Страница:
– Тогда слушай. Во сколько у вас перерыв на кофе?
– В четыре.
– Хорошо. Я буду тебя ждать. Наверху, на крыше.
– Я, я не знаю смогу, ли вырваться…
– Ты должна. Мне нужно с тобой поговорить. Может быть, это единственный шанс. Карен услышала звук спускаемой воды за дверью.
– Где ты? – прошептала она.
– В четыре на крыше, – прошептал голос в ответ. Потом раздались гудки.
– В четыре.
– Хорошо. Я буду тебя ждать. Наверху, на крыше.
– Я, я не знаю смогу, ли вырваться…
– Ты должна. Мне нужно с тобой поговорить. Может быть, это единственный шанс. Карен услышала звук спускаемой воды за дверью.
– Где ты? – прошептала она.
– В четыре на крыше, – прошептал голос в ответ. Потом раздались гудки.
Глава 17
Когда Карен вышла из офиса Хаскейна, Доил ожидал ее в холле.
– Все в порядке? – спросил он.
Карен уже тошнило от этого вопроса, за последние два дня она слышала его слишком часто.
Захотелось сказать ему, что дела ее были хуже некуда.
Но сейчас она не могла себе позволить обидеть Доила или вызвать какие-то подозрения. Поэтому Карен кивнула, и они вернулись в ее комнатушку.
– Могу я от вас позвонить? – спросил Доил.
– Пожалуйста.
Доил набрал номер участка. Раскладывая на столе рядом с пишущей машинкой эскиз и текст, Карен делала вид, что поглощена своим делом.
На самом же деле она не упустила ни слова из сказанного Дойлом полушепотом.
Все под контролем и – есть – он будет ждать Гордона в пять часов.
Гордон, поняла Карен, сменит Доила на дежурстве. Но пять часов – это значит, что Доил все еще будет с ней, когда она пойдет на крышу.
Если она пойдет на крышу.
Доил закончил доклад и повесил трубку.
– Есть новости? – спросила Карен. Он покачал головой.
– Нашли машину Роделла. Если и есть еще что-то, то управление пока не сообщает.
– Ничего о моем муже?
– Сожалею.
Карен отвернулась. Нет новостей – хорошая новость. Не так ли? Если она пойдет на крышу… Почти три часа. Ей остается час, чтобы решиться.
– Я должна кое-что переделать в тексте, – сказала она Дойлу.
– Пожалуйста, работайте.
Карен села за машинку и потянулась за бумагой.
Проблема заключалась в том, чтобы переделать заголовок. Минут через двадцать она решила ее, вставив две ничего не значащие фразы в первый абзац рекламного текста. Потом медленно перепечатала все заново, сосредоточившись на реальной проблеме.
Крыша…
Она знала, что не сможет сдерживаться бесконечно. Может быть, разумнее всего рассказать Дойлу сейчас и покончить с этим делом.
Предоставить все полиции, в конце концов, это их работа. Она не нанималась рисковать во имя долга. Если, конечно, замужество считать таким долгом. В соответствии с лозунгами Движения за Освобождение Женщин супружество в современной форме так же устарело, как понятие о первородном грехе.
Но не для Карен… Так что в действительности проблемы не было. Потому что не было выбора. Она должна идти, потому что должна знать правду.
Даже если эта правда будет заключаться в том, что она ошибалась.
Конечно, если она ошибалась, то узнает об этом, когда будет слишком поздно. Но тогда это уже не будет иметь значения.
Сейчас имело значение только одно – как попасть на крышу.
Карен посмотрела на часы. Без четверти четыре. Доил перелистывал журнал мод. Если предоставить его самому себе, то он так и просидит здесь, пока в пять не придет его сменщик. Вопрос был в том, как предоставить его самому себе. Внезапно она нашла ответ.
Карен отставила стул, встала.
Доил положил журнал:
– Куда мы сейчас идем? Она потянулась за сумочкой.
– Не знаю, как вы, а я по коридору, попудриться.
– А, конечно, – он уже улыбался. – Я вас провожу.
– Только до двери, – Карен улыбнулась в ответ. – В нашем агентстве строгие нравы.
Без десяти четыре.
Перерыв на кофе еще не начался, и коридоры были пустынны. Туалеты для сотрудников находились за углом, в торце ниши напротив входа. Карен задержалась перед дверью с надписью «Леди» и, сжимая в руке сумочку, оглянулась на Тома Доила.
– Я, наверное, задержусь, – сказала она. – Подкрашусь, потом пойдем выпьем кофе.
– Задерживайтесь сколько нужно.
Карен зашла в туалет. Она не стала подновлять макияж и задерживаться. Едва убедившись, что в помещении никого нет, она прошла через умывальник и вышла с другой стороны. Доил и не подозревал, что в туалет был еще один вход из другого коридора.
Выйдя из туалета, Карен оказалась в переходе за углом от лифтов. Это было удачей, потому что полицейский, дежуривший у лифтов, не мог ее видеть. Ей оставалось только пройти в противоположном направлении до двери с надписью «Выход».
Карен открыла ее и увидела лестницу. Медленно, чтобы каблуки не гремели на железных ступенях, она начала подниматься вверх. Через два пролета Карен почувствовала, что лоб ее вспотел, а во рту пересохло. Дыхание участилось, но не из-за физического напряжения.
Без пяти четыре.
Без пяти четыре, и она уже на крыше.
Одна.
Карен не в первый раз поднималась сюда. Давно, когда она только начинала работать в агентстве, некоторые из сотрудниц имели обыкновение брать на крышу обед, чтобы заодно позагорать во время перерыва. Но она никогда не ходила одна, а потом в офисе издали приказ, запрещающий такую вольность, и с тех пор сюда забыли дорогу. Можно было понять, почему. Не считая выступа стеклянного купола над выходом с лестницы, крыша была совершенно плоской, и ничто не отделяло ее кромку от зияющей пустоты – не было ни бортика, ни ограждения. Сильный ветер мог представлять серьезную опасность.
Но сегодня ветра не было, только летний зной. Под ногами хрустели крошки цемента. Полуденное солнце склонялось к Санта-Монике на западе, и Карен повернулась к нему спиной, медленно пошла, вглядываясь в затененные сектора города.
Четыре часа.
Карен повернулась к стеклянному куполу.
На крыше по-прежнему никого не было. Пусто и тихо.
Что случилось?
Почему он не пришел?
Она прищурилась от яркого солнца, глаза застилало потом.
Жарко, слишком жарко.
Ей пришлось отвернуться. Маленькое облачко прикрыло солнце, поднялся легкий ветерок. Испытывая благодарность, она пошла навстречу ему к восточной кромке крыши.
Карен посмотрела вниз на улицу. С высоты четырнадцати этажей ей показалось, что машины ползли медленно, словно заводные игрушки. Внезапно она почувствовала головокружение и отпрянула на шаг от края крыши.
