Болдри Шерит. Заклятие монастырского котла

   — Ну пожалуйста, Урсус, ну найдись хоть на этот раз! — прошептала она.
   Она обогнула заросли ежевики и вышла к реке неподалёку от того места, где ставил свои верши Рис Фримен. Урсус спокойно сидел под деревом и наблюдал за цаплей, важно разгуливавшей по мелководью. Степенная птица молниеносным движением вонзила в воду клюв и вытащила сверкающую рыбёшку.
   Отшельник повернулся к Гвинет и улыбаясь помахал рукой. Гвинет не разбирая дороги бросилась к нему.
   — Урсус! Ох, Урсус, я так вас искала!
   Урсус приподнял брови. В отличие от Бедвина говорить он мог, но ценил каждое слово на вес золота.
   — Вы ведь были в деревне, когда арестовали каменщика Бедвина, — затараторила Гвинет, присаживаясь рядом с отшельником. — Все говорят, будто он убил Элеонор, дочурку лорда Ральфа, но я не верю! И я боюсь, что его повесят.
   Урсус ответил ей добрым понимающим взглядом, и Гвинет принялась рассказывать, как Элеонор не оказалось утром в постели, а Бедвин работал в аббатстве поздно вечером, как он подарил ей кулон, и что сказал лорд Ральф, когда его увидел…
   — А я все равно не верю, — закончила она решительно. — Я считаю, что Бедвин — хороший человек.
   — Твой ум ясен, — сказал Урсус.
   — Но никто меня не слушает, даже Гервард!
   — Однажды они тебя услышали, — заметил Урсус. — В тот день, когда ты принесла в аббатство крест короля Артура.
   — Тогда у меня был крест! — возразила Гвинет. — И именно вы помогли нам его найти! Может, вы подскажете, как мне доказать невиновность Бедвина? — добавила она с надеждой.
   Но Урсус покачал головой.
   — Увы, не знаю. Но если сердце твоё исполнено веры, ты должна продолжать поиски.
   И Гвинет почувствовала, что этот понимающий уверенный голос придал ей сил.
   — Спасибо, сэр, — раскланялась она, вставая. — Я так и сделаю.
   — Это все, что ты хотела спросить?
   Только сейчас Гвинет вспомнила, зачем они с Гервардом приходили сюда в первый раз. Беспокойство за Элеонор и Бедвина вытеснило у неё из головы все другие мысли.
   — Нет, сэр, не все. Есть ещё маленький Эдмунд Хардвик. У него падучая, а брат Патрик ничем не может помочь, и отец Эдмунда боится, что он скоро умрёт! Вы не знаете каких-нибудь трав от падучей?
   Она запнулась, вспомнив, как они прощались с Эдмундом, и как мужественно держался больной мальчик, узнав о возможной смерти.
   Урсус нахмурился, и у Гвинет упало сердце. На мгновение она подумала, что Урсус сейчас скажет, что болезнь Эдмунда неизлечима.
   — Да, — кивнул, наконец, Урсус, — есть такие травы, хотя они редко встречаются. Я поищу их на склонах Тора. Приходи завтра в этот же час, и с Божьей помощью я принесу их тебе.
   — Спасибо, сэр! — обрадовалась Гвинет. И вспомнив, как вылетела из комнаты Марион ле Февр, когда та отказалась признать невиновность Бедвина, добавила виновато:
   — А вы не могли бы поискать ещё трав от больного горла и головы? Наша гостья заболела.
   — Хорошо, я и для неё соберу травы.
   Гвинет поблагодарила снова и повернулась, чтобы идти, но Урсус протянул руку, чтобы задержать её.
   — Помнишь, что я сказал вам, когда вы искали крест? — спросил он серьёзно. — В своё время все отыщется. И если можно доказать невиновность Бедвина, ты непременно найдёшь, как это сделать.

Глава седьмая

   — Что это с Гвинет? — спросила Айдони Мэйсон, оставив на минуту булькающий над огнём горшок. — Вы что, поссорились?
