Но впереди у нас только пустота. Пустота и крах надежд. Что станет с ним, когда он узнает ?
Ночами мне снится один и тот же сон: нам с сыном нужно уйти вместе. Туда, где больше не будет боли… Вместе… Я просыпаюсь в холодном поту…"
Артем закончил читать письмо и поднял глаза на Полину. Похоже, она плакала давно, потому что глаза ее успели припухнуть от слез. Она хотела что-то сказать, но захлебнулась слезами и закрыла лицо руками.
— Не плачь, — сказал Артем, думая о чем-то своем. — У них все прекрасно.
Полина взорвалась:
— Ты бесчувственный! Ты.., злой! — выпалила она, глядя на него так, будто впервые увидела. — Как ты можешь так говорить?
Она вдруг перестала плакать и спросила с ужасом:
— Что ты имеешь в виду? Неужели она.., неужели они…
Губы ее задрожали, и Артем не выдержал:
— Да живы они! Мальчик ходит! А его мама прекрасно выглядит. Кстати, кажется, собирается снова замуж.
— Ты шутишь? — удивилась Полина. — Откуда ты можешь это знать?
— Случайно пересеклись. — Артему совсем не хотелось обсуждать с Полиной свои дела.
Но она схватила его за локоть и заглядывала в глаза.
— Я занимаюсь одним делом. Собирал информацию. Вот так и познакомился с Амелиной Екатериной Григорьевной.
— Эго правда? Артем, — глаза Полины сияли, — прости за то, что я наговорила. Расскажи мне, пожалуйста, как это получилось?
Артем лишь покачал головой.
— Ну пожалуйста, — не унималась Полина. — Я понимаю, что нельзя, но я никому, клянусь, ни слова, ни звука.
Несколько минут Артем раздумывал.
— Мне нужно взглянуть на другие письма, — сказал он.
— Не стоит, — неуверенно возразила Полина, — они могут быть личными. Это неудобно.
Полина быстро прикрыла ящик руками и строго взглянула на Артема.
— Что ты хочешь здесь найти?
— Так, проверить кое-что.
Истории Амелиной и Свешниковой были очень похожи. И если в ящике окажется письмо от одной из женщин, список которых лежал у него в кармане… Конечно, это было бы слишком, но кто знает…
— А если я позволю тебе, ты расскажешь? — спросила Подина жалобно.
— Договорились, — пообещал Артем. — Только не здесь. Я провожу тебя домой, а ты, как гостеприимная хозяйка, напоишь меня чаем, хорошо?
Полина радостно кивнула и пропустила его к ящику.
Кроме письма Амелиной, в ящике лежало еще два, и оба — от женщин. Артем бережно перебрал их, стараясь запомнить адреса и фамилии корреспонденток.
Первое письмо пришло из Нижнего Новгорода от Александры Уваровой, второе — из Петербурга от Коровиной Е. И. Это конечно не означало, что Свешникова никогда не писала Королевой, но прыти Артема поубавило. Он ухватился за фантастическую идею. Пора было возвращаться к реальности.
И все-таки, пока Полина возилась с замком, он достал свой блокнот и записал фамилии и адреса женщин. «Так, — сказал он себе, — на всякий случай…»
Глава 13
Глава 15
Глава 14
Ночами мне снится один и тот же сон: нам с сыном нужно уйти вместе. Туда, где больше не будет боли… Вместе… Я просыпаюсь в холодном поту…"
Артем закончил читать письмо и поднял глаза на Полину. Похоже, она плакала давно, потому что глаза ее успели припухнуть от слез. Она хотела что-то сказать, но захлебнулась слезами и закрыла лицо руками.
— Не плачь, — сказал Артем, думая о чем-то своем. — У них все прекрасно.
Полина взорвалась:
— Ты бесчувственный! Ты.., злой! — выпалила она, глядя на него так, будто впервые увидела. — Как ты можешь так говорить?
Она вдруг перестала плакать и спросила с ужасом:
— Что ты имеешь в виду? Неужели она.., неужели они…
Губы ее задрожали, и Артем не выдержал:
— Да живы они! Мальчик ходит! А его мама прекрасно выглядит. Кстати, кажется, собирается снова замуж.
— Ты шутишь? — удивилась Полина. — Откуда ты можешь это знать?
— Случайно пересеклись. — Артему совсем не хотелось обсуждать с Полиной свои дела.
Но она схватила его за локоть и заглядывала в глаза.
— Я занимаюсь одним делом. Собирал информацию. Вот так и познакомился с Амелиной Екатериной Григорьевной.
— Эго правда? Артем, — глаза Полины сияли, — прости за то, что я наговорила. Расскажи мне, пожалуйста, как это получилось?
Артем лишь покачал головой.
— Ну пожалуйста, — не унималась Полина. — Я понимаю, что нельзя, но я никому, клянусь, ни слова, ни звука.
Несколько минут Артем раздумывал.
— Мне нужно взглянуть на другие письма, — сказал он.
— Не стоит, — неуверенно возразила Полина, — они могут быть личными. Это неудобно.
Полина быстро прикрыла ящик руками и строго взглянула на Артема.
— Что ты хочешь здесь найти?
— Так, проверить кое-что.
Истории Амелиной и Свешниковой были очень похожи. И если в ящике окажется письмо от одной из женщин, список которых лежал у него в кармане… Конечно, это было бы слишком, но кто знает…
— А если я позволю тебе, ты расскажешь? — спросила Подина жалобно.
— Договорились, — пообещал Артем. — Только не здесь. Я провожу тебя домой, а ты, как гостеприимная хозяйка, напоишь меня чаем, хорошо?
Полина радостно кивнула и пропустила его к ящику.
Кроме письма Амелиной, в ящике лежало еще два, и оба — от женщин. Артем бережно перебрал их, стараясь запомнить адреса и фамилии корреспонденток.
Первое письмо пришло из Нижнего Новгорода от Александры Уваровой, второе — из Петербурга от Коровиной Е. И. Это конечно не означало, что Свешникова никогда не писала Королевой, но прыти Артема поубавило. Он ухватился за фантастическую идею. Пора было возвращаться к реальности.
И все-таки, пока Полина возилась с замком, он достал свой блокнот и записал фамилии и адреса женщин. «Так, — сказал он себе, — на всякий случай…»
Глава 13
Всю дорогу Полина ускоряла шаг и вопросительно смотрела на Артема. Может быть, он начнет рассказ прямо в метро? Но Артем всю дорогу молчал, словно воды в рот набрал, и о чем-то думал.
