Волнующими? Что может волновать в смерти? Их привлекло насилие. Она вспомнила недавний разговор с Брюсом. Может быть, у каждого из нас свой мир ночи…
– С вами все в порядке? – спросил полицейский. Снова та же фраза. Карен выдавила из себя автоматический ответ.
– Разумеется.
Форбс закрыл за собой дверь, оставив ее одну в офисе. А она не хотела больше оставаться одной, даже ненадолго. Почему Форбс не мог пойти и ждать вместе с ней?
Она, разумеется, знала ответ. Барринджер оставил его внизу, чтобы снять показания. До того, как допросят ее. Так что, если будут какие-то расхождения или ложь, он сможет все перепроверить.
Обман сейчас не поможет. Как, впрочем, и раньше. Если бы она рассказала правду с самого начала – всю правду…
Карен начала ходить взад-вперед по приемной. Ей не хотелось идти в свой офис. Там она будет изолирована. Здесь, по крайней мере, она могла наблюдать за дверью.
Карен подошла к окну, отметив про себя, что наступала темень. Неужели она боялась и ЭТОГО?
Нет, темнота сама по себе была безобидной. Она боялась ее обитателей. Граждан мира ночи.
Карен посмотрела на город, в котором жили миллионы людей, в большинстве своем таких же, как и она. В достаточной степени честных, порядочных и надежных, старающихся выполнять свой долг по отношению к семье, друзьям, обществу. Так что боялась она немногих. Да и тех можно было не слишком опасаться, если вовремя их распознать. Большинство гадов и дебилов можно было без труда заметить и избегать. Большой опасности они не представляли, если держаться подальше от них самих и от их притонов.
Опасность исходила от других. От тех, кого любишь. От тех, кому вручаешь себя, потому что желаешь их, нуждаешься в них. То, чего она боялась, не было тайной. В глубине души она знала, что только один страх был для нее реальным. И имя ему было – Брюс…
– Миссис Раймонд?
Карен стремительно повернулась. Через дверь холла в офис входил мужчина. Он кивнул ей и подошел к окошечку перегородки, за которой стоял стол секретарши. Из кармана пиджака он вынул кошелек и положил его на стойку.
– Сержант Гордон.
Карен подошла и посмотрела на вложенную в кармашек кошелька карточку – служебное удостоверение. Фрэнк Гордон, Управление полиции Лос-Анджелеса, отдел по расследованию убийств. Она отодвинула кошелек, заставила себя улыбнуться.
– Меня предупреждали о вашем приходе, – неожиданно для себя Карен почувствовала облегчение оттого, что он был сейчас здесь. Они никогда не думала, что наступит такое время, когда она будет радоваться присутствию детектива, но что угодно было лучше, чем одиночество. – Я полагаю, вам нужны мои показания?
– Верно, – Фрэнк Гордон убрал кошелек и окинул взглядом офис. В холле послышались шаги.
Карен почувствовала, как улыбка застыла у нее на лице, но Гордон успокоил ее.
– Не пугайтесь. Это наши люди осматривают здание. Здесь никого не было, когда вы пришли?
– Нет. По крайней мере, я никого не видела.
– Не волнуйтесь, они все проверят, – Гордон посмотрел на лежащую на стойке сумочку Карен. – Мы можем идти, как только вы будете готовы.
– Куда мы едем?
– Мне приказано отвезти вас домой, допросить там. А после… – Гордон пожал плечами.
– Лейтенант Барринджер ничего не говорил насчет того, чтобы везти меня в управление?
– Я должен буду позвонить ему от вас, – Гордон невесело улыбнулся. – Сейчас у него голова занята другими делами.
Карен взяла сумочку и вышла из приемной. Сержант Гордон открыл перед ней дверь в холл. Звуки шагов стали громче и, когда она прошла мимо Гордона в холл, она увидела двух полицейских в форме с пистолетами, идущих навстречу ей по обе стороны коридора.
– Одну минутку, леди, – сказал тот, что был слева.
– Все в порядке, – Гордон прошел вперед и предъявил свое удостоверение. – Я забираю миссис Раймонд домой. Приказ Барринджера.
– Проходите.
Однако оба полицейских подождали вместе с ними в холле, пока пришел лифт, и Карен заметила, что ни один из них не спрятал оружие в кобуру.
Еще двое полицейских козырнули им при выходе из лифта, и Гордон снова предъявил документ. Больше в холле никого не было. Когда они вышли на улицу, движение на ней уже было восстановлено в нормальном ритме. Кроме стоящих вдоль тротуара полицейских машин, ничто не напоминало о недавнем происшествии.
Гордон завернул за угол. Его машина была припаркована на стоянке одним кварталом дальше.
– Какой ваш адрес? – спросил он, запуская двигатель.
Она была удивлена тем, что он не знал его, но назвала адрес, добавив:
– Лучше не ехать по шоссе. В это время оно забито. Гордон глянул на часы на приборном щитке.
– Не должно быть, в семь-то часов. Карен нахмурилась.
– Неужели уже так поздно? Он кивнул.
– Вы сегодня что-нибудь ели?
– Нет.
– Может быть, заедем, перехватим что-нибудь по дороге? За ужином все и расскажете.
– Я вообще-то не голодна.
– Я только предложил.
Но Карен почувствовала разочарование в его голосе. Может быть, помирает с голоду, сказала она себе.
– Я бы не возражала против чашки кофе.
– Годится, – машина выехала на улицу. – Поедем по направлению к вашему дому и где-нибудь съедем с шоссе.
Всю дорогу Гордон молчал. Карен гадала про себя, о чем он думает. Возможно, обдумывает вопросы, которые будет ей задавать.
Сама же она репетировала ответы. Сержант Гордон, решила она, был из новой породы полицейских: с хорошими манерами и культурной речью, явно умнее Форбса или бедного Тома Доила. Но она помнила сержанта Коула и лейтенанта Барринджера, за обходительностью которых скрывалась холодная деловитость. Она не должна допустить, чтобы ее обезоружили вежливостью.
Пока они ехали, Карен рассматривала Фрэнка Гордона. Темно-русые волосы, голубые глаза, правильные черты лица. Интересно, женат ли он, и, если да, то что подумала бы его жена, если бы знала, что он проведет ночь с, чужой женщиной. Разумеется, все это по долгу службы. Охранять ее, допрашивать, пытаться выследить убийцу. Если бы ему это удалось, для него это наверно означало бы повышение по службе. Жена в таком случае будет им гордиться. Но что станет с Брюсом?
– С вами все в порядке? – спросил полицейский. Снова та же фраза. Карен выдавила из себя автоматический ответ.
– Разумеется.
Форбс закрыл за собой дверь, оставив ее одну в офисе. А она не хотела больше оставаться одной, даже ненадолго. Почему Форбс не мог пойти и ждать вместе с ней?