   Гервард замялся. Он не хотел ссориться с сестрой. Но стоило ему только предположить, что Бедвин может оказаться виновным, и Гвинет вышла из себя. Вот всегда она так — вобьёт себе что-нибудь в голову, и слушать ничего не желает!
   — Она расстроена из-за Элеонор, — объяснил он. — И из-за Бедвина.
   — Как и все мы.
   Айдони проверила, как Гвинет справилась с тестом, вернула его в глиняный чан и закрыла чистым льняным полотном.
   — Ты бы поискал её, Гервард. Нельзя, чтобы она носилась по всей деревне в таком виде.
   Гервард поспешил воспользоваться советом. Ему не хотелось признавать, что именно после его слов Гвинет сорвалась с места, а теперь мать дала ему возможность исправить положение и поговорить с сестрой ещё раз. Пусть даже он не уверен в невиновности Бедвина, он ведь не жаждет, чтобы каменщика повесили без суда и следствия! И Элеонор лучше искать вдвоём… Может, Гвинет всё-таки успокоится, и они сумеют обсудить дальнейшие планы?
   Однако на улице он Гвинет не увидел. Может, она пошла в аббатство или отправилась искать Урсуса? Гервард решил проверить оба варианта — сначала он забежит в аббатство, а если сестры там не окажется, пойдёт к Тору.
   В аббатстве никого не было. Только в новой церкви возились несколько каменщиков — остальные, по-видимому, продолжали поиски.
   Гервард выскочил на улицу и чуть не столкнулся в воротах каким-то человеком в чёрном плаще. Среднего роста седой бородатый незнакомец шагнул из тёмного проёма ему навстречу.
   — Доброго вам утра, юный господин, — приветствовал он Герварда. — Вы не могли бы помочь мне с одним поручением?
   — Если это в моих силах, сэр, — вежливо ответил Гервард. — А что надо сделать?
   Незнакомец извлёк из-под плаща запечатанный свиток пергамента.
   — Отдайте это письмо лорду Ральфу Фиц-Стивену.
   — Хорошо, сэр.
   Конечно, Герварду не терпелось отыскать сестру. Но ведь письмо задержит его ненадолго… Зато можно будет выведать у лорда Ральфа, как идут поиски, и что там с Бедвином.
   Он взял пергамент, и незнакомец тут же растворился в тени монастырской стены. Пока Гервард пробирался в покои лорда Ральфа, зазвонил колокол. Навстречу стали попадаться монахи, спешащие к службе.
   В покоях лорда Фиц-Стивена жарко горел камин. Лорд Ральф сидел у огня с кубком вина в руке. Лицо его было усталым и измученным. Гервард подумал, что за последний день он постарел лет на десять. По другую сторону камина расположился Годфри де Массар.
   — А, это ты, Гервард, — сказал лорд Ральф. — Чего тебе?
   — Я принёс вам письмо, милорд.
   — Что-нибудь насчёт строительства, — сказал лорд Ральф отцу Годфри, забирая пергаментный свиток. — Подожди, Гервард. Может, надо будет передать ответ.
   Он подошёл к светильнику, развернул пергамент и начал читать. В тот же миг лицо его побледнело ещё сильнее. Он хрипло вздохнул и покачнулся. Отец Годфри вскочил, вместе с Гервардом они подхватили лорда Ральфа под руки и усадили в кресло.
   — Что случилось? — спросил отец Годфри испуганно.
   — Вот, читайте.
   Лорд Ральф протянул пергамент священнику, схватил со стола кубок и осушил его одним глотком.
   “Лорду Ральфу Фиц-Стивену. — громко прочёл отец Годфри. — Ваша дочь Элеонор жива и здорова.
   На последних словах он запнулся, а потом продолжил торопливо:
   — Девочка будет возвращена вам в том случае, если вы наполните золотом монастырский рыбный садок и оставите его у дороги ведущей в Уэллс возле старого каменного креста в сумерках на третий день начиная с нынешнего. И никому ни слова, если вы хотите увидеть вашу дочь живой”.
   Гервард просиял — Элеонор всё-таки жива! Надеясь, что о его существовании забыли, он осторожно придвинулся поближе. Может, удастся услышать ещё что-нибудь?
