У него не было шанса одолеть весь эскорт. Он может убить одного, ну, возможно, двоих. А после этого остальные убьют его. И все же он пытался найти выход. Умереть в бою для него было не так уж плохо. Это будет лучше, чем поселиться в какой-нибудь мрачной тюрьме.
Каждый раз, когда мыслями он возвращался к ней, его сердце разрывалось на части. Как только се лицо начинало складываться в картинку в его голове, он заставлял себя думать о чем-нибудь другом. Так ему приходилось бороться с самим собой каждую минуту. Это была самая настоящая агония в последней своей стадии.
Он сомневался, что кто-нибудь сможет придти ему на выручку. Он знал, что они наверняка захотели бы это сделать, но не мог себе представить, как Десять Медведей поставит на карту безопасность всех своих соплеменников ради спасения единственного человека.
Танцующий С Волками и сам не сделал бы этого.
Но, с другой стороны, он чувствовал, ощущал уверенность, что они выслали разведчиков и что они сейчас знают о его чрезвычайно сложном положении. Если бы они оказались поблизости достаточно долгое время, чтобы заметить, как его увозят в фургоне, и что всего шесть человек охраняют его… Тогда, возможно, у него был бы шанс.
Утро набирало силу, постепенно переходя в полдень, и Танцующий С Волками думал и думал об этой идее. Это была его единственная надежда. Каждый раз, когда фургон замедлял ход, чтобы преодолеть подъем или накренялся вниз, он задерживал дыхание, надеясь услышать свист стрелы.
К полудню он ничего подобного не услышал.
Они удалялись от реки уже очень долго, а она снова возникла впереди. В поисках брода они прошли с четверть мили, пока, наконец, солдаты, идущие первыми, не обнаружили хорошо заметную бизонью тропу. Животные здесь пересекали реку не один раз.
В этом месте течение было не быстрым, но камни на берегу были исключительно велики. Достаточно велики для того, чтобы устроить за ними засаду. Когда фургон накренился, приближаясь к воде, Танцующий с Волками раскрыл глаза и насторожился.
Сержант, возглавлявший всю группу, крикнул возничему, чтобы тот не трогал фургон с места до тех пор, пока они не войдут в реку. И он стоял, ожидая, когда сержант и остальные переправятся. Целую минуту, а то и две, они исследовали камни. Потом сержант поднял руку вверх и велел фургону трогаться.
Танцующий С Волками сжал руки в кулаки и весь подобрался. Он не мог ничего видеть и слышать.
Но он знал, что они здесь.
Он сорвался с места при звуке первой стрелы. Намного быстрее, чем охранник в фургоне, который все еще сжимал в руках ружье. Танцующий С Волками обвил цепью, сковывающей его руки, шею мужчины.
Винтовочный выстрел грохнул за его спиной, и он рывком дернул цепь, чувствуя пустоту под ней, как будто горло солдата провалилось внутрь.
Уголком глаза он заметил сержанта, падающего со своей лошади. Из его спины торчало оперение стрелы. Возничий отпрыгнул в сторону. Он стоял по колено в воде, стреляя из пистолета. Пули шли вразлет.
Танцующий с Волками прыгнул на него сверху, и они покатились в воде, барахтаясь и поднимая тучи брызг. Данбер постарался избавиться от своего врага, используя цепь, как двуручный кнут. Он бил ею по голове возничего, а солдат уворачивался, избегая ударов, но не выпуская жертву из своих объятий. Наконец он обессилел от борьбы не только с человеком, но и с течением. Движения его замедлились, а Танцующий с Волками бил и бил его до тех пор, пока не заметил, что вода окрасилась кровью.
Ниже по течению послышалось гортанное ликующее завывание. Танцующий С Волками на секунду поднял голову, чтобы увидеть последнего бойца армии Соединенных Штатов, пытающегося сбежать. Он, должно быть, был ранен, потому что слишком нетвердо держался в седле.
Ветер В Волосах был как раз позади беглеца. Когда их лошади поравнялись, Танцующий С Волками услышал глухой звук от удара томагавком. Это Ветер В Волосах проломил солдату голову.
А за спиной Данбера стояла тишина. И когда он обернулся, то увидел мужчин, раньше замыкавших шествие, а сейчас мертвых, распластанных в, воде. Несколько воинов тыкали пиками в мертвые тела, и сердце Танцующего С Волками переполнила радость, когда в одном из индейцев он узнал Каменного Теленка.
Чьи-то руки сгребли его за плечи, и он столкнулся лицом к лицу с Трепыхающейся Птицей.
— Какой великолепный бой! — пропел шаман. — Мы так легко разделались с ними со всеми, а у нас нет даже раненых.
— Я убил двоих, — выкрикнул в ответ Танцующий С Волками. Он поднял свои скованные руки над головой и добавил: — Этим вот!
Спасательный отряд не терял больше времени. После беглого поиска они нашли ключи от наручников на теле мертвого сержанта.
А затем они вскочили на своих пони и умчались прочь, выбрав такой путь, который огибал на много миль к югу и западу Форт Сэдрик.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Каждый из дакотов замечательно справился с долгой дорогой, и спустя шесть дней разрозненные группы соединились у основания гигантского каньона, который должен был стать их зимним домом на несколько месяцев.