Она, разумеется, знала ответ. Барринджер оставил его внизу, чтобы снять показания. До того, как допросят ее. Так что, если будут какие-то расхождения или ложь, он сможет все перепроверить.
Обман сейчас не поможет. Как, впрочем, и раньше. Если бы она рассказала правду с самого начала – всю правду…
Карен начала ходить взад-вперед по приемной. Ей не хотелось идти в свой офис. Там она будет изолирована. Здесь, по крайней мере, она могла наблюдать за дверью.
Карен подошла к окну, отметив про себя, что наступала темень. Неужели она боялась и ЭТОГО?
Нет, темнота сама по себе была безобидной. Она боялась ее обитателей. Граждан мира ночи.
Карен посмотрела на город, в котором жили миллионы людей, в большинстве своем таких же, как и она. В достаточной степени честных, порядочных и надежных, старающихся выполнять свой долг по отношению к семье, друзьям, обществу. Так что боялась она немногих. Да и тех можно было не слишком опасаться, если вовремя их распознать. Большинство гадов и дебилов можно было без труда заметить и избегать. Большой опасности они не представляли, если держаться подальше от них самих и от их притонов.
Опасность исходила от других. От тех, кого любишь. От тех, кому вручаешь себя, потому что желаешь их, нуждаешься в них. То, чего она боялась, не было тайной. В глубине души она знала, что только один страх был для нее реальным. И имя ему было – Брюс…
– Миссис Раймонд?
Карен стремительно повернулась. Через дверь холла в офис входил мужчина. Он кивнул ей и подошел к окошечку перегородки, за которой стоял стол секретарши. Из кармана пиджака он вынул кошелек и положил его на стойку.
– Сержант Гордон.
Карен подошла и посмотрела на вложенную в кармашек кошелька карточку – служебное удостоверение. Фрэнк Гордон, Управление полиции Лос-Анджелеса, отдел по расследованию убийств. Она отодвинула кошелек, заставила себя улыбнуться.
– Меня предупреждали о вашем приходе, – неожиданно для себя Карен почувствовала облегчение оттого, что он был сейчас здесь. Они никогда не думала, что наступит такое время, когда она будет радоваться присутствию детектива, но что угодно было лучше, чем одиночество. – Я полагаю, вам нужны мои показания?
– Верно, – Фрэнк Гордон убрал кошелек и окинул взглядом офис. В холле послышались шаги.
Карен почувствовала, как улыбка застыла у нее на лице, но Гордон успокоил ее.
– Не пугайтесь. Это наши люди осматривают здание. Здесь никого не было, когда вы пришли?
– Нет. По крайней мере, я никого не видела.
– Не волнуйтесь, они все проверят, – Гордон посмотрел на лежащую на стойке сумочку Карен. – Мы можем идти, как только вы будете готовы.
– Куда мы едем?
– Мне приказано отвезти вас домой, допросить там. А после… – Гордон пожал плечами.
– Лейтенант Барринджер ничего не говорил насчет того, чтобы везти меня в управление?
– Я должен буду позвонить ему от вас, – Гордон невесело улыбнулся. – Сейчас у него голова занята другими делами.
Карен взяла сумочку и вышла из приемной. Сержант Гордон открыл перед ней дверь в холл. Звуки шагов стали громче и, когда она прошла мимо Гордона в холл, она увидела двух полицейских в форме с пистолетами, идущих навстречу ей по обе стороны коридора.
– Одну минутку, леди, – сказал тот, что был слева.
– Все в порядке, – Гордон прошел вперед и предъявил свое удостоверение. – Я забираю миссис Раймонд домой. Приказ Барринджера.
– Проходите.
Однако оба полицейских подождали вместе с ними в холле, пока пришел лифт, и Карен заметила, что ни один из них не спрятал оружие в кобуру.
Еще двое полицейских козырнули им при выходе из лифта, и Гордон снова предъявил документ. Больше в холле никого не было. Когда они вышли на улицу, движение на ней уже было восстановлено в нормальном ритме. Кроме стоящих вдоль тротуара полицейских машин, ничто не напоминало о недавнем происшествии.
Гордон завернул за угол. Его машина была припаркована на стоянке одним кварталом дальше.
– Какой ваш адрес? – спросил он, запуская двигатель.
Она была удивлена тем, что он не знал его, но назвала адрес, добавив:
– Лучше не ехать по шоссе. В это время оно забито. Гордон глянул на часы на приборном щитке.
– Не должно быть, в семь-то часов. Карен нахмурилась.
– Неужели уже так поздно? Он кивнул.
– Вы сегодня что-нибудь ели?
– Нет.
– Может быть, заедем, перехватим что-нибудь по дороге? За ужином все и расскажете.
– Я вообще-то не голодна.
– Я только предложил.
Но Карен почувствовала разочарование в его голосе. Может быть, помирает с голоду, сказала она себе.
– Я бы не возражала против чашки кофе.
– Годится, – машина выехала на улицу. – Поедем по направлению к вашему дому и где-нибудь съедем с шоссе.
Всю дорогу Гордон молчал. Карен гадала про себя, о чем он думает. Возможно, обдумывает вопросы, которые будет ей задавать.
Сама же она репетировала ответы. Сержант Гордон, решила она, был из новой породы полицейских: с хорошими манерами и культурной речью, явно умнее Форбса или бедного Тома Доила. Но она помнила сержанта Коула и лейтенанта Барринджера, за обходительностью которых скрывалась холодная деловитость. Она не должна допустить, чтобы ее обезоружили вежливостью.
Пока они ехали, Карен рассматривала Фрэнка Гордона. Темно-русые волосы, голубые глаза, правильные черты лица. Интересно, женат ли он, и, если да, то что подумала бы его жена, если бы знала, что он проведет ночь с, чужой женщиной. Разумеется, все это по долгу службы. Охранять ее, допрашивать, пытаться выследить убийцу. Если бы ему это удалось, для него это наверно означало бы повышение по службе. Жена в таком случае будет им гордиться. Но что станет с Брюсом?
Глава 21
В ресторанчике почти не было посетителей, и Карен это удивило. Обычно здесь было оживленно, особенно с тех пор, как для бара нашли хорошего пианиста.
Может быть, люди боялись выходить из дома по вечерам после того, что прочитали в газетах. А в вечерних выпусках новостей по радио и телевидению наверняка уже сообщили о смерти Тома Доила. Странно в какой-то степени думать о том, что миллионы людей боятся всего-навсего одного человека. Может быть, их страх основывался только на том, что они не узнали бы в нем убийцу, встретив его.
Ее же страх основывался на том, что она могла его узнать.