Он заговорил лишь после того, как Полина вскипятила воду и разлила по чашкам дымящийся чай.
— Дело, по которому я приехал в Санкт-Петербург, — сказал Артем, сделав первый глоток и удовлетворенно качнув головой, — связано с несчастным случаем. Некий Свешников…
— Я читала! — радостно вскрикнула Полина, услышав знакомую фамилию и добавила в ответ на удивленный взгляд Артема:
— В той газете, что вы мне оставили. Ax, — она залилась вдруг красной, — я ведь совсем забыла поблагодарить вас. Но я звонила… И я все верну… — сбилась она.
Артем жестом остановил ее.
— Что поблагодарила — замечательно. Сестра передала мне…
«Сестра? — Полина не смогла сдержать улыбку. — Ну конечно же сестра, как же я сразу…»
— Но если ты собираешься мне что-то вернуть, то я, пожалуй, и рассказывать ничего не буду, — в голосе его прозвучала легкая обида.
— Нет, расскажи, — простонала Полина. — Я больше не стану перебивать.
— Так вот. В смерти Свешникова действительно есть множество деталей, которые, как ни крути, не укладываются в версию о несчастном случае.
В милиции люди не то, чтобы слепые, но им других проблем хватает. А меня нанял друг Свешникова…
— Тимошенко!
— Вот-вот. Он ведь у нас известное лицо, директор стадиона. Всю жизнь лучшего друга в сауну приглашал, а тот ни разу его не уважил, настолько отвратительным ему казалось занятие попотеть в душной комнатке. Отговаривался, шутил, что потеть нужно за работой, а не на отдыхе. Не верит Тимошенко, что нашелся человек, который его уговорил — и все тут. А раз такого человека не было, значит не исключено, что затащили его туда против его воли…
Полина слушала, сгорая от нетерпения, когда же рассказчик перейдет к интересующей ее теме.
— Несколько дней я ходил вокруг да около, пока не обратился к знакомому милиционеру, и тот помог мне раздобыть сведения о подобных несчастных случаях.
Оказалось, что за год от несчастных случаев погибло четверо довольно крупных бизнесменов, и двое из них отправились на тот свет точно таким же макаром — то есть непосредственно в процессе потения в сауне. Я решил, что кто-то таким способом убирает конкурентов. Но все погибшие промышляли в разных областях: один лесом торговал, другой владел гостиницами и санаториями, третий — из шоу-бизнеса и так далее. То есть — никаких общих точек соприкосновения.
Полина тяжело вздохнула. Все, что рассказывал Артем, бесспорно было весьма интересно, — особенно если бы он не говорил таким монотонным, убаюкивающим голосом, — только в другое время. Сейчас ей не терпелось узнать о судьбе несчастной женщины с больным сыном. Но прерывать Артема она боялась, а потому решила запастись терпением.
— Тогда я проверил, кому достались их деньги: партнерам, дальним родственникам, а может быть, совсем неизвестным людям. Но и тут — ничего: деньги по-прежнему остались в семьях. И никто чужой не наложил на них лапу. Причем в трех случаях во главе фирм встали жены, в одном — старший сын.
Мне пришлось приложить много труда, чтобы познакомиться с женой Свешникова. Тимошенко описывал мне ее так: клуша клушей, никогда дел мужа не касалась. Но женщина, с которой я встретился, произвела на меня иное впечатление: деловая, энергичная, ухоженная. Такую клушей не назовешь.
Даже фотографию послал Тимошенко убедиться, что это она. «Она, — ответил он, — правда, узнать трудно, но сомнений нет: родинка на подбородке».
Я ей представился корреспондентом экономической газеты и целый час пытал насчет всяких экономических тонкостей и перспектив развития фирмы. И что же? Она хоть и задумывалась над каждым вопросом, но отвечала уверенно и грамотно. Как отличница на экзамене. Если чего-то не знала, говорила прямо: в этом я еще не разобралась пока, к сожалению.
Артем замолчал и снова надолго припал к кружке чая, жмурясь от удовольствия. Полинаде Удержалась:
— Но — письмо? — жалобно спросила она. — При чем здесь письмо?
Артем посмотрел на нее строго, но тут же смягчился.
— В моем списке, — он постучал по своему блокноту, — значится фамилия автора: Екатерина Григорьевна Амелина. Увидев конверт, я еще не знал, действительно ли это она или однофамилица.
А дойдя до места, где она пишет о больном ребенке, и вовсе решил, что ошибся. Я своими глазами видел этого шестнадцатилетнего красивого мальчика: он ходит точно так же, как все мы. Но остальное совпадает: Мухинское училище, дизайн-студия, коттедж.
— Я не понимаю, она что — написала не правду?
— Не знаю. Сам всю дорогу об этом думал.
Возможно…
Он надолго умолк, а взгляд его уплыл куда-то далеко-далеко поверх головы Полины.
— Э-эй, — позвала она и, когда Артем пришел в себя, улыбнулась. — Я ничегошеньки не понимаю.
— Дело в том, что муж Амелиной погиб два года назад — выбросился из окна своего коттеджа. После чего дизайн-студию возглавила его жена. Теперь она в городе дизайнер номер один. Ее услугами даже за рубежом пользуются.
— И что ты об этом думаешь? — Полина заглядывала Артему в глаза. — Ты ведь все время думаешь.
Она так смотрела на него в этот момент, что в голове Артема невольно родилась странная мысль: «Если у меня будет дочь, назову ее Полиной. Пусть вот так же смотрит на меня всегда…»
— Мне не дает покоя одна мысль. На письме стоял штемпель: оно было отправлено третьего марта и получено адресатом пятого. А господин Амелин совершил свой полет тринадцатого марта.
То есть — ровно через неделю. Выходит, они не успели развестись, жена унаследовала деньги и вполне могла позволить себе оплатить операцию сына.
Полина захлопала в ладоши.
— Здорово! Вот это и называется хеппи-энд.
Это справедливо, правда?
Артем посмотрел на нее задумчиво.
— Мне кажется, что это фантастически справедливо, чересчур справедливо и справедливость такая в жизни редко случается. То есть я хотел сказать — практически никогда не случается.
К тому же, если бы господин Амелин умер от сердечного приступа или, скажем, что называется, после продолжительной болезни, это — одно.
А он взял и ни с того, ни с сего сиганул из окна.
— Неужели ты думаешь, эта бедная женщина могла решиться на такой отчаянный шаг?
Артем щелкнул пальцами.
— Нет. Алиби всех жен я проверил давно.
И Амелиной в том числе. Оно абсолютно. В это время она с сыном была в поликлинике на приеме у врача. Добрый десяток людей может подтвердить это.