Это место было связано с историей дакотов и носило подходящее имя: Поступь Великого Духа. Каньон тянулся на многие мили и был во многих местах в милю шириной. Некоторые из его отвесных стен поднимались на полмили вверх от подножия. Они проводили здесь зимние месяцы столько раз, сколько большинство жителей могли припомнить. Это было хорошее место, снабжающее пищей и водой людей и пони и служащее защитой от метелей, которые кружили над вершинами каньона всю зиму. И это место было также вне пределов досягаемости и врагов.
Другие племена тоже проводили здесь зиму, и они искренне радовались, встречаясь друг с другом как старые друзья и родственники в первый раз после длинного лета.
Несмотря на то, что лагерь Десяти Медведей снова воссоединился, они продолжали находиться в тревожном ожидании. Люди были не способны расслабиться и отдохнуть, пока не станет известна судьба спасательного отряда. Ближе к полудню — на следующий после возвращения день — группа разведчиков ворвалась с новостями в лагерь. Отряд спасателей появился в поле зрения на тропе, и Танцующий С Волками был среди них.
Стоящая С Кулаком выскочила на тропу, опередив всех остальных. Она бежала и плакала, а когда наконец увидела всадников, цепочкой растянувшихся по тропе на вершине каньона, она закричала, зовя Танцующего С Волками.
Она не переставала произносить его имя, пока не упала в его объятия.
Люди не отходили далеко от своих вигвамов следующие два дня.
Танцующий С Волками и Стоящая С Кулаком почти никого не видели.
Трепыхающаяся Птица сделал все возможное, чтобы лицо Танцующего С Волками пришло в норму. Он снял опухоль и старался теперь ускорить выздоровление при помощи целебных трав. С хрупкой, раздробленной костью скулы ничего нельзя было сделать, и она была оставлена заживать сама по себе.
Танцующего С Волками совсем не интересовала его травма. Труднее было другое, и он как мог боролся с этим. Ему не хотелось никого видеть.
Он разговаривал только с Стоящей С Кулаком, но и их беседы были немногословны. Большую часть времени он проводил лежа в хижине как больной человек. Она ложилась рядом, спрашивая, что с ним происходит, и ожидая, что он скажет ей об этом, когда захочет.
Метель продолжалась уже третий день, когда Танцующий с Волками отправился в одиночестве на прогулку. Она была долгой. По возвращении, он усадил жену рядом с собой и рассказал ей о своем непреклонном решении.
Женщина отвернулась от него и сидела почти час, молча глядя в одну точку.
Наконец она произнесла:
— Это должно было случиться?
Ее глаза наполнились слезами и блестели в полумраке. Она была печальна.
Танцующий С Волками тоже был расстроен.
— Да, — ответил он тихо.
Она горестно вздохнула, загоняя слезы обратно, вглубь своих необыкновенных глаз.
— Тогда это случится.
Они встретились следующей ночью. Пурга почти улеглась, и все находились в хорошем расположении духа. Они ели, курили и воодушевленно рассказывали историю о сражении на реке и о спасении Танцующего С Волками. Этим они занимались всегда перед Советом.
Танцующий С Волками пережидал этот ритуал с добрым юмором. Он был счастлив находиться среди друзей.
Когда разговор наконец начал заполняться все большими паузами, он решился начать:
— Я хочу сказать вам, что я думаю, — произнес он, и Совет официально был открыт.
Мужчины знали: что-то важное произойдет сейчас, а потому все обратились вслух и усилили внимание. Десять Медведей повернул к говорящему свое лучше слышащее ухо в желании не пропустить ни одного слова.
— Я прожил среди вас не очень долго, но я чувствую всем сердцем, что это вся моя жизнь. Я горд тем, что я один из дакотов. Мне нравится образ жизни дакотов и я люблю каждого из вас, как если бы мы были одной крови. В моем сердце и душе я всегда буду с вами. Вы должны знать, как мне трудно произнести эти слова. Я говорю:» Я должен покинуть вас «.
Вигвам наполнился бурными восклицаниями, каждый из присутствующих не мог поверить в услышанное и злился. Ветер в Волосах вскочил на ноги и носился взад и вперед, размахивая руками в знак того, что это — дурацкая идея.
Танцующий С Волками терпеливо ждал, когда шум стихнет.
Он смотрел на огонь, и его руки спокойно лежали на коленях.
Десять Медведей поднял руку вверх и попросил мужчин замолчать. Хижину снова окутала тишина.
Ветер В Волосах все еще беспокойно вышагивал посреди вигвама, и Десять Медведей рявкнул на него:
— Иди и сядь сюда, Ветер В Волосах! Наш брат еще не закончил свою речь.
Нехотя индеец повиновался, и когда он сел, Танцующий С Волками продолжал:
— Убить тех белых солдат на реке было необходимо. Это сделало меня свободным и мое сердце было исполнено радости, когда я увидел моих братьев, спешащих мне на помощь.
Я совсем не был против того, чтобы те солдаты были убиты. Я был рад сделать это.
Но вы не знаете мысли белых людей так, как знаю их я. Солдаты считают, что я один из них, который оказался плохим. Они думают, что я предал их. В их глазах я изменник, потому что я выбрал жизнь среди вас. Мне все равно, правы они или нет, но я с уверенностью могу сказать, что они верят в то, что думают.
Белые люди пожелают убить предателя задолго до того, как начнут войну с другими. По их мнению, предателей нужно расстреливать в первую очередь, потому что для них предатель — самый худший солдат, какой только может быть. Они мысленно уже убили меня. Еще до того, как смогли найти. И они так легко не откажутся от своих намерений.
