Страница:
Чтобы заслужить поклонение верующих, восточные культы приобретают характер некоторого радикализма, потому на Востоке они и пользуются предпочтением. Потому там популярны индуизм и мусульманство, и потому же там не приемлют западного склада ума и западных верований. Скажите только неприкасаемому, что бог милосерден, добр, сострадателен, всепрощающ, полон любви и жалости к своим детям, и он сочтет вас безумцем.
Этот проклятый отлично знает, убедился на своем горьком опыте, что представляют собой божества, управляющие человеческими судьбами, и как они ими управляют. Боги жестоки, немилосердны, мстительны и полны ненависти и даже склонны к садизму по отношению к тем, кто им поклоняется и трепещет перед ними. Они постоянно жаждут крови верующих. На Востоке бог – это страх, а не любовь.
И снова где-то на периферии сознания Майры возникла уже беспокоившая ее тень воспоминания. Радж Ом Прадеш – почитаемый лидер своего народа, разумный, мудрый, образованный, рафинированный, человек, публично провозгласивший свою ненависть к кровавым преступлениям душителей, совсем недавно поклявшийся искоренить это зло, культ душителей, раз и навсегда, теперь, как и прежде, говоря об этом культе в узком кругу друзей, он в завуалированной форме, косвенным образом будто выражал свое одобрение методам душителей, будто находил оправдание их жестокости.
Султан задернул занавес, и фигура Кали растаяла среди теней.
– Ну, довольно говорить об этом кровавом культе, довольно говорить об этих кровавых мифах, – сказал он непринужденно. – Боюсь, что у меня не хватает выдержки, когда я начинаю рассуждать о религиозных фанатиках любого толка.
– Но вы понимаете и одобряете мотивы их действий? – спросила Майра резко.
Он отрывисто рассмеялся:
– Думаю, вы правы. Все мы стремимся стать вездесущими наблюдателями жизни и человечества… Разве вы не согласны, моя дорогая? Вернемся во дворец? Я бы выпил еще шампанского. А как вы оба?
– Звучит заманчиво, – согласился Флинн.
Майра молчала, пока они не вышли из храма и Шон и Радж не закрыли скрипучие тяжелые двери. Снаружи в теплом солнечном свете, под пушистыми, похожими на клочья ваты облаками, медленно плывущими по небесному своду, выглядевшему сапфирово-синим и таким мирным, Майра немного успокоилась.
Ее сомнения и страхи рассеялись. Она шла по дорожке из гравия между Шоном и Раджем, держа обоих за руки. Они казались тремя закадычными друзьями.
Прошло уже три дня с тех пор, как Флинн и Майра приехали в Дели. В то утро майор Флинн собрал своих солдат на плацу бок о бок с солдатами султана, полком ладхианских сикхов-сипаев под началом капитана Берама. Их целью было выследить шайку головорезов-душителей, убивших двух сборщиков налогов на пути из Калькутты в Дели. Майра позавтракала с Раджем, потом отправилась на верховую прогулку на черном жеребце, выделенном ей из конюшен султана. Вернувшись во дворец, она приняла ванну и провела день в приятной праздности, загорая обнаженной на уединенном и укрытом от нескромных взглядов балконе, на который выходили двери ее спальни. За те несколько дней, что Делия прислуживала Майре, девушка нежно привязалась к ней. В четыре часа дня она вышла на балкон с флаконом густого пурпурного масла.
– Хочет ли мэм-саиб, чтобы я умастила ее нежную кожу этим эликсиром из тутовых ягод, чтобы защитить ее от вредоносного действия солнечных лучей? – спросила девушка.
Майра улыбнулась:
– Благодарю, Делия, нет. Возможно, моя кожа и выглядит нежной, но на самом деле она достаточно вынослива. Если поживешь под палящими лучами техасского солнца, то выдержишь и солнце Индии. Кроме того, в это время года воздух влажный.
Майра подумала, что было бы недальновидным побуждать девушку прикасаться к ней. Она не хотела повторения эпизода, пережитого в ванной комнате в день ее приезда. Делия уселась рядом с Майрой, скрестив ноги, и казалось, погрузилась в собственные мысли.
– Ты сегодня очень тиха и задумчива, Делия, – заметила Майра.
Девушка потупилась.
– Мне ужасно не нравится эта жирная жаба Карум.
Майра с изумлением воззрилась на нее, широко раскрыв глаза:
– Почему это ты вдруг вспомнила о Каруме? Кажется, он вполне достойная личность.
– Он двуличен, мэм-саиб. Как бы это сказать по-английски? Он бегает с лисами и охотится на них с гончими.
Майра выпрямилась и села, заинтересованная размышлениями Делии о премьер-министре Раджа. Внезапно, поддавшись импульсу, она спросила:
– Он говорил обо мне что-то плохое?
Делия старалась избежать ее взгляда, но Майра схватила ее за руки.
– Посмотри-ка на меня, Делия! – сказала она. – Я права? Верно? Карум дурно отзывался обо мне?
– Карум ненавидит и презирает всех людей Запада.
– Но меня особенно?
– Вас особенно. Он также боится вас и вашего мужа.
– Но ведь это абсурд! С чего бы ему бояться майора Флинна и меня?
– Он сердится на султана за то, что тот пригласил вас погостить во дворце. Он говорит, что вы несете в себе опасность.
– Какую опасность?
– Этого я не могу сказать – не знаю.
– Или просто не хочешь?
– Когда меня взяли в услужение к султану, я принесла клятву на крови перед великим богом Вишну быть верной и преданной султану.
– Но ведь я не прошу тебя нарушить твою клятву, Делия. Можешь этого не опасаться. Во всяком случае, благодарю тебя за то, что предупредила меня о Каруме.
– Будьте осторожны, мне кажется, он злоумышляет против вас.
– Едва ли это возможно, Делия. Радж Ом Прадеш, ваш султан, – мой друг. – Она поднялась. – Пора обедать. Я жду майора Флинна с минуты на минуту. Ты свободна. Мне не понадобятся твои услуги до того, как мы поедим.
Девушка поклонилась и ушла.
Солнце уже клонилось к закату. Воздух стал намного прохладнее. Майра закрыла дверь на балкон и принялась одеваться. Но мысль о том, что ей рассказала Делия о Каруме, не покидала ее. Она могла понять его недоверие к людям с Запада, но почему боялся Шона и ее? Она все еще хмурилась и размышляла об этом, когда вернулся Шон. Лицо его было мрачным как туча, а поцелуй всего лишь знаком внимания, обычным приветствием.
– По твоему лицу, дорогой, я вижу, что день у тебя прошел неудачно.