Он замолчал и нахмурился.
— Что-то тебя все-таки беспокоит? — спросила Полина.
— Да, — кивнул он. — Это письмо.
— Письмо? Но ведь она написала его в порыве отчаяния, просто хотела выговориться…
— Это понятно. Но почему Виктория Королева хранит это письмо? Да еще в шкафчике с тремя секретами?
— Я тебе объясню, — снисходительно сказала Полина, гордясь тем, что наконец и она может чем-то помочь Артему. — Это письмо — прекрасный материал. Виктория могла использовать его для нового романа. Отсюда и секретный ящик — она не хочет, чтобы кто-то украл ее будущий сюжет.
— Ты так думаешь? — вяло спросил Артем.
— Естественно. — Полина победоносно улыбнулась ему.
— Может быть, и так, — Артем внимательно смотрел на Полину. — Но ты, пожалуйста, будь осторожна. И если что — сразу же звони мне.
Давай я тебе запишу номер своего мобильного…
Полина так же серьезно кивнула Артему и прошла в комнату за записной книжкой. Какой же он все-таки милый: «Будь осторожна», «сразу же звони мне». Но, собственно, что еще он может придумать для продолжения знакомства?..
Он заговорил лишь после того, как Полина вскипятила воду и разлила по чашкам дымящийся чай.
— Дело, по которому я приехал в Санкт-Петербург, — сказал Артем, сделав первый глоток и удовлетворенно качнув головой, — связано с несчастным случаем. Некий Свешников…
— Я читала! — радостно вскрикнула Полина, услышав знакомую фамилию и добавила в ответ на удивленный взгляд Артема:
— В той газете, что вы мне оставили. Ax, — она залилась вдруг красной, — я ведь совсем забыла поблагодарить вас. Но я звонила… И я все верну… — сбилась она.
Артем жестом остановил ее.
— Что поблагодарила — замечательно. Сестра передала мне…
«Сестра? — Полина не смогла сдержать улыбку. — Ну конечно же сестра, как же я сразу…»
— Но если ты собираешься мне что-то вернуть, то я, пожалуй, и рассказывать ничего не буду, — в голосе его прозвучала легкая обида.
— Нет, расскажи, — простонала Полина. — Я больше не стану перебивать.
— Так вот. В смерти Свешникова действительно есть множество деталей, которые, как ни крути, не укладываются в версию о несчастном случае.
В милиции люди не то, чтобы слепые, но им других проблем хватает. А меня нанял друг Свешникова…
— Тимошенко!
— Вот-вот. Он ведь у нас известное лицо, директор стадиона. Всю жизнь лучшего друга в сауну приглашал, а тот ни разу его не уважил, настолько отвратительным ему казалось занятие попотеть в душной комнатке. Отговаривался, шутил, что потеть нужно за работой, а не на отдыхе. Не верит Тимошенко, что нашелся человек, который его уговорил — и все тут. А раз такого человека не было, значит не исключено, что затащили его туда против его воли…
Полина слушала, сгорая от нетерпения, когда же рассказчик перейдет к интересующей ее теме.
— Несколько дней я ходил вокруг да около, пока не обратился к знакомому милиционеру, и тот помог мне раздобыть сведения о подобных несчастных случаях.
Оказалось, что за год от несчастных случаев погибло четверо довольно крупных бизнесменов, и двое из них отправились на тот свет точно таким же макаром — то есть непосредственно в процессе потения в сауне. Я решил, что кто-то таким способом убирает конкурентов. Но все погибшие промышляли в разных областях: один лесом торговал, другой владел гостиницами и санаториями, третий — из шоу-бизнеса и так далее. То есть — никаких общих точек соприкосновения.
Полина тяжело вздохнула. Все, что рассказывал Артем, бесспорно было весьма интересно, — особенно если бы он не говорил таким монотонным, убаюкивающим голосом, — только в другое время. Сейчас ей не терпелось узнать о судьбе несчастной женщины с больным сыном. Но прерывать Артема она боялась, а потому решила запастись терпением.
— Тогда я проверил, кому достались их деньги: партнерам, дальним родственникам, а может быть, совсем неизвестным людям. Но и тут — ничего: деньги по-прежнему остались в семьях. И никто чужой не наложил на них лапу. Причем в трех случаях во главе фирм встали жены, в одном — старший сын.
Мне пришлось приложить много труда, чтобы познакомиться с женой Свешникова. Тимошенко описывал мне ее так: клуша клушей, никогда дел мужа не касалась. Но женщина, с которой я встретился, произвела на меня иное впечатление: деловая, энергичная, ухоженная. Такую клушей не назовешь.
Даже фотографию послал Тимошенко убедиться, что это она. «Она, — ответил он, — правда, узнать трудно, но сомнений нет: родинка на подбородке».
Я ей представился корреспондентом экономической газеты и целый час пытал насчет всяких экономических тонкостей и перспектив развития фирмы. И что же? Она хоть и задумывалась над каждым вопросом, но отвечала уверенно и грамотно. Как отличница на экзамене. Если чего-то не знала, говорила прямо: в этом я еще не разобралась пока, к сожалению.
Артем замолчал и снова надолго припал к кружке чая, жмурясь от удовольствия. Полинаде Удержалась:
— Но — письмо? — жалобно спросила она. — При чем здесь письмо?
Артем посмотрел на нее строго, но тут же смягчился.
— В моем списке, — он постучал по своему блокноту, — значится фамилия автора: Екатерина Григорьевна Амелина. Увидев конверт, я еще не знал, действительно ли это она или однофамилица.
А дойдя до места, где она пишет о больном ребенке, и вовсе решил, что ошибся. Я своими глазами видел этого шестнадцатилетнего красивого мальчика: он ходит точно так же, как все мы. Но остальное совпадает: Мухинское училище, дизайн-студия, коттедж.
— Я не понимаю, она что — написала не правду?
— Не знаю. Сам всю дорогу об этом думал.
Возможно…
Он надолго умолк, а взгляд его уплыл куда-то далеко-далеко поверх головы Полины.
— Э-эй, — позвала она и, когда Артем пришел в себя, улыбнулась. — Я ничегошеньки не понимаю.
— Дело в том, что муж Амелиной погиб два года назад — выбросился из окна своего коттеджа. После чего дизайн-студию возглавила его жена. Теперь она в городе дизайнер номер один. Ее услугами даже за рубежом пользуются.
— И что ты об этом думаешь? — Полина заглядывала Артему в глаза. — Ты ведь все время думаешь.