Когда они найдут меня, они найдут и вас. Они захотят повесить меня и пожелают сделать то же самое и с вами. Может быть, они накажут вас даже после того, как я уйду. Я не знаю.
Если бы здесь были только мы, я мог бы остаться. Но здесь не только мы — мужчины. Здесь ваши жены и ваши дети, здесь ваши друзья. Все эти люди могут быть уничтожены.
Они не могут искать меня среди вас. Это так. Поэтому я должен уйти. Я сказал об этом Стоящей С Кулаком, и мы уйдем вместе.
Долгое молчание воцарилось после слов Танцующего С Волками. Все знали, что он прав, но никто не знал, что на это ответить.
— Куда вы пойдете? — спросил, наконец, Трепыхающаяся Птица.
— Я не знаю. Далеко. Далеко от этой земли.
И снова тишина. Она становилась невыносимой, и в этот момент Десять Медведей слегка кашлянул.
— Ты хорошо говорил. Танцующий С Волками. Твое имя будет жить в сердцах наших людей столько, сколько будут жить дакоты. Мы будем следить, чтобы было так. Когда ты отправишься в путь?
— Когда кончится метель, — тихо произнес Танцующий С Волками.
— Метель кончится завтра, — сказал Десять Медведей. — Я сейчас мы должны идти спать.
Он подмечал странности в долговечности равнин, и с каждым следующим периодом своей жизни старик откладывал в тайник своей памяти полученные знания. Эти знания росли и копились, пока наконец не начали повторять сами себя. На закате своего жизненного пути Десять Медведей достиг вершины… Он стал человеком мудрости.
Старческие глаза ослабли, но и сквозь туман они видели с ясностью, какой не мог похвалиться никто иной, даже Трепыхающаяся Птица. Слух вождя притупился, но каким-то образом звуки, которые нельзя было пропустить, достигали его ушей. Позднее начали случаться самые необыкновенные вещи. Не доверяя тому, что начинало сейчас происходить, Десять Медведей действительно начал чувствовать жизнь своих людей. С детства он был наделен особой проницательностью, но новое ощущение было гораздо большим. Он заметил это за собой, и вместо того, чтобы чувствовать себя старым и ненужным, вождь был ободрен силой и необыкновенной энергией, которые вдруг наполнили все его существо.
Но сила, копившаяся в нем так долго и казавшаяся такой нерушимой, вдруг куда-то исчезла. Целых два дня после Совета, на котором говорил Танцующий С Волками, вождь сидел в своем вигваме и курил, думая, что это происходило не так.
« Метель завтра кончится «.
Эти слова не были продуманы. Они возникли в его голове даже без подсказки, сорвались с кончика языка, будто помещенные туда самим Великим Духом.
Но метель не прекращалась. Пурга набирала силу. К концу второго дня сугробы поднялись на несколько футов, почти скрыв стены вигвамов. И они росли с каждым часом. Десять Медведей ощущал их, растущих дюйм за дюймом за стенами его собственной хижины.
У него пропал аппетит, и старик игнорировал все, кроме трубки и огня. Он тратил каждую минуту бодрствования на созерцание языков пламени, непрерывно ведущих свою игру в центре его дома. Он умолял Великого Духа проявить жалость к старику и дать ему еще одну, последнюю крупицу понимания, но тут Великий Дух ничем не мог ему помочь.
В конце концов Десять Медведей начал думать о своей ошибке и расчетах. Он начал думать о том, что это был признак окончания его жизни. Это стало явным только тогда, когда он целиком отдался этой идее и начал репетировать песню смерти. В этот момент произошло нечто фантастическое.
Старая женщина, жена Десяти Медведей, прожившая с вождем все эти годы, увидела, как муж поднялся от очага, накинул на плечи одеяло и направился к дверям хижины. Она спросила, куда он собирается, но Десять Медведей не удостоил се ответом.
На самом деле он даже не слышал се. Он прислушался к голосу, который звучал в его голове. Голос произносил единственное предложение, и Десять Медведей слушал его команду.
Голос твердил:» Иди в вигвам Танцующего С Волка ми «.
Не обращая внимания на прилагаемые усилия, Десять Медведей пробирался сквозь сугробы. Когда он достиг наконец вигвама на краю лагеря, он заколебался, прежде чем постучаться.
Вокруг никого не было. Снег падал большими хлопьями, мокрыми и тяжелыми. Пока Десять Медведей стоял в раздумьях, ему в голову пришла мысль, что он слышит снег, слышит, как каждая крупинка касается земли. Звук был небесный, и, стоя в небесном воздухе, Десять Медведей почувствовал головокружение. Несколько секунд он думал, что уплывает в никуда.
Прокричал ястреб, и когда индеец взглянул на птицу, он увидел наверху клубящуюся струйку дыма, поднимающуюся из дыры на верхушке вигвама Танцующего С Волками. Вождь стряхнул снег с ресниц, моргнув несколько раз, и поскреб полог на двери.
Когда полог откинулся, плотная стена тепла встала навстречу гостю. Тепло окутало старика, увлекло его мимо Танцующего С Волками и ввело в хижину, похожее на живое существо. Старый индеец стоял в центре вигвама и чувствовал, как его голова снова начинает кружиться. Теперь это происходило от смены ощущений, и старику понадобилось время, чтобы пройти путь от наружного холода к внутреннему теплу. В этом Десять Медведей нашел причину своей ошибки. Но это была не его ошибка. Ее сделал кто-то другой и исчез, оставшись незамеченным. Десять Медведей просто был озадачен ошибкой, когда сказал:» Метель кончится завтра «.