   Отец Годфри тепло по-человечески улыбался. Гервард никогда прежде не видел у него таких глаз.
   — Но ведь это замечательные новости, милорд! — произнёс священник. — Вам хватит трех дней, чтобы собрать золото?
   — А?.. Да…
   Лорд Ральф был словно пьяный, но постепенно начал приходить в себя.
   — Я напишу в поместье, и мне сразу пришлют золото. И надо сказать людям, чтобы прекращали поиски.
   — Нет, милорд, — нахмурился Годфри де Массар. — Видите, что написано? Ни одной живой душе!
   — Но все так волнуются, — огорчился лорд Ральф. — Неужели нельзя сказать хотя бы, что Элеонор жива?
   — Нет — ради неё самой. Подумайте, что с ней будет, если вы ослушаетесь! Не подвергайте девочку опасности.
   — Конечно, вы правы, святой отец, — вздохнул лорд Ральф. — Мы должны в точности исполнить все, что написано, чтобы Элеонор благополучно вернулась домой.
   Отец Годфри ободряюще похлопал его по плечу, обернулся к Герварду, и глаза его сразу сделались ледяными.
   — Если кто-нибудь узнает, парень, ты будешь иметь дело со мной.
   — Да, сэр, — поспешно ответил Гервард. И, просияв, добавил:
   — А когда вы заплатите выкуп, можно будет выпустить Бедвина!
   Но когда взгляды обоих мужчин обратились к нему, Гервард понял, что это было слишком смелое заявление.
   — Не торопись, — одёрнул его отец Годфри. — Мы ещё не знаем, что каменщик не участвовал в этом деле.
   — Но ведь Бедвин заперт в погребе у мастера Торсона, — возразил Гервард. — А письмо мне отдал совсем другой человек. Я вообще его раньше не видел! И значит, Бедвин не при чём.
   Лорд Ральф покачал головой, а отец Годфри заговорил медленно, будто объяснял что-то бестолковому послушнику:
   — Это не доказательство, мальчик. Мы знаем только, что Бедвин не мог действовать в одиночку. Но он несомненно задержался в аббатстве до поздней ночи, и у него было ожерелье Элеонор. Пусть Бедвин и не убийца, это не значит, что он ни в чём не виноват.
   — Это же глупо!
   Брови отца Годфри полезли вверх, и Гервард покраснел от смущения.
   — Простите, святой отец. Но если Бедвин похитил Элеонор, он не стал бы дарить её ожерелье моей сестре!
   — Кто знает, что может прийти человеку в голову? — вздохнул лорд Ральф. — В любом случае, рано ещё говорить об освобождении каменщика.
   — Тот человек, что дал тебе письмо, — начал отец Годфри. — Как он выглядел?
   — Обычный человек, милорд, — ответил Гервард. — Среднего роста, седой. Возможно, солдат, — добавил он, вспомнив, как прямо держался незнакомец.
   — Готов поспорить, что он солдат, — проворчал священник. — И я даже знаю, чей. Милорд, это козни Генриха из Труро!
   Лорд Ральф оторопел, но потом кивнул, соглашаясь:
   — Возможно, вы правы, отче. Мятежникам нужно золото.
   Гервард так и подпрыгнул от возбуждения. До Гластонбери не впервые доходили слухи о Генрихе из Труро. Кузен короля Ричарда, он уже пытался захватить корону, убив законного короля. Ричард помиловал родственника и сослал его в Уэльс, а сам отправился в Крестовый поход. Понятно, что в его отсутствие Генрих снова взялся за старое. Но для восстания нужны деньги. Раньше изменники получали выручку от продажи фальшивых реликвий Риса Фримена. Теперь, когда этот источник иссяк, Генрих из Труро должен был придумать что-то ещё.
   — Понятно, как всё было подстроено, — продолжал Годфри де Массар. — Генрих должен был подкупить кого-то из рабочих, чтобы тот выкрал Элеонор. Бедвин идеально подходит на эту роль. Он большой и сильный, и он никому ни о чём не расскажет. А теперь, когда ребёнок у него в руках, Генрих посылает письмо и требует выкуп.
