Страница:
Размышляя, он открыл Глаз. Пред ним предстал внушительных размеров, удивительно чистый зал, занятый почти целиком сферической нематериальной машиной, плавающей в центре почти прозрачного додекаэдра. Мартелс видел его целиком, кроме основания, и одновременно все помещение, но почему-то не находил это удивительным; шестнадцатимерная перспектива оказалась намного лучше любой двумерной. Ввиду своего размера зал имел четыре двери, а также пульт, у которого со ждущим видом сидела необычайно красивая девушка в красно-серой тунике. Мартелс видел ее с трех различных сторон, плюс вид сверху. Отсюда становилось ясно, что Глаз имеет пятнадцать компонентов, по одному в каждом из углов шести верхних пятиугольников и один на потолке - который, в свою очередь, не оставлял сомнений, что эта машина... он сам. По правде говоря, он уже знал это где-то в своих новых глубинах, так же как знал, что девушку зовут Энбл, что она оператор и обычно дежурит в эту смену, и что вопросы исходят не от нее.
Как бы в подтверждение, весь набор вопросов был повторен вновь. Однако на этот раз они поступили каким-то другим способом, практически мгновенный удар почти белого шума. На человеческую часть его сознания эта вспышка подействовала очень сильно, как резкий укол; но спокойная бесстрастная память машины подсказала ему, что это всего лишь сигнал передатчика Дирака, посланный для того, чтобы все станции, имеющие причины интересоваться этой проблемой, могли его принять. Вопросы были сформулированы иначе, и содержали некоторую новую информацию, но смысл их остался прежним.
Энбл ждала, сидя у пульта, из которого выступала широкая желтая полоска рулонной бумаги. Понятно, распечатка принтера. Увеличив ее изображение, поступавшее от части глаза, расположенной на потолке, Мартелс убедился, что она содержала два слова: "Работаю. Продолжайте." Если бы он захотел, он мог бы также ответить голосом, с помощью обычного телефона, обычного радио, ультраволны или импульса Дирака; или, в крайнем случае, промолчать.
Что сделала бы машина, будучи предоставлена самой себе? Ответ последовал и одновременно появился на распечатке: "Данных недостаточно". Но в данном случае, это не совсем соответствовало действительности. Мартелс заставил машину добавить: "Доставьте этого Тлама ко мне".
Результат ошеломил обе части его души, скажем так, старую и новую. Девушка побелела и схватилась за голову, не сводя глаз с поблескивающего безмолвного предмета, стоявшего перед ней. Затем она протянула правую руку и несколько раз нажала красную кнопку на пульте. При этом к вопрошавшим полетел сигнал, означавший: "тревога тревога тревога тревога тревога...".
Мартелс не понял, что произошло, но машина поняла, и поняла давно. Просто раньше ей было все равно - но теперь, нет. "Тревога" означало: "Квант восстановил контакт с компьютером" и/или "Машина наконец-то осознала себя".
Через некоторое время доставили Тлама, но сначала Мартелса очень тщательно допросили. Допрашивали его Энбл и два бледных худых, но мускулистых юноши в одинаковых туниках; все трое были лысы. Отвечая одновременно с помощью принтера и своим новым, удивительно мелодичным голосом, Мартелс рассказал им все, что знал.
- Ваш компьютер не осознал себя, и Квант не восстановил с ним контакт. В данный момент в нем находится другой человеческий разум, который сейчас говорит с вами. Меня зовут, для вашего удобства, Мартелс, и я появился на свет около двадцати трех тысяч лет назад, примерно за столетие до Первого Возрождения; я убедился, что даже этот компьютер не в состоянии назвать точную дату, но сейчас это и не важно. - Он остановился, чтобы перевести дух, но тут же почувствовал, как это глупо. - Мое сознание было заброшено в эту эпоху в результате случайной генерации межтемпорального поля в мощном передатчике; оно было принято устройством, специально предназначенным для содержания в себе такого поля, а именно мозговой оболочкой Кванта в Музее Третьего Возрождения в Роусоне. Понаблюдав некоторое время за туземцами, приходившими в музей в качестве просителей, я узнал о вашем существовании на юге и решил разыскать вас, в надежде, что вы поможете мне вернуться в мою эпоху. С этой целью я хитростью заставил Кванта спроецировать меня в мозг следующего просителя, которым оказался туземец, находящийся сейчас у вас, Тлам из племени Ястребиного Гнезда. Сейчас я перейду к вашим другим вопросам.
- Ты уже начал на них отвечать, - заметил один из антарктов. (Лейнест; старший техник; Главная База; возраст - да, к черту это.) - но только не в порядке значимости.
- Ни Квант, ни вдруг обретший самосознание компьютер, не чувствовали бы себя обязанными жестко следовать твоей программе, Лейнест, - сухо заметил Мартелс. - Тебе повезло, что вместо них в твоем распоряжении я. Я даже любезно даю тебе одновременную распечатку для последующего изучения, хотя меня никто об этом не просил, и это не является частью обязательных функций машины. Мы будем это обсуждать - или мне продолжить?
Глаза Лейнеста сузились, и он повернулся к своим товарищам. После небольшой паузы другой мужчина (Робелс; начальник базы, Шетланды Три, возраст - может ты заткнешься и дашь мне _п_о_д_у_м_а_т_ь_?) сделал неопределенный жест рукой. - Ладно. Продолжай.
- Спасибо. Вы спрашивали, при каких обстоятельствах Квант мог бы подобным образом перейти из своей мозговой оболочки в другой мозг. Совершенно очевидно, что он в состоянии сделать это в любой момент, раз он смог перенести меня, как совершенно пассивный предмет. Сам он никогда этого не делал, поскольку не хотел рисковать своим практическим бессмертием ради какого-либо предприятия в смертном теле; хотя его интересуют проблемы загробной жизни, так далеко его любопытство не простирается.
- Ты используешь настоящее время. Мы понимаем это так, что Квант, на самом деле, сейчас не находится в мозгу туземца.