Она так смотрела на него в этот момент, что в голове Артема невольно родилась странная мысль: «Если у меня будет дочь, назову ее Полиной. Пусть вот так же смотрит на меня всегда…»
— Мне не дает покоя одна мысль. На письме стоял штемпель: оно было отправлено третьего марта и получено адресатом пятого. А господин Амелин совершил свой полет тринадцатого марта.
То есть — ровно через неделю. Выходит, они не успели развестись, жена унаследовала деньги и вполне могла позволить себе оплатить операцию сына.
Полина захлопала в ладоши.
— Здорово! Вот это и называется хеппи-энд.
Это справедливо, правда?
Артем посмотрел на нее задумчиво.
— Мне кажется, что это фантастически справедливо, чересчур справедливо и справедливость такая в жизни редко случается. То есть я хотел сказать — практически никогда не случается.
К тому же, если бы господин Амелин умер от сердечного приступа или, скажем, что называется, после продолжительной болезни, это — одно.
А он взял и ни с того, ни с сего сиганул из окна.
— Неужели ты думаешь, эта бедная женщина могла решиться на такой отчаянный шаг?
Артем щелкнул пальцами.
— Нет. Алиби всех жен я проверил давно.
И Амелиной в том числе. Оно абсолютно. В это время она с сыном была в поликлинике на приеме у врача. Добрый десяток людей может подтвердить это.
Он замолчал и нахмурился.
— Что-то тебя все-таки беспокоит? — спросила Полина.
— Да, — кивнул он. — Это письмо.
— Письмо? Но ведь она написала его в порыве отчаяния, просто хотела выговориться…
— Это понятно. Но почему Виктория Королева хранит это письмо? Да еще в шкафчике с тремя секретами?
— Я тебе объясню, — снисходительно сказала Полина, гордясь тем, что наконец и она может чем-то помочь Артему. — Это письмо — прекрасный материал. Виктория могла использовать его для нового романа. Отсюда и секретный ящик — она не хочет, чтобы кто-то украл ее будущий сюжет.
— Ты так думаешь? — вяло спросил Артем.
— Естественно. — Полина победоносно улыбнулась ему.
— Может быть, и так, — Артем внимательно смотрел на Полину. — Но ты, пожалуйста, будь осторожна. И если что — сразу же звони мне.
Давай я тебе запишу номер своего мобильного…
Полина так же серьезно кивнула Артему и прошла в комнату за записной книжкой. Какой же он все-таки милый: «Будь осторожна», «сразу же звони мне». Но, собственно, что еще он может придумать для продолжения знакомства?..
Глава 15
Следующий день для Артема был особенно перегружен событиями. Письмо, обнаруженное им благодаря Полине, многое меняло в его мыслях по поводу смерти Свешникова. Он позвонил Тимошенко и узнал, как звали секретаршу Свешникова и сколько ей было лет. Узнав, что девица была совсем юной и звали ее Катей, он позвонил в контору мадам Свешниковой.
— Акционерное общество «Авгур». Здравствуйте, — приветствовал его респектабельный немолодой голос.
— Катя, — отчаянно закричал Артем в трубку, — это я, Серега, братишка твой. Торчу на вокзале, адрес забыл. Только телефон с собой…
Куда ехать-то, тут в письме…
— Катя здесь больше не работает, — утомившись слушать его бессвязную речь, произнесла женщина.
— Ой, как же, — чуть ли не взвизгнул Артем, — я ж из другого города. У меня здесь кроме нее никого… Где ж искать, подскажите ради Бога.
— Минуту, — сказала женщина и прикрыв трубку рукой прошипела: «Черт знает что! Развела здесь.., балаган!» — Записывайте, — ровно и бесстрастно произнесла она через минуту, — улица Пестеля, дом четыре, квартира пять. Запомнили? Всего наилучшего!
И добрая самаритянка швырнула трубку на рычаг. Артем развернул карту. Оказалось, что до Пестеля рукой подать, и, молясь, чтобы Катя оказалась дома, Артем, обгоняя прохожих, свернул на мост.
Ему повезло. Дверь открыла девушка в стоптанных тапочках и песочного цвета халатике, надкусывая яблоко.
— Екатерина? — учтиво осведомился он.
Девушка расширила глаза и замотала головой.
Она повернулась к Артему спиной и крикнула в темный коридор:
— Кать, к тебе!
Катя появилась через минуту и внимательно посмотрела на Артема:
— Я вас слушаю?
Манера держаться выдавала в ней профессионального секретаря.
— У меня к вам конфиденциальный разговор, — Артем кивнул на девушку с яблоком, — касающийся вашей прежней работы.
Он достал самодельную корочку сотрудника милиции и развернул перед Катей.
— Пожалуйста, проходите, — она не выразила ни любопытства, ни удивления.
Устроившись за столом, Артем спросил участливо:
— Вы все еще не устроились на работу?
— Да. — Катя только рукой махнула и отвернулась, нахмурившись.
Похоже, он задел ее за живое, а потому решил раскрутить эту тему, проявив интерес к делам девушки. Обычно это давало хорошие результаты. Ты с человеком по-человечески, и он с тобой — начистоту.
— А в «Авгуре» что, новая метла по-новому метет?
Катя усмехнулась:
— В самую точку. Меня уволила первой.
— Чем же вы заслужили звание «врага номер один»? — спросил Артем удивленно.
— Мне Иван Петрович кредит обещал. На квартиру.
— Что же в этом плохого?
Катя тяжело вздохнула, но ничего не ответила, хотя ясно было, что ей есть что сказать. Чтобы придать беседе официальный статус, Артем открыл блокнот и достал ручку.
— Ваш начальник был большим любителем парной?
— Что вы, совсем наоборот. Его туда на аркане затащить не могли.
— Вы это точно знаете?
— Абсолютно. Однажды даже важная сделка сорвалась, потому что он не захотел там с партнерами встречаться. Не просто не любил — претило это ему. Пунктик у него какой-то был. Я даже думаю, знаете что, — она осторожно взглянула на Артема, стараясь понять, не будет ли он над ней смеяться, — он судьбу свою чувствовал. Ведь там именно и умер…
— Как вы думаете, кто его туда…
— Не знаю, — поморщилась Катя. — Даже думать об этом не хочу.
— Друзей у него много было?
— He пересчитать.
— Подруг? — вкрадчиво спросил Артем.
— Еще больше.
— Стало быть, все э-э-э.., недолгие?
— Однодневки.
— А любил — жену?
Катя нагнулась к нему через стол:
— Не-а. По-настоящему одних своих лошадей любил. Больше — никого.