   — И он получит его, — мрачно добавил лорд Ральф. — Что я могу сделать, если моя дочка в опасности? Господи, не допусти, чтобы с ней что-нибудь случилось! — добавил он дрогнувшим голосом.
   — Ничего и не случится, — утешил его отец Годфри. — Генрих хочет стать королём и должен заботится о своей репутации. Не хватало ему только прослыть детоубийцей! Так что Элеонор скоро будет дома.
   — Я сейчас же напишу управляющему. И пусть гонец скачет день и ночь!
   Лорд Ральф рывком поднялся на ноги и подошёл к столику с письменными принадлежностями. Проходя мимо Герварда, он потрепал его по плечу:
   — Спасибо, отрок. Ты принёс мне важные вести. Вот, возьми!
   Он сунул руку в кошель и протянул Герварду серебряный пенни.
   — А теперь ступай.
   — Спасибо, милорд, — вежливо поклонился Гервард.
   Неужели они не понимают, как нелепо предположение, будто Бедвин мог сотрудничать с Генрихом из Труро? Но ничего нельзя поделать — лорд Ральф уже занялся поисками пергамента, а отец Годфри и вовсе не будет слушать…
   — Ступай, ступай, — сказал отец Годфри, смерив Герварда ледяным взглядом. — И запомни: никому ни слова!
   Гервард ещё раз поклонился и вышел. Когда он закрывал за собой дверь, лорд Фиц-Стивен писал письмо, а отец Годфри заглядывал ему через плечо. Оставив крошечную щёлочку, Гервард приник к ней ухом.
   Сначала не было слышно ничего, кроме скрипа пера. Потом заговорил лорд Ральф:
   — Хватит, чтобы наполнить садок? Надеюсь, в моём поместье найдётся столько золота сразу, — вздохнул он. — Я не слишком богатый человек. После уплаты выкупа нам почти не на что будет жить. Мне придётся продать драгоценности покойной жены, чтобы собрать Элеонор хоть какое-нибудь приданое, — перо снова заскрипело. — Но ничего не поделаешь. Котёл надо наполнить.
   — Что мне непонятно, так это указание насчёт рыбного садка, — задумчиво проговорил отец Годфри. — Зачем им это понадобилось? У нас в Уэллсе садок каменный и вмурован в стену, его и с места не сдвинешь. Разве в Гластонбери не так?
   — Нет, здесь рыбу держат в железном котле, — уверил его лорд Ральф. — Он, конечно, тяжёлый, но перевезти можно. Важнее достать золото.
   Снова наступила тишина, нарушаемая только скрипом пера. Потом внезапно отец Годфри прищёлкнул языком:
   — Как же здесь сквозит! Этот бестолковый мальчишка плохо закрыл дверь.
   Послышался звук приближающихся шагов. Перепуганный Гервард отскочил от двери и спрятался за угол. Потом дверь хлопнула, и звуки затихли. Обошлось.
   Но выходя из ворот аббатства Гервард уже готов был петь и плясать от радости. Элеонор жива! Да и Бедвин наверняка невиновен, что бы там ни говорил отец Годфри. Осталось только найти способ доказать это, иначе каменщика все равно повесят — не за убийство, так за предательство.

Глава восьмая

   Гвинет вернулась домой затемно. Свет из окна зала падал на камни пустого двора. По вечерам в «Короне» всегда кипела жизнь, но сегодня не было слышно обычного шума и смеха. В окне появился Гервард и захлопнул ставни, оставив Гвинет в полной темноте. Поёжившись на холодном ветру, она поспешила в дом.
   Пройдя через пустую кухню, Гвинет заглянула в зал. Несколько пилигримов в плащах и шляпах с ракушками, парочка донельзя мрачных местных жителей — трактир этим вечером был заполнен лишь наполовину. Пилигримам явно было не по себе в этой унылой обстановке.
   — Завтра уезжаем, — буркнул один из них жене. — Здесь не место для богобоязненных людей.
   — И то верно, — согласилась та. — Только и дрожишь, не случилось бы чего с детишками.
   «Ясно, — подумала Гвинет. — Значит, Элеонор так и не нашли».