– В высшей степени неудачно. Когда мы добрались до города Мирата, капитан Берам и я построили своих солдат. Его люди окружили город с запада, а я расставил своих улан на востоке. После этого мы стали продвигаться на север, чтобы соединиться, и тут я заметил, что сипаи разговаривают с какими-то подозрительного вида людьми у источника, где те разбили лагерь. И я готов поклясться, что Берам обращался к одному из них, по-видимому, предводителю, и называл его по имени – Фатти Сингхом!
Майра резко повернулась на вращающемся стуле, на котором сидела перед зеркалом. Глаза ее округлились:
– Фатти Сингх! Но ведь это имя джамадара душителей, убивших Раджа Сингха и похитивших меня!
– Да, должно быть, это он. Как ты и говорила, он похож на Раджа Сингха и на султана. И более того, когда они отъезжали, я заметил желтую удавку, свисавшую из заднего кармана Фатти Сингха.
– Так им дали уехать! – Майра не верила своим ушам. – Ты хочешь сказать, что им дали свободно скрыться?
– Таково было решение Берама. Он заявил, что его солдаты обыскали их и осмотрели их снаряжение до того, как мы подъехали, и не нашли ничего подозрительного. Все это произошло так быстро, что я не успел собраться с мыслями. Я принял на веру слова Берама, но теперь понимаю, что он бесстыдно солгал мне. Я сейчас же отправлюсь наверх и поговорю с Раджем. Думаю, что он пригрел предателя на своей груди.
– Или… – начала было говорить Майра, но запнулась, не докончив фразы.
– Или что?..
– Не важно. Идем и поговорим с Раджем.
Султан беседовал в библиотеке дворца с капитаном Берамом и Карумом. Двое сипаев на часах попытались преградить путь Флинну, но он грубо отшвырнул их и громко и отрывисто постучал в дубовую дверь. Дверь открыл Карум. Он не пытался скрыть недовольства тем, что их совещание с султаном оказалось прерванным.
– Я хочу поговорить с султаном. Дело очень важное и безотлагательное.
– У нас секретный разговор, и его светлость не желает, чтобы ему мешали.
Шон поверх головы министра увидел Раджа за письменным столом и Берама, стоящего в почтительной позе перед ним.
– Радж, – крикнул Шон, – прошу прощения за доставляемое беспокойство, но у меня дело чрезвычайной важности и срочности, и оно касается капитана Берама!
Султану это явно не понравилось.
– Оно не может подождать, пока я не закончу разговор с капитаном Берамом о сегодняшней вылазке?
– Я как раз поэтому и пришел к вам. Я хочу присутствовать при вашем разговоре и послушать, что он вам скажет. Возможно, я смогу кое-что добавить к тому, что он вам доложит, кое-какие соображения и дополнения на случай, если капитан Берам что-нибудь забудет упомянуть.
Радж вытащил турецкую сигару из золотой шкатулки, стоявшей на краю письменного стола, и чиркнул серной спичкой, чтобы раскурить ее. Он откинулся на спинку стула.
– Хорошо, майор Флинн, что вы хотите мне сказать? Вольно, капитан Берам.
– После того, что вы услышите о предательстве капитана Берама, я полагаю, вам придется отстранить его от должности и арестовать.
Радж и капитан Берам обменялись наглыми улыбками. Султан насмешливо смотрел на Флинна:
– Сомневаюсь в том, что вы говорите серьезно, майор Флинн. Но продолжайте, я вас слушаю.
Флинн набрал в грудь воздуха и заговорил:
– На окраине Мираты капитан Берам и его солдаты допрашивали группу людей, которые, как я имел все основания думать, были как раз теми самыми душителями, тем самым войском смерти, которое стало причиной гибели шейха Раджа Сингха и его слуг и которое похитило мою жену.
Похоже было, что на султана его слова не произвели никакого впечатления.
– А собственно говоря, какие у вас основания считать так, майор?
– Все очень просто. Имя джамадара было Фатти Сингх, и он полностью соответствовал описанию, данному Майрой. Интересно и то, что он отличается разительным сходством с вашим убитым кузеном Раджем Сингхом и с вами.
Капитан Берам выглядел теперь взволнованным.
– Ваша светлость, я должен возразить…
– Достаточно, капитан, – перебил его Радж. – Не вижу причины хитрить дальше. Да, майор Флинн, это был тот самый шейх Фатти Сингх, который убил шейха Раджа Сингха и похитил вашу жену. Капитан Берам сделал серьезное предупреждение Фатти Сингху и его фансигарам и потребовал от них, чтобы они убрались из Бенгалии не позже чем через двадцать четыре часа. В противном случае он обещал их уничтожить. Он решил подвергнуть их испытанию, дать возможность пройти нечто вроде испытательного срока.
– Испытательного срока? Капитан Берам отпустил эту банду разнузданных убийц, предоставив им возможность заслужить прощение примерным поведением? Боже! Но ведь это чистое безумие!
– Вы не понимаете, майор Флинн! – вмешался Берам. – Те душители, которых мы встретили в оазисе у водоема, были только незначительной частью более мощной группировки головорезов, объединившихся и съехавшихся со всей Индии. Две-три сотни из них скрываются в лесах и следят за каждым нашим шагом. Если бы я арестовал Фатти Сингха, они бы подстерегали нас на пути в Дели.
– Вы действовали вполне разумно, капитан, – сказал Радж. – Посмотрите на дело с другой стороны, Флинн: мы нагнали страху на Фатти Сингха и его людей. Теперь с их помощью распространится молва по всем провинциям, и на время душители перестанут действовать. Это даст нам необходимое и столь драгоценное время на то, чтобы мобилизовать наши силы полностью.
– Вы лжете! – сказала Майра с презрением. – Не пристало султану изъясняться на языке дьявола! Вы знали о нападении людей Фатти Сингха на наш бивуак и Раджа Сингха. И, откровенно говоря, я думаю, что это было сделано с вашего одобрения.
– Да вы не в своем уме, мадам Флинн, – возразил он без особой убежденности.
– Ах, вот как, Радж? Значит, я не в своем уме? Вы все прекрасно знали заранее. Но вы никак не ожидали, что Фатти Сингх похитит меня. Это в ваши планы не входило. Потому-то вы приказали Сингху освободить меня.
– Моя дорогая Майра, никогда в жизни я не встречал женщины со столь необузданным воображением. Вам бы следовало стать романисткой. – Он обратился к Флинну, ища у него поддержки: – Право, майор, вы, разумеется, не разделяете причудливой гипотезы вашей жены?
– Верю каждому ее слову.