Гордон заканчивал десерт. Щадя Карен, он задавал вопросы как бы между прочим, но теперь, когда он отставил тарелку и откинулся на спинку стула, Карен поняла, что передышка кончилась.
Гордон посмотрел на часы.
– Мне нужно будет скоро звонить, – сказал он. – Может быть, они нашли вашего мужа.
– Или убийцу, – сказала Карен.
– Вы очень преданная жена, не так ли, миссис Раймонд?
– Преданность здесь ни при чем, – Карен поймала себя на том, что оправдывается. – По закону человек считается невиновным до тех пор, пока не доказана его вина.
Фрэнк Гордон вздохнул.
– Давайте говорить прямо, миссис Раймонд. Вы пытаетесь защитить одного человека, потому что вы верите, или утверждаете, что верите, что он невиновен. Как насчет всех остальных, которые погибли? Мы знаем, что они были невиновны, но кто защитил их? Карен покачала головой:
– Я все-таки утверждаю, что у Брюса не было мотива. Зачем ему нужно было убивать кого-то и совершать побег, если его и так должны были выписать?
– Потому что он не знал, что его выписывают, – Гордон сказал это, пристально глядя ей в глаза. – Это правда, так ведь?
«Ах ты, ублюдок, – подумала Карен. – Лейтенант Барринджер не догадался, этот полицейский психиатр не докопался, а тебе нужно было дойти до этого. Да, это правда.»
Гордон не ждал ответа. Ему не нужен был ответ, а может быть, он прочитал его на ее лице.
– Я могу понять желание жены спасти своего мужа. Но вы должны понять и наше положение. Задача полиции – обеспечить безопасность граждан, и пока мы с ней не справились. Сейчас мы должны думать о будущем. Человек, которого мы подозреваем в совершении этих убийств, все еще на свободе. И, если мы очень скоро не найдем его, есть все основания ожидать, что будут еще жертвы. Другие невинные люди.
– Но мой муж не единственный, – сказала Карен. – Не найден еще один пациент – Эдмунд Кромер.
– Как? – Гордон весь подался вперед. – Почему вы раньше не называли мне это имя?
– Потому что Брюс собирался рассказать Дойлу. – Карен запнулась. – Потом, после того, что случилось, у меня не было возможности…
– Может быть, вы мне расскажете сейчас?
– Да.
И она рассказала.
Лицо Гордона, пока Карен рассказывала, было непроницаемым, глаза холодные, официальные. Он подождал, пока она закончит, потом заговорил.
– Это все?
– Да. По крайней мере, это все, что я помню.
– Никакого описания?
– Он собирался дать эту информацию Дойлу…
– Сказал, что собирался, – Гордон произнес это жестко.
– Вы не верите…
– Что ваш муж все это вам рассказал? – Гордон кивнул. – Вопрос, почему?
– Потому что он хотел помочь опознать убийцу.
– Или потому, что он знал, что это единственный способ заманить Доила на крышу и избавиться от него. Тогда он, уже не опасаясь, мог бы расправиться с вами.
– Но он же не сделал этого…
– Только потому, что в холле дежурил еще один человек, человек, о котором он не знал. Он, по-видимому, и спугнул вашего мужа.
– И все же это не меняет того, что он рассказал о Кромере, – сказала Карен.
– Давайте над этим поразмыслим, – Гордон говорил медленно. – Ваш муж обвинил другого пациента в убийствах. Но разве он представил что-нибудь существенное, что можно было бы проверить и использовать как доказательство? Какие гарантии, что он говорил правду? Как мы можем быть уверены хотя бы в том, что фамилия другого пациента Кромер?
Карен не ответила. Потому что в памяти ее ответом зазвучало эхо голоса Брюса. Он стоял тогда на крыше, мрачно улыбаясь, и говорил:
– Может быть, никакого Эдмунда Кромера нет. Может быть, я все это выдумал.
Внутреннее эхо умолкло. Помещение начало расплываться, и только прикосновение ладони Гордона к ее руке вернуло Карен к реальности.
– Миссис Раймонд…
Реальность. Эта рука, этот голос. Пора было перестать слушать ложь, перестать лгать себе. Карен зажмурилась, широко раскрыла глаза.
– Уже лучше? – Фрэнк Гордон отпустил ее руку. Карен кивнула.
– Одно ясно. Другой пациент существует. Нам придется проверить фамилию, попытаемся его найти. Но вы должны быть готовы и к тому, что он абсолютно ни при чем. И, если это так, то весьма вероятно, что его уже нет в живых.
Гордон говорил мягко, но нельзя было отрицать силу его логики. Отрицать что-либо было больше невозможно.
– Я думал о том, что вы мне ранее рассказали, – продолжал он. – И есть здесь что-то, что кажется нелогичным.
– Нелогичным?
– Все убийства совершены чрезвычайно методично. Хотя мы и считаем фактом то, что это дело рук человека с нестабильной психикой, здесь просматривается интеллект очень высокого порядка. Это не обычные преступления, совершаемые импульсивно или в порыве страсти. Мы столкнулись с кем-то, кто твердо намерен уничтожить всех людей, которые могут его опознать. Что и выводит сейчас на вас.
– Я не понимаю.
– Если ваш муж несет ответственность за то, что случилось, почему он должен рассматривать вас, как угрозу его безопасности? Вы уже показали, что он был пациентом клиники. Если устранить вас сейчас, это все равно не изменит ваших показаний.
Карен перевела дыхание. Может быть, здесь была спасительная зацепка, отрицать все же имело смысл.
– Это как раз то, что я им говорила, – сказала она. – Лейтенанту Барринджеру и другим. У него нет причин причинять мне зло. – Повторяя это снова, она почти убедила себя в том, что верит в сказанное. – Вы правы, это нелогично.
– Я сказал, кажется нелогичным, – голос Гордона все еще звучал мягко, но она расслышала его предельно ясно. – Поэтому должна быть другая причина. Если он устранит вас, то это не изменит ваших показаний. Но зато даст гарантию, что вы сами уже никогда не сможете изменить своих показаний.
Он, не отрываясь, смотрел на нее, и в его глазах не было пощады.
– Миссис Раймонд, почему ваш муж добровольно решил подвергнуться лечению в клинике?
Ни пощады, ни возможности отпираться. Слишком много людей погибло, и кто мог сказать, когда это прекратится, если она не положит этому конец?
– У нас была ссора, – она уже спешила высказаться, это было как при рвоте, когда хочется побыстрее извергнуть из себя что-то крайне мерзкое. – Я сказала ему, что он сам не свой с тех пор, как вернулся, и что он нуждается в помощи. Я сказала ему, что он должен обратиться к врачу.
– Как он на это реагировал?