Снег был прав Старик должен был бы послушаться снега. Десять Медведей улыбнулся и вскинул голову. Как это было просто! Как он мог пропустить это?» Мне еще есть чему поучиться «, — думал он.
Человек, который наводил ужас, сейчас стоял с ним рядом, но Десять Медведей не чувствовал злости на Танцующего С Волками. Он только улыбнулся, глядя на недоумение, отразившееся на лице молодого человека.
Танцующий С Волками обнаружил, что его язык способен выговорить:
— Пожалуйста… Садись к моему очагу.
Когда Десять Медведей сел, он осмотрел внутреннее убранство хижины и убедился в том, о чем ему говорило его головокружение.
Это был счастливый, хорошо устроенный, уютный дом. Он расправил свое одеяло, подпуская тепло от огня поближе к своим старым костям.
— Хороший огонь, — сказал старик дружелюбно. — В мои годы хороший огонь лучше, чем что-либо еще.
Стоящая С Кулаком поставила горшочки с сдой рядом с мужчинами, а потом вернулась на свою половину в дальнем углу вигвама. Там она принялась за шитье. Но женщина настороженно прислушивалась к разговору, который вот-вот должен был начаться.
Мужчины некоторое время ели молча. Десять Медведей тщательно пережевывал пищу. Наконец он отодвинул горшочек в сторону и легко кашлянул.
— Я думал с того времени, когда ты говорил в моем вигваме. Мне было интересно, как бьется твое жестокое сердце и я захотел увидеть это.
Вождь еще раз обежал взглядом хижину. Потом он сердито посмотрел на Танцующего С Волками.
— Это место не кажется бессердечным.
— Уфф, нет… — выдохнул Танцующий С Волками. — Да, мы счастливы здесь.
Десять Медведей улыбнулся и кивнул головой.
— Именно так я и думал.
Над мужчинами повисла тишина. Десять Медведей смотрел на пламя, и его глаза постепенно закрывались. Танцующий С Волками вежливо ждал, не зная, что делать. Может, ему нужно спросить, не хочет ли старик прилечь? Он пробирался сюда по глубокому снегу. Но в следующий момент Танцующий С Волками решил, что уже поздно говорить об этом. Его важный гость, кажется, уже задремал.
Десять Медведей неожиданно очнулся и заговорил, но речь его была так неестественна, что, казалось, он говорит во сне.
— Я думал о том, что ты сказал… что ты сказал о причине, по которой хочешь уйти от нас, — пробормотал старый индеец.
Внезапно его глаза раскрылись, и Танцующий С Волками поразился, какими ясными и блестящими они были. Они мерцали, как звезды.
— Ты можешь оставить нас, когда захочешь… но не по этой причине. Это неправильная причина. Все усатые в мире белые солдаты могут обыскать наш лагерь и ни один из них не найдет того человека, которого они будут искать. Человека, похожего на них цветом кожи, который называет себя Меткий Глаз.
Десять Медведей мягко развел руками и его голос задрожал от веселья.
— Того, кого зовут Меткий Глаз, нет здесь. В этом типе они смогут найти только воина дакота, хорошего воина дакота и его жену.
Танцующий С Волками позволил словам отзвучать до конца. Он через плечо взглянул на Стоящую С Кулаком и заметил улыбку на ее лице, но она не смотрела на мужа. И Танцующему С Волками нечего было возразить.
Когда он повернулся к старому вождю, Десять Медведей сосредоточенно смотрел на почти законченную трубку, которой не доставало только мундштука. Старейшина костлявым пальцем ткнул в предмет, вызвавший у него интерес.
— Ты делаешь трубку, Танцующий С Волками?
— Да, — ответил молодой человек.
Десять Медведей протянул руку, и Танцующий С Волками вложил в нее трубку. Старик поднес ее поближе к лицу, пробежавшись глазами вверх и вниз по всей длине.
— Это может быть хорошая, красивая трубка… Как она курится?
— Я не знаю, — ответил Танцующий С Волками. — Я еще не пробовал се курить.
— Давай пока покурим, — произнес Десять Медведей, возвращая трубку. — Мне нравится так проводить время.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Каждый раз, когда мыслями он возвращался к ней, его сердце разрывалось на части. Как только се лицо начинало складываться в картинку в его голове, он заставлял себя думать о чем-нибудь другом. Так ему приходилось бороться с самим собой каждую минуту. Это была самая настоящая агония в последней своей стадии.
Он сомневался, что кто-нибудь сможет придти ему на выручку. Он знал, что они наверняка захотели бы это сделать, но не мог себе представить, как Десять Медведей поставит на карту безопасность всех своих соплеменников ради спасения единственного человека.
Танцующий С Волками и сам не сделал бы этого.
Но, с другой стороны, он чувствовал, ощущал уверенность, что они выслали разведчиков и что они сейчас знают о его чрезвычайно сложном положении. Если бы они оказались поблизости достаточно долгое время, чтобы заметить, как его увозят в фургоне, и что всего шесть человек охраняют его… Тогда, возможно, у него был бы шанс.
Утро набирало силу, постепенно переходя в полдень, и Танцующий С Волками думал и думал об этой идее. Это была его единственная надежда. Каждый раз, когда фургон замедлял ход, чтобы преодолеть подъем или накренялся вниз, он задерживал дыхание, надеясь услышать свист стрелы.