Майра вплотную приблизилась к письменному столу, за которым сидел султан, и погрозила ему кулачком:
– Фатти Сингх был смущен, когда узнал, кто я. Он жестоко наказал человека, ответственного за мое похищение, – его выпороли. Но дело в том, что он знал, кто я, а также то, что мы направлялись в Дели. Он сказал, что уважаемый им и достойнейший человек, вождь, говорил ему, что я замечательная красавица, или тому подобную чушь.
Радж загасил свою сигару и поднялся со стула.
– Право же, Майра, я нахожу ваши слова интригующими. Вам, случайно, не намекнули, кто этот таинственный вождь? Вне всякого сомнения, это один из свергнутых принцев Мираты.
– Я так не считаю, Радж. Больше я ни в чем не сомневаюсь. Знаменитый вождь не кто иной, как султан Дели, то есть вы!
Султан закрыл глаза и пальцами обеих рук нажал на веки. Некоторое время, довольно долго, он не произносил ни слова. Наконец он отвел от лица и поднял руки и посмотрел на нее. В глазах его отразилась печаль, и голос его звучал искренне, когда он заговорил:
– Почему, Майра? Почему? Почему вы проявили это кошачье любопытство? Эти сведения, которые вы получили… Вы оба должны сознавать, что я не могу разрешить вам вернуться в Калькутту и открыть правительству мою тайну. Я думаю не о себе. Моя судьба, судьба отдельной личности, значения не имеет. Но дело превыше всего.
– Дело?
– Будущее Индии. Независимость от колониальных деспотов. Я сказал это вам, когда мы впервые встретились в Калькутте, я сказал вам, что движение душителей – самое близкое к революционному в долгой, горестной и путаной истории этого увечного гиганта – Индии. В течение полувека вскармливали этот хрупкий росточек, эту тонкую лозу, едва-едва выпустившую свои нежные побеги и только начавшую обвиваться вокруг столба, на котором укреплен «Юнион Джек». Дело освобождения Индии должно быть спасено любой ценой. Итак… у меня нет выбора, моя дорогая, я должен покончить с вами и майором Флинном.
– Ах, вот как! – воскликнул Флинн. – У меня полк бенгальских улан, расквартированных на территории дворца. И вы полагаете, что они поверят той стряпне, которую вы приготовите на скорую руку, чтобы объяснить нашу внезапную кончину?
Султан погладил бороду.
– Я бы не удивился, если бы мне удалось убедить шейха снова совершить похищение. Пока я еще не обдумал все детали, но мы с Карумом разработаем план.
– Раз уж вы выпустили джинна из бутылки, то, может быть, скажете нам, за что убили шейха Раджа Сингха?
– По той же причине, что заставляет меня избавиться от вас, моя дорогая: Радж жаждал власти. Ему было мало оставаться шейхом. Честолюбие подстегивало его аппетиты. Он хотел стать султаном, и его привлекал Дели. Он раскрыл мою роль в движении душителей, узнал о ней от одного высокопоставленного информатора. Этот информатор за солидное вознаграждение согласился вернуться с Раджем Сингхом в Калькутту и выдать меня вице-королю.
Султан воздел руки к потолку:
– Не важно, что все мы игрушки в руках богов. С помощью богини Кали мы победим. Капитан Берам, позаботьтесь о том, чтобы майор и миссис Флинн были препровождены в свои покои, и поставьте у их дверей стражу.
Капитан Берам вытащил пистолет, но, к изумлению Майры и Шона, направил его на султана.
– Ваш рассказ показался мне чрезвычайно интересным и поучительным, так же как и майору и его супруге. Теперь сошлись концы с концами. И дело завершено.
Радж Ом Прадеш недоверчиво смотрел на него широко раскрытыми глазами.
– Концы с концами? И какое дело завершено? Вы сошли с ума, Берам?
– Нет, ваша светлость, я в своем уме. Пожалуй, безумны вы. Султан Дели связан с бесчестными пресловутыми фансигарами и при этом говорит о благородном деле, о борьбе за независимость Индии, столь же бесстрастно, как и о душителях, и всей этой истории. Это пахнет величайшим предательством. Возможно, Индия – действительно увечный гигант, как вы говорите, но существование душителей – раковая опухоль на теле этого инвалида.
Радж Ом Прадеш полиловел от ярости.
– Берам, ты свинья и предатель и поплатишься за предательство головой!
– Нет, ваша светлость, теперь мы поменялись ролями. Это вам предстоит лишиться головы из-за вашего предательства. Вам, и Фатти Сингху, и легиону ваших безумных дхокуров. Вы знаете меня под именем капитана Берама, но на самом деле я майор Пиндареш из британской военной разведки. Мы уже два года тайно наблюдаем за вами, ваша светлость, но до сегодняшнего дня вам удавалось ускользнуть. Ом Прадеш, султан Дели, я арестую вас!
Радж смотрел на него с презрением.
– Тебе никогда это не пройдет даром, не важно, Берам ты или Пиндареш. Мои сипаи останутся верны своему султану, своему бару, своему бурке!
– Бесполезно, Ом Прадеш. К ночи до Дели доберутся полк улан и полк пехоты. Они окружат дворец и возьмут его. А до этого момента вы останетесь под арестом. Вы, майор Флинн, и вы, мэм-саиб, можете возвратиться в свои апартаменты. Когда вернетесь в Калькутту, вам придется засвидетельствовать перед военным трибуналом все то, что вы слышали и видели здесь сегодня.
– С величайшим удовольствием! – ответила Майра. Потом, повернувшись к султану, она сказала: – Мне искренне жаль вас, Радж. Какое расточительство ума, патриотизма и ваших талантов государственного деятеля. Ведь вы могли бы послужить своей родине, своей любимой стране, вместо того чтобы заниматься насилием, грабежами и убийствами и насаждать тиранию.
Внезапно манеры султана изменились: он снова стал мягким и голос его зазвучал кротко и просительно:
– Майра, Шон, я был бы вам признателен, если бы вы позволили мне поговорить с майором Пиндарешем без свидетелей.
– Разумеется, – ответил Шон.
Он взял Майру за локоть, и оба они вышли из комнаты. По обе стороны двери неподвижные, как статуи, стояли часовые.
– Давай подождем здесь, пока Пиндареш не сообщит нам что-нибудь, – предложил Шон.
Им не пришлось ждать долго. Дверь отворилась, и Пиндареш появился из библиотеки.
– Ну что, майор Пиндареш? – спросил его Шон. – Рассказал он вам что-нибудь важное?
Пиндареш стоял лицом к ним, заложив руки за спину и широко расставив ноги.