– Он сказал, что подумает. Потом он успокоился. Предложил поехать покататься. Мы поехали и больше об этом не говорили. Казалось, мы оба почувствовали облегчение от того, что обсудили открыто эту проблему, и, я помню, еще подумала – а может быть, я сделала из мухи слона, может быть, он просто нервничал и был расстроен тем, что не мог найти работу. Мы поехали в ресторан Уилла Райта, куда часто ходили до свадьбы. А когда вернулись домой, занялись любовью.
Карен опустила голову, но продолжала свой рассказ.
– Потом я заснула. А проснулась оттого, что задыхалась. Я не могла дышать. Потому что он был на мне, а руки были у меня на горле… И он давил и давил…
Каким-то образом мне удалось отбиться от него. Я ударила его по лицу, и он отпустил меня. Тогда он открыл глаза. Все это время они у него были закрыты, а позже он сказал мне, что был в состоянии сна и что это был кошмар, он не осознавал, что делает. Похоже, что он был в шоке. На следующий день он обратился к доктору Гризволду.
– Он пытался убить вас, – Гордон по-прежнему не отрываясь смотрел на нее. – Вы единственная, кто об этом знает?
– Да. Не считая Риты.
– Риты?
– Его сестры. Но она никогда не…
– Где она сейчас? Карен назвала адрес.
– Но она уже говорила с полицией. Они даже все обыскали, чтобы удостовериться, что он не прятался.
– Сейчас ее охраняют?
– Телохранитель? Не думаю. Но даже если бы Брюс пришел туда, она была бы в безопасности. Она любит брата и никогда его не предаст.
– Брюс может быть уверен в этом? Карен помедлила с ответом. Гордон встал.
– Мы сейчас же туда едем, – сказал он. – А потом я отвезу вас обеих в управление. Вас нужно было содержать под охраной с самого начала. Мы бы так и сделали, если бы вы рассказали нам правду.
– Но я клянусь, – она вне опасности…
– Клянетесь? – Гордон покачал головой. – Сейчас вы можете только молиться. И то, может быть, уже поздно.
Может быть, люди боялись выходить из дома по вечерам после того, что прочитали в газетах. А в вечерних выпусках новостей по радио и телевидению наверняка уже сообщили о смерти Тома Доила. Странно в какой-то степени думать о том, что миллионы людей боятся всего-навсего одного человека. Может быть, их страх основывался только на том, что они не узнали бы в нем убийцу, встретив его.
Ее же страх основывался на том, что она могла его узнать.
Гордон заканчивал десерт. Щадя Карен, он задавал вопросы как бы между прочим, но теперь, когда он отставил тарелку и откинулся на спинку стула, Карен поняла, что передышка кончилась.
Гордон посмотрел на часы.
– Мне нужно будет скоро звонить, – сказал он. – Может быть, они нашли вашего мужа.
– Или убийцу, – сказала Карен.
– Вы очень преданная жена, не так ли, миссис Раймонд?
– Преданность здесь ни при чем, – Карен поймала себя на том, что оправдывается. – По закону человек считается невиновным до тех пор, пока не доказана его вина.
Фрэнк Гордон вздохнул.
– Давайте говорить прямо, миссис Раймонд. Вы пытаетесь защитить одного человека, потому что вы верите, или утверждаете, что верите, что он невиновен. Как насчет всех остальных, которые погибли? Мы знаем, что они были невиновны, но кто защитил их? Карен покачала головой:
– Я все-таки утверждаю, что у Брюса не было мотива. Зачем ему нужно было убивать кого-то и совершать побег, если его и так должны были выписать?
– Потому что он не знал, что его выписывают, – Гордон сказал это, пристально глядя ей в глаза. – Это правда, так ведь?
«Ах ты, ублюдок, – подумала Карен. – Лейтенант Барринджер не догадался, этот полицейский психиатр не докопался, а тебе нужно было дойти до этого. Да, это правда.»
Гордон не ждал ответа. Ему не нужен был ответ, а может быть, он прочитал его на ее лице.
– Я могу понять желание жены спасти своего мужа. Но вы должны понять и наше положение. Задача полиции – обеспечить безопасность граждан, и пока мы с ней не справились. Сейчас мы должны думать о будущем. Человек, которого мы подозреваем в совершении этих убийств, все еще на свободе. И, если мы очень скоро не найдем его, есть все основания ожидать, что будут еще жертвы. Другие невинные люди.
– Но мой муж не единственный, – сказала Карен. – Не найден еще один пациент – Эдмунд Кромер.
– Как? – Гордон весь подался вперед. – Почему вы раньше не называли мне это имя?
– Потому что Брюс собирался рассказать Дойлу. – Карен запнулась. – Потом, после того, что случилось, у меня не было возможности…
– Может быть, вы мне расскажете сейчас?
– Да.
И она рассказала.
Лицо Гордона, пока Карен рассказывала, было непроницаемым, глаза холодные, официальные. Он подождал, пока она закончит, потом заговорил.
– Это все?
– Да. По крайней мере, это все, что я помню.
– Никакого описания?
– Он собирался дать эту информацию Дойлу…
– Сказал, что собирался, – Гордон произнес это жестко.
– Вы не верите…
– Что ваш муж все это вам рассказал? – Гордон кивнул. – Вопрос, почему?
– Потому что он хотел помочь опознать убийцу.
– Или потому, что он знал, что это единственный способ заманить Доила на крышу и избавиться от него. Тогда он, уже не опасаясь, мог бы расправиться с вами.
– Но он же не сделал этого…
– Только потому, что в холле дежурил еще один человек, человек, о котором он не знал. Он, по-видимому, и спугнул вашего мужа.
– И все же это не меняет того, что он рассказал о Кромере, – сказала Карен.
– Давайте над этим поразмыслим, – Гордон говорил медленно. – Ваш муж обвинил другого пациента в убийствах. Но разве он представил что-нибудь существенное, что можно было бы проверить и использовать как доказательство? Какие гарантии, что он говорил правду? Как мы можем быть уверены хотя бы в том, что фамилия другого пациента Кромер?
Карен не ответила. Потому что в памяти ее ответом зазвучало эхо голоса Брюса. Он стоял тогда на крыше, мрачно улыбаясь, и говорил:
– Может быть, никакого Эдмунда Кромера нет. Может быть, я все это выдумал.
Внутреннее эхо умолкло. Помещение начало расплываться, и только прикосновение ладони Гордона к ее руке вернуло Карен к реальности.
– Миссис Раймонд…
Реальность. Эта рука, этот голос. Пора было перестать слушать ложь, перестать лгать себе. Карен зажмурилась, широко раскрыла глаза.
– Уже лучше? – Фрэнк Гордон отпустил ее руку. Карен кивнула.