- Скорее всего нет - иначе я не рискнул бы просить доставить Тлама сюда к компьютеру. Я пришел к выводу, и компьютер его подтверждает, что физическое присутствие необходимо почти для всех форм взаимности, за исключением тех, что усилены каким-либо устройством - и этот компьютер является таким усилителем, иначе я не был бы сейчас его частью. Однако, проблему, которую вы ставите, нельзя оценить количественно, и машина не может дать величину вероятности; изложенное мною частично основывается на машинной логике, но в основном, на человеческой оценке.
- Пожалуйста, поподробнее, - сказал Лейнест, в глазах которого еще была заметна подозрительность.
- Почти все время, пока я шел сюда, у меня было впечатление, что Квант тоже находится в мозгу туземца. Однако, он сделал две попытки от меня избавиться, с одной из которых я справился с помощью сознания самого Тлама - а другая удалась, потому что в том случае Тлам поддержал Кванта. Я думал, что выбрался из мозговой оболочки, применив физическую силу, но теперь я знаю от компьютера, что оболочка устоит даже при землетрясении в пять баллов по шкале Рихтера, и следовательно, вряд ли могла передать удар дубинки мозгу, для защиты которого предназначена. У меня в то время сложилось субъективное мнение, что интеллект и сила воли Кванта намного превосходят мои. Поскольку, как я уже сказал, этот парадокс нельзя оценить количественно, его можно рассматривать, как диаграмму Венна, которую я в данный момент для вас распечатываю. Как видите, она практически исключает возможность того, что Квант когда-либо полностью находился в мозгу туземца вместе со мной. Имелась и имеется мощная телепатическая связь, но реального взаимного переноса, как тот, которому подвергся я, не было. Мотивы его действий остаются неизвестными, и тут компьютер ничем помочь не может. Однако у меня есть кое-какие догадки. Он стремился и был обязан восстановить связь с главным компьютером. Я стал его инструментом, чтобы попытаться проделать это без риска, он имел со мной непрочную связь, как пиявка, как внешний паразит. Если бы туземца убили по дороге, я погиб бы вместе с ним, а Кванту хватило бы времени, чтобы отдернуть свое щупальце, и он пострадал бы очень незначительно. А может и вообще не пострадал бы; зато он многое бы узнал для следующей попытки. Ему предоставилась уникальная возможность. Когда я провел его через Страну Птиц, он решил, что от меня можно избавиться, и сделал это. При этом он явно недооценил опасности остальной части путешествия; и если бы туземец там умер, я уверен, последствия для Кванта оказались бы очень серьезными. Контакт, наверняка, по-прежнему лишь частичный, но он, конечно, намного глубже, чем когда я выступал в роли нечаянного посредника - теперь Кванта ничто не отделяет от могилы.
Последовало продолжительное молчание. Наконец, Робелс сказал:
- Ну, и как тебе нравится здесь?
Ваш компьютер второй по предпочтительности комплекс взаимных полей, в котором я мог бы жить - особенно учитывая мой, уникальный для вашей эпохи, опыт в подобных вещах. Ну и конечно, он в то время оказался ко мне ближайшим, и я с самого начала стремился к вам.
Вновь мужчины обменялись быстрыми жестами. Лейнест сказал:
- Из наших пяти вопросов два остались без ответа, и учитывая все сказанное тобой, они приобретают самое важное значение. Во-первых, если ты действительно пересек Страну Птиц пешком, чего не удавалось ни одному... человеку, тебе есть что о них рассказать. В частности, факты, которые помогли бы нам справиться с ними. Что ты можешь сообщить - и _ч_т_о _н_а_м с_л_е_д_у_е_т _д_е_л_а_т_ь_?
- Я не знаю о них ничего такого, чего не знает ваш компьютер, ответил Мартелс. - А именно, их ум еще не очень аналитичен; они преимущественно полагаются на инстинкт; но в результате отбора их разум совершенствуется от поколения к поколению, в то время как инстинкты, например телепатия, угасают. Похоже, с эволюционной точки зрения телепатия и разум несовместимы - если есть одно, другого не нужно, они могут даже быть эволюционными врагами. Квант мутант, выведенный искусственно; а я первобытный человек в значительно большей степени, чем люди типа Тлама. Если дело обстоит так, то компромисс с Птицами невозможен. Они ставят целью уничтожение человечества, и как можно скорее - и они не расположены дожидаться, пока эволюция окажется на их стороне. Они не способны оценить процесс в такой далекой перспективе.
- И это все? - отчаянным голосом вдруг воскликнула девушка. - Мы и так знали, что проигрываем Птицам - они сейчас размножаются быстрее, чем мы - что со временем уступим даже этот клочок гор и льдов. Теперь произошло чудо - и оно тоже не может нам помочь?
Что мог ответить Мартелс? Конечно, не за горами следующий ледниковый период, который резко сократит численность Птиц, прежде чем они смогут укрепить свои завоевания; но это событие, очень продолжительное событие, лежало вне пределов вероятного существования Человека в том виде, в каком его привыкли видеть антаркты - уцелевшие от эпохи Кванта. Мартелс видел по выражениям их лиц, чего никогда не сделал бы компьютер, что им это известно, и известно уже на протяжении многих поколений.
Он ответил, немного уклончиво:
- Я не знаю, что смогу сделать, но я еще не оставил надежду. Некоторые вопросы остаются открытыми. Для начала, я хотел бы еще раз взглянуть на туземца.
Антаркты Третьего Возрождения безмолвно посовещались и так же безмолвно пришли к единому мнению. Девушка кивнула, нажала какой-то рычаг, другая дверь отошла в сторону, и вошел Тлам, один.
Мартелс смотрел на него с удесятеренным любопытством. Ему впервые после того давнего мимического представления в музее приходилось видеть, в каком-то смысле, себя.
Тлам был живым свидетельством могущества антарктической медицины здоровый, без единого шрама, бодрый... и крайне высокомерный. Моментально Мартелс понял, что совершил ужасную ошибку.
Квант был там - не просто связанный с Тламом, а там - и его сознание вонзилось в пузырь компьютера, как дротик в головку сыра. Зал, антаркты, все исчезло в яростном реве.
На этот раз Квант не шутил.