Ветерок подул сильнее. Она начала поворачиваться.
В этот момент чья-то рука схватила ее за плечо.
– Все в порядке? – спросил он.
Карен уже тошнило от этого вопроса, за последние два дня она слышала его слишком часто.
Захотелось сказать ему, что дела ее были хуже некуда.
Но сейчас она не могла себе позволить обидеть Доила или вызвать какие-то подозрения. Поэтому Карен кивнула, и они вернулись в ее комнатушку.
– Могу я от вас позвонить? – спросил Доил.
– Пожалуйста.
Доил набрал номер участка. Раскладывая на столе рядом с пишущей машинкой эскиз и текст, Карен делала вид, что поглощена своим делом.
На самом же деле она не упустила ни слова из сказанного Дойлом полушепотом.
Все под контролем и – есть – он будет ждать Гордона в пять часов.
Гордон, поняла Карен, сменит Доила на дежурстве. Но пять часов – это значит, что Доил все еще будет с ней, когда она пойдет на крышу.
Если она пойдет на крышу.
Доил закончил доклад и повесил трубку.
– Есть новости? – спросила Карен. Он покачал головой.
– Нашли машину Роделла. Если и есть еще что-то, то управление пока не сообщает.
– Ничего о моем муже?
– Сожалею.
Карен отвернулась. Нет новостей – хорошая новость. Не так ли? Если она пойдет на крышу… Почти три часа. Ей остается час, чтобы решиться.
– Я должна кое-что переделать в тексте, – сказала она Дойлу.
– Пожалуйста, работайте.
Карен села за машинку и потянулась за бумагой.
Проблема заключалась в том, чтобы переделать заголовок. Минут через двадцать она решила ее, вставив две ничего не значащие фразы в первый абзац рекламного текста. Потом медленно перепечатала все заново, сосредоточившись на реальной проблеме.
Крыша…
Она знала, что не сможет сдерживаться бесконечно. Может быть, разумнее всего рассказать Дойлу сейчас и покончить с этим делом.
Предоставить все полиции, в конце концов, это их работа. Она не нанималась рисковать во имя долга. Если, конечно, замужество считать таким долгом. В соответствии с лозунгами Движения за Освобождение Женщин супружество в современной форме так же устарело, как понятие о первородном грехе.
Но не для Карен… Так что в действительности проблемы не было. Потому что не было выбора. Она должна идти, потому что должна знать правду.
Даже если эта правда будет заключаться в том, что она ошибалась.
Конечно, если она ошибалась, то узнает об этом, когда будет слишком поздно. Но тогда это уже не будет иметь значения.
Сейчас имело значение только одно – как попасть на крышу.
Карен посмотрела на часы. Без четверти четыре. Доил перелистывал журнал мод. Если предоставить его самому себе, то он так и просидит здесь, пока в пять не придет его сменщик. Вопрос был в том, как предоставить его самому себе. Внезапно она нашла ответ.
Карен отставила стул, встала.
Доил положил журнал:
– Куда мы сейчас идем? Она потянулась за сумочкой.
– Не знаю, как вы, а я по коридору, попудриться.
– А, конечно, – он уже улыбался. – Я вас провожу.
– Только до двери, – Карен улыбнулась в ответ. – В нашем агентстве строгие нравы.
Без десяти четыре.
Перерыв на кофе еще не начался, и коридоры были пустынны. Туалеты для сотрудников находились за углом, в торце ниши напротив входа. Карен задержалась перед дверью с надписью «Леди» и, сжимая в руке сумочку, оглянулась на Тома Доила.
– Я, наверное, задержусь, – сказала она. – Подкрашусь, потом пойдем выпьем кофе.
– Задерживайтесь сколько нужно.
Карен зашла в туалет. Она не стала подновлять макияж и задерживаться. Едва убедившись, что в помещении никого нет, она прошла через умывальник и вышла с другой стороны. Доил и не подозревал, что в туалет был еще один вход из другого коридора.
Выйдя из туалета, Карен оказалась в переходе за углом от лифтов. Это было удачей, потому что полицейский, дежуривший у лифтов, не мог ее видеть. Ей оставалось только пройти в противоположном направлении до двери с надписью «Выход».
Карен открыла ее и увидела лестницу. Медленно, чтобы каблуки не гремели на железных ступенях, она начала подниматься вверх. Через два пролета Карен почувствовала, что лоб ее вспотел, а во рту пересохло. Дыхание участилось, но не из-за физического напряжения.
Без пяти четыре.
Без пяти четыре, и она уже на крыше.
Одна.
Карен не в первый раз поднималась сюда. Давно, когда она только начинала работать в агентстве, некоторые из сотрудниц имели обыкновение брать на крышу обед, чтобы заодно позагорать во время перерыва. Но она никогда не ходила одна, а потом в офисе издали приказ, запрещающий такую вольность, и с тех пор сюда забыли дорогу. Можно было понять, почему. Не считая выступа стеклянного купола над выходом с лестницы, крыша была совершенно плоской, и ничто не отделяло ее кромку от зияющей пустоты – не было ни бортика, ни ограждения. Сильный ветер мог представлять серьезную опасность.
Но сегодня ветра не было, только летний зной. Под ногами хрустели крошки цемента. Полуденное солнце склонялось к Санта-Монике на западе, и Карен повернулась к нему спиной, медленно пошла, вглядываясь в затененные сектора города.
Четыре часа.
Карен повернулась к стеклянному куполу.
На крыше по-прежнему никого не было. Пусто и тихо.
Что случилось?
Почему он не пришел?
Она прищурилась от яркого солнца, глаза застилало потом.
Жарко, слишком жарко.
Ей пришлось отвернуться. Маленькое облачко прикрыло солнце, поднялся легкий ветерок. Испытывая благодарность, она пошла навстречу ему к восточной кромке крыши.
Карен посмотрела вниз на улицу. С высоты четырнадцати этажей ей показалось, что машины ползли медленно, словно заводные игрушки. Внезапно она почувствовала головокружение и отпрянула на шаг от края крыши.
Ветерок подул сильнее. Она начала поворачиваться.
В этот момент чья-то рука схватила ее за плечо.
Глава 18
Незнакомец был высокого роста, его широкие плечи распирали слишком тесный пиджак. Кожа его была очень белой. Бледный, как привидение, потому что он и был привидением.
– Брюс!
Карен уставилась на него, надеясь, что произнесенное ею имя подействует как заклинание – незнакомец исчезнет, а на его месте окажется мужчина, которого она помнила.
Но шесть месяцев – долгий срок, и он не был таким, как прежде.
– Никто не видел, как ты поднималась сюда? – спросил он вполголоса.
– Нет.