– Одно ясно. Другой пациент существует. Нам придется проверить фамилию, попытаемся его найти. Но вы должны быть готовы и к тому, что он абсолютно ни при чем. И, если это так, то весьма вероятно, что его уже нет в живых.
Гордон говорил мягко, но нельзя было отрицать силу его логики. Отрицать что-либо было больше невозможно.
– Я думал о том, что вы мне ранее рассказали, – продолжал он. – И есть здесь что-то, что кажется нелогичным.
– Нелогичным?
– Все убийства совершены чрезвычайно методично. Хотя мы и считаем фактом то, что это дело рук человека с нестабильной психикой, здесь просматривается интеллект очень высокого порядка. Это не обычные преступления, совершаемые импульсивно или в порыве страсти. Мы столкнулись с кем-то, кто твердо намерен уничтожить всех людей, которые могут его опознать. Что и выводит сейчас на вас.
– Я не понимаю.
– Если ваш муж несет ответственность за то, что случилось, почему он должен рассматривать вас, как угрозу его безопасности? Вы уже показали, что он был пациентом клиники. Если устранить вас сейчас, это все равно не изменит ваших показаний.
Карен перевела дыхание. Может быть, здесь была спасительная зацепка, отрицать все же имело смысл.
– Это как раз то, что я им говорила, – сказала она. – Лейтенанту Барринджеру и другим. У него нет причин причинять мне зло. – Повторяя это снова, она почти убедила себя в том, что верит в сказанное. – Вы правы, это нелогично.
– Я сказал, кажется нелогичным, – голос Гордона все еще звучал мягко, но она расслышала его предельно ясно. – Поэтому должна быть другая причина. Если он устранит вас, то это не изменит ваших показаний. Но зато даст гарантию, что вы сами уже никогда не сможете изменить своих показаний.
Он, не отрываясь, смотрел на нее, и в его глазах не было пощады.
– Миссис Раймонд, почему ваш муж добровольно решил подвергнуться лечению в клинике?
Ни пощады, ни возможности отпираться. Слишком много людей погибло, и кто мог сказать, когда это прекратится, если она не положит этому конец?
– У нас была ссора, – она уже спешила высказаться, это было как при рвоте, когда хочется побыстрее извергнуть из себя что-то крайне мерзкое. – Я сказала ему, что он сам не свой с тех пор, как вернулся, и что он нуждается в помощи. Я сказала ему, что он должен обратиться к врачу.
– Как он на это реагировал?
– Он сказал, что подумает. Потом он успокоился. Предложил поехать покататься. Мы поехали и больше об этом не говорили. Казалось, мы оба почувствовали облегчение от того, что обсудили открыто эту проблему, и, я помню, еще подумала – а может быть, я сделала из мухи слона, может быть, он просто нервничал и был расстроен тем, что не мог найти работу. Мы поехали в ресторан Уилла Райта, куда часто ходили до свадьбы. А когда вернулись домой, занялись любовью.
Карен опустила голову, но продолжала свой рассказ.
– Потом я заснула. А проснулась оттого, что задыхалась. Я не могла дышать. Потому что он был на мне, а руки были у меня на горле… И он давил и давил…
Каким-то образом мне удалось отбиться от него. Я ударила его по лицу, и он отпустил меня. Тогда он открыл глаза. Все это время они у него были закрыты, а позже он сказал мне, что был в состоянии сна и что это был кошмар, он не осознавал, что делает. Похоже, что он был в шоке. На следующий день он обратился к доктору Гризволду.
– Он пытался убить вас, – Гордон по-прежнему не отрываясь смотрел на нее. – Вы единственная, кто об этом знает?
– Да. Не считая Риты.
– Риты?
– Его сестры. Но она никогда не…
– Где она сейчас? Карен назвала адрес.
– Но она уже говорила с полицией. Они даже все обыскали, чтобы удостовериться, что он не прятался.
– Сейчас ее охраняют?
– Телохранитель? Не думаю. Но даже если бы Брюс пришел туда, она была бы в безопасности. Она любит брата и никогда его не предаст.
– Брюс может быть уверен в этом? Карен помедлила с ответом. Гордон встал.
– Мы сейчас же туда едем, – сказал он. – А потом я отвезу вас обеих в управление. Вас нужно было содержать под охраной с самого начала. Мы бы так и сделали, если бы вы рассказали нам правду.
– Но я клянусь, – она вне опасности…
– Клянетесь? – Гордон покачал головой. – Сейчас вы можете только молиться. И то, может быть, уже поздно.
Глава 22
Аэропорт не был залит светом, но и не был погружен в темноту. С запада подбиралась серая дымка, которая приглушила сигнальные огни и расцветила серебром тени.
Карен вспомнила свою последнюю поездку сквозь туман. Это было только сорок восемь часов назад, но, казалось, что с тех пор прошла целая жизнь. Для некоторых так и было. Жизнь ушла, поглощенная серым небытием.
Одним из источников света было окно офиса Чартерной Авиакомпании Раймонд. А тень отбрасывала глухая стена каркасного здания, у которой Фрэнк Гордон остановил машину.
Карен собралась открыть дверь с правой стороны, но Гордон удержал ее руку.
– Подождите.
Он окинул пристальным взглядом через лобовое стекло взлетную полосу и темное нагромождение ангаров в дальнем конце летного поля и за офисом. В тумане не просматривалось никакого движения.
– Можете выходить.
Пока Карен выходила и обходила машину сзади, Гордон уже стоял рядом с ней с пистолетом в руке.
– Идите за мной, – сказал он. – Сзади и чуть в стороне.
Он пошел по направлению к офису, держась ближе к стене и подальше от веера света, струящегося из окна. Окно располагалось за дверью, так что им удалось добраться до нее в тени – в тени и липком тумане.
Дверь была слегка приоткрыта. На пороге Гордон жестом показал Карен, чтобы она остановилась.
– Отойдите, – прошептал он и поднял револьвер наизготовку.
Пинком он распахнул дверь.
Потом остановился на пороге. Стоял секунду или целую вечность. Для Карен время остановилось, все остановилось до тех пор, пока он повернулся к ней и сказал:
– Ничего. Никого нет.
Она присоединилась к нему, и они вдвоем вошли в освещенный офис. Гудел напольный вентилятор, заставляя трепетать приколотые к стене бумаги. Гордон глянул на стол. На нем, рядом с телефоном, лежала сумочка Риты. Перед ней в большой пепельнице еще дымилась смятая сигарета. Карен заметила ее и кивнула.
– Она, должно быть, только что вышла. Гордон нахмурился.
– Почему вы так уверены? Когда мы подъезжали, я не видел никакой машины.
– У Риты «Фольксваген». Она обычно оставляет его в ангаре.
– В том, что сзади?
– Да, сзади справа.