11
Лишь прошлый опыт противостояния нападениям Кванта спас Мартелса от мгновенного поражения. Его отчаянное сопротивление длилось лишь долю секунды, но за это время что-то сработало в компьютере, и кинжальный натиск Кванта исчез - и с ним исчез весь окружающий мир. Ища причину, Мартелс обнаружил, что машина - представляющая, по сути, комплекс взаимных полей, минимальный набор оборудования, необходимый чтобы создать для них субстрат, и источник питания - повинуясь его импульсу, создала защитную зону или поверхность интерференции, сквозь которую ничто не могло проникнуть.
Однако, за все нужно платить: она в обоих направлениях не пропускала ничего, включая питающую энергию. Энергия, однако, продолжала поступать от какого-то источника, местоположение которого Мартелс не мог определить, но ее хватало лишь на поддержание биомагнитной "личности" машины; все оборудование было отрезано. Если не считать присутствия сознания Мартелса, это состояние походило на летаргический сон... но сон, медленно, но неизбежно приближающий его к смерти по мере потери энтропии. Он ощущал полную беспомощность.
Он обнаружил, что непосредственно контролирует ход времени, машина измеряла его самым прямым из возможных способов, по убыванию своих запасов энергии; единицей измерения служила постоянная Планка. Все остальное отключилось; и память машины и ее вычислительные функции остались в остывающем оборудовании. Мартелс не имел другого источника информации, кроме этой необъяснимой струйки энергии, поступавшей, казалось, откуда-то изнутри... а требования поддерживать интерференционную зону нарастали по экспоненте. Критический предел будет достигнут примерно через час - после чего Мартелс и машина будут полностью мертвы. Можно было бы снять зону, при этом Мартелс и машина попали бы в распоряжение Кванта; ибо за долю секунды, которую Мартелс сопротивлялся, он обнаружил, что узурпированный им циклический процесс в компьютере был рассчитан на Кванта, который распорядился бы им намного лучше.
В отчаянии, он осторожно двинулся внутрь, вдоль непонятного ручейка энергии. Этот путь приводил в ужас, так как, чем сильнее ощущался поток энергии, тем сильнее сознание Мартелса впадало в состояние, похожее на глубокий гипноз. Но по мере приближения он чувствовал себя все бодрее; казалось он уделяет все больше и больше внимания все более и более мелким вещам, так что добравшись до сердца этой загадки он парадоксальным образом полностью сосредоточился бы ни на чем вообще.
График этой зависимости автоматически возник в его мозгу, точки этого графика определялись наружными углами последовательных, меняющихся в размере прямоугольников. Диагонали, проведенные через эти точки, сходились в начале координат, а их концы вырезали в некотором круге сектор в девяносто градусов. Край этого круга соответствовал состоянию максимальной осведомленности о максимальном количестве вещей, но сто восемьдесят градусов заключали в себе информацию из внешнего мира, а остальная часть отводилась под внутреннюю информацию - медитация, сон, сновидения. Летаргический сон располагался вне этого колеса, бессонница внутри; обод представлял собой состояние дзен, а начало координат являлось пустотой мистического опыта, нулевое внимание к нулевому количеству вещей.
Но это еще не все. Пока он в изумлении наблюдал, огромное колесо повернулось боком и превратилось в диск с нанесенными теми же четырьмя диаграммами, но по осям теперь были отложены степень уверенности и эмоциональное воздействие. Здесь нулевая точка тоже обозначала мистическое состояние, но могла быть либо абсолютной радостью, либо абсолютным отчаянием - либо Вершиной, либо Черной Ночью души. Теперь Мартелс увидел, что модель представляет собой сферу; это была модель конструкции самого компьютера. Это была модель самосознающей вселенной, в основе которой лежал первичный импульс жизни - и абсолютно пассивное ядро. Понимая, что уже может быть поздно, он встряхнулся и понесся наружу к поверхности сферы, к зоне интерференции. Бесконечность, покой и уверенность, умоляя, манили его, но они могли подождать; они были царствами созерцания и грез; в данный момент Мартелса ждали другие дела.
Пока он летел наружу, энергия упала до критического предела. Нужно было также найти ответы и на другие вопросы, и как можно скорее. Поскольку транзисторные устройства его древнего времени не требовали прогрева, маловероятно, чтобы он требовался и этому компьютеру. Быстрый внутренний осмотр несложной схемы подтвердил это предположение, а также выявил местоположение механизма, управляющего принтером.
Теперь все зависело от того, может ли Квант непрерывно поддерживать свой напор, или он сейчас напряженно ожидает момента, когда щит опустится, чтобы возобновить атаку. Мартелсу просто придется рискнуть; Квант реагировал гораздо быстрее Мартелса, но машина превосходила их обоих. В любом случае, ему не удастся воспользоваться своим только что обретенным пониманием Внутреннего Космоса - здесь нужна была старая добрая тактика стрельбы с бедра. На его стороне может также оказаться элемент неожиданности. Если же нет, это конец, ну и черт с ним.
Напряженно зависнув над схемой, он опустил экран. Компьютер мигом ожил, и Мартелс выпалил последовательность из тринадцати символов в линию принтера. У него не было времени разобрать, среагировал ли аппарат; как смерч, мечущий ножи, Автарх рванулся на место в машине, созданное для него, которого он был лишен бог знает сколько веков.
Затем защитная зона вновь включилась, и компьютер опять стал темным и безжизненным, не считая слепого и глухого сознания Мартелса. Таймер энтропии отсчитывал доли секунды. Сколько времени потребуется антарктам, чтобы отреагировать - если они решатся, и если Квант не сможет им помешать? Мартелс послал два слова: ОГЛУШИТЕ ТЛАМА. Эта карта сверхъестественная чувствительность Кванта к физической боли - оставалась той единственной, которую Мартелс мог разыграть.
Что бы ни происходило там снаружи, Мартелс располагал тем же временем, что и раньше, или меньшим - как скоро на этот раз энергия компьютера опустится до критического предела. Кратковременно поданная энергия не была запасена; Мартелс использовал ее всю на включение принтера.
И время истекло. Он вновь опустил щит.
Ворвался только свет. Озадаченные, но настороженные, трое антарктов стояли над распростертым телом туземца. Послание дошло до них, и они его поняли.