– Ты уверена? Карен кивнула.
– Тебе повезло, что ты застал меня в кабинете Хаскейна. Мой телефон прослушивается. Ко мне приставили детектива-телохранителя.
– Где он?
Скороговоркой Карен объяснила, как ей удалось уйти от Доила. С лица Брюса постепенно сошло хмурое выражение, ослабла и мертвая хватка, которой он вцепился в ее руку.
– Тогда мы можем поговорить.
– Почему ты не связался се мной раньше? Я с ума сходила…
Карен осеклась, вспомнив особый смысл этой фразы. Но Брюс только покачал головой, выражение его лица не изменилось.
– Я предвидел, что домашний телефон будет прослушиваться.
– Но где ты был? Что случилось?
– Сейчас не время, – Брюс снова нахмурился. – Если они поймут, что ты оторвалась и начнут тебя искать…
– Что из этого? – Карен пыталась говорить спокойно. – Ты же не можешь вечно скрываться.
– Я вынужден, – Брюс не отрываясь смотрел на нее. – Они уже знают, что я был в клинике. Наверняка проверили мой послужной список и историю болезни в госпитале. Учитывая это и то, что мы оба знаем обо мне…
Он умолк, на мгновение его взгляд скользнул в сторону. Потом он снова посмотрел ей в глаза и заговорил торопливо:
– Ты что-нибудь говорила? Рассказала им о нас? Карен покачала головой.
– Хорошо, – Брюс облегченно опустил плечи. – Я должен был это выяснить. Потому что если они узнают, то для них сомнений не будет, так ведь?
– Ты только поэтому хотел меня видеть?
– Ты не понимаешь? – Брюс отвернулся, но его приглушенный голос, казалось, звучал слишком громко. – Ты не знаешь, что это такое. Сидеть там. День за днем, ночь за ночью. Через какое-то время они сливаются воедино. Вернее, не сливаются, а кажется, что ночь поглотила дни. И ты всегда в темноте, в вечной темноте. Мир ночи. Ты живешь в мире ночи, где странными становятся все звуки и тени. И ты начинаешь думать о тех, кто сделал это с тобой, и они – твои враги. Йотом начинаешь думать о тех, кто не виноват непосредственно, но кому наплевать. О людях, до которых пытаешься докричаться из своей палаты. Но они не слышат твоего голоса, через какое-то время ты понимаешь, что и они – твои враги. Все участвуют в заговоре – заговоре молчания и безразличия. Они пытаются разделаться с тобой. Поэтому ты начинаешь думать, как первому добраться до них. Наказать их за то, что они наказывают тебя. И ты начинаешь мечтать об этом, мечты превращаются в план, а план становится реальностью.
– Брюс, ради Бога…
– Мы не говорим о Боге в сумасшедшем доме. Отец, Сын и Дух Святой одинаково невидимы, – он улыбнулся горькой улыбкой. – Евангелие от Гризволда. Согласно ему, случайностей не бывает. Разум делает одного человека убийцей, а другого жертвой.
– И ты в это веришь?
– Разумеется, нет, – Брюс вздохнул. – Я только пытаюсь тебе рассказать о том, что это такое, рассказать тебе, как ОН думает. Я знаю, потому что сначала я чувствовал то же самое. Но Гризволд помог мне измениться.
Все дело в том, что он не смог помочь ЕМУ.
– Кому?
– Человеку, которого ищут. Убийце.
– Как его зовут? Брюс покачал головой.
– Если ты узнаешь его имя, он начнет охотиться на тебя. Ты тоже хочешь быть жертвой?
– Я хочу помочь тебе.
– Тогда дай мне денег – помоги мне уехать отсюда, прежде чем он найдет меня. Это единственное, чего я хочу.
– И только?
– Нет, – он обнял ее непослушными руками, прижался так, что она ощутила, как он дрожал. – Ты – то, чего я хочу, чего я всегда хотел, теперь я это знаю. Но слишком поздно после того, что случилось, я не виню тебя…
– Я люблю тебя. Всегда любила.
Дрожь прекратилась, но Брюс все еще был напряжен.
– Ты даже не навестила меня там.
– Гризволд настоял, чтобы я не приезжала. Он должен был тебе это объяснить.
– Да, но я ему не поверил.
– В тот вечер я ехала к тебе. Гризволд сказал, что, возможно, ты будешь готов к выписке.
– Если бы я только знал.
Брюс отпустил ее и отступил на шаг.
– Так ты не знал?
– Неужели ты думаешь, что я бы пошел с Кромером, если бы знал?
– Кромер?..
– Ну, хорошо, – Брюс глубоко вдохнул. – Человек, которого они ищут, – Эдмунд Кромер. Он в общем-то никогда о себе не говорил, но из того немногого, что я о нем слышал, – он единственный сын в семье из Нью-Йорка или Нью-Джерси, не знаю точно. Они поместили его в клинику около года назад. Я подозреваю, что они заслали его так далеко, потому что у себя на востоке он мог быть замешан в чем-то ужасном.
– Ты знал о его плане побега?
– Никто не знал, кроме Роделла. И, я думаю, Роделл не подозревал, что для этого он собирался кого-то убивать. Но Кромер, конечно, продумал все заранее. А после того, как это началось, назад дороги не было.
– Как это случилось?
– Я не знаю точно. После ужина я был наверху, в своей комнате, как и все, кроме Кромера. Он спустился вниз побеседовать с доктором Гризволдом. Должно быть, он убил его первого, в кабинете электротерапии, а потом дежурную медсестру. Шума не было. Мы начали понимать, что что-то случилось, только когда почуяли дым от бумаг, горящих в камине.
– А наверху не было дежурного санитара?
– Был, Томас. Он играл в шашки с Тони Роделлом в его комнате. Я думаю, это было подстроено, чтобы как-то его отвлечь, потому что Кромер нашел его без труда, когда поднялся наверх с ножом в руке…
Брюс-умолк, нахмурился.
– Не стоит говорить об этом, – сказал он. – Томас был уже мертв, когда мы выбежали из своих комнат. Миссис Фрилинг увидела Томаса и потеряла сознание. Кромер сказал, что она умерла.
– Ты не пытался это проверить?
– Нет, – Брюс резко тряхнул головой. – И я не пытался остановить Кромера, если ты хочешь это знать. Никто из нас не пытался это сделать. Потому что у Кромера был пистолет доктора Гризволда, и он держал нас на прицеле. Мы же не знали, что пистолет не был заряжен, знали только одно – что Кромер совершил хладнокровное убийство и был вполне готов продолжать.
– Он предоставил нам право выбора: ехать с ним в машине Гризволда или он оставит нас. Но он не сказал, что оставит нас живыми.