К полудню он ничего подобного не услышал.
Они удалялись от реки уже очень долго, а она снова возникла впереди. В поисках брода они прошли с четверть мили, пока, наконец, солдаты, идущие первыми, не обнаружили хорошо заметную бизонью тропу. Животные здесь пересекали реку не один раз.
В этом месте течение было не быстрым, но камни на берегу были исключительно велики. Достаточно велики для того, чтобы устроить за ними засаду. Когда фургон накренился, приближаясь к воде, Танцующий с Волками раскрыл глаза и насторожился.
Сержант, возглавлявший всю группу, крикнул возничему, чтобы тот не трогал фургон с места до тех пор, пока они не войдут в реку. И он стоял, ожидая, когда сержант и остальные переправятся. Целую минуту, а то и две, они исследовали камни. Потом сержант поднял руку вверх и велел фургону трогаться.
Танцующий С Волками сжал руки в кулаки и весь подобрался. Он не мог ничего видеть и слышать.
Но он знал, что они здесь.
Он сорвался с места при звуке первой стрелы. Намного быстрее, чем охранник в фургоне, который все еще сжимал в руках ружье. Танцующий С Волками обвил цепью, сковывающей его руки, шею мужчины.
Винтовочный выстрел грохнул за его спиной, и он рывком дернул цепь, чувствуя пустоту под ней, как будто горло солдата провалилось внутрь.
Уголком глаза он заметил сержанта, падающего со своей лошади. Из его спины торчало оперение стрелы. Возничий отпрыгнул в сторону. Он стоял по колено в воде, стреляя из пистолета. Пули шли вразлет.
Танцующий с Волками прыгнул на него сверху, и они покатились в воде, барахтаясь и поднимая тучи брызг. Данбер постарался избавиться от своего врага, используя цепь, как двуручный кнут. Он бил ею по голове возничего, а солдат уворачивался, избегая ударов, но не выпуская жертву из своих объятий. Наконец он обессилел от борьбы не только с человеком, но и с течением. Движения его замедлились, а Танцующий с Волками бил и бил его до тех пор, пока не заметил, что вода окрасилась кровью.
Ниже по течению послышалось гортанное ликующее завывание. Танцующий С Волками на секунду поднял голову, чтобы увидеть последнего бойца армии Соединенных Штатов, пытающегося сбежать. Он, должно быть, был ранен, потому что слишком нетвердо держался в седле.
Ветер В Волосах был как раз позади беглеца. Когда их лошади поравнялись, Танцующий С Волками услышал глухой звук от удара томагавком. Это Ветер В Волосах проломил солдату голову.
А за спиной Данбера стояла тишина. И когда он обернулся, то увидел мужчин, раньше замыкавших шествие, а сейчас мертвых, распластанных в, воде. Несколько воинов тыкали пиками в мертвые тела, и сердце Танцующего С Волками переполнила радость, когда в одном из индейцев он узнал Каменного Теленка.
Чьи-то руки сгребли его за плечи, и он столкнулся лицом к лицу с Трепыхающейся Птицей.
— Какой великолепный бой! — пропел шаман. — Мы так легко разделались с ними со всеми, а у нас нет даже раненых.
— Я убил двоих, — выкрикнул в ответ Танцующий С Волками. Он поднял свои скованные руки над головой и добавил: — Этим вот!
Спасательный отряд не терял больше времени. После беглого поиска они нашли ключи от наручников на теле мертвого сержанта.
А затем они вскочили на своих пони и умчались прочь, выбрав такой путь, который огибал на много миль к югу и западу Форт Сэдрик.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
I
Обстоятельства сложились очень удачно, и тонкий слой — всего с дюйм толщиной — раннего, неожиданного снега скрыл все следы спасающихся бегством людей из лагеря Десяти Медведей.Каждый из дакотов замечательно справился с долгой дорогой, и спустя шесть дней разрозненные группы соединились у основания гигантского каньона, который должен был стать их зимним домом на несколько месяцев.
Это место было связано с историей дакотов и носило подходящее имя: Поступь Великого Духа. Каньон тянулся на многие мили и был во многих местах в милю шириной. Некоторые из его отвесных стен поднимались на полмили вверх от подножия. Они проводили здесь зимние месяцы столько раз, сколько большинство жителей могли припомнить. Это было хорошее место, снабжающее пищей и водой людей и пони и служащее защитой от метелей, которые кружили над вершинами каньона всю зиму. И это место было также вне пределов досягаемости и врагов.
Другие племена тоже проводили здесь зиму, и они искренне радовались, встречаясь друг с другом как старые друзья и родственники в первый раз после длинного лета.
Несмотря на то, что лагерь Десяти Медведей снова воссоединился, они продолжали находиться в тревожном ожидании. Люди были не способны расслабиться и отдохнуть, пока не станет известна судьба спасательного отряда. Ближе к полудню — на следующий после возвращения день — группа разведчиков ворвалась с новостями в лагерь. Отряд спасателей появился в поле зрения на тропе, и Танцующий С Волками был среди них.
Стоящая С Кулаком выскочила на тропу, опередив всех остальных. Она бежала и плакала, а когда наконец увидела всадников, цепочкой растянувшихся по тропе на вершине каньона, она закричала, зовя Танцующего С Волками.
Она не переставала произносить его имя, пока не упала в его объятия.
II
Ранний снег был прелюдией к ужасной пурге, которая разыгралась этим вечером.Люди не отходили далеко от своих вигвамов следующие два дня.
