пришли? - майор выжидательно посмотрел на Кормилина. - Значит, ваши слова можно расценивать как признание своей вины, а сам приход - как явку с повинной?
Иван Трофимович безвольно махнул рукой.
- Расценивайте, как хотите. Мне все равно.
"Либо я плохой психолог, либо Кормилин - великий актер, - подумал Голиков. - Либо есть какая-то третья истина..."
- Иван Трофимович, расскажите более подробно, с чего началось ваше падение, - чуть помедлив, мягко произнес майор.
Кормилин облизнул пересохшие губы.
- У вас не найдется сигареты?
- Я курю папиросы.
- Не имеет значения. Я, собственно, давно бросил, но вот потянуло вдруг.
Майор молча протянул Кормилину пачку "Беломора". Раскурив папиросу, Иван Трофимович глубоко затянулся и тут же закашлялся.
- Мое падение... Оно началось давно. Карточная игра, частые проигрыши, постоянная нехватка денег. Кто-то проиграется раз-другой - и бросит, а я вот не смог по своему слабоволию. Я это говорю не в оправдание и не для того, чтобы разжалобить вас. За свои ошибки я понесу наказание, независимо от того, поверите вы мне или нет, - Кормилин нервно погасил папиросу в пепельнице. - Обстоятельства тяготеют над нами и зачастую подталкивают к пропасти, да не всегда грубо, а иногда ласково. И только на самом краю начинаешь понимать, что пропал. Простите, что я так долго рассказываю, мне просто необходимо выговориться, - Кормилин собрал лоб в мелкие морщинки. - На чем я остановился? Ах да, стечение обстоятельств... Я тогда крупно проиграл и ломал голову, где бы достать денег, чтобы расплатиться с долгами. А тут приходит человек и предлагает простенькую комбинацию, с помощью которой можно заработать, буквально палец о палец не ударяя. Сначала я отказывался, не стану скрывать, отчасти из страха, но условия были слишком соблазнительные, и я решился. Потом я не раз...
- Иван Трофимович, не торопитесь, - не выдержал Голиков. - Кто же этот спаситель, этот находчивый добрый дядя? Пора бы назвать его по фамилии, имени и отчеству.
- Что он слишком добрый - не поручусь. А зовут его Григорий. Так, во всяком случае, он представился. Больше о нем, как ни глупо в этом признаться, я и по сей день ничего не знаю.
- Значит, раньше вы с ним не были знакомы? - уточнил майор.
- Конечно, нет.
- Иван Трофимович, как вы считаете, убедительно звучит то, что вы мне сейчас рассказываете?
- И тем не менее, - горько усмехнулся Кормилин, - я говорю правду.
- Ну ладно, мы к этому еще вернемся. Гражданин Кормилин, почему незнакомый человек обратился именно к вам со своим сомнительным предложением?
- Понятия не имею. Поначалу меня самого занимал этот вопрос, а потом я об этом как-то и думать забыл.
- А о том, что вы просили Баринова помочь в получении паспорта Моисееву, вы тоже забыли?
Кормилин задумался. В его душе боролись противоречивые чувства.
- Вы бы сняли пальто, Иван Трофимович, - участливо сказал майор, разговор нам предстоит долгий.
Кормилин повесил на вешалку у двери пальто и шапку, которую он до этого автоматически мял в руках. Возвратившись на место, он достал из сумки белый носовой платок, зачем-то вытер руки и, небрежно скомкав, сунул его в боковой карман пиджака. Все это он проделал, стараясь не встречаться взглядом с Голиковым.
- Нет, не забыл, - наконец выдавил из себя Иван Трофимович, - хоть мне и стыдно теперь признаться, в прошлый раз я сказал неправду. Не хотел впутываться в совершенно не касающуюся меня историю.
- Значит, вы не отрицаете свою связь с Моисеевым? - оживился Голиков.