- Быстро дайте ему наркоз, и держите его так, пока мы не решим, что делать дальше, - торопливо произнес Мартелс, пользуясь голосом. - Я ошибся; Квант целиком находится в его мозге, а вовсе не в оболочке в Роусоне. Пока он в сознании, он будет пытаться занять компьютер, а я не могу сдержать его иначе, как полностью отключив машину. Если вы этого не хотите, или наоборот, хотите, чтобы он вернулся, в любом случае, его лучше положить в холодильник.
Лейнест указал большим пальцем на дверь жестом, пережившим двадцать три тысячи лет. Робелс и Энбл подхватили Тлама под мышки и выволокли его из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, Лейнест сел за пульт. Выражение настороженности по-прежнему не сходило с его лица.
- Я не уверен, что ты намного лучше Кванта, - сказал он. - Вы оба кажетесь невежественными и неуклюжими.
- Согласен, но я быстро учусь. Какого рода улучшений вы ждете? Если вы просто хотите получить назад свой компьютер, я этого не позволю; вам придется выбирать между мной и Квантом. Кстати, почему вы его отключили? Эта машина явно сделана для него - я наверняка никогда не смогу использовать и десятой доли ее.
Похоже, Лейнест не имел ни малейшего желания отвечать, но наконец он пришел к заключению, что иного выхода нет.
- На самом деле, мы не хотели отключать его, и сделали это очень неохотно. Как ты заметил, он и компьютер приспособлены друг к другу, и с тех пор эффективность машины заметно снизилась. Первоначально предполагалось, что они в паре будут служить хранилищем знаний до той поры, когда люди Четвертого Возрождения смогут вновь воспользоваться этими знаниями; и что Музей следует разместить подальше отсюда, в джунглях, чтобы люди могли добраться до него и до Кванта, когда возникнет необходимость. Из Кванта формировали вождя, в предположении, что когда придет время он действительно возьмет руководство на себя. Вместо этого, доступ к Туннелям взаимности, который компьютер открыл ему, превратился в ловушку, и он стал жертвой все нараставшей пассивности. Я сильно сомневаюсь, что ты обладаешь необходимыми знаниями, чтобы понять этот процесс, но у большинства смертных людей имеется определенный уровень уверенности, который они всю жизнь считают "реальностью". Очень немногие освобождаются от этого состояния, пережив какое-то потрясение - личную трагедию, открытие в себе телепатических способностей, посещение предка, или любой из сотен подобных ударов по их метафизическому мировоззрению. Эта потеря необратима, а переход от одного уровня уверенности к другому туманно называется "божественной неудовлетворенностью", "непреходящей тоской", и так далее. Это хоть о чем-нибудь тебе говорит?
- Разумеется, - сказал Мартелс, - я могу даже указать этому место на качественной схеме, которую я начал строить, и на основе которой создан этот компьютер.
- Вот именно - компьютер является типичным Образцом ситуации универсального самосознания. В таком случае, я не буду подробно описывать остальные стадии; их всего восемь - ориентация, потеря чувства реальности, концентрация, медитация, созерцание, пустота, возрождение, новое обретение устойчивости. Квант настолько погрузился в эти ментальные блуждания, что потерял всякий интерес к руководству, позволил Птицам беспрепятственно развиться, и постепенно начал мешать нам использовать компьютер для прикладных повседневных целей. У состояния М, четвертой стадии, имеются два уровня. Когда Квант достиг более глубокого из них, мы сочли разумным полностью прервать его связь с компьютером. Оттуда переход в состояние V был неизбежен, и мы не могли предвидеть, какими окажутся его желания, когда он из этого состояния выйдет. Он запросто мог стать активным сторонником Птиц - такие полные перемены вполне обычны, а как ты теперь знаешь, Квант оказался бы чрезвычайно опасным врагом.
- Изменник опаснее, чем целое полчище врагов, - согласился Мартелс. Сказанное тобой полностью соответствует моим собственным наблюдениям. Квант вот-вот должен был перейти в состояние V, когда мое появление отбросило его на один шаг назад. Теперь он обратился против нас всех.
- А ты?
- Не понял вопроса, - сказал Мартелс.
- На чьей стороне ты?
- Ну, это очевидно. Я пришел сюда за помощью; если я стану на сторону Кванта, я ее не получу, и уж конечно, я не получу ее от Птиц. Вам придется довериться мне - и держать Кванта и туземца в бессознательном состоянии до тех пор, пока мы не решим, что с ними делать дальше. В данный момент у меня нет соображений на этот счет.
- А какие соображения у тебя _е_с_т_ь_? - иронически спросил Лейнест. - Прикладному использованию компьютера ты будешь мешать даже больше, чем Квант, когда мы его отрезали от машины. Без тебя нам будет лучше, разве что у тебя есть конкретный план немедленных действий против Птиц.
- Ты не сможешь избавиться от меня, Лейнест. В отличие от Кванта, я не просто связан с компьютером по линии, которую ты мог бы отключить. Я нахожусь внутри него.
Лейнест улыбнулся столь же добродушно, как волк.
- Компьютер, знай свое место, - произнес он.
Мартелс глянул вовнутрь. Необходимая информация тут же послушно предстала перед ним, и он изучал ее с растущей тревогой. У Лейнеста действительно был кнут. Ему достаточно было убить Тлама/Кванта и выждать достаточно долго, чтобы призрак Автарха потерял силу; после этого он мог вышвырнуть Мартелса простым энергетическим ударом, совершив нечто вроде лоботомии. Конечно, Мартелс мог бы вновь воздвигнуть интерференционную зону, но он не мог удерживать ее вечно; с этого момента он оказался бы в безвыходном положении...
И рано или поздно, наверняка скорее, чем Квант, Мартелс тоже оказался бы затянут в Туннели взаимности, одним из которых он уже прошел, едва не погибнув. Ну а потом, антаркты избавились бы от обоих сознаний, источников неприятностей, и вновь имели бы в своем распоряжении покорный компьютер, лишенный разума.