– Человек, занимающий столь высокое положение, как Ом Прадеш, обязан перенести свое горькое поражение с достоинством и с достоинством покинуть эту юдоль печали и слез.
Взгляд Майры обратился к кобуре у его пояса: она была пуста!
Затем они услышали выстрел в библиотеке.
Пиндареш вздохнул.
– Ну вот, – сказал он. – Дело сделано. Думаю, для него лучше такой конец, чем унизительный процесс и позорная казнь. Майор, мэм-саиб, до того как к нам прибудет подкрепление, нам еще надо принять кое-какие меры. Я уверен, что вы хотите вернуться в Калькутту вместе со своими уланами.
Он чопорно поклонился Майре и вернулся в библиотеку.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – сказал Шон, поднимаясь вместе с ней по мраморной лестнице.
– В жизни ничто не кончается, кроме самой жизни, – возразила Майра.
Глава 20
Этот проклятый отлично знает, убедился на своем горьком опыте, что представляют собой божества, управляющие человеческими судьбами, и как они ими управляют. Боги жестоки, немилосердны, мстительны и полны ненависти и даже склонны к садизму по отношению к тем, кто им поклоняется и трепещет перед ними. Они постоянно жаждут крови верующих. На Востоке бог – это страх, а не любовь.
И снова где-то на периферии сознания Майры возникла уже беспокоившая ее тень воспоминания. Радж Ом Прадеш – почитаемый лидер своего народа, разумный, мудрый, образованный, рафинированный, человек, публично провозгласивший свою ненависть к кровавым преступлениям душителей, совсем недавно поклявшийся искоренить это зло, культ душителей, раз и навсегда, теперь, как и прежде, говоря об этом культе в узком кругу друзей, он в завуалированной форме, косвенным образом будто выражал свое одобрение методам душителей, будто находил оправдание их жестокости.
Султан задернул занавес, и фигура Кали растаяла среди теней.
– Ну, довольно говорить об этом кровавом культе, довольно говорить об этих кровавых мифах, – сказал он непринужденно. – Боюсь, что у меня не хватает выдержки, когда я начинаю рассуждать о религиозных фанатиках любого толка.
– Но вы понимаете и одобряете мотивы их действий? – спросила Майра резко.
Он отрывисто рассмеялся:
– Думаю, вы правы. Все мы стремимся стать вездесущими наблюдателями жизни и человечества… Разве вы не согласны, моя дорогая? Вернемся во дворец? Я бы выпил еще шампанского. А как вы оба?
– Звучит заманчиво, – согласился Флинн.
Майра молчала, пока они не вышли из храма и Шон и Радж не закрыли скрипучие тяжелые двери. Снаружи в теплом солнечном свете, под пушистыми, похожими на клочья ваты облаками, медленно плывущими по небесному своду, выглядевшему сапфирово-синим и таким мирным, Майра немного успокоилась.
Ее сомнения и страхи рассеялись. Она шла по дорожке из гравия между Шоном и Раджем, держа обоих за руки. Они казались тремя закадычными друзьями.
Прошло уже три дня с тех пор, как Флинн и Майра приехали в Дели. В то утро майор Флинн собрал своих солдат на плацу бок о бок с солдатами султана, полком ладхианских сикхов-сипаев под началом капитана Берама. Их целью было выследить шайку головорезов-душителей, убивших двух сборщиков налогов на пути из Калькутты в Дели. Майра позавтракала с Раджем, потом отправилась на верховую прогулку на черном жеребце, выделенном ей из конюшен султана. Вернувшись во дворец, она приняла ванну и провела день в приятной праздности, загорая обнаженной на уединенном и укрытом от нескромных взглядов балконе, на который выходили двери ее спальни. За те несколько дней, что Делия прислуживала Майре, девушка нежно привязалась к ней. В четыре часа дня она вышла на балкон с флаконом густого пурпурного масла.
– Хочет ли мэм-саиб, чтобы я умастила ее нежную кожу этим эликсиром из тутовых ягод, чтобы защитить ее от вредоносного действия солнечных лучей? – спросила девушка.
Майра улыбнулась:
– Благодарю, Делия, нет. Возможно, моя кожа и выглядит нежной, но на самом деле она достаточно вынослива. Если поживешь под палящими лучами техасского солнца, то выдержишь и солнце Индии. Кроме того, в это время года воздух влажный.
Майра подумала, что было бы недальновидным побуждать девушку прикасаться к ней. Она не хотела повторения эпизода, пережитого в ванной комнате в день ее приезда. Делия уселась рядом с Майрой, скрестив ноги, и казалось, погрузилась в собственные мысли.
– Ты сегодня очень тиха и задумчива, Делия, – заметила Майра.
Девушка потупилась.
– Мне ужасно не нравится эта жирная жаба Карум.
Майра с изумлением воззрилась на нее, широко раскрыв глаза:
– Почему это ты вдруг вспомнила о Каруме? Кажется, он вполне достойная личность.
– Он двуличен, мэм-саиб. Как бы это сказать по-английски? Он бегает с лисами и охотится на них с гончими.
Майра выпрямилась и села, заинтересованная размышлениями Делии о премьер-министре Раджа. Внезапно, поддавшись импульсу, она спросила:
– Он говорил обо мне что-то плохое?
Делия старалась избежать ее взгляда, но Майра схватила ее за руки.
– Посмотри-ка на меня, Делия! – сказала она. – Я права? Верно? Карум дурно отзывался обо мне?
– Карум ненавидит и презирает всех людей Запада.
– Но меня особенно?
– Вас особенно. Он также боится вас и вашего мужа.
– Но ведь это абсурд! С чего бы ему бояться майора Флинна и меня?
– Он сердится на султана за то, что тот пригласил вас погостить во дворце. Он говорит, что вы несете в себе опасность.
– Какую опасность?
– Этого я не могу сказать – не знаю.
– Или просто не хочешь?
– Когда меня взяли в услужение к султану, я принесла клятву на крови перед великим богом Вишну быть верной и преданной султану.
– Но ведь я не прошу тебя нарушить твою клятву, Делия. Можешь этого не опасаться. Во всяком случае, благодарю тебя за то, что предупредила меня о Каруме.
– Будьте осторожны, мне кажется, он злоумышляет против вас.
– Едва ли это возможно, Делия. Радж Ом Прадеш, ваш султан, – мой друг. – Она поднялась. – Пора обедать. Я жду майора Флинна с минуты на минуту. Ты свободна. Мне не понадобятся твои услуги до того, как мы поедим.
Девушка поклонилась и ушла.