- Категорически отрицаю. В том-то все и дело, что я знать не знаю никакого Моисеева. А насчет паспорта я действительно обращался к Баринову - у него везде есть концы, - Кормилин обхватил руками голову. Прямо какой-то заколдованный круг. Григорий попросил меня узнать, не может ли кто-нибудь из моих знакомых оказать содействие в этом вопросе.
- С Серовым все в порядке.
- Как?.. - теперь уже майор недоуменно посмотрел на Рязанцева.
- Может, Иванников вас неверно проинформировал? Преступник выстрелил не в Серова, а в другого человека, стоящего рядом, - по всей видимости, хозяина дома, - уточнил Рязанцев.
- Вот оно что... - такого поворота Голиков совершенно не ожидал. Продолжайте. Он видел вас?
- Да, - запнулся Рязанцев, - и понял, что мы его преследуем. Как раз в это время на перекрестке разворачивался "ЗИЛ". Ему удалось уцепиться за задний борт грузовика. Пока подоспела наша машина, расстояние между нами увеличилось до нескольких сот метров, но из поля зрения я его не терял ни на секунду. Не совсем понятно, на что он рассчитывал...
- Давайте без лирики, Сергей Вадимович, - раздраженно бросил Голиков.
- При выезде на окружную образовался нанос грязи, - старший лейтенант указал пальцем на серую размазанную кляксу у кромки асфальта. - Грузовик сильно тряхнуло, преступник сорвался вниз, пролетел несколько метров и угодил прямо под колеса встречной машины. Водитель "КрАЗа" затормозить не успел. Хорошо еще, на трассе не было интенсивного движения, а то б он наломал дров.
"Это верно", - подумал майор. Он обратил внимание на молодого, по-простецки одетого парня в черной кепке из кожзаменителя, стоящего рядом с подножкой "КрАЗа". Водитель согнулся пополам, его тошнило.
- Документов, удостоверяющих личность погибшего, мы не обнаружили, продолжал между тем Рязанцев, - опознать его визуально также не представляется возможным - в этом вы сами убедитесь. А вот пистолет, лежавший в правом кармане куртки, практически не пострадал. Кустарная поделка, но выполнена неплохо.
- Где сумка? - спросил Голиков, пряча в карман аккуратно завернутый в тряпку пистолет.
- Сумку при падении отбросило в сторону. Мы подобрали ее, но не стали открывать до вашего приезда. В настоящий момент она у лейтенанта Прохорова.
Майор поручил прибывшим с ним оперативникам ликвидировать затор, огородить участок, где произошла авария, дождаться экспертов и попросил Рязанцева принести сумку в машину.
В очередной раз заговорила рация. С поста ГАИ сообщали, что при выезде из города задержан "ЗИЛ" 86-18 и спрашивали, как поступить с водителем.
- Снимите показания и можете его отпустить, - устало приказал майор. - Ситуация изменилась.
Дмитрий сидел на стуле, обхватив голову руками, будто впасаясь, что она расколется, когда в комнату вошел Голиков. Не обращая на Серова внимания, он склонился над накрытым белой простыней телом, приподнял ее край и пристально посмотрел на убитого. Майор подивился схематичности своих первоначальных суждений - убитый не был ни Кормилиным, ни Бороховичем. Более того, это лицо майор безусловно видел впервые.
- Так, гражданин Серов, - выпрямившись, резко произнес Голиков, рассказывайте, почему вы здесь очутились и что произошло.
Дмитрий не отреагировал.
- Мальчишка! - взорвался майор, стремительно шагнув вперед. Ему захотелось приподнять Серова вместе со стулом и хорошенько встряхнуть. Ух, жаль, что ты не мой сын! Я бы тебе прочистил мозги, как следует прочистил. А потом мы бы поговорили и о прозе жизни, и о чувстве товарищества, и еще о многих других вещах.
- Если б все можно было вернуть... - пролепетал, задыхаясь, Серов.
- Разумеется, - Голиков горько усмехнулся, - теперь мы сидим, поджав хвост, и рассуждаем, что было бы, если бы. - После эмоционального всплеска майор почувствовал какую-то опустошенность. - Ладно, давай быстрей, у меня и без тебя дел по горло. Цель прихода?