Если бы у нас было время на раздумье, может быть, двое или трое из нас смогли бы объединиться и попытаться одолеть его. Но ты должна себе представить, как это было – паника, растерянность. С Эдной Дрексел случилась истерика, Лорч был в шоке. У меня не было даже шанса справиться с Роделлом и Кромером в одиночку. Каждый из нас думал об одном – отсюда надо выбираться.
Кромер обещал отвезти нас в город. Прежде чем мы отъехали, он дал Роделлу пистолет и приказал стрелять, если кто-нибудь из нас сделает лишнее движение. Потом он выехал на шоссе, ведущее в Шерман Оукс. В городке он вышел из машины, сказал, что вернется через несколько минут, а Роделла оставил с пистолетом. Вот тогда-то я и решился. Попытался отобрать у него пистолет, но пока мы боролись, остальные разбежались. Мне удалось оглушить Тони, и тогда я обнаружил, что пистолет не был заряжен. Но я не знал, куда ушел Кромер, и вернется ли он. Да и если бы он вернулся, у него могло оказаться другое оружие. Мне хотелось одного – уехать, но Кромер забрал с собой ключи от машины – голос Брюса перешел в шепот. – Поэтому я убежал.
– Я понимаю, – Карен положила ладонь на его руку. – Но тебе нет нужды больше убегать. Брюс улыбнулся жалкой улыбкой.
– Ты, значит, веришь мне?
– Конечно, верю…
– Но ведь ты не полиция…
– Брюс, ты должен поговорить с ними. Если ты расскажешь им то, что рассказал мне…
– И что будет? Я для них – подозреваемый номер один. Они не поверят ни единому моему слову, если я не представлю какие-то доказательства.
– Тогда тебе нужно помочь полиции найти этого человека, Кромера. Ты знаешь, как он выглядит, можешь его описать.
– Конечно, могу, – Брюс пожал плечами. – Но это не значит, что они мне поверят, – он посмотрел на Карен и снова беспомощно улыбнулся. – А вдруг никакого Эдмунда Кромера нет. А вдруг я все это выдумал.
– Но ведь это не так! Я знаю, я могу это доказать…
– Как?
Карен рассказала ему о том, как она обнаружила, что кто-то пытался взломать окно в ванной. Глаза Брюса сузились:
– Они об этом не знают?
– Я не хотела, чтобы они узнали. Но я могу рассказать им сейчас. Могу показать следы – царапины на запоре окна.
– Они могут сказать, что это совпадение. Или что ты сама нанесла эти царапины.
– Но мы-то с тобой знаем, – непроизвольно пальцы Карен впились в руку Брюса. – Неужели ты не понимаешь? Кто-то пытался добраться до меня. И он все еще на свободе. Что, если он сделает еще попытку? Я никогда не буду в безопасности, если ты не поможешь…
Брюс колебался, но недолго:
– Хорошо. Что я должен сделать?
– Этот детектив, который меня охраняет, – Том Доил. Ты должен поговорить с ним.
– А как насчет его напарника, того, который дежурит у лифтов?
– Он ничего об этом не знает. Они оба не знают, что я ушла.
– Как по-твоему, что случится, если он увидит, что ты вдруг сваливаешься на него ниоткуда с неким незнакомцем? – Брюс покачал головой. – В такой обстановке, как сейчас, они только и будут ждать возможности нажать на курок. Я не могу так рисковать.
– Того человека, который дежурит снаружи, я не знаю, но Доил не такой. Ему ты можешь доверять.
– Тогда пусть он доверится мне, – голос Брюса звучал натянуто. – Если ты хочешь, чтобы я поговорил с Дойлом, скажи ему прийти сюда. И пусть он приходит один.
– Брюс!
Карен уставилась на него, надеясь, что произнесенное ею имя подействует как заклинание – незнакомец исчезнет, а на его месте окажется мужчина, которого она помнила.
Но шесть месяцев – долгий срок, и он не был таким, как прежде.
– Никто не видел, как ты поднималась сюда? – спросил он вполголоса.
– Нет.
– Ты уверена? Карен кивнула.
– Тебе повезло, что ты застал меня в кабинете Хаскейна. Мой телефон прослушивается. Ко мне приставили детектива-телохранителя.
– Где он?
Скороговоркой Карен объяснила, как ей удалось уйти от Доила. С лица Брюса постепенно сошло хмурое выражение, ослабла и мертвая хватка, которой он вцепился в ее руку.
– Тогда мы можем поговорить.
– Почему ты не связался се мной раньше? Я с ума сходила…
Карен осеклась, вспомнив особый смысл этой фразы. Но Брюс только покачал головой, выражение его лица не изменилось.
– Я предвидел, что домашний телефон будет прослушиваться.
– Но где ты был? Что случилось?
– Сейчас не время, – Брюс снова нахмурился. – Если они поймут, что ты оторвалась и начнут тебя искать…
– Что из этого? – Карен пыталась говорить спокойно. – Ты же не можешь вечно скрываться.
– Я вынужден, – Брюс не отрываясь смотрел на нее. – Они уже знают, что я был в клинике. Наверняка проверили мой послужной список и историю болезни в госпитале. Учитывая это и то, что мы оба знаем обо мне…
Он умолк, на мгновение его взгляд скользнул в сторону. Потом он снова посмотрел ей в глаза и заговорил торопливо:
– Ты что-нибудь говорила? Рассказала им о нас? Карен покачала головой.
– Хорошо, – Брюс облегченно опустил плечи. – Я должен был это выяснить. Потому что если они узнают, то для них сомнений не будет, так ведь?
– Ты только поэтому хотел меня видеть?
– Ты не понимаешь? – Брюс отвернулся, но его приглушенный голос, казалось, звучал слишком громко. – Ты не знаешь, что это такое. Сидеть там. День за днем, ночь за ночью. Через какое-то время они сливаются воедино. Вернее, не сливаются, а кажется, что ночь поглотила дни. И ты всегда в темноте, в вечной темноте. Мир ночи. Ты живешь в мире ночи, где странными становятся все звуки и тени. И ты начинаешь думать о тех, кто сделал это с тобой, и они – твои враги. Йотом начинаешь думать о тех, кто не виноват непосредственно, но кому наплевать. О людях, до которых пытаешься докричаться из своей палаты. Но они не слышат твоего голоса, через какое-то время ты понимаешь, что и они – твои враги. Все участвуют в заговоре – заговоре молчания и безразличия. Они пытаются разделаться с тобой. Поэтому ты начинаешь думать, как первому добраться до них. Наказать их за то, что они наказывают тебя. И ты начинаешь мечтать об этом, мечты превращаются в план, а план становится реальностью.
– Брюс, ради Бога…
– Мы не говорим о Боге в сумасшедшем доме. Отец, Сын и Дух Святой одинаково невидимы, – он улыбнулся горькой улыбкой. – Евангелие от Гризволда. Согласно ему, случайностей не бывает. Разум делает одного человека убийцей, а другого жертвой.