Солнце уже клонилось к закату. Воздух стал намного прохладнее. Майра закрыла дверь на балкон и принялась одеваться. Но мысль о том, что ей рассказала Делия о Каруме, не покидала ее. Она могла понять его недоверие к людям с Запада, но почему боялся Шона и ее? Она все еще хмурилась и размышляла об этом, когда вернулся Шон. Лицо его было мрачным как туча, а поцелуй всего лишь знаком внимания, обычным приветствием.
– По твоему лицу, дорогой, я вижу, что день у тебя прошел неудачно.
– В высшей степени неудачно. Когда мы добрались до города Мирата, капитан Берам и я построили своих солдат. Его люди окружили город с запада, а я расставил своих улан на востоке. После этого мы стали продвигаться на север, чтобы соединиться, и тут я заметил, что сипаи разговаривают с какими-то подозрительного вида людьми у источника, где те разбили лагерь. И я готов поклясться, что Берам обращался к одному из них, по-видимому, предводителю, и называл его по имени – Фатти Сингхом!
Майра резко повернулась на вращающемся стуле, на котором сидела перед зеркалом. Глаза ее округлились:
– Фатти Сингх! Но ведь это имя джамадара душителей, убивших Раджа Сингха и похитивших меня!
– Да, должно быть, это он. Как ты и говорила, он похож на Раджа Сингха и на султана. И более того, когда они отъезжали, я заметил желтую удавку, свисавшую из заднего кармана Фатти Сингха.
– Так им дали уехать! – Майра не верила своим ушам. – Ты хочешь сказать, что им дали свободно скрыться?
– Таково было решение Берама. Он заявил, что его солдаты обыскали их и осмотрели их снаряжение до того, как мы подъехали, и не нашли ничего подозрительного. Все это произошло так быстро, что я не успел собраться с мыслями. Я принял на веру слова Берама, но теперь понимаю, что он бесстыдно солгал мне. Я сейчас же отправлюсь наверх и поговорю с Раджем. Думаю, что он пригрел предателя на своей груди.
– Или… – начала было говорить Майра, но запнулась, не докончив фразы.
– Или что?..
– Не важно. Идем и поговорим с Раджем.
Султан беседовал в библиотеке дворца с капитаном Берамом и Карумом. Двое сипаев на часах попытались преградить путь Флинну, но он грубо отшвырнул их и громко и отрывисто постучал в дубовую дверь. Дверь открыл Карум. Он не пытался скрыть недовольства тем, что их совещание с султаном оказалось прерванным.
– Я хочу поговорить с султаном. Дело очень важное и безотлагательное.
– У нас секретный разговор, и его светлость не желает, чтобы ему мешали.
Шон поверх головы министра увидел Раджа за письменным столом и Берама, стоящего в почтительной позе перед ним.
– Радж, – крикнул Шон, – прошу прощения за доставляемое беспокойство, но у меня дело чрезвычайной важности и срочности, и оно касается капитана Берама!
Султану это явно не понравилось.
– Оно не может подождать, пока я не закончу разговор с капитаном Берамом о сегодняшней вылазке?
– Я как раз поэтому и пришел к вам. Я хочу присутствовать при вашем разговоре и послушать, что он вам скажет. Возможно, я смогу кое-что добавить к тому, что он вам доложит, кое-какие соображения и дополнения на случай, если капитан Берам что-нибудь забудет упомянуть.
Радж вытащил турецкую сигару из золотой шкатулки, стоявшей на краю письменного стола, и чиркнул серной спичкой, чтобы раскурить ее. Он откинулся на спинку стула.
– Хорошо, майор Флинн, что вы хотите мне сказать? Вольно, капитан Берам.
– После того, что вы услышите о предательстве капитана Берама, я полагаю, вам придется отстранить его от должности и арестовать.
Радж и капитан Берам обменялись наглыми улыбками. Султан насмешливо смотрел на Флинна:
– Сомневаюсь в том, что вы говорите серьезно, майор Флинн. Но продолжайте, я вас слушаю.
Флинн набрал в грудь воздуха и заговорил:
– На окраине Мираты капитан Берам и его солдаты допрашивали группу людей, которые, как я имел все основания думать, были как раз теми самыми душителями, тем самым войском смерти, которое стало причиной гибели шейха Раджа Сингха и его слуг и которое похитило мою жену.
Похоже было, что на султана его слова не произвели никакого впечатления.
– А собственно говоря, какие у вас основания считать так, майор?
– Все очень просто. Имя джамадара было Фатти Сингх, и он полностью соответствовал описанию, данному Майрой. Интересно и то, что он отличается разительным сходством с вашим убитым кузеном Раджем Сингхом и с вами.
Капитан Берам выглядел теперь взволнованным.
– Ваша светлость, я должен возразить…
– Достаточно, капитан, – перебил его Радж. – Не вижу причины хитрить дальше. Да, майор Флинн, это был тот самый шейх Фатти Сингх, который убил шейха Раджа Сингха и похитил вашу жену. Капитан Берам сделал серьезное предупреждение Фатти Сингху и его фансигарам и потребовал от них, чтобы они убрались из Бенгалии не позже чем через двадцать четыре часа. В противном случае он обещал их уничтожить. Он решил подвергнуть их испытанию, дать возможность пройти нечто вроде испытательного срока.
– Испытательного срока? Капитан Берам отпустил эту банду разнузданных убийц, предоставив им возможность заслужить прощение примерным поведением? Боже! Но ведь это чистое безумие!
– Вы не понимаете, майор Флинн! – вмешался Берам. – Те душители, которых мы встретили в оазисе у водоема, были только незначительной частью более мощной группировки головорезов, объединившихся и съехавшихся со всей Индии. Две-три сотни из них скрываются в лесах и следят за каждым нашим шагом. Если бы я арестовал Фатти Сингха, они бы подстерегали нас на пути в Дели.
– Вы действовали вполне разумно, капитан, – сказал Радж. – Посмотрите на дело с другой стороны, Флинн: мы нагнали страху на Фатти Сингха и его людей. Теперь с их помощью распространится молва по всем провинциям, и на время душители перестанут действовать. Это даст нам необходимое и столь драгоценное время на то, чтобы мобилизовать наши силы полностью.
– Вы лжете! – сказала Майра с презрением. – Не пристало султану изъясняться на языке дьявола! Вы знали о нападении людей Фатти Сингха на наш бивуак и Раджа Сингха. И, откровенно говоря, я думаю, что это было сделано с вашего одобрения.
– Да вы не в своем уме, мадам Флинн, – возразил он без особой убежденности.