Лицо Дмитрия стало покрываться неравномерными красными пятнами, начисто затушевывающими веснушки.
- Я хотел разыскать Толика...
- Могу сказать, зачем тебе нужен был Тюкульмин - это же так несложно. Ты собирался забрать у него пистолет - тот самый второй пистолет, о котором ты умолчал и в ходе следствия, и в разговоре со мной, - майор выхватил из кармана злополучный самопал и ткнул под нос Дмитрию. - Благими намерениями выложена дорога в ад.
Серов ощутил себя зажатым в узком туннеле, ведущем в никуда.
- Тюкульмин мог дать кому-нибудь пистолет? - продолжал Голиков.
- Я не знаю, честное слово, не знаю.
- Где и когда ты познакомился с потерпевшим?
- С Границким? Нас Толик познакомил. В прошлом году. Да я и видел его всего один или два раза. Может, перебросились несколькими словами. Я только слышал, что его зовут Леонид и он работает таксистом. Мне кажется, у них с Толиком были какие-то дела.
- И ты решил разыскать и расспросить о Тюкульмине?
- Да. В таксопарке я узнал его фамилию и адрес, - опустив голову, Дмитрий отрешенно произнес: - Из-за меня погибло столько людей...
- Погоди-ка, о каких людях ты говоришь? - Голиков внимательно посмотрел на Серова.
- Ну как же, - выдохнул Дмитрий, - Моисеев, Толик, теперь еще вот он.
- Толик? А откуда тебе известно о Тюкульмине? - поразился Голиков.
- От него, - Серов указал глазами на накрытое простыней тело. Чувствовалось, что юноша находится на грани истерики.
- Дима, соберись с мыслями и расскажи, о чем вы беседовали с Границким.
Растопыренной пятерней Серов взъерошил волосы.
- Когда я вошел, Границкий сидел в кресле и держал в руках стакан. На полу стояла недопитая бутылка водки. Он предложил мне выпить, но я отказался. Тогда он спросил, какого черта мне здесь нужно. По-моему, он не узнал меня, - Дмитрий застегнул молнию на куртке, хотя в комнате было тепло. Его бил озноб. - Я спросил, где Тюкульмин. Границкий как-то странно посмотрел на меня, затем долил в стакан водку, выпил и начал смеяться. От его смеха мне не по себе стало.
"Твой Толик, - говорит, - там же, где и Петр, и еще кое-кто". При этом он вытянулся в кресле, сложил на груди руки и прикрыл глаза.
- Дальше, дальше... - Голиков впился взглядом в Дмитрия.
- Все, дальше был выстрел. - Серов вздрогнул и повернулся к окну. Этот гад стоял там. Удивительно, как я его сразу не заметил. А когда Границкий начал сползать на пол, на меня прямо какой-то столбняк напал. Рукой пошевелить не мог. Скажите, вы задержали его?
- Преступник от нас не ушел, - уклончиво ответил Голиков, прислушиваясь к скрипу тормозов и хлопанью дверок на улице. - Дмитрий, постарайся вспомнить, больше он ничего не говорил? Может, называл еще какие-нибудь имена? Это очень важно.
- Нет, - покачал головой Серов, - больше ничего. Поверьте, я все рассказал.
- Сейчас поедешь в управление и все обстоятельно напишешь. Понял?
Дмитрий понуро кивнул. За истекший час он многое осознал и переосмыслил. Это был уже не прежний Серов - ершистый, непокладистый, самоуверенный, с превратно понятым чувством товарищества.
- Слава, эксперты прибыли?
- Да, товарищ майор, - подтвердил вошедший Громов. - Можно приступать?