   Из погреба появились Джефри Мэйсон и Хенкин с бочонком. Матушка раскладывала гостям сладкую кашу из большого горшка, а Гервард обносил их кружками со свежим элем. Увидев Гвинет, он поставил поднос и, подбежав к сестре, вытащил её в кухню.
   — Я искал тебя, но нигде не нашёл.
   — Я сходила к Тору, поговорила с Урсусом, — осторожно начала Гвинет, не совсем понимая, как ей теперь держать себя с братом. — Он говорит, я должна сама доказать, что Бедвин не виноват. И ещё он обещал собрать целебные травы для Эдмунда. Завтра надо будет за ними сходить.
   — Это здорово, — кивнул Гервард. Гвинет показалось, что он тоже держится неестественно.
   — Прости, сестрёнка, что я не поверил, когда ты сказала, что Бедвин не нападал на Элеонор. Теперь я тебе верю, и хочу помочь.
   Гвинет знала, как трудно бывает переубедить Герварда. И теперь он так просто взял и передумал?
   — Что случилось? — резко спросила она.
   Гервард уже открыл рот, чтобы ответить, но потом затряс головой:
   — Мне сказали, если кто-нибудь узнает…
   — Я не «кто-нибудь»! — разозлилась Гвинет и, схватив брата за плечи, начала трясти:
   — Что случилось? Ну!
   — Ну хорошо, хорошо. Только ты уж точно никому не говори!
   Гервард взял сестру за рукав и оттащил подальше от двери общего зала.
   — Элеонор жива! — сказал он вполголоса.
   — Что? — ахнула Гвинет. — И ты молчишь? А откуда ты знаешь? И почему это секрет?
   Гервард быстрым шёпотом рассказал ей о письме, полученном лордом Фиц-Стивеном и об условиях выкупа.
   — Так что отец Годфри приказал мне молчать. Они с лордом Ральфом боятся за Элеонор.
   — Я никому не скажу, — пообещала Гвинет, прислоняясь к стене. От радости и облегчения ноги у неё стали ватными. Тяжело, конечно, будет смотреть, как все переживают, но это ведь ненадолго! Гораздо важнее, чтобы Элеонор вернулась домой живой и невредимой.
   — Но что же делать с Бедвином? — спросил Гервард. — Отец Годфри уверен, что он в сговоре с Генрихом из Труро. Вот уж чему я никогда не поверю!
   — Ерунда какая! — возмутилась Гвинет. — Если бы Бедвин похитил Элеонор и отвёз её Генриху, зачем бы он стал возвращаться сюда?
   — Кроме того, Генрих из Труро может быть вообще не при чём, — добавил её брат. — Конечно, отец Годфри его подозревает, но он всегда подозревает Генриха, что бы ни произошло!
   Гервард вдруг ухмыльнулся.
   — Спорим, если его лошадь охромеет, он скажет, что это козни Генриха из Труро!
   Гвинет ответила брату улыбкой. Как всё-таки хорошо, что они снова на одной стороне!
   — Ну, во всяком случае, мы можем больше не искать Элеонор, — задумчиво продолжал Гервард. — А потом она вернётся домой и скажет всем, что Бедвин её не похищал.
   — Только в том случае, если Элеонор знает, кто её похитил, — возразила Гвинет. — Вдруг ей плащ на голову накинули, или ещё что-нибудь?
   Она содрогнулась, представив себе маленькую девочку, крики которой заглушает толстая ткань.
   — Ты права, — кивнул Гервард. — Кроме того, Финн Торсон не знает о письме и может повесить Бедвина раньше, чем Элеонор вернётся. А выкуп такой большой, что лорду Ральфу придётся отдать все своё золото. Если б мы смогли сделать что-нибудь до того…
   Из двери общего зала выглянула Айдони Мэйсон с пустым горшком в руках.
   — А вы что стоите? — удивилась она. — Гервард, иди скорее, отец тебя заждался! Гвинет, возьми корзину с хлебом, отнеси гостям.
   Брат с сестрой переглянулись. Похоже, завтра им предстоит тяжёлый день. Не могут же они в самом деле сидеть, сложа руки и ждать, пока события разрешатся сами собой.