– И ты в это веришь?
– Разумеется, нет, – Брюс вздохнул. – Я только пытаюсь тебе рассказать о том, что это такое, рассказать тебе, как ОН думает. Я знаю, потому что сначала я чувствовал то же самое. Но Гризволд помог мне измениться.
Все дело в том, что он не смог помочь ЕМУ.
– Кому?
– Человеку, которого ищут. Убийце.
– Как его зовут? Брюс покачал головой.
– Если ты узнаешь его имя, он начнет охотиться на тебя. Ты тоже хочешь быть жертвой?
– Я хочу помочь тебе.
– Тогда дай мне денег – помоги мне уехать отсюда, прежде чем он найдет меня. Это единственное, чего я хочу.
– И только?
– Нет, – он обнял ее непослушными руками, прижался так, что она ощутила, как он дрожал. – Ты – то, чего я хочу, чего я всегда хотел, теперь я это знаю. Но слишком поздно после того, что случилось, я не виню тебя…
– Я люблю тебя. Всегда любила.
Дрожь прекратилась, но Брюс все еще был напряжен.
– Ты даже не навестила меня там.
– Гризволд настоял, чтобы я не приезжала. Он должен был тебе это объяснить.
– Да, но я ему не поверил.
– В тот вечер я ехала к тебе. Гризволд сказал, что, возможно, ты будешь готов к выписке.
– Если бы я только знал.
Брюс отпустил ее и отступил на шаг.
– Так ты не знал?
– Неужели ты думаешь, что я бы пошел с Кромером, если бы знал?
– Кромер?..
– Ну, хорошо, – Брюс глубоко вдохнул. – Человек, которого они ищут, – Эдмунд Кромер. Он в общем-то никогда о себе не говорил, но из того немногого, что я о нем слышал, – он единственный сын в семье из Нью-Йорка или Нью-Джерси, не знаю точно. Они поместили его в клинику около года назад. Я подозреваю, что они заслали его так далеко, потому что у себя на востоке он мог быть замешан в чем-то ужасном.
– Ты знал о его плане побега?
– Никто не знал, кроме Роделла. И, я думаю, Роделл не подозревал, что для этого он собирался кого-то убивать. Но Кромер, конечно, продумал все заранее. А после того, как это началось, назад дороги не было.
– Как это случилось?
– Я не знаю точно. После ужина я был наверху, в своей комнате, как и все, кроме Кромера. Он спустился вниз побеседовать с доктором Гризволдом. Должно быть, он убил его первого, в кабинете электротерапии, а потом дежурную медсестру. Шума не было. Мы начали понимать, что что-то случилось, только когда почуяли дым от бумаг, горящих в камине.
– А наверху не было дежурного санитара?
– Был, Томас. Он играл в шашки с Тони Роделлом в его комнате. Я думаю, это было подстроено, чтобы как-то его отвлечь, потому что Кромер нашел его без труда, когда поднялся наверх с ножом в руке…
Брюс-умолк, нахмурился.
– Не стоит говорить об этом, – сказал он. – Томас был уже мертв, когда мы выбежали из своих комнат. Миссис Фрилинг увидела Томаса и потеряла сознание. Кромер сказал, что она умерла.
– Ты не пытался это проверить?
– Нет, – Брюс резко тряхнул головой. – И я не пытался остановить Кромера, если ты хочешь это знать. Никто из нас не пытался это сделать. Потому что у Кромера был пистолет доктора Гризволда, и он держал нас на прицеле. Мы же не знали, что пистолет не был заряжен, знали только одно – что Кромер совершил хладнокровное убийство и был вполне готов продолжать.
– Он предоставил нам право выбора: ехать с ним в машине Гризволда или он оставит нас. Но он не сказал, что оставит нас живыми.
Если бы у нас было время на раздумье, может быть, двое или трое из нас смогли бы объединиться и попытаться одолеть его. Но ты должна себе представить, как это было – паника, растерянность. С Эдной Дрексел случилась истерика, Лорч был в шоке. У меня не было даже шанса справиться с Роделлом и Кромером в одиночку. Каждый из нас думал об одном – отсюда надо выбираться.
Кромер обещал отвезти нас в город. Прежде чем мы отъехали, он дал Роделлу пистолет и приказал стрелять, если кто-нибудь из нас сделает лишнее движение. Потом он выехал на шоссе, ведущее в Шерман Оукс. В городке он вышел из машины, сказал, что вернется через несколько минут, а Роделла оставил с пистолетом. Вот тогда-то я и решился. Попытался отобрать у него пистолет, но пока мы боролись, остальные разбежались. Мне удалось оглушить Тони, и тогда я обнаружил, что пистолет не был заряжен. Но я не знал, куда ушел Кромер, и вернется ли он. Да и если бы он вернулся, у него могло оказаться другое оружие. Мне хотелось одного – уехать, но Кромер забрал с собой ключи от машины – голос Брюса перешел в шепот. – Поэтому я убежал.
– Я понимаю, – Карен положила ладонь на его руку. – Но тебе нет нужды больше убегать. Брюс улыбнулся жалкой улыбкой.
– Ты, значит, веришь мне?
– Конечно, верю…
– Но ведь ты не полиция…
– Брюс, ты должен поговорить с ними. Если ты расскажешь им то, что рассказал мне…
– И что будет? Я для них – подозреваемый номер один. Они не поверят ни единому моему слову, если я не представлю какие-то доказательства.
– Тогда тебе нужно помочь полиции найти этого человека, Кромера. Ты знаешь, как он выглядит, можешь его описать.
– Конечно, могу, – Брюс пожал плечами. – Но это не значит, что они мне поверят, – он посмотрел на Карен и снова беспомощно улыбнулся. – А вдруг никакого Эдмунда Кромера нет. А вдруг я все это выдумал.
– Но ведь это не так! Я знаю, я могу это доказать…
– Как?
Карен рассказала ему о том, как она обнаружила, что кто-то пытался взломать окно в ванной. Глаза Брюса сузились:
– Они об этом не знают?
– Я не хотела, чтобы они узнали. Но я могу рассказать им сейчас. Могу показать следы – царапины на запоре окна.
– Они могут сказать, что это совпадение. Или что ты сама нанесла эти царапины.
– Но мы-то с тобой знаем, – непроизвольно пальцы Карен впились в руку Брюса. – Неужели ты не понимаешь? Кто-то пытался добраться до меня. И он все еще на свободе. Что, если он сделает еще попытку? Я никогда не буду в безопасности, если ты не поможешь…
Брюс колебался, но недолго:
– Хорошо. Что я должен сделать?
– Этот детектив, который меня охраняет, – Том Доил. Ты должен поговорить с ним.