- Конечно. И вот еще что. Пусть проведут следственный эксперимент, затем заберешь Серова в управление, снимешь показания и отправишь его в КПЗ. Для его же пользы, - задумчиво добавил Голиков.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Майор щурился от резких бликов, заполнивших кабинет и придающих интерьеру необычный вид, - рабочий стол был завален золотыми изделиями. Это скопление ценностей было извлечено из сумки погибшего на шоссе и теперь отсортировывалось в присутствии понятых двумя специально вызванными ювелирами - работниками городского музейного фонда. Голиков не мог решить для себя, следует ли считать везением случай, когда вместо преступника в руках оказалась столь неоспоримая улика.
- Большинство предметов изготовлено в довоенный период и антикварной ценности как таковой не представляют, за исключением разве что вот этого портсигара, инкрустированного платиной и многоцветной эмалью. Любопытная вещица, - ювелир потер указательным пальцем покрытый седой щетиной подбородок. - Есть также царские пяти- и десятирублевые монеты - их более шестидесяти, несколько медальонов и кулонов начала века. С моей точки зрения, вся эта, с позволения сказать, "коллекция" - попросту собрание изделий, награбленных гитлеровцами на оккупированной территории. Взять хотя бы коронки из червонного золота, обручальные кольца, серьги. Вы согласны со мной, Виктория Николаевна?
- Безусловно, - слегка покраснев, женщина отложила в сторону лупу, происхождение ценностей сомнений не вызывает.
- Яков Борисович, а могли быть эти вещи награблены полицаем? Голиков спрашивал скорее ради проформы.
- А почему бы и нет, молодой человек? Фашистские прихвостни не очень-то рассчитывали на подачки от своих хозяев. Моя двоюродная сестра погибла под Полтавой, так ее односельчане рассказывали: полицаи больше всего любили заниматься мародерством после массовых расстрелов. У кого зуб выдернут, а у кого и кольцо вместе с пальцем.
Голиков представил себе овраг с покатыми краями и груду окровавленных тел, среди которых копошатся, подобно гиенам, двуногие твари со свастикой на нарукавных повязках. Видение было настолько отвратительным, что он уже не мог бесстрастно смотреть на лежащую на столе массу желтого металла. Осведомившись о приблизительной стоимости "коллекции", майор поспешно отпустил ювелиров, спрятал золото в сейф, где уже покоился полиэтиленовый кулек с пачкой крупных купюр, завернутых в газету, и задумался: "А против кого, собственно, эта улика? Против раздавленного "КрАЗом" преступника, личность которого пока не идентифицирована? Или?.." Голиков поймал себя на мысли, что сейчас он очень хотел бы увидеть перед собой Бороховича и Кормилина. Оба ушли в бега, надо же было предусмотреть такую возможность. Хотя, вероятно, один из них...
"Нет, не буду загадывать", - решил майор.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, Голиков поднял голову - в дверях неподвижно стоял Мчедлишвили.
- Пистолет несомненно был сделан Серовым, - без обычной улыбки начал Реваз. - Баллистическая экспертиза подтвердила, что из этого пистолета...
- Дорогой, это все потом, ты мне другое скажи - личность убийцы! тон Голикова был неожиданно резок. - Борохович?
- Нет, - растерянно ответил Мчедлишвили.
"Как же так, - подумал майор. Будто что-то оборвалось внутри. - А ты ведь надеялся, что жертвой автокатастрофы окажется Борохович. Так было бы проще и для тебя, и для начальства".
- Значит, все-таки Кормилин...
- Нет, - Реваз виновато развел руками, словно сожалея о возникшей накладке. - Предположительно Саркисов Григорий Вазгенович.
- Какой Саркисов? - упавшим голосом переспросил Голиков, тщетно пытаясь вникнуть в смысл сказанного.
- За подкладкой куртки погибшего Приходько обнаружил провалившуюся туда доверенность на имя Саркисова, по которой тот должен был получить оборудование для АХЧ таксопарка. Вы к этому времени еще не вернулись в управление. Капитан Пошкурлат связался с таксопарком и выяснил, что Саркисов работает там кладовщиком. Капитан сразу поехал туда.