– Ах, вот как, Радж? Значит, я не в своем уме? Вы все прекрасно знали заранее. Но вы никак не ожидали, что Фатти Сингх похитит меня. Это в ваши планы не входило. Потому-то вы приказали Сингху освободить меня.
– Моя дорогая Майра, никогда в жизни я не встречал женщины со столь необузданным воображением. Вам бы следовало стать романисткой. – Он обратился к Флинну, ища у него поддержки: – Право, майор, вы, разумеется, не разделяете причудливой гипотезы вашей жены?
– Верю каждому ее слову.
Майра вплотную приблизилась к письменному столу, за которым сидел султан, и погрозила ему кулачком:
– Фатти Сингх был смущен, когда узнал, кто я. Он жестоко наказал человека, ответственного за мое похищение, – его выпороли. Но дело в том, что он знал, кто я, а также то, что мы направлялись в Дели. Он сказал, что уважаемый им и достойнейший человек, вождь, говорил ему, что я замечательная красавица, или тому подобную чушь.
Радж загасил свою сигару и поднялся со стула.
– Право же, Майра, я нахожу ваши слова интригующими. Вам, случайно, не намекнули, кто этот таинственный вождь? Вне всякого сомнения, это один из свергнутых принцев Мираты.
– Я так не считаю, Радж. Больше я ни в чем не сомневаюсь. Знаменитый вождь не кто иной, как султан Дели, то есть вы!
Султан закрыл глаза и пальцами обеих рук нажал на веки. Некоторое время, довольно долго, он не произносил ни слова. Наконец он отвел от лица и поднял руки и посмотрел на нее. В глазах его отразилась печаль, и голос его звучал искренне, когда он заговорил:
– Почему, Майра? Почему? Почему вы проявили это кошачье любопытство? Эти сведения, которые вы получили… Вы оба должны сознавать, что я не могу разрешить вам вернуться в Калькутту и открыть правительству мою тайну. Я думаю не о себе. Моя судьба, судьба отдельной личности, значения не имеет. Но дело превыше всего.
– Дело?
– Будущее Индии. Независимость от колониальных деспотов. Я сказал это вам, когда мы впервые встретились в Калькутте, я сказал вам, что движение душителей – самое близкое к революционному в долгой, горестной и путаной истории этого увечного гиганта – Индии. В течение полувека вскармливали этот хрупкий росточек, эту тонкую лозу, едва-едва выпустившую свои нежные побеги и только начавшую обвиваться вокруг столба, на котором укреплен «Юнион Джек». Дело освобождения Индии должно быть спасено любой ценой. Итак… у меня нет выбора, моя дорогая, я должен покончить с вами и майором Флинном.
– Ах, вот как! – воскликнул Флинн. – У меня полк бенгальских улан, расквартированных на территории дворца. И вы полагаете, что они поверят той стряпне, которую вы приготовите на скорую руку, чтобы объяснить нашу внезапную кончину?
Султан погладил бороду.
– Я бы не удивился, если бы мне удалось убедить шейха снова совершить похищение. Пока я еще не обдумал все детали, но мы с Карумом разработаем план.
– Раз уж вы выпустили джинна из бутылки, то, может быть, скажете нам, за что убили шейха Раджа Сингха?
– По той же причине, что заставляет меня избавиться от вас, моя дорогая: Радж жаждал власти. Ему было мало оставаться шейхом. Честолюбие подстегивало его аппетиты. Он хотел стать султаном, и его привлекал Дели. Он раскрыл мою роль в движении душителей, узнал о ней от одного высокопоставленного информатора. Этот информатор за солидное вознаграждение согласился вернуться с Раджем Сингхом в Калькутту и выдать меня вице-королю.
Султан воздел руки к потолку:
– Не важно, что все мы игрушки в руках богов. С помощью богини Кали мы победим. Капитан Берам, позаботьтесь о том, чтобы майор и миссис Флинн были препровождены в свои покои, и поставьте у их дверей стражу.
Капитан Берам вытащил пистолет, но, к изумлению Майры и Шона, направил его на султана.
– Ваш рассказ показался мне чрезвычайно интересным и поучительным, так же как и майору и его супруге. Теперь сошлись концы с концами. И дело завершено.
Радж Ом Прадеш недоверчиво смотрел на него широко раскрытыми глазами.
– Концы с концами? И какое дело завершено? Вы сошли с ума, Берам?
– Нет, ваша светлость, я в своем уме. Пожалуй, безумны вы. Султан Дели связан с бесчестными пресловутыми фансигарами и при этом говорит о благородном деле, о борьбе за независимость Индии, столь же бесстрастно, как и о душителях, и всей этой истории. Это пахнет величайшим предательством. Возможно, Индия – действительно увечный гигант, как вы говорите, но существование душителей – раковая опухоль на теле этого инвалида.
Радж Ом Прадеш полиловел от ярости.
– Берам, ты свинья и предатель и поплатишься за предательство головой!
– Нет, ваша светлость, теперь мы поменялись ролями. Это вам предстоит лишиться головы из-за вашего предательства. Вам, и Фатти Сингху, и легиону ваших безумных дхокуров. Вы знаете меня под именем капитана Берама, но на самом деле я майор Пиндареш из британской военной разведки. Мы уже два года тайно наблюдаем за вами, ваша светлость, но до сегодняшнего дня вам удавалось ускользнуть. Ом Прадеш, султан Дели, я арестую вас!
Радж смотрел на него с презрением.
– Тебе никогда это не пройдет даром, не важно, Берам ты или Пиндареш. Мои сипаи останутся верны своему султану, своему бару, своему бурке!
– Бесполезно, Ом Прадеш. К ночи до Дели доберутся полк улан и полк пехоты. Они окружат дворец и возьмут его. А до этого момента вы останетесь под арестом. Вы, майор Флинн, и вы, мэм-саиб, можете возвратиться в свои апартаменты. Когда вернетесь в Калькутту, вам придется засвидетельствовать перед военным трибуналом все то, что вы слышали и видели здесь сегодня.
– С величайшим удовольствием! – ответила Майра. Потом, повернувшись к султану, она сказала: – Мне искренне жаль вас, Радж. Какое расточительство ума, патриотизма и ваших талантов государственного деятеля. Ведь вы могли бы послужить своей родине, своей любимой стране, вместо того чтобы заниматься насилием, грабежами и убийствами и насаждать тиранию.
Внезапно манеры султана изменились: он снова стал мягким и голос его зазвучал кротко и просительно:
– Майра, Шон, я был бы вам признателен, если бы вы позволили мне поговорить с майором Пиндарешем без свидетелей.
– Разумеется, – ответил Шон.