Он кивнул и развернулся. Карен вышла вслед за ним. Справа от дощатого сарая стоял на растяжках самолет, одномоторная «Цессна». Гордон остановился в ее тени, всматриваясь в темное чрево ангара. Где-то в конце его мерцал огонек.
Карен подалась вперед, но Гордон затряс головой.
– Еще не время.
В глубине ангара Карен могла различить приземистый силуэт «Фольксвагена». За ним был самолет, а еще дальше – источник света. Скорее всего это был электрический фонарь, поставленный на пол рядом со стеллажами для инструментов. И вот перед ним возникла фигура Риты.
– Это она? – спросил Гордон шепотом.
– Да, слава Богу. И она одна.
– Хорошо. Вот что я от вас хочу. Пойдите и поговорите с ней.
– Вы со мной не идете? Гордон сделал жест револьвером.
– Не беспокойтесь, если я вам понадоблюсь, то буду наготове. Чувствую, что вам легче будет с ней договориться, если она меня сразу не увидит. Расскажите ей о том, что случилось – о Брюсе и Томе Дойле. Думаю, что она готова сломаться. Может быть, Брюс попытался связаться с ней, может быть, она знает, где он.
– Что если она ничего не скажет?
– Тогда я вступлю в дело. Но стоит попытаться, – Гордон положил ладонь на ее руку. – Помните – она тоже в опасности, независимо от того, знает она это или нет. Вы должны ее в этом убедить.
– Я попытаюсь.
Карен пошла через туман, а потом через темноту входа в ангар. Пути назад не было. Она прошла мимо самолета, потом вступила в круг мерцающего света. Рита подняла голову, увидела ее, узнала.
– Что ты здесь делаешь?
В голосе ее звучало неприятное удивление и что-то большее, чем удивление, чего нельзя было уловить на скрытом тенью лице.
– Я должна поговорить с тобой. И сейчас же. В руке у Риты был тяжелый гаечный ключ. Она не отложила его, наоборот, пальцы сильнее сжали рукоятку.
– Очень удачное время ты выбрала. Ты не видишь – я занята?
– Я не выбирала время. Рита, выслушай меня…
– Я слушаю.
Она слушала, пока Карен рассказала ей о звонке Брюса, встрече на крыше и о том, что случилось после. Время от времени Карен переводила дух, но не переставала говорить – до того самого момента, когда они увидела из окна распростертое внизу тело.
Рита не шевелилась, ее лицо оставалось в тени, и она не произнесла ни слова.
«Она меня не слышит, – сказала себе Карен. – У меня нет способа достучаться до нее, только слова».
И она нашла нужные слова.
– Ты не видела то, что видела я, Рита. Том Доил, лежащий на улице, с головой, расколовшейся, как гнилой арбуз. Мертвый Гризволд в комнате, заполненной запахом его горящего тела. Эта бедная медсестра…
– Что ты хочешь от меня?
– Правды, – Карен почувствовала, как пальцы ее сжались, ногти впились в ладони. – Это не вопрос веры или преданности – слишком далеко все зашло. Мы должны остановить то, что происходит. Если ты что-то скрыла, если ты знаешь, где Брюс…
– Она не знала. Это был голос Брюса.
И Брюс вышел из тени, отбрасываемой самолетом. Карен смотрела, как он приближался, медленно кивая.
– Я направился сюда вчера вечером, – сказал он. – Но Рита не знала об этом. Я не хотел впутывать ее в это дело, так же, как и тебя. Но мне нужно было найти безопасное место, и ничего другого я придумать не мог.
Когда полицейские прибыли, чтобы допросить ее, я сумел спрятаться в самолете на поле, и они меня не нашли. После того, как они уехали, я ушел. И только сегодня вечером я снова вернулся, встретился с ней и рассказал, что произошло.
– Тогда она знает – ты сознался…
– Мне не в чем сознаваться – Но я видела тебя на крыше! Я сама послала Доила на встречу с тобой!
– Он не нашел меня, – Брюс говорил едва слышно. – После того, как ты пошла за ним, у меня сдали нервы. Я не мог встретиться с ним – я испугался… и убежал. Карен, поверь мне, клянусь Богом, меня уже не было в здании, когда он поднялся на крышу.
– Тогда кто убил его?
– Кромер…
Это не было ответом. Это было сказано шепотом, в котором сквозил неподдельный шок узнавания, когда Брюс посмотрел мимо Карен и увидел человека, входившего в ангар с пистолетом в руке.
Карен тоже увидела его, потом она повернулась к Брюсу и уже не могла совладать с собой.
– Ты с ума сошел, – выдохнула она. – Это сержант Гордон, он детектив… Человек улыбнулся.
– Никто не сошел с ума, – сказал он спокойно. – Ни ваш муж, и, уж конечно, не я – Его улыбка была такой же неподвижной, застывшей, как пистолет, который он держал в руке.
– Сегодня я ждал около здания вашего офиса, рассчитывая, что ваш муж попытается вступить с вами в контакт. Когда он пошел на крышу, я последовал за ним. Это была великолепная возможность избавиться от последнего человека, который мог меня опознать. Я сумел найти всех остальных, а сейчас с помощью логики я разыскал Брюса.
Он кивнул, глядя на Карен.
– Логика, как я сказал. Холодная, ясная логика. Но ваш приход помешал мне исполнить свое намерение. Я спрятался за куполом и подслушивал. Когда Брюс назвал мое имя, я понял, что план придется изменить. Потому что сейчас было два человека, которые его знали. А с вами обоими я разом, без оружия, покончить не мог.
– Поэтому ты позволил ей уйти, а когда я убежал, ты дождался Доила, – сказал Брюс.
– Именно. Я был у него за спиной, когда он вышел на крышу. Он так и не узнал, что случилось. Карен содрогнулась.
– А Фрэнк Гордон?
– Когда он прибыл, я ждал в чуланчике для уборочного инвентаря в холле перед вашим офисом. В чулане я нашел тяжелую металлическую перекладину от лестницы. Ее там сейчас нет, зато Гордон должен лежать, если только его еще не нашли. Я забрал его пистолет, значок и удостоверение. Машину же я, естественно, позаимствовал еще раньше.
– Но я же была одна, когда вы пришли ко мне в офис, – сказала Карен. – У вас был револьвер…
– Логика, – человек снова улыбнулся. – Было бы опасно пытаться что-что сделать, когда вокруг было столько полицейских, когда они обыскивали все здание.
Важно было вывести вас оттуда. И я к тому же надеялся, что вы снова приведете меня к Брюсу. Когда за ужином вы рассказали мне о Рите, я понял, что и она представляла собой проблему. Но хватит сыпать именами. Я все правильно рассчитал. Вы все здесь, – улыбка его была по-прежнему неподвижной, но палец начал нажимать на спусковой крючок.