"Мог бы догадаться поставить меня в известность", - разозлился майор, но не подал виду.
- Размер обуви потерпевшего вы установили?
- Так точно. Размер самый ходовой - сорок первый.
- Совпадает со следами на месте убийства Моисеева, - заметил Голиков. - Плюс пистолет.
- И в квартире Северинцевой были такие же отпечатки, - как бы невзначай дополнил Реваз. - Тут есть над чем призадуматься.
- Дурень думкой богатеет... - нахмурился майор.
- Я не понимаю здесь юмор!
Когда Реваз обижался, он моментально начинал коверкать речь.
- Дорогой, кому сейчас до юмора, - махнул рукой Голиков. Следственный эксперимент помог что-нибудь прояснить?
- Смотря что считать "прояснить", товарищ майор, - оживился Мчедлишвили. - Если бы угол наклона пистолета относительно вертикальной плоскости изменился хоть на несколько миллиметров, пуля попала бы в Серова. И тоже в голову.
- Значит, мы не можем с достоверностью утверждать, кого хотел убрать преступник - Границкого или Серова.
- Искажение оконного стекла, разность освещенности на улице и в помещении - все это создает достаточно серьезную неопределенность.
- К неопределенности нам не привыкать, - с горькой иронией произнес Голиков. - Ну что ж, будем считать, что с черновой работой на сегодня вы справились. Если выяснится что-то новое - я или у себя, или у Коваленко.
"Итак, третий человек из таксопарка! - думал майор. - Саркисов безусловно знал Границкого, который, в свою очередь, был сменщиком Моисеева. Тут просто обязана просматриваться закономерность".
С момента разговора Голикова с Пошкурлатом прошло чуть более часа. За это время в фотолаборатории увеличили и размножили привезенный капитаном довольно четкий снимок Саркисова размером 3x4, а также несколько фотографий Границкого, изъятых у него в доме во время обыска. Снимки в экстренном порядке были отправлены в Южноморск и Чулым на предмет опознания.
Майор с нетерпением ожидал результатов обыска в квартире Саркисова. Собственно, он хотел принять в нем личное участие, но на 16.00 Николай Дмитриевич назначил совещание. Оставалось ждать.
Подобно настройщику рояля, перебирающему клавиши инструмента, Голиков мысленно переходил от одного события к другому, возвращался назад, стараясь определить, какая же нота фальшивит, в каком месте перетерлась туго натянутая струна.
"След прибывшего в город Бороховича затерялся, Кормилин сбежал... Да, нужно было проявить большую твердость, поговорить с Вороновым, убедить Коваленко, и сейчас Иван Трофимович находился бы не в розыске, а здесь, в этом кабинете. И не стоял бы неприступным завалом вопрос о виновности тех или иных лиц. Но ведь не объяснил, не убедил..."
Размышляя, майор вертел в руках увеличенный снимок Саркисова. Хищный заостренный нос, выступающий вперед подбородок, надменные узкие губы, чуть заметные мешки под глазами... Голикова не покидало ощущение, что где-то он уже видел это лицо. Но вот где?..
Нахмурившись, майор достал из сейфа уголовное дело и из конверта извлек фоторобот, выполненный за сотни километров отсюда. Нечеткие штрихи, расплывчатость линий - как будто художник второпях сделал халтуру. И все же... Что-то общее наблюдалось между обеими фотографиями, какое-то отдаленное сходство.
Голиков глубоко вздохнул. Преступник опережал события, мельтешил впереди, как мираж в пустыне, как зыбкая тень на воде.