— А как же дети?
Катя задумалась.
— Однажды звонила Марго. То есть — Маргарита Васильевна. У дочки годовалой жар под сорок. Просила, чтобы Иван Петрович послал шофера в аптеку за парацетамолом. Тогда я о его детях слышала первый и последний раз. Даже не знаю, кто у него там еще — мальчики или девочки.
— Так Свешников послал шофера? — спросил Артем.
— Сказал, что перезвонит, — Катя закатила глаза, изображая реакцию шефа, — но, разумеется, забыл. Подумаешь, какие мелочи!
— И жена его терпела? Уходить не собиралась?
— Нет, куда ей! Четверо детей — не шутка.
Разве такую ораву прокормишь?
— А он не собирался бросать жену? — Артем с серьезным видом рисовал крестики в блокноте.
— Зачем? Она у него и вместо домработницы, и вместо сестры милосердия, да и вместо девочки для битья…
— В каком смысле «для битья»?
— В прямом. Сидел в нем такой зверь: кулаки чесались.
— Почему вы так думаете?
— Я два раза в частные клиники деньги переводила и документы видела. Как это у них там называется: «Множественные кровоподтеки, перелом ребра…» Один раз встречать ее из больницы ездила с шофером. Может, она, конечно, и желтухой болела, как мне шеф сказал. Только под глазом бланш желтел… А потом все это знали…
Он же не просто так бил, сгоряча. Ему нравилось.
— Выходит, теперь у руля фирмы стоит безвольная слабая женщина?
Артем успел уже повидаться с Маргаритой Васильевной, поэтому все, что говорила секретарша, не очень вязалось с ее портретом.
— Вот загадка! Может быть, она притворялась всю жизнь так хорошо, что все ее считали клушей, а может быть, деньги действительно творят чудеса, но она переменилась до неузнаваемости. Властная, говорит четко, не мямлит как раньше, смотрит совсем по-другому. А одета как, как причесана — все с иголочки, все хрустит. Собственно, она меня и уволила потому, что я ее раньше знала.
— Вы так думаете?
— Сама сказала. Говорит, мне нужно порвать с прошлым раз и навсегда. Я ей, видите ли, мешаю, Ивана напоминаю. Но обещала написать блестящие рекомендации.
Артем решил, что пора откланяться. Ничего особенного в рассказе Кати не было, кроме разве что странного ощущения де-жа-вю. Ведь Свешникова" подобно Амелиной, находилась в весьма тяжелом положении. И вдруг — такая удача! — нет мужа-тирана, а деньги есть. Удивительное везение! Можно было бы еще удивиться и тому, что обе женщины бросились руководить фирмами, не пытаясь продать их партнерам или конкурентам. Но здесь обе, конечно, были правы. От продажи не получишь и десятой части того, что можешь заработать.
В списке Артема значилось еще несколько человек. В фирме, занимающейся целлюлозой, он не сумел прорваться дальше первого поста охраны. Пришлось ретироваться, пока не возникло неприятностей. В маленькой гостинице возле птичьего рынка, принадлежащей ранее Марату Алимову, на него тоже смотрели косо: но покупатель, не продавец, ясно — человек нехороший, ненадежный. А вот в шашлычной, притулившейся здесь же возле рынка, ему оказались рады.
— Захади, дарагой! Садись! Кушать будешь? — крепкий маленький мужичок чуть ли не силой затащил его в свой павильон. — Сматри, цены савсем смешные! Куда спешишь?
— Буду, — кивнул Артем, потому что шашлычная раньше тоже принадлежала Алимову. — Как Марат поживает?
Мужчина бросил на него острый взгляд, не прекращая нанизывать мясо на шампуры.
— Умер Марат, разве не знаешь? Тебе три палочки хватит? — тут же деловито осведомился он.
Глядя на огромные шампуры, Артем подумал, что ему вполне хватило бы и одной, но огорчать хозяина не стал.
— Хватит. Какая беда! — покачал он головой и, наткнувшись на удивленный взгляд, пояснил:
— Это я про Марата. Сердце что ли? Или авария?
— Перегрелся говорят, давление, — нехотя ответил мужчина, с таким энтузиазмом размахивая над дымящимися углями куском картона, что во все стороны летели искры и пепел.
— У меня к нему дело было… И кто теперь вместо него?
Хозяин что-то пробурчал себе под нос, выругался, а вслух сказал сладенько:
— Алина. Она его делами занимается. Но если у тебя долг — не ходи. Зверь-баба, за каждый день просрочки проценты возьмет.
— Алина — это вроде жена его?
— Она. Я ей за этот сарай как за дворец уже заплатил. Все мало! — Хозяин перевернул шампуры и мрачно замолчал.
Подрумянившееся мясо шипело и сочилось жиром, стекающим в угли, отчего в павильоне стоял умопомрачительный запах. «Самое вкусное во всей затее с шашлыком — этот самый запах», — подумал Артем. Хозяин поставил перед ним тарелку и отправился за прилавок озабоченно перетирать и без того чистые стаканы.
— Составьте мне компанию, — улыбнулся ему Артем. — И если у вас есть домашнее вино…
На лице хозяина мелькнуло выражение радостного удивления, но тут же сменилось тоскливой миной.
— Вино? Откуда теперь хорошее вино? Раньше его Алина делала, а теперь она ведь вон кто!
Разве будет теперь ногами виноград толочь? Она и дом-то уже продала, квартиру купила в городе.
Но он все-таки взял для себя тарелку, принес бутылку и два стакана.
— Светлая память Марату, — сказал он. — Хороший был человек! Но слишком женщин любил, надорвался.
Артем пригубил вино и спросил:
— А что на рынке говорят?
Хозяин с удовольствием ел мясо.
— Говорят, хотел семью бросить, стариков не слушал. Русскую завел… А той жениться приспичило.
— Молодую наверно хотел?
— Да не девочка. Чуть помладше Алины. Но яркая такая, пышная, — он показал женщину в обхвате, получилось, что слишком даже пышная. — А перед самой смертью еще одну завел…
— Ну и ну! — пробурчал Артем с набитым ртом.
— Ага. С пышной рассобачился. Пух и перья по всему рынку летели.
— Новая, наверно, слаще прежней была.
— Тю, — присвистнул хозяин. — Куда там!
Тощая, смотреть не на что. Ноги, правда, длинные, но худые — глазам больно. Молодая — лет двадцать. Черная, вроде татарочки. Глаза — голубые. Но манеры — питерские. Если и татарка, то здесь родилась. Или папка русский.