Конечно, в перспективе это не принесет им пользы - но если Мартелс не сможет предложить какой-то стратегии действий против Птиц, он уже не сможет сказать "Я вас предупреждал". Он станет всего лишь еще одним тающим звеном тех бесплодных сожалений, с которыми он столкнулся в те несколько секунд, когда находился между телом Тлама и компьютером, будучи практически мертвым.
- Я все понимаю, - сказал он. - Ну ладно, Лейнест - я согласен.
12
В мозговой оболочке роусонского Музея шли годы... прошло десять, двадцать, пятьдесят, сто лет, и Мартелс начал думать, что о нем забыли.
Как бы в подтверждение, весь набор вопросов был повторен вновь. Однако на этот раз они поступили каким-то другим способом, практически мгновенный удар почти белого шума. На человеческую часть его сознания эта вспышка подействовала очень сильно, как резкий укол; но спокойная бесстрастная память машины подсказала ему, что это всего лишь сигнал передатчика Дирака, посланный для того, чтобы все станции, имеющие причины интересоваться этой проблемой, могли его принять. Вопросы были сформулированы иначе, и содержали некоторую новую информацию, но смысл их остался прежним.
Энбл ждала, сидя у пульта, из которого выступала широкая желтая полоска рулонной бумаги. Понятно, распечатка принтера. Увеличив ее изображение, поступавшее от части глаза, расположенной на потолке, Мартелс убедился, что она содержала два слова: "Работаю. Продолжайте." Если бы он захотел, он мог бы также ответить голосом, с помощью обычного телефона, обычного радио, ультраволны или импульса Дирака; или, в крайнем случае, промолчать.
Что сделала бы машина, будучи предоставлена самой себе? Ответ последовал и одновременно появился на распечатке: "Данных недостаточно". Но в данном случае, это не совсем соответствовало действительности. Мартелс заставил машину добавить: "Доставьте этого Тлама ко мне".
Результат ошеломил обе части его души, скажем так, старую и новую. Девушка побелела и схватилась за голову, не сводя глаз с поблескивающего безмолвного предмета, стоявшего перед ней. Затем она протянула правую руку и несколько раз нажала красную кнопку на пульте. При этом к вопрошавшим полетел сигнал, означавший: "тревога тревога тревога тревога тревога...".
Мартелс не понял, что произошло, но машина поняла, и поняла давно. Просто раньше ей было все равно - но теперь, нет. "Тревога" означало: "Квант восстановил контакт с компьютером" и/или "Машина наконец-то осознала себя".
Через некоторое время доставили Тлама, но сначала Мартелса очень тщательно допросили. Допрашивали его Энбл и два бледных худых, но мускулистых юноши в одинаковых туниках; все трое были лысы. Отвечая одновременно с помощью принтера и своим новым, удивительно мелодичным голосом, Мартелс рассказал им все, что знал.
- Ваш компьютер не осознал себя, и Квант не восстановил с ним контакт. В данный момент в нем находится другой человеческий разум, который сейчас говорит с вами. Меня зовут, для вашего удобства, Мартелс, и я появился на свет около двадцати трех тысяч лет назад, примерно за столетие до Первого Возрождения; я убедился, что даже этот компьютер не в состоянии назвать точную дату, но сейчас это и не важно. - Он остановился, чтобы перевести дух, но тут же почувствовал, как это глупо. - Мое сознание было заброшено в эту эпоху в результате случайной генерации межтемпорального поля в мощном передатчике; оно было принято устройством, специально предназначенным для содержания в себе такого поля, а именно мозговой оболочкой Кванта в Музее Третьего Возрождения в Роусоне. Понаблюдав некоторое время за туземцами, приходившими в музей в качестве просителей, я узнал о вашем существовании на юге и решил разыскать вас, в надежде, что вы поможете мне вернуться в мою эпоху. С этой целью я хитростью заставил Кванта спроецировать меня в мозг следующего просителя, которым оказался туземец, находящийся сейчас у вас, Тлам из племени Ястребиного Гнезда. Сейчас я перейду к вашим другим вопросам.
- Ты уже начал на них отвечать, - заметил один из антарктов. (Лейнест; старший техник; Главная База; возраст - да, к черту это.) - но только не в порядке значимости.
- Ни Квант, ни вдруг обретший самосознание компьютер, не чувствовали бы себя обязанными жестко следовать твоей программе, Лейнест, - сухо заметил Мартелс. - Тебе повезло, что вместо них в твоем распоряжении я. Я даже любезно даю тебе одновременную распечатку для последующего изучения, хотя меня никто об этом не просил, и это не является частью обязательных функций машины. Мы будем это обсуждать - или мне продолжить?
Глаза Лейнеста сузились, и он повернулся к своим товарищам. После небольшой паузы другой мужчина (Робелс; начальник базы, Шетланды Три, возраст - может ты заткнешься и дашь мне _п_о_д_у_м_а_т_ь_?) сделал неопределенный жест рукой. - Ладно. Продолжай.
- Спасибо. Вы спрашивали, при каких обстоятельствах Квант мог бы подобным образом перейти из своей мозговой оболочки в другой мозг. Совершенно очевидно, что он в состоянии сделать это в любой момент, раз он смог перенести меня, как совершенно пассивный предмет. Сам он никогда этого не делал, поскольку не хотел рисковать своим практическим бессмертием ради какого-либо предприятия в смертном теле; хотя его интересуют проблемы загробной жизни, так далеко его любопытство не простирается.
- Ты используешь настоящее время. Мы понимаем это так, что Квант, на самом деле, сейчас не находится в мозгу туземца.
- Скорее всего нет - иначе я не рискнул бы просить доставить Тлама сюда к компьютеру. Я пришел к выводу, и компьютер его подтверждает, что физическое присутствие необходимо почти для всех форм взаимности, за исключением тех, что усилены каким-либо устройством - и этот компьютер является таким усилителем, иначе я не был бы сейчас его частью. Однако, проблему, которую вы ставите, нельзя оценить количественно, и машина не может дать величину вероятности; изложенное мною частично основывается на машинной логике, но в основном, на человеческой оценке.
- Пожалуйста, поподробнее, - сказал Лейнест, в глазах которого еще была заметна подозрительность.