– Кромер, послушай меня, – Брюс не отвел глаза от улыбки и нацеленного на него дула пистолета. – Я говорил с Ритой до того, как ты явился, рассказал ей все. Она сказала, что я должен позвонить в полицию, и я позвонил – из ее офиса. Они прибудут с минуты на минуту…
Голос Кромера был таким же холодным, как его улыбка.
– Пожалуйста, не считайте меня идиотом. Это самая старая уловка на свете…
Улыбка застыла на его лице.
Потому что вдали послышались звуки сирены.
Все услышали их, но только Рита начала действовать.
Она подняла руку с гаечным ключом и швырнула его в голову Кромера.
Он отклонился в сторону, ударившись о корпус самолета. Ключ пролетел мимо и со звоном упал на пол. Его рука дернулась вверх, и раздался выстрел.
Уже когда затихало эхо от выстрела, Карен услышала, как вскрикнула Рита. Она отшатнулась, схватилась за плечо. Через облако едкого дыма Карен увидела, как из-под пальцев Риты заструилась кровь и как Брюс бросился вперед и схватился с Кромером.
Кромер судорожно сжимал пистолет, пытаясь повернуть ствол в грудь Брюсу. Но Брюс ребром ладони ударил по его запястью, и пистолет упал.
На мгновение дым рассеялся, и Карен ясно рассмотрела Кромера. Улыбка сошла с его лица, в котором не осталось ничего человеческого – только животная ярость горящих глаз и оскаленный рот – воплощение голого насилия.
Потом сжатые кулаки Кромера ударили Брюса в грудь, отшвырнув его. Кромер повернулся и побежал из ангара в ночную мглу.
Звуки сирен доносились с дороги, и Кромер повернул в другую сторону. Через открытую дверь ангара Карен видела, как он бежал по летному полю.
С неба опустился темный размытый силуэт, внезапно осветившийся яркими вращающимися огнями. Карен закричала, но ее голос потонул в грохоте лопастей вертолета, коршуном пикирующего на бегущего человека. Когда пилот заметил Кромера через сгущающийся туман, было уже поздно.
Вертолет вздрогнул и едва не перевернулся, когда металлическая лопасть напоролась на препятствие. Кромер упал, и его тело перестало двигаться.
Но его голова еще долго катилась по летному полю.
Карен вспомнила свою последнюю поездку сквозь туман. Это было только сорок восемь часов назад, но, казалось, что с тех пор прошла целая жизнь. Для некоторых так и было. Жизнь ушла, поглощенная серым небытием.
Одним из источников света было окно офиса Чартерной Авиакомпании Раймонд. А тень отбрасывала глухая стена каркасного здания, у которой Фрэнк Гордон остановил машину.
Карен собралась открыть дверь с правой стороны, но Гордон удержал ее руку.
– Подождите.
Он окинул пристальным взглядом через лобовое стекло взлетную полосу и темное нагромождение ангаров в дальнем конце летного поля и за офисом. В тумане не просматривалось никакого движения.
– Можете выходить.
Пока Карен выходила и обходила машину сзади, Гордон уже стоял рядом с ней с пистолетом в руке.
– Идите за мной, – сказал он. – Сзади и чуть в стороне.
Он пошел по направлению к офису, держась ближе к стене и подальше от веера света, струящегося из окна. Окно располагалось за дверью, так что им удалось добраться до нее в тени – в тени и липком тумане.
Дверь была слегка приоткрыта. На пороге Гордон жестом показал Карен, чтобы она остановилась.
– Отойдите, – прошептал он и поднял револьвер наизготовку.
Пинком он распахнул дверь.
Потом остановился на пороге. Стоял секунду или целую вечность. Для Карен время остановилось, все остановилось до тех пор, пока он повернулся к ней и сказал:
– Ничего. Никого нет.
Она присоединилась к нему, и они вдвоем вошли в освещенный офис. Гудел напольный вентилятор, заставляя трепетать приколотые к стене бумаги. Гордон глянул на стол. На нем, рядом с телефоном, лежала сумочка Риты. Перед ней в большой пепельнице еще дымилась смятая сигарета. Карен заметила ее и кивнула.
– Она, должно быть, только что вышла. Гордон нахмурился.
– Почему вы так уверены? Когда мы подъезжали, я не видел никакой машины.
– У Риты «Фольксваген». Она обычно оставляет его в ангаре.
– В том, что сзади?
– Да, сзади справа.
Он кивнул и развернулся. Карен вышла вслед за ним. Справа от дощатого сарая стоял на растяжках самолет, одномоторная «Цессна». Гордон остановился в ее тени, всматриваясь в темное чрево ангара. Где-то в конце его мерцал огонек.
Карен подалась вперед, но Гордон затряс головой.
– Еще не время.
В глубине ангара Карен могла различить приземистый силуэт «Фольксвагена». За ним был самолет, а еще дальше – источник света. Скорее всего это был электрический фонарь, поставленный на пол рядом со стеллажами для инструментов. И вот перед ним возникла фигура Риты.
– Это она? – спросил Гордон шепотом.
– Да, слава Богу. И она одна.
– Хорошо. Вот что я от вас хочу. Пойдите и поговорите с ней.
– Вы со мной не идете? Гордон сделал жест револьвером.
– Не беспокойтесь, если я вам понадоблюсь, то буду наготове. Чувствую, что вам легче будет с ней договориться, если она меня сразу не увидит. Расскажите ей о том, что случилось – о Брюсе и Томе Дойле. Думаю, что она готова сломаться. Может быть, Брюс попытался связаться с ней, может быть, она знает, где он.
– Что если она ничего не скажет?
– Тогда я вступлю в дело. Но стоит попытаться, – Гордон положил ладонь на ее руку. – Помните – она тоже в опасности, независимо от того, знает она это или нет. Вы должны ее в этом убедить.
– Я попытаюсь.
Карен пошла через туман, а потом через темноту входа в ангар. Пути назад не было. Она прошла мимо самолета, потом вступила в круг мерцающего света. Рита подняла голову, увидела ее, узнала.
– Что ты здесь делаешь?
В голосе ее звучало неприятное удивление и что-то большее, чем удивление, чего нельзя было уловить на скрытом тенью лице.
– Я должна поговорить с тобой. И сейчас же. В руке у Риты был тяжелый гаечный ключ. Она не отложила его, наоборот, пальцы сильнее сжали рукоятку.
– Очень удачное время ты выбрала. Ты не видишь – я занята?
– Я не выбирала время. Рита, выслушай меня…
– Я слушаю.
Она слушала, пока Карен рассказала ей о звонке Брюса, встрече на крыше и о том, что случилось после. Время от времени Карен переводила дух, но не переставала говорить – до того самого момента, когда они увидела из окна распростертое внизу тело.