— Появилась, значит, и сгубила, — задумчиво протянул Артем.
— В точку. — Хозяин налил еще вина. — Один раз и заходила: как раз накануне его смерти.
— А Алине, значит, повезло.
— Не то слово. Она как раз тогда на родину ездила, молиться ходила. Вернулась — а тут такие дела…
Она ему до того алиментами грозила, а он смеялся, говорит, у меня зарплата семьсот рублей, много ли ты с меня поимеешь? Грозился на свою пухлую все записать, а Алину по миру пустить. Повезло Алине, зато теперь всем, кому при Марате везло, не везет…
С рынка Артем отправился в ближайший сквер и сел на скамеечку, разомлев от вина. Пить ему приходилось редко и обычно не по своей воле, а для дела, как и сегодня. Алкоголь приятно плавил мозги, и рассуждать в таком состоянии он не привык. Зато воображение работало за двоих. Теперь он легко мог представить Марата — пятидесятилетнего крепкого татарина, похожего, разумеется, на Чингисхана, каким его рисовали учебники истории, и на хозяина шашлычной одновременно. Рядом с ним кружили как мухи женщины: жена Алина, которой было сорок семь лет, пышная блондинка чуть помладше жены и совсем молодая брюнетка, которая пришла и сгубила. Пришла и сгубила…
Артем задремал на скамейке, отключившись всего минут на десять, а когда проснулся, почувствовал приятную ясность в голове. И совсем неожиданно его осенила мысль, которую он сначала посчитал глупой, а потом подумал: почему бы не проверить — и позвонил Кате.
— Катерина, — спросил он, — я сейчас в отделении и у нас здесь всплыли кое-какие новые факты. Не припомните ли вы среди знакомых Свешникова молодую брюнетку лет двадцати — двадцати пяти? На вид стройная, ноги длинные, глаза — голубые.
— Она такая же брюнетка, как и я, — отозвалась Катя. — Это парик. Лет ей, хорошо, если не все двадцать шесть. Ноги — самые обычные.
Артем чуть не поперхнулся:
— Так была такая? Они часто встречались?
— Я видела ее только один раз. За день до того, как Свешников умер. Она заходила к нему в кабинет, и они ушли вместе…
У Артема перехватило дыхание: вот оно! Первое совпадение, которое дает ему шанс…
— Она ведь должна была представиться вам, правда? — глаза его горели.
— Должна была, — ответила Катя, — но не успела. Он вышел собственной персоной, чтобы встретить ее…
— Спасибо, Катя, вы нам очень помогли. Товарищ лейтенант лично благодарит вас…
Закончить Артему не удалось. Он с удивлением обнаружил, что два милиционера стоят позади скамейки, на которой он сидел, и внимательно прислушиваются к разговору.
— Значит, вы сейчас в отделение? — ехидно спросил один.
— И товарищ лейтенант лично благодарит Катю? — поперхнулся смехом второй.
— Предъяви-ка документы, дружочек.
Артем доставал из кармана паспорт и на ходу придумывал для ребят историю, как охмуряет девчонку. Ребята веселые, поймут. Он подал документ и, улыбаясь, ждал вопросов, но лица милиционеров неожиданно сделались серьезными. Они смотрели на него теперь без тени улыбки. Артем перевел взгляд на паспорт и чуть не упал: вместо паспорта он протянул милиционерам самодельное удостоверение оперуполномоченного.
— Пройдем-ка, — убедительно попросил первый, — здесь рядом.
— Акционерное общество «Авгур». Здравствуйте, — приветствовал его респектабельный немолодой голос.
— Катя, — отчаянно закричал Артем в трубку, — это я, Серега, братишка твой. Торчу на вокзале, адрес забыл. Только телефон с собой…
Куда ехать-то, тут в письме…
— Катя здесь больше не работает, — утомившись слушать его бессвязную речь, произнесла женщина.
— Ой, как же, — чуть ли не взвизгнул Артем, — я ж из другого города. У меня здесь кроме нее никого… Где ж искать, подскажите ради Бога.
— Минуту, — сказала женщина и прикрыв трубку рукой прошипела: «Черт знает что! Развела здесь.., балаган!» — Записывайте, — ровно и бесстрастно произнесла она через минуту, — улица Пестеля, дом четыре, квартира пять. Запомнили? Всего наилучшего!
И добрая самаритянка швырнула трубку на рычаг. Артем развернул карту. Оказалось, что до Пестеля рукой подать, и, молясь, чтобы Катя оказалась дома, Артем, обгоняя прохожих, свернул на мост.
Ему повезло. Дверь открыла девушка в стоптанных тапочках и песочного цвета халатике, надкусывая яблоко.
— Екатерина? — учтиво осведомился он.
Девушка расширила глаза и замотала головой.
Она повернулась к Артему спиной и крикнула в темный коридор:
— Кать, к тебе!
Катя появилась через минуту и внимательно посмотрела на Артема:
— Я вас слушаю?
Манера держаться выдавала в ней профессионального секретаря.
— У меня к вам конфиденциальный разговор, — Артем кивнул на девушку с яблоком, — касающийся вашей прежней работы.
Он достал самодельную корочку сотрудника милиции и развернул перед Катей.
— Пожалуйста, проходите, — она не выразила ни любопытства, ни удивления.
Устроившись за столом, Артем спросил участливо:
— Вы все еще не устроились на работу?
— Да. — Катя только рукой махнула и отвернулась, нахмурившись.
Похоже, он задел ее за живое, а потому решил раскрутить эту тему, проявив интерес к делам девушки. Обычно это давало хорошие результаты. Ты с человеком по-человечески, и он с тобой — начистоту.
— А в «Авгуре» что, новая метла по-новому метет?
Катя усмехнулась:
— В самую точку. Меня уволила первой.
— Чем же вы заслужили звание «врага номер один»? — спросил Артем удивленно.
— Мне Иван Петрович кредит обещал. На квартиру.
— Что же в этом плохого?
Катя тяжело вздохнула, но ничего не ответила, хотя ясно было, что ей есть что сказать. Чтобы придать беседе официальный статус, Артем открыл блокнот и достал ручку.
— Ваш начальник был большим любителем парной?
— Что вы, совсем наоборот. Его туда на аркане затащить не могли.
— Вы это точно знаете?
— Абсолютно. Однажды даже важная сделка сорвалась, потому что он не захотел там с партнерами встречаться. Не просто не любил — претило это ему. Пунктик у него какой-то был. Я даже думаю, знаете что, — она осторожно взглянула на Артема, стараясь понять, не будет ли он над ней смеяться, — он судьбу свою чувствовал. Ведь там именно и умер…
— Как вы думаете, кто его туда…
— Не знаю, — поморщилась Катя. — Даже думать об этом не хочу.