- Почти все время, пока я шел сюда, у меня было впечатление, что Квант тоже находится в мозгу туземца. Однако, он сделал две попытки от меня избавиться, с одной из которых я справился с помощью сознания самого Тлама - а другая удалась, потому что в том случае Тлам поддержал Кванта. Я думал, что выбрался из мозговой оболочки, применив физическую силу, но теперь я знаю от компьютера, что оболочка устоит даже при землетрясении в пять баллов по шкале Рихтера, и следовательно, вряд ли могла передать удар дубинки мозгу, для защиты которого предназначена. У меня в то время сложилось субъективное мнение, что интеллект и сила воли Кванта намного превосходят мои. Поскольку, как я уже сказал, этот парадокс нельзя оценить количественно, его можно рассматривать, как диаграмму Венна, которую я в данный момент для вас распечатываю. Как видите, она практически исключает возможность того, что Квант когда-либо полностью находился в мозгу туземца вместе со мной. Имелась и имеется мощная телепатическая связь, но реального взаимного переноса, как тот, которому подвергся я, не было. Мотивы его действий остаются неизвестными, и тут компьютер ничем помочь не может. Однако у меня есть кое-какие догадки. Он стремился и был обязан восстановить связь с главным компьютером. Я стал его инструментом, чтобы попытаться проделать это без риска, он имел со мной непрочную связь, как пиявка, как внешний паразит. Если бы туземца убили по дороге, я погиб бы вместе с ним, а Кванту хватило бы времени, чтобы отдернуть свое щупальце, и он пострадал бы очень незначительно. А может и вообще не пострадал бы; зато он многое бы узнал для следующей попытки. Ему предоставилась уникальная возможность. Когда я провел его через Страну Птиц, он решил, что от меня можно избавиться, и сделал это. При этом он явно недооценил опасности остальной части путешествия; и если бы туземец там умер, я уверен, последствия для Кванта оказались бы очень серьезными. Контакт, наверняка, по-прежнему лишь частичный, но он, конечно, намного глубже, чем когда я выступал в роли нечаянного посредника - теперь Кванта ничто не отделяет от могилы.
Последовало продолжительное молчание. Наконец, Робелс сказал:
- Ну, и как тебе нравится здесь?
Ваш компьютер второй по предпочтительности комплекс взаимных полей, в котором я мог бы жить - особенно учитывая мой, уникальный для вашей эпохи, опыт в подобных вещах. Ну и конечно, он в то время оказался ко мне ближайшим, и я с самого начала стремился к вам.
Вновь мужчины обменялись быстрыми жестами. Лейнест сказал:
- Из наших пяти вопросов два остались без ответа, и учитывая все сказанное тобой, они приобретают самое важное значение. Во-первых, если ты действительно пересек Страну Птиц пешком, чего не удавалось ни одному... человеку, тебе есть что о них рассказать. В частности, факты, которые помогли бы нам справиться с ними. Что ты можешь сообщить - и _ч_т_о _н_а_м с_л_е_д_у_е_т _д_е_л_а_т_ь_?
- Я не знаю о них ничего такого, чего не знает ваш компьютер, ответил Мартелс. - А именно, их ум еще не очень аналитичен; они преимущественно полагаются на инстинкт; но в результате отбора их разум совершенствуется от поколения к поколению, в то время как инстинкты, например телепатия, угасают. Похоже, с эволюционной точки зрения телепатия и разум несовместимы - если есть одно, другого не нужно, они могут даже быть эволюционными врагами. Квант мутант, выведенный искусственно; а я первобытный человек в значительно большей степени, чем люди типа Тлама. Если дело обстоит так, то компромисс с Птицами невозможен. Они ставят целью уничтожение человечества, и как можно скорее - и они не расположены дожидаться, пока эволюция окажется на их стороне. Они не способны оценить процесс в такой далекой перспективе.
- И это все? - отчаянным голосом вдруг воскликнула девушка. - Мы и так знали, что проигрываем Птицам - они сейчас размножаются быстрее, чем мы - что со временем уступим даже этот клочок гор и льдов. Теперь произошло чудо - и оно тоже не может нам помочь?
Что мог ответить Мартелс? Конечно, не за горами следующий ледниковый период, который резко сократит численность Птиц, прежде чем они смогут укрепить свои завоевания; но это событие, очень продолжительное событие, лежало вне пределов вероятного существования Человека в том виде, в каком его привыкли видеть антаркты - уцелевшие от эпохи Кванта. Мартелс видел по выражениям их лиц, чего никогда не сделал бы компьютер, что им это известно, и известно уже на протяжении многих поколений.
Он ответил, немного уклончиво:
- Я не знаю, что смогу сделать, но я еще не оставил надежду. Некоторые вопросы остаются открытыми. Для начала, я хотел бы еще раз взглянуть на туземца.
Антаркты Третьего Возрождения безмолвно посовещались и так же безмолвно пришли к единому мнению. Девушка кивнула, нажала какой-то рычаг, другая дверь отошла в сторону, и вошел Тлам, один.
Мартелс смотрел на него с удесятеренным любопытством. Ему впервые после того давнего мимического представления в музее приходилось видеть, в каком-то смысле, себя.
Тлам был живым свидетельством могущества антарктической медицины здоровый, без единого шрама, бодрый... и крайне высокомерный. Моментально Мартелс понял, что совершил ужасную ошибку.
Квант был там - не просто связанный с Тламом, а там - и его сознание вонзилось в пузырь компьютера, как дротик в головку сыра. Зал, антаркты, все исчезло в яростном реве.
На этот раз Квант не шутил.
11
Лишь прошлый опыт противостояния нападениям Кванта спас Мартелса от мгновенного поражения. Его отчаянное сопротивление длилось лишь долю секунды, но за это время что-то сработало в компьютере, и кинжальный натиск Кванта исчез - и с ним исчез весь окружающий мир. Ища причину, Мартелс обнаружил, что машина - представляющая, по сути, комплекс взаимных полей, минимальный набор оборудования, необходимый чтобы создать для них субстрат, и источник питания - повинуясь его импульсу, создала защитную зону или поверхность интерференции, сквозь которую ничто не могло проникнуть.