– А как насчет его напарника, того, который дежурит у лифтов?
– Он ничего об этом не знает. Они оба не знают, что я ушла.
– Как по-твоему, что случится, если он увидит, что ты вдруг сваливаешься на него ниоткуда с неким незнакомцем? – Брюс покачал головой. – В такой обстановке, как сейчас, они только и будут ждать возможности нажать на курок. Я не могу так рисковать.
– Того человека, который дежурит снаружи, я не знаю, но Доил не такой. Ему ты можешь доверять.
– Тогда пусть он доверится мне, – голос Брюса звучал натянуто. – Если ты хочешь, чтобы я поговорил с Дойлом, скажи ему прийти сюда. И пусть он приходит один.
Глава 19
– Довериться ему? – сказал Доил. – После того фокуса, который вы со мной проделали? Я не доверяю вам обоим.
Карен стояла лицом к лицу с детективом в коридоре у туалета.
– Извините. Но это единственный выход.
– Нет, не единственный. Я сейчас звоню в управление. Через пять минут мы окружим все здание. Если кто-то и пойдет на крышу, то его будет прикрывать целая группа. Хватит риска.
– А как насчет риска со стороны Брюса? – Карен старалась сдержаться и говорить ровно. – Неужели вы не понимаете, что ему пришлось пережить за эти два дня? Он был болен, вы это знаете. Нельзя предугадать, что он сделает, если подумает, что его предали. Я дала ему слово.
– Я знаю, – проворчал Доил. – Но вы сами только что сказали – невозможно предугадать, что он может совершить в состоянии стресса.
– Никакого стресса не будет, если вы пойдете один. Я же пошла, и мне он ничего не сделал. У него нет оружия, – Карен говорила торопливо. – Послушайте, он единственный, кто может вам рассказать, что в действительности случилось. Он был там, он все видел. Он хочет вам помочь. Вы должны дать ему шанс!
Доил взял ее за руку:
– Идемте со мной.
Он повел ее по коридору к лифтам. Рыжеусый стоял все так же, прислонившись к стене и держа газету под мышкой. Доил подошел к нему.
– О'кей, Гарри, – сказал он. Человек поднял на них глаза.
– Гарри, познакомься с миссис Раймонд. Миссис Раймонд, это Гарри Форбс, – Доил не стал ждать, пока они обменяются приличествующими этому случаю фразами. – Теперь послушай меня. Тут возникла такая ситуация…
Форбс выслушал его, кивая по ходу рассказа.
– Ясно, – сказал он. – Ты идешь на крышу. Я забираю миссис Раймонд назад в ее офис и приглядываю за ней, – он запнулся. – Как насчет того, что я оставляю пост здесь?
– Когда будешь возвращаться, предупреди секретаршу в приемной, чтобы она не пропускала никого, я подчеркиваю, никого, ни при каких обстоятельствах, до тех пор, пока я ей не разрешу. Любой, кто появится, должен будет подождать. Да, и еще…
Доил отпустил Карен и, отведя в сторону Форбса, заговорил с ним полушепотом. Снова Форбс кивнул.
– Понял, – он подошел к Карен. – Пожалуйста, идемте со мной.
Карен повернулась к Дойлу, но он уже нажимал кнопку вызова лифта.
– Пожалуйста, – позвала она его, – помните, что я вам говорила. Он в таком нервном состоянии…
– Не беспокойтесь.
Карен уловила улыбку на его повернутом в профиль лице, когда открылась дверь лифта. Он вошел в кабину.
– Пойдемте, – Форбс держал для нее открытой дверь офиса. Как только она вошла, он обогнал ее и подошел к Пегги, сидящей за столом в приемной. Показав свой значок, он повторил инструкции Доила.
В коридоре Форбс ускорил шаг.
– Куда вы торопитесь? – спросила Карен.
– Нужно позвонить.
Что он и сделал, когда они вошли в ее комнату. Вслушиваясь в разговор, Карен оцепенела. ОН СОЛГАЛ. ОН ОБМАНУЛ ЕЕ, ЗАМАНИЛ В ЛОВУШКУ.
Но Доил не обманывал ее, потому что ничего не обещал. И это не было ловушкой, это было всего лишь компромиссом. Он пошел на крышу один, как она его просила. Но он также приказал Форбсу вызвать группу прикрытия. Хватит риска. Но, если так, то почему он не стал дожидаться подкрепления? Ответ был очевиден: он хотел, чтобы Брюс не успел уйти.
Форбс повернулся к ней с телефонной трубкой в руке.
– Миссис Раймонд?
– Да.
– Я хотел бы, чтобы вы дали мне описание вашего мужа. Внешность, во что он одет. Разумеется. На случай, если он все же попытается скрыться.
Сначала Карен хотела было послать его к черту, но что толку? Доил так или иначе вернется вместе с Брюсом. Кроме того, она уже давала описание сержанту Коулу в клинике.
Она выдала Форбсу то, что он хотел знать, и он повторил все, фразу за фразой, в телефонную трубку.
– Рост шесть футов, два дюйма. Вес – сто восемьдесят фунтов. Глаза – серые. Волосы – светлые. Синий пиджак, серые брюки. Рубашка в белую и голубую полоску, без галстука…
Вот так все и кончается, подумала Карен. Без выстрелов, погонь и слез. Они заберут его, допросят и…
И что потом?
Она сказала Брюсу, что ему поверят, что его показания помогут найти убийцу. А что если они заранее уверены в его виновности?
Ответа не было. Если Брюс был невиновен, а полиция думала иначе, то она предала его. А если он действительно был виновен, то ее совет все равно был предательством. Так или иначе, сказала она себе, хуже ничего быть не могло.
Но она ошибалась.
Дальнейшее произошло очень быстро.
Форбс закончил разговор по телефону и начал поворачиваться к Карен, но потом его взгляд скользнул мимо нее. Карен проследила за этим взглядом в направлении открытой двери.
Из холла донеслось отдаленное эхо звуков – возбужденные голоса, топот быстрых шагов.
Появился Эд Хаскейн. Глаза его были широко раскрыты, губы подрагивали.
Форбс уставился на него.
– В чем дело?
– Вам лучше пойти туда…
– Куда?
Но Хаскейн уже отвернулся и пошел, пошатываясь. Форбс поднялся и сделал знак Карен. Вместе они вышли в холл. Хаскейн уже повернул за угол коридора, когда они нагнали его.
– Скажите, что случилось, – сказал детектив.
– Я вам покажу, – ответ Хаскейна почти потонул в шуме звуков, доносящихся из дальнего конца коридора.
– Где?
– Окно…
Окно было в наружном офисе, в дальней стене за столом Пегги. Оно было открыто, и Пегги стояла перед ним в кучке возбужденных сотрудников агентства. Все они смотрели вниз, и, когда Форбс пробился к окну, они с Карен посмотрели туда же.