* * *

   Гвинет постучала в дверь и замерла, ожидая ответа. Ей было ужасно неловко. Она несла завтрак Марион ле Февр, в ту самую комнату, откуда вчера вылетела, хлопнув дверью. Что если госпожа ле Февр не простила ей эту грубость?
   — Заходи!
   Голос Марион был, как всегда, ласков, а на лице сияла приветливая улыбка. Она всё ещё выглядела бледной и нездоровой, но уже встала с постели и сидела, полностью одетая, в кресле возле окна.
   — Поставь поднос на стол, моя хорошая, и подойди сюда.
   Она протянула Гвинет вышитый пояс из зелёного шелка.
   — Вот, держи! Это тебе.
   — Ой, что вы госпожа, — ахнула Гвинет. — Он слишком хорош для меня! Особенно после того, как грубо я вела себя вчера. Мне так неловко…
   — Я уже все забыла, дитя моё, — улыбнулась вышивальщица. — А поясок, это просто безделица. Возьми, прошу тебя.
   Гвинет подошла и осторожно взяла подарок. Шёлк в её пальцах был мягким, как ягнячья шкурка.
   — Какая прелесть! Спасибо вам большое.
   — Ну вот, а теперь я позавтракаю и снова сяду работать, — провозгласила Марион ле Февр.
   — Вам уже лучше, госпожа?
   — Лучше, — мужественно улыбнулась Марион. — Во всяком случае, работать я смогу, хотя, боюсь, на улицу пока выйти не рискну. Скоро придёт твоя тётушка и поможет мне.
   Вышивальщица подошла к столу, и тут взгляд её упал на отрез голубого полотна, купленного для маленькой Элеонор. Вздохнув, она легонько погладила тонкую ткань.
   — Кто знает, придётся ли мне теперь шить это платье, — прошептала она.
   Сердце Гвинет разрывалось от жалости. Ей очень хотелось сказать Марион, что Элеонор жива и здорова, что скоро лорд Ральф заплатит выкуп, и девочка вернётся домой… Боясь поддаться искушению, Гвинет торопливо откланялась и выскочила за дверь.
   Уже в спальне, убирая поясок в сундук с нарядами, Гвинет думала, как же тяжело Марион, такой тонкой и впечатлительной, думать о бедняжке Элеонор. Похоже, хранить эту тайну будет ещё тяжелее, чем она думала вчера.
 
   Гвинет не терпелось выяснить, наконец, что же на самом деле произошло с Элеонор, но Айдони Мэйсон продержала их с братом на кухне большую часть дня. Они сумели вырваться только после обеда, да и то потому, что Гвинет рассказала матушке про Урсуса и целебные травы, которые тот обещал собрать для Эдмунда.
   — Хорошо, тогда ступайте, — сказала Айдони и завернула в чистую тряпицу хлеб и холодную утиную грудку. — Вот, отнесите ему гостинец. Но только не задерживайтесь, нам с вами ещё ужин подавать!
   — Хорошо, матушка!
   Гвинет взяла у матери из рук свёрток, выскочила на улицу и побежала искать Герварда.
   Деревня будто вымерла. Даже лавка Риса Фримена была заперта. Неужели и он присоединился к поискам?
   — Было бы легче, если бы мы могли расспросить Бедвина, — сказала Гвинет брату, когда оба они уже шагали в сторону Тора. — Он может кивать и качать головой, и если бы мы придумали нужные вопросы…
   — Мастер Торсон все равно не пустит нас к Бедвину, — трезво заметил Гервард.
   — Может, Айво и Амабель сумели бы к нему пробраться? — не сдавалась Гвинет. — А мы бы им подсказали, о чём спрашивать!
   — Возможно, — кивнул Гервард. — Только мастер Торсон наверняка уже сам его расспросил.
   — Мастер Торсон, как и все вокруг, считает, что Бедвин виноват! — возразила Гвинет. — Потому что у него было ожерелье, и ещё он задержался на работе. Как будто кроме него никто никогда не задерживался!
   — А если бы Бедвин знал, что ожерелье принадлежало Элеонор, он никогда не подарил бы его тебе, — добавил Гервард.