Однако, за все нужно платить: она в обоих направлениях не пропускала ничего, включая питающую энергию. Энергия, однако, продолжала поступать от какого-то источника, местоположение которого Мартелс не мог определить, но ее хватало лишь на поддержание биомагнитной "личности" машины; все оборудование было отрезано. Если не считать присутствия сознания Мартелса, это состояние походило на летаргический сон... но сон, медленно, но неизбежно приближающий его к смерти по мере потери энтропии. Он ощущал полную беспомощность.
Он обнаружил, что непосредственно контролирует ход времени, машина измеряла его самым прямым из возможных способов, по убыванию своих запасов энергии; единицей измерения служила постоянная Планка. Все остальное отключилось; и память машины и ее вычислительные функции остались в остывающем оборудовании. Мартелс не имел другого источника информации, кроме этой необъяснимой струйки энергии, поступавшей, казалось, откуда-то изнутри... а требования поддерживать интерференционную зону нарастали по экспоненте. Критический предел будет достигнут примерно через час - после чего Мартелс и машина будут полностью мертвы. Можно было бы снять зону, при этом Мартелс и машина попали бы в распоряжение Кванта; ибо за долю секунды, которую Мартелс сопротивлялся, он обнаружил, что узурпированный им циклический процесс в компьютере был рассчитан на Кванта, который распорядился бы им намного лучше.
В отчаянии, он осторожно двинулся внутрь, вдоль непонятного ручейка энергии. Этот путь приводил в ужас, так как, чем сильнее ощущался поток энергии, тем сильнее сознание Мартелса впадало в состояние, похожее на глубокий гипноз. Но по мере приближения он чувствовал себя все бодрее; казалось он уделяет все больше и больше внимания все более и более мелким вещам, так что добравшись до сердца этой загадки он парадоксальным образом полностью сосредоточился бы ни на чем вообще.
График этой зависимости автоматически возник в его мозгу, точки этого графика определялись наружными углами последовательных, меняющихся в размере прямоугольников. Диагонали, проведенные через эти точки, сходились в начале координат, а их концы вырезали в некотором круге сектор в девяносто градусов. Край этого круга соответствовал состоянию максимальной осведомленности о максимальном количестве вещей, но сто восемьдесят градусов заключали в себе информацию из внешнего мира, а остальная часть отводилась под внутреннюю информацию - медитация, сон, сновидения. Летаргический сон располагался вне этого колеса, бессонница внутри; обод представлял собой состояние дзен, а начало координат являлось пустотой мистического опыта, нулевое внимание к нулевому количеству вещей.
Но это еще не все. Пока он в изумлении наблюдал, огромное колесо повернулось боком и превратилось в диск с нанесенными теми же четырьмя диаграммами, но по осям теперь были отложены степень уверенности и эмоциональное воздействие. Здесь нулевая точка тоже обозначала мистическое состояние, но могла быть либо абсолютной радостью, либо абсолютным отчаянием - либо Вершиной, либо Черной Ночью души. Теперь Мартелс увидел, что модель представляет собой сферу; это была модель конструкции самого компьютера. Это была модель самосознающей вселенной, в основе которой лежал первичный импульс жизни - и абсолютно пассивное ядро. Понимая, что уже может быть поздно, он встряхнулся и понесся наружу к поверхности сферы, к зоне интерференции. Бесконечность, покой и уверенность, умоляя, манили его, но они могли подождать; они были царствами созерцания и грез; в данный момент Мартелса ждали другие дела.
Пока он летел наружу, энергия упала до критического предела. Нужно было также найти ответы и на другие вопросы, и как можно скорее. Поскольку транзисторные устройства его древнего времени не требовали прогрева, маловероятно, чтобы он требовался и этому компьютеру. Быстрый внутренний осмотр несложной схемы подтвердил это предположение, а также выявил местоположение механизма, управляющего принтером.
Теперь все зависело от того, может ли Квант непрерывно поддерживать свой напор, или он сейчас напряженно ожидает момента, когда щит опустится, чтобы возобновить атаку. Мартелсу просто придется рискнуть; Квант реагировал гораздо быстрее Мартелса, но машина превосходила их обоих. В любом случае, ему не удастся воспользоваться своим только что обретенным пониманием Внутреннего Космоса - здесь нужна была старая добрая тактика стрельбы с бедра. На его стороне может также оказаться элемент неожиданности. Если же нет, это конец, ну и черт с ним.
Напряженно зависнув над схемой, он опустил экран. Компьютер мигом ожил, и Мартелс выпалил последовательность из тринадцати символов в линию принтера. У него не было времени разобрать, среагировал ли аппарат; как смерч, мечущий ножи, Автарх рванулся на место в машине, созданное для него, которого он был лишен бог знает сколько веков.
Затем защитная зона вновь включилась, и компьютер опять стал темным и безжизненным, не считая слепого и глухого сознания Мартелса. Таймер энтропии отсчитывал доли секунды. Сколько времени потребуется антарктам, чтобы отреагировать - если они решатся, и если Квант не сможет им помешать? Мартелс послал два слова: ОГЛУШИТЕ ТЛАМА. Эта карта сверхъестественная чувствительность Кванта к физической боли - оставалась той единственной, которую Мартелс мог разыграть.
Что бы ни происходило там снаружи, Мартелс располагал тем же временем, что и раньше, или меньшим - как скоро на этот раз энергия компьютера опустится до критического предела. Кратковременно поданная энергия не была запасена; Мартелс использовал ее всю на включение принтера.
И время истекло. Он вновь опустил щит.
Ворвался только свет. Озадаченные, но настороженные, трое антарктов стояли над распростертым телом туземца. Послание дошло до них, и они его поняли.
- Быстро дайте ему наркоз, и держите его так, пока мы не решим, что делать дальше, - торопливо произнес Мартелс, пользуясь голосом. - Я ошибся; Квант целиком находится в его мозге, а вовсе не в оболочке в Роусоне. Пока он в сознании, он будет пытаться занять компьютер, а я не могу сдержать его иначе, как полностью отключив машину. Если вы этого не хотите, или наоборот, хотите, чтобы он вернулся, в любом случае, его лучше положить в холодильник.