Внизу на улице лежало тело.
Карен стояла лицом к лицу с детективом в коридоре у туалета.
– Извините. Но это единственный выход.
– Нет, не единственный. Я сейчас звоню в управление. Через пять минут мы окружим все здание. Если кто-то и пойдет на крышу, то его будет прикрывать целая группа. Хватит риска.
– А как насчет риска со стороны Брюса? – Карен старалась сдержаться и говорить ровно. – Неужели вы не понимаете, что ему пришлось пережить за эти два дня? Он был болен, вы это знаете. Нельзя предугадать, что он сделает, если подумает, что его предали. Я дала ему слово.
– Я знаю, – проворчал Доил. – Но вы сами только что сказали – невозможно предугадать, что он может совершить в состоянии стресса.
– Никакого стресса не будет, если вы пойдете один. Я же пошла, и мне он ничего не сделал. У него нет оружия, – Карен говорила торопливо. – Послушайте, он единственный, кто может вам рассказать, что в действительности случилось. Он был там, он все видел. Он хочет вам помочь. Вы должны дать ему шанс!
Доил взял ее за руку:
– Идемте со мной.
Он повел ее по коридору к лифтам. Рыжеусый стоял все так же, прислонившись к стене и держа газету под мышкой. Доил подошел к нему.
– О'кей, Гарри, – сказал он. Человек поднял на них глаза.
– Гарри, познакомься с миссис Раймонд. Миссис Раймонд, это Гарри Форбс, – Доил не стал ждать, пока они обменяются приличествующими этому случаю фразами. – Теперь послушай меня. Тут возникла такая ситуация…
Форбс выслушал его, кивая по ходу рассказа.
– Ясно, – сказал он. – Ты идешь на крышу. Я забираю миссис Раймонд назад в ее офис и приглядываю за ней, – он запнулся. – Как насчет того, что я оставляю пост здесь?
– Когда будешь возвращаться, предупреди секретаршу в приемной, чтобы она не пропускала никого, я подчеркиваю, никого, ни при каких обстоятельствах, до тех пор, пока я ей не разрешу. Любой, кто появится, должен будет подождать. Да, и еще…
Доил отпустил Карен и, отведя в сторону Форбса, заговорил с ним полушепотом. Снова Форбс кивнул.
– Понял, – он подошел к Карен. – Пожалуйста, идемте со мной.
Карен повернулась к Дойлу, но он уже нажимал кнопку вызова лифта.
– Пожалуйста, – позвала она его, – помните, что я вам говорила. Он в таком нервном состоянии…
– Не беспокойтесь.
Карен уловила улыбку на его повернутом в профиль лице, когда открылась дверь лифта. Он вошел в кабину.
– Пойдемте, – Форбс держал для нее открытой дверь офиса. Как только она вошла, он обогнал ее и подошел к Пегги, сидящей за столом в приемной. Показав свой значок, он повторил инструкции Доила.
В коридоре Форбс ускорил шаг.
– Куда вы торопитесь? – спросила Карен.
– Нужно позвонить.
Что он и сделал, когда они вошли в ее комнату. Вслушиваясь в разговор, Карен оцепенела. ОН СОЛГАЛ. ОН ОБМАНУЛ ЕЕ, ЗАМАНИЛ В ЛОВУШКУ.
Но Доил не обманывал ее, потому что ничего не обещал. И это не было ловушкой, это было всего лишь компромиссом. Он пошел на крышу один, как она его просила. Но он также приказал Форбсу вызвать группу прикрытия. Хватит риска. Но, если так, то почему он не стал дожидаться подкрепления? Ответ был очевиден: он хотел, чтобы Брюс не успел уйти.
Форбс повернулся к ней с телефонной трубкой в руке.
– Миссис Раймонд?
– Да.
– Я хотел бы, чтобы вы дали мне описание вашего мужа. Внешность, во что он одет. Разумеется. На случай, если он все же попытается скрыться.
Сначала Карен хотела было послать его к черту, но что толку? Доил так или иначе вернется вместе с Брюсом. Кроме того, она уже давала описание сержанту Коулу в клинике.
Она выдала Форбсу то, что он хотел знать, и он повторил все, фразу за фразой, в телефонную трубку.
– Рост шесть футов, два дюйма. Вес – сто восемьдесят фунтов. Глаза – серые. Волосы – светлые. Синий пиджак, серые брюки. Рубашка в белую и голубую полоску, без галстука…
Вот так все и кончается, подумала Карен. Без выстрелов, погонь и слез. Они заберут его, допросят и…
И что потом?
Она сказала Брюсу, что ему поверят, что его показания помогут найти убийцу. А что если они заранее уверены в его виновности?
Ответа не было. Если Брюс был невиновен, а полиция думала иначе, то она предала его. А если он действительно был виновен, то ее совет все равно был предательством. Так или иначе, сказала она себе, хуже ничего быть не могло.
Но она ошибалась.
Дальнейшее произошло очень быстро.
Форбс закончил разговор по телефону и начал поворачиваться к Карен, но потом его взгляд скользнул мимо нее. Карен проследила за этим взглядом в направлении открытой двери.
Из холла донеслось отдаленное эхо звуков – возбужденные голоса, топот быстрых шагов.
Появился Эд Хаскейн. Глаза его были широко раскрыты, губы подрагивали.
Форбс уставился на него.
– В чем дело?
– Вам лучше пойти туда…
– Куда?
Но Хаскейн уже отвернулся и пошел, пошатываясь. Форбс поднялся и сделал знак Карен. Вместе они вышли в холл. Хаскейн уже повернул за угол коридора, когда они нагнали его.
– Скажите, что случилось, – сказал детектив.
– Я вам покажу, – ответ Хаскейна почти потонул в шуме звуков, доносящихся из дальнего конца коридора.
– Где?
– Окно…
Окно было в наружном офисе, в дальней стене за столом Пегги. Оно было открыто, и Пегги стояла перед ним в кучке возбужденных сотрудников агентства. Все они смотрели вниз, и, когда Форбс пробился к окну, они с Карен посмотрели туда же.
Внизу на улице лежало тело.
Глава 20
На мгновение перед глазами Карен все поплыло. Ее зашатало, потом она почувствовала, как Форбс схватил ее за руку.
– Идемте, – сказал он.
– Вниз? Нет, я не могу…
– Вы пойдете со мной.
…Движение на улице было остановлено. Не знающие причины затора водители нетерпеливо сигналили. На тротуаре образовалась толпа, сдерживаемая наскоро сформированным оцеплением из полицейских в форме. До сознания Карен едва доходили звуки сирен в отдалении, словно в тумане, она наблюдала, как через кордон с включенными сиренами и мигалками проехали и резко затормозили несколько полицейских машин и машина скорой помощи. Все это казалось нереальным. Единственной реальностью было то, что лежало распластавшись на мостовой, лежало ничком, как сломанная кукла, с неестественно раскинутыми руками и ногами.