"Парадоксально! Чем больше мы узнаем, тем больше увязаем в фактах и запутываемся. Каждое новое ответвление расследования оканчивается глубоким обрывом. Наметилась прямо-таки какая-то систематика опережений и непонятных, дьявольски хитрых подтасовок. Сперва "Жигули" Баринова. Хорошо, псевдоугон можно было продумать заранее. Потом Тюкульмин. Ладно, допустим, с ним расправились по ходу дела. А Северинцева? Странно. Кто мог знать, что мы заинтересуемся одинокой, неказистой, невыдающейся женщиной? Именно знать, другие предпосылки мотива преступления, увы, не объясняют. Видимо, не все наши сотрудники помнят о своем служебном долге. Взять хотя бы того же Сорокотягу. За Кормилиным мы не уследили. Замдиректора фабрики в последний момент успел ускользнуть, как угорь между пальцами. И, конечно, случай с Границким, который спьяну сболтнул о Тюкульмине, разве не есть факт чудовищного опережения?!"
Майор убрал со стола фотографии, похлопал себя по карманам и полез в нижний ящик стола за "резервной" пачкой "Беломора".
"Возникает вздорная, на первый взгляд, идея - может, нельзя было отпускать Кормилина еще тогда, во время первого допроса? Мы ведь этим допросом Ивана Трофимовича и предупредили. Хотя почему мы? Баринов через нас предупредил, посредством ничего не объясняющего заявления заставил нас дать Кормилину информацию к размышлению. Но это уже из области своего рода высшей математики..."
Сделав несколько глубоких затяжек, Голиков бросил дымящийся окурок в пепельницу.
"Ну хорошо, попробуем с другого конца. Буквально на наших глазах убивают свидетеля... Вопрос: имеются ли другие мотивы? Границкий, будучи сменщиком Моисеева, по всей вероятности, покрывал его во время отлучек. Вот почему Волошин не обнаружил никаких следов отсутствия Моисеева на работе в те дни, когда тот летал в Новосибирскую область. Но это не повод для убийства... А из-за чего, собственно, погиб Моисеев? Реальный живой парень Петр Моисеев, Петенька, как, наверно, называла его в детстве мать, человек, если верить словам Павлюк, в общем-то неплохой: мягкий, простой, доверчивый. Петру хотелось жить не хуже других, а удача не баловала его, и стал он стыдиться самого себя, потому что расписаться в собственной заурядности не желал. Вот и начал Моисеев играть в чужие игры, где ему отводилась роль пешки, маленькой, незаметной пешечки: сними ее с доски никто, может, и не приметит. А закончились эти игры ночной поездкой за город с неизвестным нам по сей день пассажиром и каким-то увесистым свертком, лежавшим на заднем сиденье такси. Увесистым?.. Стоп-стоп-стоп!"
Голиков поднялся из-за стола и принялся возбужденно ходить по кабинету. Неожиданное сопоставление нарушило плавную нить рассуждений. Когда майор убирал золото в сейф, ему пришло в голову, что Саркисову, наверно, нелегко было убегать с такой увесистой ношей.
"Черт возьми! - подумал Голиков. - Совершенно новый мотив! А почему Моисеев должен был везти с собой какой-то завернутый в материю предмет? Этот предмет мог появиться в машине после того, как она остановилась за поворотом на Каморный. Другое дело - откуда появиться?.. Так... "потерянные" полтора часа, пот на одежде Моисеева, свидетельствующий о проделанной работе... - сжав кулаки, майор невидящим взглядом уставился в потолок. - Теперь я, кажется, знаю, как опередить преступника, вернуть безликой тени телесную оболочку. Существует место, к которому он вернется, если есть за чем возвращаться. А там мы..."
Посторонний звук прервал размышления Голикова. Нет, звукоизоляция не подвела - звонил телефон.
- Товарищ майор, тут к вам мужчина просится, - дежуривший на входе старший сержант чуть замешкался. - Он предъявляет паспорт... минутку... Кормилин Иван Трофимович.
- Кто?!
Вероятно, интонация Голикова была настолько необычна, что дежурный, смущенно откашлявшись, повторил:
- Иван Трофимович Кормилин. Пропустить?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вопреки всем логическим доводам на пороге кабинета в нерешительности стоял Кормилин. В первую минуту Голиков даже не узнал Ивана Трофимовича куда-то пропал внешний лоск, исчезла уверенность и респектабельность знающего себе цену человека.