Он взял Майру за локоть, и оба они вышли из комнаты. По обе стороны двери неподвижные, как статуи, стояли часовые.
– Давай подождем здесь, пока Пиндареш не сообщит нам что-нибудь, – предложил Шон.
Им не пришлось ждать долго. Дверь отворилась, и Пиндареш появился из библиотеки.
– Ну что, майор Пиндареш? – спросил его Шон. – Рассказал он вам что-нибудь важное?
Пиндареш стоял лицом к ним, заложив руки за спину и широко расставив ноги.
– Человек, занимающий столь высокое положение, как Ом Прадеш, обязан перенести свое горькое поражение с достоинством и с достоинством покинуть эту юдоль печали и слез.
Взгляд Майры обратился к кобуре у его пояса: она была пуста!
Затем они услышали выстрел в библиотеке.
Пиндареш вздохнул.
– Ну вот, – сказал он. – Дело сделано. Думаю, для него лучше такой конец, чем унизительный процесс и позорная казнь. Майор, мэм-саиб, до того как к нам прибудет подкрепление, нам еще надо принять кое-какие меры. Я уверен, что вы хотите вернуться в Калькутту вместе со своими уланами.
Он чопорно поклонился Майре и вернулся в библиотеку.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – сказал Шон, поднимаясь вместе с ней по мраморной лестнице.
– В жизни ничто не кончается, кроме самой жизни, – возразила Майра.
Глава 20
1 января 1890 года
«Милая Уэнди!
Итак, мы вступаем в новое десятилетие. Это удивительно и даже несколько пугает. Подумай, как ускоряет свой бег время по мере того, как идут годы. Шон говорит мне, что я не выгляжу ни на один день старше, чем когда он встретил меня. Я понимаю, что тут проявляется его ирландский характер и манера угождать дамам, и все же слышать это приятно. В конце концов, и я ведь убеждаю его в том, что его стан ничуть не менее стройный, чем когда я вышла за него замуж. Откровенно говоря, я совсем не чувствую, что старею. В тридцать девять я вешу столько же, сколько весила в девятнадцать. У меня нет ни единого седого волоска. И единственная веха, указывающая нам наш возраст, – наши дети. Я получила письмо от Патрика из Военной академии Соединенных Штатов, что в Уэст-Пойнте. Как тебе известно, он пытается осуществить свою детскую мечту и стать кавалерийским офицером, как и его отец. Он поразительно похож на Брэда, просто его копия, что ты, вероятно, заметила прошлым летом, когда он навестил тебя в Мэриленде.
С другой стороны, Дезирэ, насколько я замечаю, очень мало похожа на меня, хотя люди говорят, что чертами лица и статью мы похожи и это видно невооруженным глазом. Она унаследовала медно-рыжие волосы и зеленые кошачьи глаза нашей бабушки Каллахан. А какой темперамент! Дезирэ – злючка. Она вспыльчивая и волевая, как и положено «дочери полка». И я теперь снова вспоминаю, что много лет назад то же самое можно было сказать и обо мне.
В прошлом году Шону присвоили чин бригадного генерала. Как странно складывается жизнь. Ведь он не собирался делать военную карьеру, но, как и в других сферах жизни, есть какие-то более мощные, чем наша воля, сложные силы, влияющие на нашу жизнь да и просто формирующие ее. Я опасаюсь, что мы с Шоном погрязли в рутине. Последние десять лет были для нас спокойными, благополучными и безоблачными в отличие от первого кошмарного года в Индии. Мы стали типичными колониальными жителями: переодеваемся к обеду, играем в вист в клубе и ездим верхом в сопровождении собак каждое воскресное утро.
В конце этого года мы отпраздновали юбилей Шона: он прослужил в армии, в уланском полку, ровно двадцать пять лет и теперь подал прошение об отставке. Мы собираемся осесть в Англии, а возможно, в Ирландии, купить небольшую ферму и красиво и благородно встретить старость.
Сегодня вечером едем на маскарад в правительственную резиденцию по случаю прибытия нового вице-короля сэра Сиднея Фарнсуорта. Я буду в костюме Марии Антуанетты, а Дезирэ выбрала костюм Саломеи, [20]которая, как ты, вероятно, помнишь, потребовала, чтобы ей поднесли на серебряном блюде голову Иоанна Крестителя. Шон говорит, что усматривает некую мрачную символику в выборе наших костюмов, потому что оба они – и Иоанн Креститель, и Мария Антуанетта – потеряли свои головы. Иногда мне кажется, Дезирэ ведет себя так, будто не отказалась бы принять мою отрубленную голову, поднесенную ей на блюде. Я люблю Дезирэ, а она, я знаю, любит меня, но по большей части мы с ней бываем несовместимы, как вода и постное масло. Шон избаловал ее больше, чем это мог бы сделать родной отец, и она его обожает. Она называет его папочкой, что мне не нравится. Пэт никогда не мог себя заставить звать его отцом. Он слишком боготворил Брэда. Он всегда называл Шона дядей, и они прекрасно ладили.
Я так жду нашей семейной встречи и воссоединения в следующем году, когда Шон выйдет в отставку и мы остановимся на некоторое время в Штатах по пути в Англию.
Пожалуйста, передай привет Карлу и вашим детям и скажи, что я неизменно люблю их. Не сомневаюсь в том, что они растут так же быстро, как и наши. Конечно, передай привет Сьюзен и ее потомству, как и уверения в моей любви. Пожалуйста, поскорее напиши мне.
Твоя любящая сестра Майра».
Майра запечатала письмо и прошла через широкий коридор в спальню Дезирэ. Она постучала в дверь.
– Входи, мама.
Майра остановилась в дверях, будто зачарованная глядя, как ее дочь вертится перед зеркалом и делает пируэты, примеряя свой бальный туалет и охорашиваясь.
– Что ты думаешь, мама?
Майра поморгала, потом сказала:
– Это очень красивый костюм, вполне подходящий для одалиски, содержащейся в гареме какого-нибудь шейха, но он вовсе не годится для бала в правительственной резиденции. Право же, это так, моя дорогая. Бедного вице-короля хватит удар, когда он увидит тебя в таком костюме.
– Этот старый греховодник сэр Сидней придет от меня в восторг.
– Ты невыносима.
– Ну, пожалуй, это верно. Когда на прошлой неделе я отвозила эти бумаги в правительственную резиденцию, он ущипнул меня за щеку. – Ее глаза недобро блеснули, и она добавила: – Я имела в виду совсем не эти щеки! – Она дотронулась до лица.
Майра не могла удержаться от смеха.
– Ты гадкая, гадкая девчонка, Дезирэ, и тебя следует отшлепать.