Танцующий С Волками и Стоящая С Кулаком почти никого не видели.
Трепыхающаяся Птица сделал все возможное, чтобы лицо Танцующего С Волками пришло в норму. Он снял опухоль и старался теперь ускорить выздоровление при помощи целебных трав. С хрупкой, раздробленной костью скулы ничего нельзя было сделать, и она была оставлена заживать сама по себе.
Танцующего С Волками совсем не интересовала его травма. Труднее было другое, и он как мог боролся с этим. Ему не хотелось никого видеть.
Он разговаривал только с Стоящей С Кулаком, но и их беседы были немногословны. Большую часть времени он проводил лежа в хижине как больной человек. Она ложилась рядом, спрашивая, что с ним происходит, и ожидая, что он скажет ей об этом, когда захочет.
Метель продолжалась уже третий день, когда Танцующий с Волками отправился в одиночестве на прогулку. Она была долгой. По возвращении, он усадил жену рядом с собой и рассказал ей о своем непреклонном решении.
Женщина отвернулась от него и сидела почти час, молча глядя в одну точку.
Наконец она произнесла:
— Это должно было случиться?
Ее глаза наполнились слезами и блестели в полумраке. Она была печальна.
Танцующий С Волками тоже был расстроен.
— Да, — ответил он тихо.
Она горестно вздохнула, загоняя слезы обратно, вглубь своих необыкновенных глаз.
— Тогда это случится.
III
Танцующий С Волками попросил собрать Совет. Он хотел говорить со старым вождем. Он также просил, чтобы присутствовали Трепыхающаяся Птица, Ветер в Волосах, Каменный Теленок и любой другой, кого Десять Медведей пожелает вызвать.Они встретились следующей ночью. Пурга почти улеглась, и все находились в хорошем расположении духа. Они ели, курили и воодушевленно рассказывали историю о сражении на реке и о спасении Танцующего С Волками. Этим они занимались всегда перед Советом.
Танцующий С Волками пережидал этот ритуал с добрым юмором. Он был счастлив находиться среди друзей.
Когда разговор наконец начал заполняться все большими паузами, он решился начать:
— Я хочу сказать вам, что я думаю, — произнес он, и Совет официально был открыт.
Мужчины знали: что-то важное произойдет сейчас, а потому все обратились вслух и усилили внимание. Десять Медведей повернул к говорящему свое лучше слышащее ухо в желании не пропустить ни одного слова.
— Я прожил среди вас не очень долго, но я чувствую всем сердцем, что это вся моя жизнь. Я горд тем, что я один из дакотов. Мне нравится образ жизни дакотов и я люблю каждого из вас, как если бы мы были одной крови. В моем сердце и душе я всегда буду с вами. Вы должны знать, как мне трудно произнести эти слова. Я говорю:» Я должен покинуть вас «.
Вигвам наполнился бурными восклицаниями, каждый из присутствующих не мог поверить в услышанное и злился. Ветер в Волосах вскочил на ноги и носился взад и вперед, размахивая руками в знак того, что это — дурацкая идея.
Танцующий С Волками терпеливо ждал, когда шум стихнет.
Он смотрел на огонь, и его руки спокойно лежали на коленях.
Десять Медведей поднял руку вверх и попросил мужчин замолчать. Хижину снова окутала тишина.
Ветер В Волосах все еще беспокойно вышагивал посреди вигвама, и Десять Медведей рявкнул на него:
— Иди и сядь сюда, Ветер В Волосах! Наш брат еще не закончил свою речь.
Нехотя индеец повиновался, и когда он сел, Танцующий С Волками продолжал:
— Убить тех белых солдат на реке было необходимо. Это сделало меня свободным и мое сердце было исполнено радости, когда я увидел моих братьев, спешащих мне на помощь.
Я совсем не был против того, чтобы те солдаты были убиты. Я был рад сделать это.
Но вы не знаете мысли белых людей так, как знаю их я. Солдаты считают, что я один из них, который оказался плохим. Они думают, что я предал их. В их глазах я изменник, потому что я выбрал жизнь среди вас. Мне все равно, правы они или нет, но я с уверенностью могу сказать, что они верят в то, что думают.
Белые люди пожелают убить предателя задолго до того, как начнут войну с другими. По их мнению, предателей нужно расстреливать в первую очередь, потому что для них предатель — самый худший солдат, какой только может быть. Они мысленно уже убили меня. Еще до того, как смогли найти. И они так легко не откажутся от своих намерений.
Когда они найдут меня, они найдут и вас. Они захотят повесить меня и пожелают сделать то же самое и с вами. Может быть, они накажут вас даже после того, как я уйду. Я не знаю.
Если бы здесь были только мы, я мог бы остаться. Но здесь не только мы — мужчины. Здесь ваши жены и ваши дети, здесь ваши друзья. Все эти люди могут быть уничтожены.
Они не могут искать меня среди вас. Это так. Поэтому я должен уйти. Я сказал об этом Стоящей С Кулаком, и мы уйдем вместе.
Долгое молчание воцарилось после слов Танцующего С Волками. Все знали, что он прав, но никто не знал, что на это ответить.
— Куда вы пойдете? — спросил, наконец, Трепыхающаяся Птица.
— Я не знаю. Далеко. Далеко от этой земли.
И снова тишина. Она становилась невыносимой, и в этот момент Десять Медведей слегка кашлянул.