- Проходите, садитесь.
- Да-да, спасибо, - торопливо пробормотал Кормилин.
Замдиректора фабрики неловко присел на стул, поставил на пол сумку и отвел в сторону глаза. Вид у него был жалкий, несмотря на добротное ратиновое пальто и пушистую ондатровую шапку.
- Шапку можете снять, - подсказал майор. - Или вы ее демонстрируете как образец внеплановой продукции ателье номер три?
Покраснев, Кормилин сорвал с головы шапку. Похоже, он не заметил сарказма в словах Голикова.
- Извините, я так растерян, что забыл об элементарных правилах приличия.
- Полноте, Иван Трофимович, бог с ними, со всеми этими светскими условностями, - майору никак не удавалось отделаться от напускного иронического тона, которым он пытался скрыть изумление, вызванное неожиданным появлением Кормилина. - Лучше скажите, почему вы утром не явились?
Кормилин тяжело вздохнул.
- Вы можете мне не поверить, но я сильно испугался.
- Так испугались, что заставили полдня себя ждать? Или у вас были основания бояться встречи со мной?
Не отреагировав на последнюю реплику, Кормилин продолжил:
- Я кругом запутался и поломал себе жизнь.
"Еще один кающийся грешник, - подумал майор. - Только раскаяние почему-то всегда приходит с запозданием".
- Гражданин Кормилин, если вы действительно хотите, чтобы я поверил в искренность ваших слов, рассказывайте все без утайки.
Вздрогнув при слове "гражданин", замдиректора фебрики опустил голову.
- Даже не знаю, с чего начать...
- Это уж вам виднее. Иван Трофимович. Или вы предпочитаете отвечать на мои вопросы?
- Я готов честно ответить на все ваши вопросы, хотя слово "честно" в моих устах, наверно, режет слух.
Пристально глядя в глаза Кормилину, Голиков резко произнес:
- В таком случае, скажите, где в настоящее время находится Семен Астафьевич Борохович?
На лице Кормилина не отразилось никаких эмоций.
- Мне совершенно не знакомо это имя.
- Ну хорошо. Тогда давайте поговорим о вашем знакомом Викторе Юрьевиче Ферезяеве. Между прочим, а где он сейчас, вы тоже не знаете?
- А с какой стати я должен знать, где находится Ферезяев? - удивился Кормилин. - Наверно, там, где ему и положено быть - в зверосовхозе.
Поведение Кормилина поразило майора.
- Плохо же вы осведомлены о своем знакомом, Иван Трофимович, протянул он.
- Да какой он мне знакомый! Уверяю вас, я Ферезяева в глаза никогда не видел. Только по подписи на документах и знаю о его существовании.
- Конечно, конечно, - в тоне Голикова вновь прозвучала ирония. - К чему вам личные контакты? Ведь это излишний риск. В качестве поставщика левого сырья можно использовать мелкую сошку, скажем, того же Моисеева. Верно?
Лоб Кормилина покрылся испариной.
- Я не совсем понимаю, о чем вы говорите. Я никогда не занимался организацией левых поставок.
- Тогда объясните, каким образом вы с Ферезяевым оказались в одной цепочке расхитителей, причем среди главных действующих лиц. Что-то вы не договариваете, Иван Трофимович, а это сейчас уже не в вашу пользу.
Замдиректора фабрики возмущенно привстал со стула.
- Ну, знаете ли, это... Мне безразлично, на какую ступень пьедестала вы меня возвели в своей "табели о рангах". Скажу лишь одно: функция моя была проста до примитива - взять шкурки по одной цене, отдать - по другой, а разницу положить в карман. Презренная мелкая спекуляция и ничего более.
- И для этого вы пришли? - майор выжидательно посмотрел на Кормилина. - Значит, ваши слова можно расценивать как признание своей вины, а сам приход - как явку с повинной?
Иван Трофимович безвольно махнул рукой.
- Расценивайте, как хотите. Мне все равно.