Лейнест указал большим пальцем на дверь жестом, пережившим двадцать три тысячи лет. Робелс и Энбл подхватили Тлама под мышки и выволокли его из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, Лейнест сел за пульт. Выражение настороженности по-прежнему не сходило с его лица.
- Я не уверен, что ты намного лучше Кванта, - сказал он. - Вы оба кажетесь невежественными и неуклюжими.
- Согласен, но я быстро учусь. Какого рода улучшений вы ждете? Если вы просто хотите получить назад свой компьютер, я этого не позволю; вам придется выбирать между мной и Квантом. Кстати, почему вы его отключили? Эта машина явно сделана для него - я наверняка никогда не смогу использовать и десятой доли ее.
Похоже, Лейнест не имел ни малейшего желания отвечать, но наконец он пришел к заключению, что иного выхода нет.
- На самом деле, мы не хотели отключать его, и сделали это очень неохотно. Как ты заметил, он и компьютер приспособлены друг к другу, и с тех пор эффективность машины заметно снизилась. Первоначально предполагалось, что они в паре будут служить хранилищем знаний до той поры, когда люди Четвертого Возрождения смогут вновь воспользоваться этими знаниями; и что Музей следует разместить подальше отсюда, в джунглях, чтобы люди могли добраться до него и до Кванта, когда возникнет необходимость. Из Кванта формировали вождя, в предположении, что когда придет время он действительно возьмет руководство на себя. Вместо этого, доступ к Туннелям взаимности, который компьютер открыл ему, превратился в ловушку, и он стал жертвой все нараставшей пассивности. Я сильно сомневаюсь, что ты обладаешь необходимыми знаниями, чтобы понять этот процесс, но у большинства смертных людей имеется определенный уровень уверенности, который они всю жизнь считают "реальностью". Очень немногие освобождаются от этого состояния, пережив какое-то потрясение - личную трагедию, открытие в себе телепатических способностей, посещение предка, или любой из сотен подобных ударов по их метафизическому мировоззрению. Эта потеря необратима, а переход от одного уровня уверенности к другому туманно называется "божественной неудовлетворенностью", "непреходящей тоской", и так далее. Это хоть о чем-нибудь тебе говорит?
- Разумеется, - сказал Мартелс, - я могу даже указать этому место на качественной схеме, которую я начал строить, и на основе которой создан этот компьютер.
- Вот именно - компьютер является типичным Образцом ситуации универсального самосознания. В таком случае, я не буду подробно описывать остальные стадии; их всего восемь - ориентация, потеря чувства реальности, концентрация, медитация, созерцание, пустота, возрождение, новое обретение устойчивости. Квант настолько погрузился в эти ментальные блуждания, что потерял всякий интерес к руководству, позволил Птицам беспрепятственно развиться, и постепенно начал мешать нам использовать компьютер для прикладных повседневных целей. У состояния М, четвертой стадии, имеются два уровня. Когда Квант достиг более глубокого из них, мы сочли разумным полностью прервать его связь с компьютером. Оттуда переход в состояние V был неизбежен, и мы не могли предвидеть, какими окажутся его желания, когда он из этого состояния выйдет. Он запросто мог стать активным сторонником Птиц - такие полные перемены вполне обычны, а как ты теперь знаешь, Квант оказался бы чрезвычайно опасным врагом.
- Изменник опаснее, чем целое полчище врагов, - согласился Мартелс. Сказанное тобой полностью соответствует моим собственным наблюдениям. Квант вот-вот должен был перейти в состояние V, когда мое появление отбросило его на один шаг назад. Теперь он обратился против нас всех.
- А ты?
- Не понял вопроса, - сказал Мартелс.
- На чьей стороне ты?
- Ну, это очевидно. Я пришел сюда за помощью; если я стану на сторону Кванта, я ее не получу, и уж конечно, я не получу ее от Птиц. Вам придется довериться мне - и держать Кванта и туземца в бессознательном состоянии до тех пор, пока мы не решим, что с ними делать дальше. В данный момент у меня нет соображений на этот счет.
- А какие соображения у тебя _е_с_т_ь_? - иронически спросил Лейнест. - Прикладному использованию компьютера ты будешь мешать даже больше, чем Квант, когда мы его отрезали от машины. Без тебя нам будет лучше, разве что у тебя есть конкретный план немедленных действий против Птиц.
- Ты не сможешь избавиться от меня, Лейнест. В отличие от Кванта, я не просто связан с компьютером по линии, которую ты мог бы отключить. Я нахожусь внутри него.
Лейнест улыбнулся столь же добродушно, как волк.
- Компьютер, знай свое место, - произнес он.
Мартелс глянул вовнутрь. Необходимая информация тут же послушно предстала перед ним, и он изучал ее с растущей тревогой. У Лейнеста действительно был кнут. Ему достаточно было убить Тлама/Кванта и выждать достаточно долго, чтобы призрак Автарха потерял силу; после этого он мог вышвырнуть Мартелса простым энергетическим ударом, совершив нечто вроде лоботомии. Конечно, Мартелс мог бы вновь воздвигнуть интерференционную зону, но он не мог удерживать ее вечно; с этого момента он оказался бы в безвыходном положении...
И рано или поздно, наверняка скорее, чем Квант, Мартелс тоже оказался бы затянут в Туннели взаимности, одним из которых он уже прошел, едва не погибнув. Ну а потом, антаркты избавились бы от обоих сознаний, источников неприятностей, и вновь имели бы в своем распоряжении покорный компьютер, лишенный разума.
Конечно, в перспективе это не принесет им пользы - но если Мартелс не сможет предложить какой-то стратегии действий против Птиц, он уже не сможет сказать "Я вас предупреждал". Он станет всего лишь еще одним тающим звеном тех бесплодных сожалений, с которыми он столкнулся в те несколько секунд, когда находился между телом Тлама и компьютером, будучи практически мертвым.
- Я все понимаю, - сказал он. - Ну ладно, Лейнест - я согласен.
12
В мозговой оболочке роусонского Музея шли годы... прошло десять, двадцать, пятьдесят, сто лет, и Мартелс начал думать, что о нем забыли.