Дезирэ хихикнула:
– Держу пари, что сэр Сидней ни за что не упустит второй такой возможности.
Майра покачала головой и вошла в комнату, чтобы рассмотреть костюм дочери получше.
На девушке была туника из красного шелка, доходившая до колен, а под ней пара полупрозрачных восточных шаровар из тонкого белого шелка, и в самом деле похожих на те, что носят женщины гарема, открывавших больше женских ног, чем вице-король видел за долгие-долгие годы, решила Майра. Шаровары дополняли медные накладки на грудь и короткий жакет черного бархата. Между каймой, украшавшей жакет, и местом, где начинались шаровары, было дерзко выставлено напоказ голое тело.
«Милая Уэнди!
Итак, мы вступаем в новое десятилетие. Это удивительно и даже несколько пугает. Подумай, как ускоряет свой бег время по мере того, как идут годы. Шон говорит мне, что я не выгляжу ни на один день старше, чем когда он встретил меня. Я понимаю, что тут проявляется его ирландский характер и манера угождать дамам, и все же слышать это приятно. В конце концов, и я ведь убеждаю его в том, что его стан ничуть не менее стройный, чем когда я вышла за него замуж. Откровенно говоря, я совсем не чувствую, что старею. В тридцать девять я вешу столько же, сколько весила в девятнадцать. У меня нет ни единого седого волоска. И единственная веха, указывающая нам наш возраст, – наши дети. Я получила письмо от Патрика из Военной академии Соединенных Штатов, что в Уэст-Пойнте. Как тебе известно, он пытается осуществить свою детскую мечту и стать кавалерийским офицером, как и его отец. Он поразительно похож на Брэда, просто его копия, что ты, вероятно, заметила прошлым летом, когда он навестил тебя в Мэриленде.
С другой стороны, Дезирэ, насколько я замечаю, очень мало похожа на меня, хотя люди говорят, что чертами лица и статью мы похожи и это видно невооруженным глазом. Она унаследовала медно-рыжие волосы и зеленые кошачьи глаза нашей бабушки Каллахан. А какой темперамент! Дезирэ – злючка. Она вспыльчивая и волевая, как и положено «дочери полка». И я теперь снова вспоминаю, что много лет назад то же самое можно было сказать и обо мне.
В прошлом году Шону присвоили чин бригадного генерала. Как странно складывается жизнь. Ведь он не собирался делать военную карьеру, но, как и в других сферах жизни, есть какие-то более мощные, чем наша воля, сложные силы, влияющие на нашу жизнь да и просто формирующие ее. Я опасаюсь, что мы с Шоном погрязли в рутине. Последние десять лет были для нас спокойными, благополучными и безоблачными в отличие от первого кошмарного года в Индии. Мы стали типичными колониальными жителями: переодеваемся к обеду, играем в вист в клубе и ездим верхом в сопровождении собак каждое воскресное утро.
В конце этого года мы отпраздновали юбилей Шона: он прослужил в армии, в уланском полку, ровно двадцать пять лет и теперь подал прошение об отставке. Мы собираемся осесть в Англии, а возможно, в Ирландии, купить небольшую ферму и красиво и благородно встретить старость.
Сегодня вечером едем на маскарад в правительственную резиденцию по случаю прибытия нового вице-короля сэра Сиднея Фарнсуорта. Я буду в костюме Марии Антуанетты, а Дезирэ выбрала костюм Саломеи, [20]которая, как ты, вероятно, помнишь, потребовала, чтобы ей поднесли на серебряном блюде голову Иоанна Крестителя. Шон говорит, что усматривает некую мрачную символику в выборе наших костюмов, потому что оба они – и Иоанн Креститель, и Мария Антуанетта – потеряли свои головы. Иногда мне кажется, Дезирэ ведет себя так, будто не отказалась бы принять мою отрубленную голову, поднесенную ей на блюде. Я люблю Дезирэ, а она, я знаю, любит меня, но по большей части мы с ней бываем несовместимы, как вода и постное масло. Шон избаловал ее больше, чем это мог бы сделать родной отец, и она его обожает. Она называет его папочкой, что мне не нравится. Пэт никогда не мог себя заставить звать его отцом. Он слишком боготворил Брэда. Он всегда называл Шона дядей, и они прекрасно ладили.
Я так жду нашей семейной встречи и воссоединения в следующем году, когда Шон выйдет в отставку и мы остановимся на некоторое время в Штатах по пути в Англию.
Пожалуйста, передай привет Карлу и вашим детям и скажи, что я неизменно люблю их. Не сомневаюсь в том, что они растут так же быстро, как и наши. Конечно, передай привет Сьюзен и ее потомству, как и уверения в моей любви. Пожалуйста, поскорее напиши мне.
Твоя любящая сестра Майра».
Майра запечатала письмо и прошла через широкий коридор в спальню Дезирэ. Она постучала в дверь.
– Входи, мама.
Майра остановилась в дверях, будто зачарованная глядя, как ее дочь вертится перед зеркалом и делает пируэты, примеряя свой бальный туалет и охорашиваясь.
– Что ты думаешь, мама?
Майра поморгала, потом сказала:
– Это очень красивый костюм, вполне подходящий для одалиски, содержащейся в гареме какого-нибудь шейха, но он вовсе не годится для бала в правительственной резиденции. Право же, это так, моя дорогая. Бедного вице-короля хватит удар, когда он увидит тебя в таком костюме.
– Этот старый греховодник сэр Сидней придет от меня в восторг.
– Ты невыносима.
– Ну, пожалуй, это верно. Когда на прошлой неделе я отвозила эти бумаги в правительственную резиденцию, он ущипнул меня за щеку. – Ее глаза недобро блеснули, и она добавила: – Я имела в виду совсем не эти щеки! – Она дотронулась до лица.
Майра не могла удержаться от смеха.
– Ты гадкая, гадкая девчонка, Дезирэ, и тебя следует отшлепать.
Дезирэ хихикнула:
– Держу пари, что сэр Сидней ни за что не упустит второй такой возможности.
Майра покачала головой и вошла в комнату, чтобы рассмотреть костюм дочери получше.
На девушке была туника из красного шелка, доходившая до колен, а под ней пара полупрозрачных восточных шаровар из тонкого белого шелка, и в самом деле похожих на те, что носят женщины гарема, открывавших больше женских ног, чем вице-король видел за долгие-долгие годы, решила Майра. Шаровары дополняли медные накладки на грудь и короткий жакет черного бархата. Между каймой, украшавшей жакет, и местом, где начинались шаровары, было дерзко выставлено напоказ голое тело.