"Либо я плохой психолог, либо Кормилин - великий актер, - подумал Голиков. - Либо есть какая-то третья истина..."
- Иван Трофимович, расскажите более подробно, с чего началось ваше падение, - чуть помедлив, мягко произнес майор.
Кормилин облизнул пересохшие губы.
- У вас не найдется сигареты?
- Я курю папиросы.
- Не имеет значения. Я, собственно, давно бросил, но вот потянуло вдруг.
Майор молча протянул Кормилину пачку "Беломора". Раскурив папиросу, Иван Трофимович глубоко затянулся и тут же закашлялся.
- Мое падение... Оно началось давно. Карточная игра, частые проигрыши, постоянная нехватка денег. Кто-то проиграется раз-другой - и бросит, а я вот не смог по своему слабоволию. Я это говорю не в оправдание и не для того, чтобы разжалобить вас. За свои ошибки я понесу наказание, независимо от того, поверите вы мне или нет, - Кормилин нервно погасил папиросу в пепельнице. - Обстоятельства тяготеют над нами и зачастую подталкивают к пропасти, да не всегда грубо, а иногда ласково. И только на самом краю начинаешь понимать, что пропал. Простите, что я так долго рассказываю, мне просто необходимо выговориться, - Кормилин собрал лоб в мелкие морщинки. - На чем я остановился? Ах да, стечение обстоятельств... Я тогда крупно проиграл и ломал голову, где бы достать денег, чтобы расплатиться с долгами. А тут приходит человек и предлагает простенькую комбинацию, с помощью которой можно заработать, буквально палец о палец не ударяя. Сначала я отказывался, не стану скрывать, отчасти из страха, но условия были слишком соблазнительные, и я решился. Потом я не раз...
- Иван Трофимович, не торопитесь, - не выдержал Голиков. - Кто же этот спаситель, этот находчивый добрый дядя? Пора бы назвать его по фамилии, имени и отчеству.
- Что он слишком добрый - не поручусь. А зовут его Григорий. Так, во всяком случае, он представился. Больше о нем, как ни глупо в этом признаться, я и по сей день ничего не знаю.
- Значит, раньше вы с ним не были знакомы? - уточнил майор.
- Конечно, нет.
- Иван Трофимович, как вы считаете, убедительно звучит то, что вы мне сейчас рассказываете?
- И тем не менее, - горько усмехнулся Кормилин, - я говорю правду.
- Ну ладно, мы к этому еще вернемся. Гражданин Кормилин, почему незнакомый человек обратился именно к вам со своим сомнительным предложением?
- Понятия не имею. Поначалу меня самого занимал этот вопрос, а потом я об этом как-то и думать забыл.
- А о том, что вы просили Баринова помочь в получении паспорта Моисееву, вы тоже забыли?
Кормилин задумался. В его душе боролись противоречивые чувства.
- Вы бы сняли пальто, Иван Трофимович, - участливо сказал майор, разговор нам предстоит долгий.
Кормилин повесил на вешалку у двери пальто и шапку, которую он до этого автоматически мял в руках. Возвратившись на место, он достал из сумки белый носовой платок, зачем-то вытер руки и, небрежно скомкав, сунул его в боковой карман пиджака. Все это он проделал, стараясь не встречаться взглядом с Голиковым.
- Нет, не забыл, - наконец выдавил из себя Иван Трофимович, - хоть мне и стыдно теперь признаться, в прошлый раз я сказал неправду. Не хотел впутываться в совершенно не касающуюся меня историю.
- Значит, вы не отрицаете свою связь с Моисеевым? - оживился Голиков.
- Категорически отрицаю. В том-то все и дело, что я знать не знаю никакого Моисеева. А насчет паспорта я действительно обращался к Баринову - у него везде есть концы, - Кормилин обхватил руками голову. Прямо какой-то заколдованный круг. Григорий попросил меня узнать, не может ли кто-нибудь из моих знакомых оказать содействие в этом вопросе.