Она не хотела смотреть на это, но должна была смотреть. Потому что это была не кукла. Это был человек, и она видела знакомую одежду, волосы, она узнала его. Не кукла. И не Брюс.
– Доил! – произнес Форбс. – О, боже.!
На какое-то мгновение Карен почувствовала огромное облегчение, она едва не вскрикнула.
От одной из припаркованных у обочины полицейских машин отделилась группа мужчин, и она увидела, что впереди шел лейтенант Барринджер.
Форбс тоже увидел его.
– Ждите здесь, – сказал он. – Я сейчас вернусь.
Карен наблюдала, как Форбс подошел к лейтенанту Барринджеру. Она видела, как Барринджер поднял глаза, когда Форбс жестом руки показал в ее сторону, потом на какой-то момент их заслонили санитары, направлявшиеся с носилками к телу.
Она отвернулась, не желая видеть, что произойдет, когда они склонятся над изломанным трупом Тома Доила.
Потом Форбс снова вернулся к ней и взял ее за руку.
Карен хмуро посмотрела на него.
– Куда мы идем?
– Лейтенант Барринджер хочет, чтобы вы подождали в офисе. Он пришлет человека записать ваши показания. Он сказал, сержанта Гордона. Гордон будет отвечать за вас.
– Что они собираются делать?
– Барринджер не сказал. Гордон получит указания после того, как поговорит с вами, – Форбс пожал плечами. Сейчас нам нужно расчистить улицу. Такой переполох в самый час пик…
Форбс повел Карен ко входу в здание, где тоже было много полицейских, которые стояли по обе стороны двери, проверяя документы, останавливая и опрашивая всех выходивших. Карен заметила нескольких коллег из агентства, стоящих в очереди за дверью и ждущих, когда их пропустят.
– Гараж внизу тоже везде перекрыт, – сказал Форбс. – Абсолютно никто не может въехать или выехать, не предъявив документов.
Он показал свое удостоверение одному из полицейских у входа.
– Нужно проводить миссис Раймонд, – сказал он. – Приказ лейтенанта Барринджера. Можете обеспечить, чтобы она попала в свой офис? Агентство Сатерленда, десятый этаж.
Офицер кивнул и подозвал к себе полицейского из группы, занятой проверкой выходящих из здания служащих.
Карен вопросительно посмотрела на Форбса:
– Вы не идете?
– Барринджер хочет, чтобы я остался здесь, – он отпустил ее руку. – Не беспокойтесь, вы будете в надежных руках.
Карен кивнула и последовала за своим новым сопровождающим к лифтам. Они поднимались молча. Никто не заходил в здание, и большинство офисов к этому часу опустело. Агентство Сатерленда не было исключением. Пегги за столом не было, шаги Карен и ее спутника отдавались эхом в пустых комнатах. Даже те, кто имел обыкновение задерживаться, чтобы в последнюю минуту позвонить или закончить срочную работу, ушли сегодня раньше, привлеченные событиями внизу.
– Идемте, – сказал он.
– Вниз? Нет, я не могу…
– Вы пойдете со мной.
…Движение на улице было остановлено. Не знающие причины затора водители нетерпеливо сигналили. На тротуаре образовалась толпа, сдерживаемая наскоро сформированным оцеплением из полицейских в форме. До сознания Карен едва доходили звуки сирен в отдалении, словно в тумане, она наблюдала, как через кордон с включенными сиренами и мигалками проехали и резко затормозили несколько полицейских машин и машина скорой помощи. Все это казалось нереальным. Единственной реальностью было то, что лежало распластавшись на мостовой, лежало ничком, как сломанная кукла, с неестественно раскинутыми руками и ногами.
Она не хотела смотреть на это, но должна была смотреть. Потому что это была не кукла. Это был человек, и она видела знакомую одежду, волосы, она узнала его. Не кукла. И не Брюс.
– Доил! – произнес Форбс. – О, боже.!
На какое-то мгновение Карен почувствовала огромное облегчение, она едва не вскрикнула.
От одной из припаркованных у обочины полицейских машин отделилась группа мужчин, и она увидела, что впереди шел лейтенант Барринджер.
Форбс тоже увидел его.
– Ждите здесь, – сказал он. – Я сейчас вернусь.
Карен наблюдала, как Форбс подошел к лейтенанту Барринджеру. Она видела, как Барринджер поднял глаза, когда Форбс жестом руки показал в ее сторону, потом на какой-то момент их заслонили санитары, направлявшиеся с носилками к телу.
Она отвернулась, не желая видеть, что произойдет, когда они склонятся над изломанным трупом Тома Доила.
Потом Форбс снова вернулся к ней и взял ее за руку.
Карен хмуро посмотрела на него.
– Куда мы идем?
– Лейтенант Барринджер хочет, чтобы вы подождали в офисе. Он пришлет человека записать ваши показания. Он сказал, сержанта Гордона. Гордон будет отвечать за вас.
– Что они собираются делать?
– Барринджер не сказал. Гордон получит указания после того, как поговорит с вами, – Форбс пожал плечами. Сейчас нам нужно расчистить улицу. Такой переполох в самый час пик…
Форбс повел Карен ко входу в здание, где тоже было много полицейских, которые стояли по обе стороны двери, проверяя документы, останавливая и опрашивая всех выходивших. Карен заметила нескольких коллег из агентства, стоящих в очереди за дверью и ждущих, когда их пропустят.
– Гараж внизу тоже везде перекрыт, – сказал Форбс. – Абсолютно никто не может въехать или выехать, не предъявив документов.
Он показал свое удостоверение одному из полицейских у входа.
– Нужно проводить миссис Раймонд, – сказал он. – Приказ лейтенанта Барринджера. Можете обеспечить, чтобы она попала в свой офис? Агентство Сатерленда, десятый этаж.
Офицер кивнул и подозвал к себе полицейского из группы, занятой проверкой выходящих из здания служащих.
Карен вопросительно посмотрела на Форбса:
– Вы не идете?
– Барринджер хочет, чтобы я остался здесь, – он отпустил ее руку. – Не беспокойтесь, вы будете в надежных руках.
Карен кивнула и последовала за своим новым сопровождающим к лифтам. Они поднимались молча. Никто не заходил в здание, и большинство офисов к этому часу опустело. Агентство Сатерленда не было исключением. Пегги за столом не было, шаги Карен и ее спутника отдавались эхом в пустых комнатах. Даже те, кто имел обыкновение задерживаться, чтобы в последнюю минуту позвонить или закончить срочную работу, ушли сегодня раньше, привлеченные событиями внизу.