— Ты хорошо говорил. Танцующий С Волками. Твое имя будет жить в сердцах наших людей столько, сколько будут жить дакоты. Мы будем следить, чтобы было так. Когда ты отправишься в путь?
— Когда кончится метель, — тихо произнес Танцующий С Волками.
— Метель кончится завтра, — сказал Десять Медведей. — Я сейчас мы должны идти спать.
IV
Десять Медведей был экстраординарным человеком.Он подмечал странности в долговечности равнин, и с каждым следующим периодом своей жизни старик откладывал в тайник своей памяти полученные знания. Эти знания росли и копились, пока наконец не начали повторять сами себя. На закате своего жизненного пути Десять Медведей достиг вершины… Он стал человеком мудрости.
Старческие глаза ослабли, но и сквозь туман они видели с ясностью, какой не мог похвалиться никто иной, даже Трепыхающаяся Птица. Слух вождя притупился, но каким-то образом звуки, которые нельзя было пропустить, достигали его ушей. Позднее начали случаться самые необыкновенные вещи. Не доверяя тому, что начинало сейчас происходить, Десять Медведей действительно начал чувствовать жизнь своих людей. С детства он был наделен особой проницательностью, но новое ощущение было гораздо большим. Он заметил это за собой, и вместо того, чтобы чувствовать себя старым и ненужным, вождь был ободрен силой и необыкновенной энергией, которые вдруг наполнили все его существо.
Но сила, копившаяся в нем так долго и казавшаяся такой нерушимой, вдруг куда-то исчезла. Целых два дня после Совета, на котором говорил Танцующий С Волками, вождь сидел в своем вигваме и курил, думая, что это происходило не так.
« Метель завтра кончится «.
Эти слова не были продуманы. Они возникли в его голове даже без подсказки, сорвались с кончика языка, будто помещенные туда самим Великим Духом.
Но метель не прекращалась. Пурга набирала силу. К концу второго дня сугробы поднялись на несколько футов, почти скрыв стены вигвамов. И они росли с каждым часом. Десять Медведей ощущал их, растущих дюйм за дюймом за стенами его собственной хижины.
У него пропал аппетит, и старик игнорировал все, кроме трубки и огня. Он тратил каждую минуту бодрствования на созерцание языков пламени, непрерывно ведущих свою игру в центре его дома. Он умолял Великого Духа проявить жалость к старику и дать ему еще одну, последнюю крупицу понимания, но тут Великий Дух ничем не мог ему помочь.
В конце концов Десять Медведей начал думать о своей ошибке и расчетах. Он начал думать о том, что это был признак окончания его жизни. Это стало явным только тогда, когда он целиком отдался этой идее и начал репетировать песню смерти. В этот момент произошло нечто фантастическое.
Старая женщина, жена Десяти Медведей, прожившая с вождем все эти годы, увидела, как муж поднялся от очага, накинул на плечи одеяло и направился к дверям хижины. Она спросила, куда он собирается, но Десять Медведей не удостоил се ответом.
На самом деле он даже не слышал се. Он прислушался к голосу, который звучал в его голове. Голос произносил единственное предложение, и Десять Медведей слушал его команду.
Голос твердил:» Иди в вигвам Танцующего С Волка ми «.
Не обращая внимания на прилагаемые усилия, Десять Медведей пробирался сквозь сугробы. Когда он достиг наконец вигвама на краю лагеря, он заколебался, прежде чем постучаться.
Вокруг никого не было. Снег падал большими хлопьями, мокрыми и тяжелыми. Пока Десять Медведей стоял в раздумьях, ему в голову пришла мысль, что он слышит снег, слышит, как каждая крупинка касается земли. Звук был небесный, и, стоя в небесном воздухе, Десять Медведей почувствовал головокружение. Несколько секунд он думал, что уплывает в никуда.
Прокричал ястреб, и когда индеец взглянул на птицу, он увидел наверху клубящуюся струйку дыма, поднимающуюся из дыры на верхушке вигвама Танцующего С Волками. Вождь стряхнул снег с ресниц, моргнув несколько раз, и поскреб полог на двери.
Когда полог откинулся, плотная стена тепла встала навстречу гостю. Тепло окутало старика, увлекло его мимо Танцующего С Волками и ввело в хижину, похожее на живое существо. Старый индеец стоял в центре вигвама и чувствовал, как его голова снова начинает кружиться. Теперь это происходило от смены ощущений, и старику понадобилось время, чтобы пройти путь от наружного холода к внутреннему теплу. В этом Десять Медведей нашел причину своей ошибки. Но это была не его ошибка. Ее сделал кто-то другой и исчез, оставшись незамеченным. Десять Медведей просто был озадачен ошибкой, когда сказал:» Метель кончится завтра «.
Снег был прав Старик должен был бы послушаться снега. Десять Медведей улыбнулся и вскинул голову. Как это было просто! Как он мог пропустить это?» Мне еще есть чему поучиться «, — думал он.
Человек, который наводил ужас, сейчас стоял с ним рядом, но Десять Медведей не чувствовал злости на Танцующего С Волками. Он только улыбнулся, глядя на недоумение, отразившееся на лице молодого человека.
Танцующий С Волками обнаружил, что его язык способен выговорить:
— Пожалуйста… Садись к моему очагу.
Когда Десять Медведей сел, он осмотрел внутреннее убранство хижины и убедился в том, о чем ему говорило его головокружение.