Рита не шевелилась, ее лицо оставалось в тени, и она не произнесла ни слова.
«Она меня не слышит, – сказала себе Карен. – У меня нет способа достучаться до нее, только слова».
И она нашла нужные слова.
– Ты не видела то, что видела я, Рита. Том Доил, лежащий на улице, с головой, расколовшейся, как гнилой арбуз. Мертвый Гризволд в комнате, заполненной запахом его горящего тела. Эта бедная медсестра…
– Что ты хочешь от меня?
– Правды, – Карен почувствовала, как пальцы ее сжались, ногти впились в ладони. – Это не вопрос веры или преданности – слишком далеко все зашло. Мы должны остановить то, что происходит. Если ты что-то скрыла, если ты знаешь, где Брюс…
– Она не знала. Это был голос Брюса.
И Брюс вышел из тени, отбрасываемой самолетом. Карен смотрела, как он приближался, медленно кивая.
– Я направился сюда вчера вечером, – сказал он. – Но Рита не знала об этом. Я не хотел впутывать ее в это дело, так же, как и тебя. Но мне нужно было найти безопасное место, и ничего другого я придумать не мог.
Когда полицейские прибыли, чтобы допросить ее, я сумел спрятаться в самолете на поле, и они меня не нашли. После того, как они уехали, я ушел. И только сегодня вечером я снова вернулся, встретился с ней и рассказал, что произошло.
– Тогда она знает – ты сознался…
– Мне не в чем сознаваться – Но я видела тебя на крыше! Я сама послала Доила на встречу с тобой!
– Он не нашел меня, – Брюс говорил едва слышно. – После того, как ты пошла за ним, у меня сдали нервы. Я не мог встретиться с ним – я испугался… и убежал. Карен, поверь мне, клянусь Богом, меня уже не было в здании, когда он поднялся на крышу.
– Тогда кто убил его?
– Кромер…
Это не было ответом. Это было сказано шепотом, в котором сквозил неподдельный шок узнавания, когда Брюс посмотрел мимо Карен и увидел человека, входившего в ангар с пистолетом в руке.
Карен тоже увидела его, потом она повернулась к Брюсу и уже не могла совладать с собой.
– Ты с ума сошел, – выдохнула она. – Это сержант Гордон, он детектив… Человек улыбнулся.
– Никто не сошел с ума, – сказал он спокойно. – Ни ваш муж, и, уж конечно, не я – Его улыбка была такой же неподвижной, застывшей, как пистолет, который он держал в руке.
– Сегодня я ждал около здания вашего офиса, рассчитывая, что ваш муж попытается вступить с вами в контакт. Когда он пошел на крышу, я последовал за ним. Это была великолепная возможность избавиться от последнего человека, который мог меня опознать. Я сумел найти всех остальных, а сейчас с помощью логики я разыскал Брюса.
Он кивнул, глядя на Карен.
– Логика, как я сказал. Холодная, ясная логика. Но ваш приход помешал мне исполнить свое намерение. Я спрятался за куполом и подслушивал. Когда Брюс назвал мое имя, я понял, что план придется изменить. Потому что сейчас было два человека, которые его знали. А с вами обоими я разом, без оружия, покончить не мог.
– Поэтому ты позволил ей уйти, а когда я убежал, ты дождался Доила, – сказал Брюс.
– Именно. Я был у него за спиной, когда он вышел на крышу. Он так и не узнал, что случилось. Карен содрогнулась.
– А Фрэнк Гордон?
– Когда он прибыл, я ждал в чуланчике для уборочного инвентаря в холле перед вашим офисом. В чулане я нашел тяжелую металлическую перекладину от лестницы. Ее там сейчас нет, зато Гордон должен лежать, если только его еще не нашли. Я забрал его пистолет, значок и удостоверение. Машину же я, естественно, позаимствовал еще раньше.
– Но я же была одна, когда вы пришли ко мне в офис, – сказала Карен. – У вас был револьвер…
– Логика, – человек снова улыбнулся. – Было бы опасно пытаться что-что сделать, когда вокруг было столько полицейских, когда они обыскивали все здание.
Важно было вывести вас оттуда. И я к тому же надеялся, что вы снова приведете меня к Брюсу. Когда за ужином вы рассказали мне о Рите, я понял, что и она представляла собой проблему. Но хватит сыпать именами. Я все правильно рассчитал. Вы все здесь, – улыбка его была по-прежнему неподвижной, но палец начал нажимать на спусковой крючок.
– Кромер, послушай меня, – Брюс не отвел глаза от улыбки и нацеленного на него дула пистолета. – Я говорил с Ритой до того, как ты явился, рассказал ей все. Она сказала, что я должен позвонить в полицию, и я позвонил – из ее офиса. Они прибудут с минуты на минуту…
Голос Кромера был таким же холодным, как его улыбка.
– Пожалуйста, не считайте меня идиотом. Это самая старая уловка на свете…
Улыбка застыла на его лице.
Потому что вдали послышались звуки сирены.
Все услышали их, но только Рита начала действовать.
Она подняла руку с гаечным ключом и швырнула его в голову Кромера.
Он отклонился в сторону, ударившись о корпус самолета. Ключ пролетел мимо и со звоном упал на пол. Его рука дернулась вверх, и раздался выстрел.
Уже когда затихало эхо от выстрела, Карен услышала, как вскрикнула Рита. Она отшатнулась, схватилась за плечо. Через облако едкого дыма Карен увидела, как из-под пальцев Риты заструилась кровь и как Брюс бросился вперед и схватился с Кромером.
Кромер судорожно сжимал пистолет, пытаясь повернуть ствол в грудь Брюсу. Но Брюс ребром ладони ударил по его запястью, и пистолет упал.
На мгновение дым рассеялся, и Карен ясно рассмотрела Кромера. Улыбка сошла с его лица, в котором не осталось ничего человеческого – только животная ярость горящих глаз и оскаленный рот – воплощение голого насилия.
Потом сжатые кулаки Кромера ударили Брюса в грудь, отшвырнув его. Кромер повернулся и побежал из ангара в ночную мглу.
Звуки сирен доносились с дороги, и Кромер повернул в другую сторону. Через открытую дверь ангара Карен видела, как он бежал по летному полю.
С неба опустился темный размытый силуэт, внезапно осветившийся яркими вращающимися огнями. Карен закричала, но ее голос потонул в грохоте лопастей вертолета, коршуном пикирующего на бегущего человека. Когда пилот заметил Кромера через сгущающийся туман, было уже поздно.
Вертолет вздрогнул и едва не перевернулся, когда металлическая лопасть напоролась на препятствие. Кромер упал, и его тело перестало двигаться.
Но его голова еще долго катилась по летному полю.