— Друзей у него много было?
— He пересчитать.
— Подруг? — вкрадчиво спросил Артем.
— Еще больше.
— Стало быть, все э-э-э.., недолгие?
— Однодневки.
— А любил — жену?
Катя нагнулась к нему через стол:
— Не-а. По-настоящему одних своих лошадей любил. Больше — никого.
— А как же дети?
Катя задумалась.
— Однажды звонила Марго. То есть — Маргарита Васильевна. У дочки годовалой жар под сорок. Просила, чтобы Иван Петрович послал шофера в аптеку за парацетамолом. Тогда я о его детях слышала первый и последний раз. Даже не знаю, кто у него там еще — мальчики или девочки.
— Так Свешников послал шофера? — спросил Артем.
— Сказал, что перезвонит, — Катя закатила глаза, изображая реакцию шефа, — но, разумеется, забыл. Подумаешь, какие мелочи!
— И жена его терпела? Уходить не собиралась?
— Нет, куда ей! Четверо детей — не шутка.
Разве такую ораву прокормишь?
— А он не собирался бросать жену? — Артем с серьезным видом рисовал крестики в блокноте.
— Зачем? Она у него и вместо домработницы, и вместо сестры милосердия, да и вместо девочки для битья…
— В каком смысле «для битья»?
— В прямом. Сидел в нем такой зверь: кулаки чесались.
— Почему вы так думаете?
— Я два раза в частные клиники деньги переводила и документы видела. Как это у них там называется: «Множественные кровоподтеки, перелом ребра…» Один раз встречать ее из больницы ездила с шофером. Может, она, конечно, и желтухой болела, как мне шеф сказал. Только под глазом бланш желтел… А потом все это знали…
Он же не просто так бил, сгоряча. Ему нравилось.
— Выходит, теперь у руля фирмы стоит безвольная слабая женщина?
Артем успел уже повидаться с Маргаритой Васильевной, поэтому все, что говорила секретарша, не очень вязалось с ее портретом.
— Вот загадка! Может быть, она притворялась всю жизнь так хорошо, что все ее считали клушей, а может быть, деньги действительно творят чудеса, но она переменилась до неузнаваемости. Властная, говорит четко, не мямлит как раньше, смотрит совсем по-другому. А одета как, как причесана — все с иголочки, все хрустит. Собственно, она меня и уволила потому, что я ее раньше знала.
— Вы так думаете?
— Сама сказала. Говорит, мне нужно порвать с прошлым раз и навсегда. Я ей, видите ли, мешаю, Ивана напоминаю. Но обещала написать блестящие рекомендации.
Артем решил, что пора откланяться. Ничего особенного в рассказе Кати не было, кроме разве что странного ощущения де-жа-вю. Ведь Свешникова" подобно Амелиной, находилась в весьма тяжелом положении. И вдруг — такая удача! — нет мужа-тирана, а деньги есть. Удивительное везение! Можно было бы еще удивиться и тому, что обе женщины бросились руководить фирмами, не пытаясь продать их партнерам или конкурентам. Но здесь обе, конечно, были правы. От продажи не получишь и десятой части того, что можешь заработать.
В списке Артема значилось еще несколько человек. В фирме, занимающейся целлюлозой, он не сумел прорваться дальше первого поста охраны. Пришлось ретироваться, пока не возникло неприятностей. В маленькой гостинице возле птичьего рынка, принадлежащей ранее Марату Алимову, на него тоже смотрели косо: но покупатель, не продавец, ясно — человек нехороший, ненадежный. А вот в шашлычной, притулившейся здесь же возле рынка, ему оказались рады.
— Захади, дарагой! Садись! Кушать будешь? — крепкий маленький мужичок чуть ли не силой затащил его в свой павильон. — Сматри, цены савсем смешные! Куда спешишь?
— Буду, — кивнул Артем, потому что шашлычная раньше тоже принадлежала Алимову. — Как Марат поживает?
Мужчина бросил на него острый взгляд, не прекращая нанизывать мясо на шампуры.
— Умер Марат, разве не знаешь? Тебе три палочки хватит? — тут же деловито осведомился он.
Глядя на огромные шампуры, Артем подумал, что ему вполне хватило бы и одной, но огорчать хозяина не стал.
— Хватит. Какая беда! — покачал он головой и, наткнувшись на удивленный взгляд, пояснил:
— Это я про Марата. Сердце что ли? Или авария?
— Перегрелся говорят, давление, — нехотя ответил мужчина, с таким энтузиазмом размахивая над дымящимися углями куском картона, что во все стороны летели искры и пепел.
— У меня к нему дело было… И кто теперь вместо него?
Хозяин что-то пробурчал себе под нос, выругался, а вслух сказал сладенько:
— Алина. Она его делами занимается. Но если у тебя долг — не ходи. Зверь-баба, за каждый день просрочки проценты возьмет.
— Алина — это вроде жена его?
— Она. Я ей за этот сарай как за дворец уже заплатил. Все мало! — Хозяин перевернул шампуры и мрачно замолчал.
Подрумянившееся мясо шипело и сочилось жиром, стекающим в угли, отчего в павильоне стоял умопомрачительный запах. «Самое вкусное во всей затее с шашлыком — этот самый запах», — подумал Артем. Хозяин поставил перед ним тарелку и отправился за прилавок озабоченно перетирать и без того чистые стаканы.
— Составьте мне компанию, — улыбнулся ему Артем. — И если у вас есть домашнее вино…
На лице хозяина мелькнуло выражение радостного удивления, но тут же сменилось тоскливой миной.
— Вино? Откуда теперь хорошее вино? Раньше его Алина делала, а теперь она ведь вон кто!
Разве будет теперь ногами виноград толочь? Она и дом-то уже продала, квартиру купила в городе.
Но он все-таки взял для себя тарелку, принес бутылку и два стакана.
— Светлая память Марату, — сказал он. — Хороший был человек! Но слишком женщин любил, надорвался.
Артем пригубил вино и спросил:
— А что на рынке говорят?
Хозяин с удовольствием ел мясо.
— Говорят, хотел семью бросить, стариков не слушал. Русскую завел… А той жениться приспичило.
— Молодую наверно хотел?
— Да не девочка. Чуть помладше Алины. Но яркая такая, пышная, — он показал женщину в обхвате, получилось, что слишком даже пышная. — А перед самой смертью еще одну завел…
— Ну и ну! — пробурчал Артем с набитым ртом.