Это был счастливый, хорошо устроенный, уютный дом. Он расправил свое одеяло, подпуская тепло от огня поближе к своим старым костям.
— Хороший огонь, — сказал старик дружелюбно. — В мои годы хороший огонь лучше, чем что-либо еще.
Стоящая С Кулаком поставила горшочки с сдой рядом с мужчинами, а потом вернулась на свою половину в дальнем углу вигвама. Там она принялась за шитье. Но женщина настороженно прислушивалась к разговору, который вот-вот должен был начаться.
Мужчины некоторое время ели молча. Десять Медведей тщательно пережевывал пищу. Наконец он отодвинул горшочек в сторону и легко кашлянул.
— Я думал с того времени, когда ты говорил в моем вигваме. Мне было интересно, как бьется твое жестокое сердце и я захотел увидеть это.
Вождь еще раз обежал взглядом хижину. Потом он сердито посмотрел на Танцующего С Волками.
— Это место не кажется бессердечным.
— Уфф, нет… — выдохнул Танцующий С Волками. — Да, мы счастливы здесь.
Десять Медведей улыбнулся и кивнул головой.
— Именно так я и думал.
Над мужчинами повисла тишина. Десять Медведей смотрел на пламя, и его глаза постепенно закрывались. Танцующий С Волками вежливо ждал, не зная, что делать. Может, ему нужно спросить, не хочет ли старик прилечь? Он пробирался сюда по глубокому снегу. Но в следующий момент Танцующий С Волками решил, что уже поздно говорить об этом. Его важный гость, кажется, уже задремал.
Десять Медведей неожиданно очнулся и заговорил, но речь его была так неестественна, что, казалось, он говорит во сне.
— Я думал о том, что ты сказал… что ты сказал о причине, по которой хочешь уйти от нас, — пробормотал старый индеец.
Внезапно его глаза раскрылись, и Танцующий С Волками поразился, какими ясными и блестящими они были. Они мерцали, как звезды.
— Ты можешь оставить нас, когда захочешь… но не по этой причине. Это неправильная причина. Все усатые в мире белые солдаты могут обыскать наш лагерь и ни один из них не найдет того человека, которого они будут искать. Человека, похожего на них цветом кожи, который называет себя Меткий Глаз.
Десять Медведей мягко развел руками и его голос задрожал от веселья.
— Того, кого зовут Меткий Глаз, нет здесь. В этом типе они смогут найти только воина дакота, хорошего воина дакота и его жену.
Танцующий С Волками позволил словам отзвучать до конца. Он через плечо взглянул на Стоящую С Кулаком и заметил улыбку на ее лице, но она не смотрела на мужа. И Танцующему С Волками нечего было возразить.
Когда он повернулся к старому вождю, Десять Медведей сосредоточенно смотрел на почти законченную трубку, которой не доставало только мундштука. Старейшина костлявым пальцем ткнул в предмет, вызвавший у него интерес.
— Ты делаешь трубку, Танцующий С Волками?
— Да, — ответил молодой человек.
Десять Медведей протянул руку, и Танцующий С Волками вложил в нее трубку. Старик поднес ее поближе к лицу, пробежавшись глазами вверх и вниз по всей длине.
— Это может быть хорошая, красивая трубка… Как она курится?
— Я не знаю, — ответил Танцующий С Волками. — Я еще не пробовал се курить.
— Давай пока покурим, — произнес Десять Медведей, возвращая трубку. — Мне нравится так проводить время.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Эта зима выдалась суровой, и люди оставались в вигвамах, сидя под одеялами. Исключая охотничьи вылазки, дакоты редко покидали свои жилища. Люди так много времени проводили у своих очагов, что этот сезон стал впоследствии назван» Зима Многих Трубок «.
К весне каждый так соскучился по движению, что с первыми ломками льда они уже вышли на тропу.
В этом году был построен новый лагерь, далеко от прежнего, находящегося поблизости от Форта Сэдрик. Новое место было ничуть не хуже. Здесь было много травы для пони. Бизоны снова пришли тысячами, и охота была удачной. Всего несколько мужчин получили легкие травмы. Поздним летом родилось много детей, больше, чем большинство индейцев могли припомнить на своем веку.
Они находились в стороне от больших дорог, где еще не появлялись белые люди. Им встретилось только несколько мексиканцев-торговцев. Это делало людей счастливыми. Они почти не испытывали беспокойства.
Но человеческий поток, тот, который нельзя ни увидеть, ни услышать, поднимался на востоке. И скоро он мог достичь их. Добрые времена этого лета были последними, которые им остались.
Их время вышло, а скоро должно было кончиться навсегда.
К весне каждый так соскучился по движению, что с первыми ломками льда они уже вышли на тропу.
В этом году был построен новый лагерь, далеко от прежнего, находящегося поблизости от Форта Сэдрик. Новое место было ничуть не хуже. Здесь было много травы для пони. Бизоны снова пришли тысячами, и охота была удачной. Всего несколько мужчин получили легкие травмы. Поздним летом родилось много детей, больше, чем большинство индейцев могли припомнить на своем веку.
Они находились в стороне от больших дорог, где еще не появлялись белые люди. Им встретилось только несколько мексиканцев-торговцев. Это делало людей счастливыми. Они почти не испытывали беспокойства.
Но человеческий поток, тот, который нельзя ни увидеть, ни услышать, поднимался на востоке. И скоро он мог достичь их. Добрые времена этого лета были последними, которые им остались.
Их время вышло, а скоро должно было кончиться навсегда.