   — Ну почему они все такие безмозглые! — возмутилась Гвинет.
   Разговор оборвался сам собой. Они с Гервардом вышли на болота и должны были внимательно смотреть под ноги, чтобы не потерять еле заметную тропинку. Да и о чём тут было говорить? Без разговора с Бедвином они не могли продвинуться ни на шаг. Гервард говорил, что из письма никак нельзя было понять, кто его написал. Гвинет все ещё размышляла, когда впереди показалась знакомая фигура. Урсус сидел там же, где и вчера и ждал их.
   — День добрый, Урсус, — поздоровалась Гвинет и протянула свой свёрток. — Держите, это от матушки.
   — В таком случае передайте ей мою искреннюю благодарность, — церемонно поблагодарил отшельник. — Рад видеть вас обоих.
   Он протянул Гвинет завёрнутую в ткань связку трав.
   — Вот это для Эдмунда Хардвика. Пусть его няня заварит их в воде и поит его этим настоем каждое утро. А это, — он протянул свёрточек поменьше, — для вашей больной гостьи. Она должна всыпать их в горшок с кипящей водой и дышать паром.
   — Спасибо, — поблагодарила Гвинет.
   — А теперь о Бедвине, — продолжал Урсус, — Какие новости? Что с ним?
   Гвинет посмотрела на брата. Конечно, они обещали хранить тайну лорда Ральфа, но что плохого в том, чтобы сказать Урсусу? Он почти никогда не говорит, и обязательно поймёт, как важно сохранить эту информацию в тайне.
   Гервард кивнул, и Гвинет вздохнула с облегчением. Гервард сам рассказал отшельнику о письме, о выкупе и о том, как отец Годфри решил, что похищение — дело рук Генриха из Труро.
   — Выкуп должен лежать в рыбном садке? — переспросил Урсус, когда Гервард закончил свой рассказ. — Странное условие…
   Гвинет поняла, что он прав. Вчера, узнав что Элеонор жива, она так обрадовалась, что даже не думала о поставленных похитителям условиях. Действительно непонятно, зачем Генриху из Труро мерить золото котлами.
   — Я видел этот котёл, когда заходил в поварню за пряностями, — сказал Гервард. — Здоровый такой, чугунный… Золота в него влезет очень много. И это тоже непонятно, — добавил он задумчиво. — Котёл и сам по себе наверняка тяжёлый. А наполненный золотом он станет неподъёмным. То есть лорду Ральфу придётся везти их по отдельности, котёл и золото, и наполнять уже на месте. Тогда почему бы похитителю не попросить просто телегу золота?
   — Вот именно, почему? — пробормотал Урсус. — Котёл, ты говоришь?
   — А может, это какой-нибудь особенный котёл? — спросила Гвинет. Сама она его никогда не видела — на монастырскую кухню женщин не пускали.
   — Может, он тоже золотой?
   — Да нет, — покачал головой Гервард. — Чугунный. Большой только очень. И сбоку у него гравировка, вроде герба, — добавил он, подумав.
   — Что за герб? — быстро спросил отшельник.
   Острой палочкой Гервард процарапал в речной грязи контуры рисунка. Гвинет не отрывая глаз, смотрела, как появились распростёртые крылья, голова и острый хищный клюв.
   — Вот, что-то в этом роде, — сказал Гервард, закончив.
   — Ворон, — прошептал Урсус. — Гервард, это герб Брана Благословенного.
   — Брана Благословенного? — переспросил Гервард. — А кто это?
   — Древний полководец исчезнувшего ныне народа Британии, — ответил Урсус.
   Его прервал чей-то крик, две пары ног зашлёпали по грязи за кустами. Гвинет и Гервард обернулись посмотреть на непрошенных гостей.
   — Эй, полегче с сетью, Айво! А ну, прекрати!
   Из-за кустов, весело горланя, вывалились близнецы Торсоны. Айво намотал на длинную палку рыбачью сеть и как мечом лупил ей свою сестру. Добежав до реки, Амабель нагнулась и запустила в брата пригоршней речной грязи.
   — Все в порядке, — обернулась к отшельнику Гвинет, — это только…