— Ага. С пышной рассобачился. Пух и перья по всему рынку летели.
— Новая, наверно, слаще прежней была.
— Тю, — присвистнул хозяин. — Куда там!
Тощая, смотреть не на что. Ноги, правда, длинные, но худые — глазам больно. Молодая — лет двадцать. Черная, вроде татарочки. Глаза — голубые. Но манеры — питерские. Если и татарка, то здесь родилась. Или папка русский.
— Появилась, значит, и сгубила, — задумчиво протянул Артем.
— В точку. — Хозяин налил еще вина. — Один раз и заходила: как раз накануне его смерти.
— А Алине, значит, повезло.
— Не то слово. Она как раз тогда на родину ездила, молиться ходила. Вернулась — а тут такие дела…
Она ему до того алиментами грозила, а он смеялся, говорит, у меня зарплата семьсот рублей, много ли ты с меня поимеешь? Грозился на свою пухлую все записать, а Алину по миру пустить. Повезло Алине, зато теперь всем, кому при Марате везло, не везет…
С рынка Артем отправился в ближайший сквер и сел на скамеечку, разомлев от вина. Пить ему приходилось редко и обычно не по своей воле, а для дела, как и сегодня. Алкоголь приятно плавил мозги, и рассуждать в таком состоянии он не привык. Зато воображение работало за двоих. Теперь он легко мог представить Марата — пятидесятилетнего крепкого татарина, похожего, разумеется, на Чингисхана, каким его рисовали учебники истории, и на хозяина шашлычной одновременно. Рядом с ним кружили как мухи женщины: жена Алина, которой было сорок семь лет, пышная блондинка чуть помладше жены и совсем молодая брюнетка, которая пришла и сгубила. Пришла и сгубила…
Артем задремал на скамейке, отключившись всего минут на десять, а когда проснулся, почувствовал приятную ясность в голове. И совсем неожиданно его осенила мысль, которую он сначала посчитал глупой, а потом подумал: почему бы не проверить — и позвонил Кате.
— Катерина, — спросил он, — я сейчас в отделении и у нас здесь всплыли кое-какие новые факты. Не припомните ли вы среди знакомых Свешникова молодую брюнетку лет двадцати — двадцати пяти? На вид стройная, ноги длинные, глаза — голубые.
— Она такая же брюнетка, как и я, — отозвалась Катя. — Это парик. Лет ей, хорошо, если не все двадцать шесть. Ноги — самые обычные.
Артем чуть не поперхнулся:
— Так была такая? Они часто встречались?
— Я видела ее только один раз. За день до того, как Свешников умер. Она заходила к нему в кабинет, и они ушли вместе…
У Артема перехватило дыхание: вот оно! Первое совпадение, которое дает ему шанс…
— Она ведь должна была представиться вам, правда? — глаза его горели.
— Должна была, — ответила Катя, — но не успела. Он вышел собственной персоной, чтобы встретить ее…
— Спасибо, Катя, вы нам очень помогли. Товарищ лейтенант лично благодарит вас…
Закончить Артему не удалось. Он с удивлением обнаружил, что два милиционера стоят позади скамейки, на которой он сидел, и внимательно прислушиваются к разговору.
— Значит, вы сейчас в отделение? — ехидно спросил один.
— И товарищ лейтенант лично благодарит Катю? — поперхнулся смехом второй.
— Предъяви-ка документы, дружочек.
Артем доставал из кармана паспорт и на ходу придумывал для ребят историю, как охмуряет девчонку. Ребята веселые, поймут. Он подал документ и, улыбаясь, ждал вопросов, но лица милиционеров неожиданно сделались серьезными. Они смотрели на него теперь без тени улыбки. Артем перевел взгляд на паспорт и чуть не упал: вместо паспорта он протянул милиционерам самодельное удостоверение оперуполномоченного.
— Пройдем-ка, — убедительно попросил первый, — здесь рядом.
Глава 14
Каждый день Полина проводила в однообразных трудах и заботах. Но передвигаясь по комнатам с щеткой и шваброй, она вдруг уловила в процессе мытья полов внутренний ритм и превратила его мысленно в танец, стараясь, чтобы движения попадали в такт внутренней музыки. Готовя обед, она чувствовала себя ведьмочкой, колдующей над котлом с волшебным зельем. Она чувствовала себя снежной королевой, когда мыла холодильник, русалкой, когда прибирала в просторной ванной комнате с небольшим круглым бассейном в центре. Ей было легко и весело настолько, что каждое дело втягивало ее в увлекательную сказку, — но развитие любого сюжета рано или поздно приводило ее к мыслям об Артеме.
Она только вспоминала его лицо и на душе сразу же становилось спокойно и легко, мир вокруг наполнялся музыкой, и она как-то подбиралась, подтягивалась, отчего работа ее спорилась.
Она до сих пор не разбила ни одной чашки в доме — одно это уже говорило ей о чем-то важном.
Когда Дины не было дома. Вика иногда выходила к ней переброситься парой слов, и это наполняло Полину особой гордостью. Жаль, такое случалось не часто. Если Дина никуда не уходила, все слова доставались ей. Но приближалось золотое времечко: врачи настаивали, чтобы Дина прошла полное медицинское обследование, и она в связи с этим собиралась на две недели в санаторий, только никак не могла выбрать — в какой именно. Дина упаковывала вещи и сетовала, что Виктория не сможет поехать отдохнуть вместе с нею. Ей предстояло в ближайшие дни сдать очередной роман, оперативно снимать вопросы редактора и просматривать корректуры, при этом набрасывая план нового романа.
Она только вспоминала его лицо и на душе сразу же становилось спокойно и легко, мир вокруг наполнялся музыкой, и она как-то подбиралась, подтягивалась, отчего работа ее спорилась.
Она до сих пор не разбила ни одной чашки в доме — одно это уже говорило ей о чем-то важном.
Когда Дины не было дома. Вика иногда выходила к ней переброситься парой слов, и это наполняло Полину особой гордостью. Жаль, такое случалось не часто. Если Дина никуда не уходила, все слова доставались ей. Но приближалось золотое времечко: врачи настаивали, чтобы Дина прошла полное медицинское обследование, и она в связи с этим собиралась на две недели в санаторий, только никак не могла выбрать — в какой именно. Дина упаковывала вещи и сетовала, что Виктория не сможет поехать отдохнуть вместе с нею. Ей предстояло в ближайшие дни сдать очередной роман, оперативно снимать вопросы редактора и просматривать корректуры, при этом набрасывая план нового романа.